Он поднимался по скрипучей лестнице, от всей души проклиная навязчивый сервис «мадам», вызвавшейся проводить его до нужной комнаты. Почти наверняка эта туша служила у кого-то информатором; к тому же, один вид этого грузного потного тела, периодически наваливающегося на него отбивал у разведчика всякую потенцию. К счастью, на одной из лестничных площадок «мадам» сцепилась с рассерженным клиентом и вышла из игры. Пользуясь общей суматохой, Блейд проскользнул рядом с шаткими перилами и, наконец, оказался в относительной безопасности.

Нужная ему дверь оказалась незаперта. Он вошел; Мари Вонг сидела на кровати, скрестив стройные ножки в красных бриджах. Насколько Ричард мог разглядеть в полумраке, на ней была того же оттенка красная блузка, копну смоляно-черных волос удерживал металлический обруч. С момента их последней встречи она стала совсем взрослой, и наивно-детское выражение миловидного лица — то, что так привлекало в ней Блейда раньше — исчезло. Но притягательности ее это не убавило, скорее даже наоборот. Черты ее заострились, стали более суровыми — теперь перед ним была двадцатилетняя женщина, готовая, не склоняя головы, встретить любое испытание.

Она поднялась, медленно, по-кошачьи потянулась, потом подошла к двери, повесила что-то на ручку с внешней стороны и повернула ключ в замке.

— Теперь нам не помешают…

Голос ее тоже стал ниже, бархатистей, однако в нем промелькнули нотки усталости. Она сбросила сандалии, опять устраиваясь на кровати.

— Чего стоишь… Садись…

— Блейд поискал глазами, куда бы сесть, но не нашел ничего лучшего, как взгромоздиться на кровать рядом с ней; пружины дряхлого ложа жалобно скрипнули. Прикоснувшись к девушке, он почувствовал, как ее мышцы напряглись под тонкой тканью; спустя секунду она расслабилась.

— У тебя что-то есть ко мне? Какое-то дело?

— При встрече с тобой все дела отходят на второй план…

Она тяжело вздохнула:

— Не надо, а?.. Если бы что-то не стряслось, я бы тебя еще два года не видела. Так что случилось?

— Я должен встретиться с твоим отцом.

— Ты уверен, что повод достаточно серьезный? Его сейчас нет в Сингапуре, и я не знаю, когда он сможет повидаться с тобой, — она сделала паузу. — Я чем-нибудь могу помочь?

— Боюсь, это не спасет меня от встречи с твоим отцом. И дело действительно срочное.

— Ты полагаешь, оно такое важное, что я не должна знать о нем?

— Извини, но это — не мой секрет…

— Тогда я позвоню через пару дней. Возможно, я буду знать что-либо точнее о планах отца. Но мне кажется, что ты все равно мне об этом расскажешь… и скоро! Больше тебе нечего добавить?

— В общем-то, да…

— Конфуций сказал: краткость идет под руку с мудростью. Тогда начинай…

— Что начинать?

— То, за чем сюда другие ходят… Должны же мы соблюдать конспирацию!

Она потянулась куда-то в сторону, и без того скудный свет погас. Он осторожно снял с ее головы обруч: водопад иссиня-черных волос обрушился им на плечи, лица, руки, закрывая, сковывая их друг с другом, отделяя черной пеленой от всего мира. Гладкая щека девушки скользнула по щеке Блейда.

Его большие руки осторожно гладили ее тело, сначала — сквозь воздушный флер ткани, потом начали ласкать нежную кожу. Он словно боялся ощутить перемены, произошедшие за эти годы; но даже такой придирчивый эксперт не мог поставить ей ничего, кроме высшего балла. И тогда место рук заняли губы.

Он чувствовал в волосах девушки терпкий привкус какой-то косметики; его губы спускались по этому водопаду к точеным линиям шеи, в которой, пожалуй, европейского было больше, чем азиатского; потом они задержались в треугольнике хрупких ключиц. Блейд ощутил твердость и напряжение прохладных маленьких грудей, и двинулся проверенным маршрутом к стройной и тонкой, даже для азиатки, талии, стал спускаться дальше, целуя ей спину…

Вскоре он зарылся лицом меж ее ягодиц — тогда как язык его продолжал свое путешествие вниз — и по телу Мари пробежала дрожь. Блейд откинулся на подушки, предоставив ей инициативу и приглашая начать игру; сам он смотрел на происходящее почти отстраненно, как бы со стороны. Он машинально отметил, что за прошедшее время к ее темпераменту добавился опыт; она входила в начальную пору расцвета, в тот период, который у самого Ричарда прошел еще в колледже. Жизнь тогда кажется прекрасной и созданной исключительно для наслаждений… Потом годы и трудности изменят девочку, как изменили его, но сейчас она должна получать все, что захочет.

В пробивающемся откуда-то светлом лучике их тела блестели от пота. Она дышала хрипло и тяжело, но двигалась по-прежнему неутомимо. Ее острые ноготки почти до крови впились в грудь Блейда, когда он понял, что может не выдержать следующего раунда — да и она, пожалуй, тоже.

В момент кульминации девушка откинулась на спину, Ричард напрягся, подавшись вперед, чувствуя всем изнемогающим телом давно не испытанное блаженство. Она вскрикнула и замерла.

Прошло с четверть часа Мари, уже одетая, стояла у двери.

— Ну мне пора идти, — сказала она.