Переплетчиков В. В. Урал.

Коми – народ в России, коренное население республики Коми и Пермского края, а также ряда областей Урала. Коми делятся на два субэтноса: коми-зыряне и коми-пермяки. Самоназвание «коми» означает «человек». В то же время слова «пермь» и «зырья» являются однозначными и толкуются как «окраина». Общая численность – около 330 тысяч человек.

Предки коми издревле обитали в верховьях реки Камы. Во второй половине I тысячелетия от Р. Х. коми разделились: одни коми-пермяки (великая пермь) остались на месте, другие переселились на берега реки Вычегды и, смешавшись с местным населением, образовали новую народность – коми-зыряне (вычегодская пермь).

Основным занятием коми на юге было земледелие: сеяли рожь, овес, ячмень, реже пшеницу. Коми на севере в большей мере промышляли охотой на крупного зверя и дичь, рыболовством. Позднее приобщились к оленеводству. В лесах собирали ягоды и грибы, которые занимали в рационе коми большое место: грибы солили и сушили, готовили пельмени и пироги с грибной начинкой, варили ягодный кисель, ставили малиновую брагу.

Традиционный женский костюм состоял из длинной рубахи, сарафана, передника. Девушки носили налобные повязки, женщины – разукрашенный кокошник. Мужской костюм состоял из рубахи-косоворотки, штанов широкого покроя. На зиму шили овчинные шубы и тулупы. Из обуви были распространены лапти, пимы, валенки.

Коми приняли православие в XIV веке благодаря просветительской деятельности преподобного Стефана Великопермского (1340–1396). Будучи зырянином по происхождению, святой создал первую зырянскую азбуку на основе кириллицы и древнепермских рунических знаков. Православную веру проповедовал на русском и зырянском языках, встречая противодействие местных волхвов и знахарей. Между тем, его проповедь способствовала не только просвещению коми, но и присоединению пермских земель к Московскому княжеству, для чего святитель получил от великого князя Дмитрия Донского охранную грамоту.

Несмотря на принятие православия, коми сохранили традиционные верования, наполнив христианские праздники народным содержанием. На день Флора и Лавра, а также в Ильин день приносились жертвоприношения. В Крещение и на Великий четверг совершались магические обряды. Широко бытовали поверья о колдунах и знахарях, домовых и леших. Эти мифологические персонажи стали героями многих народных песен, легенд, сказок коми. Среди них центральной фигурой являлся эпический богатырь Перя, некогда живший в верховьях реки Камы, на берегах ее притока Лупьи и получивший, подобно преп. Стефану, царскую грамоту на владение окрестными таежными лесами – Лупьей пармой.

 

Перя-богатырь

Коми-пермяцкая легенда

В Пермской стороне жили-были два брата – Антипа и Перя. Антипа служил в солдатах, а Перя охотничал, куниц ловил. Увидит след лося или оленя и – бегом по следу. Быстро догоняет, копьем пронзает. Была у него в лесу избушка, только Перя в ней спать не любил – душно. Круглый год спал возле нее на вольном воздухе. Когда холодало, разжигал нодью – костер, сложенный из двух бревен крест-накрест.

Обладал тот Перя неимоверной силой. Кинуть камень за десять верст было для него забавой. Как-то схватил Пера огромный валун и хотел через реку Лупью перекинуть, но сорвался валун – прямо в реку упал. Лежит там и поныне. Только летом, когда вода спадает, можно его и увидеть.

Однажды появился в столице страшный богатырь, который стал людей мучить, колесом их убивать. Никто не осмеливался померяться с ним силой. Испугавшиеся жители начали посылать смельчаков биться с тем богатырем. Когда очередь дошла до солдата Антипа, он и говорит:

– Есть у меня дома брат Перя, силы он непомерной. Не вызвать ли нам его сюда?

Послали солдата на родину, чтобы привез брата-богатыря.

Паули Г.-Т. Зырянка. Вотячка. Вотяк. Зырянин. «Этнографическое описание народов России». 1862 г. С. 136. Васнецов А. М. Тайга на Урале. Синяя гора.

И вот как-то приходит Перя в свою избушку, видит: висит на стене лук со стрелами:

– Кто же это посмел забраться в мой дом?

А брат ему отвечает:

– Это я пришел. В нашей столице страшный богатырь появился, людей колесом давит. От него много народу погибает.

– Возвращайся назад, – отвечает Перя. – Я приду на помощь.

– Побыстрей надо, – поторапливает Антипа. – Мне вон две недели до столицы добираться. А тебе сколько?

– А мне и двух дней хватит. Приду и никому не покажусь. Если понадоблюсь – ищите меня в баньке.

Подоспел Перя в столицу вовремя. Замешался в толпу, видит – катится богатырь в колесе, людей давит. Подъехал он и к Пере, ударил его в поясницу, сорвал кожаный ремень.

– Ах, ты, чертов сын, – рассердился Перя, – да я тебя с грязью смешаю!

Схватит богатыря вместе с колесом, да как шваркнет об землю – только кровавая полоска и осталась. Испугался Перя, побежал прочь:

– Человека убил! Человека убил!

Царские слуги еле-еле отыскали Перю – он в баньке парился. Привели к царю в золоченый дворец. Царь угостил его и говорит:

– Давай, ложись на мою мягкую перину и отдыхай.

На следующий день царь встал и спрашивает:

– Каково спать на моей перине?

– Хуже, чем около моей нодьи, – отвечает Перя.

– А покажи мне, что за нодья такая? – заинтересовался царь.

Перя разжег нодью под окном дворца и устроился спать:

– Нодья-матушка! Березовое изголовье! Пихтовая постель! Вот оно, красивое солнышко моей жизни!

Напоследок царь спрашивает:

– Что хочешь в награду? Проси!

– Ничего мне не надо! Лишь одно – свободно лесовать в родных лесах, охотничать в Лупьей парме.

Пожаловал царь Пере во владение Лупью Парму, да еще шелковую сеть – куниц ловить. Вернулся Перя в родимые места. Хорошо ему охотиться в Лупьей парме, верст пятьдесят до вечера обойдет.

Вот однажды расставлял Перя шелковые сети на куниц и оказался на тропе, по которой ходил на охоту сам леший. Пришел к нему леший, недовольство высказывает, а Перя ему отвечает:

– Ты, Ворса, на мои угодья не суйся! У меня на то царская грамота есть!

Тогда леший предложил потягаться на палке: кто кого перетянет – того и владения. И отправился искать подходящую палку. А Перя перевязал ту палку крепким ремнем, концы его обернул вокруг дерева, сел и держит палку за концы в руке. Напрягся леший изо всей силы, даже по дереву треск пошел. Удивился тому треску леший, спрашивает:

– Что это трещит?

– А это у тебя, Ворса, хребет трещит, – отвечает Перя.

Испугался леший и перестал тянуться. Понял, какой перед ним богатырь, и решил хитростью его одолеть.

– Давай, сейчас спать ляжем, а утром снова будем силами мериться.

– Давай.

Срубили они две сосны, сделали для ночевки костер – нодью. Леший лег по одну сторону, Перя – по другую.

– Как ты спишь? – спрашивает леший.

– Я сплю неслышно и неподвижно, как березовый чурбан, – говорит Перя. – А ты, Ворса, как спишь?

– А я, когда сплю, то так храплю, что изо рта дым валит, а из носа искры летят.

Перя затих. Вскоре леший захрапел так, что изо рта дым повалил, из носа искры полетели. Встал богатырь, положил вместо себя березовый чурбан и прикрыл своей одеждой, а сам спрятался за сосной. В полночь леший проснулся, встал, глянул через костер и говорит:

– Он и вправду спит, как чурбан.

Взял леший свое копье, положил наконечник в огонь, а когда тот раскалился докрасна, схватил копье и вонзил в чурбан с криком:

– Перя, ты у меня десятый мертвец!

Тут вышел Пера из-за сосны, натянул свой тугой лук:

– Ворса, а ты у меня второй!

И выстрелил из лука, пронзил лешего насквозь. Бросился бежать леший, бежал-бежал до самого своего жилища. Настиг его Перя на пороге, видит: тот уже мертвый лежит.

Вошел Перя в жилище лешего, со всем чертовым исчадьем расправился. Одна только девушка взмолилась о пощаде:

– Я, – говорит, – крещеная! Я была похищена из дому.

Не убил ее Перя, зажил с нею. Как-то захотела новая жена в баньке помыться. Предупредила Перю:

– Ты без стука ко мне в баньку не заходи.

Удивился Перя: как так? Почему мужу нельзя? Подкрался к баньке да без всякого стука и заглянул в нее. Видит: сняла его жена волосы со своей головы и, как зверь, зубами в них стала пощелкивать – вшей давить. Разгневался тут Перя и ведьму прибил.

Записал Н. А. Шахов. Литературная обработка Е. В. Лукина

 

Сокол Пипиристи

Коми-зырянская сказка

Жил один купец. Было у него три дочери. Однажды собрался он на ярмарку.

– Что же вам купить, доченьки? – спрашивает.

– Мне – гарусный сарафан, – просит старшая дочь.

– Мне – шелковый платок, – просит средняя дочь.

– А мне, – молвит младшая, – нужна сеть сокола Пипиристи.

– Ладно! – соглашается купец. – Привезу.

Поехал он на ярмарку, сарафан купил, шелковый платок купил, а сеть сокола Пипиристи нигде купить не смог. Возвратился домой, раздал подарки, а самой младшей дочери ничего не досталось. Старшие веселятся, младшая плачет.

Собрался купец на ярмарку во второй раз. Опять спрашивает:

– Что привезти вам, доченьки?

И опять старшая попросила сарафан, средняя – шелковый платок, а младшая – сеть Пипиристи-сокола.

– Ничего мне, кроме нее, не надобно! – говорит.

Васнецов А. М. Кама.

В тот раз купец целый корабль товару закупил. Старшей дочери – второй сарафан, средней – второй шелковый платок, а младшей дочери опять ничего не привез. Встретили дочери корабль: старшие радуются, младшая опять плачет.

Поехал купец на ярмарку в третий раз. И снова спрашивает о подарках. И все три опять пожелали: одна – сарафан, другая – платок, третья – сеть сокола Пипиристи. Поехал купец, накупил товара. Решил найти сеть сокола Пипиристи. Искал-искал, наконец, нашел! Красивая сеть, только дорого стоит. Однако купил.

Узнали дочери про подарки, радостно побежали навстречу отцу. Младшая дочь взяла сеть сокола Пипиристи, унесла к себе в горницу, бережно спрятала.

С того времени стал прилетать к девушке сокол Пипиристи – грудь золотая и крылья золотые, а на голове венец в жемчугах. Девушка откроет ему окошко, и милуются они целую ночь. Старшие дочери, узнав про это, решили поймать птицу: насыпали на окошко семена и подмешали туда крючок, чтобы подцепить, как на удочку. Прилетел сокол Пипиристи, занозил о крючок золотые крылья и говорит девушке:

– Зачем ты меня поранила? Сумела обидеть – теперь сумей найти за тридевять земель, за тридевять рек, за тридевять зеленых песков.

Сказал и улетел.

Долго плакала девушка, потом стала думать, как ей сокола Пипиристи разыскать? Положила в котомку душистое мыло, частую гребенку, шелковую палочку и отправилась в путь. Шла-шла, тридевять земель прошла, подходит к синему морю. Видит: летит через синее море лебедь. Говорит ему девушка:

– Лебедь, лебедь, перенеси меня через синее море!

Посадил лебедь девушку на спину, перенес через море. Пошла девушка дальше, пришла к зеленому песку. А там верблюд стоит.

– Верблюд, верблюд, – просит, – перевези меня через зеленый песок!

Посадил ее верблюд на спину, перевез. Пришла она в деревню, просится в одной избе переночевать, а ее спрашивают:

– А куда ты идешь?

– Я сокола Пипиристи ищу.

– Да он вон в той избушке, – говорят, – с ведьмой живет. Пойди к ней, наймись в работницы.

Послушалась девушка, пошла к ведьме, нанялась в работницы. Живет у нее, помогает по хозяйству. Как-то утром начала причесывать себе волосы частой гребенкой, что из дому взяла.

– Не продашь ли гребенку? – спрашивает ведьма.

– Продать не продам, а вот уступить за одну услугу могу.

– Что за услуга?

– Дай мне сокола Пипиристи на одну ночь.

Согласилась ведьма. Вечером, когда сокол Пипиристи вернулся домой, напоила его ведьма допьяна, и, когда он свалился, пустила к нему девушку.

Девушка легла рядом с соколом, крепко обняла его и заплакала:

Всю ночь плакала и пела девушка, но сокол так и не проснулся. А наутро сказал ведьме:

– Удивительный сон приснился: будто прежняя жена мне всю ночь песню пела.

– Вечно тебе что-нибудь мерещится, – ворчит ведьма. – Поковыряй в ушах безымянным пальцем – ничего слышать не будешь.

На другой день стала девушка умываться душистым мылом, которое из дому с собой принесла. Просит ведьма:

– Продай мне мыло!

– Не продажное. Дай еще одну ночь с Пипиристи-соколом провести – задаром отдам.

Снова согласилась ведьма. Когда вернулся вечером Пипиристи-сокол, напоила она его до упаду, позвала девушку:

– Иди к соколу, ложись.

Девушка легла рядом, заплакала и запела:

Провела всю ночь в слезах и песнях. Ушла от сокола, как только рассвело. А сокол Пипиристи проснулся около полудня, говорит:

– Опять мне снилось, будто прежняя моя жена пела.

– Вечно тебе мерещится беспутное. Говорила тебе: засунь безымянный палец в ухо, поковыряй, и ничего сниться не будет.

А на третий день начала девушка шелковой палочкой шить, и опять пристала к ней ведьма, чтоб продала ей шелковую палочку. И опять попросила девушка свидания с соколом Пипиристи в третью ночь. Ведьма согласилась и, когда вернулся домой Пипиристи-сокол, опять начала его спаивать. На этот раз сокол Пипиристи решил не пить вина, но притворился пьяным и даже повалился. Легла тогда к нему девушка, заплакала и запела:

А сокол Пипиристи, оказывается, не спал. Услышал он песню, обнял девушку. И так пролежали они до утра. Утром сокол Пипиристи и говорит девушке:

– Ты не вставай.

А ведьма уже стучит в дверь:

– Вставайте! Не встанете – суд приведу.

Казанцев В. Г. На Урале.

Они притворились спящими. Тогда собрала ведьма стариков, угостила их вином, вышла на середину избы и спрашивает:

– Скажите, какое венчание крепче: первое или последнее?

– Первый венец покрепче! – отвечают старики.

– Ничего вы не знаете! – закричала ведьма и прогнала стариков. А вместо них собрала людей среднего возраста, напоила их допьяна, вышла на середину избы, спрашивает:

– Какой венец крепче – первый или последний?

– Первый! – отвечают.

– Ничего вы не знаете! – закричала ведьма и всех прогнала.

Наконец, собрала молодых людей, но и молодые люди отвечали ей:

– Первый венец крепче!

Тогда поднялся сокол Пипиристи, привязал ведьму к хвосту семилетнего жеребца и ударил по жеребцу плетью. С тех пор никто ведьму не видел.

И зажил сокол Пипиристи с первой своей женой припеваючи.

Записал П. Г. Доронин в 1934 году. Литературная обработка Е. В. Лукина

 

Манси – народ в России, коренное население Ханты-Мансийского автономного округа – Югры и соседних областей. Самоназвание «манси» означает «человек». В старину манси называли вогулами. Численность – 12 тысяч человек. Ближайшее родственное племя – ханты.

Традиционно манси занимались оленеводством, охотой. Добывали крупного зверя: лося, медведя, пушнину: белку, соболя, лисицу. Ловили рыбу, перегораживая ручьи запрудами. Разводили лошадей, овец, крупный рогатый скот. В тайге собирали ягоды, кедровые орехи, съедобные коренья. В пищу употребляли жареное, вяленое, сушеное мясо и рыбу.

Зимой манси жили в срубных домах с земляной крышей, летом – в конических берестяных чумах. Жилище отапливалось и освещалось чувалом – открытым очагом из жердей, обмазанных глиной. Женская одежда состояла из платья, распашного халата, платка, двойной оленьей шубы. Мужчины носили штаны, рубаху, глухую одежду с капюшоном из сукна, у оленеводов – из оленьей шкуры (малица).

Первоначально манси, как и ханты, жили на Урале, но коми и русские постепенно вытеснили их в Зауралье. В XVI веке началось присоединение Сибири к Московскому государству, на земле манси усилилась русская колонизация, и манси со временем были обращены в православие. Однако традиционные верования – шаманизм, анимизм – сохранили свое влияние.

Манси делились на две экзогамные фратрии – Пор и Мось. Мужчины Мось женились только на женщинах Пор и наоборот. Предком Пор считался медведь, предком Мось – мифическая женщина Калтащ (богиня земли), которая могла превращаться то в гуся, то в зайца, то в бабочку. По поверьям манси, у мужчины было пять или семь душ, у женщин – четыре или шесть, из них две – главные: одна поселялась в ребенка того же пола, а другая уходила в подземное царство. Эти древние представления отразились в мансийском фольклоре.

Художественному осмыслению космогонии и мифологии манси посвящены литературные произведения первого профессионального мансийского поэта Ювана Шесталова (1937–2011).

 

Миленький

Мансийская сказка

Однажды не стало вокруг суда. А стало так: приедет в поселок важный начальник, войдет в дом, сядет, ногу на ногу закинет и говорит:

– Здравствуйте! Десять белок!

Вешают ему на ногу десять белок. Кто не имеет десяти белок, пусть не здоровается. Очень тяжело стало жить манси. Один человек решил: «Есть ведь на свете какой-нибудь царь. Сходить, что ли, к царю». Оделся покойником и лег. Говорит своей жене:

– Когда появится утренняя заря, возьми меня за большой палец ноги. Как начнет шевелиться, скорее буди.

Кончил речь и уснул. Во сне увидел, каким путем нужно пойти, что царю отнести, о чем будет царь расспрашивать. А главное: ходить придется семь лет и семь зим.

Жена сидела всю ночь. Когда на заре большой палец ноги пошевелился, она разбудила мужа. Тот начал рассказывать, что видел во сне. Потом стал собираться в путь. Взял с собой шкуру черно-бурой лисицы.

Долго ли шел, коротко – пришел в царский город. На улице народу так много ходит – в лесу столько комаров нет. Встретил царского помощника. Тот говорит:

– Ты живи пока у меня. Завтра пойдем к царю.

Назавтра пошли к царскому дому. Ходок шкуру черно-бурой лисицы на шею повесил. Царский помощник и говорит:

– Войдем – ты не бойся. Куда я пойду, и ты туда ступай.

Вошли. Смотрит: пол, как золото. А спутник его идет, словно в воду опущенный. Подошел ходок к царю. Одной рукой отдал ему черно-бурую лисицу, другой – с царем здоровается. Царь говорит:

– Садись, миленький.

Паули Г.-Т. Обдорские остяки. «Этнографическое описание народов России». 1862 г.

И стал с ходоком беседовать:

– Вот, миленький, среди столь разной еды какая самая полезная?

Ходок отвечает:

– Вода да соль самые полезные.

Царь опять говорит:

– Среди столь разной одежды какая самая теплая?

Ходок отвечает:

– Трава самая теплая.

Царь опять говорит:

– Умеешь щипать утиное перо, гусиное перо?

Ну а ходок:

– Если было бы такое дело, сумел бы.

Царь говорит:

– Если умеешь, оставайся здесь.

Царь пошел в другую комнату. Царские слуги обступили ходока, спрашивают:

– Миленький, скажи, что царю сказал?

Ходок взял в руки свою шапку и говорит:

– Наложите мне полную шапку золотых денег, я скажу.

Наложили ему полную шапку золотых денег.

– Вот что я вам скажу: если умеешь обманывать, это и значит – щипать гусиное перо, утиное перо.

Взял ходок золотые деньги и наменял мелочи: три копейки, пять копеек. Наложил мелочи полный мешок и всю раздал беднякам. Говорит царю:

– Я хочу, пожалуй, домой идти.

Царь говорит:

– Ладно, ступай. Домой придешь, станешь жить князем, хозяином на своей земле.

И дал княжеские одежды. Оделся ходок и пошел. Туда шел семь лет, а назад мигом возвратился. Как будто никуда и не ходил.

Настало лето. Однажды снизу пришла лодка. Приехал важный начальник с казаками. Вынесли его прямо на берег в суконной люльке. Вошли в дом, поздоровались, потребовали десять белок. Потом наелись, напились вдоволь. Собрались дальше ехать. Ходок и говорит:

– Я вам помогу начальника в лодку отнести.

Казаки говорят:

– В воду уронишь – он тяжелый.

– Нет, – говорит, – не уроню.

Поднял его, понес. Дошел до середины сходен и бросил важного начальника в воду. С этим и пошел на берег.

Вошел в дом. Надел княжескую одежду. Казаки распахнули дверь, чтобы войти и с обидчиком разобраться. Видят: князь сидит. Испугались. Дверь захлопнули.

Вышел ходок на улицу – они по реке едут. Начальник, весь мокрый, на корму сел, казаки веслами гребут. С тех пор больше никто не приезжал, не говорил:

– Здравствуйте! Десять белок!

Записал и перевел А. Баландин в 1933–1934 годах. Литературная обработка Е. В. Лукина

 

Ханты – народ в России, коренное население Ханты-Мансийского автономного округа – Югры и соседних областей. Самоназвание «хантэ» означает «человек». В старину их именовали остяками. Численность – более 30 тысяч человек. Родственное племя – манси.

С древних времен ханты занимались оленеводством, таежной охотой и рыболовством. Добывали дикого оленя, лося, медведя, бобра. Промышляли водоплавающую и боровую дичь. Рыбу вылавливали, искусственно огораживая участки рек или водоемов. Собирали ягоды, съедобные коренья, но не брали грибы, считая их нечистыми. В пищу употребляли сырую, вяленую и копченую рыбу, мясо ели сырым или вареным. Пили рыбий жир, смешанный с ягодами. Излюбленным блюдом считалась рыбья икра, вываренная в рыбьем жире. Напитком служил отвар из чаги и иных полезных растений.

Временными жилищами были чумы – каркасные постройки из жердей, покрытые берестяными полотнищами или оленьими шкурами. К постоянным жилищам относились землянки и полуземлянки с опорными столбами и шатровой крышей. Вся одежда у хантов была распашной, меховой или халатообразной, суконной, при этом отделывалась традиционными орнаментами («заячьи уши», «ветви березы», «оленьи рога»). Женщины носили украшения из бисера, кольца, серьги. Косы украшали накосниками с ложными косами. Мужчины также носили косы. Была известна и татуировка.

До XVIII века культура хантов была языческой с элементами шаманизма и анимизма, но впоследствии испытала сильное влияние христианства. С распространением православия в хантыйский языческий пантеон вошел образ Микол Торума (Николая Угодника), а триада главных божеств Нуми-Торума (бога неба), Мир-Сусне-хума (человека, осматривающего мир) и Калтащ-Эквы (богини материнства и жизни) была соотнесена с образами Отца, Сына и Богородицы. Календарные обряды оказались приуроченными к православным датам: Вороний праздник соответствовал Благовещению, приношение духам воды после вскрытия рек и лесным духам в начале зимней охоты – Петрову дню и Покрову.

Паули Г.-Т. Обдорские остяки. «Этнографическое описание народов России». 1862 г.

 

Слепой охотник

Хантыйская сказка

Жили два брата. Младший уже женат был, а старший – холостяк. Как осенью снег выпадал, старший сразу на охоту собирался. Надолго в тайгу уходил. А младший тоже охотился каждый день, но вечером всегда возвращался. Придет весь мокрый, как будто лазил в снегу, и ничего не приносит: ни рыбы, ни зверя. Вот жена и думает: «В чем дело? Люди ходят на охоту, что-то добывают, приносят домой, а мой муж все время возвращается с пустыми руками. Надо будет завтра проследить за ним, посмотреть, что он там делает».

На следующий день муж опять на охоту собрался. И жена тоже собралась – как будто за дровами. Пошел муж, она за ним по пятам. Издали следит: вот он в лес зашел, улегся на спину и лежит.

«Ничего себе охотничек! – думает жена. – Шел, шел, улегся и лежит. Дай-ка поближе подойду».

Подошла и видит: муж вытащил свои глаза, выставил к небу и запел:

– Сэмлек рэм-рэм-рэм.

Жену оторопь взяла: «Ничего себе – сэмлек рэм-рэм-рэм! Люди охотятся, а он, оказывается, песенки сочиняет. Сейчас я тебе чудес-то натворю».

Незаметно подошла к нему. Цап! – выдернула из рук глаза и убежала. Остался муж без глаз. Туда-сюда, куда делись глаза? Кто выхватил из рук? Давай вокруг шарить – нет нигде. «Ну, – думает, – домой-то я попаду, дорога знакомая, а вот куда глаза делись?»

Кое-как до дома добрался. Жена встречает:

– Ты сегодня чего-то раньше пришел.

– Да вот, что-то ослеп я сегодня, ничего не вижу. Ты случайно мои глаза не видела?

– Да где ж я могла их видеть? Сам небось где-то оставил.

А сама думает: «Так тебе и надо. Дома сиди, раз не можешь охотиться как человек».

На следующий день жена возится на улице с дровами. Видит: с той стороны реки лось бежит, прямо к ним. Забегает жена в юрту, кричит мужу:

– Лось бежит, что делать?

– Принеси мне лук и стрелы, дверь открой. Скажешь, когда лось к двери подойдет.

Притащила ему жена лук и стрелы. Лось близко к двери подбежал. Жена говорит:

– Как раз возле дверей он.

Выстрелил муж в сторону двери.

– Ну, жена, сходи посмотри, что там у меня вышло?

Пошла жена, смотрит, а лось немного пробежал и упал, лежит. Возвращается домой, муж спрашивает:

– Ну как там? Попал хоть, нет?

– Разве сослепу попадешь? Нет, не попал.

– Как так не попал? У меня никогда стрела мимо не проходила, а тут мимо прошла! Вот тебе раз. Ну ладно, мимо так мимо.

Жена как будто по дрова ушла, а сама к лосю направилась, разделала тушу, домой притащила. Сварила себе мясо, ест и думает: «Вот так, муженек! Ты там каждый день песенки сочиняешь, охотиться не хочешь, вот и ешь, что хочешь. А я хоть мяса поем».

А муж заподозрил неладное: «А что если это жена у меня глаза стащила? Значит, она их спрятала куда-то. Куда? Надо подумать».

Думал-думал муж и придумал. Один раз, зная, что жена надолго по дрова ушла, стал рыть подземный ход к юрте старшего брата. Каждый день, как жена уйдет, так он роет. Наконец, прорыл до самого дома, а старший брат еще с охоты не вернулся. Зашел он в дом и затопил печь. А жена с дровами пришла, увидела, как дымок над соседней юртой вьется, и думает: «Приехал старший брат. Надо зайти, пожаловаться на своего мужа – лентяя!»

Направилась к юрте. Перед дверью по обычаю накрыла голову платком, чтобы старший брат лица не видел. Зашла, уселась в уголочке и стала жаловаться:

– Люди добрые на охоту ходят, дела делают, кое-что добывают, а у меня вот муж каждый день с утра пойдет и к вечеру приходит. И ни рыбинки, ни зверюшки не приносит. Что за муж такой! Надоело мне каждый день одно и то же.

Все подробно жена рассказала: как она за мужем следила, как глаза у него стащила и в короб спрятала, как он вслепую лося подстрелил, а она ему сказала, что стрела мимо лося прошла. Рассказала, что сама лосиную тушу разделала и теперь втихаря мясо ест. А под конец добавила:

– Вот так, твой братик – лентяй.

Муж выслушал, уткнув лицо в колени. Промычал:

– Да, плохо.

– Ну ладно, – вздохнула жена. – Домой пойду.

Встала, пошла. А муж тем временем обратно в нору и быстренько к себе в юрту пробрался, из короба вытащил свои глаза, надел. Сел у печки, как ни в чем не бывало. Тут жена заходит.

– Вот, – говорит, – твой брат приехал с охоты.

– Что-нибудь добыл?

– Не знаю, не стала спрашивать.

Тут жена заметила, что муж прозрел – сидит и своими глазами сверкает. Бросилась она на улицу, муж – следом. Говорят, весь поселок сбежался посмотреть, как муж за женой с плеткой гонялся.

Рассказала Н. Г. Чалтомова в 1983 году. Записала Н. В. Лукина. Литературная обработка Е. В. Лукина

 

Паули Г.-Т. Башкиры. «Этнографическое описание народов России». 1862 г.

Башкиры – народ в России, коренное население республики Башкортостан и соседних областей. Численность – около 1,5 миллиона человек. Самоназвание «башкорт» одни ученые расшифровывают как «потомок богатырей», а другие – как «главный волк». Тотемом башкир, как и многих тюркских народов, был волк.

Башкиры – древний народ. Они упоминаются в трудах античного географа Клавдия Птолемея, старинных китайских хрониках дома Суй, книгах арабских ученых Ибн-Фадлана и Аль-Масуди. Во всех исторических источниках башкиры предстают сильным воинственным народом, который мирно трудится на своих полях, разводит скот, добывает ценный бобровый мех, плавит в печах медь, но всегда готов защитить свою землю и свободу. Это подтверждает и многовековая история башкир.

В XIII веке башкиры оказали сопротивление ордам Чингисхана, когда те появились на берегах Иртыша. Противостояние было столь ожесточенным, что монголы предпочли заключить с ними договор о дружбе и союзе. После распада Золотой Орды башкиры входили в состав Казанского и Сибирского ханств, а также Ногайской Орды.

После взятия Казани в 1552 году русский царь Иоанн Грозный предложил башкирам добровольно прийти под его руку. Башкиры согласились на условиях владения своей землей, сохранения самоуправления, а также исповедания своей религии – ислама.

Иоанн Грозный свято соблюдал условия договора, и в памяти башкир он остался добрым справедливым царем. Однако в дальнейшем царская власть занялась расхищением башкирских земель, возведением на них острогов, застав и монастырей, пытаясь обратить башкир в православную веру.

Это приводило к многочисленным восстаниям. Самое известное из них – участие башкир в Крестьянской войне 1773–1775 годов.

В этой войне обрел неувядаемую славу юный батыр Салават Юлаев (1752–1800) – предводитель башкирского отряда в составе мятежного крестьянского войска, возглавляемого Емельяном Пугачевым.

Салават Юлаев участвовал в двадцати сражениях, взял несколько крепостей и заводов, однако был схвачен, закован в кандалы и заключен в балтийскую крепость Рогервик (ныне Палдиски), где четверть века спустя скончался. Находясь в заключении, он сохранил крепость духа и верность родному краю, который воспел в стихах:

 

Урал-батыр

Башкирская сказка

Давным-давно, когда еще не было Уральских гор, жили старик со старухой. И был у них сын по имени Урал. Когда Урал вырос и стал настоящим батыром, он начал заботиться о родителях – ходить на охоту, добывать пищу. Так они и жили.

Днем Урал бил в лесу птицу и зверя, а вечером приносил добычу домой и разводил огонь. Пока в котле варилось мясо на ужин, батыр садился у огня и вырезал из сухого стебля дудочку – курай. Потом подносил дудочку к губам и извлекал из нее чудесные звуки, похожие то на журчание ручья, то на далекое лесное эхо. Дивная мелодия разливалась в воздухе – и умолкали в лесу птицы, замирали на деревьях листья, реки останавливали бег. Родная земля погружалась в сон.

Но однажды Урал пошел на охоту и увидел, что могучие деревья стали сохнуть, высокие травы желтеть и никнуть, быстрые реки высыхать. Даже воздух стал таким тяжелым, что было трудно дышать. Все в округе медленно умирали – и звери, и птицы, и люди. Никто ничего не мог сделать против Смерти.

Задумался Урал: как дальше жить? И решил сразиться со Смертью и навсегда победить ее. Положил в холщовую сумку краюху хлеба, горстку соли да свою волшебную дудочку. Попросил у отца алмазный меч, который при каждом взмахе высекал молнии. Отдавая оружие, отец предупредил:

– Никто на земле не устоит против этого меча! Да вот беда – он бессилен перед Смертью. Смерть можно уничтожить, целиком окунув ее в родник живой воды, который находится за темными лесами, за широкими полями, за каменистыми пустынями. Но другого выхода у тебя нет.

Урал отправился в путь. На третий день очутился на распутье трех дорог. Там повстречал седобородого старика.

– Дедушка, – обратился Урал к старику, – какой дорогой идти к роднику живой воды?

– А зачем тебе родник?

– Я хочу победить Смерть, а без живой воды это сделать невозможно.

– Сорок лет я стою здесь, сорок лет показываю путникам дорогу к роднику, – покачал старик головой. – Но никто еще не вернулся назад.

– Я все же отважусь!

– Тогда вот что я тебе скажу. Пойдешь по этой дороге и увидишь табун. В табуне будет один-единственный конь белой масти. Попробуй оседлать его, и он сослужит тебе верную службу.

И вправду – не прошел Урал по дороге и семи верст, как увидел в поле табун. Среди гнедых да вороных лошадей красовался высокий конь – ослепительно белый, как снег. Он был так красив, что батыр не мог глаз отвести. Подкрался Урал к жеребцу и стремглав вскочил на него. Рассвирепел конь, ударил одним копытом – земля содрогнулась, ударил другим копытом – столб пыли поднялся. Встал конь на дыбы и сбросил седока наземь. «Гордый попался скакун! – решил Урал. – Попробую его не силой приручить, а лаской».

Достал из холщовой сумки краюху, круто посолил и протянул жеребцу – конь с благодарностью принял хлеб и подставил батыру свою могучую спину. Уселся Урал на жеребца и слегка пришпорил пятками бока. Понесся конь через широкие поля, через каменистые пустыни, будто белая вьюга.

Корнеев Е. М. Башкирцы.

А Урал так вцепился в его гриву, что не оторвать. В конце концов, остановился конь посреди темного дремучего леса и говорит:

– Впереди пещера, где живет чудовище – девятиглавый дэв. Он сторожит дорогу к роднику. Придется тебе, Урал, сразиться с ним. Выдерни из моей гривы три волоска. Как только я понадоблюсь, подпали их, и я тут же предстану перед тобой.

Выдернул богатырь три волоска из гривы – взметнулся конь под облака и скрылся в темной чаще. Не успела из-под копыт пыль осесть, как показалась из чащи тень, похожая на черное дерево. Пригляделся батыр – это прекрасная девушка идет, согнувшись в три погибели, тащит на себе мешок.

– Здравствуй, красавица! – улыбнулся Урал. – Как тебя зовут? Куда идешь, что несешь?

– Зовут меня Карагаш. Несколько дней назад выкрал меня девятиглавый дэв и сделал своей рабыней. Теперь ради его забавы я с утра до ночи таскаю речную гальку к пещере.

– Брось мешок, красавица, да покажи мне, где живет чудовище!

– Дэв живет вон за той горой, откуда солнце встает, – махнула рукой Карагаш. – Но не вздумай даже приближаться к нему. Он погубит тебя!

– Ты подожди меня тут, – сказал Урал. – Я оставлю тебе свою дудочку – курай. Если со мной будет все хорошо, из курая будет капать молоко. А если мне станет худо – будет капать кровь.

Попрощался батыр с девушкой и отправился в путь.

Когда Урал, наконец, подошел к пещере, увидел, что прямо перед пещерой лежит девятиглавый дэв, а вокруг него валяются человеческие кости.

– Эй, дэв, – крикнул батыр. – Уходи с дороги, я иду к живой воде.

Но чудовище даже не пошевелилось. Урал еще раз крикнул. Тут дэв одним дыханием притянул Урала к себе. Но Урал не испугался и крикнул дэву:

– Бороться будем или сражаться?

– Мне все равно, – разинул пасть дэв. – Какой смертью хочешь умереть, той и умрешь.

Поднялись они на высокую гору и стали бороться. Уже солнце приблизилось к полудню, а они все борются. И вот дэв оторвал Урала от земли и бросил. Батыр по пояс ушел в землю. Дэв вытащил его и снова бросил. Батыр вошел в землю по шею. Дэв опять вытащил Урала, и они продолжили борьбу. А день уже клонится к вечеру.

И тут дэв, уже почувствовав близость победы, на какое-то мгновение расслабился. В это мгновение Урал так бросил дэва, что тот вошел в землю по пояс. Батыр вытащил дэва и вновь бросил его. Дэв ушел в землю по шею, и только девять его голов остались торчать.

Урал вновь вытащил Дэва и на этот раз бросил его с такой силой, что дэв навсегда провалился под землю.

На следующий день бедная Карагаш поднялась на гору, чтобы похоронить богатырские останки. Но когда она увидела, что батыр жив, заплакала от радости. А потом спросила:

– А куда же дэв подевался?

– А дэва я засунул под эту гору, – сказал Урал.

И вдруг из-под горы начали выходить клубы дыма. Это под землей горел побежденный дэв. С той самой поры эту гору народ называет Янган-тау – Горящей горой.

На Горящей горе Урал недолго пребывал. Вытащив три волоска, он подпалил их, и тотчас перед ним возник белый конь. Посадив Карагаш перед собой, батыр поехал дальше.

Проехали они через широкие поля и глубокие ущелья. Наконец, белый конь остановился и сказал Уралу:

– Мы уже близко от родника живой воды. Его сторожит двенадцатиглавый дэв. Тебе придется с ним сразиться. Возьми три волоска из моей гривы. Когда я тебе понадоблюсь, подпали их, и я тотчас приду.

Выдернул Урал три волоска из гривы – взметнулся конь под облака и скрылся за скалой.

Батыр наказал девушке оставаться на месте, изредка посматривать, что будет капать из волшебной дудочки курай – кровь или молоко, а сам пошел к месту, где лежал двенадцатиглавый дэв.

И вот впереди уже блеснул родник живой воды, и было слышно, как струилась из скалы целебная вода, одна капля которой могла исцелить больного и обессмертить здорового человека. Но охранял эту воду двенадцатиглавый дэв.

– Эй, дэв, – крикнул батыр. – Уходи с дороги, я пришел за живой водой!

Дэв на голос Урала даже бровями не повел. Батыр еще раз крикнул. Тут дэв открыл глаза и своим дыханием начал притягивать к себе богатыря. Но Урал не испугался и бросил вызов:

– Будем бороться или сражаться?

– Мне все равно, – разинул пасть Дэв. – Какой смертью хочешь умереть, той и умрешь.

– Ладно, – сказал батыр и взмахнул своим алмазным мечом перед глазами Дэва. От вспыхнувших молний дэв чуть не ослеп.

– Этим мечом я тебя и прикончу! – крикнул Урал и начал отсекать головы Дэва – одну за другой, одну за другой.

Тут, услышав отчаянный рев старшего дэва, к нему на подмогу стали сбегаться со всех сторон маленькие дэвы. Только батыр расправился с ними, как появилось великое множество самой разной мелкой нечисти. Она так навалилась на Урала, что из курая, который остался у Карагаш, закапала кровь.

Увидев кровь, девушка забеспокоилась. Недолго думая, она приложила дудочку к губам и стала наигрывать мелодию, которую когда-то слышала в пещере девятиглавого дэва.

Услыхав родной наигрыш, мелкая нечисть пустилась в пляс. Урал воспользовался передышкой и разгромил всю эту свору. И на том месте, где осталась груда изрубленных дэвов, появилась высокая гора Яман-тау – Дурная гора. До сих пор на этой горе ничего не растет и не водятся ни звери, ни птицы.

Покончив с нечистью, батыр прошел к роднику. Увы, в роднике не осталось ни капли живой воды – ее выпили дэвы. Сколько ни сидел Урал перед высохшим источником, не дождался ни одной капли.

И все же победа Урала над нечистой силой принесла плоды. Зазеленели леса, запели в них птицы, ожила природа, а на лицах людей появились улыбки. И Смерть стала реже приходить в эти края, потому что боялась богатырского меча.

Куинджи А. И. Полдень. Стадо в степи.

А Урал, посадив перед собой Карагаш на своего верного коня, помчался домой. Они поженились и стали жить в мире и любви. И родилось у них трое сыновей – Идель, Яик и Сакмар. И народ был благодарен Уралу, что вырастил таких славных богатырей.

Но Уралу, завершающему сто первый год жизни, недолго оставалось жить. Смерть давно дожидалась, когда батыр ослабнет. И вот лежит Урал на смертном одре. Со всех сторон собрались к нему люди, чтобы попрощаться с любимым батыром.

Тут один молодец подошел к Уралу и протянул ему рог с водой:

– Дорогой наш батыр! В тот день, когда ты лег на свое ложе, я пошел к роднику. Оказалось, там еще осталось немного живой воды. Семь дней я просидел у родника и по капле собрал ее остатки. Прошу тебя, испей этой воды и живи вечно на радость всем.

Урал медленно поднялся, с благодарностью принял рог, окропил живой водой все вокруг и промолвил:

– Не я, а наша родная земля пусть будет бессмертной. И пусть на этой земле люди живут счастливо.

Рассказал И. Рахматуллин в 1956 году. Записал А. И. Харисов. Перевел Г. Г. Шафиков. Литературная обработка Е. В. Лукина

 

Салават

Башкирское предание

Батыр Салават сражался под городом Красноуфимском. А в Красноуфимске жила одна русская девушка, которая ему приглянулась. Они полюбили друг друга и поженились. Вскоре у них родился сын.

Дела у салаватцев не ладились, и, когда нужно было отступать от Красноуфимска, Салават пришел к жене, чтобы увезти ее с собой. Но она воспротивилась.

В это время в дом ворвались пристав с урядником – они давно следили за Салаватом. Батыр ударил их с такой силой, что те пали замертво. Затем он схватил маленького сына и ускакал.

Оставил его на попечение старику Нуркылысу в деревне Киги. А сам скрылся в том месте, которое теперь называется Салаватов двор.

Салавата сопровождал друг Кинзя Арсланов.

– Давай уйдем к казахам, – предложил Кинзя. – Потом соберем войско и снова начнем дело.

Но Салават уходить не спешил.

– Я сначала должен сына забрать, – сказал он Кинзе.

Затем быстро собрался и ушел. Обратно уже не вернулся: попал в руки царских солдат.

Так сын Салавата и остался у старика Нуркылыса. Звали его Хасан. Говорят, он был весь в отца: крепок сложеньем, храбр.

Рассказал Г. Султанов в 1940 году. Записал Х. Хамматов. Перевела Ф. А. Надршина. Литературная обработка Е. В. Лукина

 

Марийцы – народ в России, коренное население республики Марий Эл, а также соседних областей. Численность – около 550 тысяч человек. Самоназвание «мари» означает «человек, мужчина». В старину марийцев называли черемисами.

Первое письменное упоминание о черемисах встречается у готского историка Иордана (VI век). Упоминаются они в «Повести временных лет», а позднее – в государственных актах Золотой Орды, под властью которой оказались в XIII веке. Ордынских правителей сменили казанские ханы, что правили так же лукаво и жестоко. Об этом говорится и в марийских легендах, в частности, в повествовании о старике Вегенее, который однажды пожаловался казанскому хану на притеснения пошкыртов (башкиров), а тот, получив от него затребованную дань, посоветовал старику самому обороняться от воинственного соседа.

Со взятия Казани (1552) началась усиленная колонизация марийцев, сопровождавшаяся их христианизацией. В результате вспыхнуло восстание, более известное как «черемисская война». Подавив его, царская власть начала повсюду возводить остроги, которые со временем превратились в города – Царевококшайск (Йошкар-Ола), Козьмодемьянск, Яранск.

Впоследствии марийцы поддержали крестьянский мятеж во главе с Емельяном Пугачевым, который обещал сохранить народные обычаи. Марийцы и поныне остаются приверженцами «марийской веры», сочетающей в себе православие и традиционные верования.

Память о героическом прошлом народа отразилась в творчестве выдающегося марийского композитора Андрея Эшпая (род. 1925), написавшего музыку к художественному фильму «Емельян Пугачев». Кроме того, он стал автором симфонических танцев на марийские вариации, зажигательных венгерских напевов, а также замечательных композиций на патриотические темы.

Корнеев Е. М. Черемиска.

Юношей Андрей Эшпай ушел добровольцем на фронт, командовал взводом разведки, брал Варшаву и Берлин. Своим погибшим товарищам композитор посвятил песню «Сережка с Малой Бронной», которая стала народной.

 

Старик Вегеней

Марийская легенда

Старик Вегеней охотился в приволжских лесах. Стоял здесь березняк, от которого исходил белый свет. В березняке и поставил охотник свой шалаш, покрыв корой липы и вяза. Ходил кругом, ловил и куниц, и ондатру, и лисиц.

Однажды услышал он, как недалеко в деревне кто-то лает по-собачьи. Это была собака-коршун, чуткая ко всяким запахам, в охоте незаменимая. Сама маленькая, ножки короткие, в общем, небольшой породы. Собаку-коршуна он принес домой и с той поры всегда брал с собой.

Как-то во время охоты она подошла к клену и залаяла на него. Старик Вегеней удивился, но все-таки решил разок ударить топором по клену. Как рубанул, потекла из него кровь. «Э-хе-хе, ты самой судьбой определен мне; оказывается, ты даже с душой», – решил старик. После этого он уже не отходил от этого дерева.

Вырубил вокруг него липовую поросль, надрал лыко, три дня вил веревку. «Нельзя покидать его, – думал, – раз на него по случайности наткнулся. Если покинешь такое дерево, то оно переселится».

Рядом с деревом выкопал себе яму, другую яму выкопал своей крылатой собаке. Поднялся старик Вегеней на клен, привязал конец веревки к его верхушке. Потом, спустившись, привязал к другому концу веревки деревья для противовеса. Кончил привязывать, начал рубить клен. Когда он рубил, кровь из него брызнула фонтаном. Клен наклонялся вес ниже и ниже, подминая под себя привязанные деревья. Наконец, рухнул.

Рухнувший клен стал озираться, искать своего рубщика – погубителя. Много деревьев подмял под себя, ища виновника.

Наконец, нашел Вегенея в яме, но не сумел его придавить, распластавшись поперек нее. Высунув язык, клен сказал:

– Ну, старик Вегеней, видать, я судьбой предназначен тебе. Ты ведь человек-охотник. Сделай из меня лыжи. Куда бы ты ни отправился на этих лыжах, тебе будет всегда дорога. Таким лыжам деревья уступают дорогу. А вожжи для них сделай из шелковой веревки.

Вышел старик Вегеней из своей ямы, смастерил лыжи прямо там, где вырос тот клен с душой.

Бегал он по лесам на этих чудных лыжах, охотился.

Из-за охотничьих угодий и возникли тяжбы с соседями – пошкыртами, жившими на реке Пуй, что впадает в великую Каму.

Пошкырты стали притеснять старика, и он растерялся, ум за разум ушел. Не знал, что делать? И решил отправиться в Казань к самому хану.

Придя в Казань, доложил хану:

– Такие дела: пошкырты начали притеснять, захватывать наши земли.

– Пусть только попробуют притеснять! Я тебе дам грамоту. Только и ты, со своей стороны, выполни все мои указания.

– Ты хочешь за это подарок, – догадался старик. – Какой подарок тебе угоден?

– Привези мне двенадцать бочонков меду, сорок одну куничью шкурку, чтобы оторочить куничью шубу, да десять шкурок выдры.

– Ладно, – согласился Вегеней.

Затем хан, одарив старика грамотой, напутствовал его словами:

– К сроку привезешь. Уж ты не заставляй ждать долго.

Старик Вегеней возвратился домой. Из Казани привез он шелк для вожжей, поводков для лыж. «Да, – про себя он подумал, – с ханом бороться не следует. Надо исполнить его желание».

Выкачал он двенадцать бочонков меду, приготовил сорок одну шкурку куницы да десять шкурок выдры. Вечером попросил жену затеять блины:

– Я завтра отправлюсь в гости. Ты затей для меня блины.

Утром жена испекла блины. Он не стал завтракать. Свил из шелка поводки для своих лыж, сделал палки к ним. Поставил на свои лыжи двенадцать бочонков меду, шкурки куницы и выдры положил на свою спину, а свежие блины засунул за пазуху.

– Ну, везите на Казань!

И помчался на чудных лыжах. Как говорится, и деревья перед ним расступались, и реки давали дорогу. Даже свежие блины не успели остыть, как он добрался до хана. Вручил ему свои подарки: и мед, и шкурки куньи, и шкурки выдры. А потом блинами угостил.

– Теперь как быть? Пошкырты нас притесняют. Ведь их очень много. Я один не защищу, – сказал Вегеней.

– Ну, что ты, ведь ты могучий мужик, – успокоил его хан. – Не сдавайся уж. Как-нибудь надо выстоять, старайся уж отогнать их от своих земель.

Как-то собралось много пошкыртов. Они вооружились кольями, сделанными из вяза, чтобы прикончить старика.

В одиночку вышел к ним:

– Вы уж не волнуйтесь, становитесь в ряд или станьте вокруг меня.

Пошкырты подняли свои колья, приготовились его бить. Он схватил первого за пояс, поднял и, размахнувшись им, повалил всех до единого.

Встали пошкырты и говорят:

– Старик Вегеней, не радуйся, мы не отстанем от тебя, пока не убьем!

И вот однажды они все-таки подкараулили старика. Попросили отдать лыжи. Он отдал их сразу. Надели они его лыжи, попробовали двинуться – не получилось, попадали все до одного.

– Теперь срок твой пришел. Убьем мы тебя! – сказали.

– Как хотите, убейте, – отвечает Вегеней. – Но одно чудо до этого хотел бы вам показать. Посмотрите, потом можете меня убить.

Рядом стояла толстая и высокая сосна. Поднялся он на соседнее дерево, срубил верхушку сосны, а сам встал на нее вверх ногами и начал плясать.

– Видите? – спросил.

– Видим, видим, – сказали. – А теперь спускайся.

Когда он спустился с дерева, ему снова сказали:

Куинджи А. И. Зима.

– Твой срок наступил, мы тебя убьем.

– Вы встаньте в одну сторону, я хочу показать вам еще одно чудо.

Пошкырты столпились с одной стороны. В мгновение ока он встал на свои лыжи и понесся – кругом аж засвистело и запуржило.

Пошкырты было погнались за ним. Но старик Вегеней быстро дошел до реки, вырыл колодец, набрал воды, сварил кашу, поел и ушел.

Пошкырты когда пришли на это место, вода в колодце уже покрылась льдом в палец толщиной. Бесполезно было гоняться за самым быстрым охотником.

Рассказал В. И. Ибаев в 1959 году. Записал Н. И. Исанбаев. Литературная обработка Е. В. Лукина

 

Мордва – народ в России, коренное население республики Мордовия, а также соседних областей. Численность превышает 740 тысяч человек. Мордва является бинарным этносом, включающим два субэтноса – мокшу и эрзя.

Мордвины – древний народ. Они упоминаются в трудах готского историка Иордана (VI век) и византийского императора Константина Багрянородного (Х век), а также в древнерусской песне «Слово о погибели Русской земли» (XIII век) как племена, платящие дань медом киевскому князю Владимиру Мономаху. Впоследствии мордва входила в состав Золотой Орды и Казанского ханства. После взятия Казани в 1552 году Иоанн Грозный обложил мордвинов тяжелыми налогами, что стало причиной многих восстаний.

О занятиях и промыслах мордвы сообщал немецкий ученый Иоганн Готлиб Георги (1729–1802) в своем «Описании всех народов Российского государства», изданном в 1776–1780 годах в Санкт-Петербурге: «С того времени, как стали они Российской державе подвластны, упражняются все в землепашестве, но живут не в городах, а в деревушках, и весьма охотно строят жилища свои в лесах… Мокшаны живут в привольных к лесному пчеловодству местах; есть также между ними и такие пчеляки, кои имеют у себя по сто и по двести ульев».

Обращение мордвы в православную веру, начавшееся вместе с присоединением к России, имело неожиданные последствия. Самым известным реформатором в истории Русской православной церкви оказался патриарх Московской и всея Руси Никон (1605–1681), мордвин по происхождению. Его ярым противником и родоначальником русского старообрядчества стал другой мордвин – «огненный» протопоп Аввакум (1620–1682).

Сегодня патриарший престол также занимает природный мордвин – патриарх Московский и Всея Руси Кирилл (род. 1946). Он известен как один из инициаторов создания Всемирного Русского Народного Собора, активный участник миротворческих акций в Югославии. Энергичная деятельность патриарха вызывает искреннее уважение православных. Очевидно, что участие мордвин в духовной жизни России приносит достойные плоды.

 

Куйгорож

Мордовская сказка

У старика Буланого большая трубка была. Достал он из одного кармана огниво величиной с сошник, из другого кармана кремень величиной с кулак, приладил к нему дубовый трут и ударил огнивом по кремню. Брызнул сноп огня, как из горна, и запалился трут. Старик Буланый раскурил трубку и кашлянул:

– Акуля, доченька, хотя я сам тебя научил, а ты больше меня знаешь. Может быть, ты думаешь жизнь свою устроить, как ваши соседи?

– Отец, свою жизнь я могу устроить еще лучше. Только мне придется посидеть на яйце и вывести Куйгорожа. Он все сделает и принесет нам с мужем богатство.

– Доченька, вам за соседями не угнаться. У них три рабочих лошади, да овцы, да много другого добра.

Баба Акуля забила свой нос табаком, громко чихнула и ответила:

– Терпеть не могу этих соседей, отец. Я оставлю им во дворе только дубовый кол. Больше об этом нечего говорить, отец. Что я задумала, то и сделаю.

Стемнело. Старик Буланый нахлобучил на голову большой, из телячьей шкуры, малахай и, выходя за дверь, сказал:

– Зятек Сергей, захаживай ко мне, а также и ты, Акуля, приходи на Пасху похристосоваться.

Старик Буланый медленно побрел в свою избушку.

Прошло шесть недель Великого поста. Стало теплее. Зазеленели луга, почернели поля. Все сельчане отправились пахать, а Сергей Пятань о пахоте и не думает – ждет, когда жена Акуля выведет Куйгорожа, который все сделает и принесет богатство.

Настала Страстная пятница. Баба Акуля выбрала первое снесенное курицей яйцо, на котором углем нарисовала змею, сунула его под левую мышку и забралась на печь. Так и просидела на печи, пока муж выезжал в поле пахать и сеять. Посеял он просо и другой хлеб. Целую неделю не было дома Сергея. Ковырял он землю и думал: «Вроде как сегодня старуха должна высидеть Куйгорожа. Высидит ли?»

Георги И.-Г. Мордовка. «Описание всех обитающих в Российском государстве народов…». 1776–1780 гг.

Не дождался Сергей Пятань вечера, бросил в поле соху, сел верхом на лошадь и поскакал домой. Войдя в избушку, спросил:

– Высиживаешь?

– Высиживаю!

– Ну, если ладком-рядком выведешь, то заживем!

– Да, старик, он будет таким сильным, что прикажешь ему, то и сделает. А если не дать дела, он тебя может извести.

– Ого, старуха, да ты, видно, знаешь, что надо делать с ним!

– Если бы не знала, не стала бы и высиживать. Старик, ты выйди на улицу, я под мышкой «кик-кик» слышу.

Только муж вышел на улицу, у Акули под мышкой как будто что-то взорвалось. Вздрогнула она от испуга и на бок повалилась: «Какая у нечистого сила!» Посмотрела под мышку – цело ли яйцо? Оно оказалось пустым и разбитым. Наверное, Куйгорож сам вышел. Собрала Акуля скорлупу, завернула в черную тряпицу, положила под дверной косяк, подумала: «А где же Куйгорож? Не ошибиться бы, не сказать как-нибудь Божье слово, а то плохо будет. Он ведь сразу погубить может». И говорит ласково:

– Куйгорож кормилец, Куйгорож желанный, я сама тебя высидела. Что скажу тебе, то и делать будешь.

Только вымолвила эти слова, тут же к ней приполз змей и говорит:

– Я с тобой рядом. Дай мне работу, а сама ложись спать, я все сделаю.

– Чего-чего, а дел у нас невпроворот, – обрадовалась старуха. – Сделай такое дело: у старика в поле осталась земля – не пахана, не сеяна, а у людей уже всходы зеленые.

– Ладно, мать, – отвечает Куйгорож, – к завтрашнему утру хлеба взойдут и будут прополоты.

Утром поехал старик в поле и удивился: не сеял, не пахал, а с урожаем! Обрадовался Пятань. Прискакал рысцой к старухе:

– Теперь, Акуля, мы не пропадем! Вот если бы еще новую избу сделал нам Куйгорож, тогда и вовсе зажили бы мы на славу.

И то правда: дом у Сергея был по-черному – трубы не было, не было и керосиновой лампы, освещался березовой лучиной. А в селе у всех были лампы, дома были с печами и высокими трубами.

Под вечер явился с полей Куйгорож:

– Кик-кик! Что делать? Давай работу!

– Новую избу сделай к утру, – приказывает Акуля. – И чтоб лавки новые были, и печка новая с высокой трубой.

Легли спать муж с женою, утром просыпаются и глазам своим не верят: стены в избе новые – еловые, лавки новые – дубовые, столешница березовая, печка узорами расписана, а в сенях кадки липовые, полные меда и масла. Весь день Пятань с Акулей любовались новой своей избой, насмотреться на нее не могли. Вечером старик говорит:

– Не хуже людей теперь живем. Вот только хлев у нас старый, а в хлеву никакой скотины нет. Пусть нынешней ночью Куйгорож сделает новый хлев, чтоб в нем полно было всякой скотины.

Утром хлев был готов, а в нем и лошади, и коровы, и свиньи, и овцы.

– Добра в избе хватает, не стыдно людям показать, – говорит Акуля. – Давай гостей созовем, пир устроим, а Куйгорожу велим, чтобы на столе были такие кушанья, каким соседи угощаются только на Пасху. Чтоб жареного-пареного вдоволь было да штоф вина.

– Ладно, Акуля, – соглашается старик. – Зови нашего кормильца.

На следующий день столы в доме Сергея Пятаня ломились от разных кушаний. Созвал хозяин гостей. Пришел на пир и сельский богатей Петр Иванович.

– Сергей Петрович! Теперь ты стал жить богато, большое у тебя хозяйство, да сколько всего засеяно. Давай осенью вместе начнем торговать.

– Что же, Петр Иванович, давай! – согласился с ним старик, а сам себе подумал: «Надо же! Нашел мое имя и род, а раньше звал меня попросту – Пятань Сергей».

В деревне Сергея теперь звали Сергеем Петровичем, а жену его – Акулиной Степановной. У них был не только новый дом, но и выездной жеребец. Если приходилось куда-нибудь ехать, Сергей Петрович запрягал жеребца и садился рядом с Акулиной Степановной.

Жил теперь Сергей Петрович на диво людям. Все богатеи стали его с женой приглашать к себе в гости. С Петром Ивановичем завел совместную торговлю. Стали ездить на лошадях в Астрахань за рыбой, а также торговать гречихой и закупать гусей. А Куйгорож не давал покоя бабе Акуле, каждый вечер требовал новую работу. Баба Акуля уже не знала, что и поручить.

Накануне воскресенья, поздно вечером, Акулина спала в своей спальне. Появился в образе человека Куйгорож и говорит ей:

– Если хочешь жить, так живи, а коль меня высидела, то дай мне работу. Да и про соседей ничего не говоришь.

На это Акуля ответила:

– Что я скажу?

– Как что? Ты мне говорила, когда я еще в яйце был, что ты своему соседу оставишь только дубовый кол. Я вижу, ты заставляешь меня работать только на себя.

– Да я, дитятко, из-за того и высидела тебя, чтобы нажить богатство.

После такого ответа Куйгорож сдавил горло старухи и долго-долго мял ее. Когда Акулина пришла в себя, сказала:

– Не убивай меня, дитятко Куйгорож, а оставь жить. Ты без дела не будешь. Как я поклялась, что соседу оставлю только дубовый кол, так и сделаем. Иди, дитятко, умертви у соседа трех лошадей.

– Будет сделано, – сказал Куйгорож.

Встал сосед Павел Иванович, пошел в свою конюшню, глядит: три самые хорошие лошади подохли. Сначала он подумал, что они спят, а потом посмотрел – мертвые. Всплеснул руками, во весь голос стал реветь:

– Это не иначе как жена Пятань Сергея так сделала! Что ж теперь делать? Придется искать выход, а то она, пожалуй, остальную скотину изведет.

Павел Иванович поехал в другое село. Там был старик Карп. Спрашивает его:

– Что мне делать, дядя Карп, ведь задумала соседка меня разорить.

– А как, Павел Иванович?

– Да в прошлую ночь подохли три лошади, а остальные болеют.

Корнеев Е. М. Мордовская девка.

Тогда Карп говорит:

– Если напала твоя домовая – Юртава, то я смогу ее задержать, а если напал Куйгорож, это трудно. Да вот что, Павел Иванович! Я дам тебе три восковые свечи, ты их свей в одну и положи под колоду, а сам втащи в конюшню борону с двадцатью пятью зубами и прислони к колоде. Выверни наизнанку свою шубу, надень ее и полезай под борону. Когда начнут драться Юртава и Куйгорож, и Куйгорож скажет: «Мне нужно дело, оно поручено моей матерью, я сделаю его, тебе меня не удержать», и твою Юртаву Куйгорож прогонит в сторону, ты, Павел Иванович, в это время скажи: «Я дам тебе дело». – «Какое?» – он спросит. «Да вот какое: свей из песка веревку». Он тогда во весь голос крикнет: «Догадались, погубили, погубили!» А ты, Павел Иванович, смотри за ним и слушай, в какую сторону пойдет голос. Так и сделай, Павел Иванович, иначе погубит тебя эта ведьма.

Павел Иванович вернулся домой. Настала ночь. Куйгорож у Акули опять попросил работу. Старуха Акуля послала его к соседу уморить остальную скотину. Павел Иванович приготовил все, что наказал ему старик Карп, и спрятался под борону. Долго лежал Павел Иванович и слышит скрип – конюшня отворилась. Вошел человек. Лошади ели. Вошедший начал гладить их и говорит: «Ах, девушки, мальчики, придет от соседей нечистая сила и погубит вас», а сам начал плести лошадям гривы. Павел Иванович понял, что это не Куйгорож, а Юртава. Она немного поговорила с лошадьми – вдруг через окно ворвался сноп огня. Павел Иванович подумал, что загорелась конюшня, а потом понял, кто это идет. Куйгорож стал драться с Юртавой и говорит ей:

– Мне дано дело, я выполняю его, а тебе меня не удержать.

У Павла Ивановича волосы дыбом встали, но он не струхнул:

– Куйгорож, я дам тебе дело.

Куйгорож свистнул:

– Дай!

– Иди свей из песка веревку.

Куйгорож огнем выскочил в окно, а сам кричит:

– Догадались, догадались! Пропал я, пропал я!

Павел Иванович заметил, что голос удалился в сторону соседа – Сергея Пятани. Лошади успокоились, опять подошли к колоде и стали есть корм. А Павел Иванович украдкой вернулся в свою избу и лег спать…

Прибежал Куйгорож обратно к старухе Акуле, разбудил ее:

– Встань, матушка, давай мне дело!

Вскочила спросонок старуха, испугалась:

– Ты ходил к соседу, выполнил, что я тебе говорила?

Куйгорож понял, что не погубить ему старуху. Еще громче крикнул:

– Дай дело!

– Иди из болота вычерпай воду.

Куйгорож вычерпал из болота воду и пришел обратно:

– Дай мне работу!

Акуля отмахнулась:

– Отдохни!

– Меня высидела не отдыхать, а работать.

Акуля стояла у печки, Куйгорож взял и свалил печку на Акулю, а сам вырвал из потолка звено и вылетел. Утром встал Сергей Пятань: ни старухи, ни печки, никакого богатства.

Рассказала А. Ф. Ермакова в 1948 году. Записал И. Сезин. Литературная обработка Е. В. Лукина

 

Татары – народ в России, коренное население республики Татарстан, а также соседних областей – Поволжья, Урала и Сибири. Этноним «татары» некоторые ученые трактуют как «жители гор». Татары – второй по численности народ нашей страны (около 6 миллионов человек). Они составляют более половины населения республики Татарстан.

Казанские татары являются прямыми наследниками волжских булгар, принявших ислам суннитского толка в 922 году. Тогда же появилась у татар и письменность, которая до 1927 года исполнялась арабской вязью. Потом ее заменили кириллицей. В русском языке немало татарских слов, преимущественно из области торговли и домашнего быта: базар, грош, магарыч, бакалея, караван, балаган и т. д.

Татары входили в состав Золотой Орды, а после ее распада основали Казанское, Астраханское и Сибирское ханства. Именно в это время (XV–XVI века) происходило формирование татарских субэтносов – казанских, астраханских и сибирских татар. Тогда же выходцы из этих краев, переходя на службу к московским князьям, становились родоначальниками именитых российских родов – Державиных (предок мурза Абрагим), Карамзиных (предок Кара-Мурза), Тургеневых (предок мурза Турген), Достоевских (предок Аслан-Челеби-Мурза) и многих других. Старая российская элита в значительной степени сформировалась под татарским влиянием.

Татары издревле занимались пашенным земледелием. Не случайно главным татарским праздником, известным с древних времен, стал сабантуй, что значит – «свадьба плуга». Он отмечался после завершения посевных работ и сегодня в Татарстане получил статус государственного торжества.

Татары также славились своими ремеслами – вышивкой, узорным ткачеством, ювелирным делом, резьбой по дереву. Они придумали «шамаилы» – удивительные настенные панно с текстами из Корана, нарисованные на мерцающем стекле с золотым или серебряным фоном. Вызывали восхищение красавиц и узорные сапожки, выполненные в редкой технике кожаной мозаики.

Паули Г.-Т. Сибирские татарки. «Этнографическое описание народов России». 1862 г.

Настоящим сказочным богатством татар является фольклор. Здесь в полной мере отразились национальные обряды и обычаи, история и быт народа, его духовные ценности – любовь к родине, уважение к труду, доброта и гостеприимство. На сабантуе, пока юноши состязались на скачках, народные певцы проводили свои турниры – пели обрядовые песни и частушки, рассказывали сказки и предания.

По мотивам народной сказки «Шурале» выдающийся татарский поэт Габдулла Тукай (1886–1913) написал поэму, которая позднее легла в основу либретто к одноименному балету. Музыку к балету сочинил молодой татарский композитор Фарид Яруллин (1913–1943), так и не увидевший сценической постановки «Шурале» – он пал смертью храбрых в Великую Отечественную войну.

 

Шурале

Татарская сказка

Давным-давно жил один дровосек. Приехал он однажды в лес. Рубит себе дрова, песни веселые поет – далеко слыхать. Вдруг из темной чащи вышел к нему шурале – весь покрыт черной шерстью, во лбу костяной рог торчит, позади лысый хвост, как змея, извивается, крючковатые пальцы, словно сучья, шевелятся. Увидел шурале дровосека и захохотал:

– Вот с кем я сейчас в щекотку поиграю, вот с кем я сейчас от души похохочу! Как тебя зовут?

Дровосек понял, что дело плохо – с лешими не шутят. Надо что-то придумать. И придумал:

– Меня зовут Былтыр – Прошлый Год.

– Давай, Прошлый Год, с тобой поиграем, пощекочемся, – протягивает шурале крючковатые пальцы, – кто кого перещекочет?

А все лешие – большие мастера щекотаться. От такого не убежишь, не спрячешься.

– Некогда мне с тобой играть да хохотать, у меня работы полным-полно, надо дрова рубить, – говорит дровосек.

– Ах так! – сердится шурале. – Не хочешь со мной играть? Ну, тогда я тебя насмерть защекочу – навсегда здесь в лесу останешься!

– Ладно, – соглашается дровосек, – только ты сперва помоги мне вот этот большой чурбан расколоть.

Размахнулся и всадил топор в чурбан – тот и треснул.

– Вот теперь помогай, – кричит дровосек, – суй скорей пальцы в трещину, чтобы она не защелкнулась, а я еще разок ударю!

Глупый шурале сунул пальцы в широкую трещину, а дровосек быстро выдернул топор. Тут пальцы лешего крепко защемило. Дернулся он, да не тут-то было – чурбан мертвой хваткой вцепился в пальцы. А дровосек схватил топор и пустился наутек. Закричал шурале на весь лес:

– Ой, больно мне! Ой, больно мне!

Со всех сторон сбежались на его голос другие лешие.

– Что с тобой случилось, почему кричишь?

– Пальцы Прошлый Год защемил!

– Когда защемил? – спрашивают шурале.

– Сейчас защемил, Прошлый Год защемил!

– Тебя не поймешь, – хмурится один шурале. – Сразу у тебя и сейчас, и прошлый год.

– Да, да! – кричит шурале, а сам дергает пальцы. – Прошлый Год, Прошлый Год! Догоните его! Накажите!

– Как можно догнать прошлый год? – удивляется другой шурале. – Как его можно наказать?

– В прошлом году защемил, а сейчас вдруг разорался. А в прошлом году что же помалкивал? – спрашивает его третий шурале.

– Разве теперь найдешь того, кто тебе пальцы защемил? Это ведь было так давно! – поясняет четвертый шурале.

Глупый шурале ничего не мог им растолковать, и все лешие убежали в лесную чащу. А он, кряхтя, взвалил тяжелый чурбан на плечо, ходит с ним до сих пор и кричит на весь лес:

– Пальцы Прошлый Год защемил! Пальцы Прошлый Год защемил!

Записал и опубликовал в 1875 году Г. Балинт. Перевела С. Гальмутдинова. Литературная обработка Е. В. Лукина

 

Чернокрыл

Татарская сказка

Жил один купец. И было у него три дочери. Однажды поутру собрался он на базар. Разбудил старшую дочь, спросил, какой гостинец привезти. Разбудил среднюю дочь, спросил, какой гостинец привезти. А младшая дочь так сладко спала, что пожалел купец, не стал ее будить. Подумал: «Куплю младшенькой все самое лучшее!» И отправился на базар.

А младшая дочь в это время видела удивительный сон. Будто оказалась она в огромном саду, обнесенном высокой оградой, и нашла там цветок невиданной красоты. Час им любуется, два им любуется, а налюбоваться не может. Вдруг исчез цветок, как не бывало. Загоревала девушка, заплакала, да с тем и проснулась.

Обступили ее домочадцы: мол, отчего ты плачешь, что такое тебе приснилось? Но ни слова в ответ она не сказала. Побежала в собственный сад, вокруг дома разбитый, стала искать дивный цветок, но все напрасно. Воротился купец с базара, раздал дочерям заказанные гостинцы. А младшенькой привез гостинцев вдвое, самых лучших. Но не угодил он капризной дочери, та лишь ручкой белой махнула и отвернулась. Удивился купец, спросил с тревогой:

– Что с тобою, радость моя? Отчего ты гостинцам моим не рада?

Утерла дочь заплаканные глазки и рассказала отцу, какой необыкновенный видела сон.

– Мне, – молвит, – теперь только этот цветочек люб, ничего более не надобно.

– Слыхал я про этот цветок, – отвечает отец. – Говорят, растет он в неведомой стране за тридевять земель. Что ж, привезу его тебе, радость моя, но будет ли от него польза нашей семье?

Стал купец в дальнюю дорогу собираться. Вспомнил о старинном сундучке, который от деда ему достался. Бросился к нему, открыл крышку и вынул оттуда свисток, три золотых волоска, да палку с серебряным набалдашником. Завернул купец с собою заветные вещи, распрощался с домочадцами и двинулся в путь.

Корнеев Е. М. Казанская татарка.

Шел-шел и очутился в густом непроходимом лесу. Посреди леса – цветущая поляна, на которой из-под камня бьет родничок. Припал купец к родничку, напился студеной воды. А когда приподнялся, то увидел, что окружила его волчья стая, зубами клацает. Растерялся купец, невзначай сунул руку в карман, вытащил свисток. Дунул в него трижды, и поднялась в лесу страшная буря, вековые деревья повалила, а диких зверей разметала в разные стороны, как песчинки.

Пошел купец дальше, и попалась ему на пути широкая, бурная река – не может ее пересечь, как ни старается. Невзначай вспомнил он о палке с серебряным набалдашником. Вынул ее из заплечного мешка, взмахнул трижды над рекою, и встал перед ним мост. Перешел купец реку, дальше двинулся и вскоре очутился в знойной степи. Шел-шел и вконец утомился он – измучила его жажда, измучил голод. Сил совсем не осталось. Невзначай сунул руку в карман и вытащил золотой волосок. Дунул путник на него, и вдруг перед ним раскинулась скатерть, уставленная всякими яствами и напитками. Утолил он голод и жажду, одолел знойную степь и вышел к высокой горе с блистающим дворцом на вершине. Дунул купец на второй волос, подкрепился как следует и стал подниматься в гору. Через три месяца оказался он возле роскошного сада, что окружал тот блистающий дворец. Дунул купец на последний волосок, поужинал, лег на траву и уснул.

На рассвете проснулся купец, перелез через высокую ограду и пошел искать в саду дивный цветок, за которым послала его дочь. И вот увидел он посреди сада этот цветок, да не один, а целую клумбу. Сорвал купец три цветка, по одному каждой дочери, и стал выбираться назад. Уже до ограды оставалось три шага, как вдруг раздался ужасный скрежет, потемнело в округе, и опустился перед купцом огромный орел Чернокрыл с железным клювом и железными когтями. Как гром, прогремел над садом его голос:

– Как посмел ты в мой сад забраться? Для кого сорвал эти цветы?

Поначалу купец онемел от испуга, а потом все рассказал Чернокрылу про своих дочерей, про любимую младшенькую, как увидела она во сне цветок невиданной красоты и влюбилась в него без памяти.

Тогда заклекотал Чернокрыл и сказал:

– Отдашь за меня младшую дочь – цветок тебе оставлю. Не отдашь – пеняй на себя.

Не хочется старику отдавать чудовищу милое чадо, да делать нечего – согласился. На прощанье Чернокрыл наказал:

– В урочный час доставишь ко мне свою дочь.

И назначил срок.

Отправился купец домой. Добрался до знойной степи. Шел-шел и вконец утомился – измучила его жажда, измучил голод. Сил совсем не осталось. Сунул руку в карман, а там ни одного волоска не осталось. Упал он землю, лежит – не шелохнется. Тем временем Чернокрыл уж заждался и вылетел посмотреть, что там да как. Зашумело вдруг над путником, заскрежетало. Опустился возле купца Чернокрыл и сказал грозным голосом:

– Я-то думал, ты мне уже дочь везешь, а ты и до дому ещё не добрался!

Железным клювом подцепил Чернокрыл купца за пояс, взмахнул огромными черными крыльями и вмиг оказался у купеческого дома. Опустил купца на землю и пророкотал на прощанье:

– Не забудь доставить дочку к урочному часу.

В печали добрел купец до родного крыльца. Выбежали ему навстречу дочери, стали ласкаться, говорить наперебой, как соскучились они по отцу за время разлуки. Протянул купец младшей дочери злополучный цветок и воскликнул:

– Ах, дочь моя! Видно, на погибель привез я этот цветок! Его хозяин – страшный Чернокрыл. Он хочет тебя замуж взять. Ждет тебя в назначенном месте.

Заплакали, запричитали домочадцы: не отдадим, мол, младшенькую чудовищу. Заперли двери, ставни закрыли, младшенькую в дальней комнате упрятали, спать улеглись.

Ждал-ждал Чернокрыл – никто не идет. Не вытерпел, взмыл черной горою в воздух, к купеческому дому подлетел. Железными когтями разбил окно и влетел в покои. Взял перепуганную девицу и унес на высокую гору в блистающий дворец.

Два года прожила девица в блистающем дворце в полном одиночестве: ни одна живая душа, кроме Чернокрыла, посещать не смела. На третий год запросилась она домой съездить, родных повидать. Чернокрыл говорит:

– Два часа с четвертью на дорогу туда тебе, четыре часа с родными проведешь, два часа с четвертью – на обратную дорогу. Задержишься хоть на минуту, добра не жди.

Научил ее Чернокрыл, как за два часа с четвертью до дома добраться, и отправилась девица домой. Добралась, попала в объятия родных. Поплакали вместе. Сказала она им, что сроку ей отпущено ровно четыре часа. В тот же миг кинулись сестры тайком к часам и перевели стрелки на три часа назад.

Пробыла девица дома ровно семь часов. Когда явилась во дворец, Чернокрыл говорит:

– Вернулась ли к сроку, как я тебе наказывал?

– Вернулась.

– Нет, на три часа запоздала! Но твоей вины здесь нет, это сестры твои стрелки на часах перевели, оттого ты и запоздала, оттого и я тебя прощаю.

После чего встрепенулся Чернокрыл и оборотился статным джигитом.

– Ты меня страшной птицей считала, – промолвил. – Я нарочно этот облик ужасный принял, чтоб тебя испытать. Ты слово свое сдержала.

После чего сыграли они свадьбу. Говорят, и поныне живут в радости.

Рассказала Х. Зиязова в 1948 году. Записала Х. Гатина. Перевел Р. Ахунов. Литературная обработка Е. В. Лукина

 

Георги И.-Г. Чувашанка. «Описание всех обитающих в Российском государстве народов…». 1776–1780 гг.

Чуваши – народ в России, коренное население Чувашской республики и соседних областей Поволжья и Урала. Этноним «чуваш» предположительно тюркского происхождения и означает «дружественный, мирный». Численность – около 1,5 миллиона человек.

Чуваши, как и казанские татары, являются признанными наследниками волжских булгар. Они оказали ожесточенное сопротивление монгольским ордам и отказались принять ислам. Позднее были подданными Казанского ханства, а в 1552 году после взятия Казани Иоанном Грозным вошли в состав Московского княжества. Чуваши стали самым многочисленным тюркским народом, принявшим православие.

Чуваши издревле занимались пашенным земледелием, обрабатывая поля тяжелым плугом. Сеяли пшеницу, рожь, ячмень, чечевицу, лен. Разводили крупный рогатый скот. Держали овец и свиней. Ремесленники славились обработкой металла – умели делать самозатачивающиеся клинки, помещая между двух полос мягкого железа слой закаленной стали.

Главную роль в традиционных верованиях чувашей играл верховный бог неба Туро. Его противником было недоброе божество Шуйттан. При обращении в православие многие языческие праздники обрели христианское толкование: праздник почитания солнца превратился в Масленицу, а праздник весенней пахоты и сохи совпал с Троицей. На третий день Пасхи чуваши совершали общественные поминки по умершим предкам, поскольку полагали, что все неприятности случаются по причине гнева покойников.

Устное народное творчество чувашей представлено, прежде всего, обрядовыми, историческими, трудовыми песнями. Неизменным успехом пользовались легенды, сказки, предания о древних богатырях, о казанских ханах, о присоединении к России. Большой вклад в изучение чувашского фольклора внес писатель и историк Мишши Юхма (род. 1936), который был удостоен Международной премии сказочника Г. Х. Андерсена, в том числе за успехи в развитии детской литературы.

Чуваши – талантливый народ. Среди его лучших представителей есть знаменитые поэты, зодчие, ученые. Архитектор П. Е. Егоров (1731–1789) прославился оградой Летнего сада.

Архимандрит Иакинф (Н. Я. Бичурин) (1777–1853) стал основоположником российской синологии, оставив нам также очерки по истории ойратов и калмыков, путевые записки о путешествии по Сибири и Забайкалью.

Создатель русского поэтического сюрреализма, выдающийся поэт Геннадий Айги (1934–2006) открыл миру чувашскую поэзию и чувашскую культуру.

 

Сьер-батыр

Чувашская сказка

Это было давно. Случилась на белом свете беда: царь всех драконов двенадцатиглавый Асьтаха проглотил солнце и луну, а затем принялся проглатывать целые народы. Стало на земле темно и безлюдно. Всех проглотил прожорливый дракон. Незамеченными остались только трое мальчиков со своими жеребятами. Один из них лежал в степи, другой – в темном лесу, а третий – в высоких горах.

Мальчик, схоронившийся в степи, со временем превратился в богатыря по имени Сьер-батыр – Земной богатырь, потому что названной матерью ему стала земля. Также быстро рос и его конь, ставший белым аргамаком. А на свете было все так же темно.

«Неужели нигде нет света?» – подумал богатырь. И решил пойти на его поиски. Но тут заговорил конь:

– Прежде чем идти искать свет, надо найти оружие!

Стал богатырь искать себе оружие: то дуб с корнем вырвет, то каменную глыбу поднимет – ничто ему не подходило. Видит: лежит на земле богатырская сабля. Поднял ее Сьер-батыр и показал аргамаку.

– Да, это твое оружие! – подтвердил конь. – Только этой саблей ты сможешь победить великого Асьтаху.

И конь рассказал Сьер-батыру, как двенадцатиглавый дракон проглотил солнце и луну, а затем пожрал все народы…

Вот едет Сьер-батыр на белом аргамаке, вглядывается во тьму, ищет свет. Видит: на краю леса другой богатырь сидит, поигрывает дубинкой. Это был мальчик, схоронившийся в лесу. Он тоже стал богатырем.

А звали его Юман-батыр – Лесной богатырь, потому что названым отцом его был лес.

– Куда едешь, братец мой старший? – спросил Юман-батыр.

– Свет добывать.

– Возьми меня с собой.

Свистнул Юман-батыр, и выбежал из чащи черный конь. Оседлал Юман-батыр своего аргамака и поскакал за названым братом.

Едут два всадника, вглядываются во тьму, ищут свет. Видят: на высокой горе богатырь сидит, поигрывает своим оружием – каменной глыбой. Это был тот самый мальчик, который спрятался в горах. Звали его Ту-батыр – Горный богатырь, потому что названой матерью его была гора.

Заметил Ту-батыр подъезжающих и кричит:

– Куда вы едете, братцы мои старшие?

– Свет добывать.

– Возьмите меня с собой.

Свистнул Ту-батыр, и выбежал из глубокого ущелья саврасый конь. Оседлал Ту-батыр аргамака и поскакал за назваными братьями.

Едут три богатыря дальше. Выехали в широкое поле – впереди заблестела синяя река. Через нее перекинут мост, а на том берегу дом стоит, кованный из железа.

Переехали богатыри на ту сторону, зашли в дом. Видят: на потолке звезды горят, а солнца и луны нет. Сели братья за стол, напились, наелись, спать улеглись. Богатыри спят в доме, кони пасутся на воле.

Вдруг в полночь белый конь копытами застучал. Услышал это Сьер-батыр, взял свою саблю и вышел из дома. Видит: закипела вода в реке, волны горой вздымаются, а на последней волне дракон о трех головах плывет.

Понял богатырь: без схватки не обойтись. Припал к родной земле-матушке, стал от нее сил набираться. Вынесла волна дракона на мост. А Сьер-батыр уже на мосту стоит, к бою готов.

Корнеев Е. М. Чувашенки.

Загорелись на головах дракона медные звезды, ринулся он на батыра, взмахнул хвостом и так ударил его, что в землю тот ушел по щиколотку. Выскочил богатырь из земли, взмахнул саблей и отсек дракону одну голову, а затем и другую.

Затлела медная звезда на последней голове дракона – выдыхался он. Собрав остаток сил, поднялся выше небес, изрыгнул из пасти сноп огня и ударил. Ушел в землю по пояс богатырь, но тут же выбрался наверх и взмахнул саблей. Хлынула кровь по степи, залила синюю реку.

Срезал Сьер-батыр с отрубленных голов медные звезды и спрятал в карман, а сами головы вместе с туловищем завалил камнями. Когда богатырь вернулся в дом, братья еще спали. Он разбудил их:

– Пора вставать. Едем дальше искать свет.

Вот снова едут три богатыря по земле. Проголодались они, а тут на горе показалась деревня. Сьер-батыр говорит:

– Я схожу в разведку, а вы пока отдохните.

Подъезжает Сьер-батыр к дому, смотрит в окно: на медном стуле сидит красавица с змеиным хвостом, укачивает ребенка в зыбке и напевает:

– Едут три брата-великана, убийцы твоего отца, едут голодные, усталые. Вот пойду я им навстречу, стану кустом малины, сорвут они ягоды, съедят и погибнут. А кто меня сейчас слышит и расскажет кому-нибудь, тот станет каменной глыбой.

Вскочил Сьер-батыр на коня и вернулся к своим. Ничего им не сказал.

Только двинулись богатыри, как перед ними возник куст малины. Накинулись было Юман-батыр и Ту-батыр на ягоды, но их опередил Сьер-батыр. Взмахнул саблей – куста как не бывало, лишь кровь черная потекла.

Едут три брата дальше. Выехали в широкое поле – впереди заблестела белая река. Мост через нее перекинут, а на том берегу стоит серебряный дом. Переехали богатыри на ту сторону, зашли в дом. Видят: на потолке звезды белые горят, а солнца и луны нет. Устали богатыри и решили здесь отдохнуть.

– Нам надо выставить караул к мосту, чтобы нас врасплох не застали, – сказал Сьер-батыр.

– Да кто посмеет напасть на нас? – ухмыльнулись братья, а сами подумали: «Труслив, однако, наш братец».

Кинули жребий. Выпало идти Юман-батыру. Взял он дубину и пошел на мост. Долго ходил, дубиной постукивал, но потом сел к перилам и уснул. Братья в доме спят, кони в траве лежат, а Юман-батыр на мосту храпит.

В полночь белый конь копытами застучал. Проснулся Сьер-батыр, взял свою саблю и пошел к мосту. А там – спит-храпит Юман-батыр. Тогда набил он мхом уши и ноздри спящему, а сам на караул встал. Вот закипела вода в белой реке, волна за волной идет, горой вздымаются, а на последней волне дракон о шести головах плывет.

Припал богатырь к родной матушке-земле, стал сил от нее набираться. Вот вынесла волна дракона на мост. Тут два противника и встретились.

Загорелись на шести головах дракона серебряные звезды, ринулся он на батыра, взмахнул хвостом, ударил и вогнал его в землю по щиколотку. Вскочил Сьер-батыр, взмахнул своей саблей, отсек дракону одну голову. Взвился тут разъяренный дракон до небес, размахнулся хвостом, пыхнул пламенем, ударил и вогнал богатыря по колено в землю.

Но ведь родная земля богатырю силу свою давала. Еще сильнее стал богатырь, выскочил из земли, взмахнул со всей силы саблей и отсек дракону оставшиеся головы. Потекла кровь-вода, залила всю белую реку.

Срезал богатырь с отрубленных голов серебряные звезды и положил в карман, а головы и туловище дракона завалил на берегу камнями.

Вернулся Сьер-батыр в дом, а там Ту-батыр спит, не шелохнется.

– Долго же ты спишь, братец, – разбудил его Сьер-батыр.

Тут и Юман-батыр вернулся, стал ругаться:

– Напрасно караул выставили, нет вокруг ни души. Правда, я потом уснул, и какой-то дурень мне уши и ноздри мхом забил…

И снова едут три богатыря мимо высоких гор, мимо дремучих лесов, по широкой степи. Голод мучит богатырей, жажда томит.

Вот впереди на горе показалась деревня. Поехал вперед Сьер-батыр попросить в деревне хлеба. Подъезжает к крайнему дому и смотрит в окно: на серебряном стуле сидит красавица с змеиным хвостом, ребенка в зыбке укачивает, а сама напевает:

– Едут три брата-великана, едут убийцы твоего отца, голодом и жаждой томимые. Войду им навстречу, стану родником студеным, напьются они холодной воды и погибнут. Но кто меня услышит и расскажет кому-нибудь, тот сам водой студеной станет.

Сьер-батыр вернулся к своим. Только двинулись богатыри, как возник у дороги родник со студеной водой. Бросились Юман-батыр и Ту-батыр к роднику, но Сьер-батыр опередил их – рассек родник саблей.

Родника как не бывало, только кровь черная по земле побежала ручейком. Посмотрели Ту-батыр и Юман-батыр друг на друга, потом на братца старшего, но никто ничего не сказал. Тронулись дальше.

Вот выехали они в широкое поле, где желтела низкая трава. Впереди разлилась черная река, через нее мост перекинут, а на том берегу стоит золотой дом. Вошли богатыри в дом: на потолке золотые звезды горят, а солнца и луны нет. Устали они, спать хотят ложиться.

Сьер-батыр опять о карауле заговорил. Кинули жребий, и на сей раз выпала доля Ту-батыру.

Взял Ту-батыр глыбу каменную и пошел караулить. Ходил-ходил по мосту, катал-катал свою глыбу каменную, устал. Сел отдохнуть, прислонился к перилам спиной и уснул. В доме братья спят, в траве кони лежат, а Ту-батыр на мосту храпит.

В полночь белый конь копытами застучал. Проснулся Сьер-батыр, взял свою саблю и пошел к мосту. А там – Ту-батыр дрыхнет. Забил ему уши и ноздри мхом, а сам встал вместо него.

Тут закипела вода в черной реке, волна за волной пошла, горой вздымаются. На последней волне дракон о девяти головах плывет, на каждой голове по золотой звезде сверкает.

Припал богатырь к родной земле, стал от нее силы набираться. Вынесла последняя волна дракона на мост.

Тут противники и сошлись.

Чернецов Г. Г. Вид Сюкеевских гор на Волге в Казанской губернии.

Ринулся дракон на богатыря, размахнул хвостом, пыхнул пламенем и так ударил, что в землю вогнал его по колено. Но встал богатырь на ноги, взмахнул саблей и отсек дракону сразу две головы.

Разъярился дракон, взвился до небес, размахнулся своим могучим хвостом, ударил и вогнал богатыря по пояс в землю. Но мать-земля дала Сьер-батыру силу, выбрался он из земли, взмахнул саблей и отсек дракону сразу три головы. Потекла черная кровь-вода по степи и залила всю низину.

Поднялся тут дракон выше небес, размахнулся хвостом, ударил богатыря, опалил его огнем и вбил в землю по шею. Но успел Сьер-батыр снять свой сапог и кинуть в сторону коня. Бросился белый аргамак на помощь, стал дракона копытами бить.

Тем временем Сьер-батыр вылез из земли сильнее, чем прежде, ударил саблей и отсек еще три головы. Взмолился тут дракон:

– Не губи меня! Я помогу тебе победить великого Асьтаху. У тебя в кармане звезды моих братьев. Как только ты вынешь их из кармана, нападет на тебя Асьтаха.

– Я не нуждаюсь в твоих советах, – сказал Сьер-батыр и отсек дракону последнюю голову.

Смрадом наполнилась вся земля. Тут Сьер-батыр срезал золотые звезды с отрубленных голов и положил в карман. А головы и туловище завалил на берегу камнями.

Вернулся богатырь в дом, а там Юман-батыр спит.

– Долго же ты спишь, братец, – разбудил его Сьер-батыр.

Тут и Ту-батыр вернулся с караула:

– Всю ночь не было ни души, правда, к утру я заснул, и какой-то дурень забил мне уши и ноздри мхом. Хотел я его проучить, а его и след простыл…

– Едемте, братцы, дальше, – говорит им Сьер-батыр.

И три богатыря тронулись в путь.

Едут мимо гор высоких, мимо лесов дремучих, по степи широкой. Голод их мучает, жажда томит, ко сну клонит. Видят: впереди на горе – деревня. Поехал туда Сьер-батыр попросить хлеба. Подъезжает к крайнему дому, смотрит в окно: на золотом стуле красавица со змеиным хвостом сидит, ребенка в зыбке укачивает, а сама напевает:

– Едут три брата-богатыря, убийцы твоего отца, едут голодные, жаждой томимые, усталые. Выйду я им навстречу, стану мягкой периной, не стерпят они, лягут отдохнуть и погибнут. А кто слышит мои слова и передаст другим, тот сам станет пухом белым…

Вернулся Сьер-батыр к своим, ни слова им не говорит. Двинулись дальше. Видят: перед ними – перина.

– Вот здесь мы можем отдохнуть! – обрадовались Ту-батыр и Юман-батыр.

Бросились они к перине, но Сьер-батыр опередил их – подлетел на белом коне, ударил саблей по перине и рассек поперек. Постели как не бывало, только кровь черная потекла по степи.

Но не поняли Юман-батыр и Ту-батыр, от какой смерти спас их старший брат. Стали возмущаться:

– Мы больше не пойдем с тобой. Ты погубишь нас своей злобой. И малину ты посек, и родник погубил, а теперь перину уничтожил.

– Я ли не старался охранять ваш покой! – возразил Сьер-батыр. – Когда вы спали, мне приходилось спасать вашу жизнь.

– Мы не верим тебе!

Тогда не стерпел Сьер-батыр, стал вынимать из кармана звезды и бросать их наземь:

– Смотрите, это звезды трех драконов, которые напали на нас, пока вы спали! Мне пришлось одному биться с врагами.

– А кто забил нам, спящим, уши и ноздри мхом?

– Я это сделал. Не хотел тревожить вас.

– А зачем ты посек малину? Зачем погубил родник, а затем и перину?

Не успел им ответить Сьер-батыр – раздался в это время страшный гул, подул ледяной ветер.

Не успел Сьер-батыр припасть к родной земле, набраться от нее силы. Бурей налетел на них двенадцатиглавый дракон Асьтаха, свернулся вокруг кольцом и разинул пасть, точно широкие ворота. Вздрогнули кони, заржали.

Вытащил Сьер-батыр саблю из ножен и бросился на великого дракона. Следом Юман-батыр ударил дубиной, а Ту-батыр – каменной глыбой. Но не могут богатыри одолеть царя драконов.

Целый месяц сражаются они, окруженные Асьтахой. Устали всадники. Устали и кони. Богатыри привыкли к голоду, а кони – нет. Попастись им надо среди травы. А здесь, в драконьем кольце, вся земля выжжена.

– Перепрыгнем через дракона в широкую степь, – говорит Сьер-батыр. – Накормим коней наших и опять нападем на Асьтаху.

Прыгнул черный конь и вместе с всадником провалился в драконову пасть. Прыгнул за ним саврасый конь и вместе с всадником провалился туда же. Тогда белый конь промолвил Сьер-батыру:

– Не жалей меня, ударь саблей по моему крупу!

Сьер-батыр так и сделал. Брызнула кровь белого коня и попала прямо в драконьи глаза. Асьтаха ослеп. Тогда стал Сьер-батыр рубить туловище Асьтахи.

Раз! – выкатились из чрева чудовища солнце и луна, поднялись на небо и разошлись в разные стороны, помогая друг другу освещать землю.

Раз! – высыпали из чрева чудовища разные народы, распевая веселые песни.

Раз! – вышли Юман-батыр и Ту-батыр со своими конями.

Вышли и сказали:

– О, как светло стало на свете!

Рассказала Оста-Насьтук в 1952 году. Записал М. Юхма. Перевел И. Юхма. Литературная обработка Е. В. Лукина

 

Корнеев Е. М. Вотячки.

Удмурты – народ в России, коренное население республики Удмуртия и соседних областей – Поволжья и Урала. Численность превышает 550 тысяч человек. Этноним «удмурт» означает «человек, мужчина». В старину удмуртов именовали вотяками.

Северные удмурты, населявшие Вятскую землю, после монголо-татарского нашествия подчинились нижегородско-суздальским князьям, а в 1489 году вошли в состав Московского княжества. Южные удмурты вначале находились под властью Волжской Булгарии, а затем – Золотой Орды и Казанского ханства и присоединились к России лишь в 1558 году. Впоследствии это сказалось на религиозных предпочтениях: северные удмурты более тяготели к православию, а южные – к исламу.

Удмурты испокон веков занимались пашенным земледелием – сеяли рожь, пшеницу, овес, лен. Разводили крупный рогатый скот. Важным подспорьем в хозяйстве были пчеловодство и собирательство. Традиционным занятием женщин являлось ткачество – удмуртские льняные холсты ценились на базарах. С XVIII века в Удмуртии стала развиваться металлообрабатывающая промышленность. В 1807 году по указу императора Александра I в Ижевске был построен Оружейный завод. Сегодня столица Удмуртии по праву считается кузницей российского оружия – здесь производится знаменитый автомат Калашникова.

В XVIII веке началась и усиленная христианизация удмуртов, которая потеснила традиционные языческие верования. В устном народном творчестве сохранились языческие мифы и легенды. Верховным божеством удмуртов считался Инмар. Ему противостоял злой шайтан. В легенде «О сотворении мира» объясняется, почему поссорились эти два божества, олицетворяющие свет и тьму, добро и зло, правду и ложь.

Русская православная церковь сыграла большую роль в просвещении удмуртов. Ее ярким представителем был священник Троицкой церкви в селе Бураново Г. Е. Верещагин (1851–1930). В течение полувека он изучал жизнь и быт удмуртского народа, собирал сказки, легенды, предания. Свои наблюдения он изложил в монографиях, которые были отмечены серебряными медалями Русского географического общества. Помимо этнографических изысканий, Григорий Верещагин писал стихи, рассказы, пьесы. Он был первым удмуртским поэтом, прозаиком и драматургом, основоположником удмуртской литературы. В 1927 году Г. Е. Верещагина лишили духовного звания; Троицкая церковь, где он прослужил почти тридцать лет, была снесена.

Сегодня удмуртское село Бураново известно во всем мире благодаря музыкальному коллективу «Бурановские бабушки» – финалисту конкурса Евровидения 2012 года. Все денежные вознаграждения певицы жертвуют на возведение в своем селе нового православного храма.

 

О сотворении мира

Удмуртская легенда

Сначала на свете ничего не было, всюду была одна вода. И жили на свете только два божества: небесный Инмар да земной шайтан. Однажды Инмар решил сотворить мир и повелел шайтану нырнуть под воду:

– Если что найдешь на дне, принеси во рту!

Нырнул шайтан под воду, но не донырнул до дна. Еще раз нырнул – пусто. В третий раз нырнул и встретил рака. Тот спрашивает:

– Куда направился?

– Ищу дно, а что там найду, во рту наверх понесу.

– Я здесь давно живу, – отвечает рак, – а дна еще не видывал.

– Что делать? – говорит шайтан. – Попробую еще раз нырнуть.

Долго-долго спускался шайтан вниз и, наконец, достиг дна. Набрал полный рот донного песка и стал подниматься вверх. Предстал перед Инмаром с распухшими щеками и плотно сжатыми губами. Инмар велел все выплюнуть на воду:

– Не оставь во рту ни песчинки!

А шайтан обиделся: «Я нырял-нырял, едва достал до дна, а этот Инмар не хочет подарить мне ни песчинки!» И оставил щепотку песка за щекой.

Когда песок упал на воду, он начал на глазах расти и превращаться в ровную и гладкую землю. Но – удивительное дело! – песок начал расти и во рту шайтана. Увидел Инмар, что у шайтана опять щеки распухли, догадался, что шайтан обманул его, и рассердился:

– Почему ты не послушал меня? Выплюнь всё немедленно!

Пришлось шайтану подчиниться. Большие и маленькие песчинки разлетелись в разные стороны, и на земле возникли высокие горы, пологие холмы и болотные кочки – в зависимости от размера песчинок. Если бы шайтан не обманул Инмара, то земля осталась бы ровной и гладкой, как блин.

Записал и опубликовал в 1887 году Б. Мункачи. Перевела Н. П. Кралина. Литературная обработка Е. В. Лукина

 

Смерть

Удмуртская сказка

Жил на свете один человек. Жил он долго, состарился и стал уже подумывать о смерти. Сделал он себе гроб из крепкого дуба, смотрит на него, любуется:

– Жил я на этом свете, и всего-то мне хотелось: и много денег, и просторных хором, и жену красавицу. Одного мне всегда не хватало, другое было не по карману, третье быстро надоедало. А теперь ничего, кроме этого домовища, уже и не надо.

Вдруг явилась к нему Смерть:

– Что это ты тут сделал?

– Как что – гроб! Вот помирать собрался.

– Я – Смерть, давай ложись в гроб – душу твою возьму.

Тут человеку расхотелось отправляться на тот свет. «Напрасно я сказал, что хочу умереть, – затосковал он. – Пожил бы еще годик, другой». Решил он Смерть обмануть и говорит ей:

– Эх, Смертушка дорогая, я ведь умираю в первый раз, покажи мне, как надобно в гроб ложиться, да заодно примерь его. Если он тебе будет в пору, значит, и мне подойдет.

– Ложиться в гроб – дело нехитрое! – усмехнулась Смерть и плюхнулась на голые доски.

Георги И.-Г. Вотячка. «Описание всех обитающих в Российском государстве народов…». 1776–1780 гг.

Человек быстро прихлопнул гроб крышкой, крепко-накрепко забил гвоздями и вынес в чулан. Смерть сколько ни билась – не могла вылезти из гроба.

Прошло несколько лет. Совсем состарился человек, начали его одолевать всякие болезни – ни есть, ни пить, ни спать уже не может. Жить ему стало невмоготу. И решил он, что пора ему и вправду отправляться на тот свет. Кряхтя, направился он в чулан, насилу открыл гроб и видит: Смерть чуть жива. Взмолился старик, чтобы простила его Смерть и взяла его душу.

А Смерть, пока сидела в чулане, отощала, изголодалась. Схватила она косу и давай косить людей – всех подряд. И первым под руку, конечно, старик попался.

Записал и опубликовал в 1886 году Г. Е. Верещагин. Литературная обработка Е. В. Лукина

 

Калмыки – народ в России, коренное население республики Калмыкия. Численность – более 180 тысяч человек. Этноним «калмык» татарского происхождения и означает «отдельный». Действительно, калмыки – единственный в Европе народ, говорящий на языке монгольской группы и исповедующий тибетский буддизм – «желтую веру».

Древнее название калмыков – ойраты (западные монголы). Это слово известный синолог архимандрит Иакинф (Н. Я. Бичурин) толковал как «союзный, ближний». В XIV веке ойраты основали Джунгарское ханство. Поскольку они вели кочевой образ жизни, то к началу XVII века их кибитки достигли берегов Иртыша, Дона и Волги. В 1608 году калмыцкое посольство явилось к царю Василию Шуйскому с просьбой принять обитателей Калмыцкого ханства под царственную руку. Просьбу послов с радостью удовлетворили. Однако в 1771 году Калмыцкое ханство было упразднено, а его обитатели включены в состав Астраханской губернии. В 1842 году по указу императора Николая I калмыков переселили в оренбургские степи. В 1920 году здесь была образована Калмыцкая автономная область, позднее ставшая республикой Калмыкия с центром в городе Элисте.

Кочевое скотоводство было основным занятием калмыков. В стаде имелись грубошерстные овцы, коровы красной породы, козы и верблюды. Скот круглогодично находился на пастбище. В XX веке с переходом на оседлость калмыки стали разводить свиней. Большее значение приобрела охота, рыболовство, а также земледелие – сеяли рожь, пшеницу, лен.

Изменилось и жилище калмыков. До XX века это была кибитка – юрта монгольского типа. Левая половина считалась мужской – здесь хранилась конская упряжь и расстилалась хозяйская постель, правая половина с кухонной утварью принадлежала женщинам. В центре был очаг с треножником, на который ставили котел. За очагом находилось почетное место для гостей. С переходом на оседлость калмыки стали строить бревенчатые и кирпичные дома русского типа.

Калмыки издавна имели свою письменность – тодо-бичиг, что означает «ясное письмо». Его создал в 1648 году буддийский монах Зая-Пандит. Оно использовалось до 1924 года, потом заменено кириллицей. На тодо-бичиг был записан калмыцкий героический эпос «Джангар» – поэтический рассказ о стране счастья и благоденствия Бумбе и подвигах ее богатырей.

Эпос «Джангар» оказал сильное влияние на творчество выдающегося калмыцкого поэта Давида Кугультинова (1922–2006). Жизненный путь поэта был тернистым: он сражался на фронтах Великой Отечественной войны, потом полтора десятка лет находился в сталинских лагерях и сибирской ссылке. Эти испытания лишь укрепили его характер – он сохранил верность поэтическому слову и любовь к России:

 

Медноволосая девушка

Калмыцкая сказка

Жила-была старуха. У нее никогда не было детей. Взяла она на воспитание сироту. Мальчик рос не по дням, а по часам. С детства ничего не боялся, и его прозвали Зориктэ – Бесстрашный. С семи лет он стал ходить на охоту. Каждый раз приносил дичь, и этим они со старухой питались.

Однажды проснулся Зориктэ ночью – в кибитке было светло как днем. Откинул полог и увидел медноволосую девушку: ее красные волосы словно пылали огнем. Она взглянула на него и сказала:

– Это не он!

Когда девушка вышла из кибитки, стало сразу темно. «Кто эта красавица? – подумал Зориктэ. – И что значат ее загадочные слова?»

Разбудил старуху, стал ее расспрашивать о случившемся. Та и говорит:

– Эка невидаль – медноволосая девушка. Все знают, что она – княжеская дочь. Когда-то у нее было двенадцать братьев. Но теперь она одна, и по ночам обходит кибитки – ищет, кто убил ее братьев. Когда она надевает медные волосы, она летает по воздуху, как птица. Есть у нее медная плеть, которая убивает с одного удара. И есть у нее своя земля, куда никому нельзя ступить – всякий будет повержен.

Зориктэ до утра не мог заснуть. «О небо! – думал он. – Пусть будет что будет, но я найду ее. Ведь не зря меня нарекли Бесстрашным».

Паули Г.-Т. Калмычка. Калмык. «Этнографическое описание народов России». 1862 г.

Утром сказал старухе:

– Я еду охотиться. Вернусь поздно. Где живет эта медноволосая?

– Там, где заходит солнце.

Долго ехал Зориктэ на запад. Видит – вдалеке выходит струйка дыма из-под земли. Подъехал поближе – оказалось, в яме у костра сидит старая ведьма.

– Куда путь держишь, юноша? – спросила ведьма.

– Ищу я медноволосую девушку. Вы, часом, не знаете, где она живет?

– Туда нет пути для человека. Все живое гибнет на той земле, где она живет.

– Но я – Зориктэ, я ничего не боюсь – даже смерти.

– Тогда слушай. Есть у медноволосой девушки волшебный конь – все вокруг видит, все вокруг слышит. Когда кто-то приближается, он начинает тихонько ржать. Тогда девушка хватает свою медную плеть, поднимается в воздух и настигает всякого, кто посмел нарушить ее владения.

– Что же делать?

– Подползи ночью к владениям медноволосой, выкопай яму и спрячься. Как только взойдет солнце, ты то выглядывай из ямы, то снова хоронись. Конь увидит тебя и станет ржать. Девушка будет летать над землей, но никого не заметит, разозлится и начнет хлестать коня. Когда конь падет, смело иди к ней.

Зориктэ так и сделал. Несколько раз выглядывал он из ямы, несколько раз вылетала на поиски девушка, но, никого не найдя, исхлестала своего коня медной плетью и ушла в кибитку. Конь лежал почти бездыханный и только слегка захрапел, когда к нему приблизился юноша.

Зориктэ вошел в кибитку. Усталая девушка спала. Ее плеть висела на стене. Юноша схватил плеть и стал хлестать спящую.

– Не бей меня! – взмолилась девушка. – Я стану тебе сестрой!

– Если и вправду хочешь стать моей сестрой, то сними и отдай мне свои медные волосы.

– Я согласна.

Сняла она волосы и передала Зориктэ. Тот вышел из кибитки и спалил их на костре вместе с плетью. А когда вернулся в кибитку, увидел перед собой настоящую красавицу. Оказалось, вся злая волшебная сила заключалась в этих волосах и этой плети. А теперь от ведьмы ничего не осталось. Он крепко ее поцеловал, и они разделили подушку.

Стали они жить в любви и согласии. Став замужней, красавица по обычаю расплела свою косу на две и подвесила к ним токуги – серебряные украшения. Эти украшения и принесли несчастье. Однажды она пошла за водой и уронила в озеро токуг. Через три дня потерянный токуг попался в рыбацкие сети. Рыбаки отнесли его хану. Хан сразу оценил находку и заявил:

– Кто найдет владелицу этого токуга, тому подарю полханства.

Услыхала это старая медноклювая ведьма, выскочила на своих козьих ногах и завопила:

– Я найду! Я найду!

В тот же час переправилась она на другой берег озера, обратилась в убогую старушку и подошла к белой кибитке, где жили счастливые молодожены. Увидел ее Зориктэ и спрашивает:

– Куда вы идете, бабушка?

– Я – бедная старушка, брожу от улуса к улусу, прошу подаяния. Что подадут, тем и питаюсь.

– Идите к нам жить.

Поселилась старушка в кибитке – ест и спит всласть. Растолстела от сытой и беззаботной жизни. А супруги привыкли к ней, как будто всегда жила она с ними.

Однажды пошла красавица за водой, а старушка увязалась за ней. Подошли к озеру и наткнулись на лодку, которую оставила ведьма, когда переправлялась сюда.

– Давай покатаемся! – предложила лукавая старушка. – Мы далеко не поплывем – покатаемся возле берега.

Красавица согласилась. Но только она села в лодку, как старушка бойко заработала веслами. Через какие-то мгновения лодка очутилась на середине озера. Тут старушка обрела свой настоящий мерзкий вид. Поняла красавица, что ее обманули, и расплакалась. А ведьма раскрыла медный клюв и закаркала:

– Чем быть женой какого-то бедняка, не лучше ли быть супружницей великого хана?

– Не надо мне никакого хана. Я люблю своего мужа.

– Ха-ха-ха! Посмотрим, как ты его разлюбишь.

Лодка причалила к противоположному берегу. Ведьма притащила красавицу к своему повелителю.

– Будешь моей женой? – Хан похотливо разглядывал пленницу.

– Нет!

– Почему не будешь? Посмотри, каков я. Ты ведь даже на меня не взглянула.

Красавица подняла глаза, вздрогнула от негодования и произнесла загадочные слова:

– Это он!

И накрепко замкнула уста, потому что узнала в хане убийцу своих братьев. Как ни пытался хан ее развеселить, как ни пытался запугать, ничто не помогало – красавица молчала как камень. Ее бросили в темницу, а к железным дверям приковали льва и тигра. Они пропускали только хана.

Когда Зориктэ вернулся в пустую кибитку, то сразу догадался, что это козни проклятой старухи.

– Зачем я пустил ее в свой дом? – укорял он себя. А потом решил во что бы то ни стало найти жену.

Долго он бродил по свету. По дороге настрелял много сорок, сшил из птичьих шкурок сорочью шубу и стал почти неузнаваем. Наконец, добрался Зориктэ до ханского дворца. Видит: вокруг в больших котлах варят мясо. Рядом хлопочет медноклювая ведьма, хвастается прислуге:

– Это я обманом притащила сюда новую ханшу – увела ее от мужа. Пусть она до сих пор упрямится, но хан настроен решительно. Сегодня будет свадебный пир!

– А где сейчас это упрямая женщина? – спросил Зориктэ.

Медноклювая ведьма не узнала его в сорочьей шубе и показала на темницу:

– Вон в той черной башне. Да и хан уже там.

Георги И.-Г. Калмычка. «Описание всех обитающих в Российском государстве народов…». 1776–1780 гг.

Пошел Зориктэ к черной башне, стал прохаживаться под окнами. Жена его увидела и впервые за долгое время улыбнулась.

– Неужели ты улыбнулась? – обрадовался хан. – Я столько раз пытался тебя рассмешить, но ты была сурова со мной. Что тебя развеселило, скажи?

– Я увидела человека в сорочьей шубе, вот и стало смешно.

Хан выбежал из башни и говорит Зориктэ:

– Дай мне свою шубу, путник! Я хочу развеселить свою невесту.

– Но тогда я останусь голым! – возразил Зориктэ.

– Возьми золотую ханскую шубу с моих плеч, и ты не останешься голым.

Поменялись они своими одеждами. Хан в сорочьей шубе помчался к невесте. Однако лев и тигр, что сторожили башню, не узнали хана в новом одеянии и разорвали его на куски. А Зориктэ в золотой ханской шубе спокойно прошел между зверей, взял за руку красавицу и вывел ее из темницы.

Медноклювая ведьма, увидев молодых, воскликнула:

– Да здравствует хан и новая ханша!

– Зря радуешься, ведьма! – засмеялся Зориктэ. – Лучше устрой своему хану поминки.

Ведьма узнала Зориктэ и в ярости кинулась на него, пытаясь выклевать глаза медным клювом. Но тот выхватил ханский меч и разрубил ее пополам, а куски бросил в костер. Потом обнял милую жену, и они, счастливые, отправились домой.

Рассказала А. З. Кутуктаева в 1961 году. Записали А. В. Бадмаев, Н. Н. Убушаев под руководством А. Ш. Кичикова. Перевели А. Ш. Кичиков и М. Г. Ватагин. Литературная обработка Е. В. Лукина