Дмитрий Степанович, измученный переживаниями и уснувший лишь под утро, проснулся от громких детских криков, раздававшихся из столовой. Он лежал, не вставая, и с минуту слушал их милые звонкие голоса, раздвинув губы в непроизвольной улыбке, но тотчас воспоминания о прошлом вечере навалились на него такой непосильной тяжестью, что Перегудов с трудом нашёл в себе силы подняться с постели.

Выйдя в столовую, Дмитрий Степанович застал всю семью за завтраком.

— Долго почивать изволите, батюшка, — попеняла ему Дарья Платоновна.

— Что Данила? Не приезжал? — откашлявшись, спросил Перегудов, усаживаясь за столом.

— И Данилы нет, и Фёдор куда-то пропал. Ёра Семёнович сказывает — лошадей нет. Ты его послал, что ли куда, батюшка? — с напускным безразличием спросила Дарья Платоновна, быстро взглянув на Перегудова из-под очков.

— Послал, — односложно ответил Дмитрий Степанович, повязывая вокруг шеи салфетку и, обратившись, к младшим представителям семейства произнёс:

— Чем господа намерены сегодня заняться?

— Дедушка, мы вчера весь день просидели дома и вели себя ужас, как хорошо! — прокричал маленький Володя, — можно мы сегодня пойдём гулять?

— Боюсь, сегодня прогулка отменяется, судя по всему, будет дождь, — ответил Перегудов, взглянув в окно, где сияло ласковое летнее солнышко, — но я велю принести вам из псарни щенков гончей Долли, можете поиграть с ними!

— Ура, — обрадовались малыши, — а можно нам их оставить дома навсегда, мы их поселим у себя в детской и будем кормить!

— Думаю, бедная Долли огорчиться, — с улыбкой отвечала им мать и попеняла деду, — ты слишком балуешь их папа, они замучают несчастных щенят!

— Ничего Катенька, щенки уже довольно шустрые и будут только рады играм, а мне станет спокойнее, если дети останутся дома.

— Ах, какая ужасная история произошла вчера, — воскликнула Катя, — что папа, скоро ли будет пристав?

— Думаю, что скоро, дитя. Не забивай этим свою хорошенькую головку, подумай лучше, как украсить верхнюю комнату к приезду Александра и Маши.

Дарья Платоновна рассеянно водила пальцем по скатерти, задумавшись о чём-то и прислушиваясь к разговору мужа.

— Ну, а вы, молодые люди? — обратился Дмитрий Степанович к Николеньке и Виктору, — каковы ваши планы на сегодняшний день?

— Ну-у, поскольку собирается дождь, — ехидно протянул Виктор, глядя в открытое окно и демонстративно щуря глаза от нестерпимо яркого солнца, заливающего своим светом столовую, — я, пожалуй, возьму в библиотеке книгу и почитаю в своей комнате. Единственная просьба к собранию, — он поднял вверх обе руки предупреждающим жестом, — не беспокоить!

Дмитрий Степанович удовлетворённо кивнул и оборотился к Николаю:

— А ты, сын?

— Я, батюшка, если позволите, к реке пойду, — пробормотал Николенька первое, что взбрело в голову, — хочу взять мольберт и порисовать немного — там такие виды!

— Вряд ли это возможно, — хмурясь, медленно проговорил Дмитрий Степанович, — мне нужна сегодня твоя помощь и я хотел бы просить тебя остаться со мною. К тому же станешь нужен, когда приедет пристав, думаю, у него будут к тебе вопросы.

— Но, папа, я…

— Довольно! — крепкая ладонь Дмитрия Степановича коротко ударила по столу, — и, смягчаясь, добавил, — пойми Николенька, ты действительно мне очень нужен.

Николенька отложил прибор и, поблагодарив за завтрак, с поклоном вышел. Он досадовал сам на себя: Не мог придумать ничего получше! К реке — с мольбертом! Ясно ведь, что отец встревожен вчерашним происшествием и не желает, чтобы родные покидали дом! И сколько всё это продлится? А скоро явится пристав, найдёт убийцу и он — Николай, вынужден будет всё это время смирно сидеть дома! Так хотелось самому расследовать настоящее преступление! Впрочем, надо улучить момент и задать пару вопросов господину Мюллеру, он наверняка придёт сюда сегодня, а ему известно о местных жителях не мало! С такими мыслями Николенька вышел на широкую открытую галерею, опоясывающую весь дом и, облокотившись локтями на перила, и подперев голову кулаками, принялся поджидать управляющего.

Настя и Володя наскоро доели завтрак и умчались в детскую (им не терпелось начать новую забаву!) под присмотр матери и мисс Флинт. Вскоре из детской уже раздавался вперемешку счастливый визг детей и звонкий лай собак.

Дарья Платоновна продолжала рассеянно смотреть в пустоту. К завтраку она почти не притронулась.

Дмитрий Степанович обратился к Виктору:

— Что, Витюша, расскажи нам, как вчера прошёл твой день?

— Да никак, — быстро ответил Виктор, — походил по деревне, в церковь зашёл, свечу поставил вашей дорогой тётушке за упокой, — Виктор быстро перекрестился, — да и пошёл домой.

— Похвально, — одобрил Перегудов, — предков чтить надо. Ну а с кем познакомился? Говорил с кем? — продолжал допытывать Дмитрий Степанович.

— Да с кем здесь общаться-то, деревенщина одна, — пренебрежительно пожал плечами Виктор, — о чём мне с ними разговаривать!

— Не след так отзываться о крестьянах, — наставительно заметил Перегудов, — ты хлеб ешь их руками взращённый! Ну да ладно, ступай, да из комнаты ни шагу!

* * *

Дети разошлись. Перегудовы остались одни.

— Что ж, батюшка, — начала Дарья Платоновна, — всех ты определил, кому, чем заняться, видно и для меня дело подходящее найдёшь?

— О чём ты, Дашенька? — поморщился Дмитрий Степанович.

— А я и сама не знаю — о чём, — призналась Дарья Платоновна, — вот ты-то, я думаю, знаешь! А раз знаешь, то и мне поведай, что же это такого случилось, что ты Фёдора ночью в город услал и из дому никому выйти не дозволяешь? Аль, известно стало, что за супостат мальчонку вчера погубил?

— Нет, матушка, мне про то неизвестно — тихо отвечал Дмитрий Степанович, но спокойнее будет, ежели дети дома посидят. Да и вам Дарья Платоновна ни к чему по деревне-то расхаживать в эдакую неспокойную пору. А что Фёдора послал в город, так и сразу надобно было его послать с Данилою-то вместе, — покривил душою Дмитрий Степанович, — мальчишка-то молодой, глупый. В городе-то всего раз и был, ну как не найдёт участок-то? Вот Фёдор и поехал для надёжности…

Предвосхищая дальнейшие расспросы Дарьи Платоновны, он прикрикнул раздражённый невозможностью рассказать ей всю правду:

— Да будет вам матушка тревожиться! Займитесь-ка лучше своими тряпками да вышивками, всё больше пользы!

И ещё более раздосадованный собственной грубостью торопливо поцеловал супругу в лоб и, толкнув по рассеянности стоящий на пути стул, стремительно вышел, сославшись на срочные дела.

* * *

Между тем Виктор и не думал оставаться в комнате на целый день. Здраво рассудив, что дедушке и бабушке, встревоженным вчерашним происшествием будет не до него, он решил воспользоваться прекрасно выдуманным предлогом и запершись в своей комнате незамеченным уйти через окно. К обеду можно и вернуться, — размышлял он, — а потом если всё обойдётся уйти опять!

Сходив для отвода глаз в библиотеку и выбрав первый попавшийся том, он, демонстративно помахивая им, прошёл к себе в комнату. Заперев дверь изнутри, Виктор тотчас бросил книгу на кровать и распахнул окно. Свежий летний ветер ворвался в его комнату и закружил в весёлом танце, разгоняя во все стороны, брошенные там и сям листы бумаги, и прочую мелочь.

Осторожно выглянув в окошко, и не заметив никого поблизости, Виктор стал выбираться наружу. Комната его находилась на втором этаже и располагалась довольно далеко от земли. Но к счастью к самому окну большой раскидистый дуб услужливо протягивал крепкую толстую ветвь и для двенадцатилетнего мальчика спуск не составил никакого труда!

Выбравшись наружу, Виктор осторожно прикрыл окно, ловко соскользнул вниз — и был таков!

Незамеченным он выбрался к озеру и, благоразумно обогнув церковь с неизменной оравой поповских детей, вскоре вышел к развалинам.

Здесь стояла тишина. Даже птицы неохотно вили гнёзда вблизи обгоревших обломков, и только жужжание трудолюбивых шмелей летающих над цветами, обильно растущими меж руин, раздавалось в гнетущей тиши. Виктора снова, как и вчера охватила робость среди печальных, пахнувших гарью стен. Отгоняя от себя пугающие мысли, он прошёлся вдоль развалин, заглянул внутрь, но вчерашнего знакомца так и не увидел.

Уныло присел Виктор на ствол поваленного дерева и задумался. День, так чудесно начавшийся с приключения, стал вдруг скучен. Да и что толку веселиться, если некому рассказать, как ловко ты сумел выбраться из дома несмотря ни на что! Что же касается прогулки в одиночестве среди жутких обломков старого дома, где ещё возможно бродят неуспокоенные души его обитателей, то она Виктора и вовсе не прельщала. Посему Виктор решил более не оставаться вблизи руин, а спуститься в деревню и самому разыскать Матвея Сорокина.

Пойду, — размышлял он, — может, его мать не пустила или ещё что…. Виктор медленно стал спускаться с холма, когда вдруг почувствовал на себе взгляд. Вздрогнув, мальчик обернулся и успел заметить серую тень, метнувшуюся за ствол поваленного дерева на котором он только что сидел.

Виктор осторожно шагнул в его сторону:

— Матвей? — неуверенно спросил он.

За стволом не произошло ни малейшего шевеления. Виктор сделала ещё один шаг, ещё… и тут его нервы не выдержали и резко развернувшись, он с криком бросился бежать вниз с холма, леденея от ужаса и боясь оглянуться назад.

Виктор мчался, не разбирая дороги, и лишь уткнувшись с разбегу в белёную стену крайней избы, перевёл дух. В этот момент дверь дома открылась, и на крыльцо вышел тот, кого Виктор недавно разыскивал.

— Ты! — выдохнул Виктор.

— Я! — подтвердил Матвей, внимательно оглядывая его круглыми глазами, — от кого бежишь?

Виктор тотчас застыдился своего недавнего страха и неопределённо пожал плечами.

— Да так… Просто с горки бежал. Из развалин… думал тебя там найти, ведь мы же кажется, договаривались!

— Дык, я же туда и шёл! — оправдываясь, произнёс Матвей, — раньше мамка не пускала, да и то сказать дела у нас Витьша сегодня важные — не до развалин!

Матвей вздохнул тяжко, призывая к осознанию всей важности неведомого дела.

— Какие такие дела? — заинтересовался Виктор.

Матвей с сомнением скосил на него круглый глаз.

— Да такие дела, что тебе и знать нельзя! Коли кто увидит, что я тебя с собою взял — беда! Непременно побьют.

У Виктора в груди заныло сладко и тревожно, так захотелось узнать, что за дело такое таинственное!

— Возьми! — он с жаром схватил товарища за тонкую костлявую ручонку, — я же про развалины никому не проговорился!

— Это да, — размышляя, проговорил Матвей, — это-то верно! Ну да ладно, — внезапно решившись, мальчик потянул Виктора в густые заросли дикой вишни, — пошли, только — чур! Клянись помогать нам во всём всегда и во веки вечные!

— Кому это вам?

Матвей снова скосил на него глаз и, вздохнув произнёс:

— Пойдём, увидишь.

Раздвинув ветви, друзья выбрались на круглую полянку, где, занимаясь каждый своим делом, сидели три мальчика и две девочки. С первого взгляда было ясно, что всё это родственники Матвея. Двое мальчишек совершенно одинаковые лицом чуть постарше Матвея недовольно нахмурились при виде чужака. Девочки, оставив свои дела, удивленно вскинули на Виктора круглые глаза. Самый маленький вертлявый худенький мальчик лет семи по-птичьи подскакал к Виктору на одной ноге и уставился на него любопытным немигающим взглядом.

Виктор в свою очередь тоже оглядывал новых товарищей и тотчас был невероятно поражён! Он с изумлением и состраданием увидел, что у каждого ребёнка, даже у девочек спина изгибалась страшным, уродливым горбом!

Детям не понравился его слишком пристальный взгляд и близнецы, нахмурив брови, угрожающе двинулись к Виктору.

— Ты зачем его привёл? — угрюмо спросил у Матвея один из них.

— Он обещал помогать, — вступился Матвей за друга, — он с нами хочет пойти!

Да уж верно и не очень-то хочется, - думал тем временем Виктор, оглядывая жутковатую компанию, одетую почти одинаково в серые бесформенные хламиды с завязками на шее.

Но Матвей уже проворно подскочил к братьям и затараторил с ними настолько тихо и быстро, что до Виктора долетали только обрывки слов: Пауки… на просто убьют… всё равно узнают!

Наконец посовещавшись, братья окружили Виктора. Один из близнецов протянул ему руку:

— Меня зовут Кондрат. Я тут старший. Это — Андрейка, мы близнецы, — счёл нужным пояснить он, — девчонки вот… старшая Лизанька, младшая Алёнка. Самый маленький — Епишка.

— Епифан, — басом представился малыш и важно протянул Виктору маленькую ручонку.

Дети расхохотались, и мир тут же был налажен.

Вскоре Виктор сидел на траве и вместе со всеми и, растирая в деревянных ступах какую-то едко пахнущую траву, с восторгом выслушивал от Кондрата, что за случай свёл их сегодня на этой поляне.

— Война, — коротко начал Кондрат, — за рекой — Паучья Слободка. Там живут Пауки. У нас с ними уж спокон веку вражда! А давеча-то у церкви Емелька-паучёнок и говорит: Вы, — говорит, — птичье отродье, от курицы род свой ведёте и с яйца вылупляетесь!

— Мы им за это все бока отобьём! — кровожадно заявил маленький Епишка.

— Верно, — серьёзно подтвердил Кондрат, — сегодня встречаемся в условленном месте. Да только, — он повернулся к Виктору, — коли боишься лучше не ходи!

— Я боюсь? — возмутился Виктор, — да я ваших пауков одной левой раскидаю!

— Ну и ладно, — миролюбиво кивнул Кондрат, — но знай, мы тебя в такое место поведём, о каком никто не должен знать, что мы туда ходим. Коли узнают старшие — нам не сдобровать!

— Я не расскажу! — заверил Виктор и на том вопрос был решён.

Кондрат с Андрейкой, сёстрами и Епишкой ушли, условившись встретиться на месте. Матвей, оставшись вдвоём с Виктором, принялся объяснять тому, как пройти в условленное место.

— На верху, на склоне холма, неподалёку от развалин стоит дуб…

— Да я видел, — перебил его Виктор, — такой большой!

— Ну да, — согласился Матвей, — сейчас мы идём к нему, но нас никто не должен видеть, поэтому пробираться будем по одному. Особенно, берегись, если из поповских детей нас кто увидит, тогда пиши, всё пропало! Понятно?

— Чего же не понять-то! — откликнулся Виктор, — яснее ясного!

— Так вот, — удовлетворённо кивнув, продолжил Матвей, — я пойду первым, а ты, как только я скроюсь из виду, начнёшь считать до ста. Досчитаешь пять раз по сто и иди следом за мной. Но смотри, — напомнил он ещё раз, — никому на глаза не попадайся!

Вскоре Матвей скрылся из виду, и Виктор принялся считать. Досчитав до пятисот, он, постоянно оглядываясь, крадучись направился следом за товарищами. Пройти незамеченным через вишнёвые заросли оказалось нетрудно, но пробраться по гладкому склону холма к одиноко стоящему дубу, оказалось задачка посложнее! Не долго думая, Виктор достал из кармана перочинный ножик, быстро нарезал большой пук зелёных веток и, прикрываясь ими как щитом, проворно стал карабкаться вверх.

Одиноко бредущая по дороге баба с белою облезлой козой на верёвке удивлённо проследила взглядом за его манёврами, но ничего не сказав, лишь вздохнула и пошла себе дальше. Более свидетелей поблизости не оказалось, и вскоре Виктор благополучно добрался до цели.

Матвей поджидал его, сидя на нижних ветвях, втянув голову в плечи и нахохлившись, словно замерзший воробей.

— Молодец, — скрипуче проговорил он, встречая Виктора, — теперь давай за мной, да только тихо!

Он бесшумно скользнул вниз и потянул Виктора за рукав, увлекая его за собой.

В стволе огромного старого дуба, на высоте примерно Виктору по грудь находилась узкая высокая щель. Дупло, образовалось много лет назад и постепенно приобрело такие размеры, что даже и взрослый человек мог протиснуться в него без особого труда.

Матвей живо влез в дупло и махнул из него Виктору рукой:

— Лезь, — прошипел он, — быстрее!

Виктор тотчас вскарабкался вслед за ним. Внутри ствола стоял терпкий звериный запах, под ногами гулко хрустели сухие ветки. Свет, проникавший в отверстие, недостаточно освещал узкое пространство, и Виктор руками ощупывал ствол изнутри, пытаясь определить размеры дупла.

— Сейчас прыгать будем, — шёпотом сообщил ему Матвей, — ты не бойся, здесь не высоко.

И не долго думая, схватил Виктора за руку, и прыгнул в неизвестную черноту, увлекая мальчика за собой и не давая тому опомниться. Полёт, однако, оказался не долгим. Виктор зажмурился от внезапно вспыхнувшего яркого света и тут же ощутил удар (впрочем, не сильный!) от падения на землю.

Приоткрыв глаза, Виктор с удивлением осмотрелся вокруг.

Он лежал на холме, под тем самым дубом, в дупло которого только что влез. Неподалёку чернели развалины, внизу виднелась деревня, церковь, озеро и река. Всё как будто оставалось на месте, да вот только мир был совершенно другим! Свет дня, показавшийся Виктору в первые секунды падения таким ярким после краткого пребывания в темноте, на самом деле был тусклым, куда тусклее обычного.

Это я верно головой ударился, — обречённо подумал Виктор, — что-то мне в глазах вроде как темно! Но постепенно Виктор понял, что изменился не только свет. Подняв голову кверху, он увидел, что у дерева внезапно исчезли все листья! Дуб только что живой и шелестящий весёлыми листьями стоял обнажённый, будто явился из зимнего леса. Его корявые чёрные ветви застыли не тронутые ветром в мрачном и мёртвом величии. Такая быстрая и ничем необъяснимая перемена была столь неожиданна, что Виктор, вздрогнув от охватившего его страха, поспешно перевёл взгляд в сторону, но, боже мой!

Склоны холма, на котором он лежал, не покрывались более изумрудной свежей травою. Вместо неё вся поверхность был осыпана мелкими чёрными камушками, которые тихо шелестели, когда на них ступала нога. Других звуков в странном мире не слышалось. Ни пения птиц, ни жужжания насекомых, ни дуновения ветерка, ничего не нарушало леденящего душу покоя!

К нему склонил участливое лицо Матвея:

— Не ушибся?

Его голос так звонко прозвучал в этом странном и страшном месте, что Виктор вздрогнул.

— Нет, — охрипшим голосом отозвался он и прошелестел одними губами, — где это мы? Что вообще случилось?

— Это — Отражение, — Матвей протянул Виктору руку, помогая встать с земли, — не бойся, здесь некого бояться, тут никто не живёт!

— Что это — Отражение? — очумело спросил Виктор, вертя во все стороны головой.

— Да я и сам не знаю, как объяснить, — признался Матвей, — Отражение — это Отражение. Оно всегда было. Ну, по крайней мере, с того дня как мир существует.

— Не понимаю, — жалобно протянул Виктор, следуя за Матвеем, шагающим по склону холма в сторону пустующей деревни.

— А что тут понимать! — пожал плечами Матвей, — вот ты есть, ты существуешь, и я тебя вижу и могу до тебя дотронуться, правильно?

— Ну да, — подтвердил Виктор.

— А если ты заглянешь в зеркало, то увидишь то же самое и это опять будешь ты, тебя видно и до твоего отражения можно дотронуться, но настоящий ты остаёшься здесь, так?

— Ну, вроде бы так, — с некоторым сомнением согласился Виктор.

— Ну, так и мир тоже можно отразить. Его отражение можно увидеть, можно трогать, но жить в нём нельзя, потому что всё, что здесь есть, не то, что оно есть на самом деле, понимаешь?

— Нет, — решительно признался Виктор.

— Да вот и я не очень понимаю, — почесал в затылке Матвей, — да ты о том голову-то не ломай, главное, что здесь никто не помешает нам биться с паучьим отродьем!

И он с гиканьем вломился в заросли чёрного кустарника, с громким хрустом ломая чёрные ветви.

Виктор ринулся за ним с готовностью признавая, что место для игр и в самом деле самое что ни на есть подходящее!

— А что, — запыхавшись, переспросил он, — здесь и вправду никого нет?

— Никого, — подтвердил Матвей, — все дома стоят пустые и церковь тоже, можешь заходить куда хочешь! Но смотри, как только наступит полдень, начнётся война, и тогда держись лучше возле меня.

Виктор некоторое время молча шагал за Матвеем, напряжённо размышляя.

— Послушай, — внезапно спросил он, — а что же это за зеркало, что отражает целый мир?

Матвей остановился и внимательно глянул на Виктора:

— Ишь ты какой! А про то тебе знать ещё рано! — и добавил, увидев, как Виктор обиженно поджал губы, — да ладно, после обскажу, пойдём… и он втолкнул Виктора во двор маленькой пустующей хижины, где их уже поджидала вся честная компания.

— Значица так, — Кондрат деловито поковырял пальцем в крючковатом носу, — объясняю порядок. — Он глянул на Виктора, давая понять, что объяснение даётся исключительно для него.

— В битве с Пауками есть свои правила, которые не нами установлены и не нам их нарушать, — красуясь перед слушателями, проговорил Кондрат, явно повторяя чужие слова, но никто особо не поразился складной фразе.

— Правило первое — битва начинается ровно в полдень и заканчивается, когда последний луч солнца коснётся земли! Правило второе — на каждой стороне бьются воины равные числом. Правило третье — в бою можно пользоваться оружием.

Кондрат вытащил из-за пояса небольшой складной нож и помахал им перед Виктором.

— Во-первых — это нож! Пауки нападая, раскидывают свои сети и все знают, — он опять посмотрел на Виктора, — что если ты попал в сеть, руками её не разорвать, для этого каждый должен иметь нож, но! — Кондрат поднял вверх палец и со значением оглядел публику, — ножи только для того, чтобы резать сети! Ни для чего более!

Походив по кругу с заложенными за спиною руками, он продолжил:

— Также надобно иметь смесь из куриной слепоты и полыни, — Кондрат покрутил в руках баночку с кашицей из тех самых трав, что недавно все, включая Виктора, с таким усердием растирали в деревянных ступах, — и траву эту втереть хорошенько в кожу, иначе сети прилипнут намертво к телу и никакой нож уже не поможет!

— А что же тогда? — не удержавшись, спросил Виктор.

— Да ничего, — пожал плечами Кондрат, — топлёным маслом отмачивать, да снимать по кусочку, но на это два дня понадобиться не меньше, и уж никак не скроешь, что ты в паучьи сети попадал! Достанется-то всем! Так что, — он протянул баночку Виктору, — мажь! Судьбу не пытай!

— Теперь о нападении. Чтобы поймать Паука Летава используют огнянку.

— Кто такие Летава? — шёпотом спросил Виктор у Матвея.

— Так, мы это! Слушай дальше! — толкнул его локтём товарищ, призывая к порядку.

— А огнянка это что? — снова спросил Виктор, которого переполняли накопившиеся вопросы.

Кондрат терпеливо вздохнул, останавливая поток вопросов.

— Пауков остановить трудно, удержать ещё сложнее. Воды они не боятся, плавают и дышат под водой как рыбы, высота им не страшна, они с любой кручи головою вниз спустятся и хоть бы что им! Есть только одно, чего боятся Пауки — огонь! Если в Паука огнянкой кинуть он замертво упадет! — и успокаивающе обратился к вздрогнувшему Виктору, — да ты не бойся, не навовсе! Полежит немного, да отойдёт. Вот только ещё два дня ходить будет еле-еле, будто что устал. Да только если ты в паучьи сети попадёшь, тоже тебе не лучше будет, они сети то свои ядом мажут, так что тут всё на равных!

Кондрат, походя, шлёпнул по носу маленького Епишку, пытающегося влезть длинным языком в баночку с травяною кашицей и продолжал, как ни в нём не бывало:

— Огнянка же делается просто: сминаешь ком сухой травы — мурыжника, внутрь кладёшь зелёный лист ольхи, если зелёного листа нет, можно подсушенный, но тогда действие огнянки будет короче. Смочить траву бурундучьим жиром и огнянка почитай готова.

Рассказывая, Кондрат между тем ловко скатывал шарик из сухой травы, на деле показывая как правильно изготовить огнянку. Вслед за ним Андрейка, Матвей, сёстры Лизанька и Аленка и даже маленький Епишка и Виктор изготавливали свои травяные шарики.

— Каждый сам поджигает свою огнянку, — продолжал тем временем Кондрат, — огнянка никогда не опалит рук того, кто её создал. Как только встретишь Паука — главное попасть в него этим огненным шариком — и он больше не боец!

— А можно я себе ещё таких кругляшей наделаю? — поинтересовался Виктор.

— Нет, — отрезал Кондрат, — у каждого Паука по одной сети — у каждого Летава по одной огнянке, всё по честному!

Он помолчал, раздумывая:

— Про оружие всё. Теперь о главном: в церкви спрятана захоронка — Зеркальный Камень. Прошлую войну захоронку прятали мы, теперь она перешла к Паукам. В битве всё просто — Пауки охраняют церковь и прячут там Зеркальный Камень, мы же должны в церковь пробраться и захоронку найти. Как найдём — война закончена и Пауки проиграли. Если же до захода солнца не отыщем — проиграли мы.

— А ежели они нас всех в сети поймают? — задал Виктор вопрос.

— Коли так, то мы и вовсе проиграли, — пожал плечами Кондрат.

— А Зеркальный Камень обязательно в церковь прячут?

— Да, такое правило, — подтвердил Кондрат.

— Так уж всем, небось, все закоулки в церкви известны! Разве же трудно его найти?

Ребята переглянулись и засмеялись, словно Виктор сказал несусветную глупость. Кондрат успокаивающе поднял вверх ладонь:

— Тихо, — прикрикнул он, — найти, в самом деле, трудно и на то есть две причины. Первое — то, что в Отражении Зеркальный Камень отражается много раз. Ну, как ежели бы ты поставил перед собою одно зеркало, а по бокам два других и увидел своё отражение много-много раз! Вот ты, к примеру, найдёшь Зеркальный Камень, а пройдёшь два шага — глядь, там ещё один лежит! И таких камней можешь набрать много — а всё будут не те!

— А как же узнать, который камень настоящий?

— Да просто. Ежели ты настоящий камень найдёшь, отражение сдвинется, и остальные камни исчезнут, а один главный-то и останется!

— А остальные-то как же, что так вовсе и исчезнут?

— Вовсе. Они же только отражение первого отражённого Зеркального Камня.

Виктор тяжело вздохнул. Как-то уж всё очень запутанно!

— Ну ладно, а вторая причина?

— А вторая причина — сама церковь. Она в Отражении существует сама по себе.

— Это как же? — снова удивился Виктор (хотя способность удивляться пропадала в нём с каждою минутою!)

— Ну, понимаешь, здесь всё такое же, как в Полянке, дома, деревья, только живого ничего нет. А вот церковь вроде бы та — да не та! В каждом Отражении она разная.

— Отчего?

— Кто знает? — Кондрат пожал плечами.

— Отец Никон говорит, — впервые подала голос молчавшая до сих пор Лизанька, — это оттого, что церковь тоже живая, потому она и меняется всякий раз.

— Да ерунду он говорит, твой отец Никон! — пренебрежительно крикнул Матвей, — церковь, такой же дом, как и остальные! Вона её с того же кирпича клали, что и барский дом! Чего же это она живая-то?

— А вот и живая! — горячо вступилась Лизанька, — отец Никон говорит, она сердце успокаивает, и душу очищает, оттого и живая! А в Отражении только живое меняться может! Что — съел?!

— Ладно, успокойтесь, — прикрикнул Кондрат, — так или нет — про то никто не знает. Только церковь что внутри, что снаружи всегда разная и никак ты не угадаешь, что увидишь за дверью!

Кондрат озабоченно глянул на солнце:

— Что ж, скоро начнём!

Он подошёл к Виктору и присел рядом, положив руку ему на плечо:

— Тебе теперь всё ясно?

— Ну, вообще, да, — неуверенно проговорил Виктор, — а почему вы себя Летавами называете, — задал он последний вопрос.

— Тю-ю-ю, — тоненько протянул маленький Епишка, — он и этого не знает?!

Виктор сердито оглядел всех:

— Ну и что? Я вообще-то третий день в Полянке! Да я вам знаете, сколько могу порассказать, чего вы не знаете! Вот у нас в гимназии…

Он запнулся, заметив, что его никто не слушает. Кондрат задумчиво смотрел в сторону, Андрейка сосредоточенно скрёб затылок, а его товарищ Матвей сидел, покраснев и смущенно потупив глаза. Лишь Лизанька и Аленка смотрели на Виктора растерянно и застенчиво улыбаясь, а маленький Епишка взирал на всех сразу с весёлым изумлением.

Наконец, тяжко вздохнув, Кондрат заговорил:

— Ну, Мотька, ты что же и этого ему не сказывал?

— Ну, чего я… — вильнул глазами Матвей, — я ж думал он знает… все же знают! Я что ли виноват, что ему не сказывали?! Да ведь и узнает всё одно, коли, здесь поселился!

— Ну ладно, — сурово нахмурился Кондрат, — пятиться-то назад уже поздно! Ты вот что, Витьша, ты не пужайся, мы тебе сейчас одну штуку покажем!

Кондрат встал на ноги, и не торопясь, стал отвязывать шнурок, стягивающий возле горла его серую хламиду. Развязав узел, дёрнул плечами, и невзрачная тряпка серым комом упала не землю.

Насупившийся Виктор с недоверием взирал на Кондрата, недоумевая, что же тот хочет ему показать. Неожиданно с немалым изумлением Виктор увидел, что уродливый горб за спиною у Кондрата стал медленно шевелиться, а затем расти и увеличиваться в размерах! И вдруг поднявшись над головой, плавно и словно нехотя разделился на две половинки и вот уж на глазах ошеломлённого Виктора уродливый страшный нарост на спине мальчишки превратился в большие блестящие чёрные крылья!

Фокус какой-то, — подумал Виктор, — вот фокус-то! Он всё повторял приставшее к нему словечко, а сам уже осторожно трогал рукою потрясающе естественно изготовленное крыло, и оно чутко дрогнуло под ладошкой, словно отвечая на его слабое прикосновение.

— Вот это да! — наконец восхищённо вымолвил Виктор, — как же это они у тебя держаться?!

— Обыкновенно держаться, — недовольно буркнул Кондрат, так же как у тебя руки-ноги держаться!

Виктор, неуверенно улыбаясь, поглаживал упругие чёрные крылья, покрытые не перьями даже, а чем-то длинным жёстким, похожим на волос, но толще и с зазубринами по краям. Продолжая с восхищением перебирать пальцами необыкновенные пёрышки, Виктор вдруг почувствовал идущее от них тепло. Там внутри пульсировала кровь, они были живые, по настоящему живые!

Виктор испуганно отдёрнул руку:

— Они что же настоящие?! — нервно крикнул он.

Кондрат угрюмо на него покосился.

— У тебя вон уши торчком стоят! И что? Мы же не прыгаем от страха и от смеха не корчимся. У каждого, знаешь ли, своё… у тебя уши, как лопухи, у нас вот — крылья! У кого что выросло!

— Уши у меня нормальные, — запротестовал Виктор, — что оттопыренные немного, так это бывает! У многих людей бывает! А вот крыльев я что-то не встречал!

— А мы не люди, мы — ангелы! — пропищала Алёнка, усмехаясь и гримасничая, — только с чёрными крылышками!

— У них что — тоже?! — громким шёпотом спросил Виктор, неприлично тыча пальцем в девчонок — тоже крылья?!

— У всех, — подтвердил Кондрат, — а что у людей крыльев не бывает, так это правда, хотя знал я одного… ну так вот нас за то людьми и не называют, а зовут — Летава. Племя такое.

Он помолчал, переминаясь с ноги на ногу и слегка пошевеливая крыльями.

— А вообще-то мы нормальные. Такие же, как и все. Коров пасём. Огород садим. Живём, как все люди живут. Только вот крылья… — он беспомощно развёл руками, — тут уж ничего не поделаешь!

— А летать?! — крикнул Виктор, — летать-то вы можете?!

— Ну конечно! — заулыбался Кондрат, а за ним и все остальные.

Серые хламиды тотчас были сброшены на землю и вот перед Виктором вместо шести маленьких горбунов стоят шесть поразительных существ, гордо взмахивая чёрными блестящими крыльями.

Первым в воздух взмыл Кондрат. Легко подняв крылья вверх, он стремительно и резко опустил их, словно отталкиваясь от невидимой преграды, и тотчас поднялся так высоко, что Виктор чуть не свернул шею, пытаясь проследить за ним взглядом. Ещё несколько сильных взмахов и вот крылатый мальчишка промчался над крышами пустых тёмных хижин, со свистом рассекая воздух. Остальные Летава не заставили себя долго ждать и вот уже на фоне тусклого, печального неба носятся маленькие крылатые фигурки, смеясь и перекликаясь и Виктору уставшему стоять с головою поднятой вверх, показалось, что не слышит он больше человеческих слов, а будто птичье курлыканье раздаётся в вышине.

Рядом с ним приземлился Матвей:

— Хочешь с нами?

— А получится? — недоверчиво спросил Виктор.

— А то! — весело произнёс крылатый товарищ, — только высоко нам тебя не поднять, уж больно ты тяжёлый, но немного полетать можно!

Подобрав одну из брошенных накидок, они живо подвязали её с двух сторон верёвками, концы которых Андрейка и Матвей прочно закрепили у себя на поясе. Чуть поднявшись в воздух, они замерли неподвижно, непрестанно трепеща крыльями, поджидая пока Виктор не устроится посреди провисшей хламиды, образовавшей что-то вроде качелей.

Усевшись и крепко уцепившись руками за верёвки, Виктор нетерпеливо крикнул своей упряжке:

— Поехали!

Крылатые сорванцы с силою махнули крыльями, и троица взмыла в воздух. Поначалу, более старший и крепкий Андрейка поднялся выше своего напарника, и непрочное сооружение опасно накренилось.

— Эй, там! Полегче! — испуганно крикнул Виктор, съезжая с летучих качелей и судорожно хватаясь за верёвки — не уроните меня!

Наконец Матвей и Андрейка приспособились к совместному полёту в одной упряжке и стали лететь равномерно, описывая над тихими нежилыми домами широкий круг.

Виктор сидел, затаив дыхание и боясь пошевелиться. Он смотрел сверху на окрестности на серо — черные унылые холмы, голые мёртвые леса и реку с тёмной водой, которая словно и не текла никуда, а стояла на одном месте сверкая, как чёрная ртуть. Глядя на этот мир с высоты, мальчик подумал, что дома его сейчас верно ищут к обеду и таинственное исчезновение поднимет в доме большой переполох, а ввечеру ему непременно зададут взбучку! Но никакое на свете наказание не смогло бы сейчас заставить Виктора покинуть это место и оставить новых друзей!