Остановившись под разбрызгивающим устройством, Джеймс протянул руку и нажал выключатель на потолке. Шипение воды и вой сирены мгновенно стихли. Слышен был только шум дождя за окном.

— Черт побери, Симона… — начал Джеймс, по привычке говоря слишком громко.

— Не смей ругаться на меня, — перебила она. — Я не сделала ничего плохого.

Джеймс остановился посреди комнаты, не замечая беспорядка на ковре.

— Я пытался дозвониться тебе всю неделю, и поскольку ты никогда не брала трубку…

— У меня были причины не подходить к телефону.

— Какие?

— Я пыталась оградить себя.

— Ты же знаешь, я никогда не сделаю тебе ничего плохого.

Девушка расправила плечи, стараясь восстановить остатки самоуважения. Это было нелегко сделать: она только что чуть не спалила чужой дом и вдобавок промокла до нитки.

— Ты уже сделал — солгал мне. Ну, может, не совсем солгал, а просто не сказал всей правды — но разве это не одно и то же?

— Неужели ты считаешь, что нужна была мне только для секса и я хотел скрыть от тебя, кто я такой?

— Не считаю. Ты бы мне потом рассказал.

Джеймс Гаррити не привык получать отказ. Всю жизнь ему достаточно было в придачу к букету цветов назвать свою фамилию — и женщины сами висли на шее, не ожидая дальнейших уговоров. Симона была другой. Именно поэтому ее необходимо вернуть.

— Не приближайся, — предупредила Сим.

— Почему ты злишься на меня? Тут дело не только в фамилии, этого явно недостаточно.

— Ложь ужасна независимо от того, из какой ты семьи, — нервно возразила она. — И потом, ты прикидывался, что действительно не умеешь себя вести и тебе нужны курсы. Ты пришел к Диане, чтобы познакомиться со мной, а потом…

— Я никогда и не скрывал этого.

— Но ты же не настоящий охранник из парка.

— Как раз настоящий.

— Ладно, дело не в этом.

— А в чем же тогда?

— Ты заставил меня…

Ее голос оборвался, и сердце Джеймса наполнила радостная надежда. Судя по несчастному выражению лица, Сим хотела добавить: «… заставил меня полюбить тебя», но не решилась произнести эти слова, опасаясь быть неверно понятой.

— Заставил тебя увлечься собой?

— По-моему, ты слишком много на себя берешь, — пробормотала она. — Ну ладно, пусть так. Ты действительно мне понравился.

По крайней мере, это можно назвать началом разговора. Джеймс приблизился к девушке и остановился прямо перед ней.

— Неважно, как все началось — я рад, что так произошло. И потом, когда мы оказались в постели…

Собеседница недоверчиво прищурила глаза.

— Почему я тебе не верю?

— Может, боишься?

Она приподняла бровь и отбросила с лица влажные волосы.

— Чего именно?

— Меня. Моей семьи. Богатства. Но нам не обязательно так жить.

Губки девушки приоткрылись. Она словно собиралась возразить что-то, но потом передумала и стала пристально вглядываться в лицо собеседника. Только теперь Джеймс осознал, как боялся больше никогда не увидеть ее. При взгляде на размазанную по лицу косметику и потекшую тушь — Симона наложила макияж, чтобы сделать приятное его матери, — у парня сердце сжалось от нежности. Он даже хотел предложить подруге край своей рубашки, чтобы отереть лицо, но решил, что теперь не самый подходящий момент.

— Возможно, я испугалась, — ответила она, — но теперь это уже не имеет значения.

Ближе подойти было уже нельзя — Джеймс и так пересек невидимую линию, которую Сим нарисовала в воздухе, и сразу почувствовал, что нельзя находиться так близко к женщине, которая его больше не любит. Мужчина оперся об оконную раму над головой у Симоны, с трудом удерживаясь, чтобы не поцеловать девушку.

— Черт возьми, мне действительно требовалось полное преображение, — неожиданно пробормотал он.

— Зачем? Ты ведь из семьи Гаррити.

— Вот именно, — ответил он, добавив про себя, что девушке уже удалось преобразить его сердце. — Гаррити, не оправдавший надежд всех своих родственников. С волосами до плеч и работой охранника в парке.

— Это был твой собственный выбор.

— Вот здесь ты права, Симона. И еще, у нас с отцом есть негласный договор — если брат завалит дело, я приду на помощь.

Джеймс замолчал, жадно вдыхая ее соблазнительный запах.

— В таком случае я займу его место, возглавлю бизнес и начну все с чистого листа. Кстати, знаешь, у меня ведь диплом по экологии и МВА. Я закончил Гарвард, — мужчина замолчал, потом добавил с усмешкой: — Мой отец учился в Йельском университете, так что выбор другого учебного заведения — тоже акт протеста.

Джеймс вздохнул.

— В любом случае, я не понимаю, как это влияет на твое отношение ко мне.

— Это как раз все меняет! Ты не сказал сразу, кто ты и из какой семьи. Наши отношения с самого начала строились на обмане. Но все гораздо хуже. Дело не только в тебе, дело еще и во мне. Ты должен понять, что я…

Что может быть еще хуже? Парень и так сгорал от страсти. Симона собиралась бросить его, а он терял голову от одного взгляда ее удивительных глаз, потемневших от гнева. Теперь Джеймс понял, чем Сим так понравилась его матери — своим твердым характером. Далеко не каждая женщина способна отказать мужчине из семьи Гаррити, особенно когда он без ума от нее.

— Иди сюда, — тихо сказал Джеймс, — у тебя косметика по лицу размазалась.

С этими словами он поднял край рубашки и стал вытирать потекшую тушь. Девушка пробовала протестовать — получилось очень сексуально. Она по-прежнему выглядела несчастной, но все же откинула голову назад, позволив мужчине вытереть бесформенные расплывшиеся пятна. Он не торопился, потому что давно уже мечтал снова прикоснуться к ней.

— Вот так.

Он отвел руку, но сразу опять коснулся ее лица — так не хватало ему этого прикосновения. Поэтому Джеймс провел ладонью по нежной женской шее и поднял лицо за подбородок. Заглянув девушке в глаза, он спросил охрипшим от волнения голосом:

— Так ты не хочешь узнать, почему я не сказал тебе сразу?

На лице красавицы отразилась полная нерешительность, как будто она предпочла бы сейчас оказаться в любом месте земного шара, только не перед этим мужчиной, чья рука так соблазнительно скользила по шее, а нога осторожно раздвигала ее ноги. Когда Джеймс запечатлел на губах Симоны жаркий поцелуй, она прошептала:

— Почему?

Слегка отстранившись, мужчина пожал плечом:

— Ты не представляешь, что это значит — родиться в семье Гаррити. — В его голосе боролись страдание, нежность и боль. Не отрывая глаз от милого лица Симоны, он начал объяснять: — Самые разные женщины постоянно вешаются тебе на шею и готовы вцепиться друг другу в волосы — и все ради того, чтобы ты пригласил их на свидание. Причем ни одна из них в глубине души не испытывает к тебе не то что любви, но даже элементарной симпатии.

Представляю себе, какое для тебя было развлечение — смотреть, как члены семейства Гаррити устраивают мышиную возню, пытаются незаметно цапнуть друг друга, и все для того, чтобы привлечь внимание отца, произвести особое впечатление. А он сидит молча, как зритель в театре человеческой комедии. И знаешь, почему? Все это из-за денег, — прошептал он. — Наследство Гаррити. Каждый хочет быть уверенным, что ему причитается солидный кусок. Это не для меня, я хочу жить настоящим. А по поводу женщин…

— Женщин? — едва слышно переспросила Симона.

— В студенческие годы я часто уходил из университетского городка. Надевал что-нибудь попроще, обычно старые джинсы и футболку, и шел в местные бары — просто, чтобы попить пива. А когда со мной знакомились девчонки в барах, то представлялся вымышленным именем — обычно Джо Смит или Кевин Джоунс. Понимаешь, мне даже начало казаться, что это я и есть. И вот тогда-то стало понятно, как мне претит змеиная возня в семействе Гаррити. — Джеймс пристально вглядывался в лицо собеседницы, пытаясь узнать, понимает ли она его. — Я хочу быть самим собой.

— И поэтому ты не сказал мне всей правды?

Сим по-прежнему не могла этого уразуметь. Мужчина поднял ее лицо за подбородок и заглянул в глаза.

— Неужели ты не понимаешь, Симона? Это так же, как тогда, в университетских барах. То, что ты не знала моего имени, позволило нам наслаждаться близостью друг друга. Все, что мы пережили вместе, было абсолютно настоящим. Я не пытался обмануть тебя, просто мне хотелось, чтобы груз моего происхождения не помешал тебе увидеть меня настоящего. Ты даже представить себе не можешь, Симона, что ты сделала для меня.

— В этом-то вся проблема, Джеймс, — ответила она едва слышно, напряженно глядя в глаза собеседнику. — К сожалению, я слишком хорошо представляю себе, что сделала.

Только теперь Джеймс посмотрел на пол. Воздух в комнате уже почти проветрился, и на ковре стал хорошо заметен магический круг, выложенный из соломинок. Внутри лежали колокольчик, свеча, связка сушеной травы, от которой, как он понял, и было столько дыма. Рядом мужчина заметил раскрытую толстую книгу в кожаном переплете. На черном фоне обложки было хорошо видно тисненое золотом название: «Справочник начинающей ведьмы». Когда он наклонился, чтобы поднять книгу, Сим печально прошептала:

— Я сейчас все объясню.

— Что ты собираешься объяснять?

— Ты больше не любишь меня, — ответила девушка с невыразимым страданием в голосе. Ее душили слезы. — Тебе только кажется, что ты любишь меня. Может, еще несколько мгновений ты даже будешь что-то чувствовать. Это как остаточное явление после болезни…

Черт возьми, что она такое несет? Джеймс поднял книгу с пола, и из нее выпал лист бумаги, исписанный рукой Симоны. Мужчина поймал его на лету. На полях было примечание: «Направить это на Джеймса». Стрелка указывала на заклинание. Парень удивленно пробормотал: «Да, пожалуй, тебе лучше меня просветить», хотя в глубине души не был уверен, что на самом деле хочет услышать какое-либо объяснение. По мере чтения записки удивление на его лице сменилось гневом:

О, внемлите мне, все боги любви,

И помощь пошлите свою.

Мечтаю единственной женщиной стать

Прекрасного Гаррити я.

А если он мил и в постели хорош…

Значит, все это время она знала, с кем имеет дело. Джеймс прервал чтение, чтобы перевести дыхание. Действительно, в постели им было хорошо. Похоже, магический трюк Симоны действительно сработал, если даже воспоминания о тех удивительных моментах в объятиях друг друга заставляли все тело трепетать от страсти. Черт возьми, неужели это больше никогда не повторится? Сможет ли он когда-нибудь забыть ее? И как простить подобный обман? Неудивительно, что девушка выглядит виноватой. Мужчина продолжил:

А если он мил и в постели хорош –

Женой пусть меня изберет.

Плат алый, в волшебный упавший котел,

Желанье исполни мое.

— Я же говорила, что прочитала на тебя заклинание… — пробормотала Сим.

И когда она только успела достать один из его носовых платков? Наверное, красавице пришлось долго копаться в бельевых ящиках. Несмотря на то, что Жаклин каждое Рождество клала сыну в подарочный носок несколько платков, Джеймс никогда ими не пользовался. Взгляд мужчины снова переместился с записки на заклинание в книге — и дыхание перехватило от ужаса: «Обрати волшебство. Позабудь колдовство». Неужели Симона действительно сделала это?

— Ты что же, хотела рассеять свои чары и позволить нашей любви угаснуть?

Сим кивнула головой с абсолютно серьезным видом. Очевидно, она считала это совершенно нормальным делом — вот так просто отвергнуть нежные чувства мужчины. Конечно, магия — это ерунда, Джеймс никогда не верил в нее и не собирался. Но с другой стороны, с самой первой встречи он был полностью очарован девушкой и легко мог поверить в то, что его приворожили. Сами их отношения были необыкновенными, колдовскими.

— Вот в чем заключалась ложь, о которой я тебе говорила, — с трудом произнесла Симона.

Парень с трудом держал себя в руках. Казалось, она специально бьет по больному месту снова и снова.

— Мне стоило догадаться раньше. Ты ведь хотела заполучить именно меня, не так ли? Ты всегда знала, что я из семьи Гаррити, — с упреком продолжил он. Алые губы, к которым еще минуту назад мужчина мечтал прильнуть жарким поцелуем, раскрылись от удивления. Джеймс подозрительно посмотрел на девушку, словно видел ее впервые. Да так оно и было. Эта коварная обманщица была для него совершенно чужим человеком. — Да, хороша, нечего сказать, — усмехнулся он.

— Нет! — с силой выкрикнула Симона. — Ты все неправильно понял!

— В самом деле? — переспросил Джеймс с наигранным удивлением. — Ты казалась такой милой и неиспорченной, такой искренней.

— Так оно и есть, — ответила Сим.

— Вот как? — Джеймс насмешливо приподнял брови, а его дыхание обожгло лицо собеседницы. — Подумать только, я чувствовал себя виноватым после ужина у Гилды, — пробормотал он, стараясь скрыть раздражение и досаду на самого себя. — Да, я мучился оттого, что не сказал тебе правды. Я думал, что действительно нравлюсь тебе.

— Так оно и есть, — снова сказала она.

— Даже надеялся, что ты можешь полюбить меня…

— Я любила…

— И то, как мы занимались любовью… Я никогда раньше не мог себе представить такого сумасшедшего, потрясающего, фантастического секса…

— Все это так. Было так. Но только благодаря заклинанию! Пойми, Джеймс, наши отношения не были реальными, так не могло продолжаться. Я даже представить себе не могу, как все было бы, встреться мы более — э-э — естественным образом.

Он уже не слушал.

— И вот теперь, когда ты заставила меня чувствовать себя виноватым, выясняется, что ты сама лгала все это время.

— Нет! — настойчиво повторила Симона, качая головой.

— Ты с самого начала знала, что я — Гаррити, — тупо повторил парень.

— Я думала, ты — охранник в парке. Насколько мне известно, это так и есть. Как ты не понимаешь, — еле слышно прошептала она дрожащим голосом. — Мое заклинание было направлено не на тебя.

— Но ведь в заклинании сказано: «Мечтаю единственной женщиной стать Прекрасного Гаррити я…» Кого ты имела в виду, если не меня?

— Э-э… Великолепного.

Джеймс чуть не поперхнулся от удивления.

— Теперь понятно, откуда там взялся платок, — только и мог проговорить он. Для Уильяма это была неотъемлемая часть костюма. Все еще не веря своим ушам, Джеймс еле слышно произнес: — Ты хотела приворожить моего брата?

Сим покраснела до корней волос. Парню даже стало немного жаль ее. Ни одна женщина в здравом уме не станет привораживать Великолепного Уильяма, если только не интересуется его деньгами. Для этого нужны таланты Кристины, которая потратила два года кропотливого труда и массу дамских уловок на то, чтобы оказаться перед алтарем с Уильямом Гаррити. Симона удивляла все больше.

— Великолепного? — еле слышно повторил он.

— Я ведь его совсем не знала.

— По-твоему, это что-то меняет? — Джеймс печально покачал головой, желая и одновременно боясь услышать правду. — На что ты…

— Рассчитывала?

Он молча кивнул.

Сим двинулась в сторону, как будто собиралась убежать, а когда Джеймс уперся рукой в стену, преграждая ей дорогу, скрестила руки на груди. Это движение снова пробудило в парне неподходящие воспоминания. От воды блузка на девушке стала прозрачной и кружевной бюстгальтер постоянно притягивал к себе взгляд. Он еле слышно спросил:

— В ту, первую, ночь, ты думала, что я…

Ни один из них не мог произнести вслух: «Великолепный».

— Не совсем, — быстро поправила Симона. — Мне кажется… когда ты коснулся меня, я начисто забыла о нем, и с тех пор ни разу не вспоминала. Ни разу. Как будто я никогда и не была в него влюблена. Ну как ты не понимаешь…

— Что?

— В этом вся проблема! Получилось так, что заклинание было направлено на тебя!

Джеймс смотрел на нее умоляющим взглядом. Ситуация казалась совершенно безысходной. Оставалась еще маленькая надежда, что Симона сейчас рассмеется и скажет, что это была глупая шутка, такой черный юмор; и когда-нибудь они оба будут со смехом вспоминать эту историю. Но ничего подобного не произошло. Сим нервно облизнула губы, снова заставляя собеседника забыть о теме разговора, и сказала:

— Твой брат постоянно приходил в Метрополитен. В обеденное время.

Эта привычка Великолепного была всем известна. Симона с невероятной осторожностью подбирала слова.

— Он часто заигрывал со мной. Это было еще до женитьбы на Кристине. — Девушка горестно вздохнула и добавила с поспешностью: — Может быть, все это не имеет значения. Я хочу сказать, за ужином он даже не вспомнил меня…

Джеймс почувствовал, что уже ничего не понимает, потому что влажные алые губы девушки двигались необыкновенно соблазнительно, выдавая тайны хозяйки.

— А дальше?

— Ты совсем не слушаешь меня, — печально заметила она. — Получилось так, что все сработало. Неожиданно для меня.

Ответом ей был ошарашенный взгляд:

— Что сработало?

Сим уставилась на Джеймса, как на ненормального.

— Отворотное заклинание на тебя. Понимаешь, вначале магический обряд был направлен на него, но потом подействовал на тебя, и я просто обязана была сделать что-то, чтобы не обманывать тебя. Из-за этого колдовства наши отношения не были реальными…

Теперь Джеймс понял, что окончательно запутался. Он словно пытался догнать поезд, который быстро набирает скорость.

— Так ты была влюблена в моего брата?

Как можно уважать женщину, способную увлечься Великолепным?..

— Вот именно, была, — значительно ответила Симона.

— А сейчас — нет?

— Конечно, нет! — Похоже, признание доставляло девушке немало моральных страданий, что говорило в ее пользу. — Уильям был на той вечеринке, в Хэллоуин, когда украли статую. Я как раз раздавала напитки… — Сим пристально посмотрела в глаза мужчине, как будто пыталась решить, действует ли еще первое заклинание, и продолжила задумчиво: — Так вот, Уильям пришел на вечеринку в ту ночь, когда пропала статуя. Как бы то ни было, он выглядел таким довольным жизнью, очаровательным, к тому же был… из семьи Гаррити.

Для самого Джеймса этот факт служил источником постоянных неприятностей.

Симона отвела взгляд, и продолжила сдавленным тоном:

— Понимаешь, вся история с заклинанием была просто шуткой. Мы с подругами решили съездить в Кэтскилс, где собираются ведьмы. Я даже по-настоящему не знала твоего брата и не думала, что он окажется…

— В твоем домике?

— В моей постели.

— Это была моя постель, — поправил Джеймс, глядя на собеседницу, и медленно вздохнул, решая, что делать дальше.

В это время раздался шум мотора за окном. Симона повернулась на звук, радуясь, что тяжелое объяснение на минуту прервалось. Дождь уже почти прекратился. По дорожке, ведущей к дому, ехала черная машина. Даже с их позиции были хорошо видны два пассажира.

— Перес и Стайлс, — сказала Сим. — Должно быть, они вместе приехали из города…

Не успев договорить, девушка удивленно ахнула и, быстро открыв окно, высунулась на улицу. Джеймс не успел сообразить, что она делает. Схватив девушку за талию, он стал дергать на себя, пытаясь втащить ее внутрь.

— Не высовывайся, на улице дождь.

Ухватившись за оконную раму и отчаянно сопротивляясь, Симона огрызнулась:

— Я и так уже намокла.

Она шлепала Джеймса по рукам и продолжала выворачиваться. В других условиях он ничего не имел бы против, но после долгого воздержания жаркая борьба с упрямой красавицей заводила Джеймса все больше. Случайно коснувшись рукой обнаженного участка тела, он мог думать только об одном — как бы поскорей закончить этот спор и прижать девушку к себе так крепко, чтобы уже никогда не выпускать из объятий.

— Стойте! — внезапно заорала Сим. — Вы, двое, немедленно остановитесь! — И тихо добавила: — Я узнала их. Они были там тогда.

— Кто был? — удивился Джеймс, продолжая втягивать подругу в комнату. — Когда был?

Стайлс и Перес уже подходили к дому, поэтому крики Сим не могли обращаться к ним. Крепко ухватившись рукой за пояс юбки Симоны, Джеймс сильно дернул на себя. Хоть девушка и осталась стоять у окна, стало видно, что она кричала двум сыновьям хозяев дома:

— Ни с места! Оставайтесь там, где вы есть! — И, с живостью обернувшись назад, спросила: — Их ведь зовут Стивен и Чарльз, правильно?

Парень кивнул, а про себя решил, что это хитрая уловка, чтобы прекратить спор. Давно уже пора помириться и забыть глупые разговоры про всякие чары и заклинания.

А в это время за окном двое мальчишек продолжали бежать по мокрой траве, рискуя поскользнуться и упасть. Симона вывернулась из объятий мужчины.

— Прочь с дороги, Джеймс.

Глаза девушки пылали яростью; она бросилась бегом из комнаты. Прежде чем последовать за подругой, парень выглянул в окно, пытаясь понять, из-за чего, собственно, весь сыр-бор. Детектив Перес и Эдмонд Стайлс входили в дом, а племянники Джеймса неслись по узкой дорожке, ведущей к пляжу. Со спины мальчишки были очень похожи друг на друга. Хотя Чарльзу было одиннадцать, а Стивену — тринадцать, они были почти одного роста. Оба удирали со всех ног, а за ними неслась Симона.

— Держите их! — кричала Сим. — Немедленно остановитесь!

Стивен что-то сжимал в руке. Чарльз, на несколько шагов отставший от брата, пытался выхватить у него этот довольно большой предмет. Джеймс пригляделся — и почувствовал прилив возмущения.

— Сейчас бегу! — пробормотал он, не спуская глаз со статуи Эроса.