Полковник Крячко мог спать где угодно и когда угодно, не испытывая абсолютно никаких неудобств. Ни время суток, ни географическая широта, ни наличие неразрешимых проблем не действовали на превосходно отрегулированный организм полковника. Но в эту ночь сон его был на редкость беспокойным. Несколько раз он почти просыпался, ворочаясь и силясь понять, что за тени окружают его со всех сторон и что за звуки доносятся через неплотно занавешенное окно, но снова проваливался в сон, чтобы через какое-то время опять начать возиться на кровати. Наконец он вдруг проснулся окончательно, широко открыл глаза и напряженно задумался.

«Чего я дергаюсь? – подумал он с неудовольствием. – Если кто-то хочет сказать, что я растерялся на чужбине, то вот нате – выкусите! Это нам по барабану. Как говорится, у советских собственная гордость. Но что-то ведь мне мешает? Как малюсенький гвоздик в сапоге… Что-то тут не так, господа. Нужно поговорить с Левой. У него интуиция…»

Крячко приподнялся на кровати и вдруг понял, что Гурова в номере нет. Это открытие насторожило его. Кровать друга даже не была разобрана.

Крячко зажег ночник и посмотрел на часы. Было два часа ночи. Через открытую форточку с территории порта доносился железный лязг лебедок и равномерный гул моря. В отеле же царила почти гробовая тишина. В таком обрамлении отсутствие Гурова выглядело слегка зловещим.

– Эй, капитан! – окликнул Крячко храпящего рядом Портнова. – Кончай дрыхнуть! Подъем!

– А? Что – вахта? – Портнов подскочил на кровати и сел, очумело озираясь по сторонам.

– Какая, к черту, вахта! – недовольно проговорил Крячко. – Когда мы с тобой все на свете проспали. Ты, случайно, не видел, как ушел Гуров? Может, он хоть записку оставил?

Портнов слез с кровати, зажег свет. Вдвоем они осмотрели комнату, но никакой записки, конечно же, не нашли.

– Так! Собирайся! – железным голосом сказал Крячко. – Пойдем искать начальника. Вообще-то это не в его духе – исчезать. Значит, имеет место что-то из ряда вон выходящее. У вас тут на острове бывает из ряда вон выходящее?

– Тут все бывает, – мрачно сказал невыспавшийся Портнов. – Только я сплю чутко и ничего из ряда вон выходящего не слышал. Хотя, надо сказать, гостиницу мы выбрали не самую спокойную. Допустим, мне все равно, но вы-то люди со средствами, туристы…

– Ладно, помолчи! – оборвал его Крячко. – Еще раз скажешь про туризм – в торец получишь. За такой туризм ноги кое-кому поотрывать надо…

Он уже оделся, сунул в зубы сигарету и с сомнением посмотрел на Портнова.

– Вообще-то я до сих пор не знаю, что ты за человек, капитан! – сказал он. – Характеристику ты себе выдал не самую блестящую, но и она может быть фуфлом. Может, ты серийный убийца в бегах? Пират Карибского моря? А я с тобой тут последний кусок хлеба делю…

– Я не пират, – кротко сказал Портнов. – И не убийца. Тут таких, как я, прорва. Да и не только тут. Нас по любому побережью как собак нерезаных… Русских моряков охотно нанимают и так же охотно кидают. Раз кинут, другой… А потом куда ты – без денег, без языка, документы тоже… – Портнов махнул рукой. – В консульство идти, в посольство? Там на нас так же вот и смотрят – как на предателей родины. А до родины-то далеко. Так и живем, как перекати-поле, надеемся на удачу.

– Ну, я и говорю, джентльмены удачи, – подтвердил Крячко. – А вообще домой тянет?

– Как не тянет? – вздохнул Портнов. – Только у меня с этим вообще проблемы. Я свой российский паспорт потерял. У меня только книжка матросская с последнего судна и водительские права, здесь, в Испании, выданные. Этим и спасаюсь. А на родину, боюсь, с такими бумагами уже не пустят.

– Ладно, поможешь нам с делами разобраться – попробуем за тебя словечко замолвить, – подумав, сказал Крячко. – Только если на тебе никаких мокрых дел нет. Это я тебе сразу заявляю официально. Нам репутацию портить нельзя, понял? Мы с Левой в Главном управлении МВД работаем, чтобы ты знал.

– Ого! – сказал Портнов и усмехнулся. – Это точно картина Репина «Приплыли»! Я же, можно сказать, вам чистосердечное признание сделал! Нет уж, спасибо за предложение, но повременю я. Вы на мне план сделаете, а я…

– Какой, к черту, план?! – возмутился Крячко. – Ты иногда включай извилину-то! Или ты возомнил, что из-за твоей задрипанной персоны в заграничную командировку лучшие кадры посылать будут?

– Я не знаю, как у вас кадрами распоряжаются, – пробурчал Портнов. – Это меня не касается. Мое дело морское, ясно? Я вот на днях на рыбацкую шхуну наймусь…

– Да ты что – отказываешься помочь землякам?! – возмутился Крячко. – Ну, не ожидал я этого от тебя, Александр! Мы тут, как дети малые, блуждаем в потемках, а у него, видите ли, одна рыба на уме!..

– Да помогу вам! – досадливо поморщился Портнов. – И так уже помогаю. Ни поспать, ни пожрать толком…

– Ну, это уже вообще наглость! – сказал Крячко. – Зря мы с тобой связались. Ты из этих… как их… добра не помнящих… Короче, ты со мной идешь?

– Иду. А куда?

– Знал бы куда – тебя бы не брал… Номер не запираем, – решил Крячко, когда они вышли в коридор. – Ценных вещей у нас нет, а Лева в любой момент может вернуться. Зачем ему с ключом возиться?

Они спустились вниз по лестнице. Отель спал. Только на каком-то этаже слышалась приглушенная брань в одном из номеров. Ссорились двое пьяных. Поскольку голос ни одного из них не напоминал голос Гурова, Крячко не стал на них сосредоточиваться.

– Куда он провалился, я не знаю, – глубокомысленно заявил Крячко примерно на середине пути. – Только вряд ли он пошел подышать воздухом. Лева чего-то унюхал – это точно. А чего он тут мог унюхать? Только одно – координаты мадам хозяйки. Те самые, которые мы бесполезно пытались вытянуть из заразы портье. Чувствуешь, куда я клоню?

– Не очень, – настороженно ответил Портнов.

– Все очень просто. Если Лева каким-то образом унюхал адресок хозяйки, значит, он туда подался. Не знаю, почему меня не разбудил, может быть, это в двух шагах отсюда. Как ни крути, а нам эту информацию тоже знать необходимо. Честно тебе скажу, меня в первый раз Лева сдерживал, а теперь я по своему методу действовать буду. Я этого портье тряхану так, что он все расскажет – даже как из титьки молоко сосал…

– А как насчет нарушения закона? – хмуро поинтересовался Портнов.

– А никакого нарушения не будет, – запальчиво возразил Крячко. – Будет мужской разговор. Где ты видел, чтобы закон запрещал мужские разговоры?.. А тебе делать вообще ничего не придется – только переводи весь его лепет на человеческий язык. Ну и обратно, естественно. Быстренько побеседуем и пойдем себе дальше.

– А спать вы сегодня больше не думаете? – спросил Портнов.

– Ну, это ты можешь спать, когда у тебя корабль ко дну идет и капитана на мостике нету, – заметил Крячко. – А у нас такая ситуация называется ЧП, понятно?

– По-моему, ЧП у нас будет, когда мы с этим чертовым портье побеседуем, – вздохнул Портнов.

– Ладно, панику не разводи! – сурово сказал Крячко. – Пошли, найдем этого кренделя. Наверняка дрыхнет где-нибудь в подсобке. И помни, главное в нашем деле – быстрота и натиск.

Они спустились в вестибюль. Против ожидания портье оказался на месте. Он стоял за барьером и что-то писал мелким почерком в толстой, с махрящимися листами книге. Заметив сошедших с лестницы постояльцев, он бросил писать, нахмурился и подозрительно посмотрел на них исподлобья.

– Вот сукин сын! – прокомментировал Крячко. – Обрати внимание, каким он на нас волком смотрит! Натуральный оскал империализма! Даже странно, что тут русский всем заправляет.

– Чего у него спросить-то? – лениво поинтересовался Портнов. – Без толку все это, по-моему…

Крячко смерил его уничтожающим взглядом и решительно направился прямо к стойке.

– Ну что, друг, – наваливаясь грудью на барьер, спросил Крячко. – Не спится в ночь глухую? Вот и мы не спим. Товарищ у нас пропал. Товарища нашего не видел? Амиго? Да переведи ты ему наконец! – сердито фыркнул он на Портнова.

Моряк наморщил лоб и, тщательно подбирая слова, перевел вопрос Крячко на испанский. Портье не раздумывал ни секунды. Он отрицательно мотнул головой, пробурчал что-то и поспешно уткнулся носом в свои бумаги.

– Говорит, что не видел, – сказал Портнов. – Как ушел, говорит, в номер, так больше и не появлялся.

– Врет! – заключил Крячко. – Не в окно же он улетел! Определенно врет. И глаза лживые. Я таких артистов за версту чую! Знаешь, спроси его для отвода глаз, не вспомнил ли он адресок хозяйки – это для затравки, чтобы уж никаких сомнений не оставалось.

Пока моряк объяснялся с портье, Крячко незаметно осмотрел вестибюль, лестницу и пришел к выводу, что поблизости никого не наблюдается. Входные двери были заперты – Крячко различил предусмотрительно задвинутый засов. Значит, помешать им никто не мог.

– Короче, он ничего говорить нам не собирается, – объявил Портнов. – Наоборот, намекает, что иностранцам нужно бы вести себя поскромнее. Мол, не у себя дома. У них, мол, полиция тут строгая. Полиция, кстати, и в самом деле…

– Мы сами себе полиция! – заявил Крячко убежденно. – И нас интересует, что здесь происходит, черт побери! У нас тут уже второй соотечественник пропадает, а они ничего не видят и не слышат! Сейчас я его по-другому спрошу…

Он внезапно перегнулся через барьер, схватил растерявшегося портье за лацканы пиджака и без особых усилий выволок его из убежища, как улитку из раковины. Портье возмущенно запричитал, замахал руками, пытаясь нанести Крячко удар по лицу.

– Да он дерется! – изумленно пожаловался Крячко Портнову. – Человек явно не в себе. Состояние аффекта. Может натворить бед. Нужно срочно привести его в чувство. Быстро найди, где здесь поблизости ванна или туалет!

Портнов послушно побежал куда-то, приоткрыл одну дверь, вторую и вернулся. Он показал пальцем в направлении маленького коридорчика, вход в который находился чуть сбоку от шкафа с ключами.

– Там у него что-то вроде кабинета, – сообщил он. – И санузел имеется. Душ там… Только вот что, господин Крячко… – смущенно добавил он, глядя в сторону. – Лучше бы вам на этом остановиться! Тут знаете, как насчет неприкосновенности строго? Капнет в полицию – вы отсюда век не выберетесь. Честное слово!

Крячко, продолжая держать в руках вяло сопротивляющегося портье, зло посмотрел на моряка.

– И черт тебя знает, Сашок, как это ты оружие с наркотиками возил! – раздраженно сказал он. – Ты, может, пластмассовые игрушки имел в виду? Еще ничего не случилось, а у тебя уже полные штаны. Иди, герой, показывай, где санузел!

Портнов пошел, а Крячко потащил следом за ним своего пленника. Они оказались в малюсенькой комнатке, выложенной белым кафелем, где не было ничего, кроме унитаза с крышкой, раковины и сверкающего никелем душа. Втроем здесь было не повернуться, поэтому Портнов остался стоять в дверях. Крячко поставил портье на колени перед унитазом и задумчиво посмотрел на Портнова.

– Неприкосновенность, говоришь? А ты мне можешь сказать, куда у нас Гуров делся? Среди ночи, в чужом городе. Можешь? А куда внезапно уехал человек, который должен был нас в Барселоне в аэропорту встретить? А где искать дамочку, которая что-то об этом человеке наверняка знает? Тоже молчок? Так я и думал. Тогда прекращай меня учить, а лучше объясни по-испански этому хмырю, что сейчас его ждут купания, но отнюдь не лечебные. Спроси его, слышал ли он о людях, утонувших в сортире?

Портнов с беспокойством взглянул на Крячко, но, видя его мрачное лицо, пререкаться больше не стал, а, запинаясь и с трудом выстраивая фразы, передал коленопреклоненному портье все, что требовалось. И без того смуглое лицо портье потемнело. Он вдруг извернулся не хуже ящерицы, которая пытается избавиться от своего хвоста, и укусил полковника Крячко за ногу. Тот не ожидал такого коварства и от боли почти автоматически нейтрализовал пленника, исполнив то, что, в общем-то, декларировал пока лишь для вида, а именно – сунул портье головой в воду. Тот погрузился в унитаз с коротким криком, который тут же перешел в отчаянное бульканье. Испанец начал тонуть.

– Я пошел! – с дрожью в голосе сказал Портнов, но остался при этом на месте.

Крячко сплюнул от досады, но отягощать ситуацию не стал, а только воспользовался беспомощным положением своего пленника и хорошенько обчистил его карманы. В качестве трофеев он забрал себе мобильный телефон портье и его записную книжку – пухлый талмуд толщиной в две ладони в кожаном переплете. После этого он извлек полузадохнувшегося испанца из унитаза и предоставил ему полную свободу.

– Черт с вами! – с чувством сказал Крячко. – Делайте теперь со своей неприкосновенностью что хотите. Только насчет телефончика – извините. Пока не изучу базу данных и пока не пороюсь хорошенько в дневнике этого жлоба, назад ничего не верну. Можешь перевести это ему открытым текстом.

Неожиданно он оборвал свою речь и уставился на Портнова. Тот, открыв рот от ужаса, вперился взглядом в Крячко. В вестибюле вовсю заливался звонок.

– Этого еще не хватало! – пробормотал Портнов. – Влипли! А все из-за вас!

– Ерунда! – не слишком уверенно ответил Крячко. – Это, небось, Лева вернулся. Во всяком случае, не из-за чего впадать в панику. Просто нужно правильно разработать стратегию.

Он вывел Портнова из ванной и сунул ему за пазуху свою добычу.

– Ступай наверх! – приказал он ему. – Если запахнет жареным, немедленно уходи. Через черный ход, как угодно, понял? Встретимся… Где здесь обычно встречаются русские?

– В кабаке под названием «Солаз» – «Утешение». Его здесь все знают…

– Ну вот там и встретимся, – быстро сказал Крячко, подталкивая Портнова к лестнице. – Но я думаю, все обойдется. Надеюсь, это все-таки Лева вернулся.

Портнов уже скрылся, и Крячко вознамерился открыть входную дверь, но мокрый портье успел опередить его. Но ужаснее всего было то, что Крячко увидел в следующую минуту – в отель входили полицейские!

Крячко развернулся и побежал вверх по лестнице. «Кто бы раньше мне сказал, что буду бегать от полицейских, – думал он на бегу, – так не поверил бы ни за какие коврижки. Поживешь подольше – еще и не до того доживешь! Ох, грехи наши тяжкие!»

Он ворвался в номер и сделал рукой предостерегающий знак.

– Без паники! – сказал он напрягшемуся Портнову. – Ты как в воду смотрел. Сюда нагрянула полиция. Как пронюхали, не понимаю! Но это ничего. Нет улик – нет преступления. Значит, сейчас забираешь, что я тебе дал, и потихоньку отсюда смываешься. Встреча – где договорились. На-ка тебе деньжат на представительские расходы, капитан…

Крячко вытащил из кармана несколько мятых купюр и сунул их в руку земляка.

– Теперь я их отвлеку на себя, – деловито сказал он, – а ты ищи пути отхода. И не вздумай попасться! Этого я тебе уже не прощу!

После такого заявления вконец расстроенный Портнов хлопотливо рассовал по карманам свое сомнительное имущество, деньги, неумело перекрестился и быстро вышел из номера. Полковник Крячко смущенно крякнул и, бесцельно потирая руки, прошелся по пустому номеру. В эту минуту он как никогда остро почувствовал всю зыбкость своего положения. Находясь вдали от родной земли, он умудрился уже неоднократно нарушить закон, попасть в полицию, угнать катер, автомобиль, поучаствовать в драке, лишиться всех своих вещей, потерять друга, а в результате он приобрел записную книжку, где все было на испанском языке, да и ту отдал на сохранение малознакомому человеку, у которого по части биографии было далеко не все в порядке. Баланс был совершенно неутешительный.

«Хоть домой не возвращайся! – с тоской подумал Крячко, глядя в окно на огни ночного порта. – Хотя еще вопрос, позволят ли нам туда вернуться! Определят в каторжные работы лет на десять. Черт их знает, какие у них тут законы?! И Лева исчез, как сквозь землю провалился. Куда это годится? Вдвоем мы что-нибудь придумали бы, а что я могу один? Один в поле не воин. К тому же переводчика у меня теперь нет. А я представляю, что сейчас настучит этот чертов портье своим карабинерам или как они тут называются? Распишет такими красками, что Айвазовский умрет от зависти! Будем упирать на свою полную невиновность. Свидетелей-то нет. Хотя в таком гадюшнике отыскать свидетелей – это, скорее всего, вообще не проблема. Разве что дефицит времени. Все «свидетели» дрыхнут сейчас сном праведников. Не спят только самые отъявленные злодеи – вроде меня. Да, следует признать, по всем юридическим меркам я теперь самый настоящий злодей. Воздух, что ли, здешний так на людей действует? Надо будет обсудить этот вопрос с Левой, когда он найдется…»

При этой мысли по его спине, однако, пробежал отчетливый холодок – Крячко представил себе вполне реальную ситуацию, что Гуров возьмет и не найдется. То есть ситуация, конечно, была дикая, но ничего фантастического в ней не было. Здесь что угодно может случиться. Скорее бы уж закончилась эта чертова командировка. А он еще мечтал, что удастся поваляться на пляже в свое удовольствие, поглазеть на местных красавиц. Говорят, испанки – это что-то особенное. А они пока ни одной испанки толком не видели. Одни мужики бешеные попадаются. Не сказать, что сплошь тореадоры с матадорами, почему-то большей частью опять же соотечественники, но это уже не так важно. Мужик, он и в Африке мужик. Удовольствие на него глядеть небольшое. Так что лучше всего вострить отсюда лыжи. Но как это сделать, когда пропал напарник, а чужая полиция буквально наседает на хвост?

Последняя мысль была особенно неприятной. Крячко, можно сказать, физически ощущал присутствие в здании своих зарубежных коллег, хотя, наверное, правильнее было в данном случае «зарубежным» считать его.

Крячко представлял, как, выслушав слезные жалобы портье, полицейские с озабоченными лицами бегут вверх по лестнице, нащупывая руками кобуру с пистолетом на боку. Крадутся вдоль коридора, прикладывая палец к губам – мол, тсс! Будем брать врасплох… Еще бы, теперь он в их глазах опасный преступник. А что у них тут люди пропадают как перчатки, об этом они и думать не хотят.

Крячко не только представлял себе все это – он уже слышал тихие шаги за порогом. Полиция была рядом, приближалась к двери.

Крячко постарался успокоиться, сделал простодушное лицо и сел на кровать, закинув ногу на ногу. В комнате горел только ночник, и общая обстановка выглядела довольно сумрачно и предельно мирно. Крячко был намерен разыгрывать из себя законопослушного и невинного туриста до посинения. Иногда языковой барьер бывает как нельзя кстати. Например, когда собираешься валять дурака.

Дверь открылась почти бесшумно, но вместо людей в форме Крячко неожиданно увидел знакомую высокую фигуру в костюме. Правда, в первую секунду в голове у Крячко произошел некоторый сумбур, потому что знакомая фигура была мокра как мышь, и Крячко невольно вспомнил про недавнее купание и про портье, но тут же понял, что портье ни при чем и перед ним не кто иной, как Гуров собственной персоной, но персоной изрядно вымокшей и поникшей. Таким разочарованным Крячко друга видел редко, поэтому решил не грузить его покуда новостями, решив, что постепенное раскрытие тайн гораздо полезнее для здоровья.

Гуров мрачно посмотрел на замершего Крячко, ничего не сказал, бросил на стол какую-то брошюру и принялся стаскивать с себя мокрую одежду. Крячко мучительно размышлял, стоит ли ему затевать разговор первым и не попадет ли он таким образом впросак. Но Гуров выручил его. Раздевшись донага, он завернулся в полотенце и с сожалением сказал:

– Вот и пришла пора кусать локти, Стас! Как представишь себе наши чемоданы, лежащие сейчас среди горячих скал…

– Ты ничего не хочешь мне сказать, Лева? – осторожно поинтересовался Крячко, прищуривая один глаз.

– Сказать? – Гуров словно проснулся. – Ах, да! Я ужасно перед вами виноват. Приношу свои извинения. Дурная голова ногам покоя не дает. То, что я стою здесь перед тобой, – это можно расценивать как маленькое чудо. Не к ночи будь сказано, но сегодня мне пришлось выступать в качестве преступника и жертвы одновременно.

Крячко оживился. Такое признание оправдывало его в собственных глазах.

– Ну что жертва – это я вижу, – не к месту радостно сказал он. – А что ты имеешь в виду, когда говоришь – преступник? Ты угнал еще одну машину?

– Ты попал в яблочко, – вздохнул Гуров. – Только на этот раз это был мотоцикл. Позаимствовал у парня здесь, рядом с гостиницей. Хотел вернуть, но вмешались роковые обстоятельства. Одним словом, меня хотели утопить. Вытащили меня из фонтана полицейские. Они же любезно доставили меня до гостиницы. Надо сказать, когда они узнали, что я русский, – интерес ко мне у них пропал сразу. Кажется, они привыкли к тому, что русские здесь тонут в фонтанах…

– Как же ты в фонтане-то оказался? – огорченно произнес Крячко. – Да еще в хорошем костюме…

– Издеваешься? – устало спросил Гуров. – Меня же не купали, а топили.

– Кто это был?!

– Паспорта они мне не предъявляли, но имеются большие подозрения, что это были друзья Эвелины, – задумчиво сказал Гуров. – Надо сказать, друзья у нее не слишком терпеливые. Про таких говорят – за ними не заржавеет… Хотя прежде, чем они меня достали, я, наверное, целый час гонялся по городу за этой дамой…

Гуров рассказал Крячко, при каких обстоятельствах он покинул ночью отель и как пытался вступить в контакт с подругой Абрамова.

– Они накинули мне на голову полиэтиленовый мешок, шарахнули по ней какой-то железякой и бросили в фонтан. Если без хвастовства, то я уже был на полпути в рай, но тут меня растолкали и попросили документы. Самое удивительное, что я их понял! Когда снимают с головы мешок, наступает удивительное просветление в мозгах…

– А те, кто на тебя покушался?

– Их уже не было. Я же говорю, ребята мобильные, возиться не любят. Видимо, пока она от меня бегала, связалась по телефону со своими и заманила меня в ловушку, а я купился, как младенец.

– Да-а, а я все это время дрых, как младенец! – виновато протянул Крячко и вдруг испуганно подобрался. – Слушай, Лева, а полиция… У них точно нет больше к тебе вопросов? Или ко мне? Они сюда не придут?

Гуров подозрительно посмотрел на него.

– Они распрощались с нами и сразу ушли, – сказал он. – А с какой стати у них должны быть вопросы к тебе? И, кстати, где Портнов? Ну-ка, признавайся, что тут у вас случилось? Спал он, видишь ли, как младенец!

– Нет, правда спал, – сказал Крячко. – Потом проснулся, а тебя нет. Я испугался. Ну и пошел спросить у портье… Захватил с собой моряка, чтобы переводил. Ну и немножко этот испанец меня из себя вывел… Наглый, как танк, между прочим!

– Так! – зловеще сказал Гуров, сверля Крячко взглядом. – То-то меня удивило, что портье тоже был мокрым! Значит, пока где-то топили меня, ты здесь топил портье. Очень хорошо!

– Лева! Я его только слегка окунул, – таинственным шепотом проговорил Крячко, преданно глядя на Гурова. – Но я отобрал у него мобильник и записную книжку. Честно говоря, я уже готовился к допросу. А он, выходит, промолчал? Почему?

Гуров нахмурился и, медленно подняв руку, показал Крячко увесистый кулак.

– Вздуть бы тебя, полковник! – сказал он. – Да время неподходящее. А насчет портье одно могу сказать: раз он ничего не заявил в полицию, значит, у него на это есть веские причины. И вообще, здесь, похоже, какое-то змеиное гнездо, Стас. И только это нас с тобой извиняет.