«Ах, ну и варвары!» — простонал про себя Симеон.

— Чанна? Ты не спишь?

— Раз уж ты заговорил, значит, не сплю. Зачем спрашивать?

— Потому что это вежливо, — подчеркнул он.

— В чем дело? — Ее тон недвусмысленно свидетельствовал, что она спала всего три часа, а проспав на пять часов больше, проснулась бы прямо перед последними собраниями и брифингами.

— Я тут выяснил кое-что о наших давно ожидаемых, но незваных гостях, — продолжил он.

Это встревожило ее, и, сидя в постели, она потянулась к выключателю.

— В любом случае, я уже не смогу заснуть, — сказала она. — Выкладывай.

— Я получил их с Центральной. Пришлось надавить на все возможные кнопки, чтобы мне их прислали. Их не так много. Планета Кольнар находится на окраине нашей Вселенной. Где-то в сорок раз дальше звезды Шафран по витку галактической спирали.

Чанна нахмурилась.

— Она действительно расположена в страшной глуши, то есть это вторая или третья волна колонизации.

— Хо-хо. Это первая волна.

Она поджала губы, словно собираясь беззвучно свистнуть.

— Самое начало межзвездной колонизации.

Он продолжал:

— Вынужденной колонизации. Программа перевода продолжает работу. О, у современных кольнари множество кланов с просто потрясающими названиями: Раскрашенные краснокожие из Каймира, Гигантские полосатые злодеи из Темила, Новый мужской совет, Воссозданная арийско-германская партия работодателей, Сыновья Чоку, Светлый путь, Общество Дарвина-Уилсона…

— И что в этом веселого? — спросила она, услышав переливы смеха в его голосе.

— Надо быть историком, чтобы это понять, моя куколка, — радостно сообщил он. — Во всяком случае, согласно нашим источникам, в район Кольнара послано тысяч десять кораблей, и около трех тысяч достигли цели.

— Трудности в пути?

— Междоусобные драки, — ответил Симеон. — И кулаками, и зубами, и пластиковыми кружками, и всем, что попадется под руку. Затем они пресыщаются этим и понимают, что пора объединяться, хочется им этого или нет.

— Что это за планета Кольнар?

— Ее называют «Вратами Ада». Прозвище было выбрано, чтобы воздействовать на особо чувствительных. Судя по данным тех же источников, преступников подвергают там смертной казни. Сила тяжести — один и шесть десятых, очень горячее солнце, громадная концентрация тяжелых металлов в атмосфере, густой воздух с небольшим содержанием кислорода, необыкновенно активная и в основном ядовитая биосфера. Озоновый слой отсутствует. Вулканизм, невероятные погодные катаклизмы… словом, все прелести жизни. Уже давно не посещается пришельцами из других миров. Когда, несколько веков назад, проводилось Великое исследование, наши корабли обстреляли. Очевидно, каждые сорок лет или около того там разражаются атомные войны, а наши суда проходили поблизости во время одной из них. Описание физического типа кольнари соответствует рассказам Амоса и всех остальных. Впоследствии с ними было еще несколько контактов. Но инцидент во время исследования напомнил им, что остальная Вселенная, к их громадному сожалению, все еще существует.

— К сожалению?

— Ну, я получил немало материалов о пиратстве, мародерстве, репрессиях регулярной армии против повстанцев, военных преступлениях и агрессии. К тому же все сведения о них содержатся в файлах под знаками геноцид, рабство, неразвитые культуры и социальный регресс. Очевидно, что нишами для членов общества, сбившегося с нормального пути развития, в наши дни стал ряд солнечных систем в данном районе. Колонии на небольших астероидах, пиратские притоны, неисследованные миры.

— Бр-р. Ну и замечательные характеристики.

— Помимо всего, они не слишком привлекательны. Темная кожа — результат адаптации к климатическим условиям — все же ультрафиолетовые лучи, — а цвет глаз и волос практически одинаковый, чего и можно было ожидать от небольшого количества изначального населения. Но они плодятся, гм-м, как кролики. Способны забеременеть в восемь лет, и практически всегда рождаются двойняшки или тройняшки. Помимо всего прочего, раса кольнари, по-видимому, наделена очень стойкой иммунной системой. Они необычайно сильны и быстры. Но на их планете и должны были выработаться подобные рефлексы — те, кто не обладает ими, попросту не выживают. Они видят в темноте, как кошки, а радиация на них почти не влияет. На Кольнаре так много радиоактивных осадков и такой высокий радиоактивный фон, что они адаптировались к нему на генетическом уровне. Ученые, кажется, до сих пор спорят, является ли эта особенность врожденной или выработалась с течением времени.

— Мне кажется, от них не так-то просто избавиться.

— Как от тараканов, — сказал Симеон, специально, чтобы она ничего не поняла. — Один из представителей Флота несколько поколений назад сказал, что единственный способ решить проблему кольнари — сбросить на них несколько бомб из антиматерии с орбиты. Но и тогда нельзя быть до конца уверенными, что все они полностью уничтожены.

— Очень жизнерадостно, спасибо тебе, а теперь я могу немного отдохнуть?

Той же ночью, но гораздо позже, все еще не сумевшая заснуть Чанна негромко окликнула Симеона по имени.

— Тебе уже давно пора спать, Чанна.

— Я понимаю, но вначале мне хотелось бы разобраться с мыслями, которые теснятся у меня в голове. Поговоришь со мной?

В воздухе повисла пауза. Она сделала вдох и продолжила:

— Я понимаю, что была не таким хорошим «телом», как.

— Все осталось в прошлом, — ответил Симеон. — Когда на станции была объявлена тревога, ты справилась с ситуацией лучше всех остальных. Конечно же, я могу выслушать тебя. Что у тебя на уме?

— Он, — сказала она, и единственное слово совершенно адекватно отразило проблему.

— Ах. Совсем не то, чего ты ожидала?

Она вздохнула.

— Нет, напротив. Слишком много того, чего я ожидала. Он… Боюсь, я не смогу работать с ним.

«И почему я не удивлен?» — подумал Симеон.

— В чем дело? Что-то не так?

— Помимо того, что он самодовольный, развязный эгоист, ты хочешь сказать? Ну, он ничуть не верит в мою компетенцию, и я предвкушаю, что мне придется бороться, чтобы он не попытался узурпировать мою власть. Да, он умеет влиять на окружающих, ты был прав. И ко всему прочему он не уважает женщин.

— Что заставило тебя так думать? — «Давай послушаем, как ты пришла к такому сложному выводу». Симеону доставляло явное удовольствие, бросая ей вызов, направлять ход ее мыслей.

— Его слова, Симеон, о том, что я должна готовить для него! О да, он быстро сменил тему. Он всегда готов принести извинения, ссылаясь на «разные традиции». Но в глубине души он действительно не верит в это. Он не понимает разницы в фундаментальных взглядах на культуру.

— Чанна, дорогая моя, на Бетеле не существует никаких фундаментальных различий во взглядах. Эта его ссора со старейшинами — правда, мне трудно понять, из-за чего она произошла… но, кажется, она необыкновенно важна для них.

— О, я понимаю, почему он пошел по этому пути, — сказала Чанна, в ожесточении молотя кулаком подушку. — И дело не в том, что он глуп. Он умен и замечает многие вещи, но это только еще больше раздражает. Можно игнорировать то, что делает тупица. Более того, теперь он неожиданно живет рядом со мной. Я даже немного удивилась, что он не попросил показать все остальные комнаты, чтобы выбрать ту, которую он предпочтет. — Ее лицо неожиданно вспыхнуло.

Симеон это заметил. В конце концов, и он тоже умел видеть в темноте.

— И он наехал на тебя, как колониальный корабль, на котором он летел, на меня, так ведь?

— Именно это он и сделал, — пробормотала она себе под нос. — Мне нравятся привлекательные женщины, — сказала Чанна, имитируя акцент Амоса. — А как ты полагаешь, что он делает, когда общается с непривлекательной женщиной? Приносит мешок, чтобы надеть ей на голову? Ненавижу таких мужчин! — В подтверждение своих слов она забарабанила по кровати обоими кулаками.

— А я думал, ты тоже считаешь его привлекательным, — сказал Симеон спокойно.

— Так оно и есть, — раздраженно подтвердила Чанна. — И это нервирует больше всего.

— Тут я, должно быть, чего-то не понимаю. Как можно хотеть того, кого ты не выносишь?

— Не знаю, — мрачно ответила она.

— Опять феромоны? — насмешливо спросил Симеон.

— Возможно. Такое бывает. — Она вздохнула.

«Таинственные феромоны сказались вновь, — подумал он. — Временами я просто счастлив, что я капсульник. По крайней мере, я сам могу регулировать уровень собственных гормонов». Одна мысль о том, что твои чувства самым непредсказуемым образом зависят от биохимических процессов, страшно действовала на нервы.

— Ты хочешь сказать, — осторожно спросил он, — это случалось с тобой и прежде?

Раздраженный взгляд упал на его лицо.

— Не только со мной. Это случалось со многими.

Он чутко и терпеливо ждал.

С покорным вздохом она продолжала:

— Он был профессором мировой экономики! Я совершенно не испытывала к нему никаких чувств. А самым нелепым было то, что он никогда мне не нравился. Совсем наоборот. Он был внешне привлекателен, но язвителен, ленив и ничтожен — тьфу! Он никогда не был близок со мной, но меня страшно задевало, когда он проделывал это с другими студентками. Как-то раз, сидя в аудитории, я посмотрела на него и сказала самой себе: «Я его люблю». — Чанна широко раскрыла глаза, вытянула вперед руки, словно обнимая кого-то, а потом они безвольно упали на кровать. — Гм.

— Значит… ты влюблена… в Симеона-Амоса.

— Нет! Нет, конечно! Я сказала, что была влюблена в своего профессора, а не в Симеона-Амоса. Это две разные вещи. — Она рассмеялась. — Теперь я стала взрослее и более рассудительной, Просто-Симеон.

— Пока ты не впала в меланхолию, любимая.

Она фыркнула.

— Нет, совсем не впала.

— Естественно, вы с Симеоном-Амосом должны со временем привыкнуть друг к другу, — серьезно сказал Симеон, — и он действительно хочет помочь нам. И ему придется все время быть очень занятым, чтобы суметь сделать это. Это заставит забыть о любых симпатиях, которые могли у вас возникнуть. Постарайся быть к нему снисходительнее, Чанна, он лишь жертва отсталой цивилизации. Кроме того, всем нам угрожает смертельная опасность.

— М-м-м. Восприняв это на уровне подсознания, он лишь станет проявлять ко мне больший интерес. Мне бы действительно хотелось, чтобы эта угроза никогда не нависала над нами. — Она снова устало вздохнула. — Возможно, кольнари не станут подходить к станции. Может быть, они прекратят погоню и вернутся назад на Бетель, к Шафрану. И всё, что нам останется сделать, — это подать рапорт, когда Флот будет пролетать мимо нас.

— Я бы не стал рассчитывать на это, детка.

— Должно быть, я становлюсь мягкотелой, — заметила она. — Позволяю называть себя «любимой», «деткой» и безнаказанно спустила тебе с рук то, что ты назвал меня «куколкой», так?

— О да. Я рассчитываю сделать удачный ход. Может быть, тебе понравлюсь я?

— А вот я бы не стала держать на это пари, — ответила она с усмешкой. — Спокойной ночи, Симеон.

— Доброй ночи, Чанна.

— О Боже, только не еще одно собрание, — пробормотала Чанна, не выпуская электронного карандаша, зажатого в зубах.

Одной рукой она держала карманный компьютер, который внимательно изучала, другой — чашку кофе. Горячего, как адское пламя, черного, как смерть, сладкого, как любовь, с лошадиной дозой кофеина, чтобы прийти в себя после краткого неполноценного сна. За более эффективным средством ей придется идти к доктору Чаундре.

— Зачем нужны эти собрания? — продолжала она, разговаривая сама с собой, пока ковыляла к лифту в дальнем конце коридора. — Почему я не могу просто разослать всем сообщения?

— Доброе утро, душечка, — раздался голос Пэтси.

Чанна настолько разозлилась от присутствия в лифте двух посторонних людей, что едва не вылила горячий кофе себе на руку. Гас поддержал ее под локоть.

— Зачем нужны эти собрания? — повторил Гас. — Потому что мы имеем дело со штатскими. Они никогда не подвергались вооруженной угрозе. Им надо повторять это известие вновь и вновь, чтобы угроза стала для них реальной.

Лифт зашипел перед тем, как остановиться.

— К счастью, мне не надо ничего повторять дважды, поэтому я сразу займусь своей работой, — сказал он. — Еще увидимся, милые дамы.

Чанна краем глаза взглянула на Пэтси. Та опиралась спиной на воздушные подушки в углу лифта с закрытыми глазами и мечтательной улыбкой.

— Пэтси?

Один глаз без особой охоты открылся, и довольная улыбка осветила ее лицо, в то время как она томно потянулась.

— Ты выглядишь почти такой же усталой, как и я. Ты тоже мало спала?

Глаза Пэтси расширились, и она театрально заморгала.

— Не слишком много, — довольно ответила она. — Если ты употребляешь слово «спать», чтобы назвать это более пристойно.

— И с кем? С Гасом?

— Con mucho Gusto! — хихикнула Пэтси. — Я читала об этом феномене. В трудные времена людей просто тянет друг к другу, понимаешь? Спроси об этом у Симеона. Уж он-то тебе расскажет.

— Я предпочитаю не обсуждать с Симеоном личные вопросы. Как я подозреваю, такие вещи ему не интересны. Кроме того, я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду.

— Угу! Я слышала о твоем новом очаровательном соседе, — сказала Пэтси, подмигивая ей. — О-ля-ля. — Она слегка подтолкнула Чанну локтем.

Чанна прочистила горло, заткнула за ухо световой карандаш и сделала глоток кофе. «Все это просто ужасно», — подумала она.

— Симеон говорил мне, что «о-ля-ля» означает «ну и сексапильная дамочка».

— Уже успел? Ну, если он это говорил, значит, так наверняка и есть. Нет, на самом деле это просто означает что-то «сексапильное» или кого-то сексапильного. К кому бы это ни относилось. — Пэтси поднялась на цыпочки и пару раз стукнула каблуками. — А я считаю Симеона-Амоса действительно сексапильным, — поддразнила она Чанну.

— Сейчас ты еще и заявишь, что конфета может быть сексапильной, — зло бросила Чанна.

— О-о-о, да, если ее засунуть…

— Пэтси!

— Расслабься, детка! Если все время будешь себя сдерживать, скоро облысеешь. Знаешь об этом? — Она ухмыльнулась и помахала рукой, выходя на своем этаже.

— Проклятье, — выдавила Чанна, опершись о стену. Воздушные подушки были еще нагреты телом Пэтси. — Давненько я не выходила на работу с такой улыбочкой.

— Достопочтенный господин, мы не можем определить, покинуло ли преследуемое нами судно район станции или нет, — сказала Бейла, оттягивая металлическое кольцо на соблазнительной нижней губе.

Билазир нахмурился.

— Почему? — свысока спросил он.

Глава технической службы сглотнула слюну.

— Здесь постоянно ходят корабли, господин. Следы просто теряются на фоне многочисленных помех.

Билазир поднял брови — только этим он выдал свое волнение. В соответствии с их расчетами, так как корабль беженцев форсировал собственный двигатель, он уже давно должен был превратиться в шар из плазмы и кучу обломков. Даже принимая во внимание, что в старину строили надежные корабли… Но если по какому-то капризу судьбы беженцы первыми попали в зону проторенных в космосе путей, может случиться немыслимое. Клан окажется в опасности. А еще большая опасность будет угрожать ему со стороны всех остальных кольнари.

— Компьютер, — произнес он командным тоном, привлекая к себе его раболепное внимание. — Произвести экстраполяцию: определить траекторию пути жертвы, сравнив последнее зафиксированное место ее нахождения и возможное место назначения в соответствии с корректировкой по карте из захваченного торгового корабля.

На экране замерцал целый букет из линий возможных траекторий.

— А теперь отбросить те, что требуют более четырехдневного перелета с последнего места нахождения.

Все линии, кроме одной, погасли.

— Ах, опять эта станция, — пробормотал он. В любом случае, это было самым вероятным направлением поиска. — Мы должны продолжать преследование. Есть комментарии? — спросил он остальных капитанов. Они были представлены голограммами: кольцо призрачных лиц на погруженных в тень сиденьях на капитанских мостиках, таких же, как и на «Паутине».

Арагиз т'Варак с «Эры тьмы», Женджир т'Марид с «Румаля» — «Удушающего» — на древнем языке, Пола т'Венг с «Акулы», старая и покрытая шрамами, единственная женщина среди них, как и единственная из независимого от Клана отряда флота. Враги и соперники: способность заставлять их взаимодействовать была очередным тестом, которому его подверг Отец Клана. «То, что не убивает нас, делает нас сильнее», — напомнил он себе.

— Капитаны и кровные родственники, — произнес Билазир. — У вас есть все данные. Мы должны решить — продолжать преследование или отказаться от него. Я за то, чтобы продолжить.

Лицо Арагиза выдвинулось на первый план, он напрягся, как орел, пойманный врагом голыми руками.

— Если бы ты не остановился ради грабежа, мы могли бы уже висеть на хвосте у жертвы, — грубо сказал он.

Пола, фыркнув, оборвала его:

— Совершенно неуместное замечание. Мы обязаны продолжить выполнение своей задачи.

Билазир кивнул.

— Мне не нравится другое, — сказала Пола гортанным голосом. Она была известна как осторожный и рассудительный командир. — Что-то здесь не так — Она помахала мозолистой рукой.

Билазир учел ее реплику. Что там говорил подрядчик, которого Клан временами защищал от грабежей?

Пираты бывают отважными и старыми, но старых отважных пиратов не существует.

— Хотя, — продолжала она, — мы должны узнать, добралась ли наша жертва до этой станции. А чтобы сделать это, мы должны взять ее в свои руки.

— А если добралась? — спросил Арагиз.

— Мы перебьем всех, пошлем сигнал флоту и удерем оттуда, — ответила Пола. — Среди звезд и пыли мы нагоним наших всего за неделю.

— А усилия, которые мы вложили в покорение Бетеля! — огрызнулся Арагиз. — Останавливаться из-за этого купчишки…

— Было неуместно, но не потребовало существенной затраты времени! — заметил Билазир. — В любом случае, есть шанс, что, когда мы достигнем этой станции, на преследуемом корабле никого не останется в живых. Если же он добрался до нее, нашей непосредственной целью станет сама станция.

— А, — сказал Женджир. Он был близким родственником Билазира, но очень скупым на слова. — Это цель, сулящая величайшую прибыль.

— Рискованно, — прокомментировала Пола, растирая подбородок.

— Захватив станцию, мы заберем все нужное, отбомбимся и как можно быстрее уйдем в подпространство. Для тех, кто впоследствии прилетит расследовать это, все будет выглядеть вполне естественно. Просто образовалась новая черная дыра или что-то в таком роде, — продолжил свою мысль Билазир.

— Гм.

Пола почесала руку с ужасающими шрамами, которые покрывали и половину ее лица. Так как косметическая операция была совсем недорогой, Билазир подозревал, что она сохранила их, чтобы выделяться среди окружающих. Ведь, глядя на эти шрамы, даже самые нахальные грубияны редко вспоминали о том, что Пола женщина. Эти раны были нанесены когтями животного, которое Пола вскоре задушила собственными руками. Его выделанную шкуру она носила на плечах.

— Гм, — вновь повторила она. — Подобная тактика сводит риск к минимуму. Однако мы не сможем выяснить, достигла ли наша жертва станции, если станция будет уничтожена. А мы должны быть уверены, что внешний мир не предупредили о нашем существовании. С другой стороны, молниеносный рейд, захват их «тепленькими», ни о чем не подозревающими, позволит быстро выяснить истину, а мы вынуждены действовать в соответствии с обстоятельствами.

Жадность быстро распалила страсти, так как все понимали: захваченное на торговом корабле — попросту безделица по сравнению с тем, что окажется на станции.

— В зависимости от того, что мы там обнаружим, мы можем вызвать клановый транспорт, чтобы он пришел и забрал добычу. Но даже то, что мы сумеем погрузить на наши фрегаты, заставит этот рейд войти в историю.

По кругу прозвучали одобрительные возгласы, воздержался лишь Арагиз. Билазир нахмурился, глядя на него. После инцидента с «купцом» ему больше нельзя было доверять.

— Значит, нападаем, — сделал заключение Билазир. Остальные кивнули. — Инструкции по поводу нашей тактики вскоре последуют. Всем оставаться на связи.

Несколько инструкторов Симеона-Амоса были женщинами.

«Уф», — подумал Симеон. Тощая плоская и строгая до аскетичности Флима Торкин заметно расцвела, когда Симеон-Амос склонился над ее рукой.

Однако через несколько минут ее улыбка завяла. Он оказался очень внимательным, но…

— Мистер Сьерра-Нуэва…

— Симеон-Амос, — сказал он.

— Будьте любезны внимательно слушать все, что я вам говорю. Как глава станции вы должны обладать хотя бы какими-то знаниями о том, как функционирует наша система связи.

— Прошу прощения, — кротко произнес он.

«Это будет интересно», — задумался Симеон. Оставшаяся часть занятия проходила значительно более вежливо, хотя несколько раз Амос рассеянно называл главу отдела связи «нама».

«Это не стандарт». Симеон запустил в дело компьютер; слово появилось в языке колонистов позже, возможно, в результате заимствования или словотворчества из языков, на которых помимо стандартного говорили первые поселенцы Бетеля, кроме беженцев.

Нама — тетя, тетушка. Возможные значения: женщина, являющаяся авторитетом для ребенка с детства, няня, учительница.

— Все прошло не так уж плохо, — прокомментировал Амос, как только Флима ушла.

— Ты быстро учишься, — сказал Симеон, что было отчасти правдой, отчасти просто желанием подбодрить Амоса.

Одновременно Симеон занимался сменой времени занятий со следующими инструкторами. Естественно, и заместитель главы энергетического отдела должен был проинструктировать Амоса. То обстоятельство, что Хоулин Джейгарт была весьма аппетитной пышкой и ей еще не было тридцати, не имело никакого значения: по крайней мере, для Симеона и всех остальных, кто имел с ней дело как с экспертом по обращению с плазмой.

Через двадцать минут после начала занятия она вскочила с места, зловеще помолчала с минуту, а потом обратилась к колонне:

— Объясни ему всё, Симеон. Или пришли его ко мне в свободное время для развлечений, но сейчас у меня полно работы, которую надо срочно выполнить! — заявила Хоулин своим мелодичным голосом, развернулась на каблуках и направилась прочь.

Амос вздрогнул от удивления.

— Что с ней случилось? — печально спросил он.

— Гм! — откликнулся Симеон, наблюдая, как Амос поворачивается к тренировочному дисплею, которым они пользовались. — Скажи мне, ты можешь рассказать, какую роль играют женщины на Бетеле?

— Роль? — Вопрос показался ему бессмысленным. — Они, конечно же, наши матери, дочери, сестры, жены. Они занимаются хозяйством, воспитывают детей, изучают такие дисциплины, как медицина и рисование, сочиняют стихи и пишут романы. — Он выглядел озадаченным. — Что ты хотел сказать?

— Мне было интересно, не играют ли на Бетеле женщины второстепенную роль?

— Второстепенную? Нет, нет, конечно! На Бетеле очень маленькое население. А это значит, что для нас рождение и воспитание детей — высший долг и призвание женщины. Мы почитаем наших матерей и считаем, что женщин и детей надо кормить и заботиться о них.

Он возмущенно нахмурил брови.

— Конечно же, бывают исключения, такие как Чанна. К тому же я никогда не относился к тем, кто считает, что женщин стоит держать во внутренних покоях и что они не должны открывать рта в присутствии мужчины. Это старомодно и глупо. Да, многие из моих ближайших соратников, готовившихся к принятию Нового откровения, были женщинами! У меня создалось впечатление, что ты утверждаешь, будто уважение является неуважением.

— Вовсе нет, — утешил его Симеон, — но мне кажется, ты путаешь уважение с покровительством. — Теперь на лице Амоса появилось такое же расстроенное выражение, как и во время второй половины обеда с Чанной. — Меньше гладь женские руки, Симеон-Амос. У наших женщин создается впечатление, что ты претендуешь на лидерство по половому признаку.

— Нет-нет, — воскликнул Амос, размахивая руками в подтверждение своих слов. — Если от меня и исходит аура власти, это лишь из-за моего положения на Бетеле. Благодаря своему рождению я стал младшим членом правящего совета. Я вот уже несколько лет являюсь административным работником. — Он доверительно улыбнулся. — Хотя я и понял, что зачастую женщины совершенно неадекватно реагируют на мои распоряжения. Я никогда не отрицал, что гораздо проще работать с мужчинами. — Он небрежно пожал плечами. — По крайней мере, при работе с мужчинами никогда не возникает проблем, связанных с соблазном.

«Хорошо, что он хотя бы последователен, — подумал Симеон. — Возможно, ему попросту необходимо такое самоутверждение при общении с каждой юбкой, потому что он так далек от родины».

— Ты понимаешь, — холодно сказал «мозг», — насколько покровительственно только что разговаривал со мной? И это является лишь проявлением твоего собственного убеждения, как надо общаться со всеми, с кем ты имеешь дело? Я принадлежу к этой цивилизации. А ты нет. Я знаю этих людей, а ты нет. Я управляю этой станцией, как управлял ею до твоего рождения, и буду управлять еще много столетий после того, как ты умрешь. Так что слушай! Ты будешь обращаться со своими инструкторами-женщинами как с равными. Словно для выполнения своих обязанностей к тебе пришел мужчина. Да, среди здешних экспертов есть и женщины! Мы страшно ограничены во времени, поэтому я не собираюсь говорить тебе комплименты и ждать, что ты сразу же примешь эту необычную для тебя точку зрения. Нам нужно, чтобы ты стал одним из нас. Нам просто необходимо, чтобы ты на время забыл о Бетеле. Я понимаю, как много мы от тебя хотим, Симеон-Амос, — сказал он в заключении уже не так сурово и с пониманием, — но мы просим тебя об этом, одновременно доверяя собственные жизни.

Амос едва не задохнулся, а его глаза расширились от смущения, озадаченности и удивления.

«Ох уж эта привычка руководить, — подумал Симеон. — Чанна была права. Я действительно стал столь же взрывоопасен, как заряд тротила». Семьдесят семь сторонников Амоса погибли во время отлета с Бетеля. А такой заботливый вождь, как Амос, наверняка провел не одну бессонную ночь, мучаясь вопросом: «Почему это произошло?»

— Прости, — сказал Симеон. — Я просто неудачно сформулировал свои мысли. Знаешь, но я должен знать, сможем ли мы осуществить задуманное. И ко всему прочему должен узнать это сейчас. Ты ежедневно будешь работать с Чанной и действовать под ее руководством. Если нам придется заменить тебя кем-то другим, у кого нет таких комплексов, как у тебя, тогда шесть часов — это все, что мы могли позволить себе, совершив фальстарт. Ну же, сумеешь или не сумеешь?

Амос поднес руку ко лбу. «Они зависели от меня и погибли, — пронеслась в его голове безнадежная мысль. Но за ней последовала и другая: — Нет. Я все же спас кого-то, кто мог погибнуть. И Бетель еще возродится, вернее, то, что от него осталось».

— Я пока ни разу не терпел поражения, если брался за что-то, — мрачно сказал он. Он коснулся головы и сердца двумя пальцами, кланяясь колонне Симеона. — Не будешь ли ты так любезен, не передашь мои извинения той даме, которая только что ушла?

— Нет, но я буду очень рад, если смогу объяснить тебе, как обратиться к ней, чтобы сделать это лично. — Симеон видел, как напряглось «адамово яблоко» Амоса, когда тот с трудом сглотнул слюну.

— Конечно, — ответил Амос с натянутой улыбкой. — Так, вероятно, будет лучше всего.