Симеон прижался к земле, тяжело дыша. Над далекими горами развалилось еще одно крыло замка, обрушившись в залив с неимоверным грохотом и вызвав настоящее землетрясение. Червяк издал триумфальный вопль и стал наматывать все новые и новые витки вокруг центральной башни, в то время как пламя вздымалось в начавшее темнеть небо. Крохотная фигурка стояла за парапетом стены с бойницами на самой вершине, прямо над монстром, размахивая боевой дубинкой, переливающейся всеми оттенками зеленого цвета. Как это было ни рискованно, Симеон изменил направление взгляда, и как раз вовремя, чтобы увидеть раскрытую пасть, поглощающую его подобие, созданный им самим дубль. Скрежещущие зубы рвали его в клочья. Эта иллюзия растаяла, и последнее, что он увидел и услышал, был угасающий свет вселенной и раз-два-раз-два-раз-два-раз-два — код, «перевариваемой» агрессором информации и разрушающей его.

«Фу, — подумал Симеон, вновь лихорадочно переворачивая свою стильную бейсболку козырьком вперед. — Это надолго задержит червя». Вирус-червь так и останется здесь, постоянно делая пробы и тесты, пока боевой компьютер кольнари будет подключен к системе SSS-900-С. Если Симеон выведет эту программу из строя и очистит свою систему, это вызовет у врагов тревогу, заставив их применить иные средства, имеющиеся в их распоряжении. Они попросту сразу же запустят новый вирус иной конфигурации. А теперь, несмотря на способность этого монстра к изменениям, он уже знал его в лицо!

Аккуратно отступая, стирая отпечатки своих ног с песка, он постепенно исчезал с сожженной земли, где ряд за рядом круглые, как кротовины, выпуклости в земле выбрасывали новых ос.

«Чанна плакала» — это было первой мыслью, как только к Симеону вернулась способность воспринимать какую-то иную информацию. Все было словно в тумане, но он смог разглядеть происходящее в гостиной. Она сидела на софе рядом с Амосом, положив голову ему на плечо, и рыдала в голос. Оба выглядели так, словно их пропустили через мясорубку. Амос вздрагивал каждый раз, когда пытался пошевелиться.

— Чанна! — позвал Симеон через несколько микросекунд сканирования, убедившего его, что в комнате безопасно. Еще кое-какие приспособления отправят в систему безопасности, следящих за станцией компьютерам кольнари, совершенно невинную сцену.

— Чанна, с тобой все в порядке?

— Где ты был?! — закричала Чанна, моментально поднимаясь на ноги. — Где ты был, Симеон?

— Я был…

Симеон обратил внимание, что вновь и вновь передается по первому каналу, отсоединенному от командной сети. Приближался финал этой бесконечно повторявшейся передачи: Чанна стоит на коленях рядом с Пэтси, обрывками своей одежды пытаясь остановить кровотечение.

— Прошу вас, Бог и Хозяин, можно мне послать за врачом?

— Конечно, — ответил главарь пиратов. — Мы разумные люди. — За этим последовала широкая улыбка. — Как ты уже убедилась, ты была не права. Я «плохой пират». Просто Сириг еще хуже.

Симеон снова уставился на присутствующих. Он чувствовал, как включилась автоматика, снижавшая приток гормонов и замедляющая работу адреналиновых желез, фильтруя его кровь. Но даже несмотря на это, он, как никогда, был близок к обмороку.

— Я… о Боже, Боже, — прошептал он. — Дерьмо. — Адекватных слов в его лексиконе попросту не было.

— Где ты был, Симеон?

— Сражался, — ответил он. — Чанна, они запустили вирус в систему станции. Мне надо было одержать победу, а это было… да и осталось… настоящее чудовище. Если бы я не сделал этого, оно бы внедрилось мне прямо в мозг и сожрало меня. К тому же я бы оказался под их контролем и выложил им все, что они хотели знать. Я даже не мог уничтожить самого себя!

— Понимаю, — сказала Чанна. — Как и то, что ты ничего не мог сделать для нас. Прости меня. — Она быстро прошла в свою комнату, и Симеон услышал плеск воды.

Амос с трудом встал.

— Они за это заплатят, — тихо сказал он, практически для самого себя. — За Пэтси, за Керрис, за мою сестру, за дом моего отца и за все, что они сделали, клянусь Святым духом Господним, они выплатят свой долг сполна до последней капли.

Чанна вернулась, но ее лицо стало таким жестким и отстраненным, каким Симеон еще никогда не видел его прежде. Она сделала Амосу знак отойти и повернулась к колонне.

— Какой ущерб был тебе нанесен? — спросила она профессиональным тоном.

— Ничего сверхъестественного… пока, — ответил Симеон. — Мне приходится уделять защите значительную часть своего внимания, а возможности моей системы пока ограничиваются лишь наблюдением и ожиданием. Эта программа обладает способностью к мутации, как ретровирус: она из тех, что никогда не бросит начатого. Но я могу полностью избавиться от нее, если захочу. Кроме того, я потерял треть памяти и компьютерной мощности. Это на данный момент можно назвать «оккупированной территорией». Если повезет, их компьютер так и будет считать, что все мои ресурсы ограничены этим. Он очень мощный, но узко специализированный. Они пока не подключили свой бортовой компьютер к станции. Наверное, боятся, как бы мы не подсоединились к ним. Но, — продолжил он, — мне придется быть очень осторожным. Любое действие, что я буду предпринимать на территории, которую они считают оккупированной, должно быть тщательно замаскировано. Я могу взломать их систему и перекачать информацию. Однако даже я не в состоянии гарантировать полного успеха.

Ее глаза сузились.

— Ты сможешь быстро восстановить эти функции?

— Где-то от нескольких секунд до нескольких минут. Но они слишком быстро узнают об этом, и боевой компьютер, который они отсоединили, может… гм. Если хорошенько подумать над этим, я, возможно, смогу победить и его. Но они об этом узнают.

— Это не будет проблемой… но позже. Мы можем устроить совещание?

— Да, я держу всех их людей под постоянным наблюдением.

— Нам надо начать действовать как можно быстрее, — сказала Чанна.

Симеон утвердительно хмыкнул.

— Наших людей нужно хорошенько встряхнуть, — сказал он. «И уж в первую очередь меня самого». — Нам надо взять контроль в свои руки, прежде чем они начнут грузить оборудование на свои суда. Однако придется выдержать какое-то время, пока все они не освободятся.

— Хорошо. Давайте пригласим, гм, Чаундру, глав отсеков и… — начал Амос.

— Все ушли, — сказал Селд Чаундра, предусмотрительно понизив голос. — Ты уверена, что мы должны сделать это, Джоат? Джозеф говорил…

— Джо перезимует, как и ты, рыжик, — прошептала она. — А теперь давай провернем это дельце, а?

Он кивнул и вновь нагнулся к лазу над двумя элементами какой-то конструкции и под кабелями главного трубопровода над их головами. Этот проход был очень узким — из взрослых в него смог бы протиснуться разве что карлик, — но очень удобно выходил прямо над входом в шлюз.

— Послушай, — продолжил Селд, не поднимая глаз. Он все еще тяжело дышал от усилий, потраченных на то, чтобы подняться вверх вдоль по параллельной трубе. — Послушай, а может быть, мисс Кобурн не надо, чтобы кто-то сейчас говорил с ней? Прошло меньше суток, и…

— Да, я тоже смотрела эту передачу, — сказала Джоат. Она действительно смотрела. Селд тогда упал в обморок. Его лекарства не приносили ему той пользы, как ожидалось. — Ты останешься здесь.

Она поползла вперед, толкая перед собой локальный глушитель сенсоров. Невооруженному глазу крышка воздуховода показалась бы точно такой же панелью, как и остальные. Единственным реальным отличием было то, что она частично пропускала свет и была гораздо тоньше. Она послушно отъехала в сторону, и Джоат заглянула в сумеречную комнату. Одна антигравитационная кровать, прочая мебель и женская фигура под простыней. Джоат сгруппировалась и медленно перекувырнулась через край люка, держась за него кончиками пальцев, а затем спрыгнула еще на метр, на пол.

— Ты не спишь? — спросила она, подходя к кровати. — Это Джоат.

Глаза Пэтси Кобурн были открыты. Она так и осталась лежать неподвижно, но её взгляд шарил во тьме. Джоат зажгла у себя под подбородком маленький фонарик. Она выпросила себе очень дорогой комбинезон из меняющей цвет ткани. Симеон вручил его ей потому, что это было модно, но, проявив немного изобретательности, можно было сделать так, чтобы он сливался с окружающей средой, то есть теперь стал серым, как карандаш, и испещренным пятнами. Лицо Джоат словно плавало над ним в слабом свете тускло горевшего фонарика.

— Уходи, Джоат, — сказала женщина равнодушным голосом. Даже под плотно намотанными бинтами ее лицо казалось постаревшим. — Я больше не нуждаюсь в сочувствии. Оставь меня в покое.

— Замечательно, потому что я пришла предложить тебе вовсе не сочувствие, — сказала Джоат. Она приблизила свое лицо к лицу Пэтси, и в ее взгляде застыло такое же выражение полной апатии и отрешенности. — Давай поговорим обо мне. — Совершенно будничным тоном, просто констатируя факты, она подробно рассказала все про своего отца, дядю, капитана.

— Так что я все знаю, мисс Кобурн, — продолжала она. — Забудьте, что говорят вам все остальные. Они не знают, какое говно эти мужики. Но Джоат действительно знает, что ты чувствуешь. И, как я и говорила, сейчас тебе не нужно сочувствие. Я знаю, что тебе нужно.

Пэтси медленно приподнялась на одном локте.

— И что же это?

Джоат молча порылась и открыла свой матерчатый рюкзак Ее обтянутая перчаткой рука вручила Пэтси-Сью Кобурн портупею и плазменный пистолет.

— Месть, — уверенно прошептала Джоат. — И вот как все это будет…

На медицинском складе, прямо под ним, было собственное убежище. Это делало его идеальным местом для подпольных собраний. К тому же там обычно было холодно и пусто, но теперь оно был заполнен до отказа. Металлические стены бункера по контуру были обведены ярко сияющей краской.

«Подходяще, если учитывать наше моральное состояние», — подумала Чанна.

— У меня госпитализировано двести пятьдесят семь человек зараженных новым вирусом, — доложил Чаундра. — Симптомы выражены достаточно ярко, но угрозы для жизни нет, пока они присоединены к аппаратам. К тому же я вылечил шестьдесят четыре пациента от травм и ран разных степеней тяжести. Смертельных случаев не было, пока. Один или двое из них — в критическом состоянии, но они должны поправиться. К ним относятся и несколько моих медицинских работников, на которых напали кольнари, пришедшие, чтобы убедиться в нашей «болезни». Они, кажется, находят это зрелище отвратительным и… в то же время привлекательным Несколько пациентов также подверглись нападению.

«А сколько усилий было потрачено, чтобы напугать их этим вирусом», — подумала Чанна.

— А Пэтси? — спросила она вслух. «Она же моя подруга». Пэтси не хотела общаться ни с ней, ни с кем-то другим, что было вполне понятно. «Но я хочу узнать о ее состоянии».

— Она… у нее не было серьезных переломов, кроме перелома ноги. Я наложил на него внутреннюю шину — скрепляющую кости синтетическими футлярами, более прочными, чем сами кости, чтобы дать им возможность срастись, — восстановил кровопотерю и сделал ряд пластических операций, сшив все раны в мягких тканях. Мисс Кобурн может передвигаться, хотя с некоторым… физическим… дискомфортом. При использовании обычных стимуляторов роста процесс полного восстановления займет не больше недели.

Чанна нервно облизала губы.

— Однако я не ручаюсь за ее душевное равновесие. Я боюсь кататонии. Я применил обычные психотропные средства, но сознание — это нечто отличное от мозга с происходящими в нем химическими процессами.

Чанна коротко кивнула.

— Что-то еще?

— Да. Теперь я обладаю… множеством образцов ткани кольнари. Тут есть вещи, которые мы должны обсудить наедине.

Амос посмотрел на лица на экране.

— Продолжайте вести себя так, как мы планировали, — сказал он. — Враг заставляет вас работать. Ведите себя как можно глупее. Делайте ошибки, как только представится такая возможность. Кроме того, держите как можно больше оборудования в разобранном виде.

— Когда же мы начнем бороться с ними? — вспылил кто-то. — Вы с Симеоном рассказывали о настоящей войне, о сопротивлении племени кочис и Вьетгонге… — «Вьетконге», — поправил про себя Симеон. — А мы только и переливаем из пустого в порожнее.

— У нас есть вирус, — сказал Симеон. — Он действует, заражая их. Я начал психологические операции. А что еще важнее — расшифровал их язык. — Это вызвало шепоток — Он не слишком отличается от хранящихся в поисковых файлах — гибрида синского и тамильского, но… теперь я его понимаю. Они вызвали сюда шестьдесят кораблей.

— О, какая сила! — рявкнул мужчина. — Их станет еще больше!

— Заткнись, — мгновенно отреагировала Чанна. — Это значит, что они собираются ограбить станцию до нитки и вывезти все, что смогут, на военных кораблях, и только потом взорвать ее. Ты не будешь убивать корову, которую хочешь доить. Пройдет не меньше недели до того, как сюда прибудет транспорт. Вы знаете, как долго нам пришлось бы загружать шестьдесят кораблей простой рудой, если бы мы старались изо всех сил. Представьте, какое время займет транспортировка и погрузка недемонтированного и закрепленного оборудования, если каждый будет работать спустя рукава. И чем больше их будет здесь, тем больше их захватят, когда прибудет Флот.

— И, — сказал Амос с жестокой улыбкой, — это значит, что мы сможем начать боевые действия уже сейчас. Они тоже будут страдать, узнают боль и страх.

Эти слова были встречены довольным гулом.

«Мы считаем месть атавизмом, — подумал Симеон, — пока нам не надо думать о том, как ответить на оскорбления и унижение». У него самого уже появилось желание отомстить.

Амос поднял руку.

— Выжидайте. Мы хотим заманить как можно больше кольнари на станцию, когда прибудет Флот. Но мы не можем рисковать ведущим персоналом, знающим о наших планах, заставив «пленников» нашей станции предпринять расследование, так как тогда они начнут действовать более осмотрительно. Без моих личных приказов не должно предприниматься никаких акций. Для выполнения этих приказов подойдут жители станции со склонностью к суициду, и обязательно будет проведена психологическая экспертиза, которая подтвердит возможность их использования. Ждите, пока не получите приказа. У нас есть превосходный генерал, — он поклонился в сторону Симеона, — и мы должны делать все, что он скажет.

Это вызвало молчание.

— Мы сделаем все от нас зависящее, чтобы не допустить новых зверств, — заверила всех Чанна. — Скажем, что это снижает производительность труда, а это полная правда. Не позволяйте сломить свой дух, терпите! Мы еще увидим, как их уничтожат, всех до единого. Собрание окончено.

Лица одно за другим стали исчезать с экрана, кроме лица Чаундры.

— Плохие новости, доктор? — спросила она.

Эта летучка была попросту потраченным временем, хотя всем им положено было находиться где-то в другом месте. Да, какое-то время они могли обманывать сенсоры, но никто не сможет объяснить, почему он находился в двух местах одновременно, одно из которых прекрасно видел враг.

Чанна заметила, как помрачнело лицо Чаундры.

— В чем дело? — спросила она его.

Он почесал нос и пожал плечами.

— Он не действует.

— Что не действует? — нетерпеливо переспросил Амос.

— Вирус, — ответил Чаундра. — Они заражены… кое-кто… но он практически их не беспокоит.

— Дерьмо, — выругалась Чанна. Она надеялась, что болезнь заставит кольнари по собственному желанию держаться от гражданских подальше. — Разве он вовсе никак не проявляется?

— Головная боль средней тяжести, иногда рвота, один или два случая диареи в течение суток или около того. В любом случае, они страдают значительно меньше, чем наши люди, даже прошедшие вакцинацию. Зараженных это смущает, а не пугает, а их товарищи смеются над ними. — Чаундра в отчаянье опять пожал плечами. — Я предлагаю отказаться от этого плана. Наших людей насилуют, избивают, унижают, и к тому же они болеют, в то время как кольнари только развлекаются. Я исследовал образцы их тканей — иммунную систему кольнари с большой натяжкой можно назвать человеческой. Если бы несколько изнасилованных жертв не забеременели, я бы вообще усомнился, что они люди. Нет, здесь я внесу поправку. Они произошли от людей. Но их действия, без сомнения, нельзя отнести к присущим людям, — с горечью добавил он.

— Забеременели? — озадаченно переспросила Чанна.

— Я диагностировал, — ответил он, — ряд внематочных беременностей в фаллопиевых трубах. И это несмотря на имплантаты противозачаточных средств. Тех, что заставляют иммунную систему организма обходиться со спермой как с инородным телом, нейтрализуя ее. Чанна, в крови пиратов присутствуют металлические соли и настолько высок уровень загрязнения, что это должно было сделать их стерильными. Но все наоборот, их сперма на порядок активнее нормальной. Об остальных системах их организма можно сказать то же самое. Реакция их антител просто молниеносна — они вырабатывают яд, убивающий попавшие в организм бактерии и вирусы. Молекулы их ДНК устроены так, что могут дублировать себя и обладают такой способностью к регенерации, какой мне не доводилось видеть, и они так же устойчивы к радиации, так и к вирусам.

— Я отказываюсь поверить, что эти звери — супермены, — сказал Амос.

— О, они ими отнюдь не являются, — заверил его Чаундра. — Благодаря анализу их ДНК я определил, что продолжительность их жизни гораздо короче нашей. Скорее всего после того, как они достигают средних лет, начинается резкое старение… быстрое и ярко выраженное, и все системы выходят из строя. Есть еще и ряд других неудобств: например, они не могут жить без добавок диоксина и мышьяка в пищу. Замена их ложечницей лекарственной нанесет им сильнейший удар.

Он замолчал.

— Вы ведь скрываете что-то еще, доктор, — спокойно сказала Чанна. Амос, сидевший рядом, возбужденно переводил взгляд с нее на экран. — Расскажите нам!

«Так», — подумал Симеон, сосредотачиваясь на расширенных зрачках и учащенном дыхании Чаундры.

— Есть один вариант, — ответил Чаундра, избегая смотреть на сенсор. — Другой вирус. — Последовала долгая пауза. — Тот, что убил Мэри. Он страшно опасен. Возможно, худшая из естественных… или неестественных болезней, существовавших когда-либо.

Голова Амоса резко подалась вперед.

— Почему ты не говорил о нем прежде? — грубо спросил он.

— Потому что он убил мою жену! — неожиданно закричал Чаундра; самым удивительным было, что это сделал очень сдержанный человек. — Потому что он убивает моего сына! — Затем он заговорил не так громко, взвешивая слова: — Потому что я поклялся, что эта отвратительная болезнь больше не убьет ни одного человека. Хотя я больше не отношу кольнари к людям.

— И все же, — заметила Чанна, — этот вирус — просто прекрасная идея. Враг вовсе не обладает развитой медициной. Чаундра только что объяснил, почему она ему не нужна. Нам на руку то, что они полные невежды в этой области. У меня создалось впечатление, что они попросту… отбраковывают всех слабейших.

Чаундра, судя по виду, задумался, профессиональный интерес возобладал даже вопреки его желанию.

— Как вы понимаете, у меня нет живых вирусов. Но на одном из носителей у меня есть вся необходимая информация. Белок — не проблема: репликатор сразу же воспроизведет их. Но модификации… да. Какая именно болезнь вам нужна?

— Какая-нибудь ужасная, — ответила она.

— Смертельно опасная, — добавил Амос.

— Если получится, — согласилась она. — Но хотя бы изматывающая, отвратительная, пугающая. Может быть, что-нибудь связанное с психическими расстройствами? Мы хотим, чтобы они испугались, а что пугает больше сумасшествия?

— Ну уж нет, я против, — сказал Симеон. — Вы действительно хотите заполучить целую станцию сумасшедших кольнари? Еще более сумасшедших, чем они уже есть, я хотел сказать.

Все задумались и немного поскучнели.

— Нет, нет, минуточку… — Чаундра замолчал. — Как предложила Чанна, мы сможем сделать своей мишенью лишь тех кольнари, кто будет заражен нашим вирусом. Он поразит их. Вирус будет кумулятивным и начнет сам распространяться в их среде. Вначале нужен непосредственный контакт, а я способен обеспечить его. Нужно тайно вакцинировать наших людей под предлогом нормального лечения. Это вполне реально. Я в этом уверен.

— Тогда приступай, — распорядилась Чанна. Когда изображение врача померкло, она продолжила: — Хотя бы с этим мы справились!

Изображение Симеона кивнуло. Оно было не таким живым и подвижным, как обычно, так как он утратил значительную часть своей работоспособности.

— Эта война будет идеологической. Партизанские войны всегда такие. Мы должны деморализовать их, а еще важнее сохранить собственный боевой дух.

«Или наши люди сломаются, и кто-то переметнется на сторону кольнари», — об этом подумали все, но никто не высказал вслух.

— Пойду расскажу об этом, — сказал Амос, поднимаясь.

— Это обязательно? — спокойно спросила Чанна.

— Да, обязательно, — ответил он, подходя к ней и поднося ее руку к своим губам. Теперь этот жест казался гораздо естественнее, чем вначале, менее театральным.

— Это действительно продлится недолго, — сказала Чанна в пространство, когда он ушел.

— А этого и не понадобится, — ответил Симеон. — Главное, чтобы это действовало достаточно долго.

— Готовься, Селд, — выдохнула Джоат.

— Я готов, — прошептал он в ответ. Он был бледен и сильно вспотел.

Рука девочки упиралась в перегородку, отделяющую вентиляционное отверстие от коридора. Вторая рука держала крохотный аппарат с пружиной и наводила красную точку на изображение коридора в электронном блокноте. Внизу, там, где соединялись два прохода, ждала Пэтси, спрятавшая одну руку за спину. В этой руке она сжимала плазменный пистолет, но, если все пойдет по плану, он им не понадобится.

Если все пойдет не так, как было намечено, они, скорее всего, погибнут в ближайшие двадцать секунд. Причем очень быстро, если им повезет.

— Одного из них, — сказал Селд. — В любом случае только одного. — Он не отводил глаз от миниатюрного экрана, соединенного с камерами наблюдения местного трубопровода. — Тихо, он идет.

Внизу зашаркали босые ступни. Кольнари передвигались быстро, но никогда не бегали; казалось, большую часть времени они ходили на подушечках стоп легкими быстрыми шагами, как хищники. Он моментально остановился при виде Пэтси.

— Кто идет? — окрикнул он.

Жителям станции, не занятым работой, полагалось находиться в своих жилых отсеках. Потом он узнал ее и улыбнулся. Та, которую взял на'Марид, была престижной жертвой, и вот она перед ним, одна. Он уставился на нее, ускорив шаг, как только она скрылась за углом.

Воин остановился и обернулся, едва Джоат закрыла переборки. Скорость его реакции просто ужасала, но в тот же миг она отпустила ручной механизм, и панель съехала вниз. Позади нее раздалось «клик», что означало — Селд включил глушитель. В течение нескольких следующих минут записи службы безопасности будут показывать лишь пустой коридор. Замечательно, если только этого не видел кто-то из посторонних. Даже проверка файлов покажет ошибки в записи, что было достаточно естественно при том хаосе, который кольнари внесли в работу станционного компьютера.

Вспышки ударили по пальцам кольнари, сжавшимся на крючке собственного оружия. Сотни тысяч вольт протекли по тонким, как нити, но сверхпроводящим проволочкам, протянувшимся под ним.

Пах. Раскаленная, как солнце, струя из плазменного ружья с безумной силой вырвалась из ствола. Это был необыкновенно миниатюрный заряд из горячего водорода, сфокусированный с помощью магнитных полей. Обычно рефлексов пирата хватало, чтобы стабильно направлять лазер в намеченную цель. Теперь же раскаленный газ обволок безжизненное тело, и вещество, из которого были сделаны стены, не выдержало, луч прошил синтетику, водопровод и пустующие отсеки снизу. Раздалось шипение и завывание аварийных сигналов, свидетельствовавших о падении давления: был пробит внешний корпус.

Джоат задрожала. Этого ее план вовсе не предусматривал.

— Быстрее, — тихо, но настойчиво сказала она.

Спрыгнув в коридор и забрав оружие пирата, она с трудом потащила его вверх.

— Сюда, — выдохнула она, качаясь под тяжестью этой громоздкой штуковины. Взяв ружье вдвоем, Селд и Джоат подняли его в трубопровод. Потом она нагнулась и взяла кольнари за руку. Она собиралась поднять и его, но ноги лишь пробуксовали на месте. Скрюченное тело оказалось тяжелее, во много раз тяжелее, чем должен быть человек на котором надеты только пояс и шорты. Пэтси отшатнулась.

— Это не он, — сказала она.

— Для начала сойдет, — фыркнув, заявила Джоат. — Идем!

Вместе они подтащили тело кольнари к вентиляционному отверстию и пропустили его через работающий механизм.

— Встречаемся на уровне N-7а проход L, — задыхаясь, выпалила Джоат, бегом направляясь к открытой панели. — Надо продолжить этот список.

— Я там буду, — пообещала Пэтси.

— Это сработает, — убедительно сказал Джозеф. — По крайней мере, один раз, — он сам поправил свои слова. — Джоат — странный ребенок, но все хитрые штуковины, которые она придумывает, действуют, действительно действуют.

Амос в сомнении кивнул. «У меня никогда не было причин сомневаться в том, что уж ты-то разбираешься во всем, связанном с насилием», — подумал он. Это успокаивало. С другой стороны, никто не был застрахован от ошибки, к тому же Джозеф не был профессиональным военным.

Они находились в нижнем экваториальном парке, сверху от сердечника станции. Как ни удивительно, здесь не было камер слежения. По законам Центральных миров подобные места должны были располагаться во всех значительных обитаемых объектах. Большинство местных жителей относились к законопослушным гражданам, и на SSS-900-С имелся свой парк. Он был довольно большим — размером в несколько гектаров, и часть водного резерва станции хранилась здесь в виде озер и прудов. В последнее время парк работал в ночном режиме, и кольнари, кажется, приходили от этого в восторг. Амос обнаружил, что это до боли в сердце похоже и одновременно не похоже на ночь на Бетеле. Ароматы здесь были странными, более свежими и пахнущими зеленью, чем на сухих холмах поместий Сьерра-Нуэвы, но более мягкими, чем в орошаемых низинах. Странные птицы — или мелкие животные? — щебетали и копошились в подлеске.

— Кольнари идут сюда, — сказал Джозеф.

Он передислоцировался в тень кустов и наклонился, двигаясь с опытом, обретенным им в закоулках и подворотнях собственного детства, а в последнее время и в охотничьих угодьях своего вождя.

Бог все же не отвернулся от людей окончательно. Слух у кольнари был значительно хуже нормального человеческого: он попросту был не нужен в разреженном воздухе их родного мира. Амос пополз терпеливо, как охотник, поджидающий сикатута.

«Бог наших отцов, будь сейчас со мной, — молился он от всей души. — Укрепи мою руку против этих детей Преисподней».

— Эй, дерьмо собачье, что привело вас сюда в эту чудесную ночь? — отчетливо прозвучал голос Джозефа. — Устали колотить собственных матерей или ищете овец?

Амос поежился от страха. Они делали ставку на то, что враг не знаком с тактикой партизанской войны, на его самонадеянность. Или ожидали, что кольнари глупы, а это было очень опасно.

Топот ног приближался: тяжелый шаг Джозефа и легкие быстрые шаги уроженцев проклятой планеты. Джозеф промелькнул между деревьев с опущенной головой, напряженно работая руками и ногами. Его преследователи, казалось, напротив, потеряли равновесие и топтались на месте, словно оказавшись на луне с низкой гравитацией. Их глаза и развивающиеся сзади гривы светлых волос блестели в свете искусственных звезд, а в движениях была грациозность лебедей, принимающих бой, от которой щемило душу. Они были одновременно прекрасны и невероятно страшны, и он боялся их, но в руках у них с Джозефом были длинные ножи.

Он выступил вперед. Пираты остановились резко, практически моментально. Их головы повернулись, чтобы подробно разглядеть его. Изобретая свою техническую новинку, Джоат рассчитывала именно на это. Сканер моментально определил расположение их глаз.

Эта штуковина, которую он носил на портупее у себя на груди, пискнула. Затем она раскалилась, и ему пришлось долго возиться, чтобы отцепить ее и бросить в сторону. Пираты остолбенели, словно на ходу натолкнулись на железную стену. Они закричали, словно это железо было раскаленным добела, и упали на колени, от безумной боли раздирая себе лица.

«Кричите, собаки, — удовлетворенно подумал Амос. — Кричите, как кричал Бетель, как кричала Пэтси».

Крики боли не должны были привлечь внимание на SSS-900-С, когда ее держал в своем кулаке Высший Клан кольнари.

Еще с дюжину мужчин и женщин показались на грани тени и света. В руках у них были режущие инструменты и длинные, тускло мерцающие синтетические трубы. Амос, потянувшись за спину, извлек из ножен изогнутую саблю с характерным звуком, всегда возникавшим во время трения железа о железо: это движение в танце с оружием отрабатывалось так долго, что стало бессознательным, как дыхание. Головы кольнари одновременно повернулись на этот звук, теперь на месте их уничтоженных глаз были красные круги, из которых по щекам текли кровавые слезы. Они выли от мучительной боли, но шли к нему, скаля зубы от ярости.

— Быстро, но осторожно, — скомандовал Амос остальным, приближавшимся к своим жертвам.

После этого им придется выбросить одежду в утилизаторы и пройти полную санитарную обработку и очистку.

За спиной ослепленных пиратов стоял Джозеф, а за ним — с полдюжины жителей станции. Два ножа сверкнули в его руках.

— Ну же! — сказал Амос.