— Учитывая все обстоятельства, мы не так уж и плохо вышли из положения, — сказал Главный администратор Кларен, еще раз пробегая магнитной указкой по экрану карманного компьютера, чтобы не пропустить ничего важного.

Чанне пришлось уронить голову на руки, чтобы спрятать зевок. Собрания были для Кларена просто хлебом насущным. Как только у него появлялась возможность представить на всеобщее обозрение свои графики и статистические данные, он надувался, как индюк «Просто как дурнушка, которую пригласил на танец самый симпатичный старшеклассник», — язвительно подумала Чанна.

— Мы потеряли около трех миллионов, — заметила она, потянувшись к графину с водой.

Два руководителя станционных служб одновременно бросились помогать: подобные проявления заботы уже начали тяготить Чанну. Планировалось начать собрание с делового завтрака: по всему столу были расставлены тарелки с закуской. Гаски тоже присутствовал, хоть и выглядел неважнецки — то ли после лечения, то ли после вечеринки. Он был не только прекрасным пилотом, но и представителем лётной службы, а после свалившейся на него популярности выглядел так, словно его только что переизбрали на новый срок.

Пэтси подпиливала ноготь.

— Кто-то же должен оплатить наши расходы, — заметила она. — К тому же мы заказали оборудование в «Накамури-Синг», а всем известно, что это совсем не благотворительная организация.

Гаски хмыкнул.

— Я командовал отрядом пилотов, которым нужно отремонтировать или заменить буксиры: ты сам мне это обещал, Симеон.

— Не я лично. Станция! — взорвался Симеон. Любой «мозг» страшно раздражали разговоры о деньгах: ему приходилось выплачивать колоссальную сумму, затраченную на его лечение, жизнеобеспечение и образование. — Никто не может сказать, что я не сделал всего, что было в моих силах, чтобы свести ущерб к минимуму. — Избежать потери буксиров было невозможно, и станция обязана компенсировать владельцам их стоимость. Кларен обязательно вытребует эту сумму у Ллойда, сославшись на форс-мажорные обстоятельства.

— Да, да, конечно, — пробормотал Кларен, делая себе пометку.

— Выплата остальных компенсаций, которые мы сегодня обсуждали, полностью опустошит фонд долгосрочных накоплений.

— Полностью? — безнадежно спросил Гаски.

— Да, полностью, — мрачно согласился Кларен.

— В лучшем случае, — моментально добавил Симеон.

— Потребовав компенсацию от Ллойда, — продолжал Гас, — мы столкнемся с бюрократами и устрашающей бюрократической системой бухгалтерии. С целой армией правительственных бюрократов-бухгалтеров с подкреплением из юристов.

— Все равно что летать с парализованной рукой на штурвале, — нараспев произнес Симеон.

— Нам остается только рассчитывать на их порядочность, благодушие и врожденное благородство, — съязвил Гас. Даже Кларен посмеялся над этими словами.

Чанна пожала плечами:

— Так что мы должны готовиться к обвинениям в ошибках в руководстве и требованиям выплатить стоимость каждой заклепки, болта и муфты под угрозой смертной казни. — Следующую фразу она нарочно произнесла в нос: — А разве вы не понимали, что вместо разгона за семнадцать секунд с тремя десятыми с таким же успехом можно было осуществить его за семнадцать и шесть десятых?

Глава администрации Кларен заверил их, что все бухгалтерские счета будут досконально проверены, все бланки заполнены надлежащим образом, отправлены вовремя и дойдут по назначению.

— Но я не отважусь гарантировать их немедленную оплату или даже оплату в ближайшем будущем, — сказал он, позволив себе едва заметно улыбнуться, — нам придется иметь дело с департаментами, в которых я не имею никакого влияния. Но обещаю сделать все, что от меня зависит.

За столом одобрительно зашумели.

— По крайней мере, — решительно заявила Чанна, — мы можем немедленно начать выплату компенсации частным лицам, понесшим ущерб в результате катастрофы, из фонда аварийных ситуаций, как оплатить и ремонтные работы, необходимые для нормального функционирования станции. А вы, Кларен, немедленно отправьте наши претензии страховым фирмам.

— Желаю удачи, — язвительно изрек один из владельцев горнодобывающей компании. — Насколько мне известно, они гораздо охотнее собирают взносы, чем выплачивают по собственным полисам.

Это вызвало новый взрыв хохота. Чанна повернулась к колонне Симеона:

— Что касается нанесенного станции ущерба, нет ли в договоре статьи, гарантирующей ее ремонт?

— Гм, — голография на миг застыла, но потом Симеон широко улыбнулся. — Да, действительно, при чрезвычайных обстоятельствах расходы на поддержание жизнедеятельности станции, как и спасение жизни и здоровья людей, по контракту должен оплачивать Ллойд. Возможно, мы даже покроем все свои затраты.

— Замечательно, — сказал Кларен, опять что-то набирая на своей клавиатуре.

— Ну ничего-то вы не понимаете. Если бы Симеон не устраивал все эти учебные тревоги, во время которых мы учились, когда возникла реальная угроза, множество людей кончили бы свои дни, как петухи в котле с кипятком. За это тебя нужно премировать, не забудь об этом.

— Премировать? Да-да, премировать! Замечательно. Очень уместное замечание, Пэтси, — обрадовался Симеон. — А чем дольше они проводились и чем лучше был подготовлен персонал, тем больше должен быть размер премии. Надо хорошенько тряхнуть их карманы, возьмем на заметку. Что меня действительно беспокоит: почему многие не знали, где им полагалось находиться. Я провожу учебные тревоги — хотя вы постоянно жалуетесь на это — для того, чтобы каждый усвоил, куда идти и что делать. В судовом журнале все расписано до мелочей, и какого черта они сломя голову мчались куда глаза глядят, натыкаясь на стены.

— Ах, Симеон, паникеры найдутся повсюду, — сказала Пэтси. — Однако большинство из нас были там, где положено. И Бог свидетель, мы все сделали, что от нас зависело, разве не так? — спросила она.

— Я склоняюсь к мысли, что мы должны простить их за трусость, — вставила Чанна. — Но, возможно, стоит следить за командирами отрядов, чтобы они попросту не ставили галочки напротив каждого имени в списке, не проверяя, все ли на месте и можно ли на них рассчитывать.

— Назначь им заместителей, — предложил Гас. — Если они настолько беспомощны, что не знают, куда и зачем идти, пусть вместе отвечают за действия подчиненных.

— Командиры нужны, это обязательно, — раздраженно заявил Чаундра.

— Коллективная ответственность! Замечательно, — язвительно выдал Симеон, — просто как в отношениях между «мозгом» и «телом».

Чей-то голос положил конец дискуссии.

— Пора прерваться на ленч, — сказал он. — Уже ровно час.

— Я только «за», — отозвалась Чанна. — Мне кажется, выслушивать рассказы наших гостей можно только на сытый желудок. Представители Флота считают, что они уже сочинили сказочку о своих зловещих приключениях, которую нам и поведают. Есть возражения? Объявляю перерыв.

«Это чуть-чуть отличается от вчерашнего ужина, а, счастье мое?» Симеон наблюдал, как Чанна пытается прожевать черствый бутерброд. Он надеялся, что она сравнит этот стол с тем, что устроил для нее Мартьян вчера вечером. Палубные продовольственные склады совсем не тянули на стандарты «Периметра», хотя Гас и заявил, что вчерашняя пицца там вполне сносная.

— Ну, Симеон, расскажи всем, что тебе известно о наших гостях, — попросил Гас.

Симеон сделал вид, что пытается прочистить горло.

— В базе данных они описываются как «сплоченная, связанная строгими обетами религиозная секта», — сказал он, — корни которой восходят к иудаизму, мистическому течению ислама и буддизму.

— Вау, — выпалила Пэтси, — язык сломаешь. Но в Бога-то они хотя бы верят?

Сидящие за столом обменялись удивленными взглядами, глубокомысленными кивками и озадаченно заохали.

— А может быть, они поклонялись улиткам, женились на своих сестрах или имели другие глупейшие генетические обычаи, — предположила Викерс. Начальница службы безопасности станции была невысокой, довольно плотной женщиной из Нового Ньюфаундленда. — Так ты говоришь, буддисты? Не удивительно, что они едва не разбили нас вдребезги. Подобные люди не слишком хорошо разбираются в механике.

— Минуточку, не стоит делать поспешных выводов. — Доктор Чаундра протестующе замахал руками. — Начнем с того, что я не имею никаких данных о том, что они занимались кровосмешением. Возможно, нам кажется, что им не понятны наши указания или комментарии, но они до сих пор в шоке. Им нужно отдохнуть и восстановить силы, но все они, в принципе, здоровы. Их генотип очень сходен, хотя встречаются некоторые отклонения. Осмелюсь предположить, что им для начала стоит просмотреть несколько хороших образовательных программ. Интеллект всех членов группы выше нормы. У одного или двух могут возникнуть отклонения в поведении, связанные с работой желез внутренней секреции, из-за приема медикаментов для анабиоза. Они принимали лекарства всю жизнь. Лидер бетелианцев — умный и образованный юноша, который прекрасно умеет выражать свои мысли. Хотя, — добавил он, слегка нахмурив брови, — он не слишком общителен.

— К сожалению, ум и образование — далеко не одно и то же, — прокомментировал Симеон. — Нет, я совсем не уверен, что «религиозные фанатики выгнали еретиков прочь», но это соответствует той малости, которую мне удалось расшифровать в логарифмах Гайона. Например, чего стоят такие фразы: «Проклятые тупоголовые старейшины, считающиеся бессмертными и твердящие, что все зло — от молодежи», «Я говорил им, что дети имеют право строить жизнь по своей воле», «Они боятся, что кто-то может оказаться предателем», «Надо бежать при первой же возможности», а что печальнее всего: «Мы были вынуждены своих товарищей обречь на смерть».

Пэтси отложила свой сэндвич:

— Я больше не хочу есть.

— И я тоже, — мрачно сказала Чанна. — Пора покончить с едой и взять за уздцы наших коней.

«Кобелей, ты хотела сказать», — подумал Симеон.

Амоса бен Сьерра-Нуэва сопровождал найденный рядом с ним на колониальном корабле юноша чуть ниже ростом. Двое охранников Викерс скромно шли за ними следом, скорее для того, чтобы направлять летающие кресла, чем следить за их действиями.

«Они еще слабы, как котята, — подумал Симеон, — даже не говоря о том, что у них нет ни оружия, ни корабля, на котором они могли бы улететь, ни места, куда лететь. У станционного персонала всегда развивается особая фобия, от которой зависит его выживание: никто и ничто не может причинить станции вреда. Любой станции, независимо от того, насколько надежно она защищена. А вдруг он, по неведению, пригласил к себе на борт террористов, улетавших от «тупоголовых старейшин»? Маловероятно. Само присутствие Гайона свидетельствовало против этого.

Как только кресла мягко опустились на пол, оба пришельца совершенно беспристрастно оглядели сидевших за столом.

Симеон услышал, как Пэтси что-то едва слышно, почти беззвучно, бормочет себе под нос. Он сосредоточился, увеличив возможности своих рецепторов:

— О Боже мой, как хорош вон тот, — шептала она. — Бог ты мой.

Очевидный интерес Пэтси к этому юноше не удивил Симеона — сейчас у него были совсем другие проблемы. Однако если сногсшибательной Пэтси удастся очаровать Амоса Симеон сможет расслабиться. Но тут он поймал Чанну на том, что она тоже тайком рассматривает классический профиль Амоса, омраченного тревогой, которая лишь делала его еще больше похожим на святого Иону. Затем, заметив, какими взглядами обменялись Амос и Джозеф, Симеон без особой надежды подумал, а вдруг этот мускулистый коротышка является его бойфрендом.

— Доктор Чаундра считает, что мы не должны чересчур утомлять вас, — сказал Симеон, намереваясь призвать собравшихся к тишине, — но мы будем очень признательны, если вы введете нас в курс дела, уточнив некоторые детали.

Амос хотел заговорить, но его глаза внезапно расширились, когда он поднял взгляд на колонну над головой и увидел смоделированное лицо Симеона. «Значит, он знает о существовании капсульников, но был удивлен, увидев меня здесь».

— Мы благодарны вам за помощь, — официально начал Амос, склонив голову и коснувшись рукой лба и груди. — Меня зовут Амос бен Сьерра-Нуэва, а моего товарища — Джозеф бен Сейд. — Коротышка повторил его жест.

Рассмотрев его, Гаски слегка нахмурился и сделал почти незаметный жест. Симеон прочел его послание. «По мне, так за этим крепышом нужен глаз да глаз».

С его вердиктом «мозг» полностью согласился. Некоторым вещам можно было научиться лишь на собственном опыте. Амос продолжал говорить, вначале делая паузы, когда подыскивал подходящие по смыслу слова, но постепенно разошелся, а взгляд его голубых глаз был совершенно искренним.

— Мы прилетели из колонии на планете Бетель. Мне противна сама мысль о том, что после проявленного вами великодушия я вынужден рассказать вам об истинном Биче Божьем, о страшном зле, настоящих дьяволах, которые продолжают преследовать нас.

— О… настоящих дьяволах? — неуверенно переспросила Чанна.

«Бич Божий? Зло? Ну и ну! — удивился Симеон. Архаический синтаксис делал речь этого юноши почти такой же экзотичной, как высказывания героев исторических голофильмов. — О чем он говорит? О чертях из Преисподней? Значит, нам придется обвинять в этой катастрофе лишь сверхъестественные силы?» Раздался шум, когда все собравшиеся одновременно подались вперед. Они ожидали услышать, что все неприятности благополучно остались в прошлом, а совсем не о новой угрозе для станции. Того, что случилось вчера, было для них более чем достаточно.

— Действительно, господа, вам угрожает смертельная опасность. — Он увидел, как побелели или озадаченно вытянулись лица сидящих за столом. — Разве Гайон ничего не рассказывал вам? — растерянно спросил он.

— Гайон мертв, — ответил Симеон и заметил, как оба юноши окаменели от горя и шока. После этого его мнение о них изменилось в лучшую сторону, и он немного помолчал, чтобы дать им возможность прийти в себя. — Почему бы вам не рассказать нам обо всем? — ненавязчиво предложил Симеон.

— Гайон мертв? — Исказившееся лицо Амоса стало еще бледнее даже под его ровным бледно-оливковым загаром. — Но разве это возможно? Он же капсульник, бессмертный. Ах, наверное, поэтому мы попали не на базу Ригеля или куда-то в Центральные миры, где рассчитывали получить помощь.

— Он привез вас сюда, на SSS-900-С, находящуюся на расстоянии многих световых лет от базы на Ригеле.

— Как может бессмертный умереть? — тихо спросил Джозеф, вопросительно разводя лежавшими на коленях руками.

— Линия питания была повреждена, и так как резервы кончились… — Симеон замолчал, и оба бетелианца на минуту склонили головы, скорбя по погибшему. — Если учитывать состояние вашего древнего корабля, он совершил практически невозможное, доставив вас сюда.

Амос перевел взгляд на своего спутника. На его лице застыло скорбное выражение, но тот медленно кивнул два раза, словно ободряя товарища. По-прежнему колебавшийся Амос прочистил горло и, подняв голову, обратился непосредственно к Симеону.

— Дела обстоят даже хуже, чем я предполагал. Скорее всего, Гайон действительно отчаялся. Вы в состоянии защищаться?

— Ну, мы же вполне успешно сумели защитить себя от вашего вышедшего из-под контроля корабля, — ответил Симеон. — Что вы имеете в виду?

Амос подался вперед, до боли вцепившись в ручку кресла. Его взгляд стал жестким.

— Я расскажу вам обо всем, — сказал он, выразительно обводя глазами собравшихся вокруг стола. — Мы, бетелианцы, мирный народ. — Его руки сжались в кулаки и уперлись друг в друга, но он заставил себя разжать их. — Фактически беззащитный. — Его рот искривился от боли. — На нас напали прямо с небес нашей мирной планеты. Не знаю, как вы исчисляете время в сутках, дни в неделях, в месяцах или в годах. Я также не знаю, какое время мы пребывали в анабиозе. Мы летели с родины четверо суток по двадцать пять часов, прежде чем я принял лекарства. Перед тем как я решился на это, Гайон сообщил мне, что у нас целых пять дней форы — двести двадцать пять часов.

— У вас в часе шестьдесят минут, мистер Сьерра-Нуэва? — спросила Пэтси.

Выразительно глядя на нее, он медленно кивнул.

Симеон вывел на дисплее изображение Бетеля, выбрав его из своей базы данных.

— Так выглядел наш мир до Исхода, — без всякого выражения сказал Амос, наблюдая за медленным вращением планеты на экране. — Здесь была наша столица, — он указал на равнину, где две полноводные реки впадали в залив. — Мы называли наш главный город Керрисом. Это место, где высадились пилигримы и воздвигли наш храм… Кольнари… — Он прервался, как-то внутренне сжавшись, а его лицо превратилось в болезненную маску.

«Ссылка», — моментально подумал Симеон, почувствовав, как заработал компьютер. Затем он испытал потрясение, вспомнив, что сказал Амос. Там Керрис стоял — в прошедшем времени. Гас тоже понял это: его зрачки расширились.

— Они потребовали безоговорочной капитуляции, — рассказывал Амос, без эмоций на лице, он сложил на столе руки, сжатые в кулаки. — В результате внезапного нападения они уничтожили наши орбитальные станции, линии связи — словом, все, чем мы могли воспользоваться, чтобы позвать на помощь.

Он резко свел дрожащие руки, сжав их так, что побелели костяшки.

— Совет старейшин совещался, — продолжал он. Его губы сжались в узкую полоску. — Они решили, что наши страдания стали наказанием за грехи молодого поколения. Меня лично.

Он ткнул себя в грудь указательным пальцем.

— И всех, кто, как и я, хотел лишь больше свободы, чтобы получить ответы на свои вопросы. Они не стали слушать даже меня — потомка самого Пророка по мужской линии.

Погруженный в горькие воспоминания, Амос не заметил, какое удивление вызвали его слова.

«Да уж, деградировавшая общественная система», — подумал Симеон.

— Я возблагодарил Всемогущего за свое знакомство с Гайоном, потому что, как только я в последний раз покинул палату совета, он обратился ко мне. «Бежим», — сказал он. «Куда? И как?» — спросил я. Он рассказал мне о колониальном корабле, на котором наши предки прилетели на Бетель. В течение трех последних веков мы использовали его лишь как спутник связи и метеостанцию. Я остался, чтобы собрать тех, кто последует за мной.

Он вновь ударил кулаками друг о друга.

— А кольнари… когда старейшины отказались от капитуляции, разрушили город атомным оружием!

Вокруг стола шокированно зашептались. Термоядерного оружия уже не использовал никто на протяжении жизни многих поколений. И уж во всяком случае, ни один сектор, относящийся к Центральным мирам.

— Убийцы! Грабители! Пираты! — Бросив эти слова, Амос закрыл лицо руками.

Снова послышался шепот. Станция SSS-900-С находилась в очень мирном секторе, все виды негуманоидов здесь были врагами подобных проявлений жестокости. Большинство колоний здесь издавна входили в сообщество, и даже если иногда бунтовали, это было вполне закономерно на границе. Пиратство стало историческим феноменом, а его проявления искоренялись армией где-то далеко на задворках Вселенной.

Совершенно спокойным голосом, звучавшим из-за этого еще страшнее, Амос продолжил рассказ:

— Тогда погибла десятая часть нашего народа, в том числе и все наши вожди. Кольнари заявили, что мы должны немедленно сложить оружие, или они нанесут новый удар. Они передали это послание, не включив экранов. Они были готовы наносить все новые и новые удары, пока не уничтожили бы нас до последнего человека. Мы слышали лишь этот безжалостный голос. Трусы! Они даже не показали своих лиц: мы не видели лиц врагов. Нам дали на размышление два часа. Поэтому мы начали подготовку. Нам пришлось очень нелегко. Надо было решить, кого мы сможем взять с собой.

Когда Амос продолжил рассказ, его щеки горели от стыда.

— Вначале мы достали Гайона из колонны. Нам не удалось открыть грузовых шлюзов. Да, мы действительно были совсем глупыми, совсем невежественными и не умели ничего! Мы сумели достать припасы, отсоединить Гайона, собрать наших людей, необнаруженными долететь до корабля, и тут… — Он рассмеялся жутким смехом. — Оказалось, что шлюзы не открываются! Начались разговоры о том, что старейшины были правы. Что это наказание за наши грехи. Тогда Джозеф, вот он, — Амос положил руку на плечо друга, — открыл аварийный люк Но в него не проходила капсула Гайона. Гайон сказал, что ему не обязательно находиться внутри, что мы должны прикрепить его ремнями к корме в районе капитанского мостика, чтобы подсоединить «мозг» к панели управления. Ему пришлось инструктировать нас, как это делается. Мы практически ничего не знали. — Он снова горестно фыркнул. — К тому же мы боялись. Никто из нас не разбирался в космической навигации. Я управлял космическим кораблем, но маленьким, и никогда не ходил за пределы бетелианских лун. Летать за луны Бетеля, — он развел руками, — жителям планеты не разрешалось. К тому же мы ничего не знали о мирах, лежащих за пределами нашей Солнечной системы. Всю внешнюю торговлю, которую разрешалось вести, осуществлял Гайон.

Он замолчал, громко сглотнув слюну, а Чаундра налил ему стакан воды. Амос благодарно кивнул и выпил ее, прежде чем продолжить рассказ.

— Гайон решил не рисковать и не везти нас на ближайшую колонию из опасения, что эти чудовища последуют за нами на столь же беззащитную планету. Вместо этого, — он рассмеялся, но его смех звучал невесело, — мы, скорее всего, привели их к еще более беззащитной станции. На планете, по крайней мере, найдутся места, где мы могли бы спрятаться и отсидеться в безопасности. Не знаю, почему мы оказались здесь, а не на нашей базе на Ригеле. Должно быть, Гайон снова сменил курс. По нашему следу шли четыре вооруженных до зубов военных корабля. И мы привели их сюда, к тем, кто спас жалкие остатки нашего народа, вынужденного бежать с когда-то прекрасной планеты. — Он склонил голову, а его плечи сгорбились от отчаянья.

Тишину нарушили голоса, быстро становившиеся все громче и громче: «Они принесли нам неприятности», «Они привели к нам этих садистов?», «Но мы же фактически беззащитны». Симеону пришлось смодулировать вой, чтобы все замолчали.

— Ну, спасибо, — сказал он с иронией, когда установилась тишина. — Гайон привел их сюда, потому что, во-первых, его двигатели могли взорваться, во-вторых, все беженцы были на грани истощения, а в-третьих, SSS-900-С, в конце концов, расположена на главном пути, в секторе, входящем в сферу влияния Центральных миров. А теперь можно спокойно обсудить наши дела?

Кларен повернулся к Мей Викерс.

— Ты начальник службы безопасности и обязана защитить нас.

Викерс недоуменно уставилась на него.

— Обычными пистолетами? — спросила она. — Я полицейский офицер, и у меня есть пятьдесят подчиненных, работающих на полставки. Я могу посадить под замок нескольких пьяных шахтеров и проследить, чтобы во время застольных дебатов не доходило до рукоприкладства, — сказала она. — Я не имею опыта борьбы с извергами и садистами и не собираюсь служить на военном корабле. — Она скрестила руки на своей солидной груди и уничтожающе посмотрела на Симеона.

— А вы не могли оторваться от них? — спросил Чаундра.

Оба бетелианца молча покачали головами.

— Вряд ли, — сказал Симеон, — хотя Гайон и форсировал двигатели, оставляя ионный след, по которому их мог преследовать даже слепой.

Гас кивнул:

— Любой военный корабль способен на это.

— Они вряд ли смогут обнаружить след из-за всех этих обломков корабля, разлетевшихся вокруг и недвусмысленно говорящих, что тот попросту сделал «бах-бах!» — Пэтси взмахнула руками, как сигнальщик на морском корабле. — Но вряд ли мы можем рассчитывать и на то, что пираты просто пройдут мимо.

— В моих информационных банках не содержится никаких сведений ни о народе, ни о звездной системе Кольнари, — сказал Симеон. — Насколько я понял, ваше знакомство с ними было очень недолгим… Вы что-то слышали о них на Бетеле, прежде чем они напали на вас?

Амос покачал головой.

— От немногочисленных торговцев, которые прилетали на Бетель, до Гайона доходили слухи о банде вооруженных грабителей. Но старейшины запрещали ему рассказывать кому-то, кроме них самих, новости, привозимые торговцами из других миров. На корабле он сказал мне, — Амос нахмурил брови, пытаясь вспомнить слова капсульника, — что они наносят удар так внезапно, что никто не успевает поднять тревогу. Именно поэтому их до сих пор не обнаружили вооруженные силы, способные противостоять им.

— Например, принадлежащие Центральным мирам, — сказала Чанна, болезненно скривив рот.

Амос кивнул.

— Первый сокрушительный удар был направлен по нашим аэродромам, космопортам и спутникам связи. Этот мощнейший удар был молниеносным, и отразить его было практически невозможно. Они не показывались нам, пока не уничтожили все наши космические объекты… по крайней мере, они так считали. Мы узнали о них лишь тогда, когда нам пришлось столкнуться с ними на земле. Они преследовали нас, чтобы уничтожить следы собственных злодеяний на Бетеле, последнем из мест своих преступлений. Они убьют нас, причем сделают это в ближайшем будущем. Я не сомневаюсь, — добавил он с презрительной усмешкой, — хотя они чувствуют себя не так уверенно, когда у них всего четыре корабля вместо трехсот.

— Трехсот? — переспросил Симеон.

— Да, у них около трехсот кораблей. Это рассказал мне Гайон. Он видел, как они подлетали к планете, но старейшины запретили ему сообщать об этом, пока не решат, что делать дальше.

Гас присвистнул.

— М-да, если речь идет о трехстах боевых кораблях, тогда проблемы будут не только у нас, они возникнут у всего сектора. — Флот Центральных миров значительно превышал численность судов кольнари, но он был разбросан по всей Галактике.

— А ты получил новости с Центральной, Симеон? — спросила его Чанна.

— Ничего особенного, кроме признания… или общих фраз типа: «Да-да-да, это страшная трагедия, но ведь вы были достаточно оснащены, чтобы ликвидировать угрозу собственными силами, и, когда все ваши отчеты будут внесены в файлы, мы посмотрим, что можно сделать». Да, это, конечно, касается вчерашнего инцидента, но он доказал нашу дееспособность.

«Или, по крайней мере, мне очень хочется надеяться на это, — подумал Симеон. — Триста кораблей! Дерьмо!» Симеон послал на Центральную плотный пучок лучей с известным всем галактическим расам сигналом «SOS!». Еще оставалась надежда, что ему ответят до того, как будет слишком поздно.

— Какое у них оружие? — спросил Гас, в то время как остальные главы служб и департаментов сидели, стараясь не смотреть друг на друга, а в особенности на Амоса с Джозефом. Амос побледнел еще больше, а голубое сияние его глаз померкло. Он просто сидел, как манекен. Джозеф, напротив, критическим взглядом рассматривал руководящий персонал станции с едва заметной улыбкой на полных губах.

Симеон видел, что первоначальное оцепенение, охватившее его подчиненных, уступило место откровенному страху. Гас боролся с ним благодаря выработанным с годами рефлексам, но все остальные начали постепенно впадать в панику.

— У вас, должно быть, найдется оружие, которым вы сможете отразить их нападение, — выпалил Джозеф, неожиданно вытянув лежащие на столе руки и переводя пронзительный взгляд с одного лица на другое. — Мы же боролись, а у нас было гораздо меньше возможностей, чем у вас, вчера сумевших развернуть наш корабль. Чем вы разнесли его на куски? У вас это еще осталось? Это гораздо больше, чем было у нас, когда на наших глазах корабли превращались в шлак. Наш город… — Он сорвался от беспомощности и ударил кулаками по столу. — Мы вас предупредили. Нас никто не предупреждал!

Амос схватил друга за запястья, чтобы тот не отбил себе руки.

— Успокойся, брат мой! — тихо сказал он.

— Ах, вы еще и братья? — немного удивленно спросила Пэтси, без малейшего зазрения совести открыто пялясь на обоих, чтобы отыскать хоть какое-то сходство.

— Не по крови, — Амос коснулся указательным пальцем виска, — по образу мыслей.

— О-го-го! — выдала Пэтси.

— Я отправил в Центральные миры депешу, — сообщил Симеон бодрым голосом, который, как он надеялся, звучал так, словно он держит все под контролем. — Они до сих пор консультируются с командованием Космического Флота, решая, что предпринять. У меня была надежда, что они расскажут мне, какие меры предприняты или что стоит предпринять мне. Я должен был предвидеть полномасштабный конфликт дипломатов с правительством, усиленный раздором по поводу полномочий. Каждый, кому есть что сказать по этому поводу, намерен предоставить свое бесценное мнение в трех экземплярах. Амос, малыш, поверь мне, я прекрасно понимаю твои чувства по отношению к старейшинам. Но есть и хорошие новости: флот намерен вмешаться очень быстро, только здесь поблизости нет ни одного подразделения флота. Ближайшему из них лететь сюда восемнадцать дней. И это при условии, что боссы немедленно отдадут приказы, а не тогда, когда мы превратимся в предмет академических дебатов и лекций по военной теории, потому что нас попросту не станет.

— А это значит, что в лучшем случае нам предстоит тридцать безоблачных дней ожидания, когда в любой момент мы рискуем хорошенько получить ногой под зад. А ближайшим подразделением флота, скорее всего, является патрульный корвет, который и военным кораблем назвать-то можно только из вежливости.

— Тогда вам нужно улетать! — взволнованный Амос настойчиво подался вперед. — У вас нет ни малейшей надежды разбить кольнари. Вам нужно как можно быстрее покинуть это место.

— Замечательная идея, — согласился Симеон, — в принципе. Только станция не может передвигаться. Поэтому она и называется станцией. Она стационарна. Это понятно?

— Вы попросту неблагородно насмехаетесь надо мной, — ответил Амос с напыщенным видом и чувством оскорбленного достоинства. — Я не имею ни малейшего понятия ни о космических станциях, ни об их возможностях. Более того, я не ошибаюсь. Если станция не может сдвинуться с места, тогда жители должны покинуть ее.

— Спасибо за совет, — вмешался Гас, — в нем есть здравый смысл. Нам надо эвакуировать всех, кого возможно: детей, больных, персонал, не нужный для поддержания жизнеспособности станции. Всех, кому необходимо улететь.

— По моим подсчетам, — сказал Симеон, только что их закончивший, — учитывая количество кораблей, которые в данный момент находятся внутри моих шлюзов или на подлете сюда, мы сможем эвакуировать свыше тысячи человек. — От напряженности ситуации он получал истинное удовольствие. — С учетом команд.

В тот же миг воцарилась напряженная тишина. Тысяча была лишь незначительной частью населения станции, которое постоянно менялось.

Всеобщее молчание прервал взволнованный Амос:

— А сколько человек после этого останется на станции?

— Тысяч пятнадцать или около того, — мрачно ответила Чанна. — Наше население постоянно изменяется. Симеон, ты учел при подсчетах то, что мы можем освободить грузовые отсеки и набить их людьми в скафандрах? — После этого вновь повисло безнадежное молчание, ожидавшие услышали не слишком обнадеживающий ответ.

— Нет, а значит, мы сможем эвакуировать еще несколько сотен человек.

«Хотя, если учитывать отношение среднестатистического человека к долгосрочному пребыванию в открытом космосе, найдется немного добровольцев, которые согласятся на такое путешествие».

— И, упреждая ваш вопрос, — продолжал Симеон, — скажу, что я еще не интересовался мнением капитанов по поводу нашего варианта: эвакуации. Так будут обстоять дела в лучшем случае. Мы просто физически не сможем помешать тем, кто не зашел в шлюзы станции, побыстрее смотаться отсюда, так что это пока лишь план, рожденный в этой комнате. Мне кажется, прежде чем знакомить с ним кого-то, стоит разработать хотя бы еще один, а желательно даже больше.

— Планов эвакуации? — переспросил Чаундра, нахмурив брови.

— Именно их, — подтвердил Симеон, — и планов борьбы за нашу станцию.

Все присутствующие немного приободрились. Хотя не произошло ничего особенного, боевой дух поднялся довольно заметно.

— Это как раз твоя стезя, Симеон, — спокойно заметила Чанна, — хотя мы и не на военном объекте.

— Бороться, — повторил Джозеф, и в его темных глазах засветилась возродившаяся надежда. Или жажда мести? — Именно этого мы и хотим, но как? Разве вы сами не сказали нам, что у вас нет оружия? И не сомневайтесь: кольнари не дадут вам ни малейших шансов на победу. Кто помешает им ворваться на станцию и уничтожить всех вас? Для них все это станет попросту детской игрой.

— Мы воспользуемся военной хитростью. — «Фу, их старомодный жаргон довольно заразителен», — подумал Симеон. — Вы же сами говорили, что кольнари — пираты.

— Да, — подтвердил Амос. — Когда они впервые предложили нам капитулировать, они заявили, что мы должны поставлять им сырье, оборудование, рабочую силу. Да, они были пиратами, но они говорили о себе так, словно были единым народом, нацией. Иногда они называли, себя Высшим Кланом. А иногда Божественным, — его рот искривился от отвращения, — Божественным Семенем Кольнара.

— Так, — живо отреагировал Симеон. «Лишь еще один экзотический сценарий, — твердо сказал он самому себе. — Вспомни теорию игр, свой опыт — сейчас нельзя бездействовать. Ты же проделывал подобные вещи тысячи раз. — Это же просто преступники, а не дисциплинированная регулярная армия, обладающая разработанными стратегическими планами. Они скорее напоминают партизан. Врываются в чужой дом, грабят все, что попадет под руку, а потом бесследно исчезают. Сейчас они преследуют вас: эти четыре корабля должны уничтожить вас, чтобы вы не смогли о них ничего рассказать. Значит, что мы сделаем в первую очередь? Заставим их забыть об убийствах, предоставив им все, что они хотят получить. Верно?

Все начальники станционных служб задумались над этим предложением. Потом Гас медленно кивнул.

— Если этот народ живет в космосе, а из рассказа я понял, что это вполне может быть, — каким подарком будет для них SSS-900-С! — Он повернулся к Амосу и Джозефу: — Какие отрасли промышленности развиты… существовали на Бетеле?

— Очень немногочисленные, — ответил Амос, задумчиво потирая рукой заросшую щетиной челюсть. — Мы поддерживали свою технику в работоспособном состоянии и производили отдельные детали для компьютеров. Мы продавали деликатесы и органические вещества, чтобы купить то немногое, в чем нуждались. Торговцы прилетали к нам очень редко. В последний раз…

Джозеф нецензурно выругался вместе с Гасом, Пэтси и Симеоном. Чанна щелкнула пальцами.

— Они, скорее всего, были… как это сказать?

— Наводчиками, — заявила Пэтси, знавшая множество архаичных фраз.

— Шпионами! — выкрикнул Джозеф. В его глазах сверкнули слезы ярости.

— Всегда найдутся те, кого можно подкупить, — сказал Симеон, придав собственному голографическому изображению глубокомысленное выражение. «Или это просто можно узнать из информационных систем, хотя я никогда не пользовался такой тактикой».

Джозеф охотно кивнул.

— Я знал людей, которые продали бы матерей… а возможно, и отцов в придачу… за две бутылки араки.

— Пожалуйста, вернемся к теме, — сказал Гас, поигрывая массивными бицепсами.

Амос покачал головой, откинув назад свои черные кудри.

— Мы производим… производили очень мало высокотехнологичной продукции, и большая часть предприятий находилась… в Керрисе.

— Значит, они охотятся за оборудованием, а возможно, и за квалифицированной рабочей силой, — сказал Симеон. — Без этого они просто не могут существовать. Могу поспорить: большая часть из этих трехсот кораблей относится к транспортным, судам-заводам или чему-то в этом роде. Они обязаны себя обеспечивать, даже если у них есть база на какой-то планете или в звездной системе.

— Всегда найдутся те, кто предпочитает воровать, чтобы не работать, — заметил Гас. По этому поводу никто не смог ему возразить. — И нас они непременно захотят ограбить.

SSS-900-С была станцией, занимавшейся поддержанием жизнеобеспечения и ремонтом космических кораблей. К тому же она была буквально забита оборудованием и запчастями, необходимыми для функционирования кораблестроительных заводов и самих кораблей. И против этого никто не возражал.

Симеон обратился к вождям беженцев.

— Во-первых, мы должны заставить их мысли работать в нужном направлении. Иначе они попросту подлетят сюда и запустят в нас парочку крылатых ракет. Мой план требует жертвы с вашей стороны, хотя мне не хочется просить вас об этом.

— Просите, — спокойно ответил Амос. — Утопающий хватается и за соломинку. Мне хотелось бы, чтобы жертва Гайона не стала напрасной. Просите!

— Я должен соблазнить их ценной добычей, чтобы они не смогли устоять, и дать им в полной мере проявить свою любовь к грабежу. Раз уж они испытывают слабость к богатой добыче, мы отправим в полет нашу разведывательную яхту, набив ее до предела вещами, перед которыми эти ублюдки не смогут устоять. Пусть они решат, что здесь их ожидает богатая добыча! А чем именно? Высокотехнологичными изделиями, компьютерными программами высшего класса, компьютерами, последним и наиболее эффективным топливом. Мы добавим туда роскошные ткани, косметику, драгоценности, экзотические деликатесы…

— Получив такую добычу, они лишь еще больше захотят разграбить станцию, — закричал Джозеф, вскочив с кресла.

— Спокойствие, брат мой, — утихомирил его Амос, — вспомни, что сикатуты не едят траву. Чтобы устроить для них ловушку, нужно привязать к дереву козу.

— Понимаешь, в дойную корову не стреляют, — вставил свое слово Гас.

— Как и не съедают всех свиней за один раз, черт возьми, — сказала Пэтси.

Симеон едва не рассмеялся, когда увидел озабоченные выражения лиц Амоса и Джозефа. «Вот умница, Пэтси, вспомнила этот «брат мой», которым они дурачили нас, и решила показать, что мы тоже можем выражаться так же туманно».

Чаундра объяснил, в чем заключается юмор, и лишь слегка поднял брови, когда Джозеф спросил: «А что такое свинья?» Даже Чанна удивилась. Она ожидала, что туземцы из такого сельскохозяйственного мира должны знать название столь важного для сельскохозяйственной индустрии животного. Белки, которыми она питалась, насколько ей было известно, выращивались в чанах. А если это было не так, ей не хотелось даже думать об этом.

— А им не покажется странным, что один чувак торгует такой разной дрянью? — спросила Пэтси.

— Нет, если он перекупщик и продавец из среднего класса, а не производитель низкосортного товара, — ответил Симеон. — Один раз нетрудно обмануть любого, Пэтси.

— Но у нас нет тех вещей, о которых вы говорили, — озадаченно протянул Амос. — У нас нет ни тканей, ни драгоценных камней, ни компьютерных программ. Какой же жертвы вы от нас просите?

— Нам нужен тот, кого мы сможем посадить в эту яхту, которую мы пошлем в полет, ведь не собираюсь же я отправлять в ней живого человека. Мне бы хотелось послать одного из ваших людей, умерших во время транспортировки с корабля на станцию от кислородного голодания, таким образом станет понятно, почему он оказался на роскошном корабле в одиночестве и рассылал в эфир предложения об огромной награде тому, кто спасет его.

Каждый заметил, как шокированы Амос с Джозефом. Минуту-другую они сидели неподвижно, а затем повернулись друг к другу, встретившись взглядами.

— Это невозможно! — выкрикнул Джозеф побелевшими от ярости губами. — Ваша просьба — самое настоящее святотатство.

Чанна выразительно посмотрела на колонну Симеона, умоляя его помочь ей, а затем бросилась в наступление, потому что урегулировать этот конфликт дипломатическими средствами было невозможно.

— Ваши погребальные обычаи… столь традиционны?

— Да! — прошипел Джозеф. — Мы относимся к нашим мертвым с уважением, хороним их и почитаем их могилы.

— Так, — сказал ему Симеон, — у нас здесь, на станции, нет места, чтобы хоронить мертвых, а отправлять их обратно на родные планеты слишком дорого. Нельзя и просто отправить их в космос, так как это может привести к аварии. Мы кремируем мертвых.

— А пепел? — спросил Амос.

— Если не было сделано соответствующего требования, пепла не остается.

Амос склонил голову.

— Мы потребуем пепел наших мертвых, так как надеемся однажды вернуться на Бетель. А что касается вашей… вашей просьбы по поводу тела одного из наших людей, брат мой, — он повернулся к Джозефу, — то, что вы предложили одному из наших мертвых послужить общему делу, мне кажется скорее честью, чем святотатством. Я уверен: любой, выбранный нами, был бы счастлив помочь выжившим.

— Это не так! — закричал Джозеф. — И я возражаю!

— Брат мой, — выдавил Амос сквозь стиснутые зубы, — если ты пошел на рыбалку с прямым крючком, на него попадутся лишь те рыбы, которые хотят отправиться на сковороду. Подумай, ведь все мы тоже можем стать мертвецами. Нам предлагают единственную возможность избежать этого. Если кольнари не клюнут на эту приманку, то разрушат станцию, и мы присоединимся к своим друзьям, сами останемся непохороненными на веки вечные. — Он долго смотрел на своего товарища, пока тот не опустил взгляд и не кивнул. Тогда Амос сказал Симеону: — Вы можете выбирать любого из наших мертвых братьев, чтобы претворить эту военную хитрость в жизнь.

— Спасибо, — просто ответил Симеон, и все сидевшие за столом тоже забормотали слова благодарности.

— Хорошо, — констатировала Чанна, возвращаясь к более актуальной теме, — значит, эти пираты натыкаются на брошенную яхту. Они слышат послание: «Помогите, помогите, система жизнеобеспечения нарушена, ох, я умираю, спасите меня, и я достойно вознагражу вас, выплатив колоссальную сумму.

— Верно.

— Они без ответа подлетают к судну и берут его на абордаж.

— Так.

— Там они находят — кто бы то ни был — умершего несколько дней назад в результате кислородного голодания.

— Да.

— Тогда почему бы им попросту не зажать носы и не улететь прочь?

— Гм, знаешь, во-первых, жадность заложена в самой природе пиратов. Поэтому мы до отказа загрузим этот корабль образцами товаров с ярлыками станции SSS-900-С. Во-вторых, едва ли кто-то захочет заявляться к своему старшему офицеру со словами: «Это была простая трата времени, сэр», — потому что в результате он окажется на плохом счету у начальства. Поэтому, как мне кажется, мы должны ожидать, что они произведут разведку хотя бы из любопытства. В-третьих, их заинтересует находка, так как я намерен использовать самую роскошную яхту в этом секторе. Эти парни, скорее всего, не видели ничего подобного за пределами освоенных систем. Посмотрим, как они столпятся на ней, повторяя: «Невозможно поверить! Только посмотри! Какая роскошь!» Кто-то обратит внимание на экран компьютера с отчетом, который якобы составлял наш яхтсмен, когда произошла катастрофа. Там будет написано что-нибудь душещипательное типа: «О, какой чудесный день! На станции SSS-900-С я только что заключил самую выгодную сделку в жизни. Я обещал осуществить доставку через четырнадцать дней или даже быстрее. Мой офис подтвердил дату поставки. Вскоре будут сделаны и новые заказы. Ура, ура, бум, бум!» И там будет список товаров, который соблазнил бы любого, такой, что даже мне самому захотелось бы стать пиратом!

Гас кивнул:

— Это может сработать, хотя я и не могу смириться с мыслью, что потребуется пожертвовать хотя бы одним кораблем из тех, которые предназначены для эвакуации.

— Мне это понятно, Гас, но на кону жизни пятнадцати тысяч человек на станции, а в яхте улетели бы чуть больше десятка. Я уверен: эта жертва оправданна, — ответил Симеон. Видя, что аудитория очень внимательно слушает его, он продолжил: — А теперь, чтобы подготовить станцию к сдаче пиратам, надо разобрать и спрятать все нестационарное оборудование, а если его нельзя перенести, надо замаскировать его или демонтировать, чтобы его невозможно было обнаружить. Меню всех компьютерных терминалов будет полностью изменено. Его надо сделать таким сложным, что использование нашего оборудования приведет к самым ужасным последствиям и нанесет противнику вред. Нам постоянно придется держать наготове аварийные команды для ликвидации последствий чрезвычайных происшествий.

— Минуточку, — напряженно спросила Чанна. — Ты считаешь, что мы позволим этим… этим дьяволам оккупировать станцию?

— Мы не сможем противостоять им, — терпеливо объяснил Симеон. — Мы не сумеем помешать одному-единственному военному кораблю выпустить крылатую ракету в экватор станции и отправить все пятнадцать тысяч ее жителей на тот свет. Мне самому это не нравится, Чанна. Но мы не должны позволить кольнари нанести станции слишком значительный ущерб, пока сюда летит Флот, а приблизительное время, когда его можно ожидать, нам известно. Если нам удастся достаточно долго водить пиратов за нос, чтобы Флот смог перехватить их, проблема будет решена. Совершив несколько ошибок, они будут использовать наших людей. Зачем им ломать головы, пытаясь научиться управлять станцией, которую они попросту уничтожат, когда вывезут все ценное? Я хочу, чтобы на руководящих постах оставались наши люди, чтобы управление станцией действительно осталось в наших руках. Я намерен предпринять несколько рискованных мер в этих целях.

— О, — встревоженно выдохнула Чанна. — Это звучит разумно.

— Доктор Чаундра, я поручу вам очень неприятную вещь.

— Вы хотите, чтобы я вызвал среди пиратов эпидемию.

— Прямо в точку. Как вы догадались?

— Мне кажется, вам известно, я не стал бы врачом, если бы получал удовольствие от людских страданий, — спокойно ответил он. — Я не намерен убивать. Но все же, чего вы от меня ждете?

— Я хочу объявить карантин второго класса, чтобы у пиратов не возникло желания посещать жилые отсеки. Мы не сможем удержать их снаружи, так как, если объявим, что на станции смертельно опасная болезнь, рискуем сами лишиться жизни после попадания крылатой ракеты. Мне бы хотелось лишь сделать их больными и немощными ради обеспечения нашей безопасности. Я хочу, чтобы каждый пират, заходящий в жилые отсеки, выходил оттуда, пораженный болезнью, которая, естественно, обитателям станции будет не страшна. Чем скорее кольнари поймут, что им лучше ограничить свое общение с «аборигенами» ради собственного блага, тем лучше.

На лице Чаундры расцвела кривая улыбка.

— Чума — это слишком аморально, действительно аморально, — сказал он певучим голосом.

Кроме Симеона, Пэтси была единственной за столом, кто понял значение этого слова. Но потом Чаундра покачал головой:

— Слишком мало времени, но я попробую сделать все возможное. Нам будет несложно синтезировать вирус, но остается лишь надеяться, что эти… кольнари? — не имеют квалифицированных врачей и эквивалентных вакцин.

— Пэтси? — начал Симеон.

— Да, любимый.

— Как только мы получим данные о физической природе этих бестий, я буду очень признателен, если ты подберешь какие-нибудь споры, или пыльцу, или смесь газов, которая заставит наших непрошеных визитеров почувствовать себя по-настоящему некомфортно. А если бы ты смогла заразить только их корабли, не трогая станцию, ты доставила бы мне еще большее удовольствие.

— О, Симеон, это такой шанс! Ты меня любишь, мой сладкий?

— С первого взгляда и на веки вечные, обольстительница.

— Ах, я краснею. — Пэтси-Сью уткнулась в свою клавиатуру. — Аллергия подошла бы больше всего. Она бывает чертовски сильной в общностях с небольшим генетическим разнообразием. Как только мы получим их образцы тканей, ну держитесь!

— Строго говоря, мы можем вывезти либо людей, либо излишние запасы взрывчатки, а не то и другое одновременно, — сказала Чанна.

— Я как раз переходил к этой теме. Нам придется оставить на складах часть запасов, чтобы не вызвать подозрений. В конце концов, мы же являемся торгово-поставочным центром. Но я хочу, чтобы на взрывчатых товарах были заменены ярлыки, чтобы они были эвакуированы или спрятаны. Мы должны оставить где-то процента на четыре больше минимальных припасов, которые у нас когда-либо были. Если документы будут свидетельствовать, что нам вот-вот предстоит поставка товара, дополнительные четыре процента можно объяснить тем, что мы сохранили часть товара, надув покупателей. — Симеон не горел желанием предоставлять кольнари дармовое оружие. — Мне бы хотелось проделать то же самое и с запасами пищи и лекарств. Есть вопросы?

— М-да, — заговорил один из снабженцев, — а куда мы денем весь этот товар, в первую очередь взрывчатку?

— Вы переложите их в другое место, — ответил Симеон. — Я скажу куда. А сейчас проанализируйте, сколько запасов понадобится нам после эвакуации, и я хочу, чтобы мы переложили и те роскошные товары, на которые будем ловить… сикатута.

— Мы сейчас же займемся этим, — ответила одна из женщин.

— И мы тоже хотели бы послужить общему делу, — серьезно заметил Амос, — мы сделаем все, что сможем, используйте нас, и мы поможем вам в силу своих скромных способностей.

— «Отряд юных фермеров, ранчеро и студентов с планеты со средним уровнем развития техники. Я уверен, для вас найдется масса поручений», — подумал Симеон.

Амос продолжал:

— Нам страшно стыдно, что мы принесли с собой этот ужас, который обрушился на вас. Лучше бы мы все погибли…

— Заткнись! — сверкнула глазами Чанна, сопроводив это достойным вербальным эквивалентом. — Как вы смеете говорить такое? Жизни драгоценны. Гайон думал именно так. Он понимал, что должен спасти вас, и сделал это. Прекратите бить себя в грудь. Вы лишь набьете новые синяки. Все мы знаем, кольнари и без вас могли бы обнаружить станцию.

— Вы предупредили нас и, должно быть, думаете, что это не оценили по достоинству, потому мне хочется сказать, что я, Симеон SSS-900-С, благодарен всем вам, а в особенности… Гайону. Если бы вы все погибли на Бетеле, никто в этом секторе не подозревал бы о существовании кольнари и о том, как они действуют. Центральная и Флот ежечасно принимают наши сигналы, — продолжал Симеон, чтобы ободрить персонал и сообщить ему, что он уже предчувствует поражение кольнари. — Бетель будет не только отомщен, но и получит полную компенсацию, когда будут произведены все необходимые подсчеты. Вы спасли не только себя, но и нас, и остальную часть нашего мира.

— Тот, кто борется и… — из дипломатических соображений Чанна слегка изменила старинную пословицу, — и бежит от врага, лишь переносит борьбу на завтра. — Она даже попыталась срифмовать ее: — Тот, кто просто умирает… — Она взмахнула руками, подыскивая подходящие слова.

— …никогда не побеждает, — закончил за нее Симеон. — И позволяет кольнари попасть на борт станции и одержать полную победу. — Он заметил гримасу Чанны, немного недовольной его постоянным использованием терминологии из военных игр.

— Вот именно, и ты не можешь позволить этим… — Она запнулась, пытаясь найти достаточно красноречивый эпитет.

— Проклятым сукиным сынам? — предложил Симеон. «Прекрасное сочетание информативного и традиционного в одном эпитете», — восхитился он собственным словотворчеством.

— Спасибо… проклятым сукиным сынам продолжать убивать и грабить. Так что, если ты хочешь, чтобы кто-то еще был убит, пожелай это им, — закончила Чанна, ударив кулаком по столу, чтобы подчеркнуть смысл своих слов.

Амос печально улыбнулся.

— Своей яростной речью вы устыдили меня, не позволив проявить слабость, прекрасная дама. Теперь я с удвоенной силой буду бороться против нашего общего врага.

— Прекрасно! Я рад, что все вопросы решены. На этом собрание закрыто, — сказал Симеон. — Нам с Чанной в течение пары часов придется уговаривать капитанов кораблей, да и у всех вас тоже будет много работы. Мне бы хотелось получать ваши рапорты через каждые шесть часов, прошу вас. Вы можете связаться со мной в любое время, любым способом. Амос, будьте добры, сопроводите доктора Чаундру в морг, чтобы выбрать приманку. Кроме того, он поможет подготовиться к принятому у вас ритуалу похорон других жертв.

Амос мрачно кивнул. Чаундра сочувствующе положил руку на плечо юноши, поднял в воздух летающее кресло, и они вместе вышли из гостиной. Кресло Джозефа, направляемое одним из охранников, повезли обратно в лечебницу. Начальники отсеков и служб поспешили по своим делам: ни у кого не возникло желания поболтать или продолжить собрание. Осталась только Чанна, бессмысленно уставившаяся в пространство.

— Беру свои слова обратно.

— Какие?

— Я искренне благодарна тебе за твое увлечение военной тактикой и историей, а не любовными романами.