Акорна, экипаж «Балакире», Ари и его семья вернулись на Вилиньяр. До появления Ари Акорна больше всех из своего народа интересовалась машиной времени. Теперь Итир и Марни, историк и фольклорист, а также несколько лекарей-линьяри пришли в лабораторию, где стояла машина времени, и попросили Ари объяснить им механизм ее действия.

Акорна надеялась, что предсказание Рафика сбудется и что они с Ари снова полюбят друг друга, как любили до разлуки. Но вопреки ее надеждам все было не так. Как ни странно, ей было гораздо легче разговаривать с Ларье, чем с братом. По крайней мере Ларье не брал на себя смелость рассказывать ей о ее прежних чувствах и мыслях, основываясь на записанных воспоминаниях.

Они с Ларье легко обменивались мыслями. Он был для нее большим утешением. Он знал Ари — или скорее этого Ари — лучше всех остальных.

Когда Акорна пожаловалась, что Ари считает, будто все, что случилось до его возвращения к ним, было легким развлечением, забавным, но которое следует воспринимать с долей скептицизма, Ларье ответил:

— Дело не только в этом, Кхорнья. Это для него характерно. Он неплохой парень, правда, но он несколько… гм… «нажони», если ты меня понимаешь.

— Не понимаю, — призналась она. — Я не знакома с этим словом.

Он перебрал несколько синонимов, и наконец она поняла, что это означает нечто вроде эпитета «легкомысленный» на всеобщем языке.

— «Легкомысленный», да? — Акорна начала понимать, почему Ари и Ларье оказались в пещере как раз перед нападением кхлеви, когда все другие линьяри уже эвакуировались. И все же, когда его захватили кхлеви, Ари не сказал ничего, что могло помочь врагам. Хотя его страшно пытали, он ничего не сказал своим тюремщикам о Ларье или о местонахождении новой планеты линьяри. И он выжил потом и спас Беккера и РК. Это не легкомысленные поступки.

Тем не менее если у Акорны возникали новые вопросы и сомнения насчет ее отношений с Ари, то и у него их не было. Чем больше он смотрел на нее и слушал ее, чем больше времени проводил с ней, тем больше проявлял к ней интереса. Он испытывал к ней страстное влечение. И Акорна думала, что она должна радоваться проявлению его чувств, но не радовалась. Ей почему-то казалось, что ответить взаимностью этому новому Ари будет предательством по отношению к ее прежнему возлюбленному Ари, настолько они казались ей разными.

Теперь они работали на поверхности, исправляли течение рек, чтобы они впадали друг в друга так, как те, которые помнили старшие линьяри.

Мати и Ларье работали рядом с ними, только немного выше по течению.

Ари выпрямил спину и потянулся. На нем была простая туника, и вода обтекала его колени, так что тонкие волоски прилипли к икрам. Он встряхнул длинной серебристой гривой и пальцами зачесал волосы назад.

Акорна сделала то же самое.

Затем Ари набрал в грудь воздуха, оглядывая местность вокруг, хорошо сознавая, подумала Акорна, как величественно смотрится на фоне темно-синей воды и бледно-лилового неба, голубых колышущихся трав и только что созданных пурпурных гор с заснеженными вершинами, окаймляющих горизонт. Чистый, белый цвет кожи линьяри, много времени проводящих в космосе, создавал поразительный контраст с поверхностью родной планеты. Ари просто весь светился.

— С каждым днем Вилиньяр все меньше напоминает место катастрофы и все больше похож на дом, — с довольным вздохом произнес Ари.

Акорна кивнула.

— Хризобериллы усилили потоки частиц, так что даже локальное терраформирование планеты, которое мы провели, дает результаты почти так же быстро, как если бы мы преобразовали всю планету сразу.

— Это хорошо, — отозвался Ари. — Но я не понимаю, почему не применили обычный процесс.

— Из-за тебя, — ответила Акорна. — Ты пропал — по крайней мере мы не знали, где ты находишься. Я боялась, что ты вернешься на Вилиньяр, когда он будет в самой неустойчивой стадии. Я опасалась, что, если бы ты вернулся на совершенно хаотичную поверхность планеты, ты бы пострадал. Или даже пропал бы навсегда. Совет согласился, что ты… — Она осеклась, глядя на его идеальный рог. — Совет согласился, — закончила она.

— Что я достаточно страдал? — спросил он.

— Я этого не сказала, и неучтиво читать чужие мысли, — сурово напомнила она ему.

— В этом нет необходимости. Я могу прочесть выражение твоего лица. И когда я вернулся и совсем не пострадал, все во мне разочаровались. Ведь все их хлопоты оказались напрасными. Хорошо, что я создал хризобериллы, когда очищал священное озеро, иначе я сомневаюсь, что мне бы простили то, что я спасся от кхлеви в этой линии времени.

Акорна вздохнула и уселась на берег, болтая ногами в воде, которая в это время дня была холодной как лед. Несколько головастиков амфибий проплыли над ее ступнями. Агрони уже начали заселять ручейки и реки животными и растениями, вывезенными с родной планеты до атаки кхлеви.

Восточный край неба заполнили темно-синие тучи, похожие на кровоподтеки. Скоро должен начаться плановый вечерний дождь в соответствии с расписанием доктора Хоа. Метеорологические манипуляции ученого помогли Вилиньяру снова расцвести, но шрамы еще были видны на планете, если знать, куда смотреть. В отличие от шрама Ари. Его идеальная внешность скрывала столько шрамов, что Акорне казалось, что она его теперь совсем не знает.

— Не в этом проблема, — сказала она и почувствовала его удивление. Он ожидал, что она тут же начнет виновато отрицать его предположения. — Или, во всяком случае не только в этом.

— Тогда в чем же? — спросил он, взял ее за руку и серьезно посмотрел прямо в глаза. — Ты так далека от меня, а это идет вразрез с записанными воспоминаниями о твоем ко мне отношении. Ты — теплая и чудесная женщина, Кхорнья, я так ждал, когда снова буду с тобой. Полагаю, я в чем-то для тебя незнакомец, такой, какой я сейчас, но я думал, что ты будешь рада, когда я вернусь к тебе живым и целым.

— Ты был целым раньше… то есть в прежнем виде. Ты был мне знаком, и твои воспоминания обо мне не были записями. Они были такими же, как мои, настоящими воспоминаниями о прожитых вместе мгновениях, о взглядах, которыми мы обменялись, о шутках, над которыми мы оба смеялись, о боли, от которой оба страдали…

— И о нашем слиянии, — закончил он, перевернул ее ладонь в своей руке и нежно погладил ладонь большим пальцем. Его голос звучал низко, ласково. — Может быть, если мы снова сольемся, если ты позволишь мне обнять тебя, я покажусь тебе более знакомым, и мы сможем возродить нашу близость.

Она отняла у него руку, и это заставило его вздрогнуть. Призвав на помощь все свое терпение, она прикоснулась к его щеке кончиками пальцев. Ошибочно приняв ее жест за ободрение, он обхватил ее руками и провел ладонями вдоль спины, касаясь ее рога своим. Она потянулась навстречу его поцелую, ненадолго их губы слились, но потом Акорна отстранилась, покачала головой и высвободилась из его объятий.

— Мне очень жаль, Ари. Может быть, всему виной мое человеческое воспитание, но наше чувство друг к другу должно стоять на первом месте, чтобы мы могли соединиться таким образом. Рафик говорит, что, так как мы однажды влюбились друг в друга, когда снова узнаем друг друга, то влюбимся снова. Прежние обстоятельства, как подтвердят твои записи, были связаны с опасностью и сильными эмоциональными переживаниями. Возможно, эти переживания и интимная обстановка нашей жизни на корабле заставили нас влюбиться друг в друга. Но должна признаться, я оказывалась в опасности вместе с Таринье, и на меня это не оказало такого же действия. Дело в том, что воспоминания о том времени и обо мне ты носишь только в голове, а не в сердце, как было до твоих путешествий по времени. И я чувствую разницу.

Он отстранился и сел, уже не прикасаясь к ней, его взгляд больше не стремился установить с ней интимный контакт; казалось, он оценивал ее и ее слова. С этой стороной Ари она прежде не сталкивалась.

— Понятно. Значит, чтобы вернуть нашу любовь, мы должны обрести новый совместный опыт и — не отрицай, я не хотел читать твои мысли без разрешения, но не мог удержаться — я должен каким-то образом доказать тебе свою пылкую страсть, как доказал, по-видимому, героически выдержав пытки кхлеви — и выжив, разумеется. Тебе от меня не было бы никакой пользы, если бы я не пострадал.

— Пожалуйста, не надо обижаться, — сказала она, потянувшись к нему снова. Но на этот раз отстранился он. — Все не так. Просто нужно время. Может быть, немного больше времени, чем в первый раз. Я уверена, что Рафик прав. Наше чувство друг к другу окрепнет.

— Ну, прости меня, но я уже испытываю к тебе это чувство, — возразил Ари и встал. — Я влюбился в тебя просто на основании записанных воспоминаний о том, какой храброй и прекрасной подругой ты была. Я думал, что ты сейчас так же будешь любить меня, как тогда, когда мы… когда я улетел. Я благодарен тебе за то, что ты рассказала мне о своем понимании наших отношений, потому что теперь у меня возникла идея о том, что я должен сделать, чтобы снова завоевать тебя. По крайней мере теперь, если я снова ненадолго исчезну, ты не станешь волноваться. По правде говоря, тебе будет все равно. Но я надеюсь это изменить, когда вернусь.

— Ари, прошу тебя, не поступай опрометчиво. Если ты снова исчезнешь, это не поможет. Поможет, если ты останешься и позволишь мне снова узнать тебя.

— Я уже пробыл здесь много дней. Мы вместе выполняли задание, и все-таки ты холоднее, чем всегда. Нет. Я должен действовать. Прощай, Кхорнья.

Он побежал прочь по высокой траве, вверх по склону холма, а потом пропал из виду. Как ни взволновал Акорну этот разговор, который, насколько она понимала, ничего не решил, она удивилась, почувствовав, что ей не грустно смотреть, как он уходит. Ее даже охватило чувство виноватого облегчения, пока она стояла под запланированным дождем доктора Хоа.

* * *

Раскаяние пришло позже и стало мучить ее, когда она пыталась отдохнуть. Акорна металась, вертелась и стонала во сне. В конце концов она проснулась, обливаясь потом, грива закрывала ей глаза. Голос Невы звучал у нее в голове.

«Кхорнья, дорогая. Что с тобой происходит? Я очень рекомендую тебе вернуться на Мечту и снова погостить у Рафика. Он так редко бывает в наших краях, а, судя по характеру твоих снов, тебе нужно проводить больше времени вдали отсюда».

Акорна вздохнула и снова опустилась на постель. Ее тетя проявила такт.

«Я опять транслировала свои мысли?»

«Да, дорогая. И откровенно говоря, это испугало и расстроило наиболее чувствительных из нас. Почему ты все время воображаешь, будто Ари превратился в одного из кхлеви? Ты очень хорошо знаешь, что вы оба помогли покончить с этой угрозой, и все же ты снова внушаешь нам страх перед ними».

Акорна поморщилась, перевернулась на живот, легла, подпирая подбородок руками, и уставилась в туман, окутавший низину у реки.

«Так вот что мне снилось? Я не понимаю, почему мне могло такое присниться».

«Возможно, превращая его во врага во сне, ты оправдываешь перемену своих чувств к нему?» — высказала предположение Нева.

«Может быть, и так», — подумала Акорна, хотя ей казалось, что это не совсем верно. И ведь ей не снились такие сны или им подобные до возвращения Ари.

«По-моему, тебе нужно по крайней мере обдумать такую возможность, моя дорогая. Я знаю, что это тяжело. Нам всем приходится приспосабливаться. Хотя многие из нас были разлучены со спутниками жизни долгое время, истинные спутники жизни не так сильно изменились в глазах друг друга, как ты и Ари. Но, конечно, до сих пор, судя по моему опыту, спутники жизни были разлучены только в пространстве. А вы с Ари были разлучены также во времени. И никто добровольно не отказывался от воспоминаний о любимых, насколько я помню. Поэтому мы все понимаем. Но нам бы также хотелось обрести покой. Очень тяжело расслабиться, когда такой мощный передатчик, как ты, так сильно встревожен».

Акорна кисло улыбнулась.

«Поэтому вы все были бы благодарны, если бы я перенесла свое шумное, пугающее вас воображение на Мечту и оставила вас на время в покое».

«Совершенно верно. Но это не единственная причина, почему мы хотели бы, чтобы ты погостила в твоей семье людей. Рафику наверняка хочется проводить с тобой больше времени, дорогая, — ответила Нева. — И твоим остальным друзьям тоже. Как мы ни любим тебя, мы, линьяри, — лишь половина твоей семьи и культуры. Было бы эгоистично с нашей стороны стремиться стать единственными, кто несет тебе утешение».

Акорна рассмеялась и встала.

«Не зря тебя назначили визсеханье фирили, сестра моей матери. Ты — воплощение такта и доброты, но ты совершенно ясно все мне объяснила. Я вызову челнок».

Вот так она вернулась на Мечту и успела как раз к ужину. Они снова ужинали вдвоем с Рафиком, который еще не успел отправиться надзирать за обширной империей «Дома Харакамянов». Их друзья и родные оставили их вдвоем. Не то чтобы им надо было сказать друг другу нечто глубоко личное. Они ели в основном молча. Каждый из них просто наслаждался обществом близкого, дорогого ему существа.

С добавлением романтической и физической составляющих вот так должны были выглядеть их с Ари отношения, подумала Акорна. По-настоящему привязанных друг к другу существ время не разделяет, оно лишь усиливает их привязанность друг к другу, если она взаимна.

— Скоро отправляешься? — спросила Акорна.

— Я все-таки надеюсь найти пропавшие камни, — ответил Рафик. — Наша торговая метка на хризобериллах, как сказал мне Хафиз, имеет радиомаяк, и это должно помочь мне их обнаружить, если я окажусь в нужное время в нужном месте. Например, на базарах Кездета. Если я поспешу, то, может быть, смогу найти хризобериллы до того, как камни заграбастают торговцы с черного рынка.

В дальнем конце сада проплыла одна из танцовщиц. Каким-то образом ей удавалось скользить с дружелюбным видом.

— Как дела у новых сотрудниц службы безопасности? — спросила Акорна.

— Довольно неплохо, — ответил Рафик. — Они — удивительные женщины. Азиза руководит ими лучше любого генерала. Так что дела у них идут успешно. Карина просто раздувается от гордости, ведь это ее предложение. О, тебе будет приятно узнать, что Лейла поправилась. Я знаю, что Фатима была бы рада, если бы ты зашла поздороваться, чтобы она могла выразить тебе свою… благодарность.

Акорна улыбнулась.

— Я зайду. Наверное, они здесь хорошо устроились. Ты уже называешь их по именам.

— Мы подружились, да. Я счел необходимым узнать их получше. Меня тревожило их назначение. Я бы не хотел оставлять охрану Хафиза в руках незнакомых людей. Я стараюсь учиться на ошибках. Хафиз нанял Смит-Вессона в спешке, когда ушла Надари. Мой дядя очень мало знал о нем, только то, что его рекомендовал командир ближайшего форпоста Федерации. Этот человек ничего о себе не рассказывал. Я не позволил Азизе и ее танцовщицам вести себя так же. Я провел с ней достаточно времени и узнал, что испытали эти женщины и какую невероятную жизнь они вели. Азиза немного напоминает мне тебя, Акорна.

— Меня?

— Да. Как и ты, она кажется нежным, грациозным, хрупким созданием, но она поразительно сильная и стойкая, обладает прекрасными качествами лидера и, когда познакомишься с ней ближе, очаровательным чувством юмора. Ей удалось сохранить жизнь себе и остальным силой своего ума и таланта. Эти женщины научились воровать, чтобы выжить, и так хорошо научились, что криминальный мир стремился заполучить их в сообщницы. Не хочу, чтобы ты считала ее или любую другую из них действительно порочной женщиной. Они овладели искусством танца в рабстве и пустили в ход свои менее приемлемые в обществе таланты, чтобы убежать от рабовладельцев и стать независимыми.

— Ты ими действительно восхищаешься, несмотря на то, что они принимали участие в похищении «кошачьих глаз», — заметила Акорна.

— Какое значение имеет небольшая кража среди друзей? — пожал плечами Рафик. — Как будто «Дом Харакамянов» был основан без этого. Хафиз тоже ими восхищается, но Карина следит за тем, чтобы он восхищался ими не слишком часто и не со слишком близкого расстояния.

Они обменялись улыбками.

Рафик положил свою пурпурную с золотым шитьем салфетку рядом с тарелкой и встал.

— Ну, все хорошее кончается. Как приятно было снова тебя повидать, дорогая. Надеюсь, этот дружок, или муж, или кто там он тебе, очень быстро начнет действовать. Иначе нам придется познакомить твой народ со странным земным обычаем — разводом.

Не успела Акорна ответить, как три сотрудницы службы безопасности окружили их, или, точнее, окружили Рафика. Волосы Лейлы быстро отрастали, и на ее личике в форме сердечка, разумеется, не осталось никакого шрама. Все три женщины весело болтали с Рафиком, и Акорну позабавило, что он слегка покраснел в ответ на поддразнивания Азизы.

— Пока тебе нельзя уходить! Я должна опустошить твои карманы, чтобы убедиться, что ты не убегаешь с семейным столовым серебром.

— Берегись ее, Рафик, — сказала Фатима, игриво похлопывая его кисточкой на конце своего пояса. Женщины соорудили себе совершенно уникальные мундиры службы безопасности из своих черных нарядов, в которых похищали камни. Они были довольно практичными, если нужно подобраться незаметно к злоумышленнику. — Она мне сказала, что намеревается обыскать тебя, раздев догола!

Рафик со смехом поднял руки.

— Дамы, прошу вас, не в присутствии моей дочери!

Лейла с любопытством взглянула на Акорну.

— Ты — его дочь? — спросила она. — Забавно. Вы совсем не похожи друг на друга.

— Еще как похожи, — возразил Рафик. — У нее мой подбородок и элегантная линия челюсти, разве ты не видишь? — И он легонько провел пальцем по подбородку Акорны.

— Если бы он носил свой рог, ты бы сразу заметила сходство, — с притворной серьезностью сказала Акорна Лейле.

— Ничего подобного! — ответила Лейла. Она явно водилась с детьми с Лунной базы Маганос.

Акорна сдалась.

— Да, у меня его подбородок, а глаза моего второго отца, Гилла, и его разговорчивость. Мой третий отец, Калум, говорит, что я унаследовала мой ум и талант инженера от него и что я, должно быть, пошла в его шотландских предков, которые были такого же высокого роста. Гилл говорит, что такие белые, как у меня, волосы, очень характерны для его семьи, так как ирландцы рано седеют.

Лейла казалась еще больше сбитой с толку.

— Погоди. У тебя три отца, и ты похожа на них всех. А как насчет матери?

Азиза притворно надула губы.

— Это очень странная ситуация, Рафик. У твоей дочери три отца и ни одной матери? Ты не любишь женщин?

— Конечно, он любит женщин! — возразила Акорна и обвила руками шею Рафика, изо всех сил изображая вьющуюся лозу. — Он лю-убит меня, правда, Рафик?

— Ты все время завлекаешь меня все глубже в трясину, Акорна. — Он рассмеялся. — Думаю, я выбрал подходящее время для отъезда. Но я вернусь. — Он повернулся к Азизе и несколько секунд строил ей глазки. Акорну позабавило и обрадовало то, как он замечательно играл своими черными глазами и длинными ресницами. Очевидно, Азизе это тоже понравилось, и она бесстыдно отвечала ему тем же. — Хотелось бы мне, чтобы ты отправилась вместе со мной. Я собираюсь найти те камни, которые вы у нас украли. Если бы Хафиз не нуждался в тебе, я бы заставил тебя сидеть на носу корабля с датчиком и ловить сигналы радиомаяка.

— Как я рада, что меня не вынуждают подчиняться столь суровому господину и хозяину, — ответила Азиза. — Но я — моя труппа — будем затаив дыхание ожидать твоего возвращения, так как, вернув сокровища, ты вернешь нашу честь.

— Всегда рад служить, — сказал Рафик.

Они вместе зашагали к докам, чему Акорна обрадовалась. Атмосфера в обеденной нише сгустилась от гормональных излучений. Оказывается, быть телепатом не всегда удобно. И Рафик, и женщины, особенно Азиза, посылали невысказанные послания друг другу, более интимные, чем Акорне хотелось бы слышать. По крайней мере она убедилась, что женщины искренне перевоспитались и стали верными служащими «Дома Харакамянов». Регулярное питание, хорошая постель, почтительное обращение и довольно щедрое представление Хафиза о том, что такое минимальные карманные деньги для сотрудниц безопасности, заложили крепкий фундамент в их лояльности.

Акорна почувствовала грусть, когда поцеловала Рафика на прощание и он исчез в люке корабля. К ее удивлению, Азиза и Фатима обняли ее с двух сторон за плечи, а Лейла взяла за руку.

— Пойдем, — сказала Азиза. — Мы втроем закончили дежурство. Ты выпьешь с нами чаю с пирожными и расскажешь все о своем детстве, хорошо?