Сразу же после окончания войны стрелка весов судьбы танков как рода войск и оружия неуверенно заколебалась. Им угрожала опасность со стороны тех, кто из предрассудков, продиктованных не в последнюю очередь личными интересами, предпочитал поставить на танки клеймо неудачников. Однако значительное число прогрессивно мыслящих военных, осознававших, что лошади рано или поздно будут вытеснены механизацией, вставало «под знамена» танкистов. Между тем степень и характер поддержки, как и предлагаемые идеи в области решения вопросов организационного, операционно-тактического и технологического свойства, широко разнились в зависимости от положения страны в мире, внутреннего расклада сил в ней, а также и от склонностей и симпатий вчерашних высших командиров, многие из которых перебрались в высокие кабинеты военных министерств.

России, истерзанной революцией и Гражданской войной, приходилось обходиться теми танками, которые британцы и французы посылали белогвардейцам и которые с течением времени доставались Красной Армии в качестве трофеев. Своих танков, а тем более танковой доктрины страна не имела. Германия, лишенная права обладать танками по условиям Версальского мирного договора, немного поэкспериментировала с копиями трофейных британских машин и даже обсуждала проект 150-тонного чудища, но оказалась вынуждена отбросить его и тайком нащупывать собственную дорогу в будущее. Соединенные Штаты с их тенденциями возврата к изоляционизму просто сохранили немалое число изготовленных на американских заводах «Рено» и тяжелых Mk VIII, которые построили в сотрудничестве с британцами в конце войны. Армия США по воле генерала Джона Першинга актом Конгресса распустила Танковый корпус, передав все тактические и технические наработки в распоряжение пехотинцев, что фактически положило конец любым инновациям. 11а протяжении нескольких лет единственным подлинно творческим инженерным умом, трудившимся в Соединенных Штатах на ниве танкостроения, стал талантливый изобретатель-одиночка по имени Уолтер Кристи. Твердо веруя в идею высокой подвижности, Кристи в 1921 г. создал опытный образец плавающего танка, который оказал глубокое влияние на амфибийную область военной науки.

Франция, как самая мощная в военном отношении держава, тоже пребывала в убеждении, что единственная польза от танков в их служении вспомогательным родом войск при пехоте. Под водительством генерала Метена армия поместила танки под руководство пехотинцев, в результате чего все попытки технических инноваций следующего десятилетия измерялись строгими и придирчивыми рамками пехотной доктрины. Проект «Рено» с одной башней положили под сукно, тогда как те скромные ресурсы, которые выделялись на разработки, пожертвовали на создание 70-тонного монстра, трудиться над которым начали еще в 1916 г. Кроме всего прочего, выдвинутые Этьеном предложения начать с формирования подвижного соединения, в котором ведущую скрипку играла бы кавалерия, были решительно отвергнуты.

БРИТАНСКИЙ ПРИМЕР

В Британии все шло иначе. В частности, потому, что в 1919 г. страна вела войну в Афганистане и уже предвидела затяжные сложности во всем регионе, включая и Индию. Бронеавтомобили продемонстрировали там ограниченную полезность, однако танки, которые справлялись с поставленными задачами в Европе и в Палестине, не годились в условиях огромных расстояний индийского субконтинента. Жизненно важным оказался тот факт, что авторитета энтузиастов- Иллеса и Фуллера – хватило, чтобы заручиться поддержкой для программы экспериментов с бронетехникой и преодолеть сопротивление тех в военной и политической иерархии, кто умалял значение рода войск. Что еще важнее, Фуллеру удалось вставить в перечень компетенций Танкового корпуса условие, предоставлявшее бронетехнике гак называемую «самостоятельную роль» наряду с обязанностью оказывать поддержку пехоте.

Термин «самостоятельная роль» происходил, конечно, из тактической концепции, которую Фуллер выработал в январе 1918 г. для Mk V, но которую он усовершенствовал и усилил самым радикальным образом в мае того же года, когда его осенило, какую тактическую значимость может таить в себе средний танк «D». Идея среднего танка «D» – четвертого из серии проектов средних танков, родившихся в июне 1916 г. вследствие технологического замысла «кавалерийского» танка, – опережала время и представляла собой 20-тонную амфибию, способную передвигаться со скоростью до 32 км/ч при радиусе действия более 300 км, наделенную пружинной подвеской, 300-сильным двигателем и планетарной коробкой передач, сконструированной Уолтером Уилсоном. Технически достижимый, проект все же пришлось оставить в 1921 г. ввиду стоимости, сложности и так и не решенных механических проблем. Однако, используя в качестве некоего рода катализатора средний танк «D», вступление которого в строй ожидалось в 1919 г., Фуллер составил знаменитый «План 1919». Он представлял собой концепцию быстроходных танков, прорывающихся через вражеские рубежи при поддержке подвижной пехоты и артиллерии, а также военной авиации; проникающих далеко, действующих на широком пространстве глубоко во вражеских тылах все то время, пока тяжелые танки будут подавлять обойденные передовыми механизированными частями очаги упорной неприятельской обороны. Война завершилась раньше, чем теорию удалось попробовать на практике, используя новый средний танк «С».

Крест, поставленный на среднем танке «D», вкупе с прекращением существования Правительственного управления танковых разработок (выше автор называет его «Экспериментальным управлением». – Прим. пер.) в 1923 г. послужили стимулом для британского Военного министерства, которое вышло с предложением фирме «Виккерс» вступить в дело и разработать танк, который бы удовлетворял требованиям глубоких прорывов в неприятельские тылы, а также и не вполне внятно сформулированным потребностям индийской армии в танке, подходившем бы для применения в зоне ее ответственности. Еще в 1921 г. Военное министерство обращалось к Виккерсу с просьбой построить легкий танк, способный действовать почти повсюду в мире, который бы мог выполнять роль пехотной поддержки на малых радиусах, а также и применяться «самостоятельно», то есть во время дальних рейдов. Осознавая, что для начала не помешало бы приобрести опыт танкостроения, руководство фирмы «Виккерс» попыталось сделать это, попробовав модифицировать конструкцию среднего танка «В», который «Фостер-энд- Ко» сконструировала в 1918 г. Развиваемая им скорость в 14 км/ч при радиусе в 250 км явно не вписывалась в рамки оперативных требований. Инженеры «Виккерса» скоро обнаружили, что строительство танков, состоящих из малых по площади броневых листов, заметно отличается от кораблестроения, где применяются большие. Вдобавок ко всему рессорная подвеска никуда не годилась, но, кроме того, исправления ожидали и другие многочисленные дефекты. Внедрение вращающейся на 360 градусов башни с 47-мм пушкой, что обусловливало техническое задание Танкового корпуса, обещало стать наиболее значительным отличительным признаком нового детища – легкого пехотного танка «Виккерс».

Как правило, в 20-е годы конструкторы разрабатывали танки под влиянием распространенной повсюду доктрины, заключавшейся в том, что-де задачей этих машин станет подавление вражеских пулеметов за счет огня пулеметов же, при этом планка предела скорости на пересеченной местности могла составлять 15-20 км/ч или немногим больше, а толщина бронирования – около 14 мм, чтобы оно защищало экипаж и рабочие узлы машины от бронебойных нуль и снарядных осколков. В отсутствие опасности пожара новой большой войны армейские бюджеты сокращались, а выделяемые на разработки средства ограничивались политикой экономической умеренности. Несмотря на появление в 1918 г. нескольких противотанковых пушек с высокой начальной скоростью полета снаряда, концепция сверхтяжелого танка (как проект танка Стерна 1916 г. массой 100 тонн с двойной броней, окрещенного «Летучим Слоном»), способного выдержать прямое попадание из такого оружия, равно как и из полевых артиллерийских орудий, благополучно похоронили. Дешевые легкие танки массой 6 тонн и, может быть, если отпустить в свободный полет фантазию, средние весом от 20 до 30 тонн – вот что стояло на повестке дня. Когда легкий пехотный «Виккерс» со смехотворно тонкой 8-мм броневой защитой при массе 12 тонн появился на свет, его тут же переименовали в средний танк, который запустили в производство в 1923 г.

Средний танк «Виккерс», при всей неадекватности его бронирования, при максимальной скорости не более 24 км/ч и при радиусе действия 250 км, все равно представлял собой широкий шаг вперед в танкостроении. Что тоже очень важно, в конструкции машины нашли воплощение опыты, извлеченные британцами из уроков недавней истории, поскольку вооружение нового танка, в отличие от его французских собратьев, носило особую противотанковую направленность. Вместе с тем почти все вопросы при создании танка (способного выполнять именно ту роль, для которой он предназначался), касавшиеся размеров, массы и стоимости, служили предметом компромисса.

АРТИЛЛЕРИЙСКИЕ ПРОБЛЕМЫ

Конструкторы среднего танка, получившие указание разработать максимально удобную башню, которая позволяла бы командиру, находясь в ней, наилучшим образом контролировать боевую работу стрелка, что сделало бы возможным поддержание высокого темпа и точности огня, остановились на трехместном варианте. Впоследствии он стал стандартным для большинства танковых башен. Ограниченные рамками габаритов и массы, конструкторы вынужденно отказались от 57-мм пушки, повсеместно применяемой тогда на тяжелых танках, в пользу меньшего и более легкого 47-мм орудия, ставшего главным вооружением новой машины. При начальной скорости полета снаряда в 533 м/сек она поражала бронирование почти так же хорошо, как и более крупная, используя при стрельбе сплошной выстрел или же бронебойно-фугасный снаряд. Вместе с тем бронебойно-фугасному снаряду недоставало разрушительной мощности и применении против полевых укреплений и противотанковых орудий (в последнем случае требовались осколочные боеприпасы. – Прим. пер.), что хорошо осознавали в Танковом корпусе, рассчитывая повысить степень убойности огня машины против живой силы за счет пулеметов. которых в башне и корпусе, вместе взятых, устанавливалось не менее трех.

Хотя помещение в башню командира, стрелка и заряжающего (который в скором времени взял на себя и функции радиста) решило сложности, связанные с управлением огнем, служившие серьезным злом для танков фирмы «Фостер», такое распределение рабочих мест лишало командира возможности давать указания водителю. Применение ларингофона не дало особенно большого выигрыша, но оказалось все же куда более милосердным средством связи с бедолагой на переднем сиденье внизу впереди башни, сигналы которому в противном случае подавались лишь за счет беспощадных пинков. Вместе с тем даже такое распределение мест и башне нового типа не давало гарантии меткой стрельбы. Одна причина заключалась в том, что ручные и довольно кондово сработанные механизмы вертикальной и горизонтальной наводки часто оказывались почти или даже совершенно бесполезными, особенно когда машина вела огонь на ходу. Приходилось искать ответ. Вот так в 20-е годы меткая стрельба в движении по точечной мишени стала заявленной целью танковых войск. Именно таковую технику эксперты-артиллеристы корпуса развили с использованием среднего танка, а также и уникального 31-тонного тяжелого танка, в единичном варианте построенного в экспериментальных целях Виккерсом в 1926 г. и окрещенного «Индепендент» («Независимый»).

Когда в 1923 г. из Королевской артиллерии в Королевский танковый корпус (КТК) перевели полковника Чарльза Броуда, его почти тут же назначили командовать артиллерийской школой, поручив развить приемы и техник)' стрельбы и объединить их с новой тактикой. Началась разработка усовершенствованных правил боевой работы канониров, призванная поднять темп огня, были найдены методы быстрого и эффективного прицеливания с тем, чтобы помочь стрелку поразить объект с максимальной скоростью при минимальном расходе боеприпасов, хотя боеукладка на сто 47-мм выстрелов в среднем танке позволяла не экономить их.

Перед началом боевой работы заряжающему надлежало открыть затвор орудия, вложить выстрел в казенник и закрыть затвор, то есть проделать процедуру, необходимую при применении обычных 47-мм пушек и отпавшую за ненадобностью с представлением полуавтоматических орудий, затворы которых самостоятельно закрывались после вкладывания снаряда и откидывались после производства выстрела, при этом гильза выбрасывалась автоматически. После завершения процедуры заряжающему предписывалось коснуться предплечья стрелка, что означало для последнего сигнал окончания заряжания. Обнаружение цели, в соответствии с правилами, выработанными в ходе поступательного процесса развития артиллерийского дела у танкистов в 20- 30-е годы, начиналось с командира и зависело от того, насколько быстро тот успевал найти объект, оценить дистанцию до него и отдать приказ стрелку повернуть пушку в нужном направлении. Темп и быстрота поворота башни значительно увеличились после того, как ручную систему заменили электрическими или гидравлическими механизмами. Выстраивая визир дальномера, командир кричал: «Беру на прицел!», когда завершал грубое прицеливание, и «Взял!», когда окончательно «брал на мушку» объект. В тот момент, когда стрелок тоже идентифицировал цель, ему полагалось дать об этом знать, также прокричав «Взял!» Если у экипажа наличествовал запас времени, командир должен был объявить расстояние и характер объекта. Выработался специальный жаргон. Если целью оказывался танк, применялось слово «шершень»; если пулеметы – «Мэгги»; противотанковые пушки – «муравьи»; пехота – «люди», а «тонкокожая», или небронированная, моторная техника – «транспорт». В общем, последовательность получалась примерно следующей.

Командир: «Трехфунтовка! (т.е. 47-мм пушка.- Прим. тир.) Цель справа. 8 сотен (ярдов]. Шершень. Беру на прицел… Взял.

Стрелок: «Взял!» или же «Не наблюдаю!» (В этом случае последний ожидал со стороны командира дополнительных указаний, скажем, в виде положения объекта по отношению к одиноко стоящему дереву неподалеку от него.)

Командир: «Огонь!»

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ ТАНКИ 20-х ГОДОВ

Слева: Танк «Индепендент» фирмы «Виккерс». Всего одну машину построили в рамках проекта создания тяжелого танка, который оказался слишком дорогостоящим. В качестве опытного стенда танк стал неоценимым в плане внедрения новых систем трансмиссии и подвески, а также гусениц, но, кроме того, помог продвинуться в поисках наиболее удачного интерьера боевого отделения и компоновки вооружения, которое позволило бы танку действовать наиболее эффективно. Вес: 31,5 тонны Скорость: 40 км/ч Лобовое бронирование: 29 мм Вооружение: 1 пушка 47-мм, 4 пулемета, включая один зенитный

На фотографии можно наблюдать три образца легких двухтонных машин с экипажем из одного или двух человек. Эта техника служила в качестве прототипов более крупных, снабженных башней легких танков, а также пехотных бронетранспортеров с открытым верхом. С краю слева и справа видны танкетки фирмы «Карден-Ллойд», а вдалеке – машина Мартела.

Справа: Легкий пехотный танк «Виккерс» на базе среднего танка «С» отличался рессорной подвеской и представлял собой результат попытки военных заинтересовать частных производителей танкостроительной идеей. Вес: 13 тонн Скорость: 25 км/ч Лобовое бронирование: 12 мм Вооружение: 4 пулемета

Слева внизу: Средний танк «С», оснащенный сетью антенн экспериментальной рации. Было построено лишь небольшое количество средних танков «С», которым, если бы Первая мировая продолжалась, предстояло сыграть ведущую роль в разработанном Фуллером «Плане 1919». Вес: 20 тонн Скорость: 13 км/ч Лобовое бронирование: 12 мм Вооружение: 1 пушка 47-мм, 1 пулемет

Стрелок, сделав необходимую поправку на дистанцию, устанавливал сетку прицела так, чтобы неподвижная цель оказалась в центре (или же чтобы в перекрестие попал передний край объекта, если тот был движущимся), и, приняв в расчет скорость движения собственной машины, если га находилась не в статическом положении, мог мягко надавить на гашетку. После выстрела казенник пушки отскакивал назад под действием отдачи, накатом возвращался в прежнее положение, позволяя заряжающему открыть затвор, автоматически выбрасывающий снарядную гильзу. Теперь предстояло заново проделать всю процедуру заряжания. Тем временем командир и стрелок наблюдали за полетом трассирующего выстрела, чтобы установить место, в которое тот попадет, оправданно ожидая, что он – если не случится чудо или если огонь не ведется с малой дистанции – не поразит цель.

Имелось несколько моментов, которые делали удачное попадание с первой попытки маловероятным. Неравенство специфики боеприпасов, несовершенство механизмов управления пушкой, незатейливая оптика и слишком грубая притирка нуля пушки по отношению к сетке прицела – вот только некоторые неизбывные технические аномалии, не говоря уже о чисто человеческом факторе – свойственной человеку способности ошибаться – и перенапряжении, а также накопившейся в ходе боя у солдата усталости. Все это неизбежно сказывалось на точности стрельбы из неподвижного танка, не говоря уже о танке двигающемся. уменьшая шансы на попадание. Промах даже по очень удобной мишени можно главным образом отнести на счет неверной оценки дистанции в условиях изменчивого освещения, плюс разный уровень подготовленности и слаженности экипажа. Еще один чисто технический момент. Уже на довольно небольшом расстоянии после покидания орудийного ствола снаряд начинает заваливаться книзу от линии прицела. В случае с 47-мм пушкой это означало, что на расстоянии свыше 200 или 300 метров требовалось поступательно увеличивать угол возвышения, чтобы компенсировать воздействие силы тяжести на летящий выстрел. Упражнения на точность обнаружения дистанции, как бы часто они ни проводились, не позволяли достигнуть совершенства. А потому стрелка готовили к тому, что первый выстрел уйдет «за молоком» и учили вместе с командиром наблюдать место падения снаряда, чтобы соответственно сдвинуть перекрестие, перенацелить пушку на центр мишени и произвести вторичный выстрел. Вот тогда теоретически удавалось достигнуть поражения объекта, что и случалось во время учебных стрельб. 11о обычно, даже в случае, если танк оставался в неподвижном положении, на статичный объект уходило несколько выстрелов, если же танк – или тем более танк и цель – двигались, вероятность удачного попадания зависела уже почти целиком от прихоти фортуны.

Различные сигнальные флажки появились в качестве средства передачи команд и обмена информацией между танками во время учений 1931 г. В боевых условиях подобные флажки оказывались ненадежными.

Вместе с тем приемы стрельбы в британском Королевском танковом корпусе и у экипажей в армиях всех прочих стран мира оставались неизменными до середины сороковых, когда необходимость в улучшении качества огня на полях сражений бушующей войны стала залогом радикальных перемен. Пока же внедрение Броудом продвинутых приемов с использованием макетов башен (которые перемещались, имитируя движение по неровной местности) и применением подкалиберных боеприпасов на стендах в закрытых помещениях ознаменовало первые шаги в повышении качества работы танковых стрелков и привело к подъему его на уровень выше приемлемого в обычной артиллерии, где требования к меткости ограничивались задачей попасть в «область цели». Подобные меры, принимавшиеся на фоне постепенного поступления на вооружение пусть и и небольших количествах средств моторизации (включая образцы бронетехники вроде 1-тонной танкетки с экипажем из двух человек, разработанной Мартелом и сэром Джоном Карденом), способствовали изменению танковой тактики и помогали преодолевать сопротивление радикальным идеям вроде тех, которые генерировали люди, подобные Фуллеру.

Танк с башней доказал значительное тактическое преимущество по сравнению с машиной, снабженной спонсонами. Он мог быть применен против вражеской цели, оставаясь видимым противнику лишь частично. В поисках объекта командир имел возможность так позиционировать танк, чтобы над линией горизонта виднелась только командирская башенка, заняв положение, которое получило название «башня укрыта». Затем он мог приказать стрелку повернуть ствол орудия в направлении цели перед тем, как продвинуться на несколько метров вперед, чтобы навести на объект пушку перед производством выстрела. то есть занять позицию «корпус укрыт».

СРЕДНИЙ ТАНК «ВИККЕРС»

ТАК НАЗЫВАЕМЫЙ СРЕДНИЙ ТАНК (сконструированный в 1922 г. как легкий) применялся как основная боевая машина в ходе британских экспериментов в области маневренной войны в 20-30-е годы. Что касается компоновки машины и ее технических возможностей, танк опережал любых своих собратьев в то время, особенно в том, что касалось радиуса действий, достигавшего 240 км, и весьма высокой надежности, если, конечно, экипаж не ленился и хорошо заботился о доверенной ему материальной части. Упругая подвеска позволяла машине развивать высокую скорость, однако по-прежнему низкая живучесть гусениц являлась серьезным недостатком. Двигатель заводился механически и при помощи индуктора. Коробка передач имела восемь передних скоростей, тогда как диски сцепления и муфты механизма поворота с планетарным редуктором облегчали управление машиной, позволяя при этом значительно экономить затрачиваемые усилия и сберегать горючее. 47-мм пушка отражала наличие спроса на специализированное высокоскоростное противотанковое вооружение, для поражения всех прочих целей экипаж располагал пулеметами. Вес: 12 тонн Скорость: 25 км/ч Лобовое бронирование: 8 мм (просто смехотворное!) Вооружение: 1 пушка 47-мм, 6 пулеметов

Сконструированный на базе среднего танка специализированный командирский танк для нужд британской армии в экспериментах с голосовой рацией в 1931 г. Кварцевые генераторы, которые применялись на довольно надежных рациях, позволяли легко настраивать их одна на другую; нововведение это трудно переоценить, поскольку оно позволяло командирам быстро обмениваться информацией, не тратя драгоценное время на телеграфные послания с помощью азбуки Морзе. Однако натуральные детекторные кристаллы принадлежали к числу дефицитных материалов (поставки их скоро монополизировали Соединенные Штаты), а потому пришлось внедрять менее точный гетеродинный метод связи.

Рядом с командирской машиной легкие танки «Виккерс» Mk II. Их часто применяли для разведки, но в данном случае они транспортируют офицеров связи, задача которых доставить подробные приказы командира бригады командирам батальонов и рот или же сопровождать части других родов войск. Вес: 4,5 тонны Скорость: 48 км/ч Лобовое бронирование: 10мм Вооружение: 1 пулемет

ПЕРВОЕ МЕХАНИЗИРОВАННОЕ СОЕДИНЕНИЕ

Еще большее значение имели тактические испытания в Великобритании, которые проводились в 20-е годы, чтобы опробовать все виды бронетехники в механизированных боевых действиях. Начало все откладывалось, не в последнюю очередь по причине отсутствия подходящей техники и денежных средств, но также и из-за инерции ответственных лиц из Военного министерства. Только в 1927 г. оказалось возможным сколотить «сборную солянку из современной техники повышенной проходимости, чтобы составить то, что впоследствии получило определение подвижной боевой группы – общевойскового экспериментального механизированного соединения, которому пришлось противостоять на учениях более крупному формированию традиционной организации, то есть включавшему в себя кавалерийские и пехотные части. Результат столкновения вызвал шокирующий эффект и взбудоражил воображение не только участников, но и военных во всем мире. Батальон численностью немногим более 50 танков (при этом лишь четыре были оснащены рациями). разведывательный батальон из бронемашин и танкеток, пулеметный батальон на полугусеничных автомобилях и трехосных грузовиках, пять механизированных артиллерийских батарей, моторизованная полевая рота Королевского инженерно-саперного корпуса и около двух эскадрилий самолетов сумели, свободно действуя на маневре, парализовать пехотную дивизию и кавалерийскую бригаду «противника». Не располагавший танками старомодный «противник» оказался вынужден прятаться от бронетехники в селениях и рощах, предоставляя возможность никем не утесняемому оппоненту делать все, что тот пожелает. В условиях нехватки адекватных средств радиосвязи механизированное соединение не обладало способностью легко обмениваться информацией и передавать приказы. Это, однако, не помешало основному ядру его искусно перемещать я в безопасности от обороняющихся, которые на начальном этапе были обескуражены и сбиты с толку, а затем систематически шаг за шагом уверенно обезврежены.

Поскольку условный противник не располагал танками на главных учениях, противостояния танк против танка просто не могли иметь место, хотя ни у кого не вызывало сомнения, что если бы бронетехникой владели обе стороны, подобные столкновения стали бы неизбежными. В комментариях по поводу учений Броуд (который давал отчет генералу сэру Джорджу Милну, начальнику Имперского генерального штаба, приложившему немало усилий для проведения эксперимента) отмечал, что пушки на танках были особенно важными, поскольку они представляли собой «…ВЫВЕДЕННОЕ НА ПЕРЕДНИЙ КРАЙ ОРУДИЕ ПОДДЕРЖКИ ПЕХОТЫ, которое к тому же необходимо дм противодействия неприятельским бронемашинам, уничтожения здании и опорных пунктов, не говоря уже о моральном воздействии»

Он также делал замечание в отношении бронирования, говоря, что им «НЕ НАДО жертвовать ради скорости в ущерб защищенности. Если только мы не хотим, чтобы боевой дух КТК не пережил первое же сражение».

ВНЕДРЕНИЕ РАЦИЙ – РЕВОЛЮЦИЯ В ТАНКОВОМ ДЕЛЕ

Броуд служил чем-то вроде шпор для боков Милна, поскольку вливал идеи Фуллера и собственные в сознание начальника Генштаба, подталкивая его на всевозможные эксперименты в области новых приемов и машин, а также поступательно продавливая политику модернизации и механизации армии. Экспансию этой политики ограничивали нехватка средств и отсутствие в гот период публичного энтузиазма к каким-либо шагам военных, поскольку все надеялись, а некоторые даже пребывали в уверенности, что сражения «большой войны» отшумели окончательно. Броуд написал очень ценные наставления по боевой подготовке, основанные на уроках, извлеченных из экспериментов, запланированных на 1919 г., но начавшихся в 1927 г. и продолжившихся в 1931 г. Ближе всего к сердцу его лежала идея оснащения целого войскового соединения современными рациями, позволившими бы переговариваться напрямую, а не общаться за счет азбуки Морзе. Как и все, что касается области технических новинок, рации претерпевали процесс стремительной эволюции. Громоздкие и тяжелые установки Первой мировой заменялись маленькими. надежными и работавшими на высоких частотах. Ручную настройку постепенно вытесняли кварцы. Лидировали на этом поле немцы, за которыми шли американцы и британцы. Последние экспериментировали в 1928 г. с наиновейшими детекторными рациями (радиотелефонами) и к 1930 г. располагали уже достаточным их количеством, чтобы оснастить ими заметное число танков. К 1931 г. запасы имевшихся в наличии изделий позволили Броуду, командовавшему импровизированной танковой бригадой из трех батальонов средних и легких машин, управлять передвижениями всего соединения посредством радиотелефона из командирского танка.

Блистательные свершения 1931 г., справедливо считающиеся наиважнейшими для дела пропаганды развития бронетанковых войск, летом 1930 г. предваряла куда более значительная, но получившая меньшее освещение акция – управляемые по рации тактические учения трех танковых батальонов, о которых здесь и пойдет речь. Те маневры на Солсбери-Плейн представляли собой как бы в миниатюре будущие столкновения бронетанковых войск, включая и сражения между общевойсковыми частями и соединениями, в которых танкам обеих противодействующих сторон придется не раз схлестнуться в поединках. Поддерживающие рода войск, которым определили вспомогательную задачу при танках, делали все от них зависящее, однако достигнуть победы позволяли прежде всего сами бронированные чудища. В целях тренировки, танковая бригада бригадира Кеннета Лэйерда, состоявшая из 2-го, 3-го и 5-го батальонов КТК, каждый из которых комплектовался и средними и легкими танками, нередко дробилась, чтобы обеспечить противостоявшим друг другу кавалерии и пехоте танковое прикрытие по обеим сторонам «фронта». В ходе учений, в процессе которых танковая бригада получила приказ выступить в 35-км марш из Перем-Дауна для помощи «своей» пехоте в создании береговых плацдармов к востоку от реки Эйвоп, в составе бригады оставались только 2-й и 5-й батальоны, тогда как 3-й действовал на стороне «противника».

ТАНКИ НА ПРОВЕРКЕ

Возглавляемый легкими танками, усиленными несколькими средними, 5-й батальон КТК выдвинулся из Перем-Дауна в 08:00, за ним с интервалами последовали штаб бригады и 2-й батальон. Три часа спустя, покрыв чуть более 30 км, дозоры легких танков образовали линию наблюдения на широком фронте в непосредственной близи от Имбера. Как правило, если танковая колонна не встречала противодействия, она шла со скоростью около 13 км/ч в дневное время или 8- 10 км/ч без света в безлунные ночи. Несмотря на субтильность гусениц средних танков и невысокую надежность прочих их механических узлов и компонентов, поломки удавалось сводить до минимума за счет частых технических остановок. Бригада уже совершала 240-км переход за трое суток, при этом вела за этот период один крупный бой, случалось ей преодолевать 100 км за сутки и в тот же день вступать в сражение.

В описываемом случае легкие танки своевременно успели засечь «врага», продвигавшегося тремя колоннами по широкой и немного холмистой местности Солсбери-Плейн этакими лягушачьими прыжками от села к селу и от рощицы к рощице. Тут же по рации от легких танков стали поступать соответствующие сообщения в штаб 5-го батальона КТК, который пересылал их дальше в штаб бригады, вследствие чего последний постоянно располагал свежей информацией в отношении положения дел у «неприятеля». Устроив успешную засаду на головные силы условного противника на равнине у Солсбери, бригадир Лэйерд принялся развивать крупномасштабную атаку на войска «неприятеля», обходившие его с фланга через Эрчфонт. Отозвав средние танки 5-го батальона КТК, он бросил их в северном направлении для овладения господствующими возвышенностями по откосу холма Риджуэй, на который условному противнику, по всей вероятности, пришлось бы взобраться для выполнения поставленной задачи. Ввиду отсутствия доставочного для профилактических остановок запаса времени, марш привел к поломкам, вместе с тем необходимое для блокирования пути «вражеским» колоннам сосредоточение бронетехники создать удалось, хотя и напрасно, поскольку «неприятель» не имел намерений посылать танки но столь отвесному склону.

Когда дело наконец дошло до танкового боя. протекал он на благоприятной для обеих сторон территории; в каждой группе имелись части нехоты и артиллерии, тогда как легкие танки (или танкетки) занимались прощупыванием состояния боеспособности «вражеского» контингента по фронту и на флангах. Все действия неизбежно приводили к тому, что условный противник открывал огонь по легким танкам. Передаваемые по рации донесения с передовой позволяли составить довольно яркое представление о складывавшейся там обстановке, хотя порой сообщения эти сбивали с толку как командиров батальонов, так и бригады. Что особенно примечательно, средние танки посылались в динамично развивавшееся боевое соприкосновение в лоб, меняя наблюдательное положение «башня укрыта» и выходя на огневую позицию, где невидимым неприятелю оставался только корпус машины. Весьма прискорбен тот факт, что ни одна сторона не предприняла серьезных усилий обойти другую с фланга, несмотря на то, что чего-то подобного от них как раз и ожидали.

СОЛСБЕРИ-ПЛЕЙН, АНГЛИЯ, ЛЕТО 1930 г. РАДИОТЕЛЕФОН ПРИНОСИТ РАДИКАЛЬНЫЕ ПЕРЕМЕНЫ НА ПОЛЯ СРАЖЕНИЙ

Революционные изменения в танковом деле произошли с внедрением радиотелефонов, за счет которых упрощалось и улучшалось управление боем, что ярчайшим образом продемонстрировали учения, проведенные британцами в 1930 г. Хотя устроители маневров, организуя их. тяготели к нереалистичным схемам, не говоря уже о необъективности выводов наблюдателей и предвзятости посредников, далеко не всегда способных правильно понять и осознать истинную природу танкового боя. а зачастую относившихся к танкам настороженно, все равно факт того, сколь существенно убыстряются перестроения частей на поле боя и передвижения на марше, сделался очевидным для всех. С того момента война не могла уже больше вестись по привычным правилам.

На панораме мы видим средние танки 2-го батальона КТК в положении «корпус укрыт» среди ведущих разведку боем военнослужащих на транспортерах, или танкетках Ллойда. Батальон вступает в боевой контакт с «вражеской» кавалерией и пехотой, появляющейся из зарослей деревьев. Можно наблюдать также танки 3-го батальона, которые заняты попыткой связать боем 2-й батальон с одновременным фланговым броском через «мертвую зону» на правой стороне панорамы. 2-й батальон уже занят тем, что перекрывает «неприятелю» направление наступления, и обе стороны оказываются втянутыми в невыгодное ни для кого лобовое противостояние. «Сражение у Тилсхеда» разыгралось вследствие того. что «вражеские» колонны, состоявшие из традиционной кавалерии, моторизованной и обычной пехоты, поддерживаемые артиллерией и 3-м батальоном КТК, стали выдвигаться в восточном направлении с целью обеспечения себе переправы через р. Эйвон. Однако бригада средних танков (состоявшая из 2-го и 5-го батальонов КТК) прошла маршем 32 км из Перем-Дауна в восточном направлении и в 11:00 отправила дозоры на транспортерах Ллойда с целью выявить основную ось «неприятельского» продвижения. Тем временем 2-й и 5-й батальоны сосредоточили силы поблизости от Тилсхеда, чтобы оказать противодействие «вражескому» прорыву, где бы тот ни намечался.

В 11:22 дозор в районе Имбера доложил по радиотелефону: «Один эскадрон кавалерии выдвигается из Имбера». что стало первым из цени донесений, в которых в течение примерно целого следующего часа давалось описание процессу сосредоточения сил «неприятелем» и действий против этой колонны и той, что появилась возле Читтерна. Вынужденные считаться с реальностью, посредники высказались в пользу бронетанковых дозоров, которые с их пулеметами и при их подвижности значительно превосходили всадников и коней на открытых участках. Затем в 12:30 дозор в районе Эрчфонта возвестил о крупном соединении мотопехоты, следовавшем на восток и стремившемся взобраться на склон оврага с намерением выйти во фланг обороняющимся. Донесения воздушной разведки также позволяли высказаться в пользу того, что вышеупомянутое направление «противник» избрал как главное для попытки прорыва. И снова посредники сочли, что огневая мощь обороняющихся позволяла им сорвать намерения пехоты на колесной и полугусеничной технике, медленно поднимавшейся по крутому склону. Тут бригадир Лэйерд, приказавший большинству средних танков 5-го батальона КТК преградить путь наступающим на севере, поступил с поспешностью, ослабившей резервы бригады на центральном участке. Основные силы предполагаемого «неприятельского» прорыва – танковый кулак 3-го батальона вот-вот готовился рвануться вперед из скрытого района сосредоточения под Читтерном и попытаться осуществить быстрый прорыв к Тилсхеду через переправы на Эйвоне и выйти в тыл бригаде средних танков.

Когда воздушная и сухопутная разведка сообщили о возникновении новой и очень серьезной угрозы, Лэйерд действовал быстро. Отдав короткие указания по радиотелефону (если бы не последний. пришлось бы потратить куда больше времени на передачу информации либо с помощью связных, либо азбукой Морзе), комбриг бросил 2-й батальон, чтобы тот в течение минут овладел Брич-Хилл и Килл-Бэрроу, поставив блок на направлении удара 3-го батальона. Вследствие этого и разыгралось сражение, изображенное на панораме.

Лэйерд находился в ку рсе обстановки благодаря стекавшимся к нему донесениям, и все же задержался с отправкой в бой оставшихся частей 5-го батальона. Соответственно его запоздалая попытка обойти 3-й багалыж с фланга через Фокс-Коверт и Читтерн-Барн провалилась, отраженная действиями осмотрительного оппонента. также располагавшего широкой информацией относительно новой угрозы, о которой своевременно предупредили командование экипажи транспортеров Ллойда из состава 3-го батальона, прикрывавшего южный фланг наступления.

Всю полноту динамизма действий, которым одарили военных возможности радиокоммуникационных средств, открывают нам и другие донесения, сделанные в ходе еще одного учения, где 5-й батальон столкнулся на открытом пространстве со 2-м батальоном. Прежде чем началось сражение, направление атаки 2-го батальона было обнаружено, о чем и было сообщено в штаб соединения с помощью рации. Теми же средствами штаб соединения отслеживал приказы командира 5-го батальона об атаке на 2-й – бросок, который последовал незамедлительно как раз в тот момент, когда командир соединения, занимавший позиции вблизи от переднего края, проницательно передислоцировал 3-й батальон из резерва для оказания своевременной поддержки 5-му. О том, насколько блестяще показали себя средства связи, можно судить по тому обстоятельству, что посредники дали по рации оценки итогов боя в течение не более чем пяти минут.

СРАЖЕНИЕ У ТИЛСХЕДА НА СОЛСБЕРИ-ПЛЕЙН В 1930 Г.

Слева: Довольно редкая для 30-х годов фотография, на которой запечатлен фрагмент испытаний амфибийной тактики. Гусеничная бронемашина сходит на берег с экспериментального моторного десантного судна, предтечи будущих флотов подобных технических средств, которые станут привычным явлением в 40-е годы. Изображенная на снимке машина «Дракон», сконструированная на базе шасси среднего танка «Виккерс» и обычно применявшаяся для буксировки колесных артиллерийских орудий, поскольку британские канониры, подобно коллегам из других стран, не осознавали еще всех выгод, несомых им самоходными орудиями. Как и десантное судно, машина имела много недостатков, однако давала людям ценный опыт в преддверии грозившей уже скоро развернуться механизированной войны.

Вверху: Средний танк «Виккерс», командир которого передает приказы посредством флажков. Транспортеры «Карден-Ллойд» видны впереди среднего танка и служат чем-то вроде тактического заслона.

ТЕНДЕНЦИИ ПЕРЕВООРУЖЕНИЯ

Британские эксперименты в области механизации проходили на фоне подготовки к международным переговорам о разоружении, в обстановке, когда все более грозно сгущались тучи большой финансовой вьюги 30-х годов. Однако пробы и опыты военных перекликались с процессами политической поляризации, протекавшими в условиях ухудшения международных отношений, которые подталкивали страны к еще более масштабным программам перевооружения. Программы эти, по убеждению правящих политиков и ведущих экономистов, могли бы способствовать оздоровлению хромающих национальных экономик. Несмотря на сильные тенденции многих считать сухопутную армию чем-то второстепенным в грядущих войнах, где основная роль будет принадлежать авиации, от внимания руководства наиболее крупных стран мира не ускользнули прорывы в области бронетанковой тактики. продемонстрированные на Солсбери-Плейн. Многие военные из разных государств заинтересовались маневрами, что нашло отклик и у промышленников, способствовав развитию технологических процессов.

Ни одна страна не занималась точным копированием другой, хотя Британия и Франция считались в некотором роде зачинателями направлений развития организации, приемов и технологий. Эти лидеры процесса экспортировали не только технические идеи, но также сами машины и технологии в заинтересованные страны, которые использовали полученное при разработке собственной боевой техники и создания у себя промышленных мощностей для ее производства. Оживление интереса к бронетехнике совпало с фундаментальным изменением танковой философии. Появление очень точных противотанковых пушек калибра от 20 до 47 мм с начальной скоростью в пределах 700 м/сек положило конец заблуждениям в отношении адекватности 14-мм бронирования и верованиям в то, что-де сама по себе скорость и подвижность обеспечат ганку необходимую степень защиты. К 1930 г. 25-мм броня считалась уже минимально допустимой, а всего тремя годами позднее уже фигурировала даже цифра 70 мм. правда для более тихоходных машин. которые французы и британцы предназначали для оказания непосредственной поддержки в бою пехоте. Совершенно логично, что очень уязвимым танкеткам, выживание которых целиком и полностью зависело от их способности оставаться незамеченными и которые никогда не несли противотанкового вооружения, все увереннее перепоручали роль снабженных пулеметами бронетранспортеров для пехоты. Легкие танки, предназначенные для ведения разведывательных действий, отныне предполагалось вооружать как минимум 20-мм пушками, при толщине брони от 14 до 30 мм и массе 10 тонн. Средние танки, рассматривавшиеся как основные боевые танки в частях, предназначенных для глубоких стремительных прорывов высокой подвижности, обычно защищались 30-мм бронированием и несли в качестве главного вооружения 37-, 40- или 47-мм пушки. Такие машины достигали массы 16-20 тонн и развивали скорость до 40 км/ч. Но военные и конструкторы начинали уже осознавать необходимость более мощного вооружения, чем даже 47-мм орудие, способного вести эффективный огонь фугасными и дымовыми снарядами, что выработало потребность в так называемых танках непосредственной поддержки, в которых пушки с низкой начальной скоростью полета снаряда калибра около 75 мм заменили бы высокоскоростные орудия.

Вверху: Дж. Уолтер Кристи с одним из последних уникальных изобретений, созданным для привлечения внимания зараженных в то время непреодолимым скептицизмом потенциальных покупателей – американских военных.

ДЖ. УОЛТЕР КРИСТИ

Кристи родился в 1885 г. Инженерное дело освоил, что называется, в цеху – скорее на практике, чем в теории, – но позднее стал весьма выдающимся и оригинальным конструктором боевых бронированных машин. Так, в 1915 г. он задумал самоходную гаубицу с подвеской, отличавшейся большими колесами. Как изобретателя, который сначала строит модели, а потом уже, разобрав на узлы, переносит их на чертеж, Кристи более увлекали идеи, чем технология настоящего производства. Провал его компании в осуществлении проекта гоночной машины с передним ведущим мостом не сломил Кристи, о в 1912 г. он заполучил самый крупный для себя заказ на строительство 186 единиц пожарных машин на базе разработанного им трактора. Но лишь вступление Соединенных Штатов в Первую мировую войну в 1917 г. побудило его сконструировать легкий танк M1919. Он отличался наклонным бронированием и подвеской, которая позволяла машине передвигаться как на колесах, так и на гусеницах – изобретение, давшее жизнь многим новым проектам.

После Первой мировой войны Кристи рассматривал танк как машину, которой помимо большой скорости на шоссе и традиционной высокой проходимости в условиях пересеченной местности требовались и более широкие возможности: способность самостоятельно преодолевать водные преграды и аэромобильность. В 1921 г. он заявил о себе представлением модернизированной версии М1919, снабженной упругой подвеской, а в 1922 г. – одним из четырех амфибийных транспортных средств, которые другим инженерам предстояло позднее переработать в гусеничные машины десанта, чтобы те начиная с 1942 г. неизменно занимали место в авангарде союзных армий вторжения. Однако именно быстроходному танку образца 1928 г., развивавшему скорость в 110 км/ч на колесах и 67 км/ч на гусеницах, предстояло стать зачинателем великих трендов в танкостроении. Интерес, вызванный у военных моделью Кристи, породил требование армии США по разработке среднего танка не с такими высокими скоростными характеристиками, но с наклонным бронированием (значение которого первым осознал Кристи) и вращающейся башней – Т3, оснащенного авиационным двигателем «Либерти» эффективной мощностью в 338 л.с. Однако Кристи, как обычно, начал раздражать закоперщиков предприятия затягиванием и проволочками с разработками и новыми предложениями, в частности проектом аэромобильных танков. Американская армия отказалась от использования Кристи, но тут появились русские (а позднее к ним добавились и британцы), которые заинтересовались идеями и даже выразили готовность попробовать запустить нечто подобное в производство.

И вновь организаторы предприятия нашли в Кристи человека, с которым трудно сработаться. Однако замыслы Кристи бесспорно стоили того, чтобы развить их при создании боевых бронированных машин. Хотя русский БТ-2 очень походил на Т3, он был полностью перепроектирован русскими и американскими инженерами. Точно так же и британская фирма Наффилда после проб и проверок пришла к выводу, что лишь подвеска с большими опорными катками действительно имеет ценность. Однако идея, лежавшая в основе создания русских танков серии БТ и позднее Т-34, Т-54, Т-55 и Т-62, а также британских крейсерских танков от Mk II до Mk VII, многие из которых принимали участие в боевых действиях вплоть до 80-х годов, принадлежала все-таки Кристи.

Т3, ТАНК КРИСТИ ОБРАЗЦА 1931 г.

Удалось построить лишь незначительное количество таких машин, однако сочетание наклонной брони, круглой башни и больших опорных катков подвески произвело неизгладимое впечатление на русских и – хотя и в несколько меньшей степени – на британских конструкторов. Силовой установкой служил 338-сильный авиационный двигатель «Либерти». ТЗ обслуживался экипажем из трех человек, однако Кристи, которого интересовали все больше ходовые качества машины, не слишком много внимания уделил таким важным аспектам, как боевое отделение танка. Вес 10 тонн Скорость: 42 км/ч на гусеницах Лобовое бронирование: 22 мм (наклонное) Вооружение: 1 пушка 37-мм, 1 пулемет

Подобное новаторство требовало жертв. Увеличение размеров вооружения вынуждало конструировать более просторные башни и более широкие корпуса для них. Укрупнение корпусов выявило проблемы транспортировки, что заставляло напрягать силы железнодорожников. Конечно же. рост размеров предусматривал применение более мощных двигателей и более совершенной подвески с более широкими гусеницами, чтобы улучшить характеристики проходимости на пересеченной местности. Влияние всех этих факторов выражалось в повышении стоимости изделий, особенно в том, что касалось наращивания толщины бронирования до таких пределов, когда бы оно могло выдерживать огонь грозных противотанковых пушек.

Каждое государство действовало в соответствии с собственными целями и складывавшимися обстоятельствами. Японцы, агрессивные намерения которых в отношении Китая и стран Азиатско-Тихоокеанского региона становились все очевиднее, не видели необходимости в обеспечении бронетехнике способности совершать глубокие прорывы. А потому Япония остановилась на легких и средних машинах, базировавшихся в основном на моделях Виккерса и предназначавшихся для поддержки пехоты в ходе амфибийных операций. В свою очередь французы, для которых роль поддержки пехоты силами хорошо бронированных машин отечественной постройки оставалась наиважнейшей, все же уделили внимание разработке добротного среднего танка (20-тонного «Сомуа»»). Они включили «Сомуа» (SOMUA – аббревиатура, скрывающая под собой длинное название Societe d'Oulillage Mecanique et d 'Usinage d'Artillerie, что означает нечто вроде Объединения по производству механического и артиллерийского оборудования. – Прим. пер.) в общевойсковое соединение под названием легкой механизированной дивизии (Division Lege re Mecanique). задача которого мало чем отличалась от задач обычных старомодных кавалерийских дивизий, но которое напоминало по организации части, которые британцы и немцы называли бронетанковыми или танковыми дивизиями. Британский Генеральный штаб также демонстрировал куда большую тенденцию к обзаведению хорошо бронированными танками поддержки пехоты, чем скоростными, способными к осуществлению глубоких прорывов машинами, за которые с такой страстью ратовали Фуллер и Броуд. Однако когда вопрос коснулся кармана, военные потратили львиную долю средств на легкие 6-тонные машины, которые имели значение для проведения имперской политики в Азии и других уголках мира, а не на мощные основные боевые танки для применения в Европе, будь те последними 16-тонными средними танками или тяжелыми пехотными.

Легкий американский танк М2АЗ представлял собой одну из немногих машин, которые в более или менее заметных количествах производили США в 30-е годы, и предназначался практически только для разведки, поддержки пехоты и экспериментов. Между тем он стал испытательным стендом для очень удачной подвески и первых обрезиненных гусениц. Вес: 13 тонн Скорость: 65 км/ч Лобовое бронирование: 17,5 мм Вооружение: 1 пулемет 12,7-мм, 3 пулемета 7,62-мм

Положение военных США в условиях, когда страна переживала пик экономической депрессии. что вело к укреплению позиции сторонников изоляционизма, не способствовало возникновению у армии стремления тратить средства на новые технологии. Своеобразным лучиком света в темпом царстве стали последние разработки Кристи. В 1928 г. он продемонстрировал армии легкую и очень быстроходную 8-тонную машину, способную передвигаться либо на гусеницах, либо на больших опорных катках, служивших в этом случае колесами. На колесах танк развивал скорость до 110 км/ч. К 1931 г. Кристи, используя в качестве основы для дальнейших экспериментов вышеназванное изделие, представил 10-тонный танк с 37-мм пушкой и наклонной лобовой броней. Можно спорить в отношении конструктивных недостатков машины, которые, конечно, имели место, однако несомненными остаются ее боевые качества, выражавшиеся в удачно сбалансированных характеристиках: в подвижности, скорости, вооружении и защите, которые закладывали своего рода стандарт на будущее. Американцы, чрезвычайно стесненная в средствах армия которых не могла позволить себе ничего иного, кроме очень легкого танка с пулеметами, отвергли предложение Кристи, однако основополагающую идею конструктора усвоили британцы и русские, которые сделали его конструкцию базой при разработке своих будущих танков, предназначенных для действий в составе самостоятельных соединений.

Что же до русских, то они приступали к программе перевооружения, бюджетные ассигнования на которую выделялись с куда большим размахом. чем в каких-то иных странах. При таком щедром финансировании военные имели возможность попробовать внедрить у себя любые зарубежные новинки в качестве основы для будущих отечественных разработок. Отвергнув танки французских конструкторов, русские не только скопировали разнообразные британские модели легких и средних танков фирмы «Виккерс» и приобрели машину Кристи образца 1931 г., но поручили собственным конструкторам построить куда более сложную и многоцелевую машину. Выбрав в качестве главного вооружения высокоскоростную пушку калибра 76 мм и остановившись на 75-мм бронировании, они к исходу 30-х годов начали обгонять соперников в деле создания средних и тяжелых танков, масса последних из которых превышала 40 тонн. Кроме того, советское военное руководство приступило к формированию крупных бронетанковых соединений из самых разнообразных машин, пробуя применять их так, как делали это британцы, французы и совсем с недавнего времени немцы.

Немцы же. вдохновляемые полковником Гейнцем Гудерианом, поначалу подражали британцам. используя в качестве образца тактические наработки и опыт, почерпнутый в работах Фуллера и Броуда. Хотя немцы тайно сотрудничали со шведами и русскими в технических изысканиях и экспериментах, все же первым немецким танком стал построенный в режиме чрезвычайной секретности на заре 30-х годов образец «Виккерса», однако на вооружение армии в итоге поступили машины собственно немецких моделей. Будучи сильно стесненными экономическими и производственными рамками, немцы сосредоточились только на двух типах танков, которые мыслились Гудериану доминирующим оружием, при том условии, конечно, если оно будет применяться в тесном взаимодействии с другими родами войск (за исключением традиционной кавалерии). Для поддержки пехоты он бы предпочел тяжелые танки, но Германия не могла позволить себе этого из-за дороговизны подобных изделий. Потому пришлось остановиться на 10-тонных легких танках и двух моделях средних массой около 20 тонн. А именно, вооруженного 75-мм пушкой с низкой начальной скоростью полета снаряда PzKpfw IV в качестве ганка непосредственной поддержки на поле боя и PzKpfw III с 37-мм пушкой как истребителя танков. Немцы свели все эти машины в особые соединения, танковые дивизии, задача которых состояла в том, чтобы действовать на любых этапах войны и почти на любой местности.

ПЕРВЫЕ ШАГИ ПО СОЗДАНИЮ ГЕРМАНСКИХ ТАНКОВЫХ ВОЙСК

PzKpfw II являлся типовым немецким легким разведывательным танком, вооруженным пушкой, способной поражать только самые легкие бронемашины. Тем не менее машина отличалась прекрасной надежностью и широко применялась в крупномасштабных боевых действиях в 1939-1940 гг. Вес: 10 тонн Скорость: 56 км/ч Лобовое бронирование: 30 мм Вооружение: 1 пушка 20-мм, 1 пулемет

PzKpfw IVC представлял собой первый немецкий средний танк. Его короткоствольная 75-мм пушка с низкой начальной скоростью полета снаряда стреляла только фугасами и дымовыми боеприпасами, а потому машина редко использовалась для противотанковой работы. Главное достоинство тонко заключалось в его надежности и в широком конструктивном потенциале для модернизации, которую PzKpfw IV претерпевал на протяжении всей Второй мировой войны. Вес: 18 тонн Скорость: 40 км/ч Лобовое бронирование: 30 мм Вооружение: 1 пушка 75-мм и 2 пулемета

На первый взгляд организация немецких танковых войск походила на то, как мыслились механизированные или бронетанковые соединения военным Франции и Британии. Куда позднее выяснилось, однако, до какой степени отличалась немецкая доктрина в особо важных аспектах. Хотя никто не спорил в отношении того, что танковым частям придется вести дуэли с танками противника, в отношении того, как и где будут протекать подобные столкновения, мнения заметно разнились. Со временем стало очевидным, что бронетехника германских танковых дивизий превосходным образом может взаимодействовать с пехотой и артиллерией как в наступательных операциях, так и в обороне. Дивизии эти были готовы в случае необходимости действовать как самостоятельные силы в британской манере, захватывать жизненно важные позиции для пехоты или ждать появления вражеских танков в обороне. Однако в то время как британцы и французы проявляли склонность к применению танков по образу и подобию морских судов, которые, построившись в боевые порядки, ведут артиллерийскую дуэль с флотом противника, немцы (полностью повторяя сентенции Фуллера, высказанные им в 1918 г.) предпочитали избегать подобных сражений. Они охотнее передавали оборону жизненно важных участков местности, захваченных накануне танками и пехотой, противотанковым орудиям. Таким образом, немцы берегли танки для дальнейшего применения в ходе стремительных прорывов, фланговых охватов и рейдов по вражеским тылам, направленных на дезорганизацию обороны противника. Немцы выступали против лихих лобовых бросков на хорошо подготовленные неприятельские позиции в этаком кавалерийском духе, обоснованно полагая, что столь прямолинейные действия приведут к неоправданным и, возможно, невосполнимым потерям. Но что еще важнее, немцы твердо держались убеждения, что применять бронетехнику нужно сосредоточенными группировками, позволяющими достигать максимального ударного эффекта, и сумели выстоять перед соблазном (чего не удалось остальным) распыления сил танковых частей в обороне по образу и подобию «диких кроликов» незабвенной памяти 1018 г. или же передачи их в помощь пехоте по принципу «всем сестрам по серьгам».

Справа: БТ-7 стал заключительным продуктом русских разработок танка Кристи образца 1931 г. Несмотря на досадную уязвимость, машина отличалась множеством передовых по тому времени конструкторских решений, в том числе примечательным радиусом действия, достигавшим 600 км. Наряду с БТ-2, БТ-5 и Т-26, машина производилась большими партиями, однако при массе более 10 тонн числилась легким танком. Вес: 14 тонн Скорость: 53 км/ч Лобовое бронирование: 20 мм Вооружение: 1 пушка 45-мм, 3 пулемета

Вверху: Т-26Б, принадлежавший правительственным войскам, запечатлен во время Гражданской войны в Испании. Танк представлял собой дальнейшее развитие 6-тонного легкого танка «Виккерс» образца 1930 г. Как и машины серии БТ, Т-26 производился массово и применялся в боях в Маньчжурии, в ходе Польской и Финской кампаний 1939-1940 гг. Весьма надежный, снабженный изобретенными британцами гусеницами из марганцевой стали, танк с довольно мощной пушкой показал себя как вполне достойное средство против японской бронетехники и любых европейских танков своей категории.

Чтобы решить, чья же доктрина правильна, а чья нет, требовался практический опыт, а его в ту пору не хватало всем. Дебаты в отношении теории не умолкали, а отдельные партии военных прибегали к подковерной борьбе за позиции – «места под солнцем» – для своих родов войск, особенно это касалось адвокатов традиционной кавалерии (и более всего в Британии, Германии и Соединенных Штатах), которые ратовали за сохранение рода войск в традиционном виде. Научный оперативный анализ продолжал оставаться для таких ретроградов пустым звуком. Научениях бал правили посредники, которые нередко не верили в потенциал бронетехники в частности и механизированных войск вообще, в результате подчас военные делали правильные выводы из неправильных- или неправильные из правильных – предпосылок, в том и ином случае попусту растрачивая ценный опыт. Немногие военные кампании, которые велись в 30-е годы XX века, тоже не могли служить вразумительным примером, поскольку ни одна из них не видела подлинного сочетания машин последних модификаций, современных коммуникационных систем и новейших приемов.

КАМПАНИИ ТРИДЦАТЫХ

Тот факт, что итальянские танкетки довольно неплохо показали себя в боях с плохо вооруженными абиссинскими войсками в 1935 г., никак не отразился на балансе сил сторон в спорах сторонников и противников танков. Если враг не располагает противотанковым оружием, пускай даже самым примитивным, даже «тонкокожая» техника имеет все шансы уцелеть.

Куда больший опыт можно было бы почерпнуть в 1936-1939 гг. из Гражданской войны в Испании, если бы противоборствующие стороны располагали последними образцами средних танков. укомплектованных современными рациями, а также если бы войска прошли хорошую подготовку и действовали бы под началом талантливых командиров. В реальности же в Испании только правительственная армия республиканцев располагала танками с вооружением более грозным, чем крупнокалиберные пулеметы, но даже и эти танки относились к категории легких – постренныс русскими 9-тонные Т-26Б (вариация на тему «Виккерса») с 37- и 45-мм орудиями и 10-тонные БТ-5 (происходившие от танка Кристи) с 45-мм пушками. Более того, их командир, генерал Павлов, оказался не в состоянии грамотно применять бронетехнику в самостоятельных операциях, отчасти из-за отсутствия наработанных приемов, повальной нехватки средств связи, а также и потому, что танковые бригады тяготели к независимости и плохо взаимодействовали с артиллерией и пехотой, которая шла в наступление предсказуемыми маршрутами. Их оппоненты – фашисты под предводительством генерала Франко предпочитали применять имевшуюся у них бронетехнику только в качестве средства поддержки пехоты, что было довольно разумно, поскольку имевшиеся у франкистов немецкие 6-тонные PzKpfw I и итальянские 3-тонные танкетки C.V3 не отличались высокой боевой ценностью и не могли пережить попадание снаряда даже самых малых противотанковых пушек. Для русских Т-26Б и БТ-5 не представлялось сложным разделываться с такой бронетехникой, что называется, одной левой. Полковник фон Тома, командовавший немецкими танковыми войсками, от всей души благодарил испанских пехотинцев за то, что те захватили несколько десятков вражеских Т-26Б, которые стали желанным дополнением к слабому танковому парку фашистов.

Слева: М89, разработанный на базе модели «Виккерса» 1929 г., служил японцам типовым танком поддержки пехоты. В иной роли он, собственно, и не годился. В действительности машина была вполне симптоматична для японцев с их привычно прохладным отношением ко всем танкам, которые строились в стране под диктатом требований пехоты, вынужденной воевать в условиях очень трудной местности, нередко среди почти или вовсе необитаемых тропических джунглей. Вес: 12 тонн Скорость: 25 км/ч Лобовое бронирование: 17мм Вооружение: 1 пушка 57-мм, 2 пулемета

Первое противоборство между танками, происходившее 24 октября 1036 г. с участием трех республиканских Т-26Б и трех фашистских CV3, стало своего рода шаблоном для будущих схваток. Т-26, посланные против пехоты, подверглись нападению трех CV3, одна из которых перевернулась. Один Т-26 потерял ход из-за попадания в гусеницу, но продолжал бой. Экипаж другой CV3, вооруженной огнеметом, слишком самонадеянно попытался подкрасться к Т-26 и уничтожить его, стреляя почти в упор! Русский наводчик просто подпустил танкетку поближе и разнес в клочья. Тут вступила в действия артиллерия фашистов, прямым попаданием снаряда которой был уничтожен один Т-26; весь экипаж погиб.

Соответственно как участники конфликта, так и военные во всем мире, наблюдавшие за событиями противостояния, памятного множеством стычек танков с танками, но не знавшего ни одной танковой баталии, – войны, в которой танкам досталась лишь второстепенная роль, – решили, что выводы склонных умалять значение бронетехники ученых мужей, пожалуй, вполне верны. Всего лишь какие-нибудь небольшие противотанковые пушки и минные поля при содействии полевой артиллерии способны переиграть действующие самостоятельно легкие и средние танки, а значит, только наделенные толстой броней пехотные танки смогут одержать верх в битвах будущего. Фон Тома погрузился в такое уныние, что – к большой ярости Гудериана – пошел столь далеко, что осмелился предлагать не растрачивать напрасно материальные ресурсы на оснащение рациями всех танков.

Куда больше полезных уроков представлялось возможным извлечь из боевого соприкосновения. разыгравшегося в других географических широтах. Летом 1939 г. произошел крупный и ожесточенный «пограничный инцидент» между русской и японской армиями на маньчжурской границе. В тех краях японцы в течение года или более задирали неприятеля, прежде чем в мае выдвинуть на 15-км фронте в направлении реки Халхин-Гол три пехотные дивизии при поддержке 180 танков, 500 орудий и 150 самолетов. До того в противостояниях отмечалось несколько случаев лобовых столкновений между танками, однако последние неизменно действовали как вспомогательные силы в рамках традиционного пехотно-артиллерийского боя. В описываемом случае все тоже начиналось по привычной схеме, однако новый русский командующий, генерал Георгий Жуков, решил воспользоваться случаем и придержать 100 из 498 имевшихся у него машин, составлявших отдельное соединение (6-ю танковую бригаду), для контрнаступления. Когда в конце августа Жуков на широком фронте развернул контратаку против двух японских дивизий, предваряя ее привычным обстрелом из орудий тяжелой артиллерии, в качестве ударных сил служила пехота, пользовавшаяся поддержкой танков Т-26, что привело к сериям боевых соприкосновений по всему фронту. Но настоящим шоком для японцев стал внезапный прорыв 6-й танковой бригады у них на флангах, когда последние модели танка Кристи – БТ-5 и БТ-7 с их 45-мм пушками – перерезали линии коммуникаций. Такой же классический двойной охват предстояло вот-вот продемонстрировать немцам в Польше.

СРАЖЕНИЕ НА РЕКЕ ХАЛХИН-ГОЛ 20 АВГУСТА 1939 г.

Битва на реке Халхин-Гол в 1939 г. служит примером классического двойного охвата. Русские окружили японцев неожиданными атаками во фланги и в тыл, связав боем по фронту основные относительно малоподвижные силы противника.

Результатом столкновения в Маньчжурии стало окружение японских войск, потери которых достигли 40 000 человек по сравнению с 10 000 у русских. Японцы надолго запомнили полученный урок и впредь поостереглись провоцировать Красную Армию. Ключом к победе русских служил тот факт, что Жуков, не теряя времени, усилил головные танковые части мотопехотой и механизированной артиллерией, и это позволило избежать больших потерь у танкистов, что произошло бы, если бы бронетехника без поддержки ввязалась в противостояние с отступающими японскими танками. Кроме того, Жуков вынудил откатывающиеся японские танки атаковать выставленную у них на пути противотанковую артиллерию, что в итоге позволило превосходящим силам русских достигнуть крушения системы тылового обеспечения противника, а это стало залогом разгрома последнего. То же самое, только в более крупных размерах, уже через считаные дни собирались явить миру немцы, действовавшие по заветам британских танкистов-первооткрывателей вроде Фуллера. По иронии судьбы сами по себе масштабы немецкого триумфального шествия по Польше в сентябре 1939 г. полностью затмили совершенное русскими в августе. Последствия носили поистине исторический характер.

ГЕРМАНСКОЕ ТАНКОВОЕ НАСТУПЛЕНИЕ 1939 г.

Схема организации немецкой танковой дивизии 1939 г. показывает взаимосвязь частей моторизованной разведки, танков, пехоты, артиллерии, саперов и подразделений тылового обеспечения.

ГЕЙНЦ ГУДЕРИАН

ГЕЙНЦ ВИЛЬГЕЛЬМ ГУДЕРИАН (род 1888 г.) служил в легкой пехоте, стал специалистом в области радиосвязи. Он проявлял большой интерес к различным технологиям и показал себя харизматическим лидером и талантливым организатором во время работы в германском Генеральном штабе. Переведенный в 1922 г. на службу во вновь создаваемые моторизованные войска, Гудериан оказался среди тех офицеров, которые стояли во главе процесса выработки структуры и философии немецких вооруженных сил, грозно заявивших о себе вступлением в войну в 1939 г. Именно он создал германские танковые войска (панцерваффе), превратив танки в главное оружие на суше, призванное тесно взаимодействовать с другими родами войск в ходе стремительных наступлений. Захваченный идеями Фуллера и других британских танкистов-экспериментаторов, созидавших свои теории в 20-30-е годы XX века, Гудериан настаивал на создании танковых дивизий (и сумел заинтересовать этим Гитлера), одну из которых возглавил в 1935 г., чтобы уже в 1938 г. стать командиром армейского корпуса (командуя которым принял участие в аншлюсе Австрии и оккупации Судет), а в конце того же 1938 г. подняться до поста командующего подвижными войсками.

Однако известность себе он снискал как командир моторизованного корпуса в 1939 г., прославившись лихими танковыми прорывами в Польше и еще более упрочив славу в ходе полного драматизма броска к Ла-Маншу через Арденны и северо-восток Франции в 1940 г. И вновь в России, где его напор и готовность идти на оправданный риск, даже на нарушение приказов вышестоящего командования, принесли немало побед и триумфов немецкому оружию. С окончанием блистательных маршей Вермахта в декабре под Москвой завершился и наиболее яркий этап в карьере этого офицера.

В феврале 1943 г. Гудериана вернули на службу в качестве генерального инспектора танковых войск, и следующие два года он провел в попытках восполнения ущерба, который панцерваффе несли в боях с противником и вследствие ухудшения качество подготовки личного состава и нехватки снаряжения. Многие успехи, которых достигли немецкие танкисты в период с 1943-го по 1945 г., заслуженно могут считаться и успехами самого Гудериана. Однако когда в июле 1944 г. его назначили начальником Генерального штаба сухопутных войск с ответственностью за дела на Восточном фронте, даже такой человек, как Гудериан, не мог уже повернуть вспять железный поток советской реконкисты. Храброму генералу, мужественно вступавшему в пререкания с Гитлером ближе к концу войны, посчастливилось уцелеть и попасть в плен к американцам.

ПОЛЬСКАЯ КАМПАНИЯ. 1939 г.

Когда 1 сентября 1939 г. Германия вторглась в Польшу, наступление сухопутных сил предваряли штурмовые рейды ВВС на узловые пункты системы коммуникаций польской армии. На земле атаку возглавляли шесть танковых дивизий, четыре так называемые легкие дивизии, имевшие в своем составе меньший процент танков, и несколько моторизованных пехотных дивизий. Всего немцы собрали для участия в операции около 3200 танков, из которых половина приходилась на крайне уязвимые легкие PzKpfw I (изначально строившиеся только для учебных целей), всего со стороны Германии действовало 309 действительно современных средних танков: 98 единиц PzKpfw III и 211 PzKpfw IV непосредственной поддержки. Против столь грозной силы поляки могли выставить 190 легких танков с 37-мм пушками, производства либо французской фирмы «Рено», либо британского «Виккерса», плюс еще 470 неэффективных танкеток и 90 бронеавтомобилей.

Изначально более слабые польские бронетанковые войска еще усугубляли собственную немощность неготовностью к боевым действиям и ошибочными решениями командования, которое раскидало способные сражаться машины по пехотным частям для усиления последних. Кроме того, даже та техника, которая осталась в резерве, как мы убедимся, не достигла никаких результатов. Быстро продвигаясь, сосредоточенные немецкие танковые соединения в пределах часов обошли или смяли передовые позиции неприятеля. а уже через несколько суток далеко углубились на польскую территорию. Для всех, кому случилось изучать события тех дней в Польше, – неважно, кто это был, непосвященные в замыслы разработчиков операции немцы, потрясенные поляки или скептически настроенные французские, британские, русские либо американские умники, – происходящее стало шоком. Бронированные группы не просто двигались быстро, они сумели поддерживать просто-таки сумасшедший темп наступления, развеивая миф о том. что механизированные соединения обречены увязнуть и выдохнуться вследствие неминуемого коллапса служб тылового обеспечения. Высокая организация снабжения у немцев, опробованная и отточенная научениях и в ходе бескровных аннексий Австрии и Чехословакии, позволила ритмично снабжать победоносные механизированные колонны, которые продвигались к цели со средней скоростью около 18 км в день на протяжении девяти суток. Не прошло и двух недель, как польские ВВС исчезли, а сухопутные войска перешли в быстрое и часто беспорядочное отступление. Лишь на некоторых участках с особо хорошо организованным противодействием немецкие танки понесли потери от огня противотанковой артиллерии; особенно упорно оборонялся гарнизон и жители Варшавы.

ВТОРЖЕНИЕ В ПОЛЬШУ СЕНТЯБРЬ 1939 г .

Польская кампания сентября 1939 г. Стремительно продвигавшиеся в ходе наступления немецкие головные механизированные части глубоко прорвали неподвижную польскую оборону. Лишь только один раз сумели поляки организовать сильный, но не принесший им успеха контрудар.

Но не только мощь напора немецкого наступления привела к крушению обороны поляков, которые дрались с неизменным мужеством и храбростью всегда, когда предоставлялся шанс сражаться. Скорость и направленность ударов – вот что в немалой степени способствовало головокружительным успехам Вермахта, польский противник которого часто просто не успевал верно среагировать на действия немцев, нередко не позволявших ему ввести в действие лучшие подвижные части гам. где это больше всего требовалось. Так, батальон добротных французских танков «Рено» R35 простоял в резерве всю кампанию. не сделал даже выстрела и в итоге бежал в Румынию, где подвергся интернированию. Другую часть, перебрасываемую но железной дороге, чтобы преградить путь моторизованному корпусу Гудериана, рвавшемуся к расположенному далеко на восток от Варшавы Брест- Литовску, немцы захватили, что называется, «тепленькой» прямо на платформах. Те немногие поединки между танками, которые имели место в ходе кампании, но большей части остались незафиксированными письменно.