В ОКТЯБРЕ 1942 г. РАСЧЕТЫ РУССКИХ ПРОТИВОТАНКОВЫХ ОРУДИЙ на Ленинградском фронте оказались лицом к лицу с той же проблемой, которая уже давно вставала перед их немецкими коллегами, когда тем приходилось иметь дело с КВ-1, – как поразить кажущееся неодолимым чудовище на гусеницах. Именно там и тогда они впервые повстречали 56-тонный немецкий «Тигр», 100- 110 мм лобовое бронирование которого оказалось не по зубам 76-мм противотанковым пушкам, а поразить 80-мм сталь борта представлялось возможным лишь на самой малой дистанции. К счастью для русских – как и для британцев с американцами, увидевших четырех таких монстров в декабре в Тунисе, – «Тигры» еще не развелись во множестве (их производство началось только в августе) и страдали от всевозможных «детских болезней» – механической ненадежности, присущей всем новым и непроверенным машинам. Однако слова зловещего пророчества уже, что называется, проступили на стене. 1943 году предстояло стать свидетелем нагнетания противоборства пушек и брони после того, как немцы вырвались вперед по показателям защищенности машины, оставив позади русских с их Т-34 и КВ-1, британцев с их «Черчиллем» и американцев с «Шерманом».

Однако большую тактическую важность представляли не довольно трудоемкие в производстве и весьма неманевренные тяжелые «Тигры», а последнее поколение так называемых средних танков (которые с их массой от 30 до 45 тонн попали бы в 1910 г. в класс тяжелых). Речь идет о немецкой «Пантере», русском Т-34/85, британском крейсерском танке Mk VII (в итоге названном «Кромвель»), американском проекте Т20 и о целом ряде самоходных штурмовых и противотанковых орудий, которые строились всеми странами, причем во всевозрастающих – как количественно, так и в том, что касалось габаритов, – пропорциях. В движение новые машины приводились значительно более мощными силовыми установками, чем установленные на танках-предшественниках, бронирование обычно бывало наклонным и достигало в толщину не менее 75 мм, но наиболее показательно их усовершенствованное пушечное вооружение, его системы наведения и снаряды. Выросли не только ставки в соревновании брони и пушки, в котором ни одна из сторон не жалела сил и средств, чтобы выйти вперед, но сделались жизненно важными в представлении командиров и конструкторов задачи попадания и поражения основательно защищенных целей при минимальном расходе времени и боеприпасов. Когда на полях сражений заскрежетали гусеницами массированные бронетанковые соединения, тратить десяток выстрелов на одно попадание, которое может уничтожить врага, а может и не уничтожить, более не представлялось допустимым. Кроме того, поскольку калибры пушек возросли до 75-88 мм, количество довольно объемистых снарядов в боеукладке заметно сократилось, что заставляло с умом распоряжаться я тем, что имелось в наличии.

Танкостроители Германии задавали тон с их «Пантерами» и «Тиграми», системы управления пушками которых, их оптика и устройство интерьера башни заметно опережали по показателям образцы бронетехники противника. Принимая во внимание длину ствола в 70 калибров у 75-мм пушки «Пантеры» и 88-мм орудие длиной 71 калибр, которое устанавливалось на 65-тонном чудовище – самоходке под названием «Элефант», – и поразительную точность их огня, можно представить то, сколько опустошительных результатов следовало ожидать от таких машин. Начальная скорость полета снаряда у только что упомянутых выше орудий составляла, соответственно, 836 и 1018 м/сек, при этом первое стреляло 6,8-кг выстрелом, тогда как последнее – 10-кг. Они немного превосходили по кинетической энергии последние 85-мм пушки русских (899 м/сек при 9,7 кг) и британскую 76-мм (884 м/сек при 7,7 кг) и значительно обгоняли американскую 76-мм (792 м/сек при почти 7 кг).

Столь высокие скорости порождали, однако, дополнительные проблемы для командиров и наводчиков. Становилось невозможно корректировать наводку путем отслеживания точки попадания снаряда, поскольку последний обычно завершал полет прежде, чем успевал рассеяться дым от выстрела пушки. Наводчики противотанковых орудий выходили из положения за счет располагавшегося немного в стороне наблюдателя, тогда как танковый командир в башне при дыме и сотрясении от произведенного выстрела оказывался в незавидном положении. более того, если на относительно коротких (и более привычных) дистанциях противостояния линия прицеливания и траектория снаряда на первых 800 метрах совпадали, что позволяло наводить перекрестие просто на «центр массы» мишени, задача верно определить удаленность объекта и выставить прицел на расстоянии возможного поражения до 2000 метров становилась очень непростой. В условиях пустыни и степей трудности с определением дистанции серьезной помехой вставали перед экипажами немецких «Тигров», «Пантер», «Элефантов» и еще нескольких тяжелых противотанковых САУ, которые заняли место в боевом строю в течение 1943 г. Русским тоже приходилось считаться с подобной проблемой, когда в августе 1943 г. у них появились значительно более совершенные Т-34/85 с башней, где помещалось три члена экипажа, с более толстой броней и с 85-мм пушкой. Хотя и нет особых свидетельств, позволявших бы утверждать, что они относились к данному предмету с той же основательностью и дотошностью, как немцы.

Что до британцев, для них такой момент наступил не ранее середины 1943 г., когда они стали прилагать значительные усилия для улучшения танкового огня. Отчасти поскольку у высшего командования продолжала царить уверенность, что пока как-нибудь удастся удержаться на заданных параметрах за счет одной лишь последней 57-мм пушки со стволом длиной 50 калибров и 7-кг снарядом с дульной скоростью 802 м/сек, каковое заблуждение превалировало по причине невозможности установить куда более мощную 76-мм пушку на запроектированный крейсерский Mk VII. Этот крейсерский танк, техническое задание на постройку которого спускалось производственникам в январе 1941 г., сумели довести до ума только к концу 1943 г., когда машина уже устарела по отношению почти к любой бронетехнике противника; впрочем, мы еще вернемся к обсуждению данной темы позднее. Тем временем американцы, которые всегда считали очень важным получить машину с установленной в башне мощной и эффективной пушкой, вели работы по созданию нового танка, Т20, который позволял без труда вооружить его 76-мм орудием, обладал более толстым бронированием и лучшими ходовыми характеристиками, чем «Шерман». Однако проекту вредило непостоянство участников предприятия (важнейшим фактором, заставлявшим союзников делать выбор в пользу «Шермана», а не более мощной машины, было соображение транспортировки через Атлантику – новый танк занимал значительно больше места в трюмах кораблей. – Прим. пер.). Фактически, хотя летом 1943 г. британцы и развернули крестовый поход с целью добиться по возможности более точного огня осколочными снарядами с закрытых позиций и огня прямой наводкой с дистанции до 2000 м, подразумевавший осуществление программ по улучшению оптики и механизмов управления пушкой, они (и до известной степени американцы) позволяли себе тешиться иллюзией, что огромное количество танков. выкатывавшихся из заводских цехов, сможет компенсировать отставание и качестве по сравнению с немецкими машинами.

Размер и сама по себе масса новых пушек большего калибра, необходимых для уничтожения последних танков с их значительно улучшившейся защитой, нарушали баланс между соревнующимися друг с другом танками и противотанковыми пушками. К примеру, немецкое 37-мм орудие 1939 г. выпуска весило около 450 кг и без труда позволяло расчету перемещать и маскировать его на позициях, а потому по тактической ценности отличалось от 88-м илл и метровки длиной в 71 калибр с вдесятеро большей массой, перемещать и устанавливать которую приходшкх'ь с помощью механической тяги и посредством лебедок. В результате такой неповоротливости и врожденной уязвимости крупные противотанковые орудия начали терять привлекательность по сравнению с тактически более гибкими самоходными пушками.

Чтобы устранить сложности, связанные с пробитием брони снарядами, полагающимися на кинетическую энергию, специалисты разработали альтернативный метод. Так, список боеприпасов пополнил кумулятивный снаряд (или hollow charge, т.е. «полый снаряд», в системе английских обозначений широко известный как бризантный противотанковый – High Explosive Anti Tank. или сокращенно HEAT; в нашем языке существует еще термин «бронепрожигающий». – Прим. пер).). Такие снаряды поражали броню за счет высокоскоростной реактивной струи газа и расплавленного металла, которая прожигала броневой лист под давлением около 2000 тонн/дюйм #178; . Достигнуть оптимального эффекта мешала высокая скорость и вращение, однако и то, и другое требовалось для увеличения дистанции огня и повышения его точности; глубина пробития брони во многом обуславливалась диаметром и профилем конуса, который концентрировал струю газа. Таким образом, 75-мм полевые пушки с меньшей начальной скоростью полета снаряда могли показать себя как не менее смертоносное оружие, чем более крупная высокоскоростная 88-милли метровка, если, конечно, струя не будет рассеиваться и распыляться и если попадание вообще будет достигнуто, принимая во внимание снижение меткости огня у оружия с малой начальной скоростью. Рассматриваемые поначалу как некая панацея при решении проблем противодействия танкам, кумулятивные боеприпасы на практике оказались не более чем дополнением к существующим снарядам – еще одной клюшкой в сумке. Однако как легковесное реактивное ручное оружие для пехотинца невращающаяся кумулятивная боеголовка представляла значительный боевой потенциал. Начиная с 1943 г. и далее угроза от так называемых базук и им подобных гранатометов постоянно учитывалась при обучении командиров танков, которым приходилось теперь еще теснее взаимодействовать с сопровождающей пехотой, лучше подходившей для уничтожения вооруженных реактивными гранатометами солдат противника.

«ЧЕРЧИЛЛЬ-IV» ПОСЛЕДНИЙ БРИТАНСКИЙ ПЕХОТНЫЙ

ТАНК «Черчилль» стал выпускаться в 1940 г. в обстановке большой спешки и страдал от неисчислимых конструктивных изъянов до тех самых пор, пока в 1943 г. не вступила в строй модификация Mk IV. Хотя 350-сильный двигатель отличался довольно большой надежностью, происходили постоянные неполадки с какими-то второстепенным узлами, тогда как трансмиссии (регенеративной, весьма талантливо разработанной и мало отличавшейся от тех, которые применяются и по сей день) были присущи разного рода «детские хвори». К сожалению, башню сделали недостаточной большой, чтобы установить в ней орудие калибра выше 75 мм. Данное упущение поставило «Черчилль» в разряд устаревших уже в 1943 г., тем не менее он продолжал нести службу до конца Второй мировой войны, благодаря живучести, обусловленной толстым бронированием последних модификаций.

Вес: 39 тонн Скорость: 26 км/ч Лобовое бронирование: 88 мм Вооружение: 1 пушка 57-мм, 2 пулемета

И наконец, в список все новых и новых средств борьбы с вражеской бронетехникой приходится включить противотанковые мины, которые – по мере того, как военное счастье все увереннее отворачивалось от немцев, вынуждая их вступать на путь долгого и тяжелого отступления к пределам собственной родины, – закладывались во все больших и больших количествах, приводя к значительному ограничению маневра у наступающих ввиду способности такого оружия лишать хода любую технику. Дорогостоящие в производстве и требующие много времени на установку мины тем не менее представляли источник такой большой угрозы для танков, что вынуждали противоборствующие стороны идти на принятие также требующих расходов и времени мер по их обнаружению и обезвреживанию с целью поддержать уровень танковой подвижности и сохранить жизненно важную роль бронетехники в сражении. Противоминные танки с минными тралами различных типов и видов – с цепами, катками, плугами и т.п. – стали значительной составляющей парка бронетехники, но применение их требовало особого умения и навыков. 11а протяжении 1943 г. строилось множество различных бронированных машин, призвание которых состояло не только в преодолении естественных и рукотворных препятствий, но и в том, чтобы взять на себя главенствующие обязанности в ходе амфибийных операций, необходимых для того, чтобы обеспечить британцам и американцам возможность ступить на землю европейского континента, а также на острова в бассейне Тихого океана в войне с японцами. Среди такого рода техники попадались машины, способные плавать или же преодолевать высокий брод, нести переправочно-мостовое имущество, огнеметы и устанавливать разного рода подрывные заряды, необходимые для разрушения оборонительных сооружений.

МАЯТНИК КАЧНУЛСЯ – ПОСЛЕ СТАЛИНГРАДА

Последние танки и средства их истребления не приняли участия в битве, последовавшей за окружением немецкой 5-й армии и частей 4-й танковой армии под Сталинградом. Когда кольцо замкнулось, у немцев не осталось выбора – одолеть русские армии в бою и выправить ситуацию в свою пользу или вырваться из руин города и попытаться спасти то, что еще осталось, одновременно выводя войска с Кавказа, оказавшиеся там перед yi^ розой быть отрезанными на выступе. Что нетипично для них, немцы поначалу очень лениво реагировали на возникшую опасность. Затем Гитлер принял ошибочное решение стоять насмерть в Сталинграде. Теперь, когда холодные пронизывающие до костей ветра гуляли по покрытой снегом зимней степи, когда резко ухудшилось тыловое обеспечение, деблокирующим войскам фельдмаршала Эриха фон Манштейна из состава вновь сформированной группы армий «Дон» приходилось в лоб атакован, противника, закрепившегося на жизненно важных позициях на всех подступах к городу. Все поменялось на игровом поле, словно бы его развернули на сто восемьдесят градусов. На сей раз немецкая бронетехника медленно концентрировалась, и на сей раз немцам приходилось вести танки на готовые к встрече с врагом противотанковые пушки. Тем временем русские танки преспокойно ждали своего часа в резерве, чтобы выйти из укрытий и броситься в бой при мощной поддержке артиллерии и батарей реактивных минометов только тогда, когда наступление фон Манштейна выдохнется и когда многие из его танков останутся на поле боя.

К отличие от крупных боевых соприкосновений танков недавнего прошлого и ближайшего будущего, количество бронированных машин- участниц битвы под Сталинградом не отличалось многочисленностью. 17-я и 23-я танковые дивизии, к примеру, каждая располагала всего 30 танками, русские же тоже редко применяли больше, чем 30 машин разом.

Поначалу, 12 декабря, группе армий «Дон» удалось достигнуть местного численного превосходства и продвинуться. Но в критический момент 20 декабря, когда возобновившееся русское наступление создало угрозу немецкому тылу, а боевая численность 17-й танковой дивизии снизилась до восьми машин, возникла насущная потребность остановиться и перебросить более сильную 6-ю танковую дивизию для охраны жизненно важного прохода в районе Ростова. Русские танки тем временем стали вступать в действия во все больших количествах, поскольку командование уверилось в невысокой вероятности прорыва из-под Сталинграда окруженного врага, располагавшего не более чем сотней боевых машин, имевшей к тому же горючего только на 50 км. Если говорить о боях танков против танков по фронту группы армий «Дон» и у нее же на флангах, то следует упомянуть прощальный рывок 60 немецких танков в направлении Сталинграда 22 декабря, встретивших упорное, хотя и импровизированное противодействие со стороны плохо подготовленной 2-й гвардейской армии генерала Р. Малиновского, которая отдельными частями прибыла в район боя почти без горючего и то и дело использовала неспособные двигаться танки как своеобразные доты. Однако и этого оказалось достаточно. После боя Малиновский совершенно справедливо подытожил: «Сегодня мы наконец-то остановили грозного врага. Теперь мы атакуем сами». В канун Рождества он сдержал обещание, заставив немцев начать отступление, продлившееся почти два месяца.

На протяжении январи 1943 г., когда русские развивали наступление на широком 2000-км фронте от Орла до Черного моря и Кавказа, самым критическим участком оставался длинный коридор, тянувшийся от Сталинграда на востоке и от гор Кавказа на юге к Ростову. Здесь фон Манштейн боролся за то, чтобы сохранить в целости 4-ю танковую армию генерала Гота, выдерживавшую натиск русского Юго-Западного фронта, в то время как 1-я танковая армия фон Макензена откатилась назад для противодействия угрозе со стороны Южного фронта, задача которого заключалась в том, чтобы перекрыть группе армий «А» фон Клейста путь с Кавказа. Подвижные маневренные боевые действия с широким применением бронетехники преобладали в степях юга России, где немцы, теряя танки в больших пропорциях, чем могли пополнять урон, нехотя поддавались под все возраставшим натиском противника. Нередко неплотные заслоны немецкой пехоты не выдерживали, в них образовывались бреши, и требовались отчаянные меры, чтобы восстановить целостность обороны. Слишком медленно и слишком тревожно для Манштейна приходили подкрепления с запада, среди которых II танковый корпус СС генерала Пауля Хауссера с его хорошо укомплектованными всем необходимым танково-гренадерскими дивизиями СС представлял собой наиболее крупную силу в немецком боевом расписании. И все же, переживая кризис за кризисом перед лицом казавшегося неостановимым неприятеля, потоком рвавшегося на запад, фон Манштейн с его продуктивным умом военного и тонким пониманием того, какие ограничения налагают на механизированные части изъяны в тыловом обеспечении, а также насколько важен для победы эффект внезапности и сосредоточение усилий, планировал танковый контрудар, не похожий ни на какие другие прежде известные.

БРИЗАНТНЫЙ ИЛИ КУМУЛЯТИВНЫЙ (БРОНЕПРОЖИГАЮЩИЙ) ПРОТИВОТАНКОВЫЙ СНАРЯД (HEAT)

Конус направлял высокоскоростную узкую струю газа и расплавленного металла, проходящую через броневой лист под очень высоким давлением.

Немецкая пехотная 50-мм противотанковая пушка со стволом в 42 калибра. Рядом мы видим самоходное штурмовое орудие StuG III, которое, несмотря на оригинальную идею служить в качестве боевой машины поддержки пехоты, наряду с другими подобными САУ быстро превратилась в подвижное противотанковое орудие, значительно превосходившее обычную полевую противотанковую пушку.

Т-34/85

ПОЯВЛЕНИЕ ЛЕТОМ 1943 г. НА ПОЛЯХ СРАЖЕНИЙ Т-34/85 восстановило превосходство русских в качестве бронетехники, утраченное ими перед лицом немецкого PzKpfw IV F в 1942 г. В то время как ходовая часть и бронирование в основе своей сохранились теми же, что у Т-34/76, данная машина представляла собой переосмысленную и переработанную конструкцию по сравнению с предшественницей. Скатный лист лобовой брони стал толще, стрелка курсового пулемета сделали заряжающим, разработали совершенно новую, лучше бронированную башню, вмещавшую трех человек, внедрили командирскую башенку.

Электрический регулятор угла горизонтальной наводки давал наводчику больше возможностей уверенно поражать цели. Однако серьезным недостатком конструкции являлся «снарядный уловитель» между башней и корпусом, служивший причиной многих потерь, которых в противном случае возможно было бы избежать. Тем не менее Т-34/85 оставался вполне пригодным для применения в боевых действиях танком до конца Второй мировой и долгое время после нее, продолжая служить в некоторых армиях мира через многие десятилетия после ее окончания.

Вес: 32 тонны Скорость: 50 км/ч Лобовое бронирование: 75 мм (наклонное) Вооружение: 1 пушка 85-мм, 2 пулемета

Фон Манштейн прекрасно осознавал, что по мере продвижения головных частей русского наступления в западном направлении проблемы поддержания регулярного снабжения и доставки пополнений достигнут критически допустимых пределов. К тому же его воодушевляла несгибаемая доблесть бойцов элитных танковых дивизий, которые, несмотря на численный перевес противника, продолжали с честью выходить из поединков с неприятелем, поскольку по мере того, как характер боевых действий менялся от позиционной войны к более маневренным и подвижным боевым действиям, у русских все сильнее начинали сказываться слабый уровень подготовки личного состава и особенно командиров, неважные средства связи и. как следствие, не всегда грамотное руководство боем. Столкновение в районе Манычской 23-25 января, когда 11-я танковая дивизия из состава 4-й танковой армии уничтожила сильный русский плацдарм на реке Маныч, создававший угрозу прохождения 1-й танковой армии через «Ростовскую горловину», могло считаться классическим примером превосходства немцев. Русская оборона на этом береговом плацдарме рухнула потому, что немецкая бронетехника наступала на неожиданном участке (в тонко выбранном генералом Г. Бальком месте успешного отражения более ранней атаки) при сосредоточенной поддержке артиллерийским огнем и в тесном взаимодействии с пехотой. Немецкие танки довольно легко прорвались в ключевые опорные пункты врага с тыла, поскольку внимание русских отвлекла атака легких частей и артиллерии на другом участке. Кроме того, русские поставили танки в окопы – вкопали в землю, – вместо того чтобы эффективно задействовать их как подвижные ударные силы, что привело к потере 20 танков и 600 человек пехоты против одного убитого и 14 раненых на стороне немцев.

Имея в распоряжении 1-ю танковую армию, угроза положению которой к востоку от Ростова перестала существовать, вместе с 4-й танковой армией и прибывшим танковым корпусом СС, фон Манштейн обретал способность приступить к разработке плана разгрома неприятеля. Отдавая пространство, но выигрывая время перед лицом наступавшего, но выдохшегося противника, Манштейн позволял ему углубляться вперед до наступления подходящего момента, когда мог бросить на врага вновь набравшие силу танковые части. Этого-то русские и опасались. Еще в середине января, за полмесяца до того, как окончательно капитулировал под Сталинградом Паулюс, они вновь устремились на запад с намерением овладеть транспортным узлом Курск и создать береговые плацдармы на противоположном берегу реки Днепр прежде, чем весенняя распутица сможет сковать передвижения людей и техники.

ОТ СТАЛИНГРАДА И КАВКАЗА ДО ХАРЬКОВА И КУРСКА НОЯБРЬ 1942-АВГУСТ 1943 гг .

Контрнаступление русских в середине ноября 1942 г. привело к окружению немцев под Сталинградом (что закончилось уничтожением 6-й армии к февралю 1943 г.) и к отходу немецких войск в направлении Курска и Харькова. Уже сильно ослабленные русские части продвинулись за Харьков, что позволило Манштейну в феврале нанести контрудар, который заставил русских откатываться, в результате чего образовался так называемый Курский выступ, или Курская дуга.

Исходя из предположения, что немцы пребывают в смятении, деморализованы и неспособны к длительному противодействию, не говоря уже о ведении каких бы то ни было наступательных действий, Сталин, несмотря на сомнения некоторых из высших командиров, настаивал развивать наступление до пределов возможного. Генералы Голиков и Ватутин, командовавшие первый Воронежским фронтом, целью которого служил Белгород и Курск, и второй – Юго-Западным фронтом, задачей которого стало овладением Харьковом и переправами на Днепре, не только беспокоились из-за плачевного состояния дел на истончившихся длинных линиях коммуникаций, но также не могли не видеть расхождения осей их наступления, что приводило к образованию бреши между обоими фронтами. Не жалея для русских веревки, на которой те могли бы самостоятельно повеситься, фон Манштейн заманивал их в западню, даже сдал им такие стратегически и психологически важные центры, как Белгород и Харьков, чтобы усилить в противнике уверенность в безнаказанности его действий.

И русские спешили в западном направлении, постоянно слабея, теряя танки и артиллерию, страдая от нехватки снабжения, для доставки которого широко применяли гужевой транспорт. Теперь главной заботой фон Манштейна, помимо сосредоточения основных ударных сил в жизненно важных точках к востоку излучины Днепра, становилось убедить начальство – Гитлера с его свитой в лице немецкого главного командования – в том, что дерзкий план сработает. Дебаты между Гитлером – апостолом борьбы до последнего человека даже за безнадежные позиции – и фон Манштейном – первосвященником подвижной войны – закончились все-таки в пользу последнего: в этом случае фон Манштейну удалось убедить Гитлера в своей правоте. И вот наконец 6 февраля фюрер, потрясенный провалом под Сталинградом, где приказ стоять насмерть привел к бесславной гибели армии. пошел на то, чтобы предоставить свободу действий фон Манштейну. Группировка из трех танковых корпусов, угрожавших флангам чрезмерно растянутых порядков головных частей наступления фронта Ватутина к югу от Харькова (который пал 16 февраля), получила приказ идти в бой, по чуть было не осталась на месте, потому что 17-го числа Гитлер запаниковал и снова встретился с фон Манштейном с намерением отстранить фельдмаршала от исполняемых обязанностей накануне решительного удара. Но все же Гитлер передумал, надо полагать, до некоторой степени убежденный донесениями и выводами (полученными разведкой на основе перехватов радиопереговоров), подтверждавшими заключения о чрезвычайной слабости русских колонн, в остальном же решивший положиться на милость судьбы и рискнуть. Фон Манштейн мог констатировать, что приготовления закончены. II танковый корпус СС под Красноградом изготовился атаковать острие наступления Ватутина, двигаясь слева направо через фронт. Танковый корпус 4-й танковой армии сосредоточился поблизости от ставки фон Манштейна к востоку от Запорожья с инструкциями ударить по тем же колоннам в южном направлении, в то время как соседняя 1-я танковая армия силами XI. и LVII танковых корпусов сдерживала противника у Красноармейского, ожидая приказа действовать в унисон с остальными под Харьковом в северном направлении.

По грустной иронии судьбы, когда намерения немцев стали, так сказать, вырисовываться (нет никаких оснований предполагать, что Манштейн принимал какие-то особенные меры, кроме обычных рутинных, используемых в таких случаях с целью сокрытия приготовлений), командующим русскими фронтами доставалось от их верховного начальства почище, чем солдатам на передо вой от действий противника. Сталин в Москве не стеснялся откровенных угроз, если слышал от Голикова или Ватутина хоть малейшие сомнения в отношении происходившего на их участках фронта. Вождь с самого начала пребывал в убеждении, что немецкое контрнаступление служит лишь ширмой, операцией прикрытия для обеспечения безопасного вывода южного крыла немецких войск за Днепр. И вот в тумане подобных заблуждений русские шагнули прямо в западню.

КОНТРУДАР ПОД КРАСНОГРАДОМ, ФЕВРАЛЬ 1943 г.

Личный состав дивизий войск СС, как полагается элите нацистской Германии, состоял из лучших кадров, более крупные части которых располагали лучшим снаряжением, чем обычные армейские единицы того же уровня. Так, например, танково- гренадерская дивизия СС «Лейбнггандарте Адольф Гитлер» (ЛАГ), командовал которой любимчик Гитлера генерал-майор Зепп Дитрих, включала в себя танковый полк, укомплектованный главным образом последними моделями PzKpfw IV, и роту тяжелых танков «Тигр». Поэтому можно с полным на то правом утверждать, что дивизия эта превосходила по силе любую танковую дивизию на Восточном фронте, в которых численность их танкового парка, представленного PzKpfw III и PzKpfw IV, снизилась в среднем до 27 единиц в каждой. А посему даже одна такая дивизия, не считая еще ее товарок – танково-гренадерских дивизий «Дас Райх» и «Тотенкоиф», – являла собой грозную опасность в день 19 февраля, когда двинулась против 3-й танковой армии генерал-майора В.В.Попова в предместьях Краснограда. Разрозненные русские колонны, катившиеся по покрытым снегом холмистым равнинам, имели лишь незначительную поддержку со стороны танков Т-34, не располагали должными разведывательными подразделениями и находились в состоянии полной неготовности к тому, что грозило вот-вот обрушиться па них. С момента переправы через Дон снабжение к ним поступало в час по чайной ложке. По словам фон Клаузевица, который писал свои труды более чем за сто лет до Второй мировой войны и обрисовывал некую подобную ситуацию, этому моменту суждено было стать «кульминационным пунктом победы для немцев», когда войска наступления их противника будут находиться на грани полной потери напора по причине перенапряжения их усилий; правда, фон Клаузевиц едва ли мог мечтать о столь разносторонних и гибких механизированных частях, как те, которыми располагал в то время Манштейн.

Повсюду на широком фронте ЛАГ немцы вынудили русские колонны остановится, но нигде разгром их не носил столько же драматичного характера, как под Еремеевской, где Дитрих сосредоточил сильнейшие подвижные силы для отражения натиска врага, наступавшего прямо на его штаб в Краснограде. Там разместился 3-й батальон (на бронетранспортерах) майора Иохема Пайпера из состава 2-го танково-гренадерского полка СС, 1-й батальон 1-го танкового полка СС (под командованием майора Макса Вкннис) и дивизионный разведывательный батальон под началом майора Курта Мейера – словом, мощная боевая группа, включавшая в свой состав около 30 PzKpfw IV и четыре PzKpfw VI «Тигр» (сопровождаемых многочисленными бронеавтомобилями и бронетранспортерами) и располагавшая значительной поддержкой артиллерии. Получилось чрезвычайно боеспособное соединение с огромной огневой мощью, при этом обладавшее значительной подвижностью на скованной морозом земле.

Начиная с 04:00, группа Пайпера, имевшая на фланге батальон Мейера, двинулась от Циглеровки к Еремеевской. Столкнувшись с незначительным вражеским противодействием на подступах к селу и в нем, наступающие в 15:00 овладели им и изготовились к обороне против приближающихся трех танковых колонн с направления от села Парасковеевские. Вместе с танковой ротой и во взаимодействии с батальоном Мейера люди Пайпера, ловко используя неровности рельефа местности, приступили к выполнению маневров, направленных на выход во фланг головным танкам противника, после чего с большой дистанции вступили в боевое прикосновение с вражескими противотанковыми пушками, а также начали вести контрбатарейный огонь против артиллерии и минометов, когда те обнаружили свои позиции. Огневую дуэль эту им надлежало выиграть до того, как PzKpfw IV, поддерживаемые « Тиграми», доберутся до опасным образом оголенной русской пехоты. К наступлению ночи весь неприятельский авангард покатился назад, оставив в степи тут и там множество Т-34, артиллерийских орудий, горящего снаряжения и трупов. Однако случившееся представляло собой всего лишь увертюру к шедевру симфонии огня, брони и гусениц, блестяще написанной и исполненной фон Манштейном. Наступил момент извлечь выгоду из местной победы и довести ее до кульминационного финала всеобщего торжества германского оружия.

ВОСТОЧНЫЙ ФРОНТ, ФЕВРАЛЬ 1943 г. КОНТРУДАР ПО ЕРЕМЕЕВСКОЙ

Подобная перспектива открылась перед майором Куртом Мейером и его коллегами- танкистами 20 февраля 1943 г. В южном направлении от Еремеевской двигалась длинная и чрезвычайно растянутая советская колонна, которую противник застиг на открытом месте. «Это что. засада? – спросил себя Мейер и сам же ответил: – Скорее всего, нет». А если так, то лучшим приемом стала бы стремительная атака на предельной скорости – бросить одну роту танков на врага в центре, а второй роте окалывать огневую поддержку, когда начнет бить артиллерия. Немцы с их длинными 75-мм пушками PzKpfw IV К и еще более мощными 88-мм орудиями «Тигров» имели подавляющее превосходство перед смешанными русскими группами из пушек, танков, грузовиков, обозных телег и марширующей пехоты посредине покрытой твердым снежным настом равнины. Положение и расклад сил не оставляли русским никакого шанса одолеть врага.

СРАЖЕНИЕ ПОД ЕРЕМЕЕВСКОЙ ФЕВРАЛЬ 1943 г.

На карте с изображенными направлениями контрудара Манштейна в феврале 1943 г. мы видим, как немцы смяли оба клина наступления русских. На севере острие вражеского клина затупилось о неприступные рубежи обороны, в то время как на юге атакующих удалось остановить за счет большей подвижности панцерваффе, а затем быстро развернуть преследование неприятеля, службы тылового обеспечения которого хронически не справлялись с обеспечением наступления всем необходимым.

Боевая группа майора Пайпера, двигавшаяся из Циглеровки к Еремеевской, имела задачу создания сильного и гибкого узла обороны силами подразделений различных родов войск для нанесения ударов танками и артиллерией по вражеским колоннам, летальные донесения о приближении которых поступали от воздушной и наземной разведки.

Хотя разгром под Еремеевской (19 февраля) и обломал кончик острия русского наступления, данное обстоятельство не помешало советскому генералу В.В. Попову посылать людей вперед и на следующие сутки, как требовали того Сталин и советское Верховное главнокомандование. И вот 20 февраля, когда Пайпер прощупывал окрестности в южном направлении, чтобы доставить командованию ЛАГ точные сведения о степени установленного немцами контроля над территорией, он наткнулся на несчастливой судьбы русскую батальонную группу, несмотря на всю ее уязвимость упорно продвигавшуюся в западном направлении: пехота на марше, противотанковые пушки на тяге, грузовики и телеги под сопровождением горстки Т-34. Головные PzKpfw IV Пайпера на максимально возможной скорости помчались прямо на застигнутую врасплох русскую колонну, находившиеся в составе которой Т-34 уже были выведены из строя PzKpfw IV, стрелявшими из положения «корпус укрыт». Расчеты русских противотанковых пушек, атакованные с фланга на ходу, не успели приготовить к бою орудия. Осколочные снаряды и очереди из пулеметов косили перепуганных красноармейцев, отвечавших нестройным огнем. Обращенные в бегство, они не смогли достигнуть спасительного населенного пункта Ворошилова, уничтоженные противником по дороге.

Сделав дело ценой минимальных потерь, Пайпер, отдавая себе отчет в том, что неприятель продолжает наступление на Еремеевскую, повернул назад. Через несколько минут он достиг района базирования, где усилил оборону перед лицом приближавшихся новых сил вражеского наступления; его экипажи лихорадочно принялись пополнять боеукладки из рассредоточенных по домам в селе складов боеприпасов. Немецкая подготовка и приемы применения бронетехники снова оправдали себя, что привело к последующему подъему духа в немецких войсках, которым приходилось сражаться с противником, способным, однако, учиться на допущенных промахах и не повторять то и дело одни и те же ошибки.

ТРИУМФ ПАНЦЕРВАФФЕ

Потери немцев под Еремеевской составляли всего двое убитых и несколько раненых – практически ничего по сравнению с уничтожением целой батальонной группы. Выполнив задание, окрыленные успехами подвижные части вернулись, чтобы пополнить боезапас, в Еремеевскую, где Пайпер уже отбил первую из множества атак противника. командование которого на протяжении следующих трех суток не желало признавать наличия превосходящих вражеских сил, сосредоточенных для сокрушения южного фланга наступающих. С, упорством, достойным лучшего применения. 3-я танковая армия Попова повторяла попытки пробиться под Еремеевской и на соседствовавшем с ней на севере участке. И неизменно они натыкались на подвижную оборону Пайпера, для которой это село служило чем-то вроде оси шарнира: находясь на ней, танки имели возможность выдвигаться тогда и в то место, когда и где они требовались больше всего. Время само работало против русских, их атаки захлебывались, начинался хаос. Сосредоточив все внимание на поставленной цели, на Краснограде, Попов, очевидно, не хотел замечать (или же не знал об этом), как Хауссер вводит II танковый корпус СС в 40-км брешь, открывшуюся на южном фланге Попова. «Дас Райх» и «Тотенкопф» спешили туда с запада, чтобы во взаимодействии с немецкой 4-й танковой армией нанести удар во фланг б-й армии генерала Харитонова, прежде чем помчаться в северном направлении для охвата всего Юго-Западного фронта Ватутина. Тем не менее Ватутин, находясь под давлением Сталина, приказал продолжать продвижение и атаковать 1-ю танковую армию, когда та уже сама начала действовать против основания русского выступа!

Подобное безрассудство никак не могло пройти безнаказанным со стороны двух полнокровных танковых корпусов, при этом Ватутину не приходилось ждать помощи от Голикова с его Воронежским фронтом, поскольку тот тоже оказался со всех сторон окруженным II танковым корпусом СС и 4-й танковой армией, когда последние выдвинулись к Харькову. Перед русскими разверзлась пучина громадной катастрофы. Как обычно, Сталин призвал Жукова исправить ситуацию, дав лучшему своему командиру свежую танковую плюс две общевойсковые армии. Так или иначе, целый месяц немцы штормовым валом накатывались на русские позиции, стремясь в северном направлении. Они отвоевали Харьков и Белгород и записали себе на счет 40 000 русских солдат, а также захваченных в виде трофеев 600 танков и 500 пушек, прежде чем наступила распутица и грязь положила предел широким, дерзким и горделивым маневрам.

Контрнаступление фон Манштейна почти полностью оправдало ожидания. Немцы сумели спасти южный фланг, русские же получили болезненный – но, без сомнения, не смертельный – удар. Качество немецкой подготовки, приемов ведения боя и снаряжения вновь восторжествовало над уже окрепшим, но еще незрелым противником. Уверенность в собственных силах вернулась в сердца немецких солдат. Единственное разочарование состояло в незначительной недоработке – в ходе контрнаступления так и не удалось захватить самый последний объект, город Курск, а с ним и уничтожить весь выступ, в центре которого он располагался. Винить в этом приходится только распутиц да прибывшего с подкреплениями Жукова. Однако фон Манштейн собирался исправить упущение, доделать недоделанное. как только позволит погода.

РАПИРА ПРОТИВ ДУБИНЫ – ТУНИС

В процессе отступления Роммеля перед 8-й армией Монтгомери от Эль-Аламейна к «линии Марета» на границе Туниса насчитывалось крайне мало случаев серьезных столкновений танков с танками прежде всего потому, что немцы располагали лишь немногими боеспособными машинами. Приоритетным направлением в плане получения ресурсов на ТВД стал находившийся в процессе наращивания сил контингент войск стран Оси в Тунисе, где уже в декабре 1942 г. в рамках создаваемой 5-й танковой армии генерала Юргена фон Арнима действовал сколоченный из наспех собранных немецко-итальянских частей ХС корпус генерал-лейтенанта Вальтера Неринга, отразивший наступление союзников на г. Тунис. Фельдмаршал Альберт Кессельринг весьма правильно оценил бесперспективность продолжительной обороны Туниса в свете неспособности нормальной работы тылового обеспечения по причине господства авиации и флота союзников на путях доставки снабжения через Средиземное море. Кессельринг надеялся получить своевременное разрешение на вывод войск. И в то же время он не мог не испытывать душевного подъема ввиду отличных действий немецкой бронетехники, особенно PzKpfw III. PzKpfw IV и горстки «Тигров» из состава 10-й танковой дивизии, танкам которой довелось одним из первых повстречаться с американской 1-й бронетанковой дивизией и померяться силами в сражении с ней, как и со столь же неопытными танкистами из британской 6-й бронетанковой дивизии.

С самого начала – хотя и не без некоторых оснований – немцы испытывали прочную тенденцию с презрением относиться к американцам, танки «Ли» которых не шли к сравнение с PzKpfw IV, а «Шерманы» не всегда применялись лучшим образом. С другой стороны, к британцам противник испытывал даже некоторое уважение, несмотря на явную слабость устаревших и негодных для современного боя «Крусейдеров» и «Валентайнов». Но и американцам, случалось, сопутствовал успех, особенно в том случае, когда 27 ноября несколько их легких «Стюартов» ворвались на летное поле в Джедиде, расстреляли там 20 немецких бомбардировщиков и подняли такую панику и смятение в душе опытного танкового офицера Неринга, что. имея союзнические танки в 15 км от г. Тунис, он уже было решил, что все потеряно. «Неринг позвонил мне в состоянии понятного волнения и представил все в чрезвычайно черном свете»», – заметил Кессельринг. который спустя непродолжительное время использовал приведенное выше обстоятельство для отстранения Неринга от командования ХС корпусом. Однако когда немцы, спустя несколько суток, 1 декабря, сами перешли в наступление, они встретили довольно слабое противодействие. Сорок немецких танков, брошенные против смешанных сил 1-го батальона 1-го бронетанкового полка США при поддержке «Крусейдеров» 17-го батальона 21-го уланского полка на перевале Шуижи, преподали противнику уроки подвижной войны. Вынужденные в связи с направлением немецкого наступления передислоцироваться на новые позиции, «уланы» оказались застигнуты врагом на открытом месте и потеряли пять танков, так и не открыв счета со своей стороны.

БОИ ЗА ТУНИС, СИЦИЛИЮ И ИТАЛИЮ 1943 г.

Продвижение союзных войск в Тунисе после разгрома упреждающего наступления частей стран Оси в начале 1943 г. В условиях, когда их линии коммуникаций с Европой находились под постоянной угрозой и подвергались атакам союзных ВМС и ВВС, итало-германские армии фактически не имели надежды на победу с самого начала.

Однако куда худшее ждало наступление союзников впереди: 10 декабря по причине непролазной грязи, вызванной постоянными дождями, продвижение англо-американских войск окончательно застопорилось. Готовясь к отходу ночью в условиях незначительного натиска немцев, боевое командование «В» (БКБ) из состава 1-й бронетанковой дивизии США впало в панику при неожиданных звуках отдаленной стрельбы, попыталось проехать по неразведанной дороге, увязло в грязи и в итоге – к большому удовольствию немцев – бросило 18 танков, 41 орудие и 130 единиц прочей техники. Другие поражения предстояли союзникам в январе, когда немцы приступили к глубинным рейдам с целью срыва процесса наращивания сил неприятелем, к проведению упреждающих атак, в ходе которых их противник то и дело демонстрировал неопытность и неподготовленность, но самое худшее – дилетантизм и любительщину американского командования и его системы управления войсками. Взять хотя бы один приказ бригадного генерала Робинетта, возглавлявшего БКБ, отданный им 19 января и предписывавший сделать следующее:

– Побыстрей двигайте ваше соединение, то есть ребят на своих двоих, команду Бэйкера и больших парней к М, который как раз на север от вас там, где вы сейчас есть…»

Добавить к этому можно и разговоры открытым текстом по незащищенным от пеленга рациям, становившиеся просто-таки манной небесной для всегда с энтузиазмом приветствовавших лишнюю информацию профессионалов-немцев. Но худшее все равно оставалось впереди.

14 февраля фон Арним бросил 10-ю и 21-ю танковые дивизии к перевалу Фаид. Они обошли либо подавили позиции американской пехоты, удерживавшей господствующие высоты, и быстро вышли на закрытые огневые позиции, когда воздушная разведка сообщила о приближении боевого командования «А» (БКА) с намерением отбить утраченные позиции. Встреченное огнем с фронта БКА попятилось, а затем подверглось нападению с фланга со стороны другой искусно маневрировавшей немецкой боевой группы.

«Черчилль-III» в боевых действиях в районе высоты «Лонгстоп-Хилл» в Тунисе в 1943 г. Обратите внимание на 57-мм пушку и на высокую и прямоугольную башню, форма которой у следующих моделей танка изменилась.

Некоторые из американских расчетов храбро сражались около орудий до конца, однако многие и многие другие, съехав с дороги в топкие пески, побросали технику и попали в плен. «Посмотришь на все это и сразу понимаешь, что такое настоящая паника», – заметил один из американских пехотинцев, ставший свидетелем происходившего. Сорок танков и 15 САУ попали в руки немцев, которые получили еще больше на следующий день, когда боевое командование «С»(БКЦ), не располагавшее верными разведывательными данными, бросилось на выручку товарищам. Завидев их приближение, 21-я танковая с готовностью распахнула объятия, позволила противнику въехать на пересеченную местность, а затем обрушила на него настоящий шквал меткого огня. В 16:30 в строю находилось 50 американских танков, а к 18:00 их осталось всего четыре. Остальные сгорели или достались в качестве трофеев немцам.

Последовавшие события остались в истории под названием битвы на Кассеринском перевале. Они представляли собой плохо скоординированную попытку фон Арнима и Роммеля (последний действовал в северном направлении от «линии Марета» с целью соединиться с фон Арнимом) разрубить силы союзников смело и талантливо задуманным броском на север через их линии коммуникаций. Затея представляла собой классический прием игры ва-банк, характерный для командиров немецких механизированных войск, действовавших в меньшинстве и не располагавших адекватным тыловым обеспечением, и рассчитанный на то, чтобы окончательно выбить из колеи и без того уже битого неприятеля. Союзники пришли в движение быстро, покидая рубежи, чтобы отступить на подготовленные позиции, где фланги им обеспечивали населенные пункты Сбиба и Тала. Когда становилось трудно маневрировать, союзнических танкистов выручала артиллерия. Например. под Талой, куда головные части наступления Роммеля прибыли на полных парах (но без предварительной разведки), 21 февраля их встретили устаревшие «Валентайны» с 40-мм орудиями, но яростный огонь британских и американских артиллеристов, действия которых блестяще направлялись но рации, заставили Роммеля остановиться и затем дать приказ об отходе. Что же касается состязаний танк против танка на финальном этапе наступления Роммеля, они отмечались нечасто, не говоря уж о какой-либо попытке со стороны союзников ответить контрударом в духе фон Манштейна. Все, что делали они, – осторожно шли по пятам то и дело огрызавшегося неприятеля.

Но немцы еще не покончили с практикой упреждающих бросков в Тунисе. В горной местности руки фон Арниму в ходе атак связывал сложный ландшафт, куда более подходивший для обороны. чем для танковых прорывов. В попытках продвижения через узкие проходы и перевалы в горах, вершины которых занимал противник, танки очень нуждались в поддержке со стороны пехоты, однако на данном этапе немцам ее не хватало. Также и южнее 6 марта, когда Роммель в последний раз попробовал одержать верх за счет нанесения упреждающего удара силами трех танковых дивизий со 142 танками и 200 орудиями, ему пришлось заплатить высокую цену за ошибочную концепцию и неверный план. Широко информированный за счет разведки, радиоперехватов и дешифровок, Монтгомери разместил на заранее подготовленных и укрытых позициях 467 противотанковых пушек, подкрепив сей веский аргумент в предстоящем споре 350 средними и полевыми пушками и 400 танками, образовавшими непреодолимый барьер на подступах к Меденину. Построившись в боевые порядки перед штурмом, преисполненные достоинства и самоуважения – как рассказывают, некоторые танковые экипажи даже гоняли мяч на глазах у британцев, прежде чем взобраться в машины, немцы двинулись к бой на ожесточенный огонь противника. Никогда ранее Ром мелю не приходилось встречаться ни с чем подобным. Положение для панцерваффе осложнялось и дебютом на авансцене событий 76-мм (17-фунтовой) противотанковой пушки с начальной скоростью полета снаряда 884 м/сек, которая позволяла поражать лобовое бронирование «Тигра» уже на дистанции 1000 м. Не стреляя до самого последнего момента, британские расчеты устроили настоящую резню наступавшим немецким частям. не позволив им добиться даже местных успехов. несмотря на высокую цену, которую заставили заплатить их британцы, понеся при этом лишь незначительные потери. Практически с самого начала Роммель мало что мог предпринять для того, чтобы взять под контроль ситуацию на направлении действия несчастной судьбы дивизий. Знаменитый немецкий натиск выдохся, и атака обернулась катастрофой, к чему, по правде сказать. британские танки не приложили вовсе никаких усилий, а потому не понесли потерь. Немцы же со своей стороны оставили на поле боя свыше 50 танков, при этом в графу безвозвратных потерь пришлось занести и 635 человек.

Исход дальнейших событий кампании в Тунисе предугадать было бы нетрудно. Лишенные приказом Гитлера возможности отступить в Европу, армии стран Оси оказались фактически обреченными на уничтожение, поскольку имели дело с материально превосходившим их по всем статьям противником и страдали от все ухудшавшейся ситуации со снабжением. Отдельные победные триумфы – успешное отражение на начальном этапе 22 марта панцерваффе британских танков и пехоты, переходивших противотанковый ров на «линии Марета», массовое уничтожение британских танков на минах и под огнем противотанковых пушек в так называемом Фондукском окне 8 апреля – не могли надолго отвратить неизбежного отступления на береговой плацдарм для обороны г. Тунис и Бизерты. Точно так же, как не смогли и не могли одолеть соперника немецкая бронетехника и противотанковые пушки, несмотря на упорную оборону перед лицом массированных (и нередко неудачных) наступлений союзников силами танков и артиллерии при поддержке господствовавших в небе ВВС. Как бы там ни было, в те времена на первый план вышли и развились два наиболее значительных фактора. Один представлял собой вариацию на тему танкобоязни и получил название тигробоязнь: примером может служить продвижение двух британских бронетанковых дивизий через долину реки Меджерда в ходе кульминационной фазы наступления на г. Тунис, остановленных сообщением о появлении одного- единственного «Тигра» на главном направлении их следования. Подобная чрезмерная реакция на опасность, которую представлял собой действительно грозный, но не непобедимый танк, стала обычным явлением и в будущем. Начиная с этого момента и до самого окончания войны при малейшем намеке на возможность появления притаившегося где-нибудь поблизости « Тигра», танковые экипажи союзников становились чересчур осторожными. что приводило к потере темпа продвижения и вело порой к куда большим потерям. Более того, распространенным явлением стали частые сообщения о «квазитиграх» – вражеских танках, ошибочно принимаемых за «Тигры». Так силен был страх среди союзнических экипажей перед неуклюжей машиной, которая вовсе не являлась неуязвимой и не пользовалась почтением у немецких танковых командиров, от головы до пят пропитанных духом подвижности.

Второй фактор выразился в повышении интереса к противотанковым пушкам у немецких военных. особенно у тех, кто считал, что в обороне куда более дешевая и, значит, массовая противотанковая пушка или САУ представляет большую привлекательность по сравнению с обходившимся дороже, но являвшимся тактически более гибким танком. Даже Роммель, добившийся многих побед за счет применения танков и из-за высокой подвижности войск, присоединился к хору голосов, которым дирижировал Гитлер. В одной беседе в июле 1943 г. Роммель утверждал:

«ГЛАВНОЕ СРЕДСТВО обороны перед лицом танка – противотанковая пушка… Если мы сумеем дать немецким пехотным дивизиям сначала пятьдесят, потом сто, а потом и двести 75 мм противотанковых пушек каждой и установить их на тщательно подготовленных позициях, прикрытых широкими минными полями, мы сумеем остановить русских… Нет ни малейшей надежды догнать врага в области строительства танков, однако мы можем идти с ним вровень в выпуске противотанковых пушек».

Совершенно очевидно приведенное тут высказывание отражает разочарование, постигнувшее его на последнем этапе войны в Северной Африке. Но как показала практика и как она покажет еще не раз, неподвижная оборона не гарантирует успеха перед лицом массированного применения артиллерии, танков и пехоты. Подвижность. выступающая в тандеме с огневой мощью, дает наивысший экономический эффект, когда маневренность танков используется против брешей в фронте, которые всегда найдутся или будут проделаны неприятелем. Более того, Роммель упускал из вида то обстоятельство, каких расходов материалов и труда строителей потребует возведение сплошных комплексов – бесконечных оборонительных систем. Однако он был, несомненно, не единственным, кто придерживался подобного мнения. Те же самые возгласы будут еще и еще звучать – и звучать громко- в послевоенные годы.

Возможно, причину в перемене убеждений – или же отклонений от прежнего курса – даже со стороны таких мастеров подвижной войны, как Роммель, стоит искать в опыте немцев против статичной обороны в России, где в июле 1943 г. они вновь перешли к наступательным действиям против неприятеля, закрепившегося на хорошо подготовленных позициях под Курском.

ЖЕЛЕЗНЫЙ ВАЛ ПОД КУРСКОМ

С того самого момента, когда мартовская оттепель положила конец маневренным действиям, фон Манштейн после короткой паузы собирался продолжить развивать успех и захватить Курск где-то не позднее конца апреля, когда земля уже достаточно затвердеет, а русские еще не успеют возвести сильные рубежи обороны. События и Гитлер вынудили его не спешить. Бесценное время растрачивалось на совещаниях на высшем уровне, где обсуждались вопросы, что лучше предпринять для того, чтобы оттянуть новое широкомасштабное наступление русских. Генерал Курт Цейтцлер, начальник Генерального штаба, считал, что десяти или двенадцати танковых дивизий, пользующихся адекватной поддержкой, будет достаточно, чтобы срезать курский выступ – стесать единым ударом. Гитлер все откладывал решение. Ему мешали спать опасения в отношении грядущего коллапса в Северной Африке, после чего он ожидал вторжения союзников в южные районы Европы и высадки на западе. В любом случае, отдавая себе отчет в том, как пагубен продолжающийся упадок панцерваффе, он назначил генерала Гейнца Гудериана генеральным инспектором танковых войск. Кроме того, Гитлер убедил себя в том, что успех в будущих наступлениях будет зависеть от количества задействованных в них «Тигров» плюс от совершенно новых САУ «Элефант» и танков PzKpfw V «Пантера», несмотря даже и на то, что испытания последних не закончились. Ожидание прибытия новой бронетехники означало перенесение наступления на июнь, что влекло за собой рост количества соединений, необходимых на то, чтобы преодолеть неизбежным образом усиливавшуюся с каждым днем оборону русских. Фюрер требовал увеличить количество танковых дивизий с 10 разом до 20.

«ЭЛЕФАНТ»

ИЗНАЧАЛЬНО ИЗВЕСТНЫЙ КАК «ФЕРДИНАНД», «Элефант» представлял собой не вполне удачную затею немцев, поддержанную Гитлером, создать неуязвимую самоходную артиллерийскую установку. Вооруженная 88-мм пушкой со стволом в 71 калибр, САУ, несомненно, могла пробить броню любого русского танка, однако она совершенно не отличалась подвижностью на пересеченной местности и страдала от нехватки вооружения для ведения ближнего боя против живой силы. Таким образом, машине требовался постоянный эскорт пехоты, в противном случае она рисковала пасть жертвой отважных вражеских пехотинцев, что в действительности и случилось со многими «Элефантами» под Курском. Обьем выпуска составил всего 90 единиц.

Вес: 68 тонн Скорость: 35 км/ч Лобовое бронирование: 185 мм Вооружение: 1 пушка 88-мм 71 калибр, 1 пулемет на более поздних машинах

В то же самое время русские, имевшие источники получения довольно верной информации, пришли к убеждению, что Курская дуга есть не только наиболее вероятная, но и – более того – самая вероятная цель немцев. 8 апреля, прислушавшись к мнению Жукова, который считал предпочтительным сначала измотать наступающих немцев в обороне, а потом уже самим переходить к контратакам, Сталин выбрал оборону. На протяжении апреля, мая и июня силами 300 тысяч рабочих они вели сооружение полевых рубежей, равных по глубине и плотности тем, которые знал только Западный фронт в 1917 и 1918 гг. Огромные силы пехоты, артиллерии и самоходных орудий концентрировались на опорных пунктах, защищавших шесть отдельных поясов полевых укреплений, заграждений и минных полей. Не менее 1500 противотанковых и 1700 противопехотных мин было установлено на каждом километре фронта, а 6000 противотанковых пушек прикрывали минные заграждения. В тылу и на флангах этих гигантских позиций сосредотачивались массы КВ и Т-34 (в основном последние), готовых преградить путь прорвавшимся вражеским частям, но также и – принять участие в генеральном наступлении русских в тот момент, когда немецкий натиск захлебнется. Война в воздухе тоже претерпевала процесс эскалации, поскольку каждая сторона пыталась сделать максимум для того, чтобы сорвать или затруднить работу служб тылового обеспечения, а также чтобы собрать побольше полезной для себя информации, одновременно затруднив задачу разведки своих позиций противнику.

В середине июня Гитлер вновь решил отложить начало наступления, чтобы получить выигрыш за счет выпуска дополнительных танков, позволивших бы преодолеть русскую оборону, гигантские масштабы которой не подлежали сокрытию, что вызывало все большее волнение и озабоченность со стороны большинства немецких командиров, желавших отмены операции «Цитадель». В преддверии штурма, который начался наконец на рассвете 5 июля, численность немецких танков (и штурмовых орудий) составляла около 2500 единиц, значительно меньше в сравнении с более чем 3300 танками и САУ у русских, об истинных резервах бронетехники которых немцы и понятия не имели. И в то время как русские машины у же успели показать себя в боях (пусть и уступая по многим характеристикам последним немецким), немцы значительно проигрывали в том, что касается механической надежности машин. Кроме того, «Элефант» оказался практически беззащитным в обороне перед лицом храбрых пехотинцев противника, так как совершенно не имел пулеметного вооружения. «Пантера» же. только что сошедшая с производственных линий, страдала от множества технических недостатков, требовавших серьезного и неизбежного вмешательства конструкторов, и при этом – самое главное – оптика и система управления огнем нуждались в немедленной доработке. Результат – машина часто оказывалась негодной к боевому применению и просто ломалась.

«ТИГР-1»

В 1941 г. НЕМЦЫ НАЧАЛИ СТРОИТЬ ТАНК «ТИГР-1» как средство, способное противостоять неприятельским КВ-1, и осенью 1942 г. машина, что называется, «попробовала пороха». Получился надежный и капитально сработанный танк с 700-сильным двигателем, коробкой передач на восемь передних и четыре задних скорости, однако с радиусом действия всего в 100 км, что серьезно ограничивало его боевые возможности. Несмотря на призванные повысить подвижность опорные катки, установленные в «шахматном порядке», и торсионную подвеску, машина не подходила для участия в стремительных операциях прорыва, искони являвшихся своего рода «визитной карточкой» для германских танковых дивизий.

«Тигр-1», однако, обладал способностью поражать воображение противника и становился господином ситуации всюду, где бы ни появлялся. Танк мог легко позволить себе начать обмен выстрелами с любой вражеской бронетехникой уже на дальних дистанциях (см. таблицу характеристик). Между тем в большинстве случаев немецкие танковые командиры недолюбливали эту машину, предпочитая меньшие, но более подвижные танки, способные к качественному маневру. Единственный в своем роде среди немецких танков, «Тигр-1» отличался наличием оборудования, позволявшего преодолевать глубокие броды.

Вес: 55 тонн Скорость: 37 км/ч Лобовое бронирование: 100 мм Вооружение: 1 пушка 88-мм 56 калибров, 2 пулемета

Немецкий план – что не представлялось возможным утаить от внимания неприятеля – строился на наступлении против северного и южного фасов выступа с целью сомкнуть щупальца в его основании. Атаку 9-й армии (силами трех танковых корпусов) на северном участке русские предвосхитили ураганным артобстрелом, что вызвало замешательство у противника и отсрочило вступление в боевые действия его войск. Когда же они наконец обрели способность наступать, то быстро увязли уже в первом поясе обороны. Только «Тигры» и «Элефанты», действовавшие группами в 10 или 15 машин действительно являлись серьезным подспорьем против врага с его огненной бурей. Пехота несла тяжелейшие потерн. Более того, лишенный пехотного эскорта, «Элефант» превращался в беззащитного мышонка перед отрядами русских истребителей танков, которые смело подбирались поближе, чтобы подложить подрывные заряды под пушку или прикрепить их к броне: дебют машины провалился практически сразу, поскольку на данном этапе русские применяли танки скупо, не поставляя, таким образом, никакой дичи длинным и смертоносным 88-мм пушкам «Элефантов». Темпы продвижения 9-й армии в штурме северного фаса отличались такой медлительностью, что русские успевали установить еще большее количество мин на двух очевидных направлениях ее продвижения. Немцы стали тонуть в минных морях и изнемогать под беспрестанными ударами артиллерии, б июля, когда на передний план вышли танковые дивизии и как только наметился какой-то прогресс в продвижении, наступающие наткнулись на еще более прочную русскую оборону со значительным танковым резервом в тылу. После последних конвульсивных потуг прорваться силами трех танковых дивизий 8 июля атака захлебнулась под градом огня и постоянными контратаками русских танков.

Не достигнув видимых результатов ценой потери 200 танков и 25 тысяч человек, немцы доказали полное банкротство затеи; кроме того, вышел на свет факт глобального ослабления немецкой армии. каковая тенденция теперь распространилась и на элитные ее соединения. Особенно пострадала пехота, боевая численность частей которой упала до 50 процентов. Тяжелый урон в материальном плане находил отражение и в воздействии на моральное состояние бойцов. Командир 18-й танковой дивизии – одной из участвовавших в операции – отмечал:

"СЛУЧАЛОСЬ ТАК, что, едва услышав крик «вражеские танки», экипажи опрометью запрыгивали в свои машины… и мчались в тыл в диком смятении».

Единственной надеждой на успех в операции «Цитадель» оставалась группа армий «Юг», действовавшая против другого фаса выступа.

Кладбище немецких танков в России. На снимке в основном PzKpfw III, вероятно, собранные немцами для ремонта, но потом захваченные русскими.

4-я танковая армия Гота, включавшая в себя XIVIII танковый корпус и II танковый корпус СС, действовала у фон Манштейна на центральном направлении, тогда как III танковый корпус и оперативная группа Кемпфа поддерживали правый фланг. Если считать танково-гренадерскую дивизию «Гроссдойчланд» и три танково- гренадерские дивизии СС за полноценные танковые (каковыми они по сути своей и являлись), можно сказать, что фон Манштейн располагал десятью танковыми дивизиями, четыре из которых комплектовались новыми PzKpfw IV 11 (с 80-мм экранированным бронированием), а четыре имели по одной роте «Тигров». Вместе они имели 94 «Тигра» и 200 «Пантер» в числе 1150 единиц средних и тяжелых танков. И все же, хотя на данном участке фронта немцам удалось достигнуть большего продвижения, чем у 9-й армии. все равно темпы наступления оставались недостаточными, чтобы обратить русских в бегство. На протяжении первых 36 часов главный вопрос заключался в том, насколько быстро сумеет lor преодолеть пролегавшие один за одним ряды вражеских траншей и минных полей в условиях непрекращающегося обстрела и почти без единого танка противника на горизонте. Немецкая схема действий беспощадно рушилась. После каждого шага вперед перед наступающими на свет из тени выходили новые и новые оборонительные рубежи (чего ожидали и так боялись многие немецкие офицеры).

Уже сами обозначения на картах командиров танковых корпусов говорили сами за себя. 5 июля синие стрелки наступления II танкового корпуса СС прорубились не менее чем через семь рубежей обороны. 6-го и 7-го, когда противник навис над их флангами и приступил к развертыванию местных танковых контратак (которые наступающие отбили силами заслонов на флангах), наступающие нащупали окно и рванулись в него, только сильнее открывая собственные фланги. В тот же самый день XLVIII танковый корпус на левом фланге остановился как вкопанный, когда «Гроссдойчланд» получила отпор от перешедших к наступательным действиям сильных соединений русских танков. 8-го и 9-го числа, когда немцы – без видимого успеха – пытались углубить и расширить пробитые коридоры, количество красных ромбиков на картах, символизировавших для немцев вражескую бронетехнику, увеличилось. Записи в дневниках приводят данные о местных успехах, которые говорят о достижении жизненно важного прорыва. Однако надежды быстро угасли. Вот цитата из воспоминаний Фридриха фон Меллентина, начальника штаба XLVIII танкового корпуса (который отделяли от Курска еще 185 км):

«ВЫСОТУ 243… УДЕРЖИВАЛИ РУССКИЕ ТАНКИ, которым предоставлялся отличный сектор обстрела. Наступление танкистов и гренадеров разбилось об этот холм. Русские танки, казалось, находились повсюду и беспрестанно били поголовным частям /дивизии/ «Гроссдойчланд», не давая им продыха. Во второй половине дня боевая группа на правом фланге /дивизии/ «Гроссдойчланд» отразила семь атак русской бронетехники и подбила 21 Т-34».

10 июля союзные войска высадились на Сицилии, и обстоятельство это, послужившее фактически открытием второго фронта в Европе, дало Гитлеру предлог отменить наступление, которое было обречено еще до того, как началось, поскольку переворачивало наизнанку все основополагающие принципы немецкой танковой доктрины. Отказавшись от подобных ударам рапиры выпадов в щели и слабые места во вражеской обороне, немцы пожертвовали танковые дивизии в наступлении в лоб, используя их. как дубину, без надежды на внезапность и без какой бы то ни было утонченности. Атакующим никоим образом не удалось нарушить взаимодействие неприятельских войск и как-то повлиять на его долгосрочные планы. Двое суток спустя началось намеренно отложенное летнее наступление русских на позиции 9-й армии и 2-й танковой армии, направленное на Орел, чтобы затем нанести одинаково мощный удар (силами по меньшей мере 1000 танков) по 4-й танковой армии и группе Кемпфа, рассчитывая в дальнейшем овладеть Харьковом. Вне сомнения, памятное по противостоянию на Курской дуге самое крупное танковое сражение из всех, что когда- либо происходили прежде, имеет важнейшее значение не только потому, что оно положило конец перспективам любых крупных немецких наступлений на востоке в будущем, но и тем, что вынудило немецкое главное командование применять танковые силы для выполнения оборонительно-наступательных задач. Отныне и впредь время и место для бросков и ударов танковых боевых групп будет в известной мере диктоваться владеющим стратегической инициативой противником. Лишь только на местном уровне смогут действовавшие неизменно в меньшинстве немцы добиваться успехов за счет присущей им изобретательности и тактической гибкости.

В августе, когда пожар русского наступления пылал все жарче, появление первых новых Т-34/85 с их 85-мм пушкой длиной 53 калибра и 75-мм наклонным бронированием послужило причиной постепенной утраты немцами первенства в техническом плане. Коль скоро «Пантеры» продолжали ломаться и десятками вставать как вкопанные, тогда как их наводчики не могли полноценным образом пользоваться 75-мм пушками со стволом 70 калибров. PzKpfw IV. остававшийся рабочей лошадкой танковых дивизий. стал вдруг заметно более слабым с его 75-мм пушкой, которая часто оказывалась не в состоянии поразить новые Т-34, а это означало, что в борьбе со смертельной угрозой, которую являли собой вражеские танки, уверенно положиться можно было только на «Тигры» и новые противотанковые САУ.

И тем не менее немцы все еще сохраняли способность к противодействию перед лицом любой техники и тактики, которые применяли против них русские. Сдав Орел, они так и не допустили полномасштабного прорыва неприятеля. У последнего – к большой радости немцев – возникло множество трудностей в процессе развертывания генерального наступления на Харьков, которое пришлось отложить до 3 августа ввиду разного рода проблем и сложностей. В последнем сражении за Харьков баланс сил в части потерь и урона неизменно сходился в пользу немцев. Русские танки катились вперед и вперед волнами, имея перед собой лишь шесть пехотных и три танковых дивизии – все недоукомплектованные, – но добивались успеха, платя за него высокую цену. В одном из нескольких яростных боевых соприкосновений 32 « Тигра», 96 «Пантер» и 25 тяжелых противотанковых САУ почти без урона для себя подбили 184 Т-34 в сражении, которое – непривычно для русских – продолжалось ночью среди горящих зданий, когда командиры и наводчики едва могли различить цель на дистанции в 100 м и менее. Как повествует один немецкий источник, иногда:

– РАСЧЕТЫ ПРОТИВОТАНКОВЫХ ПУШЕК почти не могли отличить своих от чужих. Немецкие танки вступили в бой, тараня русские танки или стреляя по ним в упор, чтобы только остановить прорыв.

Конечно, под таким натиском Харьков в итоге все-таки пал. Неумолимо – хотя и редко теми же темпами, что немецкие механизированные колонны в 1941 и 1942 гг., – русские двинулись в западном направлении, освобождая от врага Украину и разворачивая наступательные действия по всему Восточному фронту от Ленинграда до Черного моря. И, как бы в унисон с поражениями на данном ТВД, немцам пришлось пережить катастрофические превратности судьбы в средиземноморском бассейне, когда в августе лопнула их оборона на Сицилии, а в начале сентября Италия вышла из партнерства по союзу стран Оси и союзные войска высадились на континентальной территории Италии.

СИЦИЛИЯ И ИТАЛИЯ – НЕГОСТЕПРИИМНАЯ МЕСТНОСТЬ

Почти два года без двух месяцев, начиная с июля 1943 г., союзные армии и войска стран Оси вели бои сначала на Сицилии, а затем и в континентальной части Италии на местности, более чем неподходящей для механизированной войны. Потому неудивительно, что случаи соперничества танков с танками отмечались там довольно редко. С одной стороны, это происходило потому. что – хотя союзники не пожалели имевшихся у них теперь в достатке танков для применения на данном ТВД – немцы, которым приходилось сосредотачивать массу сил для войны в России, а позднее и пожертвовать немало ресурсов для противостояния на новом фронте, во Франции, очень скупились на танки для Италии. Используя идеальную для сдерживания вражеского натиска топографию региона, заняв прекрасные оборонительные позиции среди гор и рек, немцы резонно рассудили, что в конкретных условиях местности им потребуется совсем небольшое количество танков, которого хватит на те нечастые случаи, когда представится возможность вести полнокровные подвижные операции. Они решили в пользу противотанковых САУ, противотанковых пушек на тяге и огромных минных полей, положившись на все это как на средство, чтобы держать в узде массы танков союзников, и, отходя с одного рубежа обороны на другой после тяжких и изматывающих боев, превосходным образом справлялись с задачами на протяжении всего чрезвычайно длительного и изматывающего периода противостояния в Италии.

Что отличает танковые бон на данном ТВД и ставит их особняком, выделяя среди других операций с применением бронетехники, так это новаторское применение последней в амфибийных операциях. Взять хотя бы высадку крупных танковых соединений с моря на занятое врагом побережье и ведение боев в условиях ограниченного пространства и горного ландшафта.

Уже с лета 1940 г. военные верили, что настанет день, когда им придется осуществить амфибийное вторжение на Европейский материк. Принимая во внимание таковую потребность, в основном в Британии, но и в Соединенных Штатах конструкторы и проектировщики занялись созданием подходящих штурмовых судов, плавучей или способной преодолевать глубокий брод бронетехники. Тем не менее к моменту высадок союзников в Сицилии в июле 1943 г., затем под Салерно в сентябре того же года и потом в районе Анцио в январе 1944 г. снаряжение и приемы, позволявшие бы высаживать танки впереди пехоты, еще не достигли уровня развития, который сделал бы их привлекательными и действенными с тактической точки зрения. Бронетехника доставлялась на берег танкодесантными судами с малой осадкой вместе с частями вторых или даже третьих волн штурмующих. Подобные вещи сошли с рук союзникам потому, что все три операции разворачивались в условиях достижения ими стратегической внезапности, что не позволяло командирам войск стран Оси сосредоточить подвижные силы против береговых плацдармов прежде, чем там удавалось организовать слаженную противотанковую оборону, основанную на использовании бронетехники.

В результате фрагментарного применения танков и в связи с условиями местности сторонам редко предоставлялись возможность и пространство для развертывания и полнокровного использования танкового подразделения более крупного, чем рота. В действительности же ограничение оперативного простора в районах боевых действий за счет естественных или рукотворных препятствий часто вынуждало применять бронетехнику повзводно или же и вовсе вводить в бой танки поодиночке. Почти никогда не случалось такого, чтобы танки могли бы развернуться без всецело поддерживавших их пехотных эскортов, не говоря уже о необходимости обезопасить бронетехнику от вооруженных гранатометами типа базука вражеских солдат. Саперам постоянно приходилось устранять препятствия, проделывать бреши в минных полях, которые противник ставил повсюду, где у танков имелся хоть какой-то шанс на продвижение. Героические поступки, по типу того, который совершил сержант Макмикинг из Грейского полка на «Шермане» в ходе начальной стадии десантной операции под Салерно, являлись действительно редкостью. В обстановке хаоса на берегу и свалки на маршрутах, ведущих от моря в глубь территории, Макмикинг среди немногих получил приказ поспешить на помощь сдерживавшей упорный натиск врага пехоте. Появление Макмикинга на передовой совпало с началом контратаки, развернутой немцами силами танков и пехоты. «Солируя» на переднем крае, Макмикинг спас ситуацию, подбив в течение с читаных минут четыре PzKpfw III и PzKpfw IV. Однако на протяжении большей части того дня. как и почти во все следующие, танки с обеих сторон были обречены нести потери от огня с хмурых пиков, при стрельбе в упор в апельсиновых рощах или из-за укрытий превращенных в крепости сел и деревень, расположенных па всех важных линиях продвижения. Порой удавалось изловчиться и, при должной решимости, вывести танки на позиции на вершинах гор, где они превращались в своеобразные доты, действуя как средства непосредственной артиллерийской поддержки на поле боя. Иногда немцы монтировали танковые башни на бетонных станках. экономя, таким образом, боевые машины.

Как бы ни старались союзники, на что бы ни шли они, но окончательного прорыва в Италии им удалось добиться только в последние недели войны, весной 1945 г., да и то только потому, что вражеская оборона в других местах – и прежде всего в самой Германии – уже практически окончательно рухнула. А потому оставим Италию и перейдем к крупным боевым столкновениям с широким применением танков, которые протекали на других ТВД и со все более возраставшей яростью.

ПЕКЛО РОССИИ

Когда немцы говорят о травмирующих сознание зимних боях в России, когда ветераны с обеих сторон вспоминают о взлетах и падениях, о триумфах и трагедиях, пережитых во время постепенного освобождения занятых захватчиками территорий, часто как-то забывается то, какими медленными темпами шло это освобождение, особенно по отношению к размахам наступлений Красной Армии. В процессе так называемых осенних боев 1943 г., в ходе которых русские переправились через могучий Днепр, двум с половиной миллионам русских солдат при 51 000 орудий и 2400 танках удалось продвинуться примерно на 250 км за четыре месяца боев с вдвое меньшими по численности немецкими войсками, располагавшими всего 12 000 орудий и 2100 танками. Такое продвижение не назовешь стремительным, особенно по сравнению с тем. как сами немцы наступали в тех же местах двумя годами ранее. Как и обычно, в делах на передовой играли видную роль механический износ техники и пробуксовка системы тылового обеспечения. Нередко за счет перехватов переговоров противника немцы получали жизненно важную разведывательную информацию, позволявшую оценить время, место и размах предстоящих вражеских операций и наносить мастерские контрудары. Освобождение Киева Воронежским фронтом под началом Ватутина 6 ноября диктовало развитие успеха и подталкивало к дальнейшему наступлению в направлении Коростеня, которое можно считать классическим примером, характерным для боевых действий на Восточном фронте: натиск русских стал ослабевать, а немцы, затаив дыхание, ждали возможности воспользоваться складывавшейся ситуацией.

Контрудар XLVIII танкового корпуса генерала Германа Балька из состава 4-й танковой армии в период с середины ноября и до Рождества, проведенный в условиях переменной погоды – сменявших друг друга заморозков и оттепелей, – вполне заслуживает звания одного из лучших проявлений мастерства и компетентности германских танкистов. Имея шесть танковых дивизий (только три из которых приближались по степени укомплектованности живой силой и техникой к 75 процентам от полной численности) и одну-единственную пехотную дивизию, корпус попытался перерубить протянувшийся от Киева выступ в самом его основании. Они вполне могли бы преуспеть в этом предприятии, если бы только генерал Э. Payee, заменивший переутомившегося Гота на посту командующего 4-й танковой армией, не ослабил главный удар проведением еще одной атаки под Житомиром. Но и без того несколько ожесточенных бросков танкового корпуса, позволившие затупить острия наступления Ватутина, нанесли русским такой урон, который стал чувствительным даже для них, несмотря на то что объем годового выпуска Т-34 по состоянию на тот момент составлял примерно 10 000 единиц.

БОИ В УСЛОВИЯХ Т РУДНОЙ МЕСТНОСТИ В ИТАЛИИ

Слева: Американский истребитель танков М10 с 76-мм пушкой и открытой башней, оставлявшей экипаж довольно уязвимым, действует против целей с большой дистанции на типичной для ТВД гористой местности. Внизу слева: «Шерманы» в городке, подвергшемся заметным разрушениям и похожем на многие и многие другие подобные ему населенные пункты, которые немцы превратили в танко- недоступные бастионы. Внизу: «Черчилли-IV» и транспортеры «Брен» в рассыпном строю выдвигаются для штурма укрепленных вражеских позиций.

Фон Меллентин описывает окружение трех русских танковых корпусов под Брусиловом 21 ноября, где в сети к немцам попало 153 танка, 70 орудий и 250 противотанковых пушек, не говоря уже о 3000 человек убитых. Репродукция оперативных карт боев тех дней дает совершенно иную, отличную от Курска в июле картину. Теперь синие стрелочки, которыми обозначались направления действий немцев, глубоко вклинивались во вражескую оборону, сметая с пути красные кружки, бесчинствовали в тылах противника, сея панику, смерть и разрушения в его стане. Однако эти стрелки, обозначающие немецкие танковые соединения, довольно редко обнаруживали колонны снабжения и сложные сети маршрутов доставки военных грузов, в зависимости от которых всегда находились сами немцы, поскольку в значительной степени каждая русская боевая группа имела тенденцию нести при себе все, что ей требовалось в ходе рейда. Останавливались они, только оставшись без горючего (что часто случалось и с немцами), и распадались только тогда, когда расходовали все боеприпасы. Фон Меллентин поет нам сагу об эпическом противостоянии в период с 16-го по 23 декабря, когда XLVIII танковый корпус силами трех танковых дивизий попытался охватить в кольцо вражескую группировку, которая – совершенно неожиданно – оказалась состоящей из трех сильных танковых и четырех стрелковых корпусов, сосредоточившихся с целью перехода в наступление. Он говорит о том, как немцам уже грезился «Танненберг в миниатюре», но вместо этого они столкнулись с противодействием, вынудившим их перейти к подвижной обороне под ударами русских, решительно воспротивившихся попыткам окружить себя. Так или иначе, ликвидировать киевский выступ не удалось. XLVIII танковый корпус превратился просто в «пожарную команду» группы армий «Юг», которую перебрасывали с одного участка вражеского прорыва на другой, но которой так никогда и не удавалось полностью погасить пламя. Несмотря на выказанную немцами в этот период чрезвычайно подвижных операций способность захватить 700 русских танков и 600 орудий, все равно успехи могли лишь отсрочить неминуемое поражение.

Крупные достижения немецких танкистов не следует все же приписывать единственно их мастерству и тактическому превосходству над противником. Некоторые, возможно, незначительные внешне, но весьма важные перемены на техническом поле тоже пошли им на пользу. Как только удалось устранить главные недостатки «Пантеры» и как только та стала появляться в действующих частях в заметных количествах, эта в общем и целом очень неплохая машина показала свое превосходство над Т-34/85. На конец года баланс по тяжелым танкам тоже сошелся в пользу немцев. Вообще же по русским стандартам «Пантера» представляла собой тяжелый, а «Тигр» сверхтяжелый танк, при этом оба превосходили устаревший к тому времени КВ-1, а также и его наследника – КВ-85, поскольку этот танк, уже выпускавшийся и имевшийся в небольших количествах к осени 1943 г., вооружался лишь 85-мм пушкой, тогда как броня его мало чем отличалась от брони предшественника. Не лучше обстояло дело и со следующей моделью, «Иосиф Сталин-1/85», поскольку, несмотря на усовершенствованные броневую защиту и ходовую часть, машина по-прежнему несла слишком слабую пушку. Фактически до появления в начале 1944 г. модификации «Иосиф Сталин-1/122» (ИС-1/122) с его 122-мм орудием и куда более разумно сконструированной литой башней, «Пантеры» и «Тигры» не встречали себе равных на полях сражений в СССР. Лишь тогда, когда ближе к концу 1944 г. танк этот стал поставляться в действующие части в больших количествах, появилась сила, способная бросить вызов качественному техническому превосходству немцев на полях сражений. Однако у более тяжелых и. соответственно, более неповоротливых танков все же находились и противники, которые замечали, что, несмотря на действенность тяжелых машин при прорыве противотанковых оборонительных позиций врага, они все-таки отличались сравнительной тихоходностью и оказывались чаще ненадежными, чем проверенные более старые и легкие машины. Кроме того, мощная бронетехника вынуждала чрезвычайно сильно перенапрягать силы служб тылового обеспечения. Те же немцы, нанося типичные для них стремительные контрудары, часто оставляли тяжеловесов в тылу, предпочитая применять их в качестве ударного ядра при прорывах или используя на неподвижных позициях в качестве средства сдерживания серьезных вражеских контратак. В любом случае, когда «Тигр» оказывался вдруг вдалеке от ремонтной базы и эшелонов поддержки, шансов сохранить машину, если она ломалась или получала повреждения, обычно бывало немного. К 1944 г. русские, со своей стороны, постоянно наступали на всех участках фронта и по большей части – в нормальной оперативной обстановке – располагали возможностью вернуть потерянные танки.

Нормальные оперативные условия в 1944 г. означали, что – применительно к столкновениям танков с танками – находившимся в хроническом меньшинстве панцерваффе приходилось иметь дело с противником, технические возможности которого постоянно улучшались, поскольку советские, американские и британские конструкторы и танкостроители преодолели наконец длившееся с начала войны «лихолетье», в которое противники Германии слишком часто оказывались в невыигрышном положении по отношению к ней.