В последнее время Гард все чаще вспоминал Незнакомца, встреченного у реки. И разговор их вспоминал, и то, как Незнакомец отправил травинку в путешествие по реке.
Неприятно было ощущать себя такой травинкой, однако, больше никем ощущать не получалось.
Сейчас Гард шел вместе с Бараком к воде, чтобы найти некое растение, из которого Барак потом приготовит яд.
Комиссар шел искать яд, которым его отравят. Кем может ощущать себя человек в такой ситуации?
Полчаса назад, слушая Барака, комиссар понял, что снова теряет ощущение реальности. Неужто это он — один из самых известных комиссаров полиции — сидит в долине Эйн-Геди рядом с полусумасшедшим стариком и предводителем разбойников и слушает спокойный рассказ человека со странным именем Барак о том, как его, комиссара Гарда, можно отравить, а потом оживить?
Все это происходит с ним? В реальности? На самом деле?
Барак говорил так:
Есть растение, оно растет на берегу реки. У него корень круглый, приятно пахнет, как сушеное яблоко. Это — яд. Я дам его Гершену. Вскоре он умрет. Попадет в область, находящуюся между смертью и вечным покоем.
- А потом что? — равнодушно спросил Гард.
- Я приготовлю раствор масла и соли. Мы дадим его выпить Гершену. Его будет долго рвать. Потом он вернется к нам и расскажет, где лежит Весть. Вот и все.
- Откуда ты так хорошо все это знаешь? — удивился Александр.
- Я мечтал быть лекарем, — вздохнул Барак, — но у моих родителей не было денег, чтобы выучить меня.
«Меня будет отравлять и спасать недоучившийся лекарь», — безразлично подумал Гард.
Михаэль пытался возражать: мол, он точно знает, что из этого ничего не получится. Но возражал как-то робко, неуверенно. Видимо, видел, что так оно все и будет. А может, еще и что другое видел, его ж не поймешь...
А Барак, наоборот, утверждал, что он абсолютно убежден: все будет хорошо. И отравит хорошо, и вернет обратно.
- Как ты докажешь, что не хочешь убить Гершена? — спросил Александр.
Барак подумал и ответил:
- Только сумасшедший человек может выбрать такую странную форму убийства. Если бы я хотел убить Гершена, я не устраивал бы Божьего чуда. Если бы я хотел убить Гершена, я бы уже давно это сделал. И я бы не стал его спасать от разбойников.
«Так вот кто меня спас и спутал все мои планы», — подумал комиссар.
Эта мысль тоже не вызвала у него никаких эмоций.
Михаэль сказал уверенно:
- Нет, Барак не хочет убивать Гершена. Во всяком случае, пока.
Переспросить, что имел в виду странный старик, никто не решился.
И вот теперь комиссар шел искать яд, которым его же должны отравить.
Прямо у самой воды раскинулись целые заросли высоких, около метра, растений.
На круглом, с чуть пурпурным оттенком стебле красовались маленькие цветы, похожие на белые зонтики.
Барак достал нож, вырыл корневище, а затем разрезал его.
Внутри корневище было разделено перегородками на отельные отсеки, наполненные желтоватым соком.
Барак понюхал сок. И Гард понюхал. Сок ничем не пах, а сам плод, действительно, напоминал запах сушеных яблок.
-То, что надо, — радостно сказал Барак и, бережно неся разрезанный плод на вытянутых руках, пошел обратно в пещеру.
Яд лежал на столе.
Барак колдовал над рвотным средством.
- Подействует? — настороженно спросил Гард. Вместо ответа Барак протянул ему сосуд.
Гард понюхал — пахло весьма мерзко.
-Попробуй, только капельку, — сказал Барак. Комиссар попробовал. Вкус и вправду был отвратительный, и это немного успокоило Гарда.
Вообще, процедура смерти с последующим воскрешением происходила как-то слишком обыденно.
Гард посмотрел на Михаэля.
Тот сидел у входа в пещеру, уставившись на солнце.
-Михаэль, — позвал Гард. — Я тут, вообще, умирать собираюсь. Может быть, ты... Я не знаю... Ну там... Сделаешь что-то?.. Ну там, какие-нибудь движения колдовские... Заговор там какой-нибудь... Я все-таки не спать ложусь...
- Это не надо, — сказал Михаэль, продолжая глядеть на солнце.
- Ложись, — приказал Барак. Гард подчинился.
Барак протянул ему маленькую плошку, на дне которой переливался под солнечными лучами яд.
- А как называется растение? — зачем-то спросил комиссар.
- Я не знаю, — честно ответил Барак. — Я же говорю: не было денег меня научить.
«Бред какой-то, — подумал Гард. И взял в руки плошку. — Чего-то меня тут все время травят: то змея укусила, то теперь...»
-Ты выпьешь, и сначала ничего не произойдет. Потом ты почувствуешь сильное сердцебиение, тебе станет тяжело дышать. Потом ты потеряешь сознание: уйдешь. Самое главное, запомни, что скажет тебе Азгад. Потом ты вернешься.
Больше всего на свете Гарду хотелось выплеснуть содержимое плошки на пол.
И может быть, он так бы и поступил: далась ему эта Весть, чтобы из-за нее погибать...
Но тут заговорил Михаэль:
-Пей, — тихо сказал он. — Я знаю: ты не умрешь. Я точно знаю: смерть придет не к тебе.
Под недоуменными взглядами всех, кто был в пещере, Гард перекрестился и выпил. На вкус сок был вполне приятный.
-Теперь лежи, — сказал Барак. — Жди смерти. «Хорошенькое занятие, — усмехнулся про себя
комиссар. И еще подумал: — Надо было уговорить этого Барака самому травиться. Какая разница, кто спросит у Азгада, где Весть? Чего ж я не догадался-то? Благородный, что ли? Впрочем, теперь поздно».
Вдруг в пещере стало темно.
«Как быстро началось», — подумал комиссар.
И только потом понял, что темно стало оттого, что вход в пещеру загородили люди. Неприятные люди — римские легионеры.
-Здесь живет Михаэль? — спросил один из них. — Он должен быть арестован.
Александр отошел от стены и обнажил меч. Михаэль встал за его спиной.
-Пошли прочь! — сказал Александр. — Мало того, что вы осквернили долину Эйн-Геди, так вы еще смеете говорить об аресте нашего учителя!
— Я же говорил, что так просто не получится, — сказал один из воинов, обнажая меч.
Гард привстал на своем ложе и увидел, что к пещере подходят люди. Другие люди. Видимо, жители долины. В руках у них были ножи и мечи.
«Если сейчас начнется драка, — с ужасом подумал Гард, — то им всем будет не до меня. А если римляне убьют Барака? А если они его арестуют?»
Комиссар вскочил.
-Лежать! — крикнул римлянин. — Не сопротивляться! Мы — воины великой Римской империи! Вы должны...
Он не успел договорить.
Александр сделал легкий, незаметный почти, выпад, и римлянин, схватившись за окровавленный живот, рухнул.
Черт возьми, бой казался неминуемым.