Дебора мучилась и страдала, не зная, соглашаться ли на предложение Тони стать его любовницей. Ее терзали сомнения. Очень большие сомнения.

Да, она сдалась. Однако до сих пор Дебора пребывала в неведении относительно того, как вести себя дальше и чего вообще он ожидает от нее, помимо самого очевидного. Она знала, что значит быть женой. Но любовницей?.. Эта роль была для нее внове, от нее отдавало чем-то экзотическим и безнравственно-притягательным. Что бы там ни говорила Лизбет, порядочные женщины Айлэма не вступают во внебрачные связи с другими мужчинами.

Однако отчаянная любовь к Тони – интересно, должна ли содержанка любить своего покровителя? – подвигла ее на то, чтобы довериться ему.

Впрочем, надевая через голову темно-синее платье мериносовой шерсти, которое купил Тони, и поправляя юбку, Дебора сказала себе, что в том, чтобы иметь богатого любовника, есть и свои хорошие стороны. Материал был просто первоклассный, У нее еще никогда не было столь изысканного туалета, а местная белошвейка оказалась настоящей волшебницей. Платье сидело безукоризненно. Тони приобрел для нее еще наряд кремового цвета, шляпку, перчатки, нижние юбки и даже пару домашних туфелек из мягкой кожи.

Но стоила ли вся эта роскошь доброго имени, которое она принесла в жертву?

Заколов последней булавкой свои безнадежно прямые волосы, которые она уложила в высокий шиньон на затылке, Дебора постаралась убедить себя в том, что все так или иначе образуется. По-другому быть просто не могло.

Взяв шляпку и перчатки, она вышла из комнаты и наткнулась на Стриклеров, которых Тони щедро одаривал за проявленное гостеприимство. Снаружи ждал экипаж, готовый отвезти их в Алдер-Хаус. На дверцах красовался графский герб.

– Это твой? – поинтересовалась она и тут же прикусила язык. Раз уж она взялась разыгрывать перед Стриклерами роль его супруги, то должна была бы узнать карету. Она допустила ошибку.

– Когда ты заболела, я отправил слугу в Йоркшир с наказом доставить его сюда, – поспешил Тони ей на выручку. – На случай, если бы пришлось срочно везти тебя в Лондон, чтобы получить медицинскую помощь, я хотел иметь под рукой самое быстрое средство передвижения.

Миссис Стриклер романтично вздохнула и закатила глаза. Ее супруг ничего не заметил – он был слишком занят пересчетом монет.

Слова Тони тронули Дебору.

– Ты сделал это для меня?

– Я достал бы для тебя луну с неба, – просто ответил он.

Кто знает, возможно, быть любовницей не так уж и плохо!

Рядом с каретой в ожидании вытянулись ливрейный слуга и кучер, одетые в цвета Бернелла, синий с золотом. Тони подал ей руку, помогая подняться в экипаж, снял шляпу и сел сам, заняв три четверти свободного пространства. Дебора не стала отодвигаться, но не могла не отметить, как он и здесь безо всяких усилий посягнул на ее личную свободу.

Тони постучал в крышу, подавая кучеру знак, что можно трогаться. Изнутри карета была отделана мореным дубом, а сиденья обиты мягкой кожей. Колеса оказались подпружинены еще лучше, чем у экипажа, который возил Дебору по Лондону.

Первые несколько минут она сидела тихо как мышка, опершись ладонями о сиденье и наслаждаясь мягким покачиванием кареты.

– Замечательно!

– Я рад, что тебе нравится. – Голос его прозвучал преувеличенно нейтрально.

Дебора подняла на него глаза. Тони внимательно и строго смотрел на нее. Да, он принадлежал ей, но не полностью.

– Тони, я не знаю, получится ли у меня, исправлюсь лил с этой ролью. Не в моих правилах попирать обычаи и устои общества.

Он откинулся в угол сиденья, словно ее слова задели его.

– И не в моих тоже.

Дебора едва не рассмеялась, снимая шляпку.

– Да вся твоя жизнь состоит из сплошного нарушения общепринятых правил. Не могу представить, чтобы ты чего-то боялся.

– Всякое бывало. – Тони снял шляпу и повесил ее на крюк над дверцей.

– И как же ты выходил из положения? – полюбопытствовала она. – Когда окружающие смотрели на тебя неодобрительно, что ты делал?

Впервые позволив себе расслабиться с того момента, как они сели в карету, Тони довольно улыбнулся.

– Я вел себя нагло и вызывающе, делая вид, что ничего не случилось. А что оставалось? Разумеется, имея дело с мужчинами, всегда приходится учитывать вероятность того, что придется защищать свою честь с оружием в руках. Умный человек подумает дважды, прежде чем бросить вызов записному дуэлянту.

– Не представляю себе, что смогла бы бросить кому-нибудь вызов, – призналась Дебора и добавила: – Особенно баронессе Алодии.

– Согласен, пистолетом или шпагой с ней не повоюешь. Иди ко мне, – позвал он, – отдохни в; моих объятиях, а потом попробуем вместе подобрать, ключик к этой гранд-даме.

Ну вот, начинается. Его первая просьба к ней в ранге любовницы… Дебора повиновалась. А ведь и в самом деле так приятно прижаться: к нему! Он обнял ее, словно намереваясь, защитить и уберечь, от окружающего мира, потом легонько коснулся губами ее волос.

– Не знаю, что бы я делал, если бы мне пришлось противостоять матронам Айлэма, – признался он. – С ними нелегко справиться.

Разумеется когда он держал ее в объятиях, все страхи и тревоги, включая и склонных к осуждению матрон, отступали далеко-далеко. Он бережно гладил ее по плечу, и от этого неспешного движения Дебора постепенно успокоилась.

– Они представляются мне выводком куриц, – заявил он.

– Куриц?

– Да, склочных наседок. Ну, ты понимаешь, глупых куриц, которые клюют один и тот же корм, в одно и то же время, а когда раздается громкий шум, то все одновременно поднимают головы и смотрят в ту сторону своими глазками-бусинками.

– Да, но они наверняка сочтут меня, мягко говоря, странной. Ведь у всех у них имеются мужья. – Не успели эти слова сорваться с ее губ; как она уже пожалела об этом. Дебора подняла голову. – Прости меня. Я еще не освоилась с новой для себя ролью любовницы.

В глубине его глаз: мелькнуло что-то похожее на, боль.

– Деб, если бы я мог все переиграть…

Она закрыла ему рот ладонью.

– Нет. Мы оба приняли решение. Просто обними меня, и все будет в порядке.

Тони крепко прижал ее к себе. Положив голову ему на грудь, она слушала, как сильно и ровно бьется его сердце.

– Кыш, – вдруг сказал он.

– Что? – Дебора подняла на него глаза.

– Кыш. Вот что ты должна была бы сказать матронам Айлэма. Именно это я сказал бы этим склочным курицам.

Дебора засмеялась. Она живо представила, как матроны сидят кружком во время очередного сборища у баронессы и сплетничают, а она говорит им «кыш».

– В чем дело? – с шутливым недовольством воскликнул Тони. – Ты сама сказала, что вызвать их на дуэль нельзя. А «кыш» – как раз то обращение, которого они заслуживают.

– «Кыш» ужасно глупое слово.

– А они ужасно глупые женщины.

– Они важные женщины, пользующиеся большим авторитетом, – запротестовала Дебора. – Они все замужем за важными джентльменами Долины.

Замужем. Она опять произнесла слово «замужем», и оно повисло между ними.

Тони понял, что она сожалеет о случившемся, что ей неловко и обидно. Дебора попыталась отодвинуться, но он крепче прижал ее к себе.

– Я люблю тебя.

– И я люблю тебя, – ответила она, но голос ее прозвучал тускло и безжизненно – даже для нее самой.

Однако Тони не стал придираться. Вместо этого он сменил тему.

– Тебе нужно отдохнуть. Я не хочу, чтобы болезнь вернулась. Не волнуйся ни о чем и предоставь все заботы мне.

Дебора постаралась расслабиться и отогнать тревогу. То ли ей вполне удалось задуманное, то ли он был прав, сказав, что ей нужно отдохнуть, но уже через несколько минут она крепко спала.

Проснувшись, она обнаружила, что по-прежнему лежит в объятиях Тони, который, вытянув ноги и устроившись поудобнее, задумчиво смотрел в окно. Похоже, мыслями он был далеко.

И все это время он ласково обнимал ее.

Дебора дала ему понять, что проснулась.

– Я ошибалась, говоря, что ты не знаешь, что такое любовь.

Тони пошевелился, снял перчатки, накрыл ее ладонь своею, и его рука оказалась в нескольких дюймах от соблазнительных холмиков ее груди.

– Просто ты научила меня любить. Как ты себя чувствуешь?

Прекрасно сознавая, что если она сделает хотя бы одно движение, то его рука соскользнет в вырез ее платья, Дебора прошептала:

– Спасибо, уже лучше.

Казалось, прошла целая вечность с той поры, как они в последний раз занимались любовью. Она положила руку ему на колено, чувствуя, как напряглись под тонким материалом бриджей его мускулы.

Тони бережно провел пальцами по чувствительной полоске кожи над линией ее лифа.

– Ты действительно чувствуешь себя намного лучше?

Дебора лишь молча кивнула в ответ – желание горячило ей кровь и затуманивало голову. Приподнявшись, она ласково коснулась губами его подбородка.

– Дебора… – прошептал Тони.

Она провела пальцами по его бедру и ощутила нарастающее возбуждение. Внизу живота у нее сладко заныло.

– Тони… – эхом откликнулась она и нашла губами его губы. Языки их встретились, и сомнения улетели прочь. Разум отступил, особенно когда его рука нашла ее грудь. Другой рукой он приподнял ее, усаживая к себе на колени. Она раздвинула ноги, и его рука скользнула ей под юбки. Дебора принялась судорожно распутывать узел его галстука. Он целовал ее в шею, поднимаясь все выше, к ушку, а его ловкие пальцы проникли внутрь нее.

Дебора резко выпрямилась от удивления… и восторга. Он бережно погладил ее, потом еще раз. Она напрягла мышцы, неотрывно глядя ему в глаза. Тони улыбнулся, довольный собой.

– У тебя очень хорошо получается, – сумела прошептать она задыхающимся голосом.

– О, полагаю, дополнительная практика мне не помешает, – возразил он.

Дебора лишь слабо застонала в ответ. Она хотела его. Прямо сейчас. И принялась возиться с пуговицами на его бриджах, пытаясь расстегнуть их.

Снаружи, на облучке, кучер сказал что-то лакею. Тони и Дебора замерли, внезапно вспомнив, что они не одни и что от слуг их отделяет только тонкая стенка кареты. Деб поймала взгляд Тони. Он лукаво улыбнулся и поцеловал ее в ключицу, поцелуй сюда, как он прекрасно знал, всегда заставлял ее прекратить сопротивление. Она застонала.

Он закрыл ей губы поцелуем и помог раздеть себя. Мир за стенами кареты продолжал жить своей жизнью, а они забыли обо всем на свете, отдавшись страсти. Одним умелым движением он вознес ее на такие вершины блаженства, что Дебора не заметила бы, если бы экипаж окружила целая армия матрон во главе с баронессой Алодией. Она должна была любой ценой закончить то, что они начали. Тони приподнял ее и медленно опустил на себя. Оба затаили дыхание, когда он до упора вошел в нее. Дебора начала двигаться, поначалу очень медленно. Она уже знала, что ему нравится и что нравится им обоим.

Ей отчаянно не хватало вот такой близости с ним. Все остальное, что лежало между ними, казалось сейчас глупым и несущественным, значение имела только естественная и глубокая потребность ощущать его рядом, в себе. Мягкое покачивание экипажа добавляло огня к их страсти, а присутствие слуг вносило дополнительный возбуждающий оттенок.

Тони потянул лиф ее платья вниз, чтобы освободить грудь, взял ее сосок губами и поцеловал – она готова была кричать от удовольствия, содрогаясь в сладких судорогах освобождения. Через несколько мгновений он присоединился к ней. Им пришлось сдерживать стоны и крики, пряча лица на груди друг друга, а потом, когда все закончилось, они долго не могли пошевелиться.

Мало-помалу к ним вернулась способность воспринимать окружающую действительность. Дебора услышала стук копыт лошадей, шорох колес, катившихся по дороге, и негромкие голоса слуг.

Тони поймал ее взгляд и улыбнулся, по-прежнему крепко обнимая ее руками за талию. Она обессилено прижалась к нему, чувствуя себя довольной и счастливой. Он ласково погладил ее по голове.

– Помни о том, что я люблю тебя.

Дебора лишь молча кивнула в ответ. Сил говорить у нее не было. Наконец она отстранилась от него и принялась приводить в порядок одежду. Тони сунул руку в карман и сказал:

– Вот, возьми.

Перед ней покачивалась золотая цепочка с рубиновым сердечком. Казалось, благородный металл изящного украшения светился сам по себе и жил собственной жизнью.

Дорогой подарок и время, которое он выбрал для того, чтобы вернуть его ей, обесценили происходящее.

Тони мгновенно уловил перемену в ее настроении.

– Это не плата.

– Да, я понимаю. – Дебора отвела глаза.

– Тогда в чем дело? – поинтересовался Тони.

Дебора взяла украшение и неторопливо застегнула его на шее.

– Я пока еще не свыклась со своим новым положением, – ответила она, испытывая слишком противоречивые чувства, чтобы их можно было выразить словами.

Тони явно остался неудовлетворен ее ответом, но у него хватило ума и такта не настаивать. Вместо этого он достал книгу и предложил:

– Может быть, почитаем немного?

Дебора, механически крутившая кулон, кивнула и отодвинулась в дальний угол сиденья, слушая его глубокий баритон. Она сама не могла понять, что с ней происходит. При этом она сознавала, что дороговизна подарка здесь ни при чем. Хотя слова Тони о том, что кулон – это не плата, встревожили ее. То, что раньше она отдавала свободно и безвозмездно, теперь имело свое денежное выражение.

Интересно, а Лизбет терзалась бы подобными сомнениями? Или Рейчел? В конце концов, она больше никому не была нужна.

Тони наклонился и положил руку ей на колено. Его пальцы, привыкшие держать шпагу, были сильными, красивыми и умелыми. Деборе стало неловко оттого, что она усомнилась в нем.

Она испытала нешуточное облегчение, когда два часа спустя карета замедлила ход, чтобы свернуть с дороги во двор ухоженной и опрятной гостиницы, где им предстояло провести ночь.

Из конюшни выбежали мальчишки, чтобы принять у них лошадей, а хозяин поспешил лично приветствовать именитого гостя. Владельца гостиницы звали Хадженс.

У него было огромное брюхо и круглая лысина с венчиком редких седых волос. Он очень старался угодить им. Тони первым выбрался из экипажа.

– Нам нужен отдых и хорошее угощение, Хадженс. Еда должна быть отменной. Постарайтесь не разочаровать меня.

– Есть замечательный фазан, – ответил владелец постоялого двора, – и вино, новый сорт, его только что привезли из Франции. Вкус просто божественный.

– Прекрасно, – равнодушно обронил Тони, не озаботившись даже узнать стоимость предлагаемого угощения. – Ужин на двоих в отдельной комнате, будьте любезны.

– Будет исполнено, милорд.

Тони обернулся, чтобы помочь Деборе сойти, и увидел, что она не спешит показываться на людях, медленно завязывая ленты шляпки.

– Что-то случилось? – негромко спросил он.

– Нужно ли делать вид, что я твоя жена?

Вопрос был задан гораздо более резким тоном, чем следовало, и она тут же пожалела об этом.

Тони был недоволен, тем не менее, не стал уклоняться от ответа.

– Я уверен, что в этом нет необходимости. Хороший владелец постоялого двора всегда умеет держать язык за зубами.

– М-м… полагаю, моя провинциальная наивность дает себя знать. – Дебора не смогла удержаться от язвительной реплики.

– Это не наивность, а разумная осторожность, – поправил Тони и, поднеся ее руку к губам, поцеловал. – А теперь пойдем, любовь моя.

Перед лицом его олимпийского спокойствия Дебора старалась вести себя достойно. Она не понимала, что за дух противоречия вселился в нее, не понимала, почему не может спокойно реагировать на происходящее. Внутри все сильнее разгоралось недовольство своим положением и тем, что он не может безраздельно принадлежать ей одной.

Тони проводил ее в гостиницу. Хадженс, беспрестанно кланяясь и рассыпаясь в комплиментах, показывал дорогу. Он провел их по длинному узкому коридору, с одной стороны которого располагалась кухня, а с другой – пивной бар.

– Последние несколько дней дела идут очень хорошо, – рассказывал владелец гостиницы. – В Коннор-Филдз, всего в часе езды верхом отсюда, проводились скачки. Разумеется, большая часть гостей уже разъехалась, но на этой неделе мы не могли пожаловаться на отсутствие постояльцев. Все комнаты были заняты.

Словно чтобы подчеркнуть его слова, из бара вышел джентльмен, главной достопримечательностью которого был багровый нос пьяницы. Он моментально узнал Тони.

– Смотри-ка, лорд Бернелл собственной персоной! Это и в самом деле вы?

Громогласный возглас мужчины разнесся по коридору, а взгляд его острых внимательных глаз показал Деборе, что, даже будучи изрядно навеселе, он ничего не упустит.

Тони негромко выругался себе под нос, а потом повернулся в сторону хорошо одетого джентльмена, загораживая собой Дебору.

– Джулиус, рад вас видеть! Что привело вас сюда?

– Порочная страсть к лошадям, что же еще, – подмигнув, ответил Джулиус. Потом, заприметив Дебору, он воскликнул: – Подождите-ка! Я слышал, вы намерены связать себя узами брака. Не спорьте, я вижу, что это и есть ваша графиня!

Дебора поспешно наклонила голову, надеясь, что широкие поля шляпки из итальянской соломки скроют ее лицо. Ей не хотелось, чтобы ее сравнивали с леди Амелией.

На лице Тони не дрогнул ни один мускул.

– Джулиус, – с великолепной небрежностью проговорил он, – я немного спешу. Вы не возражаете, я надеюсь?

С этими словами он попытался повернуться к джентльмену спиной, увлекая за собой Дебору, но Джулиус не относился к числу людей, от которых можно легко отделаться.

Он вытянул шею, стараясь получше разглядеть Дебору.

– Дружище, вы непременно должны представить меня. И потом я извинюсь перед вашей спутницей, прежде чем увести вас к моим друзьям. А сюда меня привела любовь к лошадям, милорд. Мы как раз обсуждали серого в яблоках жеребца, которого вы намерены выставить на скачках в Эпсоме. С нами приехал немец, который нипочем не верит нашим словам. Будет лучше, если он услышит все, так сказать, из первых уст, то есть от вас. Тогда, быть может, он купит у меня ту норовистую кобылку, отцом которой стал ваш серый жеребец.

– Поручаю вам выступить от моего имени, – ответил Тони, отступая к лестнице, ведущей на второй этаж, к комнате для гостей, у которой уже стоял Хадженс.

– Не могу, – Джулиус понизил голос. – Я должен буду выкупить эту кобылу, поскольку имел неосторожность отдать ее под залог. А этого немца еще предстоит хорошенько обработать, и в искусстве ведения деловых переговоров вам нет равных, Бернелл. Вы можете продать королю его собственную корону, если захотите. Я уверен, что очаровательная графиня с радостью уступит вас на полчасика или около того. Кстати, мне пришла в голову великолепная мысль. Познакомьте ее с этим немцем. Весь Лондон только и говорит, что о ее красоте.

Похвалы в адрес леди Амелии, в которых он рассыпался, больно уязвили Дебору. Она видела нареченую Тони и знала, что по всем статьям проигрывает молоденькой невесте своего возлюбленного.

Тони продолжал медленно двигаться к лестнице.

– Прошу простить меня, Джулиус, но я ничем не смогу вам помочь. У меня личное и весьма неотложное дело.

– Личное? – Джулиус явно не мог взять в толк, о чем идет речь. Наконец до него дошло, что имеет в виду Тони. – О, еще бы! Личное дело! Да, да, конечно, удачи вам, милорд! – Он вернулся в бар и с порога громовым голосом объявил: – Бернелл не сможет присоединиться к нам. Медовый месяц! У мужчины в его положении найдутся более приятные дела, чем пить с нами, друзья мои.

Его слова были встречены веселым свистом и улюлюканьем. Тони легонько подтолкнул Дебору.

– Поспешим, прежде чем они решат, что было бы очень весело присоединиться к нам. Я даже боюсь представить, на что способен в изрядном подпитии такой заядлый любитель лошадей, как Джулиус.

Ему не понадобилось повторять приглашение дважды. Дебора буквально взлетела по ступенькам, обогнав Хадженса, который поспешил вслед за ними.

Разумеется, как только они оказались на верхней площадке лестницы, владелец постоялого двора угодливо заявил:

– Милорд, должен сказать, что для меня большая честь служить вам и вашей нареченой. – Он бросил внимательный взгляд на Дебору. – И хочу добавить, что мы наслышаны о ее красоте даже здесь, в такой глуши и вдали от Лондона.

Это стало последней каплей. Если бы сейчас земля разверзлась у нее под ногами, Дебора с радостью шагнула бы в пропасть.

Тони пробормотал нечто невразумительное, однако этого оказалось достаточно, чтобы владелец кинулся вперед, показывая им комнату. Она оказалась просторной и удобной, но Дебора не стала даже останавливаться, чтобы полюбоваться окружающей роскошью, и поспешно скрылась за ширмой.

Как только Хадженс удалился, она вышла и, как сама надеялась, с иронией заметила:

– Кто-то, если мне не изменяет память, говорил о том, что хороший владелец гостиницы должен уметь держать язык за зубами?

Тони не улыбнулся в ответ.

– Нам чертовски не повезло, что мы встретили Джулиуса. – Он успел снять сюртук и сейчас развязывал узел галстука. – Я поговорю с ним. Он не станет сплетничать.

– Более всего на свете мужчины обожают перемывать кости другим, – возразила Дебора. – Я хорошо знаю типов, подобных ему. Итак, что мы теперь будем делать?

– Я поговорю с ним, – повторил Тони с оттенком нетерпения.

Дебора присела на краешек роскошной кровати с четырьмя столбиками.

– Я не его имею в виду, Тони, а нас. Я всегда питала отвращение к уловкам и обману.

Он пересек комнату и подошел к ней.

– Этого более не повторится. Доверься мне, Деб. Все будет хорошо, обещаю.

Боже, как же ей хотелось верить ему! Вопреки всему, чему ее учили, вопреки нормам и канонам общественной морали она хотела верить ему – потому что была слишком большой эгоисткой, чтобы отказаться от него. Но Дебора не могла себе представить, что будет делить его с другой.

Ужин прошел тихо и непримечательно. Ни у нее, ни у Тони не было особого аппетита. Там, где оказались бессильны слова, помогли прикосновения. В кровати он крепко прижал ее к себе, и она решила, что ей хорошо рядом с ним.

Но Дебора чувствовала, они оба знают, что дни их недолгого счастья сочтены.

На следующее утро их приветствовала ярко-синяя ширь небес без единого облачка. Тони и Дебора проснулись с первыми лучами солнца. Обоим было не по себе, и они стремились побыстрее отправиться в путь.

Им повезло, выходя из гостиницы, они не встретили мистера Джулиуса. Экипаж, лошади и слуги Тони уже поджидали их, так что не прошло и нескольких минут, как они благополучно выехали со двора.

В пути они разговаривали о пустяках или играли в карты. Тони ни на минуту не выпускал ее руки – казалось, ему нужна была поддержка и ободрение. Уютно устроившись в его объятиях, Дебора изо всех сил старалась делать вид, будто все идет как надо.

Однако чем ближе они подъезжали к Алдер-Хаусу, тем сильнее становились одолевавшие ее сомнения. И когда кучер заверил их, что не пройдет и часа, как они будут дома, Дебора решилась высказать свои опасения.

– Нам не следует вести себя столь безрассудно. Я не должна была приезжать в Алдер-Хаус. – Она уже готова была выйти из кареты и пешком отправиться обратно в Дерби.

– Глупости! Все будет в порядке, – безапелляционно заявил Тони.

– Тони, что скажет твоя жена, когда узнает, что ты привозил любовницу в свое родовое гнездо?

Он повернулся и взял ее за плечи.

– Она ничего не скажет. Я ей совершенно безразличен, как и она мне.

– Но она не может не думать о приличиях…

– Я должен был привезти тебя сюда, – решительно сказал он, еще крепче сжимая ее плечи, словно для того, чтобы подчеркнуть свои слова. – Ты можешь считать меня глупцом, но без тебя мне нет жизни. Деб, у меня такое чувство, будто я иду с завязанными глазами. Один неверный шаг – и я потеряю тебя навсегда. Но если я привезу тебя в Алдер-Хаус, тогда, я знаю – без всякой видимой причины, так подсказывает мне интуиция, – мы найдем с тобой ответы на все вопросы. А правила приличия могут идти к черту.

Воздух вокруг него, казалось, звенел от напряжения. Дебора знала теперь, что Тони поступал так не из прихоти, что в его действиях прослеживалась некая цель, пусть он и сам пока не понимал, в чем она состоит. Она придвинулась и спрятала лицо у него на груди. Тони крепко обнял ее.

– Доверься мне, – прошептал он.

Дебора молча кивнула в ответ. Она сделает так, как он хочет.

Тони облегченно вздохнул.

– Ну вот, мы почти на месте. Посмотри, уже виден перекресток. Мы подъехали к границе прихода Святой Джиллиан.

Пятнадцать минут спустя они въехали в живописную деревушку Морвен. По обеим сторонам дороги выстроились аккуратные домики, обсаженные розами. На околице виднелась средневековая церквушка.

– Это и есть церковь Святой Джиллиан, – с нескрываемой гордостью сообщил Тони. – Моя семья посещает там службу последние триста пятьдесят лет, с тех пор как эта земля отошла под руку первого графа, как тогда говорили – ярла Бернелла.

– И что, не будет никаких дифирамбов Завоевателю? – поддразнила его Дебора.

– Нет, в той войне мои предки сражались на другой стороне, – гордо ответствовал Тони. – Мы были саксами, но сумели пробиться на самый верх.

В церковном дворике стояло несколько группок мирно беседующих прихожан. Все умолкли и провожали карету взглядами, но никто даже не подумал поднять руку в знак приветствия. Напротив, лица их были суровыми и даже мрачными.

Тони приказал кучеру остановиться. Какой-то джентльмен отделился от кучки прихожан и подошел к экипажу. Дебора постаралась забиться в самый дальний уголок, но Тони, похоже, было все равно, увидит ее кто-нибудь или нет.

– Что-то случилось, викарий?

Священник снял шляпу.

– Случилось? Нет, ничего не случилось. Я рад вас приветствовать, милорд.

– Благодарю вас. – Тони бросил взгляд на мужчин, разговаривавших с викарием. – Почему-то мне кажется, что вы обсуждали не слишком приятные новости.

Викарию явно стало не по себе. Он заколебался, но потом произнес с явной неохотой:

– У вас гости в Алдер-Хаусе, милорд.

– Кто они такие?

– Я бы предпочел, чтобы вам сообщил это кто-нибудь другой.

Тони нахмурился.

– В любом случае я сам скоро это узнаю. Благодарю вас за предостережение.

– Да, милорд.

Викарий поклонился и отступил в сторону. Тони подал кучеру знак ехать дальше. Повернувшись к Деборе, он сказал:

– Викарий – человек не робкого десятка. Полагаю, он просто не пожелал сообщить мне дурные новости. Я только надеюсь, что они не касаются Марми.

– Я буду молиться об этом, – присоединилась к нему Дебора. – Но, Тони, кто бы это мог быть? И стоит ли, в таком случае, везти меня туда?

– Что касается первого вопроса, то я не имею ни малейшего представления, кто это. А на твой второй вопрос отвечу, что лишь мое желание имеет значение, а я хочу, чтобы ты приехала сюда. – Насколько она могла судить по выражению его лица, более разговаривать на эту тему он не собирался.

Через несколько минут экипаж свернул на длинную подъездную аллею.

– Все, мы почти приехали. Вот это и есть Алдер-Хаус. Дебора выглянула из окошка. Повсюду была пышная зелень, так что она даже не сразу заметила дом. Высокие, стройные липы выстроились по обеим сторонам аллеи. За ними тянулись обширные пастбища, на которых паслись стада овец.

Они проехали поворот и увидели дом.

Невысокий каменный забор, вдоль которого пышно цвели розы на клумбах, отгораживал поля от садов и внутреннего двора. В глубине виднелась круглая подъездная площадка и выложенный из камня дом, стены которого в лучах заходящего солнца отливали золотом.

Тони горделиво повернулся к ней, снедавшее его беспокойство явно растаяло без следа.

– Ну, что ты скажешь?

– Похоже, мне еще не доводилось видеть более впечатляющего зрелища, – ответила Дебора.

Она говорила правду. Алдер-Хаус представлял собой старинный особняк, построенный в стиле Тюдоров. Невысокий, он как будто обнимал окружающий пейзаж. Поросшую мхом крышу, выложенную из каменных плит, усеивали дымовые трубы. Их было так много, что Дебора сбилась со счета. Входная дверь из мореного дуба была украшена резными каменными изразцами. Высокие стрельчатые окна напоминали бойницы или же окна собора в миниатюре.

Не дожидаясь, пока экипаж остановится, Тони выпрыгнул наружу. Он выглядел моложе и счастливее, чем раньше, – Дебора еще никогда не видела его в таком радостном настроении. Он кивнул кучеру:

– Как хорошо вернуться домой!

– Так оно и есть, милорд, – откликнулся тот. Передняя дверь распахнулась, и оттуда, торопясь приветствовать хозяина, высыпали слуги.

Протянув Деборе руку, Тони галантно и величественно произнес:

– Добро пожаловать в Алдер-Хаус. Пойдем, я хочу…

Он умолк на полуслове. Взгляд его устремился к женщине, которая вышла из дома. Неопределенного возраста, она поражала благородной красотой. Серебристые волосы волной падали ей на плечи. Глаза у нее были настолько синими, что казались почти черными. Как у Тони.

За ней на ступеньках показался джентльмен, почти такой же высокий, как и Тони. Его густые волосы отливали блеском полированного олова. Он был изысканно и дорого одет: начищенные сапоги сверкали, а сюртук был сшит из тончайшей шерсти. В его осанке и манерах безошибочно угадывалась военная выправка.

Одной руки у него не было.

Дебора моментально узнала таинственных незнакомцев, почтивших Алдер-Хаус нежданным визитом, сэр Ричард Адамсон и его жена, мать Тони. Обеспокоенная, она обернулась к возлюбленному, чтобы взглянуть на его реакцию. Он стоял неподвижно, кровь отхлынула у него от лица.

Его мать что-то негромко сказала супругу и вышла вперед. Походка у нее была настолько легкой, что, казалось, она парит над землей. Улыбка, впрочем, получилась робкой и неуверенной.

– Ты удивлен?

– Ничуть, – ответил Тони ровным, невыразительным голосом. – А теперь собирайте вещи и немедленно убирайтесь отсюда. Оба.

Резкие слова Тони услышали все находящиеся во дворе.

Слуги замерли, не зная, что делать и куда бежать. Генерал Адамсон расправил плечи и сделал шаг вперед. В его прищуренных глазах мелькнула молния, но мать Тони взмахом руки заставила его отступить. Пожилой джентльмен походил на тигра в клетке – сильный, быстрый, смертельно опасный. И ему явно не нравилось пребывать на вторых ролях.

Но сейчас он Дебору не интересовал. Как и всех остальных, от дворецкого до лакея на запятках кареты, ее внимание было обращено на драму, разворачивающуюся между матерью и сыном.

Несмотря на грубую реплику Тони, она, решительно сжав губы, подошла и остановилась прямо перед ним.

– Я не уеду до тех пор, пока мы не поговорим, – заявила она.

– Нам нечего сказать друг другу, – последовал ответ. – А теперь прошу извинить меня, я должен позаботиться о своей гостье.

С этими словами он повернулся, чтобы помочь Деборе выйти из кареты. А той хотелось забиться в самый дальний уголок – она вовсе не желала становиться действующим лицом неприятной сцены.

– Прошу тебя… сын, – взмолилась мать. Она говорила так тихо, что если бы Дебора не услышала последнего слова, то могла бы подумать, что оно ей почудилось.

Глаза Тони встретились со взглядом Деборы. На скулах у него вздулись желваки, губы были плотно сжаты. Он не собирался уступать. Тони протянул ей руку.

– Пойдем. У нас незваные гости. Мой тебе совет, что бы ни произошло, не забывай оглядываться назад и береги спину. – Эти слова предназначались для ушей Деборы, но его мать тоже услышала их. На щеках у нее выступили красные пятна.

Дебора не знала, что делать. Но нельзя же бесконечно прятаться в экипаже! Испытывая страшную неловкость, она вложила свою руку в руку Тони, который намеревался побыстрее увести ее со двора. И ему бы это вполне удалось, если бы не мать. Она шагнула вперед, встала у Деборы на пути и чистым и ясным голосом произнесла:

– Меня зовут София Адамсон. А вы, должно быть, миссис Персиваль.

И Тони, и Дебора были поражены тем, что ей, оказывается, известно ее имя. Но молодому графу удалось лучше скрыть свое удивление, и Дебора начала понимать, что он ни за что не уступит своей матери.

Похоже, леди Адамсон не нуждалась ни в чьем разрешении. Почти вызывающим жестом она протянула руку Деборе. На первый взгляд она выглядела спокойной, собранной и невозмутимой, но в глубине ее синих глаз Дебора разглядела мольбу, и – да простит ее Господь! – Дебора не могла отказать ей. Она пожала руку леди Адамсон и присела в реверансе.

Тони окаменел. Его пальцы крепко стиснули ее локоть, недвусмысленно, хотя и беззвучно, давая понять, что пора прекращать это представление, но Дебора привыкла во всем руководствоваться своими соображениями. Ее раздирали противоречивые чувства. Она отнюдь не восторгалась этой женщиной, но сочувствовала ее горю. Что может испытывать мать, столь грубо отвергнутая собственным ребенком?

Дебора выпустила руку леди Адамсон, осознав, что встала между матерью и сыном. Лицо Тони было непроницаемым – она не могла догадаться, о чем он думает.

Леди Адамсон не стала терять времени и сполна воспользовалась щедрым подарком, который преподнесла ей Дебора.

– Прошу вас, называйте меня София. И позвольте представить вас моему супругу. Ричард! – окликнула она, повысив голос и подзывая генерала.

Но Тони надоело играть роль стороннего наблюдателя. Он безжалостно и равнодушно обронил:

– У нас нет желания встречаться с ним. И я еще раз приказываю вам обоим удалиться. Немедленно. – С этими словами он зашагал прочь, крепко держа Дебору под руку. Ей пришлось чуть ли не бежать за ним, и ее неловкость помешала Тони удалиться так быстро, как он того хотел.

На его пути встал генерал. Мужчины с вызовом уставились друг на друга, и из того, что ей рассказывал Тони, Дебора поняла, что они никогда раньше не встречались.

Мир остановился и замер. Время замедлило свой бег.

Дебора переводила взгляд с одного мужчины на другого, их сходство было явным и несомненным, она не могла ошибиться. Тони был выше ростом, но обоих отличали широкие плечи, прямая и сильная спина, квадратная челюсть. Даже темные, густые брови и тонкие, чувственные губы были у них одинаковыми.

Сэр Ричард впился взглядом в лицо Тони, пожирая глазами каждую его черточку и каждую морщинку. Он молчал и не двигался с места. Тони, напротив, отреагировал быстро и недвусмысленно. Уголки его губ дрогнули и презрительно опустились, он вызывающе повернулся к пожилому мужчине спиной.

– Пойдем, Дебора.

Голос его звучал ровно и твердо, но она чувствовала, что он потрясен и раздавлен, перед ним было доказательство того, чьим сыном он на самом деле является.

Подтвердились его потаенные страхи, которые он носил в себе с раннего детства. На Дебору снизошло озарение, и она вдруг с пронзительной ясностью поняла, почему в ночных кошмарах именно Тони держал в руках дымящийся пистолет. Да, он знал. Должно быть, он с самого начала знал и поэтому избегал встречи е этим мужчиной…. до сегодняшнего дня.

Дебора почувствовала себя предательницей из-за того, что пошла на поводу у Софии и пожала ей руку. Уж мать-то Тони должна была понять нежелание сына встречаться с генералом! Взяв Тони под руку, Дебора последовала за ним к дверям особняка.

Словно очнувшись, засуетились слуги. Дворецкий поспешил за ними.

Но они не успели сделать и двух шагов, как мать Тони бесстрашно заявила:

– Мы никуда не уедем, По крайней мере, до тех пор, пока не поговорим наедине.

Тони медленно повернулся к ней.

– Тогда тебе придется ждать очень долго, – пообещал он. Взяв Дебору за руку, он заставил ее перешагнуть порог.

Дворецкий рассыпался в извинениях:

– Прошу простить меня, милорд. Они прибыли только вчера, и вся деревня замерла в ожидании. Мы не знали, как вести себя в ваше отсутствие. Тони рубанул воздух рукой.

– Все в порядке, Гиббоне. Вы ничего не могли сделать.

Внутри особняк поражал дорогими деревянными панелями, полами, выложенными мраморной плиткой, и прохладным полумраком. На стенах в просторном холле висели портреты представителей династии Алдерси, С высокого потолка свисал огромный канделябр, искусно сплетенный из медных и железных полос. По обе стороны холла простирались боковые крылья дома – одно налево, другое направо. Вычурная лестница, одна сторона которой крепилась к стене, а другая обрывалась в пустоту, вела на второй этаж.

В холле толпились слуги. Они собрались там, чтобы приветствовать своего лорда, но явно опасались приближаться к нему. Дебора справедливо заключила, что они были свидетелями встречи матери с сыном и вполне разумно полагали, что сейчас лучше не попадаться ему под руку.

Тони не стал задерживаться внизу и повел ее к лестнице наверх.

– Распорядитесь насчет нашего багажа, Гиббоне, – бросил он через плечо. – Его совсем немного. – Поставив ногу на первую ступеньку лестницы, он остановился и обратился к слугам: – Миссис Персиваль – мой близкий друг. Требую относиться к ней с уважением.

София и сэр Ричард уже подошли к двери и услышали его последние слова. На мгновение Дебору захлестнули противоречивые чувства. Ей не следовало приезжать сюда, она не хотела становиться действующим лицом драмы, которая разыгрывалась между Тони и его родителями, – теперь она нисколько не сомневалась в том, что сэр Ричард был отцом Тони.

Однако она буквально всей кожей ощущала напряжение, исходившее от Тони, и понимала, что он нуждается в поддержке. Он рассчитывал на нее, и – да поможет ей Господь! – она не могла отказать ему в этом. Только не сейчас.

Тони начал подниматься по лестнице, она последовала за ним.

– Я хочу, чтобы миссис Персиваль предоставили южную комнату. – Тони на ходу отдавал распоряжения Гиббонсу. – Пусть миссис Картер пришлет горячую воду, мыло и полотенца.

– Будет исполнено, милорд.

И дворецкий с поклоном удалился. Они поднялись на верхнюю площадку лестницы, и Тони зашагал по коридору так быстро, что она чуть ли не вприпрыжку припустила за ним. Он отворил дверь второй комнаты справа. Спальня была чудесно меблирована и отделана всеми оттенками синего. Лежащий на полу ковер с вытканными синими, желтыми и красными цветами был таким толстым, что ноги утопали в нем по щиколотку.

– Из твоих окон открывается замечательный вид на сады, – заметил Тони, закрывая за собой дверь. Он принялся расхаживать по комнате, выдвигая ящики комода и распахивая окна, – очевидно, чтобы она ощутила себя желанной гостьей. Дебора молча наблюдала за ним, стоя у двери.

– Конюшни находятся по другую сторону дома, – говорил он. – Их построили примерно двести лет назад. Обычно мы выводим лошадей на разминку два раза в день. – Вдруг он замер и повернулся к ней, как если бы в голову ему пришла неожиданная мысль. – Я так и не удосужился спросить: ты ездишь верхом?

– Ездила на лошадях, которые были у нас на ферме.

Тони лишь кивнул в ответ. Голова его явно была занята чем-то другим, не тем, о чем он спрашивал.

Дебора ждала.

Тони стоял, опершись руками о подоконник и повернувшись к ней спиной. Воцарилось долгое молчание, потом он сказал:

– Иногда мне кажется, что я ненавижу ее.

От этого признания кровь застыла у Деборы в жилах.

– Но бывает и так, что… – Голос Тони сорвался. Подняв голову, он посмотрел Деборе прямо в глаза и с жаром воскликнул: – Я рад, что ты здесь! Я знаю, ты чувствуешь себя не в своей тарелке, но твое присутствие имеет очень большое значение.

Дебора кивнула. А потом с отвагой, наличие которой в себе даже не подозревала, предложила:

– Может быть, тебе все-таки стоит поговорить с ней?

– Нет.

– Почему?

– Я не могу. – Тони широкими шагами пересек комнату и остановился у резного камина. – Ты же не слепая, Деб. Разве ты ничего не заметила?

– Что ты очень похож на сэра Ричарда?

Глаза у него опасно сузились, челюсть упрямо выдвинулась вперед.

– Они стали причиной того, что мой отец покончил с собой.

И еще он наверняка считал, что они стали причиной драматических перемен в его жизни. Вольно или невольно. Они породили его ночные кошмары и твердую уверенность в том, что отец Тони застрелился, потому что не был его отцом.

Он не мог бороться со своим отцом, зато теперь мог сразиться с ними обоими.

Дебора прошла на середину комнаты, сняла шляпку и положила ее на кровать. Тони внимательно и устало наблюдал, за ней, как если бы вдруг перестал доверять и ей тоже.

Доверие. Сколько раз он повторял, что верит ей? Женским чутьем Дебора вдруг поняла, что в его представлении доверие имеет большее значение, чем любовь.

Она вовсе не желала предавать его, тем не менее, прекрасно сознавала, что ему придется взглянуть правде в глаза.

– Может быть, стоит поинтересоваться, зачем они приехали сюда?

Его реакция оказалась быстрой и вполне предсказуемой:

– Они здесь не нужны. Я хочу, чтобы они уехали.

Собрав волю в кулак, Дебора заявила:

– Тогда тебе придется поговорить с ними. Ведь они сказали, что без этого не уедут.

Тони с размаху ударил рукой по каминной полке, и в глазах его засветилась непреклонная решимость.

Дебора встала. Ей стало страшно, что вот сейчас, в этом невероятном переплетении эмоций, амбиций и обид она может лишиться чего-то очень важного для себя.

Время остановилось.

Тони отвернулся, нечеловеческим усилием взяв себя в руки. Точно так же он повел себя и с матерью.

Деборе отчаянно хотелось подбежать, закинуть руки ему на шею и крепко-крепко прижаться всем телом. Но она не могла этого сделать. Она знала, что он не примет ее. Не теперь, во всяком случае.

– По-моему, сейчас мне лучше всего прокатиться верхом, – осторожно подбирая слова, сказал Тони. – Я должен все тщательно обдумать.

– Очень здравая мысль.

Тони направился к двери. Когда он уже потянулся к дверной ручке, она поняла, что более не может сдерживаться.

– Я люблю тебя.

Он резко обернулся. Глаза их встретились.

– Я знаю. Увидимся за ужином. – И он вышел.

Долго, очень долго Дебора, не шевелясь, стояла посреди комнаты. Раскаяние терзало ее душу.

Тони чуть ли не бегом выскочил из дома. Он чувствован себя так, словно опять остался в одиночестве. Дебора видела слишком многое, и он страшился ее вердикта. Ему нужно было развеяться и хорошенько подумать.

Войдя в конюшню, Тони поздоровался с конюхами, назвав всех по именам. Они как раз заводили лошадей в стойла после вечерней прогулки. Молодой граф, улучив момент, обстоятельно поговорил со старшим грумом, Альфредом, после чего распорядился оседлать норовистого шестилетнего жеребца по кличке Ураган. Конь, кстати, вполне оправдывал свое прозвище. И в течение следующего часа Тони занимался тем, что пытался укротить своенравное благородное животное. Ему некогда было думать ни о чем другом. Он гонял коня, но при этом чувствовал себя так, словно это ему самому приходится выполнять все упражнения, – жеребец оказался ему под стать.

Альфред и несколько его помощников удобно расположились позади невысокого забора и подшучивали над графом всякий раз, когда Ураган брал над ним верх. А когда Тони начал успокаивать жеребца, давая ему остыть, Альфред заметил:

– Жизнь в городе размягчила вас, милорд.

Остальные конюхи, ухмыляясь, поддержали старшего грума, добавив несколько шуточек от себя. Тони ничего не оставалось, кроме как предложить им импровизированную скачку, которую он и выиграл.

Однако они были правы. Слезая с коня, Тони почувствовал, как ногу свело судорогой. Выждав несколько мгновений, чтобы остаться с Альфредом наедине, он принялся массировать мышцы.

– Завтра на эту ногу я, пожалуй, не наступлю.

– Истинно так, – согласился Альфред, попыхивая короткой трубочкой, – но вы еще раз доказали, что у вас отважное сердце. Я очень рад, что вы вернулись, милорд.

Тони невидящим взглядом уставился на вересковые пустоши и торфяники за конюшней и сказал:

– Дома всегда хорошо.

Будь на то его воля, он бы вообще никогда не уезжал отсюда. Они с Деб жили бы здесь до старости и были счастливы.

Возможно, отказавшись возвращаться в Лондон, он тем самым решил бы все проблемы. Почему-то Тони был твердо уверен, что его отсутствие беспокоило леди Амелию ничуть не более, чем он переживал из-за того, чем она занимается в данный момент.

Уже в сумерках он тщательно вычистил Урагана скребницей, наслаждаясь тем, что может побыть с таким прекрасным конем наедине. Домой он вернулся намного позже, чем планировал. Конюхи уже задали корм лошадям и теперь или занимались своими делами, или разошлись по домам. Тони поставил Урагана в стойло и зашагал по тропинке, ведущей к дому, когда свет, отражающийся от окон особняка, привлек его внимание.

Тони замер.

В последних лучах заходящего солнца кроваво-красным заревом сверкали окна библиотеки.

Перед его мысленным взором возникло тело отца. Тони вновь охватили ярость и сожаление о его загубленной жизни.

Он направил свой гнев на живой его источник – мать. Как она посмела привезти сюда своего любовника? Ее неверность и измена с сэром Ричардом убили отца надежнее пули из пистолета.

И самое главное, что бы там кто ни говорил, он совсем не похож на Адамсона. Ни капельки не похож. Он не видел ни малейшего сходства.

Подойдя к особняку, Тони воспользовался боковым входом и оказался в буфетной, где застал дворецкого. Как он и предполагал, Гиббоне наблюдал за приготовлениями к ужину.

Тони кивком подозвал его к себе.

– Леди Адамсон уехала? – поинтересовался он.

– Нет, милорд.

Гиббоне служил у него, сколько он себя помнил, с самого детства, и именно он первым прибежал на крики маленького Тони, когда тот обнаружил тело отца. Второй была Марми. Его мать в это время развлекалась в Лондоне.

Итак, зачем же она явилась сюда через столько лет? И почему осталась – вопреки его пожеланию никогда более не видеться с ними?

– Полагаю, сэр Ричард тоже здесь?

– Да, милорд. – Дворецкий понизил голос. – Он распорядился, чтобы я поставил прибор для него и для вашей матушки. Но я сначала решил узнать у вас, должен ли выполнить его повеление.

Тони негромко выругался. Может быть, сэр Ричард и подчинил себе мать, но в его доме он не властен. Он уже собрался было отменить распоряжение генерала, как вдруг подумал, что они сами предоставили ему прекрасную возможность продемонстрировать всю глубину презрения, которое он к ним питает. Пусть они попробуют вкус холодного пренебрежения, которым удостоило его общество! Пусть узнают, что это такое – находиться в переполненной комнате и знать, что никто с тобой не заговорит, как будто тебя не существует! Как будто ты прокаженный, изгой, пустое место…

В целом Тони сознавал, что поступает недостойно. Прошлое осталось в прошлом, и он давно поднялся над такой ерундой. Впрочем, что плохого, если он попробует немного отыграться на них за то, что пришлось выстрадать ему самому?

– Поставьте два лишних прибора, – коротко распорядился он. – У нас состоится семейный ужин.

После чего Тони отправился к Деб, чтобы предупредить ее об изменившихся обстоятельствах, в которых она вскоре окажется. Он знал, что эти новости не обрадуют ее, но только потому, что она еще не до конца разобралась в происходящем. Однако когда он поднялся в ее комнату, то обнаружил, что Дебора уже сошла вниз.

– Сюда пришла леди Адамсон и увела ее, – пояснила горничная.

Тони почувствовал, как в нем поднимается раздражение. Кто дал матери право вмешиваться и ухаживать за его гостьей?

Он с недовольным ворчанием отпустил горничную, которая умчалась как ошпаренная. Его мать затеяла какую-то игру, Тони чувствовал это. Между ними разыгрывалась шахматная партия. И София только что взяла его королеву. Деб стала для нее гарантией того, что он снизойдет до ужина и появится за столом. А сейчас, скорее всего, они вдвоем с мужем обхаживают ее внизу, стремясь выставить себя пострадавшей стороной.

Взбешенный, он отправился в свою комнату, чтобы переодеться.

Пришло время показать им, кто здесь настоящий хозяин.

Дебора чувствовала себя крайне неловко. Когда леди Адамсон постучала в дверь ее спальни и спросила, не может ли она проводить ее вниз, Дебора растерялась и не знала, что ответить. Впрочем, предложение, похоже, было продиктовано только лишь заботой о гостье. Поскольку время ужина приближалось, а Тони не было, Дебора сочла, что не может отказаться.

Она сидела в уютной восьмиугольной комнате, декорированной красными и зелеными гобеленами. Стены ее украшали дубовые панели, а потолок был отделан позолоченной лепниной. Дебора надела кремово-белое платье тончайшего муслина с кружевами, выгодно подчеркивавшее ее стройную фигурку, которое подарил Тони. Леди Адамсон предпочла наряд из светло-голубого шелка, который, оттеняя ее темно-синие глаза, замечательно подходил к серебристым волосам. Сэр Ричард переоделся в черный сюртук, белые бриджи и высокие черные сапоги. Он носил все это, словно военную форму.

Леди Адамсон настояла на том, чтобы Дебора называла ее Софией, а генерала, соответственно, Ричардом. Деборе оставалось только удивляться подобным вольностям и раздумывать, с чего бы это леди Адамсон прилагает такие усилия, чтобы любовница ее сына чувствовала себя уверенно и комфортно. Баронесса Алодия и ее матроны разыграли бы эту сцену совсем по-другому.

София явно нервничала. Она без умолку рассказывала историю Алдер-Хауса, в то время как генерал молча восседал рядом с супругой на полосатой софе, не сводя глаз с двери и ежеминутно поглядывая на огромные напольные часы. Они ждали Тони. Ужин откладывался уже дважды.

Куранты пробили очередные полчаса. Генерал встретился взглядом с женой.

– Он спустится вниз с минуты на минуту, – ответила леди Адамсон на его невысказанный вопрос.

Сэр Ричард пробурчал что-то невразумительное, и его поведение столь разительно напомнило реакцию Тони, что Дебора уставилась на него во все глаза, но потом опомнилась и отвела взгляд. Увы, слишком поздно. Генерал заметил, что стал объектом ее пристального внимания.

– Ваш бокал пуст, миссис Персиваль. Позвольте предложить вам еще вина.

– О нет, спасибо! – отказалась Дебора. – Со мной все в порядке.

– Это далеко не так, – возразил генерал. Он так пристально рассматривал ее, что она почувствовала себя полевой мышкой, которую заприметил с высоты ястреб. Сэр Ричард видел все и ничего не упускал.

– Она более не хочет вина… – начала было София, но генерал, накрыв ладонью ее руку, заставил супругу умолкнуть.

Он негромко произнес:

– Я не имел в виду вино.

София переводила взгляд с мужа на Дебору и обратно. Потом, очевидно, почла за лучшее промолчать.

Сэр Ричард переплел свои пальцы с пальцами жены и сказал, обращаясь к Деборе:

– Вы произвели на меня впечатление разумной женщины, миссис Персиваль. Если я не ошибаюсь, вы привыкли называть вещи своими именами.

Дебора что-то пробормотала в ответ, но генерал, не слушая ее, продолжал:

– Причины, из-за которых мы здесь оказались, чрезвычайно важны для нас обоих. Не знаю, в какие подробности семейной истории посвятил вас лорд Бернелл…

– Прошу вас… Мне бы не хотелось вмешиваться в столь личные вопросы, – откликнулась Дебора, едва не добавив, что Тони придет в ярость.

– Мы не требуем многого, – сказал сэр Ричард. – Всего лишь несколько минут драгоценного внимания лорда Бернелла.

От дверей послышался голос Тони:

– Зачем я вам понадобился?

Все повернулись в его сторону. Он был одет с головы до ног в черное, не считая снежно-белого галстука, завязанного по последней моде. Он сполна воспользовался представившейся возможностью и, пока они томились в ожидании, принял ванну и побрился.

Он вошел в комнату, прекрасно сознавая, что взоры присутствующих устремлены на него.

София встала. В глазах ее светилась неприкрытая любовь матери к сыну.

– Ты превратился в очень привлекательного мужчину.

Уголки губ Тони дрогнули в циничной усмешке. Он перевел взгляд на сэра Ричарда.

– Вам хотелось безраздельно завладеть моим вниманием? Вам это удалось. Я слушаю.

Генерал поднялся с софы, ему явно не хотелось смотреть на молодого графа снизу вверх, но София вмешалась, встав между ними.

– Прошу вас, давайте сначала поужинаем. Согласны, миссис Персиваль? – спросила она, обращаясь к Деборе за помощью. – Об остальном мы можем поговорить позже.

– Да-да, конечно, поговорим попозже, – любезно согласился Тони. Он вел себя так, словно речь шла о какой-нибудь милой забаве… и Деборе очень не понравилось его деланное благодушие.

Но вот он повернулся к ней, и высокомерное выражение исчезло с его лица.

– Ты очень красивая, – негромко сказал он, предлагая ей руку.

От этих слов, произнесенных при посторонних, ее щеки окрасил нежный румянец. В Тони чувствовалось какое-то напряжение, он как будто предвкушал что-то. И Дебора боялась, что добром это не закончится. Однако она не могла осадить его или пожурить. Она лишь молча взяла его под руку, и он, игнорируя мать, торжественно вывел ее из комнаты.

Обеденный зал располагался в противоположном крыле. Овальный стол был накрыт на четверых. Зажженные свечи, льняные белоснежные салфетки и скатерть создавали теплую, почти интимную атмосферу. Рядом, под бдительным присмотром дворецкого, стояли двое лакеев, готовых прислуживать за столом.

Тони пожелал усадить Дебору во главе стола, на месте, обычно приберегаемом для хозяйки дома. Дебора заколебалась, но София, похоже, ничуть не оскорбилась. Она спокойно подошла к соседнему стулу. Тони демонстративно сел раньше матери. И снова она не показала, что обижена или задета.

Сэр Ричард, однако, не считал нужным скрывать свое недовольство. Дебора внутренне сжалась, ожидая, что он вот-вот разразится гневной тирадой, но генерал, к ее удивлению, сдержался. Он усадил супругу и устроился напротив нее. Тем не менее, в отношениях обоих мужчин чувствовалась неприкрытая враждебность.

Не находя себе места от беспокойства, Дебора попыталась сосредоточиться на супе-пюре, который подали слуги. София бросила на нее встревоженный взгляд, но ей нечего было предложить матери Тони. Завести разговор о пустяках было бы неуместно; кроме того, Тони наверняка воспользовался бы возможностью нанести матери очередное оскорбление. Один из слуг убрал со стола супницу, а второй поставил блюдо с тушеной зайчатиной. Аппетит у Деборы пропал напрочь. София испытывала аналогичные трудности, в то время как джентльмены, напротив, ели с видимым удовольствием.

Или, быть может, они просто перенесли соперничество в другую область?

И тут София храбро отложила вилку в сторону и бросила пробный шар:

– Полагаю, сын мой, ты спрашиваешь себя, почему мы нанесли тебе визит?

В глазах Тони отражался дрожащий огонек свечи.

– Неужели матери нужна причина, чтобы навестить сына? – поинтересовался он. Его сарказм не остался незамеченным сэром Ричардом. Генерал замер, не донеся вилку до рта.

Тони улыбнулся, явно довольный тем, что первый раунд остался за ним.

Дебора нисколько не сомневалась, что, будь у мужчин шпаги в руках, они с радостью набросились бы друг на друга. Она сложила руки на коленях. Ей довелось присутствовать на слишком многих семейных скандалах, чтобы не представлять, что должно произойти дальше.

София метнула на супруга отчаянный взгляд, который Дебора истолковала как молчаливую просьбу не вмешиваться.

– На этот раз такая причина существует, – признала она, обращаясь к Тони.

– И в чем же она состоит? – бархатным голосом полюбопытствовал ее сын, и Дебора поняла, что он играет с ней, как кошка с мышкой.

Леди Адамсон выпрямилась и решительным тоном заявила:

– С твоего разрешения я хочу вернуться в Лондон. Ответ Тони прозвучал сухо и лаконично:

– Нет.

За столом воцарилась мертвая тишина. София судорожно сжала руки в кулаки.

Сообразив, что при их разговоре присутствуют нежелательные свидетели, Тони сделал знак дворецкому и слугам удалиться. Не успела дверь за ними закрыться, как София заговорила вновь:

– У тебя нет причин заставлять меня и дальше жить в изгнании.

– У меня есть на то самая веская причина в мире, обманчиво мягким тоном возразил Тони. – Ты довела моего отца до самоубийства.

Судя по выражению лица Софии, ударь он ее ножом, и то она не испытала бы такой боли.

Сэр Ричард с такой силой ударил кулаком по столу, что задребезжала посуда.

– Ты не имеешь права судить ее, – загрохотал он. – Не сейчас, во всяком случае, когда за столом сидит твоя девка.