На следующий день мы отправились на перевязку. То есть отправилась-то Катя, так как была пациентом, а я — как сопровождающее ее лицо, ибо отклеить мне пластырь с царапины на спине может и мама, врач тут не нужен.

— Как твое собеседование? — поинтересовалась я, сняв подругу с имевшего весьма неудобные, с большим шагом ступени автобуса.

— Перенесено на ближайшее будущее. — Катя оперлась на мою руку, и мы медленно-медленно поковыляли к главным дверям травмпункта. — Я просила соседку не рассказывать работодателю о том, что произошло, но разве нормальная русская женщина сумеет сохранить в секрете горячие подробности поимки преступника, к тому же если он — особо злостный серийный маньяк? К тому же, если те, кто ухитрился поймать его, — две хрупкие девушки, одна из которых живет через стену? — Мы заняли довольно длинную очередь, состоявшую в основном из старушек, в силу преклонных лет имеющих нелады с костями по вине нехватки кальция, и, усевшись на обитые дерматином, кое-где дырявым, стулья, продолжили беседу. Попутно я рассматривала висевшие на грязно-зеленых стенах инструкции по профилактике туберкулеза и иных тяжелых заболеваний, думая, что если их вешают в больницах с целью распугать посетителей, а на самых отважных наводить тоску, то со своей задачей они прекрасно справляются. — Самое интересное, что наша история обросла такими подробностями, что закачаешься! Прямо в духе «Мертвых душ». Как стало известно из надежных источников, мы с тобой, Юля, не случайно попали в лапы убийцы, а умышленно сели на хвост этому преступнику, преследуя его на другом такси. Прямо «Люди в черном»! Потом, пользуясь разными своими шпионскими штучками, загнали его в лес, выкурили из машины и стали стегать по спине кнутом! А он, зараза такой, извивался и молил нас о пощаде! — Я зашлась в хохоте еще несколько предложений назад, а сейчас вообще повалилась на обитый линолеумом пол, согнувшись пополам. — Но мы, Юля, — торжественно продолжила рассказчица, — были непреклонны! И, не без помощи кнута, припомнили ему все грехи его молодости, даже когда он в возрасте шести лет привязал консервную банку к хвосту соседского кота!

— А маньяк в свою очередь пообещал нам, что, если кот дожил до наших дней, он выгуляет его, вычистит и купит зверю семь кило «Вискаса», — продолжала я смеяться. — И всего за сутки переведет через дорогу всех не переведенных во времена молодости старушек!

— Во-во, что-то вроде того! Затем мы посадили Психа в маске в привезенную с собой клетку — не секрет, мы ведь в зоопарке дрессировщиками работаем; что нам раздобыть какую-то мелкую клетку? — заперли на засов и, привязав тросом к машине, спровадили прямо в отделение. Когда мне бабуля Марго рассказала о том, о чем талдычит весь двор, у меня волосы дыбом встали! Вот жду, когда мне позвонит министр внутренних дел и позовет к себе на службу!

— Иль хоть медаль даст «За отвагу»! — подкинула я мысль, и мы снова закатились.

Все немалочисленные пациенты уставились на хохочущую парочку в недоумении. Я услышала, как одна бабка прошептала другой:

— Психдиспансер же в другом крыле! — Ой, можно подумать, я этого не знала, коль сама не так давно оттуда! — Может, сказать им, что это травмпункт?

— Не надо, — косясь на нас со священным испугом, прошептала ее соседка, — с такими свяжешься… только хуже будет.

Любимова, по всей вероятности, диалог милых женщин тоже слышала, потому что ни с того ни с сего показала им язык.

— Точно больные, — все также шепотом подытожили удовлетворенные бабки, после чего стали что-то наушничать остальным пациентам, наверно, относительно нашего душевного состояния. Информация быстро передалась по цепочке от истоков до последних людей, сидевших с другого краю, и постепенно народ начал куда-то убывать. Людей становилось все меньше и меньше, а когда до Кати дошла очередь идти на процедуру, выяснилось, что мы и вовсе последние.

Я зашла вместе с подругой.

— Много там еще народа? — проявила медсестра интерес, на что мы, переглянувшись, рассеянно ответили:

— Никого, — и пожали плечами.

— Как никого? — Не поверив нам и округлив глаза, эскулап вышла в коридор и самолично убедилась в правдивости сказанных слов. — Ничего не понимаю… Ну, ладно, задирайте брючину, посмотрим, что тут у нас.

Выйдя из больницы, мы неспешно направились к остановке, но тут услышали, как совсем рядом посигналил автомобиль. Я обернулась: возле нас припарковался красавец «Ниссан» золотистого цвета. Машина выглядела потрясающе новой, и по этому признаку я и распознала собственность Лидки. Вскоре показалась она сама, вся размалеванная, как трансвестит, и вся в брюликах и изумрудах, словно новогодняя елка. Выйдя из роскошной тачки, она красивым жестом пригладила волосы и ровной походкой величественно поплыла к нам.

— Привет. Я из салона, маникюр делала, — потрясла Семенова перед двумя подругами длинными наращенными фиолетовыми ногтями. — Вас подвезти на моей новой тачке? У меня день рождения через неделю, вот Пусик мне подарок сделал заранее. Представляешь, я совсем не ожидала! Помнишь, Юль, я говорила тебе… — принялась она болтать.

— Подожди, Лид. Ты что, одна? Без водителя? — Я уставилась в видное как на ладони в незатонированых стеклах шоферское кресло, лелея в душе надежду разглядеть восседающего там того самого телохранителя с бешеными глазами, который, получается, всю дорогу держал дорогую госпожу у себя на коленях, иначе как она могла выйти из левой передней двери? Но в то же время в это верилось как-то легче, чем в то, что Пронина была совсем одна и за рулем.

— Ну да, а что? Так вот, помнишь, я говорила тебе о машине своей мечты, когда мы на шашлыки ехали? Ну, смотри и любуйся — вот она! — Честно говоря, этот бравирующий тон был мне непонятен. То ли дело, если ты сама заработала на свою машину и теперь бахвалишься этим, а совсем другое — когда муж, потакая твоим капризам, заваливает дорогостоящими игрушками с ног до головы. Так действительно можно совсем деградировать как самостоятельная личность. Чем же она кичится, и как она себя вообще уважает? Коли сама не работаю, то я б берегла мужнины деньги как свое здоровье, а если б тратила крупные суммы, то с пользой. Впрочем, люди разные. Любимова же, заценив клевую тачку, присвистнула, чем заставила Лиду улыбаться еще шире. — Давайте же я вас отвезу! Что с ногой-то? — полюбопытствовала Семенова у Кати.

— Бандитская пуля.

— Понятно! — хихикнула бывшая одноклассница.

Любимова, несмотря на больную ногу, стала отказываться от предоставленной услуги, — повторюсь: эта особа чрезмерно самостоятельна и до ужаса горда, — но я, отведя ее в сторонку, напомнила о том, что Лидке, благодаря определенному типажу внешности, может грозить опасность, и уже во весь голос согласилась за нас обеих. На самом деле мной руководил следующий мотив: во-первых, самой лень пешком топать, во-вторых, жалко Катю и ее ногу, в-третьих, появлялась возможность выпендриться где-нибудь: «Да, я знаю новую спортивную модель „Ниссана“, каталась на ней».

Мы загрузились в автомобиль, обе — на заднее сиденье.

— Между прочим, ты не говорила, что умеешь водить машину, — с напускной обидой сказала я.

— Муж научил. — Лида завела мотор и нажала на педаль газа. — Неделю назад.

— Н… неделю? — со второй попытки произнесла Катя.

«Ого, — подумала я. — Если уж храбрая Женщина-кошка струсила, я, видимо, давно должна была отдыхать в обмороке!» А вслух поинтересовалась:

— Но права-то у тебя уже есть?

— А права, — выдержав эффектную паузу, стала отвечать девушка за рулем, — муж мне еще давно купил. — И, видя нашу реакцию, окончательно добила: — Не бойтесь, я уже третий раз сама за рулем!

Мы с подружкой беспомощно посмотрели друг на друга, выпучив глаза сантиметра на три, но «Ниссан» уже, не ведая жалости, мчался вперед по шоссе в беспрестанном, не устающем потоке машин.

Любимова взяла на себя должность главного успокоителя и во время экстремальной езды справлялась со своими полномочиями недурно. Во всяком случае, после фразы:

— Но ведь мы тронулись с места, верно? И не врезались в первый же попавшийся столб. Быть может, все не так уж плохо? — мне стало значительно легче.

— Вас по домам? — Мы с Катей дружно заугукали. — Хорошо, только сперва нужно заправиться, бензин почти на нуле.

Внезапно я бросила взгляд влево, на среднюю полосу, и у меня замерло сердце.

— Кать, — ткнула я подругу в бок, — посмотри в такси!

Она уставилась на обогнавшую нас машину, крышу которой украшала желтая табличка с шашечками, и повела плечом:

— Что, теперь от всех таксистов будешь шарахаться?

— Нет. Мне показалось, что там… — я сглотнула, — был человек в коричневом балахоне.

— Чушь, — изрекла соседка, но весьма неуверенно. — Померещилось.

Попавшаяся на пути АЗС была закрыта, поэтому все по тому же шоссе, вытворяя на дороге разные сумасшедшие кренделя, мы выехали за пределы города и уже там через пару минут долгожданно затормозили возле заправочной колонки.

Я перевела дыхание:

— Да, неплохой мы сегодня адреналинчик ухватили!

— Еще предстоит дорога назад, — подмигнула Катя.

Подведя таким образом результаты «ничего себе поездочки», мы вытаращились в окно: АЗС была пуста. Ни души вокруг, лишь покрытый в нескольких местах тонким гололедом асфальт (ночью были заморозки) да одинокие заправочные колонки.

— Я не поняла, а сервис будет? — с долей снобизма в голосе возмутилась Пронина, прихватила сумку и вылезла из машины, отправившись выяснять отношения. Нам было отлично видно, как она дошла до кассы, постучала. Ничего не произошло. Затем направилась к соседней двери — там был небольшой магазинчик, — наверно, чтобы разузнать местонахождение продавца необходимых нам услуг. Через некоторое время расстроенная Лида, выйдя из магазина, пошла в сторону здания неизвестного архитектора в четыре стены с крышей, с ржавой дверью и без окон. Короче, в сортир. Он, однако, был достаточно широким по строению для того, чтобы предположить: кабинок там несколько, уже утешает.

— Она что, ищет там сервис? — изумилась я.

— Да не, наверно, в туалет захотела. Или ее из магазина туда направили, видать, там кассир. Ой, глянь, это не твоя драгоценная машина? — по-простецки сообщила закадычная подруга.

Сначала не поняв, о чем она говорит, я все же повернула голову в противоположную сторону — через дорогу от заправки начинался наш любимый лес, с которым было связано полчище неприятных воспоминаний. У подножия леса в кустах примостилась черная машина с шашечками — копия той, в которой ехал человек в коричневом балахоне и белой маске, если он мне, конечно, не привиделся.

— Боже, — схватилась я за сердце, которое сковало недобрым предчувствием.

Забегая вперед, скажу, что начиная со следующей секунды и в течение еще нескольких часов я искренне жалела, что появилась на свет…

Дверь туалета распахнулась так резко, словно ее вышибли изнутри ногой, и оттуда выбежал человек — или нечеловек? — в свободном балахоне с капюшоном, в белой маске с непонятного происхождения красными пятнами на ней, а в руках этот зверь держал длинный нож, с острого лезвия которого стекало что-то жидкое и алое прямо на гололед.

Поняв, что это кровь Прониной Лиды, я заорала диким голосом, и Катя ко мне тут же присоединилась.

Узрев открытый «Ниссан», маньяк номер два без спроса влез в автомобиль, завел оставленными в замке зажигания ключами мотор и повез нас навстречу смерти.

«Ниссан» набирал скорость, и всего за несколько секунд она достигла своего максимума — ста тридцати километров в час по неровной дороге. Почти ее не сбавляя, Псих в маске со всего разгона еле вписался в поворот — мы свернули на какую-то стройку. И только сейчас две дуры на заднем сиденье осознали своими куриными мозгами, что это отнюдь не шуточки и жизненно необходимо что-либо предпринять. Я вжалась в сиденье и завизжала. Скромненько и со вкусом. Катька всегда была мудрее и собраннее своей полоумной подружки, потому она накинулась сзади на маньяка, стала кусать, царапать, колотить и пытаться снять маску. В результате он потерял управление (и сейчас я задаюсь вопросом, а так ли уж разумно поступила моя умная подруга?), нажал на тормоз, но это не спасло машину и всех находящихся там пассажиров от столкновения с бетонным столбом.

Явь сменилась мимолетным чувством невесомости в пространстве, но вот она снова вступила в свои права, врезавшись в мозг запахом гари и громкими шипящими звуками, и я рискнула открыть глаза. Жутко раскалывалась голова. Капот «Ниссана» дымился, источая тот самый неприятный запах плавленого железа и резины. Катя по-прежнему сидела рядом, я потрясла ее за плечи.

— Кать! Кать!

— А? — очнулась подруга и потерла покрасневший лоб. Наверно, она сильно ударилась о переднее сиденье. — Я жива?

— Мы обе живы, — заверила я.

— А маньяк? — шепотом спросила она.

— Не знаю, — тихо ответила я ей. — Хрен бы с ним. Надо выбираться.

Мы отворили двери и осторожно вылезли наружу. Самое интересное, что столб как стоял себе, так и стоял и даже не пошатнулся от удара, в то время как автомобиль спереди напоминал гармошку. Вокруг царили тишина и полное отсутствие людей, словно в пустыне. Мы оказались на территории стройки. По-моему, я что-то слышала об этом участке — кажется, здесь собираются возводить новый микрорайон: несколько многоэтажек и гипермаркет. Впрочем, последний был пока только в перспективе, а вот одна из многоэтажек уже зарождалась в десятке метров от нас и имела первые пять-шесть этажей с прорехами для окон и балконов.

— Что теперь? — спросила я Катю. Отвернувшись от машины и строившегося здания, мы делали медленные, неуверенные шаги в сторону далекого шоссе: на территории заброшенной стройки возле тела умершего в результате аварии маньяка было как-то не по себе. — Как нам добраться до полиции? Или, может, сначала нужно позвонить?

— Подожди. — Катя так резко остановилась, что я даже в нее врезалась, так как шла сзади, и, обернув ко мне лицо с затуманенным взором, странным голосом произнесла: — Я хочу посмотреть, кто он.

— Что? Хм… — Я обернулась на «Ниссан», окутанный таинственным облаком светло-серого дыма. — Не думаю, что это хорошая идея.

Любимова, видимо, совсем сбрендила — наверно, последствия ДТП, — потому что больно схватила мою руку выше запястья и толкнула эмоциональную речь:

— Он пытался убить нас, ты ведь не станешь отрицать это? И, в отличие от первого Убийцы в маске, этому мы попались неслучайно. И Лида тоже — неслучайно. Может быть, он намеренно следил за нами. Не знаю. Важно то, что он не просто хотел убить кого-то, как обычные маньяки, он хотел укокошить именно нас. Не знаю, как ты, я вот никому не перешла в этой жизни дорогу настолько, чтобы меня не просто подумывали лишить жизни, а хотели это сделать жестоко, кроваво и беспощадно. Теперь я говорю тебе: я хочу знать, КТО ОН. Ты находишь это желание противоестественным? Хорошо, оставайся здесь. А я пойду и выясню это.

Я выдернула руку.

— Помнится, в «Визге 2» был аналогичный момент. И когда одна из подруг отправилась к машине проверить, мертв ли убийца, его там не оказалось.

— Да, — промелькнула на Катином лице искорка озарения. — Он оказался за спиной другой девушки, той, что не пошла к машине, а осталась на дороге, и зарезал ее, я помню.

Почему-то мне это не понравилось.

— Знаешь что. Я тут подумала: я боюсь отпускать тебя одну. Вдруг он правда не умер? Так что я иду с тобой, так уж и быть.

— Да ладно, чего уж там, — явно издевалась подружка, — жди меня здесь. Я быстро. — Она сделала шаг к машине.

— Нет!! — Я нервно подпрыгнула. — Я иду с тобой, и точка!

Мне почудилось, или на Катином лице мелькнула тень улыбки?

— Ладно-ладно, чего ты так разнервничалась?

Скорыми шагами мы вместе вернулись к почившему автомобилю. Глядя на него, я подумала: и как мы только живы остались? Результат аварии — всего-то фингал на лбу Любимовой и временный тик моей щеки. Да! И труп маньяка номер два, как я могла забыть?…

Вспомнив о Всевышнем, благодаря которому мы и остались живы, не иначе, я простерла взгляд в небо и молитвенно сжала ладошки.

— Слава тебе, Господи…

— Еще не время, — одернула меня подруга и сунула свой любопытный нос в искореженный металлический прямоугольник, где ранее красовалось стекло. — Матерь Божья!

— Что, время для молитвы наконец настало?

— Да, Юля, нам осталось только помолиться.

— За упокой? — Моя богатая от природы фантазия живо нарисовала мне малоаппетитное кровавое месиво, некогда бывшее живым человеком, временами облачавшимся в коричневые одежды и губившим жизни невинных людей.

Однако я поспешила.

— Да, за упокой. Наших душ. Его здесь нет.

— Как нет? Как нет?! А где же он?! — Мое состоянии вплотную приблизилось к буйной истерике.

Обернувшись, мы смогли наблюдать подонка как раз в том месте, где неблагодарная Катька собиралась меня бросить. Это за все, что я ей сделала!

Маньяк, явно посмотревший «Визг», замахнулся ножом и пошел на нас большими шагами, испытывая неутолимую жажду крови.

За что нам это? За что?! Ну сколько можно?!

— Мама! — в отчаянии заскулила я, но Катька и не думала сдаваться: схватила меня за руку и, скрипя зубами, думаю, из-за больной лодыжки, помчалась в противоположную Психу в маске сторону, в которой по известному всему миру закону было расположено строящееся здание, что без солнечного света, под сводом набежавших угрюмых туч напоминало декорацию к какому-нибудь киношному ужастику. В общем, и маньяк с ножом сюда неплохо вписывался. Только вот по какому дьявольскому замыслу роль жертв отводилась нам с Катей?

Словно марафонцы на соревновании по бегу с препятствиями, мы лихо перепрыгнули через ограждение и понеслись вперед ко входу в дом, надеясь затеряться среди его многочисленных неотделанных помещений.

На ходу я обернулась: маньяк и не думал отставать, четко следуя своей жестокой цели — убить.

Пару раз на подступах к дому я споткнулась о валявшиеся кирпичи и, если бы не верная подруга, тащившая меня за собой и совершенно забывшая о больной ноге, я стала бы легкой добычей. Мы влетели в дверной проем и, повинуясь инстинкту, ринулись к лестнице. Помещение было темным, сырым, холодным и жутким, ввиду чего зубы принялись отплясывать польку у меня во рту.

— Давай наверх, — по-прежнему волоча меня за собой, запрыгнула она на первую ступень и огласила округу пронзительным вскриком.

— Что такое?

— Нога. Болит.

Как я уже нередко отмечала, Катерина была волевым человеком, посему, закусив губу, она самоотверженно продолжила подъем, глотая слезы и подступающие к горлу сотворенные болью возгласы. Я не отставала. Пару раз мы спотыкались, норовя пристроиться физиономиями к неровному бетону, но, благодаря взаимовыручке и поддержке, оставались на ногах.

Таким образом мы преодолели второй этаж, начали подниматься на третий, как тут посреди лестничного проема моя ступня куда-то провалилась, вынудив хозяйку присесть.

— Что такое?

— Нога. — В ином случае я бы засмеялась: мы повторили диалог, только поменялись ролями. Но сейчас мне хотелось плакать. — Застряла.

— Подергай.

Я глянула себе под ноги: ступня угодила в заложники к дыре между ступенями, которую строители не успели пока залатать. Я стала дергать ступней в разных направлениях. Безрезультатно.

— Ничего не выходит, — жалобно проскулила я, разрываясь между двумя желаниями — зареветь от обиды или завыть от страха. Ни то ни другое не рекомендовалось: на данный момент Убийца в белой маске не мог точно знать, где мы находимся, так как площадь постройки была обширной, но только вот он не глухой, к сожалению.

Тогда Катя села рядом и тоже попыталась выудить мою ногу из плена.

— Ау, больно! — тут же отозвалась я возмущенно на ее действия, правда, боясь порушить конспирацию, шепотом.

Любимова сидела ко мне лицом, она подняла глаза от пола, чтобы что-то сказать, но, заметив нечто ужасающее поблизости, она сказала совсем другое, притом с таким испугом в голосе, что мне тут же захотелось лишиться сознания.

— О, нет!..

Немедленно обернувшись, я обнаружила одним проходом ниже серийного маньяка, который был наверняка босиком, иначе почему ж он ходил не то что тихо — абсолютно беззвучно, как в немом кино. И это навевало еще больший трепет.

Количество ступенек между нами безвозвратно сокращалось, а ступня, будь она неладна, все не вынималась. Десять, девять…

— Ну давай же! — уговаривали мы эту непослушную часть тела хором, беспрерывно дергая ее из стороны в сторону.

Восемь ступенек, семь…

— Беги!! — крикнула я Катьке так громко, что сорвала голос, и от этого «беги» нога, как по мановению волшебной палочки, освободилась, убийца поднял оружие над головой, готовый порубить меня на суповой набор, но я успела вовремя отскочить, затем поднялась на ноги, и мы с Любимовой побежали дальше.

Умных мыслей никаких не было. В мозгу стучало лишь одно: бежать! Бежать!

Свернув с лестницы, мы попали в пустой серый коридор, который очень быстро закончился и вывел нас на большую площадку, центр которой украшал квадратный рубероидный настил размером где-то три на три метра. Осторожная Катька пробежала по полу у самой стены, а я, совершенно не думая о последствиях — не до них было, повторяю, в голове стучало лишь «бежать!», — протопала в стиле слонопотама прямо по его середине. В общем-то, особо потопать я и не успела, только ступила на него, как он с жутким треском провалился, вынудив мое тело в строго вертикальном положении лететь прямо на пол предыдущего этажа. Я коротко вскрикнула, а ноги, получив мощнейший удар от соприкосновения с твердой поверхностью, изменили положение туловища на строго горизонтальное. Затылок поздоровался с бетоном, глаза закрылись, и сознание меня, увы, покинуло.

Я очнулась. В голове нестерпимо шумело. Ломило все тело, особенно ноги, ступни — те вообще горели диким бушующим пламенем, как они еще не отвалились? Попыталась встать, но не смогла: в спине что-то хрустнуло, а котелок словно магнитом со страшной силой потянуло обратно к бетону. Тогда решила сесть — снова неудача. Отдышавшись, предприняла вторую попытку, увенчавшуюся таки успехом, засим попыталась встать все же на гудящие ноги. При кардинальной смене положения туловища в желудке что-то взбунтовалось, и меня вырвало прямо там же, только до угла успела добежать. Не признак ли это сильного сотрясения мозга? В любом случае, это забота врачей, а передо мной стоит иная цель.

Я навострила уши, дабы разведать обстановку, но из-за этого ужасного шума в голове ничего не смогла расслышать. Тогда я открыла рот, чтобы голосом позвать подругу, но с первого раза кроме отвратного, неразборчивого хрипа ничего не сумела произнести.

Раза с пятого удалось:

— Ка-ать! Ка-тя! Ты где?

Мне никто не ответил.

Потирая ушибленные места, я некоторое время постояла, отдохнула, затем — о, чудо! — гвалт в голове прошел. С этим я вышла из просторного помещения, куда так неудачно и непредумышленно угодила, и стала искать лестницу. Через минуту я ее достигла и почувствовала себя значительно лучше. Вновь позвала подругу, но та не откликнулась. Мне стало вдвойне страшно. Лучше бы я не упала и за мной гнался маньяк, зато я была бы в курсе происходящего, то есть знала бы нахождение врага (бежит за мной с расстоянием в n метров) и знала бы, что подруга на данный момент в относительной безопасности и может где-нибудь укрыться. А теперь? Сколько я была в отключке? Что случилось за это время? Это какой-то кошмар!.. А вдруг Катю уже… Катя уже… Катя… Только не это! Пожалуйста, только не это!

На глаза навернулись слезы. Катюша!

Что делать? Бежать на улицу, искать телефон-автомат? Или искать сумочку, в которой лежит мобильник и которую я не видела с тех самых пор, как вышла из разбитого «Ниссана»?

Я метнулась к выходу, но внезапно наверху услышала какую-то возню. Собрав всю волю в кулак, стала подниматься, еле ворочая ногами, стреляющими болью от каждого шага и словно налившимися свинцом. Вот он — третий этаж, и еще этаж, и еще… На последнем, пятом, я остановилась. Здесь было чуть светлее, так как потолок, являвшийся одновременно и полом для нового этажа, был водружен не полностью, и через большие отверстия я видела темные, недобрые тучи.

Выйдя на площадку, прислушалась. Вот оно. По-моему, это где-то справа. Я двинулась направо, но тут шум донесся слева. Что за чертовщина? Так слева или справа, а?

Вскоре, стоя посреди площадки, я сумела констатировать, что звуки доносятся и справа, и слева. Я хихикнула, вспомнив камень из сказки: «Налево пойдешь — коня потеряешь, направо пойдешь — сам мертвым станешь…» Подумав, я выбрала путь налево: коня мне было не жалко, ибо у меня его не было. На ходу достала из кармана ключ от квартиры, оружие так себе, но поцарапать можно.

Придерживаясь выбранного направления, я попутно заглядывала во все строящиеся помещения, норовя окончательно поломать себе ноги, потому что кирпичный хаос, творившийся на полу, требовал, чтобы я глядела больше под ноги, чем обращала внимание на проемы для будущих дверей.

Наконец я услышала звук совсем близко и, сумев теперь его классифицировать, покрылась холодными мурашками. Это был скрежет. Скрежет лезвия ножа о кирпичную стену. Этот психопат и не думал уходить. Он дожидался меня. И мало того, что мне и так было дико страшно, так он еще и запугивал, свинья!

Я обиделась и решила отомстить — поднесла ключ металлической стороной к стене и начала делать то же самое. За стеной озадаченно притаились.

«Его тоже можно напугать!» — воодушевилась я и, вооруженная особо опасным оружием — ключом, зашла в дверной проход.

— Кий-я! — уподобившись мастерам кун-фу, махнула я рукой с ключом, затем только посмотрела по сторонам, но, к великому изумлению, увидела не Психа в маске, а… Пронину. Бывшая одноклассница при моем столь эпатажном появлении быстро спрятала за спину руку с чем-то, что я не успела разглядеть. — Лидка! Ты жива! — обрадовалась я и собралась было кинуться к ней в объятия, но меня насторожил тот факт, что сама Лида как-то не очень осчастливлена встречей со мной. — Жива? — усомнившись, переспросила я.

— Н-да, — странным тоном пробормотала она и… одним ударом ноги надолго вывела меня из строя.