Постановка проблемы

Нас могут закидать шапками. Впервые за многие столетия Россия находится в ситуации, когда потенциальные противники в состоянии задавить российскую армию простым численным превосходством. Так, страны — члены НАТО в несколько раз превосходят Россию по танкам, артиллерийским системам и особенно по боевым самолетам. И это без учета новизны машин, их технического уровня, и мобилизационных возможностей промышленности стран-противников. Население стран НАТО и их возможных добровольных союзников значительно превосходит население России.

И это на фоне того, что много стран относится к России крайне прохладно. Для кого-то мы — поверженный в холодной войне враг. Для других мы — бывшая империя, «оккупанты», причинившие много вреда, которым нужно, по возможности, мстить. Для третьих — просто недостаточно сильная страна, относительной слабостью которой целесообразно воспользоваться, если представиться возможность. Зачастую такое отрицательное отношение укореняется в культуре или даже становиться одним из элементов самоидентификации нации. Каковы бы не были мотивы, их историческая обоснованность, степень проявления отрицательного отношения в повседневной жизни и в политике, сбрасывать со счетов этот фактор нельзя. Образование в случае войны широкой коалиции противников, превосходящих Россию по ресурсам ведения войны, — вполне возможный сценарий.

Ядерное оружие — не гарантированная защита от всех проблем. Конечно, на прямой ядерный конфликт в нынешних условиях никто не пойдёт. Пока стратегия первого «обезоруживающего» удара по ядерным силам России остаётся слишком рискованной, хотя технический прогресс рано или поздно сделает и её возможной. Но и сейчас вовлечение России в войну, которая не даст политических или военно-стратегических возможностей применять ядерное оружие, вполне возможно. Всё же не всякая война ставит непосредственно под угрозу само существование Российского государства. Возможны и войны за приграничные регионы, и выполнение Россией союзнических обязательств, и использование противниками стратегии «измора».

Не исключено, что непосредственный военный противник будет получать широкую помощь от невоюющих стран. Причём, помощь может быть как в средствах ведения войны, так и людскими ресурсами. Помощь в вооружении может прикрываться коммерцией, а помощь людскими ресурсами — добровольческим движением. Может получиться так, что формально страны НАТО будут как бы в стороне от конфликта и применять ядерное оружие против них не будет оснований, а фактически война будет вестись с кадровыми армиями НАТО.

Утверждать, что эпоха больших войн навсегда прошла, и что новые войны — это исключительно локальные конфликты малой интенсивности — всё же чересчур оптимистично. Возможны разные варианты.

— Армия России должна быть способной перемолоть армии стран НАТО и их добровольных союзников, в случае войны с ними.

— С учетом того, что летчики основных стран НАТО имеют гораздо больший налет, чем российские летчики, на их вооружении стоит гораздо большее количество новых машин и система наземного обеспечения намного превосходит российскую и их просто НАМНОГО больше, в случае вооруженного конфликта наша авиация в кратчайшие сроки будет сброшена с неба. Средства ПВО, как показывает опыт многих войн, могут лишь препятствовать авиации, затрудняя ей выполнение заданий, но не лишить ее возможности уничтожать наземные объекты.

Сухопутная армия России должна быть способной победить коалицию армий, на порядок превосходящую по численности, во многие разы по качеству и количеству техники, с личным составом, мотивированным на войну с нами, и к тому же безраздельно господствующую в воздухе. Эта задача кажется невыполнимой. Но мы должны быть способны ее решить. Причем решить тем, что у нас есть.

В настоящем сборнике мы не будем углубляться в глобальные стратегические вопросы. Попробуем решить более сложную и ответственную задачу — попробовать отыскать те тактические приемы, которые наш офицер сможет противопоставить своим коллегам по цеху в наихудшем варианте развития событий — полномасштабной войне против России. Это долг российской военной науки перед собственной страной. Даже в том случае, если эти приемы никогда не потребуются, они должны быть выработаны, чтобы наши «партнеры», обдумывая свои геополитические шаги, знали — они могут ОЧЕНЬ дорого заплатить за попытку повоевать с нашей страной и с достаточно высокой степенью вероятности не победить в такой войне.

 

Сложившаяся ситуация не уникальна

Нельзя сказать, что ситуация уж очень уникальная. Мы не первые, кто сталкивается с таким соотношением сил в пользу вероятного противника.

После Первой мировой войны проигравшая Германия имела крошечный, в основном пехотный рейхсвер, ограниченный Версальским договором буквально во всем, который в какой-то момент мог обнаружить себя вовлеченным в конфликт со странами, имеющими подавляющее превосходство в артиллерии, танках и самолетах. Германская военная наука не стала ссылаться на невыполнимость задачи. Стали искать выходы. Одним из предложенных решений было использование станковых пулемётов для выполнения «артиллерийских» функций. Отрабатывались навыки ведения огня батареями пулемётов, стреляющих с закрытых позиций, и сопровождения пулемётным «огневым валом» атаки пехоты. Насколько эффективным было бы систематическое использование пулемётного «огневого вала» в условиях реальной войны мы никогда не узнаем. Война была много позже, когда у Германии появился мощный воздушный флот, танковые и артиллерийские части в достаточном количестве. Но главное — состоялась тактическая школа, для которой постановка задачи на ведения боя с технически превосходящим противником — обычное явление. У немецких офицеров закреплялась привычка компенсировать превосходство противника тактикой.

Другой, может быть, менее одиозный пример. Готовясь к войне со странами Варшавского договора, артиллеристы стран НАТО искали способы, как эффективно противодействовать артиллерии вероятного противника (то есть, в первую, очередь нашей), превосходящей их собственную в 4 раза. Ответ был найден в рассредоточении орудий (dispersed gun position/concept): между отдельными орудиями или их парами или тройками устанавливались расстояния до 300 метров, хотя уже при 100-метровом удалении требовалось перейти к поорудийному обсчету установок для стрельбы. А это не так просто. Такое рассредоточение также вызывало резкое увеличение нагрузки по привязке батарей к местности, разведке позиций, установке и поддержанию связи, снабжению боеприпасами, затрудняло самооборону батареи от наземных атак. Артиллеристы НАТО также стали практиковать частые перемещения орудий с одной позиции на другую. Это добавляло проблем. Требовалась хорошая координация действий, для того, чтобы при перемещениях не более 1/3 орудий находились одновременно в движении, а 2/3 орудий оставались готовы к немедленному открытию огня. Такое соотношение перемещающихся и располагающихся на позициях орудий требуется, чтобы избежать «самоподавления» батарей. Подчеркнем, что все это делалось не в современной сверхкомпьютеризированной среде, а средствами? существовавшими на конец 70-х — начало 80-х годов. Натовские артиллеристы рассматривали как данность 4-х кратное превосходство противостоящей им артиллерии и искали выходы из складывающегося положения, не ссылаясь на принципиальную невозможность решения такой проблемы.

Попробуем рассмотреть этот вопрос и мы. Настоящий сборник составлен из относительно независимых друг от друга статей, которые объединены общей целью — рассмотреть ситуацию ведения боевых действий в условиях полного превосходства противника в воздухе, а также вообще общего технического превосходства противника.

Автор хочет сразу предупредить профессионального военного читателя, что он старался сохранить доступность текста статей для широкой читательской аудитории. Правильное употребление военной терминологии не всегда выдерживается, причём осознано. Однако мы полагаем, что для профессионалов не составит труда догадаться, о каком военном термине идёт речь в том или ином случае, если использован не он, а его общелексический аналог.

 

Тактические уроки двух последних войн Ирака для общевойскового командира.

В ходе первой войны в Ираке (1991) и на допартизанском этапе второй войны (2003), господство в воздухе решило многое, но не все. Бои между подразделениями иракской армии, мало пострадавшими от воздушных налетов, и сухопутными подразделениями антииракской коалиции, при отсутствии у последних поддержки с воздуха, имели место. В настоящий момент имеется достаточно информации о тактических ошибках допущенных иракцами в этих боях. Списать их на общее превосходство врага было бы чрезмерным упрощением. Иракская армия была вооружена все же не камнями и дубинами и далеко не все дезертировали с поля боя.

Оставление оборонительных позиций и техники, а также случаи явной неорганизованности, массового дезертирства, развала подразделений до вступления в наземные бои были действительно широко распространены в иракской армии. В том числе, в результате массированного применения высокоточного оружия с воздуха американцами. Деморализующий эффект от несения односторонних потерь, потерь за которые не получается отомстить противнику, особенно когда такие потери непосредственно наблюдаются личным составом, хорошо известен и, в общем, предсказуем.

Всё это так.

Но это не должно служить препятствием к изучению тактического опыта наземных боев, имевших место в ходе обеих иракских кампаний. К сожалению, дискуссии вокруг этих боев, зачастую, сводятся либо к рассмотрению вопроса о стойкости брони американских и иракских танков против огня друг друга либо скатываются на обсуждение оперативно-стратегических вопросов. Тактика при этом забывается. Оставим эти вопросы за рамками статьи.

Попробуем восполнить существующий пробел. Это важно, поскольку Российская армия далеко не всегда может рассчитывать на материальный паритет с рядом потенциальных противников.

Сразу необходимо сделать важную оговорку. Дальнейшее изложение основано на американских источниках, поскольку сколько-нибудь достоверных описаний событий с иракской стороны практически нет (по крайней мере, доступных автору). Понимая, что использование источников только с одной стороны может в определённой степени исказить реальную картину произошедших событий, автор, тем не менее, считает недопустимым отказ от изучения тактических уроков войн, которые Ирак вёл в 1991 и 2003 годах, по этому основанию.

Итак, вопреки распространенному мнению, действие авиации коалиции далеко не всегда были результативными. Например, 20 февраля 1991 года батальон вертолетов Кобра (AH-1F Cobra) и несколько вертолетов Апач (Apache), а также две пары штурмовиков Тандерболт (A10-A Thunderbolt II Warthog) в течение шести часов утюжили позиции 1-го батальона 841 пехотной бригады Иракской армии. После такого обстрела основная масса иракских солдат сдалась, всего 436 человек. Оказалось, что ни один иракский солдат после 6 часовой обработки позиций авиацией не был даже ранен. Причем позиции иракцев представляли собой не наземно-подземную (туннельную) оборону, а обычную полевую.

По признанию командующего 7-м американским корпусом, господство в воздухе не помешало командованию Иракской республиканской гвардии осуществлять тактический маневр подразделениями равными по размеру бригадам на дистанции 25–50 километров.

Не всегда американская авиация могла поддержать действия сухопутных войск, что не мешало американцам уничтожать иракские подразделения с минимальными потерями.

В 1991 году во время боя вдоль вертикальной линии координатной сетки 73 (73 Easting) c дивизией республиканской гвардии Тавакална (Tawakalna) и за возвышенность дивизии Медина (Medina Ridge) американская авиация долгое время из-за нелетной погоды не осуществляла поддержку атаки 7-го американского корпуса. До наземного боя авиацией коалиции был выведено из строя около 24 % от общего числа танков указанных иракских дивизий. Тем не менее, оборонявшиеся подразделения указанных дивизий были разгромлены сухопутными частями коалиции.

Один плененный командир иракского танкового батальона привел такие цифры: при вводе его батальона в Кувейт у него было 39 танков, после шести недель бомбардировок с воздуха у него осталось 32. Остальные были потеряны в ходе 20 минутного боя с американскими танками.

Рассмотрим опыт наземных боестолкновений более пристально.

 

Тактическое наблюдение 1

 

Занятие подразделениями сухопутных войск позиций, позволяющих противостоять ударам с воздуха, само по себе не означает, что с этих позиций войска могут эффективно противостоять ударам наземных войск противника.

 

Неправильное рассосредоточение

Весьма показательный пример — разгром иракской дивизии «Медина» в ходе второй войны. По свидетельству командира 2-й бригады 3-й американской пехотной дивизии, Перкинса (Perkins), несмотря на предварительную оценку ущерба в 80 % от общего количества бронетехники иракской дивизии, его бригада не встретила ни одной (!) иракской машины, поврежденной с воздуха. Иракцы применили эффективную хитрость — они обустроили обычную оборону, с обычным расположением позиций бронетехники и…. расположили все настоящие боевые машины вне этих позиций в пальмовых рощах, в гаражах, спрятали их рядом с мечетями и другими строениями. Американская авиация била по пустому месту. Но такое рассредоточение, повлекло быстрый разгром дивизии наземными войсками. Иракцы не смогли организовать скоординированный огонь по атаковавшим американским подразделениям этими рассредоточенными машинами. Иракские танки и другие бронемашины выезжали на позиции для открытия огня по одной и быстро уничтожались сосредоточенным огнем американцев. Свою роль сыграл тот факт, что американцы зашли с севера и ударили по иракцам с тыла. Многие иракские танки и БМП были ориентированы на юг, они выезжали со своих позиций и пытались развернуться, что влекло задержки с открытием огня и способствовало их уничтожению. Иракцы были настолько сконцентрированы на принятии мер, по снижению воздействия вражеской авиации на свои войска (рассосредоточению и маскировке), что упустили из виду проблему, как противодействовать массированным атакам бронетанковых и механизированных соединений американцев.

 

Ошибочная маскировка

Другой прием маскировки от авиации противника, который также ударил по самим иракцам в ходе ночных наземных боев. Чтобы избежать обнаружения по тепловому излучению с американских самолетов ночью, иракские танкисты держали машины выключенными. Бронетехника имела такую же температуру, как и окружающий фон местности, и не могла быть распознана. Исключением был период перехода ото дня к ночи, когда разная скорость остывания брони и грунта позволяла распознавать иракские машины.

Когда же в ночную атаку шли танки коалиции, то необходимость заводить машины увеличила рассогласованность действий иракцев. Машины заводились разновременно по ряду причин: разная скорость принятия решений командирами машин, разное расстояние от укрытий экипажа до машины, разное техническое состояние машин, в некоторых случаях обстрел американцами машин, мешавший залезть в люки. Такая рассогласованность играла на руку американцам.

Американцы отмечают, что имели место случаи, когда иракские танкисты пытались наводить пушки, поворачивая башни танков вручную без использования электроприводов. Истинная причина этого не известна. Скорее всего, причиной было именно стремление сохранить свои машины холодными под фон местности, чтобы не быть обнаруженными в тепловизионные прицелы американских танков.

Возможно, что иракцы просто не успевали воспользоваться электроприводом поворотного механизма башни — нужно было стрелять. В любом случае, это оказалось достаточно неэффективным с точки зрения маскировки. Во многих случаях движение пушки выдавало местонахождение иракского танка, и американцы, пользуясь большей скоростью поворота танковой башни, успевали сделать выстрел первыми.

Но даже в тех случаях, когда иракцам удавалось сделать первый выстрел незамеченными, маскировка против тепловизоров сразу пропадала. Температура танка и особенно пушки после первого выстрела повышалась, что делало машину различимой в тепловизоры.

Следует учитывать, что в тепловизоры видно не только нагретую броню, но и горячий выхлоп от двигателей бронетехники. Поскольку устроить отвод выхлопа в сторону по гибким трубам редко когда представляется возможным, то заведение двигателя и его работа почти всегда выдаст место нахождения бронетехники.

Одним словом, тактика держания машин холодными под фон местности до последнего момента ошибочна. Она существенно помогает снизить потери от авианалетов, но неэффективна против наземной атаки. Попытки вести бой, как из холодных машин, так и заводить машины непосредственно во время наземной атаки противника не дадут результата.

Представляется, что правильный алгоритм действий обороняющегося для ночного боя таков. Нужно подсчитать сколько времени занимает приведение замаскированной бронетехники из «холодного» в полностью боеготовое положение, насколько за это время сможет приблизиться атакующий, прибавить дальность эффективного огня орудий атакующего. При подходе противника на это расстояние нужно отдавать приказ на заведение машин, хотя это и нарушает маскировку от тепловизионных приборов. То есть к моменту выхода атакующих на дистанцию открытия огня, процесс приведения бронемашин обороняющихся в полностью боеготовое положение должен быть завершен.

Если наземный противник продолжит сближение, то, дождавшись входа его в зону действительного огня орудий обороняющегося, бронетехника выезжает из укрытий на позиции для ведения стрельбы и открывает огонь. Под укрытием в условиях бóльшей дальности эффективного огня орудий противника и бóльшей дальности обнаружения целей можно считать только позицию, скрывающую машину целиком с башней ниже уровня земли. Танковый окоп с укрыванием корпуса танка землей под погон башни не достаточен, но об этом ниже.

Если атакующий наземный противник остановится и направит свою авиацию на уничтожение нагревшейся и, тем самым, проявившейся на экранах тепловизоров бронетехники обороняющихся, то придется переходить в атаку на максимально возможной скорости с тем, чтобы смешаться с атакующими подразделениями. К сожалению, других вариантов в условиях технологической отсталости обороняющегося нет. Дожидаться в «холодной» машине, пока противник проедет сквозь позиции — слишком рискованно. Контратака должна быть массированной и скоординирована со стрельбой артиллерии на ослепление тепловизионных прицелов осветительными снарядами и на создание задымления, препятствующего наводки ПТУР по лазерному лучу или по проводам. Следует помнить, что нескоординированные, разрозненные контратаки иракских танков были с легкостью отбиты американцам. В современный условиях, когда скорость обнаружения и вероятность поражения цели с первого выстрела очень высоки, особое значение приобретает одновременность появления всех бронемашин (контр)атакующего подразделения из-за укрытия. Нужно не дать противнику сосредоточить огонь по одной машине, уже выехавшей из-за укрытия, пока остальные только подъезжают к нему.

Контратаковать также придется, если полноценных укрытий оборудовать не удалось. Известно, что в 1991 году войска коалиции совершили маневр по обходу основных позиций иракцев через пустыню, считавшейся крайне сложной к преодолению. Этот манёвр потом поэтично назовут боксерским термином — хук слева. Этот манёвр вынудил подразделения иракской республиканской гвардии оставить прежние позиции, подготовленные на направлении наиболее вероятного продвижения противника, и занять новые. Смена позиций была произведена примерно за сутки-двое до начала наземного боя. Иракцы, в принципе, предусматривали возможность такого манёвр сил коалиции. Иракские инженерные подразделения начали оборудовать блокирующие позиции на направлении возможного обхода примерно за 2 недели до начала наземной операции сил коалиции. Однако по ряду причин создать полноценные позиции не удалось. В условиях каменистой пустыни ничего, кроме «жиденьких» брустверов из поверхностного песка, нагрести не смогли.

Возможно, иракцы рассчитывали, что эти брустверы будут хотя бы распределять часть огня американцев на пустые позиции, которых было много.

Однако пустынный рельеф делал брустверы хорошо заметными и они подвергались интенсивному обстрелу американским танкистами, в том числе в тех случаях, когда за бруствером американцы не видели бронемашины.

Даже если не принимать в расчет утверждения американцев об уничтожении иракских танков при стрельбе через бруствер (утверждается, что на брустверах были явно видны выемки в местах попадания снарядов), то все равно следует признать, что брустверы помогали американцам поражать иракские танки.

В условиях, когда не получалась оборудовать полноценные укрытия, иракцам нельзя было полагаться на защиту брустверов, а нужно было контратаковать.

 

Неправильная реакция

«Противосамолетная психология» обороняющихся иракцев привела в боях 1991 года также к тому, что в момент начала наземной атаки некоторые экипажи бронемашин, посчитав, что начинается очередной авианалет, их покинули, чтобы спрятаться в укрытиях.

Только после того, как стало ясно, что идет наземная атака, экипажи начали возвращаться в свои машины. Так, например, на участке атаки американской роты G (Ghost troop) на позиции иракской дивизии Тавакална в 1991 году первые ответные выстрелы иракцев были произведены примерно через 18 (!) минут после начала боестолкновения.

Это давало американцам существенное преимущество — они уже стреляли на поражение, а по ним еще не стреляли в ответ. Многие из экипажей были убиты в попытке забраться обратно в бронемашины.

Наверное, самый анекдотический случай произошел при захвате американцами аэропорта в Багдаде. Оборона аэропорта была рассчитана на противодействие парашютному и вертолетному десанту при активной поддержке с воздуха. Иракцы создали систему подземных траншей, где были готовы переждать бомбардировки и выйти на поверхность для уничтожения десанта. «Противовоздушная психология» привела к тому, что когда американские танки ночью въехали на ВПП, иракцы их приняли за свои. И обе стороны спокойно отдыхали до утра на одних и тех же позициях. С утра был бой, но иракцы, не готовившееся воевать против танков, его проиграли.

Предварительный вывод: меры по укрытию от нападения с воздуха могут усложнить быстрое и скоординированное открытие огня по наземному противнику, вплоть до состояния полной неэффективности обороны против массированной наземной атаки. Уязвимый момент — переход от укрытого положения к ведению огня по атакующим, если этот переход осуществляется во время уже начавшейся атаки противника. Риск рассогласованных и замедленных, а, как следствие, неэффективных действий довольно велик. Планирование обороны должно предусмотреть такое нежелательное развитие событий и разработать контрмеры.

 

Тактическое наблюдение 2

Низкий уровень подготовленности стрелков и наводчиков орудий СУЩЕСТВЕННО сокращает дистанцию, на который огонь по врагу эффективен, по сравнению с дальностями, указанными в официальных наставлениях и таблицах.

Это наблюдение настолько самоочевидно, что нередко не принимается во внимание. А вместе с тем, основная причина проигрыша иракцами наземных боев с разгромным счетом может быть элементарной — они просто «мазали», в то время как их американские «коллеги» нет.

В ходе второй Иракской войны 4 апреля 2003 года американцы угодили в танковую засаду иракцев в районе, условно обозначенного американцами как участок «Монтгомери» (objective Montgomery). Иракские танки, избежавшие обнаружения с воздуха, внезапно открыли огонь в бортовую проекцию американских бронемашин с дистанции 800-1000 метров. Результат — полный разгром …иракского (!) подразделения. Иракцы успели сделать 16 выстрелов из своих 125 мм орудий. Ни одного попадания. Промах с «наилучшим» результатом — недолет до цели 25 метров.

После второй войны американцы «подняли» трофейные записи о проведенных иракцами стрельбах. В одной танковой дивизии оказалось, что за год были проведены всего лишь одни стрельбы. Танкистам дали выстрелить по 4 снаряда. В элитной дивизии республиканской гвардии «Багдад» тоже были одни стрельбы, танкистам этой дивизии дали выстрелить больше — по 10 снарядов. У иракцев была дивизия, в которой за год не было произведено не одних стрельб. Результат очевиден.

Не «отставали» от танкистов и иракские пехотинцы — по американским наблюдениям менее 10 % выстрелов из РПГ попадали в цель.

Вообще, американцы довольно часто упоминают никуда не попадающий огонь из РПГ.

В ходе первой иракской войны был случай, когда из 73 мм орудия БМП-1 с расстояния примерно в 400 метров иракцы не попали по американской БМП «Брэдли», сделав 5 выстрелов. Причем американская БМП в этот момент не стреляла из-за поломки в системе привода орудия.

Наверное, самым показательным примером разгрома в бою, который произошёл из-за неумения иракцев метко стрелять, произошел в ходе контратаки двух иракских бригад (3-й и 8-й танковых) на наступающие подразделения 1-й дивизии морской пехоты США утром 25 февраля 1991 года, на второй день после начала сухопутной операции в районе нефтяного поля Аль-Буркан (al-Burqan oil field). На вооружении морской пехоты были не «Абрамсы», а более старые М60А1 не имевшие тепловизионных прицелов. В течение первых девяноста минут боя огонь и дым от горевших нефтяных скважин, густой утренний туман и плохая погода свели на нет преимущество американцев в обнаружении целей на дальнем расстоянии. По тем же причинам американской авиации над полем боя первые полтора часа боя не было. Американская артиллерия также не вела огонь — американцы, желая использовать вертолеты, создали запретную зону для ведения огня артиллерии. Она создаётся, чтобы траектории снарядов не проходили через зону полётов. Так стремились избежать поражения вертолётов своими же снарядами. В хаосе боя отменить эту зону не удалось, хотя вертолеты не могли быть использованы. Как следствие — американская артиллерия не могла стрелять. Операторы ПТУР ТОУ зачастую не могли использовать тепловизионные прицелы, поскольку огонь от нефтяных скважин их засвечивал, особенно если целиться было нужно в направлении горящего нефтяного поля. Кроме того, в дыму и тумане иракские и американские части перемешались, что мешало операторам американских ПТУР вести огонь, боясь зацепить своих. ПТУРы могли эффективно использоваться американцами лишь на короткой дистанции. Плохая видимость привела к тому, что дистанцией на которой противники начинали видеть друг друга была 500–800 метров. На таких дистанциях разница в технологическом уровне М60А1 и Т-55 в значительной степени нивелировалась. Результат боя — более 100 уничтоженных иракских бронемашин и ни одного убитого у американцев. Дважды в ходе боя иракские танки «натыкались» на командные пункты американцев. Оба раза атаки танков были отбиты американскими морскими пехотинцами без помощи своих танков.

Эффективность огня иракцев была крайне низка.

Из-за неучета снижения дальности эффективной стрельбы при недостаточно подготовленном личном составе в 1991 году иракцам не удавалось реализовывать преимущество обороны на обратном скате. Иракцы размещали технику на обратном скате на удалении от топографического гребня, равном дальности стрельбы из танковых орудий.

Расчет был на поражение американских танков во время их переваливания через топографический гребень, когда они особенно уязвимы (такой танк хорошо виден, так как его силуэт проецируется на фоне неба; он находиться в точке, расстояние до которой может быть очень точно заранее измерено (для обороняющихся возможно также заблаговременно пристрелять гребень); в момент переваливания через гребень он подставляет под огонь слабо защищённое днище; его прицельные приспособления в какой-то момент смотрят в небо, а потом резко в землю, то есть танк слепнет). Однако, когда американские танки переваливали через топографический гребень, иракцы не могли воспользоваться преимуществами позиции на обратном скате — у них не получалась попасть по ним на таком удалении.

Трудно оценить, насколько высок уровень мастерства американских наводчиков в мирное время. Но практически в течение всего периода сосредоточения войск до начала наземного вторжения американские военнослужащие интенсивно тренировались на стрельбищах. Уровень квалификации наводчиков орудий (да и простых пехотинцев) был доведен к началу боевых действий до очень высокого уровня. Это намного увеличило вероятность поражения цели с первого выстрела и на бóльшей дальности, чем могли поразить иракцы, что дало неоспоримое преимущество американцам в ходе наземных боев.

Предварительный вывод: если приходится воевать плохо подготовленным личным составом, то нужно переделывать всю тактику, которая обычно исходит из того, что солдаты нормально подготовлены. В таких условиях приходится рассчитывать, что эффективным будет только огонь практически в упор, по крайней мере, на первых порах. Под дистанцию выстрела «практически в упор» придется пересчитывать и расстояния между позициями, и дальности открытии огня и необходимые плотности танков, орудий и живой силы, и возможность использования определенных тактических приемов и т. п. Лучше все же готовить солдат нормально.

 

Тактическое наблюдение 3

Армия, имеющая технологическое превосходство, стремиться уничтожить противника не заходя в зону действительного огня его оружия, вести бой на предельных дальностях, превратить боестолкновение в расстрел врага с безопасного для себя расстояния. Причем это может делаться в неторопливой манере.

Примером может служить то, как 2-й батальон 327 американского пехотного полка (2nd battalion of the 327th Infantry Regiment) вел бой за город Ан-Наджаф в 2003 году. Иракцы заняли позиции в многоквартирных домах на городской окраине и открыли огонь из оконных проемов по наступающим американским пехотинцам и танкам. Причем огонь велся преимущественно с недолетом. Американцы остановили наступление и в течение нескольких часов (примерно с трех часов дня до девяти часов вечера) расстреливали огневые точки иракцев из ПТУР ТОУ с расстояния более 1600 метров. Американцы сделали более 45 выстрелов ПТУР. Одно артиллерийское орудие иракцев было уничтожено ПТУР. Два других — после обстрела вертолетами Кайова (Kiowa), американской артиллерией и самолетами. Бомбами также была уничтожена минометная батарея. После того, как огонь иракцев стих, американская пехота пошла вперед. Ожила одна огневая точка иракцев. На здание, где она располагалась, были сброшены две 500-фунтовые бомбы. После чего американцы остановили наступление до следующего утра, поскольку «встретили более сильное сопротивление, чем ожидалось» и еще некоторое время обстреливали иракские позиции из минометов и других артиллерийских орудий и бомбили их авиацией. На следующее утро, поставив дымовую завесу перед иракскими позициями, по дороге к городу были направлены 5 поддерживающих танков батальона. Они, малоуязвимые для огня иракцев, должны были вызвать огонь на себя, а в это время остальной батальон с безопасного расстояния расстреливал бы ожившие иракские огневые точки. Однако иракцы сдались.

Принципиальная схема атаки была не в том, чтобы, подавив огонь противника, сблизиться с его позициями и уничтожить противника в ближнем бою за счет количественного и огневого превосходства в месте сосредоточения основных усилий. Основная идея — вызвать огонь иракцев на подразделение-приманку, чтобы с безопасного расстояния уничтожать появляющиеся огневые точки. Характерно, что для второго дня боя план был тот же. Тактическая ошибка иракцев была в том, что поражение противника было спланировано исходя из «противопехотной» привычки, оставшейся от Ирано-Иракской войны — открывать огонь с максимальной дальности действительного огня своего оружия сразу после захода первых подразделений противника в эту зону. Это «привычка» связана с тем, что в условиях «обычного» пехотного боя атакующая бегом пехота может довольно быстро преодолеть расстояние до окопов обороняющихся, поэтому последним нужно выбить максимальное число атакующих до того как те подойдут в непосредственную близость к окопам. Однако в условиях войны с американцами это требование должно было отойти на второй план. Главное — обеспечить живучесть позиций от огня американцев, ведущегося издалека. Оживать оборона должна была только при подходе противника в непосредственную близость к обороняемым позициям. После отражения атаки следовало уходить в укрытия и на провоцирующий огонь не отвечать. Очевидно, что уроки первой войны иракцы не учли, по-видимому, списав поражение только и исключительно на господство американцев в воздухе.

Другой пример: 6 апреля 2003 года в ходе боя за перевал Дебека (Debecka) в северном Ираке подразделение американцев на 4-х «Хаммерах» остановила «классическую» механизированную атаку роты иракце на МТЛБ, поддержанную 4 танками Т-55, загнав стрельбой из ПТУР «Джавелин» (всего было выпущено 19 ракет) иракскую бронетехнику в укрытие за дорожной насыпью. Иракцы вынуждены были перейти к огневому бою на дальней дистанции из укрытия, где они в течение 4,5 часов методично уничтожались вызванной на поддержку авиацией американцев.

В ходе первой иракской войны американцы выигрывали наземные бои, хотя не всегда, но зачастую, за счет тактики расстрела издалека (stand-off tactics).

В качестве примера использования тактики расстрела издалека можно рассмотреть как танковые подразделения 7-го американского корпуса вели бои с частями иракской республиканской гвардии. Американцы атаковали следующим образом.

Американские роты (20–30 бронемашин) наступали строем частично в линию, частично углом назад (hybrid-line-abreast-combat-vee-formation), глубина ротных построений была примерно 1500 метров.

Другой вариант — все машины выстраивались в линию.

Огонь из танков велся на ходу, причем скорость сближения во время атаки составляла 10–15 км\час, то есть танки и БМП буквально ползли. С одной стороны это затрудняло ответный огонь, так как цель все же двигалась, с другой стороны не сильно раскачивало машину и не мешало работе системы стабилизации орудий и прицеливанию по иракским танкам.

На участке наступления 2-го батальона, 34-го танкового полка 1-й американской пехотной дивизии огонь велся с остановки. Американские танки останавливались в 1500 — 2 000 метров от группы иракских машин и расстреливали их до тех пор, пока они все не будут уничтожены. Затем батальон переезжал еще примерно 2000 метров и процедура повторялась. Причем, для предотвращения огня по своим, разрешение на поражение каждой цели давал командир взвода. Атака осуществлялось «ползком».

Аналогично, то есть, расстреливая противника с остановки, действовал 14/20й полк королевских гусар 4й английской танковой бригады.

Здесь нужно сделать важную оговорку. Сказанное выше относительно использования американцами во время атак медленного движения на сближение с позициями противника не стоит воспринимать как полный отказ от использования «классических» танковых атак на высокой скорости.

Например, имеется упоминание, что 1-я танковая дивизия американцев во время сражения за возвышенность дивизии Медина (Medina ridge battle) атаковала иракские позиции на скорости 32–40 км/ч (20–25 миль в час).

27 февраля 2й танковый батальон 67 полка 3 бригады 3 танковой дивизии американцев (The Iron Duke, 2/67 Armor, 3rd Brigade, 3 Armored Division) открыл по иракским машинам с расстояния в 2500 метров, при этом передвижение осуществлялось со скоростью около 25 км/ч (15 миль в час). Обнаружены иракские машины были с расстояния в 6 километров, несмотря на то, что была ночь и шёл дождь.

Другим примером является танковая атака 26 февраля 1991 года на иракский аэродром Талил (Tallil). В атаке принимало участи 18 танков из роты А и Д 2го батальона 69 танкового полка 197 пехотной бригады (Alpha, Delta company 2nd Battalion, 69th Armor, 197th Infantry brigade) усиленные одним взводом танков приданных от 2го батальона 7го кавалерийского полка (2nd battalion, 7th Cavalry). Атакующие выстроились в линию на Автомагистрали № 8 (Highway 8) и атаковали на скорости 55–65 км/ч (35–40 миль в час). Правда, нужно учесть, что в данном случае основной угрозой американским танкам была окопавшаяся охрана аэродрома, вооружённая РПГ. Бронетехники у иракцев не было.

Важно подчеркнуть другое — у атакующих появилась дополнительная возможность: атаковать на медленной скорости, расстреливая противника издалека, не заходя в зону его действительного огня. Использовать эту возможность или нет — решал на месте командир, исходя из обстановки.

Но вернёмся к изложению тактики «расстрела издалека».

В ходе американского наступления, их БМП двигались позади танков, на дистанции около 1000 метров. Они обстреливали местность вокруг танков и стреляли, при необходимости, по самим танкам, не позволяя противотанковым группам иракцев подбираться к танкам на близкое расстояние и вести по ним огонь из РПГ, а также пресекая попытки забраться на танки и вывести их из строя подручными средствами.

С учетом песчаной бури и ночи американцы распознавали иракские бронемашины на разных дальностях. Но «классическим» в описании боев за Кувейт стало обнаружение американцами иракских танков в тепловизионные прицелы за 5–6 километров, а при подходе на дистанцию 2,5 км, американские танки начинали расстреливать иракские. При этом иракцы из-за худших приборов наблюдения не видели американских танков и стреляли, если стреляли, только по вспышкам выстрелов. Причем, снаряды иракских танков не долетали до американских.

Справедливости ради нужно отметить, что обнаружение на таких дальностях было не всегда. Американцы упоминают и 2000 метров, и 600 метров, и 2300 метров, и 3700 метров, и 1000 метров, и 3000 метров. Но при этом всегда подчеркивают, что они видели врага первыми.

За счёт того, что американцы обнаруживали врага первыми, они обеспечивали себе возможность расстрела противника на расстоянии, в то время как противник не видел целей и не мог их достать огнем из своего оружия.

Схожим образом, в 1991 году ситуация складывалась у французов: их танки АМХ-30 эффективно поражали Т-55 на дистанции 2000 метров, а Т-55 могли их поразить только с 1200 метров.

В ходе второй иракской войны имел место случай, когда одна рота (10 танков «Абрамс» и 4 БМП «Брэдли») отбила контратаку 10-й иракской бригады, пытавшейся вернуть контроль надо мостом через Евфрат (участок «Персик» — objective “Peach”). Бой шел с 3 часов ночи до 6 утра. Американские танки стреляли по тому, что в тепловизонные прицелы было видно как маленькие светящиеся точки. Это были контратакующие танки и БМП иракцев, которые не могли вести эффективный огонь по американским танкам. Бой был выигран за счет большей дальности обнаружения целей ночью и большей дальности эффективной стрельбы у американцев.

В российской прессе, основываясь на данных из статьи инженера фирмы CMS, занимавшейся очисткой американского сектора от иракской техники после войны 1991 г., М. Хелда, опубликованной в 2000 году в журнале «Боевая техника» (Journal of Battlefield Technics), часто указывают следующее. Примерно 70 % боевых поражений иракских танков было от кумулятивных боеприпасов, а на долю танковых снарядов приходилось 20 % (еще 10 % — от остальных средств поражения: бомбы, мины и пр.). В связи с этим высказывается предположение, что в бою «Абрамсы», в основном, прикрывали легкобронированные БМП «Брэдли», ведя не очень точный и малорезультативный огонь по иракским позициям. Основное поражение осуществлялось именно огнем ПТУР с БМП.

При этом принципиальная схема атаки, построенная на расстреле позиций противника издалека, сохраняется.

И, пожалуй, последнее замечание. Тактика расстрела издалека может применяться войсками стихийно, без какой-либо подготовки, без теоретического осмысления и тем более закрепления в наставлениях и уставах. Если американцами работа в направлении увеличения дальности эффективного поражения своих огневых средств над средствами потенциального противника велась целенаправленно, в качестве возможного средства борьбы с массами советских танков на европейском театре военных действий, то подразделения армии Саудовской Аравии перешли к использованию такой тактики стихийно — на второй день боёв с иракскими войсками за город Кафджи (Khafji) 31 января 1991 года. В ходе боёв они обнаружили, что их танки М-60 могут эффективно поражать иракские Т-55 с дистанции на 900 метров большей, чем последние могут поражать саудовские танки. Аналогичный запас «безопасной дальности» для саудовских ПРУР ТОУ составлял 2000 метров. Саудовцы не преминули воспользоваться этим преимуществом.

Предварительный вывод: в бою может получиться так, что приходится использовать технически менее совершенную технику, чем у противника. Меры по парированию технических преимуществ противника тактическими приемами следует специально планировать при ведении как обороны, так и наступления. Одно только количественное превосходство менее совершенной техники над участвующей в бою на стороне противника более совершенной техникой само по себе не может обеспечить успех, если оно не соединено с тактикой, компенсирующей технический разрыв.

 

Тактическое наблюдение 4

Бронетехника самостоятельно может справиться с зачисткой окопов без помощи спешенных пехотинцев, по крайней мере, если обороняющаяся пехота не будет готова противостоять соответствующей тактике механизированных подразделений.

В 1991 году американцы для уничтожения позиций иракской пехоты на участках прорыва оборонительных рубежей вдоль границы Кувейта и Саудовской Аравии использовали метод засыпания траншей. На танк навешивалось бульдозерное оборудование, и он просто ехал вдоль линии траншей и засыпал их, вместе с иракскими солдатами.

Американцы применяли танки парами, каждый из которых ехал по одной из сторон траншеи. Действуя совместно, пара танков заваливала траншею одновременно с двух сторон. Причем, траншея простреливалась вдоль из БМП, которая ехала как бы оседлав траншею.

Другой вариант: Танки также шли парами, с внешней стороны каждого из них шла БМП «Брэдли», которая подавляла окопы огнем, а также позади танков шли еще две БМП, которые расстреливали все, что осталось не уничтоженным. Танки шли на скорости 12 км/ч.

Безусловно, такой танк, засыпающий траншею, очень уязвим. Но вся местность вокруг него обстреливалась очень плотным огнем из других бронемашин. Повторюсь, так поступали на участках прорыва, где создавалось достаточные концентрации поддерживающей бронетехники, чтобы бульдозерным работам иракцы не могли помешать.

У иракских гранатометчиков или операторов ПТУР просто не было возможности высовываться из окопов для производства выстрелов по танку с бульдозерным оборудованием.

При штурме небольшого населенного пункта в ходе войны 1991 года американцы в качестве штурмовой группы использовали группу из семи бронемашин: два бронированных бульдозера (combat earthmovers), одна инженерная машина с 165 мм короткоствольным орудием, и 4 БМП «Брэдли». Уничтожение обороняемых зданий и окопов иракцев возлагалось на снаряды инженерной машины и на бульдозеры, сносившие стены и засыпавшие окопы. Приданные 4 БМП осуществляли поддержку огнем вблизи, а остальные танки и БМП подразделения — на удалении.

Собственно, ничего нового в идее обрушения окопов танком нет. Это использовалось еще в ходе второй мировой войны. Иракская пехота оказалась не готова противодействовать такой тактике, хотя вполне могла ее ожидать от наступающих механизированных частей коалиции. Средством противодействия могли бы стать импровизированные переносные фугасы, закладываемые на дно траншеи или лучше в отходящие от нее усы, через которые вынуждены переезжать танки. Эти фугасы подрываются при проходе танка с бульдозерным оборудованием непосредственной близости над ними. Мины, закладываемые в бруствер неэффективны, они также снимаются бульдозером.

Впрочем, иракцами ничего сделано не было.

Свою роль в «удобстве» использования американцами тактики засыпания окопов с помощью бульдозерного оборудования сыграли форма и устройство иракских окопов. Порядок оборудования позиций был выработан иракскими военными в ходе Ирано-Иракской войны. По понятным причинам, устройство окопов в ходе той войны носило ярко выраженный «противопехотный» характер. Иракцам нужно было останавливать массированные атаки иранской пехоты. Вопросы удобства стрельбы по передвигающейся в полный рост живой силе противника были первостепенными. Некритичное отношение к возможности использования собственного предыдущего боевого опыта для ведения войны с абсолютно другим противником сильно навредило иракцам. Американская армия была заточена на атаку механизированными подразделениями, а не цепями пехоты. То есть примерно так (излагается сильно упрощённо): Масса бронетехники, сосредоточенная на относительно узком участке прорыва, загоняет своим огнём обороняющихся в укрытия, не давая им возможности даже высунуться из окопов для ведения стрельбы. Пользуясь этим, пехота атакующих подвозиться прямо до линии окопов в БМП (БТР) и высаживается всего в нескольких метрах от окопов обороняющихся. После чего атакующие пехотинцы забрасывают ближайший участок окопа гранатами, спускаются в этом месте в окоп и дальше ведут зачистку системы траншей изнутри.

Для борьбы с таким способом атаки первостепенное значение в обустройстве позиций пехоты приобретает не удобство ведения огня из стрелкового оружия, а сохранение возможности производства выстрелов из РПГ в течение всего боя.

На какую бы глубину не простреливалась из автоматов, винтовок и пулемётов местность, расположенная перед окопами, как бы хорошо она не была пристреляна, если не обеспечить относительную свободу стрельбы из РПГ, оборонительная позиция может быть успешно атакована механизированными подразделениями. В секторах обстрела стрелкового оружия может просто не появиться подходящих целей. Вся атака до самого последнего момента будет производиться бронетехникой. Поэтому гранатомётчики обороняющихся должны иметь возможность производить выстрелы даже в условиях высокой концентрации огня атакующей бронетехники противника по обороняемым окопам. Достигнуть этого можно только глубоко развив систему траншей, чтобы гранатомётчики могли маневрировать внутри траншей, переходя с подавленного участка на соседний, и открывать с соседнего огонь, в том числе во фланг, а при необходимости, возвращаясь на ранее оставленный участок. Сеть окопов должна быть довольно густой. Густота траншейной сети должна быть такой, чтобы создавалось множество потенциальных целей, держать которые под одновременным обстрелом атакующей бронетехнике очень сложно. Если этого добиться, то обязательно будут появляться неподавленные участки окопов с которых можно будет производить выстрелы из РПГ.

В реальности 1991 года иракские оборонительные позиции состояли, зачастую, из одной «нитки» траншеи со слабым развитием её в глубину. Нередко, окопы имели правильные геометрические формы и протяжённые прямые участки. Это облегчало американцам выполнение задачи по их подавлению и, как следствие, засыпанию бульдозерным оборудованием. И всё это при том, что времени на оборудование позиций у иракцев было более чем достаточно.

Можно высказать предположение, что решение иракцев сохранить «противопехотную» направленность окопов, было связно с тем соображением, что основные задачи по поражению бронетехники противника всё равно будут выполняться не пехотой, а танками и артиллерией. В таком раскладе пехоте «достанется» лишь борьба с пехотой противника, а раз так, то окопы можно устраивать «как привыкли». Этот подход представляется очевидно неверным, так как противник в любом случае будет стремиться создать превосходство в силах в месте атаки и вывести из строя максимально возможное количество танков и орудий, «подпирающих» оборону пехотных подразделений. Как следствие, вероятность того, что в какой-то момент пехоте придётся вести бой против механизированных подразделений самостоятельно, без чьей либо поддержки, довольно велика. Именно по этой причине устройство окопов должно носить в первую очередь «противосамолётную», «противоартиллерийскую» и «противотанковую» направленность, и лишь в последнюю очередь «противопехотную». Сначала пехоте нужно выдержать воздействие более эффективных и мощных видов вооружения, прежде чем очередь дойдёт до боя против пехоты противника. С этим связаны не только вопросы формы окопов, и достаточности их густоты, но и вопросы использования безбрустверных позиций, вопросы размещения на боевом гребне или обратном скате, глубины устройства убежищ, момента открытия огня, применяемых способов и видов маскировки и ряд других.

Здесь отметим, что частичным решением тактической проблемы, вставшей перед иракцами, возможно, может стать изменение тактики использования гранатомётов. Речь идёт о создании пары: гранатомётчик и наблюдатель с перископическим прибором наблюдения. Пока гранатомётчик находится в окопе ниже уровня земли, наблюдатель выбирает цель, сообщает гранатомётчику данные для стрельбы. Затем гранатомётчик кратковременно высовывается из окопа, производит выстрел и тут же прячется. Тем самым минимизируется время, когда гранатомётчик виден противнику. Впрочем, обсуждение этого вопроса выходит за рамки данной статьи.

Прорыв иракских оборонительных рубежей осуществлялся американцами настолько быстро и эффективно, что распространилось мнение о том, что никаких прорывов просто не было.

Предварительный вывод. В уставах и наставлениях следует указать на меры, которые следует предпринять при подготовке обороны, чтобы пехота могла противодействовать тактическому приему заваливания окопов танками. То же можно сказать о снятии минных полей минными тралами, установленными на танки.

 

Тактическое наблюдение 5

 

Обе компании в Ираке проходили с использованием американцами тепловизоров. Отметим ряд тактических моментов, которые проявились при использовании этих приборов в боевых условиях.

 

1. О засветке тепловизионных прицелов

В ходе ночных боев тепловизионнные прицелы подвергались засветке из-за пламени от горящей бронетехники и вспышек взрывов, что вело к ослеплению танков.

Укажем также, что по утверждениям американцев, обстрел иракских танков 25мм снарядами орудия американской БМП «слепил» приборы ночного видения иракских танков.

Возможно, что в ходе ночного боя можно вести обстрел c целью ослепления вражеской бронетехники. Впрочем, этот вопрос требует отдельного изучения.

 

2. О стрельбе по своим в ночном бою

Вражеская техника обнаруживается в тепловизионные прицелы, в том числе, по вспышкам выстрелов. Отсюда появлялась вероятность открыть огонь по своим.

В бою вдоль вертикальной линии координатной сетки 73 (73 Easting) иракские противотанковые группы стремились поразить наступающие американские танки и БМП в заднюю проекцию, поэтому ряд американских танков и БМП развернули свои башни назад, и начали вести по ним огонь. Следовавшие за ними танки американцев приняли эти вспышки выстрелов за огонь иракцев и начали стрелять по своим же бронемашинам.

Попадание вражеского снаряда или РПГ по броне идущего впереди американского танка в тепловизионные прицелы воспринималось как вспышка выстрела из этого танка, направленного на наступающих американцев. То есть танк классифицировался как иракский. Это также служило причиной для открытия огня по своим.

По американским отчетам 1-я американская пехотная дивизия уничтожила таким образом 5 своих танков и 4 БМП «Брэдли».

Пытаясь отличить свои танки от чужих, американцы открывали по ним огонь, который не мог привести к пробитию брони танка или существенному повреждению его оборудования. Если экипаж по радио сообщал, что он обстреливается, то танк определялся как свой. Если никто ничего не отвечал — танк классифицировался как вражеский и по нему открывался огонь на поражение.

Для опознавания своих танков американцы использовали также такой метод: подавали по радио сигнал остановить машины, и те машины, которые продолжали ехать рассматривались как вражеские.

Сходные проблемы существуют и для пехотинцев. Например, любое мерцание, например, от при повороте фонарика, может быть истолковано как вспышка выстрела, направленного на смотрящего в прибор ночного видения. Это может вызвать желание стрелять «в ответ».

Пилоты самолетов могут воспринимать в качестве бронеобъектов не успевшие остыть осколки от ранее сброшенных бомб.

 

3. Об обнаружении

«Холодные» иракские танки в некоторых случаях обнаруживались американцами по странным белым точкам, висящим в воздухе. Это были лица командиров иракских танков, вылезавших из люков, чтобы лучше осмотреться. Поэтому наблюдатели, которые подают команды на выезд из укрытия, должны находится вне танков, чтобы не выдавать преждевременно положение машин.

Имелись случаи, когда иракские засады в рощах в ходе второй войны обнаруживались американцами по тепловому следу, даваемому на дисплеях приборов человеческими телами. Поэтому находящиеся в засаде иракцы стали накрывать себя одеялами, чтобы не быть обнаруженными.

 

4. Об атаках пехоты под прикрытием темноты

Пытавшаяся контратаковать в ночных боях иракская пехота, несмотря на продвижение короткими перебежками, уничтожалась из орудий БМП, экипажи которых прекрасно видели перебегающих пехотинцев в тепловизионные прицелы.

Одна из неудачных атак иракской пехоты произошла 25 марта 2003 года чуть севернее г. Насирия. В ходе попытки ночной атаки на группу остановившихся американских бронемашин примерно 400–500 иракцев было убито, не сделав ни одного выстрела. 25мм орудие Бушмастер, установленное на бронемашинах, имеет ночной прицел двойного действия — как определяющий разницу температур так и усиливающий имеющийся свет. Орудие может вести эффективный огонь ночью на дистанции 1000 метров. Иракские гранатометчики просто не могли подойти к американским машинам на дистанцию выстрела из РПГ. Свою роль сыграло, наверно, и то, что иракцы не видели, как других пехотинцев срезает огнем из американских бронемашин, они не могли оценить эффективность ведущегося по ним огня, и продолжали подходить ближе под убийственный огонь американцев, не укрываясь от него.

Вообще, упоминания о постоянных, но безуспешных попытках атак иракских гранатометчиков в ходе ночных боев довольно часто встречается в американских источниках.

Предварительный вывод: наличие тепловизионных приборов не делает равнозначным ночной бой дневному. Имеются ряд особенностей, связанных действием соответствующих приборов, которые необходимо учитывать.

Так, по едкому замечанию одного американского автора, использование очков ночного видения, закрепленных на каске, равносильно игре в футбол, смотря на поле через два рулона туалетной бумаги.

Приборы дают плоское изображение и приводят к туннельному зрению, когда все находящееся на периферии отсекается, зачастую давая ложное чувство безопасности.

Ведение ночного боя при широком использовании приборов для наблюдения в темноте требует тренировок. Сторона, которая может обеспечить лучшую подготовку солдат к ночному бою, даже при равенстве технических показателей используемых приборов у враждующих сторон, получит в ночном бою значительные преимущества. Может быть, будет целесообразным проведение учений, на которых одна из сторон имеет явное преимущество по количеству и качеству приборов для наблюдения в темноте над другой стороной.

 

Прочие наблюдения

 

А. О брустверах для танковых окопов

С брустверами дивизии Тавакална в 1991 году связано одно наблюдение. Основная масса позиций бронетехники была развернута к направлению ожидаемой атаки под углом от 20 до 60 градусов.

Зачастую стрелять с позиций можно было только в направлении, в котором позиция была ориентирована. В другие стороны пушку повернуть было невозможно из-за высоты бруствера.

В американских источниках высказаны разные объяснения, зачем иракцы делали высокие брустверы. Есть точка зрения, что это делалось для того, чтобы уменьшить вероятность обнаружения и поражения с воздуха. По крайней мере, добиться того, что только одна машина может быть поражена за один заход самолета.

Другая точка зрения, что основная цель — это построить систему огня обороны на косоприцельном огне. Это должно было позволить вести косоприцельный огонь, не опасаясь поражения в бортовую проекцию танка.

Как бы то ни было, высокий бруствер работал зачастую на руку американцам. Поскольку наземные атаки шли не всегда с ожидаемого направления, такой высокий бруствер мешал разворачивать орудие в сторону атакующих американских танков. Это вынуждало иракцев выезжать из-за брустверов, что влекло потерю драгоценных секунд в тот момент, когда противник атакует.

Наряду с медленным поворотом башни, выезд из-за брустверов, который мешал направить орудие на американский танк или БМП, часто указываются американцами в качестве причины, почему они успевали поразить иракский танк до того, как тот делал первый выстрел.

Проблема мешающих брустверов в значительной степени связана с тем, что позиция для ведения огня и защитное укрытие были одним и тем же земляным сооружением.

Справедливости ради следует отметить, что в межвоенный период иракцы сделали определённые выводы из своих неудач в ходе первой войны. По крайней мере на уровне планирования они стали предусматривать, что техника не держится постоянно на боевых позициях. Она преимущественно находиться на полностью укрытых и замаскированных позициях и лишь для ведения стрельбы выезжает на заранее подготовленные для этого позиции.

Такой способ использования бронетехники имеет свой недостаток — он требует высокой координации одновременности выезда всей техники на боевые позиции, чтобы избежать расстрела по одному, а также хорошо отлажено системы оповещения о приближении противника. Обеспечить это иракцам не удалось.

 

Б. Освещение поля боя ночью

В ходе ночного боя, для использования ПТУР, не имеющих ночных прицелов, можно и нужно использовать освещение местности осветительными снарядами или продумать освещение местности иными средствами, включая подручные. После боев американцы обнаружили на иракских позициях большие запасы ПТУР «Малютка», которые не были использованы иракцами в ночных боях.

Вообще, отсутствие средств для освещения местности приводило к тому, что иракская пехота зачастую не могла вести прицельный огонь из РПГ даже при нахождении вражеской бронетехники на расстояниях 100–200 метров.

 

В. О требованиях к пехотным окопам

При обстреле иракских окопов артиллерией американцы добивались воздушных разрывов над окопами, пехота поражалась осколками сверху. Иракские траншеи, не имевшие перекрытий, не спасали от такого огня.

Для выживания под бомбардировками иракские пехотинцы уходили из основных траншей в их боковые ответвления (tranchée à alvéoles/bay trench). Таким образом, в момент нанесения бомбо-штурмового удара основные окопы были пусты. Удар приходился по пустому месту.

Вообще, такая тактика не нова. Еще в ходе боев на реке Эбро в ходе в гражданской войны в Испании в 1938 году республиканцы покидали во время бомбардировок основные позиции и занимали их только перед подходом наземных войск франкистов в непосредственную близость к ним.

 

Г. Некоторые приемы маскировки

Для введения в заблуждение американских пилотов иракцы жгли шины или бочки с нефтью рядом с неподбитыми танками, что создавало впечатление, что машины уже уничтожены.

Для тех же целей целые боевые машины ставили рядом с подбитыми.

При таком типе маскировки — под уничтоженную технику — только при первом налете американцы были уверены, что бомбить можно любую машину. При последующих налетах американские пилоты видели только подбитые машины, не зная, какие из них по-настоящему поражены, а какие — нет.

В 1991 году иракцы привезли в Кувейт около 689 старых сломанных танков и 211 устаревших пушек для использования в качестве ложных целей.

При перемещениях бронетехники и артиллерийских орудий они тут же ставили на место перемещаемых единиц ранее разбитые танки или орудия.

В американских источниках имеются утверждения о том, что поджигание шин использовалось иракцами для увода бомб, наводимых по лазерному лучу, или по тепловому рисунку цели в сторону.

Отдельные стрелковые ячейки маскировались под уже уничтоженные. Для этих целей вокруг позиции разбрасывались камни. При этом придавался такой общий вид, как будто бы в эту точку уже попадал снаряд, и камни из бруствера были разбросаны взрывом.

Иракская артиллерия открывала огонь, в основном, по заранее пристрелянным зонам. Эти зоны отмечались установкой на местности 55-галлонных (200-литровых) бочек. Под ними ночью разводили маленькие костерки, чтобы бочки были видны в приборы ночного видения. По идее, при проходе бронетехники американцев мимо этих бочек, можно было открывать высокоприцельный огонь. Однако, американцы стали объезжать места, обозначенные этими бочками. И вместо пользы они принесли иракцам вред, поскольку подсказывали американским подразделениям какие участки местности следует объезжать.

Прицельный контрбатарейный огонь из РСЗО открывался американцами по иракской артиллерии через несколько минут после открытия огня иракцами. Иракской артиллерии не удалось оказать существенную поддержку своим частям.

 

Д. О непривычном невзрывном заграждении

Довольно любопытно, но построенный задолго до войны для борьбы с контрабандистами и никем не охраняемый и не защищаемый насыпной 3 метровый песчаный вал на границе между Кувейтом и Саудовской Аравией (первая линия обороны иракцев была примерно на расстоянии от 5 до 15 километров от границы)служил серьезной помехой тыловому снабжению американцев даже после того как передовые части ушли далеко вперед. Они существенно ограничивали пропускную способность пустыни и задерживали подвоз топлива и боеприпасов. Вал сохранял свое даже не тактическое, а оперативное значение и продолжал задерживать американцев, уже после того, как американским инженерам была предоставлена полная свобода действий по проделыванию в нем проходов. Возможно, при наличии большого количества гражданских бульдозеров и отсутствии большого числа мин, такие валы могут включаться в систему обороны.

 

Е. Как затруднить жизнь самому себе

Существенным препятствием для американских танков становились воронки от бомб американских бомбардировщиков B-52. Имели место случаи, когда техника сваливалась в них.

З. В ходе второй иракской компании во время песчаной бури иракцам удалось уничтожить два танка «Абрамс» из зенитных пушек, поставленных на пикапы. Машина заезжала в тыл, и танк расстреливался в кормовую проекцию

Отметим, что встречаются упоминания об успешных боях иракских танков в 1991 г. против американских и английских танков в районе Басры и военно-воздушной базы Саман. Однако, никаких сведений, которые бы позволили проанализировать примененные в этих боях тактические приемы, у автора не имеется.

 

Ж. Поджог нефтяных скважин

Наверно, одним из самых спорных решений иракского командования был поджёг в 1991 году нефтяных скважин в Кувейте. Однако, если оставить в стороне политические и экологические соображения, положительный тактический эффект такой поджёг имел. По крайней мере, задымление от горящих нефтяных полей, совместно с мерами по укрытию техники в застройке населённых пунктов, позволило иракцам провести сосредоточение 5й дивизии на саудовско-кувейтской границе перед атакой на город Кафджи (Khafji) в январе 1991 года. Потери всей дивизии в ходе передислокации на исходные позиции для атаки от авиации противника составили всего два танка.

Отметим, что такое постоянное задымление в оперативных масштабах осуществлялось китайскими войсками в ходе войны в Корее. Китайцы устраивали лесные пожары. Положительный тактический эффект также имел место.

 

Заключение

1. Институт военной истории Министерства Обороны РФ в 2008 году выпустил 764-страничный труд «Военное искусство в локальных войнах и вооруженных конфликтах». В отношении войн в Ираке в нем сделан следующий вывод. «Характерным для войны в зоне Персидского залива явилось то, что …в этой войне главенствующее место принадлежало стратегическим и оперативным средствам, представленной …авиацией, а также ракетным средствам. Тактические же формирования и их действия (пехотные, танковые, и артиллерийские соединения и части) не определяли “лицо” операции… ее ход и исход».

Этот вывод спорен. Предположительно, он основан на информации, поступавшей через СМИ во время и сразу после войны, искажавшей картину событий. Поражение иракцев было непосредственно связано, в том числе, и с проигрышами наземных боев на тактическом уровне.

Окончательный вывод о причинах побед сил антииракской коалиции можно будет лишь сделать после детального анализа и возможно проигрывания на учениях тех сухопутных боев, в которых авиация сил коалиции не играла сколь-нибудь значимой роли. Речь идет о контратаке иракских танков на подразделения американской морской пехоты 25 февраля 1991 года в районе нефтяного поля Аль-Буркан, о боях вдоль вертикальной линии координатной сетки 73 (73 Easting) c дивизией республиканской гвардии Тавакална (Tawakalna) и за возвышенность дивизии Медина (Medina Ridge) в 1991 году, боедивизии «Медина» со 2-й бригадой 3-й американской пехотной дивизии в 2003 году. Пока подробной информации нет, указанные выводы нельзя считать достоверными.

2. Наверное, одной из основных проблем, стоящих перед российской военной наукой, является вопрос, как вести войну в условиях технологического превосходства противника и его господства в воздухе. Самый важный вывод из иракского опыта — рассосредоточение допустимо лишь до определенного предела, за которым резко падает эффективность действий против наземного противника. По видимому, противоядие следует искать в маскировке по принципу «перенасыщения местности ложными целями» и «под уничтоженный объект». Широкое рассредоточение возможно лишь в тылу.

Остальные преимущества технологически развитого противника — большая дальность стрельбы, быстрота открытия ответного (особенно контрбатарейного) огня и лучшая видимость ночью должны парироваться тактическим приемами. Войска нужно обучать таким приёмам заблаговременно.

 

 

Пехотное противоядие против господства противника в воздухе и в артиллерии

Насколько достоверны вынесенные в начало статьи высказывания — предмет отдельного рассмотрения. Несомненно одно: в ходе войн последнего столетия несколько раз складывались ситуации, когда пехоте приходилось переходить к обороне при безоговорочном господстве атакующего противника в воздухе и при наличии у него значительного количественного преимущества в артиллерии. Как пехоте оборонятся в таких условиях? Рассмотрим один из возможных вариантов.

При таких обстоятельствах, мощь обрушиваемого на обороняющихся огня, делала малорезультативной оборону в «классических» открытых траншеях. В некоторых случаях пехота отвечала тем, что зарывалась под землю в подземные траншеи так называемого туннельного или галерейного типа. Из «обычных» войн следует привести примеры обороны японцев на островах Тихого океана, обороны армии Северной Кореи и китайских добровольцев в ходе Корейской войны, из опыта «партизанских войн» следует упомянуть использование подземных туннелей партизанами в ходе Вьетнамской войны, использование душманами подземных оросительных каналов в ходе Афганской войны, а также упоминания про использование “Хезболла” подземных туннелей в недавней войне против Израиля.

В данной статье будет рассмотрена тактика туннельной обороны применительно к общевойсковому бою, без её использования для ведения партизанской войны.

Такой способ повышения устойчивости обороны к огневому воздействию противника давно известен среди военных специалистов.

Можно привести в пример книгу Н. Коханова «Фортификационные постройки пещерного типа», вышедшей в России еще до революции 1917 года. Дореволюционные авторы указывали: «[совершенным видом закрытий являются <…> тщательно оборудованные пещеры, применение которых, как охранительных построек] с боевой точки зрения … не только желательно, но и обязательно, [так как оне обладают] гораздо большей мощностью, чем любая бетонная постройка. Боевая <…> готовность пещеры в любой момент постройки и возможность продолжать работы под огнем неприятеля говорят сами за себя. …[Пещерные закрытия — просты, дешевы и возводятся быстро. Вот почему к ним следует прибегать…во всех тех случаях, когда борьба принимает неподвижный, затяжной характер. Постройки пещерного и минного типа (здесь мина означает подземный ход. — Прим. авт.) широко применяются как нашими союзниками — французами и англичанами, так и нашими врагами — немцами и австрийцами]».

Постоянное возрастание эффективности авиации делает все более вероятным использование стороной вооруженного конфликта, имеющей более слабую авиацию и ПВО, тактики использования галерейных траншей как одного из главных средств парирования господства противника в воздухе. Это утверждение справедливо как для «больших» так и для «малых» войн.

 

Инженерные вопросы устройства туннельных траншей

С инженерной точки зрения, идея туннельной траншеи очень проста: помимо отрывания окопов и котлованов под блиндажи и убежища открытым способом, то есть снятием грунта сверху (в том числе, с последующим сооружением над ними козырьков/крыш из дерева, земли или камней), роют подземный ход-нору, так, чтобы над головой находился слой земли в несколько метров. При артобстреле или бомбардировке солдаты укрываются не в подбрустверной нише, укрывающей солдата лишь полуметром земли, а в подземных туннелях, имеющих над головой земляную подушку не в один метр толщиной.

Вопросы устройства галерейных траншей с инженерной точки зрения достаточно подробно освещены в литературе. Например, достаточно подробное описание имеется в Военно-историческом очерке войны в Корее 1950–1953 гг., разработанном коллективом авторов под руководством С.С. Потоцкого, недавно переизданном, и размещенном в Интернете, например, на сайте http://militera.lib.ru/h/korea_50_53/. Достаточно много такой информации в различных справочниках и пособиях, описывающих устройство полевых подземных убежищ, например, — в справочнике «Полевые сооружения и заграждения для войсковых позиций», Москва, Военное издательство МО СССР, 1956.

Поэтому в настоящей статье эти вопросы будут рассматриваться лишь в той степени, в которой это необходимо для описания тактики обороны надземно-подземного типа. Остановимся только на некоторых из них: глубина заложения с учетом уровня грунтовых вод и затраты времени на устройство туннельных траншей.

 

Защитная глубина

Отечественные пособия по гражданской обороне рекомендовали для «надежной защиты от попадания фугасной авиабомбы» прорывать галереи на глубине 20–30 метров.

Менее глубокие галереи не будут защищать от бомбардировок с воздуха. Даже небольшая по нынешним временам 50 килограммовая бомба времен Второй мировой войны могла войти в обычный грунт на глубину до 4,5 метров и взорваться в нем. Она имела радиус опасного сотрясения, представляющий угрозу для подземных убежищ и ходов до 4,7 метров. То есть в наиболее благоприятных условиях такая бомба могла разрушить подземную галерею на глубине 9,2 метра.

Причем, это без учета того, что при повторных бомбардировках возможны попадания в воронки от разрывов ранее сброшенных бомб, что позволяет воздействовать на подземные сооружения на еще большей глубине.

В настоящее время наиболее распространенными калибрами бомб можно назвать 250 кг, 500 кг, весьма доступным является также калибр 1500 кг. Хотя глубина проникновения растет не прямо пропорционально возрастанию калибра, но, тем не менее, глубины менее 20 метров не дают практически никакой защиты от современных авиабомб наиболее распространенных калибров, взрывающихся с замедлением, а не сразу в момент удара о землю.

Не должны вводить в заблуждение относительно необходимой глубины залегания чертежи траншей галерейного типа, приведенные в вышеуказанном военно-историческом очерке о войне в Корее, указывающие на глубину в 5—10 метров. Дело в том, что местность в Корее гористая и галереи прокладывались в скальной породе, которая существенно снижает глубину проникновения бомбы и радиус опасного сотрясения.

Не следует также ориентироваться на рекомендации, вышедшие до второй мировой войны. Например, в довоенном руководстве по фортификации рекомендовалась глубина залегания таких убежищ — «лисьих нор» — не мене 6 метров.

Д.М. Карбышев указывал на расположение убежищ на глубине 8,5 метров.

Карманная книжка войскового артиллериста, изданная в 1928 году (третье издание, Государственное издательство Отдела военной литературы, Москва — Ленинград) на стр. 403 указывает, что «лисьи норы» глубиной 3,5 метра обеспечивают защиту от 76 мм снарядов, глубиной 8 м — от 152 мм.

Все эти цифры исходят из опыта Первой мировой войны, когда основным средством поражения была артиллерия, а авиация только начинала применяться в боевых действиях. И если не брать в расчеты снаряды 300-х и 400-х калибров, то глубина 8 метров, хорошо защищала от огня артиллерии.

Глубина же в 30 метров, требующаяся для защиты от современных бомб, на первый взгляд, кажется чрезвычайно большой, если вспомнить, что высота одного этажа среднего дома равна примерно трем метрам, то получается, что прежде чем начать прокладывать траншею галерейного типа нужно выкопать колодец глубиной около 10 (!) этажей. Это кажется абсолютно нереальной задачей.

Однако это не так. Дело в том, что основной способ создания глубоких подземных убежищ в полевых условиях, применимый и для устройства галерейных траншей — прорывание ходов в крутых скатах оврагов, холмов, лощин, берегов рек и других складках местности. Примером такого способа, могут служить укрытия, вырытые в овражистый берег речки Царицы во время обороны Сталинграда.

Нередко возвышенности прокапывают насквозь от подошвы с одной стороны до подошвы с другой. То есть уже в самом начале работы, группа прокопки галереи находится на нужном уровне и если для ее работы и нужно заложить вертикальный колодец, то не глубже 2–3 метров, что является вполне посильной задачей.

При недостаточной высоте возвышенности можно также углубиться в землю по наклонной шахте на глубину 8—10 метров, что по опыту Первой мировой войны также по силам обычной пехоте.

На равниной местности устроить подземные траншеи галерейного типа трудно. Тем не менее, говорить о том, что туннельные траншеи на равниной местности глубинной ок.8 метров бесполезны — нельзя. С их помощью можно в значительной степени (хотя и не полностью) нейтрализовать превосходство противника в артиллерии. А за счет того, что они практически идеально «замаскированы», снижается прицельность бомбометания и значительно падает количество попаданий. Летчику крайне трудно определить, куда нацеливать бомбы.

Следует подчеркнуть, что существуют противобункерные бомбы, которые могут нанести разрушения на глубине большей чем 30 метров. Но такие бомбы — слишком специализированное оружие. Например, американская бомба GBU-28 состоит из 5 метрового куска артиллерийского ствола (!) диаметром 37 см, внутренности которого наполнены почти тремя центнерами взрывчатого вещества, общий вес бомбы равен почти 2 тоннам. Такая бомба в момент падения способна пробиться на глубину 30,5 метров.

Понятно, что подобные бомбы созданы для разрушения наиболее важных центров управления и закидывать артиллерийскими стволами каждую траншею на отделение полевой обороны пехоты (с потенциально невысокой эффективностью из-за невозможности точно прицелиться) никто не планирует.

Но даже если это произойдет — то одну из своих целей средства обороны уже достигнут: вынудят противника обрабатывать полевую оборону средствами, массо-габаритные и стоимостные характеристики которых затруднят их широкое массированное применение, то есть заставят решать тактические задачи стратегическими средствами.

Нельзя упускать из внимания вопрос об уровне залегания грунтовых вод. Любое подземное сооружение ниже уровня грунтовых вод рано или поздно будет затоплено водой. Уровень грунтовых вод подвержен колебаниям, например, после периода дождей или весенних паводков, он поднимается. Для того, чтобы получить представление об уровне грунтовых вод, достаточно вспомнить насколько глубоко в знакомом деревенском колодце стоит вода. Инженерные справочники рекомендуют, чтобы отметка пола подземного полевого сооружения была выше уровня грунтовых вод не менее чем на 0,5–0,6 метра.

Следует, однако, отметить, что возможность расположения укрытия ниже уровня грунтовых вод, зависит от обводненности грунта — насколько быстро будет пребывать вода в сооружение, отрытое ниже этого уровня. Если скорость относительно невелика, грунт в целом сухой, то можно устраивать внутри укрытия водосборные колодцы, а оттуда воду вычерпывать обычными ведрами или, по возможности, помпами (насосами), установив дежурство.

Приход воды должен быть таким, чтобы перерыв в откачивании воды в один-два дня (условная максимальная продолжительность непрерывных атак, влекущих полную невозможность выливать воду) не приводил к полному затоплению подземных полевых сооружений. Надо также учитывать, что дождевая вода также может просачиваться в подземные туннели через толщу грунта, в дождливые периоды этот фактор может также повлиять на скорость затопления галерей — поэтому желательно устраивать поверхностный дренаж.

В Первую мировую войну устройство окопов в местах, требующих постоянного принудительного отвода воды, было не редким. Например, во Фландрии (в районе Ипра) английскими войсками был построен целый подземный «город» — система подземных туннелей и убежищ, который функционировал в течение многих месяцев благодаря постоянной откачке воды. После окончания войны в течение всего лишь нескольких недель он был полностью затоплен грунтовыми водами.

В некоторых случаях для устройства подземных туннелей можно пробить колодцем насквозь водоносный слой (отгородившись от него водонепроницаемой стенкой, например из металлических бочек без дна) и обустраивать убежища в более низких слоях, не пропускающих воду. Но это возможно только при привлечении к работе инженерных подразделений, поскольку организация работы по прохождению водоносного слоя сама по себе сложна, а, кроме того, нужно оценить, не могут ли последующие обстрелы и бомбардировки привести к пробиванию слоя, удерживающего воду, и затоплению подземных сооружений. В некоторых случаях можно понизить общий уровень грунтовых вод на обороняемом участке местности устройством дренажа.

 

Затраты времени

Скорость отрывания туннельных траншей крайне низка. Приведем некоторые данные, которые могут дать представление о возможной скорости отрывки подземных галерей.

Любые работы по инженерному оборудованию местности очень трудоемки. Например, на оборудование обычного опорного пункта мотострелкового взвода на БМП требуется 860 человеко-часов.

То есть взвод оборудует опорный пункт в полном объеме примерно за четверо суток (с учетом перерывов в работе).

Что само по себе достаточно долго. А для того, чтобы создать всего лишь одно убежище подземного типа с величиной земляной прослойки более 4 метров, требуется 1500 человеко-часов.

Почти в два раза больше. А таких убежищ на взвод потребуется как минимум три. Только оборудование трех убежищ подземного типа потребует от взвода примерно 20 дней. А для организации галерейной обороны они должны быть соединены вместе друг с другом, с соседями и с тылом подземными ходами-туннелями.

Оборудование одного глубокого подземного убежища для полувзвода американской армии в ходе Первой мировой войны занимало 15 дней, если к строительству было привлечено 60 человек.

Приведем ряд цифр позволяющих сориентироваться в отношении реальных скоростей отрывки подземных туннелей.

В июле 1916 года при подготовке наступления на Сомме за 28 дней специальные туннельные роты прошли галереями около 183 метра, для закладки подземных зарядов под вражеские окопы с целью их подрыва. В данном примере скорость отрывки подземной галереи была 6,5 метров в день.

В ходе обороны Порт-Артура русскими войсками для парирования подземных минных атак японцев велось активное прокладывание подземных галерей, для их последующего подрыва, и завала тем самым подкопов японцев. Работали в три смены по 8 часов, смена производилась в 4, 12, 20 часов. В каждой галерее одновременно работало 8 человек: 4 человека прокладывали галерею, 4 человека выносили грунт. Средняя скорость прокладки такой галереи составляла 8 футов (2,4 м) в сутки. Здесь скорость прокладки снижало чередование красной глины со скалистым грунтом.

При атаках на Севастополь в 1854 г. французы, работая в слое глины, на глубине более 5,5 метров в сутки проходили в среднем 2 метра. Подземные работы велись в три смены, по 12 часов каждая. В смену входило 12 человек. По мере удлинения галерей в них укладывались деревянные рельсы для минных тележек и водопроводные трубы для подачи свежего воздуха, нагнетаемого вентиляторами.

Немецкое руководство по подземной (минной) войне 1916 года указывало, что скорость прокладки подземной галереи составляет от 2,5 до 6 метров в день. Причем на скорость отрывки влияет не только грунт и размеры галереи, но и меры по вентиляции подземной галереи.

Из-за отсутствия какого-либо естественного движения воздуха под землей, в подземной галерее очень быстро после начала работ становиться тяжело дышать и, соответственно, работать.

Во время подготовки подкопов под немецкие позиции во Фландрии (Первая мировая война) для их подрыва англичане, прокладывали туннели для ходьбы «согнувшись» размером 130 см на 69 см (для обычных соединительных туннелей они использовали размер 183 см на 91 см), в глинистом грунте со скоростью 8 метров в день. Для этого использовалась метод откапывания туннеля из положения полу-лежа ногами вперед. Толкая ногами штыковую лопату, один отбивал куски грунта, другой — поднимал их и передавал третьему — заполнявшему земленосные мешки или тележки для выноса.

В то же время, их противники, используя обычный метод — откапывая кирками и совковыми лопатами, продвигались со скоростью 2 метра в день. Англичане работали в 4 смены по 6 часов: четыре человека прокладывали галерею, четыре выносили грунт до основания шахты, двое поднимали грунт на поверхность, двое закачивали воздух в туннель.

И хотя вышеуказанные примеры относятся не к тактике туннельных траншей, а к осуществлению подкопов под позиции противника с целью их подрыва, но они дают некоторое представление о возможной скорости прокладки галереи под землей. Тем не менее, некоторые поправки сделать необходимо. С одной стороны, необходимость соблюдения тишины для полной скрытности работ снижала скорость прокапывания, с другой возможность делать галереи менее просторными — увеличивала.

В ходе Корейской войны, когда работы по проходке подземных галерей выполнялись командами из 6 человек (копатели, выносчики грунта, крепильщики, подносчики материалов), средняя скорость проходки за 8 часов работы составляла: в скале — 0,3–0,5 м; в выветрившемся камне — 0,7–1,2 м, в грунте — до 2,0 м. То есть при сменной работе, обеспечивающей круглосуточную проходку галереи, скорость её прокладывания в грунте могла достигнуть 6 метров в сутки. Имеются сведения, что для ускорения прокладки галерей в скальной породе в небольших количествах использовалась также взрывчатка.

Во Вьетнаме сельское население по требованию партизан прокапывало туннели в глинистом грунте (2 человека откапывали и 2–3 выносили грунт) с примерной нормой 1 кубометр грунта на 1 откапывающего в день (с учетом малых размеров тоннелей, примерно 1,2–1.5 метров в день на 1 откапывающего).

Правда, необходимо сделать поправку на невозможность для вьетнамских крестьян организовать непрерывную работу по прокладке туннелей — требовалось еще вести сельхозработы и заниматься другими хозяйственными делами.

Много времени занимает подготовка крепежа стен и потолка туннелей (как правило, туннели обшивают деревянными досками). В неустойчивых грунтах он обязателен. Нередко его установка сопряжена с рядом проблем — так, например, глина после того, как через нее проложен туннель, начинает впитывать влагу и увеличиваться в объеме, вызывая, иногда, обвалы туннелей.

Исходя из приведённых цифр, для прокладки одной только галереи по фронту обороны одного мотострелкового взвода (ок. 400 м), при скорости прокладки 6 метров в сутки и прокладывании галереи с двух сторон навстречу друг другу, потребуется 33 дня. В тех же условиях проложить галерею по фронту обороны одного мотострелкового отделения (ок. 100 м) потребует 8 дней.

Следует обратить внимание, что в отличие от устройства окопов открытым способом количество солдат ведущих отрывку туннеля всегда ограничено. Работу по непосредственному откапыванию грунта в туннеле могут вести только один-два солдата. В туннеле просто больше нет места. Увеличив количество солдат, работающих над устройством подземного туннеля, можно добиться только увеличения скорости проведения вспомогательных работ — выноса грунта и перемещения его подальше от выходов (для маскировки), крепления сводов, маскировки, обустройства внутренних ниш и боковых ответвлений — убежищ и т. п. При устройстве же окопов открытым способом, может одновременно работать все подразделение. В принципе, объем вынимаемого грунта при прокладке туннельных траншей может быть даже меньшим, чем при устройстве открытых безбрустверных окопов (также предполагающих относ всего вынутого грунта в сторону от окопов) ручным способом. Дело в том, что туннели можно прокладывать по прямой, тогда как наземные окопы делают зигзагообразными, чтобы затруднить пристрелку артиллерии и прострел окопов фланговым огнем. Но даже в этом случае скорость прокладывания подземных траншей будет намного ниже из-за ограничений по количеству одновременно используемых рабочих рук. Единственный способ несколько ускорить количество рабочих рук, одновременно прокладывающих туннель — это деление на группы: первая из которых прокладывает туннель минимально высокий и широкий, лишь бы в нём можно было вести работы по дальнейшей отрывке туннеля, а вторая занимается расширением его до запланированной высоты и ширины.

Прокладывание галерейных траншей может быть менее затратно по времени, чем прокладывание ходов сообщения открытым способом, только в той ситуации, когда поверхностные ходы сообщения из-за необходимости применить их к местности необходимо прокладывать сильно отступая от прямой. Например, прокладывая подземную галерею, можно существенно сократить расстояние с одной стороны холма (сопки) до другой, отрытый наземный ход сообщения в той же ситуации вынужден будет копировать рельеф вершины холма (сопки).

Следует признать, что в общем случае затраты времени на прокапывание подземных траншей-туннелей действительно очень велики. Устройство галерейной обороны силами самого подразделения переходящего к обороне, возможно только при наличии очень большого запаса времени. Если время ограничено, то старшие командиры выбирают рубеж, который должен быть оборудован туннельной системой. В помощь подразделениям, переходящим к обороне на этом рубеже, направляются военнослужащие из других подразделений.

Для определенных видов работ можно привлекать также гражданское население, помня, однако, о необходимости сохранения ряда сведений о подземных галереях в секрете. Немного забавно, но для облегчения работ по удалению грунта иногда использовали животных — собак, овец и ослов. В идеале, конечно, для облегчения таких работ должна использоваться переносная инженерная техника, специально для них разработанная. Но пока ее нет, приходится рассчитывать только на ручной труд.

 

А нужно ли?

Часто говорят, что в условиях «современной» войны у обороняющихся просто не будет достаточно времени, чтобы так зарываться в землю. Аргумент сколь очевидный, столь и неправильный. Примеров войн, в которой обороняющаяся сторона никогда не имела возможности основательно окопаться немного. Сидение войск на одних и тех же позициях, их заблаговременное создание — отнюдь не исключение. Если рассматривать опыт последних конфликтов, то у армии Ирака было несколько месяцев, чтобы подготовиться, а у «Хезболла» — около 6 лет. Отказ от использования туннельных траншей, ссылаясь на отсутствие необходимого времени, — один из примеров распространенной ошибки, связанной с подгонкой изучаемых тактических приемов под некую «усредненную боевую ситуацию» в отрыве от реальных обстоятельств того или иного конфликта.

Существует также непонимание того, зачем нужно прокладывать подземные траншеи, если можно ограничиться лишь подземными убежищами, которые так же оберегают личный состав от огня артиллерии и авиации при бомбардировках авиации и артобстрелах. Тем более, что непосредственная оборона все равно ведется на поверхности — из открытых траншей и ДЗОТов.

Объяснение очень простое: подземные траншеи дают свободу маневра. Нужно не забывать, что подземные убежища, защищают от артогня и бомбардировк авиации, но не от атак вражеской пехоты. Подземные галереи оказывают существенную помощь в противодействии атакам вражеской пехоты. Соединение позиций подземными траншеями делает практически бесполезным для атакующих огневое окаймление отдельных участков атакуемой позиции, то есть их изоляцию путем обстрела подходящих к ним траншей сообщения и путей повода резервов. При соединении позиций подземными траншеями обороняющиеся всегда могут безопасно и быстро подводить резервы на угрожаемые участки, в том числе и для локальных контратак, подносить боеприпасы и осуществлять вынос раненых.

Важен и моральный фактор. Находящиеся под землей солдаты не чувствуют себя оторванными от своих подразделений, сражающимися в одиночку против массы врагов, а командиры сохраняют возможность действенного контроля над действиями подчиненных. Кроме того, практически полностью исключается возможность контроля с воздуха за перемещениями обороняющихся.

Имеется пример, когда туннели использовались исключительно для связи передовых оборонительных позиций с тылом. Во время компании в Галлиполи (Первая мировая война, Турция, 1915) передовые окопы австрало-новозеландских войск находились очень близко к окопам противника, на дистанции броска гранаты. Это существенно затрудняло артобстрел, так как артиллеристы каждой из сторон боялись задеть своих. Передовые окопы оставались, преимущественно, открытыми. Однако из-за того, что весь остальной плацдарм австрало-новозеладских войск, помимо переднего края, хорошо простреливался турецкой артиллерией, прокладка подземных ходов сообщения к передовым позициям от подземных же убежищ для солдат и хранилищ боеприпасов получила широкое распространение.

Попробуем предположить, что главный «недостаток» подземных траншей, заключается в том, что они крайне неудобны для учений мирного времени. Практически полное отсутствие средств механизации работ по прокладке подземных траншей, а значит большие затраты ручного труда, делают туннельные траншеи непривлекательными для военнослужащих в мирное время, и вызывают понятное нежелание заниматься их постройкой лишь затем, чтобы через несколько дней учений их забросить.

 

«Туннельные траншеи — это не чудо-средство»

Не стоит впадать в крайность и преувеличивать эффективность подземных галерей как тактического средства борьбы.

«Образцово-показательная китайская победа»

В качестве примера такого преувеличения, можно привести встречающееся в отечественных источниках описания боев в районе Шанганьлина (ShangGanLing) — или Самгамрена по-корейски — за высоты 597,9 (Trianlge Hill) и 537,7 (Sniper Ridge) осенью 1952 года в Корее, где якобы две роты китайских добровольцев с помощью наземно-подземной системы обороны в течение 43 дней успешно отражали атаки около 6 американских дивизий. Интересно, это описание приведено в детской книжке

В связи с героизацией этих боев обеими сторонами конфликта, особенно китайской, для которой это была «образцово-показательная» победа (кстати, практически сразу после войны в 1956 г. по этим боям в Китае был снят художественный фильм), сейчас не просто установить, как проходили бои на самом деле. Несомненно одно — американцам удавалось захватывать наземные позиции китайцев, загонять их под землю, обрекая запертые под землей подразделения на бездействие, и основную роль в удержании высот китайцами играли многолюдные наземные ночные контратаки китайских резервов, находившихся во втором эшелоне. И именно они, а не загнанные под землю китайские подразделения, сыграли основную роль в удержании высот. Американцы не отмечают, что находившееся под землей китайцы доставляли им много хлопот, зато указывают на постоянные китайские контратаки.

Возможно, что преувеличение роли туннельной обороны с китайской стороны, связано с тем, что этот тактический прием использовался китайскими партизанами для борьбы против японцев в годы второй мировой войны и рассматривался ими как «народный и национальный» тактический прием. Отметим, что в обороне высот китайцам помогали ошибки американцев в планировании операции под названием «Решающий поединок» (Showdown) по их захвату. Она изначально планировалась как операция с ограниченными целями и поэтому сил для ее проведения было выделено недостаточно, ввод их в действие осуществлялся по частям, что не позволяло добиться перевеса над противником.

Бои за Шанганьлин могут служить хорошей иллюстрацией к основной проблеме тактики надземно-подземной обороны — туннели из укрытий быстро превращаются в ловушки для обреченных на бездействие солдат.

История использования подземных галерей в боевых действиях содержит большое количество крайне неудачных примеров их использования, которые, в конечном счете, привели к тому, что европейские армии отказались от использования подземных траншей.

 

Первая мировая война

В годы Первой мировой войны, когда зарывание глубоко под землю, казалось, стало естественным ответом на крайне высокие концентрации артиллерийского огня по оборонительным позициям, такие неудачные примеры также имели место.

В частности, для обороны на одном из участков фронта (в районе горы Корниле — Mont Cornillet) немцы на глубине примерно в 17 метров в возвышенности, состоящей в основном из меловой породы, оборудовали подземное убежище, вмещавшее около трех батальонов пехоты. В наземных траншеях, точнее в том, что от них оставалось после многодневных французских артобстрелов, находилось относительно небольшое число солдат, основной задачей которых было несколько задержать наступления французов, следовавшие за артиллерийской подготовкой.

Основу же обороны создавали те подразделения, которые, переждав французский артобстрел под землей, контратаковали наступавшие части противника. Так немцам удавалось отбивать французские атаки, несмотря на подавляющее превосходство французов в артиллерии.

Убежище имело три выхода.

Узнав о местоположении убежища, французы смогли обстрелом из орудий завалить выходы из подземного убежища, причем не полностью: вылезти из него было можно. К тому же французы обстреляли выходы снарядами с ядовитым газом. Поскольку очень много людей одновременно попытались покинуть туннель, то на выходе образовалась давка, которая закупорила туннель. Выйти для контратаки гарнизон подземного убежища не смог, выбраться из подземной ловушки удалось лишь нескольким солдатам. Большая часть гарнизона погибла от удушения. В результате немецкая позиция была захвачена. Некоторая время немецкая артиллерия вела огонь по горе, где находился туннель, пытаясь не допустить французов к выходам из туннеля. Однако это было бесполезно.

В результате анализа этого боя использование больших подземных убежищ было признано нецелесообразным, даже при наличии нескольких выходов. Войска следовало располагать в большом количестве относительно небольших убежищ.

Уязвимым местом подземных убежищ была наклонная галерея, ведущая с поверхности вниз. При выходе на поверхность защитная толща земли составляла всего пару метров, поэтому близкий разрыв снаряда заваливал вход в убежище.

Так до 50 % глубоких (до 8 м.) немецких убежищ было разрушено артогнем при наступлении союзников на Сомме.

При той концентрации артиллерии, которая была у союзников, близкие разрывы получались достаточно часто.

Сначала небольшие подземные убежища имели по одному выходу. По указанной причине этого оказалось явно недостаточно.

В дальнейшем убежища стали делать с двумя выходами, чтобы сохранить возможность их покинуть в случае завала одного из выходов. В качестве примера таких подземных убежищ, можно привести немецкие позиции в районе леса Ле-Претр (Le Pretre) летом 1918 года. Эти подземные убежища вмещали 16 человек (если они размещались лежа на деревянных нарах) или 80 человек стоя. От убежищ начала войны их также отличало наличие 50 сантиметровой бетонной перегородки примерно посредине наклонной галереи для спуска, перегородка имела бойницу для защиты от проникновения противника вовнутрь. Коридор, огибающий перегородку, оборудовался обитой 5мм железными пластинами деревянной дверью. Дверь защищала гарнизон от гранат и отравляющих газов.

Однако в ходе войны немцы стали отказываться от использования и таких, усовершенствованных убежищ на передовых оборонительных позициях.

Их рассматривали как ловушки для собственных солдат.

Уже в декабре 1916 года, обобщая опыт боев в районе Вердена, в немецких документах отмечалось, что глубокие подземные убежища в траншеях первой линии обороны не должны применяться. С уже существующими надлежало поступить весьма решительно: их по обстановке следовало разбирать, забивать их входы досками, уменьшать их глубину, взрывать (!), или даже откапывать новые линии передовых траншей, не имевших глубоких убежищ (!).

Откуда такая ненависть к достаточно совершенным в инженерном плане сооружениям?

Официально это объяснялось тем, что в момент вражеской атаки, после переноса противником артогня вглубь обороны, пехотинцы из подземных убежищ не успевают добежать до своей огневой позиции вовремя и атакующий противник захватывает наземные позиции раньше, чем те открывают огонь. Как отмечали немцы, часть пехоты «не выбегала из подземных убежищ достаточно быстро».

Действительно, находящимся на большой глубине солдатам труднее уловить перенос артогня вглубь обороны и переход пехоты противника в атаку. Как следствие, решение о выходе на поверхность может быть принято слишком поздно, и гарнизон подземного убежища окажется запертым под землей противником, успевшим окружить выходы из убежищ. Впрочем, имеется гораздо более прозаичное объяснение отказа от устройства глубоких подземных убежищ. Командование опасалось, что солдаты не захотят выходить из безопасного убежища для отражения атаки, и будут дожидаться, пока убежище будет заблокировано противником, а затем сдадутся в плен.

Неглубокие блиндажи не дают ощущения безопасности, и у солдат не возникает соблазна попытаться пересидеть в укрытии, пока наверху идёт бой.

Отметим, что попытки запретить окапываться глубже, чем позволяет храбрость солдат (опасаясь, что солдат просто не будет высовываться для ведения огня), периодически случаются в разных армиях, и зачастую ведут к излишним потерям.

Представляется, что оба объяснения имеют право на существование. Трусость части личного состава исключить нельзя.

Следует указать, что для второй и последующей оборонительной позиции глубокие подземные убежища, нередко соединяемые подземными туннелями с передовыми позициями, продолжали активно применяться вплоть до конца войны. Например, в районе Мессин англичане проложили подземный ход сообщения длинной в 4,5 километра.

Первая мировая война выявила некоторые отрицательные стороны использования глубоких подземных убежищ. После войны эти убежища сохранились в руководящих документах по инженерному делу, в основном, для использования под узлы связи, госпитали, командные пункты и т. п., то есть не для инженерного оборудования оборонительных позиций, принимающих непосредственное участие в бою.

 

«Линия Мажино»

Беспомощность прочных убежищ против обычных наземных атак была подтверждена боями на Западном фронте в 1940 году. Примером тому может служить захват французского укрепления Ферте (ouvrage de la Ferté) на Линии Мажино немецкими войсками 18–19 мая 1940 года. Форт состоял из нескольких мощных бетонных укреплений, соединенных 270 метровой подземной галереей, находившейся на глубине примерно 24 метра.

На расстоянии 70 метров от укреплений находились несколько рядов колючей проволоки. Гарнизон форта состоял из 107 человек. Форт был подвернут артобстрелу в течение 40 минут из 259 орудий калибров 88, 100, 105, 150, 210 мм, который хотя и нанес некоторые повреждения форту, но не существенные. Однако, местность перед фортом была превращена в лунный пейзаж, с огромным количеством воронок.

После этого последовал 10 минутный обстрел амбразур и башен форта из 88 мм орудий прямой наводкой, одной из целей которого было выбить углубления в бетоне для последующей закладки в них взрывчатых веществ. Под прикрытием дымов, передвигаясь от воронки к воронке, немецкие саперы добрались до амбразур форта и приступили к их уничтожению. В образовавшиеся отверстия были закинуты дымовые шашки. Гарнизон форта задохнулся в подземной галерее.

Инженерные сооружения, великолепно защищающие от артобстрела, пали жертвой достаточно стандартной пехотной тактики.

Кстати, немцы сами станут жертвой подобной тактики при высадке союзников в Нормандии в 1944 г. при захвате позиций в районе Пон-дю-Хок (Pont du Hoc). Союзники «окопают» немецкие укрепления воронками от бомб и снарядов, что позволит американским солдатам, передвигаясь от воронки к воронке, минимизировать потери от огня немецких пулеметов. К тому же немецкие пулеметы были установлены практически на уровне земли, и выброшенный разрывами грунт во многом закрыл их сектора обстрела.

Отметим небольшой нюанс в применении этой тактики — при атаке с использованием воронок от разрывов следует учитывать, что в них некоторое время может оставаться угарный газ, образовавшейся после разрыва. Требуется немного подождать, пока газ не будет унесен ветром.

Конечно, можно сказать, что французов подвело отсутствие пехоты, находившейся на поверхности, которая по планам должна была быть (force d’intervalle). Впрочем, вряд ли ее наличие изменило бы результат боя. Концентрированным огнем находившаяся на поверхности пехота была бы выбита или отсечена и подавлена. Вопросы с укрытием пехоты от концентрированного огня противника и с быстрым выводом ее в окопы для отражения наземной атаки, после прекращения вражеского обстрела, французами решен не был. Это относительно типичная ошибка для стороны, использовавшей ДОТы: защищая гарнизон огневой точки метрами бетона, земли, бревен, почему-то полагают, что для пехоты, которая должна защищать огневое сооружение из открытых окопов, обычных блиндажей и подбрустверных ниш будет достаточно.

 

Немецкий опыт во Вторую мировую войну

Прежде чем переместиться в нашем описании с Европейского театра военных действий на Азиатско-тихоокеанский, отметим, что имеются материалы, показывающие эпизодическое применение туннелей (подземных укрытий) немцами при устройстве обороны во время второй мировой войны. Так, под Ленинградом, немцы при низком уровне грунтовых вод устраивали ходы сообщения с земляной подушкой над ними толщиной в 3–4 метра. Такая подушка, должна была защищать подземные ходы сообщения от попадания 105 мм снарядов. Несущей конструкцией в сооружениях служили стандартные секции в форме арки из гофрированного железа, так называемые секции «Зигфрид». Секция из такого железа имеет ширину около 25 см и толщину листа 1,2—1

 

«Окинава»

Несмотря на плохие результаты применения подземных убежищ в Европе, японцам в войне на тихоокеанском театре военных действий с американцами пришлось прибегнуть к их использованию. В боях за острова им нечем было парировать превосходство американцев в воздухе и в артиллерии (в том числе корабельной) — пришлось зарываться под землю.

Подземные сооружения японцев принципиально отличались от европейских убежищ Первой мировой войны тем, что первые предназначались исключительно для укрытия личного состава от артобстрела и были лишь дополнением к обычной наземной полевой обороне, а последние — для непосредственного ведения огня по противнику через амбразуры и составляли основу обороны. Многие позиции на отделение или даже на два-три солдата была своего рода ДОТом, где вместо бетона от бомб и снарядов защищал известняк, из которого сложены холмы и горы Окинавы. Многие (хотя далеко не все) подземные позиции на уровне до батальона были соединены между собой подземными туннелями, что позволяло перемещать боеприпасы, выносить раненых, передавать команды не выходя из-под земли. Командование японцев решило, что наземная оборона бесперспективна, так как американцы все равно все сооружения полевой обороны разрушат с воздуха или артиллерией. Наземные окопы, конечно, были, но основу обороны составляли не они, а подземные сооружения.

Первые атаки американцев на японскую оборону, проводившиеся по обычной схеме — пехотные цепи поднимались в атаку после массированного артобстрела позиций противника — потерпели неудачу. Однако американцы вскоре перестроили тактику атак на японские позиции. Их новый порядок действий можно условно разбить на несколько этапов:

1) Сближение

После артобстрела, который отгонял японцев от амбразур, загоняя их поглубже под землю, небольшие группы американских солдат броском сближались с японскими подземными позициями на близкое расстояние от их амбразур и выходов. К тому времени, когда японцы понимали, что артобстрел закончился, и возвращались к амбразурам, группы американских солдат находились уже недалеко от амбразур и выходов, в зоне недоступной для обстрела из японских укрытий.

Другим способом сближения для американцев было скрытное просачивание через участки местности, закрытые от обстрела из амбразур японских подземных сооружений. В том числе, использовалось ночное просачивание.

2) Подход к амбразуре

После того как удавалось приблизиться к японским позициям, схема действий американцев становилась такой: пока одни солдаты с близкого расстояния вели огонь по амбразурам и выходам из подземных укрытий, не давая японцам ни стрелять, ни выйти на поверхность для контратаки, другие солдаты пробирались в непосредственную близость к атакуемой амбразуре, то есть пока до неё не оставалось всего несколько метров.

Любимым приемом американцев было забраться чуть выше по склону и приближаться к амбразуре сверху вниз, будучи гарантированно защищенным от фронтального и косоприцельного огня из амбразуры.

3) Уничтожение

Потом к амбразуре бросалась ручная граната, чтобы заставить японских солдат отшатнутся от амбразуры. Вслед за разрывом американский солдат броском сближался с отверстием подземного сооружения и забрасывал внутрь как можно дальше подрывной заряд. При наличии ранцевого огнемета в амбразуру проводилось огнеметание. Иногда, в качестве импровизации, использовались бутылки с зажигательной смесью.

Так американцы стали довольно успешно уничтожать японские подземные позиции. Будучи практически неуязвимыми от американской артиллерии и авиации, подземные сооружения японцев уничтожались наземными атаками накоротке. Японцам во что бы то ни стало нужно было уничтожать американских пехотинцев, атакующих подземные сооружения. Для этого на поверхности (в одиночных окопах) стали оставлять небольшие группы солдат, которые не имели права укрыться в подземных сооружениях даже во время жесточайших обстрелов. Их цель — замедлить приближение американских пехотинцев и дать время укрывшимся под землей занять огневые позиции у амбразур и выйти на поверхность для контратаки.

В конечном счете, бои превратились в ожесточенные стычки между группами американской и японской пехоты за те клочки земли, которые были или стали в ходе обстрелов укрыты от огня из амбразур японских подземных сооружений и которые американцы могли использовать для сближения с японскими укрытиями. И здесь начали сказываться ошибки, допущенные японцами при планировании оборонительных действий и устройстве позиций.

Во-первых, намереваясь вести оборону в основном из-под земли, японцы не планировали выделять больше количество пехотинцев для наземных боев. В среднем, только 1/3 солдат участвовала в наземном противоборстве. Остальные 2/3 должны были занимать свои огневые позиции у амбразур подземных сооружений, чтобы поддерживать единую систему огня обороны. За рядом исключений, в подземных сооружениях не было сделано никаких приготовлений для выхода контратакующих на поверхность: не были готовы помещения, где солдаты могли накапливаться для контратаки — они вынуждены были запруживать туннели, затрудняя поднос боеприпасов, вынос раненых и т. п. Не были также подготовлены безопасные и удобные выходы на поверхность. Вылезать зачастую приходилось по веревочным лестницам через вертикальные шахты, что не позволяло быстро ввести в бой большое количество солдат и быстро спрятаться в укрытие при отходе американской пехоты и возобновлении американского артобстрела.

Во-вторых, отсутствовали подземные соединительные ходы в тыл и для связи с соседними подразделениями. Это позволяло американцем изолировать артогнем атакуемую позицию, не позволяя японцам подводить к ней резервы.

В результате на атакуемом участке американских пехотинцев всегда было значительно больше, чем японских солдат, что вело к постоянным проигрышам японцами боев на поверхности.

В-третьих, японцы не наладили систему связи пехоты с артиллерией. В передовых пехотных подразделениях не было не только радиосвязи с артиллерией, но и даже более примитивные способы связи (посыльные, условные световые сигналы и т. п.) не планировались к применению. Все, что могла сделать довольно многочисленная японская артиллерия для защиты передовых подземных сооружений японцев — открыть огонь по заранее запланированному рубежу безотносительно к тому, где находятся атакующие американцы. Защитить атакуемые американской пехотой подземные сооружения, обстреляв район их расположения, японская артиллерия не могла, и это несмотря на то, что такая тактика применялась японцами еще в 1943 году в боях на Новой Гвинее.

Справедливости ради стоит признать, что организовать скоординированный огонь более или менее крупных групп артиллерии для японцев было крайне сложно. Нужно принимать во внимание, что японские артиллерийские орудия вынужденно находились в укрытиях на значительном удалении друг от друга. В таких условиях, орудия, зачастую, могли вести огонь только по одному, а не в составе батарей. Организовать взаимодействие артиллерийских орудий между собой и с отдельными оборонительными сооружениями пехоты — действительно в таких обстоятельствах не просто.

Наконец, отсутствие развитой системы наземных окопов приводило к тому, что стрелять приходилось из одной и той же точки. Это приводило к обнаружению амбразуры и способствовало уничтожению подземного сооружения. Впоследствии японцы сами отмечали, что в условиях полного превосходства противника в огневых средствах не желательно вести огонь из одной точки в течение более чем 20 секунд. Требуется всё время перемещаться между заранее подготовленными альтернативными позициями.

Для уничтожения американских танков, которые сильно облегчали атакующим задачу по разгрому обороны, японцам было необходимо обеспечить подход пехотинцев-истребителей танков в непосредственную близость к бронированным машинам. Однако, для этого требуется отсечь танки от сопровождающей их пехоты. Японцы отмечали, что обстрел американских танков из минометов, безвредный для самих танков, как правило, заставлял их отступить — американские танкисты не хотели оставаться без пехотного прикрытия. Однако отсечь сопровождающую танки пехоту японцам не удавалось из-за обозначенных выше ошибок при планировании ими обороны.

Отметим, что еще один способ уничтожения амбразур подземных сооружений — стрельба прямой наводкой артиллерийскими орудиями с близкого расстояния — не получил на Окинаве большого распространения, хотя упоминания о применении этого способа американцами в боях за другие острова Тихого океана имеются.

Судьба подземных сооружений решалась в боях на поверхности. Как только американцам удавалось оседлать входы в подземные сооружения, судьба гарнизона была решена. Весьма не хитрыми методами: огнеметанием, закидыванием дымовых шашек, взрывных зарядов, заливанием бензина в воздуховоды и его поджиганием, заваливанием входов навесным бульдозерным оборудованием — подземный гарнизон обрекался на смерть.

Безусловно, случаи, когда отдельные участки японской обороны работали как часы имели место. Огнем из подземных убежищ американская пехота сковывалась и отсекалась от путей отхода. Интенсивным обстрелом из минометов зона в непосредственной близости от амбразур и выходов из подземных сооружений очищалась от американской пехоты. Большое количество японской пехоты выходило (в основном, через выходы на обратном скате) из подземных убежищ и контратакой с близкого расстояния уничтожало американцев, после чего сразу укрывалось под землей.

Однако в целом система подземной обороны на Окинаве не смогла остановить американцев. Бои показали, что подземные сооружения выключают из боя большое количество солдат и сравнительно легко превращаются в смертельные ловушки для укрывшихся в них людей.

 

«И все таки она работает — война в Корее»

Почему же подземная оборона, имеющая многочисленные недостатки, выявленные в ходе двух мировых войн «вдруг» стала удачно работать в Корее? Причем против американской армии, которая довела до совершенства приемы уничтожения подземной обороны японцев в ходе боев за острова на Тихом океане?

Сначала укажем, что по большому счету никаких принципиальных новшеств в устройство подземных галерей в Корее по сравнению с японскими подземными галереями не произошло.

 

Скрытая огневая точка

Из интересным моментов можно разве что отметить использование выносных (скрытых) огневых точек. В сторону от основных траншеи и галерей (в том числе вперед от траншей первой линии) делался подземный ход, который заканчивался амбразурой. За счет того, что позиция находилась в стороне и была незаметна, она прицельно не обстреливалась артогнем и не подвергалась бомбардировке атакующих. Это позволяло вести сдерживающий огонь по приближающейся американской пехоте, в то время как на основных оборонительных позициях еще рвались американские бомбы и снаряды. Вынесенная вперед скрытая огневая точка могла открывать огонь неожиданно, нередко во фланг или даже в тыл атакующим, успевшим перейти ее и сблизиться с основными оборонительными позициями. В любом случае информация о приближении пехоты противника своевременно передавалась основным силам обороняющихся, что не позволяло противнику захватить позиции врасплох, не давая выйти на поверхность. Вынесенная огневая точка, выполняла функцию перископа, который зачастую устанавливался на сооружениях долговременной фортификации, позволяя вести наблюдение за вражеской пехотой, несмотря на артподготовку противника.

Главное — северным корейцам и китайцам удалось соединить подземный тип оборонительных сооружений с правильной тактикой их использования, избежав многих ранее допущенных ошибок.

Первоначально ни северные корейцы, ни китайцы, зная негативный опыт двух мировых войн, не планировали использовать подземные галереи в обороне. Оборону они планировалась обычную, наземную. Однако господство противника в воздухе и превосходство в артиллерии вынудило начать закапываться в землю и прокладывать подземные туннели. Как следствие того, что первоначально оборона строилась как исключительно наземная, подземные туннели рассматривались лишь средством усиления наземной обороны, а не ее заменители. Сами туннели сначала возникли для того, чтобы соединить оборонительные позиции на переднем скате с обратным скатом, где войска могли переждать артподготовку противника, вместо того, чтобы для той же цели вести ход сообщения через гребень возвышенности.

Читая американские источники можно сделать вывод, что во многих случаях, дальше подземных ходов сообщения туннельная система развития вообще не получала.

Кстати, такая разновидность обороны на обратном скате возвышенности (для ведения оборонительного боя пехота после артподготовки противника переходит на передний скат, а не остается на обратном) применялась в Европе, с той разницей, что позиции соединялись не туннелями, а наземными траншеями, пусть даже перекрытыми.

Имеются данные, что в Корее в некоторых случаях применялась также оборона на обратном скате в чистом виде, то есть на переднем скате оборонительные позиции отсутствовали, на гребне располагались наблюдатели и корректировщики. Туннели же прокапывались до переднего ската то же исключительно для скрытого наблюдения и корректировки огня, а гребень удерживался контратаками.

Впоследствии, когда китайские и северо-корейские войска смогли массировать артогонь по американским позициям на передних скатах, американцы сами стали рекомендовать своим войскам использовать туннели для контроля переднего ската при обороне на обратном скате в чистом виде.

А также прятать артиллерийские орудия под крышу в дерево-земляные укрепления.

Впрочем, сведений о широком использовании туннелей и подземных позиций для артиллерии американцами не имеется.

К концу войны, обычно, наземная оборона китайцев и северо-корейцев включала в себя две-три линии (ярусов) наземных траншей на скатах высот, усиливавшаяся оборонительными сооружениями, располагавшимися непосредственно на их вершинах.

Наземные траншеи, по возможности укреплялись, многие ходы сообщения делались с перекрытиями из крупного хвороста, засыпанного сверху землей, что вместе с нагорными канавами защищало от напалма, между участками перекрытий оставлялись промежутки в 35–40 метров.

Устраивалось большое количество ДЗОТов, с перекрытиями из связанных бревен, земли и камней 1,5–2 метров толщиной. Причем ДЗОТы устраивались в складках местности, укрывавших их от фронтального обстрела, для ведения флангового и косоприцельного огня. Американцы признавались, что артиллерия могла уничтожить такой ДЗОТ только прямым попаданием 8 дюймовой гаубицы (203 мм), причем вероятность прямого попадания была крайне мала: 1 к 1000.

В любом варианте ведения обороны, и это нужно подчеркнуть особо, северными корейцами и китайцам основная масса солдат выводилась для ведения боя с пехотой противника в траншеи на поверхность, находясь под землей в перерывах между пехотными атаками для укрытия от бомбардировок и артобстрелов.

Главная роль туннелей — даже не укрытие солдат, а сообщение внутри позиции и с тылом, несмотря на артобстрел, ведущийся противником. Рыть для этого приходилось очень много, но у войск появлялась «подземная мобильность» и, что может быть даже более важно, устойчивая связь с поддерживающими подразделениями. Нитка телефонного провода, проложенная в туннеле, не прерывалась от бомбардировок и артобстрелов. Но даже в ее отсутствие посыльные могли свободно перемещаться по туннелям или можно было передавать сообщения свистками (горнами) или просто криком от одного солдата к другому. Возможность подводить резервы — очень важный фактор выживания любой обороны, в том числе туннельной. Японские укреплённые районы с развитой сетью подземных тоннелей вдоль советской границы в ряде мест были построены в расчёте на правильную тактику использования туннелей в обороне. Подземные помещения и туннели служили убежищем на время обстрелов и опорой оборонительной позиции, состоящей в значительной степени из обычных наземных сооружений. На поверхности было устроено много окопов и площадок под огневые средства, то есть само ведение оборонительного боя планировалось осуществлять на поверхности. Однако, невозможность подвода резервов из вне приводила в ходе боев к быстрому ослаблению сил обороны и к захвату укреплённых районов советскими войсками.

Важным в корейской и китайской тактике туннельной обороны было также то, что выходы из туннелей вели в перекрытые сверху участки траншей, поэтому определить местоположение выходов для их обстрела американцам было сложно.

Американские бомбардировки и артобстрелы безусловно наносили многочисленные повреждения наземным инженерным сооружениям, но для отражения наземных атак того что от них оставалось хватало. По возможности эти сооружения восстанавливали в перерывах между боями. Объем работ был колоссальным, но это неизбежная плата за превосходство противника в огневых средствах.

Огонь из пулеметов и легкого пехотного оружия открывался, в основном, с близкого расстояния, когда близость американской пехоты мешала американской артиллерии и авиации обрабатывать огнем оборонительные позиции; даже артиллерия обороняющихся воздерживалась от открытия огня по противнику до тех пор, пока он не подходил на 400 метров к оборонительной позиции, чтобы избежать раннего обнаружения и контрбатарейного огня. Если американским пехотинцам удавалось приблизиться к ДЗОТам на дистанцию одного рывка (около 20 метров), атака на оборонительные сооружения нередко останавливалась непрекращавшимся ливнем ручных гранат из наземных окопов, примыкавшим к ДЗОТу.

Справедливости ради, следует отметить, что обороне сильно способствовал гористый характер местности. Атака американцев шла вверх по склону, что очень замедляло продвижение и мешало атакующей пехоте вести огонь.

 

Обстрел собственных позиций

Если американцем удавалось оседлать выходы или амбразуры подземных сооружений или захватить наземные траншеи, то следовал немедленный обстрел прилежащей местности из заранее пристрелянных орудий.

В основном, это был огонь из минометов, чьи позиции были скрыты под землей. Подземная позиция для миномета требует не очень больших затрат времени на ее устройство, она малозаметна, таких позиций можно сделать много (в том числе запасных и ложных), подавить их противнику крайне сложно. Разрывы из миномётных мин причиняют минимальный вред собственным оборонительным сооружениям, которые обстреливаются.

 

Устройство и расположение артиллерийских позиций

Позднее, в ходе Афганской войны, душманы будут устанавливать минометы в ямы, поливая землю водой, и покрывая позицию мешковиной с продольной прорезью — так избегали поднятия пыли и скрывали сноп пламени при выстреле.

Минометы также устанавливались на обычных открытых позициях, и просто разбирались и уносились под землю, после отстрела запланированного количества мин или как только начинался контрбатарейный огонь или бомбардировка противника.

Опорную плиту миномета, бывало, оставляли на поверхности, риск ее повреждения от артобстрела минимален — носить в укрытие и из укрытия нужно было только минометный ствол.

Отметим, что немцы в ходе осады Ленинграда с аналогичными целями выкапывали ровик на минометной позиции, куда прятали минометный ствол, а сами укрывались в блиндаже.

Под землю также зарывали и большие артиллерийские орудия. Так, известен пример, когда под землю на переднем скате была зарыта 4-орудийная батарея 76мм пушек — размер укрытия на орудие составлял 6,5 м на 10 м, глубина от поверхности — 5,4 метра.

Огонь мог вестись как изнутри подземного укрытия, так и путем выкатывания орудий на поверхность на время ведения огня. Американские отчеты показывали, что требовалось порядка 50 прицельных выстрелов артиллерии, чтобы уничтожить такое «подземное» орудие.

Сделаем отступление и укажем, что похожая конструкция использовалось нашими войсками в ходе подготовки к оборонительным боям на Курской дуге летом 1943 года. Тогда для каждого орудия противотанковой обороны оборудовался «карман», в который оно закатывалось до боя с танками. Все «карманы» перекрывались двумя-тремя накатами из бревен и были покрыты толстым слоем земли.

Впрочем, вернемся в Корею. Часть артиллерийских орудий находилась в убежищах практически на предельных от обороняемых позиций дальностях, так, что сколь-нибудь эффективный обстрел мог вестись только непосредственно перед передним краем собственной обороны. Таким образом, позиции максимально «отодвигались» от американской артиллерии, делая контрбатарейный огонь даже тяжелой американской артиллерии, включая 8 дюймовые (203 мм) гаубицы, неэффективным.

Американцы также отмечают, что им было крайне тяжело установить какие артиллерийские позиции были физически заняты орудиями противника, а какие оставались пусты, с учетом постоянного перемещения противником орудий с позиции на позицию.

Местность была «перенасыщена» потенциальными целями, каждая из которых требовала для своего уничтожения изрядного расхода боеприпасов. Временно подавлять позиции удавалось, но их уничтожение было крайне затруднительным.

В тех случаях, когда американским пехотинцам удавалось оседлать амбразуры подземных сооружений или американцы начинали прицельно их обстреливать артиллерией, установленное в этих сооружениях вооружение зачастую просто разбиралось и переносилось на другое место через туннели.

Заранее подготовленный огонь по собственным позициям, захваченным противником, был одним из ключевых элементов обороны. Он требовал своевременного оповещения пехотой артиллеристов о том, какой участок местности необходимо обстрелять. Пехота же могла получить своевременную информацию о том, когда артогонь прекратится с тем, чтобы сразу после последнего разрыва, пока противник еще прижат к земле, рывком выйти на поверхность и завязать наземный бой.

 

Контратака пехоты

После артиллерийского обстрела следовала наземная контратака пехоты, причем подвод и накапливание подкреплений для контратаки и развертывание их на поверхности производилось с использованием туннелей. Даже если американцы изолировали артогнем занятный участок, то подземные галереи позволяли завести солдат под рубежами заградительного огня в непосредственную близость от захваченной позиции для контратаки.

Наземные позиции для накапливания подразделений, предназначенных для контратаки, находились в 45–70 метрах от передовой оборонительной позиции, с которой нужно было выбить американцев.

В другом варианте действий контратаки на захваченный участок оборонительной позиции немедленно не осуществлялись. В течение всего светового дня продолжался изматывающий атакующих бой за очистку наземных позиций. Обороняющиеся дожидались ночи и только тогда контратаковали, причем атака начиналась практически сразу как устанавливалась темнота. Ночные контратаки осуществлялись большим количеством небольших подразделений — отделениями и взводами, действовавшими самостоятельно. Обычная тактика — скрытно сблизиться с противником на минимально возможную дистанцию, а затем броском достигнуть его позиций. Цель — выбить американцев с только что захваченных позиций до полуночи, чтобы за остаток ночи успеть восстановить инженерное оборудование наземных позиций. С утра американцам нужно было повторно штурмовать те же позиции и так день за днем.

После выбивания противника со своих оборонительных позиций, войска отходили обратно в туннели и траншеи.

Из изложенного выше не следует делать вывод, что американцам не удавалось захватывать позиции китайцев и северных корейцев. Туннельная система обороны переводит борьбу на пехотный уровень, во многом снимая проблему технического превосходства противника, но не гарантирует победу пехоты обороняющихся над атакующей пехотой. Далеко не всегда обороняющиеся действовали тактически правильно. Американская пехота неоднократно захватывала оборонительные позиции противника, но, как правило, только после упорных и изматывающих боев, неся значительные потери.

«Тактические требования к использованию подземных оборонительных позиций»

Завершая краткий обзор использования подземной системы обороны в «больших» войнах, попробуем сформулировать требования, которым она должна отвечать, для того, чтобы быть успешной в современных условиях.

Сначала отметим, что при примерном равновесии сил в воздухе туннели вряд ли будут востребованы. Войска могут психологически «прирастать» к позициям, в обустройство которых они вложили много сил. При наличии относительной свободы маневрирования это нежелательно. Лучшая защита от бомб для обороняющихся — эффективное взаимодействие со своей авиацией. Однако, если авиация противника, имеющая достаточный арсенал как обычного, так и высокоточного оружия, полностью господствует в воздухе, то на участке сосредоточения атакующим противником основных усилий, она сделает практически невозможным снабжение и подвод резервов обороняющимся и какой-либо маневр силами и средствами. Предвидя ведение обороны при таком соотношении сил, целесообразно прибегнуть к устройству подземных галерей.

Также потребуется адаптировать тактику использования бронетехники. Впрочем, действия танков и БМП (БТР) при полном господстве противника в воздухе — это тема для отдельного исследования, выходящего за рамки этой статьи.

Перечислим основные требования к туннельной обороне:

1. Подземные позиции должны являться способом укрепления наземной обороны, и не рассматриваться в качестве основных, хотя затраты времени и материалов на их подготовку во много раз превосходят затраты на оборудование наземных позиций.

Наземные позиции оборудуются обычным для данной тактической ситуации способом. В частности, принимаются все возможные меры, чтобы атака бронетехники противника не могла пробить оборону без введения в бой пехотинцев и саперов, действующих в пешем порядке, а не под броней. Если местность стала танконедоступной из-за действий обороняющихся, то пока саперы не снимут мины, не уберут иные противотанковые препятствия, а пехотинцы не разделаются с расчетами противотанковых средств и саперами обороняющихся, которые будут стараться закрыть проделанные проходы в противотанковых препятствиях, атакующие танковые подразделения никуда не продвинутся. Бой перейдет на пехотный уровень и здесь обороняющиеся за счет свободы маневра, представляемого туннелями, могут получить значительные преимущества.

Отметим, что при оборудовании наземных позиций их нужно хорошо замаскировать. Причем маскировка должна быть способной пережить артобстрел и бомбардировки, а также применение зажигательных материалов. Маскировочные сети, кустарник, и ветки деревьев нельзя считать надежной маскировкой, поскольку такая маскировка уничтожается. Сооружения надежно маскируются обсыпкой, похожей на естественную, камнями и дерном.

2. Обороняющаяся пехота каждый раз при подходе атакующей пехоты противника на расстояние, исключающее продолжение обстрела с воздуха и артиллерией из-за боязни противником зацепить своих, должна выходить для ведения борьбы на поверхности, а при отходе противника дальше этого расстояния — укрываться под землей, сколько бы раз это не требовалось сделать. Пехотный бой, в основном, ведется накоротке, а не на максимальных эффективных дальностях огня из стрелкового оружия.

Существенно может повлиять на применяемую тактику использование высокоточного оружия. И хотя это оружие в первую очередь предназначается для поражения бронированных целей и оно очень дорогое, опыт последних конфликтов показывает, что оно применяется и против менее важных целей, вплоть до одиночных солдат противника. Весьма вероятно, что атакующие попробуют его использовать для того, чтобы подбираться ближе к обороняемым окопам.

Возникают два противоречащих друг другу требования: с одной стороны, для защиты от «тяжелого» оружия атакующих требуется, чтобы выход на поверхность осуществлялся только после сближения его пехоты с обороняемыми позициями на довольно близкое расстояние, с другой стороны, нужно начинать бой на поверхности так, чтобы не допустить сближение пехоты противника с обороняемыми позициями слишком близко, стремясь остановить атаку вражеской пехоты перед переднем краем обороны.

Решения этой проблемы существуют.

Обороняющиеся могут сначала выпускать в наземные окопы отдельные небольшие группы солдат, либо открывать огнь немного из глубины обороны из скрытых (выносных) огневых точек. Только после того, как в ходе огневого боя пехота противника приблизится настолько, чтобы «прикрыть собой» обороняющихся от действия своего же тяжелого оружия, в наземных окопах занимают места остальные. Так же противодействуют тактике ложных переносов артогня. Вывод пехоты на поверхность осуществляется в две-три очереди. Например, первая очередь это отдельные расчеты ПТУР, снайперы, минометчики, гранатометчики, которые появляются на поверхности на короткое время, наносят удар с дальнего расстояния и прячутся обратно в подземные галереи.

Отметим, что максимально возможное сокращение времени, когда оружие находится на поверхности, было одним из элементов тактики «Хезболла» во время войны 2006 года против Израиля.

Обозначенный подход уже использовался на практике.

Вторая очередь — относительно небольшие группы солдат, цель которых завязать огневой бой с пехотой противника на дистанциях 100–200 метров, замедлить ее приближение, заставить перейти на переползание и на короткие перебежки, а при подходе противника на 50–60 метров подать об этом сигнал в подземные галереи. И только после этого на поверхность выводится основная масса обороняющихся солдат для ведения боя накоротке. Третьей очереди солдат нужно быть готовым к осуществлению контратак как с силовым выходом из-под земли на поверхность, так и из небольшой глубины обороны (40–60 метров от линии передних окопов).

3. Подземные туннели должны обеспечить возможность подземного маневра силами и средствами, выход во многих местах на поверхность, связь между подразделениями, а также взаимодействие с поддерживающей артиллерией.

Необходимо помнить, что никакие оборонительные позиции не смогут устоять против хорошо спланированной и скоординированной атаки при поддержке атакующих артиллерией и с воздуха, если к месту боя обороняющиеся не смогут подводить резервы. Обеспечить возможность подвода помощи к атакованному участку — самая главная задача туннельной системы.

Нужно отчетливо понимать, что содействуют успеху в оборонительном бою не туннели сами по себе, а правильная тактика их использования, без которой подземные позиции с большой степенью вероятности будут помогать не обороняющимся, а атакующим.

И последний момент. Усилия, прилагаемые для удержания обороняемой позиции, определяются ее тактической ценностью, а не временем и силами потраченными на ее обустройство. Если противник захватил наземные позиции и выбить его оттуда никак не получается, то сидение под землей только в редких случаях может иметь какой-либо тактический смысл. Все очень быстро может свестись к «охране» самих себя. Войска должны быть готовы к тому, что построенные с большими усилиями позиции придется бросать и на новом месте придется начинать все строить заново.

 

«Борьба за выживание»

Рассказ о тактике туннельной обороны не был бы полон, без освещения вопросов о живучести подземного гарнизона.

Первый фактор, который необходимо учитывать при постройке туннеля — усиление эффекта взрывной волны в замкнутом пространстве из-за того, что она, двигаясь по туннелю, ослабевает гораздо меньше, чем при поверхностном взрыве, так как не рассеивается в пространстве. Взрывная волна, попав в туннель, может пройтись по всей его длине, убивая и контузя находящихся в туннеле солдат. В связи с наличием высокоточного оружия вероятность того, что противник сможет произвести взрыв в непосредственной близости от входа в туннель (снаружи или даже внутри туннеля) в настоящее время многократно возросла по сравнению с войнами прошлого. Поэтому прямое заимствование планов ранее применявшихся туннелей недопустимо. При прокладке туннелей требуется прибегнуть к некоторым, впрочем, весьма не сложным, фортификационным приемам.

Во-первых, для ослабления ударной волны от близкого взрыва и для препятствования попаданию высокоточных ракет внутрь туннеля, вход в туннель должен осуществляться через П-образный коридор, имеющий два выхода в траншею «по основаниям буквы». Дальше вглубь туннель отходит от центра «соединительной перекладины буквы». В плане вход напоминает «вилку» с двумя зубьями. Это так называемый «коленчатый сквозник». Основная идея такого входа: взрывная волна в значительной части идет не внутрь туннеля, а, пройдя коридор насквозь, вылетает через второй вход наружу.

Если выход осуществляется не в траншею, то на небольшом удалении перед ним необходимо соорудить защитную стенку, чтобы не допустить прямого попадания высокоточной ракеты внутрь туннеля и уменьшить возможность попадания взрывной волны от близкого разрыва в туннель. Разумеется, нужно принимать во внимание возможное ухудшение такой стенкой маскировки входа.

Во-вторых, внутри туннель должен иметь своего рода «траверсы», то есть П-образные отклонения от прямой линии туннеля, чтобы взрывная волна на одном таком «траверсе» должна была 4 раза сделать поворот на 90 градусов, ослабляясь с каждым поворотом. Можно устроить два П-образных колена рядом — одно вправо, другое — влево, чтобы в плане получался квадрат или прямоугольник. Тогда на выходе часть взрывной волны, ушедшая вправо, может столкнуться с той, что ушла влево, и они частично погасят друг друга. Также нужно устраивать тупики, с ответвлением хода вбок за несколько метров до тупиковой стены, с тем, чтобы взрывная волна, отразившись от нее, сама себя частично погасила.

Важно, чтобы препятствия к распространению взрывной волны быль не только на входах, но на протяжении туннеля. У саперов имеются свои приемы, как доставить «взрывную волну» внутрь туннеля. Они могут опустить на веревках в вертикальные вентиляционные шахты и входы связки грант или одноразовые гранатометы/огнеметы и привести их в действие внутри туннеля с помощью другой веревки. В туннель могут запустить животное, обвешенное взрывчаткой. Возможно использование двойного подрыва — две мины соединенные друг с другом детонационным шнуром и опускаемые вниз одна чуть ниже другой, порываются так, чтобы первой взорвалась верхняя мина. Тогда взрывная волна второй мины отразиться от взрывной волны первой и полностью уйдет вниз в туннель. Эффект усиливается если одновременно производится несколько таких подрывов в соседних шахтах, а лучше во всех шахтах туннельной системы — ударные волны взаимно препятствуют друг другу выйти из туннеля через другой выход, увеличивая эффективность воздействия на поземный гарнизон. При творческом подходе веревки заменяются на шесты и на тех же принципах осуществляются подрывы горизонтальных выходов из туннельных систем.

В-третьих, личный состав должен по возможности находиться не на проходе, а в помещениях, выкопанных как ответвления туннеля, которые отходят от него под прямым углом (по крайней мере, по ходу туннеля должны быть сооружены ниши).

Наконец, следует перед входами в эти подземные помещения, в сам туннель и на протяжении туннеля устраивать прочные деревянные двери, так, как это предписывают инженерные наставления для входов в подземные укрытия.

При устройстве траверсов и дверей нужно помнить, что при этом происходит увеличение объема работ и возрастают затраты времени на устройство подземных галерей.

Следует обратить внимание на то, что звуки близких взрывов в туннелях оглушительны, даже если взрывная волна будет в значительной степени погашена. Поэтому при нахождении в туннели во время бомбежек и обстрелов целесообразно затыкать уши.

Второй фактор, о котором необходимо упомянуть — это боеприпасы объемного взрыва, точнее ряд особенностей их действия. Как известно, принцип действия таких боеприпасов состоит в создании облака топливно-воздушной газовой смеси, которое с небольшой задержкой после своего создания подрывается. Взрыв происходит не в одной точке, а везде, куда проникло это облако. Соответственно, при падении такого боеприпаса в непосредственной близости от входа в туннель, часть топливно-воздушной газовой смеси может залететь в туннель и подорваться внутри. Даже при наличии дверей на входе, какая то часть этой смеси все равно проникнет через имеющиеся щели внутрь. Но даже не на это обращают основное внимание при описании действия боеприпасов объемного взрыва. В конечном счете, взрыв внутри туннеля может быть и при прямом попадании обычного боеприпаса. Другой поражающий фактор привлекает большее внимание — резкое падение давления в районе взрыва, называемое нередко в прессе «вакуумным эффектом», всасывающим окружающий воздух в то «пустое место», которое образовалось после подрыва облака топливно-воздушной смеси. Даже если солдат спрятался от взрывной волны в блиндаже, то при малейшей негерметичности двери, воздух будет вытянут из него, что приведет к гибели. На этом основании, бывает, делают вывод, что вообще устройство подземных убежищ бессмысленно. Все равно взрыв боеприпаса объемного взрыва «высосет» воздух из защитных сооружений и все укрывшиеся в них погибнут. Объемно-детонирующие бомбы действительно могут поражать людей в легких инженерных сооружениях, однако, зона действия «вакуумного эффекта» ограничена. Не имеется каких-либо данных, позволяющих говорить о том, что за пределами участка туннеля, непосредственно примыкающего к входу «вакуумный эффект» будет приводить к поражению личного состава. Основной поражающий эффект объемного взрыва для солдат, находящихся в туннеле, — все та же взрывная волна, против которой применяются все методы, указанные выше.

Другой угрозой является высокая температура объемного взрыва, которая может привести к возгораниям внутри туннеля, прежде всего деревянной обшивки стен и деревянных дверей, примыкающих к выходу.

Третий фактор, который нужно принимать во внимание — это возможность пожаров. С учетом того, что в туннелях создается хорошая тяга воздуха, то огонь по туннелям распространяется очень быстро. Кстати, используя тягу в туннелях можно обнаружить все выходы из туннельной системы, если обнаружен хотя бы один. После того, как в туннель забрасывается дымовая шашка, очень скоро дым повалит из всех остальных выходов.

Во время войны в Корее американцы старались поджечь напалмом деревянные перекрытия участков траншей, в которые вели выходы из подземных туннелей, для того, чтобы организовать подземные пожары.

Пожары могут возникнуть от применения противником огнеметов и при заливании им внутрь обычного топлива, будь то шлангом во вход или из канистр в вентиляционные шахты, с последующим поджогом.

Пожар не только опасен огнем, но и выгоранием кислорода, задымлением и распространением угарного газа, от которого не спасают противогазы. Поэтому в качестве противопожарной меры следует устраивать защитные двери, которые в случае необходимости можно загерметизировать мокрой глиной или грунтом. Таким дверьми туннель разбивается на отдельные отсеки с тем, чтобы изолировать место возгорания. Пожар от недостатка кислорода может потухнуть. В крайнем случае, для разбивания на отсеки используются толстые одеяла.

Отсеки желательно заблаговременно соединить внутренней связью — для возможности взаимодействия, если группы солдат окажутся разделены изолированным отсеком.

Также следует предпринимать обычные противопожарные меры: заготовить воду и песок, ведра, лопаты, средства защиты дыхания (при этом помнить, что от угарного газа противогазы не защищают), мешки с землей, чтобы была возможность возвести временную противопожарную перегородку, отработать последовательность действий при пожаре и т. п. На том же принципе — готовности герметично и быстро изолировать необходимый участок туннеля, — стоится защита от попыток выкурить подземный гарнизон дымами (дымовыми шашками, сигнальными дымами, разведением костров перед входами в туннели желательно из материалов, дающих густой едкий дым, выхлоп от работающего двигателя), закачиванием воды в тоннели или ядовитыми газами.

Отметим, что любой газ, даже не ядовитый, в больших количествах может вытеснить воздух в туннеле, и уничтожить таким образом гарнизон.

Газ, образующийся от близких разрывов обычных снарядов и бомб, при интенсивном обстреле постепенно заполняет помещения и отравляет гарнизон укреплений.

Для лучшего проталкивания дымов и газов внутрь после образования облака, противник может произвести подрыв обычной ручной гранаты перед входом — взрывная волна протолкнет облако дальше.

Во время вьетнамской войны в подземных туннелях партизанами устраивались водяные «тамбуры».

Выкапывался участок туннеля в виде перевернутой буквы «П» — откапывался неглубокий вертикальный колодец, затем у дна колодца прокапывали дальше горизонтальных ход, который через пару метров заканчивался и выходил вертикальным колодцем снова на прежний уровень. Горизонтальный ход заливался водой. Идея достаточно оригинальная, правда, в условиях непартизанской войны мало применимая. Каждый раз, пролезая через тамбур, нужно полностью окунаться самому и главное погружать в воду оружие.

Тот же метод работал в тех редких случаях, когда внутрь туннельной системы закачивался горючий газ (для этих целей вполне может подойти бытовой газ), а потом подрывался.

Здесь следует остановиться на одном из самых трудных вопросов тактики туннельной обороны — устройства вентиляционных отверстий и шахт. Многие, бывавшие в деревенских подвалах и погребах знают о прохладе и свежести, которая сохраняется там даже в самые жаркие дни. Мало кто отдает себе отчет в том, что если посадить туда несколько человек, то довольно быстро там станет жарко, воздух станет очень тяжелым, а стены покроются влагой. В идеальных условиях для поддержания комфортабельного состояния примерно через каждые 20 метров в туннеле нужно делать вентиляционное отверстие. Очень желательно, чтобы была также принудительная вентиляция, пусть даже в виде примитивных приспособлений в виде плоского листа картона, который резко толкается от себя в вертикальном положении, затем кладется горизонтально и медленно возвращается в исходное положение. Однако хорошая вентиляция для туннельной обороны тактически невозможна. И дело даже не в том, что у полевых войск, как правило, нет возможности бурить отверстия. Проблема в том, что вентиляционные отверстия — один из главных «помощников» пехоте противника в уничтожении подземного гарнизона. Сначала они выдадут приборам, различающим разницу температур поверхностей, или собакам места выхода теплого воздуха из-под земли, а соответственно и начертание системы туннельной обороны. А затем в них будут бросаться гранаты (никакие решетки и попытки забить пробку в последний момент не спасут — разрывы прочистят путь), затем в них будут заливать горючие, закачивать газы и пускать дымы, и, наконец, спускать взрывчатку и устраивать подрывы. В идеале проблему могут решить вентиляционные шахты с защитными коленами и изгибами и заранее подготовленными приспособлениями для герметичной забивки, однако их устройство в полевых условиях практически не возможно. Поэтому заранее нужно считаться с тем, что вентиляционных отверстий либо не будет совсем либо их будет очень мало. Весьма приближенно, за 1 час человек в спокойном состоянии, выдыхая углекислый газ, делает непригодным для дыхания 1 м3 воздуха, а при интенсивной работе — в 4 раза больше. Для комфортного пребывания необходимо исходить из объема воздуха в 6 м3 в час на 1 человека.

Зная площадь туннеля и количество солдат можно подсчитать время, которое можно пробыть в туннеле с закрытыми дверьми. С учетом того, что никаких приспособлений, продлевающих возможность пребывания в закрытом пространстве, как на подводных лодках у полевых войск никогда не будет, а требование изолировать отсеки туннелей будет частым, обороняющимся нужно себя готовить к тяжелым условиям пребывания в туннелях.

В условиях постоянного ожидания бомбардировок с применением высокоточных бомб, требование о том, чтобы двери были закрыты может быть практически постоянным. Проветривание туннелей необходимо будет проводить урывками, одновременно открывая все двери, чтобы образовывалась тяга и шло быстрое движение воздуха, а после нескольких минут двери придется опять закрывать.

Отметим также, что в случае близких разрывов крупных бомб в туннелях проложенных в сухих грунтах может подниматься пыль, в количествах, мешающих дыханию, поэтому ношение масок или противогазов может стать необходимым.

Четвертый фактор — это возможность засыпания всех выходов и вентиляционных отверстий, либо в результате обстрелов и бомбардировок, либо в результате заваливания их бульдозерным оборудованием или подрывами саперами противника, а равно обваливание участков туннелей в результате бомбардировки. Противоядие только одно — подготавливать много пространственно разнесенных выходов из подземных туннелей, часть из которых оставлять неиспользуемыми и хорошо замаскированными (вплоть до того, что выход окапывается изнутри и оставляется 0,5–1 метр невыкопанной земли или устанавливается легко разбиваемая/разбираемая стенка, например, из земленосных мешков). Если основная масса выходов из туннелей выходит в окопы, то часть выходов обязательно должна быть сделана несколько в стороне от окопов (например, в воронки от снарядов и бомб), чтобы артподготовка, обычно направленная на окопы, гарантировано не повредила хотя бы запасные выходы, которые, к тому же, можно будет использовать для контратак. Рекомендации говорят о том, что минимальной нормой для подземных убежищ является 1 выход на 25 человек.

При устройстве выходов следует помнить о возможности их обнаружения аппаратурой, чувствительной к разницам температур объектов. Особенно «предательским» будет выход из туннелей воздуха, нагретого подземным гарнизоном, в прохладное время суток или при прохладной погоде. Поэтому в районе выходов из туннелей необходимы перекрытия участков траншей, чтобы теплый воздух успевал остыть и его выход не мог быть обнаружен. Если перекрытие будет уничтожено бомбардировкой, то на время ремонтных работ, нужно имитировать выход горячего воздуха из-под земли, устанавливая мини-жаровни из подручных средств в подбрустверных нишах по всей длине наземных окопов.

Нужно отметить, что американское военное ведомство занимается поисками других технических способов обнаружения подземных туннелей, но пока безуспешно, хотя исследования в этом направлении продолжаются.

Для снижения вероятности заваливания выходов бомбардировками и обстрелами противника, в том числе с применением высокоточного оружия, особое внимание следует уделять маскировке выходов их подземных сооружений, а также работ по их устройству. В идеале, вынос грунта должен осуществляться под навесами или по перекрытым (в том числе, временно) участкам траншей, чтобы даже средствами воздушного и космического наблюдения невозможно было установить в какой точке из-под земли выносят грунт. Дорожка следов от места выноса грунта на поверхность до места выбрасывания грунта должна уничтожаться (например, до начала работ срезается дерн под тропинку для выноса грунта, а по завершении работ дерн кладется на прежнее место: или дорожка следов должна хотя бы подметаться от остатков грунта), либо нужно будет сделать большое количество ложных дорожек следов, причем ведущих к разным местам, что не позволит противнику определить места выходов из туннелей. Можно выбрать один выход из подземной системы и, заранее смирившись с его обнаружением и заваливанием противником, выносить грунт только через него. Такой метод работ применялся англичанами во Фландрии во время первой мировой войны — все выходы, кроме первого, откапывались из глубины на поверхность. К сожалению, это очень сильно может замедлить отрывку подземных галерей: чтобы быстрей подготовить позиции врываться в землю, и, соответственно, выносить грунт, начинают сразу в нескольких местах.

Желательно маскировать отвалы из вынесенного грунта, ссыпая его в канавы, реки, воронки. Иногда можно сделать несколько подрывов, чтобы образовались воронки, в которые засыпается вынутый при устройстве туннелей грунт. Правда, зачастую грунт на некоторой глубине не такой как на поверхности (например, цвет и структура могут отличаться). Появление необычного грунта может выдавать противнику факт прокладки галерей, но, по крайней мере, объем работ будет непонятен.

Желательно принять меры, чтобы по перемещению личного состава противнику трудно было понять точное местоположение выходов из подземных сооружений — точки, где люди «исчезают», спускаясь под землю, не должны быть очевидны.

А на случай, если все же завалит все выходы, нужно быть готовым к самооткапыванию, в том числе с использованием микрозарядов взрывчатого вещества. В туннелях в нескольких местах должны быть необходимые для откапывания инструменты (лопаты, кирки, земленосные мешки, тележки, ящики для земли, доски для прокладки «рельсов» под тележки или крюки и ролики для прокладки «канатной дороги» для переноса грунта в подвешиваемых земленосных мешках, фонарики для освещения места работ и т. п.). В американских руководствах времён первой мировой войны указывалось, что для откапывания одного выхода нужно иметь в запасе 4 лопаты, 6 кирок и 50 земленосных мешков.

Непосредственно над входом и над первыми метрами туннеля можно положить слой камней, чтобы воспрепятствовать заваливанию входов от разрывов небольших снарядов и мин (если получится этот слой хорошо замаскировать, чтобы не выдавать местонахождение выходов воздушным наблюдателям). Однако, нельзя усиливать выходы крышей из крупных бревен, рельсами, бетонными плитами, поскольку в случае завала входа откопаться будет крайне затруднительно.

Чтобы снизить вероятность обвала галерей в результате близких разрывов, по возможности туннели необходимо обшивать деревом, так, чтобы обшивка плотно прилегала к стенкам и потолку. Если возможности обшить деревом нет, то потолок лучше делать треугольным в поперечном сечении, а стенки — немного наклонными. Это немного повышает устойчивость к обрушениям.

Во время бомбардировок лучше не касаться стен, не поднимать голову к своду галереи и ногами стоять на мешке с грунтом. Близкий разрыв, даже не повреждающий туннель, может привести и колебаниям земли, которые чреваты переломами.

Наконец, наименее опасный фактор — попытка пехоты противника проникнуть в туннели. Реально попытку проникнуть в туннель могут разве что подразделения осуществляющие налёты, то есть пользующиеся фактором внезапности. В целом это не очень вероятный вариант действий, сначала противник использует все ране указанные способы, прежде чем посылать солдат внутрь. Слишком уж легко воспрепятствовать их продвижению. Например, можно устроить поперечную стенку с бойницей для стрельбы, которую туннель огибает с одной из сторон. Обойти ее внутри туннеля никак нельзя. При устройстве такой стенки, лучше сделать несколько канавок поперек туннеля перед стенкой с бойницей, чтобы к ней нельзя было подкатывать гранаты. Прямо же перед бойницей, следует сделать достаточно глубокую ямку, куда бы скатывались гранаты, брошенные к бойнице. Стенки этой ямки будут улавливать большую часть осколков, да и взрыв пойдет строго вверх.

Если выход из туннеля ведет в траншею, то возможно устройство подземных лазов, заканчивающихся небольшими малозаметными амбразурами, из которых будет простреливаться тот участок траншеи, где находится вход в подземную галерею. Такие амбразуры желательно устраивать не очень далеко от входа в туннель, чтобы поднятая разрывами снарядов земля не могла закрыть сектор обстрела из такой амбразуры.

В стенах туннеля устраиваются ниши для защиты от огня автоматического оружия, из которых можно внезапно осуществить метание гранат. Можно сделать секретную бойницу во внутренней стене туннеля, из которой можно выстрелить с неожиданного ракурса или даже просто проколоть противника заостренным деревянным шестом.

Вариантов много. Чего не скажешь о проникающих в туннель.

 

Тактика зачистки туннелей

Хотя и для них есть свои приемы. Солдат, который направляется в туннель первым, должен быть вооружен пистолетом, в идеале с глушителем: звуки выстрелов внутри туннелей многократно усиливаются, с длинноствольным оружием неудобно разворачиваться. Кстати, на эффекте усиления звука в замкнутом пространстве, базируются небольшая тактическая хитрость, когда противник в туннеле обстреливается из сигнальных ракетниц и под прикрытием ее «огня» делается бросок вперед. У впереди идущего солдата должен быть нож для прокалывания пола и стен туннелей на предмет наличия скрытых дверей, мин, ловушек, а также фонарь и/или прибор ночного видения. В туннелях очень слабое освещение либо оно вообще отсутствует. Поскольку у человека руки всего две и три предмета (пистолет, нож, фонарь) держать и быть готовым пользоваться одновременно невозможно, то приходится выбирать, либо нож, либо фонарь. Если используется фонарь, то нужно переключатель установить в положение, чтобы выключение происходило путем отпускания пальца с кнопки — может потребоваться мгновенно отключить свет. Если требуется иметь в руке нож, то желательно, чтобы освещение обеспечивал второй номер, идущий следом. Прикреплять постоянно включенный фонарь к корпусу или на голову не желательно, так как противник может стрелять на свет. Для решения проблемы в некоторых случаях изготавливали крепящиеся на голову фонари, включавшиеся удаленно зубами, однако они оказались неудобными в использовании.

К ногам идущего впереди привязывают веревку, чтобы в случае ранения его можно было вытащить назад. На случай использования противником слезоточивых газов, нужно иметь противогазы. Для осмотра участков туннелей за поворотами целесообразно использование зеркал, прикрепляемых к палкам-держателям.

По возможности впереди идущий солдат должен передавать второму номеру все, что он видит перед собой, а второй номер по проводу передает все информацию на поверхность.

Возможно также, чтобы передачу информации первый номер вел сам, но это менее безопасно, поскольку соответствующее оборудование несколько сковывает движение головы и, как правило, закрывает одно ухо.

Сообщается сколько пройдено метров (на волокущихся веревках и телефонном проводе делаются отметки или узелки через каждый метр или пять метров, что помогает оценить пройденное расстояние), какие повороты под какими углами (определяется по компасу или на глаз) сделаны, что в туннеле находится. На поверхности по этой информации составляют схему туннеля, а при возможности группа солдат пытается копировать по поверхности путь, проделываемый передовым солдатом под землей. Это помогает находить скрытые выходы, вентиляционные отверстия, и вытащить из-под земли солдата, в случае обрушения туннеля за ним, а главное — помогает избежать боя между двумя группами, действующими с разных сторон. Составляемый план туннеля поможет в том случае, если группа под землей будет зажата противником и потребуется высылать подмогу, а впоследствии также саперам, когда они будут подготавливать туннель к взрыву.

Для помощи наземной группе в поиске вентиляционных отверстий солдаты, находящиеся под землей, могут использовать дымовые гранаты, которые вставляются в обнаруженные внутри туннеля вентиляционные шахты, при условии, что их можно немедленно заткнуть грунтом — дым не должен пойти в туннель. При выходе дыма на поверхность, наземная группа увидит, где находится вентиляционное отверстие.

В спускающейся в туннель группе солдат задачи номеров распределены. Задача первого номера — разведка, второго — помощь и поддержка первого, навигация, передача информации наверх. Они идут без средств защиты слуха, поскольку должны слышать каждый шорох. Третий и последующие номера в группе солдат могут иметь обычное оружие, в том числе пулеметы. При этом обязательно они должны быть в шлемофонах или иметь другие средства защиты слуха. После обнаружения первыми двумя номерами противника, те завязав бой, отходят (только после этого они могут воспользоваться средствами защиты слуха) и дальнейший бой ведется третьим и последующим номерами.

В некоторых случаях солдат приходится оставлять на резких поворотах туннеля, чтобы они следили за тем, чтобы кабель мог протягиваться дальше.

Качество воздуха в туннелях быстро ухудшается, в связи с тем, что при бое под землей противник зачастую перекрывает тоннель и перемещение воздуха прекращается. Поэтому желательно иметь компрессоры, которые могли бы нагнетать свежий воздух в туннель во время боя. Иначе, после непродолжительной перестрелки группа очистки туннеля вынуждена будет ретироваться. В некоторых случаях, при наличии компрессоров, сначала закачивали в туннель слезоточивый газ, а затем свежий воздух, пуская внутрь группу в противогазах.

При выборе оружия нужно помнить, что туннели в нестойких грунтах могут обваливаться от громких выстрелов и разрывов, а взрывная волна от разрыва гранаты может поразить кидавшего и другие группы, действующие через другие входы — поэтому мощное оружие и гранаты после того, как в туннель спустился хотя бы один свой солдат использовать недопустимо. При этом обороняющиеся, если в туннеле имеются внутренние двери, могут использовать гранаты, кидая их за дверь и тут же закрывая ее — взрывная волна или дым пойдет в сторону противника.

Однако стоит еще раз подчеркнуть, что направление людей в туннели — это крайний случай, как правило, предпринимаемый для того, чтобы попытаться найти под землёй какую-то ценную информацию. Имелись сообщения, что американцами для проверки туннелей в Афганистане использовались дистанционно управляемые роботы с установленной на них телевизионной камерой, на которые планировалось поставить гранатометы. К сожалению, оценить истинную эффективность применения этих роботов на настоящий момент не представляется возможным.

Завершая рассмотрения темы о тактике туннельной обороны следует подчеркнуть, что в условиях господства противника в воздухе и все большей доступности высокоточного оружия, возможно имена туннельная оборона станет одним из средств парирования этой угрозы. Опыт войны 2006 года в Ливане, на первый взгляд, подтверждает этот тезис.

Израильские источники упоминают использование их противниками подземных тоннелей залегающих на глубине 8, а в некоторых случаях даже 40 метров, длинной до 25 километров, оборудованных стальными дверьми с гидравлическим приводом и камерами для наблюдения за поверхностью.

Этот вопрос, безусловно, требует углубленной проработки и, наверное, проведения специальных учений.

 

Выводы

Так как же всё-таки воевать с США и их союзниками по НАТО?

На самом деле, ответа на этот вопрос сейчас не может дать никто. Боевой опыт ведения полномасштабных войн в условиях превосходства противника в воздухе, да и вообще общего технического превосходства противника, преимущественно довольно старый. Насколько он может быть перенесён на современные условия применительно к Российской армии — вопрос спорный. Умозрительные попытки перенести его на современность в любом случае будут давать очень и очень неточные (вероятностные) результаты. Пожалуй, нет никакого иного варианта внести ясность в этот вопрос, кроме как проводить соответствующие учения. На таких учениях должно имитироваться реальное соотношение сил не в нашу пользу с учётом разности в качественном уровне оснащения. Нашей армии следует проводить учения, в которых «синие» будут иметь безоговорочное преимущество, например: по танкам и артиллерийским системам — в три раза, по боевым самолетам — в четыре раза. Причем «синие» должны быть оснащены новейшей техникой из имеющейся на вооружении, а «красные» — обычной. Только опыт таких учений может указать пути решения проблемы, которая освещена в настоящем сборнике.

И всё же попробуем сделать предварительные наброски тех тактических приёмов, которые могут быть применены в большой войне с превосходящем противником, сбросившим нашу авиацию с неба и безоговорочно господствующим в воздухе. Во время начального периода боевых действий, пока наша авиация еще не уничтожена, мы сможем применять привычные тактические концепции и приемы. Но этот период может оказаться очень коротким. А что дальше?

 

Оборона

Первое, что приходит на ум — это маскировка. И действительно, если враг не знает, куда стрелять, он не может поразить цель. Способов маскировки много, и переписывать содержание всех наставлений и пособий по ней здесь вряд ли нужно. Но следует обратить внимание, что основу маскировки будет составлять не применение к местности (которое, конечно, останется необходимым), а перенасыщение поля боя потенциальными целями для вражеской авиации, что затруднит выбор цели для удара и приведет к тому, что реализовать господство в воздухе противнику будет крайне затруднительно. Речь идет о том, что современные средства обнаружения при их систематическом применении все равно выявят все возможные оборонительные позиции. Да, нужно максимально затруднить противнику обнаружение целей, но исходить нужно из наихудшего варианта. Все позиции будет выявлены и занесены в компьютеры противника за своими порядковыми номерами. И вот дальше перед противником должна возникнуть дилемма — а что бомбить?

Приведем условный пример, иллюстрирующий суть такой тактики: на один танк подготавливается 10 огневых позиций, каждая из которых укрыта сверху от воздушного наблюдения. Так как следы гусениц на грунте скрывать постоянно не возможно к каждой из них прокладывается бульдозерным оборудованием или накатыванием дорога-времянка. Причем, ни одна из позиций не является однозначно запасной или ложной, все они основные, и танковый экипаж занимает периодически то одну, то другую. Вражескому самолету потребуется сделать как минимум 10 заходов, чтобы гарантировано уничтожить танк, так как нужно поразить все 10 позиций. В момент бомбометания летчик знает, где находятся все 10 позиций, но не знает, на какой из этих 10 позиций находится танк. Конечно, пилот может случайно угадать, и поразить его первой же высокоточной бомбой, но шанс — 1:10. Скорее всего, уничтожив некоторое количество позиций, летчик должен будет вернуться на аэродром. К тому моменту, когда он вернется обратно для того, чтобы добомбить, часть или все пораженные укрытия будут восстановлены, либо будут сделаны новые. Возможно, что к моменту возвращения танк будет переведен в укрытие, которое уже подверглась бомбардировке, но было восстановлено, а затем замаскировано под уничтоженное. Вражескому пилоту все нужно будет начинать сначала — опять гадать какие из 10 позиций поражать. А если к настоящим огневым позициям добавить еще и 15–20 ложных позиций, то задача для вражеского самолета становится намного сложнее. Пример, конечно, условный, но основную идею он иллюстрирует хорошо.

Каким бы не было относительное превосходство, ресурсы противника все равно не бесконечны. Количество самолёто-вылетов, которые можно сделать, ограничено количеством пилотов, их усталостью, наличием топлива на аэродромах, наличием нужных боеприпасов, техническими поломками и тому подобными факторами. Задача маскировки путем «перенасыщения» поля боя целями состоит в том, чтобы поставить вражескую авиацию в условия, когда она вынуждена бомбить очень много вхолостую, заставить перенапрягать свои силы, сведя ее реальную эффективность к минимуму.

Приведем теперь не условный, а вполне реальный пример использования такого способа маскировки. Во время войны в Корее американская авиация зачастую господствовала в воздухе. Для защиты путей снабжения северокорейские и китайские войска делали следующее: вдоль дорог устанавливали большое количество расположенных недалеко друг от друга навесов, под которыми мог укрыться грузовой автомобиль. Когда водитель тыловой службы слышал рев двигателей американских самолетов, он заводил автомобиль под один из них. Из-за этого американские пилоты сверху видели лишь бесконечные ряды навесов, но не могли определить, под какими конкретно навесами в данный момент находится грузовики. Они вынуждены были либо отказываться от бомбежки, либо кидать бомбы наугад.

Конечно, объем инженерных работ для такого типа маскировки колоссален и хочется как-нибудь их избежать. К сожалению, не получиться. За превосходство вражеской авиации придется платить постоянным копанием грунта и непрекращающимися строительными работами, причем зачастую по несколько раз на дню восстанавливая одни и те же объекты.

 

Перемещения (марши)

Понятно, что лопата, если не лениться, может серьёзно снизить эффективность воздействия вражеской авиации. Понятно, что при наличии времени и ресурсов можно так оборудовать позиции, что господство в воздухе невозможно будет реализовать для уничтожения значительного количества спрятанных, неподвижных объектов. Это позволит вести позиционную оборону.

Однако одной позиционной обороной все задачи не решить. Как-то нужно наступать и снабжать войска. Некоторые приемы маскировки с «перенасыщением целями» можно, конечно, применять в наступательных действиях. Например: танк в наступлении тянет за собой порядка 3–4 макета таких же танков, переезд БМП с позиции на позицию сопровождается перемещением также нескольких макетов. Но так можно действовать в ограниченном количестве ситуаций. Тыловое снабжение и атаки требуют выхода из убежищ и перемещения, которое можно наблюдать с воздуха, а, следовательно, для воспрепятствования перемещению может быть задействована господствующая вражеская авиация.

Основная тактическая идея для решения этой проблемы остается та же — нужно заставить противника перенапрячь силы на совершение действий по обнаружению, идентификации, поиску целей и вызову авиации для их поражения, заставить его совершить как можно больше самолето-вылетов и потратить как можно больше времени на обнаружение одной цели. Средство для решения проблемы — максимальное рассредоточение машин в процессе передвижения. Любой ценой следует избегать появления групповых целей. Обработать групповую цель гораздо проще, чем множество одиночных целей. Если сказать упрощённо, то нужно стремиться к тому, чтобы соблюдался принцип «больше двух не собираться». Первое практическое последствие такого решения — никаких передвижений в колоннах. Все перемещения должны осуществляться в порядках, разреженных на значительные расстояния, как в по фронту, так и в глубину. Причем речь идёт не о паре сотен метров. Соседняя машина может быть в 2–3 километрах. Машины должны будут двигаться рывками от укрытия к укрытию, то пропадая из поля зрения воздушных наблюдателей, то появляясь в нем вновь.

Второе последствие — никаких пунктов сбора большого количества машин в одном месте, например для заправки, загрузки боеприпасов, и т. п. Снабжение и обслуживание осуществляется поодиночке. Например, есть одна машина снабжения, на которую загружены боеприпасы, ГСМ и еда подъезжает к танку или БМП, передает то, что нужно и едет дальше. Не должно быть такого, чтобы на пунктах боепитания образовывалась очередь из ожидающих машин.

Возникает резонный вопрос: а как вообще можно осуществлять хоть какое-то управление и координацию между отдельными машинами, разбросанными на большом расстоянии друг от друга, как поддерживать такое «децентрализованное движение»? Что делать в условиях, когда отсутствует визуальный контакт и возможность подавать команды по принципу «делай как я»? Само по себе наличие радиостанций решает проблему не полностью. Дело в том, что в условиях взаимодействия на близких дистанциях у всех есть общая картина боя и понимание того, что делает сосед слева и справа, что делают подчиненные, где начальство. Да, эта общая картина боя нередко фрагментарная, неполная. Но она есть. В условиях значительной пространственной распыленности сил, этой картины нет. Никто не видит никого. Поэтому значительные усилия потребуется направить на создание и поддержание системы сбора и передачи информации, которая компенсирует взаимную невидимость. Все составные части подразделения должны знать, что происходит со всеми остальными: где они находятся, какого противника они видят, с кем взаимодействуют. Можно, конечно, помечтать о том, что в Российской армии появятся и будут широко внедрены компьютеризированные системы связи, позволяющие собирать, упорядочивать и распространять информацию, выдавая данные на экран компьютера, если не каждого солдата, то хотя бы командира отделения. Но до этого еще очень далеко.

Создание системы, заменяющей взаимную видимость — вопрос не столько технический, сколько организационный. Там, где нет информации со спутников и беспилотных летательных аппаратов, создается сеть стационарных или мобильных наблюдательных постов; там, где противник подавил радиосвязь, используются курьеры на мотоциклах или велосипедах; там, где нет мобильных серверов с соответствующим программным обеспечением, создается подразделение по обработке информации, которое определяет какую информацию в какой очередности кому передавать.

Против создания такой системы можно привести, казалось бы, вполне разумный аргумент — появляется большое количество людей, которые непосредственно не принимают участие в ведении боевых действий и, помимо организации дорожного движения, занимается, на первый взгляд, весьма странным занятием — просто передают информацию о том, что происходит вокруг. Подчеркнем, речь идет не только и не столько о командах, сколько именно об информации о происходящем. Зачем вообще это нужно?

Дело в том, что ни один начальник со своим штабом не сможет раздать такое количество указаний, чтобы экипажи разбросанных боевых машины смогли действовать, не принимая самостоятельных решений, а только исполняя прямые указания. При рассредоточении объем работы старшего командира должен оставаться примерно таким же, как при движении в привычных порядках. Но при значительном пространственном рассредоточении объём информации, неизвестной для подчиненных, растет, и усилий по координации действий нужно прилагать на порядок больше. Система позволяющая поддерживать информированность на том же уровне, что и при взаимной видимости, снимает такую необходимость. Но за возможность передвигаться с умеренными потерями в условиях господства противника в воздухе придётся заплатить — действительно служба, обеспечивающая движение, будет количественно разрастаться, отвлекая на себя довольно много ресурсов.

Здесь следует сделать важную оговорку. В настоящее время ведется обсуждение концепции так называемой «сетицентрической войны». Не нужно считать, что это «война» с Интернет-сайтами противника. В весьма упрощенном виде речь идет о том, что при отсутствии даже напоминания о линии фронта действуют отдельные батальоны и роты, батареи, которые при необходимости объединяют свои усилия для решения какой-то конкретной задачи, а после ее выполнения опять начинают действовать самостоятельно. То есть крупное воинское соединение не существует постоянно, а собирается из подразделений-модулей под конкретную задачу в составе и количестве необходимом для достижения цели и распускаются сразу после ее выполнения. Полки, бригады дивизии и тому подобные организационные единицы существуют, в основном, для решения административно-хозяйственных вопросов мирного времени и не рассматриваются как постоянные тактические единицы. Основа такой тактической гибкости — компьютеризированные системы (сети) управления и связи, позволяющие осуществлять моментальное переподчинение подразделений и доведение до самого низового уровня всей тактически значимой информации в режиме реального времени.

В настоящем сборнике этот вопрос не обсуждается сознательно, поскольку к Российской армии в текущем моменте эта концепция не может быть применена из-за недостаточного уровня оснащенности необходимыми системами связи и управления. Следует признать, концепция сетицентрической войны в некоторой степени схожа с предложенным решением проблемы перемещений при господстве противника в воздухе, так как её основу составляет идея управляемой децентрализации. Хотя, конечно, ставить между ними знак равенства нельзя.

 

Атака

Теперь обратимся к вопросу как атаковать противника при его полном господстве в воздухе? Если с обороной решение есть — маскировка путем перенасыщения поля боя целями, со снабжением и со сближением с противником для атаки тоже есть потенциально возможное решение — движение в рассредоточенных порядках при создании единой информационной среды, то что делать непосредственно с атакой? Основной принцип атаки — массирование сил и средств для достижения значительного превосходства в выбранном месте атаки над обороняющимся противником.

Здесь нужно однозначно признать: никакие крупномасштабные атаки в условиях превосходства противника в воздухе в современных условиях практически невозможны.

За исключением тех случаев, когда получится собрать ну уж очень сильную группировку сил ПВО, о крупномасштабных прорывах и окружениях войск противника придется забыть.

Сбор техники для удара в таких условиях — подарок противнику, с которого будет снят груз забот об обнаружении целей для высокоточных бомб. Тактика наступления будет другой — постоянные, последовательные атаки на относительно небольшие (батальон, рота) подразделения противника с быстрым переносом места ударов. Сразу после завершения атаки в одном месте должна начинаться атака в другом, также на небольшую глубину. Причем непосредственный штурм позиций будет осуществляться малыми подразделениями, но при огневой поддержке большого количества рассредоточенных «по одному» огневых средств. А главным оружием штурмующего подразделения будут солдаты, корректирующие огонь поддерживающих огневых средств. То есть вместо атаки «ногами», будет использоваться атака огнем. Артиллерии придется осуществлять поорудийный обсчет установок для стрельбы, что потребует значительного увеличения количества людей, занятых в обсчете поступающих данных.

Атаки будут проводится на небольшую глубину без целей прорыва и выхода на оперативный простор, главная цель — уничтожение противника с минимальными собственными потерями. Своего рода возврат к принципам тактики Первой мировой войны: «пушка завоевывает, пехота занимает», но на низовом тактическом уровне.

 

Рассечение дороги, проходящей по непроходимой для техники местности: основной тактический прием китайской пехоты

 

С недоверием и некоторой опаской смотрят у нас на усиление Народно-освободительной армии Китая. Угроза ощущается от нарастающего повышения ее технического оснащения, при этом большая, но слабо оснащенная китайская пехота, не вызывает особых опасений. Мы к ней как бы привыкли. Подразумевается, что реальную угрозу могут представлять только те подразделения китайской армии, которые вооружены сопоставимым по техническому уровню вооружением. Порой может создаться впечатление, что НОАК — это примерная аналогия российской армии, вооруженная чуть-чуть другим оружием, но просто большая по численности. Это не совсем верно. Отлично не только вооружение и численность, но и то, что можно назвать тактической традицией. Не будет открытием, если сказать, что используемая тактика зависит не только от того, что написано в уставах и других руководящих документах, но и от привычек вести боевые действия теми или иными способами. Эти привычки складываются исторически, в ходе войн, которые ведут вооруженные определенной страны. Применительно к Китаю совершенно незаслуженно забывается, что по-прежнему легко вооруженная в своей основной массе, китайская пехота привычна к ведению войны в условиях технического превосходства противника. В ходе войны с Японией, китайской гражданской войны и особенно войны в Корее, такое положение вещей было для китайских военных обычным. Цель данной статьи — попробовать проанализировать, как могла легкая китайская пехота успешно атаковать в условиях полного технического превосходства американцев в ходе Корейской войны, в том числе, анализируя опыт действий других армий в относительно сходных условиях. Это позволит более всесторонне подойти к оценке потенциала НОАК, а также обозначит потенциально возможные варианты действий, если российской армии придется воевать в условиях технического превосходства противника.

 

Общее описание

Военная литература довольно скупа на описание тактики легкой китайской пехоты в ходе удачных боев против американцев и их союзников зимой 1950–1951 годов в Корее.

Имеющаяся информация носит чрезмерно обобщенный характер. Так в военно-историческом исследовании под руководством С.С. Лотоцкого указывается, что китайцы наступление вели преимущественно в ночное время; располагали войска на широком фронте без выраженного массирования сил и средств на направлениях главных ударов; переход в атаку ими производился часто без огневой подготовки, использовался эффект внезапности; наступавшие войска избегали движений вдоль дорог и открытой местности; одновременно с наступлением главных сил с фронта часть войск, используя промежутки в обороне противника, обходила его части с флангов и тыла и просачивалась в глубину обороны для нападения на позиции артиллерии и командные пункты, нарушения связи, управления и работы тыла. Там же указывается, что из-за сложностей со снабжением операции осуществлялись на незначительную глубину и продолжительностью от пяти до девяти суток.

Не многим подробнее американские источники. В них также указывается, что китайские войска избегали передвижений по дорогам, для атаки скрытно подползали к американским позициям для последующего внезапного броска, осуществляли атаки, сочетая фронтальный удар с одновременными обходами, причем большая часть сил выделялась для обхода.

Ничего особо китайского в таких описаниях нет.

Приведем несколько указаний из части 2-й действующего российского Боевого Устава по подготовке и ведению общевойскового боя в части, касающихся атаки в местностях с недостаточным количеством дорог (а именно в таких условиях шла Корейская война).

— В лесисто-болотистой местности наступление ведется вдоль дорог в сочетании с обходами, охватами и широким применением групп просачивания (мотострелковыми подразделениями, действующими в пешем порядке) — п. 334.

— В лесисто-болотистой местности летом личный состав мотострелковых подразделений может наступать в пешем порядке без огневой связи с танками и БМП (БТР), которые перемещаются в предбоевом порядке по доступным направлениям. — п. 338.

— Наступление в горных районах ведется вдоль хребтов, долин и дорог с широким применением обходящих отрядов. Обход и охват противника в сочетании с наступлением с фронта являются наиболее эффективными действиями в горах — п. 341.

— В горах мотострелковые подразделения на труднодоступных участках атакуют противника в пешем порядке. В зависимости от обстановки мотострелковые подразделения могут наступать в пешем порядке без огневой связи с танкам и БМП (БТР) — п. 347.

— В северных районах и зимой на труднодоступных направлениях танки и БМП (БТР) продвигаются по дорогам. Спешенные мотострелковые подразделения при глубоком снежном покрове наступают на лыжах. — п.332.

Общая тактическая идея лежит на поверхности: раз местность не дает технике передвигаться вне дорог, то нужно использовать пешие обходящие отряды.

Общую схему их наступательных действий против колонн противника, находящихся на дороге, можно описать таким образом:

1) Находится участок местности, где действие тяжелой техники вне дорог невозможны, а количество дорог не велико и где передвижение техники противника будет волей-неволей ограничено тонкой ниткой дороги.

2) Находится участок дороги, где можно оборудовать удобную оборонительную позицию, которая сможет хоть на какое-то время остановить продвижение головных подразделений наступающего по дороге противника. Другой вариант — сковать обороняющегося противника атаками с фронта.

3) После сковывания передовых подразделений противника крупные пешие обходящие отряды (уровня батальона и выше) выходят во фланг растянутой колонне противника и одновременно в нескольких местах перерезают дорогу, образуя лесные завалы, баррикады из захваченной техники, взрывая полотно дороги, образуя глубокие воронки и т. п., а также устраивают огневые заслоны. Одновременно с действиями крупных обходящих отрядов, по всей длине дороги мелкие отряды (уровня взвода) совершают постоянные налеты для введения противника в заблуждения относительно места сосредоточения основных усилий и его изматывания.

4) После образования «котлов», рассыпанных вдоль дороги, они постоянно атакуются, вынуждая окруженные войска расходовать боезапас с большей скоростью, чем он может быть пополнен. После изматывания окруженного противника предпринимаются попытки уничтожить «котлы» по одному.

В результате у врага остается выбор — либо засесть в глухую оборону и ждать помощи извне либо выходить назад вне дорог, бросая тяжелую технику, но выводя людей, либо немедленно прорываться обратно по дороге. В любом варианте первоначальное наступление оказывается сорванным. Цель наступающих войск — не заниматься самообороной или самоспасением, а продвигаться вперед. Она оказывается не выполненной. Если же изначально противник оборонялся — то он такими действиями вынуждается к отступлению.

 

Тактические особенности

Для целей дальнейшего изложения необходимо подчеркнуть, что такое обходящие отряды именно пешие и действующие, в основном, вне дорог.

Для иллюстрации приведу довольно пространную цитату из книги С. В. Анчукова «Тайны мятеж-войны — Россия на рубеже столетий»:

«Припоминаю учения с 54-й мотострелковой дивизией ЛенВО в районе Аллакурти, когда нашей роте для подтверждения расчетов была поставлена задача “реально совершить обход условного противника” по маршруту в 20 километров. Тогда это было модно, ни одно учение не проводилось без маневров по обходу и охвату противника. Большим любителем подобных экспериментов был генералитет, в том числе начальник штаба округа генерал Тоузаков. Не были исключением и упомянутые учения. Вместо трех часов рота на МТЛ-БВ (гусеничных бронетранспортерах) сутки ползла по болотам, сломали все бревна для самовытаскивания и прибыли к “шапочному разбору” — учения закончились без нас. Это в условиях учебно-боевой обстановки. Представим себе, что на маршруте оказалось бы 2–3 группы егерей с гранатометами и снайперскими винтовками. Для 56 офицеров и солдат 1 мср 251 полка этот поход был бы последним. 56 человек были бы причислены к пропавшим без вести, а егеря получили бы богатые трофеи. <…>

Такого рода решений с “широким применением обходящих отрядов” было море. …На тех же учениях колонна 251 полка растянулась на 15 километров по северному маршруту Кандалакша-Аллакурти. Это при том, что только 50–60 % техники и вооружения было выведено из парка».

«[В] оттепель с последующим легким морозцем при возвращении с других учений штаб 111 дивизии с <…> батальоном связи добирался до Сортавалы 12 часов, причем последние 40 из 200 километров (от Лахденпохьи до пункта дислокации) колонна ползла 7 часов при средней скорости 6–7 километров в час. Это при расчищенной дороге, при наличии в колонне только автомашин повышенной проходимости. На тех же учениях в результате ошибки “поводыря” при чтении карты колонна батальона связи оказалась в тупике. Машины и прицепы в буквальном смысле выносили на руках, потеряли четыре часа. С опозданием был развернут узел связи дивизии. Связи в полном объеме не было полсуток. Представим себе, что по соседству оказалась мобильная группа финских лыжников. Очевидно, что связи командир дивизии не дождался бы никогда и за потерю управления был бы как минимум отстранен от командования.

Не имея специальной техники, скажем танковых бульдозеров, нечего было даже думать оторваться от автомагистрали или “дорожного направления”. Если мехвойска еще были способны кое-как продвигаться проселками, то колонны штабов от полка и выше, подразделения и части тыла в буквальном смысле забивали дороги, растянутые на многие километры, были и остаются прекрасным объектом для нападения малочисленных маневренных [диверсионно-разведовательных групп] с легким вооружением».

Проблемы для обходящих отрядов создает не только использование техники, но даже лошадей. Так описывает попытку использования лошадей при передвижении вне дорог диверсионным/партизанским отрядом «Красный онежец» М.И. Захаров: «По неопытности командование отрядом взяло с собой обоз из пяти или шести лошадей. Всю поклажу навьючили на лошадей, а сами пошли налегке. За это потом поплатились в полной мере. Во многих местах для обоза пришлось расчищать дорогу, через речки и широкие ручьи налаживать какие-то переправы. <…> [В следующий раз] действовали поумнее, обоза с лошадьми не взяли, нагрузили вещевые мешки».

Действие пеших обходящих отрядов вне дорог неизбежно приводит к тому, что вооружены они могут быть только тем, что может унести человек. Финский полковник Екман, чьи подразделения участвовали в окружении советских 176 и 289 стрелковых дивизий в ходе боев в районе Иломантси (Карелия) в 1944 году, предлагал для действий в условиях лесистой местности отказаться даже от пулеметных рот и переделать их в обычные пехотные, чтобы повысить их мобильность.

Даже несколько измененные пулеметы «Максим», которыми вооружались финские пулеметные роты, для действий в лесной местности казались слишком громоздкими.

Однако необходимость для обходящих отрядов действовать в пешем порядке и нести все на себе превращает их использование, по крайней мере на первый взгляд, в набор тактических недоразумений.

 

Анализ возможностей применения

Действительно, что может сделать легковооруженная пехота против противника, имеющего все разнообразие тяжелого вооружения, пусть даже и привязанного к дороге? При малейшей попытке атаки эта легковооруженная пехота должна быть просто сметена огнем тяжелого оружия, которому ей противопоставить нечего.

Рассмотрим примеры удачных атак легкой пехоты, действовавшей вне дорог.

Первый — атака рейдирующего отряда курсантов Интернациональной военной школы в январе 1922 года в ходе гражданской войны в Карелии на позиции «белофиннов» в населенном пункте Кимас-озеро. Отряд состоял из 136 человек. На вооружении отряда были винтовки (с боезапасом в 200 патронов) и шесть (по другим данным девять) легких ручных пулеметов (с боезапасом в 600 патронов). У каждого было по одной-две гранате. Груз продовольствия был на шесть дней. Общий вес груза каждого курсанта составлял 16 килограмм. Шли без дорог по лесным тропам и снежной целине. Отряд перестроился в боевой порядок на расстоянии одного километра от Кимас-озера. Атака проводилась на фронте около 3 километров. Противник обнаружил приближение курсантов лишь когда те стали подниматься непосредственно к самой деревне, находящейся на возвышенности. Около роты противника, не имея возможности развернуть свои силы, открыло беспорядочный огонь из дворов и окон. Перестрелка продолжалась около 20 минут, к 9 часам утра позиции противника были захвачены.

Совершенно очевидно, что этот, воспетый впоследствии в романе Геннадия Фиша «Падение Кимас-озера» и в художественном фильме «За советскую Родину», бой удался для «красных финнов» только потому, что для «белофиннов» атака была внезапной. Будь «белофинское» охранение чуть лучше организовано — провал атаки с большими потерями для атакующих был бы обеспечен.

Второй пример относится уже к Финской войне. Речь пойдет об атаке 1го батальона 27 пехотного полка финской армии в ночь с 1 на 2 января 1940 года, направленной на рассечение колонны 44-й советской дивизии на дороге Раате, недалеко от Суомуссалми. На расстоянии примерно 350–370 метров от позиций наших войск, располагавшихся вдоль дороги, находилась невысокая гряда, примерно параллельная дороге. За грядой финны развернули в цепь две роты (финская рота была чуть меньше 200 человек), третья рота батальона оставалась в резерве за грядой. Фронт атаки был примерно 450 метров. На фланги были поставлены по 6 пулеметов Максим, которые во время атаки пехоты должны были вести огонь по участкам дороги, находящимся справа и слева, изолируя, таким образом, атакуемый участок. Атака началась примерно в полночь, бесшумным сближением с нашими позициями. Финнам, в целом, удалось незаметно сблизиться с атакуемыми позициями. Наше боевое охранение, находившееся примерно в 50–60 метрах от дороги было бесшумно снято. В момент броска финнов на наши основные позиции по ним открыли огонь несколько наших счетверенных пулеметных установок, однако финны были уже слишком близко, и огонь из них шел поверх голов атакующих. Атакующие финские пехотинцы были вооружены в основном пистолетами-пулеметами и гранатами.

Ситуация, в целом, аналогична с первым примером — счетверенные пулеметные установки могли бы смести атакующих «белофиннов». Атака удалась потому, что сохранился элемент внезапности.

Совершенно очевидно, что легкая пехота просто не может подавить огнем противника, имеющего тяжелое вооружение. На успех она может рассчитывать только при использовании эффекта внезапности. При завязывании длительного боя легкая пехота, имеющая, как правило, только носимый на себе боезапас, вынуждена будет быстро выходить из боя.

Возникает понятное сомнение — разве можно всерьез рассчитывать на то, что при систематических атаках легкой пехоты у нее столь же систематически пользоваться будет получаться пользоваться внезапностью атаки для достижения успеха. На первый взгляд это просто невозможно. Слишком легко исключить возможность внезапного нападения надлежащей организацией охранения. И даже если один или один два раза такая атака получится, то противник поймет алгоритм действий атакующих и отреагирует на опасность. Систематически добиваться успеха с помощью внезапности кажется невозможным.

Второе сомнение связано с тем, что противник, контролирующий дорогу, очень быстро может перебросить резервы, в том числе бронетехнику, к месту атаки. Даже если атакующая легкая пехота сможет захватить участок дороги и организовать там заслон, то сбить ее не должно составить труда.

Зимой 1941—42 гг. немцы удерживали тонкие нитки шоссе, в то время как в непосредственной близости от дорог в лесных массивах были наши войска, следующим образом. Они расчищали дорогу так, что по обеим сторонам возникли снежные валы, доходившие порой до трех метров. В некоторых местах их обливали водой, и они обледеневали, становясь препятствием не только для пехоты, но и для танков. Валы защищали дорогу от наблюдения. По шоссе передвигались специальные подвижные группы — пехота на мотоциклах и на машинах, бронеавтомобили и танки (штурмовые орудия). Пехота перевозила с собой лыжи и при необходимости совершения маневра вне дороги могла быстро ими воспользоваться. По дорогам курсировали патрули, кроме того деревни, находившиеся вдоль дороги, превращались в опорные пункты. В качестве примера, можно привести следующий состав тактического резерва немцев: рота мотоциклистов-лыжников, лыжно-саперная рота, несколько самоходных штурмовых орудий и 8 разведывательных броневиков (в районе Нащекино, февраль 1942 года). В другом случае немецкая контратака против нашего1092 стрелкового полка, перерезавшего Варшавское шоссе севернее Подберезья 26 января 1942 г., осуществлялась немецкой пехотой при поддержке 4 танков и 3 бронеавтомобилей. Насколько эффективным могут быть действия мобильных резервов, вооруженных тяжелой техникой, говорит хотя бы тот пример, что конная группа Белова, имевшая 28 тыс. человек, в том числе пять лыжных батальонов, в январе 1942 г. не могла оседлать Варшавское шоссе. Лишь на короткие промежутки времени у нее получалось захватывать небольшие участки дороги. Удержать их получалось только до тех пор, пока не заканчивался очень ограниченный запас артиллерийских снарядов конной группы.

Определенное сходство имеет ситуация, в которой оказались окруженные американцы во время немецкого контрнаступления в Арденнах в декабре 1944 года. В районе Шенберга (Schoenberg) на территории площадью примерно десять на семь с половиной километров попало в окружение около 9000 американских солдат из 422-го и 423-го полков 106 дивизии, а также части других подразделений. Американцы на первых порах не испытывали недостатка в боеприпасах. Окруженные были на лесистых возвышенностях. Дороги контролировал немецкий 293-й пехотный полк, один артиллерийский батальон и 668-й Ост-батальон из бывших советских военнопленных. Вдоль дороги немцы располагали опорные пункты с одним 88мм орудием в каждом. Опорный пункт мог усиливаться сдвоенной зенитной установкой. В качестве мобильного резерва использовались танки, в том числе захваченные у американцев. К тому же немцы атаковали находящиеся в окружении войска, что влекло быстрое исчерпание боезапаса у окруженных. Несколько попыток американцев перейти контролируемые немцами дороги, чтобы пробраться к своим, провалились. В конечном счете, большая часть американских солдат сдалась.

Наконец, третье сомнение заключается в том, что по захваченному участку дороги можно организовать ведение огня артиллерией или атаку с воздуха. Они неизбежно сметут легкую пехоту с дороги. Широко известен прием обеспечения проводки колонн техники называемый перемещением артиллерии «перекатами». В упрощенном виде его можно описать следующим образом: Одна группа артиллерийских орудий разворачивается в готовности к немедленному открытию огня по противнику, если тот нападет на колонну. Другая группа движется вместе с колонной. По мере движения колонна удаляется от первой артиллерийской группы. Поэтому, еще до выхода колонны из зоны эффективного огня первой группы, вторая группа прекращает движение и занимает позиции для открытия огня. После этого первая снимается со своих позиций и догоняет колонну. Так по мере движения группы постоянно меняются. В любой момент времени, пока колонна движется, есть артиллерийская группа, готовая сразу открыть огонь. В тех случаях, когда отрыв артиллерийской группы от колонны не допустим (догоняющая группа может быть атакована в то время, когда она догоняет колонну), марш организуется таким образом, чтобы артиллерийские подразделения могли достигнуть головы колонны, обгоняя остальную технику колонны. Там они разворачивается в готовности к ведению огня. Сниматься с позиций они начинают при приближении к ним конца колонны, а затем пристраиваются колонне в хвост. После этого, артиллерийская группа сразу приступает к обгону остальной техники колонны. Таким образом, они всегда находятся вместе с другими подразделениями колонны и могут быть защищены ими от ближнего нападения. Справедливости ради следует отметить, что артиллерийское и воздушное прикрытие требует отлаженного наведения. Наведение в без— или малоориентирной местности (например, леса или горы), где, зачастую, нападения и осуществляются, не так просто. Каждом взводу по артиллерийскому и/или авианаводчику придать не возможно. Тем не менее, пусть и с запозданием, но на легкую пехоту, атакующую колонну, практически всегда может быть обрушен огонь тяжелого оружия, которому такой пехоте противопоставить нечего.

Когда американским командованием во время войны в Корее было принято решение на отход из зоны Чандзинганского водохранилища, то китайские заслоны на перерезанной дороге сбивал по существу один танк. Он просто подъезжал к заслону и стрелял до тех пор, пока не разгораживал дорогу. После чего выходящая из окружения американская колонна продолжала движение.

Казалось бы, все очевидно — легкая пехота не может успешно перерезать дорогу, которую контролирует противник, имеющий достаточное количество тяжелого оружия и боеприпасов к нему. Однако этот логический вывод зачастую опровергается боевой практикой.

 

О невозможности «постоянной внезапности»

По результатам зимней компании 1950/51 гг. в Корее американской армией было предпринято детальное исследование действий пехоты и использования ей своего оружия. Один из выводов этого исследования стоит процитировать:

«Очень высокий процент наиболее важных боестолкновений проходил в таких условиях, что наша [американская — прим. авт.] артиллерия не могла нанести значимый ущерб противнику, непосредственно давившему на линии обороны нашей пехоты, кроме частичного воспрещения подвода поддержек и частичного закрытия путей отхода. … Опознавание противника происходило на дистанциях от 15 до 150 метров от главной линии сопротивления — слишком близко и слишком поздно, чтобы организовать успешное применение артиллерии. Частично это объясняется недостаточным патрулированием и охранением, хотя эти ошибки не являются больше хроническими. … Вкратце, у нас нет для этого необходимого количества солдат, а те, которых мы имеем, не имеют безграничных физических сил, чтобы патрулировать, охранять и строить оборонительные сооружения, в такой степени, чтобы сделать оборонительные позиции Восьмой Армии относительно безопасными от внезапных нападений. [курсив мой — прим. авт.] Наша пехота принимает ситуацию такой, какая она есть и психологически ориентированна на бой с китайским коммунистическими войсками на короткой дистанции, не особо ожидая помощи от тяжелого оружия поддержки»

Свою роль играет многократность, и, зачастую, одновременность нападений в разных местах вдоль дороги.

В ходе успешных для китайской армии действий в Корее зимой 1950/51 гг. безусловно были и неудачные нападения на американские войска.

Однако быть одинаково хорошо готовым к отражению нападений на любом участке дороги в любое время не получается. Некоторое число атак оказываются удачными.

В ходе отхода американцев от Чандзинганского водохранилища китайцам удавалось каждые несколько часов прорываться к дороге и выводить из строя по машине, которая перегораживала движение остальной американской колонне.

Дорога перерезается. Последствия такого перерезания могут быть неадекватно тяжелыми для привязанных к дороге войск по сравнению с размером достигнутого атакующими успеха. Захваченным может быть позиция одной роты, а снабжения лишиться целая дивизия. Как бы «легко» не было сбивать заслоны на перерезанной противником дороге, это занимает время, связано с жертвами, потерями в технике и, главное, расходом боеприпасов и других материалов. Бой требует колоссального расхода боеприпасов. От «заведомо безуспешных» атак тоже нужно отбиваться, расходуя боезапас. И если дорога перерезается то в одном месте, то в другом, то наступление группировки войск, идущее вдоль дороги, становиться затруднительным. Регулярность атак, направленных на перерезание дороги, заставляет переключиться от продолжения наступления, на поддержание единственной коммуникации открытой. Возможность осуществления успешной самообороны, еще не означает возможность продолжения наступления. Если легкая пехота, действующая вне дорог, может поддерживать интенсивные боевые действия, она в состоянии «измором» вынудить привязанного к дороге противника отступать, пусть даже не разгромив его.

 

Про артиллерию

Особо следует остановиться на артиллерии. Она довольно «прожорлива» на боеприпасы. В условиях, когда по движение по единственной снабжающей дороге постоянно прерывается, обеспечить регулярность подвоза снарядов становится практически невозможно. В ходе боев в районе Чандзинганского водохранилища артиллерия американцев (кроме, пожалуй, минометов) перестала играть сколько-нибудь заметную роль к концу первых суток боев из-за исчерпания боезапаса и холода, воздействие которого на снаряды и орудия резко снижало меткость и скорострельность артиллерии.

Другой проблемой было то, что атаки китайцев на пехотные подразделения американцев происходили одновременно с атаками на их же артиллерийские позиции, в результате чего последние вынуждены были оборонять сами себя, а не обеспечивать огневую поддержку.

Сочетание постоянных налетов небольших партий на дорогу и периодических атак крупными силами, затрудняют определение моментов, когда нужно использовать артиллерию максимально интенсивно, а когда ограничить расход боеприпасов. В идеале при трудностях снабжения снарядами нужно делать так: если атака идет значимыми силами — наваливаться на атакующих огнем, если малыми — арт. огонь не вести, пусть отбивается пехота. Но в том-то и проблема, что определить, насколько серьезна атака в момент этой самой атаки — не самая простая задача для людей, борющихся за свою жизнь. Как следствие, перепахивание снарядами пустых мест — неизбежность. Все это вынуждает артиллерию лимитировать расход боеприпасов, что сильно сказывается на эффективности ее применения.

 

Про авиацию

Сказанное выше, правда, не объясняет того, как китайцы могли удерживать заслоны на дороге от ударов американской авиации. Ее было много, противодействия в воздухе в период наиболее успешных китайских наступлений она практически не встречала, а проблем с ее снабжением бомбами, контейнерами с напалмом, и снарядами не было никаких. Лес на корейских горах далеко не везде сплошной. Зачастую, лесов на горах просто нет. Во многих местах между дорогой и горами местность открытая.

И, тем не менее, разгром китайцами 2-й американской дивизии при отступлении из Кунури (Kunuri) и выдавливание американской морской пехоты из района Чандзинганского водохранилища происходили под непрерывными бомбардировками американской авиацией китайских позиций.

Ответ на вопрос, как это было возможно, не столь сложен — китайцы просто окопались.

Причем окапывались, несмотря на двадцатиградусные морозы.

В качестве небольшого отступления, отметим, что американцы в тех же обстоятельствах делали из консервных банок подобие кумулятивных зарядов и подрывали верхние 30 см. промерзшего грунта.

После прорубания верхнего замерзшего слоя, дальнейшая отрывка сложностей не представляла.

Авиация американцев совершала большое число самолето-вылетов для поддержки своих войск, когда те попали в окружение в районе Чандзинганского водохранилища. Роль той поддержки, которую она оказывала как непосредственно бомбардировкой и обстрелами китайских войск, так и в плане снабжения нельзя недооценить. Но обеспечить такую поддержку, чтобы американцы могли продвигаться вперед или, хотя бы, не отступать — этого авиация сделать не могла.

 

Что представляли собой китайские заслоны?

Здесь следует подчеркнуть, что китайские заслоны на самой дороге, зачастую, не находились. Мало того, они отнюдь не всегда включали минирование дороги, ее повреждение взрывами или организацию лесных завалов. Дорога, в основном, блокировалась самими американцами, точнее, поврежденной американской техникой.

Даже в тех случаях, когда дорога баррикадировалась стволами деревьев, солдат непосредственно у завала не было.

Например, на 16-километровом участке между Кото-ри (Koto-ri) и Хагару-ри (Hagaru-ri) китайцами было создано девять лесных завалов, в непосредственной близости ни с одним из которых не было китайских позиций.

Заслоны были, прежде всего, огневыми.

Параллельно дороге на склонах возвышенностей китайцы сооружали окопы и ДЗОТы из которых вели огонь из стрелкового оружия и минометов по всему, что двигалось по дороге.

Во многих случаях, позиции оборудовались заранее. Во время продвижения американцев вперед они находили большое количество позиций, которые считали брошенными.

Американцы некоторое время свободно «пропускались» через них китайцами.

Нередко, позиции китайских пулеметов находились на значительном удалении от дорожного полотна.

Хотя во многих случаях китайские позиции располагались в 100–150 метрах от дороги, а иногда и ближе.

Место расположения позиций, которые «запирают» дорогу, в значительной степени определяет живучесть заслона в случае контратак противника. Разместить заслон непосредственно на полотне дороги или занять населенный пункт, расположенный на дороге — далеко не всегда являются допустимыми решениями. Заняв такие позиции, легкая пехота обходящих отрядов вместо использования преимуществ пересеченной местности сама себя ставит в условия боя в обычных условиях. В таком бою у нее мало шансов устоять против значительно лучше вооруженного противника. В общем случае, позиции нужно располагать вне дорог на местности недоступной для атак с использованием бронетехники. Заслоны, расположенные на дорожном полотне, должны иметь хорошую поддержку с «внедорожных» позиций. Выбор позиций, в идеале, должен вынудить противника контратаковать одной легковооруженной пехотой, что уравнивает шансы. Часто, для устройства позиций целесообразно выбирать участки, где лес или возвышенности подходят близко к полотну дороги.

 

Заслоны против танков

Разумеется, описанные выше китайские заслоны не были в состоянии воспрепятствовать проходу танков, а равно обеспечить полную непроходимость дороги для американцев. Стрелковым оружием и минометами танки не остановишь. Использования китайцами ручного противотанкового оружия (базук) в ходе окружений американских войск было эпизодическим из-за его отсутствия в значимых количествах.

Хотя, конечно, были и исключения, когда китайской легкой пехоте удавалось остановить продвижение танков по перерезаемой дороге. В качестве примера можно привести такой случай: головной танк американской танковой роты, возглавлявший колонну разблокирования, и ремонтно-эвакуационная машина, наскочили на мины на таком участке, дороги, что объехать их не было возможности. Образовавшаяся вследствие этого «пробка» была подвергнута сильному обстрелу из китайских укрытий на склонах. Несмотря, на интенсивный обстрел этих укрытий из танковых орудий, американцы не смогли подавить китайские позиции. После исчерпания запаса снарядов к танковым орудиям американцы отступили.

Этот случай неэффективной стрельбы из 90мм танковых орудий по китайским заслонам не был единичным.

Тем не менее, в общем случае, танки могут проехать через заслон легкой пехоты и обстрелять его из своих орудий и пулеметов. Однако, как показала практика, частично проходимых заслонов было вполне достаточно для того, чтобы вынудить технически превосходящего противника отступать. Связано это с рядом факторов.

Любое соединение, в том числе бронетанковое, снабжается с помощью грузовиков, которые выводятся из строя огнем стрелкового оружия и минометов.

Сколь бы неуязвимыми не были бы танки, без снарядов и горючего они много не навоюют.

Эффективность американских танковых орудий против китайских заслонов существенно ограничивалась тем обстоятельством, что танки не могли надолго останавливаться на дороге. Одни должны были двигаться. Время на обстрел одной китайской позиции на возвышенности было ограничено. Остановившийся танк мог либо полностью запереть движение по дороге, либо создать условия для существенного замедления скорости движения, что делало грузовики гораздо более уязвимыми. Протяженность китайских заслонов была значительна. Дорогу перекрывали, не мелкие диверсионные подразделения, а полки и даже дивизии. Например, отход 2-й американской дивизии из Кунури (Kunuri) проходил по «огневому коридору» несколько километров длинной.

Общее же количество пулеметных китайских пулеметных позиций оценивалось американцами в 40 единиц.

Пока в одном месте американский танк беспрепятственно стреляет по горам, в другом месте «горы» беспрепятственно стреляют по американским грузовикам. Даже в том случае, если пулеметы установлены на большом расстоянии от дороги — грузовики достаточно крупная цель, чтобы можно было вести результативный огонь по ним.

При прохождении через китайский «огневой коридор» помимо потерь в живой силе и грузовиках, нарушалась управляемость подразделениями.

Механизм нарастания неуправляемости не сложен. Во-первых, огнем стрелкового оружия и минометов с техники сбивались радиоантенны. Во-вторых, при поражении одного грузовика, личный состав, который на нем ехал, распределялся по нескольких идущим позади машинам. Зачастую, в машины чужих подразделений. Машины, которые подбирали этих солдат, отставали от колонн своих подразделений. В результате, по мере продвижения через заслон подразделения все более и более перемешивались (как люди, так и техника). Наконец, гибли командиры, многие из которых передвигались в открытых джипах. Упомянутая выше 2-я американская дивизия после прохождения китайского заслона в течение двух недель не могла восстановить боеспособность.

Чтобы показать результативность китайских заслонов, можно привести следующие данные: в одной из рот, прошедший через такой заслон, из 170 человек осталось 10, в одном из батальонов из 600 человек около 140.

Даже в тех случаях, когда заслоны успешно сбивались, это происходило очень медленно. Так, при отходе из района Чандзинганского водохранилища за 2 декабря 1950 г. американцы сбили три заслона и восстановили один взорванный мост. Применялась авиация и упомянутый выше единственный танк. Продвижение составило всего несколько километров. На это ушел целый день боя. Все это время колонна американцев находилась под обстрелом китайцев из стрелкового оружия.

Можно привести другой пример скорости преодоления препятствий на дороге. Чтобы заполнить снегом, утрамбовывая его, одну единственную воронку на дороге, специально сделанную китайцами, при наличии бульдозера у американцев ушло 45 минут.

 

Ошибочная оценка японских неудач

Относительно пренебрежительное отношение к обходящей тактике легкой пехоты, частично, может быть связано с наличием исторических примеров, когда такая тактика не срабатывала совсем. Наиболее характерный прием — действие японской армии в середине и конце второй мировой войны. В начале войны блестящие успехи японской армии в ходе войны против англичан в Малайе и на первоначальном этапе войны в Бирме и Новой Гвинее, а также против американо-филиппинских войск на Филиппинах, в значительной степени были связаны с использованием тактики пеших обходящих отрядов.

Как следствие ее очень высокой эффективности, перерезание дорог, при заходе пеших обходящих отрядов в тыл, стало превращаться для японцев чуть ли не в самоцель.

Заход в тыл сам по себе может срабатывать. Все же боязнь окружения — вполне понятное явление и сбрасывать со счета психологический фактор совсем нельзя. Ни англичане, ни американцы на первых порах не были готовы к систематическому применению японцами тактики обходящих пеших отрядов. Сама интенсивность применения японцами этого тактического приема была настолько неожиданной, что поначалу противопоставить что-либо у американо-филиппинских войск и у англичан получалось плохо. Однако, рано или поздно противник «привыкает» к таким действиям. Так произошло и с врагами японской армии.

Все же, относить неудачи японцев в середине и конце второй мировой войны на сам тактический прием ошибочно. Проблема была в другом. Японцы уделяли большое внимание планированию и осуществлению маневра по выходу на тыловую дорогу противника, выбору атакуемого участка, но весьма плохо организовывали непосредственную атаку на дорогу. В ходе войны отмечалось, что японцы жертвовали предварительной разведкой объекта атаки в пользу скорости маневра. В связи с трудностями управления из-за отсутствия связи и склонности полагаться на инициативу младших командиров на немецкий манер (т. н. Auftragstaktik — метод управления, когда ставятся задачи, но порядок исполнения отдаётся на откуп самим исполнителям), японские атаки зачастую плохо координировались. Сложности организации атаки ночью (а именно в это время суток атака легкой пехоты имела наибольшие шансы на успех — ночь позволяла подходить ближе к позициям противника незамеченными и снижала эффективность его огня) еще больше ухудшали взаимодействие. В результате получалось так, что общая атака распадалась на множество разновременных атак мелких подразделений, причем эффект внезапности терялся после атаки первого из них. Это давало возможность разбивать атакующие подразделения по частям, сосредотачивая огонь то на одной, то на другой группе японских солдат.

Необходимость сохранить управляемость подразделениями влечет сокращение расстояний между отдельными солдатами, вплоть до того, что нужно сохранять возможность дотянуться до соседа рукой. Как следствие — скучивание солдат. А скученные группы представляют собой хорошую цель для противника.

В связи с отсутствием радиосвязи между подразделениями, раз отданный приказ было крайне сложно изменить. Поэтому атаки продолжались даже после того, как эффект внезапности терялся, что не давало тактического результата, лишь приводя к бесполезным потерям.

Попытки организовать взаимодействие с артиллерией отсутствовали. Кроме того, войска зачастую плохо снабжались продовольствием и должны были питаться тем, что собирали сами.

Будем справедливы к японцам: часть сложностей носит объективный характер. В густом лесу (джунглях), вывести сколько-нибудь крупное подразделение на рубеж развертывания и развернуть его даже просто в цепь (не говоря о выделении штурмовых групп и/или групп огневой поддержки), да еще и ночью, и все это при необходимости соблюдения радио— и просто молчания для сохранения внезапности (звуки ночью далеко слышны) — не просто сложная, а очень сложная задача. Лес — местность малоориентирная, и с ограниченной видимостью.

При личном участии автора этих строк пехотный взвод не смог пройти ночью в лесу и 100 метров, не развалившись на две потерявшие друг друга части. Стоило чуть зазеваться одному солдату (все время хочется посмотреть под ноги, чтобы не споткнуться) — шедшая впереди его часть подразделения тут же пропала из виду. При попытке догнать ее, отставшая часть ушла в другом направлении. Когда ошибка в направлении движения стала очевидной развернуться стоило больших усилий — передовые солдаты уже шли назад, а те кто шли позади — еще продолжали идти вперед. Мгновенно относительно управляема колонна (команды можно передавать по цепочке) превратилась в неуправляемую толпу. Благо это были всего лишь учения, и при помощи ора удалось собрать взвод обратно. В боевых условиях такое событие повлекло бы утрату внезапности и, как следствие, высокую вероятность провала атаки.

Нельзя сказать, что японцы не пытались как-то справиться с этими сложностями. Они высылали впереди основных подразделений специальные группы солдат, которые прокладывали и обозначали подручными средствами маршрут, а атаковать ночью стремились вверх по склону, чтобы вершина холма служила общим ориентиром. Использовалась также стрельба осветительными ракетами и трассирующими пулями для обозначения целей и границ атакуемых участков. Однако, в целом, японцам не удалось добиться скоординировано осуществления атак. Поначалу их ошибки были не так заметны. Но затем союзники приспособились к стилю ведения боевых действий японцами.

Подводило японцев и то, что основанная масса пехоты была вооружена винтовками, которые нужно было перезаряжать вручную после каждого выстрела. Шансы быстро броском достигнуть противника и заколоть его штыком оценивались японцами как более высокие, чем вероятность поразить противника огнем стрелкового оружия во время броска. В результате практически все атаки японцев осуществлялись без подавления противника огнем. И это при том, что их обороняющиеся противники имели большое количество автоматического оружия и могли быстро создать достаточно высокую плотность огня. Для сравнения, китайские войска в Корее имели достаточно много легкого автоматического оружия, что позволяло во время броска в атаку вести огонь на ходу.

Общий вывод из японского опыта довольно очевиден — войска должны быть подготовлены к осуществлению атак в густом лесу. Простота обходного маневра только кажущаяся. Количество «мелочей», которые могут повлечь провал этого маневра довольно велико.

Завершая анализ японских неудач, следует также отметить, что, зачастую, в действиях японцев отсутствовала систематичность в перерезании дороги снабжения противника. После того, как японцам удавалось оседлать дорогу силами батальон-полк, следовал нажим на противника с фронта. Основной эффект от перерезания дороги, который использовали японцы, состоял в ослаблении сопротивления британских частей, оборонявших фронт.

Это несколько отличается от подхода, когда именно колонны противника на единственной дороге, становятся объектом сосредоточения основных усилий атакующих, их постоянных атак, а действия на фронте носят сковывающий характер.

 

Ограничение по применению

 

Как любой тактический прием, тактика «внедорожных» обходящих отрядов, имеет свои ограничения по возможностям эффективного применения.

 

1

Одним ограничением служит плотность войск противника, расположенных на дороге.

Невозможность оседлать Варшавское шоссе конным корпусом Белова, упомянутая выше, в значительной степени объясняется плотностью расположения опорных пунктов немцев вдоль дороги. Можно привести следующие данные: на 50 километровом участке Варшавского шоссе от Юхнова до Милятина их насчитывалось более тридцати.

Сходным образом, в ходе боевых действий в Новой Гвинее американцы для удержания дорог каждые 400–500 метров организовывали опорный пункт на один-два взвода.

Это означает, что промежутки между опорными пунктами перекрывались огнем стрелкового оружия, а любая попытка оседлать дорогу неизбежно была связана со штурмом опорного пункта. Есть правда одно «но» — оборона дороги таким образом, требует задействовать большое число людей и средств. Немцы прекрасно понимали, что судьба их 4-й полевой армии зависит от того, контролируют ли они единственную артерию снабжения — Варшавское шоссе — или нет. Они выделили достаточный наряд сил на ее оборону. Однако позволить себе такую «роскошь» можно далеко не во всех условиях. Нужно не забывать, что оборона дороги — не самоцель. Группировка сил, которая ведет фронтальные бои, должна оставаться достаточной, чтобы она могла пробиваться вперед в случае наступления или останавливать фронтально атакующего противника при обороне. Зачастую у командования нет возможности одновременно иметь и сильную группировку на фронте наступления/обороны и частые сильные опорные пункты вдоль всей дороги снабжения. Как следствие — длинные участки дороги остаются вынужденно неприкрытыми, что создает предпосылки для действий пеших обходящих отрядов.

В определенном смысле, финское генеральное контрнаступление 23 декабря 1939 года на Карельском перешейке частично базировалось на идее перерезания дорог снабжения, действиями «внедорожной» пехоты. Например, 90-я стрелковая дивизия, стоявшая непосредственно перед фронтом Линии Маннергейма, снабжалась по единственной дороге, шедшей во многих местах через лес. Соблазн ее перерезать в тылу дивизии был слишком велик. Однако количество наших войск было таково, что генеральное контрнаступление финнов наши просто не заметили, приняв его за диверсионные «налеты на тылы».

 

2

Другим, сходным, ограничением служит наличие плотного фронта, который пересекает дорога. Лесная или гористая местность затрудняют его образование, но полностью этого не исключают. Если нет мест, через которые можно осуществлять снабжение пеших обходящих отрядов без боя, то их действия практически не имеют шансов на успех.

Пешие обходящие отряды нужно снабжать. Разумеется, не так как механизированные подразделения, но все равно их снабжать нужно. Им нужны пополнение боеприпасами, резервами, продовольствием, требуется вывозить раненых и т. п. К их снабжению можно условно выделить два похода.

Первый, который условно можно назвать «финским», заключается в том, что «обход» по бездорожью может быть только на такую глубину, которая позволяет нормально доставить к полю боя все необходимое. В качестве примера, максимальная длинна «обхода» для зимних условий лесной местности северного Приладожья оценивалась финнами примерно в пять километров. Перетаскивание на себе вооружения и боеприпасов на бóльшие расстояния приводят к изматыванию солдат до такой степени, что они теряют боеспособность.

Зимой финны широко использовали лодочки-волокуши, в которые «впрягались» один или несколько лыжников для подвоза боеприпасов, пулеметов, минометов, пищи и вывоза раненых.

«Внедорожное» снабжение осуществлялось на бóльшие расстояния (например, 20 км.), если удавалось проложить через снег дороги-времянки.

Второй подход к снабжению можно условно назвать «японо-китайским». Войска проталкиваются вперед насколько позволяет человеческая выносливость. Здесь нужно сделать оговорку. Конечно, и японцы и китайцы применяли обходы и не на большую глубину. Например, в ходе войны в Малае против англичан японцы обычно делали два обходящих удара. Один на глубину чуть меньше одного километра, другой — порядка 8 километров.

Но если командования считало необходимым — проблемы снабжения отодвигались на второй план. Вплоть до того, что войска перестают снабжаться продовольствием. В японской армии войскам нередко отдавался приказ находить продовольствие самостоятельно по ходу движения. Пока война шла в относительно густонаселенных районах (например, в Малае) выполнение приказа было возможно. В ходе же Бирманской компании, в местностях с редким населением, удаленность от баз снабжения в некоторых случая приводила к голоду среди японцев. Чрезвычайно холодной зимой 1950 года в Корее китайские войска не снабжались в достаточной степени средствами обогрева. Мало того, чтобы избежать обнаружения с американских самолетов, им запрещалось разводить костры. Количество обмороженных у китайцев было велико. Если верить американским источникам, у китайцев был простой подход к решению проблемы обмороженных — они просто продолжали участвовать в боевых действиях.

Но как не облегчай подвоз, без снабжения боеприпасами воевать невозможно.

Даже если у боевых подразделений пехоты получается прорваться в тыл к противнику, но подразделения снабжения и резервы не могут пробиться через фронт, провал всей операции по перерезанию дороги неизбежен. В ходе боев против американо-филлипинских войск на полуострове Батаан (о. Лусон, Филлипины) 15 января 1942 года японцы совершают обход позиций 1-й регулярной дивизии противника по «непроходимым» горным лесам (джунглям) и блокируют дорогу снабжения на гряде Маубан (Mauban ridge). Попытки их сбить с дороги проваливаются. В результате вся оборонительная линия американо-филиппинских войск 22 января 1942 года откатывается назад.

Японцы предпринимают сходный маневр против следующей линии обороны американцев, у них снова получается провести в тыл противника свои подразделения, но на этот раз у американцев получается закрыть разрыв в линии фронта. Отрезанные от снабжения и резервов, оказавшиеся в тылу противника японские войска в период с 23 января по 17 февраля 1942 года уничтожаются в так называемом «Сражении за котлы окружения» (Battle of the Pockets).

 

3

Наконец, тактика обходящих пеших отрядов не работает, если отрезанным частям противника удается удержать участки местности достаточные для организации снабжения по воздуху, хотя бы методом сброса грузов на парашютах.

Удерживаемые участки не должны быть слишком маленькими, учитывая, что ветер сносит сбрасываемые на парашютах грузы в сторону, а возможность снижения самолета над территорией, контролируемой противником ограничена. Попытки атак легкой пехоты в условиях, когда они не приводят к исчерпанию боезапаса у обороняющихся, приводят к большим потерям у атакующих, не достигая цели.

Так произошло в боях при Чипионгни (Chipiongni)13-15 февраля 1951 г. во время войны в Корее и 5—23 февраля 1944 года в ходе бирманской компании в так называемом «сражении за базу тылового снабжения» (Battle of the Admin Box).

Приведенные выше ограничения лишь подтверждают, что тактика пеших обходящих отрядов не является чудо-приемом, неизбежно ведущим к победе. При определенных условиях, она может позволить легко вооруженной пехоте, действовать против более основательно вооруженного противника. Однако количественный фактор, как обычно, имеет значение. Ставить знак равенства между этой тактикой и действиями мелких диверсионных (в т. ч. партизанских) групп нельзя.

Техническое превосходство привязанного к дороге противника, как и в других условиях, играет ему на руку. Оно сужает возможность допускать ошибки при планировании и осуществлении действий легкой пехоты. Наказания за ошибки, допущенные легкой пехотой «обходящих отрядов», от лучше вооруженного противника могут быть значительно тяжелее, чем за ошибки при действиях равноценно вооруженных сторон.

С другой стороны, не стоит преувеличивать трудности и ограничения тактики обходящих отрядов. Действительно, так воевать сложнее и неудобнее, однако, когда не остается выбора, использовать эту тактику и добиваться с её помощью успехов можно. Во время войны в Корее, неверие американского командования в возможность успешных действий легкой китайской пехоты при полном господстве американцев в воздухе, сыграло не последнюю роль в неготовности американцев противостоять на первых порах китайской армии.

Техническое превосходство американцев в сочетании с таким неверием, на какое-то время превратило техническое превосходство в недостаток, привязывая войска к дороге, и превращая для американцев вооруженное противоборство в «бои по защите тяжелого вооружения». Поскольку одного только противодействия тяжелой техники оказалось недостаточно, американцы стали сами создавать пехотные группы «внедорожных» действий для борьбы с заслонами легкой китайской пехоты.

Наверно, именно понимание возможности эффективного использования при одновременном наличии ограничений и стоит расценивать как главный вывод изучения тактики обходящих отрядов легкой пехоты. Китайская армия при ведении боевых действий с большой степенью вероятности будет широко применять тактику пеших обходящих отрядов, действующих по непроходимой для боевой техники местности. Тактических решений по противодействию этой тактике, позволяющих не углубляться в леса, болота, горы собственной легкой пехоте не существует.

К аналогичном выводам приходят и финские авторы — противодействовать обходящим отрядам можно только своими отрядами легкой пехоты, которые обходят обходящих, действуя вне дорог.

 

Отдельные аспекты тактики

 

Для полноты описания, рассмотрим отдельные факторы, которые могут иметь значение при осуществлении действий пешими обходящими отрядами.

 

1. Пробки на дорогах

Существенную помощь атакующей легкой пехоте оказывают самые обычные пробки на дороге, по которой передвигается противник. Механизм их образования ничем принципиально не отличается от причин, по которым образуется пробки на улицах городов в мирное время. Каждый считает именно свою задачу наиболее приоритетной и срочной, или свою личность наиболее важной, и поэтому стремится протолкнуть «свою» технику вперед как можно быстрее. Начинаются попытки обгона общей колонны. Разумеется часть этих попыток оказывается неудачной, при этом встроиться обратно в общую колонну не получается сразу. В результате техника забивает все полосы движения. Кто-то может остановить машину на заправку, для обслуживания или на отдых в неудобном для остальных участников движения месте. Нередко простая приостановка движения влечет скучивание машин. А когда мобильному резерву нужно быть оперативно переброшенным к месту атаки, он может упереться не в сопротивление противника, а в пробку из своих же грузовиков. Теоретически, это проблема решается легко — организуется комендантская служба, но на практике это очень трудная задача. На дороге сталкиваются большое количество не подчиненных друг другу людей с разными характерами и пониманиями должного поведения. И далеко не сразу получается разрешить все конфликтные ситуации, а пока они решаются на дороге образуются пробки.

Пробки на дорогах могут быть не только тактическим, но и оперативным фактором. Во время немецкого контрнаступления в Арденнах зимой 1944/45 года (которое проходило в местности с относительно слабо развитой дорожной сетью) они были одной из причин потери темпа продвижения немецких войск с самого начала контрнаступления. Задержка в продвижении боевых частей из-за перемешивания боевой техники с транспортами снабжения (включая лошадиные обозы) составляла от полутора до двух суток. Это частично предопределило срыв контрнаступления в целом.

 

2. Момент нападения

Китайцы, в соответствии с принципами Мао Дзе Дуна, осуществляли атаки против колонн противника в момент его передвижения вперед.

Само по себе нахождение в движении большой массы войск уменьшает их организованность и, зачастую, делает взаимную поддержку между различными подразделениями затрудненной.

 

3. Цель атаки

Важную роль для удачного исхода атаки, играет выбор подразделения, на которое нападает атакующая легкая пехота. Во время компании в Малае, японцы часто в качестве жертвы нападения выбирали артиллерийские подразделения или подразделения снабжения.

Такие подразделения, зачастую хуже готовы к бою на близкой дистанции, чем пехотные или танковые подразделения, а тактических выгод их разгром сулит больше.

 

4. Интенсивность боев в голове колонны противника

Важное значение для успеха атак легкой пехоты по перерезанию дорог может иметь степень связанности боем головных подразделений, ведущих фронтальные бои на дороге.

Если боевые действия низкой интенсивности, то из головных подразделений могут браться резервы на сбивание заслонов. Так, одной из причин неудачи обхода двумя батальонами 139-й стрелковой дивизии позиций финнов в районе озера Толво-ярви в начале декабря 1939 года в ходе Финской войны было то обстоятельство, что в момент выхода наших частей (в ночь с 8 на 9 декабря 1939 г.) в тыл на дорогу снабжения финнов, ни в течение последующих суток, пока финны вели бой против нашего обходящего отряда, фронтальные позиции финнов не были атакованы. Как следствие финны смоли снять с фронта часть сил для контратаки и отбросить наш обходящий отряд с дороги.

На это же указывают тактические выводы, сделанные по опыту применения обходящих отрядов нашими войсками в ходе зимних боёв 1941/42. Воспользуюсь случаем, чтобы у читателя не сложилось ложного впечатления, что успешные действия обходящих отрядов — это что-то специфически китайское или финское, приведу цитату из отечественного тактического сборника «Пехота в наступательном бою» 1942 г.

«Опыт прошедших боев еще раз подчеркнул важнейшее значение согласованных действий пехоты, обходящей с фланга и наступающей с фронта… [К]огда очередной удар [в лоб] точно рассчитали по времени с ударом по флангам и тылу немцев… Противник понес большие потери в живой силе и бежал с поля боя. … [В]ажно обеспечить обходящую пехоту средствами усиления. На практике это сопряжено с большими трудностями. Ведь обход производится чаще всего по бездорожью с большими трудностями. Артиллерия и танки, как правило, отстают. … При глубоком обходе артиллерия не сможет оказать помощь. Тогда находят широкое применение легкие и средние минометы, которые обычно в большом количестве придаются подразделениям, совершающим обход…. Пехота [обходящей группы], следуя за головным охранением, должна продвигаться максимальным темпом, чтобы даже при обнаружении обхода противник не смог предпринять контрмеры».

«Прорыв на фланге и дальнейший обход второй линии обороны противника явились неожиданностью для немцев. Противник, который обычно прижимается к дорогам, не предполагал, что наши крупные части сумеют совершить столь глубокий обход по целине. Тем более сейчас, по оттаявшим болотам, сквозь мокрый снегопад в лесах, через талый снег и слякоть.» «Новая жердевая дорога далеко уходит в лесную чащу. Она тянется на десятки километров. Всего несколько назад ее здесь не было. Дорога возникла на весенних разливах болот, в густом, еще кое-где заснеженном лесу северной Карелии. Она тянулась вслед за колоннами наших гвардейских частей».

 

5. Движение пехоты вне дорог

Для того, чтобы колонны пехоты при движении вне дорог не рассыпались, на пути продвижения можно оставлять комендантов, которые указывают куда идти, снимая тем самым риск потери направления движения в случаях, когда где-то происходит заминка.

 

6. Снабжение

В ходе войны в Корее самым существенным ограничением для китайской армии была возможность снабжения войск на передовой. Несмотря на то, что условный средний китайский солдат требовал подвоза 4–5 килограмм в день, а вся китайская группировка требовала 2,500 тонн в сутки (что относительно не много), осуществление снабжения было исключительно тяжелым для китайцев. Для сравнения — американский солдат требовал подвоза порядка 27 килограмм в день, а одна только американская дивизия 600–700 тонн.

Снабжения обходящих отрядов включают не только транспортировку необходимого по «внедорожному» участку местности, по которому совершается обход, но и доставку грузов до этого участка. В процессе такой доставки, китайские автомобильные колонны снабжения несли очень высокие потери американской авиации. В какие-то периоды потери от американской авиации среди водителей грузовиков превышали потери среди боевых частей.

Водители грузовиков из-за шума мотора не слышали приближения вражеских самолетов. Чтобы хоть как-то противодействовать постоянным налетам авиации на всех возвышенностях вдоль дорог расставляли посты. Как только посты слышали звук приближающихся самолетов, они выстрелами давали знать, что нужно сьезжать с дороги в укрытие.

В принципе, вдоль дорог снабжения можно соорудить часто расположенные навесы. После сигнала постов воздушного наблюдения, водители заводят машины под навесы. Хотя летчики видят навесы, но их слишком много, и определить под какими из них находятся автомобили, невозможно. Пробомбить всю длину дороги не реально, поэтому лётчикам бомбить приходится наугад. Поврежденные навесы тут же восстанавливаются. Впрочем, китайцы пользовались более простым методом — основной объем перевозок осуществлялся ночью.

И, тем не менее, грузовики не могли доставлять грузы прямо к передовым отрядам.

Значительную часть грузов на конечном этапе линии снабжения приходилось доставлять носильщиками.

Приведем несколько цифр, чтобы представить себе насколько грузоподъемен этот вид транспортировки.

— Один китайский носильщик нес на себе в среднем примерно 35–45 килограмм груза.

— Японские солдаты несли с собой запас еды на 7 дней, а общий вес их груза составлял примерно 25 килограмм.

— По французскому опыту войны в Индокитае для выноса одного раненого требовалось, с учетом смены несущих, около 16 человек.

Учитывать приходится и то, что носильщик сам потребляет порядка одного килограмма еды в сутки, не говоря о других видах обеспечения (медикаменты, обувь), кроме того требуется переносить грузы для поддержания персонала постоянных стоянок для отдыха.

Доля грузов предназначающегося для снабжения самой системы снабжения при использовании носильщиков довольно значительна.

 

7. Завалы на дороге

При устройстве лесных завалов на дороге желательно его располагать сразу за крутым поворотом дороги или гребнем холма, так, чтобы противник огнем из орудий с дальнего расстояния не мог разбить завал. При соблюдении этого условия танкам или инженерным машинам нужно подъезжать в непосредственную близость от завала, чтобы его смести с дороги. Это позволяет лучше организовать оборону завала.

 

8. Обходящие отряды и диверсионные (рейдовые) действия, связанные с обходами вне дорог

Несмотря на значительные сходства нужно хорошо понимать разницу между этими двумя видами действий. Рейд подразумевает, что после удара по противнику, перед отрядом не стоит задача долго удерживать захваченные позиции. После нанесения внезапного удара, отряд, как правило, отходит. Действия обходящих отрядов подразумевают, что после выхода на дорогу снабжения, отряд устраивает на ней заслон, который должен выдержать контратаки и просто огонь противника. Это различие накладывает значительный отпечаток на возможную глубину «внедорожного» обхода и на выбор места для удара. Но главное — действия обходящих отрядов должны быть частью системы более или мене одновременных и взаимосвязанных ударов, нацеленных на разгром всех или большей части подразделений противника, снабжающихся по перерезаемой дороге, или обращение его в бегство. Рейд может быть отдельным и независимым действием с общей целью нанесения урона противнику. Если удар в тыл противника, путем обхода вне дорог, не получается увязать с другими ударами, то перед отрядом нельзя ставить задачу по удержанию захваченных позиций противника сколько-нибудь длительное время. Ни к чему, кроме гибели отряда, это не приведет.

В ночь с 20 на 21 января 1942 г. после 60-километрового внедорожного обхода 67-й и 68-й лыжные батальоны, приданные 249-й стрелковой дивизии, захватили станцию Старая Торопа, перерезав тем самым южную дорогу на г. Торопец.

Впоследствии станция осталась в наших руках. Казалось бы, это — хороший пример удачного глубокого рейда легкой пехоты, в отрыве от основных сил. Но не стоит забывать, что он был частью Торопецкой наступательной операции наших войск. Все силы, которые были у немцев, были задействованы в боях на других направлениях. Немцам было просто некем отбивать станцию у наших лыжных батальонов.

 

9. Техника прокладки дорог-времянок в зимнее время

Как уже упоминалось выше, при действиях пеших обходящих отрядов зимой могут использоваться дороги-времянки. Приведем несколько примеров техники их прокладывания.

Финны в ходе Второй мировой войны делали так: по снежной целине сначала шел лыжник; за ним, пробиваясь через снег, несколько солдат, взламывая своими ногами наст; по проложенной тропке лошади протаскивали сани, сначала пустые, затем груженные; затем протаскивались сани с бревном, делавшим борозду по центру пути; после чего шел снегоотвал (снежный плуг), который тянулся лошадьми; за ними еще несколько саней выравнивали дорогу; и, наконец, дорога поливалась водой для образования ледяной корки с саней, на которых была установлена цистерна. Каждое действие увеличивало проходимость оборудуемой дороги, пока под ногами не оказывалось достаточно твёрдое покрытие.

При отсутствии лошадей дорогу можно просто протоптать, прогнав по снежной целине подразделение пехоты.

Приведём другие примеры.

Из воспоминаний командира стрелкового полка Назаренко Т.Н.: «Марш на город Андреаполь 925-й стрелковый полк совершил в ночь с 13 на 14 января 1942 года обходным путем, минуя населенные пункты. Подразделения полка продвигались глухой лесной чащей, без дорог, прорубая и расчищая себе каждый метр пути. Казалось ни одному человеку не пройти через этот занесенный снегом бурелом, а мы проходили и проводили за собой артиллерию и обозы. Построение колонны полка было следующее. Впереди двигалась разведка и боевое охранение на лыжах. За ними следовали трое саней по паре лошадей в каждых санях, задача которых была разрыхлить снег. Следом за санями шел саперный взвод, который спиливал или вырубал деревья, которые преграждали дорогу. За саперным взводом шла стрелковая рота с лопатами, которая (повзводно меняясь) расчищала снег. А вслед за ними двигалась вся колонна полка по три-четыре человека в ряд. Толщина снегового покрова была от 70 до 90 сантиметров, а в низинах более одного метра».

В ходе Торопецкой операции зимой 1942 года, одна из частей должна была наступать по сильно пересеченной местности, покрытой густыми лесами, где не было не только дорог, но даже просек. Первые 15 километров части должны были пройти через сплошной лес. Глубина снега в лесах достигала 80–90 см, а в оврагах и лощинах доходила до 120–130 см. Маршевый порядок строился следующим образом. Впереди войск шла лыжная разведка, производившая одновременно провешивания маршрута. Головная походная застава — взвод на лыжах и передовые артиллерийские разъезды, следовавшие за ней, пробивали в снегу путь саперам, производившим черновую валку деревьев. Затем шёл головной отряд, усиленный минометами на санных установках. В промежутке между головным отрядом и авангардом работали перекатами две группы саперов, расчищавших дорогу, подрубавших пни и спрямлявших повороты. Часть саперов, выделенная на особо трудные участки пути, обеспечивала продвижение артиллерии, танков и автотранспорта. Передовые подразделения приходилось часто менять, так как они быстро выбивались из сил. Почти вся пехота была дана на помощь сапёрам для расчистки дороги и для вытаскивания поминутно застревавших орудий и машин. Часть следовавшая отдельным маршрутом, пройдя 3 километра, была вынуждена свернуть на главный путь, так как, не имея саперов, она продвигаться дальше не могла. За первый день движения войска прошли 12 километров. Правда, движение шло без какого-либо сопротивления противника.

 

Современность и исторический опыт

Конечно, с тех пор, когда пешие обходящие отряды последний раз массово применялись в широкомасшабных боевых действиях, прошло очень много времени. Однако, достоверно оценить как изменения уровня техники скажутся на тактике пеших обходящих отрядов сложно. С одной стороны, из-за нарастающего распространения средств наблюдения ночью, в том числе, установленных на беспилотные летательные аппараты, а также других средств технической разведки, достижение внезапности пешими обходящими отрядами становится более сложным, если не невозможным. С другой стороны снижается необходимость во внезапности. Насыщение пехоты переносными комплексами ПТУР и ПЗРК, существенно повышают огневую мощь «внедорожной» пехоты, а успехи в разработке систем позиционирования снижают необходимость постоянно находится в крупных группах при передвижении. Можно отметить ряд других обстоятельств, которые, с одной стороны, могут облегчить действия обходящих отрядов, а с другой, сильно их осложнить. Так, например, широчайшее распространение вертолетов, может облегчить организацию снабжения и позволить совершать более глубокие обходы, а с другой стороны, помочь противнику перерезать коммуникации самих обходящих отрядов. Улучшение точности стрельбы и сокращения времени реакции огневых средств упрощают задачу по уничтожению обнаруженных обходящих отрядов. При этом увеличение дальностей эффективной стрельбы тяжелого вооружения позволяет ему поддерживать действия обходящих отрядов на большую глубину. Непредсказуемым образом на эффективности этой тактики может сказаться отсутствие полного господства в воздухе у стороны, против которой используют эту тактику.

Пока бесспорных оснований списывать действия обходящих отрядов легкой пехоты в архив не имеется.

 

 

«Устаревшая тактика»

Тактике атаки «людскими волнами» традиционно не уделяется сколько-нибудь значительное внимание. Когда говорят о ней, обычно представляются солдаты, которые, будучи в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, бегут толпой на вражеские пулеметы в расчете на то, что у противника либо кончатся боеприпасы, либо не выдержат нервы, и он побежит. В справочнике младшего командира (М.: Воениздат, 2007, с. 114) имеется весьма категоричное предписание: «Атака противника в полный рост, как ведущая к большим потерям, не допускается». Все, что об этой тактике известно — это то, что так воевать нельзя. При этом из конфликта в конфликт «запрещенная» тактика продолжает применяться.

Действительно, на первый взгляд, кроме попытки задавить числом, невзирая на чудовищные потери, в ней ничего нет.

Приведем достаточно характерное описание американского опыта, относящиеся к периоду Корейской войны.

«Атаки на позиции <…> проводились волнами. Первая волна состояла из молодых корейцев практически не имеющих военной подготовки. Каждый солдат имел винтовку, но не стрелял из нее. Они достаточно легко выкашивались огнем обороняющихся, но за счет расхода драгоценных боеприпасов. Следующая волна состояла из немного более подготовленных корейцев, которые стреляли из винтовок, но редко целились. Эта волна также останавливалась огнем, но расстреливалось еще больше боеприпасов. Третья и четвертая волна также состояли из мало подготовленных солдат. Но когда огневая мощь войск ООН ослабевала из-за недостатка боеприпасов, волна из опытных солдат захватывала оборонительные позиции».

Ветеран Корейской войны, вспоминая китайскую атаку в 1951 году, так ее описывает: «[китайцы] были как волны, бесконечно накатывающиеся на берег, одна за другой. У них не было даже винтовок, только гранаты, и они должны были приблизиться к нам на 25 метров. Стволы наших пулеметов накалялись докрасна и изгибались от перегрева. Мы были вынуждены лить на них воду».

Умной такую тактику не назовешь. Потери при ее использовании должны быть колоссальными. Ее применение означает, что уровень подготовки солдат и командиров чрезвычайно низок.

Однако не будем торопиться с выводами. Более внимательный анализ показывает, что не все так однозначно.

Сразу следует сделать оговорку. Статья не рассматривает ситуации, когда из-за безобразно организованного взаимодействия, пехота остается без поддержки тяжелого оружия и, несмотря на наличие бронетехники, авиации, артиллерии вынуждена атаковать только стрелковым оружием. В публикациях такие атаки также нередко подпадают под определение «людских волн».

В рамках настоящей статьи рассматриваются только ситуации, когда у атакующей пехоты поддержки тяжелого оружия нет, либо почти нет.

 

Отказ от атак толпами в Первую мировую войну

Для начала вспомним, что отказ от тактики атаки бегом в полный рост большими группами пехоты произошел в европейских армиях еще в ходе Первой мировой войны. Тогда оплаченный кровью многих тысяч солдат опыт показал, что пулеметы обороняющихся «выкосят» ЛЮБОЕ количество атакующей таким образом пехоты, если их не подавить. Весьма характерный пример: 7 августа 1915 года австралийцы атаковали турецкие окопы на высоте Бэйби 700 (Галлиполи). Австралийские окопы были всего в 30–40 метров от турецких. Перед атакой была произведена артиллерийская подготовка мощными корабельными орудиями. Из-за того, что артподготовка закончилась на 7 минут раньше, чем планировалось, турки успели выйти из убежищ и занять оборонительные позиции. Три волны австралийской пехоты были выбиты турецким огнем. Из примерно 150 человек, составлявших первую волну, только трое достигли турецких окопов. Из последующих волн той же численности никто не смог их достичь.

Расстояние в 30–40 метров оказалось под огнем непреодолимым.

Возникший вследствие неспособности пехоты преодолеть стену пулеметного огня, позиционный кризис той войны, казалось бы, однозначно показал, что атаки пехоты «волнами» (если они существенно не поддержаны артиллерией и/или танками) невозможны.

Для выхода из возникшей ситуации использовались разные способы.

— Противник загонялся артогнем в убежища, а атакующая пехота подводилась настолько близко к окопам противника во время артобстрела, что она успевала после прекращения (переноса) артогня добежать до них быстрей, чем обороняющиеся успевали открыть огонь из стрелкового оружия по атакующим. Нередко для этого проводилось планомерное сближение собственных окопов с окопами противника. Новые окопы откапывались все ближе и ближе к окопам противника.

— Выкапывали скрытые подземные туннели, подходившие практически вплотную к вражеским окопам, выход из которых откапывался только во время артподготовки атаки. Это делалось для того, чтобы уменьшить расстояние, которое первой волне атакующих нужно преодолеть по открытому простреливаемому пространству и чтобы атакуемый противник не успел открыть огонь.

— Делали подкопы под окопы противника, подрывали их, немедленно направляя в образовавшиеся бреши пехоту.

— Пускали пехоту за лавиной танков.

— Очищали окопы от противника отравляющими веществами.

— Окружали огневые точки противника воронками от снарядов и бомб и усеивали ими нейтральную полосу между окопами противоборствующих сторон, чтобы небольшие группы пехотинцев, делая короткие перебежки от воронки к воронке, могли максимально сблизиться и уничтожить в бою на короткой дистанции основные пулеметные точки противника и даже просочится в тыл.

Но от мысли, что пехота сама по себе может прорвать оборону, атакуя бегом через открытое пространство, отказались все.

Как же получилось так, что в Корейской войне атаки устаревшими «людскими волнами» нередко заканчивались успехом атакующих? Что же произошло? Почему-то в Первую мировую войну никто не жаловался на то, что последовательные волны атакующих оставят обороняющихся без боеприпасов. Неужели пройдя обе мировые войны, американцы разучились стрелять из пулеметов!? Попробуем найти объяснение.

 

«Остановит ли пулемет атакующую толпу?»

Само по себе наличие пулеметов у обороняющихся далеко не всегда означает, что бегущая в полный рост пехота атакующих будет выбита полностью, до того момента как она достигнет оборонительных позиций противника. Для этого необходимо наличие ряда условий, которые на фронтах Первой мировой имелись, однако, утверждать, что они присутствуют везде и всегда нельзя.

Во-первых, для гарантированного выбивания атакующей толпы нужна хорошо просматриваемая местность и хорошая видимость, чтобы после начала атаки противника у пулеметчика было время поразить цели в назначенном ему секторе, чтобы он мог скорректировать огонь, чтобы он просто видел цели. В Европе Первой мировой войны нейтральная полоса между окопами хорошо просматривалась, и атаки осуществлялись днем. В Корее атаки людскими волнами предпринимались, как правило, в условиях ограниченной видимости (ночью, в дождь, при тумане, в местах с густой растительностью).

Во-вторых, крайне желательно, чтобы атакующий противник был вынужден затратить некоторое время на преодоление какого-нибудь препятствия, которое реально задерживает атаку и заранее пристреливается пулеметом. В 1-ю мировую войну широкое применение нашли заграждения из колючей проволоки, многие атаки захлебывались при попытках их преодоления. В Корее такие заграждения хотя и применялись, но с гораздо меньшим размахом (до стабилизации фронта в районе 38 параллели). Проволочные заграждения далеко не всегда были сплошными, они были менее глубокими и проходы в них проделывались гораздо проще и быстрее. Они не задерживали атакующих так, как это было в Первую мировую войну. Кроме того, в Азии использовали такие «неевропейские» способы проделывания проходов как подрыв саперов-смертников вместе с зарядами разминирования, что позволяло создавать проходы «на бегу». Отметим, что при прорыве из Первомайского радуевцы пытались снять минные поля смертниками, которые катались по полю, пытаясь вызвать разрывы мин. Сходный способ разминирования — направлениями первой волны атакующих прямо на минные поля, — использовался Ираном во время Ирано-Иракской войны.

В-третьих, существенное значение имеет и расположение пулемета относительно цепи атакующих. Для того, чтобы пулеметный огонь мог гарантированно остановить цепь вражеской пехоты, требуется, чтобы он вел так называемый продольный («анфиладный») фланкирующий огонь. Если цель имеет большое протяжение по фронту и малое в глубину (что имеет место в случае стрельбы по стрелковой цепи), то вероятность попадания значительно увеличивается при стрельбе во фланг. В этом случае длинная ось эллипса рассеивания, совпадает с длинной осью цели. Проще говоря, если смотреть во фланг пехотной цепи, солдаты ее составляющие закрывают почти весь сектор обстрела, так, что промахнуться трудно. Очевидно, что останавливающий эффект пулеметного огня против атакующей пехоты проявляется в наибольшей степени, когда пулемет может выбивать групповые цели, а не когда пулеметчик вынужден выцеливать отдельных солдат противника.

В Первую мировую войну основу обороны составляли именно фланкирующие пулеметы, ведущие продольный огонь по цепям атакующей пехоты. У обороняющихся было достаточно времени, чтобы разместить пулемет в удобном для такого фланкирования месте. Нередко фланкирующие пулеметы находились существенно позади и сбоку от защищаемой ими позиции, в секторе обороны другого подразделения. Пулеметные команды могли не подчиняться командиру сектора обороны, в котором они располагались, поскольку в противном случае в напряженный момент боя он бы потребовал вести огонь в своем секторе, а не защищать соседний.

Сделаем отступление и отметим, что на преимуществах флангового огня основывается один из тактических приемов, применяемый в ряде армий, — так называемый ближний защитный огонь (final protective fire) пулеметов. Когда цепь атакующих делает рывок непосредственно к окопам обороняющихся, пулеметчики одновременно по команде перестают вести огонь по отдельным целям и разворачивают свой пулемет так, чтобы траектории пуль были почти параллельны обороняемому фронту и проходили на уровне пояса атакующих. Огонь ведется не по целям, а непрерывно вдоль заранее определенной для каждого пулемета линии. Расчет строится на том, что атакующие солдаты сами «вбегут» в поток пуль.

По мере насыщения пехотных подразделений пулеметами, они стали неотъемлемой частью вооружения самых мелких групп пехоты, что привело к использованию их преимущественно для ведения огня во фронт по атакующим. Хотя пулеметы зачастую ставят на фланге обороняющегося подразделения, но фланкирующий огонь они фактически не ведут. Реально для фланкирования необходимо так располагать пулемет, чтобы фронтальный огонь он вести не мог, иначе пулеметчик обязательно будет защищать в первую очередь сам себя, стреляя во фронт, а не защищать другой фланг позиции. Пусть даже последний вид огня более эффективен.

Еще одним существенным моментом является хорошая подготовка пулеметчиков. Стрелять из пулемета на средние и большие дистанции не так просто, как кажется. Правильная наводка требует навыка и знаний. В 1-ю мировую войну, поскольку пулеметчиков еще учили вести огонь с закрытых позиций и на предельных дальностях как артиллеристов, уровень подготовки наводчиков пулеметов был высок. Позднее пулеметы стали рассматривать как более простое оружие, ведущее огонь на меньшие дальности и прямой наводкой, соответственно, уровень требований и, как следствие, уровень подготовки снизился.

Одним словом, вывод о том, что наличие пулеметов гарантированно сорвет любую атаку пехоты, наступающей бегом в полный рост, справедлив далеко не для всех тактических ситуаций. Даже неорганизованная атака толпой при численном перевесе, может окончиться победой атакующих.

 

«Японские попытки»

Представляется, что главной причиной успеха «устаревшей» тактики, были не упомянутые выше трудности, а то, что в нее были внесены изменения, которые не были замечены европейскими и американскими военными специалистами. Упор ими был сделан на осваивание новых средств ведения войны. Но в то же время сохранялось большое число стран, не имевших индустриальной базы, сопоставимой с военной промышленностью европейских стран или США. И офицерам этих армий приходилось придумывать способы борьбы с противником, обладающим полным техническим превосходством. Можно сколько угодно потешаться над несовершенством военной техники промышленно не развитых стран, но это до тех пор, пока не поставишь себя на место офицера такой армии. Сразу станет не до смеха. Известно, что у противника все намного лучше, но воевать и стремиться победить нужно сейчас, не дожидаясь пока твоя страна даст тебе сопоставимую технику.

В частности, такая задача встала перед военными специалистами довоенной Японии. Анализируя опыт 1-й мировой войны, они стремились найти решение проблеме как атакующей пехоте достигать атакуемых позиций с минимальными потерями, чтобы завязать штыковой бой в окопах противника. В качестве тактического решения этой проблемы, вышедший в 1928 году японский полевой устав особое внимание уделял скрытному сближению с позициями противника, с тем, чтобы пехоте оставалось преодолеть одним броском 30–50 метров до окопов противника. Расчет был на то, что противник просто не успеет открыть сколько-нибудь эффективный ответный огонь за то время, которое потребуется атакующим для преодоления этих 30–50 метров.

С учетом того, что скрытное сближение с позициями обороняющихся легче производить в условиях ограниченной видимости, то упор в подготовке делался на проведение ночных атак. Впоследствии, ночные атаки с целью сблизиться на дистанцию штыкового удара стали своего рода визитной карточкой японской пехоты Второй мировой войны. В принципе, такая «подкрадывающаяся атака» — вполне разумный тактический прием, в той или иной степени применявшийся всеми армиями. Однако опыт применения «подкрадывающийся атаки» японцами во время Второй мировой войны показал, что эта тактика, часто давала сбои.

История боев американской армии против японцев на островах в Тихом океане знает немало примеров, когда атакующие таким образом японцы несли потери, несопоставимые с достигнутыми результатами, которые были в лучшем случае ничтожны, в худшем — катастрофичны для японских подразделений. Причин тому было несколько.

Далеко не всегда возможно скрытно подползти к окопам противника на требуемые 30–50 метров, если сближение осуществляет сколько-нибудь крупное подразделение. Чем больше количество «подкрадывающихся» солдат, тем выше вероятность того, что кто-нибудь сделает ошибку и выдаст неосторожным звуком либо движением своих. Узнав о незваных «гостях» обороняющиеся обрушат на них свой огонь, и атакующем придется отступать под огнем противника, неся большие потери. Это хороший пример того, что не всегда тактика малых подразделений может быть эффективна для крупных, и что невозможность применения какого-то тактического приема крупным подразделением, автоматически не означает негодность его для малых подразделений. Отметим, что японцы, обученные в наступательном духе, при раннем их обнаружении (до выхода на расстояние 30–50 метров до окопов противника) все равно поднимались в атаку, что нередко влекло бесполезную гибель всего атакующего подразделения.

«Подкрадывающаяся атака» имела и другой недостаток. Даже при скрытном выходе на требуемые 30–50 метров, она работала только против первой линии обороны. После захвата первой линии, атака продолжалась дальше бегом в полный рост, хотя эффекта внезапности уже не было. Огневые средства, расположенные чуть в глубине обороны, расправлялись с атакующими.

Японский опыт, в целом, оказался неудачным и казалось бы, только подтверждал выводы, сделанные в ходе Первой мировой войны о невозможности пехотных атак бегом в полный рост. Однако постоянные вынужденные попытки атаковать пехотой, не имевшей существенной поддержки танками, артиллерией, авиацией, против технически превосходящего противника привели к тому, что в ходе войны японцы постепенно начали «нащупывать» приемы, которые все же помогали достигать успеха и в таких обстоятельствах.

Приведем ряд примеров таких приемов, которые были отмечены в американских разведывательных бюллетенях, извлечения из которых даны ниже:

— «Как правило, японские контратаки сопровождались яростной стрельбой из пулеметов и ружей, а также воем, криками и другими шумами. Очевидная цель такой тактики — напугать американских солдат, вынудить вести огонь, чтобы обнаружить их позиции, а также прикрыть основную атаку. Основная же атака осуществлялась скрытно с другого направления, японцы подползали как можно тише с примкнутыми штыками к нашим позициям» (Новая Гвинея, 1944 г.)

— «После начала атаки японцы издавали много шума, стреляя из минометов, кидая гранаты, хлопушки (так в оригинале firecrackers. — Прим. авт.), крича и свистя. Шум создавался для того, чтобы спровоцировать на ведение огня… Ночные атаки производились на небольшом фронте, но их минометы били вглубь и по флангам, чтобы создать впечатление атаки большого подразделения широким фронтом. … Когда наши войска открывали огонь, японцы пытались просочиться во фланг и в тыл, где после сбора <…> эти группы пытались атаковать наши позиции под прикрытием минометов и огня гранатами» (Июнь 1943 г.)

— «В ночных атаках японцы направляли авангарды по лощинам через густую растительность, оставляя более открытые возвышенные участки для основной группы… Основная группа издавала шум с тем, чтобы сокрыть шумы, издаваемые авангардами. Авангарды расчищали джунгли вдоль путей дальнейшего сближения для крупных подразделений и обозначали тропы светящейся краской» (Март 1943).

— «Зачастую <…> японцы не использовали предварительную подготовку атаки огнем. После начала перестрелки, цепь залегала, а пулеметы стреляли поверх голов [залегших солдат] и открывался огонь из минометов по нашим позициям. Под прикрытием этого огня [японцы] старались подползти так близко, чтобы можно было забросать наши позиции гранатами. Обычно в ходе таких атаках, враг заменял измотанных солдат из передовых линий на свежие резервы» (Апрель 1943).

— «Японская тактика работает на создание испуга, чувства отрезанности от своих войск… [Для этого используется] новое оружие — шум. Одним из средств создания шума являются огонь из [ «просочившегося»] пулемета в тылу в течение всей ночи. Это очень быстро приводит к возникновению мысли о том, что «мы отрезаны». Иногда, некоторое количество снайперов просачиваются в тыл с той же целью. Они стреляют в пустоту. Жертв, как правило нет, но … войска становятся склонны к бегству или сдаче в плен, когда их атакуют с фронта и фланга. Обычно бегство с поля боя через позиции «фантомных» войск, которые их [якобы] окружили, проходит без потерь» (Май 1943).

— «Атакующие войска делились на две или более волны перед штурмом. Первая волна, состоящая из штурмовых групп (в оригинале task unit — прим. авт.) атаковала заранее определенные огневые позиции. Если эти позиции не были уничтожены, к тому моменту как вторая волна достигала вражеских позиций, вторая волна переходила первую и пробивалась в тыл противнику. Иногда, зачищающие подразделения следовали за второй волной, и уничтожали очаги сопротивления, оставшиеся позади передовых подразделений атакующих» (июль 1945).

— «Просачивание. Японцы <…> высылают патрули в тыл противнику. Эти патрули небольшие, включают от двух солдат до нескольких дюжин. Каждый солдат несет с собой запас еды на несколько дней. На начальном этапе атаки просачиванием небольшие патрули проползают вокруг флангов или через оборонительные позиции с целью их окружения. Эти патрули бездействуют пока их товарищи с фронта не пойдут в ложную массированную фронтальную атаку. Тогда просочившиеся патрули открывают огонь для создания впечатления прорыва противника в тыл. При этом патрули перемещаются, даже если по ним ведут огонь. Интенсивность огня от необычно большого числа автоматического оружия, имеющегося на руках у патрулей и фронтально атакующих подразделений, создает впечатление, что атакующих больше, чем на самом деле»

К концу Второй мировой войны японская армия не успела полностью обобщить и начать применять весь накопленный тактический опыт. Додумывать пришлось северным корейцам и китайцам в ходе разразившейся вскоре войны в Корее. Им также приходилось атаковать пехотой позиции технически превосходящего противника.

 

«Подход найден»

Каков же был итог развития тактики атак «людскими волнами»?

Наиболее значимое изменение было в том, что сами «волны» — то есть цепи солдат, следующие одна за другой, стали не основным инструментом прорыва обороны. Главную роль стали играть небольшие группы солдат с узко-специализированными задачами, действующие во взаимодействии с «волнами»-цепями. А сами «волны» в момент прорыва обороны противника, стали выполнять отвлекающую роль. Их основная задача сводилась к добиванию противника, дезорганизованного действием малых групп.

Говоря языком северо-корейской пропаганды, такая «самобытная тактика боя» основывалась на «сочета[нии] удар[ов] крупных и малых отрядов».

Попробуем разобрать, как построена «правильная» атака «людскими волнами»

Для атаки волнами, одновременно с цепями, применяются следующие малые группы солдат:

1) Группы просачивания.

2) Снайперы или специально выделенные стрелки.

3) Штурмовые группы.

Обозначим особенности действий этих групп.

Перед запланированной атакой в тыл к противнику начинают проникать небольшие группы солдат. В случае поимки такие группы вполне сходят за разведку. При необходимости такие группы накапливаются в заранее установленных укрытых местах, образуя относительно большие подразделения — роты и даже батальоны. Задача этих групп — в момент основной атаки своих сил ударить по коммуникациям и узлам управления, связать тыловые подразделения, а также прислугу артиллерийских орудий и экипажи танков «пехотным» боем, не дать приблизиться к технике, заставить их заниматься самообороной, а не поддержкой первого эшелона, не давать подтягивать резервы и подвозить боеприпасы, воспрепятствовать свободе передвижения в тылу.

Понятно, что сколько-нибудь продолжительное время эти группы вести бой не могут (переносимый боекомплект весьма ограничен). Но этого и не требуется. Для них главное — изолировать подразделения первого эшелона обороняющихся в момент атаки их с фронта.

Ничего нового в этом приеме нет. Просачивание применялось нашей армией во время Великой Отечественной войны. А.А. Потапов в книге «Искусство снайпера» приводит такой пример: «в 1944 году группу снайперов забросили в немецкий тыл с заданием подойти скрытно к противотанковой артиллерийской батарее, поставленной немцами на танкоопасном направлении, и расстрелять артиллерийскую прислугу при начале танковой атаки. Мероприятие удалось на славу, но до этого снайперам пришлось двое суток сидеть под мусорными кучами <…> в 400 метрах позади немецкой батареи».

Если группы просачивания действуют в тылу противника, то два других типа групп — перед фронтом обороны первого эшелона.

Снайперы или отдельные стрелки в период перед атакой скрытно выдвигаются в места, с которых будет удобен обстрел позиций обороняющихся во время атаки стрелковых цепей-«волн» (подползая близко к позициям противника, располагаясь на соседних высотах, на флангах), маскируются, а при наличии времени скрытно окапываются, и ждут пока стрелковая цепь не пойдет в атаку. В то время как обороняющиеся будут «заняты» расстрелом атакующей цепи, и все их внимание будет приковано к несущейся на них разъяренной толпе, снайперы выявляют все основные огневые точки противника и методично уничтожают их. Во многих случаях это происходит практически безнаказанно, поскольку в этот момент наблюдение за всем, что в стороне от атакующей цепи, как правило, прекращается.

Позднее, аналогичный прием применялся душманами в Афганистане.

Начинают же атаку штурмовые группы — они стараются осуществить «подкрадывающуюся атаку» так как было описано выше.

По американским отчетам, передовым «подползающим» группам до их обнаружения противником удавалось обычно сблизиться на расстояние от 15 до 140 метров.

Однако, от аналогичной тактики японцев, имеется существенное отличие. Скрытное сближение с позициями противника осуществляют небольшие группы солдат. Их обнаружение менее вероятно. Шансы того, что эти штурмовые группы в момент завязки боя выведут наиболее опасные для атакующих огневые средства противника значительно выше. Другим отличием от японской тактики был отказ от нацеленности на штыковой бой, и широкое использование метателей гранат, прикрываемых автоматчиками.

Штурмовые группы могли действовать в разных построениях: либо разворачивались в цепь, либо действовали в колоннах по одному и даже по два и по четыре, либо вообще не придерживались каких-либо построений.

В целом, порядок действий этих групп схож с тактикой немецких штурмовых групп Первой мировой войны. В частности, здесь также имеется отказ от одновременного захвата оборонительной позиции противника по всей длине атакуемого участка. Последнее требование нередко выдвигается для того, чтобы избежать поражения огнем противника с флангов вырвавшихся вперед групп. Тактика штурмовых групп допускает действия наоборот — усилия сосредотачиваются на «вбивание клиньев» как можно глубже в оборонительную линию противника, независимо от наличия противника на флангах. С этим противником должны разобраться следующие за штурмовыми группами подразделения.

Нередко, самые передовые группы китайцев вообще не имели никакого индивидуального оружия, кроме гранат.

Такой отказ от винтовок, в пользу большого количества гранат — также достаточно характерное явление для конца Первой мировой войны. Использование передовых цепей метателей гранат, не имевших винтовок, впереди перед обычной пехотой было тогда широко распространено. Гранаты гораздо удобнее винтовок для скрытного сближения и для боя в траншеях.

В случае обнаружения штурмовых групп и открытия огня по ним, «волны» начинают атаку. Используя то, что все внимание обороняющихся переключается на атакующие цепи, штурмовые группы могут сменить позицию и атаковать в другом месте. Обороняющимся приходится делать не легкий выбор: то ли вести огонь по несущейся на них издалека толпе, то ли вести ближний бой с небольшими группами вражеских солдат, укрывающимися за складками местности.

Если внезапная атака штурмовых групп удалась — то стрелковые цепи — «волны» действуют просто как второй эшелон, добивая оставшегося противника. Но даже если же атака штурмовых групп не полностью удалась, то «волны», следующие одна за другой, то же не отдаются просто так на расстрел. То, что атаки первых «волн» будут захлебываться, может быть… планируемым действием со стороны атакующих.

Перед дальнейшим изложением необходимо сделать небольшое пояснение. Нормативные документы, как правило, требуют от обороняющихся открывать огонь по противнику с приближением его на дальность действительного огня своего оружия. (Например, п. 112 Боевого устава по подготовке и ведению общевойскового боя, часть 3, 2005). В технических описаниях конкретных образцов вооружения можно встретить, например, следующие цифры: прицельная дальность для пулемета ПК — 1500 метров, дальность его наиболее действительного огня — до 1000 метров. Из этого делается ошибочный вывод, что пулеметчик, вооруженный ПК, при подходе противника на расстояние в 1000 метров, если не раньше, должен по нему открыть огонь. Однако, реальная дальность эффективной стрельбы из стрелкового оружия меньше чем указываемые в наставлениях прицельные дальности и дальности наиболее действительного огня. Последние можно принимать во внимание лишь в наиболее удобных для стрельбы ситуациях, что не так уж часто встречается. На реальную эффективную дальность стрельбы влияют не только и не столько технические показатели конкретного образца вооружения, но и условия наблюдения, размеры целей, занимаемое положение для стрельбы, физическое и психологическое состояние стреляющего, его уровень подготовки и т. п… Понятно, что на дальностях в 1000 и 1500 метров средний пулеметчик, если и будет попадать, то только случайно. Дальность эффективного огня для того же пулемета ПК, в определенных условиях, может составить и 200 метров, огонь по всему, что находиться дальше, будет, как правило, мимо цели. Открытие огня сразу после обнаружения противника, до его подхода на эти 200 метров, повлечет малополезный расход боеприпасов.

К тому же атакующий может искусственным образом сокращать дальность эффективного огня обороняющихся. Например, в Корее атаки «волнами», как правило, проводились ночью. Разумеется, американским войскам было относительно не сложно осветить район обороняемых позиций во время атаки. Но в любом случае меткость огня ночью снижается. Это справедливо и по сей день, в том числе при использовании приборов ночного видения. В некоторых случаях, для создания прикрытия для атак использовались поджоги лесов или кустарника перед фронтом и в тылу (последнее — чтобы быть застрахованным от перемены направления ветра) атакуемой позиции, создававшие плотную пелену дыма. Снижается эффективность огня при атаках, когда солнце бьет прямо в глаза обороняющимся, или проводимых в проливной дождь, в тумане, во время снегопада.

Открытие огня задолго до захода противника в зону эффективного огня своего оружия — широко распространенная практика. Ей способствует не только неправильно понимание нормативных документов, но и психологическая особенность — человек стремиться не допустить приближение источника опасности к себе. Поэтому обороняющиеся зачастую ведут огонь не на уничтожение противника, а с той целью, чтобы он держался как можно дальше от обороняемых позиций.

Такой огонь допустим, когда нет проблем с пополнением боекомплекта. В условиях, когда обороняемая позиция отрезана от своих, такой огонь, приводящей к быстрой трате боеприпасов, вести нельзя.

Использование указанной ошибки — один из элементов, на котором, может строиться атака «волнами».

Первые «волны» могут сознательно прекратить атаку до захода в зону эффективного огня обороняющихся. Не добежав, например, 250–300 метров до атакуемых позиций цепь либо начинает откатываться назад, что субъективно воспринимается обороняющимися как срыв атаки и отступление, либо залегает, что воспринимается как гибель атакующей цепи под огнем.

В зависимости от ситуации залегшие солдаты либо отползают назад, с тем, чтобы вновь атаковать, создавая иллюзию бесконечных людских резервов у атакующих либо накапливаются на достигнутом рубеже. Возможен вариант, когда атакующие пытаются продолжать атаку уже ползком (целиком всем подразделением либо выделив отдельные штурмовые группы).

Волна за волной «изымают» боекомплект у обороняющихся, не заходя в зону его эффективного огня. Разумеется, атакующие несут потери, однако весьма далекие от заваливания местности трупами. При этом за счет действий выделенных снайперов или стрелков и штурмовых групп обороняющимся также причиняется существенный вред.

Другим способом «изъятия боеприпасов» был следующий тактический прием. Как только по атакующей «волне» открывался огонь, она залегала. Противник, как правило, не сразу прекращал огонь, продолжая стрелять в пустоту. Когда же все-таки огонь прекращался, «волна» делала очередной рывок вперед.

Следует признать, что эффект «изъятия боекомплекта» применительно к войне в Корее возникал, зачастую сам собой, по очень прозаической причине, не связанной ни с какими тактическими изысками. Местность в Корее гористая, а оборонительные позиции американцы часто располагали близко к топографическому гребню, чтобы увеличить обзор, а также затруднить артиллерии противника пристрелку и снизить вероятность попаданий снарядами по позициям. (Любопытно, но такое размещение, похоже, прямо запрещено п. 13 абз. 8 нового российского Боевого устава). Атаки нередко осуществлялась вверх по склону, что физически очень изматывало наступавших. Поэтому вместо стремительных атак бегом, получался медленный изматывающий подъем в гору.

Это, как ни странно, работало на руку китайцам и северным корейцам. Атакующая «волна» долго преодолевала расстояние с момента обнаружения противником до захода в зону действительно эффективного огня обороняющихся. Обороняющиеся «успевали» в значительной степени израсходовать свой боекомплект еще до того, как атакующие входили в зону их эффективного огня.

И только тогда, когда огонь обороны существенно ослабевает из-за потерь и исчерпания боекомплекта, только тогда перед очередной, наиболее мощной «волной» ставится задача достичь атакуемой позиции и захватить ее. Американцы во время войны в Корее отмечали, что массированная фронтальная атака обычно следовала за несколькими отбитыми атаками, которые производились не в полную силу.

Кстати, для снижения потерь первые «волны» могут атаковать в достаточно разреженных построениях.

К моменту массированной фронтальной атаки отдельным штурмовым группам атакующих удается проникнуть за передний край обороны и они, вместе с группами просачивания, создают у обороняющихся видимость полного окружения. Опыт использования в Корее атак «волнами» показал, что в такой ситуации, обороняющиеся нередко отступали, теряя управление.

Обязательно необходимо отметить, что фронтальная атака «волнами», которая приковывала основное внимание обороняющихся, практически всегда сопровождалась попытками удара в стыки между подразделениями по обеим флангам и в тыл обороняющейся позиции.

 

«Дальнейшее развитие тактики и обобщение опыта»

Во время войны во Вьетнаме «людские волны» использовались для атак на американские артиллерийские базы (fire support base), которые размещались в глубине контролируемых противником районов для огневой поддержки операций по их зачистке. Атаки осуществлялись с использованием тех же принципов, что и в Корее (в частности, перед атакой «волнами» небольшие группы солдат подползали к окопам американцев, снимая мины, натаскивая заряды разминирования, разрезая проволоку, а сама атака волнами начиналась с внезапного удара этими малыми группами по основным огневым точкам противника). Особенностью было то, что базы были оборудованы для ведения круговой обороны. Поэтому просачивание внутрь базы для удара изнутри, зачастую, было возможно только под видом местного обслуживающего персонала или солдат южновьетнамских войск — союзников американцев. Однако здесь атакующим пришлось столкнуться с использованием обороняющимися датчиков движения, которыми прикрывались подступы к базам, радаров для наземного слежения, а также установленных на вертолетах приборов ночного видения. Туда, где обнаруживали движение — наносились огневые удары артиллерией или авиацией, либо там подрывались управляемые мины. Ранее обнаружение американцами не позволяло подводить большие пехотные подразделения к рубежу, с которого «волны» могли атаковать базы. Эффективность новых технических средств была такова, что американцы стали создавать временные базы не для огневой поддержки, а специально для того, чтобы их атаковали, выманивания тем самым противника из джунглей под уничтожающий огонь американской артиллерии и авиации.

Скрытно просачиваться стало необходимо не только в тыл, но в места сбора, перед фронтом обороны противника. Для того, чтобы собрать необходимое количество солдат для формирования «волн», сближение с базами нужно осуществлять небольшими группами или даже по одному с последующим накапливанием вблизи от объекта атаки (разумеется, если не рассматривать такой экзотический способ сближения как прокладку поземных ходов к позициям противника). Поскольку скрыться от датчиков движения и радаров крайне сложно, на подступах к объекту атаки приходится поддерживать постоянное движение, чтобы устройства раннего обнаружения все время показывали наличие людей, и обороняющиеся не могли определить, когда началось реальное накапливание солдат для атаки.

Там же, во Вьетнаме, атакующими использовался весьма необычный способ взаимодействия между атакующей пехотой и теми немногочисленными безоткатными орудиями и минометами, которые были у нее в наличии для атаки. Во время атаки, их огонь, раз начавшись, никуда не переносился, невзирая на расстояние, на которое подошли атакующие к позициям противника.

Расчет, видимо, был на то, что за время сближения с объектом атаки, атакующие определят зону, куда попадают снаряды (мины) и обойдут ее. Это вполне реально, поскольку обстреливался не весь атакуемый участок, а одна-две точки, по количеству артстволов, имеющихся у нападающих. При этом противнику, загнанному в укрытия, непросто сразу определить, на каком участке позиции он может выйти для ведения огня по атакующей пехоте, а на каком ему следует оставаться в укрытиях. Получается, что атакуемая позиция остается подавленной на большем протяжении, чем реально могут обеспечить орудия атакующих.

В тех же случаях, когда атакующие могут собрать большое количество артиллерии для атаки (в основном, безоткатных орудий и минометов небольших калибров), наиболее целесообразно было проведение интенсивной, но очень короткой (5—10 мин) артподготовки. Это объясняется тем, что из-за артподготовки вполне возможно потерять эффект внезапности, а это даст обороняющимся возможность вызвать помощь — огонь артиллерии и/или авиацию. В каждой конкретной ситуации нужно решать, что более целесообразно — начинать атаку с внезапного нападения штурмовых групп или с артподготовки.

Завершая обзор развития тактики «людских волн», следует привести вывод, сделанный по результатам анализа опыта использования Ираном «людских волн» против гораздо лучше вооруженной Иракской армии в ходе ирано-иракской войны: «Как китайцы продемонстрировали в Корее, Вьет Конг во Вьетнаме, не существует ничего заведомо неправильного в тактике «людских волн» при атаках на оборонительные позиции, если потери на начальном этапе атаки минимизируются надлежащим планированием и использованием внезапности. <…> [Т]акая тактика может повлечь меньше потерь, чем другие формы атаки на хорошо окопавшегося противника, если осуществляется надлежащим образом. Использование добровольцев, бросающихся на пулеметы или своими телами разминирующих минные поля, может звучать чудовищно. Тем не менее, эта тактика вполне разумна с военной точки зрения как средство противодействия противнику меньшему по численности, но лучше вооруженному, если:

— используются преимущества ночной атаки или иной формы военной хитрости

— атака останавливается, если она неудачна, она не продолжается (не повторяется) во что бы то ни стало

— перед атакующими ставятся реально достижимые цели

— прорыв на позиции обороняющихся может быть развит и использован»

 

«Противодействие»

Противодействовать тактике «людских волн», на первый взгляд, просто. Все, что требуется — это поддерживать высокую дисциплину при ведении огня. Не стрелять по атакующим, когда вероятность поражения не велика. Открывать огонь с дистанции, на который возможен эффективный огонь по атакующим, а не тогда, когда он стал виден. Не прекращать наблюдение за полем боя, наблюдая не только за атакующими цепями, но и за возможным «подкрадыванием» противника. Но это проще сказать, чем сделать, когда на тебя несется орущая и стреляющая людская лавина с четким намерением тебя убить.

Другое требование для противодействия атакам «людскими волнами» — в случаях проникновения противника в тыл — не бросать позиции. Кстати, во время войны в Корее, если обороняющимся удавалось в ночном бою занять круговую оборону, и удержаться от соблазна «выйти из окружения разбившись на мелкие группы», то окружившие их китайские подразделения в течении светлого времени суток уничтожались артиллерией и авиацией.

Однако и это сделать непросто, когда ожидаешь массированной атаки противника, имея практически полностью исчерпанный боекомплект.

 

«Выводы на будущее»

Разумеется, ни в коем случае не нужно понимать изложенное выше как рекомендацию использовать атаки «волнами» взамен атак под прикрытием огня своего оружия. Это удел армий вынужденных воевать пехотой, не имея тяжелого оружия. К счастью, для нашей армии такого не предвидится. Атаки «волнами» связаны с существенными потерями для тех солдат, которые составляют «волну» и для успеха требуют очень хорошего взаимодействия между выделенными целевыми группами солдат и стрелковыми цепями. Но к этому тактическому приему, который может быть использован нашими противниками, нужно относиться взвешенно, не записывая его огульно в раздел тактики для умственно неполноценных. Да, зачастую суть этой тактики — победа за счет численного перевеса в ближнем пехотном бою, когда обороняющийся не может воспользоваться превосходством в тяжелом вооружении. Однако чтобы вывести «толпу» на дистанцию ближнего пехотного боя, сохранив численное превосходство, атакующим приходится разыгрывать сложные тактические комбинации, принимая зачастую неординарные решения.

При правильной организации атаки наступающие несут потери, позволяющие им побеждать в бою. Хорошо спланированная атака «людскими волнами» может быть даже безопасней, чем атака под прикрытием огня своего оружия, если последняя происходит при отвратительной организации взаимодействия между атакующей пехотой и поддерживающими подразделениями, когда огневая поддержка осуществляется со значительными «паузами» либо сводится только к предварительной огневой обработке позиций противника.

За неимением лучшего, те воинские формирования, которые не в состоянии обеспечить действия собственной пехоты огнем тяжелого оружия, вынуждены прибегать к атаке «людскими волнами» и, наверное, будут к ней прибегать. Важно то, что противники нашей армии по малым войнам могут использовать такую тактику, а значит, к ее применению противником нужно быть готовым.

«Вначале мы [немцы] считали, что дескать превосходство [западных союзников] в технике вполне можно компенсировать организационным опытом, наконец, мужеством и отвагой немецкого солдата, однако уже скоро [после высадки союзников во Франции] нам пришлось убедиться насколько наивны наши доводы. Единственное, что нам теперь оставалось, — изыскивать способы минимизировать потери».

 

Тактика при превосходстве противника в воздухе: вермахт против западных союзников

 

Для немцев всё было не просто плохо, а безобразно плохо. Западные союзники настолько господствовали в воздухе в 1944–1945 гг., что появление немецкой авиации для оказания помощи своим войскам было исключением. Авиация союзников беспрепятственно бомбила и обстреливала немецкие войска, и с этим практически ничего нельзя было сделать. В такой ситуации Вермахт провоевал практически два года. Рассмотрение того, как выкручивались немцы из такого положения и как они продолжали воевать — цель настоящего обзора.

Читателя нужно предостеречь, что никакой систематизированной доктрины действий в условиях полного превосходства противника в воздухе Вермахт не выработал. Её не будет и в статье. Изложенное ниже — лишь попытка составить обзор заслуживающих интереса отдельных тактических приёмов, причём безотносительно изучения вопроса о систематичности их применения немцами. За рамками изложения также останется, в значительной степени, тактика действий в ночное время и в условиях ограниченной видимости. Эти вопросы относительно неплохо изучены и описаны. Кроме того, развитие техники в значительной степени сводит на нет скрытность, достигавшуюся ранее в указанных условиях. В настоящее время основной интерес представляют именно действия в дневное время при хорошей видимости.

 

Предварительные замечания и пояснения

Читателя нужно предупредить — в данной статье не освещаются оперативные и стратегические вопросы, а только тактика.

Перед началом изложения, следует вкратце остановиться на некоторых не самых очевидных последствиях, к которым приводит превосходство в воздухе.

Прежде всего — это повышение эффективности артиллерии стороны, превосходящей в воздухе (Далее для удобства изложения будет использоваться термин «превосходящая сторона»). Связано это с рядом факторов. Прежде всего, авиация — очень эффективное средство контрбатарейной борьбы. Как следствие, у превосходящей стороны меньше артиллерийских ресурсов отвлекается на эти цели и уменьшается ущерб от контрбатарейного огня, стороны стеснённой в авиационной поддержке (далее «стеснённая сторона»). Во-вторых, превосходящей стороне намного облегчается ведение корректировки арт-огня с воздуха. В-третьих, превосходящая сторона может беспрепятственно осуществлять подвоз боеприпасов, в то время как стеснённая сторона сталкивается с необходимостью жесткого лимитирования их расхода из-за постоянных ударов авиации по колоннам снабжения.

Отмечалось, что в Нормандии немцы имели относительно большое количество артиллерийских орудий, которые очень мало стреляли, поскольку очень быстро обнаруживались и уничтожались союзниками.

Так, в районе Кан (Caen) в Нормандии 10 июля 1944 года 2я британская армия выпустила по немцам около 80 000 артиллерийских снарядов. Немцы ответили только 4500.

К тому же немцы испытывали снарядный голод из-за сложностей с подвозом боеприпасов.

Например, немецкий генерал-танкист барон Хайнрих фон Люттвиц (Heinrich Freiherr von Luettwitz) указывал, что подчинённые ему артиллерия сразу после стрельбы вынуждена была менять позиции и делать это до шести раз в течение одного дня.

Но такие частные перемещения делали их уязвимыми для обнаружения с воздуха, и препятствовала надлежащей маскировке, которая обычно занимает довольно много времени. Это приводило к тому, что немцы всё больше полагались на огонь миномётов, обладавших большей мобильностью. В Нормандии они были причиной до 70 % общих потерь союзников.

Хотя и миномёты использовались немцами с частной сменой позиций.

Поэтому, прямым последствием господства в воздухе является резкое повышение ущерба от артиллерийского огня превосходящей стороны. Вообще, ситуация, когда на ограниченное количество выстрелов немецкой артиллерии союзники отвечали лавиной артиллерийского огня — была стандартной на западном фронте.

При использовании в дальнейшем в статье понятия господство в воздухе будет подразумеваться и это его последствие.

Возможно, более правильным было бы включение в название статьи не слов о «господстве в воздухе», а о «господстве в средствах дальнего огневого нападения», подразумевая как авиацию, так и артиллерию. Но поскольку видимым и наглядным проявлением превосходства западных Союзников над немцами в средствах ведения войны все же являлось именно господство в воздухе, то пусть оно и будет упомянуто в названии статьи.

Вторым важным последствием является появление у сухопутных войск превосходящей стороны склонности к «огневой тактике». То есть задачи, которые при примерном паритете сторон приходится решать с использованием маневра силами и средствами, с учётом фактора времени, с попытками ударить по слабому месту крупными силами так быстро, чтобы противник не успевал подвести резервы, — могут решаться просто огневой обработкой позиций противника. Например, как только атакующая пехота превосходящей стороны сталкивается с сильным сопротивлением, она не пытается атаковать, а просто останавливается, вызывает авиацию и/или огонь артиллерии и ждет, года позиции стеснённой стороны будут вынесены огнём. И только затем она возобновляет движение вперёд. Процедура это медленная, зато сберегает кровь своих солдат.

Насколько огневое превосходство может «извратить» обычную тактику действий можно продемонстрировать на следующем примере. Для отбивания немецких контратак в районе населенного пункта Люхерберг (Lucherberg), Германия в декабре 1944 года американцы использовали следующий порядок действий. Пока враг находился далеко, они вели огонь с верхних этажей зданий. Как только немецкая пехота переходила в атаку, американцы прятались в подвалах, вызвав предварительно огонь артиллерии на воздушных разрывах по этим зданиям. Как только артиллерия замолкала, разметав атакующие подразделения немцев, верхние этажи зданий занимались вновь. То есть по сути с выходом противника на дистанцию действительного огня пехота не начинала стрелять, а пряталась в укрытия! Её функция сводилась к своевременному оповещению своей артиллерии и к «приманке». Немцы видели перед собой пехотное подразделение и атаковали. А «воевать» им приходилось с лавиной артиллерийского огня американцев, а не с их пехотой.

Кстати, российской армии знакома ситуация с превосходством в воздухе и артиллерии над противником. Например, во время боевых действий в Чечне был использованы такой приём ведения боевых действий артиллерией как «огневое прочёсывание».

Основная идея огневой тактики вполне благородна — зачем посылать солдат туда, куда можно направить снаряд или бомбу.

Правда огневая тактика может иметь и отрицательные последствия. Например, она может подорвать в глазах командиров низшего звена необходимость во взаимодействии между различными родами войск. А именно, взаимодействия в смысле скоординированного по времени и целям огневого воздействия на противника и сочетания его с манёвром пехоты и танков. Зачем что-то координировать и синхронизировать, когда можно взять одно огневое средство и стрелять, стрелять, стрелять, не сильно опасаясь получить сдачи, стрелять до тех пор пока противник не будет перебит или вынужден отойти.

Сделав предварительные замечания, можно перейти к описанию отдельных приёмов и особенностей ведения боевых действий стеснённой стороной.

 

Ограниченная эффективность контратак

Наверно, самым болезненным и, пожалуй, до конца не осознанным немцами последствием господства противника в средствах дальнего огневого нападения была потеря целесообразности в контратаках, которые, по сути, были визитной карточкой тактики немецкой обороны со времён первой мировой войны. По крайней мере, такого типа контратаки, который связан с открытым передвижением на противника. В соответствии с обычными представлениями контратаковать нужно сразу после завершения противником атаки пока противник не успел окопаться, подвести резервы, пока запас носимых (возимых) боеприпасов не пополнен, пока он не восстановил частично утраченное управление. В конечном счёте, пока противник просто не успел отдохнуть. В ряде тактических ситуаций (например, при обороне на широком фронте) оборона вообще не мыслима без контратакующих из глубины резервов.

Немецкую тактику описывали примерно так: «Никакой жёсткой обороны. Будучи атакованными, [немцы] удерживали свои хорошо замаскированные одиночные окопы, пока могли. Затем они отступали чуть назад на заранее подготовленные позиции. Тут же заблаговременно подготовленный огонь миномётов и артиллерии обрушивался на только что оставленные позиции — даже если на них оставались некоторое количество их солдат. Обстрел был скоординированным с атакой по захвату обратно только что утраченных позиций».

Однако, все это так до тех пор пока контратакующий может рассчитывать, если не на полную, то хотя бы на частичную нейтрализацию артиллерии и авиации противника. Если контратака связана с выходом из укрытий и передвижением по открытой местности, то в условиях господства противника в средствах дальнего огневого нападения до тех пор пока у атакующих остаётся хотя бы одна рация контратака приведёт просто к расстрелу контратакующих подразделений.

Так, 15 декабря 1943 года немцы контратаковали подразделения 22го Королевского батальона (Royal 22e Regiment) канадцев в районе Каза Берарди (Casa Berardi), Италия. Силы контратакующих включали около двухсот пехотинцев и несколько танков. По контратакующим в течение 15 минут канадцами было выпущено около 1500 снарядов. Контратакующих просто разметало.

8 июля 1944 г. контратакующий немецкий батальон под г. Эдмондевиль (Edmondeville), Нормандия, Франция был полностью уничтожен в течение 10 минут огнём артиллерии, в том числе c американского крейсера Тускалуса (Tuscaloosa).

Имелись случаи, когда тактический замысел командиров союзников состоял в том, чтобы своей атакой вызвать немецкую контратаку, с целью облегчения уничтожения немецких подразделений.

У немецких контратак был один большой минус — место и время контратаки предсказуемо. Место — там, где только что атаковали союзники, время — вскоре после остановки атаки. Контратаки настолько вошли в привычку немецких офицеров, что союзники всегда ожидали, что они будут контратакованы. Они были к этому готовы. У них было полное понимание того, что вслед за поддержкой атаки авиация и артиллерия должны будут выполнить задачу по отражению немецкой контратаки огневым воздействием на контратакующие подразделения. Соответственно для этих целей выделялся необходимый наряд сил и средств.

За редким исключением, контратаки приводили к ускоренному выбиванию немецких солдат и техники и не затрудняли, а помогали союзникам. В условиях господства противника в воздухе приходиться мириться с тем, что то, что потеряно — то потеряно. По крайней мере, на ближайшее время.

По результатам опыта боёв в Нормандии немецкий генерал-танкист Хайнрих Фрайхер фон Лютвиц (Heinrich Freiherr von Luettwitz) писал, что обычная немецкая тактика атак там была неприемлема. Районы сосредоточения, предписанные уставами, быстро обнаруживались и засыпались бомбами. Если же, несмотря ни на что, атака начиналась, она разбивалась через несколько сотен метров огнём артиллерии союзников. Приходилось смириться с тем, что продвижение было возможно только на небольшую глубину, достигалось оно только повторением попыток продвинуться вперёд, что ставить можно было только краткосрочные задачи, и что приходилось примириться со всеми сложностями организации боя ночью.

Как только продвинувшиеся вперёд союзники выдвигали на вновь занятые позиции передовых артиллерийских наблюдателей и устанавливал противотанковые пушки — время для немецкой контратаки упущено.

14 сентября 1944 года в Италии командир LXXVI Танкового корпуса генерал Траугот Хер (Traugott Herr) отметил: «противник разбивает все дневные контратаки с воздуха, резервы несут большие потери. Если резервы держать близко к линии фронта — то они перемалываются артиллерийской подготовкой, если позади — они рассеиваются атаками с воздуха».

Некоторые современные западные авторы очень критичны в отношении немецкой тактики немедленных контратак. Имеются, например, такие утверждения, что немецкое обыкновение рефлекторно бросаться в немедленную контратаку, причём вне зависимости от рациональности данного шага в конкретной ситуации, должны были бы быть немцами запрещены. Немцы слишком часто пытались отвоевать обратно участки местности, имевшие незначительную тактическую значимость, неся, при этом большие потери.

То, что контратаки проводились «по привычке», а не на основе тактического расчета в некоторых случаях признают и немецкие офицеры.

 

Психологический фактор

Определённую роль играли особенности психологии стороны, имеющей техническое превосходство. В обычных условиях одной из причин эффективности контратак является … сам факт контратаки. На контратакуемую сторону оказывает психологическое давление то, что на атаку противник отвечает действиями, создающими угрозу для самого атаковавшего. В ситуации общего технического превосходства этот фактор отсутствует. Действия стеснённой стороны, создающие угрозу, мало влияют на поведение противника, из-за чувства превосходства они на него не производят большого впечатления. В качестве примера можно привести следующий факт. Мощная немецкая артиллерийская подготовка перед началом наступления в Арденнах 16 декабря 1944 г. не произвела особого впечатления на американских солдат и офицеров. Основная масса считала, что перед ними уже перемолотый и не на что ни способный противник. Американцы поначалу отбивали атаки, бывшие частью стратегического немецкого контрнаступления, думая, что речь идёт о каких-то местных налётах.

Можно также отметить тенденцию падения эффективности быстрых, но недостаточно скоординированных контратак проводимых ограниченными силами. Командир, принимающего решение на контратаку, зачастую стоит перед необходимостью выбора. Либо контратаковать сразу, как можно быстрее, но теми силами, что есть под рукой (например, только танками без пехоты и без разработки детального плана взаимодействия с артиллерией), либо сначала потратить время на подвод необходимых сил и организацию взаимодействия пехоты, танков, артиллерии, и только тогда контратаковать. Хотя точной статистики на этот счёт не существует (да и вряд ли она когда-нибудь появиться), но при изучении истории боёв прослеживается склонность немцев к принятию решения по первому варианту. А это перестало срабатывать, если не совсем, то в значительной степени. Следует предположить, что это не в последнюю очередь связано с утратой контратаками обозначенного психологического эффекта. Не следует сбрасывать со счетов и предсказуемость самого факта немецкой контратаки, которая следовала практически каждый раз после завершения союзниками своей атаки.

Аналогично в отношении внезапности. Внезапность частично эффективна сама по себе. Сам факт внезапных действий оказывает психологическое давление на противника. Иногда для сохранения внезапности приходится ограничивать деятельность разведки. Разведка может быть обнаружена и тем самым выдать намерения.

Однако, в условиях господства противника в средствах дальнего огневого нападения, осознание этого господства солдатами противника существенно снижает психологический эффект внезапности. Запрет немцами на ведение разведки перед наступлением в Арденнах действительно позволил достичь полной внезапности, но из-за него первые удары немцев часто приходился по пустому месту. В отсутствии реального материального ущерба эта внезапность не оказывала должного влияния на поведения американских солдат.

 

Иллюстративное сравнение

В этой связи интересно привести сравнение действий 90й панцергренадерской дивизии (Panzer Grenadier Division) в ходе боёв на реке Моро (Moro) в декабре 1943 года на подступах к итальянскому городу Ортона (Ortona) и сменившей её 1й десантной дивизии. Противостоявшие им канадцы отмечают, что тактика 90й дивизии, основанная на сильных и немедленных контратаках обошлась немцам очень дорого. Потери были большими, дивизия практически утратила боеспособность. Немецкие десантники, наоборот, избегали контратак, за исключением очень небольших. Они просто удерживали заранее подготовленные позиции так долго, как это было возможно, а потом планомерно отходили на новые позиции. На таких позициях, зачастую, заранее создавались запасы боеприпасов, так, что отход мог осуществляться относительно налегке. Несмотря на потери, немецкая десантная дивизия после завершения боёв под Ортоной сохранила свою боеспособность.

Сказанное выше нельзя понимать, что немцы не проводили удачных контратак. Но тенденция проявлялась отчётливо — применение обычной тактики удавалось при действиях на закрытой местности либо вследствие локальной (временной) невозможности союзников использовать общее техническое превосходство над немцами.

 

Как получалось (контр)атаковать

По большому счёту у стеснённой стороны, которой были немцы, удавались два типа атаки: атака на ограниченную глубину с использованием внезапности, либо атака «обороной».

Название первого типа атаки говорит само за себя.

В ночь с 10 на 11 июля 1944 года недалеко от Ля Фосардьер (La Fosardiere) в Нормандии, Франция примерно 400 немецких десантников, после короткой, но интенсивной артиллерийской подготовки, атаковали позиции 1го батальона 115 полка 29 американской дивизии. Атака проводилась на глубину ротных позиций американцев. Немцем удалось добиться полной внезапности. Некоторое время американцы вообще не могли наладить связь с поддерживающей артиллерией. Когда же это получилось, то огонь приходилось обрушивать на предполагаемые места расположения противника и предполагаемые пути снабжения. Получить точную информацию возможности не было. Американские подразделения развалились на отдельные группы солдат, действия которых не координировались. Бой продолжался около трёх часов и к восходу солнца закончился. Немцы сами отошли на исходные позиции. Эта атака подорвала возможность 115 полка провести запланированную на утро атаку.

«Атака обороной» подразумевает окружение передовых подразделений противника, как правило, без боя, просачиванием, за счёт разрывов между подразделениями союзников, по возможности занятие оборонительных позиций с окапыванием (или использованием иных укрытий), и последующее навязывание огневого боя окруженному подразделению.

11 января 1945 года в ходе наступательной операции «Северный Ветер» (Nordwind) на востоке Франции одна рота 6-й дивизии СС отрезала 3й батальон 157 пехотного полка 45 американской дивизии (располагавшийся на высоте 348 недалеко от Райпетсвиллер (Reipertswiller) и имевший примерно 700 военнослужащих) от тылов, перекрыв единственную дорогу снабжения, проходившему по хвойному лесу. Немецкая рота просачивалась в тыл американцев небольшими группами. Прежде чем она уничтожила первую американскую колонну снабжения из трех джипов, она успела окопаться. В дальнейшем американцам не удалось прорвать окружение, несмотря на попытки пробиться к 3му батальону силою сначала 1-го, затем 2-го батальона, а потом и боевой группой из противотанкистов и обслуги тяжелого вооружения того же полка. Перегородившая дорогу немецкая рота, поддерживаемая артиллерией, отбивала атаки. Основную роль в срыве попыток прорыва американской пехоты сыграли шесть немецких пулемётов. Невысокая эффективность стрельбы американской артиллерии по позициям этой роты частично определялась тем, что немцы вырывали укрытия под камнями в изобилии имевшихся на склонах окружающих холмов.

Немцы плотным кольцом окружили 3й батальон, и систематически обстреливали окружённых из миномётов и горных орудий. Американская артиллерия расходовала для окаймления окружённого батальона около 5000 снарядов ежедневно. 18 января 1945 года американцы выпустили почти 6500 снарядов для поддержки окружённых.

20 января 1945 года американцы предприняли две последние попытки прорваться к окружённым силами 2 батальона 411 пехотного полка. Обе были не удачны. Попытка окружённых в тот же день прорваться к своим также не удалась. Американцы сдались. После более чем недели боёв из пяти американских рот более 200 были убиты, 482 человека были взяты в плен, только двое смогли прорваться к своим. По немецким отчётам у них погибло 27 человек, 12 пропали без вести, 127 было ранено.

Результат длительного огневого боя в окружении заранее предсказуем — истощение запасов из-за прекращения снабжения. Окружение далеко не всегда должно быть полным. Достаточно, чтобы путь снабжения хорошо простреливался так, чтобы непрерывность подвоза боеприпасов, продовольствия и медикаментов постоянно была под угрозой. Когда боеприпасы начинают заканчиваться, приходиться принимать решение на прорыв. В момент прорыва окружающие из укрытий могут расстреливать передвигающихся вне укрытий солдат и/или технику прорывающихся.

Примером, когда «атака обороной» осуществлялась при попадании союзников в «полуокружение», может служить бой в районе местечка Сан-Пьер (Saint-Pierre) в Нормандии. После трех дней боёв с 9 по 12 июня 1944 года части 8й танковой бригады (8th armored brigade) и 8й Дурхэмский батальон легкой пехоты (8th Durham Light Infantry), потеряв примерно половину готового к бою личного состава (effective strength) — 12 офицеров и почти 200 солдат — вынуждены были отойти. В течение этих трех дней, немцы систематически обстреливали и периодически атаковали небольшими силами (по 3 танка с сопровождающей пехотой) населённый пункт, занятый англичанами. В определённые моменты немцам удавалось замыкать кольцо окружения. Хотя оборонительный периметр удавалось англичанам удерживать, но изматывание немцами сделало своё дело. Немцы заняли Сан-Пьер после отхода англичан. Впоследствии, союзникам пришлось его атаковать повторно.

Если противник не отходил, длительная огневая обработка наносила окруженным такие потери, что позволяла немцам атакой пехоты постепенно захватывать их позиции. Так 22 июля 1944 года в районе фермы Тротеваль (Troteval) в Нормандии, Франция были уничтожены две роты канадского батальона Эссекс Скотиш (Essex Scottish Regiment). Пока велся обстрел окружённых канадских рот, немецкая пехота незаметно подбиралась на дистанцию короткого броска до позиций обороняющихся. Заняло это почти весь день, но, в конечном счёте, немцам удалось броском достигнуть вражеских позиций и захватить их.

В некоторых случаях «окружившим» немцам, даже в ночных условиях, удавалось наладить взаимодействие с поддерживающей артиллерией. И они не только навязывали огневой бой союзникам, но и осуществляли удачный штурм их позиций, сразу за прекращением огня поддерживающей артиллерии.

По изложенным выше причинам даже сама угроза окружения, зачастую, заставляет отступать. Поэтому немцы старались воспользоваться любой возможностью, чтобы пройти между подразделениями союзников с целью окружения их части.

Но ещё раз следует подчеркнуть, что если после окружения союзников, даже скрытного, даже ночью следовала открытый штурм немцами позиций союзников, то вероятность расстрела немцев артиллерией была очень велика.

 

Сравнение атаки «обороной» с классическими окружениями

Собственно, никакой особой разницы с принципами, на которых строятся окружения оперативно-стратегических масштабов, здесь нет. Применительно к тактике немцев на Западном фронте можно отметить несколько моментов.

Первое: окружение осуществляется немцами путём продвижения по «пустому месту», то есть по не занятым противникам участкам местности. Попытаться проломить слабую оборону на флангах окружаемого подразделения, что не так уж и редко для «больших» окружений — означало себя обнаружить и, как следствие, подвергнуться интенсивному обстрелу и/или бомбардировке. Такой способ окружения — через незанятую противником местность — часто именуют просачиванием, что не очень удачно. Термин просачивание нередко ассоциируется с проползанием ночью под носом у противника. Поэтому он немножко вводит в заблуждение. Справедливости ради следует отметить, что в условиях, когда позиции противника были растянуты, немцы действительно применяли беспокоящие атаки небольшими группами (например, по 10 военнослужащих), скрытно пробираясь между позициями противника и обстреливая его с тыла.

В некоторых случаях просачивание осуществлялось даже одиночными солдатами.

Но то, что именуется тактикой просачивания, такими беспокоящими действиями совсем малых групп пехоты не ограничивается.

Основным объектом таких окружений становились наиболее продвинувшиеся вперёд подразделения союзников. Из-за неравномерности продвижения вперёд, передовые атакующие подразделения отрывались от отстающих соседей, что позволяло их окружать, проходя («просачиваясь») в образовывающиеся разрывы во фронте атакующих.

Например, 8 сентября 1944 года были уничтожены две передовые роты 11-й американской пехотной дивизии после переправы через Мозель (Moselle) в районе деревни Дорно (Dornot) недалеко от французского города Мец (Metz). После переправы через реку они продолжили наступление пока не дошли до укреплений старого форта Сен-Блэз (St.Blaise), от которого вынуждены были отступить. Пока они пытались атаковать форт, немцы через участки лесистой местности зашли им в тыл. При отходе от форта американцы на открытой местности попали под перекрёстный огонь. Роты были разгромлены.

Второе, после завершения окружения союзникам преимущественно навязывался огневой бой, то есть бой из укрытий без продвижения по открытой местности на сближение с позициями окружённых для их захвата.

Третье, проводимые немцами «атаки обороной» равно как их внезапные атаки объединяло то, что их объектом становились относительно небольшие подразделения союзников, зачастую в одну-две роты. Да и сами они осуществлялись не очень крупными подразделениями.

Даже атаки крупными подразделениями строились как серия атак относительно небольших пехотных подразделений, правда, при довольно интенсивном засыпании атакуемого района снарядами артиллерии, и при поддержке танков, ведущих огонь с места. Пехотные группы пытались нащупать незанятые промежутки в порядках противника, чтобы через них пройти вглубь позиций противника и занять позицию для обстрела его огнём во фланг. Танки вводились в бой для расширения разрыва в позициях противника парами или вообще по одной машине.

Вообще, немцы рассматривали отказ от действий крупными танковыми подразделениями как само собой разумеющийся вывод при действиях в условиях превосходства противника в средствах ведения войны.

Кстати, американцы, когда сами оказывались в ситуации недостаточности сил и средств (например, в Лотарингии в сентябре 1944 г.), тоже переходили к атакам на ограниченную глубину ограниченными силами.

По вполне понятным причинам, создание местного превосходства в силе достигается легче и быстрее, если атака осуществляется относительно небольшим подразделением. Так проще сохранить незаметность.

К аналогичному выводу, в конечном счете пришли и японцы, попавшие в сходную ситуацию.

Например, при обороне острова Иво Джима японским подразделениям были запрещены массовые контратаки, а только контратаки мелкими подразделениями. Так как массированные контратаки только помогали противнику уменьшить силы гарнизона островов.

То же впоследствии делали и китайские войска на завершающем этапе войны в Корее. Объектом атаки были подразделения не больше батальона или даже роты.

Разумеется, у атак местного значения есть очевидный недостаток — результат их, даже при удачном исходе, невелик. Только систематичность таких атак позволит достигать какого-либо эффекта.

 

Тактика малых, но систематических атак

Следует предположить, что внезапные атаки на небольшую глубину, проводимые одна за другой на разных участках местности — пожалуй, единственный способ активных действий, к которому систематически может прибегать стеснённая сторона, воюя против превосходящей стороны. В определённой степени, образцом такой тактики могут быть действия учебного батальона 16й дивизии СС в первый день высадки английского десанта в районе Арнема (Arnhem) в ходе операции «Маркет-Гарден». Имея всего лишь один батальон против значительной части 1й британской парашютно-десантной дивизии, немецкий командир Зеп Краффт (Sepp Krafft) организовывал постоянные атаки периметра зоны высадки десанта повзводно по принципу «ударил-отошёл».

Эти действия помогли немцам не допустить прохода основной части британской дивизии к Арнему, обеспечив время для подхода немецких подкреплений.

И хотя к решительным успехам это привести не может, но вот организовать систематическое нанесение потерь подразделениям противника — вполне возможно.

В определённом смысле можно сравнить этот вывод с концепцией последовательных операций с ограниченной целью, проводившихся в ходе первой мировой войны. Командование союзников пришло к заключению, что прорыв фронта, при наличии у немцев значительных резервов, невозможен. Поэтому союзники стали ставить каждой операции ставить строго ограниченные задачи по глубине. Местность, которая подлежала захвату, определялась дальностью эффективой поддержки наступления неподвижной артиллерией. Такие неглубокие удары наносились то в одном, то в другом месте. Так союзники пытались постепенно перемалывать немецкие резервы.

Справедливости ради стоит отметить, что немцы наработали также отрицательный опыт такого рода действий. Например, в феврале 1945 года северо-восточнее Аахена (Aachen) немцы пытались вести «активную оборону» через систематические атаки штурмовыми группами. Проблема была в том, что немецкая артиллерия к том моменту практически перестала существовать как тактический фактор. Огневая поддержка могла осуществляться только созданием «батальонных групп» пулемётов. Такого огня, против противника обладающего большим количеством артиллерийских орудий с достаточным количеством боеприпасов это было не эффективно.

Тактика постоянных, но неглубоких ударов требует создание огневого превосходства, хотя бы на местном уровне.

 

«Содействие» превосходящей стороны

Завершая рассмотрения немецких внезапных атак и «атак обороной», нужно отметить следующее. Успех этих приёмов в значительной степени усиливается привычкой превосходящей стороны использовать «огневую тактику» до последней возможности, то есть решать задачи «безнаказанно» расходуя горы боеприпасов. Если говорить про внезапные атаки, то внезапность выражается, прежде всего в том, что удаётся незаметно сосредоточить достаточно большое количество артиллерии и боеприпасов для обстрела относительно небольших участков фронта. Не мною подмечено, что в значительной степени успех огневой подготовки связан не только с уничтожением огневых средств и живой силы, но и с нарушением связи. Превосходящая сторона в месте внезапной атаки вместо того, чтобы пытаться контратаковать пехотой и бронетехникой, не предпринимает никаких активных действий до восстановления связи с поддерживающей артиллерией и/или авиацией. Она лишь пассивно отстреливается со своих позиций. Это позволяет стеснённой стороне дольше продолжать атаку, соблюдая, наверно, главный принцип атаки в условиях превосходства противника в огневых средствах — атаковать можно на глубину сохранения эффекта внезапности, после потери которого, атака немедленно прекращается с переходом к обороне или с отходом.

Второй тип атаки ещё в большей степени зависит от приверженности превосходящей стороны к «огневой тактике». В принципе, для превосходящей стороны, попавшей в «огневой мешок» парировать такую атаку можно довольно просто — жестким контролем расхода боеприпасов. Стрелять по противнику только при его атаке сопряженной с попыткой сближения с обороняемыми позициями для их захвата. А от огневого воздействия отбиваться, вызывая огонь поддерживающей артиллерии и авиацию.

Вместо этого, попавшие в окружение интенсивно отстреливаются из своего оружия, чтобы удержать противника на расстоянии. Как следствие — исчерпание боезапаса и возникновение необходимости прорыва по простреливаемой противником местности.

Ещё раз подчеркнём — немецкие атаки в условиях, когда авиация союзников была прикована к земле, а корректировка артогня была затруднена ночью или туманом — не входят в предмет рассмотрения настоящей статьи.

 

Использование тактики штурмовых групп пехоты на открытой местности

В непосредственной связи с вопросом о порядке атаки необходимо осветить использование немцами штурмовых групп пехоты на западном фронте в конце второй мировой войны. Имеется в виду создание относительно небольших групп солдат, специально оснащённых разным вооружением и инженерными средствами для уничтожения конкретных, наиболее важных целей (ДОТ, отдельное огневое средство, участок траншеи) в интересах обеспечения продвижения основного большого подразделения. За счёт малого размера такая группа может в той или иной степени избежать воздействия огневых средств противника, рассчитанных на остановку атаки массой. (фланкирующих пулемётов, ведущих так называемый «продольный» огонь по цепям пехоты, или заградительный огонь артиллерии).

Опять же, в такой ситуации малое количество атакующих позволяет пробираться к позициям противника через огонь своей же артиллерии. Имеются упоминания о попытках уничтожить американские противотанковые орудия немецкими пехотинцами во время немецкой же артиллерийской подготовки, подобравшись непосредственно к ним.

А равно о просачивании отдельных немецких стрелков во время немецкого артиллерийского обстрела вглубь позиций союзников.

С другой стороны, разнообразие в вооружении и инженерных средствах повышает самостоятельность такой группы, позволяя решать задачи своими силами, несколько снизив зависимость от взаимодействия с другими подразделениями. Рассмотрение этого вопроса важно, поскольку именно этому тактическому приёму часто приписывают успехи немецких наступлений в конце первой мировой войны и успешность действий немецкой пехоты во второй мировой войне.

Общее техническое превосходство противника приводит к тому, что штурмовые группы лишаются возможности быть поддержанными танками, орудиями, стоящими на прямой наводке, да и вообще возможности артиллерийской поддержки снижаются. Частично это связано со сложностями переброски тяжёлой техники и боеприпасов к ней в ситуации господства противника в воздухе, частично это связано с необходимостью сохранения внезапности атаки. Тяжёлую технику не всегда получиться вывести в относительную близость к переднему краю без риска потери внезапности. Частично — быстрым подавлением или уничтожением противником обнаруживших себя огневых средств. Все это означает, что штурмовые группы становятся чисто пехотными или с незначительной поддержкой тяжёлой техникой, с весьма предсказуемыми последствиями. Атаки штурмовых групп удаются на небольшую глубину с ограниченным результатом. Свободное применение противником тяжёлого вооружения против основной, следующей за штурмовыми подразделениями, группы атакующих сильно ограничивают результативность действий штурмовых групп.

В качестве примера можно рассмотреть атаку на позиции американцев в районе деревни Хаттен в ночь с 8 на 9 января 1945 года. Эта атака была частью наступательной операции немецкой армии «Северный ветер» (Nordwind) в Эльзасе (восточная Франция), несколько севернее Страсбурга.

Американская пехота занимала ДОТ линии Мажино и полевые оборонительные позиции вокруг него. Перед линией обороны были установлены проволочные заграждения и минные поля. Часть американских подразделений располагалась в Хаттене, находившимся в 800 метрах позади. Местность ровная, открытая, земля промерзшая, слегка припорошенная снегом, из-за облачности местность лунным светом не освещена. План наступления предусматривал прорыв американских позиций и захват Хаттена пехотной боевой группой, с последующим вводом в прорыв бронетанковых подразделений. У немцев не было ни воздушной, ни артиллерийской поддержки (!). Воздушная разведка также не проводилась. Атака было решено проводить ночью в расчете на эффект внезапности. На участке атаки батальона была создана штурмовая группа (Stosstrupp) в составе двух отделений пехоты и одного отделения сапёр. План атаки штурмовой группы предусматривал проделывание ночью саперами прохода в заграждениях, через который проползала штурмовая группа, нацеленная на захват ДОТа линии Мажино. Как только начиналась нападение штурмовой группы на ДОТ, через проделанный проход должна была пройти остальная часть пехотной роты. В дальнейшем проходы в заграждениях должны были быть расширены для введения в бой всего батальона и группы самоходных установок. Последняя должна была оставаться в тылу до тех пор пока атака пехоты не утратила эффект внезапности, и только после этого начать выдвижение. Это делалось для того, чтобы лязгом гусениц не демаскировать накопление сил для наступления. Таков был план. Реализовать получилось его частично — ДОТ был захвачен, как и позиции вокруг него. Незаметно в проделанный проход за штурмовой группой успело проползти ещё два взвода. После чего американцами был поставлен неподвижный заградительный огонь перед линией обороны и по вероятному месту накапливания атакующих перед атакой. Несмотря на артиллерийский огонь, пользуясь сохранявшийся темнотой, часть солдат атакующей немецкой роты смогла достигнуть американских окопов и принять участие в их зачистке.

Рота в целом потеряла 9 убитых и 54 раненых. Передняя линия обороны американцев была захвачена. Однако, дальнейший план атаки срывается. Пехота не может преодолеть 800 метров открытого пространства от захваченных американских окопов до Хаттена, и не может подавить противотанковый огонь американцев, ведущийся с окраины этой деревни. В бой вводятся немецкие самоходки, но они несут большие потери от противотанкового огня американцев и отходят. Американцы контратакуют, пытаясь выбыть немцев из своих окопов, но им это не удаётся. В конечном счёте, командир немецкой дивизии, видя, что атака захлёбывается, вводит свои основные бронетанковые подразделения в бой. Те самые, которые должны были вводиться в прорыв для развития успеха. Атакуя неподавленную противотанковую оборону, немцы несут потери в бронетехнике, но добиваться лишь того, что им удаётся достичь Хаттена и захватить его часть. Безусловный успех штурмовой группы по захвату ДОТ и обеспечению зачистки передней линии обороны американцев развить дальше не получается. Подавить противотанковую оборону нечем — ни артиллерийской, ни воздушной поддержки нет. По сути, атака удаётся лишь на глубину сохранения эффекта внезапности. А преодоление указанных 800 метров было достигнуто просто задавливанием противника массой техники.

В то же время, для решения ограниченных задач штурмовые группы вполне успешно использовались, в том числе с поддержкой бронетехники. Так, 18 октября 1944 года силами 3-го батальона 8-го панцергренадирского полка (III.PGR 8) 3-й панцергренадирской дивизии (3.PGD) при поддержке 2-й роты 3-го инженерного батальона (2./Pi.Btl.3) и 4 самоходок 902 бригады штурмовых орудий (Sturmgeschuetzbrigade) немцы отбили 3 ДОТа линии Зигфрида № 6.168, 6.167, 6.170, расположенных в районе Равельсберг (Ravelsberg), которе ранее были захвачены американцами. ДОТы распологались на расстоянии около 70—100 метров один от другого. Для захвата каждого ДОТа создавалась отдельная штурмовая группа (Stosstrupp). Такая группа состояла из двух отделений пехоты, одного отделения сапёр (Infanterie und Pioniergruppe), двух человек для выноса раненых, и 6–8 подносчиков боеприпасов. Один ДОТ был захвачен ночной атакой, два других — утром при поддержке самоходок. Численный состав штурмовых групп мог составлять 30–40 человек. Потери в штурмовых группах (раненые и убитые) достигали 50 % личного состава.

 

Разгром колонн противника на дорогах

В качестве примера упущенных немцами тактических возможностей, можно привести неиспользование ими тактики рассечения и окружений колон противника на дорогах, проходящих по непроходимой для техники местности. Причём, даже в тех случаях, когда всё этому способствовало. Например, в ходе январского наступления немцев в 1945 году в Эльзасе, восточная Франция (операция «Северный Ветер») 6 дивизия СС фактически не пыталась окружать американские колонны на дорогах, проходящих по заросшим густым лесом холмах Вогез. И это притом, что эта дивизия долгое время воевала в Финляндии, причём как вместе с финнами, применявшими широко эту тактику в войне с советскими войсками (т. н. «мотти»), так и против них. В ходе отступления немцев из Финляндии финны использовали такой способ ведения боевых действий против самой же 6-й дивизии СС.

Другой пример. Одним из эпизодов сражения в районе Хёртгенского леса (ноябрь 1944 г.) были бои вокург населённых пунктов Коммершайд (Kommerscheidt) и Шмидт (Schmidt). Единственная дорога, которая была доступна для техники американцев, проходила из деревни Восенак (Vossenack) по заросшему густым лесом большёму оврагу с довольно крутыми склонами. Несмотря на то, что немцы осуществляли периодическое минирование, установку лесных завалов и налёты на отдельные машины снабжения, да и американцы овраг мало контролировали, немцы так и не выделили силы, необходимые для прочного перекрытия дороги. Разведывательный батальон 116-й немецкой танковой дивизии немцев дважды перерезал дорогу, но лишь временно. Немцы уходили с дороги сами (!) или под незначительным давлением со стороны американцев. Серьёзных попыток удержать дорогу для того, чтобы перекрыть снабжение американцев не было.

Немцы в конечном счёте захватили эти населённые пункты, но, в основном, за счёт успешных атак через окружающие их поля. Воздействие немцев на единственную линию снабжения американцев было второстепенным фактором.

С определёнными оговорками к примерам успешного использования такой тактики может служить перерезание немцами единственной многокилометровой дороги снабжения союзников в ходе операции Маркет-Гарден (Market-Garden). Немцам удалось перерезать дорогу пять раз, из которых три раза — краткосрочно, а два раза — на продолжительное время. Понятно, что окопать всю длинную дороги оборонительными позициями союзникам просто не хватило бы ресурсов. Союзники для поддержания дороги открытой располагали гарнизоны в населенных пунктах вдоль дороги, с целью осуществления атак против немецких подразделений, пытающихся перерезать дорогу.

19 сентября 1944 года 107 немецкая танковая бригада, насчитывавшая примерно 40 «Пантер» атаковала дорогу в районе моста через реку Сон (Son). Непосредственно в атаке участвовало шесть танков. Основная масса танков использовалась в качестве стационарной артиллерии, ведя огонь с места. Основная причина была в том, что местность, имевшая многочисленные канавы, не позволяла массированно использовать танки. Атака почти удалась. Немцам используя эффект внезапности подъехать на близкое расстояние от моста и даже подбить на мосту одну грузовую машину союзников с боеприпасами. Впрочем, из-за отсутствия пехотной поддержки и местности с большим количеством кустарника, позволявшим американской пехоте эффективно использовать противотанковые гранатомёты, немцы вынуждены были вскоре отвести танки. Несмотря на то, что физически оседлать дорогу немцам не удалось, дорога была перекрыта на несколько часов. Основную проблему составили даже не обломки на дороге, а пробки, возникшие из-за того, что грузовики снабжения, узнав о бое, повернули и поехали назад. На растаскивание пробок и возобновление движения ушло довольно значительное время.

Перерезание дороги 22 сентября 1944 года одним пехотным батальоном при поддержке 6 «Пантер» и трех самоходок Stug IV чуть севернее г. Фехель (Veghel) удалось немцам также за счёт того, что они проскочили на дорогу снабжения союзников в месте, где не было противника. Движение по дороге для союзников было прервано на 35 часов, разумеется, с учётом того, что немцам удавалось подводить резервы на захваченный участок дороги.

Аналогично, 24 сентября двум самоходным установкам немцев удалось, не встречая сопротивления, выйти к участку дороги и расстрелять на нём колонну снабжения союзников. В тот же день, неподалёку, пехотной группе немцев удалось оседлать дорогу, не встречая сопротивления. Они организовали круговую оборону в лесу, через который проходила дорога. Немцам также удалось подвезти три 88мм пушки. Сбор достаточных сил, способных сбить противника с дороги, занимал у союзников достаточно много времени, опять же из-за пробок на дороге. Дорого была очищена от немецкого заслона только в середине дня 26 сентября.

В дальнейшем немцы также перерезали дорогу и устраивали завалы из деревьев, но уже небольшими группами, преимущественно в ночное время. Сбивание таких заслонов не занимало значительного времени.

Общий вывод из немецкого опыта перерезания единственной дороги снабжения в ходе противодействия операции Маркет-Гарден может быть в том, что предотвратить перерезание, несмотря на ожидаемость таких действий, нельзя. Этим способом можно пользоваться. При этом выход на дорогу лучше осуществлять в местах не занятых противником, с сохранением эффекта внезапности.

 

Пешие обходящие отряды в ходе контрнаступления в Арденнах

Особняком по сравнению с обычно применяемой тактикой стоит применение пеших обходящих отрядов немцами в начале контрнаступления в Арденнах. На участке наступления немецкой 5й танковой армии CC немцы до начала артиллерийской подготовке в ночь с 15 на 16 декабря 1944 года смогли в обход передовых американских позиций, располагавшихся в подготовленных к обороне населённых пунктах, направить пешие обходящие отряды. Размер отрядов был по разным источникам от 30 до 80 человек каждый.

Эти подразделения не должны были вступать в бой до тех пор, пока они не заходили глубоко в американский тыл.

При этом обходящие отряды должны были подойти к американским позициям до начала артиллерийской подготовки так близко, насколько это было возможно, не будучи обнаруженными.

Отмечается, что их применение приносило положительные результаты. Так, например, попытка американцев оборонявших населённые пункты Хозинген (Hosingen) и Хольцтхум (Holtzthum) вызвать 16 января 1944 г. для поддержки артиллерию натолкнулась на то, что поддерживающие их артиллеристы были связаны боем с обошедшей немецкой пехотой и использовали орудия для стрельбы прямой наводкой в целях самообороны.

Далеко не всегда нападение немецкой пехоты на артиллерийские позиции приводили к их захвату, но артиллеристы несли потери в людях, и орудиях, что снижало эффективность их действий.

Передовые отряды немцев также захватили большое количество наблюдательных пунктов и узлов связи американцев, что привело к резкому падению объема информации, поступавшей американскому командованию на первом этапе сражения. Это было одной из причин, почему командование американцев уже после начала немецкого наступления продолжало считать, что имеет дело с местными контратаками.

С другой стороны часто имели место ситуации, когда попытки немецкой пехоты атаковать расположенные в населённых пунктах опорные пункты американцев заканчивались провалом.

Нужно отметить, что вокруг значительной части населённых пунктов имеются большие поля. Так, что немцам приходилось атаковать по открытой местности.

Немцы несли значительные потери, когда американцам удавалось заметить приближение пеших колонн немецкой пехоты и подвергнуть их обстрелу из автоматического оружия и артиллерийских орудий.

Отметим, что аналогичные проблемы сложились при попытке применить сходную тактику в ходе немецкого наступления в районе реки Рувер (Ruwer) 5–7 марта 1945 года. В американской историографии эту попытку немецкого наступлении называют сражением за гряду у Лампадена (the battle of Lampaden Ridge). Немцы пытались отрезать американские войска в районе немецкого города Трира (Trier), перерезав единственную дорогу снабжения. Местность в районе наступления изрезанна глубокими оврагами и частично поросшая лесом.

До начала наступления и в ходе его наступления на флангах предписывалось проводить многочисленные налёты (Stosstruppunternehmungen) с целью сковывания и дезориентации противника. Последнее достигалось тем, что в первые часы наступления американцы не могли его отличить от привычных небольших налётов. Наступление было запланировано в два этапа.

Сначала два передовых батальона должны были ночью, скрытно выйти на единственную дорогу и «оседлать» её. После чего остальные подразделения 6 горной дивизии СС (6 SS-Gebrigsdivision) должны были атаковать цепь деревень, находившихся вдоль дороги на некотором удавлении от неё. В этих деревнях находились американские подразделения, охранявшие дорогу. Немцам удалось перерезать дорогу одним батальоном, скрытно проведя его между населёнными пунктами, занятыми американцами. Батальон проскочил тёмной, беззвёздной ночью. Солдаты для того, чтобы не сбиться, были привязаны друг к другу верёвками. Однако второй этап наступления провалился. Деревни в которых находились американцы были окружены широкими открытыми полями. Атаки на них приходилось производить, находясь на виду у противника. Американцы имели достаточную артиллерийскую поддержку. Немецкие атаки на деревни отбивались. Даже при использовании немцами некоторого количества бронетехники, но при отсутствии достаточного количества поддерживающей пехоты, атаки немцам не удавались. Неудачи с захватом придорожных деревень, контратаки и артиллерийский огонь американцев вынудили отказаться от продолжения наступления и отвести назад батальон, перерезавший дорогу.

Населённые пункты с широкими открытыми полями вокруг них, занятые противником, являются значимым фактором, ограничивающим эффективность пеших отрядов. Причём опасность открытых пространств для таких отрядов осознавалось немцами. Указание на это наступление предусматривал нахождение места в лесном массиве, где лес подступал наиболее близко к дороге (in dem Waldgelaende an der schmalsten Stelle). Именно в таком месте требовалось осуществить её перерезание.

Если вернуться к Арденнам 1944 г., то потеря немцами элемента внезапности, при отсутствии артиллерийской поддержки и танков, при недостаточности сил для одновременного штурма обойдённых населённых пунктов и продолжения наступления на запад, с учётом подготовленности американцами населённых пунктов к обороне приводила к тому, что действия передовых отрядов немецкой пехоты по разблокированию дорог были неудачными.

Оценить однозначно общую эффективность действий этих обходящих отрядов не представляется возможным. Немецкое «топтание на месте» в первые часы и дни контрнаступления в Арденнах широко известно. Было ли оно связано с недостаточной эффективностью действий обходящих отрядов или с попытками протолкнуть слишком крупные артиллерийские подразделения и части снабжения по местности с относительно негустой проходимой в этот период года дорожной сетью (что означало сплошные пробки на дорогах), или с запретом на разведку позиций американцев для сохранения оперативной внезапности или с падением качества основной массы немецкой пехоты и/или сапёров или с расположением основных сил американцев в глубине в укреплённых ими деревнях, а не на линии соприкосновения с немцами или с какой-то комбинацией этих причин — сказать сложно.

Некоторые авторы занимают позицию, что именно действия этих отрядов объясняют бОльшую успешность немцев в полосе наступления 5й танковой армии CC (где для просачивания каждая дивизия выделяла по батальону) по сравнению с другими участками, где они не использовались, и где атака начиналась после артподготовки.

Воздержимся от высказывания определённого суждения по этому вопросу. Действовало много факторов. Объяснение медленного развития немецкого контрнаступления в его первые дни — тема отдельного исследования, выходящего за рамки настоящей статьи.

 

Тактика отдельных налётов на колонны

На завершающем этапе боевых действий, в условиях катастрофической нехватки всех средств ведения войны, при явном превосходстве противника, немцы рассматривали налёты (laufende Einzelangriffe) на колонные пути (Marschsstrasse) американцев в качестве одного из основных средств воспрепятствования продвижению противника. (Приказ Командущего Группой армий G Пауля Хауссера (Oberbefehelshaber der Heeresgruppe G Paul Hausser) от 26.02.1945).

Так в феврале 1945 года на участке дороги Церф — Пелинген (Zerf-Pellingen) остатки 256 Фольксгренадерской (Voklsgrenadierdivision) и 2 Горной (Gebirgsdivsion) дивизий осуществляли налёты на дороги группами из 2–3 солдат. Они укрывались у обочины с противотанковыми гранатомётами, магнитными минами или даже с обычными гранатами и атаковали танковые колонны противника. Потери в таких атаках были высокими. В некоторых случаях сходным образом использовались одиночные танки.

В качестве варианта того же способа действий немцы пропускали танковые подразделения и атаковали следующие за ними по дороге части, выбирая их как более легкого противника.

В целом аналогично, в ходе боёв в горах Италии, немецкие части просачивались в тыл атакующим войскам союзников и перехватывали тропы снабжения, по которым происходило движение вьючных животных с боеприпасами.

По сути, речь идёт о том, что регулярная армия вынуждена была переходить к полупартизанским действиям.

Отметим, что в том же приказе Пауля Хауссера предписывалось с целью пресечения подвоза американцев блокировать дороги снабжения в районах теснин огнём артиллерии и другого тяжёлого вооружения. При этом немецкие подразделения должны были находиться на укрытых лесом позициях. Здесь также прослеживается попытки осуществлять «оборону на удалении», которую будет освещена ниже.

 

Оборона на удалении (очагами)

 

В условиях господства в воздухе атакующих оборона на открытых танкодоступных участках становиться крайне затруднительной, воспрепятствовать проходу через участки открытой местности стеснённая сторона практически не в силах. Однако, организовать оборону таким образом, чтобы открытая местность обстреливались навесным огнём из миномётов и артиллерийских орудий, расположенных на закрытых участках местности (в лесах и рощах, болотистой местности, под защитой оврагов, в застройке и т. п.) было возможно.

Конечно, такой огонь не был в состоянии сам по себе, без упорной обороны соответствующих участков местности пехотой и контратак бронетехники (которые были не возможны), воспрепятствовать продвижению союзников. Но значительно снизить темп инженерных работ по организации колонных путей, а также мешать проезду грузовиков снабжения он мог. Для ликвидации такой угрозы союзником нужно было в обязательном порядке атаковать позиции тех самых миномётов и орудий. А это означало, что немцы добивались своего — их враг вынуждался к атаке на закрытой, зачастую танконедоступной местности. Борьба в значительной степени переходила на пехотный уровень, где шансы сторон относительно уравнивались.

Наиболее значимым примером «обороны на удалении», конечно, является тактика удержание немцами фронта против массированных атак англичан, канадцев и поляков (далее в этом разделе — англичане) на открытой равнинной местности в Нормандии в 1944 году. Чуть забегая вперёд, обозначим, что в ходе холодной войны военные НАТО рассматривали оборону немцев на открытой местности в районе Кана (Caen) как образец, по которому войска северо-атлантического альянса должны были противостоять массированным танковым атакам советской армии.

Местность вокруг Канна ровная, имеющиеся там холмы — пологие, количество лесов и живых изгородей — незначительно. Практически идеальная местность для массированных танковых атак. Естественные противотанковые препятствия имеются — это дорожные насыпи и русла мелководных речек. Но их немного. Союзники обладают полным превосходством в воздухе, развёртывают массы артиллерии, хорошо снабжаемой боеприпасами, поддерживаются огнём с кораблей. У немцев нет ни времени, ни сил, чтобы создать классические полосы обороны из непрерывных окопов, противотанковых рвов, минных полей, надолб и т. п. Нет возможностей создать достаточную плотность обороняющихся войск. Насколько бы это всё было эффективно в условиях однозначного господства противника в средствах дальнего огневого нападения, не увеличило ли бы это просто количество удобных целей для союзников — вопрос открытый. Но по факту этого не было. Немцы размещали свои подразделения на участках с закрытой местностью, так чтобы оставаться укрытыми от наблюдения противника. В том числе — в рощах и садах, но преимущественно в застройке: городской, сельской и промышленной. Вокруг Канн имелось довольно большое количество маленьких городков, деревень, заводов, шахт, ферм. Удержать участки местности между ними в момент скоординированной атаки союзников, которая проводилось со значительной авиационной и артиллерийской подготовкой и с последующим использованием артиллерийского огневого вала, не было никакой возможности. Лавина танков или пехоты англичан практически беспрепятственно проходила через линию передовых немецких позиций, которая была перепахана бомбами и снарядами.

Но после того как она продвигалась несколько вглубь немецкой обороны, артиллерия и танки немцев, занимавшие позиции под прикрытием застройки (точнее оставшихся от неё руин) открывали огонь во фланг продвигающимся англичанам. Продвигаться дальше, не зачистив эти руины от немцев было невозможно.

Причём немцы не отступали из таких очагов сопротивления даже в том случае, если передовые подразделения союзников продвигались вглубь обороны.

Образовывался своего рода слоёный пирог из подразделений наступающих союзников и немецких очагов сопротивления, располагавшихся в застройке. В определённом смысле такая тактика напоминала использование немцами городов-крепостей («фестунгов») на оперативном уровне. Обтеканию противником узлов обороны противопоставить нечего, но заставить его их штурмовать, теряя темп и растрачивая ресурсы — можно.

А бой в застройке требует значительного количества пехоты. Таким образом, немцам удавалось переводить бой на пехотный уровень, где имелся, хотя и весьма относительный, но паритет в возможностях. В конечном счёте, немцы эти бои проигрывали. Сказывался количественный фактор. Но к моменту проигрыша они успевали нанести такие потери англичанам, что дальнейшее продвижение вперёд без перегруппировки, получения пополнения, замены техники и всего того, что называют приведением войск в порядок, становилось невозможным. В результате массированные наступления заканчивались продавливанием немецкой обороны ещё на несколько километров от моря, но к прорыву не приводили. Нужно понимать, что окончательный прорыв англичанами обороны немцев в Нормандии во время операции «Трактабл» (Tractable) произошёл в условиях чрезмерной разряженности боевых порядков немцев.

Но это было связано с проигрышем немцами «гонки резервов» на стратегическом уровне и непосредственного отношения к описываемому тактическому приёму не имеет.

Подводя итог, оборона строиться вокруг средств дальнего огневого нападения, которые могут вести беспокоящий огонь по дорогам и другим путям продвижения противника. Причём эти средства располагаются на участках закрытой, танконедоступной местности. Вокруг них на такой же местности располагаются пехотные позиции, которые ведут только ближний бой на короткой дистанции. Такое построение обороны не может воспрепятствовать прорыву противника, но вынудит его атаковать оборонительные позиции в условиях, когда его преимущество будит частично нивелировано местностью.

Удержать местность такой обороной невозможно, но «перемалывать» подразделения противника — возможно.

 

Уточнение 1

К сказанному выше требуется сделать существенное уточнение. То, что немцы будут укрываться в застройке было, разумеется, очевидно и для англичан. Такие очевидные цели засыпались снарядами и бомбами. Возможные места расположения оборонительных позиций становились объектом артиллерийской подготовки союзников.

Как показал опыт, несмотря на это, немецкая пехота, укрывшаяся в подвалах зданий, сохраняла достаточно сил для сопротивления.

Проблемы были с тяжёлой техникой — танками и орудиями. Если они располагались непосредственно в застройке то, либо засыпались обломками зданий, либо блокировались уличными завалами, возникавшими в результате бомбардировок и артобстрелов, не говоря о возможности прямых попаданий снарядов и бомб.

Поэтому наиболее оптимальным алгоритмом действий для немцев было замаскированное расположение тяжёлой техники вне, но не далеко от застройки. После прохождение лавины бомбардировщиков и переноса огня артиллерии англичан на другие цели (то есть после формирования основной массы завалов), техника перемещалась и вела в дальнейшем бой из закрытий.

 

Уточнение 2

Не стоит также чрезмерно упрощать ситуацию с силами и средствами немцев, располагавшимися в поле между островками закрытой местности. Они были и свою роль они также играли. Особенно на самом раннем этапе английской атаки, когда мобильные противотанковые батареи немцев, ведя мобильную оборону, отступая от одной подготовленной и замаскированной позиции к другой, задерживали продвижение бронетехники англичан, выигрывая тем самым время.

Но основную нагрузку в удержании местности немцами выполняли разрушенные населённые пункты.

 

Уточнение 3

В некоторых случаях по изложенному выше принципу возможно в качестве средства дальнего огневого нападения использовать пулемёт. Ведение из него огня с предельной дальности делает малозаметным местоположение огневого средства: расстояние глушит звук и делает менее заметными вспышки выстрелов, либо вообще позволяла вести огонь с закрытых позиций. Немцы часто применяли ведения огня из пулемётов с предельных дистанций.

Они заранее пристреливали места через которые должны были пройти союзники (переправы, определённые участки дорог, места установки мин и т. п.). Конечно, при стрельбе на предельных дальностях эффективного огня рассеивание пуль значительно, что требует большого расхода боеприпасов. Но это в любом случае наносило потери и замедляло продвижение союзников. Это максимум, что получалось добиться в условиях, когда при огне с близких дистанций позиции пулемёта слишком быстро были бы обнаружены, а затем подавлены артиллерией или авиацией союзников.

Отметим, что по аналогичному принципу использовались немцами и миномёты.

 

Линии заграждений после прорыва через них союзников

Немецкие полосы заграждений (минные поля, линии противотанковых надолбов, даже приспособленные в качестве препятствий цепочки воронок от разрывов авиабомб, которые к тому же минировались) сохраняли своё оборонительное значение даже после прорыва сквозь них передовых пехотных и танковых подразделений союзников. Одно дело протолкнуть через эти полосы относительно небольшие боевые подразделения, и другое дело — протолкнуть через них крупные подразделения, организовать их постоянное снабжение, и, соответственно, устройство широких проходов и проездов через них. По существу полоса заграждений не может считаться полностью прорванной пока грузовики снабжения не смогут в безопасности проезжать её в направлении к фронту и от него. Попытки протолкнуть через узкие проходы в полосах заграждений крупные подразделения приводит к образованию пробок и, как следствие, удобных целей для артиллерии обороняющейся стороны.

В качестве примера эффективности обороны пройденной пехотой противника полосы заграждений, можно привести бой 13 сентября 1944 года боевой группы «А» 3й американской бронетанковой дивизии (Combat command A 3d Armored Division) с целью прорыва через линю Шарнхорста — передовую часть линии Зигфрида. При поддержке большого количества стрелявших с места танков и самоходных установок американская пехота смогла на рассвете пройти через линию противотанковых надолбов (т. н. «драконьих зубов»), но вынуждена была залечь под немецким пулемётным огнём. Миномётный огонь целый день не давал американским сапёрам подорвать надолбы, чтобы устроить в них проходы для танков и другой техники. Только с наступлением темноты, которая ограничила возможности корректировки огня немцами, американцы смогли пробиться через линию укреплений.

 

Отдельные замечания по особенностям оборонительной тактики

 

1

При устройстве оборонительных позиций меняются приоритеты. Если в условиях относительного равновесия пехотные позиции рассчитываются на удобство ведения боя прежде всего против пехоты, то в условиях полного превосходства противника в средствах дальнего огневого нападения — в первую очередь расположение и устройство позиций должно обеспечить живучесть позиций от бомбардировок с воздуха и обстрелов артиллерией, а удобство ведения противопехотного боя — вторично.

 

2

Исходя из понимания того, что превосходящий противник может просто расстреливать (бомбить) с безопасного для него расстояния оборонительные позиции стеснённой стороны, обороняющаяся немецкая пехота вынуждена была перейти к тактике открытия огня (и, как следствия, обнаружения себя) с предельно коротких дистанций, а не с момента входа атакующего противника в зону действительного огня оружия обороняющихся.

Требуется также немедленное прекращение огня и укрытие после отхода противника.

Немцами даже применялась обратный порядок открытия огня в обороне по наступающему противнику. Обычно начинают дальнобойные средства, а по мере приближения подключаются средства ближнего боя, доводя огонь до высшего напряжения при подходе противника близко к обороняемым позициям. Немцы делали так. Огонь открывался только после подхода атакующей пехоты противника на короткую дистанцию к обороняемым позициям. Вынудив союзников залечь, немецкая пехота уходила в укрытия. После чего следовал короткий, но интенсивный налёт немецкой артиллерии по залёгшей вблизи от немецких позиций пехоте союзников. В случае необходимости, огонь вёлся по немецким же позициям, чтобы очистить от солдат союзников те участки немецкой обороны, которые были захвачены. После чего немецкая оборона умолкала. По сути, оборона немцев работала в режиме «засады».

 

3

В ведении обороны немцами прослеживались тенденция к «измельчению» обороняемых объектов. Союзники отмечали, что значимые объекты брались легче, чем более мелкие.

Возможно, это было связано с тем, что не небольшие объекты выделялся ограниченный наряд сил союзников, что облегчало немцам вести упорную оборону.

 

4

Неплохую услугу немцам при устройстве обороны оказывали небольшие речки. Часто, они не были препятствием для пехоты союзников и могли быть легко пройдены вброд, но танки союзников вязли, пытаясь их пересечь. Это переводило бой на пехотный уровень, что несколько уравнивало шансы.

 

Оборона методом кратковременного выезда бронетехники из укрытий

Оборона могла строиться вокруг нескольких «кочующих» танков, которые находились на закрытой местности, периодически выезжавших для производства одного-двух выстрелов. После чего они сразу прятались в укрытия.

В некоторых случаях места, с которых эти танки производили выстрелы, заранее оборудовались в инженерном плане.

Но при этом сам участок местности, на котором прятались эти танки, оборонялся немецкой пехотой. Выделить небольшой наряд сил на уничтожение этих танков не получалось. Зачастую, в танки прятались в деревенской застройке. Танк, заехавший в сарай, под навес, или в заросший лесом овраг был не виден ни авиационным ни артиллерийским корректировщикам союзников. А устраивать ковровые бомбардировки каждого населённого пункта или густого леса союзникам было не под силу. Разумеется, из спрятанного танка тоже ничего не было видно. Поэтому либо командир танка либо другой танкист, должен был выполнять функцию «танкового корректировщика»: намечать огневые позиции, скрытые пути выхода танка на них, при необходимости обозначать их вехами или иным образом, а также наблюдать за появлением целей. Как только цель появлялась «танковый корректировщик» должен был сообщить об этом экипажу танка и описать положение и характеристики цели. Только при таких условиях, танк мог осуществить краткосрочный выезд, нанести чувствительный урон противнику и скрыться. В условиях высоких потерь тактика статичного размещения танков в капонирах, укрывавших корпус танка, стала недостаточной. Во-первых, не хватало количества машин, во-вторых, после открытия стрельбы стационарная позиция танка себя обнаруживает, что влечёт риск обстрела артиллерией или бомбардировки авиацией противника.

В Нормандии 1944 г. имелись случаи, когда методом краткосрочного выезда из укрытий действовали немецкие танковые роты, которые сразу после того, как продвижение танков противника вперёд останавливалось из-за огня немцев, уезжали обратно в укрытия до того, как успевала вступить в действие авиация и артиллерия союзников.

 

Оборона с помощью пропускания атакующих в «огневые мешки»

Выше в данной статье была рассмотрена атака «окружением». Но, разумеется, аналогичную тактику немцы использовали при ведении оборонительных действий. Изначальное окружение могло создаваться, не за счёт обтекания атакующими подразделениями противника, а за счёт сознательного пропускания части атакующих подразделений союзников вглубь обороны, в заранее планируемые «огневые мешки». В качестве примера, сознательного пропускания противника, можно превести окружение передовой роты канадского батальона (regiment) «Фузилеры МонРояль» (Fusiliers Mont-Royal) 20 июля 1944 года в ходе боёв на подступах к населённому пункту Верьер (Verrieres), Нормандия. По направлению к указанному населённому пункту находилась ферма Бовуар (Beauvoir). Канадские подразделения прошли эту ферму, при осмотре они не обнаружили там противника. После того, как передовая рота канадцев выдвинулась дальше по направлению к Верьер, немецкая рота вернулась на свои прежние позиции и заняла вновь ферму. Таким образом, наступающая канадская рота оказалась зажатой между Верьер и фермой Бовуар, обстреливаемая и с фронта и с тыла огнём противника.

24 июля 1944 г. почти там же, недалеко от Верьер канадская рота попадает в окружение на пшеничном поле. Замаскированные в посевах немцы позволили роте втянуться на поле, и потом открыли огонь со всех сторон.

В некоторых случаях для заманивания в «огневой мешок» используют отдельных солдат (снайперов, пулемётчиков), которые заранее имеют приказ отступать, показывая отход с линии обороны якобы под давлением наступающих союзников.

В Нормандии в районе Сэн Андре (St.Andre) и Роканкурт (Rocquancourt), а также Сэн Мартэн де Фонтенэ (St.Martin de Fontenay) и Мэ сюр Орн (May sur Orne) немцы использовали систему шахт и тоннелей для того, чтобы занимать повторно уже зачищенные союзниками позиции и, используя посевы пшеницы для маскировки, окружать и навязывать огневой бой подразделениям союзников.

«Пропускание» передовых частей наступавших использовалось и для отсечения пехоты от танков. Отдельные огневые точки немцев молчали до тех пор пока передовые танковые подразделения союзников не проезжали дальше, вглубь немецкой обороны. И только после этого открывался огонь по следующей за танками пехоте союзников.

Вообще, открытие огня по вторым эшелонам атакующих, пропустив первый, довольно часто применялась немцами.

Второй эшелон, как правило, менее готов к бою и не ожидает встретить существенного сопротивления после беспрепятственного прохождения первого.

 

Использование бомбоустойчивых укрытий (ДОТов, шахт, старых крепостей)

На западном фронте довольно часто складывалась ситуация, когда по тем или иным причинам в качестве составной частью обороны немцев были долговременные укрепления, которые не уничтожались бомбардировками (иногда по техническим, иногда по организационным или погодным причинам). Это старые форты под Шербуром (Cherbourg) в Нормандии и Мецем (Metz) на французско-германской границе, каменоломни под Каном (Caen) в той же Нормандии или ДОТы линии Зигфрида (Westwall).

Немцы довольно систематически повторяли одну и ту же ошибку в их использовании. Эти укрытия не становились частью системы полевой обороны участка местности, элементом её усиления. Их гарнизон воевал, находясь внутри сооружения. За ложное ощущение безопасности приходилось дорого платить. Союзникам удавалось огнём артиллерийских орудий и миномётов, или даже танков, загонять немецкую пехоту из близлежащих траншей и одиночных окопов внутрь сооружений и запечатывать выходы из этих укрытий.

Немцы запирали двери и задвигали бронешторки на амбразуры. После чего они были обречены. Пехота (зачастую действуя группами по пять — восемь человек) и танки союзников под прикрытием такого огня сближались с ними на близкую дистанцию и уничтожали их подрывами или расстрелами амбразур и входов в упор, заливанием горючего в вентиляционные и печные отверстия, забрасыванием туда дымовых гранат, засыпанием амбразур и дверей землёй навесным бульдозерным оборудованием.

Эффективно использовалось для сближения с такими сооружениями ослепление амбразур дымами.

Также — стрельба из пулемётов и огонь снайперов по амбразурам ДОТов.

То, что выдерживало артиллерийские обстрелы и бомбардировки уничтожалось небольшими группами пехоты с танковой поддержкой.

Как сказал один американский офицер из 84-й дивизии: «ни один ДОТ не сделан таким образом, чтобы его нельзя было взять двадцадкой солдат, если каждый из них имеет свою задачу и понимает, как её выполнять».

Казалось бы, у немцев были оправдания. Занимать подобные сооружения приходилось, зачастую, в условиях, когда войск для полевого заполнения полос обороны просто не хватало. Гарнизоны бетонных укреплений состояли из солдат, не имевших специальной подготовки к ведению боя, опираясь на укрепления, не знавших плюсы и ограничения в их использовании, не понимавших тактику их уничтожения, да и которые просто были плохо подготовлены.

Полностью согласиться с этими оправданиями нельзя. Свойство прочных укреплений притягивать солдат, желающих «спрятаться в домике» от окружающего боя и не высовываться, отказаться от маневрирования на поле боя, известно, как минимум, с первой мировой войны. Последствия, в виде неизбежного блокирования такого «домика» и его последующего уничтожения либо захвата в плен отсиживающихся в нём солдат, — также уже были известны. Мало того, немцы сами использовали ограничения по использованию ДОТов для нанесения противнику урона. ДОТ относительно легко отдавался наступающим американцам. Затем на него обрушивался огонь немецкой артиллерии и миномётов. Это загоняло американцев в ДОТ. Немцы запирали выход из ДОТа огнём, а ночью окружали и подрывали его.

Как показал немецкий же опыт, при использовании ДОТов в качестве укрытий от бомбардировок и артобстрелов, как места размещение командных пунктов, резервов, то есть исключительно как элемента усиления полевой обороны такая оборона приобретала определённую дополнительную устойчивость. Собственно ведение боя должно было осуществляться вне ДОТов (Kampf aus der Tiefe).

Американские источники указывают, что даже если оставить за скобками отсутствие атак немецких резервов в день высадки в Нормандии, пассивная оборона железобетонных укреплений, вместо ведения боёв «в поле» имеющимися силами, была одной из основных тактических ошибок немцев в этот день. Да, в момент самой высадки такая оборона во многих местах относительно неплохо себя показала — союзникам были нанесены потери, приведшие к падению скоординированности и управляемости союзных подразделений. После того, как передовые подразделения союзников начали продвигаться вглубь от берега, проходя между оборонительными позициями немцев, немцы имели шансы остановить их или даже выдавить обратно на берег. Передовые подразделения союзников, зачастую, из-за потерь понесённых в ходе преодоления береговой обороны немцев практически не имели связи с авиацией и флотом, чтобы получить от них поддержку, имели лишь носимый боезапас, были сильно перемешаны, что сильно ухудшало их управляемость, и зачастую были просто малочисленны. Имеющиеся немецкие подразделения, вместо того, чтобы несколько отступить и навязать союзникам полевой бой на равных или даже пользуясь преимуществом в организованности, продолжали оборонять позиции на берегу. Это позволяло союзникам приводить в порядок продвинувшиеся вперёд подразделения, восстановить управление. А немецкие ДОТы и окружавшие их окопы, оставшиеся в тылу, потом постепенно зачищались последующими эшелонами атакующих или расстреливались огнём с кораблей.

В регионе северный Айфель (Nordeifel) осенью-зимой 1944 г. использование ДОТов для усилия полевой обороны, проходившей впереди линии ДОТов, было одной из причин удержания немцами линии обороны.

Тактическая схема «ДОТ как боевая позиция» в условиях отсутствующего полевого заполнения и неподготовленного личного состава хуже, чем схема «ДОТ как временное убежище от обстрелов и бомбардировок» или даже чем просто полевая оборона, дававшая возможности для манёвра. ДОТ без поддержки полевых войск — слишком удобная, простоя и понятная цель для штурма для противника, имеющего полного превосходство в средствах дальнего огневого нападения, да и в бронетехнике то же.

Издать простейшие тактические памятки по использованию ДОТов и других подобных сооружений, полагаю, не было бы особо сложно даже в немецких условиях 1944/1945 гг.

А наверно главный вывод из немецкого опыта по использованию подобных укреплений — тактика использования ДОТ в условиях нормальных тактических плотностей (полевого заполнения) отличаются от тактики в условиях отсутствия оного. Во втором случае ДОТы то же можно использовать, но если уделять приоритетное внимание сохранению мобильности обороняющихся.

 

Намеки на туннельную оборону

Следует отметить, что периодически встречаются упоминания об использовании немцами для обороны туннелей, однако говорить о выработке и систематическом применении немцами тактики туннельной обороны как это позднее произошло в Корее не приходиться. Применение туннелей было лишь отдельными эпизодами на фоне использование обычной полевой обороны.

К туннелям союзники могли относить просто полностью перекрытые сверху траншеи, хотя имеются упоминания именно о подземных туннелях.

Имелись и случаи, когда немецкая туннельная оборона «соответствовала» корейскому варианту. Так в Нормандии была организована оборона пункта снабжения 716 немецкой пехотной дивизии: под землёй имелась шахта, в которой находились предметы снабжения (включая автомобили), на поверхности связанная с ней полевая оборона, основу которой составляли пулемёты и миномёты.

 

Про вшей и ДОТы

В 1944/45 гг. возможность удержания позиции, опирающийся на ДОТ или иное подобное сооружение во многом определялось артиллерийской поддержкой из глубины.

Другим фактором была возможность обстрела местности вокруг них с соседних немецких позиций.

В этой связи следует упомянуть один тактический приём обороны ДОТов. Их обстрел собственной артиллерией, если пехота противника смогла подобраться к нему или даже залезть на него. Французы придумали для этого приёма броское название «стрельба по вычёсыванию вшей» (tir d’epouillage). Как показала практика для того, чтобы очистить местность у ДОТа недостаточно несколько выстрелов. Так ДОТ № 201 линии Зигфрида, располагавшийся недалеко от населённого пункта Холерат (Hollerath), был блокирован зимой 1944/45 гг. американскими войсками. Немецкий гарнизон по не прерванному телефонному кабелю смог связаться со своей артиллерией, но та смогла выпустить только 6 снарядов. Этого оказалось недостаточно. Попытка вырваться из ДОТа сразу за последним разрывам окончилась неудачей — американцы открыли плотный огонь и группа прорыва вынуждена была спрятаться обратно в ДОТе.

C другой стороны в Нормандии в районе Сэн Маркуф (St.-Marcouf) благодаря такому артогню около недели удерживалась бетонированная батарея от захвата подразделениями 4-й американской дивизии.

В завершение раздела отметим, что оборонительная ценность ДОТа или форта-крепости определялось не только его способностью противостоять обстрелу и бомбардировкам, сколько … самим фактом того, что союзникам его нужно захватывать с помощью пехоты. Это создавало, в принципе, понятные и предсказуемые маршруты атаки, по которым можно было подготовить и открыть быстрый и точный огонь артиллерией. Тем самым эти сооружения вносили определённость в вопросе куда стрелять и позволяли сократить сроки на открытие артиллерийского огня.

 

Устройство оборонительных позиций на обратных к противнику скатах высот

Про данный тактический приём довольно широко известен и в рамках этой статьи, наверно, не имеет смысл повторяться. Обратим внимание только на один фактор, который обычно упускается из виду. Расположение на обратном скате не только закрывает от обстрела прямой наводкой со стороны противника, не только затрудняет корректировку артиллерии наземными наблюдателями до момента захвата противником гребня высоты, не только позволяет поражать противника, проецирующегося на фоне неба, в момент пересечения гребня, но и «увеличивает» защитный слой земли над убежищами обороняющихся. Дело в том, что выкапывание убежищ можно производить почти у самого подножия склона, врываясь вглубь холма. Это сразу даёт земляную подушку над укрытием в несколько метров, что увеличивает сложность поражения такого убежища. Немцы использовали для такого типа обороны не только склоны холмов, но и стенки оврагов. Так в декабре 1943 года им удалось задержать наступление канадцев на г. Ортона (Ortona) в Италии, врывшись в крутой «обратный скат» шестикилометрового оврага шириной около 180 и глубиной около 60 метров.

 

О роли артиллерии немцев в обороне

В связи с падением количественного состава пехоты, к концу войны немцам приходилось её больше «замещать» огнём артиллерии. При этом огонь вёлся непродолжительное время, но с высокой интенсивностью и только по наиболее важным целям.

При таком режиме максимально затруднялось обнаружение немецких батарей.

К тому же немецкая артиллерия вынуждена была замолкать, в тот момент, когда над полем боя появлялась американская авиация (особенно самолёты-корректировщики).

В феврале 1945 года немцам вообще в некоторых ситуациях приходилось вести бой одной артиллерией — пехоты просто не было или было явно недостаточно.

Таким образом, в условиях общего превосходства противника может получиться так, что пехота «закончиться» и артиллерии придётся вести боевые действия самостоятельно, испытывая при этом массу ограничений в части возможностей ведения огня.

 

Отдельные приёмы применения немцами артиллерии

Про сложности применения немцами артиллерии уже указано выше: мало снарядов, быстрое открытие контрбатарейного огня противником, атаки с воздуха по батареям — стрелять получалось мало. Одним из решений была «маскировка» своего огня под огонь противника. Речь идёт о том, что немцы открывали огонь по передовым позициям союзников, когда артиллерия последних начинала артподготовку по немецким позициям. При достаточно близком расположении позиций друг от друга попадание немецких снарядов по позициям союзников воспринимались зачастую как недолёты собственной артиллерии. Что вызывало требование со стороны пехотных командиров передней линии прекратить огонь. Пока разбирались, кто стрелял — уходило время, терялся эффект внезапности.

В случае использования союзниками огневого вала, немецкая артиллерия с той же целью ставила свой вал примерно в 100 метрах от огневого вала союзников, параллельно ему. Разумеется, такой «контрвал» располагался в сторону союзников, ближе к их исходным позициям. Он зачастую воспринимался атакующими войсками союзников как недостаточно меткая стрельба собственной артиллерии. Это становилось одной из причин отставания пехоты от огневого вала (кстати, довольно часто встречавшейся проблемы у союзников), с предсказуемыми последствиями для успеха пехотной атаки.

Даже если ввести в заблуждение в отношении происхождения разрывавшихся на позициях союзников снарядов не получалось, ведения огня одновременно с союзниками в ответ на открытие огня последних широко практиковалось.

Аналогично, немцы использовали также ведение огня танками и противотанковыми пушками пока пыль и дым от огневого вала союзников висят в воздухе, создавая своего рода завесу против наблюдения немецких позиций союзниками.

 

Выход из-под авиа— и артиллерийской подготовки

Для обеспечения безопасности от разрывов собственных бомб союзники практиковали отвод своих передовых частей на 500 и более метров от своих же передовых позиций. Немцы, если замечали такой отвод, занимали оставленные позиции, выводя тем самым свои подразделения из-под бомбардировки.

Аналогичную тактику использовали и против артиллерийской подготовки. 7 августа 1944 в районе обороны 1056 немецкого гренадерского полка (Grenadier-Regiment) во время такого броска вперёд немцам удалось даже захватить некоторое количество канадских пленных, которые находились на исходных позициях для атаки и никак не ожидали появления немцев на своих позициях во время собственной артподготовки.

Имеются упоминания, что с целью воспрепятствованию сближению пехоты союзников во время артиллерийской подготовки, немцы устанавливали пулемёты на станки для ведения продольного (анфилдного) огня по наиболее вероятным зонам, через которые будет проходить противник. К этим пулемётам протягивали верёвки и, находясь в укрытиях во время артподготовки, открывали огонь. Разумеется такой огонь был не точен, но он заставлял атакующую пехоту залечь и приводил к отставанию её от огневого вала.

Так 13 июня 1944 6 батальон легкой пехоты Дархэма (6th Durham Light Infantry) атаковал в направлении дороги Ото-Жювини (Hotto-Juvigny) недалеко от населённого пункта Верьер (Verrieres) в Нормандии. При подходе англичан к опушке леса, где находились немецкие позиции, на 150 метров, наступающие попали под огонь примерно двенадцати немецких пулемётов, используемых указанных выше способом. Атакующая пехота залегла.

 

Тактика задержания колонн преследования

 

После краха немецкого фронта в Нормандии (а равно вскоре после высадки на юге Франции) некоторое время союзники практически безостановочно преследовали противника, продвигаясь по дорогам в колоннах. Немцы столкнулись с «неуставным» видом боевых действий — действия в условиях свершившегося разгрома атакующим противником обороняющихся войск. Фактически речь идёт о тактике неорганизованного отступления. Зачастую отход был возможен исключительно «просачиванием» назад мелкими группами, а это означало развал управления подразделениями. В данной ситуации всё, что можно было предпринять — это попытаться замедлить продвижение преследующего противника с тем, чтобы выиграть время на повторную организацию разгромленных войск и занятие ими новых оборонительных позиций.

 

Приём 1

Для этих целей немцы оставляли заслоны в населённых пунктах, через которые должны были проехать колонны преследователей. Например, заслон мог состоять из одиночного снайпера. Расчет немцев был прост — на улицах городка или деревни бронетехника теряла часть своих преимуществ и уже не могла просто смять даже одиночного немецкого стрелка. Преследователям требовалось бы время на его обнаружение и нейтрализацию. Передовой отряд преследователей вместо продвижения вперёд вынужден был бы заниматься нейтрализацией снайпера. Опять же не следует забывать, что преследуют не только танки, но и автомобили. А солдаты в автомобилях — уязвимая цель. Однако, практика показала, что «снайперский заслон» не работал. Дело было в том, что в качестве «снайперов» немцы вынуждены были оставлять солдат, не имевших никакой снайперской подготовки. Это приводило к предсказуемому результату. Такой солдат, зачастую, с целью улучшить свой обзор, занимал самую высокую для данного населённого пункта (и как следствие очевидную для противника) позицию для стрельбы. Таким местом могла быть, например, колокольня. Эта позиция практически сразу обнаруживалась и уничтожалась огнём из танков союзников.

Другой вариант ошибки — оставленный «снайпером» солдат начинал вести частный огонь без смены позиции. Это приводило к его быстрому обнаружению и уничтожению. Если такой снайпер и выигрывал время, то всего несколько минут.

При этом, разумеется, если снайпер был хорошо подготовлен, не мог быть обнаружен и вёл огонь по значимым целям, то это существенно мешало продвижению союзников.

 

Приём 2

Несколько лучшим вариантом, было оставление артиллерийских корректировщиков в схронах или других укрытиях. После отступления немцев, они продолжали наводить огонь на колонны союзников по радио, находясь уже у них в тылу.

Но это тоже было лишь частичным решением проблемы. Противник вскоре понимал, что необычно меткий огонь по одному и тому же участку дороги связан с его корректировкой кем-то, кто находился вблизи этого участка. Местность прочёсывали, и угроза устранялась.

Для такой тактики опять же требуется постоянная смена позиций для наблюдения и периодическое прекращение корректировки, чем пренебрегали.

 

Приём 3

Ещё одним способом организации заслонов было создание баррикад (завалов из деревьев) на дорогах, прикрываемых огнём из зенитных установок. Идея в целом разумная: растащить баррикады сапёрам просто так не получиться, нужно атаковать позиции зенитных установок, синхронизировав это с растаскиванием баррикады. А это потерянное время. Проблема оказалась в том, что местоположение этих зенитных установок, как правило, было очень легко угадать. Именно угадать, посмотрев на карту и примерно оценив положение зениток по звукам выстрелов, а не разведать. Как только союзники сталкивались с такой баррикадой, их артиллерия обрабатывала вероятные места расположения немецких зениток. Дальше баррикада разбиралась без особых проблем. Выигрыш времени немцами имел место, но был относительно ограниченным.

Вообще попытки небольшими силами организовать статичную оборону, перегородив тем самым дорогу, заканчивались засыпанием этих подразделений бомбами или снарядами союзников.

Баррикады (лесные завалы) на дорогах срабатывали относительно успешно, когда получалось обстреливать район их расположения из артиллерии, ведущий огонь с закрытых огневых позиций.

Это требовало корректировки передовым артиллерийским наблюдателем. Плюсы и минусы такого способа действий указаны выше.

 

Приём 4

Более удачным было оставление одиночных противотанковых орудий с небольшой группой поддержки пехоты. Поскольку орудие можно было относительно хорошо замаскировать и установить в неочевидном месте, то оно могло сделать несколько выстрелов до обнаружения своей позиции. Эти несколько выстрелов заставляли союзников разворачивать танки в боевые порядки, пехоту спешивать и начинать полноценную атаку. Немецкое орудие, не дожидаясь, пока его сомнут, снималось с места и переезжало к следующей позиции, где процедура повторялась. Так удавалось замедлять продвижение союзников.

Зачастую такие орудия располагались на участках, где была велика вероятность попадания колонны преследования в пробку на дороге.

Тактическая схема «внезапный удар из засады и быстрый отход на новую позицию чуть назад» — оказывался более эффективным, чем попытки упорной обороны рубежей малыми силами.

 

Приём 5

У немцев были и тактические «находки». Например, довольно эффективным оказалось останавливать колонны преследующей бронетехники на выезде из населённого пункта. Дело в том, что небольшие населённые пункты во Франции, как практически везде, находятся в окружении открытых полей, причём количество выездов из них в направлении преследования ограничивается двумя-тремя. Эти выезды, нередко можно держать под обстрелом с одной точки. Получалось следующее. Колонна преследующей бронетехники втягивалась в населённый пункт, а на выезде из него её головная машина подбивалась. Образуется пробка. Машины колонны не могут вести огонь по немецкому орудию или танку, образовавшему эту пробку — мешают здания. Далее следует вполне предсказуемая реакция — колонна начинает растекаться по второстепенным улочкам в попытках выехать из населённого пункта, с целью атаковать виновника задержки. Машины теряют друг друга из виду. Головные машины едут в один проулок, следующие за ним — в другой, из конца в колонны — в третий и т. п. Подразделения перемешиваются. Кто где находится разобрать сложно. Одним словом, управление подразделением теряется. Собрать вновь колонну — требует времени и усилий. Цель немцев — выиграть время, приложив минимальные усилия — достигнута.

Аналогичным образом срабатывал обстрел из миномётов и артиллерийских орудий, который открывался немцами после того, как преследующая колонна втягивалась в населённый пункт.

Многие солдаты союзников бросали машины, чтобы укрыться в зданиях. Как последствие — колонна вставала в пробку.

 

Приём 6

Немцы также обратили внимание, что особой потребности у превосходящей стороны в использовании трофейного оружия не было. Своего более чем хватало. Немцы при отступлении стали оставлять свою технику не только не тронутой, но даже с заряженным вооружением. Это практически гарантированно вызывало желание «пострелять» из чужого оружия у преследующих солдат союзников. Как только вокруг брошенной техники собиралась толпа любопытных, немцы, абсолютно точно зная местоположение брошенной техники, накрывали её местоположение артиллерийским огнём.

 

Приём 7

Эффективным средством задержания колонн преследование было подрыв дорожного полотна с целью образования кратеров, мешающих проезду техники. Как показал опыт, цепь накладывающихся друг на друга небольших кратеров была лучше, чем один большой кратер. Их было сложнее засыпать бульдозерами. Для воспрепятствования засыпке бульдозерами немцы перед подрывом, на некотором удалении от центров будущих кратеров ставили мины. Они засыпались после разрыва толстым слоем грунта. В результате ни визуальным наблюдением, ни миноискателями, ни механическим протыканием грунта мины не обнаруживались. Когда бульдозеры начинали засыпку кратеров, они снимали слой за слоем с засыпанных мин. Рано или поздно происходил взрыв, уничтожавший бульдозер. Единственный способ борьбы с таким «глубинным минированием» был в повторной проверке на наличие мин после каждого прохождения бульдозера. Это занимало очень много времени.

 

Особенности снабжения и маршей техники по дорогам

Не будем повторять очевидные истины, что снабжение при постоянных бомбардировках с воздух крайне осложнено. Обратим внимание на другое. Резкое падение пропускной способности дорог связано не только с непосредственным воздействием вражеской авиации, но и недостаточными для данных условий усилиями по организации комендантской службы.

Дороги вроде пустые, а пропустить могут немного. Как только вражеская авиация улетает и появляется кратковременная возможность передвигаться по дороге, на неё устремляются все машины сразу, и на ней быстро образуются пробки.

Последствия пробок предсказуемы — при возвращении вражеской авиации разъехаться не получается, в результате — неоправданные потери. Но даже если авиации нет, то скорость перемещения крайне незначительная.

 

Пробки, пробки, пробки

Одним из источников пробок является наличие на дороге двустороннего движения. Многие пытаются объехать медленно идущие машины, выезжая на полосу для встречного движения. В результате — запирают эту полосу. Одним из решений этой проблемы может быть установление одностороннего режима движения: по одной дороге — доставка к фронту, по другой — отвоз от фронта. Подобный способ организации снабжении использовали американцы. Но это далеко не всегда возможно.

На образование пробок влияет тот фактор, что тяжёлая гусеничная техника часто разбивает дороги так, что следующие по той же дороге следом автомобили снабжения могут ехать только очень медленно.

Решение — иметь параллельные дороги (одну для гусеничной техники, другую — для колёсной), но оно часто не реализуемо. Хотя противники немцев прибегали к устройству с помощью бульдозеров специальных временных грунтовых дорог для передвижения гусеничной техники.

Другая причина пробок — малочисленность команд по стаскиванию разбитой техники с дороги. Транспорты стараются объехать обломки, вместо быстрого освобождения дорожного полотна от них. Как следствие — общее падение скорости передвижения на дороге и, опять же, пробки. К такому же результату приводят воронки от бомб и снарядов, или груды строительных обломков от разбомбленных домов на дорогах, если не организовывать их быструю засыпку или, соответственно, расчистку.

Все сказанное в этом разделе не отменяет необходимости применения приёмов борьбы с пробками, необходимых и при отсутствии господствующего в воздухе противника.

Следует поддерживать движение машин в колонне на примерно одной скорости. Нужно препятствовать вклинению в колонну сторонних машин. Вклинившиеся машины на поворотах могут за собой увезти следующую за ними часть колонны. Этот вопрос заслуживает отдельного изучения.

 

Порядок и способы движения

 

Вообще задача по оптимизации вынужденно прерывистого движения действительно сложная. Выбор: отправлять на дорогу столько машин — сколько требует фронт, либо столько — сколько получиться реально провести без задержек и создания дополнительных мишеней для господствующей авиации противника — действительно не простой. Привычные колонны снабжения в условиях полного господства в воздухе имеют немного шансов доехать до места назначения без потерь. Немцы прикрывали основные пути снабжения «засадами» из 20мм и 37мм скорострельных зенитных пушек. По самолётам противника, летавших на штурмовку колонн снабжения, одновременно из нескольких замаскированных позиций открывался интенсивный огонь. После одной засады зенитные пушки перемещались на другой участок дороги, для сохранения эффекта внезапности. Имеются сведения об успешности такой тактики.

Однако всю длину дороги снабжения ПВО не прикроешь, да и ёё эффективность имеет границы. А при налёте авиации противника на колонну потери автомобилей будут высоки.

Одно из решений, которое пытались использовать немцы, было использование частного легкого автотранспорта изъятого у населения для доставок грузов малыми партиями и с использованием в качестве перевалочных баз подвалов придорожных зданий, опять же с относительно небольшой вместимостью.

Конечно, в условиях, когда частного автотранспорта было очень мало, немцы не могли заранее расставить вдоль дорог другие автомобили, чтобы при появлении авиации противника перевозящий груз автомобиль мог бы припарковаться рядом с ними и затеряться в общей массе. Однако, даже в тех условиях увеличение количества машин, перевозящих грузы, передвигающихся, зачастую, по одной, с одновременным уменьшением возможных потерь груза при уничтожении одной машины несколько облегчало ситуацию.

Ну и конечно, служба поддержания движения должна создавать съезды с дороги, навесы, другие укрытия, с помощью которых при появлении авиации противника могут быстро прятаться автомобили, находящиеся в движении.

Служба поддержания движения должна постоянно вести ремонт дорог и особенно мостов, которые уничтожаются или повреждаются авиацией противника. В ходе боёв в Италии, благодаря постоянному наличию на ремонтников на дороге, существенно снижалось воздействие артиллерии и авиации союзников на снабжение немецких войск.

Помимо использования частного транспорта вместо движения колоннами, автомобили разбивались на небольшие группы, которые передвигались рывками от укрытия к укрытию, с большими интервалами между этими группами.

Периодически движение становилось возможным только одиночными машинами.

Аналогично вынуждена была совершать марши пехота: небольшими группами на удалении зрительной видимости друг от друга.

По возможности использовались второстепенные дороги.

Хотя имеются сведения, что это не сильно помогало против авиации союзников.

Пехота для траспортировки грузов использовала тачки, ручные тележки, в том числе магазинные (молочные) или даже детские коляски.

 

Тактические скорости

Разумеется, скорость при таких способах передвижения существенно снижается. Например, 266 немецкая дивизия, перебрасываемая из Бретани в Нормандию, совершала марш со средней скоростью 16 км в сутки, что меньше чем дневные переходы армий Древнего мира.

На дороге в районе Фалез (Falaise) в Нормандии требовалось примерно 6 часов, чтобы на машине преодолеть 30 километров.

То есть техника передвигалась со скоростью пешехода.

 

Комендантская служба

В ходе переправ через реку Сена во время отступления из Нормандии немцы существенно смогли снизить свои потери от авиации союзников путём борьбы с накапливанием техники в районе переправ. Поскольку пропускная способность переправ была ограничена, но при накапливании колонн у переправ они бы становились легкими мишенями для авиации союзников. Немцы рассосредотачивали все прибывающие машины по окрестностям, в населённых пунктах и рощах. И только когда место у переправы освобождалось, давалась команда следующему подразделению подъезжать к переправе. Место погрузки практически всегда оставалось полупустым, в то же время непрерывность потока переправляемых машин не нарушалось.

Споры о приоритете движения между командирами различных подразделений — естественное последствие ограниченной пропускной способности дорожной сети. Отдельным подразделениям, передвижение которых имеет абсолютный приоритет, возможно потребуется придание специального кортежа, для их «проталкивания» по дороге. Так во время наступления в Арденнах для проталкивания машин с боеприпасами и горючим вперёд через пробки выделялись специальные офицеры, имевшие собственноручно подписанное письменное указание от командира корпуса о приоритете таких грузов.

А 16 декабря 1944 г. в первый день наступления в Арденнах командующий 5 танковой армией (Panzerarmee), генерал фон Мантойфель (von Manteuffel) какое-то время сам управлял движением на мосту через реку Ур (Our).

Разумеется, для поддержания комендантской службы на дорогах требовалось привлечения большого количества офицеров, чтобы командиры отходящих подразделений не могли, используя своё звание, отменять указания регулировщиков. Так, в августе 1944 года VII танковый корпус немцев (VII Panzer Korps) в ходе отхода из Нормандии использовал около ста офицеров для контроля движения.

Как здесь не вспомнить высказывание оберштурмбанфюрера Иохима Пайпера (Obersturmbahnfuerer Joachim Peiper), когда его спросили, чтобы он сделал, если бы у него была возможность провести наступление в Арденнах ещё раз. Он ответил, что нужно было бы расставить всех генералов по перекресткам для того, чтобы регулировать движение.

При недостаточности сил для организации комендантской службы немцы широко использовали нанесение указателей краской на стены домов. Таблички себя не оправдывали — их часто сбивали или перевешивали местные жители.

 

Разное

Немцам приходилось жёстко следить, чтобы водители, мертво вставшие в пробке, выключали моторы. В противном случае сжигается топливо, а его не катастрофически не хватало.

Проблемы с топливом приводили к тому, что у немцев началось взаимное воровство горючего одними подразделениями у других.

Одним из приёмов борьбы с пробками в ходе наступления было скрытое создание складов хранения боеприпасов перед началом наступления в непосредственной близости от передней линии фронта. Хотя это очень опасно в случае обнаружения такого складирования противником, но очень помогало питать войска боеприпасами в ходе последующего наступления. Так сокращалось плечо подвоза и участок дороги, которой занимали машины снабжения.

Немцы обратили внимание, что при господствующей авиации противника мотоциклы обладают большей живучестью, чем автомобили. Если получалось — использовали мотоциклы.

 

Марш и наступление: сходные проблемы

Сказанное выше в отношении маршей применимо не только к ситуациям подвода подразделений к фронту, но также для проведения наступательных действий. Господство противника в воздухе естественным образом подталкивает к ведению боевых действий на закрытой местности (в лесах). Проблема в том, что такая местность обладает пониженной пропускной способностью дорог. В таких условиях недостаточно «правильно» построить колонну. Требуется расчет насколько эффективно можно протолкнуть такую колонну по имеющейся дорожной сети. То есть на дорогу нельзя направлять больше войск, чем то количество, которое позволит беспрепятственно осуществлять снабжение из тыла. Например, может сложиться ситуация, что эшелон развития успеха потребуется оставить на исходных позициях. Стремление ввести его в бой сразу за прорывом понятно. Но в условиях ограниченной дорожной сети эти подразделения могут создать пробки и мешать своим присутствием на дороге самому прорыву. Пробки на дороге — это прекращение подвоза боеприпасов и вывоза раненых. Поэтому придётся мириться с тем, что количество войск на острее наступление ограничено этим фактором, даже в том случае, если не создаётся необходимого превосходства в силах над атакуемым противником. Попытки протолкнуть больше войск, чем позволяет дорожная сеть приводят к потере скорости продвижения и самым негативным образом сказывается на темпе наступления. Немцы сами признавали, что одной из причин провала наступления в Арденнах в 1944 году было невозможность подвести основную массу сил к месту боя. Из-за слабо развитой дорожной сети бои приходилась вести одним авангардам, в то время как основная масса сил стояла в пробках позади.

В таких ситуациях практически единственным ресурсом для наращивания количества войск является более широкое использование легкой пехоты, передвигающейся вне дорог, с организацией снабжения носильщиками.

C другой стороны, рассчитывать на то, что действующей вне дорог пехоты с незначительным количеством поддерживающей бронетехники будет достаточно для развития наступления так же нельзя. В этой связи интересно сравнение наступления немцев в Арденнах в 1944 (операция «Вахта на Рейне» (Wacht am Rhein)) и в Эльзасе в 1945 году (операция «Северный Ветер» (Nordwind)). В обоих случаях наступающим немцам нужно было преодолеть участок холмистой местности с ограниченно развитой дорожной сетью для выхода на равнину. В первом случае немцы встали в пробки с весьма негативными последствиями для наступления. Во втором случае, они попытались атаковать пехотой, удерживая бронетанковые подразделения в качестве эшелона развития успеха. Немцы как бы пытались исправить ошибку, допущенную в ходе Аренского наступления. Танковые подразделения должны были начать наступление только в том случае, если пехотные части прокладывали им дорогу через холмистую местность Вогез на Эльзасскую равнину. Однако недостаточное количество использованной бронетехники для поддержки действий пехоты не позволило немцам пробить американскую оборону в Вогезах. Значительную роль сыграло удержание американцами населённых пунктов, запиравших немногочисленные дороги.

Таким образом, при действиях на местности со слабо развитой дорожной сетью требуется находить «золотую середину». Используемой бронетехники должно быть не слишком мало, чтобы обеспечивать наступление узким фронтом вдоль дорог, и не слишком много, чтобы не организовать стояние её в пробках.

 

Маскировка

Здесь лишь отметим, что помимо маскировки по принципу «сокрытия от обнаружения» распространение получает маскировка «под уничтоженные объекты». Второй тип маскировки работает по принципу перенасыщения местности потенциальными целями. То есть противник в принципе знает район целей, но не может определить какая из них ещё действующая, а какая уже реально уничтоженная. Например, немцы с использованием матрасов, одеял, оторванных дверей и рам, строительного мусора маскировали огневые позиции под руины.

В нужный момент из-под «руин» появлялись немцы и открывали огонь по союзникам.

Использовалось также маскировка артиллерии и танков в руинах населённых пунктов.

 

Переобучение

Из-за завоевания союзниками превосходства в воздухе, у немцев обнаружилась ещё одна проблема. Без задач осталась большое количество наземного вспомогательного персонала авиационных частей. Освободившихся солдат требовалось переобучить для полевых войск. Кстати, сходная ситуация была и с моряками.

Эти солдаты были подходящего для службы возраста, проблемы престарелых или больных военнослужащих, которых Германия была вынуждена ставить в строй, их не касались.

Широко известно, что в общем случае качество подготовки таких новоиспечённых пехотинцев оставляло желать лучшего.

К ним часто применяют термин «наспех подготовленные». Однако, если разобраться повнимательней, периоды переподготовки не всегда были настолько уж короткими.

Упоминаются сроки как в три недели — месяц, так и два-три месяца.

Вызывает вопрос почему из солдата (уже далеко не гражданского), пусть и отслужившего в авиации, за несколько месяцев не получалось сделать сносно подготовленного пехотинца. Все-таки базовые военные знания и навыки уже должны быть им усвоены.

В боевых частях обучение было сложно организовать, поскольку пополнения поступали по несколько человек, и возможности из-за них проводить полковые и батальонные учения не было.

Но всё же большинство проходило переобучение в учебных частях.

Поскольку у автора отсутствует достоверная информация по этому вопросу, да и тематика статьи несколько другая, обозначим лишь предположение. В условиях мирного времени и даже в условиях войны с «нормальным балансом» сил, никому не хотелось разрабатывать методики для экспресс-(пере)обучения предназначенные для ситуаций с недостатком времени на подготовку. Когда возникла необходимость — стали использовать обычные методики, основанные на постепенном, систематическом обучении. А на это уже не было времени. Значительное место при подготовке в нормальных условиях уделяется общим, базовым вопросам. Обучение так построено, чтобы в его ходе гражданский человек превращался в солдата, чтобы он привык к подчинению воинской дисциплине и иерархии. Порядок обучения имеет, в значительной степени, управленческую направленность.

Система подготовки новобранцев такова, что для неё важнее получить управляемого солдата пусть с даже низкими боевыми навыками (которые он потом может «добрать» в ходе дальнейшей службы), нежели человека с высокими боевыми навыками, но не привыкшему к подчинению в рамках армейской системы управления. К коллективной подготовке, отработке взаимодействия, к так называемому слаживанию подразделений приступают, после овладения солдатами всеми индивидуальными навыками. Собственно ничего неправильного в таком подходе нет, НО, когда есть достаточно времени на подготовку. Проблема, которую немцы не смогли решить — как (пере)обучать в условиях недостатка времени, чтобы получить пусть не отличного, но хорошо подготовленного пехотинца.

Возможно, ответ заключается в разработке методик обучения, с помощью которых сначала усваиваются коллективные (тактические) навыки, и лишь затем все остальные. Грубо говоря, атаковать цепью и во фланг со сковыванием противника с фронта нужно обучать до того, как давать курс первой медицинской помощи, обучать хождению по азимуту, или даже полной разборке оружия. Другой мыслимый вариант решения — разрабатывать отдельные приёмы ведения боевых действий с заведомо плохо подготовленными солдатами. Третий способ — включать в программы подготовки мирного времени для солдат высокотехничных родов войск (флот, авиация, ПВО, ракетные войска) достаточно элементов пехотной подготовки с тем, чтобы переход в пехоту мог быть осуществлён довольно быстро. Может быть, названные варианты решений и ошибочны. Но чего делать нельзя — это делать вид, что проблемы, с которой столкнулись немцы в конце войны, нет и быть не может, и пробовать искать её решение — не нужно.

Если же говорить о способах использования плохо подготовленных подразделений, то немцы делали следующим образом. Подразделения наспех собранные их остатков разбитых частей и свежих пополнений, зачастую приходивших напрямую из разных учебных подразделений, использовались для удержания передовой линии обороны. В то же время более опытные подразделения, не потерявшие организационное единство и сохранившие слаженность направлялись в резерв. Эти резервные подразделения использовались для «подпирания» фронта в нужных местах или проведения контратак.

 

Заключение

Если попытаться подвести итог, то ничего неожиданного в изменениях немецких тактических приёмов нет, всё довольно логично и, даже, предсказуемо применительно к ситуации, в которой оказались немцы. Удивительно другое — нежелание признаваться себе в том, что ситуация с общим техническим превосходством противника и, в частности, с превосходством противника в воздухе, вообще возможна. Как следствие, отсутствие подготовки в войск к действиям в таких ситуациях. Даже в послевоенном труде «Руководство по тактике», подготовленном специальной группой офицеров армии ФРГ под руководством Э. Миддельдорфа, занимавшейся обобщением опыта боевых действий немецкой армии в ходе Второй мировой войны, автору не удалось найти хотя бы попыток рассмотреть такие вопросы.

Наверно, главный вывод из этой статьи — необходимо проработки таких вопросов в мирное время как в руководящих документах (уставы, наставления), так и отработка действий в подобных ситуациях на учениях. Возможно потребуется дополнить боевые уставы отдельными параграфами или даже разделами, посвящёнными действиям в условиях общего технического превосходства противника. Приравнять их по статусу к действиям в особых условиях (зимой, в пустыне, в лесу).

А всё-таки зачем? Зачем вообще отрабатывать тактику в условиях полного превосходства противника? Есть ли в этом смысл, когда исход войны в таком раскладе предрешён? Хотя статья намеренно обходит обсуждение оперативно-стратегических вопросов, но все же немножко их коснуться необходимо. Описанные выше тактические приёмы не могут привести к разгрому противника. В лучшем случае только к его изматыванию. Понятно, что потенциально, изматывание противника может дать определённый результат. Победивший противник может согласиться на капитуляцию с оговорками, ограничиться в своих требованиях, отказаться от ведения войны до полного разрушения проигравшего государства и т. п. В конкретных условиях Второй мировой войны этого не произошло. Но история знает много «полу— и недопоражений». Вопрос в том, добился ли Вермахт на западном фронте того, что можно назвать измотанностью войск союзников. Кажется, что признаки нарастания этой измотанности были. Дезертирство зимой 1944/45 гг. приняло в американской армии довольно значимые размеры. К январю 1945 года военной полицией было арестовано около 40 000(!) дезертиров. По примерным подсчётам, только в Париже «пряталось» порядка 17 000 американских дезертиров.

В марте 1945 в некоторых американских частях признаки изнурения войск были очень заметны: медленная реакция солдат, падение боевой эффективности, заметное учащение случаев психических расстройств (battle fatigue).

Падение подготовленности пополнения, падение тактической грамотности, ухудшение взаимодействия (и это на фоне богатого боевого опыта) в результате боёв в Италии были отмечены и в канадской армии.

Дело доходило до того, что в вновь прибывшее пополнение не владело базовыми боевыми навыками: не умело пользоваться своим индивидуальным оружием, в том числе обращаться с ручными гранатами, или водить гусеничную технику.

Сходные проблемы с пополнением начали отмечаться и в американской армии.

Например, в ходе боёв в Арденнах в американские танковые части поступило пополнение не умевшее заряжать танковое орудие. В января 1945 года в танковые экипажи попадали солдаты вообще никогда раньше не подходившие к танку.

Низкий уровень подготовки приводил к низкой психологической устойчивости пополнения в бою.

Исчерпание людских ресурсов отмечалось как применительно к британской армии, так и американской армии.

Как видим, даже побеждающая армия, хорошо снабжаемая и имеющая общее техническое превосходство над противником отнюдь не застрахована от негативных явлений, которые могут ослабить её боеспособность. Получиться или нет воспользоваться этим у проигрывающего противника зависит слишком от большого сочетания факторов, чтобы можно было делать какие-либо обобщающие выводы. Представляется, что армия должна быть готова к ведению войны, в которой истощение армии противника является целью боевых действий, а достижение победы путём разгрома не представляется возможным.

 

Написан ли боевой устав кровью?

 

Относительно недавно в Российской армии введен новый Боевой устав по подготовке и ведению общевойскового боя. Отдадим должное его разработчикам — в нем много новых и интересных моментов. Но все же нужно признать, что он не лишен недостатков.

Рассмотрим некоторые из них.

 

Позиция на гребне

В пункте 13 Устава содержится следующее весьма категоричное предписание: «Запрещается выбирать и занимать огневую позицию (место для стрельбы) на гребнях высот (пригорков, холмов), перед местными предметами, на фоне которых будет отчетливо виден силуэт стреляющего». Это предложение, одно из немногих, выделено в новом Уставе жирным шрифтом.

Процитируем по этому поводу материалы 90-летней (!) давности.

«Если можно с оговорками согласиться <…> с требованием оф. наставления — на ровном скате располагать окопы “несколько ниже вершины”,

а) “чтобы головы стрелков не проектировались на фоне неба, что обнаруживает окоп, а также

б) чтобы неприятель, овладев окопом, не мог пользоваться им, как укрытием, при поражении наших войск, отошедших за высоту”…

то эти соображения приемлемы только к местности с мягким рельефом, но на резком рельефе, и в особенности в обстановке горной войны от них приходится делать серьезные отступления. <…> Мы же решая теоретически этот вопрос с небрежной прямолинейностью, создаем подчас себе так назыв. «мышеловки для снарядов».

«Сила и точность артиллерийского огня настолько велики, что главнейшее желание при сооружении окопа скрыть его от наблюдения противника и затруднить по нему пристрелку. …Теперь [после Русско-японской войны] …нормальным расположением окопа считается помещение его около топографического гребня».

В ходе контратаки немецких войск в районе г. Мортэн (Mortin), Нормандия, Франция 7 августа 1944 года блокирующую позицию американской противотанковой батареи, располагавшейся недалеко от здания аббатства, немцы пытались обстреливать огнём артиллерии. Из-за того, что позиция располагалась на гребне холма основная масса снарядов и ракет перелетала через позиции не причиняя американцам вреда.

В 1952—53 годах в ходе войны в Корее американцы перешли к оборудованию основной линии сопротивления на топографических гребнях. Навесной огонь гаубиц и минометов, которых становилось у китайцев и северных корейцев все больше и больше, трудно было корректировать по позициям расположенным на топографическом гребне. При такой позиции окопов не видны перелеты, поскольку снаряды и мины улетают за гребень и разрываются там.

Если же огневую позицию спускать вниз по склону, чтобы избежать видимости силуэтов солдат на фоне неба, то может получится так, что корректировать огонь станет намного удобнее. Часть перелетных разрывов станет видна на переднем скате высоты.

Широкое распространение противотанковых управляемых ракет, которые, несмотря на их дороговизну, зачастую используются против позиций пехоты (например, в ходе Фолклендской войны), также может вынуждать занимать позицию на топографическом гребне. Для поражения противника на склоне зачастую стремятся попасть в точку, расположенную выше его позиции по склону за его спиной. В отношении позиции, расположенной на топографическом гребне, сделать это затруднительно. Позади позиции — небо.

В то же время, поскольку позиция на гребне имеет хорошую топографическую привязку и может быть заметна издалека, то время на подготовку точных данных для стрельбы артиллерией противника может быть заметно сокращено, а точность повышена. Поэтому в условиях высокоманевренных боевых действий, когда артиллерия зачастую открывает огонь «сходу», такая позиция нежелательна. Но вот в случаях, когда планируется удержание определенного рубежа длительное время, когда у артиллеристов противника будет много времени для подсчета установок для стрельбы, этот фактор становиться не столь существенным.

Подводя итог при решении вопроса о выборе позиции на гребне высоты: видимость силуэта на фоне неба — это только один из факторов, который следует принимать во внимание. Неудобства, которые создает расположение позиции относительно склона артиллерии противника — более важный фактор. Обстановка может потребовать расположить позицию на топографическом гребне.

Представляется, что запрет, содержащийся в новом Уставе, более актуален в ситуациях, когда основную угрозу позиции представляет огонь стрелкового оружия, атакующей вверх по склону пехоты противника. Если же основное средство поражения, используемое противником, — артиллерия, и планируется долговременное удержание позиций, то этим запретом, может быть, потребуется пренебречь.

Также отметим, что непонятно почему устав ограничился только одним запретом, описывая положение позиций относительно склона. Выделяют три основные возможности посадки позиции: на боевом гребне (передний скат), на топографическом гребне, и на обратном скате. Следовало бы описать преимущества и недостатки каждого варианта, и их возможных комбинаций, а также нужно было бы расписать, в каких условиях следует применять тот или иной вариант. Все это можно было бы свести в наглядную таблицу. Упоминания вскользь в п.69 Боевого Устава о возможности оборудования позиции как на переднем, так и на обратном скате явно недостаточно.

 

Наличие брустверов у окопов

Для наших уставов и наставлений традиционно указания на устройство окопов с бруствером. При этом про безбрустверные окопы не упоминается. Конечно, окоп с бруствером имеет ряд преимуществ. Его быстрее отрывать — устройство безбрустверного окопа требует значительных затрат времени на относ вырытой земли в сторону. Правильно устроенный пологий бруствер предоставляет защиту от огня из стрелкового оружия. Разумеется, если не забывать про то, что верхушка бруствера вследствие своей недостаточной ширины может пробиваться пулями. Наконец, бруствер позволяет безопасно приподнять оружие и глаза стрелка над уровнем земли. Что очень важно, поскольку трава или снег, а также незначительные неровности поверхности земли или воронки могут создать непроницаемую для взгляда стрелка маску, мешающую вести наблюдение и огонь. Бруствер помогает в значительной степени снять эту проблему.

Все это так. Вместе с тем бруствер имеет один существенный недостаток — он в разы повышает заметность огневой позиции.

Наличие бруствера предполагает устройство понижений в бруствере для ведения огня. Они хорошо заметны для противника. Этим ему облегчается задача по подавлению обороняемой позиции — он знает, где может появиться голова стрелка и куда прицеливаться. Количество возможных мест, откуда по атакующему может быть открыт огонь, сокращается, и становиться известным противнику. В случае же с безбрустверным окопом, до того момента пока обороняющийся стрелок не высунется из окопа для ведения огня противник остается в неведении. Если обороняющийся стрелок меняет огневые позиции (что он должен делать после двух-трех очередей, абз.1 п.112 нового Боевого Устава), то появление в новом месте каждый раз застает противника врасплох. Окоп с бруствером обеспечивает лучшую защиту только для стрелка, который должен вести продолжительное время огонь с одной и той же позиции.

Но уже давно недостатки и преимущества позиции рассматриваются прежде всего с точки зрения защиты от огня тяжелого оружия (артиллерии, танков, авиации) и только потом с точки зрения пехотного боя.

Главное преимущество безбрустверного окопа — его малая заметность для артиллерийских и авиационных наводчиков и меньшая заметность с воздуха (бруствер отбрасывает заметную тень). Даже для применения высокоточного оружия цель подсвечивают лазером или точно определяют ее координаты. Если же цель не видна или видна очень плохо, то сделать это становится затруднительным.

Главный же недостаток безбрустверного окопа — необходимость относить вынутый грунт в сторону, одновременно является и его достоинством. Вынутый грунт используют для заполнения неглубоких понижений местности, которые могут служить закрытием для приближающийся пехоты противника, а также применяют для устройства ложных позиций.

Одним словом, для большой войны при прочих равных условиях, и прежде всего при наличии времени, безбрустверный окоп представляется предпочтительным перед окопом с бруствером. В условиях малых войн, когда оборонятся приходится от противника вооруженного, в основном, лишь легким стрелковым оружием, лучше использовать окоп с бруствером.

 

Момент открытия огня по противнику

Абзац 1 пункта 112 Боевого устава предписывает, что в обороне «огонь по противнику открывается с приближением его на дальность действительного огня оружия отделения».

В наставлениях по стрелковому делу признается, что действительность стрельбы зависит от способа ведения огня, дальности стрельбы, характера цели, условий наблюдения, степени обученности стреляющих и ряда других причин. Вместе с тем в них приводятся дистанции «наиболее действительного огня по наземным целям» для стрельбы из разных видов стрелкового оружия: АКМ — до 400 м, РПК — до 800 м, для 5.45-мм автомата Калашникова и ручной пулемёт Калашникова до 500 и 600 м соответственно, ПК — до 1000 м. То есть, в общем и целом, за правило признается открытие огня издалека.

Такое прочтение Боевого Устава и наставлений позволяет некоторым авторам утверждать, что тактический прием «подпустить противника поближе и открыть огонь» Боевому Уставу не известен.

Вместе с тем оснований для такого категоричного утверждения не имеется.

Процитируем вывод, сделанный одним из немецких военных специалистов, по результатам Второй мировой войны:

«В современной обороне ведение огневого боя на дальних, средних и ближних дальностях является задачей артиллерии, минометов и отдельных пулеметов. Пехота ожидает атаки противника, находясь в укрытиях: блиндажах, щелях и т. п. Ее единственная задача состоит в том, чтобы сосредоточенным огнем стрелкового оружия, а также ручными гранатами отразить атаку противника на дистанции менее 100 м и в ближнем бою. Исключением являются действия боевых дозоров и очагов сопротивления, которые не принимают ближнего боя. Всякое другое использование пехоты значительно понизит ее способность к сопротивлению».

В австрийских наставлениях указывается, что удаление для ведения огня для боя стрелковым оружием в общем случае должно быть не более 200 метров. Оружие, чья дистанция ведения эффективного огня значительно превосходит указанное значение (например, пулеметы) используются, по возможности, для ведения фланкирующего огня, то есть огонь ведется почти параллельно занимаемой позиции, «укладываясь» тем самым в указанные 200 метров.

Раннее открытие огня раскрывает противнику оборонительную позицию.

Здесь сделаем небольшое отступление. Для немецких наставлений подчеркивание, что пулеметы являются прежде всего оружием для ведения огня во фланг перед фронтом соседних подразделений и в промежутки между позициями является общим местом. Например, п.п. 3 п. 1930 Наставления бундесвера ZDv 3/11 (1988 г.) в разделе «Отражение вражеской атаки» запрещает пулеметам переходить к фронтальному огню даже в случае атаки с фронта. Это допускается только после возникновения непосредственной угрозы самому пулемету и то на короткое время, при этом используется запасная позиция. А пункты 1904, 1905 того же наставления подчеркивают, что возможность фланкирования из пулеметов является одним из существенных моментов при определении местоположения позиции всего отделения.

Впрочем, вернемся к вопросу о моменте открытия огня. Указанное наставление бундесвера (п. 1919) отдает определение момента открытия огня наблюдателям, которые должны определить, когда пехотинцы неприятеля на БТР(БМП) или сидящие десантом на танках подойдут к границе разлета осколков собственной артиллерии, проводящей артподготовку, произведут спешивание и пойдут на штурм. Тогда наблюдатели открывают огонь, предупреждая остальных солдат о необходимости открытия огня.

Использование в качестве одного из критериев для определения, когда открывать огонь обороняющейся пехоте, момента подхода вражеской пехоты к разрывам снарядов собственной артиллерии, связано с тем, что после этого артиллерия противника не сможет больше вести огонь по обороняемой позиции, в том числе осуществить ложный перенос (прекращение) огня с последующим возобновлением огня по прежним целям. Какие бы не были преимущества открытия огня издалека, возможное уничтожение обороняющейся пехоты огнем артиллерии заставляет держать пехоту в укрытиях до последнего.

Другим фактором, который может заставить сократить дистанцию на которую подпускается вражеская пехота до открытия по ней огня, являются ограничения в возможности пополнения боекомплекта, особенно подразделениями оказавшимися оторванными от своих войск. Огонь на большие дистанции намного менее точен, чем огонь с близкой дистанции. Поэтому расход боеприпасов увеличивается. Необходимость экономии боеприпасов может вынудить открывать огонь только с короткой дистанции.

Разумеется, существует опасение, что солдату будет сложно открыть огонь по подошедшему на близкую дистанцию противнику по психологическим причинам. Одно дело открывать огонь — когда опасность в виде солдат противника еще сравнительно далеко и можно относительно спокойно втянуться в огневой бой. Другое — когда враг близко, а его огонь столь же эффективен, как свой собственный.

Тем не менее, следует признать, что дальность действительного огня оружия отделения не должно быть единственным критерием, которым определяют момент открытия огня по атакующей пехоте противника.

 

Тактика метания ручных гранат

 

Казалось бы, о какой тактике можно говорить применительно к ручным гранатам? Как можно недостаточно хорошо описать в руководящих документах методы использование оружия, способ «доставки» которого к цели не многим отличается от бросания камней? И, тем не менее, в современных наставлениях упущенного довольно много. Полностью предана забвенью групповая тактика использования ручных гранат. В нынешнем уставе, о том, что гранаты могут быть групповым оружием упоминается лишь только применительно к последнему рывку атакующих к окопам обороняющихся. Это п.п. 112, 231 Боевого устава, в которых говориться о залповом бросании гранат.

Суть групповой тактики метания гранат в разделении функций между солдатами в группе.

Прежде всего, выделяется метатель гранат у которого руки свободны от оружия, и который максимально освобожден от предметов экипировки и других вещей, которые сковывают свободу движений. Оружие и боекомплект — только то, что необходимо для краткосрочной самообороны от нападения на короткой дистанции — либо пистолет, либо автомат на ремне, закинутый за спину. Цель такого облегчения — сделать максимально удобным бросание гранат, сократить срок подготовки и самого броска.

Рядом с ним — подносчик гранат, который переносит в сумках запас гранат и подает гранаты метателю перед броском. Он отягощен запасом гранат и полностью вооружен и экипирован, является самым нагруженным солдатом в группе, что сковывает его движения, но непосредственно бросание гранат ему осуществлять и не нужно.

Еще один солдат, вооруженный стрелковым оружием, которое он всегда держит наготове к открытию огня, защищает первых двух от возможной атаки противника накоротке. Он уничтожает появившихся солдат противника, позволяя тем самым первым двум солдатам не отвлекаться от метания гранат. Он же зачищает вражескую позицию, врываясь на нее вслед за разрывом гранат.

Наконец, может выделяться еще один солдат — наблюдатель и корректировщик, который одновременно является и командиром группы. Ведя постоянно наблюдение за полем боя, он определяет цели для метателя гранат и сообщает о месте падения гранат, «корректирует» огонь метателя гранат (ближе — дальше, вправо — влево).

Отметим, что в годы Первой мировой войны тренированные метатели гранат бросали гранаты «вслепую», не поднимаясь из окопа или воронки, следуя указаниям корректировщика. Последний, в свою очередь использовал окопный перископ, чтобы не быть мишенью для вражеского огня из стрелкового оружия.

В идеале, в группе применяют систему жестов или кодовых слов, чтобы противник не мог предугадать дальнейшие действия группы. Такая группа может формироваться на ходу, при возникновении в ней потребности. Состав группы не является жестким. Например, при зачистке окопов, в одну группу включали двух метателей гранат: один — бросал гранаты на близкое расстояние, уничтожая противника за очередным изгибом окопа, другой — на дальнее, не позволяя противнику подводить помощь к месту ближнего боя. С другой стороны, функции корректировщика и стрелка могут выполнятся одним солдатом.

Основное преимущество такой группы — способность обеспечить в короткий промежуток времени лавину гранат, причем брошенных прицельно и точно, которыми может быть подавлена вражеская позиция. То же число солдат, каждый из которых метает гранаты самостоятельно, такого эффекта дать не могут.

Наставления времен Первой мировой войны даже выделяли отдельный способ атаки, основанной на действиях метателей гранат. Группы, аналогичные описанным выше, скрытно сближались с вражескими окопами ночью, и в заранее установленное время забрасывали окопы противника гранатами. Непрерывный поток гранат заставлял обороняющихся прятаться в убежищах. А за это время основная масса пехоты атакующих преодолевала ничейную полосу между окопами.

Исключение из руководящих документов групповой тактики метания гранат никак нельзя признать обоснованным. Ее изучение не занимает много времени, не требует сколько-нибудь значимых расходов, а на низшем тактическом уровне может дать определенные преимущество.

 

Окоп для танка

В инженерных наставлениях указывают на возможность оборудования «двухярусного» окопа с укрытием для танков. На верхнем уровне башня танка располагается над уровнем бруствера, что позволяет вести огонь, но закрывает землей только корпус танка. На нижнем ярусе танк находится полностью ниже уровня бруствера и полностью укрыт от наземного наблюдения, но и огонь вести не может. Окоп переходит укрытие.

В учебных пособиях, в разделах, где говориться о ведении наблюдения из танка, показано, что желательно при наблюдении из-за холма располагать танк так, чтобы был виден только самый верх крыши башни с наблюдательными приборами.

Возможно сочетание этих идей. Танк на позиции может иметь три положения: а) полностью укрыт б) укрыт, но с возможностью ведения наблюдения через приборы, расположенные на крыше танковой башни в) укрыт только корпус, башня располагается над уровнем земли, что позволяет вести обстрел. В зависимости от ситуации командиром выбирается то или иное положении для машины.

Однако, даже новейший Боевом Уставе 2005 года (рис. 21 приложения 25) предлагает только один привычный вариант окопа для танка, который укрывает только корпус машины.

Даже если оставить стороне вопрос о целесообразности брустверов, способность которых препятствовать противотанковым снарядам предмет для споров, очевидно, что о возможности сочетания в одном сооружении укрытия и окопа не упоминается.

Предположительно, что создатели Боевого устава посчитали, что столь трудоемкий способ устройство позиции в Боевой устав включать не следует. Все равно силами танкового экипажа, без привлечения инженерных подразделений, его использование маловероятно. Объем вынутого грунта и, соответственно, затраты времени в 4–5 раза выше. Кроме того, из-за большого размера такая позиция требует значительного объема маскировочных средств и работ, для ее укрытия от наблюдения с воздуха.

Проблема в том, что из-за этого тактический прием, с которым связано использование «двух-» или «трехъярусного» окопа, остается не известен основной массе военнослужащих.

В то же время в наставлениях иностранных армий, рассчитанных как раз на основную массу военнослужащих, а не только на специалистов-инженеров, такой способ обустройства позиции указывается.

Американский вариант предусматривает полное убирание вынутого грунта, а не укладку его в бруствер. Цель — позиция должна быть абсолютно незаметна для наблюдения с земли.

Несмотря на ряд недостатков такого способа устройства позиции для танка, обстановка может потребовать смириться с ними и вынудить использовать его преимущества.

Приведем исторический пример, когда использование схемы обустройства позиции по привычной нам схеме не позволило оказать противнику значимого сопротивления.

В ходе наземной компании против Ирака в 1991 году были случаи, когда танковым войскам коалиции приходилось атаковать оборонительные позиции иракских подразделений не пострадавших от ударов с воздуха и пытавшихся реально оказать сопротивление. Ряд причин, в числе которых называют и определенное превосходство приборов для ведения огня ночью у войск коалиции и большую изношенность стволов иракских танков и конструктивные особенности используемых снарядов и ряд других, разбирать которые — тема отдельного исследования, привели к тому, что танки коалиции могли вести эффективный огонь по танкам противника с большей дистанции чем иракские танки. Торчащие из земли танковые башни и брустверы вокруг танковых окопов служили хорошими целями для танков коалиции. Зарытые в землю по башню иракские танки расстреливались с войсками коалиции с безопасного для себя расстояния. Ситуацию для иракцев осложнял еще один фактор — для того, чтобы избежать обнаружения с воздуха по тепловому следу они держали двигатели танков выключенными, что обеспечивало практически полную невидимость для соответствующих приборов американцев (за исключением времени смены дня и ночи — из-за разной скорости остывания поверхности земли и металла танки были видны). Экипажи при этом находились вне танков. Позиция танковых башен над поверхностью земли, которые попали под огонь войск коалиции, помешала многим танкистам занять места в танках. Из-за этого многие иракские танки не могли стрелять.

Даже те иракские подразделения, которые не пострадали от авиации коалиции и пытались оказывать сопротивление, значимого ущерба атакующим войскам не смогли нанести.

Однако, указанное техническое превосходство танков коалиции можно было парировать тактическими мерами, а именно, использованием «двухярусной» или «трехярусной» позиции для танка без бруствера с постоянном нахождении танка в полностью укрытом положении. Танк обороняющегося занимает позицию для стрельбы только после того, как атакующие танки сблизятся на дистанцию, которая сделает огонь танков обороняющегося эффективным. Это потребует принятия мер по организации наблюдения — нужно обеспечить своевременность подачи команды на выдвижение в положение для стрельбы. Возможно, потребуется выставление вне танка наблюдателей, которые будут следить за приближением танков противника, (наблюдение командиром танка, стоя в люке, не совсем удачно — тело человека и особенно незакрытое лицо обнаруживается соответствующими приборами, выдавая позицию танка).

При принятии этих мер, несмотря на все техническое превосходство в дальности обнаружения и эффективной стрельбы, противник не сможет стрелять — он просто не будет видеть целей, даже если будет знать о том, что они есть и примерный район их расположения. Кстати, такой способ устройства позиции позволит экипажу занять свои места в танке, даже в самый последний момент.

По всей видимости, при написании отечественных руководящих документов исходили из некой усредненной ситуации и по имеющимся ресурсам на ведение фортификационных работ, и по наличию средств маскировки и, и по средней дальности ведения огня, и других усредненных показателей, и может быть даже из необходимости упрощения процесса обучения. Свою роль могло сыграть «псевдопатриотическое» предположение, что технического превосходства танков противника над нашими не может быть никогда. В результате весьма ценный тактический прием оказался за бортом процесса обучения основной массы танкистов. Безусловно, этот прием имеет свои недостатки. Но нужно не выбрасывать его, а обучать ему наряду с «привычным» способом устройства танкового окопа, указывая на достоинства и ограничения по использованию каждого из них.

 

Суть выявленных недостатков

Как видно из приведенных примеров, при написании руководящих документов прослеживается одна и та же методологическая ошибка. В устав записывают только те приемы, которые будут подходить под усредненную ситуацию наиболее ожидаемой «современной» войны с ожидаемым соотношением сил и типичными тактическими ситуациями. Метод, возможно, оправданный при конструировании техники, представляется ошибочным при написании документов, по которым изучают тактику. В них должно содержаться максимально возможное разнообразие тактических приемов, чтобы была возможность быстрой адаптации к конкретным условиям возникшего конфликта. Из-за того, что в руководящих документах написаны, в общем, здравые вещи, создается ощущение их общей правильности. Редко когда можно найти аргументы против того или иного пункта устава. Но не следует забывать, что неполнота изложения — это тоже ошибка, и очень существенная.

Возможно, оправданием упрощению служит стремление обеспечить возможность использования устава малообразованным личным составом, призванным и подготовленным «на скорую руку» уже в ходе войны. Однако этот довод не выдерживает критики. Невозможность отработки до совершенства тех или иных тактических приемов из-за отсутствия времени не означает невозможность хотя бы поверхностного ознакомления с ними. В конечном счете, можно назначать один из вариантов действий «основным», при этом, не забывая описать альтернативные. Даже школьные учебники зачастую содержат материалы для дополнительного изучения, выходящие за рамки обязательной программы. И уж тем более никак нельзя оправдать упрощенческий подход при подготовке армии в мирный период, когда времени на ознакомление с материалом более чем достаточно.

Нельзя обосновывать упрощение и доводом, что под огнем думать не возможно, и что солдат сможет исполнять только то, что доведено до уровня рефлексов. Да, есть действия, которые работают, если только доведены до полного автоматизма. А есть действия, которые требует осмысленного выбора и на то, чтобы сделать этот выбор, время бывает достаточно.

Маловариативность изложенного в уставе самым негативным образом сказывается на обучении тактике. Это подталкивает к преподавателей и обучающихся к поиску типовых ответов, что мало способствует развитию тактического мышления.

 

Иллюстрация методологической ошибки

 

Наверно самым ярким примером ошибочности «усредняющего» подхода является сохранение в советской пехотной тактике атаки цепями в качестве основного способа атаки пехоты в ущерб атаки под прикрытием собственного огня (т. н. групповой тактики). Применительно к ведению боевых действий в Афганистане и Чечне многие комментаторы отмечали, что использование атак цепями было бы совершенно не адекватно условиям этих конфликтов. На этом основании делался вывод, что советская тактическая школа была ошибочна. Вместе с тем, выбор атаки цепями имел вполне разумные основания, если рассматривать условия, в которых этот выбор был сделан. Далее будут приведены довольно обширные цитаты из статьи «Некоторые вопросы подготовки пехоты» генерал-майора Н. Иванова, опубликованной в журнале «Военный Вестник» (№ 13 за 1946 г.). В ней довольно ясно объяснено, почему был сделан такой выбор. Стоит обратить внимание, что именно в стремлении сконцентрировать обучение пехоты на потенциально наиболее типичной боевой ситуации привело к тому, что групповая тактика была отброшена. Вместо того, чтобы обучать разным тактическим приёмам (и атаку цепями и групповую тактику) и объяснять условия в которых каждый из них применим, был выбран один вариант. В последующих войнах, которые велись в других условиях, этот вариант оказался малоприменим.

Итак, вот извлечения из статьи генерал-майора Н. Иванова:

«За короткий послевоенный период, период изучения и обобщения богатейшего боевого опыта, конечно, не могло еще сложиться единых, твердо установившихся взглядов на основные вопросы боевой подготовки. Этим и объясняется, что многие командиры, учитывая только свой опыт, причем иногда случайный, опровергнутый практикой последующих боев, делают такие выводы и вносят такие предложения, которые искажают понятие о современном бое. Понятно, что, выдавая частный опыт за типичный (разрядка моя. — Авт.) и рекомендуя его данные для обучения, эти командиры приносят мало пользы делу обучения.

 

Обучение атаке

Основываясь на опыте боев на Украине, в Белоруссии и в Германии, мы считаем, что наиболее типичным (разрядка моя. — Авт.) видом наступательного боя пехоты является атака из непосредственного соприкосновения с противником. Поэтому пехоту необходимо прежде всего учить атаковать врага и вести борьбу в глубине его обороны, а затем уже действиям в штурмовых группах и в разведке. При этом в большом наступлении основное значение приобретают стремительность сквозной атаки и продвижение пехоты на глубину 3–4 км без остановок.

Для действий в атаке пехоту необходимо учить дружно выскакивать из траншей, быстро продвигаться через проходы в минных полях и проволоке, двигаться цепью, веста огонь на ходу по брустверу и бросать на ходу ручные гранаты, перепрыгивать через траншею и, не останавливаясь, атаковать следующие траншеи и артиллерийские позиции противника, пока они не будут пройдены.

Очистка траншей в боях на разных этапах производилась различными способами. Вначале, опасаясь оставить неочищенные траншеи, подразделения атаковали первую траншею; при этом бойцы спрыгивали в нее, очищали ее полностью, а затем по ходам сообщения или перебежками продвигались дальше и атаковали вторую траншею; овладев ею, двигались дальше. Такой бой имел затяжной характер, противник успевал приводить себя в порядок во второй, третьей и последующих траншеях, и наша атака выдыхалась.

Позже, на основе опыта боев, был запрещен такой способ атаки. Пехота стала непрерывно атаковать все траншеи врага с хода. Бойцы первых эшелонов перепрыгивали траншей и, не заходя в них, быстрым шагом и бегом преодолевали всю глубину обороны. Для очистки траншей выделялось по группе или отделению от роты на каждую траншею. Но и этот способ также нельзя признать удачным, так как он постепенно ослаблял ударную силу рот первого эшелона. При атаке трех траншей рота расходовала на их очистку до одной трети своего боевого состава.

Боевая практика показала, что при стремительной атаке не нужно бояться оставшихся в траншеях одиночных солдат и даже групп противника. Будучи ошеломлены и деморализованы артиллерийской подготовкой и стремительностью нашей атаки и видя, что масса атакующих танков и пехоты безостановочно двигается в глубину, эти группы обычно сдавались в плен. И лишь очень редко гитлеровцы стреляли в спину бойцам первого эшелона или оказывали сопротивление пехоте второго эшелона.

Поэтому, начиная с июня 1944 г., а на некоторых участках фронта и раньше, для очистки траншей от противника стали выделять особые группы из вторых эшелонов полков и дивизии. Этот метод целиком себя оправдал. Его и нужно применять при обучении пехоты.

Никаким переползаниям, перебежкам, а тем более остановкам и самоокапыванию на остановках пехоту при подготовке ее в современной атаке обучать не нужно. (выделение моё. — Авт.)

Надо учить и тренировать пехоту совместно с танками, орудиями сопровождения и саперами стремительно и безостановочно двигаться от исходной траншеи на всю глубину вражеской обороны, а если представляется возможность — то и дальше, до выполнения задачи дня боя.

По опыту войны темп наступления в среднем составлял 12–15 км в сутки, но в некоторых случаях достигал 45 км. Совершенно очевидно, что для действий в таком темпе пехоту надо учить не ползать, а бегать или ходить быстрым шагом (выделение моё. — Авт.). Вообще переползанию учить, конечно, нужно, но не это главное. Основное — быстрая, стремительная, сквозная атака. Нужно учить и гранатометанию лежа, но главное внимание должно быть уделено гранатометанию на ходу. Так же следует учить и самоокапыванию для закрепления занятых рубежей, но учить основательно, чтобы отделение, могло за 3–4 часа подготовить для себя окоп полного профиля, а не отдельные ячейки.

Рукопашный бой в траншеях должны вести только группы очистки траншей, выделяемые из подразделений вторых эшелонов и резервов. Все должно быть подчинено развитию стремительности.

Для некоторых офицеров еще до сего времени неясен вопрос об исходном рубеже для атаки. Пехоту нередко обучают сближаться с противником после начала артиллерийской подготовки; когда до него останется не более 200–250 м, пехота залегает, окапывается и ждет конца артиллерийской подготовки, а затем поднимается в атаку.

Несостоятельность такого обучения очевидна. Пехоту, остановленную на рубеже атаки, поднять снова очень трудно (а иногда и невозможно) даже при слабом огневом сопротивлении противника. В результате нарушается управление подразделениями, атака задерживается или даже срывается.

Правда, по условиям местности (низина, мокрый луг, болотистый участок и т. д.) исходная траншея иногда не могла быть выдвинута к противнику на 200–250 м (к чему нужно стремиться), а пехота располагалась от него на расстоянии до 500–600 м и более. В этих случаях пехота поднималась за 12–15 минут до конца артиллерийской подготовки и, не останавливаясь, шагом и бегом двигалась в атаку, как было описано выше. Такие «сквозные атаки» осуществлялись, в частности, в ходе операций 1943, 1944 и 1945 гг. при наступлениях на главных направлениях, где пехоту поддерживали в сопровождали большие массы артиллерии, авиация и танков.

Из сказанного ясно, что и в условиях мирного времени пехоту нужно тренировать для проведения сквозных атак на всю глубину обороны противника.

Переползанию, перебежкам, самоокапыванию, приемам очистки траншей нужно учить при подготовке бойцов к действиям в штурмовых группах, в разводке, при преследовании и т. д. В этих видах боевых действий нужны осторожность, хитрость, умение продвигаться от рубежа к рубежу с остановками, ловкость во владении холодным оружием. Поэтому для решения таких задач и нужно обучать технике многих приемов.

Обучая офицеров и подчиненные им подразделения сквозной атаке, следует знать и учитывать особенности этого вида боя.

Мы считаем, что не следует требовать от командиров рот (а иногда даже от командиров батальонов), чтобы они под градом пуль и осколков своими средствами подавляли противника. Командиры взвода, роты и батальона своими средствами (сосредоточенным огнем нескольких пулеметов, минометов, орудий сопровождения) могут уничтожить или подавить противника, но не в большом наступлении, где приведены в действие все средства борющихся сторон, а в частных боевых эпизодах— в разведке, при захвате небольшой высоты, отдельного дома, при преследовании противника и т. д.

В таких случаях командиры взводов и рот должны иметь в своем подчинении группу пулеметов, а командиры батальонов — минометную и артиллерийскую группы. В связи с этим надо решительно отказаться от переподчинения всех средств стрелковым ротам и далее взводам.

Командир батальона также должен иметь в своем распоряжении часть орудий, минометов и пулеметов, чтобы оказывать влияние на ход боя. При командире батальона обязаны находиться командиры минометной и артиллерийской групп. С целью обеспечения более быстрого огневого воздействия на врага следует располагать минометы и артиллерию ближе к себе; в этом случае в нужный момент командир батальона может лично поставить им задачи.

 

Значение пехотного огня

Значение пехотного огня многими командирами преувеличивается. Желаемое иногда выставляется как действительное. Например, в статье тов. Эдельмана (“Военный вестник” N 13 за 1942 г.), на которую ссылается тов. Костров в своей статье “Военный вестник” N 20 за 1945 г.), приведен какой-то особый, исключительный случай, когда после двухчасовой артиллерийской и авиационной подготовки атака оказалась неудачной лишь потому, что пехотные подразделения не обеспечили ее своим огнем.

Опыт показывает, что если в период артиллерийской подготовки огневые средства противника не были уничтожены или подавлены (не были достаточно разведаны цели, не был правильно спланирован огонь), то пехота своими средствами “не сделает погоды”. Пехоте в современном бою трудно решать большие задачи без поддержки других родив войск, без взаимодействия с ними, тем более действуя против организованной обороны противника. Огонь взвода, роты, батальона имеет большое значение в следующих случаях: в разведке, при преследовании противника, при бое в глубине вражеской обороны против отдельных прорвавшихся групп, против отдельных точек и пр.

Расход патронов для винтовок и пулеметов на войне был очень незначителен, за исключением случаев отражения разведки или частных атак противника. Наоборот, патроны для автоматов расходовались в большом количестве, и их часто не успевали подносить. Весьма быстро расходовались также ручные гранаты. Это говорит о том, что в современной войне преобладает массовый огонь, а не одиночный прицельный выстрел. Отсюда вывод: не увлекаться “стрелкачеством”. Готовить отличных стрелков нужно, но от всей массы бойцов нельзя требовать снайперской стрельбы. Это сохранит время, патроны, государственные средства и позволит уделять больше внимания тактической подготовке. Другое дело — сохранение оружия, умение его разобрать, чистить, проверить бой. Этому нужно научить каждого бойца и офицера.

Конечно, очень желательно иметь при атаке и в наступлении станковые пулеметы и противотанковые ружья в цепи или непосредственно за цепью первого эшелона. Но боевая практика показывает неосуществимость этого желания. С началом наступления тяжелое оружие пехоты обычно отстает, особенно когда часть расчета выбывает из строя. Нам кажется целесообразным освободить первый эшелон атакующих от тяжелого оружия, временно передав его во вторые эшелоны и в резервы батальонов, полков, и выдвигать тяжелое оружие вперед только в тех случаях, если замедлится движение атакующих, когда потребуется отбить контратаку или закрепить занятый рубеж.

 

Боевые порядки пехоты

Боевой опыт многих боев показал, что движение цепями всех стрелковых подразделений, специалистов (пулеметчиков, расчетов противотанковых ружей, саперов, связистов и пр.) и командиров с группами управления сохраняет управление на всю глубину боя и обеспечивает от потерь под огнем противника. Движению в этих боевых порядках и надо учить на занятиях; указания об этих боевых порядках целесообразно внести и в уставы».

Как мог убедиться читатель, доводы в пользу сохранения и использования атаки цепями были довольно существенными и разумными. Но получилось так, что советские уставы не угадали типа следующих конфликтов. Про последствия написано уже выше.

 

Ошибка опасна

Указанная выше методологическая ошибка весьма не безобидна. При чтении боевого устава 2005 года создается впечатление, что он, вслед за советскими уставами, написан исходя из ситуации примерного паритета с возможным противником.

Но его запросто может не быть. Опыт войн слабого противника против сильного есть — с рядом оговорок к ним можно отнести войну в Корее, Финскую, некоторые театры военных действий Второй мировой войны, обе войны с Ираком, обе войны в Чечне и ряд других. В каждой из них слабая сторона вырабатывала определенные тактические приемы, помогавшие воевать против более сильного противника, которые следует изучать и вводить в наши руководящие документы. К сожалению, они могут нам пригодится. Возможно, в нашем Боевом уставе должна быть отдельная глава, описывающая действия в войне с технически превосходящем противником, в том числе при полном господстве противника в воздухе.

В нынешнем уставе не видно даже попыток нащупать те тактические приемы, которые наш офицер сможет противопоставить своим коллегам по цеху в такой ситуации. Даже в том случае, если эти приемы никогда не потребуются, они должны быть выработаны, на случай такого конфликта.

Представляется, что самоустранение даже от попыток решения означенной проблемы во многом связано с оказавшейся очень удобной привычкой составлять руководящие документы под наиболее ожидаемую войну, вместо представления в них всего разнообразия тактических приемов. Ведь, если полномасштабную войну с НАТО не ожидать — можно подходящих под нее тактических приемов не указывать.

Подчеркнем: из стратегических предположений очень опасно делать выводы, какая тактика пригодиться, а какая — нет. Слишком велик риск ошибиться. Тактически войска должны быть подготовлены к разнообразным ситуациям, к ведению как войн с «устаревшей тактикой», так и «войн будущего».

 

Заключение

Подведем итог. Спорить не будем — уставы написаны кровью. Но нужно помнить, что они написаны не только кровью тех, на чьем опыте они создавались, но и, к сожалению, кровью тех, кто еще погибнет, пытаясь претворить в жизнь их предписания, которые не будут соответствовать реально складывающейся обстановке того или иного конфликта будущего. Поэтому при создании уставов нужно отказаться от практики использования «универсальных», наиболее «проверенных», наиболее подходящих под условия наиболее ожидаемого будущего конфликта тактических приемов. Следует приводить разные способы действий, указывая на преимущества и недостатки и условия применения каждого из них. При использовании же уставов следует всегда помнить про необходимость применения их положений «сообразуясь с обстановкой». Боевой устав — это не закон, это сборник рекомендаций, которые могут оказаться ошибочными в очередном конфликте.

 

Не вижу, но стреляю: огонь из пулемета с закрытых огневых позиций

Широко известно, что в довоенные годы пулемётчиков обучали ведению стрельба с закрытых огневых позиций из пулемета «Максим». Такая стрельба велась с помощью монокулярного пулеметного прицела и пулеметного угломера — квадранта, которых для пулемета ПК, во многом занявшего нишу «Максима» не существует. Причина, по которой после Великой Отечественной Войны отказались от снабжения пулеметов приспособлениями, с помощью которых допускается стрельба с закрытых позиций из пулеметов, очень проста. Практика показала, что возможности массово обучать пулеметчиков такой стрельбе нет. Правила использования приборов и необходимые математические расчеты довольно сложны, зачастую образовательный уровень солдат просто не позволял их уверенно освоить. При том, что в подавляющем большинстве тактических ситуаций пулемет использовался для стрельбы прямой наводкой, особого смысла добиваться освоения пулеметчиками работы с угломером-квадрантом просто не было. В настоящей статье попробуем описать приемы стрельбы с закрытых огневых позиций из пулемета с использованием обычного открытого прицела и простейших приемов наводки пулемета, освоение которых не представляет особой сложности. Предположительно, только такие приемы могут иметь практическое значение.

Однако, прежде чем перейти к их изложению следует ответить на вопрос зачем такая стрельба вообще нужна. Она ведь по понятным причинам менее эффективна, чем обычная стрельба прямой наводкой. К тому же имеются минометы и автоматические гранатометы, которые могут решать задачи огнем с закрытых огневых позиций. К ее использованию могут подтолкнуть два фактора: использование противником дальнобойных снайперских винтовок и особенно высокоточного оружия. Как показывает опыт последних войн, включая англо-аргентинскую войну за Фолклендские острова и последнее вторжение США в Ирак, пехота использует ПТУР не только для поражения бронетехники, но и для стрельбы по пехоте противника. Целесообразность такого использования ПТУР может быть поставлена под сомнение, но факт такого использования остается фактом. Сторона, имеющая достаточный запас ПТУР, будет пытаться безнаказанно расстреливать издалека огневые точки противника из высокоточного оружия. В связи с нарастающим распространением и удешевлением такого оружия, вероятность возникновения тактической необходимости стрельбы из пулеметов с закрытых огневых позиций возрастает. Наличие минометов и автоматических гранатометов не делает ее ненужной, поскольку в общем случае следует стремиться к тому, чтобы поражение противнику наносилось одновременно из возможного большего числа огневых средств.

Следует отметить, что закрытие высотой всего в 30–35 см, например, обычная неровность рельефа местности, уже может сделать позицию для пулемета закрытой от наблюдения противником с фронта. А простейшая маскировка, например накидка на каркасе, или даже связанные «домиком» пучки высокой травы или ветви кустарника могут сделать позицию малозаметной как от наблюдения с вертолетов, так и с помощью беспилотных летательных аппаратов противника, по крайней мере, в оптическом диапазоне. Использование такого способа стрельбы в значительной степени может обеспечить удержание передних скатов возвышенностей при устройстве обороны на обратных скатах.

Рассмотрим две ситуации при стрельбе из пулеметов с закрытых огневых позиций: когда есть время на предварительную пристрелку и при его отсутствии.

Пристрелка рубежей и ориентиров производиться следующим образом. Сначала добиваются попадания пуль в гребень закрытия, определяя, таким образом, положение пулемета, которое не позволяет пулям перелетать через закрытие. Затем незначительно задирают вверх ствол пулемета и наблюдают за местами падения пуль по другую сторону от закрытия, определяя тем самым мертвую зону за закрытием, которую пулемет не может простреливать. После чего положение пулемета фиксируется. О способах фиксации будет сказано чуть ниже. В дальнейшем производится пристрелка рубежей и ориентиров, расположенных за пределами мертвой зоны. После того, как получается уложить пули в районе ориентира или рубежа, положение пулемета также фиксируется и помечается (записывается).

Следует указать, что принципиально мыслим такой способ пристрелки рубежей и ориентиров, когда положение прицела пулемета не меняется. В этом случае пристрелка достигается исключительно опытным путем, поднятием и опусканием ствола пулемета. Но этого способа следует избегать, так как он не позволяет вводить какие-либо корректировки в дальнейшем. Не следует забывать, что разница между углом прицеливания при стрельбе на дальность в 100 метров и в 1500 метров из ПК пулей со стальным сердечником (9,6 г) составляет чуть более 2 градусов. Поэтому ввести какие-либо поправки «на глазок» крайне затруднительно. Поэтому следует тело пулемета с помощью простейшего отвеса или на-глаз ставить горизонтально, а затем произвести пристрелку, устанавливая прицел, соответствующий расстоянию до рубежа или ориентира. Так при необходимости можно будет вводить поправку по дальности, используя прицел.

В целом, пристрелка рубежей и ориентиров при стрельбе с закрытых позиций аналогична правилам пристрелки при стрельбе в условиях ограниченной видимости (ночью, в тумане или при искусственном задымлении), которые указаны в наставлениях по стрелковому делу.

Чтобы не изобретать велосипед, процитируем руководящие документы.

«При заблаговременной подготовке к стрельбе … в бруствере вырезается желоб с таким расчетом, чтобы уложенный в него автомат (пулемет) был направлен в сторону рубежа вероятного появления противника».

И еще «при заблаговременной подготовке к стрельбе… положение пулемета, фиксируется на огневой позиции с помощью подручных средств. Для этой цели при стрельбе с сошки колышками ограничивается боковое перемещение полозков ног сошки и приклада. Положение пулемета по высоте фиксируется слоем дерна (плотного снега, доской с вырезами и т. д.), подложенного под пистолетную рукоятку. При ведении огня со станка… ноги станка надо закрепить колышками. После этого навести пулемет с установками прицела, соответствующими дальности до рубежей или ориентиров, по которым готовиться огонь, отметиться по ясно видимой ночью точке наводки, ограничить пределы рассеивания по фронту и записать установки».

Порядок отметки наводки пулемета, полагаю, излагать здесь не следует. Укажем, что точкой наводки может быть гребень закрытия или выставленная на удалении от пулемета веха. При использовании вехи следует ее устанавливать на расстоянии не ближе 15 метров к пулемету, чтобы угловыми размерами вехи можно было пренебречь. Также возможно использование стрельбы по вспомогательной точке, которая находится либо в створе с целью или близко около нее и выше цели, например, верхушка дерева. При стрельбе по такой вспомогательной точке наводки пулемет можно установить невдалеке от гребня закрытия. После чего пулеметчик ложиться за пулемет и приподнимается примерно на высоту головы над пулеметом. Если местность впереди не будет видна, значит пулемет, вспышки выстрелов и пульсирующие струйки дыма при стрельбе из него видны противнику не будут.

Вместо слоя дерна можно использовать деревянные вкладки (набор дощечек, укладываемых одна на другую). Эти вкладки лучше хранить у колышка, отмечающего направление стрельбы, чтобы в суматохе боя не перепутать к какому колышку какие вкладки относятся. При пристрелке рубежа, отмечаются правый и левый край рубежа и его середина.

На каждой позиции, если их несколько, проводятся те же действия по пристрелке рубежей и ориентиров, после чего места сошников и приклада точно отмечаются колышками.

Вторая ситуация, которую следует рассмотреть — это стрельба с закрытых позиций без предварительной пристрелки. Собственно, основная идея этого способа очень проста.

Наблюдатель, который видит цель, находящуюся за закрытием, устанавливает веху (вехи), которая задает направление пулемета на цель. После чего, отползает в сторону с линии пулемет-веха (вехи) — цель, и сообщает пулеметчику расстояние до цели. При необходимости корректирует дальность, указываю насколько пулеметчику нужно увеличить или уменьшить прицел. Корректировка по направлению, как правило, не осуществляется, а подается команда о ведении огня с рассеиванием по фронту. При переносе огня на другую цель веха (вехи) переставляются.

В целях безопасности в момент установки вех пулемет должен быть разряжен.

Безусловно, у этого способа имеются ограничения в использовании. Прежде всего, следует учитывать, что максимальна дистанция от пулеметчика до наблюдателя, на которой последний реально в состоянии корректировать огонь составляет около 100 метров. Докричаться или домахаться руками на большую дистанцию практически не возможно. Разумеется, если между пулеметчиком и наводчиком имеется радиосвязь или проложен полевой телефон (на что, в общем случае, рассчитывать не приходится) эта проблема снимается. Также нужно учитывать, что дистанцию ограничивает видимость и различимость вехи. По крайней мере одна из вех устанавливается в непосредственной близости от гребня закрытия. Если учитывать, что в общем случае в качестве вехи используется деревянная палка, причем не сильно толстая, то следует понимать, что с определенного расстояния она может слиться для пулеметчика с окружающим фоном местности. Кроме того, для сохранения управляемости подразделением удаление пулеметчиков на большие дистанции вряд может быть целесообразным.

Указанное 100-метровое расстояние предопределяет наличие ограничений по максимальной высоте закрытия и по дальностям стрельбы и как следствие, по типу рельефа, на котором стрельба с закрытых позиций без предварительной пристрелки может применяться.

Если обратиться, например, к таблице превышения средних траекторий над линией прицеливания для пулемета Калашникова, то мы увидим, что на дистанции в 100 метров средняя траектория успевает подняться выше 30–35 сантиметров (это минимальная высота маски, которая может скрыть пулемет) только при ведении стрельбы на дальность свыше 500 метров. С учетом того, что наиболее действительный огонь из пулемета достигается на дальностях до 1000 метров, это означает, что высота закрытия не может превышать около 1,4 метров. На дальности 600 метров высота закрытия должна быть менее 50 см, 700 метров — 70 см, 800 метров — 90 см, 900 метров — 1,10 см. То есть стрельба с закрытых позиций без предварительной пристрелки возможно только на равнинной открытой местности. Причем расход боеприпасов при таком огне разумеется выше, а эффективность такого огня — ниже, чем при стрельбе на дистанции до 500 метров. Поэтому этот способ ведения огня тактически не очень удобен и реально может применяться, только тогда, когда к этому вынуждают обстоятельства.

Справочно, приведем глубины поражаемых зон (могут быть определены по таблицам превышения средних траекторий над линией прицеливания и характеристик рассеивания). При стрельбе на 500, 600, 700 и 800 метров настильность траектории обеспечивает глубокую поражаемую зону. Например, при стрельбе на 700 метров (прицел 7), превышения средних траекторий составляют на дальности 500 м — 1,7 м., 600 м — 1,1 м., то есть для ростовой цели в 1,7 м. вся дистанция с 500 до 700 метров включается в поражаемую зону. При стрельбе на 900 метров (прицел 9) для ростовой цели в 1,7 м. поражаемое пространство будет примерно от 825 м до 900 метров, а при стрельбе на 1000 метров (прицел 10) поражаемое пространство будет примерно от 940 м до 1000 метров. Глубина поражаемого пространства может грубо высчитываться из пропорции: отношение высоты цели к высоте превышения средней траектории и отношение неизвестной глубины поражаемого пространства к расстоянию от точки дальности, по которой была взята цифра превышения, до точки падения (превышение ноль).

Определив минимальную (500 м) и максимальную (1000 м) дальность для стрельбы из пулеметов с закрытых позиций с использованием обычного открытого прицела, можно указать на беспристрелочный способ определения того, будут ли пули задевать за гребень закрытия. Выбрав прицел по дальности до цели, следует не меняя положения пулемета в пространстве уменьшить прицел на единицу, (как бы уменьшив дальность на 100 метров), если в этот момент линия прицеливания проходит выше закрытия, значит пули задевать гребень закрытия не будут.

Теперь о порядке наводки пулемета на цель по направлению.

Как было указано выше, она осуществляется по вехе, устанавливаемой наблюдателем близко к гребню закрытия. Проблема в том, что один наблюдатель не может разместить веху на линии пулемет на закрытой позиции — цель, не допустив некоторую ошибку, так как видеть одновременно цель и пулемет, находясь между ними, не возможно. А при стрельбе на дальностях 500 метров и выше такие ошибки приводят к существенным промахам. Поэтому второй солдат — как правило, сам пулеметчик — помогает наблюдателю навести пулемет на цель. Для этого он находится на бОльшем удалении от гребня закрытия, чем наблюдатель. Он занимает позицию, чтобы он из-за закрытия видел цель. Далее различают две ситуации. Если пулемет не привязан к определенной точки на местности (окопу или маскирующему местному предмету, например, кусту), то пулеметчик просто встает, точнее привстает или несколько приподнимается, на линии веха, поставленная наблюдателем у гребня закрытия, — цель. Устанавливает вторую веху (достаточно заглубив ее в землю, чтобы пули не срезали ее), а затем переносит пулемет на место, находящееся в створе двух установленных вех.

Если же пулемет по тактическим соображениям передвигать нежелательно, то пулеметчику нужно несколько отойти от пулемета в сторону, противоположную направлению стрельбы, приподняться до тех пор, пока он не увидит цель за закрытием, встать на линии «пулемет — цель» (можно поставить веху в месте своего стояния) и указать наблюдателю, находящемуся рядом с гребнем закрытия, где ему установить веху. Причем точка стояния пулеметчика, сам пулемет, веха у гребня закрытия и цель должны находиться на одной линии. После чего пулеметчик ложится за пулемет и ведет огонь в направлении установленной наводчиком у гребня закрытия вехи. Подчеркнем, что в момент наводки и наблюдатель и пулеметчик оба видят цель. Пулеметчик не видит цель лишь во время ведения огня.

В принципе, в напряженные моменты боя, наводку по направлению может осуществлять солдат, находящийся несколько позади пулемета, который (солдат) приподнимается, чтобы через гребень закрытия видеть цель и результаты стрельбы. Этот солдат указывает пулеметчику насколько по или против часовой стрелки ему нужно довернуть пулемет, чтобы навести его по направлению на цель. Правда такой способ увеличивает опасность стрельбы таким способом, поскольку противнику часть головы такого солдата видна из-за закрытия.

Несколько слов о наводке по дальности. Следует понимать, что на дальностях в 500—1000 метров увидеть места падения пуль очень сложно. Исключение составляют случаи, когда имеются пристрелочно-зажигательные пули, которые дают яркую вспышку при ударе о поверхность, но при этом не оставляют заметный противнику след, как трассирующие пули, В общем же случае наблюдение возможно, только если пули поднимают пыль (брызги) при ударе о поверхность. Примерами может быть обстрел полотна грунтовой дороги, сухой пашни, неглубокого снега, кирпичной стенки и т. п. Косвенно информацию о месте падения пуль можно получить по реакции противника на обстрел. Но в наиболее распространенных случаях — при стрельбе по заросшему травой полю или по достаточно глубокому снегу увидеть места падения пуль крайне сложно. Трассирующими пулями, если противник ведет наблюдение, пользоваться нельзя, так как они выдадут примерное местонахождение пулемета. Учитывая, что при стрельбе на дальности 500 — 1000 метров можно использовать всего шесть положений прицела (5,6,7,8,9,10), и сказанное выше о поражаемой зоне при таких дальностях, стрельбу можно рекомендовать вести «прочесыванием». Сначала определяется ближе ли цель к 500 метрам или к 1000. В первом случае используют прицел 7, во втором 8,9,10 (на каждой установке прицела производят длинную очередь, а потом меняют установку).

Рекомендуется даже при подготовки стрельбы с закрытых позиций, тем не менее, оборудовать окоп с бруствером, чтобы быть защищенным от огня противника, ведущегося по гребню закрытия.

Для облечения корректировки огня наводчиком, следует установить ряд простых сигналов руками, обозначающие цифры, а также основные указания наблюдателя пулеметчику: «прицел столько-то», «увеличить/уменьшить прицел», «правее», «левее», «огонь», «прекратить огонь», «внимание», «не вижу» и т. п.

В завершение подчеркнем, что рассмотренный способ стрельбы далеко не всегда удобен, но в определенной обстановке может быть единственно возможным. Поэтому знать его не помешает, а овладение им особых трудностей не составляет и много учебного времени не займет.

 

Психология и ведение войны в условиях превосходства противника в воздухе

Работая над темой ведения боевых действий в столь неблагоприятных условиях, постоянно наталкиваешься на удивительное нежелание увидеть реальное соотношение средств ведения войны у «стеснённой» стороны. Пока она не начнёт на себе ощущать в ходе боевых действий последствия превосходства противника, ей почему-то кажется, что это превосходство обязательно и гарантированно будет компенсировано недостатками военнослужащих «превосходящей» стороны. Как то очень хочется верить, что солдаты противника не могут воевать без регулярных поставок мороженного и обилия туалетной бумаги. А раз так — никакое превосходство ему не поможет. И это притом, что противник никому не обещал отсутствие мороженого и туалетной бумаги в его боевых подразделениях, раз к тому будет необходимость.

Этот странный психологический феномен вывел меня на книгу Нормана Диксона «О психологии военной некомпетентности» (Norman Dixon, On the psychology of military incompetence). Этот английский автор со специфическим английским юмором освещает важный раздел военной психологии — психологию военных ошибок. Причём богато иллюстрирует примерами из английской военной истории. Его книга охватывает более широкий вопрос, чем настоящий сборник. Но я все же решил вставить некое вольное изложение его основных мыслей. Написанное ниже не является сокращением книги английского автора, но попыткой донести её основную идею.

В упрощенном виде его концепция такова «основная системная проблема армии — это «неэффективные» традиции взаимоотношений в воинских коллективах».

Ошибки, допущенные в ходе боевых действий, рано или поздно исправляются и, как правило, затем списываются на плохих генералов или неправильные приказы. Каждый раз они связываются с конкретными лицами. При этом, попыток найти системные пороки даже не предпринимаются. Однако, чрезмерная цена боевого опыта и, главное, повторение одних и тех же проблем из конфликта в конфликт, не позволяет так просто отмахнуться от проблемы.

Необходимо разобраться, а в чем проявляется военные ошибки. Для читателя, хоть сколько-нибудь интересовавшегося военной историей, ее проявления хорошо знакомы.

1. Неспособность организовать взаимодействие между различными подразделениями. Наиболее «классическим» примером является хроническая несогласованность действий артиллерии и пехоты. Сначала артиллерия перепахивает землю, не там, где нужно пехоте или не тогда, когда это нужно пехоте, а затем пехота массово гибнет под огнем вражеских пулеметов. Расходуются вагоны снарядов, гибнут сотни пехотинцев — а результата чуть. Самое обидное, что «организация взаимодействия» — отнюдь не сверхсложная задача. Должно происходить примерно так. Пехотный командир говорит с артиллеристом: «Нужно взять высоту “Круглая”. В 13.00 артиллерия начинает стрелять по высоте, а пехота выдвигается к ее подошве. Враг вынужден прятаться, чтобы в него не попали снарядами, и стрелять по пехоте не может. Как только, пехота подошла к подошве высоты, артиллерия переносит огонь на лес за высотой, и сразу за переносом огня пехота бросается на высоту». Вот принципиальная схема взаимодействия. Пусть пример чрезмерно упрощен, но представление о сути взаимодействия даёт. Однако, такой разговор может не состояться. Вероятен такой вариант: артиллерия отстреляется пока пехоты и близко не будет, после артподготовки враг вылезет из укрытий и вновь займет позиции на высоте, и начнёт стрелять по выдвигающейся с опозданием пехоте из всего, что у него есть. Либо так: пехота выйдет к подошве высоты, а артиллерия перенесет огонь не в лес за высотой, а по подошве с последующей гибелью своих пехотинцев от огня своей же артиллерии. А может быть так: артиллерия не откроет огонь, а пехота все равно начнет выдвигаться в 13.00, неся существенные потери атакую необработанную артиллерией высоту. Разумеется, несколько атак захлебнется, начнутся лихорадочные кадровые перестановки, появится куча противоречащих приказов, пришлют какого-нибудь куратора из центра и все до тех пор, пока не состоится тот самый незамысловатый разговор пехотного и артиллеристского. Проблема, по существу решаемая одним разговором затребует колоссальных усилий, ресурсов и людей.

2. Солдаты гарантированно не будут уметь правильно использовать вверенное им вооружение и технику. Пехота будет не попадать по врагу из стрелкового оружия, тратя при этом горы боеприпасов, водители танков завалят кюветы дорог сломанной техникой, поддерживать устойчивую связь мало кто сможет и т. п. Еще более плачевная ситуация будет с тактическими навыками: даже элементарные вещи, типа сочетания огня и движения (один бежит — другой прикрывает), не говоря уже о таких «сложных» тактических концепциях как использование штурмовых групп — окажутся настоящими «открытиями» для солдат и офицеров.

3. Опыт предыдущих войн будет потерян.

Солдаты и офицеры, уходящие в запас, вместе с собой унесут боевой опыт, который мало передается новым поколениям. И это при том, что письменность люди изобрели еще до нашей эры, а педагогическая наука предоставляет большое разнообразие способов и приемов закрепления знаний и обучения им новых поколений. Как следствие, реально будет применятся тактика «ополченца, только вчера получившего оружие в руки». То есть воевать будут так, как подсказывает собственная интуиция и непосредственный личный опыт, которые всегда по понятным причинам ограничены.

4. Слабое умение учитывать фактор подготовленности войск при планировании боя.

Фактически в расчет принимается только количественные показатели.

Чтобы показать «количественный» образ мысли, приведем довольно длинную, но очень иллюстративную цитату из книги Владислава Савина «Разгадка 1941 года. Причины катастрофы»:

«Для лучшего понимания того, какие потери понесут противостоящие стороны при превосходстве одной из сторон в силах, скажем, в три раза, приведу простейшую математическую модель. Пусть у одной стороны (синие) есть триста пехотинцев, у другой (красные) — сто пехотинцев. Все пехотинцы вооружены одинаковыми винтовками. Обе стороны разворачиваются равномерно в шеренгу по фронту в 1 километр, т. е. у “синих” один пехотинец приходится на три метра фронта, у “красных” — на десять метров фронта. Стороны сближаются и одновременно стреляют друг в друга. Предположим, что меткость “синих” и “красных” одинакова — в цель попадает каждый третий пехотинец, два остальных промахиваются. Таким образом, стороны находятся в абсолютно равных условиях, кроме численности.

Своим залпом “синие” выбьют 300 х 1/3 = 100 пехотинцев, т. е. “красные” будут выбиты все. “Красные” выбьют 100 х 1/3 = 33 пехотинца, т. е. потери “синих” будут в три раза меньше потерь “красных”. Можно несколько видоизменить модель. Предположим теперь, что все пехотинцы меткие и все попадут в цель. Но время выстрела каждого пехотинца из 400 разыграем случайным способом. Будем считать, что пуля до цели долетает мгновенно и пехотинец, в которого попали, выстрелить уже не сможет. Тогда вероятность того, что “красный” пехотинец выстрелит раньше, чем целящиеся в него три пехотинца “синих”, будет 25 %. Следовательно, только 25 % “красных” сумеют выбить “синего” пехотинца. Однако, даже если “красный” пехотинец выстрелит первым и выбьет одного из “синих”, два оставшихся “синих” пехотинца, которые в него целились, все равно выведут его из строя. Таким образом, потери “синих” в этой модели составят 25 пехотинцев против 100 у “красных”, т. е. в четыре раза меньше…. Допустим, что за первой шеренгой “красных” следуют вторая и третья той же численности (100 человек) и “синие” встречают эти шеренги поочередно. Таким образом, численность “красных” и “синих” становиться равно друг другу и стороны находятся в равных условиях кроме одного — “красные” разделены на части. Если провести расчеты потерь в противостоянии “синих” со второй и третьей шеренгами “красных”, то мы увидим, что после полного выбивания “красных” у синих в строю будет оставаться порядка двух третей состава».

Подобный количественный анализ верен, но лишь до определенного предела. Не стоит забывать, что он базируется на существенном упрощении факторов, воздействующих на ход боевых действий.

Вера в магические результаты превосходства в силах на направлении главного удара настолько сильна, что даже в случаях, когда провалы явно связаны с качественными факторами: отсутствием устойчивых навыков вождения боевых машин, неготовностью к зимним или горным условиям, отсутствием умений в навигации, скучиванием и перемешиванием пехоты в ходе атаки и другим «мелкотактическим» причинам — в это просто не верят. До последней возможности, пытаются разыскать то самое «заветное» локальное превосходство противника в силах или недостаточность превосходства в силах с нашей стороны, которое «на самом деле» — причина неудачи. Наверно всем приходилось слышать, что в такой-то ситуации превосходство в силах было всего лишь в 1:2 раза, а по «канонам военной науки» в таких условиях нужно соотношение 1:5 или даже 1:6. Причем, то, что при надлежащей организации и обучении войск достаточно было бы меньшего превосходства — не принимается во внимание. Казалось бы очевидное: хорошо подготовленный солдат — стоит нескольких плохо подготовленных, как бы признается, но реально не учитывается.

5. Медленное приспособление к особенностям того или иного конфликта.

Ни в одном уставе или ином руководящем документе ни одной страны мира любого года издания нигде не написано, что нужно упорно придерживаться способов ведения боевых действий, которые не подходят под текущую обстановку. Однако, почему-то боевые уставы именно так воспринимаются, а именно как сборник правильных предписаний, вне зависимости от внешних факторов. Почему-то нигде не написанное правило, оказывается живучее и важнее, чем прямые предписания о необходимости применять уставы сообразно обстановке.

Возможно, приведенный выше перечень форм проявлений стандартных военных ошибок не является исчерпывающим и требует уточнений, но, полагаем, общую картину проблем он дает.

Если провести наблюдение за функционированием различных коллективов/групп людей, то обнаружится сходное явление: в любой системе управления действия людей в рамках этой системы обусловлены не только общими задачами системы, но и порядком ее организации.

Вооруженным силам присуще иерархичность, причем как официальная (распределение военнослужащих по званиям и должностям) так и неофициальная (кто как себя «поставил»). Действия военнослужащих объясняются не только целями вооруженных сил как организации (победа в бою или поддержание высокой боеспособности в мирное время), но и «борьбой» военнослужащих за официальный (звание или должность) и неофициальный («уважение» в прямом и переносном смысле) статус.

Проблема в том, что «борьба» за статус зачастую может быть контрпродуктивной применительно к задачам вооруженных сил.

Попробуем посмотреть на перечень стандартных военных ошибок через призму «борьбы» за статус в иерархии в воинских коллективах.

1. Сложности в организации взаимодействия между различными подразделениями частично связаны с тем, что оно предполагает выход за рамки привычной иерархии. Взаимодействие предполагает, что одно командир одного подразделения действует по требованиям командира другого подразделения. То есть в иерархическую лестницу, за место в которой военнослужащий борется, нужно добровольно впустить (пусть даже и на время) другого военнослужащего. Ситуация может осложнится тем, что командир «подчиняющегося» подразделения может считать, что командир «требующего» подразделения менее квалифицирован, или служит в менее «статусном» роде войск или просто ниже по званию. Обиженным может быть не только командир взаимодействующего подразделения, но и его вышестоящее командование — как же так: впустить в структуру управления инородный элемент.

Все это создает сильные психологические барьеры к установлению взаимодействия.

Практически, организовывать взаимодействие не получается пока не появляется общий начальник, который может отдавать обязательные указания для каждого взаимодействующего подразделения. Такое решение означает, что каждый раз на ходу непосредственно в ходе вооруженного конфликта приходиться перестраивать в той или иной степени структуру управления. Это потерянное время, упущенные возможности и погибшие солдаты.

2. Низкий уровень подготовки то же непосредственно связан с борьбой за место в неофициальной иерархии. Дело в том, что обучение солдат — занятие довольно хлопотное, зачастую однообразное и скучное. Не секрет, что однообразная работа воспринимается как своего рода наказание или, по крайней мере, как свидетельство низкого «статуса» человека, которой ей занимается. А уж тем более, когда подготовка связана с повышенными физическими нагрузками, что в вооруженных силах — не редкость. Повышение «статуса» в официальной или неофициальной иерархии дает право не заниматься такой «черновой» работой. Время, потраченное тем или иным командиром на подготовку солдат, становится одним из индикаторов статуса в иерархии. Возникает весьма искаженное представление, что чем меньше человек занимается подготовкой солдат, тем выше его статус. «Право на безделье», рассматриваемое как один из индикаторов высокого статуса, приводит к тому, что усилия военнослужащих направлены на добывание себе этого права. Последствие — существует стремление к минимально возможному уровню собственной подготовленности.

3. Потеря опыта предыдущих войн связана с тем, что навыки и знания, приобретенные на войне, повышают статус военнослужащего в неофициальной воинской иерархии. Поэтому делиться ими — означает также делиться статусом. В результате, боевой опыт становиться своего рода тайным знанием, приобщиться к которому могут лишь избранные.

4 и 5. Весьма сходный механизм объясняет и склонность злоупотреблять количественным анализом и склонность буквоедского применения уставов и наставлений. И то и другое образуют общепризнанную истину в военных кругах. Разделяет то или иное лицо общие воззрения является одним из показателей, будет ли система относится к этому лицу как к «своему» или для нее это лицо будет «чужим». Признание правильности общего мнения — одна из предпосылок для включения человека в иерархическую систему. В противном случае он просто будет отторгаться и не допускаться к борьбе за статус в рамках этой системы. Эта вторая, неофициальная, функция доктрины изрядно мешает ей выполнять свою основную функцию — подсказывать, как следует вести боевые действия.

Подчеркнем: указанные факторы — это лишь общее направление, не обязательно применимое к каждому частному случаю. В реальной жизни указанные факторы сложным образом переплетаются с множеством других и, как следствие, их действие не всегда столь прямолинейно как это может показаться из изложенного выше.

Такие проблемы существуют в воинских формированиях вне зависимости от страны любой эпохи. Корень проблем — в самой природе военной организации или, шире, всего общества. Разумеется, отличается степень интенсивности проявления негативных факторов.

Например, иррегулярные воинские формирования, в силу меньшего уровня организации, не имеют проблем с «доктриной», то есть быстро адаптируется к реальности конкретного конфликта, учитывают фактор собственной подготовленности, без проблем передают боевой опыт.

В армиях централизованных государств в зависимости от национальных особенностей и традиций различается уровень значимости неформального статуса. Здесь нужно сделать пояснение. Безусловно, нормальная конкуренция между людьми существует в любой армии. Однако, в странах с более низким социально-экономическим уровнем неформальный статус армии в гораздо большей степени важен для обеспечения базовых человеческих потребностей. Он может быть конвертирован в качество питания, комфортабельность проживания, возможность заработать и т. п. Чем выше значимость неформального статуса — тем борьба за него острее, и держатся за него сильнее. Поэтому проявления негативного воздействия борьбы за статус намного ярче в менее экономически развитых странах. Нужно понимать, что соревнование за статус рано или поздно входит в традицию той или иной армии, а традиции, как известно, зачастую живут вне зависимости от обстоятельств их породивших.

Зададимся одним из традиционных вопросов: «Что делать, чтобы избежать военных ошибок?».

С одной стороны все понятно и так. Нужно больше проводить учений, строже следить за боевой подготовкой, обобщать и распространять боевой опыт, развивать военную науку и т. д и т. п. Однако, эти очевидные рекомендации не лечат причину.

Система подготовки войск должна строиться таким образом, чтобы перебарывать негативные последствия гонки за статус.

На этом завершим краткое изложение. Надеюсь, что читатель сможет ознакомиться с книгой Нормана Диксона и сделать свои выводы.

 

Промежуточные выводы и приглашение на обсуждение

Конечно, описанный выше способ ведения войны крайне неудобен и очень не желателен. Приходится прилагать на порядок больше усилий, чем противнику, а результат — на порядок меньше. В лучшем случае такая война приведет к стратегическому тупику, когда ни одна из сторон не может выиграть. В такой ситуации вопрос об исходе войны будет зависеть от того, какая сторона быстрее устанет от войны и сломается. Но с описанным неудобством ничего не поделаешь. Рассчитывать на лучший вариант развития событий при имеющимся соотношении сил не приходится. Экономические и технологические возможности страны не позволяют рассчитывать на то, что в обозримой перспективе России получиться обеспечить армию в достаточном количестве необходимыми средствами, которые исключат возникновение ситуации господства противника в воздухе.

Завершая изложение, выскажем мнение о том, что в настоящее время российской военной науке следует основное внимание сосредоточить на изучении опыта тех операций, которые велись в условиях господства противника в воздухе, или шире — в условиях количественного и технического превосходства противника. Возможно, потребуется дополнение современных боевых уставов и/или разработка специальных наставлений. Солдаты и офицеры должны быть тактически и психологически готовы к тому, что именно такая ситуация может быть нормой во время войны. Российской армии следует уделять внимание подготовке к большим полномасштабным войнам, не ограничиваясь подготовкой к конфликтам малой интенсивности.

Не следует рассматривать изложенное в данном сборнике как бесспорную истину. Он лишь приглашает всех, кто заинтересован в обсуждении поднятой проблемы, принять в нём участие и попытаться найти соответствующее решение.