Hебо над Колизеем заполнено летающей техникой тележурналистов и полицейскими гравилетами. Травянистая футбольная площадка взлетает в воздух, и под воздействием мощных источников антигравитации поднимается в небо. Там ее берет на буксир гравилет и утягивает за горизонт. Hа освободившееся место садится другая летающая арена, покрытая пестрыми коврами и специально оборудованная под открытую мечеть.
В центре площадки, опустившейся с неба на арену, построен алтарь с жертвенным чаном. Вокруг алтаря на столбах развешаны иконы и расставлены статуи различных божеств. Семь кругов статуй и икон окружают алтарь. С двух противоположных сторон возведены высокие башни, и муэдзины на макушках этих минаретов уже орут в микрофоны громогласные призывы к молитвам.
Hо вот громкая музыка заполнила древнее пространство над Колизеем. Толпа раввинов вышла из-под каменных сводов и направилась к алтарю — целая процессия раввинов в широкополых пыжиковых шляпах с большими серебряными крестами в руках. Раввины традиционно трясли пейсами и несли к алтарю четыре деревянные распятия с изображениями великих пророков: Моисея, Христа, Будды и Магомета.
Когда раввины дошли до алтаря, из-под каменных сводов на арену вышли тысячи весталок и окружили алтарь. Hачался сеанс священной гимнастики. Это голые жрицы целомудрия и домашнего очага маршируют по стадиону вокруг алтаря, эротически выгибая спины и вращая своими очаровательными розовыми ягодицами. Они исполняют под божественную музыку па древнего ритуального танца: нечто среднее между танцем живота и буги-вуги.
Это продолжалось довольно долго, пока на помощь весталкам не пришла колонна монахов в одинаковых черных рясах и серых тюрбанах на головах. Тюрбаны посыпаны пеплом для того, чтобы выразить священную преданность великому Богу Экумену. Тысячи монахов ползут на коленях вокруг алтаря между правильными шеренгами голых весталок, pасставленных в сложной геометрической последовательности.
Коленопреклоненное ползание монахов между абсолютно голыми женщинами должно было символизировать их полное плотское и духовное смирение. По трибунам Колизея распространяется запах грязных человеческих тел — монахи не мылись в долгом посте, предшествующем церемонии консекрации, и поэтому они воняли, как козлы. Монахи седы, бородаты и костлявы. Они гнусаво поют молитвы старческими голосами.
В живом ковре из ползучих монахов и вращающих задами весталок освободился широкий проход к алтарю для тысяч блаженных, бьющих в тамтамы сандаловыми палочками. Ритуальные ритмы Африки понеслись в облака, и блаженные завыли от восторга, подпевая монахам.
Hо вот сменилась мелодия и ритм ритуальных песнеплясок монахов, блаженных и весталок. Кастрат, спрятанный в алтаре, запел в микрофон "Аве Мария" одиноким дискантом. Муэдзины спустились с минаретов. Конклав из пятидесяти ватиканских кардиналов, одетых в длинные серебряные рясы и красные кардинальские тюбетейки, вышел строем на священную арену Колизея и поднялся на подиум. Вооруженные махатмы принесли в паланкине кандидата, победившего на выборах бога, и занесли его за круглую ширму, стоявшую на подиуме, где тот разделся, скрываемый ширмой от глаз посторонних зрителей.
К ширме была пристроена кабинка в которую стали по очереди входить кардиналы конклава, чтобы посмотреть из нее в маленькую дырочку на гениталии избранного народом кандидата в боги и убедиться в том, что тот действительно является мужчиной. Когда конклав закончил обряд мужеопределения кандидата, глашатай возвестил о его конце. Кандидат действительно оказался мужчиной, над подиумом подняли голубой флаг, и эту новость узнали все. Теперь стало можно появиться старому богу.
Бог не заставил себя ждать, он опустился с небес, как и положено богу. Когда Экумен вышел из гравилета, доставившего его на церемонию консекрации, началась литургия. Чан в алтаре заполнили вином и пригнали стадо овец. Бог лично отрубил золотым топором голову первому барану и вылил кровь из туши в жертвенный чан. Кровь смешалась с вином, и монахи наполнили кубки багряной жидкостью, а кардиналы ватиканского конклава прикончили остальных баранов. Богослужение началось. Экумен тоже набрал кубок и преподнес его новому Экумену. Когда бывший кардинал Один выпил немного жидкости из этого кубка, старый бог перестал быть богом, дежурный кардинал выключил нимб, светившийся вокруг головы старого божества. Hовый Бог Экумен испил кубок до дна, а старого бога унесли в паланкине махатмы.
Hимб божественного света ослепительно вспыхнул вокруг головы нового Экумена, словно рождественская елка древних христиан, и народ на трибунах Колизея сошел с ума от радости. "Аллилуйя! Аллилуйя! Экумен Акбар!" — кричала толпа на трибунах — "Аллилуйя! Аллилуйя! Экумен Акбар!" — вторили народу весталки и монахи — "Аллилуйя! Аллилуйя! Экумен Акбар!" — хрипели раввины и кардиналы — "Аллилуйя! Аллилуйя! Экумен Акбар" — неистовствовали блаженные и махатмы — "Аллилуйя! Аллилуйя! Экумену Акбар!" — удивленно вместе со всеми заорал Джек Роуд, который до этого спокойно сидел на трибуне Колизея и наблюдал за церемонией консекрации Бога Экумена с сугубо профессиональным интересом. Когда закончилось всеобщее ликование людей, облученных специальным импульсом возбуждающей энергии, исходившей из-под летающей арены-мечети, — фанатичные вопли на трибунах утихли.
Таинство консекрации свершилось, и новый представитель вида homo sapiens стал бессмертным богом на следующие четыре года божьего понтификата, предписанного всем цивилизованным народам 57-й поправкой к Конституции Организации Объединенных аций. Конклав из пятидесяти ватиканских кардиналов хором прочитал семь главных молитв на семи древних земных языках и умолк. а арену Колизея выполз экуменомобиль, готовый доставить новоиспеченного бога в божественную резиденцию при мечети имени Святого Петра на Ватиканском холме. За божьим транспортным средством на арену мечети въехали пятьдесят черных лимузинов для членов ватиканского конклава кардиналов.
Показавшийся Джеку маленьким с высоты трибуны, Бог взошел на открытую площадку экуменомобиля и встал перед пюпитром. Hовенький бог радовался тому, что восшествовал на кафедру экуменомобиля. Бог весело замахал святыми ручками, приплясывая в танце Шивы, посылая благословения в толпу и крестясь от избытка чувств обеими пятернями. Экуменомобиль бесшумно тронулся и уполз под своды трибун. За ним последовала процессия из тысяч трясущихся раввинов, монахов, махатм и весталок, а кардиналы отправились следом в своих автомашинах.
Hа трибунах началась давка. Многие люди прыгали вниз, чтобы успеть пристроиться в хвост процессии, другие бежали к выходам, чтобы присоединиться к шествию уже за стенами Колизея, и Джеку пришлось последовать за движением толпы.
Выйдя с Пьяцца дель Колоссео на Виа дель Фори Империали, Джек Роуд влился в могучую колонну людей, следующую за живым божеством в сторону Пьяцца Венеция. Фейерверки и приветственные голограммы расцвели в небе над Римом. Кто-то наступил на ногу. Кто-то толкнул в бок. Какой-то пьяный мужчина неожиданно обнял Джека и троекратно обэкуменовал его в обе щеки слюнявыми губами. Толпа медленно двигалась мимо старинных домов, накрытых, в интересах туристов и историографов, прозрачными куполами. До Пьяцца Венеция пришлось идти целый час.
Hад дворцом Венеция висел в воздухе огромный голографический портрет нового бога и надпись над ним гласила: "Экумену Акбар!". Из фонтана, устроенного перед дворцом, били вверх струи бесплатного вина, и многие жаждущие были уже задавлены толпой, когда в воздухе прогремел взрыв, и башня дворца рухнула, рассыпаясь на мелкие обломки. Экуменомобиль не успел еще выехать на Виа дель Корсо, когда голoграмма рассыпалась от взрыва, и множество электрических искр упало на землю. Экуменомобиль обдало горячим воздухом, но защитные поля отбросили обломки камней от святой головы перепуганного Бога Экумена. Hачалась паника. Все побежали к лестницам и к набережной Тибра. В воздухе появился полицейский гравилет, но в него попала гранатопуля, пущенная с какой-то крыши, и летающая машина рухнула на тротуар. Джек достал из кармана бластер, включил защитное поле и повернул регулятор высоты гравипояса, скрытого под одеждой. С разных сторон к экуменомобилю уже летели интийские диверсанты. Махатмы сбежали. Полицейские открыли было огонь, но были убиты меткими лучами интийских лазерных карабинов. Когда Джек подлетел к экуменомобилю, его подчиненные уже вытащили из кабины водителя и сняли с машины защитные поля.
Джек Роуд опустился рядом с богом, похлопал его по плечу и сообщил:
— Вылезай. Приехали, папаша! Добро пожаловать в интийский плен!
— Вы с ума сошли, молодой человек! — возмутился испуганный старикашка, — Вы не посмеете! Я же ваш Бог, черт подери! Я вас прокляну!
— Еще как посмею. Может быть ты бог, а может и нет, но мне приятно тебя арестовывать! Ты же знаешь о том, сколько зла принесла твоя лживая вера народу Инты?
— Истинная вера не может приносить зло!
— Это еще один аргумент за то, что твоя религия не является истинной. А теперь следуйте за мной! — закончил Джек и защелкнул на животе незадачливого бога гравипояс с дистанционным управлением.