Впадать в панику гамер со стажем не торопился: воронкой, в которую он угодил, в играх обычно изображают вход в какой-нибудь дандж, кишащий злыми мобами и чахнущими над златом боссами. Достаточно пролезть через воронку с этой стороны — и он вернется на руины храма неизвестного божества.

Стрелец достал карту: внутриигровая система навигации обнаружила его в затуманенном топографическом пространстве с пометкой «Святилище Утопленных Ведьм». О большем карта умалчивала — на ней виден был только кусочек лестницы и коридора.

«Ясно. Предлагаете мне самому поиграть в топографа. Ладно, пойдем «открывать» новые территории».

Коридор сохранился лучше забытого храма: кирпичная кладка хоть и осыпалась кое-где, но выглядела надежно. Местами стены и потолок пробили толстые корни деревьев, которые издалека в темноте напоминали щупальца чудовищных спрутов. Запах сырости и древней плесени неподвижно висел в пространстве рваным мутным полотном. Сверху сочилась влага, иногда беспечно журчали ручейки, не знакомые с трепетом и совершенно справедливой опаской человека перед жилищем тех, кто давно канул в забвение. Тех, чей быт, традиции, ритуалы и чувства остались в диком, варварском, честном по природным законам и непонятном прошлом. Кажется, вот-вот эти древние обитатели святилища воскреснут, наденут облик теней-приведений, примутся ходить по своим коридорам, имея какие-то важные дела, искать истину, делать записи в книгах, совершать ритуалы, общаться друг с другом и поглядывать враждебно, с недоверием, презрительно на человека из будущего, имеющего свои постиндустриальные, потребительские и глобальноинформационные понятия, и сующего свой нос куда не просят — туда, где люди заняты поиском и разговорами с Богом.

Вода блестела от фиолетового фонаря и вдыхала этим блеском жизнь в мертвые помещения. Иногда встречались расколотые вазы, гранитные скамьи, в стенных нишах угадывались вырезанные в камне изображения: античные лица, образы героев, царей и чудовищ, какие-то тексты, но чаще всего попадалось изображения девицы то ли с оленьей головой, то ли с шлемом из оленьего черепа, и всегда с луком. Такие барельефы выделялись особенно: в глазницах девушки сверкали яркие изумруды, придававшие облику колдовской, зловещий, и одновременно прекрасный и могущественный вид.

Для Гэгэ это был хороший знак: здесь, вероятно, почитали охоту, значит, Охотнику будет чем поживиться в этих местах.

Коридор свернул на лестницу. Отсюда он услышал возню и кряхтение, доносящиеся из глубин катакомб. Первые мобы поджидали его в темноте.

Стрелец только-только миновал последнюю ступеньку, как вдруг зажегся свет — самый натуральный химический свет допотопных факелов, вставленных в специальные кольца в стене, — будто срабатывала такая установка от датчика приближения.

Впереди озарился коридор с группой странных созданий: они имели орлиные головы, насаженные на серые волчьи тела, и по шесть сравнительно тонких паучьих лапок. Пятеро таких животных чудес бестолково слонялись из угла в угол, тараня стены и натыкаясь друг на друга. Яркий свет после долгой темноты их нисколько не возмутил: наверно, в скрещивании этих биокиборгов принимала участие еще одна божья тварь — по крайней мере, зрение орлиные головы имели полностью кротовое.

«Хорошо, что освещение придумали сделать. Сражаться с такими тварями с полутьме — это ж обосраться можно!»

Гэгэ взял в руки лук и прицелился в монстра. Сам вид этих ужасных созданий отсекал любой «приход» христианской милости или даже буддийского великодушия в сердце Стрельца, поэтому стрелял он по живым «оцифрованным» существам и убивал их безо всякого душевного терзания, как и замышлялось создателями игры.

«Здесь бы пригодился тот лук, который пуляет раздвоенными стрелами», — вздохнул он, обходя свежие трупики в поиске трофеев. Но был весьма доволен тем, что удалось так скоро положить весь трэш — три-четыре стрелы на каждого, никто и приблизиться не успел.

Добыча с мобов оказалась скудна: какие-то Хитиновые клочки, Волчьи сердца и Глаза слепого орла. Может быть, такие предметы используют ремесленники и есть вариант продать их на Аукционе, только обильное количество анатомических трофеев на общий объем трупов остужал весь предпринимательский пыл — рынок наверняка переполнен таким барахлом.

А вот в тесных комнатках по бокам коридора нашлись трухлявые сундуки, где можно было отрыть пару-тройку и более монет. В одной из ниш обнаружился запыленный Серебряный кубок для жертвенной крови, который если не вызовет антропологический экстаз у торговца вендорской сети, то хотя бы привлечет благородством материала. В сумку.

Следующий коридор ничем не отличался от предыдущего: ни интерьером, ни мобами, ни личной тактикой фарма, ни лутом. Разве только драгоценная посуда не досталась в этот раз. Но весь навар еще впереди.

Катакомбы спускались все ниже, а воды в помещениях становилось больше. Корни лесных деревьев уже не дотягивались до такой глубины. Взамен пауковолкоорлов все чаще попадались классические ходячие скелеты — хрупкие в ржавых доспехах они разбивались вдребезги от критических ударов прямо в ложечку.

Нередко встречались останки прошлых исследователей, забредших сюда в поисках древних знаний или наживы, но обнаруживших диковинных чудовищ и собственную гибель. Давно сгнившие тела в истлевших одеждах обычно встречались в небольших комнатках: в кожаных сумках можно было отрыть несколько монет или заплесневелый дневник путешественника, среди лохмотьев попадалась ржавая походная утварь, испорченные кинжалы, редко — украшения из серебра, меди, слоновой кости и полудрагоценных камней. Холщовый мешок Стрельца по ходу сбора добычи набирал финансовую тяжесть, которую он воображал на своих плечах вопреки всем пространственно-интерфейсным особенностям сумки. Иногда он останавливался, чтобы полистать найденные дневники. Это были истории людей, в разное время искавших здесь спасение от погони Светлых или Темных, встречались путевые журналы ученых и охотников за древними реликвиями, а в самых последних мемуарах, обнаруженных в очень глубоких залах, он прочитал историю молодого человека из Улича, спустившегося в эти глубины за своей возлюбленной, которую сманили или похитили жившие здесь ведьмы.

Последняя история понравилась ему, хоть ее конец был весьма трагичным — по всему видно, местному ромео так и не удалось вызволить даму сердца из плена колдуний, и теперь он одиноким воспоминанием вынужден скитаться по коридорам этого тартара, не смея сознаться себе в собственной смерти. Гэгэ почему-то возненавидел этих таинственных ведьм, а дневник парня спрятал в мешке, хотя все остальные записи возвращал на прежнее место. После этого не забыл он глянуть и в журнал заданий, однако новых поручений там не обнаружил: либо этот квестовый предмет (дневник) относился только к жителям Улича, либо ему недоставало данных, чтобы правильно им воспользоваться.

После серии однотипных залов, лестничных пролетов и коридоров он попал в настоящий храм под храмом: высокий потолок терялся в сумраке, где виднелись хищные зубья сталактитов. Свет на этот раз никто не включал — в помещении обитали животные страхи неизведанного, скрытого, живущего внутренней жизнью без посторонних, вроде колонии сороконожек, обосновавшихся в грязи под большим камнем или в теле разлагающегося, покрытого болезненным грибком, дерева.

Почти всю площадь огромной пещеры занимало темное озеро. Сушей можно было назвать только своеобразную пристань, сложенную из массивных обработанных камней. Два ряда частично целых колонн вели от входа по каменному полумосту в середину зала, где расходились и кругом огибали давно пересохший фонтан с изваянием зеленоглазой лучницы. Сверху наискосок падал широкий луч лунного света, едва касался вершины колоннады и озарял священный фонтан. В скале вдоль периметра зала, насколько мог дотянуться фиолетовый свет, были вырублены статуи бородатых стариков, женщин с кувшинами, детей-пастухов и мужчин с дичью на широких плечах — кудрявые и в тогах под древнегреческий стиль. Излучения фонаря и бледный свет луны красили неживые лица в мертвенный оттенок — статуи казались приведениями, слепо глазящими на храброго и бестолкового пришельца. Между колоннадой и краем пристани выстроились ровные пунктиры каменных скамей, не всегда целых, но вполне угадываемых.

Гэгэ представил себе, как в древние эпохи настоящие мэрлонцы располагались на этих скамьях, глядели на темное озеро, беседовали, проповедовали, рассуждали, пили фалернское вино, разбавленное чистейшей водой лесных родников. Темные и Светлые вместе обсуждали здесь общие планы, делились технологиями, паломничали, знакомились, любили, сочиняли — не имея представления, что где-то в далеком космосе их прапредки ведут неусыпную и жестокую борьбу друг с другом. И не подозревали, что однажды вирус необоснованного страха быть преданными вчерашними товарищами, быть убитыми, изгнанными, свалится с неба в вимане Вельзевула и заразит всех жителей планеты. А потом их гладкая и плодотворная жизнь перевернется в пиксельное не-существование…

«Эй! Какого черта я так думаю?! — возмутился Гэгэ. — Я так совершенно не думаю. Что за лажа опять… бредятина… Сначала эта шляпа про дерьмо душ и либеральный инет, теперь «гладкая и плодотворная жизнь». С чего ты взял, что я так могу думать?! На «мир во всем мире» фапают только наркоманы и гомосеки, потому что их все парафинят. А я нормальный пацан!»

Он вдруг осекся и замолк, только представив себе, с кем пытается заговорить.

И увлеченный негодованием не заметил, как дошел до середины пещерного озера, переступил незримую черту, отделяющую непыльный фарм данджа от запуска программы финальной сцены в Святилище Утопленных Ведьм.

Пещера будто превратилась в каменную пасть огромного чудовища: холодный мрак, темная вода, каменные плиты и безжизненные статуи будто слились в один могучий организм.

— КТО ПОСМЕЛ НАРУШИТЬ ВЕЧНЫЙ ПОКОЙ МЕРТВЫХ?! — раздался вдруг хор голосов, в котором смешались детское сопрано, женский фальцет, мужской бас и стариковское дребезжание. Резонанс голосов пилил слух и вибрировал по всему телу, врывался в голову, сметая собственные мысли, и как будто сдавливал черепную коробку извне и снаружи. — КТО ВОШЕЛ В НАШЕ УБЕЖИЩЕ, УБИВАЕТ НАШИХ ВЕРНЫХ СЛУГ И ГРАБИТ СВЯТЫНИ?! МАРОДЕРЫ В НАШИХ СТЕНАХ! МАРОДЕРЫ!!!

Говорили статуи по периметру храма — в этом не было сомнений.

Гэгэ трепетал от ужаса — он почувствовал себя на плахе, осуждаемый толпой невменяемых присяжных, которые, вдобавок, еще и кровожадные фантомы.

— МЕРТВЫЕ НЕ УБИВАЮТ, МЕРТВЫЕ МЕРТВЫ, СРЕДИ МЕРТВЫХ НЕТ УБИЙЦ. ЖИВЫЕ — ВОТ КТО НАСТОЯЩИЕ УБИЙЦЫ! ЖИВЫЕ УБИВАЮТ ЖИВЫХ И ДЕЛАЮТ ИХ МЕРТВЫМИ. ЖИВЫЕ ОТНИМАЮТ ЖИЗНЬ И РАСПРОСТРАНЯЮТ ПУСТОТУ И БОЛЕЗНИ.

Стрелец понемногу приходил в себя от децибельного удара в уши. Что-то вот-вот должно произойти — не напрасно же «мертвые» испытывают акустику храма. Он бегал вокруг пересохшего фонтана, прыгал на скамейки и вглядывался в темноту. Скорее всего, сейчас оживут статуи псевдогреков. Каменные противники обычно медлительны, но неплохо защищены и больно бьют. Против таких основное преимущество — Скорость и Ловкость.

Или возникнут пустотелые призраки. Урона от них меньше, но попасть стрелой в бестелесную дымку — задача не из легких. Здесь требуется хороший уровень Точности.

— ПРИДИТЕ, НАШИ ВЕРНЫЕ СЛУГИ. ПРИДИТЕ, ОБИТАТЕЛИ ВОДНЫХ ГЛУБИН. ЗАЩИТИТЕ НАС ОТ ПОСЯГАТЕЛЬСТВА ЖИВЫХ И АЛЧНЫХ! ИБО МЕРТВЫ МЫ И БЕСПОМОЩНЫ, И НЕ МОЖЕМ ПОСТОЯТЬ ЗА СЕБЯ И МОЛЧА НАБЛЮДАЕМ ЗА БЕЗЗАКОНИЕМ, КОТОРОЕ УЧРЕЖДАЮТ ВОРЫ В СТЕНАХ НАШЕГО ХРАМА. ПРИДИТЕ, СТРАЖИ ПОКОЯ И ОХРАНИТЕЛИ ПРАВДЫ!

Призраки статуй умолкли. Темная вода озера вдруг забурлила, вспенилась. Холодные волны бились о каменный мостик с колоннадой, разбивались, и на месте волн появлялись жуткие склизкие создания, напоминающие огромных мокриц с передними крабьими клешнями. Хитиновая броня на них влажно блестела, клешни глухо щелкали; многоножие дробно скреблось, приближаясь.

Гэгэ начал отстреливаться. Щелк, щелк — две Неудачные стрелы отскочили от панциря, третья с влажным хрустом пробила уродливую башку. Переключился на следующего монстра, убил, кажется… а нет, снова ползет. И тот, первый, тоже еще ковыляет.

«Непробиваемые, что ли?»

Потом что-то вцепилось сзади в ногу. Острые коготки вскарабкались по ноге, перелезли на плащ, шею отвратительно щекотали длинные усики. Но не успела мокрица добраться до плеч — Скользкая Хитрость Накидки из Чешуи Серебряного Змея скатила монстра обратно на пол.

Враги окружали. Каменную пристань сплошь покрывал живой ковер из копошащихся земноводных тварей. Он забрался на фонтан и какое-то время отбивался от чудовищ, для которых чашеобразный пьедестал зеленоглазой лучницы оказался непреодолимой баррикадой. Однако пронзенные даже в пятый раз Критическим ударом в голову не сдавались и упорно лезли на штурм. Он начинал догадываться, что обычные стрелы для мокриц — не самое действенное оружие.

«Бли-и-ин… Как же вы убиваетесь, сучки?!»

Защищенным «бастионом» он пребывал недолго: мобы все пёрли и пёрли к фонтану, наползали друг на друга, пока не соорудили живую насыпь, откуда самые верхние мокрицы легко проникали в убежище Стрельца и стремительно наполняли каменную чашу. Отступать было некуда. Зря он полез в эту пещеру. И не стоило парню грубостью отвечать тому, кто хочет выудить из его жалкого естества хоть что-то ценное. Сам виноват.

Ноги Стрельца кусали мощные клешни, десятки лапок карабкались по нему вверх, срывались со скользкого плаща и снова карабкались, чтобы вцепиться ему в шею и лицо. Он убрал лук и переключился на оружие ближнего боя (вдруг поможет?). Но клинок наносил мизерный урон и по сути лишь сбрасывал штурмующих монстров, что могло только отсрочить уже очевидное фиаско.

Он чувствовал себя кусочком мяса на пикнике, атакованный голодными насекомыми. Этакий сэндвич из человека. Это вам не тучи комаров у болота. Страшно, действительно страшно до визга в самой мужественной душе — быть съеденным заживо.

Специально зазубренный кинжал в его руке наносил все меньше и меньше бесполезных ударов, израненные ноги слабели и поддавались тяжести насевших мобов. Здоровье и Энергия покидали Стрельца. В какой-то момент он рухнул на колени и тут же был густо облеплен ужасными мокрицами, хищно пожирающими каплю за каплей остатки Здоровья.

«Пусть жрут… какая разница? Не больно ведь. Меня сожрут, а потом я воскресну. Потом опять сожрут, а потом я снова воскресну. Смерть — это ведь не навсегда. Как спокойно… по мне ползают эти мерзкие гигантские насекомые, скребутся, пьют кровь, разрывают кожу, проникают в тело и ворошат внутренности, а мне так спокойно…»

— ПИРУЙТЕ, МИЛЫЕ СЛУГИ! — возобновился громогласный хор призраков. — ПИРУЙТЕ, НАШИ ДАВНИЕ ДРУЗЬЯ И ТОВАРИЩИ! НЕТ ЖАЛОСТИ К ТЕМ, КТО ВРЫВАЕТСЯ В ЧУЖИЕ ДОМА СО ЗЛЫМ УМЫСЛОМ, С ГРАБЕЖОМ И УБИЙСТВОМ, С МЕЧОМ И КОВАРНОЙ МАГИЕЙ! ПУСТЬ ЭТА ЖЕРТВА СТАНЕТ УРОКОМ ДЛЯ ДРУГИХ МАРОДЕРОВ!

«Я не хотел, — взмолился Гэгэ, — я же просто… Это ведь ты! Правда?.. Ты наказываешь меня за дерзость. Я вовсе не хотел перечить тебе. Я не думал, что мои слова будут что-то значить. Я не хотел. Дай мне шанс исправиться. Ты не Ворон, я точно знаю. Ворон не способен на такое, сколько бы ни был силен. И не зритель в кинотеатре. Ты нечто совершенно другое и высшее! Прости… прости меня, пожалуйста. Только скажи мне, кто ты? Кто ты?!»

Ответа на эту просьбу не последовало.

«Но ведь не я же сделал себя таким никчемным! Разве я виноват?!!»

Он не выдержал и вдруг заплакал. Не от бессилия каприза, как ребенок, не из жалости к самому себе, не от обиды, а по-настоящему, потому что столкнулся с силой, стократ превышающую его возможности, и даже не превышающую, а сила, благодаря которой он есть и существует. Он раскаивался. В том, чему сам не мог толком найти объяснения. Он плакал потому, что в сердце его все-таки жили и отвага, и честность, и достоинство, но мир гнобил его с детских пеленок, заставлял подчиняться, не доверял, высмеивал, так что в конце концов он потерял веру в самого себя, год за годом сковывая все прочнее и надежнее собственные рабские кандалы мнимого страха…

Рефлексию Стрельца прервал тревожный звоночек — стрелка Здоровья опускалась к нулю.

Он вынул из рюкзака первую попавшуюся снедь, чтобы подкрепиться. Это был гамбургер с кунжутом, сочной горячей котлетой и яркими до рекламного глянца листом салата и куском помидора. Дрожащими от бессилия руками он поднес булочку ко рту и жадно впился зубами во вкусное, судя по виду, изделие вельзевульских кулинаров. Он рвал сэндвич зубами, не обращая никакого внимания на беспрерывно ползающих по нему и атакующих израненную спину насекомых-акселератов. Если бы не скользкая поверхность Накидки из чешуи серебряного змея, его давно бы уже сточили, как мертвеца — трупные черви, — и разложили по тарелкам.

Жизнь возвращалась в тело Стрельца, несколько ран перестали кровоточить. Приободрившись, он вскочил на ноги и побежал, спотыкаясь об монстров, в безопасное место — к факельному свету коридоров. Полсотни мокриц досадливо скреблись следом за недоеденной жертвой.

Он не останавливался еще какое-то время, пока несся по переходам катакомб, хотя копошение мобов позади уже давно прекратилось. Нет, этот побег нельзя было засчитывать в пользу трусости — с десятипроцентным уровнем Здоровья кто угодно даст деру из смертельной ловушки.

Прикончив по дороге еще один бутерброд, он выбежал к воронке и покинул дандж.

Уже светало: утреннего солнца не было видно, но лесной мрак каким-то загадочным образом становился прозрачным, и теперь сквозь него выглядывало зеленое пространство с серыми мазками стволов. Фиолетовый фонарь на поясе Гэгэ едва заметно пульсировал светом.

Он намеревался уже двигаться дальше по лесным дебрям на поиски питомца, когда услышал голоса неподалеку.

— Здесь нужен маг с огненным шаром или дроид с ракетницей. Я уже ходил сюда с поцанёнком одним. Мобы перед ластом огня боятся как… огня.

— Серый, уже поздно. Go по домам. Квест мы уже выполнили.

— Да ну за полчаса зафармим и тогда go. Лады?

— Когда еще в Улич попадем? — включился в разговор третий голос. — Говорят, тут бижа крутая падает.

— Ну Ок…

Гэгэ осторожно выглянул из-за каменной глыбы и заметил трех гамеров, приближавшихся к руинам храма. Это была все та же троица сэров, теперь он познакомился с ними «поближе»: двое Паладинов и Демонолог в черной рясе и толстым фолиантом в руке. GearScore у компании был от 1500 до 3000. Подробности мультипаспортов разглядеть не удалось: троица засекла наблюдателя и он спрятался за камнем.

— Здесь кто-то есть.

— Эй! Ты кто?

Гэгэ не стал откликаться.

Звякнули мечи, покидающие ножны. Маг прошептал первую часть волшебной формулы, чтобы со второй пустить заклятье в ход, если вдруг завяжется бой.

— На счет три. Раз, два…

На «два» троица резко взбежала по ступенькам и устремилась туда, где обнаружили Стрельца. А он в этот момент уже направлялся ко входу в Святилище Утопленных Ведьм, обернулся напоследок…

— О, Вштнырь! — узнали его сэры.

— Это вельзец!

— Ах ты су…

…и нырнул в воронку.

Возвращаться к мокрицам наш герой не собирался, но в подземном храме была возможность отсидеться, пока Сергеи не уберутся восвояси: дело в том, что инстансы рассчитываются на одну группу игроков, и если дандж одновременно посещают несколько несвязанных групп или персонажей, то Система создает копию подземелья для каждой пати или отдельно взятого лица. Так что здесь он пребывал в полнейшей безопасности: никто «чужой» к нему не войдет без «приглашения».

Чтобы скоротать время, он съел баночку парящего супа. Завет мамы раз в день хлебать «жиденькое» оказалось действенным даже на Мэрлоне — Здоровье Стрельца мигом поправилось, от полученных ран не осталось и шрамов, а Энергия выливалась за край. Ему захотелось действа: либо вернуться в лес, напороться на трех «гопников» из Лоун-Кора, подраться с ними и вероятней всего отхватить, или же постараться дойти до финала этого данджа.

«Я понял, чего ты хочешь от меня. Только помоги мне».

Мокрицы злобно скреблись на пороге озерного святилища, но были бессильны преодолеть черту факельного света. Гэгэ в нерешительности осмотрелся.

«Что там ребята говорили о файерболах и ракетницах?»

Он попробовал снять ближайший факел со стены — оказалось, что это интерактивный предмет, а не простая текстура. Догадка его подтвердилась, теперь оставалось найти применение огню.

Недолго думая, он пихнул факел непосредственно в лицо… в рожу… в голову гипермокрице. Та едко запищала от боли, взвился сухой парок, хотя ожидать следовало дымка опаленной плоти. Когда парок растворился, Гэгэ не без удивления отметил, что часть головы монстра как будто стерли ластиком: ни обугленных краев, ни хлещущей из раны жидкости, ни выпадающих внутренних органов — он видел плоть зверя-насекомого сквозь какой-то инженерный разрез. При этом чудовище продолжало двигаться, скрестись и щелкать клешнями, как будто ничего не случилось.

Следующая атака поразила еще двух монстров: у одного испарилась клешня, другому огонь «откусил» часть спинного хитина. Очевидно, огонь — весьма действенное оружие против таких мокриц, однако для полной ликвидации требовалось тщательно «стирать» им телеса насекомых.

Стрелец намеревался удвоить скорость уничтожения мокриц, взялся за второй факел, но вытянуть его из настенного кольца не удавалось — Система блокировала одновременное использование пары таких предметов. И чтобы левая рука не бездельничала, он вложил в нее Специально зазубренный кинжал.

Он всмотрелся в темноту подземного храма и прикинул шансы на победу, даже имея на руках такой весомый бонус, как огонь.

«Сколько же вас там, ё-моё… целый муравейник… Так, ладно. Возьми себя в руки! Ниссы, тебе еще предстоит встреча с финальным боссом этой истории — перед ним тоже собираешься коленками трясти?.. А интересно, кто им будет? Тот, на кого работает Джеймс? Или Светлые? Или демон какой-нибудь из другого мира… на которого работает Джеймс, хе-хе. Все, не тяни больше. Ты — главный герой, с тобой ничего не случится. Чем больше годного шмота наберешь, тем легче будет в конце».

Так, воодушевившись, Гэгэ с криком ворвался в гущу мобов.

Не такими уж злыми они предстали в этот раз: хватало легкого прикосновения жаркого факела к телам насекомых, чтобы лишать их оружия — больших клешней, и обездвиживать, стирая ходовые лапки. Кинжал в левой руке умело скидывал тварей, норовивших взобраться на него по скользкому плащу. Но пронзенные холодным оружием мобы не спешили помирать.

Он сводил счеты исступленно, с особым злорадством, которое подняло верхний предел его Энергии процентов на двадцать. Пламя факела рисовало на темноте храма бесконечную огненную змею, а сам Гэгэ ощущал себя ластиком из фотошопа, удаляющим ненужные пиксели с картинки. Очень скоро вокруг него расчистилось полупустое пространство, в котором то и дело мелькали одинокие клешни, повисшие без причины в воздухе, карабкались ножки без тел, парили тонкие усики и всякого рода бесформенные куски виртуального мяса, в которых еще пульсировали животные процессы, но никакой опасности они более не представляли.

Конечно, не весь бой проходил гладко, и его успели знатно потрепать, но к тому времени, когда Здоровье героя снизилось до половины, полностью функционирующих мобов вокруг почти не оставалось, а полустертые «инвалиды» спешно ковыляли к живительной влаге, чтобы навсегда исчезнуть в темной воде.

— ГОРЕ НАМ! О, ГОРЕ! — возобновились стоны каменных призраков. Это был хороший знак — внутренний сюжет подземелья двинулся дальше, а плач «стен» говорил о том, что Гэгэ близок к победе. Мокрицы больше не атаковали, и он воспользовался паузой, чтобы восполнить Здоровье.

— НАШИ ЗАЩИТНИКИ БЕГУТ, ПОПЯТЫЕ ВРАГАМИ. И НЕКОМУ НАС БОЛЬШЕ ЗАЩИТИТЬ. ПРОЩАЙТЕ, НАШИ СВЯТЫНИ, ТЕПЕРЬ ВЫ УГОДИТЕ В РУКИ ТОРГОВЦЕВ И РАЗБОЙНИКОВ! КОГДА-ТО НАС ПОКИНУЛА НАША БОГИНЯ ДИАНА, ТЕПЕРЬ ОСТАВЛЯЕТЕ И ВЫ, МИЛЫЕ ТОВАРИЩИ, ВЕРНЫЙ ОПЛОТ, ПОБЕЖДЕНные силой мародеров…

Последние слова звучали как улетающее эхо, нанесенное на «пожеванную» пленку магнитофонной кассеты.

Затем произошло странное: тряхнуло землетрясение, с верха упали несколько каменных кусков, что расширило отверстие в центре пещерного потолка. Ярчайшие лучи солнца (никак не утреннего) ворвались в храм, отбеливая непроглядный мрак до пасмурной серости. Произошло какое-то колдовство, точнее, антиколдовство: скупо освещенные теперь солнечным светом античные изваяния вдоль стен вдруг покрылись тряпичными складками, местами накренились, а потом, комкаясь, рухнули, как декорация или театральный занавес. Следом потеряла устойчивость и колоннада: бывшие секунду назад гранитными колонны легли на пол как простыни, изображающие колонны, а потом лишенные каркаса. Бесследно исчезли скамейки, пересохло озеро, плиты под ногами растаяли, обнажив сырой каменный пол.

На секунду он подумал, что вот-вот исчезнет и сам (кто знает, что происходит с этой странной игрой, вдруг это снова баг), но стоял на месте, где и был. Только теперь не посреди старинного храма, а в недрах самой обыкновенной пещеры, сравнительно большой, но теперь уже казавшейся компактней предыдущей «версии». Видно, морок декораций зрительно увеличивал пространство.

«Ага, теперь понятно, отчего мокрицы так интересно уничтожались — они были просто иллюзией!»

Перед собой он увидел большой котел с бурлящим желто-зеленым варевом, а рядом с котлом злобно зыркали на пришельца две гнусного вида бабы-яги и девушка с демоническим ликом.

«Интересно, это сюжет инста или эти бабки — что-то вроде технической обслуги, следящие за работоспособностью данджа?»

— Несчастный глупец, ты раскрыл наше убежище, — проскрипела старуха с кривым посохом в руке и когтистой короной на лысой макушке. — Много веков мы скрывались в этой пещере от любопытных глаз, творили колдовство, приносили жертвы и воссоздавали Книгу Ведьм, утерянную пропасть лет назад. С этой книгой мы вольны будем выйти на поверхность и свергнуть магов, узурпирующих трон Старой веры! Но теперь наше местонахождение раскрыто, несмотря на маскировочные заклятия, тебе ведома наша тайна. Не думай, что выбраться отсюда живым у тебя получится.

«Так-так, старухи явно не из техподдержки. Видно, здесь какое-то подполье, замышляют государственный переворот, революционерки ветхие. А если вы как-то связаны с заказчиками Джеймса? Посмотрим, что вы мне еще расскажете».

— Я и не знал, чем вы тут занимаетесь, — сказал Гэгэ. — Могли бы и не говорить, что у вас тут заговор. Я бы преспокойненько ушел, и ваша тайна осталась бы тайной!

Но логике сюжета ведьм была чужда логика землянина.

— Не пытайся нас одурачить.

— Виновато землетрясение, — продолжал он. — Это из-за него в пещеру проник свет и ваша маскировка раскрылась!

— Убейте его, сестры! — нетерпеливо заверещала бабка.

Главную ведьму с короной тут же окутала сиренева сфера, старуха отступила ближе к стене и подняла над головой посох. Вторая баба-яга наполнила черпак варевом из котла и на манер катапульты плюхнула содержимое рядом с Гэгэ. Тотчас расплылась кислотная лужа, ступить в которую он, понятное дело, опасался, и, стараясь не приближаться к ней, отошел к стене, одновременно стреляя в старуху с короной. Но поразить ведьму не удалось: стрела легко отскочила от магического барьера.

«В бабл залезла, овца!»

Освещения теперь предоставало, поэтому факел он заранее выбросил (тыкать им в колдуний, надо думать, неэффективно). Баба-яга с черпаком снова, размешав, набрала едкой жижи, и готовилась пульнуть ею в Гэгэ, но меткая стрела угодила ей в руку. Варево плюхнулось обратно в котел, а старуха на какое-то время остановилась в движении.

«Тебе, карга, значит, можно сбивать каст. Будем знать, когда опять решишь нагадить».

Бабка с короной так и стояла с занесенным над головой посохом, прочно защищенная волшебной сферой. По едва заметному движению губ можно было догадаться, что она бубнит заклинание. Третья — демоническая девушка с завитой в рога золотой прической — медленно шла на Стрельца, выпустив длиннющие когти, тоже золотые. Эта молодка, верно, еще не постигла колдовских ухищрений и могла атаковать только в ближнем бою.

Он пустил несколько стрел в демонессу — по скривившемуся лицу стало понятно, что ей от этого сделалось больно. Рядом расползалась лужа кислоты — бабулька с черпаком взялась за старое. Он отбежал в сторону и выстрелил в «повариху», упреждая новую атаку с ее стороны, и переключился на рогатую. Молодуху убивать следовало вне очереди — весьма отвлекает от спокойного обстрела. Сбивает, так сказать, каст.

Вдруг в стенах вспучились каменные пузыри и лопнули, выпустив отряд из пяти ходячих скелетов. Главная баба-яга как будто подленько заухмылялась — типа, получайте, наколдовала! Но прекращать ритуал и не думала — видать, придут еще кости из прошлого.

Новые участники боя судорожной походкой направились к Стрельцу, размахивая ржавыми мечами.

«Ну, этих мы пощелкаем!»

«Пощелкать» он успел лишь троих: отвлекшись, упустил приближения молодой ведьмы и та кровожадно вонзила в плечо все десять острейших когтей (скользкий плащ не отразил атаку). И еще, видимо не удовлетворившись этим, впилась в шею клыкастой пастью.

Он взвыл и отпрыгнул. Отпрыгнул неудачно, ибо стопы моментально пронзила горячая боль — он оказался посреди едкой лужи. Кислотные кляксы за то время, что он был занят рогатой и скелетами, успели кучно расселиться вокруг (благо, испарялись они довольно быстро). Пришлось скакать по безопасным островкам в свободный от луж и монстров угол.

Завертелась драка. Стоять на месте Стрельцу не позволяли: бабка с посохом не прекращала кастовать скелетов, так что они копились и заполняли пещеру, плюс девица с когтями медленно и назойливо таскалась попятам. При этом надо было успевать сбивать каст «поварихе» и перепрыгивать лужи.

Со временем методом проб и ошибок он наработал определенную ротацию действий: пускал четыре-пять стрел в скелетов, затем бил рогатую кинжалом (пока она двигалась, урон от Рваных ран удваивался), отпрыгивал в безопасный угол и пулял в бабку с поварешкой, а потом снова переключался на скелетов. Получалось складно: молодая ведьма его почти не била, но сама бледнела на глазах от кровотечения, баба-яга у котла не успевала плюхать едкие лужи и уже страдала от многочисленных ран. Насаждали только скелеты, но их численность теперь неуклонно снижалась. И еще оставалось придумать, как одолеть старуху в бабле.

Первой склеила ласты баба-яга с черпаком. Случилось это неожиданно-радостно после очередного критического попадания: ведьма словила стрелу, а потом зачем-то схватилась за сердце и с немым криком на губах осела на пол пещеры. Гэгэ почувствовал несправедливость анимации: старуху как будто сгубил ежемесячный счет за квартплату, а не его меткий удар.

Хронология битвы зашла на новый виток.

Молодая демонесса остановилась и с недоверием глядела на погибшую. Баба-яга с короной издала пронзительный крик, затем встала на колено и страдальчески простерла руки к умерщвленному телу. Причем сделала это немного в стороне от «поварихи», словно не решалась приблизиться к ней. Но скорее всего этот эффект появился из-за разницы между «установлением координат реальности» бабы-яги с короной и действительной точкой в пространстве игры, где программа сюжета обозначила для нее «смерть боевой подруги». Пространственное косоглазие, так сказать. Незначительный программный дефект.

На несколько минут ведьмы забыли о Стрельце, что позволило ему добить оставшихся скелетов и быстренько восполнить Здоровье и Энергию батончиком с надписью «Арахис в эндорфине».

— А-а-а-а!.. Проклятый убийца! — вопила старуха. — Ты убил мою сестру, мою Изабеллу!

«Изабелла — какое красивое имя для ведьмы-пенсионерки», — заметил Гэгэ, жуя шоколадку.

— Пусть кара глубинных потоков настигнет этого человека! Пусть его сожрет подземная пламень!.. У-у-у-у!..

Бабулька верещала проклятия, но молодая демонесса как будто не разделяла ее горя. Рогатая какое-то время наблюдала за трагической сценой, а потом повернулась к Стрельцу — и тут ее лицо переменилось: глаза вспыхнули ярким огнем и потухли, став почти человеческими.

— Что это у тебя? — спросила она и подалась вперед.

— Где? — он не ожидал ничего хорошего от демонессы и нацелил ей в голову Охотничью стрелу.

— Там… у тебя… что это? — рогатая словно не замечала оружия и медленно приближалась. Он отступил на шаг, но стрелять не решался.

Девушка присматривалась к чему-то, что находится на плече Гэгэ или за его спиной, а потом вдруг замерла, оглушенная тем, что увидела.

— Патрик!.. — прошептала она. — У тебя Патрик!

— Какой у меня патрик, ты чё, обалдела?! — по неразумности своей наш герой спутал слова «Патрик» и «триппер», и теперь не знал, ужаснуться ли ему «диагнозу» или дать девушке леща за клевету.

— Вернее, не он сам, извини. Что-то в твоей сумке…

То обстоятельство, что «исчадие ада» извинилось, смягчило Стрельца. Он старался понять, что такого демонесса могла заметить в его сумке и догадался: Патриком, кажется, звали того ромео, который заблудился до смерти в катакомбах пока искал свою пропавшую возлюбленную. Это его дневник она заметила в инвентаре у Гэгэ. Вот, значит, и нашлась джульетта.

— Дай! — потребовала демонесса.

Он решил не выкаблучиваться и подал в когтистую ладонь старый дневник. Молодая ведьма не стала его открывать, а держала перед собой и некоторое время пристально вглядывалась в тетрадь, только зрачки ее бегали туда-сюда, как будто читает сквозь потрепанную обложку.

Тем временем главная баба-яга закончила скорбеть. Встав с колен, старуха вновь подняла над головой посох и зарычала совершенно звериным и демоническим голосом какое-то длинное заклятие:

— Черный-огненный, в глубине парящий, над землей не ходящий. Сила твоя велика, беседа твоя коротка, а гнев испепеляющий…

— Так он искал меня… — сказала молодая ведьма. — Патрик, мой Святой Патрик! А я считала, что ты возненавидел меня, когда я отказалась следовать этой твоей Новой Вере и продолжала идти по стопам моих предков. Ты не переставал любить меня… и отправился за мной даже в эти жуткие пещеры. Ну зачем, зачем ты говорил мне все то в тот последний вечер?! Зачем я наговорила тебе столько гнусных вещей и ушла к этим… Ох!.. и теперь тебя нет.

Девушка горестно опустила голову. Гэгэ после таких откровений все-таки решил убрать нацеленную стрелу от лица печальной демонессы — кажется, так должны поступать воспитанные люди в подобной ситуации, — и настороженно косился в сторону колдующей бабы-яги.

— Это из-за вас, гнусные ведьмы! — зарычала она. — Теперь я понимаю, я все поняла из его дневника… Вы не собирались меня учить древней магии, вы никогда бы не назвали меня своей сестрой. Вы шпионили за мной, писали эти таинственные записки, сеяли раздор между мной и Патриком и заманили меня сюда только для одной цели… Чтобы убить его! Это он был вам нужен, а не я. И когда дело ваше темное было сделано, я перестала иметь для вас ценность. Вы не отправили меня следом за моим Патриком только потому, что кто-то должен был делать за вас грязную работу, и я делала ее, наивно полагая, что учусь таким образом магии древних…Сто двадцать лет я была вашей служанкой, но вы ни разу не отблагодарили меня. Настало время расчета. Вы заплатите мне за все: и за то, что погубили мою жизнь, и за Патрика!

Под землей тем временем нарастал тяжелый гул. Стены пещеры накалились, излучали жар и красноватое сияние. Карга все неистовее и неистовее кричала заклинание, волшебный ветер трепетал ее одежды. Гэгэ стало не по себе: вот-вот произойдет что-то грандиозное и страшное.

— Твоя подруга нас взорвет сейчас, — сказал он рогатой демонессе, отступая от румяных стен, которые могли уже наносить небольшой урон Здоровью.

Девушка глянула через плечо Стрельца на бабку с посохом и ужаснулась:

— Она зовет Червя Огненной Бездны!

Судя по всему, этот Червь был уже на подходе — об этом сигнализировал крупный мандраж пещеры.

— Отвлеки его, а я постараюсь убрать Сферу Неуязвимости с этой карги Марты! Убьем ее — и Червь уберется отсюда.

«Изабелла, Марта… а эту как звать? Почему имена персонажей здесь не висят над головами?»

— Как тебя зовут? — спросил он.

Демонесса уже изготовилась к прыжковой атаке на бабу-ягу, и перед стартом обернулась на Стрельца и благодарно, как ему показалось, за такой обычный вопрос, крикнула (ибо в Святилище Утопленных Ведьм к тому времени громыхало не хуже чем на карьере):

— Золушка!

Вдруг в пол под девушкой будто шарахнуло ядро: брызнули во все стороны куски камня и оранжевой лавы. Денонесса взлетела под потолок и устремилась к ведьме, а вместо Золушки перед Стрельцом возникло яркое чудовище: что-то пирамидальное, острое, и полыхающее так, что искры и капли магмы сыпали с него мелким дождем. Он успел разглядеть маленький рот и подобие глаз на вершине «пирамиды» перед тем как в его сторону бахнул самый настоящий напалм.

Огненный столб отшвырнул Стрельца к стене и снес столько Здоровья, что его едва не контузило. Поднявшись, он выстрелил в Червя два раза — хищные стрелы вонзились аккурат в «голову» монстра. Но никакого дискомфорта у того решительно не пробудили.

Спину Стрельца обожгло: скользкий плащ загорелся от близости к раскаленной стене пещеры и это дополнительно сожрало немного Здоровья. Еще удар-другой от Червя Огненной Бездны — и придется снова бежать через все катакомбы к пещере от точки воскрешения.

Гэгэ выскочил из «зоны поджога», и плащ его моментально потушился.

«Херасе он долбит!»

Монстр был силен, но крайне немобилен: «пирамидка» торчала в центре пола и никуда не двигалась. Надо полагать, здесь только «активная» часть Червя, а целиком он в пещеру вряд ли поместится.

«Хотя может залезть под землю и нежданчиком выныривать уже в другом месте».

Только он так подумал, как Червь действительно погрузился обратно в скалу, оставив после себя рыхлую насыпь. И не то, чтобы наш герой смекнул о таком приеме босса-чудовища, и, застав на деле подтверждение догадки, мог бы удовлетворенно наградить себя печенькой за ум и сообразительность. В нашем случае уже сам Автор взял на вооружение «подсказку» своего героя и благополучно воплотил ее в жизнь. Напросился — получай, как говорится.

Пока Червь удалился из поля зрения, Гэгэ смог понаблюдать за дуэлью бабы-яги Марты и Золушки. У демонессы что-то пошло не так: она, как и обещала, вцепилась когтями в Сферу так, будто хочет раскрыть весьма неподатливую дверь микроавтобуса-маршрутки (может, кто-то держит ее со стороны забитого в час пик салона? наверно, недовольные давкой пассажиры:-)))), рычала от усилий, — но под ногами у нее бурлила зелено-желтая кислота из перевернутого, тут же лежавшего, котла.

Отправимся на несколько минут в прошлое и заметим, что внезапно вынырнувшая из-под земли пылающая тварь сбила траекторию атаки молодой ведьмы и та неблагополучно задела в пике сосуд с едким варевом так, что он опрокинулся. Теперь уже не быстросохнущие лужицы разливались по полу, а небольшой водоем кислоты, в котором вынуждена была стоять Золушка не смотря на боль, чтобы «вскрыть» защиту Марты и отомстить ей за смерть возлюбленного. Жестокая судьба усмехалась прямо в лицо бедной девушке-демонессы, но Золушка упорно пробиралась к своей цели, а ноги ее между тем пожирало страшное варево убитой старухи…

Ах, если б она не отвлеклась и прыгнула на секундочку раньше!..

Марта устало опиралась на посох и злобно глядела на потуги бывшей служанки.

Трогательный настрой от увиденной сцены оборвало внезапное появление Червя. Гэгэ забыл двигаться непрерывно по пещере, чтобы снизить вероятность попадания монстра, который несомненно следил за ним из-под земли и целился для удара. Чем и поплатился: фонтан расплавленных камней шарахнул у него под ногами, отчего Стрельца подбросило в воздух и больно уронило на пол.

Три-четыре стрелы в ответ из позиции «лежа на спине», а монстр уже проводит новую атаку. Червь заметно разбух, словно набрал огня в легкие, а потом с усилием «выдохнул». Мощный напалм вновь ударил из чудища, но теперь уже не только в сторону Гэгэ, а прошелся огненной стрелкой часов по всей площади пещеры.

Стрелец не ожидал такой подставы от противника и угодил «под струю». Причем дважды: когда горизонтальный столб огня только появился и ударил, и когда завершал круг, а уклониться наш герой не успевал.

Не успевал по веской причине: парень заметил, что напалм странным образом обогнул кусок пещеры, где находились Марта и Золушка (губить свою призывательницу в планы Червя не входило), так что этот угол на «циферблате часов» оставался в зоне относительной безопасности.

Своим наблюдением он тут же воспользовался. Изнеможенный потерей Здоровья он буквально на карачках дополз до отрезка между Червем и ведьмами. Ближе к последним, чтобы увеличить угол безопасного пространства.

Золушке таки удалось процарапать брешь в Сфере Неуязвимости: теперь левая рука демонессы удерживала край бабла, чтобы не закрылся, а правая тянулась к беззащитному горлу старухи. Лицо девушки посерело, она едва не валилась от истощения и боли в лужу кислоты (которая уже потихоньку таяла), а ноги ее… Гэгэ пробил холодный пот: вместо ступней ноги Золушки заканчивались узкими культями. Марта шипела на приближающиеся когти, но сделать ничего не могла — вся концентрация бабы-яги уходила на поддержание Сферы.

Жизнь Стрельца телепалась на волоске. Его колотило от опасности и адреналина. Чувства были обострены; он совершенно забыл, что находится здесь не настоящий; страх умереть… нет, не умереть — проиграть! (какая разница?) — активировал резервы организма для сопротивления; улетели из головы все отвлекающие мысли, остались только он, пещера, жуткий огненный Червь и две противоборствующие ведьмы. Каждая стрела наносила критический урон, каждое движение было скупым и точным, как у смертельно раненого, настырного патриота.

Но все потуги мало помогали в борьбе с огненным боссом. Никаких видимых травм Червь не получал, так что кульбиты полудохлого Стрельца только отсрочивали неизбежное. Оставалось только надежда, что напарница выполнит свою часть дела, но и у Золушки схватка тоже не задалась.

— А-а-а-а!.. — раздался вдруг пронзительный девичий визг.

Гэгэ обернулся: злая Марта вцепилась острыми зубами в руку Золушки, когда пальцы той сомкнулись на горле старухи. Сфера Неуязвимости исчезла. Девушка буквально висела на бабе-яге не в силах удерживать себя на растаявших уже по колени ногах. Вскрикнув, Золушка как будто потеряла сознание. Глаза ее были закрыты, тело недвижно, а на лице ее застыла немая мука и одновременно светила некая благость: то ли потому, что мышцы лица расслабились, то ли девушка видела уже предстоящую ей загробную жизнь и Патрика, ожидающего любимую где-то совсем близко…

А Марта по закону подлости оставалась защищенной от кислотной лужи и теперь, без Сферы: хитроумная ведьма стояла на бугорке, куда не доставала опасная жидкость.

— Стреляй!.. стреляй в нее! — произнесла Золушка, вдруг вернувшись из беспамятства.

Червь ползал где-то под землей и выгадывал момент для внезапной атаки. Гэгэ кружил по пещере, надеясь не угодить под удар, который станет для него роковым. Расслышав слова Золушки, он на бегу пустил Охотничью стрелу в сторону Марты и промахнулся. Для большей Точности нужно было остановиться и хорошенько прицелиться, но…

Остановиться — значит погибнуть.

Эти слова вылезли из какого-то другого измерения и на миг вытеснили все мысли из головы Стрельца. Проблеск Истины. Послание бога.

Он остановился и натянул тетиву — насколько хватило Энергии.

В этот момент Червь вынырнул на поверхность — к счастью, в стороне (промазал!), но не далеко — и моментально провел огненную атаку прямо по цели.

Стрела сорвалась с тетивы и устремилась в голову старой колдунье.

Золушка повисла на шее Марты неживая.

Гэгэ зажмурился, когда увидел бьющий в него поток огня. Прыгнуть в безопасную зону он уже не успевал.

А мы позволим себе остановить ход действий и рассмотрим ситуацию подробней.

Жить старухе оставалось половину вздоха. Примерно столько же и Стрельцу. Напалм ударит в него, стрела прикончит бабу-ягу. Могут успеть одновременно или чей-то удар окажется быстрее. Кто-то не выиграет, кто-то не проиграет. Червь Огненной Бездны уползет обратно ждать нового призыва. В истории про Золушку и Патрика поставят многоточие — можно ли расценивать такой исход битвы полноценной местью?..

Чей удар окажется решающим? Время застыло, не торопясь отдавать никому предпочтения.

Точнее будет сказать в данном контексте — игра зависла.

Умрет Гэгэ — и тогда Марте будет все равно, сколько стрел в нее летит в данный момент. Ведьма — часть приключения. Нет главного героя — нет приключения. Перезагрузка инста. Безлимитный повтор сюжета для «гостей» подземелья. При любом решении такого уравнения в минусе остается только пользователь игры…

А теперь внесем в повествование немножко безобразия.

Не дождавшись адских мучений, которые должны бы сопровождать умирающего в геене огненной, Гэгэ открывает глаза.

В застывшую сцену пещеры вдруг врывается поток времени и несется сквозь нее как поезд через тоннель. Он видит неяркие, прошедшие через моноцветный фильтр, картины происходящего из различных уголков Мэрлона. Группа гамеров осаждает огромного рыцаря-босса. Какой-то волшебник в остроконечной шляпе несется верхом на медведе по петляющей между барханами дороге. Некто с лицом Нагиева изучает мелкие детали, похожие на конденсаторы, в магазине, заставленном макетами роботов. Несколько NPC машут руками на улицах одного из городов. Девушка в зеленом платье собирает на поляне цветы для алхимии… И т. д. и т. п. Сотни и сотни объемных голограмм. Ничем не обусловленный, внезапный калейдоскоп рандомных событий.

«Это сюжет инста такой? Ну и спецэффекты!»

Первым делом, когда у него восстановилась ориентация во времени-пространстве, он отскочил от замершей в полуметре от себя стены пламени. Это было очень Разумно, ибо никто не скажет, сколько еще продлится этот небольшой экспромт во внутреннем сценарии игры. Движения его были плавными, тяжелыми, словно ему приходилось брести по дну озера.

Второй мыслью было вызволить злосчастную напарницу из лап старой ведьмы, и заодно воспользоваться случаем, чтобы вонзить кинжал в красные от злобы глаза Марты. Но приблизившись к Золушке, он с горечью констатировал, что девушка мертва окончательно. Смерть освободила ее от прижизненных проклятий, и теперь она полностью восстановила человеческий вид: золотые рога свисли двумя пышными косами, скулы разгладились на мраморном лице, бледные губы невинно припухли.

Стрелец горько вздохнул и дал себе обещание как-нибудь нарыть подробности об истории мэрлонской Золушки, чтобы таким образом почтить ее помять…

Он вынул Специально зазубренный кинжал и намеревался было воткнуть его в буркала Марты, но вдруг чертовщина в пещере зашла на новый виток.

«Поезд» времени резко дал по газам. Занесенный для удара кинжал отвел в сторону встречный поток «рандомных событий»; на Стрельца будто хлынула река, заставившая отступить назад и ухватиться за бортик ведьмовского котла, чтобы не смыло в невесть какие измерения и времена. Миражи-голограммы потеряли отчетливые границы и размылись. Скорость потока нарастала до тех пор, пока река событий не превратилась в широкий луч света, излучение проектора, пронизывающее пещеру ведьм…

Он оказался в настоящем урагане. В то время как родные объекты Мэрлона в подземелье никак не реагировали на воцарившееся отступление от сюжета игры, даже пыль не поднялась, Стрельца расколбасило так, что оторвало от земли и несколько секунд он провисел горизонтально, пока энергия времен не заставила его разжать пальцы. Его отшвырнуло и распластало по стене пещеры.

В тот же миг раздалось БУ-У-М-М-М-М!!! Все пространство вокруг него задрожало, свет времени проглотил краски. Он был слеп и пугающе глух. Впервые после вступительной локации стало нестерпимо жарко…

Минуту или две парализованный Стрелец был пригвожден к шершавой стене. А потом вдруг хватка ослабла, от неожиданности он плюхнулся лицом в пол.

…Стрела вонзилась в голову колдунье — прямо посреди испуганных глаз. Марта, вскрикнув, грохнулась замертво. Под бабкой довольно быстро натекала лужа крови.

Подле старухи картинно возлежала на воздухе в полуметре от земли изуродованная ниже колен Золушка. Кажется, «антракт» со спецэффектами нечаянно сместил текстуры.

А Червь Огненной Бездны наоборот — собирался уползти обратно в среду естественного обитания, но застрял. Теперь пылающая пирамидка с глазами и ртом тряслась крупной конвульсией, будто кто-то отчаянно дергал босса за хвост глубоко под землей, пытаясь втащить. Но опытному гамеру хватит и одного взгляда, чтобы назвать причину такого «припадка»: типичный программный сбой.

Сражение было окончено. Миниприключение завершено.

«Ясно. Это не сценарий данджа, а баг очередной. Как с Бадуаром. Процессор у Мэрлона реально скоро загнется, если такие глюки выдает. Надо выбираться отсюда и возвращаться к сюжету Ворона».

В пещере изменилось и еще кое-что. Часть стены за перевернутым котлом и мертвыми колдуньями ушла в сторону, и теперь через проход в полутьму лился мягкий красно-белый свет.

Гэгэ обошел поле минувшей битвы в поисках трофеев. Ничего блестящего, сияющего, такого, чтобы сразу привлекло внимание, на полу рядом с трупами не было видно. Разве что небольшая серебряная шкатулка, выпавшая из разжатых пальцев Марты.

В шкатулке обнаружилось легендарное колечко — с маленьким зеленым камнем. Он покрутил находку в руке: с внешней стороны кольца была видна отчетливая надпись: Кольцо Адепта Богини Дианы с Аурой Ловкости и Аурой Друга Животных.

«Фиолка, ниче так! На Ловкость — то, что надо!»

Он нетерпеливо накрутил добычу на палец и сразу ощутил мышечный тонус. Вокруг едва заметно искрился воздух — магия кольца. Стрелец попрыгал от радости и желания насладиться новообретенной легкостью и быстротой. Так хорошо он не чувствовал себя с тех пор как перестал ходить на тренировки по футболу, то есть с восьмого класса.

«Ништяк!»

Посох Марты Королевы Мертвых тоже был весьма ценен. Он покрутил его и так и эдак, но как им призывать скелетов — не смекнул. Но положил в сумку. Какой-нибудь Чародей с прокаченным Разумом стопудов разберется, такую необычную штуку лучше всего выложить на Аукционе или лично сторговать через чат.

С пальцев Изабеллы он стянул три обычных перстня: Перстень Кулинара-травителя, Перстень Злобного Глаза и Кольцо Подводного Дыхания, — а также Редкое Ожерелье Душ. Ожерелье и оба перстня ему были без надобности, поэтому отправились на дно мешка. А Кольцо Подводного Дыхания решил сразу же надеть — на всякий случай.

Больше трофеев в поле видимости не было. Подробней исследовать дряблые тела ведьм он не соблазнился. Равно как молодой стан Золушки — даже если под платьем у нее и скрывались какие-нибудь топовые стринги, мародерствовать на теле пережившей такое девушки мораль не позволяла. Тем более что Золушка, хоть и временно, была союзницей.

Удостоверившись, что больше в пещере ловить нечего, он шагнул в новоявленный проход. Там он обнаружил длинную винтовую лестницу, освещенную солнечными лучами, которые проникали сюда с далекого верха. Кажется, это был какой-то черный ход, которым пользовались ведьмы. Взбираться на поверхность предстояло долго, поэтому через десяток ступенек строителями Нового Мэрлона на лестнице был заботливо установлен обратный телепорт в виде зелено-серебряной спирали.

Перед тем как покинуть Святилище Утопленных Ведьм Гэгэ вспомнил о чем-то и сказал в потолок: «Спс за помощь».