Два дня он не выходил из дома, держался подальше от окон. Журналисты кружились вокруг как чайки за траулером, стремясь урвать свой кусок. Смерть Джордана занимала первые полосы газет, о ней сообщали в теленовостях по всем каналам. Предположение о том, что Джордан убил Грейс, сделало Рикмена мишенью репортеров. Таблоиды и местные газеты пытались достучаться до него во что бы то ни стало. Слова соболезнования журналисты кричали через почтовый ящик, сопровождая предложениями изложить свою точку зрения на произошедшее. Записки, визитки, письма и цветы они посылали в надежде, что он откроет дверь, даст им сделать столь нужную фотографию убитого горем возлюбленного. Почту он сваливал, не распечатывая, в мусор, а городской телефон отключил.

Наступил поздний рассвет третьего дня без Грейс, окрасив золотистым цветом облака над городом. Рикмен спал в кресле, положив рядом мобильник. Когда прозвенел телефон, было почти семь тридцать утра, свет низкого солнца просачивался сквозь деревья в саду, отбрасывая сложный узор на коврик у него в ногах.

. – Босс? – Голос Фостера звенел от возбуждения. – Мы начинаем атаку.

– Что у вас есть?

– Результаты лабораторных анализов позволили вычислить стрелка на кладбище.

Сердце Рикмена часто забилось.

– Как он связан с Андричем?

– Его зовут Боян Кост. Хорват. На родине за ним числятся вооруженное ограбление, вымогательство, контрабанда – всего понемногу. Война дала ему шанс преуспеть. С Андричем болтается примерно с девяносто пятого года.

– В качестве кого?

– Телохранителя. Отсидел срок за изнасилование, позже перебрался сюда, ну и все.

– Грейс… – Горло у Джеффа сжалось. – Это его отпечатки пальцев были?…

– Нет, – твердо сказал Фостер. – Они не соответствуют отпечаткам с… – он запнулся, – места убийства. Но послушай, Джефф…

Рикмен навострил уши: Фостер никогда не называл его по имени в процессе обсуждения рабочих вопросов.

– Мы установили наличие контактов между Андричем и Капстиком. Всего лишь несколько звонков Капстика на мобильник Андрича. Немного, согласен, но достаточно, чтобы арестовать и допросить ублюдка.

И, следовательно, достаточно, чтобы снять отпечатки пальцев и взять пробы ДНК.

– Арестуйте их, Ли, – сказал Рикмен хриплым от волнения голосом. – Отловите их всех до последнего.

Фостер глубоко вздохнул:

– Андрич живет в съемной квартире, босс. Ему ничто не мешает иметь другую базу, о которой мы и не подозреваем. – Они оба понимали, что это сводит на нет их шансы разыскать Наталью живой. – Мы отслеживаем его телефонные разговоры с того момента, как он стал подозреваемым. Но он осторожен. Пара входящих на мобильник и ничего по городскому.

– Надо установить за ним наблюдение, Ли. Арест Андрича может подтолкнуть его сообщников к убийству Натальи.

– Суперинтендант не даст санкцию на скрытое наблюдение, пока у нас не будет против него более весомых улик. Но все спланировано и сработает, как только его выпустят.

Рикмен почувствовал боль в сердце:

– Ты полагаешь, его выпустят?

Он и сам знал ответ. Рикмен снова и снова тщательно рассматривал ситуацию во время своего вынужденного безделья, и получалось, что в любом случае Андрич выйдет на свободу.

– Ненадолго, вот увидишь, – утешал Фостер.

– Да? Подумай хорошенько, Ли. Вы не поймаете его на паре звонков солиситору. Он скажет, что консультировался, пытаясь помочь полиции. А полиция Мерсисайда доверяла его советам, это известно всем, он был звездой телевизионных новостей.

– Все это так, – сказал Фостер. – Но его наемный бандюк убил Джордана – он не сможет уйти от наказания после этого.

– Есть баллистическое подтверждение, что Лекс застрелен из этого ствола?

– Пока нет, но…

– Даже если и будет, он отвертится. Я прямо слышу его сейчас… – Рикмен встал и начал ходить по комнате. – «У Коста была личная неприязнь к Джордану, он действовал без моего ведома». Такой способен найти множество правдоподобных объяснений, которые его выгородят.

– Что же нам делать, босс? – Фостер не сердился на Рикмена. Он понимал чувства друга и сам был расстроен. – Мы собираем доказательства, но они все косвенные…

– Единственный способ засадить Андрича – это улики, которые привяжут его к одному из убийств.

– Невозможно! Андрич слишком хитер, чтобы запачкать руки.

– Да уж, – вздохнул Рикмен. – Пока у нас на него ничего нет.

Охраннику очень хотелось звякнуть мистеру Андричу и сообщить, что с ним хочет побеседовать полиция. Фостер убедил его, что в этом нет необходимости, и оставил офицера за стойкой в качестве гарантии, что их визит на четвертый этаж окажется сюрпризом.

Двух офицеров поставили у лифта и лестницы, перекрыв все пути отхода. Фостер постучал. На нем под рубашкой был бронежилет, как и на всех остальных двенадцати полицейских. Только его был легкий и тонкий – из кевлара – и совсем незаметный. Поэтому когда Андрич посмотрел в глазок, то увидел улыбающегося офицера полиции в обыкновенном костюме, которого он смутно помнил по своему визиту в полицейский участок. Тем не менее он был осмотрителен. Осторожность не раз сохраняла ему жизнь и уберегала от тюрьмы. Соблюдать осторожность ему подсказывал инстинкт.

Он надел цепочку, перед тем как приоткрыть дверь. Успел сказать только «Чем могу…», как дверь распахнулась под стремительным натиском пятерых мужчин. Остальные ввалились следом за ними, и Андрич был буквально размазан по стене. В считанные секунды на него надели наручники, и полицейские растеклись по апартаментам, внимательно обследуя комнаты.

– Где Кост? – потребовал ответа Фостер, повышая голос, чтобы перекрыть крики.

– Кто?

Фостер приподнял подбородок, и офицеры, державшие Андрича, развернули его лицом к сержанту.

– Боян Кост. Где он?

Андрич позволил себе слабо улыбнуться:

– Занят по работе.

В дверном проеме в конце холла появился мужчина. Он целился из пистолета, и четверо полицейских одновременно вскинули оружие, передернув затворы.

Андрич сказал одно слово: «Ne!», и мужчина разжал руку, оставив ствол покачиваться на указательном пальце.

– Клади! – закричал полицейский. – На пол! Быстро! Шаг назад!

Мужчина подчинился, сделав шаг от оружия.

– Теперь лёг! Выполнять!

Тот стоял, скрестив руки и бесстрастно глядя на них, как вышибала на смутьянов. К нему двинулся Фостер, проигнорировав предостерегающие возгласы. Оказавшись перед телохранителем Андрича, он стремительно применил боевой прием – и тот тяжело рухнул на натертый паркет.

Фостер тут же оказался сверху и мгновенно защелкнул наручники. Мужик рычал и взбрыкивал в попытке сбросить его с себя.

– Ты можешь выбрать либо легкий, либо тяжелый путь, приятель, – сказал Фостер, задыхаясь от усилий удержать его. – Мне без разницы, можем доставить тебя в тюрягу и на инвалидной коляске. Можешь туда войти, а можешь въехать, смотря что выберешь.

Андрич хладнокровно оглядел холл, толпу полицейских в форме и в гражданском платье и спокойно сказал:

– Конечно же, мы идем с вами, офицер. Нам нечего скрывать.

Телохранитель тут же перестал сопротивляться, и Фостер передал его одному из вооруженных офицеров.

– Боян Кост? – спросил Фостер.

Тот отрывисто ответил: «Ne».

– Твое имя?

Мужик улыбнулся. И Фостер был уверен, что плюнул бы под ноги, если б не боялся испортить дубовый паркет хозяина.

– Не сомневайся, мы снимем «пальчики» и пропустим через компьютер, – сказал Фостер.

Андрич не проявил никакого интереса, пока Фостер не добавил:

– А если ничего не получится, прогоним через базу Интерпола.

Андрич не сводил с Фостера пристального взгляда, будто запоминая каждую черточку его лица. Затем он посмотрел на телохранителя.

– Ничего не говорить, – сказал ему по-сербски.

Тот чуть мигнул в ответ.

– Что ты сказал? – потребовал Фостер.

Андрич ухмыльнулся:

– Мне надо транслятор. – У него вдруг проявился жуткий акцент, а речь стала корявой. – Мой английский – нет хорошо.

Фостер уставился на него:

– Дерьмо ты последнее, Андрич.

Они тщательно обыскали квартиру, комнату за комнатой. Каждая была отделана и обставлена с не бросающейся в глаза роскошью, которую Андрич мог себе позволить, потому что эксплуатировал, терроризировал и убивал несчастных измученных людей. И пока ему удавалось уходить от наказания.

Сержант Фостер выходил последним. В коридоре на батарее отопления лежали перчатки Андрича. Не дав себе времени задуматься, Фостер достал из кармана два пакета для вещдоков. Один он надел на руку, взял перчатки и положил во второй пакет, который запечатал и засунул обратно в карман.

Они задержали Андрича на двадцать четыре часа. По его словам, у него нет никаких сведений о пропавшей Наталье Сремач и он очень тревожится.

– Непохоже, что вы ночей не спите, – произнес Фостер.

Андрич вежливо ждал перевода на сербскохорватский. Это был хороший ход. Перевод замедлял допрос, смягчал выражения, и, хотя Фостер иногда замечал вспышку раздражения, Андрич ни разу не допустил ошибки и не ответил на вопрос без посредника. Это давало ему время подумать, а заодно и остыть.

Андрич поведал, что ведет законные импортно-экспортные операции. Да, он владеет некоторой собственностью. Это в наше время намного надежней, чем фондовая биржа. Взял на работу Коста, потому что ему нужна была его сила. Обитатели лондонских районов, где он владеет собственностью, иногда бывают чуточку грубоватыми. Он отдает предпочтение сербам и хорватам, потому что это упрощает общение.

На вопрос о Капстике он пожал плечами. Может, тот и звонил. Андрич не мог вспомнить. У него добрые отношения с общиной беженцев. Люди спрашивают его совета, он делает что может, чтобы помочь. Даже полиция иногда просит его подсказки. Говоря это, он, не отрываясь, смотрел Фостеру в лицо, провоцируя сержанта опровергнуть его слова.

Допросили Капстика. Сначала тот сказал, что не помнит об этих звонках, затем – что часто звонит в различные агентства.

– А какое агентство представляет мистер Андрич? – спросил Фостер.

– Он… – Капстик повернулся к своему адвокату, прося подсказки.

Его адвокат поднял плечи и развел руками. Мистер Капстик уже так основательно запутался, что адвокат удивлялся, а есть ли вообще смысл в его присутствии на допросе.

– Он… предоставляет жилье? – полувопросительно произнес Капстик, внимательно следя за реакцией Фостера.

– Вы меня спрашиваете или отвечаете?

Лицо мистера Капстика приняло то высокомерное и даже надменное выражение, с каким он появился на первом допросе.

– Я выдвигаю в качестве предположения, что я мог спросить мистера Андрича, имеется ли у него какое-нибудь жилье, подходящее одному из моих клиентов, – выдал он тираду.

– Или, может, просто даете ему знать, что нашли очередного подходящего беженца с хорошими перспективами на получение вида на жительство, – вставила Харт.

Мистер Капстик плотно сжал губы, и Фостер забеспокоился, что он опять откажется говорить. Капстик говорящий был лучше Капстика молчащего. Пока он говорит, существует возможность, что он, сам того не желая, скажет что-то полезное.

– Мистер Андрич не упоминал, что у вас было соглашение по жилью, – возразил Фостер.

– А что он говорил? – спросил Капстик, бледнея так, что даже губы у него побелели.

– Вы хотите, чтобы я докладывал вам, что нам рассказал Андрич? – спросил Фостер усмехнувшись.

Капстик понял глупость своего вопроса и замолчал, но всем присутствующим было ясно, что он отказался бы признать любые слова Андрича.

На следующее утро в половине одиннадцатого Фостер позвонил Рикмену. Боян Кост ускользнул. Несмотря на описание и фотографии, разосланные в порты и аэропорты, он исчез. Фостер все еще репетировал, что ему сказать, а телефон уже звенел на другом конце линии. Он сочинил эту речь и повторил ее раз сто в течение последнего часа, но когда Рикмен взял трубку, то сказал только:

– Мне очень жаль, босс.

Ему не надо было больше ничего говорить. Рикмен понял, что им приходится выпускать Андрича.

– Группа наблюдения готова? – спросил он.

– Даже если он позвонит в службу точного времени, мы запишем, – ответил Фостер.

– Слежка?

– Готова. Если Наталья жива, мы об этом узнаем.

– Хорошо, – сказал Рикмен. – Хорошо.

Никто из них не рассчитывал обнаружить Наталью здоровой и невредимой, но обнадеживало то, что делается все возможное для ее защиты в том маловероятном случае, если Андрич оставил ее в живых.

– Скоро?

– Максимум через полчаса. Босс, – замявшись, сказал Фостер, – отдел криминалистики получил совпадение по отпечаткам на шее Грейс. – Он услышал, как Рикмен судорожно вздохнул. – Это парень, которого мы арестовали в квартире Андрича. Его зовут Теодор Попович. Они проведут повторные сравнения, но это уже формальности. Мы взяли его, Джефф. Мы взяли убийцу Грейс.

– Нет, Ли, – тихо возразил Рикмен. – Пока нет. – Оба понимали, что речь идет об Андриче.

– Может, я смогу кое-чем помочь. – Он почти слышал, как Рикмен вслушивается в его слова на том конце линии, настолько напряженным было молчание. – Помнишь, я назвал Андрича «скользким ублюдком»?

– Ну? – В голосе Рикмена была настороженность.

– Есть возможность сплести такую сетку, из которой ублюдок не выскользнет.

Ли сто раз вынимал и рассматривал перчатки Андрича, мучаясь над тем, что с ними делать. Не спал всю ночь, надеясь, что, может быть, кто-нибудь его опередит, найдет способ поймать мерзавца. Но этого не произошло. Он понимал, что его задумка грозит крупными неприятностями. Оставляя окончательное решение Рикмену, чувствовал, что это, может быть, единственный способ прищемить Мирко хвост.

Рикмен выслушал друга. Потом долго молчал. Достаточно долго, чтобы Фостер успел не один раз раскаяться. Достаточно долго, чтобы телефонная трубка в руке стала скользкой от пота.

И тогда Рикмен заговорил.