Подготовленное для их следственного отдела помещение в полицейском участке Эдж-Хилл к приезду Рикмена уже функционировало. Он проехал за двухэтажное здание из грязного кирпича. Магазины на противоположной стороне были по большей части заброшены. В середине ряда – поблекший желтый фасад магазина по продаже велосипедов, на соседнем углу белыми буквами на черном фоне – горделивая вывеска другого прогоревшего оптимиста: «Специалисты по мебели и роскошному интерьеру». Почти весь ряд домов стоял с опущенными рольставнями и заложенными кирпичом окнами верхнего этажа.

Школьные микроавтобусы съежились на стоянке среди полицейских автомобилей ради безопасности. Рикмен отвинтил радиоантенну и бросил ее в багажник. Хотя высокое ограждение и камеры наблюдения довольно надежно защищали машины от вандализма и взломов, у такой антенны не было шансов уцелеть. Он пошел кругом к входу в здание. Бывшие газоны, обозначенные низенькими кирпичными заборчиками, заросли сорняками. Он предъявил удостоверение личности, и его без задержки проводили к кабинетам налево от дежурки.

В помещении отдела поставили несколько дополнительных столов, и теперь каждый дюйм площади был занят компьютерным оборудованием, шкафами для документов и коробками. Рикмен немного задержался, наслаждаясь приглушенным рабочим шумом, разогреваясь, перед тем как приступить к делу.

Высокая блондинка проскользнула мимо него и начала обсуждать с другой женщиной-полицейским результаты поквартирного опроса жильцов. Несколько человек были заняты телефонными разговорами, задавая вопросы и делая пометки. Мужчина, в котором Рикмен узнал детектива с юга города, уткнулся в монитор, просматривая рапорты о пропавших. У него зазвонил телефон, и он поднял трубку. Разговаривая, он не отрывал глаз от экрана компьютера.

В дальнем конце помещения Рикмен увидел Фостера. Тот стоял под снимком с места преступления, прикрепленного магнитом к белой доске, и подробно описывал внешность погибшей. Задевая за стулья и углы столов, он начал пробираться к месту, где стоял сержант. Рикмен был высоченный, импозантный – его нельзя было не заметить, и уже через несколько секунд прекратились телефонные разговоры, стих стук клавиш и наступила тишина.

Рикмен заметил рвение и возбуждение на одних лицах, неприкрытое честолюбие на других. Когда установилось всеобщее внимание, он начал:

– Вы все уже прослушали предварительный инструктаж. Нам известно: жертва – женщина, вероятно, не старше двадцати, имени мы пока не знаем. – Он взглянул на Фостера, ожидая подтверждения, и тот быстро кивнул. – Криминалисты собрали улики на месте преступления, – продолжал Джефф, – но потребуется некоторое время для получения результатов, поэтому сейчас мы должны определить очередность действий. Первое, что следует сделать, – опросить свидетелей. Все они временные жильцы, поэтому, если мы их быстро не разыщем, потеряем совсем.

Следующее – выяснить все о жертве. Ее имя, друзья-подруги, если таковые имелись, контакты, привычки и – главное – ее передвижения в последние часы перед гибелью.

– Надеяться можно только на одно: они раскроют глотки, если им заплатить. На что они и рассчитывают, – сказал Фостер.

Рикмен уже привык к более чем бестактным замечаниям друга. В ответ он лишь поднял бровь и продолжал:

– Осторожно, но настойчиво. Убита одна из проституток, другие, возможно, в опасности; попробуйте до них достучаться. Необходимо установить личность погибшей.

Он отыскал взглядом полицейского, просматривавшего список пропавших, и спросил, есть ли что-то новое.

– Пока ничего, босс, – ответил тот. – Я успел просмотреть лишь информацию за последнюю пару недель. Насколько далеко назад мне стоит отлистать?

Рикмен задумался. У убитой не было друзей в доме, по крайней мере, никто не признался, что дружил с ней. Странно: эти девушки обычно тянутся друг к другу.

– Кто-нибудь разговаривал с домовладельцем?

Докладывать вызвалась та самая высокая блондинка.

– Я – Наоми Харт, сэр. Имя домовладельца Престон. – Она приподняла плечо. Завитые волосы подчеркивали длину и стройность шеи. Рикмен заметил, что мужская половина команды обратила на нее внимание. – Все непросто, – продолжала Харт. – Жильцы часто меняются. Девушки нет в книге регистрации жильцов. Престон утверждает, что это не редкость для многоквартирных домов. Книгу регистрации передают из рук в руки друзьям и знакомым, экономя время на поисках жилья. Его это не волнует, лишь бы платили вовремя.

– А она? – спросил Рикмен.

– Она и недели там не прожила. Соседка это подтверждает, – вмешался Фостер.

– Еще раз переговорите с владельцем дома, – приказал Рикмен детективу Харт. – Напомните ему о юридической ответственности. Вдруг он вспомнит предыдущую жиличку, возможно, та была знакома с убитой.

Рикмен снова обратился к полицейскому, занятому списком пропавших:

– Попробуйте отработать данные за последние три месяца, берите только подходящих под словесный портрет и близких по возрасту. Нужно установить ее личность как можно скорее.

– Если у нее есть гражданство, то существует шанс найти ее ДНК в базе данных.

Рикмен обдумал предложение:

– Я попробую запросить ДНК-профиль жертвы и анализ крови, обнаруженной на одежде в ее комнате. Если нам повезет, то найдутся и данные убийцы.

Кивки одобрения, новички делают записи, прилежно отмечая ключевые пункты совещания. Довольный Рикмен еще раз напомнил:

– Записные книжки всегда должны быть с собой, ведь любые записи – это часть доказательств; вам нужно будет делать беспристрастные подробные заметки по делу, каждый день обновляя их. – Он смотрит, улыбаясь про себя, как молодые полицейские выводят запись в блокнотах о необходимости иметь записную книжку. – Необходимо сегодня же вечером опросить девиц на Хоуп-стрит, Маунт-стрит, Сент-Джеймс-стрит. Любые подходящие мелочи – раз она была в игре, кто-то должен ее знать. Была ли она новенькой на панели? Одна ли она работала? Если нет, то кто ее сутенер? Может быть, это и есть наш основной подозреваемый.

– Если она была новенькой, – вмешался Фостер, – то, возможно, никто ее пока и не знал.

– Вот поэтому мы и будем продолжать отрабатывать список пропавших. Может, завтра мы узнаем ее имя, если результаты ДНК-анализов попадут в цель. Тем не менее нам нужно выявить как можно больше связей убитой. Хочешь найти убийцу – изучи жертву.

Опытные сотрудники закивали, одобряя этот мудрый полицейский афоризм.

– Кто проводил поквартирный опрос?

Встал отвечающий за опрос детектив.

– Мы начали непосредственно с этого самого дома, – заговорил он. – Большая часть девиц вчера вечером работала и вернулась только к утру.

– Нужно установить точное время ухода и возвращения каждой, так мы сможем максимально сузить предполагаемое время смерти. Что говорит ее соседка?

– Ночью она слышала рыдания, – ответил Фостер. – В половине третьего утра. Она, конечно же, и не подумала сообщить об этом.

– А что она сделала?

– Включила музыку, дождалась, пока все стихнет, и опять отправилась трудиться.

Несколько сотрудников переглянулись, недоверчиво повертев головами.

– Она заметила что-нибудь необычное? Посетителей, незнакомые машины на улице? – спросил Рикмен.

– У этого дома днем и ночью паркуются незнакомые машины, босс, – сказал Фостер. – Но она говорит, ее удивило, что баки уже выставили на улицу, когда она возвращалась в половине шестого утра. Она обычно возвращается в это время.

– Значит, это убийца позаботился выставить баки. Отпечатки пальцев?

– В изобилии, – ответил Фостер. – Да только ничего полезного. В основном пальчики девушек. Да парочки сопровождающих грузчиков. Между прочим, эти двое вместе с водителем оказались премилым образчиком трех мудрых обезьян.

Рикмен тут же ухватился за его слова:

– Они что-то скрывают?

Фостер пожал плечами:

– Да ни черта они не скрывают, просто пользы от них никакой.

– Не повезло. – И все же Рикмену казалось, что в целом общая картина начатого ими расследования выглядит удовлетворительно. Настало время самому сообщить кое-какую информацию. – Медицинское заключение по результатам вскрытия пока можно расценивать лишь как предварительное.

Один два открытых от удивления рта. Все уже знали, как была обнаружена девушка, а Танстолл с тошнотворными подробностями описал обилие частично свернувшейся крови, тягуче вытекающей из бака в мусоросборник.

Танстолл был прикомандирован к следственной бригаде. Он, как школьник, поднял руку:

– Не хочу выглядеть глупо, сэр, но и без врачей понятно, что она умерла от потери крови.

Несколько человек захихикали, но Рикмен остановил их одним хмурым взглядом.

– В нашей команде есть сотрудники, только начавшие набирать баллы, – сказал он, – и есть опытные полицейские, которые, конечно же, считают, что всё уже повидали. – Он окинул взглядом комнату, умудрившись зацепить глазами всех и каждого. – С самого начала я хочу внести ясность. Мы строим свою работу на фактах, а не на допущениях, инстинктивных чувствах или неопределенных признаках.

– Сэр, – пробормотал Танстолл, съежившись на стуле.

– Патологоанатом не готов назвать причину смерти, не получив результаты токсикологической экспертизы, – продолжал Рикмен. – Возможно, наркотики окажутся одной из причин. К счастью, – добавил он, – Танстолл и Аллен превосходно выполнили свою работу, поэтому криминалисты получили отличнейшие пробы с места преступления. – Он хотел лишь призвать всех к порядку, а не давить инициативу констебля при первом его появлении на совещании.

В дверях появился полицейский в форме, дежуривший на коммутаторе, и одними губами произнес:

– Телефон!

Через головы собравшихся Рикмен сказал ему:

– Передайте, что я перезвоню.

Констебль почесал затылок:

– Это из госпиталя, босс. Говорят, срочно.

Грейс. Джефф вдруг почувствовал, что у него подламываются колени.

Народ заерзал на стульях. Рикмен подавил желание рвануться к двери и обратился к собравшимся, возвращая их внимание к цели совещания:

– Теперь можете задавать вопросы либо высказывать соображения сержанту Фостеру. Помните, что каждый из нас должен внести свой вклад в это дело. Можно даже глупые вопросы, если других нет.

Он вышел.

– Прошу прощения, сэр, – сказал констебль, – я думал, вы ждете этого звонка.

– Вы поступили совершенно правильно, – ответил Рикмен, чувствуя, как свело челюсти и напряглась шея. – Вы не могли бы переключить звонок на мой кабинет?

Он не хотел, чтобы его разговор кто-нибудь услышал. Грейс, казалось, была в полном порядке, когда они встретились, но вдруг это было последствием шока? Большинство этих людей не знают его – они должны видеть, что их босс хладнокровен и полностью сосредоточен на расследовании, но он вполне мог доверить Фостеру проводить вопросы-ответы как шоумену, которым тот и был; все, что Рикмену нужно было, так это поддерживать иллюзию собственной уверенности и спокойствия.

Он шагнул в приготовленный для него кабинет и, едва дождавшись звонка, схватил трубку.

– Инспектор Рикмен? – Иностранный, возможно, азиатский акцент.

– Что случилось?

– Вы действительно Джеффри Рикмен?

«Мое полное имя! Боже, так копы обращаются, когда приходят арестовывать. Либо приносят дурные вести».

– Я инспектор-детектив Джефф Рикмен, – представился он взвинченным от тревожного ожидания голосом.

«Она была чересчур бледна, когда я уходил от нее, – подумал он и тут же вспомнил последний поцелуй. – И губы у нее были ледяные».

– Я по поводу вашего брата, инспектор Рикмен.

Поначалу до него вообще не дошел смысл сказанного. Брата? Он тупо уставился на трубку. Затем, словно цифровой сигнал, набирающий силу, цветные кусочки мозаики собрались в нужном порядке, и он увидел всю картину, увидел ясно и четко.

– Инспектор?

Рикмен, осознав, что нужно ответить, снова приложил трубку к уху и спросил:

– С кем я говорю?

– Я доктор Пратеш, – сказал голос. – Ваш брат доставлен к нам в госпиталь.

– Мой брат… – Он так и не мог поверить в реальность происходящего, даже произнеся эти слова вслух.

– Мистер Саймон Рикмен.

– Ну да, это его имя.

– Его госпитализировали…

– Почему вы звоните мне? – перебил его Рикмен. Тревога уступила место подозрительности, а подозрительность раздражению.

– Почему? – повторил Пратеш, явно шокированный. – Потому что вы его брат.

– Это он так сказал? И вы звоните мне, потому что я, видите ли, его брат?

– Да, потому я и звоню. – Пратеш явно не мог понять, что происходит.

– Простите, доктор Пратеш, но мне это до лампочки. – Он уже почти брякнул на рычаг трубку, но усилившееся смятение в голосе врача заставило его передумать.

– Сэр, – сказал тот, – вы так и не спросили, что же с Саймоном.

Называет только по имени, автоматически отметил Рикмен. Это уже серьезно, когда человека так запросто называют по имени. Либо он дошел до ручки от болячек, либо уже отключился, и ему не до формальностей.

– Я не спросил, доктор Пратеш, потому что знать этого не желаю. – И Рикмен положил трубку.