Окончательно выбившись из сил, Лай Ман Яо окликнул своих уцелевших солдат и приказал им остановиться. Форсированный марш в тропическом лесу уже сам по себе непростая работа, но мчаться сквозь джунгли ночью стократ тяжелее. Сосчитав своих людей в лунном свете, Лай Яо обнаружил, что он потерял восемь человек, то есть ровно половину отряда.

Хуже всего было то, что Лай так и не смог ясно понять, что произошло и почему его замысел провалился.

План был прост, прямолинеен и предусматривал любые случайности. Лай Яо обдумал его со всех возможных точек зрения и пришел к выводу, что даже если один-два солдата не выдержат и вступят в бой, не дожидаясь команды, это не будет играть особой роли. В конце концов им противостояли четверо круглоглазых, лишь один из которых имел кроме ножа огнестрельное оружие. Если он вздумает сопротивляться, семнадцати обученным солдатам не составит никакого труда подавить его противодействие.

Лай Яо сидел и размышлял, припоминая подробности схватки и пытаясь уловить то мгновение, когда его замысел дал трещину, провалившись у него на глазах. Сказать наверняка было невозможно, ведь Лай был не в состоянии присматривать за каждым из своих солдат. Все шло по плану до того мгновения, когда он дал сигнал к атаке, велев своим людям ворваться в лагерь и захватить круглоглазых, пока их разум затуманен сном.

Белокожий гигант с винтовкой проявил себя с самой неожиданной стороны, и Лай Яо был вынужден это признать. Вместо того чтобы праздновать труса, этот круглоглазый мерзавец начал стрелять. Лай видел, как тот свалил одного из его солдат и выстрелил еще несколько раз, прежде чем нападавшие отступили. Потеряны восемь человек, и кто знает, сколько из них убиты, а сколько ранены в этой скоротечной схватке...

Ранены?

Лай Яо почувствовал, как его внутренности сворачиваются тугим клубком, словно змея, изготовившаяся к атаке. Что, если один или несколько его солдат попали в плен живыми? Что, если у них развяжется язык?...

Лай Яо отогнал эту мысль. Всех их, хотя и наскоро, обучили терпеть пытки, да, впрочем, это и не важно, сознаются они или нет. Лай Яо всегда был достаточно осторожен, чтобы держать смысл порученной задачи в тайне от подчиненных, делясь важными сведениями только с Сан Лео Ма, своим помощником.

Он потерял Сан Ма – тот наверняка был убит, и Лай Яо переживал эту утрату наиболее остро. Он не мог доверять малайцам так, как соотечественнику. Малайцы были хороши в роли пушечного мяса, вполне годились для выполнения грязной работы, но когда в конце концов придет революция, народную армию возглавит и поведет к победам китаец – возможно, сам Лай Ман Яо.

Но, прежде чем это случится, он должен завершить «простое» задание с теми людьми, что у него оставались, попытавшись собрать хотя бы осколки первоначального замысла.

В случае неудачи рассчитывать на снисходительность и понимание со стороны Пекина не приходилось. Связник совершенно отчетливо дал понять Лай Яо, сколь важна порученная ему миссия и сколь неприятными, даже гибельными могут оказаться последствия провала.

Яо продолжал сидеть и размышлять и наконец вспомнил звук, который на мгновение привлек его внимание в самый разгар боя, когда все стреляли.

Это был вопль, женский крик, раздавшийся в стороне от лагеря.

Вероятно, кричала круглоглазая дамочка. Но как она оказалась в джунглях? Что она делала там, в темноте? Проще всего было предположить, что женщина пошла справить нужду. Жители Запада предпочитают облегчаться в уединении, как будто их дерьмо – нечто священное, могущее вызвать зависть остального мира. Быть может, круглоглазая сучка покинула лагерь до того, как бойцы Лай Яо окружили поляну и заняли свои позиции, и потому никто ее не заметил?

Зачем же она кричала?

Она начала орать только после того, как солдаты открыли пальбу, вспомнил Лай. Вероятно, она испугалась выстрелов, закричала и тут же умолкла. Может быть, ей хватило ума понять, что крики выдают ее местонахождение? Или на женщину наткнулся кто-нибудь из солдат и утихомирил ее навеки пулей или ножом?

Лай Яо прикрикнул на своих людей и, потребовав тишины, убедился, что они внимательно слушают. После этого он задал вопрос, но ни один из солдат не признался в том, что видел женщину. Судя по их озадаченным физиономиям, у Лай Яо не было причин подозревать кого-либо во лжи.

Если женщина мертва, значит, ее прикончил кто-то из пропавших людей Лай Яо. Это не имело особого значения, если не принимать во внимание то обстоятельство, что Лай до сих пор не знал, кто из участников экспедиции его связник. Ему вдруг пришло в голову, что он вполне может не узнать этого никогда. Если ему придется напасть и перебить остальных, это означало бы полный провал, который вызвал бы неотвратимое возмездие Пекина.

Лай Яо решился напасть на американцев, подчинившись минутному порыву. Ему надоело бродить по джунглям с заданием, выполнение которого могло затянуться на долгие недели и оказаться пустой тратой времени, если круглоглазые не найдут то, что искали. Вместо этого Лай на свой страх и риск решил захватить чужестранцев в плен, допросить и выяснить, кто из них его союзник. Получив необходимую информацию, он предполагал позволить круглоглазым продолжать экспедицию, но с небольшими изменениями. Отныне они должны были находиться под неусыпным наблюдением и выполнять другую задачу, забыв о детских сказочках про динозавров, обитающих в лесу. Лай Яо заставит их искать уран, а когда найдут, копать землю в поисках образцов, избавляя тем самым его людей от неприятной обязанности.

Потом можно будет отправить чужаков лицезреть своих круглоглазых богов.

Лай Яо провалил операцию, и ответственность за неудачу целиком лежала на его совести. Он подумал, не свалить ли вину на Сан Лео Ма, но понял, что это бесполезно. Дружба дружбой, но Пекин вряд ли поймет, отчего Лай Ман Яо, руководитель отряда, уступил свои полномочия подчиненному, да еще с таким катастрофическим результатом.

Единственный путь к спасению заключался в том, чтобы выправить положение. Создавшиеся условия требовали быстрых, энергичных действий. Не было и речи о том, чтобы вступать с противником в переговоры, «зарыв томагавк в землю», как говорят у них в Соединенных Штатах. Успех придется вырвать силой, а численность отряда уже сократилась вдвое. Былое соотношение сил три к одному упало почти до двукратного преимущества, к тому же, когда дело дошло до самообороны, американцы проявили неожиданную прыть.

Лай Яо сознавал важность фактора внезапности, но понимал также и то, что достичь ее во второй раз будет несравненно труднее.

– Молчите и слушайте, – велел Лай Яо своим солдатам. – Сейчас я объясню, что нам следует делать.

* * *

Обнаружить беглецов оказалось проще простого. Охваченные паникой, они и не подумали заметать следы. В крайнем случае Римо мог бы отыскать их, ориентируясь по волнам страха, которые они излучали, но бандиты оставили множество отпечатков ног, помятые кусты и сломанные ветви. Кто-то из них, перезаряжая на бегу автомат, уронил пустой магазин и бросил его валяться на земле.

Погоня за дилетантами – скучнейшее занятие.

Бандиты пустились в бегство, опередив Римо на семь-восемь минут. Разумеется, они лучше знали окрестности, но вряд ли могли очень уж быстро бежать в кромешной темноте. Римо напряг все свои способности, отточенные годами уроков Синанджу, и уже две минуты спустя услышал панический топот удиравших чужаков. Ему даже пришлось замедлить шаг, чтобы не нагнать беглецов на ходу, спровоцировав тем самым беспорядочную стычку во тьме.

Римо ни капли не сомневался в своих силах, но первым делом нужно было раздобыть интересующую его информацию. Он ничуть не боялся вступить в схватку на тропе, но понимал, что в таких условиях ему вряд ли удастся выявить главаря, чтобы сохранить его целым и невредимым и допросить после того, как будут уничтожены остальные. Поэтому Римо решил продолжать погоню за бандитами до тех пор, когда они остановятся передохнуть – по его расчетам, это должно было произойти в течение ближайших тридцати минут, – а потом действовать по обстоятельствам, разработав более последовательный план.

Сначала думай, потом действуй, многократно наставлял его Чиун. Это не значило, что Римо всякий раз должен был погружаться в долгие размышления, углубляясь в дебри военной тактики и философии, но действовать сгоряча, вслепую, не взвесив все за и против, считалось непростительной глупостью.

Шла двадцатая минута погони, когда бандиты наконец избавились от первого испуга и, не заметив явных признаков преследования, решили остановиться. Они рассыпались по маленькой поляне, заросшей папоротником. Трое встали на караул, а остальные шестеро уселись в кружок, склонившись друг к другу головами.

Римо внимательно осмотрел их и проскользнул мимо часовых с легкостью человека-невидимки. Главарем шайки оказался китаец. Он обращался к своими людям по-малайски, и, хотя Римо не знал ни слова на этом языке, ему не составило особого труда догадаться, что бандиты обсуждают происшествие, случившееся во время набега на лагерь Стокуэлла. Главарь начал разговор с опроса подчиненных, но ответы его не удовлетворили, и он принялся что-то втолковывать остальным, а Римо тем временем приступил к активным действиям.

Он начал с дозорных. Подобравшись к ближайшему часовому, он обрушился на него из темноты и подхватил тело и оружие, прежде чем они упали на землю. Римо полностью сосредоточился на своих движениях, выбросив из головы воспоминания об Одри и позабыв обо всем, кроме тонкостей выполняемого приема.

Прежде чем нанести удар, представь его во всех подробностях и дай мышцам прочувствовать каждый шаг.

Дело сделано.

Обезвредить второго бандита было ничуть не труднее. Правда, он стоял не так удобно, как первый, поэтому Римо позволил ему услышать свое приближение, шаркнув подошвой по земле, отчего часовой вздрогнул и завертел головой. Римо пришлось сдержаться, чтобы не проломить череп противника – звук треснувшей кости мог привлечь внимание, – и тем не менее его удар достиг цели. Укладывая тело на землю, Римо увидел кровь, хлынувшую из ноздрей и ушей бандита.

Третий дозорный, судя по всему, не имел ни малейшего представления о караульной службе. Он стоял спиной к лесу и внимательно прислушивался, ловя каждое слово главаря. Римо подкрался сзади и легко переломил ему хребет.

Теперь, когда Римо расправился с тремя часовыми, перед ним встало очередное затруднение.

Шестеро оставшихся бандитов были вооружены, по большей части – автоматами Калашникова, и хотя они находились совсем близко, а их расположение скученной группой почти идеально отвечало целям Римо, он вовсе не хотел врываться в толпу, раздавая оплеухи налево и направо, словно в кабацкой потасовке. Во-первых, он не мог быть уверен в том, что главарь бандитов выйдет из мясорубки живым, во-вторых, сомневался, что от китайца будет какой-то прок, если уцелеет только он один.

Отсюда следовал вывод – Римо должен был пустить в ход огнестрельное оружие.

Подумав об этом, Римо досадливо поморщился. Годы пулеметной юности давно миновали, а искусство Синанджу подняло его на новый уровень, и теперь огнестрельное оружие представлялось ему неудобным и бесполезным. Римо владел сотней приемов убийства голыми руками, а в случае нужды мог превратить в смертельное оружие любой предмет. Пистолеты и винтовки издают шум, оставляют запах и пули, которые идут на баллистическую экспертизу, к тому же от них не так-то легко избавиться – впрочем, сегодня ночью эти соображения в счет не шли. Что бы ни случилось в ближайшие мгновения, полиция могла вести расследование месяцами и остаться с носом.

Но если бы Римо вступил в схватку невооруженным, ему, вероятно, пришлось бы прикончить всех шестерых, так и не выведав их тайн.

Приняв решение, Римо взял автомат третьего часового и, задрав дуло кверху, выступил на поляну.

– Кто из вас говорит по-английски?

Звук его голоса заставил шестерых бандитов вскочить на ноги, двое из них тут же навели в сторону Римо автоматы. Они были перепуганы до смерти, но, увидев в руках гостя «Калашникова», благоразумно подчинились своему командиру, который выкрикивал распоряжения, судя по всему, требуя сохранять спокойствие.

– Я спрашиваю, кто из вас говорит по-английски?

За этими словами последовала нерешительная пауза. Малайцы недоуменно вертели головами, обмениваясь взглядами, и наконец их главарь поднял руку, будто школьник, которому захотелось в туалет.

– Я, – ответил он.

– Вот и славно. А теперь прикажи своим парням бросить оружие – только без фокусов! – и построй их вон там, – велел Римо, указав стволом автомата на прогалину в десяти – двенадцати футах слева от китайца.

Горе-вояки неохотно подчинились, и лишь отрывистая команда главаря заставила их поспешить. Римо держал их на мушке, пока бандиты складывали оружие в кучу и выстраивались в шеренгу плечом к плечу, словно готовясь к осмотру обмундирования.

Римо мог бы пристрелить их на месте, очередь из автомата скосила бы шеренгу противников, как кегли, но у него созрел иной замысел. Он пересек лужайку в лунном свете под взором шести пар глаз, топча мясистые стебли папоротника, со свистом хлеставшие по ногам.

– А ты присядь на то бревно, – велел он китайцу, указав ему место в нескольких шагах от кучи сваленного оружия.

Этого было вполне достаточно.

– Удобно? – осведомился Римо и, дождавшись короткого недовольного кивка главаря, приступил к делу.

Он замахнулся автоматом, словно дубиной, и принялся наносить удары, поворачивая «Калашникова» то прикладом, то стволом, круша черепа, ребра, глотки, грудные кости и позвоночники. Первых двух бандитов Римо застал врасплох, а троих оставшихся достал на бегу, когда те попытались унести ноги. Бить автоматом было неудобно, к тому же, расправляясь с четвертым малайцем, Римо сломал приклад, и пятого пришлось кончать руками.

Главарь сидел, ошеломленно наблюдая за избиением своих людей. Увидев тела, распластанные у ног Римо, он даже не стал спрашивать о судьбе трех часовых.

Резкий взмах рукой, и разбитый «АК-47» улетел прочь.

– Ну что ж, – сказал Римо, – теперь поговорим.

– Кто вы? – спросил китаец, когда к нему вернулся дар речи.

– Вопросы задаю я, – ответил Римо и шагнул к бандиту, как бы желая подчеркнуть важность сказанного. – Ты понял?

– Да, я понимай.

– Вы напали на экспедицию доктора Стокуэлла, и я хочу знать, зачем.

– Стокуэлл?

Римо приблизился вплотную, протянул руку, схватил противника за горло и поднял его над землей, заставив китайца болтаться в воздухе и перекрывая стальной хваткой доступ кислорода. Этот нехитрый прием не требовал особого умения, только физической силы.

– По-моему, я недостаточно ясно втолковал тебе условия игры, – сказал он. – Когда я задаю вопрос, ты отвечаешь на него, и не вздумай повторять за мной слова, будто попугай. Надеюсь, мы поняли друг друга?

Римо еще раз легонько встряхнул бандита и швырнул его оземь. Потом он отступил на шаг, освободив достаточно места, чтобы пленник смог встать на четвереньки.

– Мы не знай Стокуэлл, – хриплым голосом произнес китаец, ощупывая пальцами шею. – Никаких имен. Мне сказал, что придут круглоглазые, один из них наш товарищ. Он имей информацию, который я должен передать в... передать дальше.

Римо сделал вид, что не заметил неловкой увертки.

– Кто из круглоглазых ваш связник?

– Мы не знай. Он сам должен показать себя, когда придет время.

– Зачем же вы разгромили лагерь? – спросил Римо. – Откуда вам было знать, кого следует оставить в живых?

– Мой солдаты сошел с ума, – сказал китаец. – Я пытался их остановить, но этот люди плохой воин.

– А теперь они и вовсе никуда не годятся. Хочешь присоединиться к их компании?

Китаец быстро заморгал:

– Не хочу, пожалуйста.

– Тогда говори, какую информацию ты должен был получить.

– Не знай. Круглоглазый знай. А мы только передай ее дальше.

– Куда именно? Коленопреклоненный бандит нерешительно помедлил, потом качнул головой. Римо взял его за глотку, нащупал нужную точку и прижал ее пальцем. Китаец выпучил глаза, словно на него обрушилась невыносимая боль, о существовании которой он даже не подозревал.

– Это лишь цветочки, – сообщил Римо, отводя руку. – Ягодки впереди. Надеюсь, тебе не захочется попробовать их на вкус.

Китаец устремил на Римо исполненный страдания взгляд. По его болезненно-желтым щекам катились слезы, оставляя блестящие дорожки.

– Последний раз спрашиваю, – продолжал Римо. – Кому предназначались сведения? Куда ты должен был их передать?

Ответом ему было молчание. Римо протянул руку, готовясь продолжать пытку, и в этот миг пленный выпалил одно-единственное слово:

– Пекин!

Что ж, в этом был свой смысл. Китайцы и сами располагают запасами урана, но в наши дни радиоактивный материал оружейного качества никогда не бывает лишним. Сумей Пекин сторговаться с Малайзией либо низложить нынешнее правительство и заменить его коммунистическим режимом, последователи Мао оказались бы на коне. Ценность любого месторождения определяется его богатством, доступностью, простотой разработки и множеством других факторов, но у Римо не было времени на размышления.

Ему удалось выявить участников одной из команд, которые вели игру, и убедиться в том, что в ряды американской экспедиции затесался лазутчик, хотя прямых доказательств до сих пор не было.

– Благодарю за помощь, – сказал Римо китайцу и прикончил его молниеносным ударом, которого тот даже не заметил.

В лесу царила могильная тишина, но Римо знал, что максимум через час после его ухода сюда придут охотники за падалью, привлеченные свежим запахом мертвечины, и на поляне начнется пир.

– Приятного аппетита, – сказал Римо в темноту и отправился в обратный путь к лагерю.

– Я не могу поверить, что они попросту исчезли, – заявил Саффорд Стокуэлл, не отрывая взгляда от костра.

– Быть может, они не в силах дать о себе знать, – предположил Сибу Сандакан.

– Сразу оба? Кстати, чем они занимались за пределами лагеря?

– Именно это я и хотел бы узнать, – сказал Чалмерс, стоявший в отдалении от огня с трофейным автоматом, висящим на бедре.

– Мне показалось... – Профессор Стокуэлл запнулся и покачал головой. – Нет, это невозможно.

– О чем вы, доктор?

– В самый разгар схватки случилось мгновение, когда я был почти уверен в том, что вижу доктора Уорда, – промолвил Стокуэлл, обращаясь к Сандакану. – Мне показалось, что он вынырнул из леса вон там, пересек поляну и скрылся среди деревьев на противоположной стороне. Должно быть, я ошибся. Вы точно видели его, Чалмерс?

– Никаких сомнений, – отрезал великан. – А еще я видел проклятых желтопузых с русскими автоматами, такими вот, как этот. – В подтверждение своих слов Чалмерс взмахнул «Калашниковым». – Я свалил одного из них вон там, – похвастался он, – и, может быть, пристрелил еще парочку.

– Ваши действия заслуживают похвалы, – признал Стокуэлл, – и все же я теряюсь в догадках, отчего нападавшие обратились в бегство. Один ствол против многих, и вдруг они исчезают.

– Все зависит от того, в чьих руках этот ствол, – заявил Чалмерс, горделиво выпячивая грудь. – По-моему, они сообразили, что со мной шутки плохи.

– Где же в таком случае Одри? – опечаленно спросил Стокуэлл. – Готов поклясться, я слышал ее голос.

– Крик, – уточнил Сибу. – Я тоже его слышал.

– Крик раздавался за пределами лагеря, как вы и сказали, – подхватил Пайк Чалмерс. – Ей не стоило шляться по джунглям. И Уорду тоже.

– Господи, а если ее похитили? – выпалил профессор.

– В таком случае можете навсегда с ней распрощаться, – сказал Чалмерс.

– Мы должны попытаться вернуть ее!

– Втроем? Не смешите меня. – Англичанин осекся и торопливо поправился: – Конечно, я могу выследить бандитов и попытаться захватить их в одиночку, это проще пареной репы. Но вы двое лишь сдерживали бы меня, особенно если бы дошло до драки...

В его голосе угадывалась явная насмешка, но ни Стокуэлл, ни Сандакан не спешили переубеждать Чалмерса, отлично сознавая свои скромные возможности в роли солдат.

– Но если она еще жива...

Профессор умолк, подыскивая слова, и в этот миг на поляне появился Кучинг Кангар, который ненадолго отлучался из лагеря, чтобы попытаться найти следы Одри или пропавшего змеелова. Он вступил в круг света, отбрасываемого костром, и приблизился к огню. В его левой руке болтался рваный грязный кусок ткани.

– Это шарф Одри! – воскликнул Стокуэлл, поднимая трясущуюся руку. – Где вы его нашли?

– В зыбучем песке, вон там, – отозвался Кучинг Кангар, кивком головы указывая на северо-восток в сторону ручья.

– Зыбучий песок? – В устах профессора эти слова прозвучали проклятием.

– Нет дна, – продолжал проводник. – Женщина утонуть, теперь слишком поздно.

– Господи!

– А тот, другой? – спросил Чалмерс.

– Ничего нет, – сообщил малаец. – Много следов, много мертвых людей вокруг. Семь трупов и еще один, которого вы убивать.

– Ах ты, черт! Должно быть, я застрелил больше бандитов, чем думал.

– Только один убит пулей, – сказал Кучинг Кангар. – Остальные убиты рукой. Я найти один человек, там, в лесу, который висеть на дереве, проколотый своим автоматом.

– Что это значит? – спросил Сибу Сандакан.

– Чушь собачья, вот что, – заявил Чалмерс. – Судя по его словам, чертовы желтопузые прикончили друг друга. Какой в этом смысл?

– Но если Проводник утверждает, что они не застрелены...

– Откуда ему знать, ведь он рассматривал трупы в темноте. Кто он такой, черт возьми? Патологоанатом?

– Да, но если речь идет о человеке, которого пригвоздили к дереву штыком, ошибки быть не может, – сказал Стокуэлл.

– Не поверю, пока не увижу собственными глазами.

– Итого восемь трупов, – продолжал профессор. – Сколько пуль осталось в магазине вашей винтовки?

– У меня был еще револьвер, – ответил Чалмерс, нахмурив брови.

– Вы стреляли из него?

На щеках англичанина вспыхнул гневный румянец.

– Если вы доверяете какому-то желтопузому больше, чем моим словам, – что ж, пожалуйста, мне плевать, – сказал он. – Теперь, когда у вас появился новый советчик, на мою помощь не рассчитывайте.

– Будьте благоразумны, господин Чалмерс...

– Мы должны повернуть назад, – вмешался Сибу Сандакан. Его уверенный тон сбил профессора с мысли.

– Назад? – Казалось, это слово внесло в голову Стокуэлла полную сумятицу. – Зачем? Ведь мы почти у цели!

– На нас напали мятежники, и они могут вернуться в любую секунду. Двое наших пропали, причем женщина наверняка погибла. Этого достаточно.

– Вам, может быть, и достаточно, – отчеканил Стокуэлл, впервые за все время повысив голос, в котором прозвучала непреклонная решимость. – Я рискнул своей репутацией и забрался в эти забытые Богом джунгли вовсе не для того, чтобы на полпути повернуть назад, поджав хвост. Если здесь есть что искать, я обязательно найду! Я уверен, Одри поддержала бы меня.

– Но, доктор...

– Мистер Чалмерс, если вы останетесь с нами, получите премию в размере половины обещанного жалованья, – сказал Стокуэлл.

– Удвойте сумму, и я согласен, – произнес охотник.

– По рукам, – отозвался профессор, не задумавшись ни на секунду. – А вы согласны сопровождать нас? – спросил он, повернувшись к Кангару.

– Я получай деньги, чтобы найти Нагака, – ответил малаец.

– Я не могу позволить вам...

– Прошу прощения, господин заместитель, – произнес Стокуэлл, – но если вы твердо намерены идти назад, вам придется отправиться одному. Можете забрать с собой свою долю провианта. В конце концов мы не варвары.

– Я не имею права бросить вас. На мне лежит ответственность за вашу безопасность.

– В таком случае пора спать, – сказал профессор, мрачно сверкая ввалившимися глазами. – Ночь уже кончается, выступаем на рассвете.