Драгоценную Пу Римо разместил в отеле «Британия» в пятикомнатном номере с видом на маленький парк, каковыми изобилует славный город Лондон.

Однако Пу мало интересовала садовая архитектура. Римо уже собрался уходить, и вопрос настиг его у самой двери номера:

– Сегодня ночью ты сорвешь мой цветок?

– Если у тебя есть, к примеру, петуния, я даже с удовольствием поставлю ее в вазу. Если же ты говоришь о совокуплении – извини. Обещаю тебе все в свое время, но не сегодня, милая.

– Опять «не сегодня»? В медовый месяц я снова остаюсь одна!

– Сегодняшняя ночь... не очень подходит для этого.

– У тебя никогда не будет подходящей ночи.

Надувшись, Пу отвернулась к стене. Утешение она собиралась обрести в телефонной книге. Хотя Пу не знала английского языка, но по прошлому опыту догадывалась, что, позвонив по одному номеру, можно заказать любую одежду, по другому – даже золотые украшения.

По третьему номеру доставляли какую хочешь еду. Наконец-то она сможет попробовать прославленный английский деликатес – жареную рыбу с картошкой.

Но если она останется одна и в эту ночь, то снова ничего не сможет объяснить матери.

– Пять тысяч фунтов, – немедленно среагировал Римо.

– Пять тысяч фунтов за то, чтобы я сказала ей...

– Нет, как раз за то, чтобы ты ничего ей не говорила.

– За первую ночь – это еще куда ни шло. Некоторые пары действительно начинают не сразу – такое случается. Но у нас впереди еще много ночей, Римо. И если так будет продолжаться дальше, меня ждет вечный позор!

Лунообразное лицо драгоценной Пу покривилось. Из левого глаза скатилась слеза. Всхлипнув, Пу закрыла лицо руками.

– Ну и сколько?

Руки опустились.

– Десять тысяч фунтов – самое меньшее. И... сколько ты должен получить за эту работу?

– Я не получаю ничего. Все идет Синанджу.

– Все идет Чиуну, – снова надулась Пу.

– Повторяю тебе – все идет Дому Синанджу. А я – Мастер этого Дома. Значит, все достанется Чиуну и мне.

– Я вышла замуж за Мастера Синанджу, который даже не знает, получит он деньги за работу или нет. О, как я несчастна!

– Можно развестись. По-моему, это прекрасный выход из положения.

Римо даже повеселел немного.

– Такой вещи, как развод, в Синанджу не существует. Ни один из Мастеров никогда и не помышлял о нем. Это, – Пу набрала воздуха и выдохнула священное для жителей Синанджу слово, – это традиция!

– По крайней мере, один из них наверняка разводился. Я в этом уверен.

Римо чувствовал, как его начинает охватывать легкая паника.

– Не разводился, и ты должен это знать, – упорствовала дорогая супруга. – А раз не знаешь – читай свитки внимательнее. И если найдешь там что-нибудь про развод, скажи мне. А до тех пор подумай, как спасти твои деньги от Чиуна. Мне кажется, что почти всю работу делаешь ты.

– С чего ты взяла?

– Все в Синанджу знают, чем заняты Мастера. На рынке люди говорят в основном об этом. Ну так я права? Ты делаешь все, ведь верно?

– Мы никогда не выясняем, кто и что сделал, Пу. Просто работаем. И это – самый лучший способ. Прощай, любимая.

– Для кого самый лучший? – недоуменно спросила Пу, но дверь за Римо уже захлопнулась.

В коридоре Римо вспомнил, что его дражайшей жене всего двадцать лет от роду. Бог мой, что же будет, когда ей исполнится двадцать один? А сорок? Если она, конечно, доживет до этого времени.

И никакого развода. Раз я Мастер Синанджу – значит, навсегда прикован к этой женщине. Но где-то в глубине памяти теплилась надежда, что в свитках Синанджу попадалось упоминание о разводе какого-то Мастера. Просто про это, наверное, все забыли. Вот таким образом и создается традиция.

Хотя эти свитки в последние несколько недель он читал внимательнее, чем когда-либо, и женитьба каждого Мастера Синанджу отмечалась в них должным образом. Так же, как, например, и смерть Мастера. Про развод не говорилось нигде. Жены всех Мастеров в положенный срок умирали – от Великого Вана до Ги Младшего. Умерла даже жена Чиуна.

Стало быть, Пу навечно принадлежит Римо. Ну и наоборот, разумеется.

Прибыв в Бат, расположенный в юго-западной части Англии, Римо подумал, что попал на бракосочетание члена королевской семьи. Все обочины шоссе были заняты приткнувшимися друг к дружке автомобилями. Улицы наводняли мрачные типы в штатском и с рациями.

Момент появления Римо в округе Эйвон был зафиксирован незамедлительно. Информацию о некой посторонней личности тут же передали всем постам.

Особых подозрений Римо не вызвал – при нем был лишь бамбуковый футляр, внутри которого лежал свиток пергамента.

Тем не менее первый же полицейский остановил странного прохожего и вежливо поинтересовался, что привело его в эти края и – тысяча извинений – что у него в футляре?

– Так, кое-что почитать, – ответил Римо, следя, как внимательный взгляд полицейского изучает его американский паспорт.

– Так вы говорите, что хотите посетить местные серные источники?

– Так точно.

– А для чего, позвольте спросить?

– Омолаживает, – пожал плечами Римо.

– Но вам ведь примерно лет двадцать восемь, я угадал?

– Ошиблись. Лет так на двадцать.

– В самом деле?

– Именно. Мне всего восемь.

Римо недооценил полицейского чувства юмора: последнего не оказалось. По знаку бобби к ним медленно приближалась группа лиц в штатском. Они уже поравнялись с водителем такси, на котором приехал Римо. Таксист с жаром доказывал, что видит этого человека в первый раз, никогда с ним раньше не ездил, да к тому же он еще не заплатил за проезд.

– То, что произошло здесь у нас, не повод для шуток, мистер Уильямс. Похищен наш премьер-министр в окрестностях этого самого города, и мы вынуждены принять кое-какие меры. Сожалею, но они могут коснуться свободы вашего передвижения.

– Нет проблем, только скажите, куда ходить воспрещается; я туда и близко не подойду.

– Боюсь, мистер Уильямс, что мы вообще не можем пропустить вас в этот район.

– В таком случае боюсь, что мне придется самому туда проникнуть.

– Тогда мне придется отобрать ваш паспорт.

– Можете вставить его в рамочку.

– Мы будем вынуждены физически задержать вас.

– Боюсь, что у вас это не получится.

Римо спокойно зашагал прочь. Однако дорогу ему тут же преградили несколько человек в штатском. С извинениями они сообщили мистеру Уильямсу, что вынуждены задержать его. С извинениями мистер Уильямс ответил, что не может позволить им сделать этого.

После чего извлек из футляра свиток и попытался вникнуть в его содержание. В принципе он знал, куда двигаться, – вначале путь его лежал в центр. Оттуда уже нетрудно добраться до самих серных бань.

Несколько рук протянулось к нему, и Римо позволил своему телу откликнуться на произведенное ими колебание воздуха. Мозг его в это время напряженно работал, и физическое движение было скорее следствием рефлекса, нежели обдуманным маневром, дабы одурачить противника. Глаза же его бежали по строчкам свитка Мастера Ва, работавшего на римского императора Клавдия как раз в ту эпоху, когда римские легионы оккупировали юг Британии.

В древнем Риме, как явствовало из свитка, постоянно существовала угроза, что какой-нибудь претор отведет свои легионы от границ империи и повернет их на Рим. Первым подобный пример подал Юлий Цезарь. Другие тоже не раз пытались устроить нечто подобное. Именно это время, когда западный мир сотрясали восстания, войны и заговоры, центром которых был погрязший в золоте и пороках город, называлось в свитке старого пергамента «золотой эпохой Синанджу».

Мастер Ва сообщал:

«Ни один из императоров не мог спать спокойно, ни один сенатор не отваживался на откровенную речь из страха ночью быть убитым ассасинами. Услуги Синанджу ценились высоко – и золото текло к нам рекою».

Римо почувствовал, как его плечо сдавили, словно тиски, чьи-то сильные пальцы. Полицейский офицер сумел приблизиться к нему почти незаметно и сдавил его плечо так, что Римо почувствовал боль. Стряхнув руку, Римо продолжал движение.

Чиун велел взять с собой именно этот свиток. Но почему? И откуда он знает, что мистер Эрисон должен быть именно в Бате?

Мистер Эрисон, похоже, тоже ищет Римо? А для чего? Явно пути Синанджу и мистера Эрисона когда-то пересекались. Но когда, где и каким образом? И при помощи какой таинственной техники мистер Эрисон избегал даже самых точных ударов?

Еще двое полицейских возникли перед Римо словно из воздуха. Может быть, Эрисон владеет той же техникой, что и Римо, только боец он более опытный?

Да нет. Иначе он, как и Римо, использовал бы созданные противником колебания воздуха. И эти доспехи, про которые израильский профессор сказал, что они совсем новые, только сделаны по технологии, забытой тысячи лет назад?

Сам Римо эти доспехи как следует и не рассмотрел. Но именно они оказались у него в руках после освобождения «Джеймса К. Поука».

– Остановите! Остановите его! – послышалось за спиной Римо.

– Мы пытаемся, но он словно из воздуха сделан!

– Тогда следуйте за ним по пятам!

Римо кивнул. Все складывалось как нельзя лучше. Они могут преследовать его до тех пор, пока не начнут ему мешать. И Римо зашагал по древнему, заложенному еще римлянами Бату, изредка заглядывая в свиток и всем телом чувствуя, что Эрисон где-то неподалеку. Он будто пытался что-то сказать ему, вызвав его в этот город, где Мастера Синанджу уже побывали несколько столетий назад. Не сам ли он прислал ему то письмо, где прямо сказал, что ждет его?

Бат – Римо сразу это отметил – был симпатичным курортным городком, где ухоженные здания эпохи Тюдоров соседствовали с новыми многоэтажками. Остатки римских серных бань были переделаны во вполне современный лечебный комплекс. Исцеляющие бактерии размножались в нижней части здания, в старом римском бассейне, при реконструкции которого нашли множество старинных монет и других предметов римской эпохи.

Сами бани размещались в отдельном здании; именно туда и направился Римо. Заперевшись в предоставленной ему кабинке, он сел на скамью, развернул на коленях свиток и погрузился в чтение.

Претор Максимус Граник сделал этот город своим форпостом по вполне понятной причине – он страдал ломотой в костях. Поэтому он старался как можно больше времени провести у серных источников, пока ему и его легионам не пришлось покинуть берега Британии и отправиться в Галлию и в Рим.

Граник, как и многие честолюбивые натуры, обожал роскошь, и поэтому в стороне от военной дороги, в двух стадиях к северу, отстроил себе роскошный дворец, вход в который был заказан всякому, кроме его ближайших друзей.

"Дворец претора Граника имел множество хитростей, в том числе проваливающиеся стены, многие дверные проемы были на деле ловушками, потайные ходы под дворцом оканчивались тупиками. Совершенство всей этой защиты было таково, что войти во дворец мог лишь знавший его расположение.

Я же с гордостью могу записать в сей свиток, что вся эта защита была разгадана мною, Мастером Ва, и притом безо всяких трудностей, о чем я искренне сожалею, хотя впоследствии я и живописал Божественному Клавдию все опасности, якобы связанные со множеством хитроумных ловушек. Разумеется, я следовал величайшему из правил Великого Вана, которое гласит, что ни одно порученное ассасину задание не должно по завершении выглядеть легким. Ибо тогда наниматель неизбежно сочтет, что следует снизить цену.

Хитроумная же защита Граника на деле была лишь неумелой копией защиты дворца фараона Ка, коя в свою очередь повторяла – но уже с блеском – ловушки императорских дворцов династии Су. Слабость же ее состояла в том, что при защищенности потайных входов проникнуть через главный для опытного человека не составляло труда. Однако смерть он заслужил легкую – умер во сне, не поднимая голову от подушки. Легионы же его были переданы более верному слуге Клавдия, и пожар междоусобной войны потух, не успев разгореться.

Получено: жемчужины, в три салиции весом каждая, общим числом восемнадцать; на сорок два гибернийских фаронга золота; двенадцать рубинов, каждый по восемь оболов, и пространная благодарственная грамота Клавдия с предложением ежегодных игр в честь Синанджу. Предложение отклонено".

Римо свернул пергамент. Поскольку в свитке, который дал ему Чиун, место упоминалось одно-единственное, и поскольку Чиун еще до звонка Смита знал, что премьер-министр исчез в окрестностях Бата, Римо рассудил, что нужным ему адресом мог быть только дворец претора Максимуса Граника, в двух стадиях в сторону от военной дороги.

А поскольку Граник, даже не оставь он безвременно с помощью Мастера Синанджу сей мир, все равно перестал бы числиться среди живых уже почти два тысячелетия, и все, кто когда-либо знал его, покинули эту землю примерно в одно время с усопшим, и их даже самые отдаленные потомки отправились на тот свет как минимум несколько веков назад, Римо Уильямс не стал дожидаться путника, у которого можно было бы узнать направление, а просто двинул прямо на север.

На блокпосту британских войск сразу заметили незнакомца в серых слаксах и черной майке; его появление было немедленно занесено в оперативную сводку дня. В ней значилось, что объект посетил серные бани, в которых читал документ неизвестного содержания, а затем расспрашивал случайного прохожего – которым, естественно, оказался одетый в штатское полицейский, – где проходит старая военная дорога, построенная еще римлянами.

Прохожий – а вернее, констебль Ее Величества Блейк, – охотно ответил на вопросы пришельца.

– Здесь имеется одна старая дорога, она использовалась в День "Д" при высадке союзников. Вы ее имеете в виду, сэр?

Незнакомец – согласно данным в паспорте, мистер Римо Уильямс – отрицательно покачал головой:

– Нет, не эта. Еще старше, совсем древняя. Имеется еще дорога времен нормандского завоевания.

Констебль уже с подозрением глядел на пришельца.

– А еще старше? Сколько у вас тут дорог?

– Да вообще-то порядочно.

– А какая самая старая?

– Извините, не могу сказать вам точно, сэр.

После чего объект, он же Римо Уильямс, продолжал движение в северном направлении, обследуя по пути все попадавшиеся дороги. У нескольких прохожих он также интересовался, какой длины может быть стадия, пока не получил от девятилетней школьницы искомый ответ.

Эта же школьница, как оказалось, знала и местонахождение старой римской дороги. Она указала Римо на каменные столбики у обочины – около фута высотой – и пояснила:

– Это древнеримские верстовые столбы. Они расставляли их по всем дорогам империи. Это должен знать каждый школьник, сэр!

– Я американец, – виновато пожал плечами Римо.

В это время притаившиеся за кустами агенты Скотланд-Ярда приготовились спасать невинное дитя от опасности, хотя сделать это было бы нелегко, учитывая странные способности незнакомца.

– Ой, простите. Тогда просто идите по этим столбикам. Считать-то вы умеете?

– Считать умею. Я просто не знал, где проходит эта римская дорога. Премного благодарен вам, мисс.

– Что вы, не за что. Конечно, откуда бы вам знать все эти вещи. В общем, идите по этим столбикам.

– Ни за что бы не догадался, что это древнеримские верстовые столбы.

– Многие бы не догадались. Если снова потеряетесь, спросите дорогу у полисмена.

– Не потеряюсь, – успокоил девочку Римо, который уже давно пересчитал по головам засевших в кустах скотланд-ярдовцев и даже чувствовал радиоволны их «уокитоки», посылавшие в штаб операции данные о передвижениях загадочного лица.

– Я тоже так думаю. – Маленькая англичанка показала в улыбке белые зубки и поудобнее подхватила портфель, набитый книжками, лентами, тетрадками, конфетами и прочими необходимыми атрибутами милой британской школьницы девяти с половиной лет. – Только не идите посередине дороги Эти машины такие страшные!

– Машины не страшные. – Римо, приосанившись, откашлялся, дабы придать надлежащую твердость голосу – Это я страшный.

– О, вы, разумеется, страшный. Вы просто ужасный человек! – в карих глазах девочки прыгали искорки смеха. – Но все же прошу вас, не ходите по середине проезжей части.

Заскрипев тормозами, рядом с ними остановился полицейский фургон. На крыше фургона была установлена телекамера.

Сделав два шага, Римо подошел к фургону и, протянув руку к передней фаре, выдрал ее. Снял колеса, извлек шофера, вырвал рулевую консоль, со скрежетом отодрал крышу вместе с камерой.

– Я опасен, – подмигнул он школьнице.

– Вы просто-таки Разрушитель, – покачала она головой.

Из лишенного крыши фургона гурьбой высыпали скотланд-ярдовские молодчики.

– Стойте где стоите, – предупредил их Римо. – Самое большее через час я достану вам вашего премьера. Только не ходите за мной.

– Вы лучше делайте, как он говорит. – Маленькая собеседница безоговорочно его поддержала. – Он, конечно, иногда может переборщить, но вообще он довольно симпатичный, вы не находите?

– Я не симпатичный. – Римо нахмурился. – Я опасный убийца. И убил уже очень много людей.

– В таком случае, должно быть, эти люди были не очень хорошие, но тем не менее прошу вас, идите только по обочине и не садитесь в случайные автомобили. Всего вам доброго, сэр!

Римо угрожающе посмотрел на замерших на обочине полицейских. Он слышал, как один из них сказал в рацию:

– Объект определил себя как опасного убийцу.

Сорвав в малиннике две ягоды, Римо бросил одну из них в полицейских, другую кинул девочке и зашагал по дороге вдоль каменных верстовых столбов.

Он чувствовал, что древняя мостовая лежит под его ногами глубоко в земле. Так было всегда – поверх старых дорог строили новые, а потом и их заново заливали асфальтом. Или забывали о них, и они зарастали травой. То же происходило и с городами: строили новый город на развалинах старого.

Дойдя до нужного, по его расчетам, камня, Римо остановился и огляделся вокруг. Справа простиралось ржаное поле. Слева блеяли овечьи стада. Дорогу окружали руины каменных стен, и где-то неподалеку курился дым над крышей крестьянского дома.

Никаких развалин дворца видно не было. Ни следа – ни камешка, ни колонны. Попросту совсем ничего. Юг Англии.

– Он остановился именно там, где они оставили после похищения автомобиль премьера, – сопровождал Римо неугомонный голос по рации. – Осматривается. – Говоривший явно рассчитывал, что Римо его не слышит. – Теперь повернулся, смотрит назад... приложил к губам палец. Господи Иисусе... этот парень явно слышит меня, хотя я от него в полумиле, не меньше!

Если Римо не мог создать вокруг себя тишину, то, по крайней мере, он способен был сам стать ею. Где-то вдалеке взревел автомобильный мотор, над полем пронесся порыв ветра, зашелестела рожь, крикнула птица в небесах. Римо растворился в звуках и запахах, слушая, вбирая в себя аромат земли, кислый запах влаги, вонь бензина, и вскоре ничто: ни единое движение, ни один звук – не выдавали его присутствия. Он слился со звуками, шорохами, ароматом полей, стал частью этого огромного и странного мира.

Подошвы его ног чувствовали жесткий щебень дорожного покрытия, а глубоко под землей – гладкий и твердый камень. А неподалеку виднелся покрытый травою холмик.

Римо вспомнил, как однажды в Иудее Чиун показал ему очень древнее здание. И объяснил, что в старину дома строили на отшибе, как этот, а когда они становились не нужны, их бросали. Брошенное здание постепенно зарастало травой, ветер приносил к стенам семена и землю. И если оно стояло вот так, заброшенным, несколько веков, мертвая трава, земля и ветер сооружали холм вокруг здания. Археологи только недавно начали раскапывать эти холмы, под многими из которых скрывались древние дворцы, города.

Римо направился вдоль каменной стены по краю золотого ржаного поля к зеленому холмику. Он уже знал, что внутри скрывается каменное здание. Обойдя холм его по периметру, он увидел в одном месте на земле свежие слезы. Обычно когда снимают дерн, так или иначе повреждают траву, но здесь в земле была прорезана едва заметная щель чем-то узким и острым, наподобие лезвия. Щель образовывала прямоугольник размером со средний гроб Дерн снят совсем недавно – трава только-только расправилась.

Сунув в щель кисти обеих рук, Римо поднял ровный пласт дерна. Он слышал, как констебль по рации докладывал начальнику, что странный пришелец явно что-то нашел. Внизу была черная земля, в тонких обрывках корней, примятая. Кто-то рыл здесь совсем недавно – и пройти по его следу не составляло большого труда. Римо понадобилось всего несколько минут, чтобы дорыть до каменной кладки внешней стены некогда великолепного дворца Максимуса Граника, оставившего сей бренный мир по воле Дома Синанджу.

Хейзл Терстон устала угрожать своим похитителям – мол, это никак не сойдет им с рук. Кроме того, она и сама больше в это не верила.

По всему было видно, что выигрыш на их стороне Похитив ее в центре самого британского из всех округа Эйвон, близ курортного городка Бат, они сделали это так, что комар не подточил носа. Им даже не понадобилось вывозить ее из страны – она была надежно упрятана в этой странной комнате под землей.

В заключении они провели уже три дня. Их поили тухлой водой, кормили жестким хлебом. Воздух в помещении становился все более спертым.

– Как вы думаете, мы можем здесь задохнуться? – спросила она советника.

– Помещение, видно, немаленькое, раз мы живы до сих пор.

– Похоже, мы проиграли, а?

– Боюсь, что вы правы.

– А вы говорили, что можно нейтрализовать охрану.

– Можно, разумеется. А потом? Куда бежать? Где мы – и то не знаем.

– А если прорыть подкоп?

– Откуда нам знать, сколько земли они навалили сверху?

– Я ведь треп-то ваш слышу, – заметил охранник, поудобнее устраивая на коленях ручной пулемет.

– Тогда должны уж понять, что ничего от меня не добьетесь.

– Мне от тебя, Хейзл Терстон, ничего не надо, – ответил охранник. – Ты старая грязная британская сука – так вот и знай.

– В поражении или в победе – вы во всех случаях так же гнусны, как и в тот день, когда ваши матери ощенились вами, – заметила премьер-министр Великобритании.

Советник бросил на нее предупреждающий взгляд.

– А чего вы боитесь? Что мы вдруг ему не понравимся? – кивнула Хейзл Терстон на часового.

– Если ты мне не понравишься, сучья дочь, я вышибу тебе зенки!

– Уверена, что такие, как он, и составят то самое правительство, которое эти ослы хотят привести к власти. А сами потом удивляются, почему, мол, новое правительство вместо хлеба с маслом натравливает на них полицию. Сами хотели того, засранцы.

Грудь храброй женщины тяжело вздымалась. В комнате становилось трудно дышать. Из кармана у охранника торчала пластиковая трубка, к которой он каждые десять минут прикладывался. Ясно – кислород.

– Если мне суждено здесь сдохнуть, – Хейзл Терстон повернулась к охраннику, – хочу кое-что сказать вам. Пригласите сюда своего главаря, мне нужно побеседовать с ним напоследок.

– Можешь сказать это все и мне.

– Тебе я бы и свои грязные трусы стирать не позволила. Зови, остолоп!

В кармане у мистера Эрисона, появившегося через две минуты после того, как охранник отправился за ним, трубки с кислородом не было. Казалось, он вообще не нуждался в воздухе и был свеж, как сорванный с грядки огурец.

– Вы хотели видеть меня? Произнести, так сказать, последнее слово?

– Именно. Видно, умереть мне придется все-таки здесь, и притом очень скоро. Так вот, я желаю, чтобы вы знали, о чем я в последнюю минуту думала.

– Обожаю последние слова, – заметил мистер Эрисон. – Люблю, когда их выбивают на памятниках, вышивают на знаменах, а уж статуя с героическим последним словом на пьедестале способна заставить меня всхлипнуть от умиления.

– Боже, храни Англию, народ английский и королеву, – медленно произнесла Хейзл Терстон – и тьма, подступившая к глазам, обрушилась на нее.

Открыв глаза, она обнаружила, что обрушилась не тьма. С грохотом, напоминавшим пушечный выстрел, осыпалась одна из стен комнаты, и в пролом вместе с потоком свежего воздуха влетела солидных размеров каменная глыба.

А потом в проломе стены возник человек – высокий, худой, с широкими запястьями. Габаритов он был явно меньших, чем охранник с ручным пулеметом, уже вскочивший к тому времени на ноги и готовый к активным действиям. Действовать, однако, ему не пришлось. Пришелец сделал едва заметное движение – и ручной пулемет с лязгом полетел на пол, а в черепе часового образовалось отверстие величиною с кулак.

Советник заикал.

– Клянусь, я никогда такого не видел. Это... уверяю вас, это не человек. Я знаю, что говорю. Я знаю.

– О, это мой друг... наследник очень, очень старинного Дома, – промолвил мистер Эрисон, все это время неподвижно стоявший на месте.

– И я пришел за тобой, – Римо кивнул в его сторону.

– К вашим услугам, – раскланялся мистер Эрисон. – Я, собственно, тоже тебя давно дожидаюсь. И вот – дождался-таки. Ты, конечно, получил послание?

– Но не понял сути.

– Она проста: не стой у меня на пути.

– Ты же сам притащил меня сюда, а теперь я у тебя на пути?

– Вы всегда у меня на пути – вы, ты, другие двуногие. Я всего-то хочу слегка поразвлечься, а вы мешаете мне. И больше всех всегда мне мешал Дом Синанджу. Вот, гляди – это остатки дворца старины Граника; он всегда относился ко мне с уважением, чего о вас, мерзавцах, не скажешь Так ваши зарезали его прежде, чем он успел начать славную гражданскую войну. Ну куда это годится, я тебя спрашиваю?

– Кто вы? – спросила Хейзл Терстон.

– Я тот, кто не любит, чтобы у него под ногами путались, – мистер Эрисон галантно улыбнулся даме.

– Я – ваш спаситель, – почти одновременно с Эрисоном ответил Римо, затем спросил: – А вы кого, собственно, спрашиваете – его или меня?

– Обоих. Оба – выйдите отсюда, пожалуйста.

– Минуточку, – извинился Римо. – Сначала я попытаюсь покончить с этим молодчиком.

– Извольте. В таком случае первой выйду я.

Шагнув в пролом, она увидела наверху по краям дыры встревоженные лица сотрудников Скотланд-Ярда. И кивнула им, чтобы не беспокоились.

Римо поднял с каменного пола солидную известняковую глыбу – весом в тонну, а может быть, чуть поболее. Вернее, он лишь слегка тронул ее рукою, и через миг она уже плавно летела прямо в голову мистера Эрисона. Римо не отставал от нее – он боялся, что Эрисон сумеет увернуться. Но тот и не собирался уворачиваться. Пройдя сквозь летящий каменный снаряд, он – плечом вперед – вошел в стену.

Осколки глыбы разлетелись в стороны, разбившись о стену. Один из них слегка поцарапал запястье премьер-министра. Но она успела заметить, что худощавый незнакомец обставил свое исчезновение чуть менее таинственным образом. Если мистер Эрисон ушел сквозь стену, то неизвестный спаситель просочился сквозь плотный строй скотланд-ярдовцев и полиции.

Дорожные патрули потеряли его из вида еще на дороге в Бат, но чуть позже премьер-министру передали секретную телефонограмму президента Соединенных Штатов Америки, из которой она узнала, что незнакомец был американцем и президент послал его специально для ее, мисс Терстон, спасения.

– Он как-то странно двигается, – заметила премьерминистр в разговоре с президентом Соединенных Штатов Америки. – Но кто этот Эрисон и какую террористическую организацию он представляет?

– Этого мы не знаем, – вздохнул президент.

– Как бы то ни было, действует он более эффективно, чем все эти дилетанты вместе взятые.

– Это-то нас и беспокоит, – снова вздохнул президент.

Он не стал говорить даже своей давней союзнице, что доктору Харолду У. Смиту пришлось использовать для обработки сведений о таинственном противнике целый вычислительный центр. Было выяснено, что противник использует самые современные методы и под его руководством даже самые неорганизованные группы террористов обретают эффективность и способность к мгновенным действиям. И главное – желание сражаться, подобного которому еще не было, пожалуй, зафиксировано во всей истории этой безумной планеты.

Римо же вернулся обратно в Синанджу вместе с Пу – и нерешенной проблемой, тяготившей его с каждым днем все более. Утешался он тем, что, хотя ничего пока не смог сделать с Эрисоном, относительно Пу у него родились кое-какие планы. Для начала он забрал ее жить в большой дом на холме, как и подобало жене Мастера. После чего вызвал Чиуна на серьезный разговор.

– Как американец, я требую участия моей жены в нашем деле.

– Что так же глупо, как и все, придуманное американцами.

– У Пу есть кое-какие идеи насчет финансовой части, папочка.

– Вот как? – ядовито поинтересовался Чиун.

Сунув пальцы рук в рукава, он вопросительно уставился на Римо.

– В частности, она предлагает впредь записывать: кто что сделал при выполнении текущего задания. И что кому за это полагается, соответственно. Мы ведь таких записей не вели. Потому и получали все скопом. По-моему, тебе стоит поговорить с ней на этот предмет.

Всю эту тираду Римо выдал единым духом, не мигая глядя в глаза наставнику. Чиун, так же внимательно глядя Римо в глаза, ответил, что будет рад побеседовать с Пу.

Когда вошла Пу, он пригласил ее сесть перед ним на циновку. Пу, как и подобает воспитанной невестке, вначале подала чай – причем Чиуну досталась чашка с неким подобием чуть теплой воды, ей – с черным, словно смола, отваром. Римо, невинно улыбаясь, устроился между ними. Вроде все развивалось в соответствии с задуманным.

Пу выдала положенную порцию славословий в адрес Мастеров Синанджу, после чего перешла к восхвалению достоинств их жен. Попутно она пересказывала их биографии. Римо заинтересованно внимал: таких подробностей он раньше не слышал.

Пу знала мельчайшие детали жизнеописания супруги каждого из Мастеров – в особенности размеры полученных ею подарков. Чиун лишь кивал, подтверждая сказанное. Закончила она уже заполночь. Волны Корейского залива за окном стали черными, как траурная одежда.

– Свои требования ты тоже изложила? – поинтересовался Чиун.

– О да, возлюбленный отец моего дражайшего супруга!

– Тогда советую тебе серьезно поговорить с Римо, поскольку именно он должен удовлетворить их. Ведь тебе, как его жене, причитается часть его доли, но не моей, разумеется. Между собой, спешу сообщить тебе, мы уже давно все решили.

– А какую долю получает Римо?

– Какую бы я ни назвал – он получает ее немедленно. Таков обычай Синанджу.

Римо наблюдал, как обычно румяные щеки Пу стремительно теряют окраску.

– Видишь ли, милая, – начал он мягко, – если ты начинаешь чувствовать, что этот брак невыгоден для тебя, самое время покончить с этим.

– Не-ет, – захныкала Пу. – Никто из Мастеров Синанджу не требовал развода!

Чиун, улыбаясь, встал с циновки, дабы оставить Римо наедине с Пу, полной решимости вытащить из супруга подробный отчет о собственности. Но, уже перешагнув порог, обернулся к Римо:

– Если мистер Эрисон объявится снова – а он непременно объявится, – я поеду с тобой, сын мой. И уж тогда я, Мастер Синанджу, покажу тебе, как с ним совладать.