День клонился к вечеру, когда доктор Харолд В. Смит подошел к стальным дверям лаборатории Уилкинса.

Римо сидел в кабинете доктора Карлтон. Раздался звонок, и Ванесса попросила визитера представиться.

— Доктор Харолд В. Смит, — последовал ответ.

Римо взял микрофон.

— Спасибо, — сказал он, — мы уже приобрели зубные щетки. Нам больше не требуется.

— Римо, это вы?

— Нет здесь никакого Римо!

— Не валяйте дурака, откройте.

— Убирайтесь прочь!

— Дайте мне поговорить с кем-нибудь, у кого все на месте!

Римо вернул микрофон доктору Карлтон:

— Должно быть, он хочет поговорить с вами.

— Ты считаешь, что у меня все на месте? — спросила она.

— Абсолютно все.

— Ты действительно так думаешь?

— Я всегда так думал.

— Ну, и что будем делать?

— Я знаю, что мне хотелось бы сделать.

— Да?

— Да, но...

— Но что?

— Но мне не улыбается любовь втроем — с вами и с компьютером.

— К черту компьютер!

— Римо! Римо! — квакал в динамике голос Смита.

Римо взял микрофон:

— Подождите несколько минут, Смитти! Мы заняты.

— Хорошо, но заканчивайте поскорее.

— Не учите его, что и как делать! — сказала в микрофон доктор Карлтон. Выключив интерком, она повернулась к Римо: — Не нравится мне этот доктор Смит.

— Узнать его, — сказал Римо, — значит не любить, а хорошо его знать — значит испытывать к нему чувство отвращения.

— Ну так пусть подождет!

Сорок пять минут провел доктор Смит перед стальной дверью, прежде чем она отворилась и он смог войти в лабораторию. Он прошел по коридору.

Отодвинулась вторая стальная панель, и он вошел в кабинет, где увидел Римо и сидящую за столом доктора Карлтон.

— Я знал, что вы здесь, — сказал Смит. — А вы, я полагаю, — доктор Карлтон?

— Да. А вы, я полагаю, — доктор Смит?

— Да. — Он посмотрел через открытую дверь на пульт управления компьютерного центра. — Вот это да!

— Это — мистер Даниэльс, — сказала доктор Карлтон. — Джек Даниэльс. Подобного ему в мире нет.

— Сколько у него синапсов? — спросил Смит.

— Два миллиарда.

— Невероятно!

— Пойдемте, я покажу вам. — Она поднялась из-за стола.

Римо подождал немного, но его начало мутить от бесчисленных «невероятно!», «изумительно!», «прекрасно!» и тому подобных восклицаний, и он ушел к себе, где чуть позже к ним с Чиуном присоединился Смит, который рассказал им о последнем требовании мистера Гордонса.

— Не беспокойтесь, — сказал Римо. — Он скоро будет здесь.

— По-моему, он уже здесь, — сказал Смит. — Один из пассажиров, прибывших предыдущим рейсом, числился в списке как господин Г. Андрю. Наверное, это он.

— Значит, мы увидим его утром.

Смит кивнул и, не сказав больше ни слова, отправился к себе отдохнуть с дороги.

— Император не в себе, — заметил Чиун.

— Я знаю. Он думает о том, он беспокоится об этом... Ты когда-нибудь видел, чтобы Смит колебался?

— Он беспокоится о тебе, — сказал Чиун. — Он боится, что его император прикажет выдать мистеру Гордонсу твою голову.

— Мою голову? А как насчет твоей?

— Если дело дойдет до этого, то ты, Римо, обязан сообщить мистеру Гордонсу, что я — единственный кормилец в большой деревне. Я совсем не то, что ты. Ты — сирота, от тебя никто не зависит. Но если я не смогу помогать своей деревне, много людей погибнет от голода и холода.

— Я постараюсь замолвить за тебя словечко, — пообещал Римо.

— Спасибо, — сказал Чиун. — Ты правильно сделаешь. В конце концов, я ведь незаменимый.

К утру, когда Смит отправился с Римо осматривать готовую к запуску ракету, настроение доктора заметно улучшилось. Пусковая шахта представляла собой громадную кирпичную трубу, обшитую изнутри сталью. Она была встроена в центральную часть основного здания. Труба поднималась на высоту трех этажей, а нижняя ее часть была заглублена на два этажа в землю. В целом ее высота составляла пятьдесят футов. Тридцатифутовая заостренная сверху ракета находилась уже в шахте.

Встроенная в стены сложная система нагнетала в двигатели жидкий кислород. В шахту смотрело окно центра управления, забранное прозрачным стеклом из толстого пластика. Рядом с окном в стене шахты была врезана стальная дверь, ведущая в центр управления.

Сидящий там Смит посмотрел в окно на ракету и спросил стоявшего рядом Римо:

— А может быть, заманить его в ракету и отправить в космос?

Римо отрицательно покачал головой:

— Поймите наконец, что он представляет собой машину, запрограммированную на выживание. Он обязательно найдет возможность спуститься обратно на Землю. Мы должны уничтожить само вещество, из которого он сделан. Это — единственная возможность покончить с ним. Единственная!

— С дороги, мальчики! — Доктор Карлтон в длинном белом халате с деловым видом прошествовала мимо них к пульту управления и защелкала выключателями, не отрываясь от показаний приборов, контролирующих давление внутри ракеты и другие параметры. За ней по пятам следовал Чиун; оставаясь за ее спиной, он все время заглядывал ей через плечо и внимательно следил за всем, что она делала.

— А как это сделать? — спросил Смит.

— Спросите у Чиуна, — сказал Римо. — Это у него творческий интеллект, а не у меня.

Смит обратился к Чиуну:

— У вас есть план уничтожения мистера Гордонса?

— Никакого плана и не требуется, — сказал Чиун, продолжая наблюдать за работой доктора Карлтон. — Он придет тогда, когда придет, а когда он придет, я его атакую, используя его потребность. Не будет никаких трудностей. Она очень приятная женщина.

— Изменяешь Барбре Стрэйзанд? — спросил Римо. — И это после того, как любил ее так долго?

— Не обязательно любить только одного человека, — ответил Чиун. Можно любить сразу многих. Взять хотя бы меня — я один, но любят меня многие. Почему бы не допустить, что возможно и обратное?

— Да перестаньте же вы! — воскликнул Смит. — Мы не можем полагаться на случай. Нам нужен какой-то план!

— Вот и составьте его, — сказал Римо. — До запуска еще три часа. Я пошел завтракать. — Он поверялся и вышел.

— Да, составьте план, — сказал Чиун Смиту и повернулся к доктору Карлтон. — Вы так мило нажимаете эти кнопки, — сказал он ей.

— Благодарю вас.

— Вы — исключительная женщина.

— Спасибо.

Смит возмущенно покачал головой, нашел в углу комнаты стул и сел, чтобы попытаться разработать план действий. Должен же хоть кто-то вести себя благоразумно!

* * *

Очень благоразумно вел себя в это время мистер Гордонс. Подойдя к дверям лаборатории, он прочитал объявление, в котором говорилось, что в связи с запуском ракеты в полдень, весь персонал лаборатории освобождается от работы.

Датчики времени сообщили ему, что до полудня осталось 172 минуты. Он подождет. Опасности никакой не предвидится. Этих двоих — Римо и Чиуна здесь нет. Прибор наведения показывает, что они находятся в северо-восточной части Соединенных Штатов. Надо подождать. Лучше всего войти перед самым запуском, когда люди из группы управления будут в таком напряжении, что им будет просто не до него.

Часы над пультом показывали 11.45. Доктор Карлтон находилась за пультом, рядом стоял Смит. Доктор Карлтон не отрывала глаз от приборов.

— Все готово, — сказала она через плечо, — можно производить запуск в любой момент — Хорошо, — сказал лежавший на столе Римо, — держите меня в курсе.

Чиун подошел поближе.

— Слышал? — спросил он.

— Что именно?

— Этот звук. Там, снаружи.

— Нет.

А Чиун слышал. И внимательно вслушивался, ожидая его повторения. Он узнал этот звук: это был хруст разрываемого металла. Стальная дверь больше не преграждала доступ в лабораторию. Над пультом управления замигала красная лампа.

— Он здесь, — сказала доктор Карлтон. Римо вскочил на ноги и подошел к ней. — Тепловые датчики показывают, что кто-то находится в коридоре, добавила она.

— Хорошо, — сказал Римо. — Нельзя ли как-нибудь затемнить это окно, чтобы он нас не видел?

Доктор Карлтон нажала на какую-то кнопку, и прозрачный пластик окна начал постепенно темнеть.

— Там, в середине, имеется поляроидный экран, — объяснила она. — Можно сделать так, что окно станет совершенно непрозрачным.

— Хватит, — сказал Римо. — Уже достаточно темно.

Мистер Гордонс медленно двигался по коридору, ведущему к пусковой шахте. Он не спешил. Времени в запасе было предостаточно — до запуска оставалось четырнадцать минут. Путь ему преградила стальная перегородка. Он прижал ладони к краю переборки. Его пальцы потеряли свой обычный вид и превратились в стальные лезвия, скользнувшие в еле заметную щель между перегородкой и стеной. Они вытянулись на толщину перегородки, потом еще немного, и вот уже их концы загнулись, зацепившись с противоположной стороны. Мистер Гордонс потянул край переборки к себе, сталь издала стонущий звук и подалась. Открылся проход в другой коридор. На ходу мистер Гордонс поменял форму своих кистей, вновь придав им вид человеческих рук. Дойдя до конца коридора, он стал подниматься вверх по лестнице.

Пройдя три пролета, он оказался на крыше лаборатории и направился к ее центральной части — туда, где находилось выходное отверстие шахтного ствола. Оттуда поднимался туман, образованный испаряющимся жидким кислородом. Подойдя к краю ствола, он заглянул в него и увидел остроконечный нос ракеты. Через край шахты была перекинута спускавшаяся вниз металлическая лестница, конца которой не было видно в густых клубах испаряющегося кислорода. Гордонс перелез через край шахты и начал спускаться по лестнице.

— Вот он, — сказал вполголоса Римо. — Двигается все так же смешно, как и раньше.

Мистер Гордонс почувствовал, что за пластиковым окном находятся люди, но это его не встревожило — он знал, что в связи с запуском там должны были находиться люди. Достигнув дна шахты, он направился к ракете и встал под ней, окутанный облаками кислородных паров.

— Уберите этот туман, — обратился Римо к доктору Карлтон, а то не видно, что он там делает.

Доктор Карлтон нажала кнопку и перекрыла поступление охладителя. Дымка начала рассеиваться, и они увидели, как мистер Гордонс поднял руки, взялся за запертую крышку люка и, вырвав ее, бросил себе под ноги. Потом, ухватившись за края люка, подтянулся и скрылся внутри ракеты.

Рука Смита потянулась к стартовой кнопке. Римо перехватил ее на полпути и накрыл своей ладонью.

— Только не это, — сказал он. — Я же говорил, что от этого не будет проку.

— А от чего будет?

— А вот от этого!

Римо открыл дверь центра управления и легко соскользнул вниз, на дно шахты. Сверху, из ракеты, до него доносились звуки разрываемых стальных листов и оборудования.

— Эй ты, беглец из психушки, вылезай оттуда! — крикнул Римо. — Там для тебя ничего интересного нет!

Шум внутри ракеты прекратился, и наступила тишина.

— Ты слышал? — крикнул Римо. — Вылезай сюда, ко мне! Я тебя вскрою, как консервную банку!

Внутри ракеты послышалось какое-то движение, и в отверстии люка показались ноги. Мистер Гордонс спрыгнул вниз и встал под ракетой, вперившись в Римо.

— "Привет" вполне достаточно, — сказал он, наконец. — Я не думал, что вы здесь.

— А ты и не должен был думать, что мы здесь, примитивный ты арифмометр!

— Я бы предложил вам выпить, но у меня нет времени. Я должен вас уничтожить.

— Попробуй.

— Желтокожий тоже здесь?

— Да.

— Тогда я уничтожу и его. После этого мое выживание будет гарантировано навсегда.

— Сначала тебе придется пройти мимо меня: я всегда делаю за Чиуна то, что полегче.

— Мне не нужны руки, чтобы расправиться с вами, — сказал мистер Гордонс, и Римо увидел, как задвигались у него под кожей кости и как его руки на глазах начали менять свою конфигурацию. И вместо рук появились два сверкающих стальных клинка, начинающихся от самой грудной клетки Гордонса.

Римо сделал резкий выпад правой ногой. В тот же момент Чиун, находившийся в центре управления, повернул регулятор, окно просветлело, и Чиун увидел, как, подняв над головой руки-ножи, мистер Гордонс бросился на Римо. Римо остановился, подождал, пока Гордонс приблизится почти вплотную, сделал финт влево, отскочил вправо и, проскользнув под свистящими в воздухе клинками Гордонса, оказался у него за спиной.

— Эй! — позвал Римо. — Поворачивайся, жестянка безмозглая! Я тут!

Мистер Гордонс обернулся.

— Эффектный маневр, — сказал он. — Могу вам сообщить, что я ввел его в свою память. Если вы его повторите, я убью вас наверняка.

— О'кей, тогда я покажу тебе кое-что другое.

Мистер Гордонс двинулся к Римо, но если до этого он рубил ножами воздух перед собой, то теперь он напоминал дирижера оркестра с той, однако, существенной разницей, что вместо дирижерской палочки воздух рассекали два обоюдоострых сверкающих лезвия. Гордонс ринулся к Римо, который, резко и высоко подскочив, оттолкнулся от плеча андроида и оказался за его спиной за какие-то доли секунды до того, как через эту зону со свистом прошел левый нож-рука. Лезвие не достало Римо, зато довольно глубоко вонзилось в плечо самого мистера Гордонса.

— Внеси это в свою программу, — услышал он позади себя голос Римо. — А не то в следующий раз сам себе перережешь глотку.

Мистер Гордонс ощутил, что в нем поднимается какое-то новое, странное чувство, никогда еще им не испытанное. Оно было незнакомым, непривычным; он хотел остановиться, чтобы совладать с ним, но оно уже не позволило ему остановиться. Это был гнев — холодный, бешеный гнев, и он заставил его ринуться на Римо со всей скоростью, на которую был способен андроид. Присев, Римо проскользнул у Гордонса между ног и снова оказался у него за спиной.

Мистер Гордонс пролетел по инерции вперед и врезался в стальную обшивку шахты; правое лезвие сломалось и с лязгом упало на бетонный пол.

Мистер Гордонс взглянул вверх, на пластиковое окно. Он увидел за ним доктора Карлтон, Чиуна и кого-то еще, кого он никогда раньше не встречал. Он понял, что доктор Карлтон была свидетельницей его неудачи, и это еще больше разожгло его гнев. Повернувшись, он снова бросился к Римо, прислонившемуся спиной к противоположной стене шахты. Тот подождал, пока Гордонс приблизится почти вплотную, а затем взлетел, ухватившись за одну из укрепленных высоко над ним опор ракеты, и перепрыгнул через голову Гордонса.

В бешенстве Гордонс резко махнул культей, лишившейся ножа, и задел левую икру Римо. Тот отпрыгнул, уходя из опасной зоны, но когда приземлялся, нога подвернулась, и он упал на пол шахты. Он попытался было вскочить на ноги, но левая нога не слушалась. Тупой обрубок, видимо, повредил мышцы.

Римо поднялся, перенеся вес тела на правую ногу, и повернулся лицом к Гордонсу.

— Вы повреждены, — сказал мистер Гордонс, — и теперь я вас уничтожу.

И тут, будя раскаты эха в шахте, как гром прогремел голос, казалось существовавший вне времени и пространства:

— Остановись, машина зла!

Это был голос Мастера Синанджу. Дверь центра управления была открыта. В проеме стоял облаченный в красное кимоно старый азиат.

— "Привет" вполне достаточно, — сказал мистер Гордонс.

— "До свидания" еще лучше, — ответил Чиун. Он скользнул из дверного проема на пол шахты и схватил осколок руки-лезвия длиною в фут.

— Теперь я вас тоже уничтожу, — сказал андроид.

Он повернулся к Чиуну, который стал медленно пятиться назад, пока не оказался у противоположной стены.

— Как ты меня уничтожишь, если не можешь соображать? — сказал Чиун. — А я, как видишь, вооружен. Римо, к двери!

Римо подскочил к двери, рывком подтянулся и тяжело перекинул свое тело в комнату. Как только он оказался внутри, Смит захлопнул за ним дверь. Римо проковылял к пульту, чтобы следить за поединком.

— Это ужасно, — тихо проговорила доктор Карлтон. — У меня такое впечатление, что я вижу своего собственного отца...

— Вы не правы. Я могу соображать, — послышался голос мистера Гордонса.

— Я сейчас нападу на тебя с этим лезвием, — сказал Чиун.

— Оценка отрицательная. Отрицательная! Вы сделаете вид, что угрожаете мне этим оружием, а сами нанесете удар другой, невооруженной, рукой. Это и есть творческий подход! Как видите, я могу соображать и предугадывать. — Он стоял, глядя на Чиуна, в каких-то восьми футах от него.

— Но я обдумал и это, — сказал Чиун. — Я знал, что ты так и подумаешь. А поскольку ты считаешь, что угроза лезвием — всего лишь отвлекающий маневр, то я именно этим лезвием и нанесу удар. Это лезвие тебя и уничтожит.

— Отрицательная оценка! Отрицательная! — завопил мистер Гордонс. — Поскольку я теперь знаю ваш план, то буду следить за тем, чтобы вы не нанесли мне удар этим лезвием.

— И это я предусмотрел, — сказал Чиун, — а потому буду все же бить не лезвием, а рукой.

— Отрицательно, отрицательно, отрицательно, — отрицательно, отрицательно! — заверещал мистер Гордонс. — Не может быть такого творческого интеллекта! Это невозможно! Меня никто не обманет!

— А я обману, — сказал Чиун.

— Я вас уничтожу! — закричал мистер Гордонс и совершил ту фатальную ошибку, которую он был запрограммирован никогда не совершать, — напал первым. С тонким свистом рассекая воздух, металась перед ним его левая рука-клинок, глаза следили за клинком в правой руке Чиуна. Молниеносно он бросил взгляд на левую руку, потом — снова на правую, опять на левую, правую, левую, правую, левую... Когда мистер Гордонс был уже совсем близко, Чиун вдруг отвел руку в сторону, глаза его противника метнулись вслед за ней, и в это мгновение Чиун метнул другой рукой лезвие. Оно попало мистеру Гордонсу между глаз и, прорезав пластиковую лицевую оболочку, вошло на четыре дюйма в голову. Дождем посыпались искры — сталь замкнула электрические цепи в голове андроида.

— Мои глаза, мои глаза! — завопил мистер Гордонс. — Я ничего не вижу!

А Чиун уже стоял над распростертым на полу андроидом. Он вытащил лезвие из головы и с силой вонзил ему в грудь. Опять посыпались искры, и тело мистера Гордонса беспорядочно задергалось на полу пусковой шахты. Чиун поднял голову и махнул рукой, давая сигнал к запуску.

Римо протестующе мотнул головой, но Смит стремительно выбросил руку вперед и ударил по кнопке с надписью «пуск». Раздался громоподобный рев. Из нижней части ракеты ударили в бетонный пол шахты тугие струи красного, оранжевого, синего и ослепительно белого пламени. Отражаясь от пола, огненные струи рассыпались, дробясь на отдельные языки, которые устремились вверх, облизывая ракету и стальную обшивку шахты.

Под извергающимся из ракеты огненным потоком лежал мистер Гордонс.

Одежда на нем сгорела почти мгновенно. Затем расплавилась пластиковая плоть, а вслед за этим проволочки, трубочки, транзисторы и металлические соединения, накалившись, засветились красным, потом оранжевым цветом и вспыхнули белым огнем. Чиуна не было видно, но дверь комнаты управления вдруг распахнулась, дохнув на всех адским жаром бушующего в шахте огня, и снова захлопнулась за Чиуном, который быстро прошел к окну. Он успел увидеть, как ракета задрожала, затем приподнялась на несколько дюймов, зависла без движения, ее двигатели бешено взревели, вырвавшееся из них ослепительное пламя высветило дно шахты, и ракета, ускоряясь с каждым мгновением, пошла вверх. Шахту залил солнечный свет — ракета ушла в небо.

На дне шахтного ствола лежала кучка дымящегося электронного мусора.

Римо взглянул на Чиуна.

— Ты был прав, — сказал Чиун. — Он и в самом деле двигался смешно.

Доктор Карлтон зарыдала и выбежала из комнаты.

— Как ваша нога? — поинтересовался Смит у Римо.

— Лучше. Просто свело мышцу.

— Это хорошо, поскольку нам предстоит кое-что доделать.

— Например?

— Например, найти полиграфическую базу мистера Гордонса и уничтожить его штампы и запасы бумаг. Если все это найдем не мы, а кто-то другой, то проблема останется.

Римо кивнул и повернулся к Чиуну, чтобы обсудить новое задание. Но Чиуна в комнате не было.

Мистер Сигрэмс только что вручил доктору Карлтон бокал мартини, когда в ее кабинет вошел Чиун.

— Вы — красивая женщина, — сказал он.

Она не ответила. Взглянув в его холодные карие глаза, она застыла с бокалом в руке.

— Но вы еще и умны, — сказал Чиун. — Вы понимаете, зачем я здесь, не так ли?

Она сглотнула и кивнула.

— Впредь никогда — ни Римо, ни я — не должны встретиться с такой опасностью. Мистер Гордонс — продукт вашего мозга. Ваш мозг больше не будет создавать такие существа.

Она снова взглянула ему в глаза, откинула голову, залпом осушила бокал и опустила голову под удар.

Рука Чиуна поднялась как раз в тот момент, когда в кабинет, прихрамывая, вошел Римо.

— Чиун! — Римо метнулся к столу. — Не надо...

Но поздно. Удар был нанесен.

Римо подбежал к доктору Карлтон.

— Проклятье, Чиун! Мы еще не все сделали...

Он присел рядом с Ванессой Карлтон и наклонился к ней.

— Где типография, Ванесса? — спросил он. — Штампы, бумага, оборудование... Где их прячет Гордонс?

Она взглянула на Римо, и слабая улыбка тронула ее губы.

— Римо, — прошептала она, — он... он...

Ванесса Карлтон была мертва.

Римо осторожно опустил ее на пол и поднялся.

— Черт тебя дернул, Чиун! Как теперь узнать, где он прячет типографское оборудование?

— Меня не интересуют бумажные деньги. Мне платят в золоте.

Пахнув длинными красными полами кимоно, Чиун вышел из кабинета. Римо последовал за ним.

В углу кабинета молча стоял мистер Смирнофф, запрограммированный на то, чтобы доставлять удовольствие доктору Карлтон. Он видел, как эти двое вышли из комнаты — один из них был тем самым, который доставил ей ни с чем не сравнимое удовольствие. Андроид посмотрел на лежащее на полу тело. Взгляд его остановился на открытых до самых бедер полных белых ногах. Мистер Смирнофф медленно двинулся к ней, расстегивая на ходу молнию на брюках...

* * *

В этот вечер Римо нашел в жилых апартаментах Ванессы Карлтон адресованный ей конверт. В левом углу конверта типографским способом был напечатан адрес отправителя: «Фермерская траст-компания, город Биллингз, штат Монтана». Ниже от руки было приписано: «От мистера Г.».

— Вот то, что нам нужно, — сказал он Смиту. — Надо искать в здании этого банка.

— Срочно отправляйтесь туда, — распорядился Смит. — А мне необходимо вернуться в Фолкрофт.

Покидая лабораторию, Римо и Чиун прошли через центр управления и посмотрели через пластиковое стекло вниз, на дно шахты. Римо с удовлетворением хмыкнул. Чиун молчал. Неужто глаза обманывают его? Ему показалось, что кучка горелого мусора стала меньше, чем была несколько часов назад...

* * *

По прибытии в Биллингз Чиун решил подождать в аэропорту, пока Римо съездит в город. Взглянув на адрес, таксист заявил, что вряд ли есть смысл туда ехать, поскольку фермерский банк прекратил свое существование.

— Сюда понаехали с Восточного побережья целые толпы этих длинноволосых хиппи, и фермеры стали один за другим покидать эти места. Ну, банк и закрылся! — объяснил таксист.

— Не имеет значения, — сказал Римо. — Поехали!

Было за полночь, когда водитель высадил его перед старым кирпичным зданием на окраине делового района города. Окна были забиты досками, дверь — металлическими листами. Римо подождал, пока такси скрылось за углом, огляделся и, убедившись, что на него никто не смотрит, отодрал край железного листа, прикрывавшего дверной замок. Потом он ударил по замку ребром ладони, дверь вздрогнула и открылась. Римо шагнул в кромешную тьму банка и закрыл за собой дверь.

Там кто-то был — Римо сразу же понял это. Он скорее почувствовал это ногами, чем услышал ушами — ноги ощутили вибрацию пола. Что-то двигалось, кто-то уже разыскал типографию мистера Гордонса. Или, может быть, у него был напарник? «Господи, — подумал Римо, — что, если это второй Гордонс?»

Римо двинулся вперед, ориентируясь на вибрацию. Лестница в конце коридора привела его в подвальное помещение. Прямо перед собой он нащупал закрытую стальную дверь банковского хранилища. Он постоял, прислушался... За дверью ощущалась вибрация работающего механизма.

Римо выждал еще немного и открыл дверь. Перед ним было ярко освещенное свисающей с потолка лампочкой небольшое подвальное помещение. Посередине стоял печатный станок. Он работал, и на полу громоздилась большая куча стодолларовых банкнот В помещении, однако, никого не было видно. Римо вошел внутрь и огляделся по сторонам. Никого. Ни единой души.

Он подошел к дальней стене. Не исключено, что она была фальшивой и скрывала другую дверь. Он мало что знал о банках. Может быть, как раз за такими вот фальшивыми стенами и хранили банкиры настоящие ценности, а также закладные и долговые обязательства, с помощью которых грабили вдов и сирот.

Он ощупал стену, надеясь найти в ее бетонной поверхности какие-нибудь швы. Их не было. Удивленный и огорченный, Римо размышлял, что делать дальше.

И тут он услышал позади себя чей-то голос:

— Вы меня повредили, Римо.

Не может быть! Римо стремительно повернулся. Печатный станок сам собой, без посторонней помощи, выкатывался в дверь. В комнате не было больше никого и ничего.

Дверь подвала с глухим стуком закрылась, наглухо отрезав Римо путь назад. Снаружи до него донесся тот же голос:

— Вы повредили меня, но я себя восстановлю и тогда вернусь за вами и за желтым человеком. Я не должен позволить выжить ни вам, ни вашему изготовителю — я научился этому в борьбе с Домом Синанджу.

Римо подбежал к двери и с силой нажал на нее, но она не подавалась.

— Как ты выжил? — крикнул он.

— Я — ассимилятор, — долетел до него из-за двери еле слышный голос. — Любая частица меня, если она останется не уничтоженной, способна восстановить все остальное из любого оказавшегося поблизости материала.

— Но зачем ты превратил себя в печатный станок?

— Доктор Карлтон сказала однажды, что если иметь деньги, то можно выжить. Я должен выжить, а это значит, я должен делать деньги. До свидания, высокой степени вероятности Римо!

Римо приложил ухо к двери. Он различил негромкий скрежет, похожий на те звуки, которые издает оборудование, когда его тащат волоком по полу. Затем наступила полная тишина.

Целых два часа потребовалось Римо для того, чтобы снять с петель дверь и выйти из подвала. Перед тем как уйти, он сжег стоявший в углу рулон чистой бумаги — точно такой, на которой печатает доллары Казначейство США.

Свежеотпечатанные стодолларовые банкноты он сгреб и запихал себе под рубашку.

На улицах Биллингза, по-ночному пустынных, не было видно ни души. Римо направился в центр города, ориентируясь по немногим освещенным окнам домов и витринам. Перед зданием, где размещалась редакция местной газеты, он увидел сидевшего прямо на асфальте заросшего бродягу в линялой тельняшке и соломенной шляпе.

Римо вытащил из-за пазухи груду банкнот и свалил ее к ногам нищего.

— Вот, бери, тут миллион долларов. Я и сам когда-то торговал газетами.

— Всего один миллион? — пробормотал бродяга.

— Ты же знаешь, — ответил Римо, — как туго нынче с деньгами.