– Что происходит? – спросила Коатлик.
Лухан поднял глаза к небу. Небеса по-прежнему имели мрачный коричневый оттенок, более того, вокруг стемнело еще, поскольку над слоем коричневого смога плыли лиловые грозовые тучи.
– В таких случаях мы обычно употребляем очень старую поговорку: «Февраль – безумный месяц, но март – самый безумный из всех».
– Объясните смысл сказанного.
– Дело в том, что самая плохая в году погода у нас в феврале, за исключением марта.
– Значит, самая плохая погода у вас в марте.
– Совершенно верно.
– Почему же в вашей поговорке упоминается февраль?
– Но это же так по-мексикански, – рассмеялся Лухан. – Кому как не тебе знать об этом, Коатлик. Ведь из нас всех ты самая мексиканская мексиканка!
Коатлик ничего не ответила. Да и с какой, спрашивается, стати? Ведь он, Лухан, говорил очевиднейшие вещи.
Дождь лил как из ведра. Он уже превратился в водопад, где каждая струя была толщиной с палец. Площадь Зокало буквально залита черной дождевой водой.
В небе вдруг полыхнуло, что было привычным делом для марта по всей территории страны. От Мехико до Акапулько. За молнией последовал раскат грома, но на сей раз земля не дрогнула. Ни при чем тут был и вулкан Попо, находившийся слишком далеко, чтобы его могли услышать в Оахаке.
– Слышите? – воскликнул Родриго Лухан. – Рокочут барабаны предков! Теперь взгляните, как отвесно и часто падает дождь. Это слезы очищения, которые они проливают, радуясь за нас!
И снова зловещий рокот прокатился по долине и завершился громом чудовищной силы, похожим на взрыв огромной петарды.
Страх отразился на запачканных грязной водой лицах. Лухан же все взывал и взывал к «индиос».
– Идите сюда! Не стойте под навесами, выходите на площадь. Помните, вы снова хозяева долины! Танцуйте! Пойте! Занимайтесь любовью под дождем! Наша великая мать позволяет вам делать все, что взбредет в голову!
– Я чувствую опасность, – между тем произнесла богиня.
– Что ты говоришь, Коатлик?
– Я говорю, что приближается опасность.
На юго-западе снова полыхнуло, и в голубом свете молнии четко вырисовывались очертания гор.
Дождь по-прежнему поливал главную площадь города, наполняя и без того уже полную чашу городского фонтана.
– Что за опасность? – удивился Лухан.
– Приближается сильнейшая гроза с громом и молнией.
– Ну и что? Обычные электрические разряды и только.
– Но моя система не имеет защиты от молний.
– Система?
– Ну да. В моей основе лежит сложная схема. Если молния ударит в меня, у меня могут перегореть предохранители.
– Предохранители?
– Мне нельзя здесь находиться, принимая во внимание тот факт, что я самое высокое сооружение в данной местности на мили вокруг.
– Предохранители?! – повторил Лухан. – Но ведь ты богиня!
– Я андроид, приспособленный для выживания в любых условиях.
– Ты – Коатлик.
– Я в опасности, – заявила богиня, увидев, как все ее почитатели и сторонники кинулись в разные стороны в поисках укрытия.
Гром между тем грохотал все сильнее, и зигзаги молний уже исчертили все небо. Казалось, гроза концентрирует все свои силы над Оахакой намеренно, чтобы осуществить некий, одной только ей известный план.
– Молния неумолимо приближается, – сообщила Коатлик загробным голосом, передав тем самым свое волнение Верховному жрецу Родриго Лухану.
– Гони ее прочь, Коатлик!
– Я не могу.
– Но ведь ты богиня!
– Я – андроид, предназначенный для выживания в любых условиях, у которого повреждена система защиты и приспособляемости. В настоящий момент я не в состоянии принять другую, более приемлемую форму. В попытке обезопасить себя я вынужден был поглощать окружавшую меня разнородную субстанцию во все больших и больших количествах. Мне надо было обеспечить нормальную работу центрального процессора.
– Центрального процессора? – тупо переспросил Родриго Лухан. Шум дождя эхом отдавался в его ушах, а холодные капли, стекавшие по рукам, напоминали прикосновение чьих-то холодных пальцев.
– Я самое высокое сооружение на мили вокруг, – еще раз многозначительно произнесла Коатлик. – Во мне нет заземляющего устройства, если молния ударит...
– Молния не причинит тебе вреда.
– Повторяю, от удара молнии сгорят предохранители моей и без того поврежденной системы. Тогда я потеряю способность двигаться. Или вообще перестану существовать.
– Вообще? Это невозможно!
– Раньше я ни с чем подобным не сталкивался. Научи, что мне делать!
– Хорошо, научу. Дай только подумать. Знаешь, что говорила мне мать? Когда гремит гром и сверкает молния, нужно прижаться к земле.
– Я не в состоянии выполнить подобное задание. Моя нынешняя форма не имеет сочленений или других подвижных шарниров вроде колен автоматов из мяса. Если я лягу на землю, то подняться уже не смогу.
– В таком случае надо подыскать убежище.
– Во мне целых тридцать футов! Такое убежище вряд ли найдется.
– Маленьким я от дождя и грозы укрывался под деревом, – вспомнил Лухан.
– Но здесь нет ни одного дерева, под которое можно было бы спрятать мои тридцать футов.
– Эль арбол дель Туле!
– То есть?
– Всего в миле или двух отсюда растет огромное дерево. Древний кипарис. Поговаривают, что ему две тысячи лет. Туристы со всего света съезжаются посмотреть на него. Если ты встанешь посреди его древних сапотекских веток, то спасешься.
Подняв колонноподобную ногу, Коатлик развернулась в нужном направлении. Поливаемая черными дождевыми струями, она медленно двинулась на юго-восток. В сердце Лухана снова закрался страх. Если богиня боится молнии, значит, ему есть чего опасаться. Как раз в этот момент на горизонте снова полыхнуло.
– Скорее, Коатлик! – воскликнул жрец. – Я сам поведу тебя. – В глубине души он тихо радовался, что, находясь в гигантской тени Коатлик, он в безопасности – нацеленная на него молния неминуемо поразит богиню. Это, разумеется, будет ужасной драмой, но он, Родриго Лухан, выживет и получит возможность и впредь отправлять функции Верховного жреца.
Поскольку священник вполне может обойтись без живого бога, а вот бог без священника – никогда. Не божественное это дело – руководить верующими. Разве не так?