Генералиссимусу Корасону пришлось четыре раза повторять приказ: перепуганный солдат боялся лезть на мачту за чучелом генерала и тряпкой с угрожающим текстом.

Пока солдат карабкался по мачте, барабаны вдали застучали сильнее и стоящие на карауле у дворцовой стены солдаты в страхе начали поглядывать на горы.

– А теперь сожги его, – приказал майор Эстрада солдату, после того как тот срезал чучело, тяжело упавшее на землю, а затем съехал по мачте сам.

– Только не я, майор, – взмолился солдат. – Не заставляйте меня.

– Почему?

– Я, может, и так жизнью поплачусь за то, что сделал. Не заставляйте меня еще жечь эту магическую штуковину.

– Нет магии сильнее магии президента, – рявкнул Эстрада.

– Верю. Но пусть тогда магия президента уничтожит эту магию. А я не буду. – С этими словами солдат подобрал винтовку и вернулся на свое место в карауле.

Эстрада почесал в затылке, а потом сам оттащил чучело в мастерскую рядом с гаражом, где свалил его на кучу тряпья.

Корасон поблагодарил Эстраду за помощь. Президент сидел в тронном зале, и на шее у него болталась на кожаном шнурке солонка.

– Пора кончать со старым хунганом с гор, – сказал он.

– А кто будет кончать? – поинтересовался Эстрада.

– Мы. Ты. Армия.

– Солдаты дрожат от страха. Вам повезет, если хоть шестеро пойдут с вами.

– Чего же они боятся?

– Слышите, как громко стучат барабаны? У них от этого стука штаны мокрые, – сказал Эстрада.

– Но у меня есть смертоносное оружие.

– Они услышали о нем только месяц назад. И не привыкли бояться его. А барабаны они слышат всю жизнь, и каждый раз при звуках этой дроби у них сжимается сердце.

– Нужно схватить старца. Тогда никто не посмеет мне угрожать. Американцы наверняка уже на пути домой.

– Когда вы собираетесь выступать?

– Мы собираемся выступать, как только я приму решение, – сказал Корасон и жестом отпустил Эстраду.

* * *

Было девять часов утра.

В девять сорок пять новое чучело Генералиссимуса болталось на флагштоке.

Никто из охраны не видел, чтобы кто-нибудь залезал на мачту и подвешивал чучело. И никто не мог объяснить, каким образом тело рядового Торреса, снявшего первое чучело, оказалось на земле у основания мачты.

Торрес был мертв. Из его груди вырезали сердце.

На этот раз никто не согласился лезть на мачту.

Когда Эстрада рассказал об этом Корасону, тот вышел на дворцовую лестницу и закричал:

– Эй, ты там, в карауле! А ну-ка полезай за чучелом!

Но часовой даже не повернулся на крик, он смотрел куда-то вдаль.

– Эй! Кому я говорю? Ты что, не слышишь?

Ни один мускул не дрогнул на лице часового.

Корасон обратился с приказом снять чучело еще к трем охранникам.

Те тоже не обратили на него никакого внимания.

Зычный рев Корасона оборвался, и воцарилась тишина. Непрерывная барабанная дробь только подчеркивала ее.

Корасон поднял глаза на новое чучело. Опять военная форма и увешанная орденами грудь – как у самого Корасона. Точь-в-точь пестрый фруктовый салат.

К форме, как и в первый раз, прикрепили что-то вроде флажка. Набежавшая тучка принесла с собой легкий дождик, повеял ветерок. Полотнище развернулось, приоткрыв слова:

«Жду тебя сегодня. Встретимся в районе асфальтовых озер. Там наши магии вступят в единоборство».

Корасон издал протяжный стон, в этом стоне слышались ненависть, раздражение и страх.

Он повернулся к Эстраде.

– Собери к середине дня как можно больше людей. Надо в конце концов покончить с этим старикашкой.

– Очень правильное решение, – сказал Эстрада. – Очень разумное.

И Корасон вернулся во дворец и стал ждать.

* * *

Проснувшись, Римо сразу почувствовал, что силы вернулись к нему. Дыхание стало глубоким и замедленным, легкие свободно наполнялись воздухом, а кислород бодро циркулировал по телу, вливая в мышцы энергию. Чувства обострились до предела. Римо слышал барабанную дробь, не отпускавшую его с того момента, как он ступил на землю Бакьи, но слышал также детские голоса, шум автомобиля и писк цыплят. Одному цыпленку явно свернули шею. По улице проехал джип. Легкое постукивание говорило о неисправности в его моторе. Дети прыгали через веревочку. Пахло вареными овощами, но теперь у Римо не было надобности спрашивать у Руби, что она готовит. Он различал запах репы, горчичной травки, в воздухе витал также легкий аромат уксуса.

– Чиун, – обрадованно проговорил Римо, спрыгивая с лежанки. – Я вроде пришел в себя.

– Вот те раз! – послышался голос Руби. – Надо поостеречься. Он вроде пришел в себя. Но лучше он от этого не стал.

Руби сидела все на той же скамеечке у лежанки Чиуна. Старик сидел на постели. Они играли в кости.

– Не понимаю я этой игры, – пожаловался Чиун.

– Выигрываю все время я, – объявила Руби. – Уже двести долларов.

Чиун огорченно покачал, головой.

– Если у нее выпадает семь, она выигрывает, а если у меня – тоже она. Что-то я никак не разберусь.

– Такие уж правила, – объяснила Руби. – Все честно. А что до денег – могу подождать. Я вам верю. Кроме того, игру пора заканчивать. Дела.

Повернувшись к Римо, она зашептала:

– Как это ему удается?

– Что именно?

– Выбрасывать семь, когда нужно. Кости-то мои.

– Такая уж у нас работенка, – не моргнув глазом отвечал Римо. – Мы эксперты по азартным играм на службе у правительства США. Приехали сюда, чтобы открыть четырехзвездочный отель и казино. Сначала думали обосноваться в Атлантик-Сити, но не знали, кому дать взятку.

– Хватит умничать, – сказала Руби.

– А есть еще овощное рагу? – спросил Римо.

– Ланч ты проспал, – заявила Руби. – Кто рано встает, тому Бог подает.

– Накорми меня, и я научу тебя выбрасывать нужные очки, – попытался было Римо подкупить девушку.

– Времени нет. Да и рагу тоже. Пожилой джентльмен все съел.

– Жаль. Но я все же покажу тебе, что ты потеряла. Чиун, кинь-ка мне кости.

Руби молча следила за происходящим. Чиун держал оба красных кубика в правой руке и вроде бы разглядывал белые точки. Неожиданно он резко сжал пальцы с длинными ногтями и с силой выбросил их вперед. Руби не успела и глазом моргнуть, как кости, со свистом рассекая воздух, преодолели десять футов, разделяющих мужчин.

Римо поймал кости, зажав их меж пальцами, как фокусник, демонстрирующий то исчезающую, то вновь объявляющуюся в руках карту.

– Теперь следи внимательно, – предупредил он Руби. – Ставлю десять долларов.

Он потряс кости, громко объявил: «Девять» – и бросил кубики на земляной пол. Те, стукнувшись об пол, покатились и замерли, показывая шесть и три.

Римо подобрал кости.

– Теперь будет четыре, – сказал он. – Но задачу усложним. – И покатил кубики по полу. Они остановились, показывая два и два.

Римо вновь подобрал их.

– Назови любое число, – предложил он Руби. – Какое хочешь.

– Двенадцать, – назвала Руби.

Римо потряс кости, выбросив шесть и шесть.

– Пожалуйста – двенадцать, – громко произнес он.

– Угадала. Ты проиграл, – взвизгнула Руби. – Давай десять долларов.

Римо вылупил на нее глаза.

– Чиун! Я понял, почему ты проиграл.

– Почему?

– Она мошенничала.

– Ты просто не умеешь достойно проигрывать, – сказала Руби. – Ладно, с долгом могу и подождать. А сейчас поторапливайтесь – надо уходить.

Когда они выходили их хижины, Руби прибавила:

– Согласна простить тебе должок, если научишь меня так бросать кости.

– Этому каждый может научиться, – сказал Римо.

– За какой срок?

– Обычному человеку требуется сорок лет, если тренироваться четыре часа ежедневно. Но тебе хватит и двадцати.

– А как же ты? Тебе-то надо не меньше шестидесяти! А ты не так стар. Ну, скажи, как ты это делаешь? – требовала ответа Руби.

Она подвела их к довоенному зеленому «плимуту», который выглядел как экспонат с выставки по безопасности движения.

– Просто чувствую – вот и все, – ответил Римо. – Чувствую, как лягут кости.

– Твои чувства меня не интересуют. А вот как ты добиваешься результата – очень. Если решишь поделиться секретом, можем заработать большие деньги. Беру тебя в долю.

– Я подумаю, – сказал Римо.

Они уселись в автомобиль. Руби завела двигатель, и «плимут» тронулся с места. Руби осторожно выехала из района лачуг, объезжая детей и кур. Затем, миновав пустошь, девушка вывела машину на основную дорогу. Римо с удовольствием отметил, что вела этот старый драндулет Руби отменно, аккуратно делая повороты и переключая скорость в тот самый момент, когда из развалюхи можно было выжать максимум.

– Может, откроешь, куда едем? – спросил Римо.

– Пора заканчивать эту свистопляску – мне надо домой. А то к тому времени, как я окажусь на фабрике, профсоюзы все приберут к рукам. Эта прогулка влетит мне в копеечку. – По тону, с каким Руби произнесла эти слова, было ясно, как серьезно относится она к деньгам.

– А как мы будем «заканчивать»? – не отставал Римо.

– Маленькая поправочка. Не «мы», а я. Что касается тебя ты будешь всего лишь наблюдателем. Это дело не для игрока в кости.

– И все же как? – настаивал Римо.

– Положись на старушку Руби. И держись подальше, когда начнется заваруха. Не хочется мне объясняться с начальством по поводу твоей геройской гибели.

– Интересно, есть ли еще вторая такая на свете, как ты? – задал вопрос Римо.

– У меня девять сестер. Хочешь жениться?

– Если они так же хорошо готовят.

Руби покачала головой.

– Они не пойдут за тебя. Может, только одна, у нее не очень хорошо с мозгами. Разве что она согласится.

– Ты первый агент ЦРУ из тех, кого я знаю, кто умеет готовить, – сказал Римо.

– Не говори чепухи, – возразила Руби. – Ты прекрасно знаешь, что встретил первого агента ЦРУ, кто вообще умеет что-то делать. Но они исправно мне платят.

– Все точно, – поддакнул Чиун с заднего сиденья. – Слушай ее, Римо. Молодая леди знает, что делает.

– Вам, наверное, приходится выколачивать деньги из вашего доктора Смита? По телефону у меня сложилось впечатление, что он прижимистый и ворчливый старый брюзга.

– На самом деле, – заявил Чиун, – на Смита работает только Римо. Я лично служу президенту. Но платит нам действительно Смит. Жуткий тип. Если бы не я, он бы нам никогда не платил. Да и то сказать, стоим мы гораздо больше.

– Может быть, вы и стоите, – согласилась Руби, – но вот он... – Она кивнула в сторону Римо.

– Чиун, хватит трепаться, – сказал Римо. – Платят тебе регулярно. Мало того, везут гонорар каждый раз на специальное подводкой лодке. И я не помню, чтобы ты в чем-то нуждался.

– А уважение? Ты о нем забыл, – важно произнес Чиун. – Есть вещи, Римо, которые не купишь за деньги.

По тому, как поджала губы Руби, Римо понял, что она категорически не согласна с Чиуном, но спорить с ним не собирается.

Сьюдад Нативидадо тем временем остался далеко позади. Автомобиль ехал по главному шоссе страны в сторону гор. Шоссе было грязной дорогой с двусторонним движением, над которой тесно переплелись ветви тропических деревьев – Римо казалось, что он едет в зеленом туннеле. Из автомобиля было слышно, как усиливается бой барабанов.

Что-то слабо застучало: Римо догадался, что это моросит дождь. Однако на них не капало – защищала зеленая крыша.

Руби тоже обратила на это внимание.

– Прекрасно, – сказала она. – Старец так и сказал мне, что пойдет дождь. Он нам на руку.

– Может, кто-нибудь объяснит мне наконец, что же все-таки нас ждет? – с раздражением произнес Римо.

– Скоро увидишь. Мы почти приехали. – Руби замедлила ход и, изогнувшись, посмотрела назад. За ними ехали две машины.

– Если не ошибаюсь, это Корасон, – сказала Руби. – Точен как часы.

Впереди, у подножия горы, Римо увидел асфальтовое озеро. От него поднимались тяжелые испарения. Руби съехала с дороги, проведя «плимут» сквозь заросли кустарника и оставив позади пни и сплошную стену из лиан. Она остановила автомобиль в пятидесяти футах от дороги, затаившись там, как мотоциклист-полицейский из Алабамы, прячущийся за доской объявлений.

– Вы оба подождите меня здесь. А ты смотри, держи рот на замке, – сказала она Римо. – Ошибок быть не должно.

Руби выпрыгнула из машины и через мгновение исчезла в зарослях.

– Эта женщина считает меня идиотом, – проворчал Римо.

– Гм, – хмыкнул Чиун. – А дождь кончился.

– Ну так что?

– Ты о чем? – спросил Чиун.

– Что ты думаешь о том, что она считает меня идиотом? – требовал отпета Римо.

– Некоторые умнеют с годами.

Руби встретила Самди на пути к озеру – старец медленно спускался с горы. На нем по-прежнему были лишь черные штаны; босоногий и обнаженный до пояса старец ради такого дня надел цилиндр и нацепил на голую шею белый воротничок. В руке он держал что-то длинное и белое, похожее на человеческую бедренную кость.

– Поторопитесь, святой отец, – сказала по-испански Руби. – Корасон наступает нам на пятки.

Самди глянул на небо. Солнце выплыло из-за туч.

– Сейчас воссияет солнце. Хороший день для хорошего дела.

Спускались они уже вместе. Самди шел следом за Руби. Девушка остановилась, не доходя десяти футов до асфальтового озера, рядом с выступающей из земли голой скалой.

– Садитесь здесь, – сказала она.

Самди кивнул и сел на корточки.

– Вы знаете, что делать? – спросила Руби.

– Да, – ответил старик. – Я знаю, что делать с погубителем моего сына и родины.

– Прекрасно, – сказала Руби. – Я буду неподалеку.

Спустя несколько минут Руби уже была снова у старого «плимута». Тяжелый рев лимузина Корасона и следовавшего за ним небольшого джипа с четырьмя солдатами становился все громче.

– Хотите повеселиться? – спросила Руби.

– Не откажемся, – ответил Римо.

Они с Чиуном последовали за девушкой и остановились у того места, где в зеленом занавесе был просвет и откуда было хорошо видно озеро.

– А что это за тип в таком странном наряде? – спросил Римо.

– Это Самди, – боязливо произнес Чиун.

– Как вы узнали? – так и подскочила Руби. Голос ее снова обрел пронзительные нотки. – Мне это стало известно только вчера.

– Самди – не имя, молодая леди. Это титул. Он вождь бессмертных.

– То есть зомби, – объяснила Руби Римо.

– Я понимаю, что он говорит.

– Некоторых я сама вчера видела, – продолжала Руби, – уж не знаю, зомби они или нет, но только благодаря им вы выбрались из клеток.

– Зомби не всегда воплощает зло, – сказал Чиун. – Он выполняет приказ хозяина – Самди, и если хозяин служит добру, то зомби будут делать добрые дела.

– Сейчас мы как раз будем свидетелями такого доброго дела. Самди решил покончить с Корасоном, – сказала Руби. – Теперь тише, они уже здесь.

Черный президентский лимузин подкатил к району озер, мягко затормозив всего в нескольких футах от ближайшего. Джип остановился сразу же за лимузином, из него выпрыгнули четверо солдат и стали рядом – с ружьями наперевес.

Корасон распахнул ближайшую к Римо дверцу автомобиля и вылез наружу, держа в своих больших, жирных руках аппарат. Шофер и телохранитель, оба с пистолетами, выбрались через переднюю дверцу. Когда Корасон поставил аппарат на землю, майор Эстрада, сидевший в лимузине рядом с президентом, тоже вышел из машины.

Корасон посмотрел в сторону озера. Там, не более чем в ста фугах от них, сидел на камне старец.

Шоколадная физиономия Корасона расплылась в широкой улыбке.

Он поставил ящик перед собой. Колеса, на которых стоял аппарат, были слишком малы, чтобы легко катиться по неровной дороге: аппарат дергался и подпрыгивал, пока Корасон толкал его к черному озеру. От поверхности озера поднимались вверх тяжелые испарения. Гладь озера слабо поблескивала – это жаркое солнце тут же высушивало только что пролившийся слабенький дождик.

– Самди, я пришел, – взревел Корасон. – Давай поборемся: моя магия против твоей.

– Твоя магия – вовсе не магия, – крикнул в ответ Самди. – Это чистой воды обман, причем обман дурака. Злого дурака. Этому обману скоро придет конец.

– Еще посмотрим, – угрожающе произнес Корасон. – Еще посмотрим.

Барабаны застучали в полную силу. Этот стук разъярил Корасона, и он, взяв в руки аппарат, тщательно прицелился в неподвижно сидящего на камне Самди и нажал кнопку.

Раздался треск, зеленый луч, словно стрела, пронзил воздух, окрасив склон. Но прошел он футах в двадцати от Самди.

– А-а-а, – взвизгнул в ярости Корасон. Снова прицелился и опять промазал.

Глядя на эту сцену, Римо заметил:

– Корасон стреляет по неподвижной цели. Почему он не может попасть?

– Он не видит Самди, – объяснил Чиун. – Испарения порождают мираж, он целится в мнимый образ.

– Точно, – сказала Руби.

Корасон сделал глубокий вдох. Он прицелился еще более тщательно и, наконец, нажал кнопку. Солдаты, стоя за ним, внимательно следили за происходящим, опираясь на ружья. Майор Эстрада, сидя на крыле автомобиля, не пропускал ничего, замечая все мелочи.

Корасон опять промазал. Зеленый луч на этот раз был еле заметен, мелькнуло что-то совсем невыразительное.

– Он не дает аппарату времени подзарядиться, – тихо проговорил Римо.

Корасон взревел, как бык, и в приступе гнева взметнул аппарат над головой, целясь в Самди. Тяжелая машина пролетела всего десять футов и рухнула в озеро. Наполовину погрузившись в густую жижу, она напоминала своим видом потерпевший крушение корабль, зарывшийся при отливе носом в песок.

– Ну и где теперь твоя магия? – крикнул Самди. Он хлопнул в ладоши, и из зарослей на склоне вдруг вышли люди – десять, двенадцать, двадцать чернокожих мужчин в белых штанах и без рубашек – казалось, из земли поднялись цветущие кусты; у них были остекленевшие, словно подернутые пеленой глаза, как у тех двоих, которых Римо видел прошлой ночью, тех, что прошли по главной улице Сьюдад Нативидадо и насмерть перепугали часовых.

– Вперед, – приказал Самди, и мужчины, воздев руки, зашаркали вниз по склону.

Только тут до Корасона дошло, что, выбросив аппарат, он лишился последней надежды удержать власть. Схватив длинную палку, он наклонился над озером, пытаясь зацепить аппарат и подогнать его к берегу.

Глядя, как президент балансирует на краю котлована, майор Эстрада решительно отбросил сигарету и, глубоко вздохнув, ринулся вперед. Со всего размаху он толкнул Корасона в спину, и президент полетел вниз, в асфальтовое озеро. Черная вязкая масса с хлюпаньем стала втягивать его в себя, и он забарахтался там, истошно вопя.

– Это чистой воды импровизация. Такого не планировалось, – сказала Руби.

Эстрада обратился к солдатам.

– Пора нам, наконец, вернуться к нашим истокам, к настоящей древней вере, – выкрикнул он. – Стреляйте в эту нечисть. Цельтесь же в них. Если хотите жить, выполняйте приказ. – И он указал в сторону Самди.

Солдаты колебались. Зомби тем временем, разбившись на две группы, обходили озеро, идя прямо на солдат.

Эстрада запустил руку в карман кителя и вытащил оттуда мешочек с солью. Очертив полоской соли широкий круг, он позвал в этот круг солдат.

– Идите сюда. Зомби тут ничего не смогут с нами сделать. Мы очистим остров от этих тварей. – Он призывно махнул рукой, и солдаты послушно вошли в круг.

А всего в десяти футах от них свалившийся в озеро Корасон, обхватив руками аппарат, визжал от страха, моля о помощи:

– Спаси меня, Эстрада. Дай руку.

– Прошу мена извинить, Генералиссимус, – сухо ответил Эстрада. – Я сейчас очень занят.

Встряхнув хорошенько стоящего рядом солдата, он заставил его поднять винтовку к плечу.

– Стреляй же, – приказал Эстрада и сам тоже полез в кобуру за пистолетом.

– Они убьют старца, – сказала Руби.

Римо глянул на Чиуна.

– Мне не пристало высказывать свое мнение: ведь я не работаю на президента и нахожусь здесь только как зритель – поэтому я спрашиваю тебя, Чиун, что ты думаешь по этому поводу?

– Я думаю, что ты абсолютно прав, – ответил кореец.

Руби еще не успела и рта раскрыть, а Чиун и Римо, вскочив на ноги, мигом проложили себе дорогу сквозь колючий кустарник, словно его там и в помине не было.

Солдаты же, вскинув ружья, целились в Самди. Эстрада собирался уже спустить курок, когда Римо и Чиун ворвались в круг.

Широко раскрытыми от удивления глазами смотрела Руби, как замелькали в воздухе тела солдат, одетых в защитного цвета форму. Римо и Чиун медленно двигались среди семерых мужчин, и, казалось, замахнись на них прикладом любой солдат, и они тут же рухнут на землю. Но, пытаясь поймать их, солдаты каждый раз хватали руками пустоту. Странно – эти двое двигались проворно и одновременно неторопливо и вроде бы не вкладывали в свои мощные рывки особой силы, а удары так и сыпались по сторонам, трещали кости и пронзительно вскрикивали солдаты. Руки Римо и Чиуна летали, как молнии.

Все было копчено за десять секунд. Солдаты валялись в пыли, майор Эстрада уткнулся носом в землю, рука его все так же сжимала пистолет, но пальца, только что лежавшего на курке, уже не было.

Зомби уже обогнули озеро, направляясь к Римо и Чиуну.

– О них я как-то забыл, папочка, – сказал Римо. – Что с ними делать? Говори скорей. Как убивать этих бессмертных?

Чиун не успел еще ему ответить, как Самди поднялся с камня, на котором сидел. Он хлопнул в ладоши, и все двадцать фигур мгновенно замерли, словно они были автоматами, которых отключили от источника энергии.

– Вот это да! – восхищенно произнесла Руби. Выбравшись из кустарника на дорогу, она подошла к Римо и Чиуну. – Как вы это делаете? А? Как?

– Послушан, Руби, – как можно спокойнее произнес Римо, – заткнись, пожалуйста.

Самди величественно двинулся вперед, огибая озеро, а наверху горы, где стояла деревня, стали появляться ее жители, мужчины и женщины. Они внимательно следили, как развиваются события внизу.

Генералиссимус Корасон погрузился в жидкий асфальт уже по пояс. С неимоверным трудом ему удалось повернуться в густой жиже, не выпуская из рук аппарата.

– Ты не станешь правителем, Самди, – вопил он. – Самый главный здесь я! Корасон!

Самди даже не повернулся в его сторону.

Корасон лихорадочно шарил по аппарату, ища нужную кнопку. Наконец нашел и нажал ее. Но в суматохе он забыл, что сначала нужно прицелиться. Раздался треск, и зеленоватое сияние окрасило самого Корасона – удар пришелся прямо ему в живот – на какую-то долю секунды президент ярко вспыхнул, а затем растекся зеленой лужицей по темной поверхности асфальтового озера. Его хлопчатобумажная военная форма тоже распалась, а позолоченные ордена – все, что осталось от Живого Бога, Пожизненного правителя, президента Всея Бакьи, – немного побулькав в зеленой лужице, погрузились в темную массу озера вслед за аппаратом, гвоздиками от сапог президента и, наконец, самой зеленой жижей, что раньше звалась Корасоном.

– Подите прочь, – грозно крикнул Самди, и двадцать мужчин с остекленевшими глазами тут же повернулись и, шаркая ногами, поспешили назад, в сторону деревни.

Самди подошел к Руби, Римо и Чиуну.

– И что теперь, детка? – ласково спросил он Руби.

– Теперь вы станете правителем, – сказала Руби. – Судьба Бакьи в ваших руках.

– Я уже стар, – произнес Самди.

– Разве это возраст? – возразил Чиун, встретившись глазами с Самди. – У вас впереди еще много лет жизни. Что касается меня, то я уполномочен заявить самим президентом Соединенных Штатов, моим непосредственным хозяином – ведь я не работаю на кого попало, – что Соединенные Штаты обязуются оказывать вам всестороннюю помощь.

– Спасибо, – поблагодарил его Самди. – Но я даже не знаю, с чего начать.

– Для начала перестреляйте человек полтораста подозреваемых в предательстве.

– Зачем? – удивился Самди.

– Хороший тон. Все так делают.

* * *

– Но у нас нет аппарата, – ворчала Руби, когда тем же вечером они летели в Штаты.

– Его вообще нет, – сказал Римо. – Он исчез, как будто его никогда и не было. Забудь о нем.

– Эти ребята в ЦРУ иногда бывают как бешеные. Еще уволят. И тогда прости-прощай мой ежемесячный чек.

– Не беспокойся по этому поводу. Чиун замолвит за тебя словечко. Если ты еще не знаешь того, о чем, похоже, известно всем, то учти: Чиун работает на президента Соединенных Штатов.

– Больше не работаю, – сказал Чиун.

– Вот как? А почему, собственно? Неужели ты опять с нами, черной костью, работающими на какого-то Смита?

– А почему бы и нет? – ответил Чиун, и голос его дрожал от плохо скрываемого гнева. – Ты заметил, чтобы меня, когда закончилась операция, поздравили с успехом? Может, видел телеграмму?

– Нет, не видел, – сказал Римо.

– Вот и я тоже. А на неблагодарных я не работаю, – отрезал Чиун. – Про Смита хоть все ясно.

– Ты прав, папочка. Абсолютно прав. А ты что собираешься делать, Руби?

– Вернусь к себе на фабрику и буду опять крутиться, чтобы свести концы с концами. А вы, надеюсь, научите меня, как распознавать, у кого какое оружие, и еще как бросать кости.

Римо наклонился к ней.

– Всему научу, только приходи ко мне в постель.

Руби весело рассмеялась.

– А зачем ты мне нужен? У меня уже есть золотая рыбка. А впрочем, – призадумалась она, – ты не так уж плох.

Римо радостно заулыбался.

– Да. Ты не так уж плох – ты просто из рук вон плох. Совсем никуда не годишься. Лучше уж старый джентльмен научит меня всему.

– Сорок процентов, – сказал Римо.

– Двадцать, – поправила Руби.

– Тридцать, – уточнил Чиун. – А с простофилей я расплачусь сам.