Поезд местного назначения грохотал колесами по изношенным рельсам пригорода Филадельфии. Сквозь пыльное стекло окна Римо Уильямс смотрел на проносящиеся мимо пригороды Филли, земля которых стала чуть ли не самой дорогой в Америке.

Сама Филадельфия давно превратилась в гетто, окруженное фешенебельными кварталами особняков. Аристократы отступили сюда и заняли последнюю оборонительную позицию в битве с наступающей беднотой. Город они сдали еще поколение назад.

День выдался мрачным, моросил дождь, напоминая человеку о том, что в такую погоду лучше сидеть в теплой пещере у костра. Римо вспомнились школьные годы, учеба, игра в футбол в центре защиты, неудачный исход двух лет, проведенных в колледже.

Учеба ему никогда не нравилась. Возможно, что дело было в школах, в которые он ходил. Сегодня ему предстояло посетить лучшую женскую школу страны – Бриарклифф, о которой не было такого шума, как о Вассаре или Радклиффе, и в которой не было столько нововведений, как в Беннингтоне. Сборище башковитых девиц, одну из которых нужно заставить вывести его на собственного папочку.

Никто не обращал внимания на висящие кругом таблички «Не курить!», и Римо тоже закурил, стараясь не затягиваться, чтобы не нарушать ритма дыхания.

Чиун был прав. Как только его, Римо, слегка прижало – тут же дали о себе знать застарелые дурные привычки, вроде курения. Дома, проплывавшие за окном вагона, были в основном двухэтажные, сложенные из кирпича. У каждого было свое лицо, от каждого, казалось, исходил запах фамильных состояний. Запах родного дома.

Вспомнились слова Макклири: «У тебя теперь нет дома, никогда не будет семьи, ты ни с кем не сможешь связать судьбу.»

Сигарета – это хорошо. Римо стряхнул пепел и стал припоминать свои ошибки. Нельзя было задерживаться в районе госпиталя после визита к Макклири, нельзя было шутить шутки с барменом, нельзя было связываться с той женщиной из регистратуры. Практически в любом медицинском учреждении достаточно белого халата, чтобы не вызывать косых взглядов и попасть в любую палату. Но так уж получилось. Дело сделано. Будем надеяться, что ничего смертельного не произошло.

Все, что нужно было сделать теперь, – это убрать Максвелла, кто бы он, к черту, ни был. Фелтон явно был ключевой фигурой, но к нему никак не подобраться, кроме как через дочку. Скорее всего, дочка Фелтона ничего не знает ни о делах папаши, ни об этом Максвелле. Для этого Фелтон и отослал ее подальше от своих темных делишек. По крайней мере, так считал Макклири.

Бриарклифф. Девчонка, должно быть, умна по-настоящему. О чем с ней говорить? Что таких интересует? Ядерная физика, демократия, тоталитаризм, Флобер, его вклад в развитие художественной формы романа?

А он, Римо Уильямс? Бывший полицейский, бывший солдат, ставший профессиональным убийцей. Что он может ей рассказать интересного? Потолковать о преимуществах удавки-гаротты по сравнению с ножом? Может, рассказать о том, как лучше убивать ударом локтя, о том, насколько уязвимо горло человека, прочесть лекцию о взломе замков? Как вообще следует начинать разговор с воспитанницей Бриарклиффа? Это тебе не официантка или медсестра…

Неожиданно мысли прервались. Кто-то разглядывал его в упор. Это была сидевшая слева девушка. Перехватив взгляд Римо, она снова уперлась глазами в книгу на коленях. Римо улыбнулся про себя. Даже у самых умных и способных есть ведь эрогенные зоны! Женщина есть женщина! Кондуктор хриплым голосом объявил:

– Бриарклифф! Город и колледж Бриарклифф!