По дороге в ее отель Римо наконец раскололся. Он держался изо всех сил, пока им приносили салат, суп, горячее, кофе и десерт, — ни к чему не притронулся, — но Людмиле в конце концов удалось его уломать, и он раскрыл ей секрет своей мощи.

Все дело было в свечках. Он должен спать при зажженных свечах. Если в спальне не было свечей или если они догорали, сила покидала его мышцы.

— Но почему же этого не произошло прошлой ночью? — спросила Людмила.

— Потому что я не спал, — ответил Римо. И в доказательство правоты своих слов он зашел в магазин и купил там три толстые красные свечи размером с большую кофейную кружку.

В ту ночь Римо мирно спал в ее огромной кровати, а Людмила отправилась в гостиную, позвонила куда надо, после чего задула все свечи и легла подле Римо.

А Римо спал и не слышал, как она вставала, как задували свечи, как звонила кому-то и как вернулась в постель.

Он проснулся только в самый последний момент — чтобы успеть заняться мужчиной, проникшим в спальню: мужчина взял Римо за горло и начал его сильно сдавливать. Римо припечатал его к спинке кровати.

— Ты солгал мне! — закричала Людмила.

— Поговорим утром.

— Ты сказал, что секрет твоей силы — в свечах, — канючила она. — Ты солгал!

Римо пожал плечами и перевернулся на другой бок.

— Немедленно убирайся отсюда! Прихвати свое тело и выметайся!

— Мне будет довольно трудно уйти без него, — отпарировал Римо.

— Я имею в виду не твое тело, я имею в виду вон то тело, свисающее со спинки моей кровати.

— Ну нет! — сказал Римо и, снопа перевернувшись, взглянул Людмиле прямо в глаза. — Позвони в русское посольство. Они его послали, пускай и забирают. Я больше не намерен убирать трупы. Вот и все. На этом покончим. Баста.

Людмила вытянула длинный указательный палец и, улыбнувшись, провела им нежно от горла Римо до пупка...

После того как Римо бросил труп в кучу мусора на заднем дворе отеля, он вернулся в постель к Людмиле.

Но спать не стал.

— Смитти, мне нужны деньги. Наличные! — Римо барабанил пальцами по журнальному столику в гостиной своих апартаментов, вслушиваясь в треск и хруст, доносившиеся через Атлантику с другого конца провода.

Через несколько секунд он понял, что треск и хруст не имели отношения к дефектам трансатлантической связи. Эти звуки производил Смит.

— Наличные? — переспросил Смит. — Да я только что получил отчет за твои расходы на тысячу долларов!

— Ну и что? Это очень много?

— Из обувного магазина? — заметил Смит.

— Перестаньте, Смитти, вы же сами знаете, как трудно найти подходящую пару ботинок. Приходится покупать две пары.

— На тысячу долларов?

— Ну, я купил двадцать две пары. Очень важно, чтобы нам было удобно.

— Понятно, — сухо ответил Смит. — И я полагаю, что все эти двадцать две пары находятся у тебя в чемодане.

— Нет, конечно. Разве я смогу путешествовать, таская с собой двадцать две пары ботинок?

— Ну и что же ты с ними сделал?

Римо вздохнул.

— Я раздал их нуждающимся. Слушайте, Смитти, ну почему вы вечно брюзжите по поводу денег? Я только что спас весь свободный мир от катастрофы, а вы недовольны тем, что я купил какую-то вшивую пару ботинок. Мне нужны деньги!

— Сколько?

— Пятьдесят тысяч.

— Это невозможно. Для ботинок это чересчур много.

— Я больше не буду покупать ботинки. Мне нужны деньги для другого. Это действительно очень важно.

— Для чего?

— Я не скажу.

— Тогда не получишь.

— Ладно. Тогда я соберу пожертвования. И запродамся тому, кто даст мне больше всех.

Чиун крякнул из дальнего конца комнаты:

— Даю двадцать центов!

Римо метнул на него свирепый взгляд.

— Ну хорошо, — сказал Смит после долгой паузы. — Я направлю чек в контору «Америкэн экспресс». У тебя паспорт на фамилию Линдсей?

— Подождите минутку, я должен посмотреть. — Римо порылся в ящике письменного стола и нашел паспорт под какой-то штуковиной в вощеной бумаге, подозрительно похожей на дохлую рыбу.

— Точно. Римо Линдсей.

— Деньга будут там через час.

— Отлично, Смит. Вы никогда об этом не пожалеете!

— Ладно. И что ты собираешься купить на эти деньги?

— Сейчас не могу сказать. Но мы назовем нашего первенца в вашу честь.

— Да? — произнес Смит, выказывая более чем обычную заинтересованность.

— Да. Скупердяй-Скряга Уильямс. Если родится мальчик.

— До свидания, Римо.

Римо положил трубку и заметил взгляд Чиуна.

— Нам пора серьезно поговорить, — сказал Чиун.

— О чем?

— Существует обычай, что отец посвящает сына в некоторые вещи, когда сын становится достаточно взрослым, чтобы их понять. В твоем случае я лучше сделаю это сейчас, чем буду ждать еще десять лет.

— Ты имеешь в виду секс и все такое?

— Отчасти. И женщин, дурных и хороших.

— Я об этом и слушать не хочу.

Чиун сложил ладони домиком, словно не расслышал слов Римо.

— Так, а теперь скажи мне, если бы ты мог выбрать себе из всех женщин мира одну, с которой решил бы остаться всю жизнь, кого бы ты выбрал?

— Людмилу, — ответил Римо.

Чиун покачал головой.

— Будь серьезным. Я имею в виду: любую женщину на свете, а не просто женщину, которая настолько безрассудна, что хочет появляться с тобой на людях. Дай волю своему воображению. Любая женщина. Назови ее имя.

— Людмила!

— Римо! На свете множество красивых женщин, некоторые из них даже имеют нераскосые глаза. Есть умные женщины, нежные женщины. Есть даже немногословные женщины. Но почему тебе понадобилась эта русская трактористка-танкистка?

— Потому что.

— Почему потому что?

— Потому что я ее люблю.

Чиун поднял очи к небесам, точно прося Всевышнего обратить самое пристальное внимание на проблемы, с которыми ему, Чиуну, приходится разбираться в этой жизни.

— А она тебя любит?

— Думаю, да.

— Она прекратила свои попытки убить тебя?

— Очень скоро этому будет положен конец.

— Очень скоро, — передразнил Чиун. В его голосе зазвучали нотки искреннего участия. — Знаешь ли ты, Римо, кто воистину тебя любит?

— Нет. Кто? — спросил Римо, надеясь, что Чиун даст слабину. Хотя бы раз.

— Смит, — ответил Чиун после секундной паузы.

— Глупости!

— Президент Соединенных Штатов. Автомобилестроитель.

— Сивый мерин! Он даже не знает моего имени. Он называет меня «эти двое».

— Жители Синанджу! — закричал Чиун.

— Прожорливые свиньи! — заорал в ответ Римо. — Они даже не знают о моем существовании. Если они терпят меня, то только потому, что я имею некоторое отношение к тем лентяям, которые каждый ноябрь отправляют им очередной груз золота.

Чиун молчал. Он смотрел прямо в потолок, словно собираясь с мужеством назвать Римо имя еще одного человека, который действительно его любит. Наконец он оторвал взгляд от потолка.

— Нет никакого смысла вести дискуссию о чем бы то ни было с человеком, который изъясняется как скотник.

— Ладно. Значит ли это, что наша дискуссия о цветочках и ягодках подошла к концу?

— Мы не упоминали ни цветочков, ни ягодок — речь шла о домашних животных, — сказал Чиун.

Римо встал.

— У меня еще дела.

— Какие?

— Мне надо купить подарок.

— Сегодня же не мой день рождения, — сказал Чиун.

— Не для тебя, — ответил Римо, идя к двери.

— Если бы мне было до этого хоть какое-то дело, — сказал Чиун. — Если бы тот, кто действительно...

— Что? — спросил Римо, остановившись.

— Ничего, — сказал Чиун. — Ступай!

Получив банковский чек на пятьдесят тысяч долларов, Римо отправился на Рю-де-ла-Пе, где отыскал ювелирный магазин.

За алмаз просили сорок тысяч, но путем хитроумных ухищрений, долгого и изнурительного торга и «фантастического» владения французским языком, на котором велись переговоры, Римо удалось поднять цену до пятидесяти тысяч. Он бросил банковский чек на прилавок и подтолкнул его французу-ювелиру, чьи глаза имели вид двух сваренных вкрутую яиц, а усы, похоже, появились под носом в результате одного взмаха карандаша для бровей. Ювелир поспешно сунул чек в ящик кассового аппарата.

— Хотите, я заверну кольцо в специальную подарочную упаковку? — спросил он, произнеся английские слова в первый раз с тех пор, как Римо переступил порог магазина.

— Нет, я его съем прямо здесь. Ну конечно, хочу!

— Подарочная упаковка стоит два доллара.

— Пусть будет три, — предложил Римо.

— Я бы с удовольствием, по... — Ювелир сделал типично галльское движение плечами. — Вы же знаете порядки.

— Вы и сами знаете, — сказал Римо, нажал кнопку, открывающую ящик кассового аппарата, и ловко выхватил банковский чек на сумму в пятьдесят тысяч долларов. — Всего хорошего!

— Подождите, сэр! Для вас я сделаю исключение.

— Я на это надеялся. Упакуйте!

Когда он преподнес восьмикаратный камень Людмиле, она разорвала обертку, открыла коробочку, взглянула на кольцо и бросила его в угол комнаты.

— У меня уже есть бриллианты, — сказала она. — Неужели ты думаешь, я приму подарок от человека, который мне солгал?

— О'кей, сейчас я скажу тебе правду. Я люблю тебя. И хочу, чтобы ты поехала со мной в Америку.

Людмила фыркнула.

— Еще чего! Ты думаешь, я так просто отрекусь от родины? Никогда! Я же русская.

— Ты любишь меня?

— Возможно.

— Тогда поедем со мной в Америку!

— Нет.

— Мой секрет находится в Америке, — сказал Римо.

— Да?

— Там есть один родник, чьи воды делают человека непобедимым.

Она пришла в его объятья, и он без особых усилий почувствовал, как по его телу разлилось тепло.

— О, Римо, я так рада, что ты по крайней мере сказал мне правду. Где же находится этот источник?

— В Лас-Вегасе. Это город.

— Никогда не слыхала.

— Там много воды.

— И когда ты собираешься туда ехать? — спросила Людмила.

— Завтра.

— Завтра?

Римо поцеловал ее в губы.

— Завтра, — повторил он. — А на сегодняшний вечер у меня есть кое-какие планы.

Она взглянула на него бархатным взором.

— Ну ладно, завтра так завтра.

После ухода Римо Людмила подобрала бриллиантовое кольцо с пола. Из перламутровой шкатулки для украшений, хранящейся в верхнем ящике комода, она вытащила ювелирную лупу и внимательно осмотрела камень.

«Отнюдь не чистой воды, — подумала она и заметила крошечную угольную точечку в глубине камня. — Красная цена — тридцать тысяч. Но этот американец, скорее всего, отвалил за него все сорок тысяч. Американцы такие дураки».

Она положила кольцо в коробочку и пошла позвонить по международной.