Была глубокая ночь. Римо спал, и снилась ему женщина, которой он никогда не видел, но лицо и голос которой навсегда запечатлелись в его памяти. Римо снилась мать.

Большую часть жизни образ матери существовал для него как некая определенная концепция. Без лица, без имени, без голоса. Повзрослев, Римо привлек все свое воображение и стал придумывать образ матери. Иногда она казалась ему блондинкой, иногда шатенкой, а то и вовсе жгучей брюнеткой, чаще всего с темными волосами и карими глазами, потому что у Римо были именно такие глаза. Ясно ведь, что дети должны походить на своих родителей! Временами Римо так ясно представлял свою мать, что на глаза у него наворачивались слезы, и он долго плакал, уткнувшись в подушку, чтобы нянечки и другие дети из приюта не расспрашивали его о причине столь горьких рыданий.

В такие ночи он сильно тосковал по усопшей: лучше уж верить, что она действительно умерла. Поскольку живая она никогда не отдала бы его в сиротский приют. Ни одна мать на свете не может быть столь бессердечной!

Потому-то Римо в душе уже давно похоронил ее и порой страшно тосковал. Но время шло, он стал потихоньку забывать о своей горькой и невосполнимой утрате...

Год назад мать явилась ему во сне. Ее ангельское лицо заставило Римо окончательно поверить в то, что она действительно умерла.

Впрочем, она с ним заговорила, он ясно услышал ее голос! Она велела ему отыскать живого отца.

Стараясь сохранить образ матери, Римо отправился в полицию и обратился к художнику, который рисовал людей по словесным описаниям. С тех пор Римо повсюду возил портрет с собой.

Спустя почти год она явилась ему снова и предупредила о том, что надо спешить, времени совсем мало.

Римо готов был горы свернуть, разыскивая отца, но дух матери показал ему некую пещеру в качестве места захоронения какой-то мумии. В ней Римо с ужасом узнал Чиуна.

К счастью, это оказался Ко Джонг О. Когда ученик рассказал мастеру Синанджу об увиденном, тот потащил его на край земли. Они путешествовали очень долго, пока не очутились в пустыне рядом с Юмой, штат Аризона.

Здесь сын наконец обрел отца и узнал, что Чиун уже давно знаком с ним. Несколько лет назад, во время выполнения очередного задания, Римо с Чиуном повстречали его на своем пути. Мастер Синанджу сразу понял, кто перед ними, а Римо так ничего и не узнал.

Впрочем, Римо впоследствии оправдал поведение учителя. Самое невероятное в их отношениях заключалось в том, что ученик всегда прощал мастера. Безоговорочно и в любом случае. Чиун же, напротив, старательно запоминал даже малейшие обиды.

Этой ночью Римо снова увидел во сне мать. Она стояла на высокой дюне, и ее силуэт четко вырисовывался на фоне полуночной луны.

Теперь он знал, как ее зовут – Дон Стар Ром. Но обращаться к ней по имени? Нет, невозможно. С другой стороны, слово «мама» звучало как-то слишком формально, «ма» тоже почему-то не нравилось, «мамочка» и вовсе по-детски. Пока Римо безуспешно пытался найти подходящее слово, женщина задумчиво подняла лицо к ночному небу, усыпанному яркими звездами, и постепенно растаяла в воздухе, превратившись в лунный свет.

Римо с криком «Подожди! Не уходи!» со всех ног бросился к дюне. Но тут раздались ружейные выстрелы. Сначала три, потом еще два.

Римо мгновенно вскочил с постели и выбежал из хижины. Многолетние тренировки не пропали даром: мозг его еще не отошел ото сна, а тело уже вовсю действовало.

Там, снаружи, кто-то пытался прострелить луну из винчестера.

– Ва-ху! – вопил человек во всю глотку. – Я храбрый воин племени Сан Он Джо, и у меня есть все, что можно купить за деньги! У меня нет только одного – будущего!

И он снова пальнул в сторону висевшей совсем низко луны.

– Эй! – окликнул его Римо.

Индеец заметил Римо и, обернувшись, огрызнулся:

– Чего тебе, бледнолицый? Говорят, ты владеешь магией? – Он наставил дуло на Римо. – Ну-ка, посмотрим, как тебе удастся просочиться сквозь песок, прежде чем тебя настигнет горячий свинец!

Щелкнул курок, и из ружья вырвалось желтовато-красное пламя. Римо успел уклониться от пули еще до того, как на песок упала дымящаяся гильза. Когда вдали взметнулся фонтанчик песка, Римо уже стоял слева от стрелявшего в него индейца.

Храбрец выпустил из рук ружье, не в силах противостоять сметающей все на своем пути силе бледнолицего.

– Вот это да! – пробормотал краснокожий, невольно отступая назад. – Ты настоящий Санни Джой, вот только у тебя нет своего племени...

Наклонившись, он поднял с земли бутылку текилы и жадно припал к горлышку губами.

Римо резким движением выхватил у него бутылку, при этом чуть не повредив передние зубы индейца.

– Эй ты! Никто тебя не просил... – завопил было храбрец племени Сан Он Джо, но тут Римо подбросил склянку вверх, и она отлетела на добрых тридцать ярдов.

Индеец оказался довольно ловким. Он поймал бутылку, прежде чем она успела разбиться о камни. Однако, к его немалому удивлению, содержимое ее исчезло. Парень даже поднес горлышко к самым глазам, чтобы убедиться в отсутствии живительной влаги. В бутылке не осталось ни капли!

– Ну и ну! Как тебе удалось?

– Ты же своими глазами видел каждое мое движение, – холодно отозвался Римо.

– Так-то оно так, но не могла же текила испариться в мгновение ока!

– Опять буянишь, Гас Джонг? – низким голосом произнес возникший словно из-под земли Санни Джой Ром. Сейчас он был похож на разъяренного медведя.

Гас Джонг выдавил кривую улыбку.

– Привет, Санни Джой! Тут твой парнишка решил показать кое-какие фокусы.

– Не смей называть моего сына парнишкой, пьяница несчастный!

– Я вовсе не пьян! Я только начал!

– И уже пьян в стельку. На сегодня хватит! Убирайся прочь!

Под укоризненными взглядами Римо и Санни Джоя индеец, шатаясь, поплелся к хижине.

– Ты уж не сердись, – тихо проговорил Санни Джой. – Это не его вина...

– Сомневаюсь, – отозвался Римо.

– Понимаешь, когда мои воины задумываются о будущем, их охватывает отчаяние. Некому будет даже оплакивать их в случае смерти...

– Я понял, о чем ты. В племени давно уже не рождаются девочки, среди детей одни мальчики. Но кто мешает твоим воинам найти себе жен в городе?

– Все не так просто. Мешают гордость, упрямство, осознание того, что не смогут ужиться с белыми. Племена навахо и опи не хотят принимать их к себе. Впереди тупик, а ведь жизнь их только-только началась....

– Никому еще не удавалось обрести будущее на дне бутылки.

В этот момент на песок рядом с ними упало несколько капель влаги.

– Странно, на дождь вроде не похоже, – пробормотал Санни Джой.

– Это текила.

Санни Джой с сомнением взглянул на Римо.

– Текила легче стекла, – коротко пояснил Римо, направляясь к своей хижине.

Санни Джой двинулся следом.

– Почему ты такой печальный? – спросил он.

– Только что во сне я видел свою мать.

– Твоя мать была прекрасной женщиной. Прошло уже больше тридцати лет, а я все еще тоскую по ней.

– Если бы не она, меня бы сейчас здесь не было.

– Звучит двусмысленно...

– Я хотел сказать, что, если бы она не явилась во сне, мне бы никогда не удалось тебя найти.

– Это было всего лишь видение, Римо.

Тот остановился.

– Думаешь, я фантазирую?

– Я и сам не знаю. Я пожил в свое время в городах, и они отнюдь не похожи на места, где водятся всякие духи и привидения. Но ты показал мне портрет... Ресницы, раскосые глаза – все ее... Я не знаю, что тебе привиделось, но на рисунке изображена твоя мать.

– Жаль, я совсем не помню ее живой...

– Не стоит жалеть о прошлом, лучше подумай о будущем.

– Что ты имеешь в виду?

– Твой старый учитель на рассвете уехал.

– Я знаю, где найти Чиуна.

– Надеюсь. Но не забудь, он тоже помог тебе очутиться здесь, Римо.

– Допустим.

– На твоем месте я бы так просто его не отпускал.

– Ты не знаешь Чиуна. Иногда нам обоим полезно пожить врозь. Потом все встанет на свои места.

– Если хочешь знать, он был очень опечален тем, что ты с ним не поехал.

Римо удивленно взглянул на отца.

– Он тебе так и сказал?

– Нет, конечно, но нетрудно было догадаться. Неужели ты не заметил?

– Нет.

– Похоже, ты совсем не обращаешь внимания на эмоции человека, сынок.

– Чиун не раз говорил, что я не улавливаю его настроения.

– Очевидно, он прав.

– Думаешь, мне надо было уехать с ним?

– Трудно сказать... Я счастлив, что ты здесь, и буду несказанно рад, если ты останешься навсегда, Римо. Но чтобы чего-то достичь в жизни, мало просто жить там, где тебе нравится. Посмотри на моих храбрых воинов, и ты сразу все поймешь.

– Так ты не хочешь, чтобы я остался с тобой?

– Я не хочу, чтобы ты сбился с пути только потому, что нашел родителей. Конечно, человек должен знать, кто он и откуда родом, но будущее там, куда он стремится.

– Я и сам не знаю, куда стремлюсь, – тихо признался Римо.

– Сделай шаг, потом второй, и не важно, идешь ты по чьим-то стопам или торишь собственную тропу. Во всяком случае, до тех пор, пока не станешь вести растительное существование.

– К чему так торопиться?

– К тому, что все мы не вечны и рано или поздно умрем. У человека всегда есть выбор, и чем больше возможностей он упускает, тем ограниченнее становится его жизнь.

Римо взглянул на восток.

– Там, в том мире, я для всех уже умер.

– Но ты-то знаешь, что жив!

– У меня там отняли жизнь, имя и то немногое, чем я располагал...

– А потом познакомили с учителем? – спросил Санни Джой.

– Да.

– Тогда тебе дали гораздо больше, чем отняли. Ну сам подумай!

– Вряд ли я смогу вернуться и вновь служить Америке.

– Тогда не возвращайся! Но нельзя же прятаться от всего мира. Попробуй жить как-то иначе, вокруг столько возможностей!

Римо ничего не ответил. Повисло тягостное молчание.

Вдруг Санни Джой тихо рассмеялся. Римо с любопытством взглянул на отца.

– Ты чего?

– Помнишь, когда ты познакомился с учителем, он попытался научить тебя нескольким корейским словам?

– Нет, не помню.

– Он хотел, чтобы ты обращался к нему правильно, то есть называл его сонсаенг.

Римо улыбнулся.

– А, вспомнил! Это слово означает «учитель», но я все время его перевирал и произносил «саенгсон Чиун», то есть «рыба Чиун»! Каждый раз он багровел от злости, считая, что я делаю это нарочно. В конце концов мастер оставил свою затею.

– Когда он мне об этом рассказывал, я чуть не лопнул от смеха!

– Да?

– Да! Мы оба так смеялись!

– Чиун – очень хороший человек, просто слишком прямолинейный и упрямый. Всегда настаивает на своем, не признает никаких компромиссов.

– Подумай, Римо, что он значит для тебя. Ведь такого искреннего и преданного друга ты больше нигде не найдешь, даже в своем родном племени.

– Пойду-ка я еще посплю, – словно не слыша отца, проговорил Римо.

– Ты забыл еще кое о чем.

– Ну и о чем же?

– Твой старый учитель спас мне жизнь, при этом сильно рискуя своей. Ведь он отлично знал, что человеческое сердце способно любить только одного отца, и для второго в нем места нет.

– Я понимаю...

– Ты пойдешь своей дорогой, и он, возможно, простит тебя, но будет проклинать свою горькую судьбу и винить себя в том, что не смог подготовить достойного преемника. Не поступай с ним так, Римо Уильямс. Делай все, что угодно, только не это. Потому что чувство вины и угрызения совести будут мучить тебя всю оставшуюся жизнь, и даже на смертном одре ты будешь с горьким сожалением вспоминать свое тупое упрямство.

– Чиун хочет, чтобы после его смерти я занял место Верховного правителя Дома Синанджу. Не знаю, справлюсь ли...

– Хорошенько все обдумай, – наставительно произнес Санни Джой. – Можешь жить у меня сколь угодно долго, но здесь у тебя будущего нет.

Римо нахмурился.

– Утро вечера мудренее...

– Согласен, – кивнул Санни Джой. – Тебе надо выспаться.

Когда Римо повернулся к отцу, чтобы пожелать ему спокойной ночи, того уже и след простыл.

Римо напряг свое зрение и спустя несколько секунд увидел крупного длинноногого мужчину, довольно неуклюже шагавшего прочь. Странно, звука его шагов совсем не было слышно. Потом луна скрылась за набежавшим облаком, и Римо показалось, что Санни Джой растаял, словно призрак.

Вернувшись в хижину, Римо сразу же заснул. На сей раз ему уже ничего не снилось.