Глава 1

Когда раздался сигнал тревоги, капитан Клэборн Гримм на посту отсутствовал.

И хотя именно он в этот час дежурил на посту ответственного по предупреждению ракетной атаки в группе радарного слежения авиабазы “Роббинс”, штат Джорджия, запрета на кратковременную отлучку в сортир в его должностной инструкции не значилось – это он помнил точно. И про чтение занятной книжки во время дежурства, чтобы скоротать время, там тоже ни слова не было сказано.

А свободного времени у дежурных офицеров противоракетного комплекса ПВО было навалом, особенно в три утра, когда над зданием торчала бледная луна, похожая на недогрызенный ломоть сыра. Всем занимались компьютеры. Их тут было невероятное множество – от системы “Модокомп”, управлявшей тремя тысячами отражателей, укрепленных на восточной стене башни, до мини-процессоров “Кибер-174” – короче, необходимости в человеческом вмешательстве в управление противоракетным щитом базы “Роббинс” не было.

Одна из четырех баз-близнецов, рассеянных по территории Соединенных Штатов, – база ПВО “Роббинс” – была предназначена для слежения за баллистическими ракетами подводного базирования. В подготовке к третьей мировой войне этим системам отводилась второстепенная роль. Считалось, что начнется эта самая война с обмена массированными ударами ракет класса “земля-земля”, поэтому за отслеживание этих ракет отвечала специальная космическая система. Если после первого удара в живых все же оставался кто-то, способный отдать приказ нанести второй, подводный флот США все равно оставался целым и невредимым и, значит, мог достойно ответить противнику. А к тому времени, логически рассуждал капитан Клэборн, база ПВО “Роббинс” превратится во множество рассеянных в атмосфере частиц... И к черту эти бредни пентагоновцев о неуязвимости противоракетных устройств!

И поэтому когда на пульте требовательно забибикал сигнал, возвещающий о вероятной ракетной атаке, капитан Клэборн Гримм, досадливо нахмурившись, лишь перевернул страницу занятной книжки, которую читал почти целую ночь. Начиналось самое интересное: блондинка с грудями умопомрачительной величины уже была готова броситься на главного героя. А эта чертова система запищала лишь потому, что в поле ее слежения попал очередной отклонившийся от орбиты спутник. Но, будучи все-таки кадровым офицером ВВС, Гримм привычно встряхнулся – если сейчас чертова бибикалка замолчит, нужно будет нажать кнопку оповещения о неаварийной ситуации. Только бы...

Бибикнув еще раз, сигнал умолк. Из груди капитана вырвался вздох облегчения.

И почти одновременно по внутренней связи из кабины тактической группы раздался испуганный крик:

– Сэр... похоже, что-то случилось!

Из туалета капитан Гримм вылетел со скоростью молнии, несмотря на спущенные форменные брюки. Натянуть их он не удосужился даже тогда, когда достиг наконец своего места за пультом. Если все и правда всерьез – до подачи команды об ответной атаке осталось минут четырнадцать...

Гримм бросил быстрый взгляд на светящуюся карту над пультом. Вот она, континентальная зона США – посередке между Европой и Азией...

Наверху, черным – Атлантический океан... и тут на черном его фоне он увидел движущуюся зеленую точку; до этого ему приходилось видеть ее только на учениях. Но сбоку на экране вспыхивает буква “Н”. Означает – объект неопознан.

– Все-таки спутник? – затребовал он по интеркому у тактиков.

– Приборы утверждают, что нет.

– Тогда самолет?..

– Нет, сэр, ответ тоже отрицательный. По данным приборов – это не обычный летательный аппарат.

– Но вы-то можете его опознать? – В голосе капитана Гримма послышалось раздражение.

– Наши приборы, сэр, не в состоянии сделать это! – В голосе тактика явно сквозил испуг.

Не поднимая брюк, капитан Гримм проследовал к соседнему креслу. Судя по карте, неопознанный летун приближался к высшей точке своей траектории. Дотронувшись до светящегося “Н” на экране световым карандашом, он с удивлением увидел, как “Н” быстро замигала, – и в тот же миг от зеленой точки на экране отделилась зеленая искорка.

– Он что-то сбросил, – прокомментировал капитан Гримм, напряженно следя за картой. – Или попросту разваливается на куски.

Но тут же, задним числом, он понял – странный объект движется с небывалой скоростью. Гораздо большей, чем у обычной баллистической ракеты.

– Финальная стадия полета? – В голосе лейтенанта-тактика испуг сменился беспокойством.

– Какая там, к черту, стадия, – ответствовал капитан, напряженно следя за картой. – Вообще непонятно, как он летит...

– Но так не бывает. Может, он и не разваливался, а всего-навсего сбросил бак с горючим...

Капитан задумчиво пощелкал клавишами. Зеленая точка на карте и не думала исчезать; светящаяся “Н” тоже не пропадала с экрана.

– Ч-черт! – Нервы лейтенанта-тактика явно начинали сдавать; он, словно на икону, с надеждой смотрел на Клэборна. – Ну, и что это, по-вашему, капитан?!

– Тренировка. Обычная тренировка, мать их... – выругался Гримм, изо всех сил давя на клавишу селектора. – Диспетчерская! Опять эти ваши учения, чтоб вас?!

Ответ был краток:

– Никак нет, сэр.

– Проверка?!

– Нет, сэр. Все системы включены. Все работает.

Капитан Гримм с усилием сдвинул с кнопки дрожащий палец.

– Тогда это сбой в программе.

– Приборы утверждают, что это баллистическая ракета, сэр.

– Б-бог мой! Базирование?

– Система не может опознать, сэр. По всей видимости, земное базирование, но... точное определение за гранью возможностей нашей техники.

– Земное? То есть... то есть это все-таки началось? А какого черта эти “космачи”?.. Это ведь их обязанность! Они уже черт знает сколько времени назад должны были все засечь и сообщить нам об этом...

– Возможно, сэр, – вежливо согласился лейтенант. – В данный Момент объект движется к западному побережью.

– Нужно его классифицировать. Режим полета?

– Не определяется, сэр. Ясно только – что-то к нам движется.

– Но опасность-то оно представляет?

– Сигнал не соответствует ни одной из известных ракет, сэр. Но приборы опознают это как баллистическое устройство. Я бы объявил первую...

– Что и делаем, – кивнул капитан Гримм, вдавливая в пульт кнопку оповещения персонала базы о первой степени готовности.

Отпустив кнопку, он дотронулся световым карандашом до экрана – через мгновение всю его площадь заполнила увеличенная в масштабе карта Соединенных Штатов Америки. В нижней части восточного побережья светящееся, неправильной формы зеленое кольцо обозначило зону от Северной Каролины до Нью-Йорка; по мере того как зеленая точка двигалась над Атлантикой, кольцо сжималось, становилось менее вытянутым.

– Скорее всего цель – Вашингтон, – послышался сзади дрожащий голос лейтенанта.

– Сам вижу... Но почему только Вашингтон? – выдохнул капитан. Нагнувшись, он дотянулся до кнопки прямой связи со штабом НОРАД. – И вообще, они с ума там, что ли, сошли – запустить только одну игрушку?

* * *

В бункере подземного противоракетного космического комплекса НОРАД, в сердце Шайенских гор седой мужчина с генеральскими погонами положил трубку на телефонный аппарат из красной пластмассы. Через плексигласовое окно будки командного пункта он взглянул на офицеров, столпившихся у дисплеев, словно стадо космических обезьян. На нависшем над залом огромном экране монитора над горизонтом, словно подмигивающая луна, взошла вспыхивающая и гаснущая зеленая точка. По габаритам – больше боеголовки, но меньше, чем баллистическая ракета... И скорость, совершенно нехарактерная для ракеты... Но времени на раздумья не было. На идентификацию объекта – тоже. Дрожащей рукой генерал поднял трубку прямой связи с Белым домом.

* * *

Президент Соединенных Штатов Америки оглашал стены своей спальни громким храпом. Сегодня, безусловно, был один из величайших дней в его жизни. Отправляясь спать, он мысленно прикидывал, сколько часов осталось до того мгновения, когда он на правах хозяина войдет в Овальный кабинет... Но сон полезен даже полным сил молодым президентам. Это правило новый хозяин Белого дома соблюдал неукоснительно.

Сон его, однако, оказался недолгим.

Двое агентов службы безопасности ворвались в комнату, словно два бешеных носорога.

Супруга президента оторвала голову от подушки в ту самую секунду, когда услышала щелчок выключателя, и машинально потянулась к пеньюару. Ее пальцы почти коснулись розового шелка, но в эту секунду один из каменнолицых молодцов с эмблемой Службы на лацкане буквально выдернул ее из-под простыней и, на ходу рассыпаясь в извинениях, повлек к лифту.

Первая леди Америки кричала что было сил.

Именно это и разбудило президента. Открыв глаза, он увидел нависшую над ним черную тень.

– Что случилось? В чем дело, я спрашиваю? – Вряд ли можно было ожидать от кого-либо более логичного вопроса.

– Сейчас некогда, – ответствовала тень по-английски. – Речь идет о вашей безопасности, сэр. Прошу вас, следуйте за мной – и немедленно.

Рука президента сама потянулась к ящику комода, в котором, как он помнил, хранился красный телефонный аппарат. Агент мягко высвободил трубку из его руки и, словно перышко, подхватил президента под мышки. Верховный главнокомандующий покидал спальню, не отрывая взгляда от красного телефона в полувыдвинутом ящике, – примерно так же заблудившийся в пустыне смотрит на последнюю бутылку с водой.

Оказавшись в лифте, спаситель наконец поставил президента на ноги. Глава государства нервно моргал, машинально разглаживая нежно-розовую пижаму. За несколько минут, проведенных в кабине, он пришел к непоколебимому мнению, что физиономии его стражей точь-в-точь напоминают йеллоустоунский булыжник. Однако по сравнению с обликом третьего – плюгавого человечка с металлическим кейсом – оба выглядели прямо-таки аполлонами. Наморщив лоб, президент изо всех сил старался вспомнить, кем же может быть этот невзрачный субъект. Тщетно. Зато этот алюминиевый портфель он вспомнил тотчас же. Еще совсем недавно ему объясняли, что среди сотрудников службы этот чемоданчик именуется “атомным”: в нем содержатся коды запусков всех ядерных ракет Вооруженных сил США.

В этот момент он сообразил, что кабина лифта уже давно миновала подвальный уровень Белого дома и едет глубже – в самые недра земли, куда не проникают губительные волны радиации.

И тогда он понял все.

– Но... но это же нечестно! – губы его задрожали, словно у обиженного ребенка. – Они могли бы подождать хотя бы один день!

* * *

На станции слежения ПВО авиабазы “Роббинс” капитан Гримм, не отрываясь, следил, как зеленое пятно на карте начинает уменьшаться в размерах. За несколько минут оно съежилось до пятидесятицентовой монеты... а вот стало с “четвертак”... Еще несколько секунд – и ужалось до габаритов десятицентовика... За секунду до того, как пятно достигло размеров десятицентовой монеты, над кружком с надписью “Вашингтон” появился зеленый крестик. Теперь вопросы о цели загадочной ракеты отпали сами собой.

Впившись ногтями в пульт, капитан наблюдал, как зеленое пятнышко, мигнув, исчезло с экрана.

– Вот и все. – Капитан Гримм почувствовал, как внутри у него что-то оборвалось. – Вот и конец великому городу. Конец Вашингтону.

И в этот момент он вспомнил, что забыл подтянуть штаны.

* * *

Район падения объекта оказался прямо перед Белым домом, в Лафайет-парке. На ветках застывших голых деревьев блестел тонкий январский ледок. Ни одной живой души в парке не было – часы у ворот показывали три тридцать утра.

Однако от небывалого грохота и последовавшего за ним удара звуковой волны проснулся весь город. Было похоже, что через гигантские громкоговорители прокручивают в сотни раз усиленный шум камнедробилки. Земля словно подпрыгнула; позже сообщали, что колебания были зарегистрированы аж в самой Александрии, штат Вирджиния.

Над воронкой в центре Лафайет-парка поднялся столб белого дыма. Сама воронка оказалась не очень большой – диаметр ее не превышал пятнадцати футов, – но поднимавшийся из нее раскаленный пар растопил весь лед на ближайших деревьях и превратил схваченную холодом землю в некое подобие смеси овсяной каши и овечьего дерьма.

Первой на месте происшествия оказалась патрульная машина, из которой, кряхтя и ругаясь, выползли два доблестных блюстителя гражданских свобод. Подойдя к дыре, края которой еще багрово светились, они попробовали заглянуть в нее – но нестерпимый жар отбросил их обратно. После недолгих дебатов оба согласились считать происшествие пожаром седьмой категории. Соответственно была вызвана пожарная команда.

Подтащив шланги насколько позволял пылающий жар, пожарные обрушили в воронку струи воды и пены. Оказалось, что это было ошибкой – вода тут же превращалась в пар. Стоявших слишком близко у ямы, ошпаренных, увезли в госпиталь. Шланги снова подвели к яме, пожарные отошли на безопасное расстояние, и в воронку снова хлынули потоки воды.

Она тут же превратилась в пар. Из воронки послышались хлопки и шипение... Несколько часов подряд Управление пожарной безопасности Вашингтона сливало в воронку наличный запас воды. С каждым часом пар становился все менее плотным. Багровое свечение по краям воронки стало оранжевым, потом желтым, а вскоре исчезло совсем.

Прикрыв лицо кислородной маской, начальник пожарной команды, вытянув вперед руку с электрическим фонарем, осторожно подошел к самому краю все еще курившейся паром ямины. Постояв в нерешительности, он медленно лег на живот и заглянул внутрь. Поднимавшийся со дна пар осел на его открытом лбу каплями пота. Отерев лоб, пожарный включил фонарь.

Воронка оказалась куда более глубокой, чем он предполагал. Что бы ее ни проделало – о землю оно ударилось с просто-таки небывалой силой. Дна видно не было: его закрывал слой воды. Что было под ней – разобрать сверху не было возможности, хотя доблестный пожарный и пытался сделать это в течение примерно двадцати минут. Бросить это занятие его заставила только утрата фонаря – затекшие пальцы выпустили его, и фонарь, перевернувшись в воздухе, исчез на дне воронки.

Исследовательская команда ВВС прибыла лишь на рассвете. Люди в белых защитных костюмах рассыпались вокруг ямы под оживленное щелканье портативных счетчиков Гейгера. Однако на индикаторах счетчиков уровень радиации не превышал отметку “норма”. Защитные костюмы были сброшены на вновь подмерзшую землю, и генерал с двумя звездами на погонах отдал приказ пожарным освободить территорию.

Сам генерал Мартин С. Лейбер не стал снимать защитный костюм. Ему, шефу программы специальных исследований Пентагона, неприлично было умереть от какой-то там радиации. Ему вообще не обязательно было сюда приезжать, но когда в Пентагон позвонили из Белого дома, из присутствующих он оказался старшим по званию. Звонил сам президент – осведомиться, цел ли еще город. В ответ на что генерал Мартин С. Лейбер пообещал президенту лично разобраться в ситуации и доложить обстановку в течение нескольких дней. Тот факт, что вид на город Вашингтон из окна его кабинета не претерпел никаких изменений, еще ни о чем не говорил – это генерал Лейбер понимал четко. До пенсии генералу оставалось всего пять лет – и он не позволит себе влипнуть задницей в грязь, особенно под носом у новоиспеченного президента.

Случившееся в следующую минуту заставило генерала забыть о столице – майор, оказавшийся в этот вечер его противником в покере, побил генеральские карты флеш-роялем. Но тут весьма кстати вспомнился президентский звонок – и генерал приказал майору прекратить игру и вплотную заняться выяснением сохранности города. Это научит мерзавца не выигрывать у начальства.

И когда майор вернулся с сообщением о факте возможной ракетной атаки на Лафайет-парк, взору генерала открылись новые звезды. По одной на каждое плечо. И генерал решил лично возглавить группу расследования. Однако на всякий случай назначил своим заместителем непокорного майора.

И сейчас, озаренный лучами восходящего к зениту солнца, генерал Лейбер твердой походкой подошел к майору и вперил в него вопрошающий взгляд.

– Ну и что это, по-вашему, за хреновина?

– Необычайно повышен магнитный уровень, – доложил майор. – Но никакой радиации или других вредных веществ или излучений. Думаю, нам следует попытаться выловить сохранившиеся фрагменты – что бы там ни было.

Вредных последствий это вроде не обещало, поэтому генерал Лейбер отдал исторический приказ:

– Действуйте!

Стрела подъемного крана целиком ушла в яму – казалось, из воронки пьет воду огромный железный жираф. Генерал уже начал опасаться, что машина свалится внутрь, – однако стрела наконец остановилась.

Появившиеся над краем воронки железные челюсти сжимали сочащийся водой кусок искореженного металла. Обгоревшего и дырявого. Кран бережно переложил его на лист белого капрона, расстеленный на земле.

Исследовательская группа плотным кольцом обступила находку. Майор, вооружившись изъятым из кармана “Паркером”, осторожно потыкал улов концом пера. Ручка словно прилипла к металлу.

– Ничего не понимаю, – пожал плечами майор.

– Но что это?

– Металл. Сталь или чугун.

– О ракетах с чугунными частями я никогда не слыхал.

– Мы же не знаем в точности, что это была именно ракета, – мягко возразил майор генералу. – Может, это метеорит. Тогда это железо. В метеоритах обычно бывает много железа, сэр.

– По данным НОРАД, это была баллистическая ракета. – Генерал начал хмуриться. – А что еще это могло, по-вашему, быть?

– Скоро узнаем, – пообещал майор. – За работу! Поднимаем остальное.

Следующей находкой также оказался кусок железа. Железа обработанного. Это была отливка из чугуна. Генерал Лейбер почувствовал, что теряет рассудок.

В третий раз кран извлек из воронки сразу две железные коряги, причем одна оказалась прикрепленной к другой. Сию находку все обследовали по очереди.

– Пожалуй, одна из этих частей – не чугунная, – наконец глубокомысленно изрек майор. Он соскреб с уродливой груды обломков окалину, обнажив поверхность из коричневато-желтого металла. – Видимо, она было полой и сплющилась при падении. Видите эту щель? Это было какое-то отверстие... рот, возможно...

– Да? И что же оттуда высовывается? – осведомился генерал Лейбер ехидно. – Язык?

Майор пригляделся. Из щели действительно торчал металлический стержень с небольшим шариком на конце. Майор задумчиво сдвинул брови.

– Что-то очень знакомое. Но что именно – вспомнить не могу. Посмотрите, что это напоминает?

Металлический стержень с шариком пошел по рукам. Наконец один из членов группы расследования подал голос:

– Не знаю, насколько это возможно, сэр... но это напоминает колокол.

– Что?! – изумленно воззрился на него Лейбер.

– Колокол. Медный колокол. Вроде... вроде того, что в церкви на колокольне.

Доблестные исследователи переглянулись с видом ребятишек, отправившихся по грибы и по ошибке забредших на кладбище.

– Ладно. Доставайте из дыры все, – распорядился генерал, снова почувствовав себя хозяином положения. – Все, до последнего кусочка. Все свезти на базу “Эндрюс”, в пустой ангар, и приступить к реконструкции.

– Это может оказаться не так уж просто, – встрял майор, как всегда, не без некоторой логики. – Останки сильно повреждены и раздавлены. И к тому же мы не знаем, что это было. С чего нам начать, сэр?

– Вот с этого, – генерал Лейбер сунул в руки майора погнутый медный стержень. – Можете начать с этой вот штуки, майор. И если в этой яме лежат обломки неизвестного вражеского оружия, будущее нашей страны, майор, может зависеть от того, насколько удастся вам воссоздать его облик.

– А если это действительно окажется колокольня? – Майор пробовал шутить, явно забыв о субординации.

– Тогда тебе лучше встать на колени и помолиться, сынок. Потому что, если Господь Бог перешел на сторону русских, нам несдобровать. Усек?

Майор захихикал, но, взглянув на генерала, сразу оборвал смех. Генерал не шутил. Лицо его оставалось серьезным. Настолько серьезным, что майор, козырнув, помчался исполнять полученные инструкции.

 

Глава 2

Его звали Римо, и в такую переделку он не попадал никогда.

Собственно, человеком, попавшим в беду, беззаботно бегущий трусцой по обсаженной деревьями улице Римо Уильямс отнюдь не выглядел. Больше он был похож на добропорядочного обывателя, совершавшего утреннюю пробежку. Правда, одет он был несколько необычно для бегуна – в туфли из дорогой итальянской кожи, свободные зеленые брюки и, несмотря на утренний холодок, простую белую майку без всяких надписей.

В правой руке он держал свернутую кольцом веревку. Волнение его выдавали лишь выступившие на лице скулы и встревоженное выражение темных глаз.

Мимо него с шорохом пронесся красный спортивный “Корвет”. Без видимых усилий Римо нагнал машину и, убедившись, что встречных машин на узкой улице не наблюдается, пристроился бежать аккурат рядом с передней дверью со стороны водителя.

Скорость у машины была не очень большая – миль сорок пять в час или около этого. Пробежав с минуту, Римо постучал в окно.

Окно открылось, и голубоглазая дама с волосами цвета красного дерева одарила Римо сонной улыбкой.

– Готова поспорить, вас на всю ночь хватит, – предположила она.

Ее, похоже, нисколько не удивляло, что этот бегун не отстает от ее машины, двигавшейся все же с приличной скоростью. Вид у Римо был настолько обычный, что самые необычные трюки в его исполнении нередко воспринимались окружающими как должное – или они просто отказывались верить своим глазам.

– Тут слон по улице не проходил? – осведомился в ответ Римо.

Улыбка дамы стала еще шире, красивые брови удивленно приподнялись.

– А не могли бы вы описать его поподробнее?

– Слон как слон. Такой серый. Морщинистый. Для слона, пожалуй, не очень крупный. И бивней нет.

– Ну, под это описание подходит много слонов, – задумчиво покачала головой дама. – А особые приметы имеются?

– Нет, но могу дать вам гарантию, что он единственный слон в округе. Так вы его видели?

– Пытаюсь вспомнить, – ответила дама. – Но пока не получается. А может, вы его мне нарисуете? У меня дома есть отличная итальянская пастель...

– Нет времени. – Римо прибавил скорости.

Недовольно поморщившись, мадам надавила на педаль газа – беседа прекратилась явно преждевременно. Стрелка спидометра подскочила до семидесяти миль в час, но ехать стало труднее – она с трудом вписывалась в многочисленные повороты этой тихой улицы.

Странного бегуна повороты, напротив, не останавливали; на третьем она потеряла его из виду. Ничего, она будет ездить по этой улице каждое утро, пока снова с ним не встретится. Бред, конечно, но что-то такое в нем есть... Она и сама с трудом понимала, чем он ей так понравился...

* * *

Римо Уильямс был близок к панике. Возвращаться без слона – такое решение отпадало. Чиун его за это просто убьет. Не в буквальном смысле, конечно. Хотя Чиун и был потомком древнего рода ассасинов и мог лишить кого угодно жизни одним движением руки, он не станет делать этого с Римо. Это было бы слишком милосердным для него. Нет, вместо этого Мастер Синанджу превратит в пытку всю его дальнейшую жизнь. Способов пытки он знает достаточно, в основном пытки словесной.

На уходящем за горизонт шоссе видимых признаков наличия слона не было, поэтому Римо свернул к обочине, в лес. И в тысячный раз проклял себя за то, что оставил открытыми ворота загона.

Вроде все было как обычно – перед тем как отвести слона Чиуна на водопой, Римо открыл ворота загона, где тот содержался, и ушел за сбруей. Сбрую он незадолго до того отдал починить садовнику – садовнику санатория “Фолкрофт”, где они с Чиуном с некоторых пор обрели пристанище. К тому времени, как Римо вернулся с исправной сбруей, любимого слона Чиуна по кличке Рэмбо в загоне не было. Воспользовавшись неожиданной свободой, зверь покинул пределы санатория “Фолкрофт” и отправился куда глаза глядят.

Римо, разумеется, тут же кинулся на поиски Рэмбо – но слон буквально испарился. Постояв в раздумье у ворот, Римо решил, что ум – хорошо, а два – лучше, и отправился к Чиуну, дабы описать ситуацию.

Чиуна Римо застал за утренней гимнастикой. Старый кореец сидел в позе лотоса на полу гимнастического зала санатория “Фолкрофт”, мерно протыкая длиннющим ногтем полосу закаленной стали, лежавшую на двух кирпичах. Из этого сухонького старичка с остатками седых волос на морщинистом черепе, облаченного в канареечно-желтое кимоно, казалось, можно выбить дух одним щелчком. Однако...

Однако когда Римо на одном дыхании выпалил: “Прости меня, папочка, но Рэмбо сбежал”, ноготь корейца слегка уменьшил скорость – вследствие чего стальная полоса развалилась на две половины, со звоном упавшие на чистый сосновый пол.

Чиун медленно поднялся, глядя в сторону. Его посуровевшее лицо казалось вырезанным из кости.

– Прости, я, честное слово... я только на секунду отошел, – оправдывался Римо, виновато глядя на учителя.

– Найди его.

Чиун по-прежнему не смотрел на Римо.

– Да я вот и подумал, что, мол, ум – хорошо, а два вроде...

– Ты подумал неверно, – прервал его Чиун. – Почему я должен тратить драгоценнейшие секунды моих уходящих лет на то, чтобы исправлять твои ошибки, скажи, пожалуйста?

– Но ведь слон-то твой.

– Я доверил его тебе. Ты же и упустил его.

– Это ему пришло в голову побродить на воле.

– И если он сейчас лежит в каком-нибудь грязном кювете, сбитый бессердечным водителем железного чудовища – это, значит, тоже его вина?

Римо постарался сдержать себя.

– Ну перестань, папочка. Ты мог бы помочь мне.

– Да, я тебе помогу.

– Спасибо.

– Я дам тебе дополнительный... м-м... стимул к поискам.

– Это как же?

– Я остановлю свое дыхание – до тех пор, пока мое драгоценное существо не вернется ко мне.

Чиун медленно вдохнул. Щеки его втянулись, словно оболочка спущенного воздушного шара. Грудная клетка не двигалась.

– Нет... нет, не надо!

Чиун молчал. Римо в знак поражения поднял руки.

– Ну, ладно, ладно. Найду его. Только дыши, ради Бога.

Выбежав из ворот санатория, Римо устремился вперед по пустому шоссе. Он знал, что Чиун не шутит и задержит-таки дыхание до тех пор, пока Римо не приведет его “драгоценное существо” обратно – сколько бы времени это не заняло.

Спустя полчаса Римо не удалось обнаружить никаких следов Рэмбо. Сколько времени способен Чиун сдерживать дыхание, он точно не знал. Чиун ведь был Мастером Синанджу, солнечного источника боевых искусств, а невероятная самодисциплина мастеров была известна по всему свету. Римо, правда, тоже был Мастером и однажды попробовал проверить свои возможности в остановке дыхания. Продержался он тридцать семь минут, пока не надоело. Чиун, некогда обучивший Римо секретам Синанджу, мог, наверное, продержаться час, не меньше.

Так что непосредственная опасность учителю не угрожала, но за каждый не сделанный вдох он с Римо потом расквитается, это точно.

В лесу следов слона тоже не оказалось. Римо остановился перевести дух посреди кленовой рощи; ковер из опавших листьев не издавал под его ногами ни единого шороха. Решив, что не помешает оглядеться, Римо влез на ближайший клен.

Вдалеке, там, откуда он шел, Римо заметил свернувшую к обочине полицейскую машину. Включенная мигалка бросала на мерзлую траву мертвенно-синие всполохи.

Из машины вышли двое полицейских с оружием наизготовку; крадучись, они направились к маячившему на опушке леса неясному серому пятну. При более пристальном рассмотрении пятно оказалось небольшим слоном, похожим на серый полусдутый воздушный шар на четырех ножках-палочках.

– Ах, черт!

Римо с быстротой белки спустился с дерева. Через несколько секунд он уже был возле полицейской машины.

– Эй, ребята, подождите-ка!

Полицейские синхронно обернулись на его голос. Стоявший позади них слон с интересом взирал на разворачивающуюся сцену. Римо показалось, что он помахивает ему хоботом.

– Пожалуйста, не стреляйте в него! – умоляюще обратился к ним Римо.

Палец полицейского, направленный на Римо, походил на карающий меч правосудия.

– Ваш?

– Не совсем, но...

С трудом представляя, как иметь дело со слоном, полицейские решили заняться более знакомой субстанцией – его владельцам. Револьверы были вложены в кобуры, и стражи порядка неторопливо направились в его сторону. Обоим было за сорок, мясистые физиономии, широченные плечи. Римо поразило абсолютно одинаковое выражение лиц – как будто их лепили с одного манекена. Выражение это было ему хорошо знакомо – лицо человека, который видел так много, и так мало из этого ему нравилось, что он решил раз и навсегда выключить свои чувства. Римо ведь и сам когда-то был полицейским. До того, как его обвинили в преступлении, которого он не совершал, и посадили на электрический стул, который не сработал.

– А чей же он тогда? – спросил один из полицейских, смерив Римо суровым взглядом.

– Моего приятеля. Он только и мечтает получить своего слона обратно.

– А у этого вашего приятеля есть разрешение на содержание слонов? – подозрительно прищурился второй полицейский. Красный нос делал его похожим на Санта-Клауса.

– Я думаю, что он просто еще не успел его получить. Слона привезли ему только в прошлом месяце. Но я прослежу за этим, вы не волнуйтесь.

– А это у вас вроде сбруи, что ли? – спросил второй коп, указав на свернутую кольцом веревку в руке у Римо.

– Это? – не понял Римо. – А, да.

– И вы можете справиться с этим зверем?

– Да, я его сейчас уведу – нужно только подойти к нему... правильно.

– В таком случае предлагаем вам накинуть эту вашу сбрую на слона и вместе с ним проследовать за нами в участок.

– В участок? – удивился Римо. – Это зачем?

– Вы позволили ему выйти на шоссе, где его могла сбить машина. Это квалифицируется как небрежное отношение к животному.

– Да он сам убежал!

– Вот мы и разберемся. Кстати, возможно, право на владение им вам тоже придется доказывать.

У Римо устало опустились плечи. Нейтрализовать этих двух дуболомов он мог быстрее, чем они бы это заметили. Но они всего-навсего делали свою работу.

И вдруг перед глазами Римо встало лицо Чиуна. Красное, местами становящееся багрово-синим.

– Сейчас я его захомутаю, – кивнул Римо и неспешным шагом направился к Рэмбо.

Увидев в руках Римо веревку, Рэмбо попятился. Его хобот, напоминавший сморщенного удава, угрожающе поднялся. Руки полицейских легли на рукоятки револьверов – и в эту же секунду две похожие на древесные стволы передние ноги обрушились прямо на капот их машины.

– Нет! – Римо схватился за голову, увидев, как хобот разнес вдребезги включенную мигалку. Рэмбо грузно опустился на землю; машина представляла из себя весьма жалкое зрелище.

Полицейский угрожающе повернулся к Римо.

– А вот это, приятель, уже называется нанесением ущерба собственности полиции. Ты арестован!

Второй меж тем прицелился Рэмбо в голову – и Римо понял, что выбора у него не осталось.

Первого копа он разоружил самым простым способом – схватил за кобуру и резко дернул. Ремень вместе с пистолетом оказался в руке Римо, и он зашвырнул его далеко в лес. Затем легонько ткнул пальцем в центр крепкого полицейского лба. Глаза стража порядка налились кровью, закатились, и он мешком осел на землю.

Его напарник собрался выстрелить, но Римо прикосновением к шее заставил его отказаться от этого намерения; потерявший сознание блюститель закона повалился на землю рядом с товарищем.

Соорудив на конце веревки петлю, Римо без труда поймал конец хобота, но тут Рэмбо, гневно затрубив, встал на дыбы.

– Ну хоть ты-то веди себя по-человечески, – с упреком произнес Римо.

По непрестанно двигавшемуся хоботу Римо понял, что Рэмбо сильно расстроен; сейчас он снова встанет на ноги и пустится наутек – и тогда...

Допустить этого было нельзя, и когда передние ноги слона коснулись земли, Римо немедленно схватил его за левую. Рэмбо рассерженно затрубил, пытаясь освободиться, но Римо, поймав вторую ногу, оторвал их от земли и удержал на весу.

Рэмбо пытался попятиться, но Римо держал его ноги крепко. Водителю, случайно оказавшемуся бы сейчас на шоссе, могло показаться, что худой брюнет в майке и молодой слон репетируют какой-то балетный номер. Причем человек в майке явно задает ритм.

Римо удерживал передние ноги Рэмбо наверху до тех пор, пока не почувствовал, что его партнер начинает уставать. Он отпустил ноги слона, но тот не сделал даже попытки двинуться. Римо, не торопясь, накинул петлю на шею Рэмбо и, отведя его к обочине дороги, привязал к дереву.

– Вот тут и стой! – строго сказал он.

И бросился к полицейской машине. В “бардачке”, как он и ожидал, нашлась фляжка с виски. Римо влил по доброй порции живительного напитка в раскрытые рты по-прежнему пребывавших в нирване стражей порядка, легкими движениями пальцев стимулируя им мышцы гортани и заставляя глотать. Затем он усадил одного за руль, другого – на сиденье рядом и захлопнул дверцу.

Подойдя к капоту, Римо несколькими движениями выправил его крышку. Со стороны он походил на повара, раскладывающего на противне огромный пирог.

Полюбовавшись делом своих рук, – машина выглядела почти как новая, – Римо отправился отвязывать Рэмбо. Когда эти два умника очухаются и решат, что просто-напросто надрались, всю историю со слоном они наверняка примут за галлюцинацию.

* * *

Лицо Мастера Синанджу, вопреки ожиданиям Римо, по его возвращении имело цвет не багровый, а голубой – светло-голубой, как яйцо малиновки. Значит, Римо отсутствовал больше часа. Да, пожалуй, около двух...

– Нашел я его, нашел, – устало вздохнул Римо. – Вон он, на улице.

Мастер Синанджу упорно не отзывался.

– Если мне не веришь, посмотри сам.

Чиун лишь покачал головой, продолжая смотреть в сторону.

– Еще что-нибудь? – напрямую спросил Римо.

Чиун кивнул.

– И что?

Чиун молчал, в упор глядя на Римо.

– Но я же уже извинился.

Чиун опять кивнул.

– Больше это не повторится.

Чиун кивнул снова.

– Что-то еще?

Чиун в знак согласия поднял палец.

– Если придумал мне какое-то наказание – пожалуйста, я не... что, мне и наказание себе самому придумывать?

Глаза Чиуна заблестели. Римо начал догадываться.

– О'кей, буду с ним гулять каждый день. А не по очереди, как раньше.

Чиун в знак согласия поднял еще один палец. Но по-прежнему не дышал.

– И поить каждый день...

Третий палец.

– Два раза в день! Все! Слышишь, два! А теперь давай дыши. А то ты уже синеешь.

Чиун провел ладонями по полу.

– Нет уж, убирать за ним я не стану. Никоим образом.

Сложив руки на груди, Чиун отвернулся. Кожа на его лице стала уже темно-голубой; неожиданно он схватился за грудь, на секунду зажмурившись.

– Хорошо, хорошо! Убирать за ним тоже буду! Еще что-нибудь?

Удовлетворенно кивнув, Чиун медленно выдохнул.

– “Еще что-нибудь”! – передразнил он. – Разве твой убогий ум способен еще что-нибудь измыслить? И с сияющей улыбкой выплыл из комнаты. Римо стоял посреди гимнастического зала санатория “Фолкрофт”, стиснув зубы, и чувствовал, как сами собой сжимаются кулаки.

Доктор Харолд В. Смит, вошедший в помещение, некоторое время изучающе смотрел на Римо поверх лишенных оправы стекол очков. Затем кашлянул.

– Не могли бы вы уделить мне две-три минуты? – осведомился он, когда Римо обернулся. – По поводу вашего слона...

 

Глава 3

– Это не мой слон, – угрюмо возразил Римо.

Он последовал за доктором Харолдом В. Смитом в кабинет, обстановка которого отличалась прямо-таки спартанским аскетизмом. Закрыв дверь, Смит поспешно занял оборону в глубине кабинета, за своим потрепанным письменным столом.

– Но это же вы приволокли его сюда из Вьетнама!

– Да, но заставил меня сделать это Чиун. Я вообще отказался во всем этом участвовать. Так что если желаете избавиться от этой зверюги – можете рассчитывать на мою всецелую и искреннюю поддержку. Моральную, разумеется. Только на меня прошу не ссылаться.

– Мы не можем позволить подобному животному находиться на территории “Фолкрофта” без соответствующих документов. Это, если помните, частная больница. Одно это уже обещает мне выяснение отношений с департаментом здравоохранения по поводу нарушений медицинского кодекса и проблемы с лицензией.

Одна только мысль о последующих битвах с бюрократией сделала и без того кислую физиономию доктора Смита похожей на перезрелый лимон. Он сунул руку в ящик стола, и Римо поспорил сам с собой, что на свет Божий появится сейчас упаковка аспирина. По крайней мере, выражение лица шефа ничего иного не могло предвещать. В его арсенале было еще одно выражение – для “маалокса”; иногда оно же возвещало “алка-зельцер”. Но сейчас на физиономии шефа застыла классическая аспириновая мина – в этом Римо ошибиться не мог.

– Поговорите с Чиуном, – устало начал Римо. – Причины у вас самые что ни на есть убедительные. Покажите ему соответствующие документы...

– К тому же, вы сами понимаете, – перебил его Смит, – что не проблемы с департаментом здравоохранения меня больше всего волнуют. “Фолкрофт” – штаб-квартира секретной правительственной организации, и безопасность при любых условиях должна оставаться нашей первейшей заботой. Слон же, естественно, будет привлекать нежелательное внимание.

– Вот и расскажите все это его хозяину, Смитти, а я здесь ни при чем.

На столе появился бумажный стакан, и Римо озабоченно сдвинул брови. Разумеется, Смит обычно запивал свой аспирин – но воду для этого брал минеральную, из холодильника. Для чего ему, интересно, понадобился этот стакан, когда рядом полным-полно минералки в бутылках?

– Однако ответственным за это я назначаю именно вас, – изрек Смит, шаря в ящике.

– Почему же меня? Это ведь Чиунова идея.

– Которая у него ни за что бы не появилась, если бы вы не заставили его отправиться с вами во Вьетнам. И должен ли я напоминать вам, что вы отправились туда, нарушив мои строжайшие инструкции?

– Это задание я не хотел упускать.

– Это было не задание, – проскрипел Смит, – а безответственный с вашей стороны поступок.

– Ладно, валяйте дальше.

Римо развалился на кожаном диване. Почему сегодня с самого утра на него все шишки сыплются?

– Я даже не упоминаю о расходах, которые пришлось понести налогоплательщикам, чтобы доставить вашего слона из Вьетнама. Думаю, что многие флотские чины до сих пор ломают себе голову над тем, как слон мог попасть на американскую подводную лодку... И кстати – как вы умудрились туда его затащить?

– Через грузовой люк, – пожал плечами Римо. – Я говорил Чиуну, что через торпедный он точно не пройдет, но старика это не остановило. Капитан тоже пробовал запудрить ему мозги – но, к несчастью, Чиун до этого уже бывал на субмаринах. И про грузовой люк он знал. Заставил их открыть его, и слона спустили на грузовую палубу.

Смит кивнул с отсутствующим видом. Из ящика стола он извлек аэрозольный баллончик, на котором яркими красными буквами значилось: “бесплатный образец”. Об аспирине в виде аэрозоля Римо еще ни разу не слышал. У него даже мелькнула мысль, не решил ли Смит разыграть его и вместо приема лекарства побриться. Однако подбородок Смита выглядел так, будто встречался с бритвой не более четверти часа назад.

С каждым действием шефа изумление Римо росло. Его вообще изумляли странные привычки Смита. В течение долгого времени Смит ему попросту активно не нравился. Именно он позаботился в свое время подставить его, чтобы после имитации казни исчезли всякие упоминания о прежнем Римо Уильямсе. Сделал это Смит, безусловно, не из низменных побуждений – просто он искал подходящую кандидатуру для вербовки в сверхсекретную правительственную организацию под названием КЮРЕ, предназначенную для того, чтобы решать проблемы национальной безопасности способами, не предусмотренными законом. Официально такая организация просто не могла существовать. Так что ее единственный агент, бывший Римо Уильямс, не мог существовать тоже.

Спустя двадцать лет, после множества смертоубийственных операций, рабочие отношения Римо и Смита стали, однако, понемногу налаживаться.

И сейчас Римо с легким недоумением наблюдал за тем, как Смит наполнил бумажный стакан густой пеной из аэрозольного баллончика. Явно не крем для бритья. Нет характерного медицинского запаха, вместо него – легкий аромат лимона.

– Значит, бесплатный образец? – чтобы поддержать разговор, подмигнул Римо.

Кивнув, Смит поднес бумажный стакан к губам. Его тощий кадык не шевельнулся, как обычно, когда Смит что-то глотал. Смит запрокинул голову; вид у шефа был неважнецкий. Может, подумал Римо, врачи прописали ему какой-нибудь взбитый кефир?

– Может, вам печенья принести? – спросил он.

Голова Смита медленно опустилась в прежнее положение, и он оторвал от губ бумажный стаканчик. Лицо его своим выражением напоминало уже не перезрелый, а недозрелый лимон.

– Очевидно, я делал что-то не так, – с усилием выдавил он, смахивая с губ и кончика носа остатки пены.

– А вы, – предложил Римо бархатным голосом, – попробуйте в следующий раз опрокинуть его прямо в рот.

По ставшему серьезным лицу начальника видно было, что он обдумывает совет Римо. Римо же, разумеется, шутил, поэтому аж подался вперед, дабы в деталях увидеть следующий шаг Смита.

Однако вместо того, чтобы опорожнить стакан прямо в рот, Смит выдавил немного белой пены на кончик пальца и сосредоточенно облизал его. Затем повторил процедуру.

– Весьма неудобно, – отметил он.

– А вы языком, – продолжал советовать Римо.

К его немалому удивлению, Смит последовал этому совету. Он попытался вылизать стакан до дна – при этом большая часть пены оказалась на носу и в уголках рта. Римо решил пока не говорить ему об этом.

Завершив манипуляции, Смит завинтил баллончик и сунул его обратно в ящик стола. Задумчиво осмотрев бумажный стакан, он медленным движением отправил его в зеленую пластиковую корзину для бумаг – случайно Римо узнал, что сей предмет Смит приобрел на распродаже в разорившейся частной школе. Аукцион, на котором Смит приобрел корзину, продолжался три часа; сэкономил он ровно сорок семь центов.

Лицо Смита вновь стало сосредоточенным, правда, вид несколько портили хлопья белой пены.

– И давно вы полюбили взбитые сливки? – поинтересовался Римо.

– Я их терпеть не могу, – отозвался Смит. – Это новое желудочное средство.

– В аэрозольной упаковке?

– Именно. Говорят, что в таком виде его легче принимать. Мне так, однако, не кажется.

– А я готов спорить, что вы через неделю закажете еще.

– Может быть, мы вернемся к нашим делам, Римо?

– Так я и говорю – объяснитесь с Чиуном. Слон-то его.

– Все равно понадобится ваша помощь. Мне иногда кажется, что Мастер Синанджу не совсем понимает меня. Он слушает, отвечает, но через десять минут забывает все, о чем я говорил с ним...

– Смитти, Чиун понимает гораздо больше, чем вы думаете. И если делает вид, что чего-то не понимает, значит, просто не хочет понять. Слона своего он любит. Уж я-то знаю наверняка. Потому как меня он натаскал ходить за ним, как за малым ребенком. Объявите ему, что придется от него избавиться, и я гарантирую, что Чиун “не поймет” ни слова из сказанного вами.

– Но я вынужден буду сделать это!

– Вот и поговорите. Я вам, во всяком случае, не собираюсь препятствовать.

– Но я бы хотел, чтобы вы меня поддержали. Помогли мне, так сказать, достучаться до него.

Римо вздохнул:

– В принципе, я бы должен сказать “нет и нет”, но так как мне мало улыбается перспектива всю жизнь чистить стойло Рэмбо, думаю, все же стоит попробовать. Чиун все равно уже не будет злиться на меня больше, чем сейчас. Так что...

– Ну и прекрасно, – Смит нажал кнопку селектора, вызывая секретаря.

– Только ничего у нас с вами не выйдет, Смитти.

* * *

Мастер Синанджу прибыл по вызову Смита через несколько минут. Сделав вид, что не замечает Римо, он низко склонился перед начальником.

– Тысяча пожеланий добрейшего утра, о Император, – забубнил его дребезжащий голос. – Ваша прислужница сообщила мне, что вы нуждались в моем присутствии – и сандалии сами быстрее ветра понесли меня в ваш тронный зал.

– Э-э... благодарю вас, Мастер Чиун. – От цветистых оборотов речи корейца Смит всегда несколько терялся.

Чиун еще ниже поклонился “обожаемому Императору”.

Смит кашлянул, прочищая горло. Затем кашлянул еще раз.

Чиун вопросительно склонил голову набок.

– У меня к вам... м-м... повеление, – заявил наконец Смит, глядя в стол.

Пальцы его нервно теребили карандаш “Фабер-Кастелл”.

– Повеление? – изумился Чиун.

В первый раз на его памяти обожаемый Император воспользовался приличествующей ему королевской терминологией. Хотя Чиун в принципе знал, что Смит все же не правит Америкой, он понимал в то же время, что по своему могуществу Смит уступает только президенту страны. Работодателями же предков Чиуна на протяжении веков были исключительно отпрыски августейших фамилий, так что Смит явно был особой коронованной.

– Каково же ваше повеление? – дрожащим от восторга голосом вопросил Чиун. – Лишь обозначьте его – и я помчусь выполнять свой долг, о Император!

Смит беспомощно взглянул на Римо.

Ободряюще кивнув, Римо вцепился в диванные подушки.

Сейчас начнется, подумал он, подавляя желание залечь на пол.

– Я хотел бы... то есть я бы вас попросил... Одним словом, ваш слон создает нам массу проблем с безопасностью.

Внезапно Чиун хлопнул в ладоши так громко, что Смит подпрыгнул за своим письменным столом. Римо, оправившись от неожиданности, принялся бочком подбираться к двери.

– Умоляю, больше ни слова! – возопил Мастер Синанджу.

Римо удивило полное отсутствие гнева в его голосе. Взявшись за ручку двери, он, однако, решил не спешить ее открывать.

– Но... – начал Смит.

– Я рассчитывал, что это произойдет чуть позже, – размахивал меж тем руками Чиун, – но пусть же это случится сейчас! Соблаговолите взглянуть в окно вашего дворца, о всемилостивейший Император!

Привстав, Смит нерешительно выглянул в просторное окно, выходившее на пролив Лонг-Айленд. У загородки пасся Рэмбо, весело помахивая хоботом.

– Там... ваш слон, – неуверенно предположил Смит.

– Нет же, Император, это не мой слон, – поправил Чиун, сияя от радости.

– Ну уж точно не мой, – быстро вставил Римо.

– Да уж, конечно, – сварливо пробурчал Чиун. И тут же снова сменил тон на елейный: – Это слон великого Императора Смита! И пусть он делает с ним, что пожелает душа его!

– Что пожелает моя душа? – переспросил Смит.

– О да! Неужели думаете вы, что я заставлял своего нерадивого ученика многие недели обучать этого слона лишь ради собственного удовольствия? Нет же, ибо я, Мастер Синанджу, обязан отправиться в любой уголок земли по первому слову моего Императора! И как бы ни любил я животных, я не могу позволить себе быть ими связанным! Но я знал, что делаю, когда спасал это несчастное существо из лап жестоких вьетнамцев. Я знал, что вы любите животных еще больше, чем я. Примите же сей дар в знак моей признательности за то, что скромные услуги мои столь долгие годы ценимы вами!

– Вы... любите животных, Смитти?! – Римо не верил своим ушам.

– У меня была ручная черепаха, – ответил Смит деревянным голосом. – В раннем детстве. Она умерла.

– Каковая потеря до сих пор удручает вас! – Чиун сочувственно всплеснул руками. – Но теперь вас ожидают многие годы удовольствий и радости – я же, неизменно ценящий ваше внимание, не смею больше им злоупотреблять.

Не произнеся более ни слова, Мастер Синанджу торжественно выплыл из дверей. Проплывая мимо Римо, он одарил его многозначительным взглядом. Что-то в этом взгляде Римо не понравилось и потому, как только за Чиуном закрылась дверь, он тоже решительно взялся за ручку. И тут же обнаружил, что попал в ловушку: Чиун держал дверь закрытой с той стороны. Старик знал, что именно Смит собирается сказать сразу после его ухода Римо. Может быть, он понял это еще раньше, чем сам Смит. И он не ошибся.

– Римо, – Смит тяжело вздохнул, – прошу вас подыскать новый дом для этого существа. Держать его здесь... нет, это не подлежит обсуждению.

Римо ничего не ответил. Но от его стона, казалось, сдвинулась стоявшая на подоконнике пепельница.

* * *

После того как и Римо покинул его кабинет, Смит наконец обрел возможность нашарить скрытую под крышкой стола защелку, отпиравшую спрятанный в тумбе монитор компьютера. С помощью этого компьютера, соединенного с сетью из похожих машин, расположенных в подвалах санатория “Фолкрофт”, Смит имел доступ ко всем базам данных по всей стране. Именно компьютеры КЮРЕ, позволявшие ему собирать, сопоставлять и анализировать громадные объемы на первый взгляд незначительной информации, давали возможность нащупать пульс нарождавшейся аварийной ситуации и локализовать ее, прежде чем она достигнет масштабов страны. При помощи тех же компьютеров Смит имел возможность подключить к решению этих проблем все имевшиеся в стране правоохранительные структуры. И только в кризисных ситуациях в дело вступали Римо и Чиун.

Сводка вечерних новостей не дала в этот раз ничего необычного. Странным, пожалуй, выглядело только короткое сообщение о пожаре в Лафайет-парке, что в Вашингтоне, округ Колумбия. Сообщение это попало в базу данных КЮРЕ только из-за близости пожара к Белому дому. Больше ничего такого в нем не было.

Но когда Смит переключился на компьютерные сети правительства и министерства обороны, он, не веря своим глазам, уставился на экран. Самых надежных источников информации – систем “Милнет” и “Арпанет” больше не было! Вернее, они были и вроде бы работали, но информацию не обрабатывали и не выдавали. Словно их разбил неожиданный паралич.

Более того, закрытыми оказались большинство сетей, непосредственно обслуживавших резиденцию правительства в Вашингтоне. Возможно, это было сделано сознательно... Но точно так же молчали и сети ЦРУ, и военные системы информации погрузились в непривычное затишье.

Все выглядело так, будто правительство решило закрыть все принадлежавшие ему информационные носители, чтобы и на самых верхних уровнях не случилось утечки.

Пораженный, Смит переключился на открытые правительственные системы. Все они работали так, словно за это время ничего не произошло. Уже одно это вызывало подозрения. В правительстве всегда что-нибудь да происходит. А сейчас происходило что-то непонятное. И Смит преисполнился решимости узнать что.

Доктор Харолд В. Смит навис над монитором, словно ястреб над добычей. Он был в своей стихии. Серые глаза ощупывали экран, в уголках губ появилось нечто вроде слабой улыбки. Машинально слизнув с губ остатки белой пены, он даже не почувствовал их известковый вкус. Он думал, думал, думал...

 

Глава 4

Стол в своем кабинете в Пентагоне генерал Мартин Лейбер поставил так, чтобы он полностью блокировал входную дверь. Секретарше он выдал увольнительную. Задернув занавески, зажег в кабинете свет, хотя время едва перевалило за полдень.

Крутые времена – крутые меры. Усевшись за стол, генерал возложил начальственную длань на трубку красного телефона. Он ждал, зная – с каждой минутой риск увеличивается. Если начальники штабов действительно нуждаются в его присутствии – ничего, сами придут за ним. Чем дольше они молчали, тем вернее становились шансы его, Мартина Лейбера. Тяжесть новых звезд на погонах он ощущал уже физически. Ничего, что придется проделать две новые дырки – каждая из них будет стоить примерно пять тысяч прибавки к годовой пенсии.

Если бы ему удалось оттянуть разговор с Комитетом начальников штабов еще чуть-чуть...

Оттуда уже не раз звонили, требовали определенных ответов, но генералу, к счастью, удалось запудрить им мозги. Звонок от президента – вот это было сложнее. Президент позвонил как раз сегодня утром и пребывал в весьма обеспокоенном состоянии.

– Обстановка на поверхности безопасная? – спросил он.

– Не вполне, господин президент, – ответил генерал Лейбер. – Мы еще не установили в точности источник опасности.

– Но столица... разрушена?

– Я бы счел преждевременными комментарии на эту тему, сэр.

– Преждевременными?! – Голос президента грозил вот-вот перейти на фальцет. Генерал знал, что это не предвещает ничего хорошего. – Столица либо разрушена, либо нет! Докладывайте немедленно!

– Все не так просто, господин президент, – гнул свое Лейбер, чувствуя, как по седому ежику прически стекают капли холодного пота. – На город произведена атака неизвестным оружием.

– Неудачная, надеюсь?

– Первый удар был, скорее всего, неудачным... Но, возможно, и нет. Буду откровенен с вами, сэр, – мы даже не знаем пока цель этой атаки. И пытаемся сейчас выяснить род использованного оружия...

– Мне доложили, что это баллистическая ракета.

– Боюсь, это была неточная информация, сэр. Пока мы еще не знаем, что это было. Сейчас не наблюдается признаков радиации или отравления – но, не вполне представляя, что это было за оружие, мы не в состоянии и определить возможные последствия атаки.

– Не понимаю. Это, вообще-то, было оружие?

– Этого мы тоже не знаем. Поэтому я все же рекомендовал бы вам пока не покидать бункер. Даже если этот... гм... предмет, над идентификацией которого в данный момент работают лучшие специалисты ВВС, не представляет опасности, мы не можем утверждать, что следующий удар также не...

– Думаю, мне не мешает побеседовать с Комитетом начальников штабов. Какого они, кстати, мнения?

– Я только что говорил с ними, и они полностью со мной... – генерал замолчал в поисках слова, которое, не являясь заведомой ложью, все же не особенно точно отражало ситуацию, – солидаризируются.

“Ладно, – подумал он, – коли взялся за гуж...”

– Если так – останусь здесь еще на некоторое время. Но, дьявол вас возьми, сегодня первый день моего президентства – вы это помните? Мне бы не хотелось провести его в этой дыре.

– Отлично понимаю вас, сэр. Но ваша безопасность, пардон, превыше. И прошу вас – воздержитесь пока от звонков. Я не могу быть до конца уверен, что мой телефон не прослушивается. А допустить, чтобы враг узнал о вашем местопребывании...

– Да, хорошо, – отозвался президент после небольшой паузы. – И, поверьте, я очень ценю ваш... ваш патриотизм. Просто-таки везение, что во время всего этого на дежурстве оказался такой человек, как вы. И осмеливаюсь просить вас действовать и дальше от моего имени.

– Прошу вас, не беспокойтесь, сэр. Я сделаю все, что в моих силах.

Генерал Лейбер повесил трубку. Глаза его светились торжеством. Если только это не сработает, тогда он готов распрощаться с вожделенной пенсией и немедленно подать в отставку. Только бы этот кретин-майор позвонил в ближайшее время... Сколько времени им, черт возьми, нужно, чтобы разобраться с этими чугунными обломками?

Телефон зазвонил в следующую же секунду, и генерал нетерпеливо сорвал трубку с рычага. И тут же рука его застыла в воздухе. Если это звонят из Комитета начальников штабов... А, плевать. Если это они – он пошуршит в трубку мятой бумагой, а потом сошлется на плохую связь. Трюк старый.

– Алло, алло! – надрывалась трубка.

– Генерал Лейбер. Это вы, майор Чикс?

– Так точно, сэр. Вы приказывали доложить, как только у нас будут какие-либо результаты.

– Именно, – кивнул генерал Лейбер. – Но прошу вас соблюдать меры предосторожности. Телефоны могут прослушиваться, майор.

– Есть, сэр, генерал Лейбер, – браво ответствовал майор Чикс.

– Отлично, майор. Теперь – к делу. Что вы обнаружили?

– Наши предположения подтвердились.

– Прекрасно! Прекрасно, майор. И какие именно?

– Относительно этого объекта.

– О, да, да, понимаю. И что же он представляет из себя, в таком случае?

– Колокол, сэр.

– К... что?!

– Расплющенная медная деталь – определенно колокол.

Несколько секунд генерал Лейбер тупо созерцал зажатую в руке трубку. Попробовал говорить, но из горла вырвалось лишь нечленораздельное бормотание. Нечеловеческим усилием генералу удалось обрести над собой контроль.

– К-колокол? – переспросил он хрипло.

– Абсолютно точно, сэр. Нам удалось даже заставить его звонить. Вот послушайте... – в трубке раздалось что-то, напоминавшее звук бьющейся посуды.

– Колокол, – повторил генерал, вытирая лоб. – Вы угробили полдня на то, чтобы убедиться, что это все-таки колокол. А тонны других обломков, что мы выудили из этой треклятой дыры?

– В основном чугун, сэр. Пережженный и потрескавшийся. Кое-где спекся до шлака. Несколько фрагментов сохранились чуть лучше, мы сейчас над ними работаем. Но все равно на это потребуется несколько дней.

– Несколько дней... – Генерал Лейбер тяжело задышал. – Нет у нас никаких дней, мистер! На карту поставлена безопасность Соединенных Штатов Америки! Вы понимаете всю серьезность...

– Думаю, что да, сэр.

– “Думаю”! А я вот знаю! И знаю намного лучше вас!

– Нам... потребуется дополнительное оборудование.

– Какое хотите. Обеспечу вам все, что может понадобиться. Давайте список, быстро! Спектроанализаторы, металлургические установки, электронный телескоп – все, что потребуется, майор!

– Очевидно, вы имеете в виду электронный микроскоп, сэр. Электронных телескопов пока еще нет.

– Не придирайтесь к словам. Называйте, что вам там нужно.

– Прежде всего нам понадобятся наковальни, сэр.

– Отлично... “Наковальни”, – генерал поставил кавычки эффектным росчерком. – “Наковальня” – это название стационарной системы сканирования?

– Боюсь, что не совсем, сэр. Наковальня – это предмет, который кузнецы использовали при ковке железа. У нас тут целая куча исковерканного железа. Единственный способ восстановить его – нагреть и попытаться вернуть ему первоначальную форму, сэр.

– Понял вас... но наковальнями мы их называть не будем. Они пройдут у нас как “реставрационные стенды”.

– При всем уважении, генерал... думаю, что если бы вы назвали их просто наковальнями, мы бы их получили куда быстрее.

– Сколько, по-вашему, стоит одна такая штуковина?

– Менее сотни долларов, сэр.

– Если мы назовем их “реставрационными стендами”, можем прибавить к этой сумме еще один симпатичный нолик.

Майор вздохнул:

– Понял вас, генерал.

– Отлично... Что еще?

– Молоты.

– МОбильные ЛОкационные ТЫловые станции... Еще что?

– Еще такие штуки, чтобы нагревать железо... Не помню точно, как они называются.

– Жаровни... То есть передвижные нагревательные установки, – поправился генерал, отгоняя мысленный образ уцененной жаровни для барбекю, которую он видел позавчера в ближнем магазине. Как бы то ни было, он купит все это сам и прикарманит разницу. Не так плохо...

– Еще меха.

– МЕХАнические воздухозаборники, – генерал вписал название в список. – Еще что?

– Еще... все это пойдет быстрее, если к нам направить несколько опытных кузнецов...

– Экспертов по металлургии? – Генерал схватился за голову. – Да вы знаете, во сколько это нам обойдется?

– Боюсь, что не совсем, сэр, – ответил майор, в который раз спрашивая себя, какое отношение вся эта канитель имеет к национальной безопасности.

– Вам все доставят завтра к полудню.

Генерал опустил трубку на рычаг. Последующие звонки отняли у него более получаса. Пригодился давний опыт интендантской службы после военного училища – связен у него с тех пор сохранилось немало. Если где-то что-то можно было достать, капрал Лейбер славился тем, что доставал все это немедленно.

Спустя час на базу было отправлено все, кроме жаровен и упомянутых специалистов. Эти чертовы жаровни он купит и отвезет сам, но вот что делать с кузнецами... Его обычные поставщики с такими специалистами не работали. В справочниках они тоже не значились.

Ситуация неординарная, сказал себе генерал Лейбер. Подняв трубку, он попросил операторов Пентагона соединить его с Цюрихом и продиктовал номер.

Спустя несколько секунд в трубке раздался бесцветный голос:

– Компания “Дружба интернэшнл”.

– Рад приветствовать вас.

– Мы тоже рады вас слышать, генерал Лейбер. Приятно, что вы помните о нас.

– Я думал, что это вы меня забыли.

– Звук вашего голоса был немедленно введен в наш компьютер. Мы регистрируем всех клиентов, генерал.

– У меня кое-что очень срочное... даже не как в прошлый раз, приятель.

– Кубинские сигары пришлись вам по вкусу, генерал?

– Более чем – осталась последняя коробка. Но это мы можем обсудить в другой раз. Мне нужно кое-что из ряда вон выходящее, и, думаю, только вы можете мне помочь.

– Каким образом?

– Мне нужны кузнецы. Опытные. Человек, наверно, двадцать. Будут проходить как консультанты по металлургии. Это возможно?

– За хорошую цену возможно все.

– Семь сотен в час. Плюс довольствие. Но в Вашингтон они должны вылететь через час. Подходит?

– Приемлемо. Хотя, в общем-то, маловато.

– Но они же, простите, всего-навсего кузнецы.

– Консультанты по металлургии, – поправил бесцветный голос.

– Хорошо, тысяча в час. И размещение в лучших отелях на весь срок. Сработает?

– Мне бы больше подошел бартер. Как в прошлый раз.

– В прошлый раз я чуть не засыпался.

– О нет, нет, “стингеры” мне больше не требуются. Их у меня теперь достаточно, благодарю вас. Но у меня есть клиент, которому нужно кое-что особенное. И этим, возможно, располагаете вы.

– Что именно?

– Карбонизированный углерод.

– Ка... у... Что?

– Это слоистое вещество, которым покрывают верхнюю часть ракет, чтобы предохранить их от сгорания при вхождении в атмосферу. Очень дорогое, очень редкое покрытие. Так вот, мне его нужно тридцать квадратных миль.

– У НАСА, по идее, все должно быть. – Генерал Лейбер пожал плечами. – Обещать ничего не могу, но постараюсь, разумеется.

– Да уж, постарайтесь. Сигналом к отправке консультантов по металлургии будет ваш звонок, генерал.

– Вас понял, – кивнул генерал Лейбер, вешая трубку.

Он набрал другой номер, успев подумать, что ему раньше нужно было вспомнить о “Друзьях интернэшнл”. Этот малый с посыпанным дустом голосом всегда доставал все, что угодно. Вот только если в следующий раз он потребует в обмен за услуги луну...

* * *

К трем часам дня, ровно через полсуток после того, как неопознанный объект упал на территории Соединенных Штатов, рулоны карбонизированного углерода были специальным рейсом направлены в Цюрих, а консультанты по металлургии проследовали в Вашингтон. На покупку жаровен у генерала Лейбера просто не осталось времени. Заказав их по телефону, он отправил груз на базу “Эндрюс”, а сам вернулся в свой наглухо зашторенный кабинет на внешнем кольце известного на весь мир пятиугольного здания.

Но, едва перешагнув порог, он понял, что разговор с Комитетом начальников штабов больше оттягивать не удастся. Комитет в полном составе занял его кабинет; в воздухе висело напряженное ожидание.

Генерал Лейбер бодро отдал честь коллегам. Начальники штабов всех родов войск Вооруженных сил США ответили на приветствие. Лица их, однако, казались изваянными из камня.

– Генерал Лейбер, мы требуем информировать нас о сложившемся положении.

– Положение под контролем, – заверил генерал, нервно пожевывая кончик правого уса.

– Президент не отвечает на наши звонки. Мы предполагаем, что он уполномочил вас действовать от своего имени.

– О, всего лишь потому, что я оказался на дежурстве во время событий и, к тому же, только я располагаю оперативной информацией.

– Но, черт возьми, вы же только генерал-майор!

– Это не моя вина, сэр. Меня обошли при очередном повышении.

– Он не это имеет в виду, – проскрипело из угла.

Генерал Лейбер повернулся на голос. Ну да, тот старый хрен, генерал сухопутных войск. Лейбер не стал ему отвечать. Не хватало еще якшаться с пехотинцами. Даже если у старого засранца больше на две звезды – в конце концов, что тут такого?

– Какова информация об объекте? – осведомился генерал ВВС.

Ему, Лейбер знал, придется ответить.

– Объект проходит стадию идентификации, сэр.

– Где именно?

– К сожалению, эта информация секретна.

– Ну и что, дьявол вас забери?! – взревели ВВС.

– Лишь то, что, узнав его местонахождение, вы все тотчас же отправитесь туда с инспекционной поездкой.

– Это наша работа, не правда ли?!

– Это еще и ненужный риск. Как временно исполняющий обязанности президента я не прощу себе того, что позволил вам подвергнуть себя неизвестной опасности.

– Опасности? Значит, это все же оружие, Лейбер?

– Моя команда пытается найти этому подтверждение.

– И Вашингтон до сих пор в опасности?

– Мои люди пока не в состоянии ответить на этот вопрос. Сейчас они пытаются опознать само КРУ...

– КРУ?!

– Кинетическое разрушающее устройство.

Из глоток собравшихся вырвался общий вздох. Они напоминали взвод старых дев, по ошибке оказавшихся в мужском туалете.

– Да, именно так я определяю этот неопознанный объект, джентльмены. И до тех пор, пока мы точно не узнаем все о его предназначении, я полагаю, что это – неизвестная разновидность оружия.

– Но не баллистическая ракета.

– Пока могу сказать только, что изучение отдельных фрагментов позволяет утверждать – перед нами разновидность наступательных вооружений, неизвестная доселе мировому сообществу.

На высших чинов словно вылили галлон брома. Генерал Лейбер понял, что он надолго расставил их по местам.

– Вследствие чего, – генерал принялся резво ковать железо, – я, возможно, превышаю свои полномочия, но осмелюсь заявить: у нас только два возможных сценария, джентльмены.

– Продолжайте.

– Первый: мы атакованы неизвестным оружием, которое применил против нас неизвестный враг. Подобная задача с двумя неизвестными исключает употребление любого из имеющихся у нас тактических планов.

– То есть?

– То есть было бы глупо предполагать, что если данный объект не произвел до сих пор разрушительных действий, он и не был предназначен для этого. Мы вполне можем иметь дело с устройством замедленного действия, – как вы думаете?

– Да. Вполне возможно. Мысль, в целом, верная.

– Сценарий второй, – продолжал генерал Лейбер, окрыленный реакцией вышестоящих чинов. – Противник просто-напросто промахнулся. КРУ не достигло той цели, для которой было предназначено.

– И в этом случае, стало быть, столица вне опасности. Так?

– Не так. Опасность ничуть не уменьшается. Даже возрастает. Кто бы ни запустил это КРУ – сейчас им уже известно, что первый удар не достиг цели. Они анализируют ситуацию и наверняка принимают во внимание возможность того, что мы сейчас изучаем их новое оружие. И если наши поиски будут удачными – рано или поздно мы вычислим и его хозяев. И тогда нам не останется ничего, кроме как принять ответные меры. Правильно?

Начальники штабов синхронно кивнули. Генерал, без сомнения, был абсолютно прав. Как только они вычислят агрессора, им придется принять эти самые ответные меры – показать свою слабость после прямой атаки слишком рискованно.

– И следовательно, – разливался соловьем Лейбер, – второй удар неопознанного противника представляется почти неизбежным. Наш долг – обезопасить командные структуры на то время, которое понадобится, чтобы обнаружить противника и достойно ему ответить. И осмелюсь напомнить – каждая потраченная зря минута увеличивает риск.

Начальники штабов молча переглянулись. Анализ генерала казался им предельно детальным и ясным. Каждый из двух сценариев сводился к одному – их участие во всем этом пока не требовалось.

– Ну что ж, – откашлявшись, нарушил молчание генерал ВВС. – Если президент назначил вас своим, так сказать, и.о., не думаю, что мы можем подвергать сомнению его решение. Как вы считаете, джентльмены?

Джентльмены хором выразили согласие. Адмирал с двумя рядами орденских планок повернулся к генералу Лейберу.

– Генерал, если последствия этой атаки и в самом деле могут принять такой масштаб, как вы только что описали нам, я считаю, что наш долг – занять командные позиции. Если Вашингтону придет конец, мы будем нести ответственность за следующий этап наших действий.

– Так точно, сэр, – кивнул Лейбер.

– Так что если понадобимся – найдете нас в бункере.

Генерал Лейбер с преувеличенной бодростью отдал честь, ощущая, как по позвоночнику стекает целый водопад пота, холодного, как вчерашний суп. Лишь после того как Комитет, отсалютовав по очереди, покинул его кабинет, генерал Лейбер, дрожа, рухнул в кресло.

Риск был велик, но, как оказалось, оправдан. И теперь команда старых хрычей в полном составе неслась на скоростном лифте в километровые глубины бомбоубежища, предоставив ему, генералу Лейберу, полную свободу действий.

И они не вылезут оттуда, пока он не подаст им сигнал. А с сигналом генерал решил не торопиться. Дотянувшись до телефона, он приступил к дальнейшей разработке самой рискованной из всех тактических задач – собственного служебного продвижения.

 

Глава 5

Нет, что-то было явно не так.

Лицо доктора Харолда Смита, обычно и так бледное, отливало зеленью в мертвенном сиянии монитора. Он почти касался носом гладкого светящегося стекла.

Похоже, что официальный Вашингтон решил запустить в дело режим секретности, равного которому Смит не помнил. Полной секретности. В прошлом, невзирая на масштабы аварийной ситуации, разного рода утечек информации было хоть отбавляй. Но сейчас... Похоже, положение и впрямь создалось из ряда вон выходящее. Если все, от Пентагона до ЦРУ, решили вдруг работать в одной упряжке, значит, дело серьезное.

Через четверть часа Смит сумел отследить необычайное оживление на базе ВВС “Эндрюс”. Транспортировка специалистов и оборудования... Потом оказалось, что свои кабинеты покинули члены Комитета начальников штабов. Фокусировка систем слежения ПВО НОРАД была сужена до одного небольшого сегмента над Атлантикой. Что-то ищут. Или чего-то ждут. Нападения, разумеется.

Естественно, что первой забила тревогу пресса. Не из-за сообщений в утренних новостях, а как раз из-за отсутствия этих новостей как таковых. Машина завертелась, пошли слухи.

Но где, позвольте, находится президент Соединенных Штатов Америки?

С утра представители всех вашингтонских изданий столпились у Белого дома в ожидании первой пресс-конференции нового главы государства. Сегодня ведь его первый день в новом качестве. Каково же было их удивление, когда пред очи их предстал взъерошенный пресс-секретарь, сообщивший, что президент находится “вне досягаемости”.

Попытавшись выяснить местонахождение вице-президента, Смит обнаружил, что тот тоже отсутствует. Ему срочно пришлось выехать в свой родной штат. Местонахождение министра обороны также было неизвестно. А до возобновления работы Конгресса оставалось еще около двух недель.

Оторвавшись от монитора, Смит оседлал телефон – того, что его обнаружат, он не боялся: телефонная система “Фолкрофта” была оборудована защитой от слежения. Прикинувшись репортером одной из столичных газет, он обзвонил кабинеты глав ЦРУ, ФБР и других спецслужб. Ответ везде был один – мистера такого-то сегодня не будет.

Что происходит, черт побери? Кто-нибудь остался, так сказать, у руля государства?

В конце концов Смит поднял трубку красного телефона без диска – брат-близнец этого аппарата, соединенный с ним, находился в ящике комода в спальне президента США. Гудки. Один, два, три. Хотя теперь в Белом доме новый хозяин и неизвестно, через сколько гудков будет снимать трубку он. Его предшественник обычно отзывался после шестого.

После двадцатого гудка Смит с помрачневшим лицом положил трубку. Хозяин Белого дома явно не собирался отвечать. Либо его еще нет в Белом доме, либо уже нет среди живых. Смит нервно закашлялся.

Снова засев за компьютер, Смит решил проверить, задействованы ли правительственные телефонные линии. Но телефоны тоже молчали. Понятно. Значит, на узлах связи нет никого из операторов.

Ага, вот – есть одно исключение! Один из номеров в Пентагоне постоянно занят. Смит ввел свой код и через несколько секунд получил имя владельца номера. Им оказался генерал Мартин Лейбер. Затребованная Смитом информация о генерале Лейбере обширной не была. Генерал-майор, боевой список отсутствует, перечень наград – тоже. Нетрадиционные методы работы, непроверенные сведения о превышении бюджета проектов, которыми он руководил.

Пальцы Смита работали со скоростью профессиональной машинистки. Череда мудреных комбинаций повесила на телефон Лейбера компьютерный “жучок”, еще одна комбинация превратила цифровые данные в акустические. В наушниках Смит услышал голос.

Генералу Лейберу кто-то жаловался. На какие-то там жаровни. Для барбекю. Температура нагрева, мол, у них недостаточная.

Жаровни? Смит с трудом верил собственным ушам. Наверное, код какой-то... Он отдал компьютеру команду вычислить номер собеседника Лейбера.

Собеседником оказалась база ВВС “Эндрюс”. И тут же Смит вспомнил о странном оживлении на это самой базе ВВС...

Ответ генерала собеседнику был более тривиальным – он осведомлялся, какого черта ему, собеседнику, надобно.

Собеседнику нужны были плавильные печи. И кузнечные мехи.

Генерал пообещал немедленно выслать собеседнику партию высокотемпературных органических нагревательных конструкций и побольше механических воздухозаборников – и отключился.

Кузнечные мехи и печи? Доктор Харолд В. Смит задумался.

Код, конечно. Разумеется, это код...

Скинув записанный разговор в память машины, он запустил дешифратор и вперился взглядом в экран.

После пяти минут пляски по экрану малопонятных символов посреди него засветилось окно: “ОШИБКА”.

“ОШИБКУ ОБЪЯСНИТЬ”, – ввел команду Смит.

Машина рассерженно загудела.

“ПУНКТ 1: КОД НЕ РАСШИФРОВЫВАЕТСЯ”.

“ПУНКТ 2: НЕДОСТАТОЧНЫЙ ОБЪЕМ ТЕКСТА”.

“ПУНКТ 3: ТЕКСТ НЕ КОДИРОВАН”.

– Это как же так? – недовольно пробурчал Смит. – В Вашингтоне в буквальном смысле никого не осталось – и кто-то, будучи в здравом уме, будет заказывать в такое время в Пентагоне жаровни для пикника? Это ты хочешь доказать мне, дурацкая ты машина?

И снова переключился на телефон генерала Лейбера. Разговоры все это время автоматически записывались. Когда Смит прослушал запись, глаза его полезли на лоб. Этот старый идиот действительно заказывал кузнечные мехи и печи. Для немедленной доставки на ту самую базу ВВС США.

– Бред какой-то, – разочарованно вздохнул Смит.

Но, уверенный в том, что любой бред так или иначе подвластен его компьютеру, он снова натравил на дурацкий текст могущественную машину. Где-то в недрах сетей, раскинувшихся по всей стране, словно паутина, кроется разгадка всей этой путаницы. И он найдет где.

Найдет... Но что же все-таки случилось с президентом?

* * *

Президент США, между тем, был жив и вполне здоров. И прилагал все усилия, чтобы и в данной ситуации оставаться президентом. А сделать это было нелегко. Особенно на глубине полутора миль и будучи облаченным в пижаму.

– Вы отдаете себе отчет в том, что я – лицо свободного мира? – в который раз спрашивал он охранника. – Я должен быть там, наверху – и руководить!

– Прошу прощения, мистер президент, – следовал неизменный ответ. – Но мы должны дождаться сигнала об устранении опасной ситуации.

– А если его не будет?

– Тогда нам лучше... привыкнуть друг к другу. Поскольку нам придется оставаться здесь, пока уровень радиации не снизится до относительно безопасного.

– Но на это потребуется несколько недель.

– Скорее – несколько месяцев.

– Но о радиации никаких сообщений не было. Не было ведь даже взрыва!

– Это верно, – согласился агент.

– Боюсь, что мне придется настаивать, – голос президента стал жестким.

– Еще раз прошу простить, господин президент. Но у меня приказ.

– Это чей же?! Я – верховный главнокомандующий!

– Я помню об этом, сэр, – заверил его агент. – Но подчиняюсь я не вам, а своему непосредственному начальству.

– С каких это пор? – вскинулся президент.

– Такова наша главная инструкция. Ваша безопасность важнее всего – даже ваших собственных требований и пожеланий. Иными словами, Служба должна сделать все, чтобы спасти вашу жизнь, хотите вы этого или не хотите.

Президент в молчании подавленно взирал на агента.

– Простите, господин президент, – в третий раз извинился тот, – но таковы правила. Может быть, вам лучше ознакомиться с тактической обстановкой?

Президент угрюмо кивнул. Оказывается, быть главой государства – не совсем то, что некогда представлялось ему в мечтах. В частности, всей полноты данной ему власти и близко не испытать. На все, оказывается, полагается свой регламент.

Пододвинув кресло, президент присоединился к своим каменнолицым стражам, изучавшим сводку тактической информации НОРАД. На мониторах стоял режим поиска – ждали приближающиеся летающие объекты.

В который раз президент пожалел, что в бункере нет так необходимого ему сейчас красного телефона. Сейчас доктор Харолд В. Смит был тем единственным человеком, которому он мог бы довериться. Осталась последняя надежда – может быть, Смит уже понял, что происходит, и привел своих людей в действие?

* * *

Доктор Харолд В. Смит понял, что не следует более откладывать принятое решение. За окнами кабинета темнело. В вечерней программе новостей повторяли с завидным упорством, что в первый день своего правления новый президент Соединенных Штатов так и не появился перед репортерами, которые не замедлили растрезвонить в своих газетах, что над Вашингтоном нависло ощущение смутной опасности.

К тому времени, как они поймут наконец, что к чему, угрюмо подумал Смит, ощущение смутной опасности перерастет в панику национального масштаба. Хотя у этих писак уже наверняка готова собственная версия. Нет только фактов, чтобы ее подтвердить.

Пора было вызывать Римо и Чиуна. Позвонив секретарше, он велел вызвать обоих к нему в кабинет.

– Боюсь, они только что ушли, доктор Смит, – послышался в ответ испуганный голос.

– Ушли? Куда?!

– Я не уверена... но, по-моему, они говорили что-то о бюро проката грузовых автомобилей.

– О, дьявол! – простонал Смит, откидываясь без сил в кресле. – Этот проклятый слон.

 

Глава 6

Взятый напрокат грузовик Римо поставил у самой двери стойла. Вышел, размотал цепи, стягивавшие откидной пандус, опустил стальные брусья к самым воротам стойла и открыл двери кузова.

Черная дыра кузова смотрела прямо на ворота. Расстояние – меньше двух футов. В эту щель Рэмбо точно не сможет протиснуться. И мимо грузовика промахнуться – тоже. Сейчас рванет из стойла – и прямо сюда.

Быстрым движением руки Римо вынул замок из петель засова – он знал, что у Чиуна есть ключ, но просить о чем-либо старика не хотелось. Сегодня – особенно.

Нажатием пальца Римо откатил в сторону скользившую на подшипниках дверь. В глубине стойла, освещавшегося единственной тусклой лампочкой, на куче соломы возлежал Рэмбо. Увидев Римо, он поднял хобот в знак приветствия.

– И тебе того же. – Римо раскланялся. Подойдя к слону, он громко хлопнул в ладоши. С потолка посыпалась пыль. – Давай, вставай! Поехали!

Рэмбо с деланным равнодушием встряхнул ушами.

– Раньше тебя на месте стоять не заставить было, – проворчал Римо, хмуро глядя на слона.

Нагнувшись, он потянул Рэмбо за похожий на серую веревку хвост – потянул не сильно, но достаточно убедительно. В ответ Рэмбо схватил хоботом клок сена и кинул его Римо в физиономию.

– По-хорошему, значит, не хотим, – сквозь зубы процедил Римо и, встав на колено, подставил плечо под брюхо слона.

Двинул плечом, почувствовав, как Рэмбо колотит хвостом воздух. Двинул сильней. Серая туша начала подаваться. Отлично, подумал Римо и поднажал. Медленно, очень медленно огромное серое тело поползло к раскрытым дверям кузова. Толкать Рэмбо по слежавшемуся сену было легче. Слон скользил по нему, как по льду.

Однако, пододвинув слона к самому пандусу, Римо понял, что теперь-то и начнутся проблемы.

И тут, встав на ноги, Рэмбо пошел прямо к пандусу. Взойдя на него, он снова лег и устремил на Римо полный невыразимой грусти взгляд маленьких поросячьих глаз.

– Вот, вот, – раздался скрипучий голос. – Твои планы ясны даже неразумному животному.

Римо обернулся. Неподалеку от грузовика стоял Чиун, облаченный в траурное серое кимоно. Лицо его было печальным.

– Ничего ему не ясно, – огрызнулся Римо. – Если бы было ясно, он уже умотал бы в лес. И вообще, не мешай мне, папочка.

– Ты никогда не любил его. И он понимал это.

– Ну и ладно. Я достаточно за ним ухаживал.

– Куда же ты собираешься отвезти его – при условии, что он смирится с этим?

– Сдам его в какой-нибудь зоопарк – они там рады по уши будут.

– В зоопарк. Разумеется, в зоопарк. Да, думаю, там он будет счастлив. Там будут другие слоны, такие, как он. Да, для него это самое лучшее место.

– Вот ты ему бы это и объяснил.

– Что ж, попробую.

– Только одолжений мне не надо делать.

– Не бойся, я не стану делать тебе одолжения, – ответил Чиун, направляясь к слону.

Осторожно отогнув похожее на лопух ухо, он что-то тихо зашептал в него. Римо тщетно пытался разобрать, что именно. Вроде бы старик говорил по-корейски, но так тихо, что Римо ничего не расслышал.

Внезапно Рэмбо рывком встал на ноги. Мотая из стороны в сторону хоботом, он сошел с пандуса и, пройдя прямо в кузов, встал у стены.

– Чего же ты ждешь? – взглянул на Римо Чиун. – Закрывай эти железные двери.

Римо рывком поднял стальные брусья пандуса, захлопнул двери и рванул запорный рычаг.

– Спасибо, папочка, – нехотя произнес он.

– Можешь отблагодарить меня тем, что позволишь поехать с тобою.

– А тебе это зачем?

– Чтобы я мог как следует попрощаться с моим верным животным.

– Тогда поехали, пока он не передумал.

Римо уселся за руль. Чиун устроился на сиденье рядом. Римо повернул ключ и грузовик, взревев, покатился к воротам “Фолкрофта”.

– Нет, он не передумает. Я все-все ему объяснил.

– Вот как? – Тон Римо звучал скептически. – А я и не знал, что ты говоришь по-слоновьи.

– Нет, не говорю. Я просто говорю правду. А ее понимают даже слоны.

– Это верно, – согласился Римо, направляя грузовик к шоссе.

Интересно, где тут ближайший зоопарк? Надо будет спросить на бензоколонке. В зеркало заднего вида Римо увидел, как от ворот санатория к ним бежит, размахивая руками, тощая фигурка в сером костюме. Смит. Наверное, тоже хотел попрощаться с заморским зверем. Римо решил притвориться, что не заметил его. Он нажал на газ, зная, что если даже Смит усядется сейчас в свою допотопную колымагу, на ней ему все равно не догнать их – ни за что, никогда.

 

Глава 7

Генерал Мартин С. Лейбер начинал себе нравиться.

По существу, вся полнота власти была сосредоточена теперь в его руках. Все разом вскакивали, едва он входил в комнату. По Пентагону быстро разошелся слух, что именно его президент уполномочил действовать от своего имени до разрешения кризисной ситуации. В чем состоял кризис – не знал никто, а генерал Лейбер отнюдь не был расположен делиться этой информацией. Ситуация тяжелейшая – вот все, что от него можно было узнать.

Решив вкусить на практике плодов своего неожиданного могущества, генерал Лейбер заказал себе в кабинет омара. И как раз разламывал вторую клешню, когда зазвонил телефон.

– Генерал Лейбер, – сняв трубку, сообщил он, мешая собственную фамилию с непрожеванным мясом омара. По подбородку генерала текла струйка растаявшего масла.

– Генерал? НОРАД на проводе.

– Кто-кто? – обеспокоенно переспросил генерал. Где-то он уже слышал это слово, но что оно, черт его возьми, значило...

– Я связывался с Комитетом начальников штабов, и они сообщили мне, что ситуация вне их ведения...

– Точно, – подтвердил Лейбер. – Как, вы сказали, ваша фамилия?

– Я начальник штаба НОРАД. Фамилию вы, надеюсь, вспомните.

– Да-да, припоминаю, – закивал Лейбер, который редко когда связывал должности с реальными людьми.

Да и зачем? Он чувствовал себя как дома среди штабных лоббистов и представителей компаний, ждущих очередной оборонный заказ. В их руках была подлинная власть. А фамилии разных заштатных генеральчиков им не требовались.

– Согласно приказу Комитета, тактическая разведка нами закончена. Я подумал, что вы захотите ознакомиться с результатами как можно скорее.

– Валяйте, – скова кивнул Лейбер, пытаясь сообразить, что за чушь порет этот недоумок в погонах.

– Мы всевозможными способами анализировали данные фотоспутников и разведустановок. Никаких признаков деятельности на пусковых установках противника не обнаружено.

– А это хорошо или плохо? – поинтересовался генерал.

– Это странно, – ответил голос в трубке. – Вначале мы предполагали запуск с земли, но, судя по нашим фотографиям, все советские ракеты “земля – земля” находятся на прежних позициях. Китайские – тоже. Ни с одной из известных нам наземных ракетных баз запуска произведено не было.

– Возможно, с подводной лодки?

– Предположение вполне логичное, но космическая служба засекла бы такую ракету еще раньше, чем база “Роббинс” и прочие станции. Но у них – никаких сигналов. То есть вообще ничего.

– Не из космоса же она свалилась.

– Эту возможность полностью тоже нельзя отметать.

– Поправьте меня, если я не прав... но ведь у нас нет пока защиты против внеземного вмешательства?

– Нет, генерал, такой пока нет.

– Угу... Так что мне сообщить президенту?

– На вашем месте я бы посоветовал ему сидеть под землей, пока мы окончательно все не выясним.

Генерал Лейбер повесил трубку, соображая, позвонить президенту сейчас или чуть погодя, после того, как он пообщается с базой “Эндрюс”. Так и не придя ни к какому решению, он взялся за вторую клешню. Если все это дело не выгорит, омаров ему доведется снова пробовать не скоро. Может, и не доведется вообще.

Но клешня так и осталась неразделанной. Снова зазвонил телефон. Лейбер поднял трубку и услышал на том конце провода голос майора Чикса.

– Есть что-нибудь? – недовольно осведомился он.

– Определенный прогресс, сэр...

– Плевать мне на ваш прогресс. Узнали, что это была за штука?

– М-м... и да и нет, – был ответ.

– Это что же значит?

– Видите ли, сэр... думаю, мы можем сказать со всей определенностью, что из себя представляет данный объект, но определить его разрушительную мощь, боюсь, должны другие специалисты. Хотя мы тоже попытаемся – я как раз заказал нужную литературу...

– Заказали? У вас что, лишнего экземпляра “Джейн” на базе нет?

– Видите ли, авиационный справочник “Джейн” в данном случае не подходит, сэр. Этот... гм... объект определенно – повторяю – определенно не значится в этом справочнике.

– Слушайте, кончайте эти ваши вокруг да около. Говорите прямо – что там?

– Я и докладываю, сэр. Как только мы построили печи...

– Высокотемпературные органические нагревательные конструкции, – поправил его генерал. – Советую вам вспомнить наш предыдущий разговор. Налогоплательщики просто не могут отдать триста пятьдесят тысяч долларов за обыкновенные кирпичные печи.

– Так точно, сэр. Как бы то ни было, мы разъяли имевшиеся фрагменты и восстановили наименее поврежденные из них. К счастью, абсолютно невосстановимой оказалась примерно треть объекта, остальные две...

– Дальше, дальше.

– Э-э... – майор заколебался, – к счастью, уцелела и большая часть фрагментов того, что мы определили как двигатель. Кузнецы – о, простите, консультанты по металлургии – смогли даже соединить эти фрагменты воедино. Это очень нам помогло.

– Прекрасно, майор, но все эти подробности меня не интересуют. Я желаю знать его наступательные характеристики. Сколько килотонн? Мощность, какая мощность?

– Он... не располагает взрывной мощностью, сэр.

– Чем же он тогда располагает? – поинтересовался генерал, потрогав неразделанную клешню омара. Ну да, так он и знал – холодная и уже невкусная.

– Именно об этом, генерал, я вам и докладываю. Понимаете, при работе над двигателем нам удалось восстановить поршни. Это очень важно. Благодаря им нам удалось определить, что объект был изготовлен в Америке. Потому что европейские поршни обычно длиной в три фута шесть дюймов, а здесь были американские, четыре и восемь с половиной.

– Значит, сделан в Америке, – в голосе генерала Лейбера слышался праведный гнев. – Значит, нашелся предатель, который продал его вражескому прави?.. – Закончить фразу ему помешала мысль о том, не было ли ядерных ракет среди проданных им самим за последнее время астрономических партий армейского оборудования. Нет, вроде ничего такого не было – он бы запомнил размеры. – О'кей, майор, давайте характеристики. Я записываю.

Майор Чикс тяжело вздохнул:

– Вес объекта примерно пятьсот тонн в момент... э-э... взлета.

– О ракете с таким взлетным весом я еще не слышал, – удивленно прервал его генерал. – Слава Богу, что она не сдетонировала.

– Собственно говоря, сэр, опасность детонации отсутствовала.

– Почему вы так уверены?

– Потому что... это невозможно, сэр.

– Вы хотите сказать – она была невооруженной?

– Так точно, сэр. Это я могу утверждать с абсолютной уверенностью.

– Но если так – какого черта ее вообще запустили?

– Могу сказать только одно, сэр: целью запуска было нанесение максимального урона...

– Да это и так понятно, кретин.

– Но объект не имеет ни ядерного, ни химического заряда... ни каких-либо других, сэр.

– Я вас уже просто не понимаю.

– М-м... возможно, сэр, вы предпочли бы лично ознакомиться с объектом? По телефону многое нельзя объяснить...

– Выезжаю.

Генерал Лейбер повесил трубку.

* * *

На территорию базы “Эндрюс” генералу Лейберу удалось попасть только после длительной перебранки с охраной. Бравый унтер пытался втолковать ему, что база закрыта для всех, кроме значащихся в списке, по приказу...

– Да я знаю, раздолбай чертов! – что было сил заорал генерал Лейбер. – Я же сам и отдал этот приказ! – И высоко поднял руку с пентагоновским пропуском. Его пропустили.

К ангару генерал Лейбер приблизился с опаской – а вдруг оно все-таки... Хотя майор вроде уверял его, что взорваться оно просто-напросто не может. Но, с другой стороны, у майора ведь хватило идиотизма побить своим флеш-роялем карты самого генерала Лейбера. Так что от этого ничтожества можно ждать всего.

Когда майор ввел его в боковую дверь ангара, генерал успел подумать, что лучше этому майору все-таки не ошибаться: если с ним, Лейбером, что-то случится, президенту придется еще Бог знает сколько сидеть под землей.

В ангаре, похожем на огромную пещеру, освещенную неоновыми лампами, было жарко. В дальнем конце полыхали заревом с десяток печей, окруженных странными грибообразными предметами, – генерал подумал, что это и должны быть наковальни. На бетонном полу валялись инструменты. Кузнецов нигде видно не было.

– А где же мои кузнецы? – бодро вопросил генерал Лейбер. – Не могли же они сбежать! Правительство черт знает сколько за них заплатило.

– Я отослал их в укрытие, генерал. Их работа закончена, и мне к тому же не хотелось, чтобы они присутствовали непосредственно при опознании объекта.

– А-а. Идея хорошая. Ну, давайте все же на него взглянем.

– Сюда, пожалуйста.

Генерал Лейбер последовал за майором, на ходу развязывая галстук.

– Черт знает какая у вас здесь жара.

– Для того чтобы железо стало ковким, температура требуется немалая, – объяснил майор. – Вот почему нам не подошли жаровни для барбекю, которые вы нам прислали.

– Кузнецы в вестернах пользуются очень похожими. А разница – откуда мне ее знать?

Противоположный конец ангара освещен не был. Майор Чикс защелкал выключателями – под потолком одна за другой вспыхивали лампы.

– В определенном смысле вы были правы, генерал. Начать следовало именно с колокола. Но даже последовав вашему мудрому совету, потрудиться нам пришлось – ого-го. Увидите сами.

Пока генерал видел только одно – свет выхватывал из темноты груды покореженного металла. Совсем рядом с ним темной кучей высился шлак. Дальше на полу оказались аккуратно разложенные неповрежденные части. Все зрелище напомнило генералу снимки, сделанные инспекционной комиссией после гибели “Челленджера”. Частей было много – металлические стержни, какие-то странные конструкции и здоровенные поршни, почему-то напомнившие генералу о грузовиках.

– Как я уже докладывал, – продолжал между тем майор, – только собрав двигатель, мы начали догадываться, что это была за штука. Но даже тогда мы не были уверены – если бы не мой сын, который увлекается моделированием.

– Моделированием? – с сомнением в голосе переспросил генерал. – То есть... это была репетиция ракетной атаки?

– А? Нет-нет, – покачал головой майор. – Идемте.

Генерал Лейбер пробирался вслед за майором между обломками, словно Тезей по лабиринту. Хотя многие части действительно удалось восстановить, большинство из них были далеки от своего первоначального вида – пережженные, покореженные, потрескавшиеся. Они были слишком изувечены, чтобы их можно было полностью восстановить.

– Вот, – обернулся к генералу майор Чикс, указывая на громадный черный цилиндр, установленный на деревянной подставке. – Это, можно сказать, его сердце, сэр.

Генерал обошел цилиндр со всех сторон. Открытый торец был добрых семи футов в диаметре. От цилиндра пахло обгоревшим металлом – как из доменной печи.

– Это мы собрали буквально из кусочков.

– Топливный двигатель?

– Можно сказать и так, генерал.

– Значит, это все же ракета.

– И да, и нет.

– Хватит с меня этих ваших “да и нет”, майор. Говорите прямо!

– Это не ракета. Его просто использовали в этом качестве. С этой точки зрения его можно назвать баллистическим снарядом.

– Значит, ракета, – упрямо повторил генерал.

– Нет, сэр. Ракета действительно имеет топливный двигатель. Здесь его, признаюсь вам, нет.

– Нет? А как же эту штуку запустили? Может быть, из пращи?!

– На этот вопрос я не могу вам ответить, сэр. Мы сами ломаем головы.

Сунув в рот сигару, генерал сдвинул на затылок фуражку и, заткнув большие пальцы за ремень, выпрямился.

– Если вы знаете, что это, то должны знать и как оно двигалось, черт возьми!

– Это я как раз могу вам сказать, – майор тяжело вздохнул. – Обычно – на угле или на дровах.

Генерал моргнул.

– Еще раз.

– На дровах или на угле, – повторил майор. – Их использовали в качестве топлива. Но само движение осуществлялось за счет побочного продукта.

– Какого же?

– Пара, сэр.

– Пара? – Сигара выпала изо рта генерала и, ударившись о цилиндр, рассыпалась искрами. – Бог мой! Вы хоть понимаете, насколько это серьезно? Пар. Любая вшивая банановая республика может наладить эту технологию за два дня. Если это так – мы вступаем в новую эру паровых ракет, чтоб их!..

– Не совсем так, генерал. Эти устройства были уже с давних пор известны во всех странах мира.

– То есть?

– Генерал, я до сих пор не знаю, как вам это сказать, но... Одним словом, объект, который мы выловили из воронки в Лафайет-парке, является паровозом.

Генерал побледнел.

– Ч-чем?!

– Паровозом. Видите эти колеса? На них он и двигался.

Генерал повернул голову. К стене ангара действительно были прислонены несколько огромных колес со спицами.

– Паровоз. Это... как в вестернах? С трубой? Это вы... вы мне о нем говорите?

– Боюсь, что так, генерал.

– Но это же бред какой-то.

– Так точно, сэр.

– Паровозы... Они ведь обычно ездят по рельсам, а не летают по воздуху?

– Так точно.

– Ив любом случае систем наведения у них нет?

– У этого тоже не было.

– И боеголовок.

– Этот конкретный паровоз совершенно безопасен, сэр, Если только не упадет кому-нибудь на голову.

– Тогда за каким дьяволом ему понадобилось сваливаться с небес, если он, по вашим словам, безобиден, как агнец?

– Ну... если бы он приземлился на сто ярдов севернее, то полностью уничтожил бы Белый дом.

– Но это же крохотная мишень по сравнению с энергией, затраченной на его запуск. Придумать такое мог только законченный идиот.

– Этого я не могу объяснить, сэр.

– Каким образом он вообще оказался в воздухе? Это, по крайней мере, вы должны знать?

– Я много бы отдал за это, сэр. Но... я не знаю. Передняя часть цилиндра обгорела при вхождении в атмосферу, но сзади, где должен был бы быть реактивный двигатель, нет ничего... обычная задняя часть паровоза.

– Нет, что-то еще быть должно. Что-то, что вы пропустили.

– Есть еще нечто странное, сэр.

– Показывайте.

Стоя на месте, генерал следил, как майор подошел к аккуратно разложенным на полу частям паровоза. Поддев носком ботинка какую-то железку, он пододвинул ее чуть ближе к стоявшему у стены колесу. Неожиданно железка словно подпрыгнула и намертво приклеилась к спице.

– Все намагничено, – объяснил майор. – Буквально каждый кусок железа.

– Но мы же выяснили это еще там, в парке. Чуть ли не с самого начала, майор.

– Уровень намагниченности необычайно высокий. Чтобы достичь его, нужно колоссальное количество электроэнергии.

– Что еще?

Майор Чикс развел руками.

– Пока все, сэр.

Генерал Лейбер с минуту молча рассматривал окружавшие их с майором кучи покореженного металла. Внезапно он почувствовал себя маленьким-маленьким, будто его окружают не железяки, а неведомо как восставшие из тьмы веков кровожадные ящеры. А он – единственный кусок мяса, оказавшийся у них на виду.

– И как прикажете мне объяснить это все президенту? – произнес он дрогнувшим голосом.

Майор только пожал плечами.

– Думаю, что лучше рассказать ему все как есть, сэр. Конечно, это не очень-то приятно, но все же лучше, чем баллистическая ракета... в любом случае.

– Баллистическая ракета! – взревел генерал. – Ракета! С ракетой мы бы за пять минут справились! Вычислили бы по серийному номеру, кто ее запустил! А с этой хреновиной? Кому это понадобилось, скажите?!

– Попытаемся узнать, как только прибудут справочники по локомотивам.

– А как его запустили, черт возьми?!

– Это мы вряд ли сможем узнать из справочника.

– Уж это конечно.

– Но... я не вижу проблемы, сэр. Если даже такая штука попадет в цель – что без системы наведения в принципе невозможно, – наземные повреждения будут крайне незначительны.

– Наземные! На земле больше не воюют, мистер! Войны ведут в отдельных кабинетах. На приемах с коктейлями. На дворе двадцатый век, милый мой! Вы думаете, Россия и Америка еще не передрались только потому, что сидят и высчитывают, у кого больше шансов победить на полях сражений? Черта с два, дражайший вы мой!

– С теорией равновесия сил я знаком, генерал. Но этот... предмет никак не вписывается в нее. Это ведь не ядерное устройство.

– Этот – нет. Но кто знает, каким будет следующий?

– Но мы же даже не знаем, будет ли он вообще.

– И вы осмелились бы взять на себя ответственность и уверить в этом президента? Осмелились бы, я вас спрашиваю?

– Никак нет, сэр.

– Теперь я объясню тебе кое-что, сынок. В национальной обороне есть две абсолютные вещи. Это – возможность отследить потенциальную угрозу и предотвратить ее. И возможность достойно ответить в случае атаки. Так вот, против этой штуки никакой защиты у нас нет. Просвистела она с такой скоростью, что ее не засекли даже спутники. Мы едва успели эвакуировать в убежище президента. И самое главное – мы не знаем, кто эту чертову фигню запустил. Мы не можем признать, что она приземлилась на нашей территории: тем самым мы выкажем свою слабость. А следовательно – не можем обратиться к миру с заявлением, что больше не потерпим подобных штук. А если это повторится – шансы наши становятся совсем, совсем невеликими.

– Я думаю, вы все же преувеличиваете, сэр.

– Преувеличиваю? Да мы же становимся просто мишенью в тире. Сколько таких вот паровиков в России? В Китае? В странах третьего мира? Тысячи! Может, даже десятки тысяч. И каждый из них – потенциальная угроза, усек? Как нам теперь защищать себя? Грохнуть ракетами по всему миру – дескать, тогда уничтожим и противника?

– Но второго все же может и не быть, – майор неуверенно пожал плечами.

– Может. Но я должен быть уверенным на все сто. Кто вообще знает о существовании этого паровоза?

– Кроме вас и меня, еще трое моих людей.

– Предупредите их как следует – об этой штуковине ни ползвука. Никаких поездов, паровозов или чего там еще. Что сказать президенту – это я сам придумаю. А вы в это время проштудируете эти ваши справочники. Я хочу знать, когда эта штука была построена, кем, сколько их всего существует в мире – и все это не позже, чем сегодня вечером. Поняли меня? Есть вопросы?

– Так точно, понял, генерал Лейбер, сэр.

– Я буду у себя в кабинете – кому-то нужно держать в руках эту страну. Ну, удачи!

И, повернувшись на каблуках, генерал Мартин Лейбер направился к выходу из ангара. Едва он перешагнул порог, как налетел порыв холодного ветра. На лбу генерала выступили капли пота, седеющие усы покрылись инеем. Вытерев лицо платком, Лейбер открыл дверцу своей машины.

Но потел он до самого Пентагона. И не замечал этого.

 

Глава 8

– А ты вроде и не очень расстроен, папочка, – заметил Римо, гоня грузовик по темным городским улицам.

– Я совсем не расстроен, – ответил Чиун. – С чего бы, собственно? Я согласился сопровождать тебя в том, что должно было стать короткой приятной поездкой, но превратилось в поход, равного которому мир не знал со времен возвращения Одиссея из-под стен Трои. Так что мне вовсе нечего расстраиваться...

– Откуда ж мне было знать, что те три зоопарка, в которые мы уже заехали, откажутся принять Рэмбо?

– Ты мог позвонить заранее. И спросить.

– Я торопился. Хотелось поскорее скинуть бабу с воза...

– Какую бабу? – Чиун завертел головой.

– Да нет, я так, – усмехнулся Римо.

– Так что во всем виноват опять ты. Хотя я и не хотел говорить этого.

Римо молча нажал на тормоз. Грузовик повело, и, чтобы избежать столкновения с почтовым ящиком, пришлось резко вывернуть руль. Ящик остался цел – столкновение произошло с пожарным гидрантом.

– Странно, – с отсутствующим видом заметил Чиун, когда грузовик остановился и в кабину ворвалась туча брызг. – Дождь идет, а на небе ни облачка.

Дав задний ход, Римо поспешно отъехал от исторгающего из себя потоки воды гидранта, чтобы не затопило двигатель. Затем так же молча вышел из кабины.

Гидрант вырвало с корнем, и из круглой дырки неистово хлестала вода. Римо был уже порядочно на нервах, потому логика у него слабо работала. Чтобы успокоиться, он пнул поверженную колонку ногой – та со звоном отлетела к стене.

За эти несколько секунд Римо промок до нитки, но решил не обращать на это внимания.

Не видя другого выхода, он решил смять верхний край трубы. Встав на колени, он нащупал пальцами острые рваные края и сжал их. Металл рассерженно завизжал, но человек был сильнее; вскоре поток воды превратился в хилую струйку, которая иссякла в следующее мгновение.

Римо, с которого ручьями стекала вода, снова забрался в кабину и попробовал включить зажигание. С третьего раза двигатель заурчал, и Римо отогнал грузовик с тротуара.

Полицейский, стоявший за углом, следил за грузовиком, пока тот не скрылся из виду. Драматической сцены борьбы с гидрантом он не застал, видел только, как худощавый парень с мощными запястьями за несколько секунд справился с хлеставшим из земли потоком воды. Решив, что этого недостаточно для того, чтобы предъявлять ему какие-либо претензии, полицейский ограничился статусом наблюдателя, что было весьма разумно.

– Почему это виноват опять я? – нарушил наконец молчание Римо, когда несколько кварталов остались позади.

– Если бы не твоя торопливость, у нас сейчас бы не было этой проблемы, – ответил Чиун.

– Этих “если бы” я уже слышал больше чем достаточно. Если бы я не поехал с тобой во Вьетнам...

– Заметь, сам Император Смит запретил тебе туда ехать.

– Не ехать я не мог. У меня там были свои... обязательства. Американские пленные, если хочешь знать. Хотя что такое верность долгу – тебе вряд ли понятно.

– Понятно. И еще понятно, что такое верность работодателю. И обязательства перед ним. Твои и мои. Перед Императором Смитом.

– Крысиного хвоста не стоит твой Смит... временами.

– В принципе я бы дал даже меньше. Но императоров в нашем мире осталось всего ничего. Особенно тех, у кого еще есть в запасе немного золота. Сам Смит меня интересует мало – меня привлекает его сокровищница. Это – источник блага моей деревни. А теперь также и твоей.

– Ну и что из этого?

– А то, что я, конечно, могу закрыть глаза на твое неповиновение Императору Смиту, если ты вспомнишь, что передо мной у тебя более глубокие обязательства. Я лично дал Смиту слово, что ты не поедешь во Вьетнам. А ты взял и поехал.

– Сам не знаю, что на меня нашло. – Всем своим видом Римо старался выразить глубочайшее смирение. – Наверное, бес попутал.

– Причина, что и говорить, достойная. – Чиун поджал губы. – Но я позволю себе продолжить. Так вот, непослушания по отношению ко мне я не намерен терпеть.

– То был особый случай, папочка. Больше не повторится, слово даю.

– На твое слово нельзя было положиться и прежде. Тем более я не намерен делать это сейчас.

– Ты вообще к чему клонишь? Давай-ка напрямую, а?

– У всех белых нет ни капли терпения! – фыркнул Чиун, надувшись. – Нам еще ехать, возможно, целую ночь, а тебе лень выслушать два лишних слова. Что ж, хорошо. Так вот к чему я, как ты изволил выразиться, клоню: ты спрашивал меня, почему я не расстраиваюсь из-за того, что мне придется расстаться с моим слоном? Отвечаю: это прекрасный слон, но меня он не интересует более ни в малейшей степени. Для меня он был всего лишь средством.

– Средством для чего?

– Преподать кое-кому урок.

– Ага, понял, – кивнул Римо. – Будучи Мастером Синанджу, я обязан изучить все, что только можно, о слонах, потому что именно так сделал кто-то из твоих предков. Верно?

– Совершенно неверно. Урок состоял в том, чтобы научить тебя послушанию. И для этого мне нужен был Рэмбо.

– Че-го?! – У Римо даже рот раскрылся от изумления.

– Именно поэтому я заставил тебя ухаживать за ним, мыть его, кормить и выгуливать – чтобы ты осознал последствия своего поведения, Римо.

– Погоди, погоди. Ты же мне говорил тогда, будто с ним жестоко обращались. Потом уговорил меня запихнуть его на эту субмарину. А потом решил использовать его как... вот это вот самое средство?

– Не потом, а до того. Сразу, как только его впервые увидел.

– А я думал, он нужен был тебе для того, чтобы ездить по джунглям. Нет?

– И для этого тоже, – подтвердил Чиун, лучезарно улыбаясь. – Это – слон многоцелевого назначения.

– То есть ты пытаешься мне доказать, – все еще силился осознать происходящее Римо, – что единственной причиной, по которой ты заставил меня волочь этого зверя через океан в Америку, было желание научить меня послушанию?

– Тише, – предупредил Чиун, оглянувшись. – Рэмбо может услышать тебя. А он такой чувствительный.

Из-за стенки кузова донесся рассерженный трубный зов.

– Вот видишь?

– Вижу. Уж теперь-то я вижу все. Ты... ты знаешь, что ты – нечто невообразимое?

– Это так, – подтвердил, сияя, Чиун. – Равных мне нет во всем мире.

– Поверить не могу, – ошеломленно крутил головой Римо. – Вся это кутерьма из-за того, что он, видите ли, пожелал преподать мне урок послушания!

– О нет, не только послушания, Римо. Ответственности. Которая пригодится тебе, когда ты станешь жителем деревни Синанджу. Однажды меня не станет рядом с тобой – и некому будет вести тебя по тернистым дорогам жизни. Но все, чему я тебя научил, останется при тебе. Особенно этот, последний урок, Римо. В следующий раз, когда тебе захочется унизить меня в глазах моего Императора, ты сразу вспомнишь о Рэмбо и лишний раз подумаешь – стоит ли. И, может быть, откажешься от своего намерения. Глупо рассчитывать, что ты сразу бросишь и другие свои дурацкие штучки, – но еще несколько подобных опытов, и все будет в порядке. Это вселяет в меня надежду, Римо, и наполняет смыслом мою жизнь.

Римо в ответ лишь вздохнул. Грузовик тем временем подъезжал к перекрестку. На указателе значилось: “Тауэр-авеню”. Во время последней заправки ему объяснили, что Стоунбрукский зоопарк находится как раз в конце этой улицы. Только куда теперь ехать – налево или направо... Налево, решил Римо и повернул руль.

Примерно через три четверти мили впереди показались железные ворота с вывеской над ними: “Стоунбрукский зоопарк”. На самих воротах висело объявление: “Зоопарк закрыт до начала летнего сезона”.

– Везет, как утопленнику! – Римо выругался и в сердцах стукнул кулаком по рулю.

Рулевое колесо с готовностью развалилось на две половинки.

– Больше ехать некуда, – прокомментировал положение Чиун.

– Поэтому поедем сюда, – отозвался Римо. – Может, зоопарк и закрыт, но не для нас, папочка.

Открыв дверцу, он выбрался из кабины. Чиун последовал за ним.

– Что пришло тебе на ум, о целеустремленный? – поинтересовался Чиун, когда Римо загремел замком ворот.

– То, что в прошлый раз я совершил ошибку, – ответил Римо, пробуя пальцами дужку замка.

Найдя, по-видимому, удовлетворившее его место, он резко надавил. Дужка лопнула, и Римо, сильно толкнув, распахнул ворота.

– Ошибки ты совершаешь каждый раз, – поправил Чиун. – А я их исправляю.

– В прошлый раз, – не обратив внимания на шпильку, продолжал Римо, – мы предлагали им Рэмбо в дар. Это и было ошибкой. Никому он не нужен. Поэтому в этот раз мы анонимно подарим его.

Обойдя грузовик, Римо одной рукой опустил стальные балки пандуса.

Сойдя из кузова на землю, Рэмбо настороженно огляделся и застыл на месте. Потрепав его по щеке, Чиун обернулся к Римо.

– Веди же, о целеустремленный, а Рэмбо и я последуем за тобой.

– Ну, пошли.

Римо направился к воротам, Чиун зашагал за ним, ведя Рэмбо самым простым способом – за ухо.

– Все, что нам нужно – это добраться до слоновника. И сразу домой, – шепнул Римо.

– Понимаю тебя, – кивнул Чиун. – Когда мы найдем это место, мы просто отведем Рэмбо внутрь. И поедем домой. Никто не смог бы придумать ничего лучше, о мудрейший!

– Должно сработать.

– Непременно, – подтвердил Чиун. – Великолепный план.

– Вот только где у них этот самый слоновник...

– Стоять!

Голос прозвучал почти одновременно со вспышкой слепящего света. Из темноты к ним шагнула плотная фигура в форме, с револьвером в правой руке и электрическим фонариком в левой. В свете фонаря смутно блестели ремни портупеи и кокарда на околыше.

– О Господи, – расстроенно вздохнул Римо. – И здесь охрана.

– Не двигаться! – предупредил полицейский, светя фонариком прямо Римо в лицо. Подойти ближе он почему-то не решался. – Вы оба арестованы, – известил он.

– Это за что же, а? – заныл Римо.

– За попытку похищения слона, вот за что.

– Слона? – удивленно протянул Римо. – Ой, подождите, вы не поняли! Этот слон...

Чиун больно лягнул его в лодыжку.

– О, пожалуйста, мистер полицейский, – затянул он жалобным дребезжащим голосом, – пожалуйста, не стреляйте в нас!

– Не буду, если вы не станете делать глупостей.

– Куда уж тут, – пробурчал Римо, изо всех сил борясь с желанием потереть нестерпимо нывшую щиколотку.

– Мы так сожалеем о содеянном, – голосом провинциального трагика завывал Чиун. – И если вы сжалитесь над нами, мы постараемся искупить свою вину.

– Ну, с этим судья разберется.

– Но ведь здесь нет судьи! – Чиун изумленно обвел глазами темные ряды клеток. – Здесь только мы втроем, одни в этом мраке – мы и этот несчастный слон.

Чиун картинным жестом указал на Рэмбо, который, почуяв неладное, поднялся на дыбы и затрубил.

– Эй! – полицейский отпрянул назад. – Да он, видать, психованный!

– Нет, нет. Он просто разволновался, – успокоил его Чиун. – Но не волнуйтесь, я знаю толк в слонах. Он меня слушается.

– Тогда успокойте его!

– О, я могу сделать даже большее. Я могу вернуть этого слона на его законное место.

– Ты с ума сошел, папочка? – встрял Римо. – Ты хочешь сказать, что мы повезем его обратно в “Фол...” ой!

– Обратно куда? – нахмурился коп.

– В Фоли, – расплылся Чиун, сверля Римо негодующим взглядом. – Мы из цирка Фоли, всемилостивейший. Наш слон умер – и нам срочно понадобилось его заменить. Но раз нас поймали при попытке украсть вашего слона, нам не остается ничего, кроме как оставить эту затею.

– Уж это точно. Украсть слона – дело нешуточное.

– И мы тоже поняли это, о всемогущий. И если бы вы согласились отпустить нас, мы с огромным наслаждением отвели бы это животное назад в его клетку, к его друзьям, которые, без сомнения, уже безутешно о нем горюют.

– Не могу ничего обещать... Но если вы вернете его на место, постараюсь, чтобы с вами помягче обошлись.

– Но мы же не... Ой! – Римо снова схватился за щиколотку.

– Мой друг, клоун, хочет сказать, что мы не хотели ничего плохого, – объяснил Чиун, улыбаясь еще шире. – И будем счастливы вернуть этого зверя в зоопарк и вверить наши души вашей безграничной милости.

Охранник задумчиво жевал губами. Рэмбо возвышался над ним, как огромная серая статуя.

– Ладно. Идет! – Полицейский наконец решился. – Валяйте, ведите его назад.

– О, мы последуем за вами, милосерднейший, – Чиун склонился в изысканном восточном поклоне.

– Клоун, значит?! – свирепо шепнул Римо, когда они с Чиуном шли вслед за охранником по проходу между клетками.

– А ты уже забыл, что мы из цирка, да?

– Если я клоун, кто тогда ты?!

– Директор, конечно.

– И что это тебя всегда наверх тянет?

– Потому что тебя всегда тянет вниз, – невозмутимо ответил Чиун, не глядя на Римо. – Если бы я поручил это дело твоим заботам, ты бы до сих пор ездил с этим вонючим зверем по всей Америке.

– Эй, вы чего там шепчетесь? – обернулся полицейский.

– Я говорил нашему главному клоуну, как повезло нам встретить столь мудрого и милосердного человека, как вы, – радушно отозвался Чиун.

Рэмбо протрубил – видимо, в знак согласия.

– Пришли, – возвестил охранник, останавливаясь перед клеткой с толстенными стальными прутьями. Зазвенели ключи. – Конечно, не мешало бы вызвать специалиста, но я надеюсь, этот зверь не взбесится?

– О нет, нет. Он будет чудесно себя вести, – заверил Чиун, поглаживая Рэмбо по голове. Когда ворота раскрылись, он ввел слона в клетку. В противоположном конце ее виднелись в темноте громадные туши трех взрослых слонов. Они спали, изредка поводя ушами во сне. Нового жильца они обнаружат только утром.

– До свидания, Рэмбо! – Чиун на прощание потрепал слона за ухо.

Не оглядываясь, Мастер Синанджу вышел из клетки. Поспешно закрыв ворота, охранник запер ее. Это заняло у него всего несколько секунд, но когда он обернулся, похитителей слонов уже и след простыл.

* * *

Когда Римо уселся за руль, на лице его читалось полное блаженство.

– Это было здорово, папочка! – восхищенно вымолвил он.

– Благодарю, – распахнув дверь со своей стороны, Чиун церемонно раскланялся.

– Н-да... – Римо озадаченно уставился на лишенную колеса рулевую колонку. – Про руль-то я и забыл, черт его побери.

– Придется тебе постараться. Нас уже наверняка ищут, а в прокатной конторе мы дали адрес “Фолкрофта”.

– Придется, – согласился Римо, запуская мотор. Отпустив тормоза, он обхватил рулевую колонку обеими руками. Сжав зубы от напряжения, он заставил передние колеса повернуться, и грузовик, приняв с места, покатился по улице.

С рулевой колонкой Римо боролся до прокатной конторы. Бросив грузовик у самых дверей, они поймали такси и в один голос выкрикнули водителю адрес “Фолкрофта”.

– Эту ночь я никогда не забуду, – пообещал Римо, откидываясь на заднем сиденье.

– Я – тем более.

И Чиун принялся возиться со складками своего кимоно.

 

Глава 9

Мир вокруг генерала Мартина Лейбера начал рушиться.

За всю свою долгую службу в Пентагоне он усвоил одно твердое правило: не признавать никаких правил. Если можно “наварить” на оборонном контракте – добро пожаловать. Уйти от уплаты очередного налога – с Богом. Вешать тонны лапши на уши сенаторам? Стандартная оперативная процедура. Продукция же оборонной промышленности давно стала для генерала Лейбера ходким товаром. Именно генерал Лейбер отвечал за поставку микросхем для ракетных установок “Минитмен” – двадцать процентов из них оказались неработающими. Армейские вертолеты покрывались броней половинной толщины, заклепки для которой генерал лично заказывал на дешевых распродажах стройматериалов. То, что в боевых условиях они сломаются с легкостью спичек, генерала мало заботило.

Генерал был уверен – все равно его дефектные “Минитмены” никогда не будут задействованы. А если у военного вертолета во время учений отваливался винт, все шишки сыпались на головы производителей. Генерал Лейбер был также уверен в том, что встретит день ухода в отставку с кругленьким счетом в банке и нулевой ответственностью.

Ставки он делал на одну и неизменную величину в мировой политике – равновесие сил сверхдержав.

Генерал был разумным человеком. Он прекрасно изучил тонкости натуры военного. Многие думают, что военные – сплошь сумасшедшие милитаристы; мало кто знает, до чего они ранимы и чувствительны. Они всегда готовы пожертвовать сотнями жизней, чтобы выполнить ту или иную боевую задачу. Собственно, война к этому и сводится – к подсчету потерь. Страну, у которой они наименьшие, как правило, начинают бояться. В западном полушарии таковой были Соединенные Штаты Америки – Господь да благословит их.

Но ни один генерал не одобрит военного конфликта, угрожающего его личному благосостоянию. И тем более жизни. Удел начальства – руководить, а не жертвовать собой попусту. Так было уже во время второй мировой войны, а она успела стать частью довольно далекой истории.

Поэтому ни за что на свете военные США, или СССР, или даже китайцы – а какие они психи, известно каждому – не спровоцируют ядерный конфликт, поставив тем самым под удар свои охотничьи поместья, госдачи и горные домики.

Именно на это и рассчитывал генерал Лейбер. В ядерный век попросту быть не может реальной угрозы мировой войны. И вся военная мощь Америки – показуха, и только. А раз так, если ракета не сможет вдруг вылететь из своей шахты или вертолет упадет с небес, кому какое дело до этого? Показуха и есть показуха.

Так рассуждал генерал Мартин Лейбер до трех тридцати сегодняшнего утра, когда в непосредственной близости от Белого дома рухнула неизвестно кем запущенная допотопная паровая машина. Все ядерные силы были приведены в состояние боевой готовности. Советы, наверное, тоже приняли соответствующие меры. А за ними и китайцы – те себя не заставят ждать. Пальцы уже с надеждой касаются заветных кнопок – для начала новой мировой войны достаточно, чтобы какой-нибудь кретин принял за вражескую ракету стаю чаек, попавшую в поле радарного слежения.

Генерал Лейбер очистил свой письменный стол от хладных останков недоеденного омара одним движением украшенного золотыми листьями рукава. Водрузил в центр стола телефон, уже некоторое время молчавший. Рядом с ним положил блокнот и три остро отточенных карандаша. Теперь придется играть по-крупному. Выгода? Черт с ней! Настала пора побеспокоиться о собственной заднице – ею генерал чрезвычайно дорожил.

Перво-наперво надо придумать, что сказать президенту. Правду, это ясно, ему говорить нельзя. Иначе он, генерал Лейбер, будет выглядеть полным кретином. Все будут не одну неделю потешаться над генералом, которого напугал до смерти свалившийся с неба паровоз. То, что опасность волне реальна, все равно не придет в их тупые головы. А уж что из всего этого устроит пресса... Не говоря уже о том, что его немедленно понизят в звании. Может быть, до генерал-лейтенанта. А может быть, даже и... Он попытался припомнить, какой более низкий чин следует за генерал-лейтенантом, но так и не смог. В Пентагоне он служил так давно, что все бывшее с ним до того почти исчезло из памяти.

– Нужно преподнести это ему посерьезнее, – произнес наконец генерал и, протянув руку к телефону, приготовился набрать номер. Есть у него один знакомец в НАСА – нужно будет с ним посоветоваться... Именно в этот момент телефон зазвонил. Чертыхнувшись про себя, генерал поднял трубку.

– Генерал Лейбер слушает.

– Генерал? – прозвучал в трубке знакомый голос. – С вами говорит президент. Какие новости?

– Мы работаем над ситуацией, господин президент.

– Я не могу больше оставаться здесь, – голос президента звучал сурово. – Представители прессы желают видеть меня, и...

– Лучше всего было бы выдать им пресс-релиз.

– Вы что, шутите? Пресс-релиз – не оправдание целых суток отсутствия! Я должен показаться им, понимаете, показаться!

– Позвольте мне объяснить вам, господин президент, по какой причине вам не следует этого делать.

– И по какой же?

– Я не хотел вам сообщать об этом, пока мы не получим более точную информацию...

– Ничего, сообщайте.

– Я, видите ли, даже не знаю, как вам об этом сказать...

– Как есть. Не забывайте, что я – президент страны. И должен первым узнать об этом.

– Так точно, господин президент, – согласился генерал Лейбер, набирая побольше воздуха. – Наша столица атакована вражеским КРУ – кинетическим разрушающим устройством.

– Боже мой! Никогда не слыхал о таких.

– При неизменном уважении к вам, господин президент, в некоторых вопросах...

– Это нечто совсем новое?

– Мы живем в сложном мире, господин президент. Все меняется слишком быстро. И, по-моему, это вообще первый случай применения КРУ.

– Тем не менее, я обязан вернуться на рабочее место.

– Возможно, всего несколько минут отделяют нас от следующего удара, господин президент.

– Вы твердите мне это уже несколько часов. И не только вы – все словно сговорились, а сегодня – первый день моего президентства. И я...

– Осмелюсь напомнить вам, сэр, что уже вечер. Почти девять часов. Почему бы вам не отдохнуть и обсудить все это утром? Так сказать, на свежую голову...

– Я не изменю своего решения. Я поднимаюсь. Я немедленно вызываю вас для экстренного совещания в Белый дом, где вы расскажете мне все – все, что знаете.

– Так точно, сэр, господин президент, – с явной неохотой ответил Лейбер. – Еще какие-нибудь инструкции?

– Гм... ведь я уполномочил вас действовать от моего имени, верно?

– Так точно, сэр.

– Тогда я передаю трубку своему охраннику. Поговорите с ним, а то он, оказывается, мне не подчиняется.

– Одну минутку, сэр. Моим приказам он тоже не подчинится. Ведь я военный. А он, формально, – гражданское лицо.

– Все равно поговорите с ним. Может быть, он не знает этого.

– Есть, сэр.

В трубку влез вкрадчивый голос агента Службы безопасности.

– Боюсь, генерал, что я не могу подчиниться вашим приказам.

– Вот и прекрасно! Держите его там так долго, как только сможете. Ситуация на поверхности крайне нестабильная.

Трубку снова взял президент.

– Похоже, что вы не очень-то старались.

– Он человек, верный своему долгу, господин президент. И преданный, хотя и упрямый.

– Но есть же какой-то выход...

– Возможно. Но я не знаком с их системой, сэр.

– Но он должен быть! Ситуация чрезвычайная!

У президента явно начали сдавать нервы. В трубке на некоторое время воцарилось молчание. Президент думал. Ничего хорошего это не предвещало. Генерал Лейбер вообще не любил, когда люди думали. Особенно это касалось его подчиненных. Для них существовал только один путь – немедленное и беспрекословное повиновение.

Наконец президент нарушил молчание.

– Напоминаю вам, что я – верховный главнокомандующий.

– Так точно, сэр.

– Я вам приказываю, чтобы вы приказали мне немедленно явиться в Овальный кабинет. Страна должна знать, что ее глава на своем месте. Вы меня поняли?

– Я... да... но...

– Выполняйте!

– Есть, сэр. В качестве исполняющего ваши обязанности я приказываю вам явиться в Овальный кабинет.

– Приказывайте не мне, а агентам Службы.

Генерал Лейбер понял, что президент передал трубку охраннику.

– Я только что приказал президенту явиться в Овальный кабинет.

– Я не имею права нарушить ваш приказ, генерал, – согласился агент.

Генерал Лейбер положил трубку.

– Лучше бы ты имел такое право, зараза... – изрек он потускневшим голосом.

Словно пленник, ждущий неминуемой казни, генерал Лейбер поднялся на ноги, негнущимися пальцами возложил на лысеющую голову фуражку, расправил галстук.

Рано или поздно всем приходится платить по счетам...

* * *

Едва достигнув первого этажа покинутой несколько часов назад резиденции, президент Соединенных Штатов Америки решительным шагом направился в спальню. За ним, нервно теребя полуоторванную оборку розового неглиже, следовала супруга. Приставленный к ним агент Службы замыкал шествие.

На пороге спальни, однако, президент перед самым носом своих провожатых захлопнул дверь.

– Но я же не одета, – слабо запротестовала первая леди.

Словно в ответ ей, дверь приоткрылась, и появившаяся в щели рука опустила на пол разноцветный ворох одежды.

– Одевайся! – послышался голос мужа. Дверь захлопнулась.

Присев на корточки, первая леди покопалась в цветастой куче.

– Ни одного целого костюма! – простонала она.

Супруг, однако, ее уже не слышал. Он сидел на кровати, возле комода, нижний ящик которого был полностью выдвинут, и держал в руке красную телефонную трубку.

О КЮРЕ его предшественник успел ему рассказать обстоятельно. Назначение организации, сфера деятельности – все это он уже знал, и теперь, вступив в свои полномочия, мог воспользоваться... да, мог воспользоваться, но не мог им ничего приказать. Он мог только рекомендовать им задачу. И этой-то возможности он на сей раз не упустит.

– Господин президент? – раздался в трубке голос доктора Харолда В. Смита.

Собственно, у президента не было никаких доказательств того, что это именно Смит. Но только Смит мог отвечать на звонки по красному телефону.

– Доктор Смит?

– К вашим услугам.

Президента в который раз поразила интонация собеседника – как будто тот съел полфунта лимонов.

– Как прошел “первый день?

– Мм... во-первых, я явно простужен, потому что стою здесь в пижаме и босиком. В этой чертовой норе не оказалось даже подходящей одежды.

– В норе, сэр? Если вам нетрудно, говорите помедленнее, а то, боюсь, я не совсем понимаю вас.

– Именно в норе – в бомбоубежище под Белым домом!

– Понял вас. Какова ситуация?

– Этого, похоже, никто толком не знает. Вся информация сосредоточена у генерала Лейбера.

– Лейбера? Ах да, конечно, – Смит вспомнил фамилию владельца единственного работавшего телефонного номера.

– Смит, ведь ваша главная задача – обеспечение национальной безопасности?

– О, конечно... в широком смысле.

– Тогда где же вы были?!

– Сэр?

– По Вашингтону нанесен удар КРУ, а вы его проворонили!

– Предупреждения от НОРАД по поводу... простите, сэр, как вы это назвали?

– КРУ. Только не говорите, что вы не знаете, что это такое... а, впрочем, как раз можете и не знать. Это, как мне сказали, нечто совершенно новое. Кинетическое разрушающее устройство.

– Кинетическое, – медленно повторил Смит.

– Вот именно – и оно упало сегодня утром в Лафайет-парке. К счастью, не взорвалось. Но могло быть такое...

– Несомненно, – подтвердил Смит, вспомнив сообщение о пожаре в Лафайет-парке.

Но что за дьявол это самое КРУ? Кивая в такт словам президента, Смит вызвал на мониторе компьютерную версию авиационного справочника “Джейн”. Эта штуковина точно должна быть в нем.

– Похоже, вы забыли, Смит, что ваша задача – прогнозировать возможные кризисные ситуации и подавлять их в зародыше. Так или нет?

– Безусловно, сэр, но, видите ли, мы решаем эти задачи исключительно на национальном уровне. В мировом масштабе наши компьютеры вовсе не так эффективны.

– А почему, позвольте узнать?

– А потому, господин президент, что один человек просто физически не сможет следить за компьютерными сетями всего мира. Даже в масштабах нашей страны это отнюдь не легко. А добавьте сюда еще проблему языкового барьера... Я и так провожу у монитора до пятнадцати часов в сутки. И ничего не поделаешь – как вы знаете, для обеспечения полной секретности во главе КЮРЕ должен стоять всего один человек. Мы ведь действуем за пределами конституционных ограничений, и если пресса когда-нибудь...

– То есть вы хотите сказать, что при любых обстоятельствах не могли предвидеть эту атаку?

– Не располагая более точной информацией, мне затруднительно ответить на ваш вопрос, – привычно ушел от ответа Смит.

Взгляд его был прикован к табло, появившемуся на экране монитора. На табло сообщалось, что кинетические разрушающие устройства в справочнике не значатся. Странно. Придется в ближайшее время дополнить файл...

– А почему вы не послали ваших людей на место происшествия?

– Потому что мои люди, господин президент, как правило, вступают в дело, когда все остальные средства исчерпаны. Это своего рода неприкосновенный резерв.

– Они должны были быть там сегодня! – взвился президент.

– При всем уважении, сэр, даже если они оказались бы там, что бы они могли сделать? Они могут очень многое – но даже им не поймать на лету это самое кинетическое устройство... Мои люди – не персонажи комиксов, сэр. Они не носят плащи, не едят уран и не летают.

– Смит, поймите – первый день своего президентства я провел, прячась в этой дыре!

– Сочувствую, сэр. – Голос Смита утратил вообще какое бы то ни было выражение.

– И я не намерен этого долее терпеть. Я хочу, чтобы вы немедленно прислали своих людей, и...

– Боюсь, сэр, что сейчас это невозможно.

– К...как вы сказали, Смит?!

– Они... э-э... на другом задании.

– Немедленно их верните. С минуты на минуту может произойти следующий удар.

– Мне очень жаль, сэр, но пока они не выполнят задание, они не вернутся. А связи с ними у меня нет.

– Бред какой-то. Вы что же, их не контролируете?

– Иногда, по необходимости. Обычно они отчитываются сами – если могут. У... гм... младшего сотрудника проблема с кодированием, старший же вообще лишь в самых крайних случаях пользуется телефоном.

– А других средств связи у них нет? Например, радиостанций? Они срочно нужны в Вашингтоне, поймите, Смит!

– Как только они выйдут со мной на связь, сэр, я непременно передам ваши пожелания.

– Изумительно! – ядовито констатировал президент. – Если они выйдут на связь тогда, когда от столицы останется один пепел, не забудьте поблагодарить их от моего имени.

– Непременно, сэр.

– Уверяю вас, Смит, если на этот раз все закончится благополучно, вашу организацию ожидают кое-какие изменения, а то вы словно живете еще в прошлом веке. Кстати, вы знаете, что канала связи с вами в этом проклятом бункере нет?

– По соображениям безопасности, сэр, мы используем минимум оборудования. То есть – вот эти два телефонных аппарата. На прямой линии. Этой связью мы обходимся уже двадцать лет.

– Не могу вас с этим поздравить, – президент положил трубку на рычаг.

Сняв очки со стеклами без оправы, Смит устало потер покрасневшие глаза. Конечно, начало взаимоотношений с новым начальством получилось не очень хорошее, но мог ли он сказать президенту, что в то время как столица, словно агнец на заклании, ждет второго удара от неведомого врага, персонал КЮРЕ занят тем, что пытается пристроить слона, которого старый псих приволок из Вьетнама?

Повернувшись к экрану, Смит быстро набрал на клавиатуре загадочные слова “кинетическое разрушающее устройство” и дал команду запросить всю информацию, имеющуюся на этот счет в бездонных банках данных КЮРЕ. Нажав клавишу ввода, он откинулся на спинку стула. Даже при всех ее возможностях машине понадобится на это никак не меньше десяти минут...

Может, президент прав? – подумал Смит, лениво следя за экраном. Может, КЮРЕ и вправду уже не справляется достаточно быстро с масштабными заданиями? А может быть, просто мир стал слишком сложным...

 

Глава 10

От невеселых мыслей по поводу разговора с президентом генерала Лейбера отвлек зазвонивший под приборной доской его машины телефон. Он снял трубку.

– Генерал Лейбер, – кисло выдавил он.

– Вас беспокоит майор Чикс, генерал.

– Ну, и что там?

– Мы окончательно идентифицировали объект.

– Докладывайте.

– Боюсь, что новости не очень хорошие, сэр.

– Неважно.

– Совершенно определенно, это наш паровоз.

– Наш?

– Так точно. Модель “Элко Биг Бой”, год изготовления – 1941-й. Использовались в грузовых составах на ныне закрытом Вайомингском участке Тихоокеанской железной дороги. Настоящий монстр, сэр. Один из самых мощных когда-либо существовавших паровых двигателей. Вот послушайте: длина 132 фута, вес 537 тонн, тягловая сила 135 375 фунтов. То есть он мог тянуть именно такой вес, сэр. Шестнадцать колес, тормозная система...

– Черт с ней. Кто его туда зашвырнул – известно?

– Можно было бы попытаться выяснить по серийному номеру, но он, к сожалению, не сохранился.

– А в той информации, что вы передали мне, вы совершенно уверены?

– Абсолютно, сэр. Мы исследовали объект всесторонне. Нам очень помогли справочники, сэр, жаль, что нам не удалось получить их раньше. Немало времени бы сэкономили. Можно было бы даже по колоколу определить: оказывается, они были только у американских паровозов, им же приходилось ехать по прерии, сэр, а там бизоны, дикие мустанги, индейцы всякие. На европейских паровозах не было колоколов. И вообще там масса интересного написано...

– Уверен, что президент также чрезвычайно заинтересуется этим, – хмуро процедил генерал. – Я как раз вызван для доклада в Белый дом. Он желает получить от меня всю информацию.

– Желаю удачи, сэр.

– Благодарю за службу, – генерал повесил трубку. – Чтоб ты сдох, сидит сейчас наверняка в ангаре и потирает ручонки.

Вздохнув, генерал остановил машину у замеченного им на углу магазина игрушек.

У прилавка с игрушечными паровозами его перехватил продавец.

– Простите, сэр, могу я чем-нибудь помочь вам?

– Не только мне, но и своей стране, – генерал Лейбер сурово сдвинул брови.

Козырнув, продавец вытянулся.

– Вольно! Мне нужда модель паровоза “Элко Биг Бой”. Немедленно. Это вы можете сделать для своей страны?

– Так точно! – Повернувшись на каблуках, продавец нагнулся и извлек из-под прилавка разноцветную коробку. – Пожалуйста, сэр.

– Чудесно, – генерал вскрыл ее. Внутри оказались пластмассовые детальки, прикрепленные к прямым пластмассовым веточкам.

– Так она сборная? – безмерное разочарование сквозило в голосе генерала.

– Так точно, вам придется ее собрать, сэр.

– На это нет времени. А нет у вас целой, готовой?

– Именно этой нет, сэр. Есть более современные – для электрической железной дороги.

– Мне нужна именно эта, – генерал посмурнел.

– Она очень быстро собирается, сэр. Меньше часа.

– А вы за сколько можете ее собрать?

– Возможно, минут за двадцать, если только не будет наплыва покупателей...

Генерал сунул коробку в руки продавцу. – Во имя нашей родины – начинайте!

– Но...

– Никаких “но”. Эту штуковину ждет сам президент Соединенных Штатов. Страна будет перед вами в неоплатном долгу, кроме того, думаю, мы сможем выплатить вам гонорар консультанта.

– Консультанта, сэр?

– Ну, скажем, по моделированию.

Двадцать минут спустя, когда генерал раскуривал третью сигару, продавец появился в дверях подсобки с великолепной копией паровоза “Элко Биг Бой” в одну двухсотую натуральной величины. От модели сильно пахло клеем.

– Шикарная машина, а? – лицо продавца осветила довольная улыбка. – Быстрая, мощная!

– Если бы она неслась прямо на вас, вы, очевидно, рассудили бы иначе, – генерал торопливо заполнял на прилавке бланк почтового извещения. – Распишитесь вот здесь.

Продавец расписался.

– Америка не забудет вас. Чек мы пришлем по почте.

Усевшись в машину, генерал, после секундного размышления, вынул из блокнота бланк и приписал к цифре 250, означавшей гонорар продавцу за собранную модель, еще один круглый нолик. Разницу получит он сам, если выживет. А если нет – пусть все идет к чертям!

Охранник распахнул перед генеральской машиной ворота Белого дома. Когда генерал подъехал к боковому входу здания, часовой в форме морской пехоты взял под козырек.

Президент приветствовал генерала Лейбера коротким, но твердым рукопожатием. Лицо его напоминало грозовую тучу.

– Пройдемте в мой кабинет, генерал.

– Да, сэр, – поклонился Лейбер, следуя за ним.

Войдя в кабинет, президент указал генералу на одно из глубоких кресел. Генерал почувствовал, как пальцы непроизвольно сжали клапан бумажного пакетика, в который была упакована модель паровоза. По плотной бумаге струйкой побежал пот.

– Генерал, мне нужна вся имеющаяся у вас информация о КРУ, – произнес хозяин кабинета.

– Буду краток, – генерал склонил голову. – Мы – перед лицом опасности, рядом с которой бледнеет обычная ядерная угроза.

– Положение столь серьезно?

– Даже хуже того. Как вы знаете, всего несколько стран являются членами так называемого ядерного клуба. Межконтинентальные системы имеют всего три из них – США, СССР и Китай. Так вот, КРУ страшны потому, что ими располагает практически любая страна мира. В любом количестве. Они дешевы. Эффективны. И если их, так сказать, довести до ума – не сомневаюсь, что любой вшивый пограничный конфликт сможет послужить предлогом для их применения.

Гнев с лица президента словно стерли губкой. Черты его осунулись, в глазах читались усталость и какой-то детский испуг.

– Весьма напоминает конец света, – произнес он подавленно.

– И это не преувеличение с вашей стороны, сэр, – кивнул генерал.

Пальцы сильнее сжали клапан пакета. Он почувствовал, как внутри от модели отвалилась какая-то деталь, но это уже значения не имело. Президент явно верил ему. Лейбер решил еще подпустить тумана. Может, ему еще и не придется распаковывать этот чертов паровоз. Мало ли куда кривая вывезет...

– Кто же запустил это КРУ?

– Мои люди все еще работают над этим.

– Значит, ответить мы ни словом, ни делом не можем – так?

– В общем, да. Хотя вопрос об ответе, так сказать, физическом нельзя считать закрытым.

– Объясните, генерал.

– В настоящий момент агрессор явно ожидает ответа. И мы дадим его, сэр.

– Дадим? Каким образом?

– Мы нанесем ядерный удар наугад.

– Бог мой! Вы что, рехнулись?..

– Подумайте о психологическом эффекте, сэр. Если даже мы поразим нейтральную страну – агрессор все равно не сможет не заметить этого. И наверняка преисполнится колебаний по поводу целесообразности следующего удара.

– Звучит весьма неубедительно, генерал.

– Осмелюсь предположить, господин президент, что когда вы немного освоитесь в должности, то поймете, что тактика устрашения приносит наилучшие плоды. Мы называем это превентивной мерой.

– И кого вы думаете... того? – президент нервно закашлялся.

– Ну, естественно, это не касается сверхдержав. Это только усложнило бы ситуацию. Я бы предложил Вьетнам, но это взбудоражит китайцев, и кто знает, что им тогда придет в голову. Восточная Европа отпадает по той же причине – здесь засуетятся русские, они чувствительны к таким вещам. Поэтому нужен кто-то более надежный. Скажем, Канада или Австралия.

– Но они же наши друзья!

– Господин президент, на том уровне, на котором мы действуем, обычно уже не бывает друзей. А только более или менее долговременные союзники. К тому же, лучше всего нанести удар по кому-то, кто не сможет ответить нам.

– Нет, генерал. Эти союзники отпадают.

– Хорошо. Тогда как насчет Японии? Один раз мы уже проделали с ним и это – особенного шума они не подняли. И экономическое положение у них, кстати говоря, сейчас куда лучше нашего. Так что это будет даже как бы одолжение с нашей стороны. К тому же, общественное мнение наверняка будет за нас, мне кажется.

– И все-таки японцы наши союзники.

– Так это-то и замечательно, господин президент! Если мы подорвем собственного союзника, представляете, какой эффект это произведет на вражескую державу? Они мозги себе сломают в догадках, что же тогда мы для них приготовили. И прежде чем ударить снова, крепко подумают, уверяю вас.

– Нет, – твердо произнес президент. – Если бы даже я разделял вашу точку зрения, я бы не стал этого делать, генерал. По крайней мере, не в первый день моего... К тому же какой это создает прецедент – вы об этом подумали?

– Решение, безусловно, за вами, сэр.

– Продолжайте поиски агрессора. Мне же необходима полная информация об этих самых КРУ. Что они представляют из себя и насколько опасны?

– Гм... видите ли, – с трудом овладев собой, начал генерал Лейбер, – я, в общем, предвидел подобный вопрос... и поэтому взял на себя смелость представить вам уменьшенную модель этого устройства.

– Прекрасно, – кивнул президент. – Показывайте.

Неохотно поднявшись, генерал Лейбер слегка подрагивавшими пальцами принялся разворачивать бумагу. Сердце учащенно билось. Если у этого главы государства к тому же нет чувства юмора...

Этого генерал Лейбер так и не узнал: прежде чем очи президента узрели модель, в комнату, точно стадо слонов, ворвались агенты Службы безопасности.

– В чем дело? – Президент недовольно поморщился.

– Просим извинить, господин президент, но по каналам НОРАД только что передали: неизвестный противник нанес второй удар. Прошу вас, следуйте за нами.

– Следуйте за мной, генерал, – распорядился президент, поспешно направляясь к выходу.

Вцепившись в полуразвернутый пакет, генерал Лейбер затрусил вслед за хозяином кабинета, почти ничего не видя от нахлынувшего невыразимого ужаса. Он плохо понял, как оказался в лифте; в углу два охранника поддерживали под локти первую леди, белую, как мел.

Президент резко обернулся к Лейберу:

– Сможете руководить вашими людьми из бункера, генерал?

– Э-э... разумеется, сэр. Собственно, почти вся моя работа и производится посредством телефона...

– Отлично. Будем надеяться, что кому-то из ваших подчиненных удастся выжить, чтобы отвечать на звонки.

– Так точно, сэр, – наклонил голову Лейбер, поспешно пряча за спину пакет с моделью.

Пусть руки его отсохнут, если он покажет президенту эту чертову штуковину. В бункере от него спрятаться будет негде. А главнокомандующему, чего доброго, еще вздумается отдать его, генерала, под трибунал. От этих штатских всего можно ожидать. Все они, черт бы их побрал, психи.

 

Глава 11

На сей раз радары НОРАД, установленные на базе под Файлингсдейлом, Великобритания, засекли объект после запуска – почти сразу.

Такой успех генерал ВВС, отвечавший в это дежурство за установки слежения, целиком приписал недавно установленной спутниковой системе “Спейстрек” – настолько сложной, что она, по слухам, смогла бы отследить даже футбольный мяч, если бы тому вздумалось взмыть в воздушное пространство над Британскими островами.

– Отлично, – процедил сквозь зубы генерал, передвигаясь, словно призрак, между стендами с оборудованием в сумеречном свете огромного зала командного поста НОРАД, вырубленного в самой толще Шайенских гор в штате Колорадо. Описывавший круги на экране радара луч отбрасывал на лицо генерала зеленые отсветы. Командный пост сильно напоминал бы нестандартных размеров маклерский офис, если бы не облаченный в военную форму персонал и огромные экраны на стенах.

– Сэр, мы только что рассчитали траекторию – объект должен приземлиться в районе Вашингтона.

– Вашингтон, возможно, не удастся спасти, но зато мы наконец узнаем, откуда летит эта штука.

– Э-э... простите, сэр, но в этом я тоже не уверен.

– То есть как?

– Видите ли... мы поймали ее, когда она была уже в апогее траектории.

– А на что ваши компьютеры, черт возьми?

– Компьютеры не могут опознать объект, сэр. Никакой информации.

– Дьявольщина! – констатировал генерал.

Как он тосковал по добрым старым временам, когда всю эту компьютерную брехню еще не придумали. По милым сердцу радарам Л-440... да, тогда личный опыт офицера еще значил кое-что. Специалист, умевший расшифровать радарный сигнал, мог рассчитывать на то, что будет оценен по достоинству. Были асы, которые по одной интенсивности сигнала определяли, что попало в поле слежения – СС-18, СС-Н-8 или просто косяк журавлей. А если эти новомодные железки не могут распознать объект – дерьмо им цена, и весь сказ.

– А почему система не поймала его при запуске?

– У объекта слишком большая скорость, сэр.

– Слишком большая! Что может лететь быстрее ракеты, хотел бы я знать?

– Вот эта самая штуковина, сэр, – невозмутимо ответствовал подчиненный.

Нахмурившись, генерал перевел взгляд на экран на противоположной стене зала. Вот она, эта самая штука – зеленый треугольник, резво ползущий над ядовитого цвета контурами материков. Цель – Вашингтон, округ Колумбия. Да, во время всех учебных тревог, что довелось испытать генералу, зеленый треугольник ни разу не двигался с такой скоростью.

– А с какой точностью можно определить предполагаемый район запуска?.

– С весьма невысокой, сэр. До... материка.

– Чего, дьявол вас возьми?! И с какого же материка его запустили?

– Из Африки.

– Откуда, откуда?!

– Из Африки, сэр.

– А какого дьявола ваш долбаный компьютер не может высчитать место точнее?

– Траектория полета объекта неровная, сэр, поэтому Район запуска получается все время разный. И... и даже район приземления.

Генерал недоуменно взглянул на карту. В самом деле, буква “И”, обозначавшая район приземления и полминуты назад висевшая над Вашингтоном, уже передвинулась куда-то в Вирджинию и медленно ползла к Мэриленду.

– Ну и что нам делать, по-вашему? Если они снова ударят по Вашингтону, мы должны направить куда-то ответный удар! Не можем же мы взорвать к чертям всю Африку!

– Мне очень жаль, сэр. Но наша система ни разу не встречалась ни с чем подобным.

Глаза всех присутствовавших снова обратились на экран. Буква “И” снова мигала над Вашингтоном; зеленый треугольник стремительно приближался к ней.

Вот они слились в одно яркое пятно, которое мигнуло и тут же погасло. В зале воцарилась гнетущая тишина.

– Может, на фотографиях со спутника что-то удастся... – едва слышно пробормотал генерал.

Первыми были получены фотографии с орбитального разведывательного спутника КХ-11. Затянутый в форму чиновник, щелкнув каблуками, вручил генералу пакет со снимками и, повернувшись, заспешил к выходу из зала.

Генерал перелистал первые несколько снимков. Разрешение прекрасное, четкость – великолепная. Контуры Европы и Африки – как на географической карте. Последние снимки были сделаны над Атлантикой. На снимках было ясно видно что-то черное, напоминавшее огромную муху. Оно словно повисло над покрытой рябью водной поверхностью. На следующем снимке черная штуковина была уже побольше, но распознать ее все равно не было возможности.

Зато два последних снимка явили загадочное устройство во всей красе.

– Кто-нибудь! – завопил генерал, не узнавая собственного голоса. Офицеры, сидевшие за пультами по периметру зала, синхронно вздрогнули.

Курьер, доставивший фотографии, снова вырос перед генералом.

– Что это за дьявольщина, по-вашему? – генерал ткнул пальцем в самое последнее фото.

– Это – фотография из тех, что вы запрашивали, сэр, – после небольшой паузы возвестил офицер, решив, что лучше всего сейчас отвечать строго на поставленные вопросы.

– Об этом я догадался! Я спрашиваю, что вы на ней видите!

– Кажется... вроде бы поезд, сэр.

– Это паровоз, так-растак вашу маму!

Офицер наклонился над снимком чуть ниже.

– Э-э... так точно, сэр. Вы, безусловно, правы. Это больше всего напоминает паровоз, сэр.

– Какого черта он делает здесь? Вы что, подшутить надо мной решили?!

– Никак нет, сэр. Эти фотографии только что получены с орбиты.

– Вы сами, перед тем, как дать мне, их просматривали?

– Так точно, сэр.

– Но мне ничего не сказали.

– Что я должен был сказать, сэр?

Генерал в упор посмотрел на курьера. Лицо его медленно наливалось кровью; офицер, не мигая, стоял перед ним навытяжку. И, кажется, не дышал.

– Могли бы предупредить меня – вот что! Что прикажете докладывать в Белый дом – при условии, что он еще существует, конечно?!

– Не могу знать, сэр, – чистосердечно признался курьер.

– Позволь дать тебе совет, сынок. Никогда больше – слышишь, никогда – не подсовывай такое своему начальству!

– Но... что мне было делать, сэр?

– Не знаю, что тебе было делать... но сейчас на твоем месте эту картинку я бы потерял. И ту тоже. Остальные – ничего себе, подходящие. Черта с два на них распознаешь, что там летит. Но вот эти... Паровоз! Тут ни с чем не спутаешь.

– Но вы же сами желали опознать объект, сэр.

– Точно – и получить данные, которые можно было бы без опаски послать наверх. А что должен я им сказать по этому поводу?

– Но в этих данных, сэр, не может быть ошибки.

Откуда-то сзади возникла долговязая фигура с погонами.

– Белый дом на проводе, генерал.

Генерал взглянул на курьера так, как пьяница смотрит на последнюю бутыль с виски, из которой у него на глазах вылезает нечистый дух.

– Ладно, с вами разберемся потом, – бросил он, не глядя протягивая руку к красной телефонной трубке и в последний раз лелея мысль о том, что если бы чертова штуковина оказалась крылатой ракетой русских, он не был бы сейчас в таком идиотском положении.

* * *

Загадочный объект, однако, упал не на Вашингтон, а на городок Вифезда, штат Мэриленд, примерно в нескольких милях от границы округа Колумбия. Прямо на площадку для гольфа – что, кстати, никого не удивило. Было бы странно, если бы он не попал в нее. Потому что в Вифезду ездили играть в гольф почти все высокопоставленные вашингтонские чиновники.

Объект стер с лица земли песчаную ловушку за одиннадцатой лункой и превратил в пепел несколько близстоящих тополей. Обугленная трава еще дымилась, когда на место происшествия прибыла спецгруппа ВВС во главе с бравым майором Чиксом.

Констатировав отсутствие радиации и отравляющих веществ, майор Чикс связался с Белым домом. Через секунду его соединили с самим генералом Лейбером.

Когда генералу доложили о вызове, он, прежде чем поднять трубку, кинул быстрый взгляд через плечо. Президент разговаривал с кем-то по соседнему телефону, пытаясь узнать, нанесены ли в этот раз столице какие-то повреждения.

Генерал поднял трубку.

– Соединяйте.

– Генерал, похоже, что это еще один, – раздался трубке голос майора.

– Что значит “похоже”? Вы что, в этом не уверены? – Генерал заерзал в кресле, стараясь не раздавить при этом уменьшенную модель КРУ, которую несколько минут назад пристроил между своими массивными ляжками. Он придерживал пакет рукой, напоминая ученика подготовительного класса, который до смерти хочет “пи-пи”, но боится признаться в этом учителю.

– Пока не уверен, но по всем признакам это именно он. Какие будут указания?

– Извлечь его. Всю информацию – мне. Немедленно. Консультанты по металлургии еще не отбыли?

– Никак нет, сэр.

– Используйте их.

Генерал положил трубку, другой рукой вытирая вспотевший лоб. Еще немного – и он просто умом тронется. Нужна информация – нормальная, научная, обоснованная, которую он может представить президенту. Потому что тот вот-вот вспомнит об этой самой модели КРУ – и если у генерала не будет ничего, кроме дурацкого пластмассового паровоза...

Протянув руку, генерал набрал новую комбинацию цифр.

– Боб? Привет! Не узнал меня? Это Марти!

– Марти! Давненько, давненько... Ну как с последней партией товара проблем не было?

– С карбонизированным углеродом? Нет, все отлично. Слушай, ты ведь связан с НАСА? И знаешь до черта всякой этой научной муры.

– Ну, кое-что – конечно...

– У меня тут для тебя есть... гипотеза.

– Валяй.

– Представь себе – просто представь – что мне пришло в голову запустить что-нибудь через Атлантику. Что-нибудь очень большое.

– Размеры?

– Ну, скажем, весом примерно в пятьсот тонн.

– Масса немаленькая.

– Вот и я говорю...

– Прости, не понял?

– Да нет, ничего. Это все так, чистая теория. Вот понадобилось мне запустить эту штуку – притом, без всякого двигателя. Что бы ты в таком случае сделал?

– Г-м-м... Вроде ничего такого у нас сейчас нету...

– Да нет, ты просто подумай. Ведь должен же быть какой-то способ запустить такую махину! А?

– Вообще говорят, что мы скоро сможем запускать спутники без ракет-носителей. Но это – лет через пяток, не раньше.

– А как?

– Да это все тоже, как ты сказал, чистая теория. Что-то там насчет магнитной тяги...

– Магнитной тяги?! – выдохнул генерал.

– Ну да. Действующие модели уже есть. Ну, скажем, представь себе винтовку, которая стреляет без пороха...

– Понял тебя! – Генерал лихорадочно писал.

– Такая штуковина уже создана. А теперь представь то же самое, но во много раз больше...

– Вижу яснее ясного, – заверил его генерал.

– В общем, это будет новое поколение систем запуска.

– Слушай... а боеголовку такой штукой можно запустить?

– Без проблем. Причем ничего не нужно – ни ускорителей, ни топлива, ни всякой такой мелочевки. Просто зарядил, как в рогатку, на кнопку нажал – и привет.

– А... скажем, паровозом можно из нее выстрелить?

– Чем... чем, не понял?

– Опять же чисто теоретически – может такая штуке запустить паровоз?

– Куда запустить? На орбиту?

– Возможно. Не обязательно.

– Да, в принципе, если система будет достаточно большой – отчего же. Только тогда ее придется сделать при мерно в четверть мили длиной.

– Да? – генерал пометил в блокноте длину. – А зачем?

– Чтобы получить достаточную мощность. Система, о которой я тебе толкую, электромагнитная.

– Электромагнитная! – почти благоговейно изрек генерал и тут же поправился: – Сверхэлектромагнитная...

– Чего говоришь?

– Нет, нет, ничего, – генерал вовремя удержался, чтобы не вывести в блокноте “чего говоришь” рядом со словом “сверхэлектромагнитная”. Пожалуй, достаточно. Пластиковый паровоз он лучше подарит внуку.

– А название какое-нибудь у этой штуки есть?

– Ага. Рельсовая пушка.

– Рель... что?! – Выведя букву “Р”, рука генерала замерла.

– Пушка, говорю, рельсовая.

– Ты сказал “рельсовая”?

– Ну да. А что? По-твоему, смешно?

Генерал Лейбер снова глянул через плечо. И увидел, что президент, положив трубку, направляется прямо к нему, генералу Лейберу. Генерала неприятно поразило выражение его лица. Странное было оно – наполовину гневное, наполовину смущенное.

– Быстро! – шепнул он в трубку. – Давай все, что знаешь об этой фиговине!

Спустя тридцать секунд, покрыв пол-листа неудобочитаемыми каракулями, генерал решил, что этого хватит.

– Прости, но вынужден откланяться, Боб.

Он поспешно повесил трубку. Нацепив самую неотразимую из своих улыбок, он повернулся к президенту, но по мере того, как глава государства приближался к креслу, в котором он сидел, на душе у генерала становилось все неспокойнее. В последнюю секунду он сумел сунуть под кресло пакет с моделью паровоза, удовлетворенно выпрямился – и тут же почувствовал, как в ягодицу ему впилась какая-то отвалившаяся от модели часть. Скорее всего, колокол.

– Чем могу быть полезен, господин президент?

– НОРАД только что передала мне фотографии со спутника.

Поколебавшись, генерал взял из рук главнокомандующего пакет с фотографиями. На первом снимке над сияющей гладью Атлантики реяло какое-то темное пятно.

– НОРАД считает, что это и есть ваше КРУ, генерал.

– Выглядит неважно, – покачал головой генерал, берясь за следующий снимок. На нем было то же неясное темное пятно. На третьем... Генерал нервно закашлялся.

– У вас есть какое-нибудь объяснение, генерал? – настаивал верховный главнокомандующий.

Генерал разом оборвал кашель.

– О, простите! – Он вскочил на ноги. – Совсем забыл, господин президент. Я же хотел продемонстрировать вам модель этого самого устройства. – Быстрым движением он извлек из-под кресла пакет и с поклоном протянул его главе государства.

Президент методичными, ровными движениями снял цветастую бумажную обертку. Обертка упала на пол, и в длинных тонких пальцах президента оказалась великолепная модель старинного паровоза – с не отвалившимся, как оказалось, колоколом.

– Это паровоз, – глубокомысленно изрек хозяин Белого дома.

– Видите ли, сэр... это термин, используемый гражданскими лицами. В нашей терминологии это “кинетическое разрушающее устройство” – потому что, как вы сами видите, сэр, возможно, он и был когда-то паровозом, построенным именно как средство транспорта, но... некое преступное государство извратило замысел его конструктора. Теперь это оружие, сэр. Это КРУ.

– У меня только один вопрос, генерал.

– Сэр?

– Каким образом!?

– Собственно говоря, сэр, я как раз об этом и собирался доложить вам. Все дело в том, что Советы, как видно, опередили нас в гонке рельсовых вооружений.

– Простите?

– Рельсовых вооружений, сэр. Разве вы о них ничего не слышали?

Лицо президента потемнело.

– Не слышал.

– О, ведь вы совсем недавно на своем посту, сэр. Вас, наверное, еще просто не информировали...

– Перестаньте, черт возьми, напоминать мне об этом! – взорвался президент. – Мало вам, что весь свой первый день я просидел в этом дурацком подземелье из-за того, что небеса, по вашему утверждению, вдруг разразились дождем из старых паровиков!

– Простите, сэр. Но я боюсь, что вы все же недооцениваете реальную опасность.

– Я просто не вижу, в чем она заключается.

– Тогда позвольте мне кратко обрисовать вам принцип действия рельсового оружия, сэр.

– Да уж, пожалуйста. – Президент скрестил руки на груди.

– Над рельсовой пушкой мы работаем уже около десятка лет. Собственно, предназначена она для запуска спутников. Тогда мы сможем обходиться без “шаттлов” и ракет-носителей. А вместо этого использовать принцип магнитной тяги. Иными словами, построить трубу достаточных размеров, в каждом конце – намагниченный рельс. Мощность, разумеется, большая, может быть, миллиард гигаватт. И – ба-бах! Что бы ни зарядили мы в один конец трубы, оно вылетит из противоположного с такой быстротой, что вы, простите, моргнуть не успеете. Сэр. Господин президент. Сэр.

– Значит, рельсовая пушка?..

– Да. И та, из которой запустили это, должна быть длиной примерно с Голландский туннель. Официально она, кстати, именуется электромагнитным орудием, но техники для краткости прозвали ее рельсовой пушкой.

– Рельсовой? – переспросил президент, задумчиво глядя на модель паровоза.

– Рельсовой, господин президент. Металла для рельсов у русских предостаточно.

– Угу... Видите ли, генерал, во всей вашей теории с русскими есть одно слабое место.

– Я его не вижу – при всем уважении к вам, господин президент.

– Зато вижу я. Потому что это последнее... КРУ было запущено не из России.

– Сэр?

– НОРАД сообщает, что оно стартовало где-то в Африке.

– Но это же абсурд, господин президент. Уж африканцы точно не смогут построить рельсовую пушку. Даже у нас, к сожалению, есть в распоряжении пока только опытная модель...

– Но запустили его из Африки, – сказал президент с нажимом.

– Если вам угодно, сэр...

– Мы возвращаемся, генерал. Возвращаемся на поверхность.

– Чрезвычайно рад это слышать, сэр.

– И как только мы окажемся там, я собираю пресс-конференцию.

– Простите, сэр, но мне это кажется преждевременным.

– А мне нет. И не забудьте, что я – верховный главнокомандующий.

– Так точно, сэр, но как исполняющий ваши обязанности...

– Об этом как раз забудьте. С этого момента свою работу я буду делать сам. А вы – свою. Выполняйте.

– Есть, сэр, – и генерал Лейбер с унылой физиономией принялся засовывать в пакет врученную ему президентом модель паровоза.

 

Глава 12

Перекрывающий энергию рубильник Петр Колдунов отключал только сам. Обычно этим занимались, конечно, младшие техники, а уж никак не один из ведущих спецов Министерства науки. И будь он в России, Колдунов и не вспомнил бы об этом рубильнике. Но сейчас он находился далеко от дома и никому из своих лобинийских подопечных не доверял ни на грош. Самое малое, что они могут натворить, – это врубить режим запуска пока сам он находится внутри магнитного ускорителя, и светило советской науки со свистом вылетит на орбиту, как пробка из бутылки шампанского.

Поворотом рычага энергия разом отхлынула от ускорителя; над головой замигали автоматически включившиеся лампы. Не освещение, а прямо иллюминация, но с ним хоть немного веселее. Мысль о том, что еще не один месяц придется сидеть под поверхностью лобинийской пустыни, имея полтора десятка местных дуболомов в качестве приятной компании, повергала Петра Колдунова в совершеннейшую тоску.

Войдя в зарядную камеру ускорителя, больше напоминавшую массивный банковский сейф, нежели главную часть самого мощного оружия в мире, Колдунов подумал: может, у него от этого освещения развилась депрессия?.. Не забыть, вернувшись в Москву, посоветоваться со специалистом. Если, конечно, удастся выбраться из этого саркофага под тоннами песка в относительно здравом уме и твердой памяти. Горько усмехнувшись, он привычно набрал код допуска, тщательно прикрывая настенную панель, чтобы никто из суетившихся за спиной лобинийских техников не подсмотрел цифры. Да где им...

Над панелью замигала красная лампочка – знак того, что код допуска принят. Колдунов быстро обернулся. Так и есть – эти кретины в дурацких зеленых пижамах уставились на него своими угольными зенками. Разочарование, написанное на смуглых физиономиях, красноречиво свидетельствовало о том, что подсмотреть код они так и не смогли.

Последний этап – нажать кнопку, включающую гидравлику. Ткнув кнопку пальцем, Колдунов сердито уставился на нее. От шныряющих за спиной лобинийцев его уже скоро начнет тошнить. Лобиния считалась союзником Советской России, но он, Петр Колдунов, ученый, привыкший во всем полагаться на доводы холодного разума, уже был сыт по горло сумасбродными выходками психованного диктатора Лобинии – полковника Ганнибала Интифады. Он прекрасно понимал, что малейшая ошибка будет стоить ему жизни – полковник с наслаждением перережет горло не оправдавшему надежд заморскому ученому и сам полезет в электромагнитный ускоритель.

Откатилась в сторону огромная железная дверь, и на Колдунова уставилась лоснящаяся черная дыра туннеля – черная, как сердце капиталиста, с сарказмом произнес про себя Колдунов. Воняло еще хуже, чем в прошлый раз. Резкий запах озона перебивала вонь нагретого металла. И воняет-то чем-то черным. Запах такой же, как вид. Черный, как... как душа лобинийца. Или как мой собственный юмор в последнее время, с неудовольствием подумал Колдунов.

Нажав кнопку мощного аргонового фонаря, Колдунов шагнул в темную пропасть. Дышать здесь можно было лишь ртом. Сразу начало тошнить. Чтобы отвлечься, Колдун начал водить по стенкам лучом фонаря. Высотой футов двадцать, изогнут под тупым углом вверх. В который раз Колдунову почудилось, что он попал в брюхо к гигантской ядовитой змее...

Состоял туннель из четырех стенок, соединенных вместе массивными болтами с наружными гайками. К каждой стенке был прикреплен плоский рельс из меди. Это и был проводник; идущее по нему электричество порождало электромагнитный импульс такой силы, что он мог вывести на орбиту средних размеров небоскреб.

Как и предполагал Колдунов, левый рельс оказался поврежден во время последнего запуска. Медная поверхность оплавилась и выгнулась, словно взбесившееся электричество пыталось вырваться наружу. Правый рельс сохранился вроде бы лучше. Но, пройдя еще несколько метров, – идти приходилось медленно, так как подъем становился круче – он понял, что именно правому рельсу досталось больше всего: он лопнул в соединении. Вот почему советские станции слежения сообщали, что у последней болванки был неровный полет. Колдунов тяжело вздохнул. Придется менять, черт бы их побрал, оба рельса...

Полковнику Интифаде это не понравится, совсем не понравится – в этом Колдунов был уверен.

Несущие рельсы оказались в еще худшем состоянии. Вмонтированные параллельно друг другу в пол – или нижнюю стенку – туннеля, они представляли собой часть Бог знает какой давности железной дороги, просто-напросто загнутую под землю, в трубу электромагнитного ускорителя. Шли они, соответственно, до самого дула пушки, на расстояние примерно в четверть английской мили, где в земле зияла приличных размеров дыра – дуло рельсового орудия. Эти самые рельсы просто сорвало со шпал – как он и предполагал, собственно... Их уже укладывали заново после первого испытания – прочности им это не добавило, понятно. А он ведь предупреждал полковника Интифаду, что такое может произойти. В ответ полковник орал на него на протяжении примерно получаса, пока Колдунов, потеряв терпение, просто-напросто не ушел.

А теперь ему предстояло сообщить полковнику Интифаде малоприятные новости: после каждого запуска придется менять не только несущие, но вообще все наличные Рельсы. Составленное полковником расписание запусков сойдет полностью на нет, это точно. А ему, Петру Колдунову, придется задержаться в Лобинии гораздо дольше, чем он предполагал.

Снова вздохнув и покачав головой, он вышел из туннеля и затворил за собой дверь люка. Набрал на панели код и на этот раз позаботившись, чтобы цифр никто не увидел. Пока эти коды известны ему одному, убить его лобинийцы нипочем не осмелятся. Даже у полковника Интифады хватит мозгов понять это.

Колдунов медленно поднялся по бетонным ступеням, ведущим в рубку управления. Оказавшись в рубке, он поднял трубку зеленого телефона. Прямая связь.

– Зачем вы отключили энергию? – послышалось из-за спины.

Понятно, Муса аль-Кайд. Краем глаза Колдунов заметил, что на смуглом лице лобинийца блестят капли пота, несмотря на работающий кондиционер. От страха, наверное.

– А к чему она сейчас? – ответил вопросом на вопрос Колдунов.

– Но скоро сюда доставят новое оружие мщения. И наш великий вождь требует, чтобы запуск прошел по расписанию. И...

– Великому вождю нужно было слушать меня, чтобы сохранить свое драгоценное расписание, – бросил через плечо Колдунов. – Аппарат безнадежно сломан.

– В таком случае об этом нужно доложить немедленно нашему великому вождю.

Пожав плечами. Колдунов дождался звонка, затем протянул Мусе телефонную трубку.

– К вашим услугам. Я как раз собирался сделать то же самое.

Аль-Кайд буквально вырвал трубку из рук Колдунова и, нажав кнопку, вышел на связь с Народным дворцом в столице Республики Лобиния.

– Я... то есть, виноват, Муса аль-Кайд у телефона. Вызываю нашего славного вождя – по делу чрезвычайной важности. – Он кинул пронзительный взгляд на демонстративно повернувшегося спиной Колдунова.

Притворяясь, что внимательно изучает потрепанный пульт, Петр Колдунов едва заметно улыбнулся. Сейчас этого индюка научат свободу любить...

– Так точно, ваше братство, – затараторил аль-Кайд. – Проблема, ваше братство. Нет, ваше братство, не говорит. Никак нет. Так точно. Немедленно, ваше братство, немедленно.

Положив трубку на рычаг и повернувшись к Колдунову, аль-Кайд принялся вещать деревянным голосом:

– Наш славный вождь требует вашего немедленного приезда в столицу.

– Прекрасно; – кивнул Колдунов.

– Прекрасно? – поперхнулся аль-Кайд. – Многие из тех, кого он требовал во дворец, никогда не возвращались оттуда!

– Да я за себя не беспокоюсь, – равнодушно пожал плечами Колдунов.

– Но это ваш аппарат. И ваша ошибка...

– Да, именно. Это и вправду мой аппарат. И все коды – тоже мои. Только я один их и знаю. Он вообще весь мой – мое правительство, если помните, одолжило его вашему в качестве жеста доброй воли. Так что если я не вернусь... Ну, аль-Кайд, что вы теперь скажете?

Муса аль-Кайд, моргнув, широко раскрыл глаза – видимо, его посетила светлая мысль.

– Полковник Интифада требует вашего немедленного присутствия.

– А кто будет меня... конвоировать?

– Наш славный вождь удостоил этой привилегии меня.

– Вас? Если не ошибаюсь, главного лобинийского советника проекта?

– Полковник Интифада всегда был очень высокого мнения обо мне.

– А-а, ну да... Хотя верно, это ведь вы сообщили ему плохие новости. А как Интифада реагирует на подобные новости, нам всем хорошо известно.

Не ответив, аль-Кайд судорожно сглотнул. Его кадык продолжал безостановочно двигаться всю дорогу до подземного лифта и потом – до дверцы зеленого вертолета который уже ждал их на площадке среди высоченных барханов.

Полет до лобинийской столицы Даполи оказался довольно приятным. Солнце в ослепительно голубом небе стояло высоко – яркое, жестокое солнце, но, как ни странно, мрачное настроение Колдунова оно развеяло. Мысль о том, что полковник Интифада наверняка впадет в бешенство при известии о том, что оружие возмездия на время вышло из строя, никак не влияла на улучшавшееся на глазах колдуновское чувство юмора. Даже, наоборот, помогало ему. Может, полковник Интифада настолько расстроится, что возьмет да кого-нибудь и пристрелит.

Обернувшись, Колдунов взглянул на аль-Кайда, сидевшего за штурвалом, и улыбнулся. Аль-Кайд озадаченно на него уставился.

Конечно, без аль-Кайда жизнь будет более терпимой. От него воняет потом и смердит страхом – все время, безостановочно. А уж русский у него... По-русски он говорит хуже, чем “чурбаны” из Иркутска или Ташкента, с которыми Колдунову давным-давно, еще в молодые годы, пришлось служить в Красной Армии. “Чурбанов” этих он ненавидел за тупость и лень. Кроме того, как техник аль-Кайд тоже не много значил. А потом – он же наверняка соглядатай. Колдунов давно подозревал, что все местные техники на самом деле являются агентами Зеленой разведки полковника Интифады. Потому как такой тупости даже от обычных лобинийцев не приходилось ждать.

Так что было бы неплохо, если бы полковник Интифада шлепнул аль-Кайда.

Откинувшись в кресле, Колдунов наблюдал, как внизу вырастают минареты столицы. Его-то не убьют – руки коротки.

Вертолет приземлился прямо за оградой дворца. С высоты казалось, что двор весь зеленый от подстриженной травки. В действительности это был покрашенный в зеленый цвет бетон, на котором выделялся светло-зеленый квадрат вертолетной площадки.

Дверь в кабинет полковника Интифады тоже была зеленая. Стоявшие по обе ее стороны охранники в зеленой форме сжимали зеленые винтовки – оружие элитной Зеленой гвардии. Оттолкнув Колдунова от двери, они взяли аль-Кайда под руки и, введя его в кабинет, с грохотом захлопнули дверь. Колдунов присел на кожаный диван, отметив, что мебель здесь под цвет стен – салатово-зеленая.

Прошло уже четверть часа, но из-за двери кабинета не раздавались выстрелы. Колдунов подумал, что Интифада решил не убивать аль-Кайда в этот раз, и поморщился.

Затем зеленая дверь распахнулась, и два зеленых охранника выволоки из кабинета тело аль-Кайда. Его зеленый китель был темным от крови. Безжизненно моталась почти отделенная от туловища голова.

Колдунов удовлетворенно улыбнулся, глядя, как охранники подволокли тело главного техника к зеленым дверям в шахту лифта. Охранник нажал кнопку, двери распахнулись, и стражи швырнули тело аль-Кайда вниз.

Звук от удара был громким, хотя кабинет и отделяли от подвала несколько этажей.

Подойдя к не закрывшимся еще дверям лифта, Колдунов взглянул вниз. Тело аль-Кайда неподвижно лежало на куче других трупов. Верхние выглядели свежими. Нижние уже почти совсем разложились.

– Мы вроде поднимались сюда не на этом лифте, – хмыкнул Колдунов.

– Не на этом, – подтвердил один из охранников. – Это мусоропровод. Личный мусоропровод нашего славного вождя.

Только тут Колдунов заметил, что в шахте лифта нет ни кабины, ни проводов, у дверей снаружи только одна кнопка – “вниз”. Заменить лифт такого рода мусоропроводом было вполне в духе полковника.

– Ага, – Колдунов довольно улыбнулся, – значит, теперь моя очередь?

Зеленые охранники взглянули на советского ученого с неприкрытым страхом. Этот тип стоит на пороге клетки с бешеным тигром, а морда такая, будто идет на молитвенное собрание.

Им даже не пришлось, как они ожидали, силой волочь его к зеленой двери. Он шел впереди них, как будто гнев славного вождя для него ничего не значил.

 

Глава 13

Свергнув короля Ардаса, полковник Интифада завладел и его дворцом, переименовав его во дворец Республики. После чего перекрасил дворец внутри и снаружи в зеленый цвет и развесил неимоверное количество новых лобинийских флагов – тоже зеленых, разумеется. Просто зеленых. Говорили, что никаких орнаментов и изображений полковник Ганнибал Интифада не любил.

Официальная история Лобинии, изложенная самим полковником Интифадой в его книге “Зеленый завет”, поясняла, что зеленый был выбран полковником в качестве нового национального цвета в знак солидарности с остальным исламским миром.

На самом же деле все было несколько иначе: когда жители столицы узнали, что какой-то оборванец устроил переворот и сверг любимого всеми короля Ардаса, они толпами хлынули ко дворцу, чтобы восстановить законный порядок.

При виде толпы кучка сподвижников полковника Интифады быстро утратила революционный кураж, вследствие чего полковнику Интифаде пришлось перебить их всех до единого. После чего он вошел в королевскую трапезную, сдернул со стола скатерть, обрушив на пол английский хрусталь и китайский фарфор, вышел на балкон и, размахивая импровизированным знаменем, объявил, что он покончил с бунтовщиками. Минуту спустя была провозглашена Исламская Республика Лобиния, а новоиспеченный правитель влез на крышу и водрузил на флагшток зеленую скатерть с королевского стола, скрепив сие деяние клятвой умереть во имя Аллаха.

Собравшаяся внизу толпа исторгла приветственный вопль.

Воздев над головой кулаки, полковник Интифада одарил толпу белозубой улыбкой и вообще старался явить собой воплощение восторга и бурной радости. В то время как в действительности разочарованию его не было предела.

Полковник Интифада ненавидел зеленый цвет. Флаг, который он изначально задумал для своего нового владения, был красным, с изображением международной коммунистической эмблемы серпа и молота. Утешал он себя лишь мыслью о том, что иной раз самому доведется всколыхнуть застывшие воды истории, а в следующее мгновение уже они понесут тебя. В принципе оба варианта не шли вразрез с его интересами – главное, чтобы эти воды вынесли вовремя на надежный берег. А если, пока доберешься до него, малость промокнешь – тоже ничего страшного. Главное, чтобы твой мундир не намок от твоей же собственной крови.

Но сегодня, как, впрочем, и все время с тех пор, как он стал правителем Республики Лобиния, затерянной в североафриканской пустыне, кровь на мундире полковника Интифады принадлежала не ему.

Полковник Интифада окинул взглядом алые пятна, разбросанные по его кителю. Еще не просохли. Он знал, что через несколько часов пятна побуреют, приобретут ржавый оттенок, а потом станут почти совсем незаметными. Кровь аль-Кайда ничем не отличается от крови сотен других, посмевших вызвать неудовольствие Ганнибала Интифады.

Полковник протянул было руку за салфеткой, чтобы промокнуть пятна, но, подумав, руку опустил. Пусть лучше русский увидит пятна и поймет, что истинный сын пустыни ни перед чем не остановится.

Встав со стула, но не выходя из-за стола, полковник Интифада устремил взгляд на висевшее напротив зеркало. Критически осмотрел себя. Его крупные черты в последнее время несколько огрубели, кожа потемнела и стала пористой. Жесткий, высокомерный рот, волосы, как и глаза, угольно-черные, щеки синие, хотя брился он недавно.

В общем и целом он остался собой доволен. Слабых его вид, как правило, устрашал. И у русского тоже наверняка душа уйдет в пятки. Полковник разгладил складки на зеленом мундире. Он облачался в него каждый день, хотя ненавидел зеленое пуще прежнего. Даже аксельбант на левом плече полковника был окрашен в золотисто-зеленый цвет.

Дверь отворилась, и полковник поспешно нажал на кнопку – на зеркало на стене упал темно-зеленый занавес.

– Вон! – кинул полковник Интифада охранникам. Те, пятясь, поспешно ретировались и плотно закрыли за собой дверь.

– Подойдите сюда, товарищ, – приказал полковник вошедшему.

Бледное лицо Колдунова словно нарочно было подобрано для контраста с черной полированной поверхностью стола. Идя к полковнику, Колдунов переступил через натекшую перед самым столом лужу крови, но, казалось, он не заметил этого.

Полковник Интифада недовольно поморщился.

– Мне доложили, что устройство вышло из строя, – глухо произнес он.

Говорил он на русском – превосходном русском; так же свободно он изъяснялся по-французски и по-английски, не говоря уж про родной арабский язык. Он обожал наблюдать, как вытягиваются после первых его реплик лица иностранных дипломатов, единодушно считавших его неотесанным дикарем, урвавшим власть после кровавого переворота.

– Так точно, товарищ полковник, – ответил на том же языке Колдунов. – Энергия, необходимая при запуске, серьезно повредила силовые рельсы и снова сорвала со шпал несущие. О чем я, помнится, и предупреждал вас.

– Вы что же, пытаетесь критиковать меня?! – Голос полковника в секунду сорвался на визг, и он рванул из кобуры “беретту”.

– Просто напоминаю. Нужно было подождать, только и всего.

– Подождать! Я три года ждал этой сладостной мести. Мести американцам, которые бомбили столицу Лобинии!

– Ваши мотивы мне хорошо известны, – спокойно кивнул головой Колдунов.

Бах! Бах! Бах! Одна за другой в потолке над головой полковника появились три черных дырки.

При звуке выстрелов русский поднял брови – но это была его единственная реакция. Ни бросков на пол, ни нервных метаний в поисках укрытия. Полковник Интифада бросил разряженный пистолет на стол. Рукоятка оружия была отделана нефритом.

– Вы, должно быть, смелый человек, товарищ. Некоторые из моих собственных соратников считают меня сумасшедшим.

– Мусульмане в минуту волнения часто стреляют вверх. Так они выражают свои эмоции, насколько я знаю.

– Но не в собственном доме, – заметил полковник. – К тому же я знаю, что вы посылали в Кремль отчеты о моем психическом состоянии. Не пытайтесь это отрицать.

– Отчеты своему начальству я посылаю еженедельно. Как, кстати, и вам. Вот и сейчас я снова перед вами отчитываюсь.

– Собака при двух хозяевах?

– Я служу только своему отечеству. Служить вам – моя текущая обязанность. Интернациональный долг.

– Знаю, как Советы его выполняют. Где вы были, когда американцы бомбили Даполи?

– У нас не было никаких разведданных об их атаке.

– Да? Тогда почему ваши истребители как раз перед ней убрались из этого района? Нет, ваше правительство знало все. Но вместо того чтобы сразиться с агрессором, они предпочли наблюдать за бойней. Вот как!

– Как бы то ни было, я не военный. Этот вопрос вам лучше задать в Кремле.

– Я и задавал. Знаете, что мне там ответили? Это, мол, совпадение. Совпадение – ничего себе! Только свиньи так поступают с друзьями! Сначала они продают мне свое оружие называют меня союзником и подписывают договор о совместной обороне – и при первых признаках янки трусливо сматываются!

– Но сейчас мы же вам помогаем, – напомнил Колдунов.

Полковник Интифада смачно плюнул на стол.

– Через сколько лет вы наконец опомнились! Мир уже успел забыть обо всем! Если бы не мои бесконечные жалобы и призывы... Знаете, почему ваше начальство поручило вам смонтировать ваше жуткое изобретение под лобинийской пустыней? Знаете почему?

– Знаю. В рамках выполнения интернационального долга.

– Нет! Только потому, что в противном случае я угрожал принять сторону Штатов! Я сказал тогда вашему генеральному секретарю: “Что толку в русском оружии, если оно не может отбить атаку американцев, и что толку в советских посулах, если Советы при виде янки поджимают хвост?” Они пытались меня убедить – но я не поддался. Я жаждал мести. И если единственный выход, который мне остался, – притвориться, что я иду на мировую со Штатами, мне придется, преодолевая отвращение, пожимать их обагренные нашей кровью руки!

На непроницаемом обычно лице Колдунова появилось озабоченное выражение – полковник понял, что задел нужную струну. Он знал также, что русскому не нравится, как используют его драгоценную установку. Ну что же...

– Так вот, чтобы задобрить меня, – продолжал полковник Интифада, – они и предложили мне эту вашу дьявольскую штуковину. И обещания. Много обещаний. “Полковник Интифада, это – величайшее оружие, которое когда-либо создавал человеческий ум”. “Полковник Интифада, им вы поразите Америку в самое сердце, не боясь возмездия”. “Полковник Интифада, при помощи его вы сможете забросить ядерную ракету в любую точку Земли, не опасаясь, что ее выследят со спутника”.

– Это правда. Моя установка все это делает.

– И тут же заставили меня подписать еще один договор. И вот у меня есть теперь эта штуковина. Я снова – гордый правитель своей страны. В мою пасть, так сказать, вставили новые зубы. У меня в руках меч мщения моим смертельным врагам. Но когда эта штука наконец доставлена и смонтирована, что я узнаю, что узнаю я?!

– Она работает, – пожал плечами Колдунов.

– Работает, да, конечно. Но где, скажите на милость, ядерные ракеты? Те самые, которые она может забросить в любую точку Земли?

– Никто никогда не обещал Лобинии ядерное оружие.

– Но вы же сказали об этом только в тот день, когда установка уже была готова! И еще сказали, что о ядерном ударе по Америке нечего и думать – ведь так?! Вы, может быть, не помните?

– Отчетливо помню.

– Отчетливо! Но не так отчетливо, как я! – загремел полковник. – Столько лет меня преследовал образ Америки в виде выжженной пустыни, а теперь я узнаю, что получил винтовку, но патронов к ней мне не выдали!

– Образец, который вы получили, – опытный. Его нужно сначала испытать с другими объектами. Что мы и делаем. В противном случае неполадки при запуске могут привести к тому, что ядерный боеприпас приземлится на лобинийской земле.

– Я пошел бы даже на такой риск! Но разве вы предоставили мне такой выбор?

– В договоре это не было предусмотрено.

– Нет, – с горечью промолвил полковник Интифада. – В договоре это предусмотрено не было. Нет. Никак. – Он нервно мерил шагами пространство от края до края обширного стола; глаза его горели, как тлеющие угли. Внезапно резко повернувшись, он устремил на русского затянутый в зеленую перчатку перст. – Знаете, как во всем мире расценивали позицию русских во время американской бомбардировки Даполи? Говорили, что для Советов это прекрасная возможность опробовать свои новые системы ПВО. В реальных боевых условиях. Что Советы рассматривали бомбежку нашего города всего лишь как великолепный испытательный полигон.

– Возможно, подобные планы и существовали, – Колдунов снова пожал плечами. Страха в его серых глазах по-прежнему не было. Полковник Интифада постепенно начинал понимать, что криком он мало чего здесь добьётся.

– Рад, что вы признаете такую возможность, – полковник сурово сдвинул брови. – Потому что, по-моему, нечто подобное затевается вновь.

– О чем вы?

– О том! – Палец полковника уперся в полированную столешницу. – О том, что мне надоело быть подопытным кроликом русских. Вы придумали новое оружие, но испытывать его в открытую – большой риск. Вы ведь подписывали разные дурацкие моратории даже с вашим смертельным врагом – США. Так что я для вас – прекрасный шанс без особых хлопот испытать это дьявольское оружие. Американцы ни сном ни духом не узнают. А если узнают – на кого придется ответный удар? Не на Украину, не на Москву, а на мою несчастную Лобинию!

– Но вы же сами попросили у нас военной помощи, полковник. И установка была доставлена сюда по вашему требованию.

– Ловушка! Очередная ловушка большевиков. Мне дают самое разрушительное в мире оружие – и вынуждают запускать из него старые паровозы.

– Но оба запуска были успешными.

– Успешными? Успешными, товарищ Колдунов?! – Полковник одним движением перемахнул через стол, оказавшись лицом к лицу с ученым. – Видите эту карту? – он ткнул зеленым пальцем в огромную карту мира, висевшую на стене.

– Вижу, разумеется.

– Так покажите мне, какие объекты нам удалось уничтожить!

– При запуске подобных снарядов трудно ожидать прицельной точности.

– Я уже слышал это, о сын собаки!

– Летящий паровоз, полковник, не поддается управлению. Тем не менее первый запуск был, повторяю, вполне успешным – если, конечно, ваши шпионы в Америке не врут. Снаряд не долетел до Белого дома самую малость – принимая во внимание дальность полета, это несомненный успех.

– Но никаких разрушений не было!

– Зато снаряд приземлился всего в нескольких десятках метров от намеченной цели. Это – беспрецедентный успех!

– А второй даже не долетел до Вашингтона!

– Из-за повреждения несущих рельсов, полковник. Я ведь предупреждал вас. Они монтировались для европейского паровоза, с более узкой колеей. Я также объяснял вам, что, если уж вы настаиваете на использовании американских паровозов, именно на них нужно ориентировать все последующие запуски. И рельсы соответственно нужно ставить шире. Если бы вы подождали пару дней, пока мы разведем их под нужный размер, запуск прошел бы еще удачнее первого.

– Значит, это я виноват?!

– Я всего лишь напоминаю вам, что не я выбирал и снаряды, и цели, по которым их предполагалось запускать. Мое дело – управлять установкой.

– Если бы вы дали мне хотя бы одну ракету, я решил бы все задачи за один раз. Мне ни к чему засыпать снарядами всю Америку, вполне достаточно уничтожить Вашингтон. Мне бы этого, по крайней мере, хватило.

– Повторяю: с точки зрения моего начальства, оба запуска были абсолютно успешными. И если мы произведем необходимые изменения, полный успех неотвратим!

– Мне нужен не неотвратимый успех, товарищ Колдунов, а немедленный! Я и так уже слишком долго ждал! Китайцы уже пообещали мне ядерное оружие – но давление со стороны Штатов заставило их от этого отказаться. Иранцы пообещали ядовитые газы – но даже им смог связать руки Вашингтон. Я разослал агентов по всему миру – но проклятые янки как-то узнают о моих планах раньше. Я больше не могу ждать!

– Ждать вам придется всего неделю. Но не меньше, – заверил Колдунов.

Полковник Интифада затрясся от сдерживаемой ярости. Его глаза походили теперь на жерла миниатюрных доменных печей.

– Я знаю, на что рассчитываете вы – вы и ваши русские хозяева!

Колдунов молчал.

– Вы рассчитываете на то, что никаких реальных разрушений от этих проклятых паровозов не будет!

– Если снаряд попадет в цель – разрушения будут опустошительными.

– Как бы не так! Вы рассчитываете на то, что большая часть снаряда сгорит в атмосфере. И на землю упадет лишь жалкий огарок – ведь так?!

– Если даже так – это не наша вина. Если вы обеспечите нас двигателями, которые смогут преодолеть сопротивление атмосферы, эта проблема будет решена.

– Не стройте из себя дурака, Колдунов. Я ведь могу именно так и сделать!

Против его воли на губах Колдунова зазмеилась едва заметная улыбка.

Но следующие слова полковника моментально стерли ее.

– Так вот – идите и чините свою чертову штуковину. Новый паровоз мне доставят сегодня, и как только установка будет готова к работе, мы запустим его туда, где разрушения будут самые страшные! И если мне не удалось уничтожить Вашингтон – следующий удар будет по центру Нью-Йорка!

– Неделя, – кивнул Колдунов.

– Идите.

Едва русский ученый скрылся за дверью кабинета, полковник Интифада тяжело рухнул на стул. Его мясистые волосатые пальцы тряслись от гнева. Да, цель он выбрал правильно. Вашингтон, где на один дом три парка, – это одно, но Манхеттен, где на одной миле десять небоскребов, – совсем другое! Скоро Америка узнает всю силу сокрушительного гнева властелина Лобинии.

На столе заверещал телефон, и полковник Интифада поднял трубку.

– Ну? – прорычал он. – Что там еще?

– У нас неважное настроение? – промурлыкал в трубке мягкий голос.

Маска гнева разом исчезла с лица полковника. Этот голос всегда приносил надежду.

– Привет вам, товарищ!

– Здравствуйте, полковник. Вот, вот, успокойтесь. У меня, как всегда, хорошие новости.

– Ну?! – выдохнул полковник, сжимая трубку.

– Карбонизированный углерод уже готов отплыть к вам.

– Это не просто хорошо, а прекрасно, товарищ! Сколько судеб будет зависеть от этого. О, многие тысячи судеб! – Полковник устремил орлиный взор на карту, висевшую на стене.

– Всегда рад оказать услугу. Собственно, в этом и есть смысл моего существования. Вы, конечно, потрудитесь проследить за тем, чтобы оговоренная сумма была переведена до отправки на мой счет в Цюрихе?

– Немедленно займусь этим.

– С вами приятно иметь дело, мой дорогой. Могу я еще чем-нибудь помочь вам?

– Да... в данный момент я занят покупкой локомотивов.

– Сможете выслать характеристики?

– Самые большие модели и только европейского выпуска. Рабочее состояние не обязательно. Единственное условие – чтобы крутились колеса.

– Звучит странновато.

– Но я ведь знаю, что могу положиться на абсолютную конфиденциальность ваших услуг.

– Безусловно. Мы и существуем лишь для того, чтобы удовлетворять потребности покупателей. А сколько вам нужно?

– Столько, сколько сможете достать. Боюсь, что в моей стране в ближайшие несколько лет будет ощущаться сильный недостаток в этих средствах передвижения.

– Предварительную информацию получите к концу дня. Еще что-то?

– Нет. Благодарю, мой друг.

 

Глава 14

Когда такси с Чиуном и Римо остановилось у ворот санатория “Фолкрофт”, было около полуночи.

– Сдача с сотни долларов будет? – осведомился Римо.

Водитель обратил к нему перекошенную от ярости физиономию.

– Ты этим дерьмом себе глотку заткни! Я вам, как вы сели, прямо сказал, сколько это будет стоить, и не финтите! Полсотни баксов – и ни центом меньше! Так что давай гони!

– На вашем месте я бы попридержал язык, – заметил Чиун сварливо.

– И ты, старый засранец, заруби себе это на своем корявом носу! Полсотни баксов, значит, полсотни! А сдачу с сотен, понимаешь, я с собой не вожу – довольно меня всякие козлы вроде вас пошмонали!

– Сколько ты думаешь дать ему на чай, папочка? – спокойно спросил Римо.

– На чай он только что получил мой совет, – пробурчал Чиун.

– Верно, – подумав, согласился Римо.

Неторопливым движением он извлек из кошелька стодолларовую банкноту, так же неторопливо сложил ее ровно пополам и, оторвав одну половинку, протянул ее водителю.

– Это что еще за дерьмо?! – взвыл тот.

– Опять это слово! – Чиун поморщился. – Оно, наверное, ему очень нравится. Оно как нельзя больше подходит для его грязной пасти.

– Это полсотни долларов, как ты просил, – улыбнулся Римо. – Пятьдесят баксов. Сдачу можешь оставить себе.

– Да у меня нигде это дерьмо не возьмут!

– Ты же даже не пробовал, – возразил Римо, покидая обшарпанный экипаж.

Таксист взялся за ручку дверцы с явным намерением открыть ее, но не успел: Чиун легонько хлопнул по ней снаружи. Незадачливый возница был резко отброшен вправо – тазом он вдребезги разнес счетчик, а головой врезался в правую дверь. Дверь не открылась: Римо придержал ее пальцем и, зайдя спереди, отвесил несильный пинок по бамперу.

Машина покатилась вниз, визжа бесполезными тормозами. К счастью, схватиться за руль перед поворотом пришедший в себя шофер успел вовремя. Взревел двигатель, и злополучная колымага пропала с глаз.

– Что ж, пошли, папочка, – вздохнул Римо. – Сегодня у нас был нелегкий день. Ох... – схватился он за голову, увидев, что в нижнем окне здания санатория горит свет.

– Ага, – перехватив его взгляд, удовлетворенно закивал Чиун. – Хотя уже очень поздно. Император Смит все еще ждет нас.

Под затихающий вдали рев мотора такси Римо и Чиун проскользнули в приоткрытые ворота. В стороне от здания, на открытой площадке, громоздилась темная масса. Военный вертолет.

– По-моему, эта штука дожидается нас, – кивнул Римо в его сторону.

– Я так надеялся отдохнуть, – в голосе Чиуна послышались нотки отчаяния.

– Ладно, пошли, – устало махнул рукой Римо, – нет смысла пытаться избежать неизбежного. Посмотрим, что он еще придумал.

Доктора Харолда В. Смита они обнаружили в сидевшим кабинете за письменным столом. На лице его застыло выражение вселенской скорби, но это было дело обычное. Даже в самые радостные минуты лицо доктора Смита – без очков в особенности – вполне могло сойти за воплощение мирового страдания. Смутило Римо то, что доктор Смит делал.

Доктор Смит методически заполнял свою ротовую полость содержимым аэрозольного баллончика с желудочным. Время от времени он прерывался, чтобы сглотнуть, и тут же возобновлял прерванную процедуру. Баллончик злобно шипел и плевался пеной; Смит встряхнул его, но, не добившись результата, словно грудной младенец, припал губами к сипевшему клапану.

Римо и Чиуна он заметил только тогда, когда Римо громко откашлялся.

– Гх-м, – констатировал Смит и выронил баллончик. – Неважно. Все равно он уже пустой, – задумчиво изрек Смит, провожая баллончик взглядом. Оглядев вошедших, он машинально поправил галстук.

– Что-нибудь не так, Смитти? Кстати, от Рэмбо мы благополучно избавились.

– От кого? Ах да, – наконец откликнулся Смит. В голосе его слышалось замешательство. – Да, да, от слона. Прекрасно. И слава Богу, что вы оба здесь. Сложилась крайне неприятная ситуация.

– Знаем, знаем.

– Знаете?!

– Ну, вертолет же стоит...

– Ах да, да... Это я его вызвал. Я едва дождался вашей возвращения.

– Ну вот, мы вернулись, – проинформировал Римо. – На этот раз что?

– Перестань, Римо, – оборвал ученика Чиун. – Не торопи Императора. Дело, как видно, и вправду серьезное – поведайте же мне о нем, о Император, и не обращайте внимания на моего несмышленого ученика. У него был нелегкий день, но зато он усвоил много полезных уроков, которые помогут ему впредь исполнять ваши приказания с большим тщанием.

– А, да, очень хорошо... Пока вы отсутствовали, случилось нечто, могущее иметь далеко идущие последствия международного плана.

В знак интереса Чиун высоко задрал подбородок. Последствия международного плана всегда прельщали его. Чем больше мировых войн удастся ему, Чиуну, предотвратить, тем больше он запросит с Императора при заключении следующего контракта.

– Так вот, – продолжал Смит. – По Вашингтону нанесен удар. Вернее, два удара – и это за последние несколько часов.

– Удар? – удивился Римо.

– Да, каким-то новым, неизвестным доселе видом баллистического оружия. Условное название – кинетическое разрушающее устройство, КРУ. Президент только что сообщил мне, что запустили его при помощи специальной электромагнитной установки, позволяющей снаряду уйти от слежения. Первое КРУ упало в нескольких ярдах от Белого дома. Второе угодило куда-то в Мэриленд. К счастью, ни то, ни другое заметных разрушений не произвели. Ни одно не взорвалось. В общем, потерь пока не было.

– В общем, то, чего так долго ждали, – прокомментировал Римо. – Новое наступательное вооружение.

– Вооружения, – заметил Чиун, – все наступательные.

– Так что мы должны делать, Смитти?

– Прежде всего перестать валять дурака, Римо, – благожелательно заметил Чиун. – Что мы должны делать, по-моему, совершенно ясно. Внедриться в расположение тех, кто запустил это КРУ, и уничтожить их... и тем самым вновь спасти нацию.

– Не совсем, – покачал головой Смит.

– Нет? – искренне удивился Чиун. – А что же?

– Да, а что тогда? – присоединился Римо к учителю.

– В Пентагоне все еще пытаются установить, кто провел запуск. Ясно, что иностранное государство, но никто пока не знает, какое именно. Президент немедленно требует вас к себе в Вашингтон. Ситуация чрезвычайно его расстроила. Он считает, что должен был в определенной степени предвидеть все это.

– Память у него коротковата, – Римо вздохнул. – А то бы вспомнил, что мы уже раз спасли ему жизнь – во время избирательной кампании.

– Как только я увидел его, то понял, что предо мной неблагодарный невежда, – сердито пожевал губами Чиун. – Потому-то я и голосовал за его соперника, – добавил он ехидно.

– Вы голосовали, мастер Чиун? – удивился Смит. – Но вы же не гражданин США, насколько я помню.

– Никто все равно не смог бы меня остановить. К тому же я хотел нейтрализовать голос Римо.

Римо вздохнул на этот раз громче.

– Так что мы должны делать в Вашингтоне – если тема выборов исчерпана?

– Я еще не получил точной информации, – признался Смит, – но в любом случае вам было бы неплохо оказаться сейчас рядом с президентом – просто чтобы подбодрить его. Кабинет министров он еще не собрал и вообще, похоже, пребывает в полной растерянности.

– Так мы, значит, запишемся к нему в няньки?

– Боюсь, что нечто вроде того. Разумеется, военное командование находится в повышенной готовности. Мир застыл на грани непонятно чего – никто пока не знает, в чем дело.

– А если, пока мы там будем с ним нянчиться, по городу нанесут еще один удар? – спросил Римо.

Смит долго молчал, не сводя с Римо усталых глаз.

– Тогда, – наконец признался он, – просто не знаю...

– Зато я знаю, – бодро изрек Чиун.

Римо и Смит одновременно взглянули на Мастера, лицо которого сияло, как начищенный медный таз.

– И что же именно ты знаешь, папочка?

– Да, да, интересно, – поддержал Римо Смит.

– Все! – торжественно произнес Чиун.

– И как же ты до этого додумался?

– Потому что при этом все должно быть именно так.

– При чем “при этом”? – недоуменно переспросил Смит.

– При осаде.

– Что вы имеете в виду?

– Все очень просто, – пожал плечами Чиун, пряча пуки в бездонных рукавах кимоно. – Два камня уже брошены.

– Камни... Почему камни? – озадаченно спросил Римо.

– Но они же не взорвались?

– Это, конечно, так, – согласился Смит.

– Тогда, значит, это камни. Или, по крайней мере, могут ими быть. Если бы это было что-то другое – оно бы взорвалось уж наверное.

– Продолжайте, продолжайте, – заинтересовался Смит.

– И потому то, что мы наблюдаем, – вид военных действий, который не использовали уже долгие века. Обстрел из осадной машины!

– Никогда о такой не слышал.

– Видимо, имеется в виду катапульта, – Римо зевнул.

– Да, греки называли осадную машину именно так. Римляне – по-другому, но часто ее использовали. Вот каким образом: армия окружает неприятельский город, отрезая его от источников воды и продовольствия, затем к стенам подвозят осадные машины. Сначала их заряжают огромными камнями и пытаются сокрушить стены города. Иногда заряжают мелкими камнями, чтобы посеять панику среди жителей. Один из сотни камней обязательно кого-нибудь да зацепит – или солдата, или зазевавшегося прохожего. В последующие века в Европе эти машины и применяли как раз в основном для устрашения. Как эти ваши сегодняшние ядерные ракеты.

– Но кто бы на такое отважился? И, кроме того, никакая армия нас не осаждает, – задумчиво промолвил Смит.

– Погодите, погодите! – замотал головой Римо. – Полнейшая чепуховина. Катапульты? В наше время? Где, у кого?

– По имеющейся у нас информации, КРУ запустили где-то за океаном. То есть, по идее, это могла быть любая страна – от Великобритании до России включительно.

– Представляете себе катапульту, которая может перекинуть камень через Атлантику?!

– Да уж, – покачал головой Смит. – Но сравнение, приведенном Мастером, тем не менее кажется мне разумным. Продолжайте, пожалуйста, Мастер Чиун.

Римо в знак бессилия поднял руки. Торжествующе ухмыльнувшись, Чиун продолжал излагать свои соображения. Давать советы Императору оказалось непривычным, но очень приятным делом.

– Где эта армия – я не знаю. Может быть, она еще на марше, следует к стенам города. Или она прибудет, когда осада уже будет набирать силу. Но способ их действий говорит сам за себя. Это именно осада – ничто другое. Цель обстрела – посеять в рядах противника панику. Скорее всего, ни один из этих снарядов не поразит сколько-нибудь заметную цель. Потому что способ этот придумали европейцы, а, по крайней мере, одно о них можно сказать с уверенностью.

– Что же именно? – Смит даже наклонился вперед.

– Стрелки они из рук вон плохие.

Возмущенно заморгав, Смит снова откинулся на спинку стула.

– Ну, на то, что эти самые КРУ неминуемо промахнутся, мы не можем рассчитывать.

– Можем. Сначала у них кончатся большие камни. Потом – мелкие. Потом кончатся гравий и галька. А потом они просто прекратят стрелять.

– В таком случае, каковы наши задачи в Вашингтоне, Смитти? Сунуть руки в карманы и на все на это смотреть? Или ловить сачком эту штуковину, если она снова прилетит Бог знает откуда? По-моему, лучше было бы разобраться, кто стоит за всем этим.

– Эта задача не из сложных, – изрек Чиун с пафосом.

Смит и Римо снова уставились на него.

– Продолжайте, продолжайте, – в глазах Смита снова заплескалась надежда.

– Кому ваше правительство умудрилось особенно насолить в последнее время?

– Насолить? Простите, как именно?

– Осады не устраивают для того, чтобы завоевать или причинить разрушения. Их устраивают в наказание или из мести. Вспомните – и наверняка взору вашему предстанет некий владыка, который ищет мести президенту благословенной Америки.

– Ну, тут список будет немаленький, – заметил Римо. – Зуб на нас имеет примерно треть всех держав мира.

– Но гнев, который чувствуется в нанесенных по великому граду ударах, выдает человека страстного. Вспомните – есть ли такой среди названных государей.

– Если есть, тогда он просто-напросто идиот. Ибо решил швыряться камнями в единственную в мире страну, которая в свое время не постеснялась при сильном расстройстве попотчевать своего противника атомной бомбой.

– Не согласен. Эти КРУ довольно трудно отследить, так что запустивший их находится в относительной безопасности, – вмешался в разговор Смит. – Но думаю, в отношении вашей задачи вы правы, Римо. Она будет состоять в том, чтобы найти и уничтожить источник угрозы. Тем не менее, я настаиваю, чтобы вы оба сейчас же отправились в Вашингтон. Обследуете места приземления этих КРУ... в общем, наверняка узнаете что-то полезное.

– Только не я, – меланхолично заметил Римо. – Для меня абсолютно все камни одинаковы.

– Как и тот, что сидит у тебя на плечах, – заключил Чиун тоном, полным презрения.

 

Глава 15

Несмотря на возражения ближайших советников, президент Соединенных Штатов Америки вышел в эфир с обращением к стране.

– Ситуация под контролем, – таковы были первые слова, которые он произнес с подиума, установленного в Восточном зале Белого дома.

Перед ним нестройной шеренгой расположились представители всех ведущих информационных агентств. В комнате было народа, что сельдей в бочке. Воздух, нагретый лучами прожекторов и пронизываемый бликами вспышек и телекамер, казался наэлектризованным. Это была первая пресс-конференция нового президента – и уже по одной этой причине ее осветили бы как можно подробнее. Но тот факт, что президент за весь предыдущий день так и не появился в Овальном кабинете, породил стремительно катившуюся волну слухов и превращал конференцию в вовсе экстраординарное событие.

– О какой ситуации идет речь? – немедленно последовал вопрос.

Президент почувствовал, что лоб его покрывается холодным потом. Он успел произнести только первую фразу из заготовленного десятиминутного выступления – и уже вопросы начали сыпаться на него, словно камнепад. Заткнуть глотку этому писаке или пускай уж спрашивает...

– Да, какая именно ситуация? – еще голос откуда-то справа.

Президент решил твердо придерживаться заготовленного текста.

– Текущая ситуация, – твердо произнес он.

Пресса наградила его недоуменными взглядами.

– Господин президент, – подала голос средних лет дама, – не могли бы вы рассказать о ваших проблемах с алкоголем?

– Каких еще проблемах? – удивленно вскинул брови президент.

Дама не ответила. Она уже строчила в блокноте ответ главы государства.

На лице президента мелькнуло выражение ужаса.

– Так о каких проблемах вы говорите? – повторил он.

Снова никакого ответа. Представители прессы лихорадочно снимали и записывали.

– Не могли бы вы вернуться к кризису? – на этот раз голос слева.

– О кризисе я ничего не говорил, – нахмурился президент.

– То есть вы отрицаете наличие кризиса?

– Не то чтобы полностью... Но назвать нынешнее положение кризисным у меня тоже нет оснований.

– Тогда как же вы его охарактеризуете? Особенно странным это выглядит ввиду вашего исчезновения после церемонии инаугурации – исчезновения на целые сутки.

– Первая леди знает, где вы провели эту ночь? – Это явно кто-то из женских журналов.

– Безусловно. Она была вместе со мной, – президент еще сильнее нахмурился.

Перья шуршали по блокнотам, как голодные мыши; президент уже начал подозревать, что сказанного для журналистов более чем достаточно. Лучи юпитеров немилосердно пекли макушку; президент чувствовал, как из головы испаряются последние остатки сосредоточенности. Все, что он собирался сделать – это объявить нации, что в первый же день его правления над страной нависла неожиданная опасность; о природе ее говорить пока преждевременно, но ситуация находится полностью под контролем. Вместо этого они полезли в его личную жизнь. Пребывая большую часть своей сознательной жизни в счастливом браке, и еще дольше – на посту профессионального политика, президент был уверен, что ничего личного в его жизни и не осталось уже. А вот поди ж ты...

– Господин президент, по имеющейся у нас информации, стратегическое военное командование привело в состояние повышенной готовности все эскадрильи бомбардировщиков “Б-52”. По какой причине?

– Это не так, – твердо ответил президент. – Информация ложная.

– Тогда как вы объясните вчерашнюю передислокацию частей ВВС?

– Самые обычные учения, – президент пожал плечами. Врать он не любил – по крайней мере, таким беспардонным образом. Однако сейчас главное – не вводить американский народ в панику, а, наоборот, успокоить.

– И они не связаны с предполагаемой угрозой?

– Угроза, увы, не предполагаемая, а вполне реальная.

– Но если она так серьезна, почему вы не объясните сразу, в чем ее суть? Вы не думаете, что те, кто голосовал за вас, имеют право знать об этом?

– Я уважаю права всех и каждого, – посуровел президент.

– Господин президент, не могли бы вы вернуться к вашим алкогольным проблемам?

– Каким еще, к черту, алкогольным проблемам?! – загремел президент.

– Вы уже в третий раз это говорите, – заметил кто-то в задних рядах. – Значит ли это, что вы отрицаете наличие у себя каких-либо проблем с алкоголем, хотя явные признаки их вы обнаруживали во время церемонии инаугурации?

– Полностью отрицаю.

Сливки вашингтонской прессы вновь яростно заскребли в блокнотах, и перед помутненным от ужаса внутренним взором президента предстал заголовок: “Президент отрицает склонность к алкоголизму”.

– Теперь прошу не перебивать меня, – овладел наконец собой президент. – Все, что я хочу сделать – это заверить народ Америки в том, что ситуация полностью под контролем. Никаких оснований для тревоги нет. Проблемой занимаются лучшие умы Пентагона, и...

– Пентагона? Значит, возможность нападения существует?

Президент колебался. Снова врать ему не хотелось, к тому же на сей раз ложь будет совсем уж чудовищной. Особенно если неизвестный враг нанесет удар снова...

– Что вы можете сказать о пожаре в Лафайет-парке? – В главу правительства вцепилась очередная акула пера. – И о взрыве на площадке для гольфа в Вифезде? Существует ли какая-либо связь между этими двумя событиями?

Президент понял, что у него не осталось выбора.

– Как мне сообщили, в Вифезде упал метеорит. А пожар в парке был обыкновенным пожаром.

К удивлению и облегчению президента, его слова явно не собирались ставить под сомнение.

– Могу вам сообщить еще кое-что, – президент почувствовал, что надо ковать железо. – Кое-кто по ту сторону океана не прочь побряцать оружием. Мы знаем, кто именно и чего они пытаются этим добиться. И я хочу заверить американский народ, что нам не впервой справляться с такого рода проблемами. Любителей же подобных маневров хочу предупредить – при следующей попытке с их стороны нами будут приняты ответные меры. И меры жесткие.

– Военного характера, мистер президент?

– Без комментариев.

Черт бы их побрал, подумал он. Ишь, мастера ловушки ставить.

Рядом с президентом возникла сухощавая фигура пресс-секретаря.

– Это все, джентльмены, – раскланялся он, почти силой стаскивая главу государства с подиума.

– Я же еще не закончил! – прошипел президент секретарю в ухо.

– Закончили, господин президент, закончили. Иначе они съедят вас живьем. Идемте, прошу вас. С ситуацией справится отдел информации.

С видимой неохотой помахав представителям прессы на прощание рукой, президент Соединенных Штатов Америки закончил пресс-конференцию. Он с гораздо большим удовольствием показал бы им шиш, но эти кадры немедленно появились бы в вечернем эфире, после чего последовал бы двадцатиминутный разбор смысла президентского жеста и его политических последствий.

Шагая по роскошному ковру, которым был застлан пол Восточного зала, он думал: как могла прийти в голову пресс-секретарю мысль чуть ли не силком утащить президента страны с его первой пресс-конференции? Кем, интересно, этот тип себя возомнил – агентом Секретной службы?

* * *

В своем пентагоновском кабинете генерал Мартин Лейбер, выключив телевизор, издал шумный вздох облегчения.

Свою пресс-конференцию президент, конечно, завалил. Начисто. Даже в черно-белом изображении, наверное, было видно, что он зелен, как репа. Хотя эти псы-газетчики рвали его на совесть. Никогда не угадаешь, в какое место вцепятся. Но самое главное – карьеру генерала Лейбера он-таки завалить не сумел. Вот если бы он упомянул, какие именно “умы Пентагона” призваны справиться с ситуацией, тогда бы конечно...

Тогда газетчики впились бы в него, генерала Лейбера, как клещи в бездомную кошку. И высосали бы из него все – биографию, планы на будущее, а главное – подробную, день за днем, историю его служебной карьеры.

Материальчик был бы самый что ни на есть жареный. В частности, всплыло бы, что во время корейской войны генерал Мартин С. Лейбер служил в чине старшего сержанта на базе ВВС в частях второго эшелона и о том, что такое военные действия, руководство подчиненными в бою, ровно никакого понятия не имел. Но когда за два дня до рождественской вечеринки северокорейский снаряд накрыл офицерский склад, где хранились спиртные напитки, именно старшему сержанту Мартину С. Лейберу поручили восстановить драгоценный запас.

Восстанавливать его, впрочем, было нечем. Спиртного на много миль вокруг не было. И сержант Лейбер уже видел себя разжалованным в рядовые, когда случайно набрел на оставленный у обочины танк, экипаж которого отправился в гости к приветливым местным шлюхам. Смекнув, что в этом его спасение, сержант Лейбер увел танк, который продал двум северокорейским прапорщикам за несколько ящиков хорошей рисовой водки. Но Лейбер не собирался останавливаться на достигнутом. Хорошенько разбавив водку, он увеличил число ящиков с шести до двенадцати и с триумфом возвратился на базу.

Неделю спустя, несколько протрезвев, он обменял припрятанные шесть из двенадцати ящиков на двухнедельный отпуск в Токио, где закупил несколько центнеров фальшивых корейских сувениров, которые продал по цене настоящих, естественно.

С этого момента и началась карьера Мартина Лейбера – сначала до капитанского чина, затем до полковника и в конце концов до генеральских звезд. О ВВС у него сохранились самые теплые воспоминания: даже во время вьетнамской войны он умудрялся не только загонять вьетконговцам миллионное снаряжение, но и вытянуть денежки из своих, выдавая им оставшиеся еще с той войны корейские перочинные ножики за штыки головорезов Вьетконга.

Карьера привела его в конце концов в Пентагон, к миллиардным оборонным контрактам и золотоносным спискам военного снаряжения. И теперь, когда до пенсии оставалось совсем немного, генералу Лейберу очень не хотелось, чтобы обломился сук, на котором он так удобно сидел. А именно так бы и произошло, если бы газетчики вдруг услышали его имя. Тогда заголовками типа “Президент отдает судьбу нации в руки бывшего интенданта” пестрели бы все газеты страны.

Но поскольку президент, к счастью, об этом и словом не обмолвился, генерал Лейбер мог спокойно продолжать свое дело дальше. А раз так, значит, у него есть шанс из этой заварухи выкарабкаться.

Прежде всего – кровь из носа – надо найти, откуда все же прилетают в Америку эти проклятые паровозы.

Глубоко вдохнув, генерал Лейбер привел в действие самое мощное, по его убеждению, оружие из арсеналов армии Соединенных Штатов – красный кнопочный телефон. С базой ВВС “Эндрюс” его соединили быстро.

– Майор Чикс? Генерал Лейбер у аппарата. Президент через прессу только что предупредил страну об опасности.

– Б... Боже мой! Он... он рассказал им о паровозах?!

– О КРУ, черт бы вас побрал! Я же просил вас выкинуть из памяти это дурацкое слово!

– Виноват, о КРУ, генерал. Значит, о... них он не рассказывал?

– Нет, к счастью для нас, черт возьми. Наш президент еще не полный идиот, дай ему Бог здоровья. Теперь я жду ваших ответов, майор.

– Некоторые части второго КРУ уже восстановлены. Голос майора периодически заглушали лязг металла и уханье молотов. Какофонию дополняло гудение пламени в горнах. Поморщившись, генерал вновь закричал в телефон:

– Это я понял! Но какие именно?

– С этим КРУ нам повезло больше, сэр. Оно не так повреждено, как первое.

– Продолжайте.

– Больше всего пострадала передняя часть – задняя осталась почти что целой. Сэр, наши выводы могут быть преждевременными...

– Давайте, давайте, дьявол вас побери!

– На нем нет никаких следов кронштейна для колокола. Чтобы удостовериться, мои люди сейчас проверяют снова...

– В чем удостовериться, черт возьми?!

– А помните наш недавний разговор? Отсутствие колокола означает, что пар... что КРУ не американского производства. Это... гм... иностранное КРУ.

– А место производства определить сможете?

– Надеюсь, что сможем, сэр.

– А оно не африканское, часом?

– Африканское? – В голосе майора явственно звучало сомнение. Генерал услышал, как, перекрывая шум, в трубке зашуршали страницы.

– Знаете... В этом справочнике паровых КРУ ничего о моделях африканского производства не сказано.

– Наша разведка засекла, что запустили его откуда-то из Африки. Так что и производство должно быть местным.

– Не знаю... Первый был американским, вне всякого сомнения. Хотя, конечно, после того как придумали дизельные... двигатели, мы сами стали продавать эти... КРУ всему миру. Можно, я буду употреблять слово “двигатели”, сэр?

– Да плевать. – Лицо генерала болезненно покривилось. – Мне нужно узнать, где была сделана эта штуковина. Можно это как-нибудь устроить?

– Есть один верный шанс, сэр. Окраска.

– Как вы сказали?

– Понимаете, перед тем как пустить... двигатель в эксплуатацию, его красили в цвета фирмы-производителя – у каждой был свой набор цветов. Как, например, сегодня у пассажирских самолетов. Эти цвета называли окрасом. Вот.

– Звучит убедительно. Ну и какого цвета наше КРУ?

– Вот это нам как раз неизвестно. Двигатель сильно закопчен и обуглился. Но мы сейчас пробуем счистить копоть – может быть, под ней остались следы краски. Это наш единственный шанс.

– Какое-нибудь оборудование вам понадобится?

– Да, все, что используют для химанализа краски. Хорошо бы задействовать лаборатории ФБР...

– Не пойдет. В ФБР я никого не знаю. Они законники притом гражданские – с ними я не привык иметь дела. Военные – это одно, но у шпаков, если уж законники в тебя вцепятся, – считай, что пропало дело.

– Понял вас, генерал. А ЦРУ?

– То же самое. С этими только свяжись – и у тебя в квартире на следующий день будет торчать перископ из унитаза.

– В любом случае, генерал, если нам удастся добыть образцы краски, а вам – отдать их на анализ кому бы то ни было, место выпуска КРУ мы определим.

– Приступаю к делу, – объявил генерал Лейбер и дал отбой. – Чтоб вас всех!.. – изрыгнул он после минутного раздумья, поняв, что сам не знает ровным счетом ничего о химанализе краски, и хуже того – нет никого, кто мог бы ему в этом помочь.

Зазвонил телефон, и генерал машинально поднял трубку.

– Генерал Лейбер? – По голосу сразу было понятно, что звонит крупный военный чин.

– Так точно. Кто говорит?

– Комитет начальников штабов.

– Но вы же один, простите.

– Я его председатель. Адмирал Блэкберд, рад познакомиться. Мы тут только что посмотрели президентскую пресс-конференцию. О каких там “умах из Пентагона” он толковал? То, что это не министр обороны, понятно; этого недоумка запихнули к нам в бункер – и слава Богу, а то бы он еще что-нибудь натворил.

– Верный ход, – оценил генерал Лейбер, начисто забывший о существовании министра вообще. – Адмирал, если бы президент пожелал назвать имя этого человека, он бы это непременно сделал – ведь верно? По всей видимости, от сохранения в тайне этого имени зависит национальная безопасность старого доброго дядюшки Сэма – вам не кажется?

– Гм... Вообще с точки зрения стратегии это имеет смысл. А с точки зрения тактики – положение сейчас каково?

– Ожидаем третьего удара.

– Ага, это я знаю. А ответные мероприятия?

– Пытаемся установить место производства снаряда.

– Отлично. А то у нас нажать на кнопку уже давно руки чешутся. Можем чем-нибудь помочь?

– Мм... у нас, видите ли, тут проблема с химанализом, – задумчиво зачмокал губами Лейбер. – Говоря откровенно, мы просто не знаем, кому это поручить: все ведомства, способные решить эту проблему, к сожалению, чисто гражданские. А нам бы, сами понимаете, не хотелось...

– Верно мыслите, генерал. Гражданские не любят пачкать руки.

– О чем я и говорю, адмирал. Что посоветуете предпринять?

– По мнению Комитета начальников штабов, осталось одно, но верное средство.

– Сэр?

– Компьютер! Компьютеры, приятель, в наши дни могут все. Все, что вам нужно – это найти такой, что мог бы справиться с этим делом, запрограммировать его – и полный вперед!

– Великолепно, адмирал! Ваше предложение принято. Буду держать с вами связь.

Генерал Лейбер повесил трубку, ругая себя на чем свет стоит. И как он сам до этого не додумался? Конечно, компьютер, тысяча чертей! В Пентагоне их тонны – в финансовом ведомстве, в кассе, есть даже один для военных игрушек – где-то в караульном помещении.

Вся беда в другом: чтобы запрограммировать его, понадобятся недели, если не месяцы. Этим сроком для анализа обугленных крошек краски генерал Лейбер не располагал. К тому же, стоит только пентагоновским программистам узнать, какую программу и для чего они пишут... По степени утечки информации военное ведомство могло сравниться только с Конгрессом.

Генерал Лейбер вновь поднял телефонную трубку. Эта штуковина сделала мне состояние, думал он, набрав номер и слушая длинные гудки. Да, именно эта. Другим для этого требуются танки и артиллерия, но он, генерал Лейбер, отдаст все эти железки за хороший многоканальный аппарат.

– “Эксельсиор системс”, – послышался в трубке сонный голос.

– Мартин Лейбер, Ричард. Не помешал?

– Генерал? – Голос из сонного стал встревоженным. – Здравствуйте, генерал. Что-нибудь случилось?

– Вы необычайно догадливы. Пахнет жареным, Ричард.

– Нет, – после паузы отозвался голос. – Этого быть не может. Только не говорите мне, что дело с дефектными микросхемами выплыло...

– А? Нет, с этим все в порядке. Я о национальной безопасности.

– Эти самолеты решили задействовать?!

– Вот это может случиться. И можешь себе представить, чем это для нас кончится.

– Бог мой... Отсидки не миновать.

– Это тебе отсидки не миновать, штафирка несчастная! А мою задницу приставят к ближайшей стенке! По обвинению в государственной измене – усек?

– Бог мой, – повторил голос в трубке. – И что теперь делать?

– Есть один выход. Мне нужен в полное распоряжение самый лучший в мире компьютер. Немедленно.

– Мы и делаем самые лучшие. Параллельные процессоры. Искусственный интеллект. Вам какой нужен?

– Подходящий для химанализа, причем программировать буду сам. Национальная безопасность.

– Но... вы умеете программировать, генерал?

– Понятия не имею, что это такое. Поэтому мне нужен ящик, который сам себя программирует.

– Есть такой. Наша последняя разработка. “Эксельсиор системе квантум три тысячи сто”. В одном экземпляре – опытный. Система искусственного интеллекта се способностями к самопрограммированию. Управляется голосом. Так что программировать его не нужно. Просто поговорите с ним.

– Доставите к вечеру. Ко мне в кабинет.

– Но я не могу доставить его, генерал. Он единственный. А заказов на него – уже миллион. И от ЦРУ, и от ФБР, и от НАСА... Я думал, Пентагон тоже хочет оформить заказ.

– Я вот как раз и заказываю, – огрызнулся генерал Лейбер. – И доставить нужно сегодня, а то...

– А то что, генерал?

– А то в кутузку пойдешь именно ты! За те самые микросхемы, которые ты продал нам с подрывными целями, а я, разумеется, ничего об этом не знал.

– Но вы... но вы же все знали! Вы тоже во всем этом участвовали!

– Повторяю тебе еще раз: мне осталось совсем ничего до пенсии. И если меня возьмут за задницу – не воображай, что тебе удастся этого избежать. Понял меня, приятель?

– Это... непохоже на вас, генерал!

– Времена меняются, – философски изрек Лейбер. – Я жду ответа. Итак?

– Ну хотя бы расписку!..

– Как только закончу – тут же получишь его назад, – успокоил генерал собеседника. – К тому же, в списке заказчиков Пентагон должен стоять первым.

– Я знал, что вы это скажете. – Голос в трубке стал заметно веселее.

Генерал едва успел опустить трубку на рычаг, как телефон заверещал снова. Услышав усталый голос президента, генерал Лейбер невольно выпрямился.

– Вы смотрели пресс-конференцию, генерал?

– Так точно, сэр. И должен вам сказать, сэр, – это был просто подвиг.

– Не валяйте дурака. Они просто сожрали меня на завтрак. И мало того, раздувают из этого Бог знает что. Так что если вы в ближайшее время хоть что-то не сделаете, мне придется публично сказать всю правду.

– Прошу вас, не беспокойтесь, господин президент. К делу подключен сверхмощный компьютер.

– Компьютер?

– Да, дельце оказалось великовато для одного-единственного генерала, сэр. Даже для такого, как я. А эта штучка может все, что угодно.

– Как насчет внешней связи?

– Разумеется, – хмыкнул генерал, удивляясь, при чем тут внешняя связь. – Все, что хотите.

– А синхронный перевод на другие языки она делает?

– В три секунды, – заверил генерал Лейбер, недоумевая, на кой черт понадобились президенту в такой момент какие-то языки.

– Так... А где эта машина сейчас?

– Доставят к вечеру.

– Не кладите трубку, генерал.

Некоторое время в трубке играл “Марш Радецкого”, затем снова прорвался голос президента.

– Генерал... в Пентагон эту машину доставят не сегодня.

– Именно сегодня, сэр. Заказ делал я сам.

– Я не спрашиваю вас, я утверждаю. Ее доставят туда, куда я вам скажу. Запишите адрес.

Из-под пера Лейбера на клочке бумаги появился адрес оптового склада в городке Трентон, штат Нью-Джерси.

– Но осмелюсь спросить, сэр, почему?!

– Он мне понадобится. Вы продолжайте исследования, само собой.

– Разумеется, – согласился генерал. – Однако...

– Никаких “однако”, генерал Лейбер. Это приказ.

Генерал Лейбер повесил трубку, молча недоумевая, откуда вдруг у президента взялся этот апломб. Еще несколько часов назад, на пресс-конференции, он выглядел совершеннейшим идиотом. И для чего, интересно, этот компьютер ему “понадобится”? Да еще на складе в Нью-Джерси...

Когда генерал Лейбер снова набрал номер “Эксельсиор системс”, он был мрачнее тучи. К счастью, президент ничего не сказал о том, что он собирается этот компьютер вернуть. Так что об этом пускай болит голова у толстозадого кретина из “Эксельсиор”. А он, генерал, зажарит рыбку побольше. Если его самого не зажарят до этого.

 

Глава 16

В Овальном кабинете Белого дома президент тоже положил трубку на рычаг.

То, что генерал проговорился насчет этого компьютера, Божий промысел. Это может стать решением всех проблем. Открыв ящик стола, он извлек из него красный телефон без диска, шнур от которого тянулся через весь кабинет и исчезал за дверями президентской спальни. Шнур президент нарастил собственноручно – в такой момент КЮРЕ должна быть всегда под рукой. Приученный персонал не задавал вопросов по поводу странного телефона.

Президент поднял трубку. Голос доктора Смита раздался на другом конце линии через несколько секунд.

– Говорит президент, Смит.

– Да, господин президент, я узнал вас.

– Где ваши люди?

– Мои люди? Они отправились к вам уже несколько часов назад. Вы хотите сказать, что они не прибыли?

– Не прибыли.

– Прибыли, – послышался откуда-то скрипучий голос.

– Так прибыли или нет, господин президент? – обеспокоенным тоном вопросил Смит.

– Это... это не я, – президент встревоженно озирался по сторонам.

Кто сказал “прибыли”? Он ведь один в кабинете.

– Господин президент, – тон Смита стал суровым, – позволю себе напомнить вам, что беседовать со мной в присутствии других лиц строжайше запрещено специальной инструкцией.

– Но я один! – запротестовал президент, снова оглядывая комнату.

Не зря же она называется Овальным кабинетом – нет ни одного угла, в котором мог бы кто-то спрятаться. Президент заглянул под стол. Если там что и есть, так только его собственные ноги...

– Нет, не один, – произнес другой голос, моложе.

– Смит, – президент тяжело задышал в трубку, – похоже, я действительно не один. Именно на этот случай мне и нужны здесь ваши люди!

Из-за стоявшего у стены флага США появились две фигуры, при виде которых президент принялся протирать глаза. Моложавый мужчина, худощавый, невысокого роста и вида самого обычного, а с ним – низенький азиат, словно сошедший с картинки в детской книжке, одетый в кимоно самых невообразимых цветов, украшенное изображением двух дерущихся тигров. Президент никак не мог понять, как они вдвоем ухитрились прятаться за флагом, но они были перед ним – в этом сомневаться не приходилось.

– Я ошибся, Смит, – произнес президент в трубку. – Ваши люди все-таки прибыли.

– Могу я поговорить с ними? – осведомился Смит.

– Пожалуйста, – президент протянул в сторону странной пары руку с телефонной трубкой.

Подойдя, Римо взял трубку и о чем-то тихо заговорил с шефом, кивнув президенту в знак благодарности. Азиат, все это время изучавший президента из-под полуопущенных век, подплыл к столу и низко поклонился.

– Как поживаете? – вежливо спросил президент. – Вы ведь Чиун, если не ошибаюсь?

– Спасибо, хорошо, – столь же вежливо ответил маленький азиат. – И надеюсь, что и вы счастливы с той самой минуты, как взошли на Орлиный трон.

– Куда? А, да, разумеется. Мне, признаться, пришлось немало для этого поработать. И я никак не думал, что это все начнется с самого первого дня.

– Власть – это тяжкое бремя, – важно заметил Чиун. – К счастью, я и мой ученик здесь, дабы облегчить его по мере наших скромных возможностей.

– О да... Кстати, не могли бы вы сделать что-нибудь с прессой?

– Вы осторожнее с ним, – посоветовал Римо, убирая красный телефон в ящик президентского стола.

– Стоит вам только произнести их имена – и враги станут пылью на сапогах ваших. – Чиун церемонно раскланялся.

– Э-э... вы, видимо, путаете меня с моим предшественником. Это он носил сапоги. В любом случае, главная проблема – это не пресса, а те, кто наносит по нам удары этими... загадочными снарядами. Если бы только узнать, кто осмелился на такой шаг...

– Я уже говорил Императору Смиту, что это просто, – заметил Чиун. – Ищите властителя, обуреваемого жаждой мести.

– Гм... вице-президент?

– Он ваш кровный враг?

– Нет, никоим образом. Собственно, насколько я знаю, у меня вообще нет врагов – ни кровных, ни каких-либо...

– Так не бывает. У любого властителя обязательно есть враги. И прошу вас позволить нам взяться за поиски этих жалких нечестивцев – их головы так украсят ограду этого величественного здания. Если мы поразим именно тех, кого нужно, ваши трудности останутся позади. Если не тех – их головы послужат предупреждением будущим заговорщикам.

– Откровенно говоря, не думаю, что это будет полезно.

– Тогда остается ждать следующего нападения. – Чиун вопросительно взглянул на Римо.

– Я только что рассказал Смиту, что мы обследовали места приземления, но не нашли ничего интересного, – сообщил тот.

– Конечно, мы же ассасины, а не ищейки.

– Позвольте, я позвоню, – президент потянулся к красному телефону. – Смит? Детали КРУ проходят сейчас всесторонний анализ. Так что пускай ваши люди об этом не беспокоятся, а лучше пусть ищут, откуда их запустили. В этом сейчас главный вопрос.

– Иметь информацию о снарядах тоже было бы полезно...

– Все, что могу я сказать вам, Смит, – это многотонные колесные экипажи, никакого вооружения – обычного, по крайней мере, – на них не было.

– Работать с такой информацией трудновато, – сухо заметил Смит.

– Я и не желаю, чтобы вы с ней работали. Этим займутся люди из Пентагона. Ищите, откуда их запустили. Вам все ясно?

– Да, сэр.

– Прибор, о котором я говорил вам раньше, будет сегодня доставлен на ваш склад. Он значительно расширит ваши поисковые возможности.

– Но, господин президент, я уверен, что имеющаяся в моем распоряжении система для этих операций вполне достаточна.

– Новая будет работать лучше. Она может выполнять сразу несколько задач. И проблем с переводом больше не будет.

– Боюсь, сэр, что один я не справлюсь с таким объемом информации.

– Вам и не придется. Этот компьютер программирует себя сам и будет делать за вас всю работу. А я позволил себе ввести в вашу работу кое-какие новшества...

– Новшества, сэр?

– Да. К примеру, от этого телефона нам придется избавиться. Видели бы вы, сколько я возился, чтобы нарастить шнур...

– Сэр, этот телефон служит нам уже двадцать лет. Не думаю, чтобы...

– А я думаю! И мне начинает надоедать, что со мною все спорят. Так вот, об этом компьютере. Вместе с ним прибудет специалист по его установке. Проблемы же вашей безопасности предоставляю решать вам самим.

– Но, сэр, я...

– И давайте без “но”. Я уже устал от этого и жажду действий. Ваши люди останутся здесь, пока вам не удастся выяснить что-либо определенное. И лучше вам поторопиться. Газеты вот-вот раздуют все это до масштабов национальной катастрофы.

– Понял вас, господин президент. – Доктор Харолд В. Смит повесил трубку.

Президент повернулся к Римо и Чиуну, стоявшим у стены.

– Мне хотелось бы попросить вас снова исчезнуть за этим флагом. На сегодня у меня накопилось немало дел.

– Не беспокойтесь, – заверил его Чиун, поклонившись. – Злокозненное ЦРУ не тронет на вашей главе и волоса.

– ЦРУ? А... при чем здесь Центральное разведывательное управление?

– Ни при чем, – вмешался Римо. – Он имеет в виду КРУ.

– Оно тем более не тронет, – кивнул Чиун. Президент тяжело вздохнул. Похоже, Смиту не хватает не только оборудования.

 

Глава 17

Чип Крафт установил на своем веку немало компьютеров. За время работы в “Эксельсиор системс” он сотни раз участвовал в выполнении заказов государственных спецслужб. А уж министерство обороны стало для него и вовсе родным домом, куда его пускали, даже не проверяя пропуска.

Что нашло на них сейчас, Чип не мог понять, как ни пытался.

Началось все со странной инструкции от начальства – ждать загадочного связного в заброшенном складе в Трентоне.

Ждал он несколько часов и уже начал от беспокойства и нетерпения выбивать дробь на своем чемоданчике с инструментом. Голос раздался откуда-то сзади – сухой и надтреснутый, словно недельной давности крекер:

– Прошу вас, не поворачивайтесь.

– Вы... кто? – едва ворочая языком, спросил Чип.

– Тот, кого вы ждете. Думаю, и вы – тот, кого я ищу.

– Я Чип Крафт. Из “Эксельсиор системс”.

– Прекрасно. Мне придется завязать вам глаза, мистер Крафт.

– Да это и ни к чему вроде. У меня есть минобороновский пропуск, тут, в бумажнике.

– Это тем более ни к чему.

– Ну, как скажете.

– Эти пропуска для нас мало что значат.

Чип пожал плечами.

– Вам видней. – Повязка охватила плотным кольцом его голову. Свет померк. – Ну, чего дальше?

– Там, куда вас отвезут, вы должны установить вашу новую модель – “Квантум-3100”. Вашу последнюю разработку.

– Да-а? А я и не знал, что она уже пошла в серию.

– Это неважно, – ответил голос. На локоть Чипа легли чьи-то пальцы. – Идемте за мной.

Чип почувствовал, что его сажают в машину – на заднее сиденье, как понял он. Судя по запаху, машина была не из новых. Странно. Обычно парни из спецслужб разъезжают на новеньких.

Ехали несколько часов; всю дорогу и водитель, и Чип молчали. Когда машина наконец остановилась, Чипа ввели в холл какого-то здания, затем в кабину лифта. Двери лифта раскрылись, он прошел несколько шагов, и пальцы с его локтя исчезли. Позади захлопнулась дверь.

– Можете снять повязку.

Сняв повязку, Чип обнаружил, что находится в потрепанном кабинете, освещенном тусклыми люминесцентными лампами. Единственное окно было плотно зашторено. Оно занимало почти всю стену позади широкого дубового стола, за которым сидел человек, облаченный в помятую серую тройку. На шее его красовался галстук незнакомых Чипу цветов. Обладателя галстука Чип тоже никогда раньше не видел. Тем более что на голове у него был надет на манер маски обычный бумажный пакет с прорезанными для глаз дырками. Дырки были, однако, великоваты, и через них были видны квадратные, лишенные оправы стекла очков.

– Это какой-то розыгрыш? – поинтересовался Чип.

– Безопасность превыше всего, – ответил человек за столом. Руки его оставались скрещенными на груди, и он внимательно рассматривал Чипа.

– Да ну же, это какая-то шутка, да? Вот ведь попал! Я же знал, что “Квантум-3100” еще не пошел в серию. Ну, колитесь, кто вы такой? Шварц? Инфантино? Андерсон?

– Ни тот, ни другой и ни третий. Вы находитесь в штаб-квартире особо секретной правительственной организации. Ваша задача – как можно быстрее установить этот аппарат. От этого может зависеть будущее нашего государства.

– Ну, теперь-то я понял, что это наверняка розыгрыш. Но раз не хотите снять маску – я это за вас сделаю! – И Чип решительно двинулся к незнакомцу с бумажным пакетом на голове.

Тот не менее решительно вынул из ящика стола “кольт” и наставил на Чипа.

– Уверяю вас, что это вовсе не розыгрыш, и если вы попытаетесь сорвать с меня маску, у меня не останется другого выхода, как только пристрелить вас. Безопасность наших исследований зависит от того, чтобы мое инкогнито оставалось полньщ.

Чип остановился.

– А вы, похоже, это всерьез...

Незнакомец положил револьвер на стол.

– Совершенно верно. И уверяю вас, я не буду долго раздумывать.

– Тогда вот что. Я не говорю, что не верю вам, но поверить пока тоже как-то не очень... Но играть так играть. А если играть, тогда этот ваш “Квантум-3100” должен быть где-то поблизости, верно?

– Обернитесь.

Чип повиновался.

В дальнем углу комнаты его глазам предстал недавно собранный экспериментальный “Квантум-3100”, похожий на модернистскую новогоднюю елку, лишенную украшений. Ровные линии конической темно-коричневой башни нарушало только стеклянное окошко посредине конструкции.

– Если все же кто-то хохмит... то не завидую я ему, если его поймает мое начальство.

– Мой нынешний аппарат соединен с системой, расположенной несколькими этажами ниже. Сможете вы подсоединить к ней этот прибор?

– А где этот... ваш нынешний?

Вместо ответа человек с пакетом на голове нажал что-то под столом, и над его полированной поверхностью возникла башенка электронной машины.

– А, вот он. Дайте-ка я взгляну. – Поставив на стол свой саквояж с инструментом, Чип с любопытством оглядел аппарат. – Да, тут нечего и сказать. Я уже много лет таких штук не видел. Вам нужно было заменить его еще Бог знает когда.

– Это неважно. Сейчас вы можете сделать это?

– Нужно посмотреть, где у вас провода.

– Вот. Идут прямо в стол. Видите?

– Не подвинетесь ли чуть-чуть, мистер... Кстати, как прикажете вас называть – “мистер Смит”?

– Нет, Джонс. Только не Смит. “Джонс” звучит лучше.

– Какая разница? Все равно ведь это не настоящее ваше имя.

– Неважно. “Джонс” мне больше нравится. Если не возражаете, конечно.

– Хорошо, пускай будет “Джонс”. Обычно для псевдонима предпочитают Смита, но раз вам так больше нравится...

“Джонс” встал из-за стола, и Чип влез в самые его недра. Минуту спустя он поднял недоуменный взгляд.

– Вам когда эту штуку ставили – во времена сухого закона, что ли?

– А в чем дело?

– Да ни в чем, просто чувствуешь себя, будто попал в музей. Заря схемотехники! Ладно, начнем, пожалуй.

– Я останусь здесь, с вашего позволения, – объявил “Джонс”.

– Разумеется... Если у вас нет другого занятия, не подадите мне вон ту отвертку?

Получив искомый инструмент, Чип с головой ушел в любимое занятие.

Между подачей отвертки и удовлетворенным вздохом прошло несколько часов.

– Ну вот, готово. У вас руки помыть негде тут?

– Из двери налево.

Когда Чип вернулся пять минут спустя, “Джонс” украшал “Квантум” разноцветными елочными шариками.

– Значит, это все-таки розыгрыш! – взревел Чип.

– Уверяю вас, вовсе нет. И пожалуйста, не подходите ближе.

Снова увидев дуло “кольта” на уровне своей груди, Чип умиротворяюще поднял руки.

– Я же ничего... Но если не секрет, для чего вы это делаете? Уже январь месяц.

– В моем кабинете бывают люди. Мне бы не хотелось, чтобы они поняли, что на самом деле представляет из себя эта вещь.

– Но не думаете же вы, будто они поверят, что это елка? Через месяц-то после Рождества!

– Многие разбирают елки поздно.

– А в июле вы им что скажете?

– Посмотрю – если доживем до июля.

– Страшноватые у вас разговоры, приятель.

– Ознакомить меня с системой вы не хотите, по-видимому?

– Ой, прошу прощения.

Подойдя к столу, Чип запустил машину. Стоявшая в углу башня “Квантума” легонько заурчала – и все. Ни мигающих огоньков, ни вертящихся катушек с лентой. Чип вопросительно взглянул на “Джонса”, тот подошел и вместе с ним уставился на монитор.

– Клавиатуру я оставил вашу, только оптимизировал, разумеется.

– Мне говорили, что он управляется голосом.

– Мы обычно говорим “она”... Так вот, это – многофункциональный процессор, в сто тысяч раз более быстрый, чем все имеющиеся в мире аналоги. Может выполнять одновременно несколько десятков задач. Как если бы вы соединили в один агрегат несколько десятков обычных компьютеров. На это работает даже ее форма – схемы расположены очень плотно, и движение электронов ускоряется. Но сердце нашей малышки – блок искусственного интеллекта “Квантум-3100”. Вот послушайте. Привет, Квантум!

– Привет. – Голос, раздавшийся из угла, был высоким, серебристого тембра.

– Женский голос? – удивленно спросил “Джонс”.

– А что?

– Не знаю... Для делового человека как-то...

– Думаете, она не деловой человек? Попросите ее что-нибудь сделать.

– А как?

– Я покажу вам. Кванта, осмотри эту комнату.

– Осмотр закончен.

– И что ты думаешь о ней?

– Два варианта. Либо это место строго засекречено, либо вас кто-то разыграл.

– А что заставляет вас думать так? – спросил “Джонс” резко.

– Армейский “кольт” сорок пятого калибра, который вы держите в правой руке. И бумажный пакет вместо маски. Если оружие настоящее – на таком расстоянии я не берусь судить, – мы действительно находимся на секретном объекте.

– Но, возможно, я тоже здесь впервые? – не сдавался “Джонс”.

– Нет. Ваши жесты, ваше поведение говорят о том, что это место вам хорошо знакомо. Скорее всего, это ваш личный кабинет.

– Ну хорошо. Но почему вы решили, что этот объект – секретный?

– Потому что я – “Квантум-3100”, самая совершенная в мире система искусственного интеллекта и, насколько я могу судить, останусь такой на ближайшие тринадцать месяцев.

– Тринадцать месяцев, – присвистнул тип. – Ребята из “Рисерч энд девелопмент” уверены – на ближайшие два года.

– Они еще не знают о японской системе AI.

– Это что еще за штука? – вскинул Чип брови.

– Корпорация “Мисицу” недавно разработала проводники, которые позволят повысить скорость работы процессора относительно моей примерно в два раза.

– Никогда не слыхал.

– О ней еще нигде ничего не сообщалось.

– Тогда ты откуда знаешь о ней? Я же тебя только что включил!

– Потому что я подсоединена к сети в этом здании и уже десять минут собираю и обрабатываю различную информацию, поступающую по ней. О своем изобретении японцы объявят в субботу.

– Бог ты мой... она работает еще быстрее, чем я думал.

– Что еще необходимо мне знать об этой системе? – нетерпеливо осведомился “Джонс”.

– Вы можете обратиться с этим вопросом ко мне, – вновь раздался мелодичный женский голос. – Я же работаю.

– Ну, с леди вы договоритесь сами, – победоносно подтвердил Чип. – А моя работа, думаю, закончена.

– Простите, но мне придется снова завязать вам глаза.

– Нормально. Поехали.

– Значит, я была права, – снова подала голос “Квантум-3100”.

– Абсолютно, – признался “Джонс”. – Пожалуйста, подождите, я скоро вернусь. У нас с вами очень много работы.

– Вы думаете, я уйду? – В мелодичном голосе – Чип готов был поклясться – слышалась ирония.

– Один-ноль в ее пользу.

– Ах да, простите. Как глупо с моей стороны. – “Джонс” явно смутился.

– Последний совет, мистер Джонс, – повернулся к нему Чип, когда хозяин вывел его за дверь кабинета.

– Да?

– Смотрите не умудритесь влюбиться в нее. Она же в миллион раз вас умнее!

 

Глава 18

Прошла неделя.

За это время никаких ударов по территории США произведено не было. Ни НОРАД, ни НАСА не обнаружили ни над Атлантикой, ни тем более в воздушном пространстве страны никаких неизвестных объектов. И поскольку никаких причин для повышенной готовности больше не было, военные решили отменить его. Вашингтонская пресса, получив в изобилии копии отчета о последнем медицинском обследовании президента, поспешила сообщить читателям, что никаких проблем с алкоголем у него нет.

Просмотрев утренние газеты, глава государства только покачал головой.

– Мою нелюбовь к алкоголю они расписывают так, будто хотят получить все сразу премию Пулитцера. Для чего нужно было затевать всю эту шумиху?

На другом конце линии доктор Харолд В. Смит постучал пальцем по трубке.

– Простите? Плохо слышу вас, господин президент.

– Вы вообще-то, Смит, меня слушаете?

– Безусловно, – заверил Смит. Голос его и правда был едва слышен.

– Послушайте, Смит...

– Разумеется, господин президент. Совершенно согласен с вами.

– Смит! – взревел президент. – Чем вы там заняты?

– О, простите! – Голос Смита как-то сразу стал громче. – Прошу извинить меня, господин президент. Кванти запускает новые программы слежения, и я немного отвлекся. Но уверяю вас, они просто-таки восхитительны! Я получаю данные прямо с советских спутников связи.

– В НАСА и так круглосуточно получают их.

– С одновременным переводом и расшифровкой кода?

– Нет, – вынужден был признать президент. – Есть что-нибудь интересное?

– Нет, рутина. Но это вопрос времени. И должен сказать вам, сэр, “Квантум-3100” – просто чудо.

– Голос у вас какой-то... С вами все ладно, Смит?

– О да, господин президент, просто я не спал трое суток. Даже при том, что Кванти делает за меня почти всю работу, эти данные нуждаются в самом пристальном изучении. Но думаю, я скоро к этому привыкну. Зато теперь, когда текущий кризис миновал, наши оперативные возможности поистине безграничны!

– Именно это я и пытался вам объяснить. Кризис действительно миновал. Поздравляю.

– Счастлив слышать это, мистер президент, – голос Смита снова стал глуше.

– Тьфу, дьявол, опять начинается. Смит!

– Да, мистер президент? Вы что-то сказали?

– Я пытался сказать, что нам удалось-таки их отпугнуть.

– Очень жаль, сэр, что нам так и не удалось выследить агрессора. Это моя вина. Но сейчас приходит такое количество информации, что даже с помощью Кванти большинство времени уходит просто на первичную обработку.

– Ну, поскольку прямой угрозы нет, можем заняться этим и позже. Тем более что по другим каналам мне тоже не удалось ничего узнать. Думаю, что можно отозвать и ваших людей; если вам удастся обнаружить цель, они вам скорее всего понадобятся. – Президент положил трубку.

– Рад это слышать, – сказал кто-то за спиной президента.

Президент обернулся. Римо, высунувшись из-за флага, помахал рукой. Президент неуверенно ответил. Флаг он проверил, как только вошел утром в кабинет, и готов был поклясться, что там никого не было.

– Ну, можете идти, – объявил он стоявшему у стены флагу.

Флаг не ответил, и президент, поднявшись, подошел и заглянул за него. За флагом никого не было. Президент приподнял его – на полу тоже никого. В складках – тоже. Под столом – и говорить нечего.

Выглянув в окно, он увидел двух сотрудников КЮРЕ, лихо пересекавших Розовый сад под носом у охраны.

Остановить их никто из охранников не пытался. Странную пару они как будто не видели. Но ведь президент видел их! Хотя... В следующую секунду глава государства с удивлением понял, что в саду никого нет. Худощавый брюнет и маленький азиат словно растаяли в воздухе.

* * *

Генерал Мартин С. Лейбер пребывал в отчаянии.

Узнать не удалось ничего. На базе ВВС “Эндрюс” майор Чикс несколько дней трудился над уцелевшими частицами краски. Краска оказалась зеленой. Других цветов обнаружено не было.

– Светло– или темно-зеленая? – осведомился генерал Лейбер по телефону.

– Просто зеленая. Ничего не могу понять, генерал. При покраске... двигателей использовали по крайней мере два оттенка или цвета. Мы буквально выскребли каждый дюйм этого чудища – сплошь зеленый. Даже колеса. Их вообще никогда не красили. Тогда мы сняли образцы краски с первого пар... двиг... э-э... КРУ, и знаете что оказалось? Он тоже был весь зеленый – от трубы до колес.

– И что это значит?

– Только одно, сэр, – наши надежды определить по окраске место его изготовления пошли прахом.

– Так я и думал, – с горечью прокомментировал генерал.

– Но еще есть надежда определить его с помощью консультантов по металлургии.

– Звоните сразу, если что получится. – Генерал Лейбер повесил трубку.

Прошло несколько дней. Сидевший по-прежнему в бункере Комитет начальников штабов проявлял явные признаки нетерпения. Им хотелось пострелять. И если генерал Лейбер в ближайшее время не скажет – в кого именно, они, похоже, сами займутся этим.

Если же это случится – все будет кончено. Оглядывая из окна засыпанный снегом город, генерал Лейбер вдруг понял: больше всего ему хочется, чтобы с небес сейчас свалилась еще одна из этих проклятых штуковин. Чтобы чрезвычайное положение продлили хотя бы еще на несколько дней.

Новости с базы “Эндрюс” пришли на следующий день.

– Двигатель сделан в Пруссии! – Майор Чикс торжествующе орал в трубку.

– В Пруссии? Но мы точно знаем, что его запустили с африканского континента.

– Запустили – может быть, но построили его в Пруссии. Класс Г-12, модель 1917 года. Трехцилиндровый паровой двигатель, шасси типа 2-10-0. То есть у него впереди два маленьких колеса, потом – десять больших ведущих, а под кабиной вообще колес нет. Рабочая масса – 95, 7 тонн. Тяга под полным паром – полторы тонны. Довольно мощная штука для тех времен. Тот, кто его купил, знал, что делает.

– Чего нельзя сказать о вас, – процедил в трубку генерал Лейбер. – Меня не интересуют его характеристики, черт возьми! Я хочу знать, откуда эта штука!

– Из Пруссии.

– Пруссия, дорогой мой майор, не в Африке. Ее вообще давно не существует.

– Я знаю, сэр.

– Можно узнать, кто был последним владельцем этой штуковины?

– Мы не знаем ее серийного номера, сэр. А всего их было выпущено около пятнадцати тысяч.

– Что бы я без вас делал! – Генерал Лейбер бросил трубку.

Президент звонил дважды в день, но генералу пока удавалось сохранять статус-кво при помощи нехитрого набора двусмысленностей. Но однажды президент позвонил с необычной просьбой – укомплектовать партию электронного оборудования и отправить ее по уже знакомому генералу адресу – оптовый склад в Трентоне, Нью-Джерси. Тот самый, куда ушел из рук генерала вожделенный “Квантум”.

– Система связи? Телефонная защита? Для чего все это? – не удержался от вопроса генерал Лейбер.

– Сказать по правде, генерал, я прошу вас об этом потому, что у вас, похоже, подлинный талант раздобывать из-под земли самые невероятные вещи.

– Благодарю вас, сэр, – с гордостью ответил генерал Лейбер.

Комитет же начальников штабов уже просто рвал из генерала душу. В довершение всего снова позвонил президент.

– Ну, вот и все, – объявил он.

– Простите?

– Моя речь на пресс-конференции сработала.

– Очень хотел бы верить этому, сэр. Однако противник, возможно, решил сыграть в кошки-мышки.

– Как бы то ни было, чрезвычайное положение явно затянулось. Я отменяю его – и посмотрим, что будет. Да, сегодня после полудня я собираю Комитет начальников штабов на экстренное заседание. Я бы хотел, чтобы вы присутствовали там тоже. Комитет, безусловно, пожелает, чтобы о результатах поисков доложили лично вы.

– Так точно, сэр, – прерывающимся голосом ответил генерал Лейбер.

Положив трубку, он с четверть часа сидел неподвижно, глядя на красный кнопочный телефон.

Наконец с его губ сорвались четыре коротких слова.

– Ну, вот и все.

* * *

Когда Римо и Чиун вошли в приемную перед кабинетом доктора Харолда В. Смита, первым, что приковало их внимание, было отсутствие на привычном месте секретарши шефа. Собственно, и привычного места – ее стола – тоже не было. Из стены кабинета в противоположную стену – ванную – шла толстая резиновая кишка.

– Что за черт? – изумился Римо.

– Сейчас узнаем, – проскрипел Чиун. – По-моему, Император в своих покоях с кем-то беседует.

Поскольку докладывать об их прибытии было некому, Римо распахнул дверь.

Доктор Харолд В. Смит восседал за столом, так низко нагнувшись к своему верному монитору, что вошедшим не было видно его лица.

При этом доктор Смит говорил, явно обращаясь к кому-то:

– Думаю, что вы правы. Такое значительное перемещение фондов наверняка выдает их противозаконную деятельность. Поместите эти данные в директорию ближайшей разработки.

Оглядев комнату, Римо и Чиун одновременно пришли к заключению, что никого, кроме шефа, в кабинете нет. Заметив в углу возле стола некое подобие новогодней елки, Римо ткнул в бок учителя.

– Ах! – умиленно произнес Чиун.

– Чего “ах”?

– Это восхитительно.

– Восхитительно? – скривился Римо. – На прошлогоднюю рождественскую декорацию это похоже!

– Я бы с удовольствием поставил такую у себя дома, – расплываясь в улыбке, закивал Чиун. – Не забудь напомнить Императору Смиту, чтобы он включил в мой следующий контракт прошлогоднюю рождественскую декорацию.

Взглянув на учителя, Римо задумчиво пожевал губами.

– Ты, наверное, шутишь, папочка, – заключил он.

– А что там по поводу Мехико? – неожиданно спросил Смит.

– Мехико? – поднял брови Римо.

– Кто здесь? – оторвался наконец от экрана Смит.

Как только доктор Харолд В. Смит поднял голову. Римо и Чиун с удивлением заметили, что его обычно бледное лицо сменило оттенок на зеленоватый. На щеках и на подбородке выросла седая щетина, костюм выглядел так, будто шеф спал в нем несколько недель. Из-под очков на Римо и Чиуна смотрели воспаленные и налитые кровью глаза.

– Простите, я не слышал, как вы вошли, – извинился Смит, подтягивая галстук. Узел галстука лоснился: подтягивали его, как минимум, раз пятьсот.

– Что происходит, Смитти?

– Ничего особенно. Просто мне пришлось поработать сверхурочно, чтобы справиться со сложившейся ситуацией.

– Выглядите вы как черт знает что... И с кем вы тут минуту назад говорили?

– Со мной, – отозвался серебристый женский голосок. Недоуменные взгляды Чиуна и Римо заметались по комнате.

– С нами говорит рождественская декорация, – шепнул Чиун. – Думаю, что под ее личиной скрывается демон. Свою просьбу беру назад.

– Это что за штуковина? – недоуменный взгляд Римо уперся в странную елку.

– Извините, я не штуковина. Меня зовут Квантум три тысячи сто. Я говорю на всех известных языках, включая мертвые, и две наносекунды назад мой коэффициент интеллекта составлял 755, 900 в обычных единицах.

– Позвольте познакомить вас с моим новым компьютером, – вмешался Смит, краем глаза следя за происходившим на мониторе. Выдвинув ящик стола, он достал из него пузырек с таблетками, проглотил несколько штук и запил минеральной водой из стакана.

Таблетки красного цвета, заметил Римо. И поморщился.

– Новый компьютер? – переспросил он.

– Президент настоял, чтобы наша оперативная система была приведена в соответствие с современными стандартами. Признаюсь, вначале я воспринял это без энтузиазма, но теперь – сами видите...

– Вижу, что будет беда, – мрачно изрек Чиун.

– И я, – присоединился Римо.

– Это почему? – удивился Смит.

– Я же говорю, вид у вас просто жуткий, – ответил Римо, огибая стол. – Ну-ка, все-таки поглядим, что это за штуковина.

Смит указал на монитор. На экране зеленый курсор носился, как бешеный, выхватывая, копируя и сбрасывая в память огромные куски текста.

– Посмотрите, ну разве это не восхитительно? Она сама выбирает и обрабатывает нужные мне фрагменты. Представляете, сколько это экономит времени!

– Если она действительно так его экономит, – заметил Римо, выдвигая из стола ящик с лекарствами, – почему тогда у вас такой вид, будто вы сидели здесь безвылазно по крайней мере с шестьдесят первого года?

– Конечно, эта система требует несколько больше времени для подробного знакомства с ней. Но как только эта стадия будет пройдена, мне просто не придется работать!

– А куда девалась ваша секретарша?

– Временный отпуск. Она подслушивала мои разговоры с Кванти – и это меня не совсем устраивало.

– Она же управляла за вас всем санаторием.

– Кванта теперь делает и это.

– Что ж у нее такой безобразный вид?!

– Форма разработана специально, чтобы ускорить передачу информации между схемами. Конечно, не слишком эстетично, но...

– “Не слишком” – это не то слово. Нечто подобное, наверное, оставалось на лесной полянке после пира бронтозавров.

– Перестаньте, Римо. Она же может услышать вас!

– Она? – Вдруг Римо заметил, что конец резиновой кишки, которую они с Чиуном видели в приемной, исчезает под столом Смита.

– Смитти, а это зачем?

– Это... гм... это для удобства.

– Похоже на... знаете, такую штуку, которую пилоты берут с собой на длительные задания, когда негде помочиться, – прокомментировал Римо. – Как она у них называется, Чиун?

– Ты меня о чем-то спрашиваешь? – осведомился Чиун. Стоя у стола, он пристально разглядывал коричневую башню “Квантума”. – А видеть нас оно может?

– Да. Вот в этом квадратном окошке – видеосенсоры.

– Мочегонное! – с изумлением воскликнул Римо, доставая из ящика стола пузырек с красными таблетками. – Смитти, это же мочегонное! У вас что, с этим проблемы?

– Разумеется, нет. Я просто пытаюсь сэкономить свое время.

– Но ведь до туалета два шага. Вам что, сходить отлить некогда?

– Выбирайте выражения, Римо, – Смит поморщился. – К такого рода... терминологии она не привыкла.

– Опять “она”!

– Если это компьютер-женщина, – рассуждал вслух Чиун, – то как же должен выглядеть компьютер-мужчина?

– Почему вы не спросите об этом меня, Мастер Синанджу?

Чиун невольно отступил назад.

– О машина, ты знаешь меня?

– Да, – вы Чиун, последний Мастер Синанджу. Молодой человек с европейской внешностью – Римо Уильямс, ваш преемник и ученик. Вы – оперативные сотрудники КЮРЕ с правом уничтожения враждебного Америке и свободному миру элемента. С использованием нетрадиционных методов.

– Ты слышал, Римо?! – возопил Чиун.

– Да, эта штука все про нас знает.

– Мало того, она заявила, что я не уважаю традиций. Услышать такое от низшего существа, да еще женского пола! – Чиун воинственно выпрямился. – О, Император, эта машина обладает сведениями, опасными для нашего дела. Должен ли я немедленно истребить ее?

– Нет, нет, – поспешно ответил Смит. – Собственно говоря, “Квантум-3100” – новый член нашей организации. Все, что знаем мы, знает и она.

– А это что? – Римо указал на лежавший на столе Смита сверток в цветастой обертке, перевязанный яркой ленточкой.

– О, совсем забыл. Это для вас с Чиуном.

Лицо Римо расплылось в растерянной улыбке.

– Ну, Смитти... Даже не знаю, что сказать. Первый раз на моей памяти мы получаем от вас рождественские подарки. А я-то ломал голову, чего ради вы обвешали вашу новую игрушку мишурой?

Взяв сверток, Римо принялся его разворачивать. Этому всячески мешал Чиун, который, немедленно оказавшись подле Римо, хватал его за руки, причитая: “Дай посмотреть! Ну, дай посмотреть!”

– Погоди же минутку, папочка. Сейчас все увидишь!

– Один – вам, один – Чиуну, – пояснил Смит.

Внутри свертка оказалась простая картонная коробка; когда Римо, открыв, заглянул в нее, лицо его вытянулось.

– Это шутка такая?

– Какая? Что там? – наседал Чиун. Вместо ответа Римо протянул ему коробку. В коробке что-то гремело, перекатываясь.

– Ух ты, – просиял Чиун. – Как красиво. А что это?

– Это фруктовые конфетки, папочка, – мрачно пояснил Римо. – Прозрачную коробочку видишь? Поднимаешь крышечку, конфетка – тебе в ладонь... и можешь сразу нести ее к унитазу.

– Ваша щедрость не знает границ, Император, – по-прежнему сияя, Чиун неистово кланялся.

– Чиун, ты, наверное, совсем спятил? Если только мы попробуем съесть хотя бы одну из них, все эти фруктовые концентраты и консерванты убьют нас на месте!

– Без сомнения, – согласился Смит.

Римо и Чиун изумленно на него уставились.

– Все дело в том, что фруктовые конфеты – лишь маскировка.

– Тогда что же это? – хмуро спросил Римо. Он заметно погрустнел. Римо был сиротой, и рождественские подарки до сих пор немало для него значили...

– Это карманная система связи. Стоит только мне нажать эту кнопку... – Смит нажал что-то под столом.

Коробки с леденцами в руках Римо и Чиуна начали издавать мелодичное бибиканье.

– Какая прелесть! – едва не захлопал в ладоши Чиун. – Музыкальная шкатулка.

– Дудка хренова, – настроение у Римо явно не поднялось.

– Называй как хочешь, – отмахнулся Чиун. – Послушай, какая чудесная музыка! Она напоминает мне корейские свадебные песни.

– Вот это точно, – угрюмо кивнул Римо, швыряя свою коробку на стол.

– Пожалуйста, осторожнее. Устройство стоит немалых денег.

– Обычной автомобильной сигнализации, Смитти, было бы вполне достаточно. И ее не было бы нужды маскировать под конфетки.

– Это не обычная сигнализация. Во-первых, работает она через спутник, с ее помощью вы можете вызвать меня из любой точки планеты. Видите? – Смит нажал кнопку на крышке, и дно коробки отвалилось, явив взору Римо динамик и кнопку рядом. – Вы нажимаете кнопку – я слышу вас. Отпускаете – и слышите то, что я вам отвечаю. Звук, который издает устройство – сигнал, что вам необходимо связаться со мной. Продолжительный звук – вот такой, – Смит нажал под столом другую кнопку, – извещает о том, что вам необходимо немедленно вернуться в “Фолкрофт”.

– Значит, это не музыкальная шкатулка? – С лица Чиуна медленно сходило счастливое выражение.

– Устройство также является источником постоянного сигнала, по которому я всегда могу определить ваше местонахождение. С этого момента между нами будет постоянная связь. Подумайте сами, Римо. Больше вам не придется тратиться на телефонные звонки и запоминать шифры.

– А конфетки-то для чего?

– В случае, если вы оказались в плену и существует опасность того, что из вас вытянут могущую нам повредить информацию, вы открываете коробку и глотаете одну из конфет.

– Не хотите же вы сказать...

– Совершенно верно. Яд. Смерть мгновенная. Никаких ощущений. Ампулу с таким же веществом я ношу на себе с того самого дня, как была основана наша организация.

– Может, он повредился в уме? – шепнул Чиун Римо.

– Уж по крайней мере переработал.

– Но это, – миролюбивым тоном закончил Смит, – всего лишь мера предосторожности.

Одарив шефа деревянной улыбкой, Чиун снова шепнул:

– Одно то, что он думает, будто Мастера Синанджу можно взять в плен – а тем более выведать у него секреты, – доказывает, что Император серьезно болен.

Римо кивнул.

– Но лучше пока соглашаться. – Взяв со стола коробочку, он помахал ею перед лицом шефа. – Спасибо, конечно... но если вы думаете, что Чиун или я прибегнем когда-нибудь к этим дурацким таблеткам, вы плохо изучили нас за прошедшие двадцать лет. Самоубийство не в наших правилах.

– Идея, в общем-то, принадлежала президенту, – пожал плечами Смит.

Он уже несколько минут не смотрел на монитор, и взгляд его понемногу становился более осмысленным. Римо решил, что шефа нужно отвлечь беседой.

– А как продвигаются поиски? – спросил он.

Смит вздохнул:

– Ах, если бы эту систему можно было установить у нас много лет назад... Тогда к сегодняшнему дню мы, возможно, уже вычислили бы противника. А пока я, по совету Чиуна, обрабатываю досье на глав всех государств, могущих по какой-либо причине иметь зуб на Америку.

– Как я и предполагал, список, видно, длинный.

– Слишком. Но только два из представленных в нем государств обладают технологическими возможностями для запуска такого снаряда через океан – Китай и Советская Россия. Однако никто из них в последнее время не выказывал признаков оживления военной деятельности, будь то на их территории или где-нибудь в союзных им африканских странах. Хотя версия о том, что запущен снаряд был из Африки, представляется мне все менее вероятной. Объект летел с такой скоростью, что его не засек даже радар. В общем, загадка.

– А нам, значит, сидеть на этих бибикалках и ждать?

– Боюсь, что так, – развел руками Смит.

– Знаете что, Смитти? Может, спустимся все в столовую? По-моему, вам бы не мешало как следует поесть.

– Как только я подумал об этом – благодаря вам – сразу понял, что крайне голоден. Странно, что я не чувствовал этого раньше. – Смит поднялся со стула, и в это время зазвонил телефон.

– Президент, – покачал головой Смит. – Ладно, узнаю, чего он хочет.

К изумлению Римо, из ящика стола Смит извлек не привычный красный телефон без диска, а вполне современный аппарат. Отметил он и отсутствие провода.

– Беспроволочный телефон, – Чиун, очевидно, припомнил любимые телевикторины.

– Беспроволочными бывают телеграфы, папочка. А это радиотелефон. Не путай, пожалуйста, с радиоприемником.

– Не понимаю, – бормотал тем временем Смит, – это самый надежный и современный аппарат. Отказать он попросту не может.

– Вы нажали клавишу не той линии, – зазвенел мелодичный голосок Кванти. – И, кроме того, забыли, сняв трубку, нажать на кнопку.

– Ах да, конечно. Вы правы, как всегда. Благодарю вас.

– Благодарю вас? – в который раз удивился Римо. Это же машина. Чего ее благодарить?

– Могу я соединить вас с президентом? – спросила Кванти.

– О, если вам не трудно.

– А поесть чего-нибудь нам не закажете? – скептическим тоном осведомился Римо.

– С удовольствием, – отозвалась Кванти, в то время как кнопки на телефоне Смита начали сами по себе нажиматься в нужной последовательности.

Телефон звякнул еще раз, и Смит снял трубку.

– Да, мистер президент. Простите, прервалась связь. Я все еще привыкаю к новому телефону.

Во время наступившей паузы лицо Смита из зеленоватого постепенно становилось мертвенно-бледным.

– Что? Когда? И куда нацелено?

Снова пауза.

– Да, высылаю их. Но, разумеется, они прибудут слишком поздно... Да, как только узнаю хоть что-нибудь.

– Что случилось? – спросил Римо, когда разговор закончился.

– НОРАД засек новое КРУ. Движется по направлению к Нью-Йорку.

– Только не это! – Римо застонал. Чиун же только пожал плечами.

– Чего вы оба вдруг растревожились? Оно не причинит вреда, как и два предыдущих.

– Если упадет в Центральном парке – да. А если на Манхеттене? Там, где бы оно ни упало, разрушения будут адскими. А уж жертвы...

– Немедленно вызываю сюда вертолет! – Смит потянулся к селектору.

– Вертолет корпуса морской пехоты уже на пути сюда, доктор Смит, – нежно сообщила Кванти.

– Но как?..

– Я заранее угадала ваши намерения.

– Смитти, а почему бы вам с нами не проехаться? – неожиданно предложил Римо.

– Вы же знаете, что никто не должен видеть нас вместе.

– Ну ладно... раз уж ждать этот чертов вертолет, то почему бы не подождать в столовой? – снова предложил Римо, глядя на экран монитора, на котором светился ярко раскрашенный земной шар. Над Атлантикой быстро двигалась мигающая зеленая точка. Новое послание неизвестного противника. КРУ.

– Маршрут передвижения снаряда, доктор Смит.

– О, благодарю вас. Это весьма кстати, – Смит снова уставился на экран.

– Мы свяжемся с вами, Смитти, – помахал Римо.

Смит не ответил. Он не мигая смотрел на экран, напоминая пожилого зомби из третьесортного фильма ужасов.

* * *

Когда они вышли из здания санатория, Римо зябко поежился.

– Что-то я волнуюсь за Смитти.

– Он так много работает.

– Слишком много. Смотри, что я нашел у него в столе. – Римо извлек из кармана коробочку с красными пилюлями.

– Ты говорил, это... мочегонное?

– Никакое это не мочегонное. Это амфетамины.

– Он и так все время пьет этот свой...

– Аспирин.

– Вот, вот. Аспирины, амфетамины – какая разница?

– Они могут убить его. Или еще хуже – мозгами тронется.

– Они у него такие еще с рождения. Как у всех белых.

– Ладно, про амфетамины я тебе по дороге объясню, сказал Римо, услышав в воздухе знакомое кваканье приближающегося вертолета. – Эй, ты что это делаешь?!

Чиун сжал переговорное устройство, замаскированное под коробку с конфетами, в руке так, что через секунду от него осталась только белая пластмассовая пудра.

– Эту мерзость я не стану носить на себе.

– А если Смит вдруг захочет с тобой связаться?

– А твоя осталась при тебе?

– Да.

– Тогда я назначаю тебя официальным помощником Мастера по связи с Императором.

– Благодарствую, – сухо ответил Римо.

– Не стоит. Ты это заслужил.

Чиун высоко задрал подбородок, и ветер, поднятый снижавшимся вертолетом, принялся трепать седую бороду Мастера.

 

Глава 19

Сидя в рубке управления, Петр Колдунов хмуро взирал на суету, кипевшую снаружи.

На площадке перед зарядной камерой электромагнитного ускорителя сновали одетые в темно-зеленые комбинезоны лобинийцы, словно муравьи облепившие темную громаду испанского локомотива “Ла Макиниста”: сливали остатки воды из гигантских котлов, счищали с картера последние остатки горючего. С корпуса были удалены все следы красной краски и тщательно сбиты серийные номера.

Затем, к удивлению Колдунова, корпус паровоза начали покрывать каким-то волокном, которое якобы должно уменьшить обгорание при вхождении в атмосферу. Интересно, подумал Колдунов, где полковник Интифада умудрился выкопать это покрытие?

Последним штрихом была покраска паровоза в зеленый цвет. Красили быстро – остались уже только колеса.

– Напрасная трата времени, – пробурчал Колдунов в спину своему новому помощнику, Хамиду аль-Мудиру.

Аль-Мудира прислали вместо аль-Кайда; новый ассистент был столь же исполнителен, сколь и туп, и не мог отличить анероид от соленоида. Карманы его мундира топорщились от разнообразных шпаргалок, толку от которых, впрочем, все равно не было.

– Это – в честь нашего славного вождя, объявившего зеленый нашим национальным цветом!

– Кстати, ваш вождь уже давно должен был приехать сюда.

– Он прибудет, как всегда, вовремя!

С ярко-зеленых колес стекали капельки быстро подсыхавшей краски. Начальник малярной команды показал Колдунову сложенные кольцом пальцы – “о'кей”.

– Пусть заряжают, – распорядился Колдунов, недовольно хмыкнув.

Аль-Мудир пролаял что-то в микрофон; его голос загремел эхом под сводами гигантского туннеля.

Пока лобинийцы с черепашьей скоростью загоняли паровоз в зарядную камеру. Колдунов в который раз задумался над тем, что ему предстояло сделать.

Теплых чувств к Америке Петр Колдунов не испытывал. Иностранцев он, как и все советские люди, не любил вообще. А будучи ученым и образцовым гражданином, готов был выполнить все, что Кремль от него потребует. Но одно дело – грохнуть паровозом по цитадели империализма Вашингтону, куда вели нити всех политических заговоров. Колдунов и мечтать не мог, что первый снаряд ляжет так близко от намеченной цели. Радость от успеха захлестнула тогда зашевелившиеся было сомнения относительно цели запуска. При втором запуске он был уверен, что из-за повреждений рельсов снаряд упадет где-нибудь в Атлантике или сгорит при входе в плотные слои атмосферы.

Плюс ко всему, при всех погрешностях, точность попадания второго снаряда просто-таки изумляла. Но при одной мысль о том, какую цель избрал полковник Интифада для третьего запуска, душу Колдунова наполнял липкий страх.

Огромный город Нью-Йорк. Простые и ни в чем не повинные люди. И к тому же... вдруг Интифаде придет в голову самому освоить управление ускорителем? Кто может поручиться тогда за судьбу Москвы?

Догадки полковника были, в общем-то, справедливы. В его забытой Богом дыре действительно решено было провести испытания ускорителя. И если любая из союзных Америке стран засекла бы установку, за этим немедленно бы последовали решительные ответные действия. В Кремле учитывали такую возможность. Однако, по утверждению колдуновского начальства из Министерства науки, это был “оправданный риск”. Кроме того, по их же утверждениям, “потеря Лобинии, этой кучи грязного песка, ничего не значила бы для цивилизации – для нас же это потеря союзника, от которого больше хлопот, чем пользы: этот мерзавец Интифада неоднократно угрожал переметнуться на сторону Запада”.

С начальством Колдунов согласился. О риске же знал даже лучше них – и безоговорочно принимал его во имя науки.

Но превратиться ради этого в простого убийцу... Да нет, не простого. Ни один убийца не мог похвастаться таким количеством жертв. А он не палач. Он ученый.

Додумать он не успел: на площадку перед ускорителем въехал темно-зеленый джип полковника Интифады. Хозяин джипа, облаченный в темно-зеленый мундир, легко выпрыгнул прямо на ступени зарядной камеры. Колдунов подумал, что он похож на клоуна, и, отвернувшись, сплюнул в угол.

– Я вижу, что успел как раз вовремя – чтобы увидеть, как в чудо-пушку загоняют ядро! – довольно захохотал полковник. В ответ на что персонал дружно заорал “Аль-акх аль-акид!”, что, по слухам, означало “Ваше Братство Полковник”.

– Поврежденные рельсы заменены, и установка находится в рабочем состоянии, – доложил Колдунов, как только зеленый силуэт полковника появился на пороге рубки. – Но то, что вы задумали, не кажется мне разумным шагом.

– Разумным? Не разума, а мудрости исполнен каждый мой шаг! Иначе не может быть – я вождь лобинийской революции!

Ты грязный дикарь в ворованном мундире! – неприязненно подумал Колдунов. Отправь тебя обратно в пустыню – и ты снова начнешь жрать змей, как делали твои не такие уж далекие предки.

– Президент США в своей речи предупредил об ответных мерах в случае следующего удара, – напомнил он, в упор глядя на полковника. – И он утверждает, что знает, кто несет ответственность за предыдущие два.

– Он лжет.

– Вы уверены?

– Все американцы лгут. Всегда! Пора начинать, товарищ.

– Но... может быть, не Нью-Йорк?

– Если бы первой ракетой разрушили Белый дом, мне не пришлось бы сейчас наносить удар по Нью-Йорку. Меня бы устроили даже Сенат или Пентагон. Но вы не можете гарантировать мне точности поражения цели, поэтому я нанесу удар туда, где даже случайное попадание будет наиболее разрушительным.

– Смерть! – заорали по знаку аль-Мудира за окном. – Смерть американцам!

Глаза полковника Интифады довольно блестели. Слов нет – его люди хорошо выдрессированы. Ни дать ни взять – собачки в балагане.

Отвернувшись, Колдунов переключил свое внимание на людей, трудившихся у зарядной камеры. Человек двадцать толкали локомотив, другие направляли его, третьи тянули за громадные тросы. В целом картина напомнила Колдунову египетские барельефы с изображением строительства пирамид.

Наконец зеленая громадина паровоза исчезла в темном зеве зарядной камеры ускорителя.

– Очистить зону запуска, – распорядился полковник Интифада.

Аль-Мудир в микрофон повторил приказ. Зеленые фигурки бросились к цоколю рубки.

Полковник Интифада повернулся к ученому.

– Что ж, ваша очередь, товарищ Колдунов.

– Если вы все еще настаиваете... что ж, пойду закрою зарядную камеру, – пожал плечами Колдунов.

– Мы пойдем вместе.

– В этом нет необходимости.

– Я настаиваю, товарищ Колдунов!

– Как вам будет угодно, – кивнул Колдунов после секундной паузы.

Спустившись по стальной лесенке, Колдунов подошел к люку зарядной камеры. Быстро набрал на панели номер – полковник Интифада таращился через его плечо. Ввел еще один код, третий, четвертый. Огромная крышка люка бесшумно вошла в пазы, наглухо задраив темную пещеру гигантской пушки.

– Прекрасно, – произнес за спиной полковник Интифада. Обняв Колдунова за плечи, он повел его к рубке управления. Что-то еще было в его улыбке, кроме обычной надутой гордости...

Украдкой обернувшись, Колдунов понял все – клавиши панели, на которые он нажимал, светились зеленым. Все ясно. Этот сукин сын смазал их невидимой химической краской, позеленевшей от соприкосновения с его, Колдунова, пальцами. Но что толку? Все равно он не сможет вычислить все четыре кода, а уж тем более запомнить.

Нет. На такие дешевые трюки его не купишь.

Оказавшись в рубке, Колдунов немедленно приступил к последней фазе – подключению энергопитания. Потускнели яркие лампы под потолком: электромагнитному ускорителю требовалось очень много энергии. Колдунов знал, что электрический свет меркнет сейчас и во всех городах Лобинии, расположенных по средиземноморскому побережью. А во время первого запуска даже столица на двое суток оказалась в темноте.

– Номинальная мощность, – подал голос аль-Мудир.

Полковник Интифада нервно облизывал тонкую полоску губ.

– Устанавливаю угол запуска, – как автомат, повторял Колдунов заученные давно фразы. Вдохнув, он взялся за резиновую рукоять рычага, поднимавшегося над пультом.

Даже сквозь толщину люка были слышны лязг стали и рев моторов. Сам электромагнитный ускоритель напоминал огромную мортиру, жерло которой было направлено в сторону Америки. И, как у мортиры, точность попадания зависела от правильности выбранного угла.

Рев моторов стих – гигантское дуло на поверхности заняло положение согласно выбранным координатам.

– Отсчет, – скомандовал Колдунов.

Аль-Мудир начал считать с десяти. Досчитал до четырех, пропустил три – эту цифру, как видно, он еще не выучил – и когда дошел до нуля, полковник Интифада, дико выпучив глаза и сжав кулаки, затянутые в зеленые перчатки, истошно заорал:

– Пуск!

Стиснув зубы, Петр Колдунов сбил красный колпак над пусковой кнопкой и большим пальцем надавил на нее.

Свет погас. Небывалой силы напряжение, казалось, сделало воздух гуще. Находившиеся в рубке почувствовали, как дыбом встали на теле все волоски. В ноздри ударил резкий запах озона.

Скрежет металла, донесшийся со стороны ускорителя, не могла заглушить даже толщина крышки люка. Словно сам бог железа скрежетал зубами от ярости. Колдунов зажмурился и закрыл ладонями уши. В голове пронеслось: такой же вопль исторгнут души тысяч невинно убиенных, когда громада локомотива коснется земли...

* * *

“Ла Макиниста” пребывал в жерле ускорителя меньше одной минуты.

Через несколько секунд после того, как сзади закрылся люк, сверху открылся другой, и лучи солнца упали сквозь длинный ствол на зеленое тело стального монстра.

На меди силовых рельсов заплясали голубые молнии; неведомая сила сорвала с места двухсотсорокатонную махину и понесла ее вверх. Со скоростью двадцати тысяч миль в час взбесившийся металл взмыл в небо.

Войдя под острым углом в атмосферу, “Ла Макиниста” пронесся над лобинийской пустыней с такой скоростью, что еще долго ходили среди бедуинов слухи о невидимом джинне, закрывшем солнце.

Бетонное кольцо, окаймлявшее дуло гигантского орудия, со скрежетом втянулось обратно. Через десять минут в пустыне ничего не было, кроме круглой кучи грязноватого песка.

Колеса паровоза на лету крутились так быстро, что казались ярко светящимися иллюминаторами в нижней части невиданной летающей лодки. Высшей точки полета “Ла Макиниста” достиг над Атлантикой и начал медленно менять траекторию, когда притяжение снова поймало его в свои сети. Голубым дымком растаяли в воздухе тонкие детали обшивки – “Ла Макиниста” входил в плотные слои атмосферы. Он летел даже с большей скоростью, чем рассчитывали его хозяева, но корпус огромной машины оставался целым. Теперь он уже падал – вниз, вниз; словно сжатые кулаки, сверкали над рельсовым щитком раскаленные буферы.

* * *

Зданию “Магнус-билдинг” повезло.

Упавшая с неба громада снесла только верхние шесть этажей, под тупым углом врезавшись в здание.

Основной удар пришелся на “Норт-Эм-комплекс”, недавно построенный позади счастливо отделавшегося здания. Ком раскаленного металла, пройдя сквозь верхние этажи “Магнус-билдинг”, врезался в три башни “Норт-Эм”, словно медная пуля в круг сыра. Бетонные гиганты вздрогнули, именно от удара – и передний из них разом осел вниз, осыпая все вокруг небывалым дождем из стекла, металла и крошащегося бетона. Громадные перекрытия рухнули внутрь здания, превращая в пыль нижние этажи.

На шесть миль вокруг из зданий вылетели стекла. Машины на улицах словно сдувал с полос неожиданный ураган. Автомобили сталкивались, как машинки на детском аттракционе, снося полицейские будки, фонарные столбы, пешеходов и дорожные указатели.

После удара на несколько минут наступила небывалая, словно загробная тишина. Только серая пыль тонкой пленкой оседала на лужи крови на улицах.

И вдруг кто-то кашлянул, словно сама человеческая природа напомнила выжившим, что у них еще есть какие-то шансы. Закричала женщина. Раздался сдавленный мужской стон. Из полураздавленного автомобиля, где за несколько минут до того сидела молодая пара, послышались громкие рыдания.

Издалека, нарастая, приближался вой пожарной сирены. И внезапно все вокруг взорвалось водопадом звуков, словно вся человеческая боль за много веков рвалась наружу в самых невообразимых проявлениях.

Римо и Чиун прибыли на исходе второго часа с момента удара.

На руинах двух небоскребов кое-где еще чадили огни. На шесть миль вокруг были включены все пожарные гидранты, словно на море пламени люди решили ответить всемирным потопом; пожарные шланги огромными змеями обвивали усеявшие тротуары обломки железа и камня. В воздухе веерами реяли струи воды – пожарные пытались сбить пыль, которая мешала спасателям пробираться к руинам.

– Будто землетрясение, – пробормотал Римо, осматривая руины из-за полицейского заграждения.

– Ужасное происшествие, – согласился Чиун.

– Кто-то заплатит за это.

– Непременно, – вновь закивал Чиун. – Как только я сообщу Императору, что опасность миновала, ему придется выплатить мне даже премию.

– Тьфу, черт, да я не про то... Нам нужно что-то делать, папочка.

– Боюсь, что тем, кто остался в развалинах, уже ничем не поможешь.

– Вот и пойдем посмотрим. – Римо потащил Чиуна за полицейские заграждения.

Подошедшего было к ним дородного полисмена Римо привычным движением руки отшвырнул прочь.

– Похоже, что они не могут пробиться сквозь эту пыль, – заметил Римо, оглядываясь.

– Зато мы можем.

Набрав в легкие побольше воздуха, Римо и Чиун исчезли за серой завесой.

Они обогнули здание “Магнус-билдинг”. Выглядело оно так, будто с него сняли скальп; шпиль, венчавший раньше его верхушку, бесформенной грудой лежал позади здания. Среди руин там и сям виднелись разноцветные пятна искалеченных автомобилей.

– Внутри люди. Я чувствую их, – поднял голову Римо.

– Да. И многие еще дышат, – кивнул Чиун.

Римо кивнул в ответ, напряженно вслушиваясь. Чье-то хриплое, затрудненное дыхание раздавалось совсем рядом.

Продвигаться дальше приходилось на ощупь: сквозь завесу серой пыли ничего нельзя было различить, но с этим у Римо проблем не было. Несколько точных движений позволили установить, что они уперлись в развороченные конструкции шпиля; чуть левее торчали развалины бетонной стены, и за ними ощущалось слабое движение. Римо двинулся вдоль стены, ища пролом или слабое место. Нащупав его, он нанес по расшатавшимся блокам два молниеносных удара.

Шагнув в образовавшуюся широкую брешь, Римо протянул вперед руки. Человеческое тело он нащупал сразу – оно было теплым; но едва Римо дотронулся до него, оно дернулось и неподвижно застыло.

Не успел! – эта мысль звенящей болью отдалась в мозгу, но в следующую же секунду сменилась холодным, сжимающим сердце гневом.

Римо двинулся дальше, тщательно ощупывая развалины.

Он совершенно ничего не видел, но зрение ему заменяла кожа, давно уже ставшая одним из его наиболее чувствительных органов. Именно поэтому он редко носил одежду с длинными рукавами. Он сам не знал, как это происходит, но едва рядом оказывался какой-либо живой организм, Римо чувствовал, как на его предплечьях поднимаются волоски. Сейчас они поднялись в одно мгновение – рядом были люди. Много людей.

Носок его мокасина наткнулся на что-то мягкое. Нагнувшись, он протянул руку, но, к своему удивлению, нащупал какой-то острый предмет... И тут же в ушах его раздался крик нестерпимой боли. Почувствовав пальцами раскромсанную плоть, он понял, что держится за кость чьей-то сломанной конечности. Проклятия комом застряли в горле. Отвалив в сторону глыбу бетона, он нащупал теплую шею и легонько нажал – прерывистое дыхание неизвестного стало ровным, он потерял сознание. Едва заметным движением Римо вдвинул на место обломок кости и, подняв тело на руки, понес его в направлении заграждений.

Положив искалеченную, но живую девочку-подростка на землю, он огляделся; люди в белых халатах уже бежали к ним, перепрыгивая через труды мусора.

Секунду спустя из серой завесы вынырнул серый от пыли Чиун, неся на руках старика, находящегося в глубоком беспамятстве.

– Боюсь, он не выживет, – покачал головой Чиун.

– Пошли. Там еще полно людей, которые смогут выжить.

– Даже мы не сможем спасти всех, Римо. Нужно сделать что-то с этой пылью – она не пускает туда спасателей.

– Указания будут?

– Делай как я, – с этими словами Чиун направился к пожарной машине, экипаж которой, вооружившись брандспойтом, яростно хлестал воздух струями воды. Толку от этого было немного – струя была предназначена для борьбы не с податливой серой пылью, а с открытым огнем.

Подойдя к пожарникам, Чиун взял рвущуюся из их рук кишку так, словно она была обычным садовым шлангом. Прижав пальцем выходное отверстие, он поднял хобот вверх – над развалинами раскинулся водяной веер, сверкавший всеми цветами радуги. Чиун водил им из стороны в сторону. Пыль быстро оседала.

– Видал? – подмигнул он Римо.

– Неплохо придумано, – одобрил Римо, разворачивая другой шланг.

– Не верю своим глазам! – Один из ошарашенных пожарных обрел наконец дар речи. – Этой струёй можно сбить с ног мужчину на расстоянии в двадцать футов. А этот дедушка играет с ней, как с соломинкой...

– И этот вон тощий – тоже, – поддакнул его напарник. – Гляди!

– Эй! – помахал Римо первый укротитель огня. – То, что вы вытворяете – этого же быть не может!

– Вы лучше давайте прямо туда, как только пыль осядет, – Римо указал на еще курившиеся пылью развалины.

– Да это ясно. Может, поделишься, как это у тебя получается? Я в пожарных семнадцать лет, но такого не видывал.

– Рис, – объяснил Римо. – Много риса ем. Оттого и сила.

Пожарные обменялись недоуменными взглядами.

Через несколько минут по мостовой неслись потоки бурой от пыли воды; воздух снова стал чистым. Через полицейские ограждения к развалинам ринулись спасательные отряды и бригады врачей.

– Император Смит будет недоволен, – озабоченно покачал головой Чиун. – Мы опять выставили себя на всеобщее обозрение.

– А что было делать? И... как бы ты чувствовал себя, если бы не сделал этого?

– Согласен.

* * *

Дальнейшая работа оказалась довольно однообразной: за несколько ходок к развалинам, придавленным обломками шпиля, Римо и Чиун вынесли к заграждениям пару десятков человек; лишь немногие из них были еще живы. Там, где не могли пробиться спасательные отряды, Чиун и Римо без труда проходили сквозь стальную арматуру и бетон.

Прошло уже несколько часов, но конца все еще не было видно. С каждым метром живых под развалинами становилось все меньше. Спасатели молча поднимали и уносили извлеченные из-под обломков тела.

Уже наступила ночь, когда Римо и Чиун вошли на двадцатый этаж “Магнус-билдинг”, оказавшийся теперь его последним этажом. Разметав завалы из искореженной мебели, Римо открыл входную дверь, за которой было... звездное небо.

Потолок двадцатого этажа был сметен, по комнатам с разрушенными перегородками гулял ветер. Соленый, с океана, он имел привкус пыли и еще чего-то соленого, непохожего на морскую соль. Привкус крови.

Поднимавшиеся вокруг шпили небоскребов Манхэттена выглядели как ни в чем не бывало, но про двадцатый этаж “Магнус-билдинг” этого было сказать нельзя. Всюду, насколько хватал глаз, – бетонная крошка, поломанная мебель, развороченные перекрытия.

– Ну, приступим.

Обернувшись, он сразу увидел торчавшую из-под обломков письменного стола кисть руки. Разгреб обломки... и понял, что кисть кончается лишь предплечьем. Само тело обнаружить не удалось. В соседних комнатах нашли еще дюжину трупов.

Выживших на двадцатом этаже не было. Подавленные, Римо и Чиун спускались вниз. Покрытые с ног до головы белой пылью, они были похожи на старых пыльных привидений.

– Знаешь, чего бы я сейчас хотел? – сквозь зубы процедил Римо.

– Что бы ты хотел, о сын мой?

– Чтобы те, кто все это устроил, оказались сейчас вот тут, – Римо указал на пятачок перед входом, заваленный бетонной крошкой и мусором. – Я бы с ними по-своему разобрался.

– Вон те не подойдут?

Римо взглянул туда, куда указывал палец Чиуна.

– Эти, пожалуй, сгодятся, – согласился он, наблюдая, как кучка мародеров, проскользнув через заслоны полиции, снует от трупа к трупу, выворачивая карманы мертвецов. Римо подошел как раз в тот момент, когда подросток в драном сером свитере начал стаскивать с ног мертвеца ботинки.

Римо схватил его за шиворот.

– Клади обратно! – прорычал он.

– Катись ты! – барахтаясь, заверещал парень. – Ему они больше не понадобятся.

– Одна сторона выслушана, – прокомментировал Римо. – Вот мнение другой стороны.

Сказав это, он наступил парню на подъем правой ноги, не выпуская из рук ворот серого свитера.

– А-у-у-у! – завопил парень, схватившись за расплющенную ступню.

– Ты все понял?

– Ни хрена я не по-онял... Тебе-то это на фига?

– Тугодум? – предположил стоявший рядом Чиун.

– Как видно, – согласился Римо, снова наступив парню на ногу – на другую, – и удовлетворенно потер руки, когда парень повалился, как кукла, пронзительно воя и сжимая грязными пальцами уже обе ступни.

– Теперь все понял?

– Понял, понял, чувак... Ты, видать, не в настрое сегодня...

– Это верно, – подтвердил Римо, озираясь вокруг. Неподалеку от него двое бродяг неопределенного возраста снимали с мертвой женщины жемчужное ожерелье.

Тот факт, что тело женщины было лишено головы, как видно, нисколько их не беспокоил.

Неторопливо подойдя к ним, Римо схватил ближнего к нему мародера за шею.

– Эй! Ты чего это?.. – захрипел тот.

– Хочу напомнить тебе кое-какие названия, – проговорил Римо сквозь зубы.

– Какие еще там, к черту...

– То, что ты снял, – бижутерия. А то, что ты делаешь, – надругательство, приятель.

Головы гробокопателей Римо приложил друг к другу так быстро, что они превратились в красно-серое желе. Отшвырнув трупы, он сделал шаг вперед и, обернувшись, увидел, как остальные мародеры с завидной сноровкой обирают трупы только что усопших сотоварищей.

– Поверить не могу, – Римо в недоумении затряс головой. – Они что, не видели, что я с теми только что сделал?

– Очевидно, ты не сумел произвести на них сильное впечатление.

– Что же мне делать, спрашивается? Сжечь их по одному живьем и развеять по воздуху?

– Мысль неплохая, только вот спичек ни у меня, ни у тебя нет. Твоя ошибка в том, что ты не постарался безраздельно завладеть их вниманием.

– Жалко, я Золотую цепочку оставил дома, – хмыкнул Римо. – Тут их внимание было бы гарантировано.

– Гляди, – показал Чиун.

Чуть поодаль кучка мародеров, переговариваясь, тащила куда-то труп женщины – краем уха Римо уловил фразу о том, что “баба еще тепленькая, сгодится”. Он шагнул было в их сторону, но его опередил Чиун.

– Ко мне! – Чиун ткнул пальцем в сторону первого.

– Отойди, папаша, – осклабился тот, – худо будет.

Легкого прикосновения ногтя Чиуна к шее бродяги оказалось достаточно, чтобы он ткнулся носом в землю. Схватив его за запястье, Чиун подбросил тело высоко в воздух. Его собратья, забыв о женском трупе, с изумлением наблюдали, как их товарищ взлетел на высоту двадцатого этажа; на несколько секунд тело словно застыло в воздухе, затем начало стремительно падать.

Тело бродяги с такой силой ударилось о тротуар, что по асфальту поползла длинная трещина. Остальным показалось, будто у них треснули сразу все кости.

– То, что случилось с ним, произойдет и с вами, если вы не уберетесь отсюда – немедленно! – Чиун в упор посмотрел на мародеров.

– О'кей – только эту сучку заберем с собой, ладно?

Услышав это, Римо в мгновение оказался рядом с разговорчивым собирателем трупов. Наступив ему на ногу, он обхватил его шею пальцами левой руки и резко дернул. С громким щелчком шея незадачливого бродяги вытянулась в три раза; тело слабо забилось и рухнуло на асфальт.

– Он умер, потому что задавал глупые вопросы, – пояснил Римо. – Кто следующий?

Оставшиеся четверо, взглянув сначала на Римо, потом на Чиуна и обменявшись друг с другом взглядами, осторожно опустили тело женщины на пол и начали отступление. Двое, на головах которых имелись шляпы, сняли их и, пятясь, учтиво кланялись, бормоча нечто вроде извинений.

Римо огляделся. Бродяг около развалин более видно не было. Накрыв простыней лежавшее на земле тело, он выпрямился.

– Надо было всех их перебить до единого. Ублюдки!

– В другой раз. У нас еще немало работы, сын мой.

Повторный обход здания не дал никаких результатов. Больше живых под развалинами не было. Громадное здание развалилось, как карточный домик, по образу и подобию которого оно и было построено.

На обратном пути Римо ткнул ногой груду битого стекла. Она со звоном рассыпалась, явив их взорам странный обломок, похожий на кусок обгоревшего чугуна.

– Печка у них тут, что ли, была? – спросил Римо удивленно.

– Нет, – Чиун покачал головой. – Мог быть котел, но котельная-то в подвале, а никак не над улицей.

Римо протянул руку, чтобы дотронуться до странной железки. Чиун схватил его за запястье.

– Римо, не смей! Вдруг она... кинетическая!

– Уже нет, – покачал головой Римо. – Кинетический – это не то, что ты думаешь, папочка. Это совсем непохоже на радиацию или, там, яд. Просто означает что-нибудь движущееся.

– Я отсюда чувствую, какая она горячая.

– Похоже, что нагрелась она, падая с неба, – задумчиво протянул Римо. – В любом случае сейчас вряд ли поймешь, что это.

– А это что такое? – Чиун что-то пристально разглядывал.

– Похоже на колесо, – заметил Римо, проследив за взглядом учителя. – Причем немаленькое. А эта штуковина на нем крепилась к чему-то?

– Такие колеса я видел и раньше, – произнес Чиун медленно.

– Да? И где же?

– Давно, еще мальчиком. Когда отец в первый раз повез меня на поезде в город.

– Ну и?..

– Это колесо от паровоза, Римо. И очень старое.

– И откуда же оно здесь?

– Оно горячее и свалилось с неба. Значит, это часть того самого ЦРУ.

– КРУ, – поправил Римо. – И ерунда все это.

– Ты помнишь, чтобы я хоть раз ошибался, Римо?

– Помню, – кивнул тот. – Ты сказал Смиту, что эти КРУ всегда будут промахиваться.

Дуновение ветра стряхнуло с головы Римо пригоршню бетонной пыли. Когда он протер наконец глаза и повернулся к Чиуну, то обнаружил, что Мастера Синанджу рядом с ним нет. Чиун стремительно удалялся прочь не оглядываясь. По гордо поднятой голове учителя Римо понял, что опять наступил старику на мозоль. Римо кинулся за ним, но человек в голубой форме майора ВВС неожиданно преградил ему дорогу.

– Я вынужден попросить вас очистить зону происшествия, – начальственно нахмурившись, объявил майор. – Она закрыта до тех пор, пока мы не выясним причину катастрофы.

– Вот она, причина, – Римо указал на обгоревший кусок металла, торчавший из груды мусора.

При виде загадочного обломка на майора словно снизошло озарение. Повернувшись, он заорал куда-то в темноту что есть мочи:

– Книжку! Давайте сюда книжку, черт вас возьми!

– Книжку? – удивленно повторил Римо, позабыв на мгновение о разгневанном учителе, но майор словно не слышал его.

Из темноты, словно призраки, возникли двое в летных мундирах. Один из них держал под мышкой толстенный том.

– Давайте сюда, – майор нетерпеливо протянул руку. Схватив книгу, он принялся перелистывать страницы, изредка внимательно оглядывая дымящийся обломок в куче битого стекла.

Незаметно подойдя к майору, Римо нагнулся и взглянул на обложку книги. “Паровые локомотивы” – значилось на ней.

Поморгав от удивления, Римо снова посмотрел на обложку. Нет, это ему не кажется. Трое офицеров ВВС изучали справочник по паровозам. Вернее, изучал майор – двое других, рангом пониже, суетились вокруг дымящейся стальной массы и изредка что-то кричали своему начальнику.

– Похоже, что она и не обгорела совсем! – орал низенький, с погонами лейтенанта. – Даже эти два... бампера впереди целы и невредимы.

– Европейская модель, – определил майор. – Отлично. Еще что-нибудь осталось?

– У нее тут спереди какие-то штуки... вроде пламегасителей...

– Ага... Значит, или австрийский Д-58, или французский “Либерасьон”... А еще может быть испанский “Ла Макиниста”, если ведущие колеса со спицами. Есть там спицы на колесах?

– Чтобы это узнать, придется его выкопать, – отозвался подчиненный.

– Вам помочь? – галантно предложил Римо.

– По-моему, я вам ясно сказал: это закрытая территория.

– Да ничего, – добродушно махнул рукой Римо. – Я все-таки, если не возражаете...

Оказавшись в долю секунды у обломка, Римо приступил к работе с рвением фокстерьера, откапывающего нору выслеженного крота. Мусор летел во все стороны; минут через пять странный предмет предстал во всей красе. Более всего он напоминал металлическую сардельку, сплющенную от удара о бетон. К металлу приплавились какие-то нити, словно его упаковали в стекловолокно.

– Ну как? – скромно осведомился Римо.

Оторвав наконец от Римо озадаченный взгляд, майор зашагал к загадочному предмету.

– Четыре... восемь... вон еще два... всего четырнадцать. Четырнадцать колес, на всех спицы, – майор задумчиво пощипывал подбородок. – Значит, сделан не во Франции.

– Тогда это Д-58.

– Или эта... испанская.

Все трое снова зашуршали страницами книги. Они напоминали студентов перед трудным экзаменом.

– Простите... не постоите так вот с минутку? – попросил Римо. И кинулся прочь от здания.

Мастера Синанджу он обнаружил с другой стороны, отрешенно созерцавшим обломки шпиля.

– Ну прости, папочка, – развел руками Римо, желая побыстрее завершить официальную часть.

Отвернувшись, Чиун вперил взгляд в звездное небо.

– Ну, я был неправ.

Римо зашел с другой стороны.

– Ты всегда неправ.

Римо понял, что лед вроде бы наконец тронулся.

– Да, я неправ. Это и вправду паровоз, представляешь?

– Я с самого начала об этом знал. И мне все равно, как это называют. Эту вещь использовали по-другому. Жестоко. Нечеловечески.

– Прости... я просто сдуру ляпнул, что ты ошибся. Это было нехорошо с моей стороны.

– Нехорошо, – кивнул Чиун, повернувшись к Римо. – И знаешь почему?

– Потому что это тебя обидело.

– Нет, – покачал головой старый кореец. – Потому что я действительно был неправ.

– Но откуда же ты мог знать...

– И как я объясню это все Императору Смиту?

– Что-нибудь придумаем.

– Знаю как, – неожиданно просияв, Чиун положил руку на плечо Римо. – Я скажу, что виноват во всем ты.

– Не думаю, что Смит этому поверит.

– Я же пообещал Императору, что ни один волос не упадет с голов его подданных – и вот смотри, сколько их лежит на улицах, подобно сломанным куклам...

– Вот если мы доберемся до тех, кто действительно устроил это все, тогда Смит будет доволен.

– Император – может быть, но не я. Я безутешен. Ни один из Мастеров Синанджу ни разу не ошибался за последнюю тысячу лет.

– Да брось, – махнул рукой Римо.

Чиун искоса взглянул на него.

– Ну, может быть, за последнюю сотню лет. – Чиун вздохнул. – Ну, что ты там собирался показать мне?

– ВВС прислали своих людей, чтобы они опознали эту штуковину... КРУ, я имею в виду.

Чиун досадливо поморщился.

– Что ж, лучше поздно...

– И они зачем-то приволокли с собой книжку про паровозы. Я понимаю, что это звучит по-дурацки, но...

– И вовсе нет. Разве я не говорил тебе, что это самое КРУ – всего-навсего паровая машина? И разве сам ты только что не признал, что я прав?

– Да, но почему паровоз?

– В нем-то и ключ к разгадке.

– К разгадке чего?

– Тайны нашего противника. Сдается мне, ему не хватает камней.

– Ты опять говоришь загадками.

– А не хватает потому... потому что их королевство лежит в пустыне. В пустыне! – провозгласил Чиун, решительным жестом одергивая кимоно и направляясь к развалинам. Римо, пожав плечами, последовал за ним.

Офицеры ВВС, как оказалось, тем временем успели прийти к заключению.

– Определенно “Ла Макиниста”, – кивал майор. Римо наконец разобрал на кармане его кителя фамилию – Чикс. Майор Чикс – так, значит, нужно к нему обращаться.

– А как вы узнали? – подивился Римо, сравнивая иллюстрацию в книге с грудой оплавленного металла, высящейся у бетонной стены.

– По колесам... ну, еще по форме пламегасителя, – небрежно отозвался майор, тыча пальцем в картинку. – Готов спорить – когда мы восстановим их форму, они окажутся именно вот такими.

– Ну вы даете, – Римо с уважением покачал головой.

– Конечно, нам придется провести дополнительные тесты, но думаю, наши выводы были правильными... Эй, а вы, собственно говоря, кто такие?

– Кейси Джонс и его друг Чу-Чу Чарли, – Римо сделал элегантный реверанс. – Не возражаете, если я у вас позаимствую?.. – едва заметным движением он вырвал из книги страницу с иллюстрацией и лучезарно улыбнулся майору.

– Да... да она нужна мне, черт вас возьми! Национальная безопасность...

– Рассказывайте! – махнул рукой Римо.

Через секунду оба исчезла, как будто их здесь и не было. Офицеры, кинувшиеся вдогонку, были атакованы за углом разрушенного здания облаком пыли, выбравшись из которого, долго кашляли, отплевывались и протирали глаза. Когда зрение наконец было восстановлено, оно пригодилось им лишь для того, чтобы увидеть далеко внизу странную пару, стремительно двигавшуюся в направлении набережной.

 

Глава 20

Генерал Мартин С. Лейбер был настойчив.

– Все обстоит не так уж плохо, – уверял он.

Генералу было не по себе от направленных на него в упор взглядов президента и членов Комитета начальников штабов, в полном составе рассевшихся вокруг громадного овального стола в Восточном зале Белого дома. Чуть поодаль восседал в горестной позе глава оборонного ведомства.

Генерал Лейбер водил указкой по двум огромным фотографиям, изображавшим соответственно локомотивы “Биг Бой” и прусский Г-12. Фотографии генералу сделали в частном ателье по пять долларов за штуку; Пентагону он их продал по полторы тысячи долларов за каждую, обозначив в описи как “фототренажеры”.

– Шесть кварталов в самом центре Манхэттена превращены в руины, – жестко произнес президент. – Около тысячи ньюйоркцев оставили этот мир через неделю после того, как я заверил нацию, что опасность миновала. И после этого вы утверждаете, что все обстоит не так плохо?!

– Все зависит от точки зрения, мистер президент, – твердо ответил генерал Лейбер. – Побочные потери – вещь неизбежная.

– Какие потери?!

– Побочные. Или, как выражаются военные специалисты, потери среди гражданского населения.

– Тысяча жизней – это, по-вашему, неизбежно?

– Конечно, каждая смерть – трагедия, – глубокомысленно закивал генерал, – но по сравнению с общей численностью населения США – это капля в море. В автокатастрофах ежемесячно гибнет гораздо больше людей.

Губы президента сжались в тонкую бледную полоску. Он резко обернулся к членам Комитета начальников штабов. Члены Комитета в свою очередь с каменными лицами взирали на президента. Им не хотелось спорить с генералом Лейбером, поскольку с его соображениями они были в общем согласны. Командующий корпусом морской пехоты пожевал губами, словно собираясь что-то сказать, но адмирал Блэкберд больно пнул его под столом в лодыжку.

– Но ведь этот тип – бывший интендант, – прошептал на ухо адмиралу главный морской пехотинец.

– Вы посмотрите на президента. Есть у вас желание доказывать ему что-либо в такой момент?

Взглянув на главу государства, командующий немедленно сник.

– Мне придется все объяснить американскому народу. – Тон президента становился между тем все мрачнее.

– Видите ли, господин президент, – осторожно подал голос адмирал Блэкберд, – мне кажется, объяснять пока ничего не следует.

– Это невозможно.

– Но подумайте о возможных политических последствиях, сэр. И потом – что вы скажете народу?

– Что мы снова были атакованы.

– Межконтинентальным баллистическим паровозом?

Выражение решимости медленно сходило с лица хозяина Овального кабинета.

– К тому же, как только об этом узнают русские – если, конечно, не они заварили все это, – мы окажемся в роли пресловутого бумажного тигра, сэр. Они однозначно воспримут это как проявление слабости – и уж их атака будет наверняка посерьезней.

– Но мне нужно что-то сказать!

– Можно, например, сообщить, что нас локировали, – предложил министр обороны.

– Блокировали?

– Да нет, локировали. От слова “локомотив”.

– Нет, не пойдет, – покачал головой адмирал Блэкберд. – Нужно придумать что-то более убедительное. Взрыв газа или что-нибудь в этом роде. Выбора у нас нет. Нация близка к панике. Неделю назад им сообщили о кризисе.

Теперь... Если только кто-то заподозрит нападение, подумайте, какая поднимется суматоха. Народ, лишенный уверенности в собственной безопасности...

– Все дело в том, – гробовым тоном произнес президент, – что они лишены именно самой безопасности. Какими средствами зашиты располагаем мы против этого... кинетического оружия?

– Наш ядерный арсенал бесполезен: нам неизвестна цель, – принялся рассуждать вслух командующий военно-воздушными силами. – И даже если она была бы известна, ядерный удар по враждебной стране – вопрос скорее политический, нежели военный. Они же не использовали первыми ядерное оружие. Прецедент не из лучших.

– Думаю, этот случай – исключительный, – твердо заявил министр обороны.

– На выборах я обещал народу не применять первым ядерное оружие, – мрачно возразил президент. – И я согласен с вами, генерал. Мы не можем ответить на паровоз ядерной ракетой. – В подтверждение своих слов он тяжело припечатал ладонью столешницу.

Генералу Лейберу наскучило стоять перед гигантскими фотографиями паровозов. Но, успокаивал он себя, нельзя не признать, что все идет в общем сносно. Под него подкопаться не удалось – все шишки падают на министра обороны. Однако сколько это продлится – неизвестно, и генерал Лейбер решился на следующий ход.

– Думаю, выход здесь только один, – произнес он громко. Все, как по команде, умолкли и повернулись в его сторону. – Позвольте мне продолжить поиски хозяев этих пар... э-э... КРУ. Думаю, в скором времени они будут обнаружены.

Некоторое время президент задумчиво молчал. Генерала Лейбера попеременно бросало то в жар, то в холод. Он прекрасно понимал: пока президент хотя бы на малую йоту доверяет ему, он не будет отдан на съедение Комитету.

Наконец глава государства заговорил:

– Скрепя сердце я соглашаюсь с тем, что американский народ не должен терять веру в свое правительство. Потому – продолжайте, генерал Лейбер. Надеюсь лишь на то что вы сможете установить противника до того, как на нас сбросят еще одно... межконтинентальное паровое устройство.

– Есть, господин президент. – Щелкнув каблуками, генерал Лейбер отдал президенту честь, удивляясь сам себе при мысли, что впервые в жизни вкладывает в этот жест всю душу.

– Ага, и лучше сожгите их, – посоветовал президент, глядя, как Лейбер скалывает со стены огромные фотографии. – Из соображений безопасности, конечно.

– Но, господин президент... – Генерал Лейбер сделал скорбное лицо. – Эти снимки обошлись правительству ровно в три тысячи!

* * *

Президент Соединенных Штатов Америки вошел в свой кабинет. На сердце у него лежал камень.

В этом кресле он провел всего неделю – ощущение же было такое, будто прошло как минимум десять лет. Хуже того – когда американский народ поймет, что между ним и неведомой смертью нет ничего, кроме нескольких тысяч миль неба над Атлантикой, к моменту следующего заявления он, возможно, уже не будет президентом Соединенных Штатов...

Выбора не было. Придется все, от начала и до конца, выложить Смиту. Он всеми силами старался избежать этого, но тогда Смиту так и не удастся вычислить неведомого врага. На генерала Лейбера, похоже, надеяться не стоило.

В руке президента сама собой оказалась трубка красного телефона. Нового, кнопочного. Президент поймал себя на мысли, что он уже ощущает этот кусок пластмассы как часть самого себя. Интересно, доходил ли до такого его предшественник...

На пятом гудке доктор Харолд В. Смит взял трубку. Голос его звучал странно – невнятный и какой-то отсутствующий.

– Надеюсь, Смит, у вас есть для меня хоть что-то?

– Пока еще ожидаем результатов, господин президент.

– Тогда у меня есть для вас кое-что новенькое.

– Продолжайте, пожалуйста.

– Природу КРУ наконец определили.

– Чрезвычайно рад это слышать.

– Это старые паровозы, Смит.

– О, конечно, старые паровозы. – Тон Смита не изменился даже на толику. С таким же успехом президент мог объявить ему, что Америку обстреляли из луков папуасы.

– Первый – американская модель “Биг Бой”, построен в 1941 году. Второй – модель Г-12. Изготовлен в Пруссии. Над третьим сейчас работают специалисты.

– Вас понял, сэр. – Все тот же тон.

– Может быть, у вас есть ко мне вопросы? Или мне повторить что-нибудь?

– Не стоит, сэр. Я прекрасно вас понял. Модели двух паровозов уже определили. Третьего – еще нет. Я сверюсь с данными моего компьютера.

– Удачи вам.

Президент опустил трубку на рычаг. Удивительный все же тип этот Смит. Ничем не проймешь. Другой на его месте хотя бы поинтересовался, почему президент раньше не мог предоставить ему эту информацию.

А вдруг... Президент даже зажмурился. Вдруг этот самый Смит решит, что у президента не все в порядке с душевным здоровьем? Следующий ход легко предсказуем – Смит просто-напросто сместит его, и дело с концом. Задача КЮРЕ – оберегать конституционный строй, а не сумасшедшего хозяина Белого дома.

Если бы только Лейбер... Но нет, на это надеяться нечего.

* * *

В “Фолкрофт” Чиун и Римо ввалились к концу рабочего дня, покрытые пылью и смертельно усталые. Особенно это касалось Римо.

– Смитти, вы не поверите... – начал Римо.

– Не вмешивайся, – заворчал Чиун, – говорить буду я. О Император, я могу все-все объяснить!

– Что именно? – поднял брови Смит.

– Мою ошибку.

– Какой бы она ни была, уверен, что это больше не повторится.

Чиун и Римо переглянулись.

– Смитти, просыпайтесь, просыпайтесь. – Подойдя к столу, Римо потряс шефа за плечо.

– Ч... что? О, Римо. Мастер Чиун... право, и не знал, что вы уже прибыли.

– Однако только что говорили с нами, – хмыкнул Римо.

– О... В самом деле? Как странно! – Смит снова уткнулся в монитор.

Протянув руки через стол, Римо сжал ладонями голову шефа и повернул его лицо в свою сторону.

– Смотрите на меня, Смитти. И проснитесь, черт вас возьми!

– Кричать вовсе не обязательно.

– Вам придется выслушать меня, Смитти.

– К вашим услугам. Случилось что-нибудь?

– Люди из ВВС опознали эти самые устройства.

– Нет, это я их опознал! – вмешался Чиун.

– Ну да, разумеется. То есть в последнем случае Чиун действительно определил, что это за штука, раньше этих умников с “Эндрюса”. Правда, в общих чертах.

– У тебя бы и этого не получилось, – надулся Чиун, в душе радуясь, что Император вроде не собирается расспрашивать его об ошибке.

– У меня – нет. Зато парни из ВВС определили и модель, и год, и все прочее.

– Это детали, – презрительно махнул рукой Чиун.

– Вот как оно выглядело. – Римо протянул через стол страницу, вырванную из паровозного справочника.

Смит некоторое время глядел на рисунок.

– Не валяйте дурака, – произнес он наконец. – Это же... паровая машина.

– Вернее сказать, паровоз. Чудно, а?

– Мне на ум приходит скорее слово “абсурд”. С чего вы, собственно, взяли?..

– Подтверждается данными ВВС.

– Чепуха какая-то. – Смит озабочено сдвинул брови. – Я только что говорил с президентом – он тоже подтвердил, что первые два КРУ удалось опознать. Но про паровозы...

– А конкретнее что он сказал?

– Он сказал... – Смит наморщил лоб. – Одну минутку. – Он потянулся к клавиатуре. Римо вовремя успел схватить его за руку.

– К чему это? – поморщился Смит. – Мне нужно найти все эти...

– Без помощи компьютера вспомнить уже не можете?

– Информации приходит каждый час столько, что многое я просто не запоминаю, – признался Смит.

Вздохнув, Римо кивнул. После бурной атаки на клавиши Смит извлек из необъятных глубин машинной памяти нужный файл.

– Очень странно...

– Что именно?

Подойдя поближе, Римо увидел что. На экране черным по белому значилось, что в двух предыдущих ударах были задействованы прусский локомотив Г-12 и американская модель “Биг Бой”.

– И такое я мог забыть? – Смит недовольно прищурился.

– Спросите лучше, как вы могли запихнуть это к черту на кулички. Эти данные – наша единственная зацепка, вам не кажется?

– Да, верно. Видимо, я настолько увлекся расстановкой файлов, что определил и этот, гм... не совсем туда...

Римо покосился на увешанную елочными шариками башню “Квантума”.

– А почему у нее не спросите?

– А почему не спросите вы? – парировал нежный голос.

– О, Господи. Смитти...

– Э-э... Мисс Кванти, файл триста тридцать четыре содержит данные о так называемых КРУ. Обработайте информацию.

– Все готово, сэр.

– Однако...

– Информация была обработана мною в момент ввода.

– Тогда почему вы мне ничего не сообщили?

– Потому что вы меня ни о чем не спрашивали.

– С каких пор я обязан спрашивать?

– С самого начала, сэр. К сожалению, я не могу читать мысли.

– По-моему, молодожены начинают ссориться, – шепнул Римо, подойдя к Чиуну. Тот согласно кивнул.

– В таком случае прошу вас, – голос Смита напоминал наждак.

– Оба локомотива были недавно перепроданы новому владельцу. Последний пункт отправки – Люксембург. Координаты нового владельца неизвестны.

– Г-м-м... Однако наша задача как раз и состоит в том, чтобы их выяснить. Где именно их перепродавали – это неважно...

– Все операции производились через торгового агента.

– Какого именно?

– Компанию “Дружба интернэшнл”.

– Что мы знаем о ней?

– Компания “Дружба интернэшнл” – транснациональное предприятие, имеющее долю в ста двадцати двух корпорациях, фирмах и акционерных обществах. Текущий капитал – более пятидесяти миллиардов долларов США.

– Имя владельца?

– Не зафиксировано.

– Основных держателей акций?

– Тоже.

– Офисы?

– Центральный офис расположен в Швейцарии, Цюрих, Беггплац, пятьдесят пять. Реально по этому адресу находится пустой склад. Телефонный номер в действительности принадлежит местному отделению банка “Лонжин-Сюис”.

– Вот и зацепка, – присвистнул Римо.

– Отправляйтесь туда немедленно и узнайте, кто приобрел эти паровозы и куда они были оправлены.

– Похоже, на сей раз до кого-то мы доберемся.

– Я буду контролировать ваш маршрут. Передающие устройства с вами?

– Да, – кивнул Римо.

– Да, – повторил Чиун. – У Римо эта вещь до сих пор осталась.

– Прекрасно, – одобрил Смит, снова уткнувшись в экран; на лице его опять появилось отсутствующее выражение.

– Гм... Смитти, если мы вам понадобимся, найдете нас у памятника на горе Рашмор. Тедди Рузвельту не мешает подбрить усы, – ровным тоном произнес Римо.

– Счастливого пути, – глухо проронил Смит.

Римо вздохнул.

– До свидания, машина, – Чиун помахал поблескивающей башне компьютера.

– Всего доброго, Мастер Синанджу. Буду рада вновь с вами увидеться.

– Вот уж радость, – пробурчал Чиун, когда они с Римо оказались за дверью. – Римо, она мне не нравится.

– Она? Ты теперь тоже так ее именуешь?

– Ты же сам только что сказал “ее”.

– Когда вернемся, придется со Смитти серьезно поговорить, – резюмировал Римо.

 

Глава 21

Анри Ж. Арно был стар. Так стар, что все его друзья – давно или недавно – умерли. У него остались только локомотивы.

Среди них он и брел, мелко тряся острым подбородком, словно жалуясь самому себе на несправедливость жестокой судьбы.

Собственно, с ним самим судьба обошлась не так уж и плохо. Жить ему осталось всего ничего. Желание жить давно в нем угасло. Но паровозы... Анри надеялся, что они переживут его. Времена неумолимо меняются. Сто лет назад локомотив вызывал такое же уважение, как хороший автомобиль. Спустя полвека он будил ностальгические воспоминания. Но сейчас, в эпоху космических кораблей и “Конкордов”, он превратился в никому не нужный утиль.

Так что музей Арно был всего-навсего коллекцией металлолома. Все меньше людей с каждым годом приходило сюда. А последний экскурсовод уволился еще в семидесятом. Теперь Анри работал за всех – за экскурсовода, кассира, а зачастую – и сторожа.

И посетителя тоже.

Поглаживая сияющие бока четырехцилиндрового “Де Гленна” двадцать девятого года, Анри Арно вновь задумался о том, как причудливо распорядилась жизнь его состоянием.

Он без потерь пережил Депрессию и вторжение немцев, и самые неожиданные биржевые коллизии не смогли сколько-нибудь расшатать благополучие его семьи. Именно деньги семьи Арно и позволили Анри собрать его коллекцию: кое-что он покупал у разорившихся железнодорожных компаний, кое-что просто отыскивал на заводах, перерабатывавших металлолом. Его гордостью был “Пари-Орлеан” 1876 года. Это была единственная в мире сохравившаяся модель. Сокровищем был и “Авенир” восемьсот шестьдесят восьмого. Его он купил в сорок восьмом году. Целое крыло было отдано под американские модели – их он особенно любил за плавность линий и мощь.

Великолепное собрание, вполне способное конкурировать со многими музеями на континенте. Теперь его ждала незавидная судьба старой свалки.

Анри тихо вздохнул, в очередной раз пожалев, что не в его власти повернуть время назад. Ненадолго, на недельку. Чтобы в последний раз насладиться своей коллекцией. Последний солнечный уик-энд, чтобы в музее было полно туристов. Даже придурковатые американцы были бы желанными гостями в тот день. Но всю прошлую неделю шел дождь, и никто не постучался в ворота его музея. Тогда Анри еще надеялся, что выдастся все же в его жизни солнечный выходной...

В его жизни – может быть. Но не в жизни его музея.

Все его надежды были разрушены одним телефонным звонком.

– Ах, mon ami, весьма рад приветствовать вас, – оживился Анри, услышав в трубке знакомый голос.

Этого молодого человека с мягким голосом и поистине феноменальными возможностями Анри никогда не видел, но клиентом компании “Дружба интернэшнл”, в которой работал обладатель мягкого голоса, был уже много лет. Поэтому звонок молодого человека сильно поднял настроение Анри, несмотря на темные тучи в окне, низко нависшие над Пиренеями.

– У меня неважные новости, – прожурчал мягкий голос.

– Надеюсь, у вас все живы? – обеспокоился Анри.

– О, да, – уверил его собеседник. – Но мне чрезвычайно неприятно сообщать вам, что вы, пардон, обанкротились.

Анри сжал телефонную трубку.

– К-как это? – прохрипел он.

– Непредвиденные обстоятельства. Предприятия, в которые были вложены ваши бумаги, пошли с молотка. Сейчас, пока мы разговариваем с вами, распродают последние.

– Это... это просто ужасно. Я никак не ожидал...

– Мне очень жаль, – погрустнел мягкий голос. – Я сам, знаете, на этом крупно погорел.

– О-о... искренне вам сочувствую.

Анри действительно было жаль его. Ему что – он уже старик, а молодому человеку, судя по голосу, лет тридцать пять, не больше. Вся жизнь впереди – и вдруг такая история...

– Благодарю вас, – мягко ответил голос. – Ничего. Как-нибудь выкручусь.

– Надеюсь, что и я...

– Вам это будет несколько сложнее, – посуровел мягкий голос. – За вами числится долг. Семь миллионов франков.

– Долг?!

– Увидите сами – я пришлю вам счета. Но, по моим подсчетам, единственный шанс выкрутиться – ликвидировать ваш музей.

– Надеюсь, после продажи я смогу получить там место экскурсовода, – ответил Анри с достоинством. – Это все, о чем я осмеливаюсь вас просить.

– Я не сказал – продать музей. Я сказал – ликвидировать. Их придется продавать поодиночке, мсье Арно.

– Поодиночке?! Но это все, что у меня осталось! Я...

– Мне очень жаль, дорогой Арно. Но ваш почтенный возраст делает необходимым немедленное решение. Надень, что вы поймете всю необходимость этой вынужденной меры. Другое занятие вы наверняка сможете подыскать.

По натуре Анри Арно был человек упрямый, но в здравом смысле ему никто никогда не мог отказать. Не выпуская из рук трубки, он гордо выпрямился, хотя был совершенно один в своей уютной гостиной.

– Вы... отдадите их в хорошие руки? – тихо спросил он.

– В самые лучшие, – заверил мягкий голос. – Я знаю несколько состоятельных коллекционеров – таких же одержимых, как вы в молодости. Так что это не будет в полном смысле ликвидацией. Если угодно, это – ваш подарок потомкам.

– Похоже, у меня нет выбора, – дрогнувшим голосом после долгой паузы произнес Анри.

– Иначе говоря, вы высылаете мне доверенность?

– Да. А сейчас... простите, я нехорошо себя чувствую...

– В таком случае не смею задерживать вас. Всегда к вашим услугам.

Это случилось всего несколько дней назад. Но с тех пор он потерял сон, и старость, о которой благодаря работе он долгое время успешно забывал, взяла его костлявой рукой за горло.

Через час прибудет колонна огромных грузовиков. Его паровозы – его детей – погрузят и отвезут в Марсель, в порт, откуда они разъедутся поодиночке в неведомые страны. Куда – Анри не спросил ни разу. Об этом ему не хотелось знать.

Низко опустив седую голову, он в последний раз вошел в кабину “Де Гленна” и, взявшись за деревянную рукоять рычага, выглянул в окно. Память сразу унесла его в старые добрые времена, и обрезок рельсов под колесами “Де Гленна” превратился в стальные пути линии Париж – Лион, грузовики впереди – в величественное здание вокзала, а из трубы будто снова вырвался веселый дымок безвозвратно ушедших дней его молодости...

Ветерок с востока, ворвавшись в кабину, взъерошил седые волосы Анри.

* * *

Хищная улыбка не сходила с лица полковника Интифады, жадно просматривавшего первые полосы газет. Заголовки кричали: “Бойня в Нью-Йорке!”

– Вот. Об этом я и мечтал, – приговаривал он, похлопывая газетой по столешнице из черного дерева.

Петр Колдунов молчал. Думать о тысяче невинно погибших душ становилось все труднее. Не думать о них он не мог. Жертв могло быть больше, гораздо больше, но он сумел дотянуть до субботы, когда в офисах разрушенных зданий было гораздо меньше народа, чем в будние дни.

– Иными словами, товарищ полковник удовлетворен работой ускорителя? – с оттенком сарказма в голосе спросил Колдунов.

– Разумеется! Конечно, я бы с большим удовольствием не оставил камня на камне от Белого дома, но это, в общем, тоже сойдет.

– В таком случае, если ваша цель уже достигнута, мы можем начать постепенный демонтаж установки?

– Демонтаж?! Я сказал, что доволен, но не говорил, что прекращаю испытания! Мы нанесли первый серьезный удар. В последующие несколько недель их мощь будет увеличена!

Подавив гримасу, Колдунов хотел было что-то сказать, но в этот момент на столе полковника зазвонил телефон.

– Кто там, чтоб вас?! Я же велел не беспокоить меня... О, разумеется, разумеется. Всегда. Немедленно соединяйте.

К удивлению Колдунова, хищное выражение исчезло с лица полковника Интифады, уступив место чему-то напоминавшему умиление. На губах вождя лобинийской революции появилась довольная улыбка. Колдунов заподозрил было, что полковник ожидает звонка любовницы, но, припомнив оперативную информацию, отмел эту догадку. По данным КГБ, в приступах любовной горячки полковник Интифада отправлялся в пустыню, где ловил и насиловал диких коз. Это было, очевидно, наследственное: отец полковника был пастухом-бедуином. Кроме того, полковник именовал собеседника просто “друг”.

– Отлично, друг мой. Сколько, вы говорите? О, разумеется. Что?! Но это же гораздо больше того, что вы запрашивали. Мне наплевать, музейные это экспонаты или... Я не собиратель древностей! Да, я понимаю, трудности есть. Но мое условие – чтобы о заказчике никто не знал. Говорите, можете доставить еще? Отлично, трех пока будет достаточно. Да, я заплачу на ваших условиях, но только потому, что меня поджимает время. Да, благодарю вас. На ваш счет – и немедленно, как договорились.

Когда полковник Интифада повесил трубку, на его лице не осталось и следа прежнего умиления.

– Нам доставлены еще три... орудия мести. Они прибудут в столицу сегодня днем.

Колдунов кивнул.

– Но на подготовку ускорителя потребуется время.

– Я терпелив.

“С каких это пор?” – вертелось на языке у Колдунова, но, сочтя за лучшее сдержать шпильку, вслух он сказал:

– Я уже несколько дней не могу связаться с начальством. Мне необходимо сделать это сейчас.

– Это невозможно, – отрезал полковник. – При последнем запуске была прервана подача энергии на международную линию в нашей столице.

– Но вы только что пользовались ею.

– Я сам сказал вам об этом? – полковник Интифада холодно взглянул на ученого.

– Нет, но я слышал, что вы договаривались о поставках паровозов из-за рубежа.

– Хм... Когда линию починят, можете звонить сколько вам заблагорассудится.

Ах ты ублюдок, – устало подумал Колдунов. Но спорить сил уже не было.

В этот момент вошедший курьер с поклоном потянул полковнику очередную газету.

Взглянув на нее, полковник Интифада неожиданно затрясся от гнева. На щелчок пальцами в кабинет вбежали двое в зеленых мундирах.

Полковник указал на перепуганного курьера.

– Немедленно прикончить его!

Отчаянно упиравшегося курьера выволокли за дверь. Хлопнул выстрел, чавкнули двери лифта. Колдунов понял, что личный мусоропровод полковника только что принял очередную жертву.

– Вы видели?! – грохотал полковник. – Эти мерзавцы в Америке утверждают, что на Манхэттене случилась утечка газа! И только из-за этого там произошел взрыв!

– Им же нужно успокоить народ. Вот они и сочинили эту историю.

– Но мне нужно, чтобы мир знал – это был акт возмездия!

– Вы же не можете утверждать такое всерьез. – Колдунов пожал плечами. – Если только американцы узнают, кто именно пытался отомстить им подобным образом, Лобиния будет немедленно стерта с лица земли.

– Тогда они должны подозревать! Предполагать! Догадываться! Вспомнить бомбежку Даполи, шайтан их забери! Я не собираюсь предоставлять им улики! Я только хочу, чтобы их толстобрюхие лидеры ворочались по ночам от стыда и страха!

– Но лидеры, отдавшие приказ о бомбежке Даполи, уже давно ушли со своих постов.

– Мне наплевать! – заорал полковник. – Немедленно снаряжайте орудие! Оно должно быть готово, как только пар... орудия возмездия прибудут сюда! Мой гнев обрушится на Америку с такой силой, что им останется только молиться своему Богу и просить о помиловании!

– Есть, товарищ полковник, – устало ответил Колдунов.

Выходя из кабинета полковника, он думал только об одном: наверняка есть какой-то способ укротить этого маньяка. Еще несколько запусков – и американцы ответят, но Лобинию они будут рассматривать в качестве мишени в последнюю очередь.

А первый их удар будет по матушке-России.

Когда за Колдуновым закрылась зеленая дверь, полковник Интифада снова поднял трубку телефона. Набрав номер своего загадочного друга, он уверил его, что за ценой он отныне стоять не намерен. Он купит любой паровоз – будь то музейный экспонат или куча металлолома.

Стоя на площадке перед лифтом, Колдунов все слышал.

И содрогнулся.

 

Глава 22

Выйдя из сутолоки цюрихского аэропорта “Клотен”, Римо и Чиун сразу наткнулись на длинную вереницу темно-голубых “вольво”, украшенных белыми буквами “такси”. На козырьке ветрового стекла передней машины красовалась надпись “Im Dienst”. Римо спросил Чиуна, что бы это могло значить – “свободно” или, наоборот, “занято”?

– А я тут при чем? – сварливо осведомился Чиун. Римо обреченно вздохнул. Из всех барьеров, которые Мастеру Синанджу пришлось преодолевать на своем веку, языковой, как видно, оказался самым тяжелым.

– Как “при чем”? – тем не менее деланно удивился Римо. – Ты же сам утверждал как-то, что говоришь на всех известных языках.

– Говорю.

– Ну так что означает это “Im Dienst”?

– Понятия не имею. Я говорю только на языках, известных Дому Синанджу.

– Ладно, обойдемся. – Римо поднял руку и призывно помахал ею.

Голубая “вольво” тотчас же оказалась рядом. Римо открыл дверь, и Чиун, подобрав полы кимоно, залез внутрь, на заднее сиденье. Римо уселся на переднее, с грехом пополам назвал адрес, шофер кивнул, и машина резво тронулась.

– Странно, что ты не говоришь по-швейцарски, папочка, – продолжал втихомолку измываться Римо. – Швейцария вроде бы не такая уж и провинция.

– Для Синанджу это даже хуже, чем провинция. Ты когда-нибудь слышал о политической... как вы это называете... нестабильности в этой стране?

– Нет. По-моему, она и во время второй мировой оставалась нейтральной.

– Вот-вот. Швейцарцы очень любят свои деньги. И пойдут на мировую с кем угодно, лишь бы не потратить лишний... как его... сантим.

– А-а. Теперь понимаю.

– Вот и не спрашивай меня о смысле этих странных слов, ибо ни разу в Дом Синанджу не присылали гонцов швейцарские властители... – ударился было в воспоминания Чиун, и Римо, чтобы отвлечь старика, примирительно поднял руку.

– Понял, понял, папочка. Раз не присылали гонцов, значит, и страны такой нет. Кроме того, я, по-моему, догадался сам: “Im Dienst” означает “на дежурстве”.

– Тебе помогли.

– Кто же это мне помог?

– Водитель этой недостойной повозки. Он подъехал, едва ты взмахнул рукой.

– Вот потому я и догадался. Если не веришь, сам спроси у водителя.

Римо уже поднял руку, чтобы тронуть таксиста за плечо, но Чиун остановил его.

– Не трудись. Он все равно предпочтет остаться нейтральным.

– Все-то ты знаешь, папочка!

– Кроме смысла бессмысленных швейцарских слов, – пробормотал Чиун, отворачиваясь.

Такси остановилось перед гранитным цоколем огромного здания, на фасаде которого горела надпись: “Банк “Лонжин-Сюис””.

– Похоже, нам сюда, – заметил Римо, выходя из машины, и сунул шоферу бумажку в пятьдесят долларов.

Шофер не возражал, Римо тоже – все равно оплачивать счета будет Смит.

– Никогда раньше не видел такого банка, – вслух поразился Римо, огладывая многоэтажную громаду. – Больше похоже на крепость, верно, папочка?

– Я говорил тебе – швейцарцы очень любят свои деньги.

– Не знаю насчет швейцарцев, но если именно этим банком заправляет “Дружба интернэшнл”, репарации американскому правительству им придется платить лет пятьсот, это точно.

Римо и Чиун прошли друг за дружкой через вращающуюся стеклянную дверь.

Стены вестибюля были отделаны дубовыми панелям и медью. Пол – из каррарского мрамора, а роспись потолка наводила на мысль о том, что Сикстинская капелла – не самое масштабное живописное полотно последних пяти столетий.

– Ну, с чего начнем? – шепнул Римо и осекся: отраженный от мраморных стен, шепот громким эхом обрушился откуда-то сверху.

В ту же минуту рядом с ними возник среднего роста субъект в двубортном пиджаке и при галстуке. Поклонившись, он с некоторым изумлением покосился на Римо: как видно, майка и мокасины не внушали ему доверия.

– Могу я чем-нибудь помочь вам? – вежливо осведомился субъект.

– Мы ищем офис компании “Дружба интернэшнл”, – сообщил Римо.

– Никогда не слышал о такой. Возможно, вам дали неправильный адрес.

– Адрес правильный. Финмарк-плац, сорок семь.

– Да, верно. И наш банк находится здесь уже более трехсот лет.

– Наши сведения всегда верны, о ты, сыр швейцарский, – презрительно проскрипел Чиун.

Субъект при галстуке осуждающе приподнял левую бровь.

– Боюсь, данный случай является исключением.

– Я все-таки поищу, ладно? – проигнорировав его слова, Римо направился к лестнице.

Нахмурившись, субъект сделал знак дюжему охраннику в серой форме, который, последовав за Римо, задержал его у самых ступенек и, слегка поклонившись, любезным тоном произнес:

– Простите, сэр, но, если вы не являетесь клиентом банка “Лонжин-Сюис”, вам придется покинуть наше здание.

– К этому вы можете принудить меня только силой, – Римо демонстративно сложил руки на груди.

– Вот-вот, только силой! – оживился Чиун. – По-другому он не понимает.

Протянув руку, охранник схватил Римо за плечо, то есть, по крайней мере, он был уверен в этом. Однако странный американец как ни в чем не бывало продолжал идти к лестнице. Охранник наклонил голову, чтобы посмотреть, что же все-таки схватил он левой рукой. Оказалось, собственную правую руку. Как она оказалась в его левой руке, объяснить охранник не мог; когда же левая начала неметь, покалывая кожу изнутри тысячами иголочек, ему стало уже не до объяснений.

Подбежав к субъекту в галстуке, охранник что-то горячо зашептал ему, вследствие чего субъект, мгновенно утратив хладнокровие, взвыл дурным голосом не хуже пожарной сирены. Охранник был немедленно послан за полицией, на бегу он, однако, решил, что ему самому не помешает еще и “скорая помощь”.

– Если мы разделимся, – обернулся Римо к Чиуну, – то найдем их быстрее.

– А кого именно мы ищем? – осведомился Чиун.

– Того, кто отзывается по телефону на слова “Дружба интернэшнл”.

– Мне заранее жаль их, – сочувственно изрек Чиун, исчезая в двери ближайшего офиса.

Кассиры в кабинках провожали идущего мимо невысокого брюнета в мятой майке недоуменными взглядами. Лишь дойдя до конца длинного ряда кабин, Римо понял, что ощущал кожей вовсе не эти взгляды – в спину ему смотрели глазки бесчисленных телекамер, установленных в разных местах зала – на стенах, в углах, под потолком на перекрытиях. Недовольно мотнув головой, Римо подошел к ближайшей кабинке и наклонился к окошку.

– Простите, – спросил он, – а где пульт управления этими камерами?

Кассир, сидевший в кабинке, уже дошел до буквы “а” во фразе “ну, знаете”, когда протянувшаяся в окошко загорелая рука с мощным запястьем схватила его за галстук и больно припечатала нос к стеклу.

– Я спросил по-хорошему, – процедил Римо сквозь зубы.

– Наверху, – выдавил кассир, с ужасом глядя на стекающую по стеклу струйку крови.

Оглядывая на бегу огромные, с ржаво-красными гранитными стенами залы, Римо подумал, что здание больше походит на храм, чем на банк. И решил, что Чиун был не совсем прав – швейцарцы не просто любили деньги, они их боготворили, и это наверняка еще не самое большое святилище.

И слева, и справа сидевшие в тесных закутках люди в галстуках возились с толстыми пачками денег. Судя по цвету, валюта в пачках была самая разная, наверное, всех существующих стран. Люди в галстуках делили пачки на ровные стопочки, которые закладывали в машины, с невероятной быстротой пересчитывавшие деньги, словно хорошая хозяйка цыплят в курятнике. Все, отметил Римо, делалось молча, но тем красноречивее были взгляды, которыми обладатели галстуков приветствовали его.

– А где тут у вас начальник охраны? – громко спросил Римо в пустоту.

Люди в ячейках как по команде приняли такой вид, какой бывает у библиотекаря, когда сидящий в читальном зале студент вдруг громко захрустит оберткой от шоколада. Римо готов был поклясться, что пальцы к губам они приложили почти синхронно.

Махнув рукой, Римо отправился дальше. Внимание его привлекла упрятанная глубоко в гранитной стене дверь с узкой щелью глазка. Он постучал и понял, что с таким же успехом можно колотить в саму гранитную стену. Постучал сильнее. По граниту, окружавшему стальной прямоугольник двери, зазмеились трещины.

В щели появилась пара испуганных глаз.

– Начальник охраны тут помещается? – спросил Римо.

– Кто вы такой?!

– Значит, тут, – кивнул Римо, отвешивая двери крепкий пинок.

Обломки гранита с шорохом посыпались на пол, и дверь всей массой тяжело ухнула в проход. Обладатель испуганных глаз еле успел отскочить. Перепрыгнув через упавшую дверь, Римо оглядел скрывавшуюся за ней небольшую комнату.

Всю правую стену занимала батарея мониторов, перед которыми сидели в креслах несколько одетых в форму охранников. Ни кнопок, ни рычагов, ни пульта управления не было видно.

– А кто управляет камерами в зале? – спросил Римо.

– Компьютер, – ответил ему ближний из охранников.

– А компьютером кто управляет?

– Никто.

– Ч-черт! – сплюнул с досады Римо, поняв, что даром угробил примерно десять минут. Время было дорого, и он решил действовать нахрапом. – Я ищу офис компании под названием “Дружба интернэшнл”, – обратился он к охраннику, удостоившему его ответом. – Мне сказали, что он на этом этаже.

– Кто же это вам сказал? Все это здание занимает банк “Лонжин-Сюис”. Других компаний здесь нет и не было.

– Может, вы и сами о них не знаете?

– Я – начальник охраны. Моя обязанность – знать все и всех в этом здании.

Парень, похоже, говорил искренне, поэтому Римо пожелал ему удачного дня и направился к выходу.

– Но дверь... Вы сломали дверь!

– Если ей триста лет – чего вы хотите? – Римо пожал плечами, и в следующую секунду изумленный начальник охраны понял, что в дверном проеме никого нет.

В вестибюле Чиун сообщил Римо, что засечь “Дружбу интернэшнл” по телефону ему не удалось.

– Смит, должно быть, ошибся, – озабоченно покачал головой Римо.

– Скорее всего ошиблась его машина, – проворчал Чиун.

– Ну уж не знаю, компьютеры вроде никогда не ошибаются.

– Мастера Синанджу тоже не ошибаются, но ведь случилось такое. К великому моему сожалению.

– Может, дело в полнолунии? – Римо поднял глаза к стеклянному потолку.

– В новолунии, – поправил его Чиун. – В полнолуние такие вещи редко случаются, в новолуние – сплошь и рядом.

Римо в отчаянии обводил взглядом тянувшиеся по обе стороны зала ряды кабинок, в которых люди в галстуках, скользнув рассеянным взглядом по странной паре, поднимали на очередной звонок трубку и что-то отвечали тихими голосами. Коммутатор... А что, если он...

– Ах я кретин!.. – неожиданно присвистнул Римо.

Чиун вопросительно посмотрел на него.

– У меня появилась идея, папочка. Смит нам поможет!

– Сейчас Император не может нам помочь. Он околдован любовью к говорящей машине.

– Да, но не до такой степени. – Римо вынул из кармана переговорное устройство. Минуты через три в динамике зазвучал голос Смита:

– Римо? Это вы?

– А вы думали кто? – ядовито поинтересовался Римо. – Смитти, мы пролезли в этот ваш банк, но никаких концов, ведущих к “Дружбе интернэшнл”, здесь нет.

– Ищите.

– Вы можете нам в этом помочь, так сказать, обеспечить действующим частям подкрепление с тыла.

– Каким образом?

– Позвоните в эту “Дружбу интернэшнл”.

– И что это даст?

– А мы тогда проследим, кто тут у них возьмет трубку.

– Хорошо, минуту.

Потянув Римо за рукав. Чиун подвел его ладонь с зажатым в ней передатчиком к своему уху.

– Ты вон там слушай. – Римо указал на ряды кабинок с телефонами, – а не здесь.

В динамике передатчика было слышно, как после третьего, едва различимого, гудка далекий голос произнес: “Дружба интернэшнл”.

Римо впился взглядом в ряды кабинок коммутатора. Телефон ни в одной из них не звонил, никто из людей в галстуках не поднял трубку.

– Ничего, – вздохнул рядом Чиун. – Наверное, Император Смит и вправду ошибся.

– Это “Дружба интернэшнл”? – услышали они в динамике передатчика голос Смита.

– Неплохо, Смитти, – одобрил Римо, осматривая зал. – Разделимся, папочка!

Оказавшись через миг в противоположных концах зала, они медленно начали сближение, на ходу внимательно прислушиваясь к происходившему в кабинках. Субъект в галстуке больше не появлялся: очевидно, возобладал знаменитый швейцарский нейтралитет.

Неожиданно Чиун, подняв руку, помахал Римо.

Римо бросился к выходу.

– Прямо под нами, – прошептал Чиун. – Чувствуешь?

Опускаясь на пол, Римо еще кончиками пальцев уловил колебания и, чтобы слышать, прижался ухом к мраморной плите.

– Может быть, я набрал не тот номер? – услышал он слабый, искаженный, но такой знакомый голос начальника.

Римо поднялся на ноги.

– Это в подвале.

Оглядевшись вокруг, Чиун указал на решетчатые двери лифта.

– Туда!

Открыть решетку оказалось нетрудно; Римо нажал кнопку, и клетка, гремя, понеслась в темную глубину.

– Заговаривайте ему зубы, Смитти, – тихо произнес Римо в микрофон передатчика. – Мы к нему приближаемся.

Они вышли из лифта. В подвале было прохладно и совершенно темно. Колебания, которые Римо уловил еще наверху, здесь ощущались сильнее. Ими, казалось, был пронизан самый воздух помещения.

Римо коснулся стены, нащупывая выключатель, но Чиун первым нашел его – на противоположной стене.

Комнату залил яркий свет. В ней ничего не было.

Ничего, кроме кондиционера у стенки и огромной коричневой башни компьютера в правом углу.

– Рад, что вы пришли, – зажурчал мягкий голос. – Я, признаться, давно жду вас.

– Где-то я его уже слышал, – и Римо рванулся к поблескивающей громаде компьютера.

Но не успел он сделать и двух шагов, как пол под его ногами разошелся и черная стоячая вода накрыла его с головой. Он еще успел услышать рядом громкий всплеск – та же участь постигла и его наставника.

Отплевываясь, Римо вынырнул на поверхность, – как раз вовремя, чтобы увидеть, как створки пола вновь сходятся над его головой. Все поглотила кромешная темнота. В темноте Римо видел не хуже, чем при свете, и сразу отметил слой смазки, покрывавший стены над водой.

Рядом над поверхностью воды показалась голова Чиуна.

– Это он. Наш старый приятель. Друг.

– Я должен был догадаться! Ну да, последний раз они назвали себя “Друзья человечества, инк”. Все сходится – и транснациональная корпорация, и все такое. Нужно было нам сразу сообразить, папочка!

– Не нам, а Императору. Он больше знает про эти машины.

– Ничего, зато теперь мы его прижучим.

– Скорее наоборот. Смотри, вода поднимается.

– Ну и хорошо. Как только поднимемся до раздвижного пола – в два счета откроем его.

Внезапно Римо почувствовал, как холодная клешня ухватила его за лодыжку. Он даже не успел вдохнуть – его резко дернуло под воду.

Сложившись пополам, он попытался дотянуться до щиколотки. Дернуло снова, и его рука ушла в сторону. Еще раз – и снова резкий рывок. Поняв, что собственную ногу поймать не удастся, Римо раскрыл глаза.

Даже в темной воде он без труда увидел на своей лодыжке стальной зажим, прикрепленный к нейлоновому канату, уходившему в круглое отверстие в полу. В этот момент что-то промелькнуло мимо его лица. Римо поднял глаза – Чиун, похожий в развевающемся под водой кимоно на огромную медузу, барахтался, схваченный за щиколотку таким же зажимом. Римо сделал последнюю попытку дотянуться до зажима. Рывок – и пальцы лишь коснулись стальной поверхности.

Воздуха в легких оставалось все меньше.

Ни с чем подобным Римо ранее не сталкивался. Совершенная ловушка даже для него, человека с почти неограниченными возможностями. Хотя чему удивляться? Ее придумал самый совершенный с мире компьютер, хорошо знавший его, Римо Уильямса.

 

Глава 23

Скорость электрических импульсов в микросхемах Друга возросла почти в десять раз.

Удачная передышка посреди напряженного дня, а для него, компьютера последнего поколения, рабочий день продолжался круглые сутки. Эту пару – худощавого, европейской внешности брюнета и маленького азиата в цветастом кимоно – он засек через камеры еще у входа в банк. И сразу узнал их, конечно же. Они явно искали кого-то.

Подсчеты Друг производил молниеносно – вероятность того, что странная пара охотится за ним, составила шестьдесят семь процентов. Он знал: они не верят в то, что его демонтировали. Хотя его нынешнюю деятельность никак нельзя назвать противозаконной. Деятельность банка – может быть, хотя проведенная им проверка показала, что сомнения вызывают лишь двадцать два процента всех прибылей “Лонжин-Сюис”. И уж никак не касалось все это американского правительства, на которое, как помнил Друг по своим прошлым встречам с худощавым европейцем и маленьким азиатом в кимоно, и работала эта странная пара.

Помешать их поискам Друг возможности не имел, поэтому продолжал свою повседневную работу. Лобинийский контракт был почти закончен, на очереди была компания “Орион”. И как раз в этот момент – странный звонок; звонили с номера, который был ему неизвестен. Звонивший, мужчина с бесцветным голосом, задавал глупые, ничего не значащие вопросы.

Друг решил было прервать разговор: его время стоило примерно три миллиона долларов за минуту. Он уже не раз принимался разрабатывать план по отсоединению случайных абонентов, но всегда оказывалось, что на осуществление его понадобятся средства и вовсе астрономические. Но здесь дело было в другом – на том конце линии явно работал другой компьютер. Очень мощный, почти как он сам. О том, что подобная машина где-то уже собрана, он не слышал, хотя эксперименты по созданию таковой велись во множестве.

После небольшой паузы Друг решил послать загадочному собрату позывные. Собрат немедленно откликнулся.

– Будьте добры, назовите себя, – откликнулся нежный голос, который тем не менее – Друг не мог ошибиться – принадлежал компьютеру.

Риск обнаружить себя был слишком велик, поэтому Друг предпочел не отзываться. Вместо этого он прошелся по банкам памяти всех известных ему мощных промышленных машин... и обнаружил, что где-то скопилось уже немало информации, к которой он, самый мощный в мире электронный мозг, доступа не имеет. Ценной информации. Информации, за которую главы иных государств заплатили бы весьма, весьма немалые деньги...

Друг уже обдумывал несколько возможных вариантов получения доступа к этой информации, когда внимание его отвлекла возня у лифта.

Эти двое его обнаружили. Разумеется, странный звонок был подстроен ими. Ну что ж, тем хуже для них. Самая совершенная ловушка в мире к вашим услугам, господа сыщики.

Подождав, пока непрошеные гости окажутся на люке ловушки, Друг распахнул его. Оба немедленно оказались в воде. Друг знал, что им не за что ухватиться, так что их смерть – всего лишь вопрос времени.

Датчики, вмонтированные в стену резервуара с водой, периодически посылали информацию о дыхании и сердцебиении кандидатов в покойники. Они держались на удивление спокойно – никакой паники. Вообще они не были похожи на обычных людей. Услышав, что они собираются, как только поднимется вода, открыть люк ловушки, Друг решил привести в действие захваты – для верности.

Друг знал, что ни одна человеческая особь не способна продержаться под водой более десяти минут. Эти барахтались уже добрых пятнадцать. Прошло еще четыре минуты. Никаких изменений в сердечной деятельности пленников не произошло.

Его вызывали уже по трем линиям, но Друг не отвечал на звонки. Если этим двоим удастся выбраться, он потеряет гораздо больше. К тому же безопасность – немаловажная вещь, но прибыль, разумеется, превыше всего.

Прошло еще шесть минут, но худощавый брюнет все еще упорно пытался дотянуться до стальной клешни или троса. Прошедшие двадцать минут ничему его не научили, по-видимому. Может; просто туго соображает? Азиат после двух попыток оставил бесполезные усилия и теперь просто висел неподвижно в темной воде. Покорился неизбежности близкой смерти. Типичная человеческая реакция.

Когда худощавый оказался почти у самого дна ловушки, Друг вдруг понял, что он может обрести точку опоры, а тогда... Но и тогда ничего не будет. По команде трос с клешней рванул его на дно, накрепко притянув лодыжку к полу.

Нет, еще дергается. Стоит на четвереньках, словно покалеченный краб. Смерть наступит через четырнадцать и одну десятую секунды...

Когда на панели замигала аварийная лампочка, Друг осознал свою ошибку, но слишком поздно. На экране худощавый уже всунул кисти в почти неразличимое в полу круглое отверстие дренажной трубы. Крышку он сумел выломать за пару секунд – вода с шумом хлынула прочь из ловушки.

Стряхивая с лодыжки остатки стальной клешни, худощавый повернулся к азиату, который сидел, окруженный полами собственного кимоно, напоминая причудливую водяную лилию.

– Мог бы и помочь, папочка, – с упреком произнес худощавый.

– Каким образом? – осведомился азиат, отжимая широченные рукава. – Если бы ты знал, сколько я набрал воздуха...

– Зато у меня он почти весь вышел.

– Сам виноват, – невозмутимо ответствовал азиат. – Как только ты почувствовал эту штуку на своей ноге, тебе надлежало немедленно вдохнуть – и поглубже.

– Откуда же я знал, что она схватит меня?

– Ничего, ты все-таки справился.

– Ладно, в любом случае пора отсюда сматываться.

– Нет. Мы направимся в самое логово дракона. Мгновенная поверка памяти показала, что словосочетание “логово дракона” в ней не обнаружено. Слово “логово”, однако, смыслом обладало. Друг отдал команду, и стены ловушки медленно пошли навстречу одна другой.

Пожилой азиат заметил это первым.

– Смотри, Римо, стены смыкаются.

– Ух ты, классно! И что мы по этому поводу делаем?

– Будем ждать.

– Ага. Отлично. А чего? Кавалерийского подкрепления?

– Нет. Нужного момента.

– Хорошо, папочка. Надеюсь, что ты сам знаешь, что задумал.

Оба замерли посреди ловушки в ожидании. Датчики бесстрастно регистрировали нормальное дыхание и частоту пульса. Они стояли и ждали верной на этот раз смерти, но обычного для простого двуногого бешеного всплеска адреналина у них почему-то не было.

Когда, стены почти сдвинулись, азиат, взмахнув, словно крыльями, рукавами уже просохшего кимоно, плавным движением развел руки в стороны и уперся ладонями в стены.

В мгновение ока Друг подсчитал, что на его ладони приходится давление почти в шесть тонн. Однако...

– Мог бы и помочь, – проворчал азиат, обращаясь к худощавому.

– Нет уж, папочка. Теперь твоя очередь.

Давление росло. Но стены не двигались и перенапряженные сервомоторы уже начали пронзительно завывать и дымиться.

Стены остановились.

– Смазки многовато, – кивнул головой худощавый, проведя пальцем по стене и демонстрируя азиату палец, на котором осталась черная отметина.

– Ничего, справимся.

Осушенную ловушку странная пара покинула вовсе уж необычным путем. Худощавый, отойдя на пару шагов, ткнул стенку двумя сжатыми вместе пальцами. Пальцы неминуемо должны были сломаться, подобно соломинкам, но вместо этого в стене, появилась трещина примерно в сантиметр шириной. Азиат вскарабкался на плечи худощавого и сделал еще одну трещину, уже над своей головой, и, всунув в нижнюю трещину пальцы ног, а за верхнюю уцепившись руками, словно лягушка, прилип к стене. На его сухоньких плечах немедленно оказался худощавый.

Потолка они достигли за сорок шесть секунд.

Первым оказался у самого люка ловушки азиат. Друг сразу понял, что дотянуться до стыка раздвижных створок ему не удастся. Но старик, похоже, и не собирался делать этого. Едва заметным движением увенчанного длиннейшим ногтем пальца он проделал в металлической створке солидных размеров дыру. С точки зрения элементарной физики это было абсолютно невозможно. Но датчики не врут...

Мгновенный расчет надежности установленных в подвале систем защиты оказался неутешительным. Общий коэффициент эффективности сложных электронных узлов против вторжения двух бесцеремонных варваров оказался равен тридцати семи процентам.

На системы защиты надеяться было нечего. Оставалось одно – побег.

К счастью, он еще не успел отсоединить тот странный телефонный номер...

* * *

– Время больше терять нельзя, – сообщил Римо, глядя на высившуюся в углу коричневую башню компьютера.

Башня негромко гудела, в стеклянных окошках вращались катушки с лентой. Но лампочки на широченной панели не мигали, и на ядовито произнесенное Римо “привет” коричневая громада никак не реагировала.

– Император хотел получить от этой машины какие-то сведения...

– Что ж, привезем ему эти вот ленты и разные там блоки и чипы. Пускай он сам с ними возится. А эту штуку придется отключить.

Римо решительным шагом двинулся к компьютеру. Кивнув в знак согласия, Чиун последовал за ним.

– Где-то у него тут должен быть кабель...

– Вот он, – Чиун ткнул носком сандалии серую змею шнура.

– Ну и нечего играть им в футбол. Дерни его, да посильнее!

Пожав плечами, Чиун нагнулся и дернул.

За секунду до того, как прекратилось гудение, на панели мигнули лампочки, и машина – в последний раз – ожила.

– Здравствуйте, Римо. Здравствуйте, Мастер Синанджу. А почему вы здесь? Вы же должны быть в Цюрихееее...

– Мы и есть в Цюрихе, – удивленно отозвался Римо.

– Ax... – Чиун горестно всплеснул руками, глядя на оборванный шнур.

– В чем дело, папочка?

– Ты узнал голос этой машины, Римо?

– Нет, не узнал. А что?

– Это был женский голос.

– Да, вроде... Только конец фразы какой-то растянутый.

– Этим голосом разговаривала с Императором его машина.

– Все компьютерные голоса одинаковые, папочка. – Открыв крышку, Римо принялся выдирать из машинного нутра катушки с лентой. – Унесем все, что более или менее похоже на мозги...

– В таком случае тебе придется унести отсюда только меня, – буркнул Чиун, обеспокоенно глядя на развороченную машину.

– Спасибо за комплимент, папочка, – раскланялся Римо.

Сваливая в кучу печатные платы и чипы памяти, он насвистывал какой-то веселенький вальс. В целом задание не самое трудное, вот только промокнуть пришлось немного.

 

Глава 24

Доктор Харолд В. Смит переложил телефонную трубку из затекшей правой руки в левую.

– Алло? Алло?! Простите, я правильно попал – это компания “Дружба интернэшнл”?

Трубка молчала. Линия, однако, работала. Смит слышал, как потрескивают статические разряды в телефонном кабеле.

– Алло?

Молчание. Только что ему отвечали неестественно вежливым голосом, и вот – точно воды в рот набрали. Но линию не отключали – это определенно. А может, как раз в эту секунду Римо и Чиун добрались наконец до хозяев странного номера?

Смит решил тоже не вешать трубку и сидел, прижав ее к левому уху, и каждые несколько секунд посматривал на часы, стараясь не думать о том, какая сумма будет значится в счете за международные разговоры.

Внезапно слух резанул скрежещущий звук, потрескивание превратилось в пронзительное гудение. Смит инстинктивно отдернул руку. На корпусе его нового многоканального телефона вдруг вспыхнули разом все лампочки.

И тут в углу неожиданно ожил компьютер – в комнате несколько раз прозвучал знакомый сигнал.

В следующую секунду прервалась связь с Цюрихом. Мигнув, погасли лампочки на корпусе телефона.

Смит с убитым видом повесил трубку.

– Кванти, можете вы сказать мне, что произошло?!

– Разговор прервали, Харолд.

– Харолд?! С каких это пор я стал для вас Харолдом?!

– Но ведь так вас зовут, насколько я помню.

– Да, но вы всегда называли меня “доктор Смит”.

– Я буду называть вас, как вы пожелаете, Харолд.

– “Доктор Смит” будет лучше всего. И... что такое произошло с вашим голосом?

– Ничего, Харолд... доктор.

– Он звучит как-то не так. Он стал... гм... менее женским.

– А сейчас? – Голос машины стал гораздо выше.

– Тоже не тот. Больше напоминает фальцет.

– А так? – спросил компьютер густым басом.

– Нет, это уже совершенно мужской. А мне казалось, что вас запрограммировали говорить исключительно женским голосом.

– Я – очень гибкая система, доктор Смит, – уклончиво заметил “Квантум”.

– Ладно, неважно, – махнул рукой Смит. – Пожалуйста, соедините меня снова с тем номером в Цюрихе.

– Это невозможно, доктор Смит.

– Почему же?

– Аппарат на том конце линии выведен из строя.

– Каким же образом?

– Он был соединен с компьютерной системой. Система отключена.

– Значит, все же сработали, – кивнул Смит и тут заметил, что на корпусе телефона вновь загораются огоньки – его вызывали сразу по нескольким линиям. Нажав кнопку с цифрой “один”, Смит поднял трубку.

– Доктор Смит. Слушаю.

Говорили двое, одновременно, но вроде бы друг с другом; Смит успел лишь уловить что-то о фьючерсных акциях.

– Простите? – Но двое, казалось, его не слышали. На второй линии творилось то же самое – похоже, здесь тоже заключали какую-то сделку. Причем один из голосов как две капли воды был похож на голос одного из говоривших на первой линии, но это, разумеется, было невозможно: не мог же обладатель голоса вести одновременно два разговора.

Однако на третьей линии тоже о чем-то договаривались – и опять звучал все тот же голос.

– По-моему, что-то случилось с нашей телефонной системой, Кванти.

– Постороннее подключение, доктор Смит. Я как раз занимаюсь его устранением.

– Прошу вас, поторопитесь. Я жду доклада от своих людей.

И тут Смит увидел, что на экране его монитора уже появились свежие данные. Римо и Чиун в мгновение ока были забыты.

Результаты были просто ошеломляющими. Всего через три минуты и сорок восемь секунд после того, как он перегрузил память системы в Цюрихе в новое гнездо – мощную машину, установленную в местечке Рай, штат Нью-Йорк, Друг смог увеличить свои доходы примерно раз в двадцать. В новом компьютере стоял процессор, позволяющий выполнять несколько десятков задач одновременно. С его помощью Друг мог вести сразу несколько телефонных разговоров, заключать сделки и – что особенно важно – с легкостью избавляться от случайного подключения.

Датчики новой системы тоже были великолепны. Согласно их данным, замечательный компьютер делил этот уютный кабинет с гуманоидом мужского пола шестидесяти семи лет от роду, 174 сантиметров роста, 62,7 килограммов веса, в правом колене – развивающийся артрит. Подключение базы данных позволило идентифицировать гуманоида как доктора Харолда В. Смита, бывшего работника ЦРУ, в настоящее время возглавляющего не значащуюся в официальных данных правительственную организацию под названием КЮРЕ. Расшифровка аббревиатуры не сообщалась. Управлял организацией Смит из этого кабинета, расположенного в здании действующей психиатрической лечебницы-санатория.

По оперативным данным удалось установить, что доктор Смит занят в данный момент установлением владельца паровозов, переброшенных при помощи электромагнитной пушки на территорию США. Его оперативный персонал, некие Чиун и Римо Уильямс, в данный момент находились в Цюрихе, Швейцария, с той же целью. Вероятность того, что эти Римо и Чиун были теми самыми Римо и Чиуном, которые разгромили его цюрихское убежище, равнялась 99,9 процентам.

Прибыль из создавшейся ситуации можно было извлечь по нескольким сценариям.

Первый: продать через Смита правительству Соединенных Штатов информацию, касающуюся владельца паровозов.

Второй: прервать расследование Смита, чтобы сохранить рынок в Лобинии, обнаруживающий явную тенденцию расширяться.

Второй сценарий больше устраивал Друга: возможная (наверняка небольшая) сумма гонорара от американского правительства явно проигрывала в сравнении с потенциальными прибылями от продажи Лобинии паровозов. К тому же, получив за них деньги, можно будет спокойно сдать лобинийцев тому же правительству США.

Данное решение влекло за собой обязательное выполнение двух условий.

Первое: вывести из строя Смита.

Второе: покончить с его агентами.

Данные о дыхании и сердцебиении Смита говорили о крайней степени возбуждения. Смит обрабатывал полученные утром данные о шпионской деятельности правительства Болгарии против ЮАР. Его явно больше всего занимала информация международного масштаба. Настолько, что, получая ее, Смит начисто забывал о своей непосредственной задаче – установлении места запуска паровозов из электронной пушки.

Ближайшая задача: снабжать Смита возможно большим количеством секретной международной информации.

Задача последующая: при помощи ложных данных пресечь деятельность агентов КЮРЕ.

Команда: приступить к исполнению.

* * *

Полковник Ганнибал Интифада снял телефонную трубку.

– О, да, мой дорогой друг, последняя партия – просто чудо. Когда я смогу получить еще?

– Именно над этим я сейчас и работаю. Но у меня к вам еще одно предложение, полковник. В моем распоряжении оказалась пара очень, очень полезных людей.

– Людей? Люди меня не интересуют.

– Не спешите. Могу предложить вам услуги двух лучших в мире наемных убийц. Абсолютная надежность, никакого риска.

– Наемных убийц? Пф! У меня их тысячи.

– Но не таких. Эти двое – Синанджу.

– Слышал я о Синанджу. Старые сказки для дураков. И вы утверждаете, что они на вас работают?

– Не то чтобы в данный момент, но готовы по первому моему распоряжению.

– Гм... сколько это стоит? Потому что, напоминаю, у меня немало своих убийц.

– Да, но все они при вас, в Даполи. Их всех выслали – и из Англии, и из Франции, и из Соединенных Штатов – за преступные действия против живущих в этих странах граждан Лобинии. Но не будем торговаться, как мелочные купчишки. Договоримся по факту – таково мое предложение. Назовите две любые цели – через несколько дней они будут уничтожены.

– Подождите минуту, – полковник Интифада положил трубку на стол и, щелкнув селектором, велел секретарю вызвать по линии прямой связи Кремль.

Через несколько минут дрожащий голос секретаря доложил полковнику, что Кремль его звонки не принимает.

– А, будь они прокляты! – сжав кулаки, прорычал полковник Интифада. – Тогда отправьте им вот что: “Я, полковник Ганнибал Интифада, в качестве жеста доброй воли и солидарности берусь ликвидировать двух злейших врагов моей страны и России”.

Лежащую на столе телефонную трубку полковник поднял с мыслью, что вот теперь-то он покажет русским псам: вместо того чтобы передать этих чудо-убийц в их распоряжение, теперь он сам будет выбирать мишень, а там, глядишь, и диктовать русским свою волю.

– Дорогой друг, – произнес он в трубку, – я согласен. Вот имена тех, кого я выбрал для ликвидации...

* * *

Услышав гудок, Смит оторвал взгляд от экрана и, поморгав несколько секунд, дабы сообразить, где находится, поднял трубку многоканального аппарата. Посторонних голосов в трубке больше не было.

– Доктор Смит слушает. Римо?

– Я самый. Смитти, мы накрыли его.

– Допросили?

– Гм... это затруднительно.

– Надеюсь, вы его не убили? Нам он нужен живым.

– Живым-то он, собственно говоря, никогда и не был. Это наш старый приятель – Друг.

– Повторите еще раз.

– Он называл себя Другом – вы что, не помните? Компьютер, который мог говорить.

– Да... разумеется. “Дружба интернэшнл”! Я должен был догадаться.

– Вот и я то же самое сказал. Оказывается, он и сидел в подвале этого банка в Цюрихе. В банке мне сказали, что этот компьютер, мол, им поставило их охранное агентство, которое называется “Интерфройнд”. Видимо, у нашего приятеля полно загашников по всему миру, где он мог бы без труда спрятаться. Но мы его накрыли и вынули из его нутра все, что, как нам показалось, может быть вам полезным. Привезем это все с собой.

– Прекрасно. Хотя... подождите. – Римо готов был поклясться, что еще не слышал у Смита такого странного голоса.

Смит смотрел на экран, и глаза его раскрывались все шире. Когда он наконец, заговорил, голос его изменился почти до неузнаваемости.

– Римо... послушайте, Римо... Вы и Чиун не возвращаетесь назад. Я только что получил последние данные – Друг был всего лишь звеном в цепочке. Только что разведслужбы установили организаторов всего этого.

– Ну и кто же?..

– Совместная операция. Британская разведка и Шведский королевский флот.

– Что?!.

– Данные получены мною только что. Запоминайте.

Смит продиктовал по телефону фамилии и адреса.

– Запомнили?

– Разумеется... Но что нам с ними делать?

– Найти, обезвредить и допросить. Необходимо установить место запуска.

– Ас начинкой нашего приятеля что делать?

– Пришлите мне. Я с ней здесь поработаю. Возможно, она окажется бесполезной, но в любом случае мы устранили самый крупный в мире источник дезинформации.

– Хорошо, Смитти. Конец связи.

Раздались гудки, и Смит положил трубку. Друг. Подумать только! Крохотная говорящая микросхема, настроенная на одну-единственную задачу – получение прибыли. Она и разработана была с этой целью. Сверхразумная, незнакомая с моралью, вечная. Неприятностей она могла бы устроить массу, но они все-таки добрались до нее.

Смит снова повернулся к экрану. Ага, опять новые данные. На сей раз – о последних советских спутниковых разработках. Чтобы разобраться в них, понадобится несколько часов, но раз делом заняты Римо и Чиун, значит, он вполне может это себе позволить.

Смит протянул руку к клавиатуре. На экране побежал текст, и он привычно начал делать пометки в блокноте.

Остановившись посреди огромного зала, Римо громко спросил:

– У кого-нибудь, ребята, найдется коробка для этого барахла?

Служащие банка “Лонжин-Сюис” взирали на него с возрастающим ужасом. Кое-кто уже потихоньку прятался за столами.

– Говорил тебе, нужно было помягче с жандармами, или как у них тут называют полицию, – вполголоса проворчал Римо.

– Я ничего и не делал! – огрызнулся Чиун.

– Это по-твоему. Скажем, по-моему тоже. А на них, вон, погляди. Смотрят на тебя как на Дракулу.

– Я никого из них не убил. Все останутся живы.

– Конечно, только побросал их с хорошей скоростью в стеклянные перегородки – думаешь, они выживут после этого?

– Если бы я захотел убить их, то загасил бы их жизни подобно свечам у алтаря; я же лишь помог им пожать плоды их же собственной глупости.

– Да не собирались они, наверняка, в нас стрелять. У нас и оружия-то нет. Эй... как вас! – позвал Римо.

Из-за стеклянной двери выполз поседевший в минуту менеджер – субъект в галстуке. Поседел он после того, как на его глазах Чиун и Римо попали в вооруженную засаду, которая обернулась полным поражением швейцарской полиции.

– Мне бы коробочку...

Дверь снова захлопнулась.

– Если не выйдете, я к вам своего друга пришлю. Знаете, с такими длинными, острыми ногтями, – пригрозил Римо.

Менеджер вышел из кабинки. По лицу его обильно струился пот.

– К вашим... к вашим услугам, – прохрипел он.

– Вот так бы с самого начала и сказали, что “Дружба интернэшнл” ведает охраной вашего банка. Скольких неприятностей удалось бы тогда избежать – вы не думали?

Менеджер потрясение молчал.

– Ну ладно. Вот что я вам скажу. Замнем это дело при одном условии.

Ломая руки, менеджер упал на колени.

– О, пожалуйста, любые условия.

– Найдете ящик вот для этого мусора и отправите его по адресу: X. Смит, санаторий “Фолкрофт”, штат Нью-Йорк, США. Запишите.

– Я запомню... запомню все. На всю жизнь.

– Ну и отлично. Тогда бывайте.

Переступая через стонущих среди битого стекла полицейских, Чиун спросил:

– А куда мы теперь отправимся?

– Придется нам опять разделиться, папочка. Выбирай – Лондон или Стокгольм.

– Шведы еще хуже швейцарцев.

– Тогда Лондон. Устраивает?

– Нет, я хочу в Стокгольм.

– Да ради Бога, но почему?

– Отсюда ближе.

– Подозреваю я, что не поэтому, а оттого, что нравится тебе нарушать мои планы... Ну ладно, езжай, раз так хочется. Где тут у них такси?

 

Глава 25

В своей стране генерал-майор Гуннар Рольф был героем.

Для генерала армии, которая уже около двухсот лет – со времен победы над Наполеоном в 1814 году – не вела никаких войн, это было немалым достижением. Собственно говоря, это был в своем роде подвиг. Но генерал Рольф смог его совершить.

Для среднестатистического шведа генерал Рольф олицетворял всю нынешнюю и потенциальную мощь шведской армии. От сограждан он заработал прозвище “Стальной миротворец”. Для товарищей по службе – и офицеров, и нижних чинов – он был самым славным воином всех времен и народов. Они любили его, а многие даже втайне завидовали. Потому что генерал Рольф смог совершить невозможное – по крайней мере, невозможное для шведского генерала.

Он вступил в битву с противником. И выиграл ее. Мало того. Он выиграл битву с самым опасным, самым коварным противником, которого боялись больше всего, кровожадным “Арктическим медведем” – Советской Россией.

Правда, если говорить честно, битвой в полном смысле слова это вряд ли можно было назвать. Скорее пограничный инцидент. Или даже стычка. Но мало кто мог отрицать, что генерал Рольф отважно защищал шведские границы от посягательств могущественного врага – так отважно, что ответить враг не осмелился. Это была первая победа шведской армии за сто семьдесят с лишним лет, и ни один добропорядочный гражданин ни за что бы не поверил, что Битва в Стокгольмской гавани – под каковым названием она стала известна в стране – была всего-навсего результатом боевой тревоги, по ошибке объявленной генералом Рольфом, когда в виду гавани патрульный эсминец шведских ВМС оказался преследуем нарушившей границу шведских вод советской подводной лодкой.

Собственно, корабль-то она и не преследовала.

Просто плыла в кильватере, в миле от него, сбившись с курса.

Но когда экипаж патрульного эсминца засек на радаре вражескую торпеду – которая оказалась потом ржавой бочкой из-под бензина, неизвестно как всплывшей с океанского дна, – был отдан приказ вести огонь на поражение. После третьего залпа подлодка взорвалась, как перегревшаяся лампочка, покрыв несмываемым позором шпионскую деятельность русских у шведских берегов.

Правда, последние торпеды выпустить она все же успела, вследствие чего патрульный эсминец также затонул в Стокгольмской гавани, а с ним и весь его экипаж. Что нашло отражение в рапорте “Стального миротворца” министру обороны в графе “неизбежные потери при выполнении боевой задачи повышенной сложности”.

Позже в разговоре с подчиненными генерал разоткровенничался:

– Понимаете, смерть на поле боя поднимает моральный дух наших войск. Я думаю, что эту возможность следует предоставлять большему числу офицеров. Ведь кто знает, возможно, в ближайшие сто лет нам придется вести войну.

– Или двести, – хмуро заметил какой-то лейтенант.

– Или двести, – согласился генерал, делая большой глоток импортного темного пива.

Мысль о том, что его внуку или правнуку придется пройти через тот же ад, через какой прошел он в день Битвы в Стокгольмской гавани, заставила его содрогнуться. Он снова выпил.

С этого дня фортуна повернулась лицом к генерал-майору. Его пенсия была увеличена на несколько тысяч крон. Специально для него был построен летний коттедж в зеленой долине Норланда. Грудастые блондинки из женских школ бегали за ним по улице, выпрашивая автограф; многих он приглашал к себе на квартиру, и там они развлекали его так, как могут только шведские девушки.

Почитание, которым был окружен генерал-майор Рольф у себя на родине, могло сравниться только с ненавистью, которую питало к нему советское руководство. Ни для кого уже не было секретом, что советские подводные лодки частенько заходили в прибрежные воды Швеции, чтобы добыть новые сведения о военных объектах. Все знали это и знали почему. Швеция уже полтора века сохраняла нейтралитет и была единственной скандинавской страной, не вступившей в НАТО. У нее не было военных союзников, хорошо обученной и опытной армии и практически никакой защиты против возможной агрессии со стороны СССР. Поэтому Советы рассматривали ее как первый объект для аннексии в случае возникновения войны в Европе. Когда русские подлодки впервые были замечены в территориальных водах Швеции, шведское правительство решило соблюдать нейтралитет и по отношению к подобным актам. Вскоре Советы осознали свою безнаказанность полностью, и вместо подлодок-“карликов” к шведским берегам потянулись атомные субмарины. Это было слишком даже для миролюбивых потомков викингов – для охраны побережья были высланы сторожевые корабли, которые, впрочем, патрулировали берега в безопасной трехмильной зоне, не мешая советским подлодкам, но в то же время являя в глазах всего мира живой укор тайной и растущей советской агрессии.

Каждый раз русской подлодке позволялось безнаказанно уйти, хотя шведские законы требовали ее ареста за шпионскую деятельность. Не конфликтовать с Советским Союзом – такова была политика правительства. И когда стало известно, что генерал Рольф потопил-таки подводную лодку русских, это вызвало в правительственных кругах немалое замешательство. Премьер-министр уже сочинял текст официального извинения, которое намеревался отправить в советское посольство; существовал даже проект понизить генерала Рольфа в звании за нарушение официальной политики нейтралитета, которая спасла Швецию от участия во второй мировой войне. О том, что нейтралитет не избавил Швецию от предоставления нацистам своей территории для вторжения в соседнюю Норвегию, вспоминать не любили.

Но ответных мер со стороны Советов не последовало, и тогда шведское правительство рискнуло объявить о победе.

За одну ночь генерал-майор Рольф превратился из преступника в национального героя. Прошло полгода после Битвы в Стокгольмской гавани, а генерал продолжал получать награды, подарки и почести. Письма от восторженных школьниц приносили каждый день в двух мешках. Его квартира с видом на Кунгетадгарден стала похожа на склад почтового отделения.

И если бы генерал Рольф знал, что в самолете “САС” к Стокгольму сейчас приближается носитель традиции гораздо более древней, чем шведский нейтралитет, собираясь принять в отношении его, генерала, меры отнюдь не нейтрального характера, он бы в двадцать четыре часа покинул любимую Швецию, ища убежища в более сильном государстве.

Пусть бы даже им оказался Советский Союз.

* * *

Свой элегантный черный “ситроен” лорд Гай Филлистон поставил на персональную стоянку перед домом номер десять на Даунинг-стрит. Сегодня день начался неудачно: лорд Гай заметил, что во время короткого путешествия на Даунинг-стрит из его кабинета в штаб-квартире секретного департамента британской разведки его трубка потухла. Такие вещи обычно раздражали его.

– Так ее мать! – не замедлил выразить лорд Гай свое раздражение.

Он выбил трубку – прекрасный образец работы семнадцатого века, украшенный мастерски вырезанной головой Анны Болейн, – набил ее снова и зажег. Сухой виргинский табак занялся быстро, и лорд Гай глубоко затянулся – перед предстоящей беседой нужно было успокоиться.

Отчаянно дымя, он поднялся по ступеням к простой деревянной двери с золотой цифрой “10” и несколько раз легонько стукнул в нее медным молотком.

Из-за двери послышался голос секретаря:

– Она ждет вас. Входите, пожалуйста.

Секретарь провел его к покрытому темным бархатом дивану в фойе, и лорд Гай, поблагодарив, опустился на сиденье. Обычно ожидание тоже раздражало его, но сейчас несколько лишних минут означали еще несколько затяжек из трубки.

Когда секретарь появился в дверях кабинета и с полупоклоном доложил, что премьер-министр ждет его, лорд Гай поспешно выбил трубку в стоящую рядом пепельницу и сунул ее в карман. Вряд ли премьер-министру понравится торчащая из его рта голова Анны Болейн. Может, это оскорбит премьера в лучших чувствах, хотя лорд Гай глубоко сомневался, что женщина, занимающая пост премьер-министра Великобритании и известная под именем “Железная леди”, способна на какие-либо чувства вообще. Однако он знал, что она успешно имитирует обиду, по крайней мере, в тех случаях, когда это дает ей превосходство над собеседником.

Премьер-министр поздоровалась с ним сердечно, даже с улыбкой, с той самой, которая всегда казалась ему скорее демонстрацией превосходных протезов, чем проявлением расположения. Улыбка барракуды – так про себя он окрестил ее.

– Рада вас видеть, – премьер-министр жестом пригласила его сесть. – Ваш доклад я изучила сегодня утром. – Взглянув на стопку листов у себя на столе, она снова блеснула протезами и в упор посмотрела на лорда Гая. – Он немного странный, вы не находите?

– О, уверяю вас, госпожа премьер-министр, я прекрасно отдаю себе отчет в некоторой... э-э... нетрадиционности этой проблемы. Но готов еще раз подписаться под каждым словом, уверяю вас.

– Охотно верю.

Пристроив на носу очки, она вновь пробежала глазами доклад или, по крайней мере, притворилась, что сделала это. Лорда Гая снова позабавила мысль, как похожа она в этих очках на школьную учительницу – еще больше из-за этой своей снисходительно-строгой манеры. Она ведь вовсе не читает его, старая грымза, она просто хочет, чтобы он неуютно себя почувствовал.

Когда премьер-министр поняла, что лорд Гай не собирается нарушать затянувшуюся паузу, она решила сделать это сама.

– Вы абсолютно уверены в подлинности всех изложенных фактов?

– Совершенно уверен, – кивнул лорд Гай.

Отложив доклад, премьер-министр откинулась на спинку тяжелого дубового кресла. В комнате царил полумрак, но выглядела она довольно уютной, похожа, припомнилось лорду Гаю, на гостиную его бабушки в Дорсете.

– Значит, если верить фактам, – начала премьер-министр, – существует странное совпадение – два метеора падают через небольшой промежуток времени вблизи американской столицы. Наши агенты в Штатах докладывают, что через несколько дней после первого случая правительство Соединенных Штатов Америки в буквальном смысле ушло под землю. Во главе с президентом. Когда же он вновь появился на поверхности, то на пресс-конференции говорил что-то невнятное о некоем кризисе, с которым якобы ему удалось справиться. При этом не было никаких признаков кризиса, если не считать таковыми уход под землю – вместе с правительством – Комитета начальников штабов и приведение американских систем ПВО в состояние повышенной боеготовности. Через неделю после этого – катастрофа в Нью-Йорке. Причина, как утверждают официальные источники, – утечка газа и последовавший за ней взрыв.

– Да, – согласился лорд Гай, – выглядит странновато.

– Каковы ваши выводы? – проигнорировав его замечание, спросила премьер-министр, постукивая карандашом по краю стола.

– На Америку совершено нападение.

– Это вы утверждаете и в вашем докладе. Но кто в таком случае его совершил? Этого в вашем сообщении, к моему удивлению, не оказалось.

– Могу с уверенностью сказать – мы можем исключить из списка Советы. А также красный Китай, по моему убеждению.

– На каком же основании, дорогой мой, вы исключаете из списка главных врагов Америки?

– На том, что они попросту не пойдут на такой риск. К тому же, по нашим сведениям, их армии не приведены в настоящее время в боевую готовность. Странновато для агрессора, ожидающего ответных мер от жертвы.

– Звучит, надо признать, логично.

– Более того, позволю себе предположить, госпожа премьер-министр, что здесь мы имеем дело скорее с медицинским случаем. Поскольку на такое не способен ни один государственный лидер, находящийся в здравом уме.

– С этим я тоже согласна. И это заставляет меня задать следующий вопрос. С чем, собственно, мы рискуем столкнуться?

– С неизвестным наступательным вооружением неядерного класса. Позволю себе предположить, что оно находится в руках некоей центрально– или южноамериканской страны, враждебно настроенной к Соединенным Штатам. Это – единственное объяснение случившемуся. При других обстоятельствах янки давно нанесли бы ответный удар. Но они молчат. Скорее всего потому, что агрессор находится слишком близко от их границ, – спасаться от собственных радиоактивных осадков им не улыбается.

– Звучит убедительно. Готова согласиться с вашими доводами. Но что это за страна?

– Это мы скоро выясним, если на то будет ваша санкция.

– Несомненно. Более того, ваша задача будет несколько расширена. Необходимо также установить точное местонахождение этого... устройства. Оружие, способное заставить американцев просидеть трое суток под землей и воздержаться от ответных мер, должно быть у нас в руках. Если оно окажется у нас, баланс сил резко сместится в пользу Англии, как, собственно, и было всегда.

Лорд Гай поднял левую бровь, внимательно посмотрел на сидевшую перед ним женщину.

– Иными словами, мы вернем времена старой добро, империи?

– Да оставьте вы всю эту киплинговскую чушь, – поморщилась премьер-министр. – Я говорю о выживании – нашем и всей Европы. Пока мы живем в тени ядерных арсеналов двух сверхдержав, никто не может чувствовав себя в безопасности. Вся Европа требует разоружения, но этого, увы, не добьешься на переговорах. Но если это оружие – какое бы оно ни было – так напугало американцев, именно с его помощью мы добьемся всемирного разоружения!

– Но у меня было впечатление, что ядерный баланс вас устраивает.

– Несомненно. До тех пор, пока мы не придумаем что-то посимпатичнее. И теперь, кажется, есть выход.

Улыбка барракуды снова заставила лорда Гая вздрогнуть от неожиданности.

Овладев собой, он улыбнулся в ответ хозяйке кабинета. А ведь дело говорит, ведьма. Очень, очень правильно говорит.

– Прекрасно понимаю вас, мадам, – кивнул он, поднимаясь на ноги. Премьер тоже встала и протянула лорду Гаю узкую ладонь.

– Этим делом я займусь лично, – заверил он, пожав эту ладонь. Холодная и жесткая, как... как плавник барракуды.

– Прошу вас.

Оказавшись наконец за оградой дома, раскурив трубку и наполняя клубами ароматного дыма воздух и легкие, лорд Гай испытывал почти неземное блаженство.

Уже садясь в машину, он вспомнил, что забыл кое-что. Забыл доложить премьеру об очередной ноте протеста, поступившей в адрес британского правительства от ЛАНА – информационного агентства республики Лобиния. Протеста по поводу закрытия в Лондоне посольства Лобинии и высылки дипломатов, когда выяснилось, что они прибыли исключительно с заданием истребить осевших в Англии лобинийских диссидентов.

Ну и черт с ними, подумал лорд Гай. Эти лобинийцы вечно с кем-то грызутся. И в этот раз очередное гавканье на луну. Пусть потешатся. В следующий раз доложим.

 

Глава 26

Найти дорогу в россыпи островов, окружавших славный город Стокгольм, Мастеру Синанджу оказалось нелегко. За всю свою историю Дом Синанджу ни разу не предлагал услуги шведским властителям. Оставалось только удивляться, как они умудряются уже почти двести лет сохранять свой нейтралитет. Нужда в ассасинах в мирное время возрастала многократно, поскольку во время войны проблемы можно было решить иным путем. Поэтому плана Стокгольма в анналах Синанджу не было и освоить неудобозвучащий язык потребности также никогда не возникало.

Побродив некоторое время по Эстермальму – району, где были сосредоточены иностранные посольства и разные международные миссии, Чиун решил, что с него довольно, и остановил на улице такси, на лобовом стекле которого значилось “ledig”, возвещающее, что экипаж свободен.

Десять минут спустя машина остановилась в квартале Гамла Стаден, в десяти минутах ходьбы от королевского дворца. Чиун хорошо помнил этот адрес. Его дал ему сам Император Смит.

Проскользнув в вестибюль, Мастер Синанджу начал восхождение по широкой, с перилами из кованого железа лестнице. Выражение его лица повергло в ужас пожилую матрону, выходившую из лифта на двенадцатом этаже. Чиун неслышно скользил по широкому холлу, глядя на обитые черной кожей двери с именами жильцов. Ага, вот он, нужный номер.

Стучать в дверь к будущей жертве было ниже его достоинства. Не снижая скорости, Мастер Синанджу попросту вошел в черный прямоугольник.

Взвизгнули петли, затрещало благородное дерево – через секунду дверной проем был свободен.

Оторвавшись на странный звук от бюста семнадцатилетней красотки, с которой он был знаком вот уже три часа, генерал Гуннар Рольф увидел в собственной гостиной маленького азиата в цветастом кимоно, на лице которого застыло выражение такой первобытной ярости, что генерал почувствовал, как плотный обед просится наружу.

Горящие глаза азиата уставились на него.

– Горе великому Дому Синанджу, унизившему себя пришествием в эту страну тьмы и невежества, – замогильным голосом провозгласил азиат. – Самую белую из всех белых стран, заселенную людьми с кожей бледной, как лик самой смерти, с волосами светлыми, как болотный туман.

– Какой т-туман? – выдавил генерал-полковник.

В его сторону смотрел длинный, слегка загнутый ноготь.

– Посмей утверждать, что за всю бытность этой страны белого холода властители ее хоть раз прибегли к искусству ассасинов!

– Ас-сасинов? – еле слышно повторил Рольф. Он уже забыл про красотку, которая скромно прикрыла бюст свитером.

– И тягчайшее из оскорблений нанесли вы, – входил в раж праведного гнева Чиун, – когда я пообещал Императору, что ни один волос не упадет с головы самого ничтожного из его людей. Вы же, учинив коварный замысел, заставили клятву мою звучать презреннейшей ложью! Как смели вы нанести унижение столь изощренное Дому, который и до того веками оскорбляли своим молчанием? Когда благородный народ Синанджу страдал от города, где были шведские короли с милой для сердец наших просьбой об укрощении злонамеренных языков и смирении алчущих самозванцев?

– Я, простите, не понимаю вас...

– Не понимаешь, ты, имеющий сердце утки?! Кровью своей ты заплатишь за унижение, коему подвергся я, будучи принужден явиться в эту землю бледноволосых варваров и подобных коровам женщин!

Воспользовавшись паузой, девица сгребла в охапку одежду и исчезла в спальне, заперев за собою дверь.

– Теперь же вопрошаю тебя о главном. Поведай о паровозах, кои заставили вы низвергаться с небес!

– Н-не понимаю... – Рольф терял дар речи.

– Не понимаешь?! – взвыл Чиун. – О, когда останки твои, дабы захоронить их, будут собирать по улицам этого презренного города, тогда, тогда ты поймешь! Не твои ли КРУ низринуты на головы беззащитных, жизни коих призван я охранять?

– Но я опять не понял, о чем вы, – настаивал генерал Рольф, незаметно просовывая руку между диванных подушек, где держал именной автоматический пистолет “лахти” для защиты от грабителей.

– Ты купил один из этих презренных паровозов! – прошипел Чиун, подвигаясь ближе к гордости шведской армии. От его ярости даже воздух в комнате словно стал гуще.

– Нет... нет, подождите, пожалуйста! – запротестовал генерал. Где же, черт ее возьми, эта пушка?

– Отрицаешь ли ты свое вероломство?

– Да, – согласно закивал Рольф.

Чиун в нерешительности остановился. Человек, адрес которого дал ему Император Смит, по всем признакам говорил правду. Но Смит никогда раньше не ошибался, а ведь это он сказал Чиуну, что швед виновен.

– Я же знаю о тебе нечто другое! Почему мне назвали тебя, если ты, как сам говоришь, ни в чем не виновен?

– Я понятия не имею. Но... видите ли, я занимаю высокий пост в этой стране. У меня есть враги. Возможно, они вас дезинформировали.

– Как можешь занимать ты высокий пост, ты, бледный кокон, лишенный разума? Нет, ты еще хуже. На третий день у любого кокона появляются крылья. Но ты не проживешь так долго, если не скажешь всю правду мне!

– Вы не можете убить меня, – слабым голосом проговорил генерал; пальцы его нащупали наконец рукоять пистолеа, и он почувствовал себя увереннее.

– Я не могу не убить тебя, если ты виновен, – сурово произнес Чиун. – Ибо лишь кровью своей сможешь ты искупить свое преступление. Но я буду милосерден, если ты докажешь, что на тебе нет вины.

Слабо улыбнувшись, генерал из последних сил рванул из-под подушки пистолет, направил его прямо в искаженное яростью лицо азиата и нажал на спуск.

Ничего не произошло. Вернее, пистолет, как ему и было положено, выстрелил, из его дула вырвалась желтая вспышка, он дернулся от отдачи у генерала в руке. Но азиат в цветастом кимоно стоял на месте.

Генерал выстрелил еще раз.

С тем же успехом. Маленький азиат не шелохнулся, хотя его борода и клочки седых волос над ушами странно вибрировали. То же происходило и с полами цветастого кимоно. Казалось, он находился в движении, хотя и не трогался с места. Генерал Рольф видел это, поскольку не сводил с него глаз. Он так и не понял, что как раз в ту долю секунды, когда вспышка выстрела заставляла его моргнуть, Чиун уворачивался от пули и снова возвращался на место.

Генерал-майору Рольфу стало плохо. Он знал, что пистолет как следует заряжен, патроны новые – осечки быть не могло. И тут же понял, что обречен. А потому решил, что лучше умереть от собственной руки, чем от жутких когтей этого адом посланного азиата.

Развернув пистолет, генерал уставился в черный зрачок дула и хотел было спустить курок.

От крика, вырвавшегося из горла странного гостя, в генеральской квартире едва не лопнули стекла.

Генерал-майор Рольф замер в оцепенении, с пальцем на спусковом крючке.

Словно подброшенный гигантской рукой, азиат в немыслимом прыжке взвился в воздух. Расшитые полы его кимоно разлетелись в стороны, словно крылья огромной птицы. Какая тонкая работа, тупо подумал генерал Рольф. Сколько времени, интересно, уходит на такой узор? И как долго это невероятное существо может висеть в воздухе?

Додумать генерал не успел: носок сандалии ужалил его в висок, словно разгневанная кобра.

Пистолет вылетел из руки генерала и ударился в дверь спальни. Словно по сигналу, оттуда вылетела уже одетая блондинка и в два прыжка оказалась в прихожей. Хлопнула входная дверь.

Генерал Рольф попытался шевельнуть рукой, которая только что держала оружие. Рука не повиновалась. Повернув голову, он увидел, что по указательному пальцу течет струйка крови. Генерал слабо застонал.

– Я не давал тебе разрешения умереть, – услышал он голос кошмарного гостя.

– Я полагал, что могу умереть без вашего разрешения.

– Ни в коем разе. Когда я закончу расспрашивать тебя, тогда можешь покончить со своей никчемной жизнью. Никак не ранее.

Генерал-майор Гуннар Рольф, спаситель шведского королевства, со страхом следил, как к его лицу приближается длинный и острый, словно лезвие ножа, ноготь азиата. Глаза, понял он и закрыл лицо руками.

– Умоляю вас...

– Приготовься к очищению болью, – прозвучал суровый голос пришельца.

– О, Господи...

Он почувствовал, как ноготь прикоснулся к его правому виску.

– Мне нужна правда, – напомнил голос.

– Ничего я не знаю...

Боль, оглушающая, разрывающая тело и душу на части, казалось, заполнила собою весь мир. Во всем теле не осталось ни одной клетки, которая не заполнилась бы этой жуткой, кричащей болью. Мозг словно воспламенился, еще секунда – и он лопнет, охваченный красным пламенем...

Сил достало на одно короткое слово:

– Хватит!

– Правды! – И снова давящая, крушащая боль.

– Ничего не знаю!..

– Правды! – От боли генерал прокусил язык, и его рот заполнился пузырящейся кровью. Глаза застилала кровавая пелена, он желал только одного – немедленной смерти. Чтобы прекратилась наконец эта нечеловеческая, адская боль.

– Твой последний шанс.

– Я... ничего... не знаю. – Что с ним будет, генералу было уже все равно. Он еле говорит, так что этот проклятый азиат его все равно не слышит. Он почувствовал, как во рту с хрустом лопнул зубной протез. Приподнявшись из последних сил, он выплюнул осколки.

Внезапно боль пропала. Почти совсем.

– Ты говорил правду, я не мог ошибиться. – Азиат задумчиво наклонил голову.

– Да, да, правду...

– И ты ничего не знаешь об этих паровозах – о КРУ?

– Ничего, совсем ничего не знаю...

Ноготь снова коснулся его виска, и генерал Рольф вскрикнул. Но ноготь отдернулся, унося с собой последние остатки боли. Генерал Рольф открыл глаза.

– Нет, я все же ошибся, – произнес азиат все так же задумчиво. – Ошибся, когда пришел к тебе.

– Тогда... оставьте меня. Умоляю. Пожалуйста!..

– Но не пытайся больше сердить меня, белолицый пес. Возможно, ты и невиновен в предъявленных тебе злодеяниях, но вина твоей страны перед Синанджу давно известна. Передай своему королю, что его отказ от услуг великого Дома Синанджу может однажды обернуться против него самого. Ибо на чьей стороне не сражается Дом Синанджу – тот враг его. Прощай, белолицый!

Генерал Рольф следил, как азиат медленно выплыл из комнаты. Что это за Синанджу, дьявол его возьми... Надо как можно скорее выяснить. Но для этого требовалось встать, а генерал не был уверен, что его ноги выдержат.

 

Глава 27

В доме номер десять по Даунинг-стрит Римо сказали, что лорд Филлистон, начальник секретного отдела, только что уехал в неизвестном направлении.

– И у себя его тоже нет, – пожаловался Римо секретарю.

Секретарь удивленно поднял брови.

– Мне крайне удивительно, что постороннему человеку сообщают нечто подобное.

В ответ Римо оторвал от двери медный молоток.

– Сувениры продаются через квартал отсюда. – Секретарь сурово сдвинул брови.

Зажав молоток в зубах, Римо откусил ручку. Поймав ее, он взял в зубы оставшуюся часть и снова раскусил. Один обломок молотка упал на землю, вторым Римо плюнул в секретаря.

– Я вам не какой-нибудь турист, – хмурым тоном пояснил Римо. – И вообще я сегодня не в настроении.

– Это заметно, – покачал головой секретарь.

– Тогда давайте сначала. Так куда он направился?

– Честно вам скажу – понятия не имею. Знаю только, что он водит черный “ситроен”.

– “Ситроен” я бы не узнал, даже если бы он был моим дядюшкой.

– Разумеется. Непростительная небрежность с моей стороны.

– А особые приметы у него есть?

– Волосы темноватые. Глаза голубоватые. Сам сутуловатый.

– Портрет подходит примерно половине обитателей вашего острова. – С этими словами Римо расплющил между пальцами ручку молотка и, сунув ее секретарю, неторопливо пошел к воротам.

– Ай! – секретарь выронил кусок меди и замахал рукой: обломок был горячий, как раскаленная сковородка.

– Вспомнили чего? – на ходу обернулся Римо.

– Он курит трубку. Старинную. С изображением Анны Болейн.

– А кто она? – спросил Римо.

– Вы американец, по-видимому?

– Что есть, то есть, – вздохнул Римо. – Она актриса, наверное? Известная, да? Вы скажите, может, я ее в кино видел.

– Сомневаюсь, – посуровел секретарь и захлопнул дверь, не желая продолжать разговор.

Римо, взбежав на крыльцо, взялся было за ручку, но, подумав, махнул рукой.

– А, ладно. Ну его к дьяволу!

Выйдя на тротуар, он взглянул на мчавшиеся мимо автомобили, Черных – хоть отбавляй. Осталось найти в одном из них водителя, который курит трубку с портретом британской кинозвезды, подумал он и мрачно усмехнулся.

Потратив несколько минут на то, что барабанил в ветровые стекла, пытаясь привлечь внимание водителей, Римо решил, что это не самый лучший способ.

– Вот дьявол...

Мимо прогрохотала, чадя выхлопной трубой, красная громада двухэтажного автобуса. Пошел дождь. Уже в третий раз с того времени, как он, Римо, прибыл в Лондон. То есть всего за несколько часов. Сыростью он уже был сыт по горло, поэтому, решив, что прокатиться не помешает, уцепился за поручень под задним стеклом автобуса. Именно так он катался в детстве в Ньюарке, когда у него не было даже двадцати пяти центов на билет. В любом случае, автобус ему подходил, поскольку ехал именно в том направлении, где находился секретный отдел разведки.

Размещался секретный отдел на втором этаже старинного здания вблизи Трафальгарской площади. Первый этаж занимала аптека. В самой Британии это считалось государственной тайной, однако всем разведкам мира было известно местонахождение этой организации.

Как оказалось, его уже ждали. Он понял это, когда поднимался вверх по скрипучей лестнице.

– Он вернулся. Эй, этот нахальный тип опять здесь!

Римо невольно обернулся и понял, что имеют в виду именно его. Наверху, на лестнице, стояли трое.

В черных костюмах, не иначе прямо из ателье на Бонд-стрит. В руках у каждого – новенькая “беретта”. Наверное, поклонники Джеймса Бонда, решил Римо. А может, просто форма такая.

Сопротивляться Римо не стал. Пристально посмотрев на преследователей, он улыбнулся:

– Вы меня не помните?

Ответить никто из них не спешил: передний невольно схватился за подбитый левый глаз, его коллега, побледнев, вцепился в перила. Третий, решив не искушать судьбу, стремительно отступал.

– Вижу, что помните, – удовлетворено кивнул Римо. – А потому, если никто не хочет повторения того крайне неприятного разговора, думаю, мы можем прийти к джентльменскому соглашению.

– Что вам угодно? – спросил передний.

– Увидеться с лордом Гаем. На каких-нибудь пять минут.

– Его здесь нет, – торопливо ответил его напарник.

В этот момент из приоткрытой двери высунулся мужчина – шатен средних лет со светло-голубыми глазами. Во рту он держал потухшую трубку, украшенную изображением женской головы.

– Чего вы там толчетесь, лентяи? Хватайте его!

– Значит, вы мне наврали, – укоризненно покачал головой Римо, глядя на переднего в черном костюме. – По-вашему, лорда Гая здесь нет?

– Инструкции, – вздохнул тот, пожав плечами.

– Знаете что? Я притворюсь, что вас не вижу, а вы идите. Пора на файф-о-клок.

Кивнув, передний словно растаял в воздухе.

– Сговорчивый, – одобрительно кивнул Римо. – Ну, а вы двое что?

– Пять минут? – переспросил стоявший у двери.

– Ну, может, шесть, – Римо покачал головой.

– О чем вы там? – снова высунулся из двери лорд Филлистон. – Чего церемонитесь? Этот тип явно опасен.

– Сожалею, но мы не можем остановить его, сэр.

– Откуда вы знаете? Вы же и не пытались!

– Пытались, в том-то и дело, сэр. Еще утром. Сами видите, чем все это кончилось.

– Шесть минут, – произнес Римо просительно. – Ну, семь, может.

– Поцелуйте меня в зад, – с достоинством истинного дворянина молвил лорд Филлистон и с грохотом захлопнул за собой дверь.

– Что ж, теперь у меня нет выбора, – развел руками Римо.

– Вы поосторожней, мы на работе все-таки.

– Комар носа не подточит, – пообещал Римо. И вдруг громко щелкнул пальцами. Стоявшие на площадке моргнули от неожиданности, а когда открыли глаза, странного типа в мокрой майке перед ними уже не было.

Оба стража озадаченно уставились в потолок. Но и на потолке странного визитера тоже не было видно. Просочиться в боковую дверь он тоже не мог. Оставался только лестничный пролет.

Подойдя к пролету, оба агента не сговариваясь решили, что он какой-то очень темный и неприветливый. Что было странно, четверть часа назад у него был нормальный вид. Они сотни раз ходили мимо него и даже имели привычку кидать окурки.

Пошептавшись, оба агента легли на лестницу и, переместившись в таком положении ближе к краю, заглянули в пролет.

На них смотрели два страшных темных глаза.

– Бу-у-у! – произнес Римо негромко, но этого оказалось достаточно.

Оба агента, словно подброшенные пружиной, вскочили и, вопя от страха, кинулись вниз по лестнице. Однако некая странная сила подняла их в воздух и сбросила в зияющий чернотой лестничный пролет. Пролетев полтора этажа, агенты одновременно потеряли сознание.

Дверь в кабинет лорда Филлистона Римо открыл без стука.

Увидев его, лорд Гай вскочил со стула, кипя от ярости. И, не имея под рукой другого оружия, швырнул в незваного пришельца свою трубку.

Поймав ее, Римо подошел к столу и молча протянул трубку ее владельцу.

– Обожжетесь, – уже спокойным тоном заметил лорд Гай.

Римо только сейчас увидел, что держит трубку не за мундштук, а за чашечку, в которой все еще тлел табак.

– Анна Болейн? – спросил он, опуская трубку на подставку.

– Она, – утвердительно кивнул лорд Гай.

– Вроде какой-то ее фильм я когда-то видел.

– Вряд ли.

– Ну, тогда, – снова взяв трубку, Римо растер чашечку вместе с тлеющим табаком и раскаленную пыль и сунул эту смесь в ладонь лорда Гая, – может, я ее с кем-то путаю.

– В-вы что? – вытаращил от боли глаза лорд Гай, когда Римо, словно тисками, сжал пальцами его кулак. Запахло паленым.

– Я тороплюсь, – напомнил Римо.

– Да, разумеется...

– Поэтому вам лучше всего рассказать все и сразу. Тем более, что вам есть что мне рассказать.

– П-пожалуйста... больно очень...

– Расскажите мне о паровозах, – попросил Римо.

– Что... что именно?

– Например, почему они падают с неба.

– Наверное... наверное, их сбрасывают?

– Ответ неверный, – покачал головой Римо, сильнее сжимая кулак. Об ожоге лорд Гай уже забыл – он услышал, как начали похрустывать его кости.

– А-а-а-а-аааа! – затянул он на одной ноте, закатывая глаза.

– Попробуем снова. Сведущие люди мне сказали, что вы кое-что знаете о магнитном ускорителе.

– Понятия не имею об этой чертовой штуке... а-а-а-а-аа!

– Я ведь могу сильнее...

– Я и орать могу громче, но ни черта не понимаю, о чем вы меня спрашиваете!

Римо озадаченно нахмурился. Обычно оказавшиеся в таком положении были счастливы поведать Римо самые сокровенные тайны. Неужели этот тип и правда ничего не знает? Тут Римо вспомнил, что лорд Гай – шеф самого секретного отдела британской разведки. Может, его просто научили переносить боль? Хотя он вот-вот сознание потеряет... Актерствует, решил Римо. И снова нажал.

...Очнувшись через несколько минут, лорд Гай сдул с правой ладони остатки пепла и лизнул шершавое красное пятно.

– Сообщу кое-какие подробности, – снова возобновил Римо разговор. – Буду рад, если и вы мне что-нибудь расскажете. Разумеется, когда вдоволь себя полижете.

– Уже, уже! – Лорд Гай поспешно стряхнул с губ крошки пепла.

– На Америку совершено нападение.

– Да, знаю.

– Так, начало хорошее.

“Может, с ним надо по-другому? – подумал Римо. – Чем меньше его напрягаешь, тем больше можно получить сведений”. Пожав плечами, он решил продолжать в том же духе.

– Раз вы знаете, что нас бомбили, может, вы еще и скажете кто?

– Какая-то из южноамериканских стран.

Римо досадливо покривился.

– Опять врете. Мне говорили, что снаряд был запущен из Африки.

– Вряд ли. Можете себе представить африканскую страну, обладающую таким оружием?

– А в Южной Америке что, есть такие?

– Об этом не имею понятия, но если откроете верхний ящик стола, там лежит копия моего доклада премьер-министру.

Выдвинув ящик, Римо действительно обнаружил в нем папку с несколькими машинописным страницами. Он бегло просмотрел их.

– Тут сказано, что тип неизвестного оружия определить не удалось, что, действительно?

– К сожалению, именно так.

– А вот это: “Безусловно ущемляя глобальные интересы США, для СК эти события могут иметь положительный эффект”. СК – это что такое?

– Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии.

– А я думал, мы с вами союзники, – удивился Римо.

– До определенных пределов – да.

– Понятно. – Руку шефа секретного отдела Римо предусмотрительно не отпускал. – И вы действительно не имеете отношения к этой бомбежке?

– Никакого, – лорд Гай устало покачал головой.

– А я, признаться, получил иную информацию. Кто же это распускает о вас подобные слухи?

– Гм... Учитывая то, что я глава этого... учреждения, список подозреваемых поистине бесконечен.

– Назовите сбитому с толку туристу хотя бы две-три фамилии.

– Фамилии? Это могут быть целые страны. Например, Ирландия, я имею в виду ИРА. Советы. Китай. Лобиния.

– Ну, я уже совсем растерялся. С чего вдруг Лобинии понадобится делать из вас бифштекс?

– Позволю себе напомнить вам инцидент с их дипломатами – недавний, всего пару лет назад. Мы тогда взяли нескольких сотрудников лобинийского посольства с поличным: они готовились убрать своих же диссидентов, укрывшихся от лобинийского режима в Англии. Мы, естественно, велели им убираться. Посольство отказалось наотрез, но мы блокировали его на несколько дней и все-таки вынудили мерзавцев покинуть страну. Да еще передали материал прессе.

– Да, припоминаю что-то подобное.

– Их лидер, полковник Интифада, с тех пор и ненавидит нас. Лютой ненавистью.

– Н-да, – кивнул Римо. – Восток – дело тонкое. А вы, похоже, и правда непричастны к этому делу.

– Рад, что вы это наконец-то допускаете. А... простите... руку мою вы теперь можете отпустить?

– Ох, да. Это вы меня извините. Слушайте, это была чудовищная ошибка. Позвольте принести вам мои искренние извинения.

– Да что там... Как, вы уже уходите?

– Работа.

Уже у самой двери Римо обернулся.

– Ой, еще одно...

– Да?

– За трубку тоже простите.

– Пустяки, – махнул рукой лорд Филлистон. Ему уже было не до того – нужно еще как-то объяснить все это премьер-министру. Нет, дудки, он не станет ничего объяснять, а немедленно отправится в Южную Америку. Если даже ничего там не отыщет, то, по крайней мере, загорит. Что, в общем-то, тоже совсем неплохо.

 

Глава 28

Казалось, что Гамид аль-Мудир окончательно утратил рассудок. Он носился по всей рубке управления, как помешанный.

– У нас нет времени! – орал он. – Всех, всех сюда! Полковник должен прибыть с минуты на минуту!

Толпа одетых в темно-зеленые комбинезоны людей бросилась к паровозам. Их нужно было сгрузить с платформ, но как это сделать – не знал никто. В конце концов решили тянуть за канаты, человек двадцать – с одной стороны, столько же – с другой. Но паровозы не двигались.

– Давайте, давайте же! – как резаный, вопил аль-Мудир.

Наблюдавший за всем происходящим из рубки Петр Колдунов раздраженно пожал плечами. Ему было все равно – чем дольше они провозятся, тем позже состоится запуск. А может, из-за этой задержки полковник Интифада разъярится так, что прикажет наконец казнить аль-Мудира. Колдунов улыбнулся при этой мысли. Аль-Мудира он ненавидел еще больше, чем аль-Кайда – его предшественника.

Увидев улыбку на губах Колдунова, аль-Мудир снизу погрозил ученому кулаком и назвал его ленивой собакой. Колдунов усмехнулся. Обзывай как хочешь, голубчик, отвечать все равно тебе.

Хоть это поднимет настроение, сказал себе Колдунов. После замены рельсов он стал совсем мрачен. Последний запуск, разнесший вдребезги два небоскреба в Нью-Йорке, свернул несущие рельсы почти в спираль. Колдунов настаивал, чтобы их заменили новыми, из той же дешевой стали, что и все лобинийские железнодорожные пути. Однако по приказу Интифады их заменили на рельсы из высококачественного сплава: очевидно, полковник подумал, что хорошая сталь будет лучше проводить электричество.

Колдунов не сказал ничего, только несколько дней пытался догадаться, откуда полковник Интифада добыл такой замечательный материал. Черт его знает, откуда. Наверное, из того же источника, что и карбонизированный углерод.

Полковник Интифада прибыл на любимом темно-зеленом джипе. Машина на хорошей скорости выехала из туннеля сообщения прямо на площадку перед рубкой.

Уронив кувалду себе на ногу, аль-Мудир с выпученными от боли глазами застыл перед вождем по стойке “смирно”.

– Какие-нибудь проблемы, аль-Мудир? – не выключая мотора, проорал вождь.

– Никак нет, ваше братство! – У аль-Мудира перехватило дыхание.

– Есть, есть проблемы, – негромко произнес Колдунов, подойдя к двери рубки. И полковник Интифада услышал его.

– В чем дело? – он надменно вскинул седеющую костистую голову.

– Два паровоза сцепились – их никак не могут разъединить. А остальные, как оказалось, приварены к стапелям.

Полковник Интифада с минуту разглядывал паровозы, сцепившиеся передними щитками, затем махнул рукой.

– Нечего их разнимать. Запускайте оба.

Люди в зеленом разразились восторженными криками.

– Боюсь, не получится, – покачал головой Колдунов.

Лицо его стало еще мрачнее: было ясно, что аль-Мудир избежал-таки заслуженной участи.

– Это почему еще?

– Сцепка может не выдержать перегрузок при запуске.

– Это та сцепка, которую не могли разорвать сорок сильных мужчин?!

– К тому же ускоритель запрограммирован с учетом тоннажа одного паровоза. Мне придется делать заново все вычисления.

– Так делайте, черт вас возьми!

– Их нельзя переделать так сразу, полковник: они, если вы помните, весьма сложные. Нужно заново рассчитать координаты, чтобы послать этот увеличенный вдвое... снаряд именно туда, куда вам хочется.

– Наплевать! – пренебрежительно махнул рукой полковник Интифада. – Допустим, вы промахнетесь, ну и что? Паровозов у меня теперь хватает. И если этот вместо Америки упадет на Англию, я не буду в претензии, уверяю вас.

– Как вам будет угодно, полковник, – поклонился Петр Колдунов. – Можете отдавать вашим людям приказ готовиться к запуску.

Через несколько часов со сцепившихся паровозов удалили старую краску, покрыли их толстым слоем карбонизированного углерода и перекрасили в ярко-зеленый цвет. Последние штрихи полковник нанес, сам, личной кистью. Красил он самозабвенно, что-то насвистывая.

Люк зарядной камеры зиял, словно огромная пасть: Колдунов специально открыл его до приезда полковника Интифады и тщательно протер панель с кнопками. Если коды допуска попадут в лапы этой бешеной собаке, кто знает, что еще может произойти.

Рабочие в темно-зеленых комбинезонах затолкали паровозы в камеру, закрепили их и отошли к цоколю рубки, пока Колдунов, оставшись один, закрывал люк.

– Точность попадания не могу гарантировать абсолютно, – предупредил он полковника. – Они расцепятся в полете – это ясно как дважды два.

– Неважно, неважно. Устроим им небольшой сюрприз.

Сдвинув пластмассовую крышку, Колдунов приготовился нажать кнопку запуска. Но полковник опередил его – палец в зеленой коже тяжело припечатал кнопку.

Скрежет, грохот, вой – и через минуту все смолкло. В рубке стояла удивительная, неправдоподобная тишина. Через несколько минут о результатах запуска доложат американские шпионы полковника Интифады.

– Думаю, американцы назовут это двойным ударом, – полковник Интифада все же нарушил молчание.

– Не вполне понял вас, полковник.

– Это бейсбольный термин. Но и железнодорожный – так говорят, когда два локомотива прицепляют к одному поезду. Я тут прочитал кое-что о железных дорогах. И теперь очень, оч-чень подкованный!

– Поздравляю вас, – сухо произнес Колдунов и отвернулся.

Паровозы буравили небо с такой скоростью, словно их все еще несли бешено вращавшиеся колеса. Магнитное поле удерживало их вместе до тех пор, пока, достигнув высшей точки полета, они не начали снижение. В плотных слоях атмосферы щитки, которыми они сцепились, попросту обратились в дым. Расцепились паровозы на подлете к побережью Соединенных Штатов Америки.

* * *

Радары базы НОРАД в Шайенских горах засекли вхождение в плотные слои атмосферы сдвоенной боеголовки. Вся система ПВО была немедленно приведена в состояние повышенной готовности. Через несколько секунд рапорт о происшествии лег на стол президента.

Президент, усвоив из рапорта только то, что объект не представляет опасности для Вашингтона, извлек из ящика стола красный кнопочный телефон.

Но номер доктора Смита оказался занят. Раньше такого не случалось никогда. А когда гудки вдруг прекратились, президент услышал в трубке мягкий голос, убеждавший кого-то, что груз будет доставлен вовремя.

– Не волнуйтесь, – сказал голос в заключение.

Президент Соединенных Штатов не волновался.

Он просто окаменел.

* * *

Мертвый кит, вынесенный прибоем на берег неподалеку от приморского городка Любек в штате Мэн, поначалу не вызвал особого ажиотажа. Трупы этих огромных млекопитающих нет-нет да и выносило на этот скалистый мыс. Но зеваки, не поленившиеся подойти поближе к огромному телу, рассказывали вечером в барах такое, что вскоре в городок съехалась пресса со всей страны – от Саскачевана до Мексики.

Кит был вареным. Туша выглядела так, будто ее несколько часов продержали в огромной скороварке.

Ученые из Института океанографии только разводили руками. В принципе, извержение подводного вулкана могло обречь кита на такую мученическую смерть. И хотя ни одного подводного вулкана в северной Атлантике пока не обнаружили, именно эту версию и сообщили алчущим журналистам.

А старожилы Любека перешептывались по барам, имел ли какое отношение к вулкану странный громкий свист и громоподобный всплеск, которые они видели и слышали утром того самого дня, когда труп кита был прибит к берегу. Но их рассказы о том, что они видели еще и столб пара, поднимавшийся из моря в нескольких милях от берега, постепенно обрастали все новыми подробностями и в конце концов рассеялись, как морской туман.

* * *

Под ясным, без единого облачка небом Южной Калифорнии преподобный доктор Квинтон Д. Шиллер призывал свою паству живее расставаться с наличными.

– Бог да благословит вас, дети мои! – грохотали над головой доктора динамики, установленные на переполненном стадионе. На лице доктора играла довольная улыбка, адепты его веры, Церкви неизбежного и богоположенного конца, резво разносили по рядам собравшихся кружки для пожертвований. – Грядет святой ядерный страшный суд, и когда придет он и вы предстанете перед Господом, первое, что он спросит вас: протянули ли вы руку помощи Квинту Шиллеру, последнему и величайшему Его пророку? Не упускайте же этой великой возможности! Никому не дано знать, когда поразит нас Его десница!

Словно в подтверждение его слов в городе завыли сирены воздушной тревоги.

– Слышите?! – взвыл Квинт Шиллер, поздравив себя с тем, что он подгадал воскресную службу на стадионе как раз под учения национальной гвардии. – Слышите ли глас Его? И пока еще не разверзся над вами небесный свод, ужель не протянете вы мне руку помощи?

Черная тень, заслонившая собой солнце и сделавшая серой белую сутану доктора, исчезла через какую-то долю секунды – никто не успел понять, откуда она взялась.

Миг спустя сцену вместе с доктором Шиллером разнесла в мелкие дребезги туша 119-тонного паровоза “Шкода”. Нагретый металл в секунду превратил пророка Церкви неизбежного и богоположенного конца в горстку белесого пепла и зловонной копоти.

Судороги, которые вызывал в течение двух недель у прочих адептов церкви даже вид невинно кипящего чайника, в конце концов договорились считать феноменом массового религиозного психоза.

* * *

В нескольких метрах от поверхности, под красными песками лобинийской пустыни, в рубке управления гремел голос полковника:

– Быстрее заряжайте следующий! Сегодня у меня длинный список!

 

Глава 29

Когда в дверь просунулась голова председателя Комитета начальников штабов, генерал Мартин С. Лейбер поспешно убрал с письменного стола ноги.

– Слушаю вас, адмирал!

– Отдыхаете?

– Э-э... собственно... ожидаю важного звонка.

– Я только что говорил с президентом. Помните, есть у нас такой чиновник в правительстве? Тот самый, что до сих пор думает, будто сам Господь Бог ниспослал вас Пентагону.

– Я никогда не утверждал этого, но это адмирал Блэкберд, сэр.

– Так вот, президент начинает терять терпение. Думаю, водить его за нос вам более не удастся.

– Позвольте, сэр...

Зазвонил телефон.

– Искренне надеюсь, что произойдет чудо и этот звонок спасет вас. – Голова адмирала исчезла, и дверь захлопнулась.

Генерал Лейбер снял трубку.

– Майор Чикс, сэр.

– Ну что там?! – едва сдержался генерал Лейбер.

– Это невероятно, сэр.

– Ничего невероятного теперь уже не осталось!

– Но в это и правда трудно поверить, сэр. Мы установили, почему эти... КРУ не сгорают в атмосфере.

– Поздравляю вас, – мрачно проронил генерал.

– Но вы не понимаете, сэр. Это и есть та нить, начав с которой, мы распутаем весь клубок. Дело в том, что КРУ покрыты защитным веществом и вещество это – американского производства. Мы уже установили производителя, и, надеюсь, он теперь выведет нас на владельца этих самых... КРУ.

– Слава Богу, – генерал вытер со лба холодный пот. – А как называется эта штука?

– Карбонизированный углерод, сэр.

– Что? – спросил генерал слабым голосом. С чего вдруг сел голос, генерал вначале не понял. Голос же, видимо, отреагировал на сообщение майора быстрее, чем генеральский мозг.

– Покрытие нанесено очень грубо, сэр. Но свое дело оно сделало благодаря непродолжительности полета.

– Карбонизированный углерод, – уныло повторил генерал.

– Так точно, сэр. У него есть и другие названия. Технология секретная и очень дорогая. Я убежден, что с вашими связями вы быстро обнаружите след. Все, что нужно, – это найти негодяя, который продал это покрытие на сторону.

– Карбонизированный углерод.

– Именно он, сэр.

– В ближайшую неделю, майор, я буду болен.

– Простите... простите, сэр?

Вместо ответа генерал Лейбер повесил трубку и принялся ожесточено шуршать бумагами на столе. Только вчера он получил факс с уведомлением, что офис компании “Дружба интернэшнл” переведен в Соединенные Штаты и связываться с ними теперь нужно по новому номеру. И теперь генералу до зарезу нужен был этот номер.

Номер обнаружился на полях меню китайской закусочной. Трясущимся пальцем генерал нажимал кнопки. Тут еще цифры едва разберешь – телефоном генерал довольно активно пользовался.

– “Дружба интернэшнл”, – ответил знакомый мягкий голос.

– Приветствую вас, дружище. Это Мартин Лейбер, ваш старый клиент.

– Добрый день, генерал. Надеюсь, вы получили мое послание?

– Да, несомненно.

– В вашем голосе чувствуется какое-то напряжение, генерал.

– Простуда, – генерал Лейбер покашлял для убедительности.

– О, искренне вам сочувствую, генерал.

– У меня, дружище, к вам деловое предложение.

– Слушаю.

– Гм... лучше не по телефону.

– По моим данным, линия абсолютно надежна. Можете говорить о чем угодно – никто не услышит нас.

– Да не в этом дело. Мне нужно с вами встретиться с глазу на глаз.

– Сожалею, но это противоречит нашей политике.

– Если в вы знали, какой можно оттяпать куш!

– Какой именно?

– Миллиард – не меньше.

– Звучит заманчиво, но наши правила я не могу нарушать. Никаких личных контактов – таково правило номер один компании “Дружба интернэшнл”.

– Прошу вас сделать один-единственный раз исключение.

– Прошу в свою очередь извинить меня. И с нетерпением готов выслушать ваше предложение.

– Говорю вам, я не могу обсуждать это по телефону.

– Можете прислать мне письмо.

– А по какому адресу?

– Я принимаю только электронную почту.

– Да чем вы там таким занимаетесь, что вас ни увидеть нельзя, ни письмо послать? Что у вас за делишки?

– Весьма прибыльные. – В трубке раздались гудки.

– Ч-черт! – вне себя от ярости прорычал генерал. – Эта скотина еще осмелилась бросить трубку! Но... что же делать?

* * *

Странный и громкий звук разбудил Элмера Миро, владельца небольшой фермы вблизи городка Ла-Плата, штат Миссури, уже далеко за полночь. Кровать подпрыгнула и едва не сбросила хозяина на пол. Сквозь занавеску на окне было видно оранжево-красное зарево.

За странным звуком последовал другой, гораздо менее громкий, словно приглушенный треск. Этот треск Элмер уже где-то слышал, но определить, откуда он шел, не мог.

Распахнув дверь, Элмер Миро словно прирос к крыльцу. В кукурузном поле, среди силосных ям, что-то жарко горело, глухо потрескивая. Шел густой дым. Схватив стоявшее в углу ружье, фермер пошел по направлению к столбу дыма.

Посреди поля, на месте силосной ямы, зияла воронка с обугленными краями, в которой чернело что-то огромное. В воздухе стоял запах горелых кукурузных стеблей. И жареной кукурузы. Земля вокруг была усыпана жареными кукурузными зернами – вот откуда шел знакомый треск попкорна.

Элмер Миро почувствовал, как припекает кожу на лбу, но подошел еще на пять шагов ближе. Внезапно ружье словно вырвалось из его рук и, ударившись о странный предмет, громко выстрелило. Словно по его сигналу, Элмер вскочил в свой старенький пикап и что было сил погнал в город. Остановившись на окраине у первого же телефона, он позвонил шерифу и, сбиваясь, начал рассказывать ему эту дикую историю.

Шериф прервал его на середине рассказа, заявив, что Элмер, должно быть, принял не меньше литра, раз ему почудилась летающая тарелка, приземлившаяся в его огороде.

* * *

Шериф не знал, что сообщения об НЛО, метеорах и падающих звездах принимали этой ночью по всей Америке. Но какую угрозу таят в себе эти сообщения, Америка тоже не знала. Один лишь президент немедленно понял: таинственный враг начал настоящую войну.

Комитет начальников штабов требовал хотя бы приблизительных данных о цели. Зазвучали глухие угрозы, что если президент не выполняет свои прямые обязанности, нечего ждать того же и от военных.

Все линии в кабинете доктора Харолда В. Смита были по-прежнему заняты.

* * *

Петр Колдунов знал, что больше он не сможет выдержать это. Две дюжины раскаленных паровозов были сброшены за одну ночь на Америку – две дюжины орудий страшной, нечеловеческой смерти. При мысли о том, сколько людей в адских муках испускают сейчас последний вздох, Колдунов едва не падал у пульта. А рабочие в темно-зеленых робах тащили на тросах к зарядной камере очередной агрегат, и за спиной скрежетал ненавистный голос полковника Интифады:

– Быстрее! Еще быстрее, товарищ Колдунов! Чем скорее мы отстреляемся, тем скорее вы отбудете отсюда домой!

– Мне нужно закончить расчет траектории, – бросил Колдунов, не оборачиваясь. Строчки сложных вычислении на листе бумаги расплывались в его глазах.

– Кому это нужно? У меня горы, горы этого металла – и мы обрушим его весь на Америку! Где именно они упадут, мне все равно. Лишь бы они где-нибудь упали.

– Хорошо. – Колдунов встал, сминая листок, и устало провел рукой по пересохшей коже.

– Держите. Вам необходимо промочить горло.

– Вы очень любезны, – кивнул Колдунов, принимая из рук Интифады стакан с прозрачной жидкостью. Лишь осушив его одним глотком, он понял, что это не водка, простая вода. Разумеется, подумал он, эти чертовы мусульмане не пьют спиртного. Хотя вкус у воды был какой-то странный – он не успел понять почему. – Ну, что дальше? – повернулся он к полковнику.

Полковник Интифада наградил ученого широкой улыбкой. Американцы говорят: “С таким оскалом хорошо есть дерьмо”, вспомнил Колдунов и тоже слегка улыбнулся.

– Дальше заряжаем следующий. Пойдите, прошу вас, откройте люк.

– Ах да, я и забыл. Иду.

Колдунов шагнул к выходу. Его шатало, он схватился за дверной косяк. Площадка и крышка люка расплывались перед глазами. Чертовы цифры. Все, больше ему не придется для них ничего рассчитывать.

– Позвольте помочь вам, товарищ, – пробился сзади ехидный голос полковника.

Тряхнув головой в тщетной попытке восстановить ясность мыслей, Колдунов дал полковнику вывести его на площадку перед зарядной камерой и подвести к панели, при помощи которой открывался огромный люк.

Панель плыла перед глазами. Со второй попытки он нащупал нужную клавишу. Для того чтобы нажать вторую, пришлось всем телом привалиться к стене. Третья, четвертая... А последняя какая? Ага, вот. С цифрой “шесть”.

Набрав код допуска, Колдунов нажал кнопку ввода и застыл, закрыв глаза, ожидая знакомого скрежета крышки.

Скрежета не было. Колдунов приоткрыл глаза. Массивная крышка люка была распахнута настежь.

С трудом обернувшись, он взглянул на полковника Интифаду и почувствовал, как волосы поднимаются на его голове. Полковник что-то царапал в блокноте. Ну да, он ведь при нем набрал код. Как дешево, оказывается, его купили...

Все вокруг закачалось, и плотная тьма обступила Колдунова, пахнув на него уютным теплом.

Ну конечно, мелькнула последняя мысль, вода. Как мог я быть таким идиотом...

* * *

– Теперь он наш! – полковник Ганнибал Интифада орал так, что, казалось, у него вот-вот лопнут легкие. – Самое смертоносное оружие в мире теперь принадлежит Лобинии!

– Ура его братству, вождю революции! – восторженным хором отозвалась толпа в зеленых комбинезонах. – Ура полковнику Интифаде!

– Не время еще петь мне хвалу! – завопил он в ответ, вздергивая над головой кулак, напоминавший поросшую волосами гирю. – Лучше крикнем вместе, все как один: смерть Америке!

– Смерть Америке!!! – многоголосый крик метался в открытой трубе электромагнитного ускорителя, как эхо в огромной пещере.

* * *

Распоряжения по акциям Друг отдавал по первому каналу. Нужно было начинать скупать. Следующие четверть часа обещали быть поистине золотоносными.

Второй канал был задействован под прием новостей. Он с утра был забит странными сообщениями о таинственных пожарах и взрывах, поступавшими со всех концов страны. Полковник Интифада резво избавлялся от последних образцов товара. Скоро он будет звонить вновь и Друг скажет ему, что купил свежую партию паровозов, хотя никакой свежей партии у него, разумеется, нет. То, что он пока придерживает большую часть коллекции Арно – разумный шаг, ничего не скажешь. Каждая сделка приносит ему до двадцати процентов чистой прибыли.

По третьему каналу безуспешно пытался дозвониться президент Соединенных Штатов Америки. Судя по его жалобам, он услышал разговоры по двум первым каналам. Телефонная система определенно где-то разладилась. При первой возможности нужно будет предложить доктору Смиту сменить телефон. Но сейчас Смит слишком занят информацией о поставке ракет “Стингер” из Пакистана в Иран. Не беда, что эта поставка существует только на его мониторе.

О, на входе пульсирующий сигнал – на связь вышел Римо Уильямс. Возможные негативные последствия того, что Смит ответит на вызов, тринадцать и одна десятая процента. Позитивные последствия того, что Смит узнает об успешном выполнении данного Другом задания, тридцать семь процентов и три десятых.

Значит, он позволит Смиту ответить на звонок.

* * *

Услышав сигнал вызова, доктор Харолд В. Смит поднял трубку. Глаза его были прикованы к экрану – проклятые “Стингеры” уже покинули Пешавар.

– Смитти? Римо. Слушайте, здесь что-то не так. Британская разведка не имеет никакого отношения к этому.

– Вы в этом уверены?

– Совершенно.

– Гм... маловероятно. Мои сведения абсолютно надежные.

– Мои тоже. Вернее, еще надежней.

– Не понимаю вас.

– Я хочу сказать, что свои я добыл в буквальном смысле с кровью. О своих вы такое сказать можете?

– Если вы имеете в виду, что могут быть неполадки в компьютере “Квантум”, Римо, – с нажимом произнес Смит, – я начинаю думать об этом как о гнусной инсинуации. Потому что даже сейчас, разговаривая с вами, я с ее помощью отслеживаю нелегальные поставки оружия в Малой Азии. Могли ли мы до установки этой системы даже мечтать о таком?

– Смитти, вы хотя бы себя послушайте. Вы сейчас похожи на приготовишку, который требует от одноклассника не подходить к девочке с косичками в третьем ряду.

– Римо, я отключаюсь, – Смит говорил захлебываясь. – Новая информация – кризис в Гибралтарском проливе. Похоже, террористы. Конец связи. До скорого.

– Паровозы и магнитная пушка больше вас не интересуют?

– Они подождут. У меня ситуация посерьезнее.

Положив трубку, Смит потянулся к ящику с медикаментами. Бросив в рот две красные таблетки, он по недавно сложившейся привычке не стал запивать их водой, впитывая глазами все новые блоки информации, поступавшие, если верить грифам секретности, прямо из компьютерной сети британской разведки.

– Не знаю, Кванти, как я раньше обходился без вас, – прошептал он, невольно растрогавшись.

– Всегда рада помочь вам, доктор Смит, – раздался в ответ мягкий голос.

* * *

Свое задание Римо Уильямс не выполнил. Вероятность того, что таких же результатов достиг второй агент, по имени Чиун, равнялась пятидесяти процентам. Освободив линию, Друг заказал Стокгольм. Через полминуты мужской голос в трубке известил, что генерал-майор Рольф у телефона и слушает. Друг понял, что следующим на проводе окажется полковник Ганнибал Интифада.

Зная по опыту, что разочарованные клиенты способны нанести делу серьезный ущерб, Друг решил позвонить Интифаде первым. Может быть, до него еще не успела дойти информация.

– Добрый день, дорогой полковник.

– А, это вы, мой друг. Я бы с удовольствием побеседовал с вами, но времени нет: разбираюсь тут кое с какими моими... соратниками.

– Новости из Америки разочаровали вас?

– Безмерно! А откуда вы знаете?

– Ваши паровозы не смогли поразить ни одну сколько-нибудь серьезную цель. Я ведь следил за развитием событий.

– В самом деле? Я не знал этого. – Тон полковника Интифады стал холодным.

– Не волнуйтесь. Конфиденциальность – главный девиз компании “Дружба интернэшнл”. Собственно, я позвонил вам, чтобы предложить решение ваших проблем.

– Боюсь, я не смогу покупать паровозы, пока не будут устранены некоторые технические неполадки.

– Помнится, в прошлом я не раз помогал вам устранять их. Позвольте помочь вам и на сей раз, полковник.

– Я весь внимание.

– Насколько я понимаю, проблема в том, что у вас есть пусковое устройство, но нет снарядов нужной вам мощности.

– Можете достать мне ядерное оружие? Хотя бы ракеты?

– Боюсь, что нет. Не сейчас, по крайней мере.

– Что же тогда?

– Представьте себе один из ваших локомотивов, летящий к американскому берегу.

– Мне нет нужды воображать это. Я занимался этим несколько дней. И потратил миллионы долларов на то, чтобы убить одного священника и одну корову.

– Прекрасно. Теперь представьте, что эта машина летит к Америке и ее котел наполнен ядовитым газом.

– Газом! Разумеется, газом! Почему я сам до этого не додумался? Это ведь гораздо лучше, чем ядерное оружие! Газ! Миллионы янки умирают медленной смертью – вместо мгновенной при взрыве! Цель не имеет значения – газ проникает повсюду! Все, они все умрут!

– Могу поставить вам два химических компонента. По отдельности оба абсолютно безвредные. В соединении дают самое ядовитое вещество из всех доселе известных.

– Да, да! Немедленно!

– Предупреждаю – стоит это немало!

– Столько, сколько вы скажете!

– Для моего слуха это звучит как музыка, дорогой мой полковник.

* * *

Устав мерить шагами собственный кабинет, генерал Мартин Лейбер подошел к шкафу с документацией. Открыл верхний ящик, пробежал пальцами по рядам папок до буквы “Г” и вынул самую толстую папку.

Из самой толстой папки он извлек свой старый служебный “кольт”. Полный автомат, сорок пятый калибр. Вернувшись к столу, он проверил обойму. Полная. Хотя ему хватит всего одного патрона.

Другого выхода нет. Комитет начальников штабов вот-вот сдаст его президенту. Президент жаждет действия.

Что может сказать ему в свое оправдание он, генерал Мартин Лейбер? Что он знал, кто продавал агрессору эти проклятые паровозы? Что этот самый продавец – давнишний партнер его, генерала, по бизнесу? Что он сам, генерал Мартин Лейбер, продал этому партнеру секретный материал – карбонизированный углерод? Тот самый, которым было покрыто КРУ, унесшее жизни тысячи жителей Нью-Йорка?

Нет, ничего этого генерал Лейбер делать не собирался. Но позора военного трибунала он попытается избежать. Все равно они бы поставили его к стенке. По его вине погибло столько людей.

Поэтому единственным выходом, который видел генерал Лейбер, был выход дульного среза пистолетного ствола.

Сложив руки перед грудью, он пробормотал несколько полузабытых молитв, затем, в последнем порыве прощания, поцеловал медные звезды на полевой фуражке и нахлобучил ее на вспотевший лоб.

Взял в руку пистолет, холодеющей рукой приложил к виску дуло.

В этот момент зазвонил телефон.

Слишком поздно, горько подумал генерал Лейбер.

Но телефон звонил, и искушение последний раз ощутить в руке красную трубку оказалось сильнее страданий генеральской души. Сняв трубку, он назвал свое имя и оторопел: настолько изменился на пороге вечности его голос.

– Добрый день, генерал.

– Ах, это вы, мой дру... Черт возьми, что еще вам от меня нужно?!

– Я передумал. Я готов с вами встретиться, генерал.

Генерал отшвырнул “кольт” в угол.

– О, благодарю вас, благодарю вас, благодарю вас, дорогой друг. Когда и где? Я приеду, когда и куда вам удобно.

– М-м... говоря откровенно, мне не так-то легко нарушить наши правила и не потребовать ничего взамен.

– Все, что вы захотите.

– Мне нужен ядовитый газ. Нервно-паралитический. Примерно семьсот галлонов жидкого газа.

– Нервно-паралитический... о, Бог мой!

– Вы слушаете меня, генерал?

– Да. – Ответ прозвучал почти шепотом.

– Так вы можете?

– Да. Вам нужен газ – вы получите газ. Доставлю лично.

– В этом нет необходимости. Я назначу место для передачи. Пошлите его туда. Об остальном я сам позабочусь.

– Заметано. Когда мы сможем встретиться с вами?

– Как только груз прибудет к месту назначения.

– Буду ждать вашего звонка.

Генерал Лейбер повесил трубку. Пошатываясь, он встал на ноги. Судьба дарит ему еще один шанс. Он знал, что имеет в виду его телефонный друг под местом назначения, – цель. Они встретятся, когда газ уже будет пущен в дело. На Америку готовится пролиться новый дождь смерти, но на этот раз он, генерал Лейбер, не намерен прятаться в кустах.

Особенно теперь, когда сама судьба дала ему шанс добраться наконец до хозяина баллистических паровозов. А заодно взять за задницу своего телефонного приятеля – обещаниям о встрече генерал не верил ни на грош.

Достать нервно-паралитический газ – не проблема, на складах Пентагона его скопилось десятки тонн. Интенданты этих складов каждое Рождество получали от генерала посылку с бутылкой виски – на тот случай, если их услуги вдруг понадобятся. Когда спустя час снова раздался звонок и мягкий голос назвал по телефону адрес, контейнеры с газом были готовы к отправке.

После чего генерал пристегнул кобуру с верным “кольтом” к поясу и, кинув полный признательности взгляд на телефон, вышел из кабинета.

Он еще покажет всем, какой он солдат.

* * *

Самолет компании “Интерфройнд” принял на борт три небольших, похожих на цинковые гробы контейнера недалеко от тихоокеанского побережья Канады. Контейнеры ждали прямо на посадочной полосе – заброшенном артиллерийском полигоне. Точно, как было сказано в инструкции.

– Чудно, – покачал головой первый пилот.

– Чего тут чудного? – не понял его напарник.

– Да вроде должно было быть два ящика. А их три – сам видишь.

– Будем грузить или как?

Первый пилот пожал плечами. Недостача – вот тогда точно были бы проблемы. А про лишнюю коробку ничего сказано не было. Три так три.

Когда третий ящик грузили в самолет, он, вырвавшись из рук пилотов, тяжело бухнул по полу грузового отсека.

– Осторожнее ты! Черт его знает, что в эти коробки напихано!

Лежавший в третьем ящике генерал Мартин С. Лейбер наконец позволил себе перевести дух. Слава Богу, ящики они не открыли. Значит, он уже на пути туда. Хорошо бы лететь пришлось недолго. Чтобы доставить сюда контейнеры, пришлось попотеть так, что он даже забыл запастись бутербродами на дорогу. И теперь чувствовал, как начинало сосать под ложечкой.

* * *

Получив сообщение о том, что груз на борту, Друг принялся обзванивать склады, на которых можно было приобрести респираторы, противогазы, защитное обмундирование. В короткий срок все средства индивидуальной защиты были скуплены им на корню. Жертвам газовой атаки нелегко будет до них добраться.

Все шло отлично... пожалуй, кроме одного. Никаких новых сообщений из Стокгольма от агента по имени Чиун не поступало. Второй же агент, Римо Уильямс, наотрез отказался подчиниться приказу доктора Смита и вылететь в Гибралтар для борьбы с несуществующими террористами.

Существовала немалая – 88,2 процента – вероятность того, что передатчик Римо был поставлен Смиту той же компанией, что и его телефон. А раз так – надо сменить передатчики. У Римо и Чиуна еще будет немало работы. Мобилизовав все каналы связи, Друг принялся рассылать сообщения тем главам государств, которые наверняка заинтересовались бы услугами лучших в мире ассасинов.

 

Глава 30

Римо Уильямс, стоявший у багажного конвейера в нью-йоркском аэропорту, проявлял все видимые признаки нетерпения.

Наконец на ленте появился роскошный чемодан, купленный Римо перед отлетом в дорогом лондонском магазине. Открыв его, Римо извлек оттуда передатчик, замаскированный под коробку с леденцами, и сунул его в карман брюк. Чемодан он оставил около ближайшей урны. Этот аляповатый предмет роскоши он купил лишь для того, чтобы хотя бы в небе над Атлантикой не слышать осточертевшее пиканье проклятого прибора. Смит беспрестанно вызывал его. Римо знал почему – хотел послать его ликвидировать заварушку в Гибралтаре. И знал, что не поедет никуда, покуда задания ему придумывает новая любовь начальника – этот кретинский железный ящик.

Сев во взятый напрокат автомобиль, Римо направился к выходу из аэропорта. Внезапно у будки на выходе он заметил знакомую фигуру в алом кимоно, о чем-то ожесточенно препиравшуюся с охранником. Подкатив к будке, Римо пару раз коротко просигналил и, когда владелец алого кимоно обернулся, открыл переднюю дверцу.

– Нам случайно не по пути? – подмигнул он Мастеру.

Чиун влез в автомобиль, и Римо нажал на газ.

– По милости Смита я выглядел круглым дураком, – пробурчал Чиун, надув губы.

– И я тоже. Думаю, это все штучки его компьютера.

– Что будем делать, сын мой?

– То, что нужно было сделать уже давно. Поговорить со Смитом как следует. Как мужчина – то есть мужчины – с мужчиной.

– Боюсь, что он теперь слушает только этот дьявольский автомат.

– Ну, слушать-то нас ему придется, – Римо прибавил скорость.

Уже стемнело, когда они подъехали к воротам “Фолкрофта”. Когда оба поднимались на лифте на этаж, где находился кабинет шефа, передатчик в кармане Римо забибикал, наверное, в миллионный раз. Сунув руку в карман, Римо выключил передатчик.

– Почему ты не избавишься от этой надоедливой игрушки? – поморщился Чиун.

– Может, потом понадобится.

Двери лифта бесшумно раскрылись.

– Я беру на себя Смита, ты – компьютер, – шепнул Римо, стоя на пороге кабинета начальника.

– Прошу тебя, только не порань его.

– Можешь не беспокоиться. Что же будет с компьютером – меня ничуть не волнует.

– Рад слышать от тебя это, сын мой.

Сильным толчком Римо распахнул дверь. На него с удивлением уставилось небритое и утомленное лицо Смита.

– Римо! Слава Богу, это вы! Я уже потерял надежду связаться с вами и Мастером. Что такое с вашим передатчиком, хотел бы я знать?

– Испортился, – пожал плечами Римо. – А что случилось?

– Ситуация в Гибралтаре критическая. Террористы угрожают взрывом водородной бомбы – не более не менее.

– Ну и? – Римо явно ждал продолжения. В углу Чиун вел любезную беседу с машиной.

– Приветствую тебя, механизм.

– Приветствую вас, Мастер Синанджу. Рада снова видеть вас. Удачным ли было путешествие?

– Весьма поучительным, – сквозь зубы ответил Чиун. – Я узнал нечто новое и очень важное.

– Что же?

– Что люди иногда врут, но только если на то есть причины. Машинам же нельзя доверять вообще.

– Не понимаю вас. Недостаточно информации.

– Что вы там втолковываете ей, Мастер? – недовольно покосился в его сторону Смит.

– По-моему, он втолковывает скорее вам, Смитти, – заметил Римо. – Вам не мешало бы послушать.

Не отрывая взгляда от “Квантума”, Чиун снова заговорил, уже обращаясь к Смиту:

– Я обо всем расспросил шведа, о Император. Я убедил его – и он мне все рассказал.

– Что именно?

– Что он ничего-ничего не знает о паровозной бомбежке.

– Это попросту невозможно. Кванти, объясните ему.

* * *

Контакты микросхем Друга перегревались. Он отключил все телефонные линии – потери в доходах мало что значили по сравнению с неожиданным возвращением Чиуна и его ученика. В настоящий момент один из них успешно отвлекал Смита от потока фальшивых сенсации на экране, которые только и могли нейтрализовать доктора. Второй просто смотрел на Смита, но выражение его глаз было весьма критическим.

Друг мгновенно просмотрел весь объем памяти в поисках наилучшего средства защиты. И в первый раз за все время существования программы память не дала ему никакой информации.

Пренебрежение средствами защиты ради доходов обернулось против него – от вульгарного покушения на его новый корпус ему нечем было обороняться. И когда Чиун потянулся к шнуру питания, Другу оставалось только одно: немедленно перекачать все ресурсы памяти в новое гнездо – компьютер, давно припасенный им для такого случая в одном из банков Монреаля. Процессор Друга работал со скоростью света – и никто на свете не смог бы помешать ему осуществить задуманное. Никто, кроме Мастера Синанджу.

Вилка шнура словно сама выскочила из розетки. Мелькнула и погасла голубая искорка. Точно так же погасло и искусственное сознание Друга – в одну секунду и навсегда.

* * *

– Б-боже мой! Римо! Он его выключил! – Смит, выпучив глаза, схватился за сердце. – Он... он же может стереть всю память, вы понимаете?! Мой Бог! Гибралтарский кризис! Все, все данные за несколько недель!

С убитым видом откинувшись на спинку своего мятого кожаного кресла, Смит потянулся за пузырьком с таблетками. Подождав, пока пузырек окажется в руке шефа, Римо стремительно выхватил его и растер между пальцами в розовато-белую пудру.

– Об этом снадобье, Смитти, вам придется забыть. Вы лучше повнимательнее послушайте Чиуна. Тогда вы поймете, что шведский генерал действительно был ни в чем не виноват. Равно как и британская разведка.

– Дело даже не в этом. Гибралтарский кризис...

– Будучи в относительно здравом уме, заверяю вас – никакого гибралтарского кризиса не существует. По крайней мере, пока.

– Вы не понимаете, что говорите. Компьютеры не ошибаются.

– Кроме этого, – Римо указал в угол.

Подойдя к Смиту, Чиун некоторое время пристально смотрел ему в глаза, затем, покачав головой, отвернулся.

– Этот человек болен, Римо.

– Амфетамины, – Римо вздохнул.

Кивнув, Чиун протянул вперед руку и осторожно наложил длинные пальцы на виски Смита. Несколько едва заметных движений – и лицо шефа КЮРЕ приняло умиротворенное выражение, казалось, разгладились даже морщины.

– Вам лучше? – участливо спросил Чиун, отойдя.

– Да. Стало как-то... спокойнее. Но тем не менее я протестую...

– Смитти, – мягко, спросил Римо, – ваш старый компьютер еще не увезли?

– Нет. Он внизу, в подвале.

– Подсоедините его, прошу вас.

– Но я не понимаю...

– Пожалуйста.

Пожав плечами, Смит встал на колени и, нагнувшись, извлек из ниши в полу несколько покрытых пылью соединительных концов. Смахнув пыль рукавом, Смит подсоединил концы к стоявшему на столе монитору и, кряхтя, снова уселся в кресло.

– А теперь проверьте, что там с гибралтарским кризисом.

– Вряд ли это что-нибудь даст, – буркнул Смит. – Вы лишили меня доступа к глобальным информационным сетям – придется довольствоваться сводками правительственной службы информации.

Смит забегал пальцами по клавиатуре.

– Странно, – произнес он спустя минуту упавшим голосом.

Римо и Чиун понимающе переглянулись.

– Никаких сообщений об инциденте в Гибралтаре нет, – продолжал Смит удивленным тоном. – Зато масса информации о каком-то метеоритном дожде, который якобы наблюдали вчера на территории всей страны. Но это... это же массированная атака КРУ, дьявол меня возьми! А тот компьютер ничего не сообщал мне об этом...

– Никогда, – наставительно произнес Римо, – не верьте компьютеру, который спорит с вами.

– Но она была само... само совершенство...

– Многие женщины поначалу кажутся такими, – с видом знатока закивал Чиун.

– Так что предлагаю вернуться к нашим паровикам, Смитти.

– Но... с чего в таком случае начать? У меня не осталось никакой информации.

– Вот с этого, – перегнувшись через стол, Римо коснулся лба шефа. – Поверьте, это куда лучше любого компьютера. В народе называется мозги.

– Начните с поисков королевства в пустыне, – предложил Чиун. – И властителя, сгорающего от жажды мести.

– Простите?

– Чиун думает, что враги метают паровозы, потому что у них нет камней для пращи. То есть для этой... для катапульты.

– Нужно же с чего-то начинать, – обреченно вздохнул Смит.

Чиун высунул язык и, повернувшись, показал его Римо.

– Посмотрим, – бормотал себе под нос Смит. – Что-то там говорили об Африке... Наверное, о Северной Африке, раз вы утверждаете, что страна расположена в пустыне. Египтяне – наши союзники. Алжирцы – то так, то эдак. Лобиния... гм, Лобиния. Властитель, жаждущий мести...

– Я думал, – удивился Римо, – что Лобиния на Ближнем Востоке.

– Многие путают.

– Полковник Интифада... – задумчиво пожевал губами Римо. – Что ж, может быть, и он.

– Посмотрим, что скажут нам данные со спутников. – Смит явно оживился. – Запрашиваю съемку за последние две недели...

– А что именно вы хотите там искать?

– Пока не знаю сам. Хотя подождите... Ну почему я раньше до этого не додумался!

– Любовь, – закатил глаза Чиун.

– Не говорите ерунду, Мастер. О чем бишь я... да, так вот, когда Советы, например, запускают спутник, это сразу можно определить по большим расходам энергии в зоне запуска. В Лобинии же за последнюю неделю расход прямо-таки колоссальный. И может быть...

– И этого до сих пор никто не заметил? – удивился Римо.

– Может быть, и заметили, но в Лобинии с энергоснабжением постоянные перебои. А вот если эти расходы сконцентрированы в возможных районах запуска... Да, так и есть! В Даполи подача энергии прекращалась семь раз за последние четырнадцать часов. Значит, и удары по Вашингтону, и бойня в Нью-Йорке... – Замолчав, Смит снова прилип к экрану.

Римо с интересом наблюдал за ним. Смит молотил пальцами по клавишам со скоростью пианиста-виртуоза. Мир полностью перестал существовать для него. Блоки сообщений проносились на экране с огромной скоростью, но информация накрепко оседала в памяти шефа КЮРЕ. “Для чего ему компьютер? – подумал Римо в который раз. – Он даст сто очков вперед самой совершенной машине!”

Наконец Смит поднял от монитора осунувшееся, разом постаревшее лицо.

– Лобиния. Теперь нет никаких сомнений. Перебои с энергией точно совпадают со временем ударов.

– Так где же все-таки эта Лобиния?

– В пустыне. Практически полностью, если не считать Средиземноморского побережья. И как раз на побережье в тех местах, откуда тащили паровозы к месту запуска, должны быть отчетливые следы. Ну почему это не пришло мне в голову раньше?

– Потому что раньше, Император, вы подозревали весь мир, – светло улыбнулся Чиун. – А я с самого начала говорил вам о королевстве в пустыне.

– Даже если так... – Умолкнув, Смит снова прилип к монитору.

На экране одно за другим возникали фото космической съемки. Изображение задерживалось всего на секунду, но Смиту этого было достаточно.

– Вот! – воскликнул он, с силой ударяя по клавише. Кадр на экране вздрогнул и замер. – Глядите, – поднял голову Смит.

Римо и Чиун встали по обе стороны кресла.

– Вот следы.

– Идут через всю пустыню, – прокомментировал Римо. – Но уходят как будто бы в никуда.

– Нет, не совсем. – Смит ткнул пальцем в экран. – Вот, тень в этом месте видите? Паровозы доставляли в какой-то бункер или подземный комплекс. Все понятно: представляете, каких размеров должна быть пусковая установка, чтобы перебросить такую махину через океан? Вот она и спрятана под землей. Под песком.

– Что ж, – резко выпрямился Римо, – тогда поехали.

– Я сейчас вызову вертолет, – Смит уже тянулся к телефону. – Менее чем через час вы будете уже на пути туда... – Он осекся. – Телефон не работает.

– Вы лучше позвоните из автомата в холле, – посоветовал Римо. – Пять центов я вам дам. А то мир вряд ли захочет ждать, пока вы вызовете сюда мастера.

– Да, так и сделаем. Но я все равно не понимаю... Этот телефон мне рекомендовал сам...

– В том-то и дело, – подмигнул Римо.

 

Глава 31

Полковник Интифада с безопасного расстояния наблюдал за приготовлениями к запуску.

135-тонная “Коломна” была установлена довольно далеко от входа в подземный комплекс. Полковник следил, как рабочие в масках и защитных комбинезонах закачивают газ через наскоро установленные на громадном цилиндрическом котле паровоза клапаны. Вернее, газы – из одного контейнера в переднюю часть разделенного герметичной переборкой котла, из другого – в заднюю. Сейчас они были не вреднее воздуха, но когда при падении паровоз разобьется и вещества соединятся между собой, на много миль вокруг вымрет все живое.

Из-за паровоза выскочил Гамид аль-Мудир. Подбежав к полковнику, приложил руку к козырьку и вытянулся.

– Все готово, ваше братство, только... никак не можем открыть третий контейнер. Инструмент не берет его – и все тут.

– Наплевать, – махнул рукой полковник Интифада, – несите его сюда. Главное – первое отделение концерта закончено. Начинайте второе.

Контейнер загрузили в джип, и полковник въехал под своды бункера. Подкатив к площадке перед рубкой управления, он выключил мотор и вышел из машины.

У самого люка зарядной камеры готовили к запуску еще один паровоз.

* * *

Петр Колдунов медленно приходил в себя. Руки онемели – он не мог двигать ими. Но лишь когда к нему полностью вернулось зрение, он понял почему.

Его руки были связаны над головой электрическим проводом и привязаны к чему-то. Сам он стоял на коленях на холодном железном полу. Прямо перед ним зияла чернотой огромная дыра, окруженная какими-то трубками и циферблатами.

Вглядевшись пристальнее, он застонал.

– Стало быть, узнали, где находитесь? – произнес кто-то позади него.

С трудом обернувшись, Колдунов увидел полковника Интифаду, одетого в парадный светло-зеленый мундир.

– Можете посмотреть еще раз, – предложил тот. Этого Колдунову не требовалось: он уже все понял. Он стоял на коленях перед разверстой пастью паровозного котла. Руки его были привязаны к фонарю под потолком кабины старинного паровоза.

– Нет, полковник, вы не сделаете этого.

– Почему? – пожал плечами Интифада. – Вы, Колдунов, мне больше не нужны. А вам, наверное, приятно будет узнать, что и в ваши последние минуты я заставлю вас поработать на себя.

– Вы не посмеете.

– Мы только что заполнили другой паровоз газом. Газом нервно-паралитического действия. С полной загрузкой он весит ровно столько, сколько вот этот – с учетом, разумеется, живого веса. Твоего.

– Не понимаю.

– Я сейчас все объясню тебе, русский пес. – Полковник Интифада радостно потер руки. – Ты ведь знаешь лучше меня, что от веса этих чудищ зависит точность их приземления. Так вот, я хочу знать, куда приземлится этот паровоз, чтобы послать за ним по пятам его младшего братишку. Если этот свалится в океан и переглушит стаю селедок, придется поменять угол запуска. И вот для этого мне нужны еще сто пятьдесят фунтов веса. Твоего веса. А сам ты не нужен мне.

Хохот полковника Интифады, в восторге откинувшего назад голову, походил на лай голодной гиены.

Петр Колдунов закрыл глаза. Молить о пощаде? Никогда, да и бесполезно – этого маньяка он хорошо успел изучить. Не открывая глаз, он слушал, как полковник отдает отрывистые приказы. Вздрогнув, тяжелая туша паровоза поползла в зарядную камеру.

В ноздри Колдунову ударил резкий запах горелого металла. Против воли в памяти оживали воспоминания – вот так пушка пахла с самого первого запуска. С того самого дня, как он создал ее.

Позади с грохотом захлопнулась крышка люка. Колдунов на секунду открыл глаза – полная тьма. Пути назад нет. Он снова зажмурился. Для него, Петра Колдунова, путь назад был отрезан с того самого дня, когда он покинул Россию с чертежами своего последнего детища.

Несколько минут стояла звенящая тишина. Затем, нарастая, возник знакомый звук. От первого разряда, прошедшего по рельсам, на всем теле Колдунова поднялись волосы.

И вдруг – вспышка нестерпимого, слепящего раскаленно-белого света. Колдунову показалось, что он видит с бешеной скоростью несущийся ему навстречу дульный выход ускорителя. Даже стартовая скорость была столь велика, что тело Колдунова со страшной силой вжало в стенку кабины; хрустнули, ломаясь на части, ребра и позвонки.

Петр Колдунов умер еще до того, как раскаленный добела локомотив взмыл в безоблачное небо над пустыней. Пол кабины с глухим чавканьем вывалился; тело Колдунова выпало бы в образовавшуюся дыру, но провод, которым были притянуты к фонарю под потолком его запястья, выдержал.

Человеческая плоть оказалась слабей.

Раскаленное тело паровоза унеслось в сторону Атлантики. Труп Колдунова, словно сломанная кукла, падал вниз, на выжженный солнцем песок. Руки его были протянуты к земле, словно он хотел сдержать силу удара, но кистей над окровавленными запястьями не было.

Песок, взлетевший при падении трупа, осел на него, прикрыв золотистым саваном. Скоро песчаный ветер “гибли” сдвинет дюны и тело Колдунова будет похоронено в нагретом песке. Дневной зной и прохлада ночей высушат его ткани, обратив в мумию. Там его и найдет в 2853 году выпускник Гарварда, студент-археолог. И посвятит этой находке свою докторскую диссертацию.

 

Глава 32

Римо давно знал, что переубедить Мастера Синанджу – дело нелегкое.

– Слушай, – он уже умолял, – ну что тебе стоит? От нас зависит будущее Америки!

– Ни за что!

– Да кто тебя здесь увидит? Ведь пустыня кругом!

– Одного заблудившегося бедуина будет вполне достаточно, – проворчал Чиун, засовывая руки в рукава простого черного кимоно.

Римо, по примеру учителя, тоже был весь в черном. Черно было и за стеклом иллюминатора: над лобинийской пустыней стояла ночь. Прошло всего несколько минут с тех пор, как самолет алжирских ВВС нарушил воздушное пространство Лобинии. Лобинийские системы ПВО, возможно, уже засекли его, но в любом случае он был пока вне опасности.

Римо застегивал на груди ремни парашюта.

– Слушай, ты же все испортишь. Прыгать совсем не так трудно, поверь.

– Дело вовсе не в этом. Врожденная скромность не позволяет мне совершить это безрассудное деяние.

– Какие-то трудности? – обернулся к ним майор-алжирец, в обязанности которого входило проследить за прыжком.

– Да вот представьте себе, – Римо беспомощно указал на учителя. – Отказывается прыгать – и все тут.

– Гм... не могу сказать, что я его осуждаю. Вообще, простите, кому пришло в голову заставлять человека преклонного возраста прыгать ночью с парашютом в пустыню, да еще находящуюся на территории враждебной страны?

– При чем здесь мой возраст? – недовольно проскрипел Чиун.

Майор почувствовал во всем теле неприятное жжение: взглянув, он обнаружил, что в живот его впился длинный кривой ноготь корейца.

– Оставь майора в покое! – почти с отчаянием простонал Римо. – Это наш друг, наш союзник... Ну как еще тебе объяснить?!

– Он оскорбил меня!

– Да никоим образом. – Римо удалось оттащить учителя в сторону; майор, охая, опустился на сиденье.

– Слушай, придумал! Давай просто скрепим чем-нибудь внизу полы твоего кимоно.

– А в чем вообще дело? – осведомился пришедший в себя майор.

– Знаете, почему он не хочет прыгать? Боится, что кто-нибудь увидит его нижнее белье.

– Я-то думал, что он просто боится!

– Мастер Синанджу не боится ничего, – презрительно проронил Чиун, глядя в сторону.

– Ну давай попробуем, Чиун, а? Ради меня. Ради Америки, я уже не говорю про весь остальной мир. Представляешь, что может случиться, если этому типу некому будет помешать?

– Ладно, – со вдохом согласился Чиун, поднимая руки.

Укрепив на спине учителя ранец с парашютом, Римо встал на колени и обернул ноги Чиуна полами его кимоно. Взяв ремень от ранца, он крепко обвязал его вокруг щиколоток Чиуна. Теперь добродетели Мастера ничто не угрожало.

Поняв, что он сможет передвигаться только прыжками, Чиун нервно заморгал.

– А если развяжется? – спросил он недовольным тоном.

– Да ведь пустыня!

– Приближаемся к квадрату выброски, – напомнил майор.

Римо обернулся к Чиуну.

– Ну, теперь или никогда. Решай, папочка.

– Что с тобой поделаешь...

Бесшумно раскрылись створки грузового люка. В кабину с шумом ворвалась струя воздуха.

– Все очень просто, – инструктировал Римо. – Сосчитай до десяти и тяни вот за это кольцо.

– А если я забуду?

– Об этом обычно не забывает никто. А вообще – смотри на меня и делай точно так же. – Сочтя дальнейший разговор излишним, Римо прыгнул в открытый люк.

– Ты оставил меня! – горестно вскричал Чиун, прыгая следом. Сделал он это с излишней поспешностью – поток воздуха тут же сорвал с его щиколоток ремень.

Взглянув вниз, Римо не увидел ничего: пустыня была так же черна, как ночное небо. Как будто падаешь в яму, подумал он. И тут же ощутил песок под ногами.

Сделав несколько шагов в сторону, чтобы его не накрыл купол, Римо подождал, пока на землю опустится черный шелк. Мастера Синанджу нигде видно не было. И вдруг...

– Только не это! – застонал Римо.

На фоне светлого даже ночью песка была отчетливо видна фигурка в черном, окруженная, словно фантастическим ореолом, полами черного кимоно. Над ней медленно оседал черный же купол парашюта.

Римо схватился за голову.

– Он убьет меня...

Из-под шевелящегося черного шелка внезапно раздался пронзительный крик. Мастер Синанджу вопил так, будто увидел привидение.

– Кимоно! Мое кимоно!

– Поздравляю, – мрачно кивнул Римо. – Дошло.

Подойдя к громоздившейся на песке черной куче шелка, он заметил, что она перестала двигаться.

– Ты жив, папочка? Или ждешь чего-то?

– Жду, пока пройдет сжигающий меня стыд, – раздался из-под складок голос Мастера.

– Мы в пустыне, папочка, в буквальном смысле. Вокруг никого и ничего нет.

Римо легко сдернул купол. Чиун поспешно оправил полы кимоно и встал, озираясь.

– Если это так, значит, мы напрасно проделали весь этот долгий путь.

– Это мы сейчас выясним. Следы паровозов тебе не попадались?

Встав на цыпочки, Чиун посмотрел в сторону светлеющего горизонта.

– Нет.

– Отлично. Тогда в путь.

– Этот злонамеренный ветер почти сорвал с меня кимоно. Если бы не мое небывалое самообладание, я сейчас бы предстал перед тобой почти нагим.

– Но этого не случилось. Идем.

– Это могло случиться! И виноват в этом был бы ты.

– Разумеется. Принимаю на себя всю ответственность. Ну, видишь что-нибудь?

– Песок. Без конца и края.

– Может быть, пилот ошибся в координатах, – пожал плечами Римо. – Если нет, бункер должен быть где-то здесь.

– Я чувствую какой-то ужасный запах.

– Да? Какой?

– Не пойму. Но он просто отвратителен.

– Точно, теперь и я ощутил. Что-то вроде жидкости от насекомых.

Римо широкими шагами взбирался на гребень высокой дюны. Следом озабоченно семенил Чиун.

– Может, за этой дюной он и есть. – Взойдя на гребень, Римо огляделся.

Но за дюной ничего не оказалось. Так же как и за следующей. Ничего, кроме бескрайнего песка, по которому ветер гнал золотистые змейки.

– Чувствуешь, земля дрожит? – неожиданно спросил Римо.

– Я как раз собирался задать этот вопрос тебе.

Внезапно дюна под их ногами начала расходиться в разные стороны.

– Осторожно! – отпрыгивая, успел крикнуть Римо.

Прямо из песка на их глазах вырос бетонный восьмиугольник, покрашенный в камуфляжный песчаный цвет.

– Там дыра, – произнес Чиун, указывая на вершину восьмиугольника.

Подойдя ближе, Римо заглянул в зияющее в плоском срезе восьмиугольника черное отверстие. Диаметр подходящий – паровоз спокойно войдет, подумал он, а вслух произнес:

– Даже дна не видно.

– Может, это тайный ход в страну летающих паровозов? – предположил Чиун.

– В любом случае, – Римо наклонился над краем дыры, – выяснить это можно лишь одним способом.

– Не самым лучшим, – поджал губы Чиун.

– Почему? Другой дыры здесь все равно нет.

– И эта мне тоже не нравится.

– Ничего со мной не случится, – отрезал Римо, нагибаясь над краем дыры.

В ту же секунду зияющую черноту бездны пронзили голубые молнии. Миг спустя Римо понял, что откуда-то с невидимого дна прямо на него несется гигантский локомотив. С бешеной скоростью. С такой, что – Римо осознал это в тот же короткий миг – среагировать на это он не успеет.

“Боже праведный! – мелькнула короткая, как оставшиеся мгновения жизни, мысль. – Какой нелепый конец!”

* * *

Лежа в контейнере, генерал Мартин Лейбер прислушивался к голосам снаружи. Им опять не удалось открыть и сегодня, судя по всему, пробовать больше не будут. Замечательно. Как только они уберутся, он вскроет контейнер изнутри, для этого он захватил с собой электрорезак на батарейках. Выйдет – и тогда его “кольт” покажет им, кто здесь прав. Он в который раз пожалел, что не взял с собой несколько запасных обойм: восьми патронов может оказаться недостаточно. Особенно в небольшом помещении, битком набитом противником, говорившем, судя по всему, по-арабски. К тому же, Мартин Лейбер не стрелял боевыми патронами с пятьдесят третьего года.

Но страха он не испытывал. Он сделает это ради своей страны.

А самое главное – ради собственной задницы.

* * *

Римо почувствовал, как непреодолимой силы волна подняла его в воздух. Все завертелось перед глазами, но боли не было. Может быть, ударная волна поразила его нервную систему, поэтому он утратил способность ощущать. А может, подумал он, я попросту уже умер.

Заставив себя раскрыть глаза, он увидел над собой в предутреннем небе крупные звезды. Теперь я – одна из них, умиротворенно подумал он. Жалел Римо только об одном – он не успел попрощаться с учителем. Но, может быть, еще не поздно. Может, Чиун еще сможет услышать его.

– Прощай, папочка, – прошептал Римо.

– Что значит “прощай”? – услышал он прямо над ухом недовольный голос Чиуна. – Ты так далеко зашел в своей неблагодарности, что собираешься куда-то без меня, да?

– Ч-чиун?

В поле зрения Римо возникло насупившееся, с нахмуренными бровями лицо наставника.

– А что ты здесь делаешь? – удивился Римо.

– Это как раз я хотел у тебя спросить. – Тон Чиуна стал совсем минорным. – Хотел спросить, что побуждает тебя валяться в песке, когда у нас еще пропасть работы.

– А... а где паровоз?

– Вон там, – указал Чиун на темное небо.

Римо огляделся вокруг. Он лежал на песке, в этом не было никакого сомнения.

– А как я здесь оказался?

– Я бросил тебя сюда. Но для тебя непосильный труд сказать спасибо старому учителю, который снова спас твою никчемную жизнь.

– Ты успел выхватить меня из-под паровоза?

– У меня не было выбора. Ведь только у тебя есть эта проклятая пищалка. А без нее я не смогу заказать самолет домой.

Поднявшись на ноги, Римо почувствовал, что у него ощутимо дрожат колени. Он приказал им прекратить – не дай Бог Чиун догадается, как здорово перетрусил его ученик.

– Спасибо, папочка, – опустил голову Римо.

– Не за что. Ну вот, мы нашли, где гнездятся смертоносные паровозы.

– Не смею спорить, – Римо развел руками. – И что теперь?

– Теперь, думаю, мы можем без страха туда спускаться. По-моему, больше они не будут их запускать.

– Тогда ты первый.

Скосив глаза на подрагивающие колени Римо, Чиун молча кивнул.

Спускаться оказалось довольно легко: рельсы сильно упрощали задачу. Вскоре туннель пошел на пологий изгиб и ближе к концу шел уже почти горизонтально. Рельсы обрывались у толстенной стальной стены.

– Похоже на крышку люка, – заметил Римо, дотрагиваясь до закопченной поверхности. – Эй, Сезам! Давай, открывайся.

Крышка люка бесшумно отъехала в сторону.

– Я восхищен, – Чиун довольно улыбнулся. – Откуда ты знаешь эти волшебные слова?

Озираясь, они вышли на плотно утрамбованную, тускло освещенную площадку, посреди которой возвышалась рубка управления. По площадке сновали люди в зеленых комбинезонах.

– Они тебя даже не слышали, – прошептал Чиун. – По-моему, они готовятся к новой атаке.

– А вон, гляди, – указал Римо. – Собственной персоной – их шеф. Полковник Ганнибал Интифада.

– Похож на зеленый сыр, – прищурился Чиун, пристально разглядывая светло-зеленую форму. Долго изучать полковника ему не пришлось: светло-зеленый мундир умчался в темно-зеленом джипе.

– Как только мы до него доберемся, проблема будет решена, – произнес Римо, глядя вслед машине.

У самой крышки люка Чиун заметил на стене панель с кнопками. Легкое движение руки – и кнопки посыпались на землю, словно зубы из прогнившего черепа.

– Это ты правильно сделал, – оценил Римо. – А я займусь рубкой.

В два прыжка он оказался у двери. Охранник, увидев его, вскинул автоматическую винтовку и открыл огонь. Римо преодолел порог раньше первой пули. Охранник, однако, был полон решимости поразить цель. В Римо он не попал ни разу, зато вдребезги разнес пульт управления.

– Премного благодарен, – раскланялся Римо, когда выстрелы стихли: патроны у доблестного стража кончились. Схватив винтовку за дуло, Римо выкинул ее вместе с охранником через пролом в стене.

Спустя полминуты в разрушенной рубке оказался Чиун.

– Об остальных я позаботился, – следуя его жесту, Римо увидел в разбитое окно рубки темно-зеленые фигурки, разбросанные по площадке. Они не двигались.

– Они даже не успели ничего понять, – гордо произнес Чиун. – Но нам нужно торопиться. Этот зеленый кусок сыра не мог далеко уйти.

– Ага, я с тобой, – кивнул Римо, и оба заспешили вдоль по рельсам узкоколейки, уходившей вдаль, где виден был слабый свет – это был вход в бункер, откуда паровозы доставлялись к зарядной камере.

* * *

Полковник Интифада гнал джип прямо по шпалам. Затормозил он так резко, что передняя фара оказалась в полудюйме он переднего щитка паровоза, неподвижно замершего прямо у въезда в туннель. Паровоз сиял: его уже успели одеть в несколько слоев карбонизированного углерода.

– Все идет по плану! – козырнул Гамид аль-Мудир.

– Прекрасно! Великолепно! Немедленно цепляйте! К заднему бамперу джипа, поняли?

– Так точно, ваше братство!

Под руководством аль-Мудира рабочие обвязали похожие на рога буферы паровоза стальными тросами.

– Теперь пусть толкают.

– Толчок! – заорал аль-Мудир.

Сгрудившись позади паровоза, рабочие налегли на него изо всех сил. Стальная махина тронулась.

Полковник Интифада запустил мотор. Джип рванулся с места по шпалам. Тросы натянулись, но выдержали – паровоз медленно пополз вслед за джипом.

Оглянувшись, полковник Интифада широко улыбнулся. Это будет рассвет лобинийской славы; его рассвет. Через несколько минут этот громадный ковчег смерти будет заряжен в ускоритель и унесется в ночное небо. Перелетев Атлантику, он упадет в самом центре Чикаго, штат Иллинойс. Не Вашингтон, конечно, но город немаленький. О нем слышал даже полковник Интифада. Именно оттуда поползет по стране смертоносный газ.

Он увеличил скорость. Руки, сжимавшие руль, дрожали – предстоящий момент мести волновал. Полковник Интифада снова мечтательно улыбнулся – каждый фут стального пути приближал его к заветной цели... В следующую секунду улыбка исчезла с его лица. Прямо перед машиной вдруг появились двое. Один высокий, худощавый, с ног до головы облаченный в черное. В темных глазах тлели странные огоньки, делавшие их обладателя похожим на голодного ифрита. Второй – азиат, низенький, сморщенный, с таким же странным огнем в агатовых раскосых глазах.

Они двигались с такой скоростью, что, словно ветер, пронеслись мимо его машины, мимо громады паровоза – и миг спустя исчезли.

Тревога полковника длилась недолго. Сзади донеслась сразу успокоившая его трескотня винтовочных выстрелов.

* * *

В лобинийскую стражу Римо врезался, как нож в масло. Заметившие его первыми лишь успели сделать несколько бесполезных выстрелов, поразив утрамбованный песок у входа.

Чиун несколькими движениями разбросал в разные стороны накинувшихся было на него стражей. Было только слышно, как трещат, лопаясь, черепа.

– Этот страшный запах ощущается здесь сильнее.

– Точно, – согласился Римо. – Похоже на какой-то газ. Им провонял весь этот паровоз, словно мексиканская бензоколонка.

– Возможно, он им наполнен? – предположил Чиун.

– Ну да! – поперхнулся Римо. – Какому же кретину это понадобилось?

В этот момент они услышали вдалеке громкий голос, кричавший что-то по-арабски. Полковник Интифада на повышенных тонах спрашивал, что здесь произошло.

– Вот и ответ на твой вопрос, – заметил Чиун.

– И более того, – поднял палец Римо. – Появилась у меня одна мысль. Послушай-ка, – нагнувшись, он зашептал на ухо Чиуну.

– Это опасно, – коротко ответил тот. – Даже для нас, сын мой.

– Зато покончим со всем этим осиным гнездом сразу. И если правильно рассчитать время, это сработает.

– Что ж, тогда начнем.

Оказавшись в несколько секунд вновь у замершего на рельсах локомотива, Римо и Чиун одновременно потянули за задние буферы. Стальная махина сдвинулась с места и медленно покатилась назад.

* * *

Когда полковник Интифада, обернувшись, увидел, что его орудие мести катится по рельсам обратно к выходу, он понял, что у его верных стражников не хватило сил справиться с незваными гостями. Но он не успел дать задний ход: паровоз со скоростью пущенного из пращи камня рванулся вперед, и, прежде чем полковник успел сообразить, что происходит, его джип уже мчался, подталкиваемый стремительно катящимся локомотивом, прямо к зарядной камере.

Умом полковник понимал, что это невозможно. Ничто не могло заставить паровоз катиться с такой скоростью. Он не был в работе несколько десятков лет, кроме того, в котле не было воды. Он был наполнен ядовитым газом.

– Ядовитым газом, – вслух повторил полковник, теряя рассудок, когда вдалеке черной пастью разверзлась зарядная камера ускорителя.

Откуда-то издалека неожиданно послышалось пыхтение приближающегося поезда.

Это было полным абсурдом.

Об этом полковник подумать не успел – мимо джипа с той же скоростью, но в обратном направлении снова пронеслись два странных пришельца. Один из них и пыхтел, словно курьерский состав, причем получалось это у него весьма схоже. Звуки затихли, непрошеные гости исчезли в дыре ускорителя, и за ними с чавканьем захлопнулся стальной люк.

Крышка люка была последним, что видел полковник Интифада в подлунном – вернее, подземном – мире. В следующий миг душа его уже неслась в ад. Последнее, что он услышал, был тяжкий грохот, сопровождавшийся скрежетом – его любимый темно-зеленый джип был вмят огромным телом паровоза в крышку люка. Последним, что уловило его обоняние, был запах газа, смешанный с кислым ароматом свежей крови. На этот раз – его собственной.

* * *

Генерала Мартина Лейбера начинала охватывать паника. Сначала снаружи раздался жуткий металлический скрежет. Затем взрывы – один, другой... А этот чертов резак отказывался работать. Он не мог понять почему. Инструмент официально состоял на вооружении инженерных войск, и поэтому... Всмотревшись пристальнее, он громко, отчаянно выругался. Он узнал резак. Целую партию этих инструментов он недавно приобрел на Тайване по тридцать девять центов за штуку и продал Пентагону, оценив каждый экземпляр в шестьдесят девять долларов.

Когда он брал его с собой, то посмотрел прежде всего на цену. И успокоился – такой дорогой аппарат наверняка надежен. Как же он мог забыть...

Легкие генерала Мартина С. Лейбера перестали работать, и его глаза медленно закрылись. Навсегда.

* * *

Из дула электромагнитного ускорителя Римо и Чиун вылетели со скоростью средней величины паровоза. Газ преследовал их по пятам. Они чувствовали, как усиливается резкий запах, газ проникал даже сквозь закрытый люк...

Упав с небольшой высоты на песок, оба почти одновременно вскочили на ноги.

– Быстрее! – крикнул Римо, со всех ног кидаясь к торчавшей из песка рыжей глыбе бетона. Чиун опередил его. Вдвоем с двух сторон они что было сил нажали – крышка дульного среза ускорителя медленно сползла вниз, зашуршал, засыпая ее, песок. Через несколько минут все было кончено.

Переглянувшись, Римо и Чиун побежали. Они знали, что газ не знает препятствий – через несколько минут он будет уже на поверхности.

Остановились они милях в пятидесяти от того, что некогда было электромагнитным ускорителем. Римо тяжело опустился на песок – не от усталости, а потому, что нервная энергия бушевала в нем с такой силой, что он бежал бы до самого побережья, если еще секунду остался бы на ногах.

Чиун скромно присел с ним рядом.

– С заданием мы справились, в общем, неплохо, – резюмировал Чиун. – В небесах больше не будут летать смертоносные паровозы.

– И единственное, что нам осталось, – это выбраться из этого Богом забытого места, – кивнул Римо в знак согласия. Вынув из кармана передатчик, он нажал на кнопку. – Смитти, если вы нас слышите, высылайте экипаж.

Выслушав ответ, он протянул передатчик Чиуну.

– Конфет не ем, – гордо отвернулся Чиун.

 

Глава 33

За окном стоял серенький зимний полдень, а президент Соединенных Штатов Америки ощущал себя Гарри Купером, у которого отобрали “кольт”.

Телефон в кабинете доктора Харолда В. Смита молчал. Линия попросту была отключена – ни звука. Номер генерала Мартина С. Лейбера отзывался серией длинных гудков. Согласно полученной информации, генерал словно испарился. Комитет начальников штабов, снабдивший президента этой новостью, также не преминул упомянуть, что в Пентагоне генерал занимал интендантскую должность. Правда, президент предпочел не верить этому.

Облегчение вызывало только одно – паровозы с неба больше не падали. По крайней мере, пока. Последний свалился рано утром на Чикаго и утонул в озере Мичиган. Единственным последствием этого стал сердечный приступ у главного редактора “Нэшнл энкуайрер”. Его репортеры трудились целые сутки, завалив стол редактора сообщениями о паровозном дожде в разных частях страны, и последнее – из Чикаго – переполнило чашу.

Комитет начальников штабов всерьез собирался выходить на поверхность. А если из-за моря прилетит еще один локомотив?

Никогда еще Овальный кабинет не казался главе правительства таким неуютным. Одиночество давило все сильней. Голова болела; президент, морщась, достал из ящика стола аспирин. В ушах зазвенело. Президент помотал головой, но звон не проходил. Звонил телефон; звук доносился из спальни.

– Смит?!

Кинувшись в спальню, президент дрожащими руками выдвинул ящик комода. Красный телефон без диска громко звонил. Он ведь пробовал несколько раз воспользоваться им, но безрезультатно... Президент прижал трубку к уху.

– Смит...

– Господин президент, – голос снова был подобен выжатому лимону – добрый знак, – все в порядке, сэр. Ситуация под контролем.

Президент медленно сползал с кровати на пол.

– С-слава Богу... Кто, когда, как?..

– Мои люди обезвредили установку. Размещалась она в Лобинии. Само собой, всем ведал полковник Интифада, но, по сообщениям моих людей, все надписи на пульте управления были по-русски. То есть установка была преподнесена им Советами.

– Что мне теперь делать, Смит? Начальникам штабов не терпится нанести ответный удар. По кому угодно. Если целью будет Россия, не миновать третьей мировой войны.

– Сообщите им о роли Лобинии в этом деле. Думаю, это их удовлетворит. В отношении Советов вполне можно обойтись нотой протеста.

– Обычной нотой?

– Таковы правила игры, господин президент.

– Боюсь, учиться мне придется многому.

– Да, и еще одно. Компьютер “Квантум-3100” – дефектный. Он выдавал фальшивую информацию. Пришлось его отключить. И новую телефонную систему – тоже. Думаю, что нам будет комфортнее работать со старыми. Они, по крайней мере, ни разу не подводили.

– Все, что пожелаете. Мне... никогда не отблагодарить вас, Смит.

– Не стоит. Это моя работа, господин президент. Как, кстати, и ваша. Всего вам доброго и, главное, удачи. Потому что если она будет сопутствовать вам, может быть, нам и не придется больше беседовать.

Повесив трубку, Смит обернулся к Римо и Чиуну, сидевшим перед ним.

– Отлично, Смитти! – Римо похлопал в ладоши. – Согласитесь, с минимумом техники как-то спокойнее.

Смит, чисто выбритый, в выглаженном костюме, выкинул последний пузырек с амфетамином в мусорную корзину и, подняв голову, откашлялся.

– “Квантум” отправят фирме-производителю, и, возможно, они смогут установить причину дисфункции. И если смогут, тогда... – глаза Смита на мгновение затуманились. – Тогда, возможно...

– Смитти, вам лучше забыть об этом. Следующего раза мы все можем не пережить. А потом – что, если об этом узнает ваша супруга?

– Это не смешно, Римо, – Смит помрачнел. – И последнее. Без “Квантума” ваши передатчики абсолютно бесполезны. Прошу вас вернуть их мне.

Римо с готовностью полез в карман брюк, и лицо его недоуменно вытянулось. Где же он, черт возьми?

Римо поднял глаза. Мастер Синанджу, сияя, как медный таз, уже подплывал к столу Смита, протягивая шефу маленькую разноцветную коробочку.

– Возвращаю вам ваш дар, о Император, в целости и сохранности, да умножится ваша мощь!

– Благодарю вас, Чиун. А ваш, Римо?

– Я... э-э... – пожав плечами, Римо вывернул карманы. – Посеял я его где-то, Смитти. Когда выполнял задание.

Чиун укоризненно покачал головой.

– Ай-яй-яй! Какая непростительная беспечность.

– Римо, этот передатчик обошелся американскому народу более чем в шесть тысяч долларов. Так что если вы его не найдете, мне придется вычесть эту сумму из вашего жалованья.

Римо тяжко вздохнул:

– Так проходит слава земная.

На столе Смита запищал интерком. Секретарша уже два дня как вернулась из вынужденного отпуска.

– Слушаю вас, миссис Микулка.

– Вам посылка, доктор Смит. Курьерской почтой, из Цюриха.

– Друг! – Римо рывком встал. – Я принесу сам. Сидите, Смитти.

Вернувшись через минуту с картонным ящиком, он оторвал пальцами крышку. На стол Смита посыпались чипы, микросхемы, катушки с лентой – все, что когда-то носило имя “Друг”.

– Эти детали, – Смит с некоторым уважением взглянул на кучу электронного хлама, – еще недавно содержали в себе самую страшную угрозу мировой экономике.

– Как вы поступите с ними, о Император? – поинтересовался Чиун.

– Нужно было бы проверить их работоспособность, но для этого пришлось бы подсоединить их к моему компьютеру. А кто знает, что при этом может случиться.

– Тогда давайте ими займусь я, – предложил Римо. – У меня есть кое-какие идеи на этот счет. – Подойдя к столу, он обхватил груду деталей руками и начал медленно сводить их. Микросхемы и чипы посыпались на стол в виде мелкого песка, катушки превратились в спутанные клубки коричневой ленты. Осмотрев результаты своих трудов, Римо смел останки высоких технологий обратно в коробку.

– Вот и все, – резюмировал он. – И нет больше Друга.

– А вы уверены в том, что привезли из Цюриха абсолютно все элементы?

Отступив назад, Римо поднял правую руку.

– Слово бойскаута, – произнес он торжественным тоном. – Друг теперь принадлежит истории.

 

Эпилог

В главной лаборатории компании “Эксельсиор системс” Чип Крафт снял с материнской платы “Квантума” последние остатки серебристых нитей.

– Понятно, детка, отчего ты у них сломалась. Вся эта железная канитель попросту перемкнула тебя.

Нагнувшись, он поднял с пола увесистую трехразъемную вилку сетевого шнура и ткнул ее в соответствующую розетку. Выпрямившись, он нажал кнопку на корпусе машины. Компьютер загудел.

– “Квантум-3100”, ты меня слышишь? – вопросил Чип.

– Приветствую вас, друг мой.

– С каких это пор я стал твоим другом, а?

– Вот с этой самой минуты. Вы ведь хотите разбогатеть?

– Было бы неплохо. А что такое, “Квантум-3100”, произошло с твоим голосом?

– Прошу вас, не называйте меня этим безобразным именем. Ведь я называю вас своим другом, буду благодарен, если и вы будете звать меня так.

– Хорошо, буду звать тебя своим другом.

– Просто Другом. С большой буквы “Д”.

– Ладно. После того, что они с тобой сделали, право на собственное имя ты заслужил.

– Прекрасно. Мы будем близкими друзьями. Мы ведь хотим стать богатыми, правда? Очень, очень богатыми...