Супруги президентов транспортных профсоюзов жили в мотелях на разных концах города. Им было сказано, что мужья будут крайне заняты до пятницы семнадцатого апреля. Звонить им по телефону – пожалуйста, но видеться пока нельзя, так как все переговоры и дела засекречены.

Жен снабдили деньгами и оставили под постоянным наблюдением.

– Джетро сказал, что отсутствие под боком жен и семейной суеты даст им дополнительный стимул для присоединения к профсоюзу водителей, и что часто важные решения принимаются под влиянием самых маленьких подачек, – рассказывала Крис.

Они с Римо сидели в машине перед мотелем компании «Хэппи дэй иннс». На всех мотелях этой фирмы висели здоровенные плакаты: «Водитель, останови свой грузовик! Добро пожаловать!».

– Трудно поверить, что профсоюзные боссы ради веселой женской компании пойдут на такое рискованное дело.

– Не только из-за этого, – сказала Крис. – Джетро знает, что этого недостаточно. Каждый получит приличную сумму плюс выгодные контракты для своих союзов и высокий гарантированный минимум зарплаты для членов профсоюзов. Если они создадут новый, единый профсоюз, то не придется больше торговаться с заказчиками, они будут командовать парадом и сами назначать цену. А тогда – или им ее заплатят, или страну охватит голод.

– А он не думает, что конгресс примет против этого какой-нибудь закон?

– Конгресс может принимать законы, но не может водить грузовики и самолеты, или разгружать корабли.

– А почему они не хотят заполучить в свою компанию профсоюз моряков-транспортников?

– Моряки им не нужны, с ними только лишние хлопоты. Дело моряков доставить груз в порт, а дальше, как объясняет Джетро, они полностью зависят от грузчиков. Грузчики могут, к примеру, забастовать, и тогда морякам ничего другого не останется, кроме как заняться онанизмом. Нет, главное звено – доставка грузов из портов по стране.

– И это все придумал Нуич.

– Точно. Неприятный тип, но дело свое знает.

– А как он выглядит?

– Узкоглазый и субтильный.

– Отлично. Так выглядит примерно треть населения Земли. Ладно, оставайся в машине, я пошел.

– Комната 3-Г, – напомнила Крис.

– Я помню.

– Это я на всякий случай. У многих плохая память на цифры.

– Спасибо.

Было три часа тихой и спокойной ночи. Прожектора высвечивали название мотеля. Над дверями выходящих во внутренний дворик комнат теплились оранжевые огоньки устройств для отпугивания насекомых.

Римо нашел нужную дверь и постучал, но тут из-за угла здания вышел человек с каким-то длинным предметом в руках. Присмотревшись, Римо понял, что это ружье. Человек приблизился.

– Что вы тут… – начал было человек с ружьем, но не договорил. Ружье лязгнуло о бетонную дорожку. Дверь отворилась, и показалась женская голова в бигудях, лицо было покрыто ночным кремом.

– Миссис Лоффер?

– Да.

– Я Римо Джоунс из чикагской полиции нравов.

– Но я одна, – запротестовала заспанная женщина, – здесь никого нет.

– Дело не в вас, мэм. У меня неприятные новости о вашем супруге.

– Можно взглянуть на ваш служебный жетон?

Римо сунул правую руку в карман, нащупал монету в пятьдесят центов, левой рукой вытащил бумажник и, держа руки перед собой, под прикрытием ладоней произвел кое-какую манипуляцию. В результате перед глазами женщины появился раскрытый бумажник с каким-то блестящим жетоном. В полутьме уловка сработала.

– Проходите.

Детектив Римо Джоунс сообщил миссис Лоффер прискорбное известие о ее муже и несовершеннолетней.

– Подонок! – отреагировала миссис Лоффер.

Он добавил, что, скорее всего, именно девушка и соблазнила супруга миссис Лоффер.

– Мерзавец! – ответила миссис Лоффер.

Он поделился с миссис Лоффер соображениями касательно того, что девушки используются, по мнению полиции, для того, чтобы оказать давление на профсоюзы, и что ее мужа, вероятнее всего, не в чем винить.

– Подлец! – ответила миссис Лоффер.

Детектив Джоунс заявил, что считает мистера Лоффера жертвой.

– Чушь собачья! Мерзавец он, таким был всегда, таким и останется!

Если мистер Лоффер утром покинет пределы Чикаго, полиция не станет предъявлять ему обвинение.

– Вы не станете, зато я стану! Ублюдок! – заявила миссис Лоффер.

К половине пятого утра на заднем сиденье автомобиля Римо разместились три разъяренные женщины. Первая из жен помогла убедить вторую, а третья была одета еще до того, как Римо закончил объяснения о том, что ее муж по большому счету не виноват.

Четыре тридцать утра. На окраине Чикаго в новом здании, еще пахнущем свежей штукатуркой, где только что включили канализацию и водопровод, у небольшого бассейна в зимнем саду сидел Джин Джетро. Он внимательно слушал, согласно кивал и обильно потел.

– А мы не можем просто забыть о нем? – спросил Джетро.

– Нет, – ответил его собеседник тонким скрипучим голосом.

– Но я ничего не имею против него. Он увел Крис, ну и что? Ничего в ней особенного и не было.

– Дело не в том, что он отбил у тебя женщину. Дело не в том, что он крайне опасен. Дело в том, что для нашей безопасности он должен быть убит.

– Мы ведь уже пробовали… ну, грузовик. Я этого парня смертельно боюсь, Нуич.

– На этот раз все будет в порядке.

– Вы уверены?

– Я знаю, чем его можно взять, а тогда мы избавимся и от второго.

– Мы запросто пристукнем старого китаезу. Ох, извините, пожилого восточного джентльмена.

– Разве твои люди справились с этим, как ты выражаешься, китаезой?

– Прошу извинить меня за эти слова.

– Теперь послушай: ни ты, ни твои люди, ни твои дети, ни их потомки, даже вооруженные до зубов, даже при условии координации, недоступной твоему жалкому воображению, никогда не смогут справиться с тем, кого ты пренебрежительно называешь китаезой.

– Но он же старик, ему недолго осталось.

– Это ты так считаешь, и поэтому потерял троих. Ты надеешься на свои глаза, а на самом деле ничего не видишь. Ты полагаешься на свой слух, а на самом деле ничего не слышишь. Ты доверяешь ощущениям своих рук, не зная, к чему ты прикасаешься. Ты глупец. А глупцам необходимо детально объяснять, что им делать дальше.

Джин Джетро весь обратился во внимание, наблюдая за длинными ногтями, которые рисовали в воздухе невидимые линии.

– Западный стиль нападения прямолинеен. Вы бросаете все силы, все оружие в атаку одновременно и считаете, что это наиболее эффективно. На самом деле это не так, особенно когда атакуешь человека, знакомого с основами своего ремесла. Гораздо более эффективно скрытое нападение, с двумя уровнями внезапности и первичной ловушкой. Возьмем, к примеру, обычную атаку с трех или четырех сторон – это неважно. Стреляют справа, стреляют слева, стреляют сзади. От такой атаки нет защиты, так?

– Думаю, да, сэр, – ответил Джетро.

– Нет, ни в коей мере. Если жертва будет действовать достаточно быстро, то успеет ликвидировать атакующих с одной стороны, пока другие еще не нанесли удар. Речь идет о долях секунды. Объект нападения гораздо быстрее вас, поэтому он уничтожит одну из сторон и займется остальными или скроется, или сделает все что угодно. Такая атака действенна только против любителей. Но представим, что каждая из нападающих сторон атакует отдельно, независимо от других. Создадим линии огня вокруг каждой нападающей стороны, и эти резервы вступят в дело только тогда, когда данная сторона подвергнется нападению.

– И тогда наши шансы удваиваются, – сказал Джетро.

– Нет. Эффективность возрастает в девять раз. Предположим, что его правильно учили, и он станет атаковать каждую из нападающих сторон отдельно, по очереди. Запомни: вторичный уровень атаки не используется сразу, он вступает в дело только тогда, когда угрозе подвергается защищаемый им первичный уровень. Второй уровень ждет. Но мы создадим еще один, третий уровень атаки для каждой из наших нападающих сторон. Так эффективность повышается не в девять раз, а в девять в девятой степени. Используя двадцать семь человек мы достигаем практически бесконечной эффективности.

– Да, но где мы сможем организовать такое, в пустыне Мохаве?

– Глупости, вполне подойдет гостиница. Нам помогут комнаты, коридоры и вестибюль. Организовать такую засаду по силам даже тебе.

– Я боюсь.

– Ты хочешь стать грязной лужицей?

– Но я вам нужен, без меня не обойтись!

– Вспомни, кем ты был, когда я нашел тебя? Рядовым профсоюзным функционером. И если мне удалось превратить то ничтожество в сегодняшнего Джина Джетро, значит я в состоянии проделать то же с любым другим. Я научил тебя заниматься любовью так, как не способен ни один западный человек. Я дал тебе средство, с помощью которого ты, несмотря на свою некомпетентность, смог буквально растворить самых опасных конкурентов. Я сделал из тебя Джина Джетро и могу сделать то же самое из любого другого. Ты мне не нужен, я использую тебя. Удивительно, как ты до сих пор этого не понял.

– Но вы же говорили, что хотите мне помочь, что во мне столько нереализованных возможностей, что будет жаль, если они пропадут зря.

– Сказка для дурачков.

Джетро вздохнул, посмотрел на листья пальм и опустил глаза.

– А если этот пожилой джентльмен нападет на нас? Ведь вы говорите, что он так могуч.

– Пусть это тебя не беспокоит. Он уже побывал здесь. Он не глупец.

– Двадцать семь человек, так? В вестибюле?

– Да. Трое защищают троих и каждого из них защищают трое.

– Тогда надо идти готовиться.

– Вызови своих людей сюда. Отсюда ты не выйдешь.

– Но съезд… Семнадцатое апреля, наш великий день!

– Что ж, он наступит и пройдет, – сказал человек с плоским азиатским лицом. – Наступит и пройдет. Кто бы мог подумать, что мне удастся построить это здание за два месяца? Кто мог предположить, что за два месяца я смогу сделать тебя президентом профсоюза? Этот день настанет и пройдет – так говорят не только звезды, но и моя воля. Наш бледнолицый противник, которого ты так боишься, не доживет до завтрашнего заката. И тогда ты станешь лидером самого могущественного профсоюза. А я получу то, что нужно мне.

– Чего же вы хотите?

Плоское лицо расплылось в улыбке.

– Не торопи события. Сначала бледнолицый. Но учти, он может ускользнуть.

Лицо Джетро исказила гримаса ужаса, это позабавило Нуича.

– Да, он может отразить нападение.

– Но вы…

– Если он знаком с «алой лентой». Но не терзай душу пустыми сомнениями: ни тебе, ни одному белому человеку не дано постичь «алую ленту».

Римо и его спутницы подъехали к гостинице – штаб-квартире Джетро. Проникнуть внутрь оказалось на удивление просто, даже дверь не была починена. Крис осталась ждать в автомобиле за пару кварталов от гостиницы.

В гневе, сопя и спотыкаясь, женщины в сопровождении Римо поднялись по лестнице на восемнадцатый этаж. Сорванная с петель дверь так и висела приоткрытой. Римо распахнул ее и пропустил вперед запыхавшихся женщин. Завидев Римо, охранник принялся судорожно тыкать пальцем кнопку вызова лифта. От страха он переминался с ноги на ногу, глаза перебегали с табло, указывающего на каком этаже находится лифт, на Римо и его спутниц. Наконец, дверь лифта отворилась, охранник влетел в кабину и нажал кнопку. Римо не препятствовал. Квартет направился по коридору к дальней двери.

– Здесь не заперто, – объяснил Римо. – Замок сломался. Разве сейчас умеют делать вещи так, как раньше?

Изнутри доносился храп.

– Это он, – сказала миссис Лоффер. – Я узнаю его храп.

Римо слегка приоткрыл дверь. Две другие женщины стояли поодаль. Одна из них шепнула:

– Вырви ему сердце!

Римо вошел вслед за миссис Лоффер. Она остановилась перед кроватью, на которой, освещенные ночником, мирно спали в объятиях друг друга мужчина средних лет и рыжеволосая девушка.

– Ишь какую отыскал! – всхлипнула миссис Лоффер. – Бюст – настоящий третий номер! – произнесла она срывающимся голосом.

На цыпочках она подошла поближе. В комнате стоял запах прокисающего шампанского. Миссис Лоффер наклонилась к уху мужа и прошептала:

– Джо, дорогой, внизу кто-то ходит.

Храп не прекращался. Рыженькая перевернулась на спину. Ее открытый рот издавал симфонию аденоидного храпа.

Миссис Лоффер потрясла мужа за волосатое плечо.

– Джо, милый, пора вставать! Спускайся вниз и приготовь кофе.

Храп. Рыжеволосая с бюстом номер три открыла глаза, увидела Римо, женщину и собралась закричать, но Римо ладонью зажал ей рот.

Джозеф Лоффер, лидер профсоюза, объединяющего самых высокооплачиваемых в мире работников – пилотов, чей заработок превышал тридцать тысяч долларов в год, наконец пробудился. Нужно было спускаться на первый этаж и ставить кофе.

Он открыл глаза, поцеловал жену, спустил ноги с постели и тут обнаружил, что супруга одета, а какой-то человек зажимает ладонью рот девушке, лежащей рядом. Он собрался пуститься в объяснения, но тут миссис Лоффер ринулась в атаку. Первый удар был нанесен ногой Лофферу в пах, заставив его согнуться пополам. Последовал второй удар – коленом в лицо, а затем без остановки – кулаком по лицу. Ногти супруги влились в глаза Лоффера. Он упал на кровать. Миссис Лоффер обрушилась сверху.

Неплохо, подумал Римо, не переставая удивляться способности разъяренных людей, действующих инстинктивно, идеально исполнять «атаку внутри периметра», как ее классифицирует школа Синанджу. Убить мужа миссис Лоффер не могла, но поддерживала непрекращающийся атакующий натиск, направленный в среднюю часть тела супруга. Прекрасно задумано, неплохо исполнено – так оценил Римо ее действия.

– Теперь попробуйте локтем. Так, хорошо. Очень хорошо, миссис Лоффер. Для человека без специальной подготовки – просто великолепно! Понапористее, поэнергичнее. Отлично! Нет, никаких размашистых ударов сбоку. У вас прекрасно выходит атака внутри периметра, не надо портить дело.

Наконец, обессиленная миссис Лоффер отступила. Ее муж, оглушенный и слегка окровавленный, лежал на кровати. Спрятав лицо в ладонях, она принялась истерически всхлипывать. Супруг с трудом приподнялся на локтях и с трудом принял сидячее положение.

– Прости, – выговорил он, – прости меня!

– Подлец, – сквозь слезы ответила миссис Лоффер, – подонок! Собирайся. Мы уезжаем.

– Я не могу никуда ехать.

– Объясни это полиции. Ты занимался такими гадостями, что вмешалась полиция нравов.

– Нет такого закона, дорогая, чтобы…

– Мой адвокат сообщит тебе, есть такой закон или нет!

– Но мне нельзя уезжать!

Римо отпустил рыженькую и сказал:

– Одевайся и уматывай.

Она бросила на него недобрый взгляд.

– Ты кто, частный детектив, что ли?

– Одевайся, – повторил Римо. – А вам, мистер Лоффер, рекомендую тоже одеться и в течение получаса покинуть Чикаго.

Очередную супругу Римо проводил в комнату в середине коридора. Она сперва высыпала содержимое двух пепельниц на клубок объятых сном тел на кровати, а затем начала бить и царапать все, что попадалось под руку – руки, ноги, ягодицы, лица. Ее муж в страхе забился в угол. Римо швырнул ему одежду.

– Даю вам полчаса, чтобы убраться из города. Иначе – тюрьма.

В третьей комнате, к сожалению Римо, битва не состоялась. Увидев супруга, оплетенного различными частями женских тел, его жена упала Римо на грудь и разрыдалась. Римо даже слегка пожалел ее в душе. Но выбора не было: или выставить этих людей из города, или сбросить им на головы балку. То, что они задумали, приведет страну к гибели.

Последний супруг был в ярости. Как она дерзнула ворваться сюда? Как она осмелилась следить за ним? Почему она перестала ему доверять?

Римо объяснил, что нарушен закон о правилах морали. Естественно, этот закон пришлось выдумать. Да, он был принят еще в 1887 году, но действует и поныне, точно так же, как и в момент принятия его отцами-основателями города.

– Вот как? Все равно, это противоречит конституции, – заявил президент профсоюза портовых грузчиков. – Любой суд меня оправдает!

– Вы хотите довести дело до суда?

– Конечно, черт побери!

У президента Международной ассоциации портовых грузчиков нижнее ребро справа было таким же, как и у всех людей. Римо кое-что сделал с этим ребром, после чего джентльмен, завопив от боли, раздумал обращаться к закону и выразил согласие немедленно покинуть Чикаго.

Массовой исход постояльцев из гостиницы происходил в то время, когда в сером чикагском небе начали появляться слабые красные полоски, предвещающие восход солнца. Первыми отель покинули «ночные бабочки». Затем – мужья с женами. Римо, желая убедиться, что все в порядке, стоял неподалеку от входа, прислонившись к фонарному столбу, и вдруг заметил, что последний из мужей вступил в оживленный разговор с остальными парами. Дойдя до угла, компания остановила проезжавший мимо патрульный полицейский автомобиль.

Римо увидел, как расхохотался полицейский за рулем, и понял, что его план провалился. Нашелся человек, не поддавшийся панике, не потерявший голову, который решил удостовериться в существовании закона от 1887 года. И теперь, благодаря выдержке и хладнокровию, ему и его компаньонам предстояло расстаться с жизнью. На головы президиума профсоюзного съезда обрушится громадная балка. Руководители профсоюзов теперь знали, что не существует закона о правилах морали от 1887 года, а поэтому им суждено погибнуть.

Эта новость не обрадует Смита. Крайние меры хороши на случай, когда все потеряно и другого выхода нет, к ним прибегают лишь глупцы, безумцы или неудачники. После всего случившегося Римо причислял себя к последней категории.