АДРИАН

Мы все еще стояли в лесу, и я держал Деклана. Удивительно, но он заснул, в блаженном неведении, в каком противоречивом и душераздирающем мире он только что родился. Сидни прислонилась ко мне, и я обнял ее одной рукой, крепко держа Деклана в другой. Роза и Дмитрий стояли рядом с потрясенными лицами.

– Мы должны действовать быстро, – сказал я, сохраняя голос спокойным, – если собираемся исполнить ее последнее желание.

Сидни посмотрела на меня сквозь слезы.

– Ты же не думаешь, что... Ты веришь ей? Насчет Нейла?

Я ответил не сразу.

– Я видел их при Дворе. И ты тоже. Когда я узнал об этом, то мне сложно было поверить, что она могла быть с кем-то другим. Теперь я понимаю. А когда я смотрю на него, на Деклана... это сложно объяснить, но в нем есть что-то особенное от него. Его аура. В ней есть какое-то легкое напыление духа, вроде того, что пытались создать мы с Соней. У него оно от природы.

У Сидни перехватило дыхание.

– Если это так, то многие заинтересуется в нем.

– Они не узнают об этом, – отрезал я. – Олив была права насчет этого, и я должен сохранить ее секрет. Это меньшее, что я могу для нее сделать после того, как подвел ее.

– Адриан...

Я не дал Сидни закончить.

– Мы должны спрятать его. Ты поможешь мне?

На ее лице было написано беспокойство за меня, но она ответила, не сомневаясь.

– Ты же знаешь, тебе не нужно спрашивать.

Я поцеловал ее в макушку.

– Нам понадобится помощь.

Я поманил Розу и Дмитрия ближе. Они сразу подошли.

Роза сглотнула, ее темные глаза сверкали слезами.

– Адриан, мне так жаль. Ничего нельзя было сделать.

«Вообще-то, – заметила тетя Татьяна. – Ты бы мог, если бы не был так беспечен с духом».

– На это нет времени, – быстро ответил я. – Мне нужна ваша помощь. Что будет с Декланом? Ты же знаешь, Дмитрий. Что бывает с ребенком, когда мать умирает? Я должен знать, можем ли мы забрать его.

– Кто такой Деклан? – спросила Роза.

Я кивнул на ребенка в моих руках, все еще завернутого в чей-то пиджак.

Трудно было понять, о чем думал Дмитрий.

– Если бы у Олив была здесь семья, то его отправили бы к ним. Я уверен, мы также могли бы связаться с ее семьей вне лагеря. Есть традиция...

– Да? – поторопил я.

Он неуверенно посмотрел на ребенка, прежде чем продолжить.

– У дампиров есть старая традиция, особенно среди тех, кто живет в особо опасных местах и сомнительных условиях. Тот, кому мать отдала ребенка, становится его опекуном. Как я уже сказал, это старая традиция, но теперь я понимаю, почему Олив так настаивала на том, чтобы увидеть вас, и почему Лана до сих пор не забрала его у вас. Уверен, как только вы скажете ей...

– Нет, – прервал его я. – Это просто прекрасно.

– Ты... хочешь забрать его? – спросила Роза, даже не пытаясь скрыть, каким невероятным считала это намерение.

– Я хочу увезти ребенка отсюда, – сказал я. – И я хочу, чтобы о нем знало как можно меньше людей. И о том, что я забрал его.

Я огляделся и увидел Лану с двумя воинами-дампирами. Я не был уверен, знал ли про Олив кто-то еще.

– Можешь поговорить с Ланой? Скажи, что мы отдалим ребенка семье Олив, но чтобы она молчала. И пусть не упоминает меня. Если мы не будем раздувать из мухи слона, то все решат, что мы просто отвезем его к ближайшему родственнику. И я бы предпочел, чтобы про него поскорее забыли. Я не хочу, чтобы кто-то видел или слышал больше, чем надо.

Роза и Дмитрий обменялись недоумевающими взглядами.

– Адриан, что происходит? – спросил Дмитрий.

Я покачал головой.

– Я не могу сказать. Пока не могу. Но поверьте мне, жизнь этого ребенка зависти от того, что мы сейчас сделаем. Так вы поможете нам?

Это было веским аргументом и, по сути, не было ложью. Пока мы шли обратно в общину, моя сила постепенно начинала возвращаться. И каждый раз, когда я смотрел на ауру Деклана, я видел в ней частичку духа. Вряд ли бы кто-то заметил это, если бы не искал нарочно.

И тогда я с шокирующей ясностью понял, чего боялась Олив. Почему она отвернулась ото всех и убежала в лес. То, что произошло, что я держал в руках, не должно существовать. Два дампира не могли зачать дампира. Это шло вразрез с основным правилом биологии нашего мира. Это невозможно, но факт остается фактом.

Он был чудом.

Но Олив была права, что есть люди, которые захотели бы изучить Деклана, запереть на замок и ставить на нем эксперименты. Его рождение было удивительным, радостным событием, и я не мог позволить его жизни стать чередой экспериментов и тыканья пальцем – особенно, когда его мать умерла, чтобы защитить его от этого.

Дмитрий поговорил с Ланой наедине, и то ли из-за традиции, то ли из-за его репутации (а может, из-за того и другого), она приняла все наши требования. Она выделила нам свободный домик, чтобы мы могли дождаться рассвета. Когда мы спросили о припасах, она пообещала передать их через Розу или Дмитрия, чтобы Деклана видели в общине как можно меньше народу. Мне нужно было, чтобы они о нем не думали. Нужно было, чтобы о нем забыли.

Конечно, это означало, что забота о нем этой ночью ложилась на наши с Сидни плечи. И за несколько коротких часов я узнал о детях больше, чем когда-либо мог себе представить. Сидни смогла найти кое-какую информацию в телефоне, черпая уверенность в логике и фактах. Так как связь здесь была плохая, временами легче было предположить что-то, чем дождаться ответа. Деклан, к счастью, оказался великодушным и довольно сговорчивым парнем, пока мы с Сидни вместе во всем разбирались. Он проявил завидное терпение, пока мы тщательно читали инструкцию на банке с детской смесью, присланной Ланой. Он стал немного недоволен, когда сначала я надел ему подгузник задом наперед. Потом он снова устал и начал плакать, и на этот счет у меня не оказалось инструкций. Сидни беспомощно пожала плечами, когда я взглянул на нее. Так что я просто стал ходить с ним по комнате, напевая старые рок-н-рольные песни, пока он не уснул и я не смог положить его.

Роза, оставшаяся с нами, выглядела так, будто боится ребенка больше, чем стригоев. Она с изумлением смотрела на меня.

– А ты неплохо справляешься, – заметила она. – Адриан Ивашков, заклинатель детей.

Я посмотрел на спящего малыша.

– Я делаю, что могу.

– Как насчет того, чтобы рассказать нам, что все-таки происходит? – спросила она с мрачным выражением лица. – Ты же знаешь, мы лишь хотим помочь.

– Не сейчас. Но если, когда Дмитрий вернется, мы сможем уйти, то...

Телефон Сидни звякнул, уведомляя о новом сообщение. Она удивленно взглянула на него.

– Это мисс Тервиллигер. Она привлекла ведьм в Палм-Спрингсе. Они готовы начать поиск.

Роза поднялась на ноги.

– Джилл?

– Технически, они ищут Алисию, но заодно и Джилл, – сказала Сидни. – Она говорит, что мы можем присоединиться к ним...

Она неуверенно посмотрела на меня, и я понял, о чем она думала. Мы приехали сюда, потому что у нас было достаточно времени, пока мы ждали новостей из Палм-Спрингса. А появление ребенка никак не входило в наши планы.

«Сидни, Джилл, теперь Деклан, – заметила тетя Татьяна. – Так много людей надеется на тебя. Так много людей ты можешь подвести, совершив ошибку».

– Надеюсь, это «мы» включает и меня, – свирепо сказала Роза. – Я готова вернуть Джилл домой.

– Палм-Спрингс, – пробормотал я, покачивая Деклана. – Было бы неплохо. Мы можем спрятать его там.

– Мы не можем взять ребенка на охоту за ведьмой, – предостерегла Сидни.

Я кивнул, соглашаясь.

– Вот. Возьми его, он уснул.

Сидни осторожно взяла у меня Деклана и непонимающе посмотрела на меня, когда я достал телефон. У меня тоже был плохой сигнал, но его оказалось достаточно, чтобы позвонить маме.

– Адриан? – в панике ответила она. – Где ты? Я так волновалась, после того, что случилось с той девочкой, Ниной! Ты в порядке?

– Да... то есть, нет. Все сложно. Но мне нужно встретиться с тобой в Палм-Спрингсе так скоро, как только ты можешь. Я тоже скоро буду там. Ты можешь это сделать?

– Да, – неуверенно начала она. – Но...

– Я не могу рассказать тебе, что происходит, – торопливо сказал я. – Пока не могу.

– Я знаю, дорогой. Я не об этом собиралась спросить. Мне интересно, как быть с котом и драконом, пока меня не будет?

Хороший вопрос.

– О. Эм, спроси, сможет ли Соня приглядеть за ними.

Я отключился, и увидел Дмитрия, входящего внутрь.

– Мы едем в Палм-Спрингс? – спросил он.

– Пора искать Джилл, – произнесла Роза.

– Если вы готовы к этому, – добавила я.

Дмитрий держал в руках детское автомобильное кресло, что было довольно смешно.

– Мы можем ехать, когда только вы будете готовы. Лана дала нам это и поклялась, что его легко установить.

Роза засмеялась.

– О, товарищ, я должна это увидеть. Дмитрий Беликов, крутой бог войны, устанавливающий детское кресло.

Он добродушно улыбнулся, и мы пошли собирать вещи. Сидни должна была перезвонить Джеки, а так как мои руки были заняты, она передала Деклана Розе.

– Просто качай его, – сказал я, заметив панику на ее лице.

Роза побледнела, но подчинилась, заработав ответную усмешку от Дмитрия.

– Роза Хэзевей, известная бунтарка, проявляющая свои материнские чувства.

Она показала ему язык.

– Наслаждайся, пока можешь, товарищ. У тебя есть только одна возможность.

Я чуть не уронил сумку, когда мне вдруг пришла в голову поразительная мысль. Олив сказала, что они с Нейлом были вместе, когда в ней была магия духа. Это означало, что зачатие произошло в результате ее возвращения из состояния стригоя. Относилось ли это и к Дмитрию? Или это работало только в случае с женщинами? Роза и Дмитрий смеялись, шутя, потому что они не могли иметь детей... но что, если бы они узнали, что это возможно? Хотели бы они этого?

«Как много у тебя власти над ними, – прошептала тетя Татьяна. – Власти, с помощью который ты можешь создать или разрушить их счастливое будущее».

– Адриан? – спросила Роза, заметив мое изумленное лицо. – Все хорошо?

– Да, – произнес я, медленно приходя в себя. – Просто пытаюсь привыкнуть ко всему этому.

Когда мы наконец вышли из домика с Декланом у меня на руках и шагали через общину, было невозможно полностью избежать внимания к нам. Повсюду были люди, приходившие в себя после нападения стригоев. Большинство были заняты своими делами, но некоторые, увидев меня, хотели поговорить со мной, потому что я исцелил их.

– Спасибо тебе, спасибо, – воскликнула Мэллори, схватив меня за руку. – Мне рассказали, насколько плохо все со мной было. Если бы ты не сделал этого, я бы погибла!

«Если бы я не сделал этого, Олив все еще была бы жива?», – хотел поинтересоваться я. Но вместо этого я улыбнулся и пробормотал, как я рад, что с Мэллори все хорошо. Когда она позвала нескольких своих друзей, которые тоже были ранены, я быстро возвратил Деклана Сидни.

– Вы двое, оставайтесь вне поля зрения, – прошептал я. Ребенок и бывший алхимик были слишком заметными, что определенно сейчас нам было не нужно.

Сидни все поняла и поторопилась уйти подальше от меня и моего фан-клуба. Дмитрий тенью скользнул за ней.

– Увидимся в машине, – крикнула она.

Я кивнул и повернулся к исцеленным. Я принял все их благодарности с улыбкой, но никак не мог отделаться от мысли, что и Олив должна была быть среди них. Некоторые упомянули ее, но лишь выражая соболезнования, но никто не спросил о ребенке. Когда они наконец разошлись, я подумал, что все закончилось, как вдруг меня окликнули. Я повернулся и увидел Лану.

– Черт, как же стыдно за то, что здесь произошло, – сказала она с сожалением в голосе. Она, казалось, постарела на несколько лет всего за день. – Я бы хотела, чтобы все было по-другому.

– Я тоже, – произнес я.

– Дмитрий ничего мне не сказал о том, что происходит, но я уважаю его желания, как и твои. Не знаю, к чему вам все эти секреты, но я видела лицо Олив, когда она говорила с тобой, прямо перед тем, как она умерла, – Лана запнулась и провела рукой по глазам. – Что-то тревожило ее, это было очевидно, и она доверила это тебе. И ребенка тоже. И я рада этому. Так что я буду счастлива помочь тебе чем угодно.

– Просто забудь про то, что мы были здесь, – тихо сказал я. – Мы и ребенок.

– Хорошо, – ответила Лана. Она прокашлялась. – Но у меня есть один нескромный вопрос.

«Только один?» – спросила тетя Татьяна.

– Что бы ты предпочел сделать с телом? – спросила Лана.

Я вздрогнул. Я не хотел даже думать об этом. Олив умерла. Я буквально видел, как исчезла ее аура. Мне и в голову не приходило, что меня попросят разобраться с этим.

– Эм, а что обычно вы делаете?

Лана пожала плечами.

– Мы можем отправить тело ее семье для похорон или кремации. Или в Хотон, но если ты хочешь сделать это быстро... Алхимик оставил несколько химических препаратов. Один из них растворяет тела. Он сказал, что мы могли бы его использовать, если понадобится.

Меня затошнило. Намерение избавиться от тела Олив как от стригоя было противно, особенно учитывая все то, через что она прошла, чтобы искупить свою вину за то существование. И все же... я видел, что могут сделать химикаты. Они полностью уничтожат все, что когда-либо было у Олив, уничтожат доказательство существования ее ребенка. Я закрыл глаза, чувствуя огромную ответственность за это.

– Адриан? – позвала меня Лана. – Ты в порядке?

Я открыл глаза.

– Используйте химикаты. Это то, чего бы она хотела.

Лана недоумевающе выгнула бровь, но я не мог вдаваться в подробности. Я не мог рассказать ей, что Олив не хотела бы рисковать, отправляя тело в похоронное бюро или к родным, где люди узнали бы, что она родила, и начали бы задавать вопросы. Олив погибла, чтобы сохранить Деклана в тайне. Это была одна из самых ужасных частей его наследства.

– Хорошо, – сказала Лана. – Я вас прикрою. И мои люди тоже. Я проконтролирую, чтобы все прошло тихо. Эта группа знает, как хранить тайны.

– Спасибо. За все, – я уже хотел уйти, но она поймала меня за руку.

– Постой, что сказать твоему дяде? Он спрашивал о тебе.

Мой дядя был одним из тех, с кем я не хотел разговаривать, особенно, потому что я был уверен, что он не умел хранить тайны. Я не хотел, чтобы он расспрашивал меня об Олив или о ее сыне.

– Не говори ему ничего, – сказал я. – Только что я ушел.

Очередной долгий день осложнялся присутствием новорожденного ребенка, которого требовалось кормить каждые два часа. Мы не смогли вылететь из Хотона, так что Дмитрий вез нас до Миннеаполиса, – с частыми остановками по пути – пока мы наконец-то не смогли переночевать в аэропорту и в последнюю минуту поймать рейс до Лос-Анджелеса. Во время всего этого мы с Сидни делили внимание между заботами о малыше и связью с людьми в Палм-Спрингсе. Я убедился, что Нейл будет там, согласно нашей договоренности, но ничего не рассказал ему о том, что произошло, ни об Олив, ни о Деклане. И пока я не поговорю с ним, я буду держать Розу и Дмитрия в неведении, как бы мне это не нравилось. Я просто чувствовал, что они не должны узнать правду прежде Нейла.

– Это ваш первенец?

– Что?

Наш самолет пошел на снижение в Лос-Анджелесе, и я пытался не уронить Деклана, одновременно пристегивая ремень. Вместо погремушки Сидни трясла связкой ключей, пытаясь отвлечь его, хотя и утверждала, что читала статью о том, что новорожденные плохо видят. Вопрос задала маленькая старушка, сидящая через проход от нас. Она кивнула на Деклана.

– Ваш первый ребенок, – пояснила она.

Мы с Сидни переглянулись, не уверенные, как лучше ответить.

– А, да, – сказала она.

Старушка просияла.

– Я так и думала. Вы оба так внимательны!. Так заботливы. Но не волнуйтесь. Это не так трудно, как вы думаете. Вы привыкнете. А еще вы кажетесь хорошими родителями. Могу поспорить, у вас будет целая дюжина, – хихикнула она. Самолет приземлился.

К тому времени, как мы добрались до Палм-Спрингса, Деклан оказался единственным, кто не был вконец измотан. Уже многие дни ни у кого из нас не было возможности выспаться, но мы продолжали выкладываться по полной. Дмитрий снова взял на себя задачу доставить нас до дома Кларенса Донахью, где было достаточно безопасно, и где можно было найти так необходимую мне кровь. Кларенс Донахью был старым мороем-отшельником, помогавшим нам в прошлом, и он был рад видеть нас, когда домработница провела нас в его гостиную. А я был рад увидеть сидевшую рядом с ним маму.

– Мам, – произнес я, заключая ее в крепкие объятия.

– Боже мой, – сказала она, когда я не захотел ее отпускать. – Дорогой, прошло всего несколько дней.

– За это время многое произошло, – честно ответил я, думая о том, свидетелем скольких смертельных опасностей я стал за эти дни. – И, я думаю, еще многое произойдет, когда Сидни свяжется с некоторыми своими друзьями. Из-за этого мы будем очень заняты, и поэтому, эм, нужно, чтобы ты помогла мне кое с чем.

Я шагнул в сторону, открывая ее взгляду Сидни, держащую в руках автомобильное кресло со спящим в нем Декланом.

Мама в замешательстве посмотрела на ребенка, потом на Сидни, а затем повернулась ко мне с округлившимися глазами.

– Адриан, – воскликнула она, – Это не... Я имею в виду, как это возможно...

– Он не мой, – устало сказал я. – Его зовут Деклан, и я забочусь о нем ради друга. Мне может понадобиться твоя помощь, чтобы присмотреть за ним, пока мы будем заняты поисками Джилл. Я больше никому не могу довериться.

Словно услышав свое имя, Деклан открыл глазки и торжественно посмотрел на нас. Честно, я не знал, как мама отреагирует на эту просьбу. Дампиры всегда были для нее второсортными существами, и она была ошеломлена, когда я привел Розу на свидание к нам домой. После того, как она приняла нашу с Сидни свадьбу, я как-то обмолвился, что ей также придется принять мысль о внуках-дампирах. Мама уклонилась от этой темы, сказав, мол, да, конечно, я все понимаю и прочее, но я задался вопросом, не откладывала ли она эти переживания на потом. Как теперь она отреагирует на заботу о малыше-дампире?

Я осторожно вытащил Деклана из кресла и поразился, когда мама выхватила его у меня из рук.

– Только посмотрите, – замурлыкала она, покачивая его на руках. – Какой симпатичный маленький мальчик. Самый красивый маленький мальчик.

«Помню, как ты был ее самым красивым маленьким мальчиком», – заметила тетя Татьяна.

Мама оторвала от него взгляд.

– Надо сменить ему одежду на что-то более легкое, – сказала она мне. – Эта пижама слишком теплая для местного климата.

– Эм, ну, это все, что у нас есть, – ответил я, указав на пакет, который Роза поставила на пол. – Серьезно, все его пожитки там.

– А где он будет спать? – спросила мама.

– Все это время он спал только в этом кресле.

Она глубоко вздохнула.

– О, Адриан. Это точно как в тот раз, когда ты притащил домой соседского щенка и удивился, когда обнаружил, что его надо каждый день кормить.

– Эй, – возразил я. – Этого маленького парня мы уже много раз кормили.

– Сидни, дорогая, – добавила мама. – Если не от Адриана, от тебя я ожидала больше здравомыслия. Несомненно, ты знаешь, сколько всего нужно малышу.

Сидни на мгновение остолбенела, и я не мог ее винить в этом. Я был абсолютно уверен, что моя мама никогда раньше не применяла к ней обращение «дорогая», и, думаю, Сидни была в растерянности относительно того, чувствовать ли ей себя польщенной лаской или наказанной за недостаток «здравомыслия».

– Да, миссис Ивашкова, – наконец сказала Сидни. – Вот почему мы попросили вас приехать, пока мы разбираемся с делами. Мы знаем, что вы дадите ему все, что нужно.

– Теперь ты миссис Ивашкова, – поправила мама. – Зови меня Даниэлла.

Это стало еще одним сюрпризом для Сидни, и от шока ее спас лишь звонок ее телефона.

– Это мисс Тервиллигер, – сказала она, снимая трубку и выходя из комнаты.

Через несколько минут она вернулась, явно взволнованная.

– Местные ведьмы начнут поиски завтра на рассвете, – сказала она, как только положила трубку. – Мы условились о месте встречи. Эдди и Н-Нейл присоединятся к нам. До тех пор мы заляжем на дно.

Когда она говорила, ее взгляд упал на Деклана, и она запнулась на имени Нейла. Я понимал ее чувства. В какой-то момент, когда все устаканится, Нейл узнает, что он стал отцом. От этой мысли у меня до сих пор кружилась голова. Можно подумать, что после всего, с чем я сталкивался – восстановлением стригоев, возвращением из мертвых – я должен был бы спокойно отнестись к двум дампирам, давшим жизнь ребенку. Но я не мог. Это все равно было слишком странно, за пределами моего понимания мира.

К моему удивлению мама вернула мне Деклана.

– Раз вы двое все равно тут застряли, и сегодня вечером больше ничего не произойдет, то прежде чем все магазины закроются, мне нужно кое-что купить, чтобы должным образом о нем позаботиться.

Я немного обиделся на ее слова. Я искренне думал, что мы проделали достойную работу по заботе о нем за последние сутки. Может, у него и был всего один наряд, но зато чистый, и еще я правильно надевал ему подгузники. Плюс, мы всегда кормили его, как только он подавал признаки голода. Для того, кто большую часть своей взрослой жизни боялся, что от него забеременеет девушка, я думал, что неплохо прошел свое неожиданное испытание отцовством.

Но я знал, что она имела в виду, и одной из причин, по которым я хотел ее приезда, являлись ее знания. В конце концов, он вырастила ребенка, а я нет.

– У меня не очень много осталось на счету, – сказал я ей. – Но я дам тебе свою дебетовую карту, и ты можешь использовать ее, насколько ее хватит.

– Возможно, тут могу быть полезен я, – предложил Кларенс, поднимаясь на ноги. С помощью своей трости с набалдашником в виде змеи он доковылял до богато украшенного деревянного ящика на полке стенного стеллажа. Я сто раз видел этот ящик, когда жил у него дома. Чего я не видел – чтобы он когда-либо открывал его, и у меня практически отвалилась челюсть, когда он поднял крышку и представил нашему взору кучу стодолларовых купюр. По моим прикидкам, он вынул оттуда не меньше тысячи долларов и вручил моей маме.

– Леди Ивашкова, этого хватит для маленького господина?

У мамы еще хватило наглости задуматься.

– Для начала да, – великодушно заявила она. Затем она повернулась к Розе и Дмитрию. – Теперь. Кто из вас отвезет меня?

Неожиданно, но вызвалась Роза. По-прежнему чувствуя себя не в своей тарелке из-за Деклана и детей вообще, она, кажется, была вроде как рада отправиться за покупками для него. Сидни выглядела огорчённой из-за того, что не могла присоединиться к ним, но ничего не возразила. С Алисией на свободе и алхимиками на хвосте, Сидни не могла покидать безопасное место без серьезной причины. Поэтому она заперлась в гостевой комнате и начала подготавливать заклинания, которые могли бы быть полезны в завтрашних поисках Алисии. Так что в няньках остались мы с Дмитрием, что было похоже на сценку из какой-то идиотской комедии.

– Они действительно потрясающие, да? – задумчиво проговорил он, любуясь спящим у меня на руках Декланом. – Кто-то такой маленький... и с таким огромным потенциалом. Добро, зло. Великие деяния, незначительные поступки. Что это будет? Каким он станет?

У меня не было ответа ни на один из этих вопросов, не говоря уже о ребенке, родившемся благодаря невероятной магии, использованной для возвращения его матери из не-мертвого состояния. Пока Дмитрий говорил, я удивился, увидев глубокую душевную тоску в его глазах. Я сообразил, что за всеми этими их с Розой приколами по поводу детей стояло его серьезное и отчаянное желание иметь своего собственного. Я знал, что всего одной фразой мог буквально изменить весь его мир, рассказав правду о Деклане – что Дмитрий весьма вероятно мог бы иметь собственного сына или дочь. Возможно, это всего лишь счастливая случайность, что они с Розой сами до сих пор в этом не убедились. Такая возможность – определенно то, о чем им следует знать.

«Он будет в долгу перед тобой, – пробормотала тётя Татьяна. – С самого твоего знакомства с ним ты всегда следовал за ним, был вторым после него. С Розой. С великими делами. Но если ты скажешь ему, что у них с Розой могут быть дети, он упадет на колени и будет рыдать у твоих ног».

Эта сила была в моих руках, и соблазн сказать ему был огромен... но я прикусил язык. Я не мог. Пока Нейл не узнает.

Когда моя мама с Розой вернулись, я изумился, увидев, что они стали хорошими друзьями. Я был также поражен количеством всяких причиндалов, которые им удалось приобрести за такое короткое время. Люлька, миллион всякой одежды, игрушки и целая куча вещей для детей, о существовании которых я даже не подозревал. Сидни критично осмотрела все покупки и тут же начала перепроверять отзывы на них у себя в телефоне.

– Этого ему пока хватит, – объявила мама. – Но, конечно, в конце концов, ему понадобится кроватка нормального размера, когда он подрастет. И хотя это автомобильное кресло пока сойдет, мы видели несколько, гораздо более подходящих.

– Мы видели кресла с подстаканниками и зонтиками, – добавила Роза.

Сидни согласно кивнула:

– Ему, безусловно, будет нужен зонтик.

Я знал, что бессмысленно было говорить им, что Деклан будет уже не нашей заботой, когда ему понадобится подстаканник. Когда дело касалось волевых женщин в моей жизни, я понял, что иногда легче всего было кивнуть и согласиться с тем, что они считали лучшим. Было решено, что Деклану сегодняшней ночью будет намного удобнее спать в настоящей постели, и все мы собрались рядом и любовались им после того, как он заснул.

– Самый милый малыш всех времен, – со вздохом произнесла моя мама.

– Ты имела в виду "второй самый милый малыш", правда? – исправил ее я.

Я был немного удивлен тем, как быстро она приняла его, но опять же, может быть, я не должен был удивляться. Вся ее жизнь состояла из потрясений в период между тем, как она ушла от моего отца, и поддержкой моего необычного брака. Сейчас, в истории с Декланом, она имела возможность посвятить всю себя чему-то – чему-то намного более значимому и существенному, чем вышивание крестиком, и чему-то менее странному, чем дракон и кот ведьмы.

Но что более важно для нас этой ночью, моя мама была более чем готова взять на себя ночные кормления Деклана. Частично из-за того, что она все еще жила по ночному расписанию Двора. Но также она знала, что все мы были измотаны, и не в наших интересах было просыпаться ночью каждые несколько часов, если мы хотели быть начеку и готовыми к возможной встрече с Алисией завтра. В конце концов, ее главной целью в этой охоте на мусор было измотать Сидни.

– Я надеюсь, мы найдем ее, – сказала Сидни, когда легла в постель. – Можешь себе представить? Все может быть кончено к этому времени завтра. Мы найдем Алисию. Найдем Джилл. Все вернется в норму... ну, к тому, что считается нормой для нас.

Я скользнул в постель, наслаждаясь роскошью того, как в ней можно было вытянуться, после того как в последний раз я дремал в тесном кресле самолета. Меня опьяняла близость Сидни, для разнообразия в относительной уединенности. Дом Кларенса был настолько велик, что наша комната оказалась единственной в этом коридоре, в отличие от той тесноты в гостевом корпусе Двора. Сидни, одетая в простые шорты и майку, свернулась калачиком рядом со мной, и я счастливо вздохнул. Наконец, миг спокойствия рядом с ней.

– Адриан, – произнесла она, – нам нужно поговорить о том, что произошло в общине.

Моя рука на ней замерла.

– Многое произошло.

– Я знаю, знаю, и мы имеем дело с самой важной частью произошедшего – с Декланом. Но мы должны поговорить о том, что ты сделал... об исцелении.

«Она винит тебя! – прошипела тетя Татьяна. – Она винит тебя в смерти Олив!»

– Ты думаешь, что я несу ответственность за смерть Олив? – требовательно спросил я.

– Что? – воскликнула Сидни. – Нет. Нет. Конечно, нет. Адриан... ты ведь не винишь себя, правда? Стригой сделал это с ней. Ты ничего не мог сделать.

– Тогда почему ты отчитываешь меня по поводу исцеления? – спросил я.

Она выдохнула.

– Я волновалась, что это слишком сильно истощит тебя. Ты сказал, что ты станешь использовать дух меньше. Что это к лучшему.

– Вообще-то, – сказал я, – я не помню, чтобы когда-нибудь говорит такое. Думаю, ты решила это и заставила меня так поступить.

Ее добрый тон внезапно стал намного холоднее.

– "Заставила" тебя? Адриан, я пытаюсь тебе помочь. Ты слышал, что случилось с Ниной из-за того, что она использовала столько силы духа. Я не хочу, чтобы ты впал в кому, как она!

– Я не использую так много духа, как она, – парировал я.

– Ты опустошил себя! Для меня это очень много.

– Да, ну, – сказал я сердито, – в лагере Ланы есть группа дампиров, которые не согласились бы с тобой. Они благодарны мне за то, что я сделал.

«Но не Олив, – прошептала тетя Татьяна. – Ей вообще нечего сказать».

– Адриан, – сказала Сидни, очевидно, стараясь сохранять спокойствие. – Я уверена, что они благодарны тебе, но мы уже проходили через это. Тебе нужно снова вернуться к таблеткам. Ты не можешь спасти всех. Ты не можешь использовать дух без разбора и игнорировать цену, которую ты за это платишь. Ты подвергаешь свою жизнь опасности.

– Какая у меня будет жизнь, каким человеком я буду, если я буду скрывать свою магию и позволять другим страдать? Я не могу, Сидни. Если я вижу кого-то, кому я могу помочь, я делаю это. Я не могу просто сесть и бросить их.

– А я не могу просто сесть и позволить тебе продолжить причинять себе вред! – воскликнула она, снова теряя терпение.

– Прости меня, – пробормотал я, отодвигаясь на свою сторону кровати. – Видимо, я не смогу изменить то, кем я являюсь.

Прошло много времени, прежде чем она отодвинулась на свою сторону, и теперь мы лежали, повернувшись друг к другу спинами. В комнате повисла ледяная тишина. Это слишком много для спокойной или романтической ночи.

«Она не понимает, – сказала мне тетя Татьяна. – Она никогда не поймет».

«Она нужна мне, – ответил я в своей голове. – Она нужна мне в моей жизни, чтобы понимать и поддерживать меня. Без нее я потеряю себя».

«У тебя всегда есть я» – пришел призрачный ответ.

Я плотнее завернулся в одеяло, со страхом думая о том, как однажды мне придется столкнуться со слоном в комнате – или, скорее, с мертвой королевой в своей голове. Я был уверен, что если вернусь к таблеткам, тетя Татьяна исчезнет... но тогда исчезнет и дух. Был ли я готов к этому снова? Без духа я никогда бы не смог исцелить всех тех дампиров. И я буду не в состоянии помочь в предстоящем спасении Джилл. Кто я без духа?

«Дух не смог спасти Олив, – заметила тетя Татьяна. – Ты переоцениваешь его».

– Заткнись, – пробормотал я.

Позади меня Сидни обернулась.

– Ты что-то сказал?

Я повернулся к ней и поцеловал в плечо.

– Я сказал «прости меня». Я люблю тебя.