Предчувствия не обманули Чарльза Донована, причём узнал он об этом, ещё не покинув Кэндлвик-хаус.

К семи часам начало смеркаться, и с болот вернулись Райан, Джозеф и Патрик Бреннаны и мистер Ревелл. Донован, очищая палитру, выглянул в окно, и в свете фонарей парадного входа увидел, что двое мужчин ведут третьего, явно с поврежденной ногой. Чарльз облегченно вздохнул, подумав, что Хэдфилда все же удалось найти, торопливо снял рабочую блузу, надел сюртук и сбежал вниз.

Но, увы, одного взгляда на раздосадованные лица хозяина дома и его дядюшки было довольно, чтобы понять, что экспедиция вовсе не увенчалась успехом. Мало того: Джо Бреннан был взбешен пропажей своей любимой шляпы, потерянной на болотах, что до Патрика — он угодил в трясину и если бы не Райан — не выкарабкался бы, а вдобавок — уже на ровном месте он поскользнулся и вывихнул щиколотку. В итоге — им пришлось прекратить поиски, кое-как доволочь Патрика до дома и отложить всё на завтра.

Патрик стонал и дергал головой, жаловался на тошноту и боль в суставе, но вызвать Мэддокса никто в семье, как заметил Чарльз, не подумал: Джозеф Бреннан заставил племянника опустить ногу в ледяную воду, а потом камердинер Райана, рослый и ражий детина, по приказанию дядюшки Джо туго перемотал распухшую ногу кусками полотна. Джозеф твердо заявил, что ему лучше провести неделю в постели, стонущего Патрика отвели в спальню и отнесли туда ужин. От ужина отказался и Томас Ревелл: его сильно мутило. Зато дядюшка Джо и Райан отсутствием аппетита не страдали. Джозеф потребовал коньяк, Райан — виски, и оба сели за стол.

— Он мог свернуть у холма и направо, — бросил Райан Джозефу.

— Мог, — не то устало, не то лениво кивнул дядюшка Джо.

— Завтра сходим туда.

Дядюшка не возразил, он, как истый гурман, внюхавшись в дорогой коньяк, потом пригубил его и набросился на ростбиф. Райан ухмыльнулся, глядя на него, и спокойно потягивая виски, сказал, что стоит все же нанять ещё людей для поисков.

Миссис Бреннан поинтересовалась, что могло случиться с мистером Хэдфилдом? Но на этот вопрос ответа не было. Мисс Энн Хэдфилд сидела в кресле у окна и даже не пошевелилась, когда все вошли. Ничего она не сказала и в ответ на рассказ Джозефа и Патрика.

Райан сказал, что хотел бы за ужином кое-что сообщить собравшимся, но сегодня делать это не время. Элизабет известила его и дядю Джо, что их всех ожидают горячие ванны, и Райан любезно поблагодарил её, и даже мистер Джозеф Бреннан обронил весьма тёплые слова благодарности: все они чертовски устали и это было весьма кстати.

Донован после ужина сказал миссис Бреннан, что пока поработает над портретом сэра Ральфа, и торопливо откланялся. Выйдя из дома, медленно побрёл по городу, обходя квартал за кварталом и почти ничего не замечая. Наконец миновал арочный Мост нашей Леди через реку в центре города, расположенный рядом с часовней Святой Девы Марии. Отсюда до Норфолк-стрит было подать рукой.

Теперь, когда короткое умопомрачение, вызванное работой над портретом Райана, кончилось, Донован подлинно рассердился на себя. Он был совершенно небрежен, ленив и необязателен по отношению к Корнтуэйту. Ничего не узнал, занимался Бог весть чем, и всё, что случалось в доме, происходило неожиданно для него.

Где сейчас Хэдфилд? Точно ли он погиб на болотах? Никто в доме не произнёс подобного опасения. Ждал ли этого случая с Хэдфилдом сам Донован? Чарльз покачал головой. Нет, он и представить себе не мог ничего подобного. Он ожидал, что сегодня Эдвард Хэдфилд и мисс Энн покинут Кэндлвик-хаус, постоянными же гостями там станут мистер и мисс Грант.

А что в итоге? Возможно, ещё одна нелепо оборвавшаяся жизнь. Почему? Донован вспомнил, что сестра Эдварда, войдя к нему, сказала, что брат пошёл к Дальнему выгону. Это название Чарльз слышал уже не раз, Райан Бреннан отказался отдать его Гранту, там просила разрешения кататься на лошади Летти, в этом месте — пастбище семейства Бреннан и там же погиб Мартин. Зачем туда идти Хэдфилду, да ещё в такой дождь? Чего там искать?

Чарльз вздохнул. Он совершенно запутался и ничего не понимал. И ведь недаром Корнтуэйт сказал о дьяволе… Подлинно кто-то, бесплотный и бестелесный, словно призрачной тенью, сигарным дымом, болотным туманом проскальзывал перед глазами — незаметный, невидимый, неощущаемый, и — оставлял после себя мертвые тела, распад и тлен.

Вернувшись к себе, Донован решил лечь спать — над портретом сэра Ральфа он мог поработать и завтра. Все его члены сковала вязкая усталость, веки отяжелели, и он уже намеревался раздеться и лечь, когда в дверь постучали.

Миссис Голди, осторожно заглянув к нему, уведомила Чарльза о том, что пришёл мистер Мэддокс, который, оказывается, уже один раз приходил днём, да не застал его. Чарльз попросил миссис Голди принести кофе, опасаясь, что иначе уснёт во время разговора. Одновременно он порадовался, что сумел узнать от мисс Энн Хэдфилд о болезни мисс Кэтрин Ревелл — то, о чём просил Мэддокс. Теперь он хотя бы не будет выглядеть совершенным бездельником.

Мэддокс сухо пожелал ему доброго вечера, снова сел без приглашения и начал:

— Что произошло сегодня в доме?

Донован удивился, и удивление отразилось в его растерянной улыбке. «Откуда?»

— Муж моей экономки работает на псарне Бреннанов, — устало пояснил доктор, — говорит, сегодня трое джентльменов весь день искали четвертого, собака повела на болота и потеряла след. Кто пропал?

Миссис Голди внесла кофейник, и Донован сразу налил кофе себе и доктору. После того, как кухарка удалилась, он сообщил Мэддоксу всё, что удалось узнать за эти дни, рассказал, что мисс Кетти действительно болела, поведал о ссоре между Райаном Бреннаном и Эдвардом Хэдфилдом, о её причинах, о визите Гранта и о сегодняшнем исчезновении Хэдфилда.

— Мистера Хэдфилда найти до темноты не удалось. Как раз перед вашим приходом я размышлял об одном обстоятельстве: его сестра, Энн, уверенно сказала, что Эдвард пошел к Дальнему выгону. Возможно, что это сказал ей он сам, но понять, что ему там понадобилось, я не могу.

— На Дальнем выгоне у Бреннанов, — отозвался доктор, — небольшой загородный дом, там всего несколько комнат, они обставлены старой мебелью. Но, в общем-то, дом содержится в порядке: стекла целы, там тяжелые внутренние ставни, туда отвозят дрова. Я был там, когда умер Мартин. Там можно жить.

— Но что могло понадобиться там Хэдфилду?

Несмотря на то, что сам Донован считал этот вопрос риторическим, Мэддокс педантично ответил:

— Не знаю.

Донован вздохнул.

— Но вы, доктор, оказались правы насчёт Райана, он действительно, как я понял, уже обручён с мисс Грант, равно мистер Арнольд Грант посватался к мисс Элизабет. Что представляет собой мистер Грант?

Доктор пожал плечами.

— Богач, делец и наглец, очень умён и расчетлив. В этом отношении они с Райаном — два сапога пара. Они намерены сыграть свадьбы до конца траура?

Донован ответил, что браки решено заключить без торжеств на Троицу, и доктор кивнул. Потом спросил:

— Вы сами слышали, что Райан велел Хэдфилду убираться?

— Да. Возможно, это слышал не я один: мистер Бреннан не выбирал выражений и говорил совсем не шепотом.

— Я постараюсь узнать, действительно ли он ночевал в Грант-Холле. Это просто, у меня там пациенты.

Донован изумился.

— Но… почему? Они уехали вместе с Грантом к нотариусу, а вернулся обратно на короткое время, переоделся и снова уехал. Вернулся только назавтра около пяти. Вы подозреваете Райана? Почему? Из-за ссоры?

— Вовсе нет, — Мэддокс деловито почесал мочку уха, — просто рассуждаю логически. Ведь в случае смерти младшего Хэдфилда наследником милорда Джеймса Хэдфилда становится мистер Райан Бреннан. Они же кузены.

Донован растерялся. Он не знал об этом. Но что-то мешало ему поверить в то, что это — подлинная причина исчезновения Хэдфилда.

— Но ведь мистер Бреннан совсем не беден и берёт в приданое сто тысяч в государственной ренте… Вы же сами сказали, что это может произойти не раньше, чем через десяток лет…

Мэддокс кивнул.

— Я ничего не утверждаю и никого не обвиняю. Возможно, Хэдфилд жив и завтра найдется. Возможно, Райан Бреннан действительно провёл ночь в Грант-Холле. Возможно даже, что всё это окажется делом, не стоящим и выеденного яйца. Время покажет. — Доктор поднялся, — кстати, вы знаете? В субботу обещал приехать Корнтуэйт.

Донован вздохнул. Ему казалось, что он узнал безумно мало, и ему было стыдно глядеть епископу в глаза. Впрочем, до субботы ещё оставалось время. Завтра станет ясно, что с Хэдфилдом.

Чарльз остановил доктора на пороге.

— А вы… вы не могли бы… сообщить мне, действительно ли Бреннан был в Грант-Холле?

Мэддокс молча кивнул и вышел.

Чарльз настолько обессилел за этот долгий день, что заснул, едва уронил голову на подушку, а когда проснулся, солнечные лучи уже золотили его мольберт. Донован вспомнил, что сегодня он может и не идти к Бреннанам — позировать ему никто не будет. Но сам он подумал, что днём стоит заглянуть туда, это не будет выглядеть навязчивостью, всем будет не до него, к тому же — он всегда может сослаться на разрешение миссис Бреннан писать в галерее Кэндлвик-хауса.

Несколько часов Чарльз работал то в мастерской, то в своих комнатах, и почти набросал с фотографий портрет мистера Ральфа: он сильно напоминал Джозефа Бреннана, но лицо было чуть уже, а глаза — расставлены более широко.

Ещё в полдень ему принесли записку: Тимоти Мэддокс извещал его, что навёл справки. Мистер Бреннан подлинно провёл ночь с Грант-Холле: с полуночи до двух играл в покер с Арнольдом, а утром камердинер Гранта помог ему одеваться.

Чарльз почему-то обрадовался. Подозревать Райана ему не хотелось. Да и не верил он, что Бреннан пойдет на убийство из-за денег и титула, кои может получить только десять лет спустя. Это было просто нелепостью.

Наконец, во втором часу Донован направился через город в Кэндлвик-хаус. Весна уже кончилась, уступив однообразию летней, но еще свежей зелени, после вчерашнего дождя в лужах резвились воробьи, а вокруг самок голубей, солидно надуваясь, сновали самцы. Малыши, выпущенные боннами на мощеные аллеи, тоже устремлялись к лужам, распугивая голубей и воробьёв, повсюду сновали продавцы газет, двое пожилых джентльменов выгуливали в парке своих собак, один — длинную коротконогую таксу, другой — ирландского сеттера.

Дом Бреннанов, как всегда, казался полупустым, однако дворецкий уведомил живописца, что мистера Хэдфилда так и не нашли, час назад господа вернулись с Дальнего выгона, куда утром после вчерашнего ливня всё же удалось добраться, но и там никого не было, кроме грума и его работников. Майкл же Блэкмор, едва узнал об исчезновении мистера Хэдфилда, сразу сказал, что добраться на Дальний выгон он вчера просто не мог бы.

Гиблое дело.

Донован кивнул и направился в левое крыло здания, где на втором этаже располагалась галерея, огромная зала в десяток окон, завершавшаяся консольной лестницей. Чарльз решил поработать здесь, прошёл в свою мастерскую, взял палитру, краски и мольберт и снова направился к центральной лестнице. По пути он размышлял о том, что мог искать на Дальнем выгоне Хэдфилд — этот вопрос не давал ему покоя.

Неожиданно остановился, поняв, что зашёл не туда: перед ним было противоположное крыло здания, он оказался на третьем этаже правого крыла, там, где квартировали Эдвард Хэдфилд и — дальше в глубине холла — мистер Джозеф Бреннан. Чарльз сообразил, что просто перепутал лестницу, но неожиданно замер.

В галерее напротив этого крыла было десять окон, и Чарльз опытным глазом живописца заметил нарушение пропорций того коридора, где он невольно оказался. Окон здесь он насчитал только девять, и отсутствовала консольная лестница, между тем крылья здания, пристроенные к центральному фасаду, были строго симметричны, это Донован отметил ещё во время первого визита в дом.

Стало быть, возле апартаментов мистера Джозефа Бреннана была выстроена стена, закрывшая одно окно и консольную лестницу. Зачем? Когда это было сделано? Есть ли такая стена на втором этаже? Донован понимал, что задавать подобные вопросы слугам опасно, и осторожно побрёл вниз, спустился на второй этаж правого крыла. Здесь тоже консольную лестницу скрывала стена, а по коридорному фронтону насчитывались все те же девять окон.

Чарльз торопливо спустился ещё на один этаж. Вот тебе и на…

Лестница была закрыта стеной и на первом этаже.

Донован перестал что-то понимать, но теперь, опасаясь, что его вояжи заметят дворецкий или лакеи, взял палитру и мольберт и пошёл вверх по ступеням в левое крыло. В галерее остановился, расставил мольберт. Ему был нужен стул и, воспользовавшись этим, Чарльз снова пустился в странствие по особняку Бреннанов, теперь — в другом направлении. Он прошёл в самый конец галереи к лестнице и спустился по ней вниз. Она привела его, минуя один этаж, в место явно необитаемое: же огромное помещение, как и галерея наверху, было загромождено всяким хламом, старой мебелью, сломанными балдахинами, комодами с испорченными замками, чуть погнутыми каминными решетками, имелся и целый склад негодного садового инвентаря. В углу высился столярный верстак, на котором валялись пыльные линейки, винкель, угломер, уровень, отвес и два штангенциркуля. Над верстаком висели пилы, ножовки, лобзики и дрели.

Донован обошел помещение, побродил под лестницей, но обнаружил ещё только один выход — в центральное крыло. Вниз, в подземелье, хода не было. Если предположить, что в правом крыле здания — какая же лестница, то кому и зачем понадобилось заделывать её? Донован не был архитектором, но кое-что в архитектуре понимал: у подобных переделок должен быть какой-то смысл. При этом он отметил, что сделано всё было не вчера, а несколько лет назад, следовательно, инициатором перестроек мог быть ещё мистер Ральф Бреннан. Именно он, как рассказывал Доновану Корнтуэйт, разбогатев на удачных вложениях, перестроил поместье. Но что за смысл был убирать лестницу правого крыла за стену? Да, на этаж можно было зайти через центральный вход и парадную лестницу, но тогда из апартаментов того же Джозефа приходилось снова возвращаться через весь холл к парадной лестнице…

Зачем?

Чарльз вернулся в галерею со стулом, который нашёл внизу среди хлама. Спинка его была сломана, но он твёрдо стоял на четырёх ножках. Донован присел перед мольбертом, взглянул на висящий перед ним портрет мистера Ральфа Бреннана: даже в зрелые годы благообразный лик, большие, умные, выразительные глаза. Этого человека Корнтуэйт назвал волевым, энергичным и умным. Да, похоже. Но от умного человека нелепо ждать глупостей. Зачем потребовалось закрывать лестницу? Эта мысль, на первый взгляд пустая и ничего не значащая, почему-то захватила Донована.

Он срисовывал ранний портрет, вносил в него черты зрелости, сверял с фотографиями, но ловил себя на том, что упорно ищет решения загадки. И она пришла, так же внезапно и просто, как приходит озарение. Если консольная лестница левого крыла не ведет в подвал, значит ли это, что в подвал не ведёт и лестница правого крыла? А вот это просто заблуждение.

Что реально дает такое сокрытие, превратившее лестничный марш в потайные ступени? Только одно: возможность незаметно спуститься с чердака в подвал, или — подняться с подвала на третий этаж. На третьем этаже в правом крыле жили Эдвард Хэдфилд и Джозеф Бреннан. Покои Бреннана примыкают к лестнице. Возможно ли, что из апартаментов дядюшки Джо за стеной есть ход на лестницу? Разумеется, иначе все эти перестройки просто не имеют смысла. Но если там раньше жил мистер Ральф, то все снова теряет смысл…

Что же делать? Едва ли комнаты мистера Джозефа Бреннана будут открыты для него. Глупо и рассчитывать на это. Но это лишь означает, что искать нужно другой выход — из подвала! О! А не его ли и искал в своих вояжах по подвалам замка Эдвард Хэдфилд? Старый замковый туннель и призрак могли быть, да и наверняка были — просто отговоркой. Но Хэдфилд не в подвале — он ушёл на Дальний выгон! Впрочем, это ведь говорит его сестра, возможно с его слов. Но он вполне мог сказать ей, что идёт туда, куда вовсе не собирался. Но стоп. Он опять забыл. Собака, пойнтер, повела на болота…

И опять же… Хэдфилда с сестрой фактически выставили из дома. Что за смысл ему в такой час лазить по подвалам? Донован закончил рисунок на холсте и решил сделать подмалевок. Он вытащил палитру и тюбики с красками. Рука его ещё шарила по дну своей холщовой сумки, когда в сердце медленно, подобно холодной, склизкой змее, начала заползать тревога. Он вытряхнул содержимое на пол, резко перебрал тюбики руками и несколько секунд тупо смотрел на цинковые белила, колькотар, свинцовый сурик, зелень Гентеля, кобальтовую зелень, зелень Динглера, зелень Казали… Жжёная слоновая кость, франкфуртская чернь, кобальт, египетская синяя… Кассельская желть, муссивное золото, цинковая и неаполитанская желть.

Нет, не показалось.

Исчезли реальгар и аурипигмент.