Вернувшись в дом, Донован спросил Элизабет, когда ему сможет позировать миссис Бреннан? Он неожиданно ощутил странный прилив тоски к сердцу, ему вдруг стало одиноко и немного страшно в этом доме, и Чарльз, несмотря на то, что ничем не смог помочь епископу Корнтуэйту, порадовался, что в субботу он будет здесь.

— Это будет зависеть от поисков Эдварда, — Бесс вздохнула, — моя мать наняла людей в помощь Блэкмору, они хотят обшарить всю Вересковую Пустошь. Ей кажется, он мог просто споткнуться или сломать ногу — и не может позвать на помощь.

— А что вы думаете сами, мисс Элизабет? Вам нравился мистер Хэдфилд?

— Да, — кивнула мисс Бреннан, — он был приятен мне.

Чарльз заметил, что она не ответила на первый вопрос, точно не расслышала его, но задавать его снова не стал.

— А что собираются предпринять мистер Бреннан и ваш дядя сейчас?

— Хотят проехать на Норгейтский холм.

— Вы надеетесь, его найдут? Ведь сюртук…

— Нет, — неожиданно проронила Бесс, — не надеюсь. Здесь можно не найтись, только если умышленно спрятаться в одной из рудных штолен или в пещерах на речном склоне. Но мистер Хэдфилд не ребенок. Зачем ему прятаться?

— Но что могло случиться?

— Не знаю, — покачала головой Элизабет, — накануне его исчезновения, поздно вечером, где-то перед полуночью, я слышала, как он о чём-то спорил с сестрой. Потом громко хлопнул дверью и ушёл к себе. Но ещё позже он заходил к мистеру Джозефу. Тот сказал, Эдвард спрашивал его, где Райан, а дядя сказал, что наверняка в Грант-Холле. Райан, когда вернулся от нотариуса и переоделся, сказал Джозефу перед отъездом, что не вернётся ночевать.

Тон Бесс был бесстрастен и холоден. Донован подумал, что Элизабет прекрасно знает, что Хэдфилд не захотел жениться на ней, и сейчас отнюдь не преисполнена скорби. Впрочем, она и не трудилась изображать печаль, была как всегда ровна и спокойна.

— Но кто мог взять у меня реальгар? — эта мысль не давала Чарльзу покоя.

— Это все дядюшкино карканье, — уныло проронила в ответ мисс Бреннан, — за три дня до гибели Кэтрин он сказал, что перед удачливыми открыты все двери, перед глупцами — все окна, что имеет преимущество, ведь, выпрыгивая в окно, его можно не закрывать за собой. Кэтрин никогда не закрывала за собой дверей. А тут этот нелепый разговор о ядах… Он словно пророчит.

— И часто это с ним?

— Что?

— Часто он предвещает что-либо таким образом?

Элизабет усмехнулась.

— Это ведь все прорицания вчерашнего дня. Он просто болтает, а иногда иная болтовня сбывается и тогда начинает казаться пророчеством. Дядюшка Джозеф просто много говорит.

— На сей раз его кто-то явно расслышал.

— Но… ведь пропали, как я понимаю, ваши тубы с красками?

Донован кивнул.

— А не могли ли они завалиться куда-нибудь? Я велела вчера Джейн убраться там у вас, вытереть везде пыль, вымыть полы. Может, она рассматривала картины и краски, для нее это ведь почти чудо, да уронила тубы куда-нибудь? Не закатились ли они под стол?

Этого Донован не знал и заволновался.

— Может быть, я никуда не заглядывал, просто их не было в сумке…

— Пойдёмте, посмотрим.

Они прошли из гостиной в комнату, занимаемую Донованом. Она по-прежнему была не заперта, вдоль стены стояли холсты. По пути мисс Элизабет велела дворецкому позвать к ней мисс Джейн Лидс, и девушка, весьма похожая на отца слабым подбородком и большим носом, вскоре показалась в комнате. Донован тем временем заглянул под все столы и кресла. Увы, нигде ничего не завалялось.

— Джейн, у мистера Донована пропали две тубы, вот такие, — Донован вынул тюбик с краской из сумки и показал мисс Лидс, — ты не видела их?

Девица ничуть не смутилась. Он взглянула на краску и покачала головой.

— Нет, мисс Бреннан. Я ничего не брала.

— Хорошо, можешь идти.

Но девушка осталась на месте и сообщила хозяйке:

— Сюда заходили ваши кузины, мисс Бреннан.

— Мисс Ревелл?

Девица вскинула на госпожу глаза и сообщила тоном несколько принужденным:

— Сюда заходили все ваши кузины, мисс Элизабет. Они приходили позавчера вечером по очереди. Сначала мисс Летти, потом мисс Энн, последней мисс Шарлотт. Если что-то пропало…

— Что им тут было нужно?

— Не знаю, мисс Бреннан, но думаю, они смотрели на портрет. А вчера… — девица замялась, — и миссис Бейли, и моя мать, и Рейчел, и Лорин, и мистер Лорример — все тоже заглядывали. Боюсь, миледи, это я виновата, я сболтнула отцу про портрет господина, а рядом были миссис Марта, и мистер Фокс, ну и…

Элизабет улыбнулась и продолжила:

— …и все вы направились сюда поглядеть на портрет. Понимаю. Вернее, не понимаю, зачем нужны газеты, когда есть слуги. Ну, и что они сказали о портрете мистера Бреннана? — этот вопрос никак не касался пропажи Донована, но был продиктован, как понял Чарльз, любопытством миледи и её любовью к брату.

Донован тоже прислушался.

Мисс Джейн просияла.

— Все сказали, миледи, что он — как живой. Миссис Марта Бейли говорит, что прямо не понимает, что там все про этого лорда Байрона твердят. По её мнению, ничего в этом Байроне нет. Наш господин куда красивей. И все согласились. Но никакую краску никто из нас не брал, мисс Элизабет.

Леди кивнула и отпустила Джейн.

Как ни приятны были подобные оценки самолюбию живописца и как они ни льстили ему, Чарльзу всё же пришлось признать, что аурипигмент и реальгар исчезли бесследно.

— Мисс Элизабет, а мы не могли бы… поговорить с мисс Энн? — Донован не находил себе места от беспокойства.

Мисс Бреннан задумалась, но потом покачала головой.

— Если это сделала Энн, она никогда не признается, тем более, она уверена, что её никто не видел. К тому же, взять краску могли и мисс Ревелл. У нас нет достаточных оснований обвинить именно мисс Хэдфилд.

С этим ему пришлось нехотя согласиться.

Мисс Бреннан и Чарльз вышли из комнаты, Донован сказал, что хочет забрать мольберт и поставить его обратно. Они прошли по обширному холлу, мисс Элизабет сказала, что пойдёт к себе. Донован же, спустившись в галерею, взял палитру и мольберт и вдруг замер: снизу, с первого этажа явственно слышались стоны.

Чарльз испугался: этот огромный дом с лабиринтами бесконечных холлов, коридоров, залов и лестниц начал действовать ему на нервы. Откуда эти стоны? Потом ему вдруг пришла в голову мысль, что это Эдвард Хэдфилд, раненый, сумел добраться до дома. Но стоны были как будто женскими…

Донован оставил мольберт и осторожно спустился по консольной лестнице вниз. Ноги его тихо ступали по окованным в металл деревянным брусьям, рука осторожно сжимала перила у стены. Лестница тонула во мраке, но в подвале было не темно, там царил полумрак, разгоняемый тускло горевшей керосиновой лампой, Чарльз, когда глаза его привыкли к свету, рассмотрел всё.

Это был вовсе не мистер Хэдфилд. Этого мужчину Донован видел в доме только однажды: именно он перемотал ногу мистера Патрика Бреннана, когда тот растянул сухожилие. Это был камердинер Райана Бреннана Мэтью Лорример, крупный молодой мужчина лет тридцати. Сейчас он забавлялся с молодой девицей, которая громко стонала под ним. Донован смутился, однако быстро понял, что это вовсе не насилие: девица обнимала и целовала мужчину.

Чарльз решил уйти, развернулся, но, переведя глаза от света в темноту, просто перестал видеть ступени, и вынужден был подождать, пока они проступят. Тем временем он услышал, что мужчина называет девицу — Лотти, и не поверил ушам: сам он подумал, что это служанка. Присмотревшись, Чарльз понял, что это подлинно мисс Шарлотт Ревелл.

Тут Донован заметил и то, от чего просто похолодел. В противоположном конце подвала была открыта дверь, и на фоне её проёма чернел мужской силуэт. Он тихо приближался — и Чарльз вскоре разглядел широкие плечи и щетину на лице мистера Патрика Бреннана. В руках его была кочерга.

Любовники заметили его поздно, точнее, поздно для того, чтобы незаметно исчезнуть. Донован не сомневался, что Патрик узнал Шарлотт, но раздумывать Чарльзу было некогда: он торопливо устремился наверх, в галерею, пробежал между колонн, схватил мольберт и палитру — и выскочил в холл. За его спиной слышались какие-то крики и удары, женский визг, звон разбитого стекла, что-то с шумом упало, потом всё стихло.

Чарльз осторожно отдышался. Он был уверен, что его не заметили: консольная лестница была в затенённом углублении, свет лампы не падал туда, он освещал лишь небольшой круг в центре подвала. Но что там случилось после его бегства? Едва ли Патрик с больной ногой смог догнать любовников. Но куда побежали Лорример и Шарлотт? К дальней двери, через которую вошел сам Патрик? Едва ли. Если же к консольной лестнице…

Донован подумал, что разумнее всего скрыться, осторожно выйти из дома и добраться до Норфолк-стрит. Что произошло, он может узнать и завтра. Это разумно. Он оставил в комнате, ставшей его мастерской, мольберт, палитру и положил рядом сумку с красками — все равно ничего опасного там больше не было. Потом торопливо вышел в холл и тут столкнулся с мисс Элизабет.

— С вами все в порядке? Мне послышался шум в галерее… — за её спиной появилась мисс Джейн Лидс с большой лампой.

Доновану ничего не оставалось, как кивнуть.

— Да, там как будто что-то упало. Мне тоже показалось, — сказал он, чувствуя, что предательски краснеет, и торопливо отвернулся.

— Пойдем, надо посмотреть. Джейн, кликни Лорримера или Фокса.

— Сейчас, миледи, — и девица загорланила, — Лорример! Мэтью! Фокс! Джеймс!

Донован не удивился бы, если из коридора появился бы камердинер Райана Бреннана, но оттуда вышел упругий толстячок лет шестидесяти с короткими ногами и бычьей шеей, но с широкими плечами борца.

— Что случилось, миледи?

Пока Элизабет рассказывала ему, что слышала какой-то шум в галерее, Донован неожиданно воспрянул духом и почувствовал странный прилив сил. Впервые он не должен догадываться о происшествии, впервые ему было известно куда больше, чем остальным. Его смущение растаяло, уступив место любопытству.

Все они направились в галерею и, как и ожидал Донован, ничего там не нашли. Картины в массивных рамах спокойно висели на стенах и бесстрастно взирали на них. Фокс с лампой первым миновал холл и оказался в конце зала у лестницы. Донован не спешил опередить его, но шёл в нескольких шагах от него, опережая мисс Элизабет и Джейн Лидс.

— Не в подвал ли кто забрался? — задал риторический вопрос Фокс, ибо всё равно никто не мог ему ответить, и начал осторожно спускаться по ступеням вниз.

Чарльз попросил девушек остаться наверху и пошёл следом за Фоксом, внимательно глядя себе под ноги: он уже знал, насколько круты и опасны эти лестничные пролеты. Но внимание ему не помогло — он врезался прямо в спину Джеймса Фокса, который замер на нижней ступени и, судя по заколебавшемуся по потолку подвала кругу света, едва не выронил лампу. В двух шагах от них, как раз под лестницей в расстёгнутом на груди голубом платье на груде поломанного садового инвентаря лежала мисс Шарлотт Ревелл. Её распущенные волосы запеклись в крови.

Донован поспешно взял из рук Фокса лампу и поднял её высоко над головой. В круге света никого не было. Чарльз прошёл мимо старой мебели и постели, на которой забавлялись Лорример с покойницей всего десять минут назад, и дошёл до входной двери в подвал. Нигде никого не было.

Патрик Бреннан исчез.

Донован на минуту растерялся. Ему вовсе не хотелось демонстрировать свою осведомленность о происшедшем, к тому же, как понял Чарльз, он весьма мало понимал, что же случилось после того, как сам он сбежал из галереи. Что сделал Патрик Бреннан? Мог ли он догнать Шарлотт и сбросить её с лестницы?

Донован покачал головой. С растянутыми связками не очень-то и побегаешь, хоть бешенство, злость и ревность могли придать ему сил. Бывают обстоятельства, когда и безногие бегают. Но если Лорример, убегая, успел погасить лампу, в кромешной темноте Патрику любовников было не догнать. Но и сами они, кинувшись к лестнице, может статься, не сумели добраться до галереи: девица могла просто поставить ногу мимо ступени, Лорример же оказался ловкачом. Возможно, именно так всё и было.

Единственный, кто мог бы рассказать о том, что случилось после, был Патрик Бреннан. Именно он закричал на Лорримера. Но рассказать о его участии в происшествии Донован тоже не мог, ибо тут же выяснилось бы, что он сам замешан в скандале.

Тут Донован заметил осколки разбитой лампы на полу и ещё более утвердился в своих предположениях. Тем временем мисс Элизабет, успев осторожно спуститься вниз, разобралась в происшествии на удивление быстро, и послала Фокса за коронёром, велев ему предварительно узнать, вернулись ли господа с болот и, если да, то немедленно позвать сюда мистера Райана и мистера Джозефа Бреннанов.

Господа с болот уже вернулись и появились с факелом и фонарём через несколько минут. Райан Бреннан, надо сказать, порядком опешил, увидев Шарлотт: лицо его отразило недоумение и явную оторопь. Зато мистер Джозеф ничуть не растерялся, но деловито наклонился над девицей, прощупал пульс и поднял веко, после чего решительно приказал Джейн Лидс бежать за коронёром, но та сообщила, что его должен вызвать Фокс и осталась на месте.

— Она мертва? — мрачно осведомился Райан у Джозефа.

Тот кивнул.

— Да, как стальная подкова. Но — недавно, тело ещё не остыло. Четверть часа назад. Судя по травме — падение с лестницы. Но за каким чёртом она сюда полезла?

На лице Райана промелькнуло странное выражение, вызванное, похоже, игрой света: черты исказились в насмешливо-брезгливую гримасу, глаза сузились. Но он не высказал никаких предположений.

Донован подивился точности диагностики мистера Джозефа Бреннана, но промолчал, задумавшись о том, стоит ли ему сказать Тимоти Мэддоксу, когда он появится, о том, что он видел? Однако вскоре пожаловал вовсе не Тимоти Мэддокс, а пожилой врач, напомнивший Доновану мужчину с бородкой с портрета Арнольда Кейпа: широкое длинноносое лицо, чуть осоловевшие глаза без ресниц.

Чарльз понял, что он тут лишний. Ему хотелось уединиться и всё спокойно обдумать. Он приятно удивился любезности мисс Элизабет: узнав, что он собрался домой, она предложила остаться ночевать в доме, а когда он отказался — приказала подать карету, объяснив это тем, что улицы далеко не безопасны.

Последним впечатлением в Кэндлвик-хаус стало странное обстоятельство: Донован заметил Мэтью Лорримера, который, живой и невредимый, стоял рядом с мистером Райаном Бреннаном и что-то тихо говорил ему. Чарльз незаметно приблизился и явственно различил в речи Лорримера имя Патрика Бреннана.