Вор, растратчик, грабитель, убийца – любой преступник может надеяться на сочувствие и прощение со стороны. Причем не только близких родственников или себе подобных, но и общества, в котором живет. Так уж устроен человек: он стремится найти объяснение и понимание любых поступков, даже если они не укладываются в рамки морали и закона.
Но можно ли здравым умом понять действия Чикатило, Головкина, Спесивцева? Кто станет им сочувствовать? Вот почему маньяки, садисты, людоеды, насильники-извращенцы оказываются изгоями повсюду – и среди правопослушных граждан, и в мире зарешеченном, там, где действуют совсем иные законы.
Кстати, о здравом уме. Заключения медиков о психической полноценности серийных убийц вызывают противоречивые чувства. Пример – результат обследования в институте Сербского Андрея Чикатило. Пожалуй, ни один преступник ни до, ни после него не подвергался такому всестороннему психиатрическому изучению. Ростовским потрошителем занимались лучшие специалисты, элита нашей науки. Их вывод известен: Чикатило признан вменяемым.
По существу, с таким диагнозом не согласиться нельзя. Чикатило идиотом не назовешь: высшее образование, довольно обширные познания в литературе, осведомленность в общественной жизни, спорте, политике, умение поддерживать беседу, способность убеждать, логически мыслить и довольно четко прогнозировать развитие событий. Сейчас, зная о Чикатило всю подноготную, нелегко объективно представить, какое впечатление он производил на окружающих. Между тем жена считала его заботливым мужем, рачительным хозяином, умным и незлобивым человеком. Такого же мнения придерживались и другие родственники. Дочь говорила о нем как о добром и мягком отце, племянник считал его эрудированным, спокойным, порядочным…
Скажете – сомнительные аргументы, да к тому же услышанные от близких, заинтересованных людей? Ну, во-первых, кто, как не родные люди, может дать нам самую точную характеристику. Что касается заинтересованности, то ее нет и в помине. Скорее наоборот, родственники были растеряны и подавлены случившимся ничуть не меньше других. И выгораживать главу семейства им резона не было. Семья сменила фамилию, переехала в другой город, даже на свидания с подследственным ходила одна жена.
А вот уже совсем сторонняя оценка личности Чикатило. Татьяна С., учившаяся с ним на филфаке Ростовского университета, вспоминала о сокурснике без неприязни (даже зная, кто он и чем прославился): «Скромный, легко ранимый, а потому сторонящийся шумных компаний, Андрей много времени проводил в библиотеке, любил расширять знания в заинтересовавших его вопросах. Впечатление у меня осталось скорее хорошее, чем никакое…»
В 1984 году Чикатило ездил по работе в Москву. Как командировочному, ему предоставили комнату в общежитии завода «Москабель». Комендант общежития Галина Л. также запомнила симпатичного, вежливого, начитанного мужчину.
За период с 1978 по 1990 год семья Чикатило часто меняла место жительства, переезжала из одного города в другой. И каждый раз забитый и ничтожный человек не только устраивался с комфортом, получая служебную квартиру или дом, но и покупал флигелек или сарайчик для подсобных нужд. С жилищной проблемой, нудной и сложной (что еще труднее решить в нашей стране?), он справлялся с ловкостью, да еще и выгоду имел. В 1989 году, например, придумал хитрую комбинацию – фиктивно развелся с женой и получил дополнительную квартиру в Шахтах. Слабоумному такое умение адаптироваться и устраивать быт явно несвойственно.
Думаю, я уже убедил читателя, но хочется напомнить еще об одном загадочном качестве Чикатило. Двенадцать лет он совершал жуткие убийства. И по меньшей мере лет семь являлся объектом интенсивного поиска всех без исключения оперативников, агентов и помощников милиции огромной страны. Его искали и не находили. А он рвал на части детей и женщин в Ростовской, Владимирской, Ленинградской, Свердловской, Московской областях, Краснодарском крае, в Узбекистане и Украине, не особенно заботился о сокрытии следов (само собой получалось, как у зверя), легко обходил засады и ускользал из ловушек.
Ведущие специалисты Ростовского областного психоневрологического диспансера и ВНИИ общей и судебной психиатрии имени Сербского Министерства здравоохранения РСФСР пришли к единодушному выводу:
«Чикатило А. Р. хроническим заболеванием не страдает, обнаруживает признаки психопатии мозаичного круга с сексуальными перверсиями, развившейся на органически неполноценной почве… В подростковом возрасте, на фоне явлений психического инфантилизма, выявились нарушения головного развития, которые выражались в нарушении биологической „базы сексуальности“ (ослабленное половое влечение, недостаточность эрекций) и ретардации психосексуального развития с фиксацией на эротической фазе формирования сексуальности и склонностью к эротическому фантазированию садистского характера.
В дальнейшем у Чикатило на фоне явлений нарушения гетеросексуальной адаптации произошло формирование сексуальных перверсий, которые на ранних этапах (до 1978 года) проявлялись частичной реализацией садистских фантазий на педоэфобофильных объектах, эпизодах фроттажа и визионизма. В последующем наблюдалась прогрессирующая динамика синдрома сексуальных перверсий с полной реализацией садистического влечения, некро-садизмом и каннибализмом…
Чикатило А. Р., как не страдавшего каким-либо психическим заболеванием и сохранившего способность отдавать себе отчет о своих действиях и руководить ими, в отношении содеянного следует считать вменяемым…»
Экспертиза Чикатило была проведена и в отделении сексопатологии Московского научно-исследовательского института Минздрава РСФСР:
«У Чикатило А. Р. выявлена слабая половая конституция на фоне органического снижения порогов возбудимости центров эякуляции… На формирование влечения оказали влияние особенности характера обвиняемого: замкнутость, отсутствие контакта со сверстниками, чувство ущербности, склонность к фантазированию…
Задержка психосексуального развития при нарушении общения и неадекватной фиксации на физических „дефектах“ (худой, слабый, близорукий) привела к торможению нормального и преобладанию патологического влечения: педофобофилия (влечение к детям и подросткам, как к более слабым объектам, с кем не затруднено общение, как со сверстниками). Незрелое, задержанное на эротической стадии влечение, окрашенное садизмом, трансформировалось в стремление к манипуляциям на половых органах… Противоречивые действия Чикатило обусловлены особенностями его влечения, и совершал он их ради получения сексуального удовлетворения».
Если вам, читатель, теперь все понятно – закройте книгу и дальше не читайте. Мне же выводы ученых-медиков кажутся совершенно неубедительными. Если человека, наносившего детям до пятидесяти прижизненных ножевых ран, а затем разрезавшего мошонку или живот жертвы и пожиравшего яички и матку, называют нормальным и вменяемым, то кто же тогда мы с вами? Не знаю, как вас, а меня перспектива, пусть даже гипотетическая, оказаться в компании с Чикатило отнюдь не прельщает.
Вердикт врачей, по моему мнению, объясняется лишь одним: естественным желанием обезопасить общество от убийцы-каннибала. Если бы медики признали Чикатило больным, он автоматически избежал бы смертной казни и попал в спецлечебницу. А значит, теоретически он мог через определенный период оказаться на свободе…
Что касается деления пациентов на здоровых и нездоровых, то и сами психиатры с иронией относятся к такой градации.
В частной беседе со мной один из ведущих специалистов Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии имени Сербского со значением произнес такую фразу: «Даже если к нам попадет директор института, мы его все равно разложим на составные части и без диагноза не выпустим». Другими словами, мэтр психиатрии дал понять, что «пунктик» есть у каждого, а уж разглядеть его для специалистов центра труда не составит.
И последнее о диагнозах и причинах поступков. Если рассматривать феномен Чикатило только как результат воздействия на его личность различных комплексов и сексуальных отклонений, то возникает вопрос: в чем же его уникальность? Тысячи подростков и мужчин в той или иной мере испытывают сложности в сексуальной сфере. Нередко неудачи приводят их к срывам, разрушают личность, травмируют психику. Уж кому-кому, а врачам института Сербского это известно очень хорошо. Если же вспомнить об умении медиков отыскивать в подсознании пациентов склонность к перверсиям, фобиям и патологии… Почему же тогда у нас не сотни и не тысячи чикатил?
В России зарегистрировано 3 миллиона 600 тысяч людей, страдающих психическими заболеваниями. Примерно 500 тысяч проживает на территории Московского региона. Среди них немало больных, имеющих склонность к насилию, в том числе сексуальному. Когда сыщики убеждаются в начале очередной серии, одним из методов поиска маньяка является проверка лиц, состоящих на учете в психдиспансере. Однако, как показывает практика, этот путь далеко не всегда приносит результаты. Судите сами. Сливко, Ионесян, Суклетин, Китаев, Цюман, Чикатило, Головкин, Чайка – никто из этих классических маньяков-убийц не состоял на учете как больной. И никто после обследования психиатрами не был признан невменяемым.
Конечно, трудно требовать от психиатрии, занимающейся столь тонкой и неосязаемой материей (к тому же сформировавшейся как отрасль знаний менее двух столетий назад), лаконичной взвешенности и незыблемости формулировок, присущих точным наукам. Но и согласиться с традиционными в таких случаях объяснениями нельзя. Может быть, предположить, что мы используем неверный инструмент для оценки явления? Ведь нелепо же делениями термометра измерять длину предмета или лакмусовой бумажкой определять степень токсичности раствора? Хотя в обоих случаях мы достигнем результата, он не будет иметь никакого практического значения.
Маниакальное убийство – явление хорошо известное. Но масштабы, которые оно принимает сегодня, требуют от ученых-психиатров, криминологов и сыщиков принципиально новых совместных оценок и решений. Привычными мерами и методами с проблемой уже не справиться.
Полковник МВД России Ашот Айрапетян занимался серийными преступлениями долгие годы. Мнение опытного оперативника, изучившего самые громкие дела последних десятилетий, представляет особый интерес: «Мы долго молчали, не хотели признаваться, но в нашем обществе есть звери в человеческом обличье. Настоящие охотники на людей. Они могут быть нормальными или психически ущербными, суть от этого не меняется. Их цель – охота на себе подобных».
Айрапетян приводит реальный факт: эпизод из дела ленинградского маньяка Александра Лешонка. Преступник убивал детей, причем «механизм» убийства включался в тот момент, когда ребенок спрашивал: «А что вы со мной сделаете, дяденька?» Лешонок в своих показаниях так и пишет: «Увидев кровь, услышав треск разрываемых тканей и покровов тела, я понял, что совершил сильный поступок».
Еще одно подтверждение охотничье-звериных инстинктов потрошителей: никто из них не нападет на мужчин, не бросается на того, кто может дать реальный отпор. Отсюда и печальная закономерность: жертвы серийников, как правило, погибают и ничем помочь следствию не в силах, а убийцы остаются на свободе и продолжают охоту.
Евгений Самовичев, о котором упоминалось выше, высказывает предположение, по какой причине маньяки систематически убивают людей. Для них это жизненно необходимо и является как бы способом существования. В момент гибели жертвы, деструкции ее организма и выброса энергии убийца получает то, ради чего он готов идти на любое преступление. Происходит его «энергетическая подпитка» за счет агонизирующей жертвы.
Ценностью для маньяка является само преступление и все, что с ним связано, – манипуляции с жертвой, обстоятельства поиска объекта, мельчайшие сопутствующие детали. Отсюда и удивительная память, которой отличаются серийники. Иногда они много лет спустя воспроизводят подробности настолько ярко и образно, словно преступление имело место вчера. Объяснение этого явления заключается в особенностях психики серийников. Сначала они представляют несуществующий эпизод в своих фантазиях, затем реализуют в жизни, а позже многократно «прокручивают» возбуждающие их детали преступления по памяти.
По этой же причине они нередко возвращаются на место преступления, как это делал Ряховский, или выбирают для «охоты» определенное место. Чикатило, например, оставил несколько трупов в ростовском парке Авиаторов и в конкретных районах лесополосы вдоль железной дороги Ростов-на-Дону – Шахты.
Многие маньяки берут на память вещи, детали одежды и даже фрагменты тел своих жертв. Научный сотрудник ВНИИ прокуратуры Софья Богомолова изучала дело уже упоминавшегося в начале книги Роберта Берделлы. Оказывается, садист хранил дома архив объемом более двухсот фотографий, где были запечатлены жертвы в различных стадиях «эксперимента». Он же вел подробнейший дневник, которому позавидовал бы любой врач-исследователь. В документе фиксировался день и час каждого физического контакта с жертвой. Берделла записывал способ сексуальных манипуляций с объектом «эксперимента», отмечал время и состав вводимой инъекции и физиологическую реакцию жертвы. Своеобразный журнал сексуально-медицинских пыток.
Дневник Берделлы, как и два черепа и мешочек с зубами жертв, фигурировали на суде в качестве вещественных доказательств. Это очень напоминает историю Сливко, чьи любительские фильмы, запечатлевшие эксперименты пионервожатого-душегуба над детьми, стали самым красноречивым доказательством многолетней преступной деятельности серийника.
О необъяснимой мистической тяге убийц к созерцанию плодов собственной деятельности говорил и Евгений Самовичев. В оперативных интересах он встречался с приговоренным к расстрелу серийником Кашинцевым. Маньяк был подавлен, безучастен, вяло отвечал на вопросы, рассеянно глядел по сторонам до тех пор, пока не взял в руки… фотографию жертвы. На снимке была запечатлена задушенная им женщина. Причем внешне это был маловыразительный фрагмент фототаблицы из уголовного дела. Что Кашинцев нашел в этом снимке, непонятно, но едва он взглянул на него, как глаза у него заблестели, плечи расправились, ответы зазвучали четко и уверенно.
Самый большой опыт работы по изучению серийных преступлений накоплен в США, где в 1978 году на базе ФБР был организован специальный отдел. Обобщены сотни дел, собран огромный банк данных, изобретены методики, позволяющие выявить маньяка по неполным поисковым признакам (правда, наши сыщики, особенно в больших городах, весьма скептически оценивают эффективность таких разработок). Но, несмотря на усилия ФБР и полиции, решить проблему не так-то просто. Как правило, до своей поимки серийник успевает расправиться не с одной жертвой.
В Англии маньяки появляются гораздо реже (кстати, некоторые криминологи считают серийных убийц чисто американским явлением). Тем не менее преступления, вызывающие шок в обществе, случаются в Старом Свете достаточно регулярно. Один из примеров – убийства в северо-восточной части Лондона, которые совершались вблизи железной дороги.
Это дело принесло славу психологу Дэвиду Кантору, сумевшему по характерным деталям преступлений воссоздать психологический портрет убийцы и тем самым облегчить полиции его задержание (в чем-то его успех перекликается с работой Александра Бухановского в Ростове по изобличению Чикатило). Кантор, получивший известность благодаря «железнодорожному убийце», высказал очень важные мысли.
По мнению английского психолога, криминалистика топчется на месте, а работа ведется в основном теми же методами, что и сто лет назад, во времена Шерлока Холмса. Как и прежде, преступления раскрываются благодаря тяжкому и неблагодарному труду детективов и констеблей. По предположению Кантора, совместные усилия полиции и науки должны привести к появлению нового направления криминалистики – «психологии расследования», без которого сегодня невозможно успешно бороться с преступностью.
Примерно такая же ситуация сложилась в России. Хотя по числу маньяков и их кровожадности мы поспорим с США и уж тем более с любой из европейских стран, работа по раскрытию серийных убийств ведется дедовскими методами. Отчасти это объясняется отсутствием юридических или научных нормативов, где четко формулировались бы понятия «маньяк» или «серийник». С другой стороны, трудно ожидать больших успехов от системы, задыхающейся из-за роста правонарушений всех категорий.
Хотя серийные преступления в итоге раскрываются (в чем легко убедиться, ознакомившись с этой книгой), часто оперативные службы бывают бессильны прервать цепь кровавых убийств, не имеют надежных способов вычислить потрошителей. Почему так происходит?
Проблему результативности поиска маньяков нельзя рассматривать отдельно от сложности раскрытия убийств в целом. За прошедшие годы резко возросла нагрузка на сотрудников уголовного розыска. Поэтому часть преступлений остается нераскрытой. Сотрудники розыска по многим из них успевают только выезжать на место происшествия и фиксировать обстоятельства, а по-настоящему работать по делам времени не хватает.
Другая сложность – ухудшение качественного состава оперативных подразделений. Опытные сыщики, получив двадцатилетнюю выслугу лет, уходят на пенсию и устраиваются в коммерческие структуры. Результат таких кадровых перемещений – омоложение и ослабление личного состава угрозыска, а также усиление тех, кто преступает закон. Речь не о том, что вчерашние сыщики, уволившись из органов внутренних дел, совершают преступления. Но они дают консультации, советы, используют весь свой потенциал и знания, порой не зная, кто и как этим воспользуется. Тогда как в уголовный розыск все чаще попадают люди, не имеющие юридической подготовки, – вчерашние военнослужащие, педагоги.
На сегодня в России в разных регионах зафиксировано несколько серий. Они затухают, продолжаются снова. Но точное число убийц, склонных к серийным преступлениям, назвать никто не сможет. Да и существующая статистика далека от корректности. Полиция очень не любит говорить о серийный убийствах, которые привлекают особое внимание общественности и руководства силовых структур.
Сколько серий укрывается на местах, о скольких мы узнаем лишь после разоблачения маньяка? А на чей счет отнести обнаруживаемые каждые сутки, особенно в больших городах, части тел – руки, ноги, головы… Кто может с уверенностью утверждать, что это лишь итог бытовых разборок? Чикатило, Сливко, Михасевич, Головкин, Пичушкин убивали людей десятки лет, прежде чем оказались за решеткой. Кстати, немало серий затухает, так и не раскрыв своей тайны.
Если брать процент от общего числа убийств, совершаемых в России, то на долю серийников придется ничтожно малая часть – меньше процента. Но стоит ли боль и кровь мерить цифрами? Тем более что жертвами оказываются самые беззащитные и слабые – дети, женщины, старики. К тому же число выявляемых маньяков растет из года в год, а заметных подвижек в методике их обнаружения пока нет.
ВНИИ МВД России разработал автоматизированную информационно-поисковую систему «Монстр». Она создана для выявления психологического портрета преступника по делам о серийных убийствах и изнасилованиях. Сформирована информационная база системы признаков, достаточно полно описывающих событие и основные элементы его криминалистической характеристики. Это позволяет выработать поисковые версии и очертить круг лиц, возможно причастных к преступлению.
Идея очень хорошая, но, учитывая низкий уровень информационной базы (в подразделениях на местах учет и описание событий ведется, мягко говоря, недостаточно корректно), вряд ли она внесет серьезные изменения в ситуацию. Но главное, никакой компьютер, никакая методика не в состоянии помочь бороться с явлением, сущности и механизмов которого мы не понимаем.
Почему человек начинает охоту на себе подобных? Чем вызвана его безудержная тяга к убийству, какие силы участвуют в страшном превращении обычного, заурядного гражданина в кровожадного садиста? Эта книга не претендует на откровения, не годится в качестве пособия «Как уберечься от маньяка». Она лишь обобщает некоторые факты и привлекает внимание к проблеме серийных преступлений.
Еще в 1972 году увидело свет не слишком рекламируемое, но крайне интересное исследование западных ученых «Пределы роста. Доклад Римскому клубу». В нем прозвучала и такая мысль: «Человечество уверенно идет навстречу катастрофе, избежать которой можно, осуществив меры по ограничению и корректировке роста производства и изменению критериев прогресса».
Ученые сделали пессимистический вывод. На протяжении многих столетий люди успешно и беззаботно расширяли свои знания, пока не получили безграничную власть над природой и не оказались на краю экологической катастрофы. Почему благое стремление к познаниям и их естественное применение на пользу общества дало такие результаты? Не потому ли, что закон всемирного тяготения человек изучал гораздо прилежнее Закона Божьего? Во всяком случае, появление зверей-охотников в человеческом обличье, на мой взгляд, напрямую связано с поставленными выше вопросами.