Это было обычное утро, ничем не отличавшееся от других. Джоан спустилась к завтраку последней и поэтому не услышала начала разговора, но поняла, что речь идет о вечернем приеме. Ее это не огорчило и не обрадовало — сколько таких приемов устраивалось в их доме. Поэтому она доедала свой бекон и почти не слушала того, о чем говорили за столом, пока до нее не дошел смысл фразы, сказанной Барбарой:

— Подумать только, а ведь Дэвид неоднократно уверял меня, что никогда не женится. Но вот и его бастионы рухнули — наверное, эта девушка действительно, как говорит Дэвид, исключительна.

Джоан, как будто проснувшись, не удержалась от вопроса:

— А, что Дэвид решил жениться?

Барбара удивленно посмотрела на Джоан.

— Как, разве ты не знаешь? Мы уже целую неделю обсуждаем предстоящий приезд Дэвида и его невесты, а ты будто в облаках летаешь. Совсем ничего вокруг не замечаешь из-за своих магазинов.

— Простите, я, кажется, не выспалась. — Джоан от услышанного действительно казалось, что она еще спит.

Барбара тем временем продолжила:

— Завтра они прилетают из Бостона, а послезавтра устраивается прием, на котором мы будем праздновать помолвку Дэвида с Натали.

Джоан слушала, затаив дыхание.

— Сначала я пришла в ужас оттого, что Дэвид решил ввести в наш дом манекенщицу, но оказалось, что она из очень хорошей семьи, которая проживает сейчас в Калифорнии. Отец — депутат парламента, а мать занимается общественной работой.

Боже, ее зовут Натали!

Джоан неожиданно сделалось дурно. Она поднялась из-за стола, перед глазами у нее все плыло.

— Извините, я поднимусь к себе. Что-то я себя неважно чувствую.

Джордж заботливо спросил:

— Тебя проводить, дорогая?

— Нет-нет, я сама.

Барбара тоже в свою очередь обеспокоилась.

— Да ты побледнела. Может, вызвать врача?

— Не волнуйтесь, ничего страшного. Наверное, давление упало. Полежу — и все пройдет.

— Если что-то понадобится, позови меня. — Лицо Барбары выражало искреннюю тревогу.

— Да, спасибо.

Она поднялась в спальню и, едва закрыв за собой дверь, опустилась на пол. Ей действительно было дурно. Новость произвела на нее ошеломляющее впечатление. Джоан ждала Дэвида, скучала по нему. И была уверена, что рано или поздно он вернется и у них все наладится. Но то, что он вернется не один, такого и представить не могла. Несчастья всегда подкарауливают нас там, откуда мы их совсем не ждем.

Весь день Джоан провела в спальне, сославшись на нездоровье. Один раз приходил Джордж узнать, как она себя чувствует, но Джоан сказала, что приняла таблетки и теперь отдыхает. Слава богу, ее никто больше не тревожил. К вечеру волнение немного улеглось, и она уже думала только о том, как при встрече с Дэвидом не выдать своих чувств. Она еще не утратила гордости и должна достойно встретить новый удар судьбы. Никто и никогда не догадается, насколько ей сейчас плохо. А уж Дэвид вообще будет последним человеком, кто поймет, что творится в ее душе. Она покажет ему, как он ей безразличен. С этими мыслями Джоан погрузилась в тревожный сон.

На следующий день, едва проснувшись, она бодро вскочила с постели и в очень радостном расположении духа — во всяком случае, внешне — спустилась к завтраку. За столом сидел только Джордж. Барбара с Фрэнком отправились куда-то по делам. Джоан весело поцеловала Джорджа, чем его очень удивила, так как в последнее время она постоянно хандрила, и села с ним завтракать.

— Ты прекрасно выглядишь. — Джордж смотрел на нее с любовью.

— Спасибо. Но, знаешь, я хочу выглядеть еще лучше, поэтому после работы я отправлюсь в салон. Так что не жди меня к обеду, перекушу по дороге, — говорила она уже на ходу. — Все пока, я убегаю.

Джордж едва успел ей напомнить:

— Не забудь, сегодня вечером Дэвид представит свою невесту.

— Конечно, я буду. Дэвид столько для нас сделал, — сказала она со значением и упорхнула как мотылек, не дав Джорджу ответить ей. Однако его больше устраивало нынешнее состояние его жены, чем депрессия последних месяцев.

Вечером, когда уже начали собираться гости, Джоан никак не могла собраться с духом, чтобы спуститься вниз. Была потрачена масса усилий, времени, чтобы выглядеть великолепно и не ударить в грязь лицом. На ней платье от Версаче, дорогие бриллианты. Над ее прической трудились стилисты в одном из лучших салонов Нью-Йорка. Однако она была готова снаружи, но абсолютно не готова внутри, поэтому не могла объективно оценить, настолько ли она хороша, чтобы конкурировать с невестой Дэвида.

В спальню зашел Джордж.

— Я удивляюсь тебе, дорогая. Раньше ты не была такой копушей… — Внезапно он осекся на полуслове и подошел к ней. — Боже мой, ты просто великолепна. Сегодня ты затмишь всех. — Его глаза горели неподдельным восхищением. Какое-то время Джордж стоял не шелохнувшись, но потом, опомнившись и как бы извиняясь, проговорил: — Но нам действительно пора, гости уже собираются. Как бы я хотел остаться здесь с тобой и послать всех к черту, но ничего не поделаешь — надо идти.

— Да-да. Ты иди, я скоро, мне еще надо кое-что подправить. — Джоан испугалась, что Джордж может прочесть ее мысли, сейчас она была слишком беззащитна.

Однако Джордж, похоже, ничего не замечал, кроме того что его жена само совершенство.

— Ты будешь королевой этого вечера, — сказал он уже в дверях.

Когда Джордж вышел, она еще какое-то время пыталась настроиться и понять, как ей быть дальше. Все произошло так стремительно, что казалось нелепым сном. Неужели Дэвид за какие-то несколько месяцев действительно мог так влюбиться, что немедленно сделал предложение? А ведь ей он ни разу даже не намекал на женитьбу. От этих мыслей Джоан стало совсем не по себе. Ее раздирали противоречия. С одной стороны, она хотела увидеть, кого же все-таки Дэвид предпочел ей, а с другой — она жутко боялась этой встречи. Но любопытство победило — она решительно переступила порог спальни и спустилась к гостям.

Реальность превзошла все ожидания. Когда Дэвид представлял Джоан свою невесту, она на какую-то долю секунды потеряла дар речи: оттого, что говорила с Дэвидом, и от того, насколько его избранница оказалась красива. Она как будто только что сошла со страниц модного глянцевого журнала. Зеленоглазая блондинка с длинными ногами манекенщицы. Джоан посмотрела ей в глаза и с удивлением прочитала в них сочувствие и понимание. Вероятно, при разговоре с Дэвидом Джоан помимо своей воли выдала свои чувства. Казалось, эта красивая кукла за один миг уловила ее смятение и неуверенность, а также узнала все ее тайны. Она протянула свою холеную руку с безупречным маникюром и тепло поприветствовала Джоан:

— Очень рада с вами познакомиться. Уверена, что мы подружимся.

Джоан кисло улыбнулась в ответ.

— Я тоже рада знакомству. — Она не смела смотреть на Дэвида, но его холодность не почувствовать даже на расстоянии было невозможно. Вот он здесь, рядом. Достаточно протянуть руку и дотронуться. Но это только иллюзия. Он далеко от нее, он с другой. Чужой, недосягаемый и безразличный.

— Дэвид рассказал о ваших магазинах. Мне бы очень хотелось в них побывать. Уверена, там все так же совершенно, как и вы сами. — Натали была сама любезность.

— Спасибо. Мы обязательно посетим мои магазины, и вы выберете все, что вам понравится. А сейчас, извините, мне надо встретить гостей. Чувствуйте себя как дома. — Джоан натянуто улыбнулась и пошла поприветствовать вновь прибывших гостей.

Она фактически бежала с поля боя. Когда суета немного улеглась и гости, предоставленные сами себе, вели неспешные разговоры, Джоан вышла на веранду, чтобы немного расслабиться, ведь она ни на секунду не забывала о Дэвиде. У нее было чувство, что ее обокрали. Она возненавидела свою соперницу с первой минуты и готова была вцепиться ей в волосы, чтобы больше не видеть этой самоуверенной улыбки и победоносного взгляда. Но в то же время в глубине души Джоан была справедлива и понимала, что, в сущности, Натали ни в чем перед ней не виновата. Но Дэвид… Как он может так жестоко с ней поступать? Он смотрел на нее и не видел. В его глазах не было ни капли тепла, как будто все, что произошло между ними, приснилось ей одной. Ее поразило, насколько Дэвид быстро сдался, не проявив ни малейших усилий для борьбы. Что ж, значит, такова цена его любви к ней. А может, он никогда и не любил ее. Вероятно, она была просто очередным приключением для него.

Слезы душили Джоан. Ей пришлось ненадолго отлучиться в ванную, чтобы привести себя в порядок и перевести дух. Умывшись, она замерла на какое-то время перед зеркалом и ужаснулась, настолько жалкой показалась сама себе. Нет, так дело не пойдет. Быстро восстановив утраченный макияж и проведя расческой несколько раз по густым волосам, Джоан, гордо расправив плечи, направилась к гостям и уже оставшуюся часть вечера провела в веселье и остроумных разговорах.

Джоан сидела в гостиной, не имея даже сил зажечь свет. Полностью опустошенная, одна со своей бедой. Да, дорого стоил ей сегодняшний вечер. Трудно изображать счастливую женщину, да еще развлекать гостей ненужными разговорами, не будучи актрисой. Но, похоже, ее затруднений никто не заметил…

Удобно устроившись в кресле, Джоан задремала, но, услышав легкий шум, непроизвольно вздрогнула и чуть не выронила стакан, который держала в руке. С трудом открыв глаза и подняв голову, она увидела Дэвида. Он стоял перед ней в домашнем халате и шлепанцах с бутылкой виски в руке.

— Решила просидеть так до утра? Ты вообще в курсе, что уже три часа ночи? — спросил он насмешливо, при этом наливая себе полный стакан.

— Присоединишься? — кивнул он на ее пустой бокал.

Она сделала отрицательный жест головой.

— Нет спасибо. Мне достаточно.

Дэвид смотрел на нее сверху вниз почти без всяких эмоций. Хотя одну эмоцию его лицо все же выражало — пренебрежение. Это больно задело Джоан, однако внешне она выглядела холодной и равнодушной, держась при этом немного отстраненно и наблюдая, как Дэвид садится в соседнее кресло.

— Ну, так что ты здесь делаешь? Одна, в темноте? — повторил он вопрос.

— То же самое я могу спросить у тебя. Что ты делаешь здесь в то время, как твоя невеста там, наверху? — Она даже себе боялась признаться, что ждала, когда Джордж уснет. Последнее время она делала это все чаще и чаще, ее все больше и больше тяготила их близость. Но Дэвид будет последним человеком, которому она в этом признается.

— Ты права, — ответил он, засмеявшись. — Но что-то мне не спится.

— А у меня просто нет сил, чтобы подняться в спальню. Я всегда очень устаю от этих приемов.

— Но раньше ты любила вечеринки, — возразил он ей.

Трудно было не уловить иронии в его голосе. Джоан не думала, что Дэвид решит вспомнить прошлое именно в таком ключе.

Она пожала плечами.

— Все течет, все изменяется. Вот и ты, помнится, говорил, что никогда не женишься, однако… — Джоан сделала соответствующую гримасу.

— Ты ревнуешь? — Дэвид пристально посмотрел на нее.

— Ничуть. — Джоан гордилась своим спокойствием и с удивлением обнаружила, что и от Дэвида не ускользнули ее непринужденная поза, гордая осанка и ровный голос. Он откровенно любовался ею, и его внимание трудно было не заметить. В глубине души она праздновала победу.

— Это еще раз доказывает, что ты не любила меня. — Чтобы скрыть свои чувства, он закурил.

— Не тебе судить о любви. Мне рассказывали, как ты в Бостоне развлекался. Модели, секретарши… Говорят, ты даже соблазнил жену своего компаньона.

Его лицо будто окаменело. Она понимала, что перешла границу. Швырнув недокуренную сигарету в пепельницу, Дэвид довольно грубо ответил:

— Я свободный мужчина и никогда ни перед кем не отчитывался. А тебе совсем не идет роль наседки.

Он хотел задеть ее, и это ему удалось. Однако она уже успела стать настоящей светской львицей и научилась держать удар, поэтому тоже не осталась в долгу:

— Но теперь тебе придется отчитываться. Позволь тебе напомнить, что ты уже почти женатый человек, — сказала она не без злорадства, поднимаясь при этом с кресла с гордо поднятой головой. — Спокойной ночи.

Однако у Дэвида были другие планы. Он резко встал и преградил ей дорогу, обхватив двумя руками за талию.

— Ты все-таки ревнуешь. Но ты должна быть довольна, теперь мы в равных условиях: у тебя муж, у меня невеста. Ведь именно разница в нашем статусе тебя так смущала. Тебе, по-видимому, не хватало остроты ощущений при наших встречах. Представь, они там наверху, а мы здесь. Почему бы нам не развлечься?

Он намеренно хотел ее обидеть. Джоан сделала попытку вырваться из его цепких рук, но ей это не удалось. Только волосы тяжелой волной упали ей на плечи, вырвавшись из плена черепаховой заколки.

Дэвид не удержался от возгласа:

— Боже, как ты прекрасна! Ты создана для любви. — Его пальцы погрузились в ее волосы и стали ласкать ее.

— Пусти меня, — сказала она, тяжело дыша.

— С чего это вдруг ты стала такой недотрогой? Раньше ты не жаловалась на мои поцелуи. Может, у тебя завелся кто-то другой? — Он говорил шепотом, но этот шепот больно резал ей слух. — Забавно, если ты изменяешь не только собственному мужу, но и любовнику…

Джоан изо всей силы влепила Дэвиду увесистую пощечину, однако это его не только не остановило, но как будто еще больше раззадорило. Одной рукой он продолжал держать ее за талию, крепко прижимая к себе, а другой стал расстегивать ей платье.

— Нет. — Джоан продолжала сопротивляться, уперевшись руками в его грудь. — Не трогай меня!

Платье совсем соскользнуло на пол. Она сделала попытку нагнуться, чтобы поднять его, но Дэвид не дал ей это сделать.

— А ты стала настоящей светской дамой. Держишь мужчину на расстоянии, но не забываешь при этом поддразнивать его. Однако со мной ты промахнулась, я играю по своим правилам.

Прижатая к его широкой груди, она задыхалась от негодования и гнева. Джоан настолько задели его циничные замечания, что слова замирали на ее губах. Несмотря на то, что когда-то они провели не одну ночь вдвоем, сейчас она стеснялась своей наготы. Но Дэвида, похоже, уже было не остановить. Он целовал ее плечи, шею. Его дыхание обжигало, а руки опускались все ниже. Джоан хотела закричать, но не смела. Кто сможет понять ее в этом доме? Это была только ее тайна.

Трудно было узнать в этом грубом, необузданном самце, того, другого — нежного и любящего. Сейчас он намеренно унижал ее.

— Зачем ты так со мной? — с трудом вымолвила она.

— Одни женщины заслуживают уважения, а другие нет.

Джоан отвернулась, и Дэвид не заметил, как слезы покатились у нее по щекам. И вдруг она перестала сопротивляться. Дэвид, обрадованный победой, подхватил ее на руки и положил на диван, но, когда он попытался поцеловать ее в губы, то почувствовал на своих губах вкус ее слез. Это подействовало на него отрезвляюще, и он отпустил Джоан. Подняв с пола ее платье, он подал его ей.

— Прости, не знаю, что на меня нашло. — Дэвид тяжело сел в кресло, голова его при этом была опущена.

Джоан надела платье и молча направилась в спальню.

— Ты сама-то понимаешь, что ты сделала? — произнес он с досадой, не глядя на нее. — Стоило немного подождать…

Она остановилась и обернулась, вопросительно посмотрев на него. Он почувствовал ее взгляд и приподнял голову.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Джоан сквозь слезы.

Дэвид сначала хотел было ответить, но потом передумал.

— Ничего, тебе лучше уйти, — махнул он рукой. — А то я за себя не отвечаю. — Последнее было сказано тихо, скорее эти слова предназначались ему самому.

На следующий день Джоан выпало новое испытание: ей пришлось показывать Натали магазины, где она была управляющей. Дэвид сослался на срочные дела и удачно отвертелся от неприятной для него процедуры — сидения возле примерочных.

Джоан же, напротив, пришлось пройти эту Голгофу до гонца. Натали без умолку болтала о Дэвиде, их отношениях, при этом пытаясь окольными путями выведать у Джоан о ее отношении к своему жениху. Натали нашептывала ей на ухо интимные подробности их жизни с Дэвидом и внимательно следила за ее реакцией. Боже, это было невыносимо, но Джоан держалась стойко и старалась ничем не выдать своих чувств. Наконец Натали выбрала несколько платьев, и они сели в машину, чтобы отправиться домой. Она так искренне радовалась обновкам, что вызвала этим у Джоан улыбку. Все-таки чем-то ее Натали зацепила — возможно, время от времени так явно проявлявшейся детской непосредственностью, и Джоан поняла, что невольно испытывает к ней симпатию.