Она кивнула, и он, приободрившись, добавил:
– Наша общность… наше единство представляется мне железной стеной, о которую неминуемо разобьются преследующие меня неприятности…
Внезапно она, к чему-то прислушавшись, прервала его:
– Извини, я на секунду отойду.
Проследив за ней взглядом, как она дойдёт до двери, Андрей повернулся к камину. Пламя немного утихло, и он стал бросать туда одно за другим поленья, беря их из специальной ниши. Позаботившись о тепле для рыбок, он принялся шагами, в такт своим невесёлым думам, мерить территорию, несказанно томясь, осаждаемый тяжёлыми мыслями. «Да, уж, много загадок втиснула эта подруга в мою свободную от забот голову»…
Андрей привык работать с людьми, зная их характеры и наклонности… это касалось не только работы. В своей многосторонней деятельности владелец бизнеса никогда не испытывал одиночества. Если он сталкивался с особо трудным характером, то рубил с плеча, задействовал весь доступный ему арсенал обольщения помимо личных качеств: дорогая машина, приличная квартира в центре Петербурга, шикарные заведения, заграничные поездки. Как далёк оказался весь этот привычный и разумно налаженный мир сейчас, когда он лишился почти всего, здесь, в Волгограде, где он увяз, как в болоте, и где ему уже и по улицам ходить опасно! Банкротство и два уголовных дела отделяли его от тех счастливых времён, когда он был по-настоящему свободен.
Но главное в этом эпизоде с Катей было то, что впервые в жизни он попал в условия, где выработанные за долгие годы средства убеждения людей бессильны и даже неуместны.
И всё же упрямицу надо вернуть… считай, завоевать заново.
Разгоревшийся огонь отбрасывал на ковёр чудовищные тени. Андрей живо вспомнил историю этого дома и ему показалось, будто он слышит голоса, доносящиеся из другого мира, из могилы. Им овладело ощущение, что где-то в соседней комнате находится Апокалипсис, просто не видна дверь, ведущая в неё. Всё стало казаться зыбким, невесомым, созданным игрой воображения. Ощущение зыбкости передавалось даже от огромной хрустальной люстры, тускло мерцающей в высоте.
Вернулась Катя. И по тому, как молча прошла она, как задумчиво провела ладонью по наморщенному лбу, он понял: она вернулась, чтобы его выпроводить. Он бессилен проникнуть в её замкнувшуюся душу. Она молча прошлась, и он, бесшумно скользя вслед за ней, пытливо вглядывался, стараясь пробраться в её мысли.
В изнеможении она остановилась возле книжного шкафа и едва слышно спросила:
– Ты любишь читать?
В камине потрескивали угли, изображённые на портрете родители Кати пребывали в изменчивой полумгле. Андрей воспрял духом: есть предмет для разговора, значит, не всё потеряно:
– Вообще чтение – это моя страсть. Всё мечтаю совместить чтение и секс. Что может быть прекраснее, чем забраться на ложе любви с томиком Войны и Мира!..
Слово за слово, и от темы книг и секса он быстро перешёл к теме сегодняшнего вечера, а именно к теме возобновления отношений. Но напрасно он упрашивал Катю, утомлённым голосом она повторяла, что ей необходимо побыть одной, чтобы разобраться в своих чувствах. Однако, произнося по кругу одни и те же слова, она не выражала тоном ни согласия с Андреем, ни сомнений в услышанном. Это, так же, как факт того, что ему дозволено находиться здесь, вселяло в него надежду.
Итак, они ни о чём не договорились, но в одном сошлись: что появление каждого в жизни друг друга сопоставимо с высадкой НЛО и что отношения кажутся гораздо длиннее своей фактической продолжительности в две недели.
Украдкой бросив взгляд на второй этаж, он сказал:
– Ты сказала: «аварийная служба приедет». Мы бы уже сто раз успели сделать старый добрый трах.
Её улыбка замерла, и она произнесла с укоризной:
– Фу! Ты иногда такой пошляк! Ты никогда не задумывался, что любовь как-то по-другому нужно обставлять?
И она сосредоточенно добавила, будто отвечая на вопрос из другого измерения:
– И потом, в этом доме, где не может не пахнуть кровью, учитывая всю его историю… Не знаю, смогу ли я вообще заниматься этим здесь.
Он самозабвенно уставился в потолок, молитвенно сложив руки:
– Но зачем экстраполировать историю на то, что происходит тут сейчас? Ты так говоришь, будто здесь морг… хранилище трупов… чёрт знает что…
Внезапно он осёкся. По залу ходила поэзия света, какая-то торжественная тишина, нарушаемая лишь треском углей, что-то глубоко задумчивое, таинственное. Отблески огня словно кровавили витражи. Всё происходящее имело некий сновидческий оттенок, слова шли сплошным потоком прямо из глубин подсознания, в них как бы не было примет реальности, но вместе с тем всё сказанное являлось самой чистой правдой.
Тёплый воск тихо капал с оленьих рогов, укреплённых на стене рядом с входом, трепетные язычки свечей колебали полумглу. Мерцали угли, отбрасывая неясные блики на аквариум. Неясно вырисовывались угрюмые лица Андрея и Кати. Они продолжали пребывать в глубокой задумчивости, изредка треск углей нарушал сумрачный покой.
Андрей не мог не отметить, что, о чём бы ни говорила в этот вечер Катя, будь то причины её расставания с ним, или её страсть к порядку, или её понимание смысла жизни – всё это повествование о внутренней жизни души, женской души, и это важное уточнение; в её рассказах, как в зеркале, отражалось само женское начало, тёмное притяжение луны, таинственное мерцание серебра, и слушать её в этом погружённом во тьму призрачном доме – это как делать неуверенные шаги по зыбкой почве снов и предчувствий, переходить от эйфории к паранойе и обратно, ощущать сквозняк потустороннего.
Рыбки, в свете огня все в рефлексах, лиловых и розовых, покачивались на поверхности воды кверх брюхом, едва шевеля плавниками, расположенными возле жабр.
Катя, очнувшись от тяжёлых дум, сказала:
– Знаешь, что… А давай-ка мы выпьем!
Они проследовали на кухню. Гулко отдавались под высокими сводами шаги. Из всех углов, казалось, выступали серые призраки, взмахивая бескровными руками и расплываясь. Катя достала из шкафа початую бутылку виски, из холодильника – Пепси-колу и стала разливать. Помещение освещалось телефонами-фонариками. Андрей поднёс к губам бокал, и, морщась, пригубил.
– Бедная моя печень.
Он не стал говорить, что последнее время напивается каждый день, как сапожник, и неплохо бы сделать перерыв хотя бы на недельку.
Катя промолчала. Было необычайно тихо, ночное безмолвие, как стоячая вода, затопило весь дом. Андрей поставил бокал на стол:
– Я… схожу в туалет.
Она молча кивнула. Он уже дошёл до санузла, в котором был прошлый раз – с небольшим бассейном вместо ванной и унитазом с «электронным сиденьем, которое брызжет прямо в жопу, когда сделаешь свои дела». Он уже открыл дверь и ступил одной ногой внутрь помещения, когда услышал громкий Катин голос:
– Туда не ходи! Иди в другой туалет!
И он бы непременно послушался, но свет фонарика выхватил в темноте нечто такое, что заставило сделать прямо противоположное. В бассейне темнело что-то похожее на человеческое тело – это было видно уже от входа. Андрей подошёл ближе и посветил на воду: так оно и оказалось, под водой находился Александр Михайлович Капранов – голый, имея все признаки смерти. Синерожий упырь со свинцовыми зубами. Холодом низменных глубин повеяло на Андрея, и он содрогнулся. Рядом с телом, на которое старуха с косой наложила свою зеленовато-синюю печать, покоился электрический фен. Андрей явственно услышал астматический шепоток строительного магната:
– …жизнь можно сравнить с плаванием… и далеко не всем удаётся доплыть как полагается и куда следует, многие бездарно тонут…
Андрей ужаснулся, точно упал лицом на раскалённые угли, он не мог не удивиться столь неправдоподобному обстоятельству, но внезапно возникшее радостное чувство вытеснило все другие ощущения и он счастливо улыбнулся, словно только что увидел закат или рождение жеребёнка: «Прекрасно». Оборачиваясь, он услышал резкий мужской голос:
– Нук-выйди из ванной! Убери нах** свой фонарь!
И перед его изумлёнными глазами появился Алексей, «друг семьи» Хромовых, собственной персоной, он стоял в дверях, в его правой руке был пистолет Макарова, в левой – фонарик, оба предмета были направлены в сторону Андрея.
– Мне кажется, ты задумал неприятную вещь, – пробормотал он. Падение Луны не произвело бы на него такого ошеломительного впечатления, как неожиданное появление «друга семьи» при таких необычайных обстоятельствах.
Алексей слегка качнул стволом:
– Хочу арестовать тебя. Взят с поличным, на месте преступления. Ну что, готов давать показания?
– Какого хрена?! – озлился Андрей.
– А потому что не надо было туда заходить! – закричала Катя. – Я же сказала тебе идти в другой туалет!
Едва сдерживая ярость, Андрей продолжал улыбаться, его взгляд перемещался от Катиного лица к лицу Алексея и обратно. На какой-то момент всё застыло.
– Ну что, вызываем «воронок», едем в ГУВД, – заговорил Алексей тоскливым и выразительным фальцетом, в его лице была видна суровая, напряжённая одержимость. – Расследовать убийство буду я, учти, а не твой корефан Сташин.
Полный чистосердечного остервенения и непринуждённой агрессии, тыча дулом пистолета Андрею в лицо, Алексей расписывал сценарий предстоящих событий – особое обращение с подозреваемым в пресс-хате, выбивание нужных показаний, суд, длительный уголовный срок.
– Мотивов к убийству у тебя выше крыши – я в курсе всей этой вашей истории. Теперь только признательные показания спасут твою карму.
– Он получил электротравму и умер задолго до того, как я сюда приехал – это любая экспертиза докажет. Насчёт «пресс-хаты» меня не пугай – пуганый уже, – криво усмехнулся Андрей. И вопросительно уставился на Катю.
Алексей грозно надвинулся:
– Какая ещё электро-мать-её-травма?
– А то ты не знаешь – там рядом с трупом фен лежит, – с трудом скрывая бешенство, процедил Андрей.
Алексей мельком взглянул на Катю. Она молча пожала плечами. Он с прежней агрессией обратился к Андрею:
– Фен не фен – какая разница, главное, что у тебя был мотив и возможность осуществить своё злодейское намерение.
Озадаченный Андрей с горечью отметил, что эта пара, Алексей и Катя, олицетворяли собой его недавнее высказывание: «Наша общность… наше единство представляется мне железной стеной, о которую неминуемо разобьются преследующие меня неприятности». Однозначно, Катя не сможет перенастроиться, разлюбить Алексея и полюбить Андрея.
…Однако, недолго они казались скованными одной цепью. Катя потянулась к бутылке:
– Так, мне надо выпить!
– Обожди. Пить ты не будешь! – сказал Алексей тоном человека, испытывающего явные проблемы с управлением гневом.
– Хватит мне тут приказывать! – вскричала она с необычайной злостью, так, будто разозлилась на опостылевшего мужа, с которым прожила не один десяток лет. – Командовать будешь своей куклой!
Повисла гнетущая тишина. Внезапно у Алексея зазвонила трубка.
– Опять эта сс… – он опустил голову, раздумывая, какой рукой достать из кармана телефон, обе были заняты.
В этот момент Андрей резким движением схватился обеими руками за правую руку Алексея, державшую пистолет, стал сжимать её и резко выворачивать, одновременно нанося удары коленом в живот и в пах. Пистолет упал на пол, Андрей сделал подсечку, повалил Алексея и стал избивать лежачего противника ногами – по рёбрам, по спине, топчущие удары по голове и остановился лишь тогда, когда понял, что оппонент без сознания.
Всё было проделано быстро, огненно.
– Дай сюда скотч! – скомандовал Андрей оцепеневшей Кате. – Живей, бл***!
Она не сдвинулась с места.
– Где у тебя скотч? – взревел он, поднимая пистолет и закладывая его себе за пояс.
Она кивнула в сторону выдвижного ящика тумбы. Андрей раскрыл ящик, взял оттуда скотч, вытащил из деревянной подставки нож и стал вязать лежащего на полу Алексея. Телефон которого продолжал звонить, мелодией звонка являлась заунывная композиция группы Portishead, прекрасная музыка отъезда в иной мир. Закончив, зафиксировав Алексею руки и ноги, Андрей выпрямился и вопросительно уставился на Катю. Мёртвый Одиссей в ванной пробуждал гамму разнородных чувств.
– Эээ… Не сочтёшь ли своевременным поделиться со мной информацией, что же тут всё-таки происходит?!
Ответом ему была музыка из телефона Алексея. Катя молчала. По её внешнему облику никак нельзя было сказать, что она впечатлена ужасом происшествия, можно было подумать, что она либо уже отудивлялась, либо не осознаёт достоверность происходящего.
Тогда Андрей сказал: «У тебя в ванной труп».
– Ну труп, дальше что?! – ответила она, и её тон явно свидетельствовал, что происшествие не вылилось для неё во всеобъемлющий трагизм и скорбь.
Андрей с лёгкой иронией произнёс:
– Да ничего, всё в порядке. Я у себя дома тоже трупы в ванной складирую.
Вместо ответа Катя подошла к Алексею, и, вынув из кармана его брюк мобильный телефон, надрывающийся рингтоном Portishead, ответила на звонок:
– Алло… нет, это не Лёша… Он сейчас не может ответить… Занят… перезвонит, как только сможет…
Ошеломлённый Андрей терялся в догадках, что тут в этом доме творится. И он, отойдя в угол, сдавленно проговорил: «Вот попал, как х** в рукомойник».
Новых острых ощущений не пришлось ждать слишком долго – в прихожей раздался стук. Андрей с Катей озадаченно переглянулись – кого черти принесли в такую-то пору?! Она пошла открывать, он, оставаясь в темноте, осторожно двинулся следом.
Визитёров было двое – две коренастые фигуры в спортивных куртках.
– Меня зовут Карен, я родной брат Нарине, это Арам, наш двоюродный брат, – заговорил, под аккомпанемент зашедшегося лаем Гарата, один из них. – Мы приехали разобраться в недоразумении… Алексей, с которым встречается Нарине, сейчас здесь у тебя – я правильно понял? Его машина перед воротами стоит.
– Допустим… а в чём дело?
– Как раз в этом и дело.
– Пусть выйдет, нам надо поговорить! – резко вмешался Арам.
– Сейчас позову, – Катя попыталась закрыть дверь, но Арам не позволил.
Андрей счёл нужным обнаружить своё присутствие. Выступив из темноты и светя фонариком в лица Карена и Арама, сказал: «Мужики, обождите на улице, сейчас Лёша к вам выйдет».
Арам убрал руку и Катя закрыла дверь.
– Что ты наделал! – набросилась она на Андрея, когда они вернулись на кухню.
– Что Я наделал?! Это ТЫ мне говоришь!? – парировал он.
– Ладно, – продолжил он спокойным тоном, – что будем делать?
Взяв нож, он разрезал скотч на руках и ногах Алексея, который успел уже прийти в себя, подал ему руку, помогая подняться:
– Запомни, братан: у того, кто поднимает на меня руку, начинаются проблемы.
– В общем так, тема такая, – продолжил Андрей, заботливо отряхивая Алексея, хотя никакой нужды, учитывая идеально чистый пол, в этом не было. – Там подвалили гости, Карен и Арам, братья твоей невесты Нарине. Они хотят с тобой поговорить.
Алексей, Андрей и Катя вышли на улицу. Уличные фонари по-прежнему не работали, окна соседних домов оставались тёмными. Позади особняка Хромовых продолжал надрываться Гарат. На площадке между лестницей и воротами стояли трое – вместе с Кареном и Арамом была их сестра Нарине.
– Ты был с ней! – набросилась она на Алексея, когда он спустился по лестнице и подошёл к ожидавшей его группе.
Катя пошла успокаивать собаку. Андрей стоял, облокотившись о перила лестницы, и наблюдал за развитием событий. Алексей достаточно пришёл в себя, чтобы вразумить свою ревнивую подругу:
– Ты чего сюда припёрлась?
– Ты изменял мне! Я всегда это знала! – тонким голоском выкрикивала куколка-брюнетка, картинно размахивая руками. Новый голос в этом вечернем трагическом хоре.
Алексей взорвался, и этот взрыв был похож на ковровую бомбардировку:
– Ты чо меня пасёшь! Выследить меня решила, да?! Ну и как, выследила, а?
Он был в ярости и не боялся это показать. Братья попытались образумить сцепившуюся парочку – Карен уговаривал сестру, Арам в резких выражениях осаждал Алексея, предъявляя за измену.
В этот момент чувства Алексея перешли в агрессию и его колпак отъехал самым ужасным образом. Он сказал Нарине, девушке, на которой собрался жениться:
– Скорее бы ты сдохла, сучара **аная!
Никто не успел опомниться, как словесная перепалка перешла в драку – Карен с Арамом набросились на Алексея с кулаками. Он умело оборонялся – отбивая удары и делая в свою очередь смелые выпады.
– Что вы делаете! Перестаньте! – визжала Нарине своим мультипликационным голосом, но её крик ещё больше подбодрил Алексея, который набросился на её братьев, как обезумевший берсерк.
Вернувшись, Катя прикрикнула на Нарине:
– Замолчи! Соседей напугаешь!
Та в ответ огрызнулась:
– Ах ты проститутка! Хочешь мне рот заткнуть!
– Молчи, ну!
Андрей посчитал своим долгом вступиться за Алексея и обрушился на рычащего, словно бензопила, Арама, которого счёл более опасным противником. С минуту они ходили друг против друга, пытаясь провести удар ногами или руками, наконец, Арам с гортанным криком бросился на Андрея, пытаясь прорвать оборону и завязать ближний бой, но Андрей остановил противника ударом правой ноги в подколенную чашечку. Не опуская ногу, тут же провёл мощную мавашу в ухо. И, повалив на асфальт покачнувшегося Арама, принялся добивать его массивными каблуками сабо, будто бы специально для этого созданными – точно так же, как недавно Алексея. Который, в свою очередь, тоже добился успехов в схватке с Кареном – правда, не таких ультимативных, как Андрей.
– Закрой свой рот, х**ми прёт! – не унималась Нарине, крича на Катю, которая пыталась заставить её вести себя потише.
Увидев, что остался один против двоих более сильных противников, Карен отступил в сторону газона, и, заметив лежащие на земле грабли, попытался их взять, но Алексей его опередил. К воротам было не прорваться, и Карен побежал к углу дома, Алексей с граблями наперевес бросился вдогонку. Он размахнулся инструментом и наверняка раскроил бы Карену череп, но беглеца спасли быстрые ноги – грабельные крючья зацепили капюшон куртки, которую Карен с готовностью сбросил и скрылся за поворотом.
– Чёрт, убежал! – констатировал Алексей, домчавшись до угла.
– Так, вы на чём приехали? – обратился он к визжащей Нарине. – Всё, заглохни! Заткнись, кому сказано!
– Приведи Гарата! – это было приказано Кате.
И он вывел Нарине за ворота и усадил в машину, наказав молчать и ждать, пока он «тут всё порешает».
Бушующему Гарату, которого, наконец, спустили с поводка, дали понюхать куртку Карена, и пёс бросился по следу. Алексей с Андреем побежали за ним. Вслед за собакой они обогнули дом и спустились по лестнице, ведущей в цокольный этаж. Дверь была закрыта и возле неё лаял Гарат, прыгая и царапая железную обшивку.
– У них тут вечно нараспашку! – сказал Алексей, открывая дверь.
Внутри произошла заминка, Гарат потерял след. Они передвигались во мгле, острыми взглядами прощупывая каждый угол.
– Может, он поднялся наверх? – предположил Андрей.
– Да ну! По незнанке так сразу эту лестницу не найти! – уверенно ответил Алексей.
Осмотрев гараж, они вернулись в прихожую, которая продолжалась в продолговатый холл, который, в свою очередь, вёл в сауну. В холле Алексей ещё раз дал Гарату понюхать куртку, и тот, наконец, взяв след, в несколько прыжков оказался возле парилки и оглушительно залаял. Алексей взялся за ручку, но открыть не смог – изнутри сопротивлялись. Вдвоём с Андреем они потянули дверь на себя и смогли открыть достаточно для того, чтобы в образовавшийся зазор протиснулся Гарат. Словно ошпаренный дьявол, заметался по парилке Карен, пытаясь увернуться от злобного пса.
– Гарат, фу, сидеть! – заорал Алексей, но пёс уже успел искусать Карена в кровь.
Его вывели на улицу. Арам, обхватив голову руками, сидел на нижней ступеньке лестницы. Катя стояла двумя пролётами выше, на площадке перед дверью, и курила. Карен, потирая укушенные места и вытирая возвращённой ему курткой кровь, шёпотом матерился и испуганно косился на рычащего Гарата.
– А как вы хотели, ребята, в этом доме на телячьи нежности рассчитывать не приходиться, – тоном строгого папочки провозгласил Андрей, как бы подытоживая состоявшееся здесь кровопролитное, бесподобное и беспримерное сражение.
Пользуясь всеобщим замешательством, он взял командование в свои руки: приказал Карену сесть рядом с Арамом, Кате – следить за Гаратом, затем отвёл Алексея в сторону и потребовал, чтобы тот отвёз непрошенных гостей в милицейский участок или РОВД – короче, куда следует, мотивируя тем, что они напали на сотрудника милиции, находящегося при исполнении служебных обязанностей.
– Но это родственники Нарине! – возразил Алексей.
– Они чуть не убили тебя! – невозмутимо ответил Андрей, и, видя, что Алексей колеблется, добавил. – Придумай что-нибудь, под каким предлогом закрыть их до утра, а там видно будет.
– Ладно. Только отдай ствол, – согласился Алексей.
Андрей сходил в дом, вытащил из укромного места в прихожей пистолет, куда спрятал его на всякий случай, вернулся на улицу и протянул «другу семьи» Хромовых: «Держи».
Алексей вступил в диссонанс со сложностью ситуации и находился в незащищённой стойке: «когда и больно, и смешно, и отец грозит в окно», и был вынужден подчиниться Андрею. Взяв оружие в правую руку, левой рукой Алексей вынул из внутреннего кармана куртки милицейское удостоверение, подошёл к родственникам своей невесты:
– Вы задержаны по статье 318 УК РФ – применение насилия в отношении представителя власти. Сейчас мы проедем в ГУВД для составления протокола.
– Брат, ты что, брат! – запротестовал Карен.
Арам злобно прошипел:
– Какой он тебе брат, он урод, а не брат!
Тут зарычал Гарат и они, умолкнув, послушно направились на выход. Алексей обменялся с Катей понимающими взглядами и едва заметными кивками, и потребовал у Карена ключ от машины. Тот безропотно отдал. Андрей неодобрительно посмотрел вслед Алексею: складывалось впечатление, что у них с Катей своего рода телепатическая связь. Она едва заметно кивнула ему, и он, кивнув в ответ, положил ключи Карена в карман и вынул свои. Подозрения о том, что у них не совсем простые отношения, зародились ещё во время поездки в «Элвис», окрепли и частично подтвердились в ходе объяснения Кати, и, наконец, полностью подтвердились, когда он появился здесь, открыв дверь своим ключом. Ну а одиссея с Одиссеем – тут даже сам Сташин не разберётся.
Вспомнив про шантажиста-следователя, Андрей приободрился: самая сложная на сегодняшний день проблема решена. Капранов всё, концы в воду, как говорится, показания давать не нужно. Главным на повестке дня становится другой вопрос: вернуть непокорную Катю.
Проводив гостей и вернувшись на кухню, Андрей с Катей долго безмолвствовали.
– Ну вот, у нас достаточно времени помолиться, чтобы облегчить странствия души раба божьего Капранова, – наконец, он прервал молчание.
Она взяла бутылку виски и бокал и попросила Андрея захватить свой и бутылку Пепси. Они прошли в зал. Андрей прошёлся по ковру – да, откровенный разговор необходим!
– Удостой ответом: что происходит и какого хрена в твоей ванной лежит мёртвый труп!?
Но ему не сужено было услышать ответ – увидев в аквариуме плавающих кверх брюхом бездыханных рыбок, Катя с криком бросилась к ним: «О боже мой! Обожемой! ОБОЖЕМОЙ!» Андрей подошёл к аквариуму, стоящему на раскалённых вёдрах. Огонь в камине почти погас, ярко сверкали угли, а вода в ёмкости была такая горячая, хоть яйца вари в ней.
С глазами на мокром месте Катя громко кричала:
– Обожемой! Что делать? Принеси с кухни холодной воды – в кастрюле, банке, в чём угодно!
Андрей побежал на кухню и стал открывать подряд все шкафы в поисках подходящей тары. Найдя кастрюлю, поставил её в раковину и открыл кран. Подошла Катя и подставила под льющуюся воду ковш, в котором она принесла рыбок (ковш она взяла из санузла, находящегося в её комнате, и зачерпнула им рыбок из аквариума). По её щекам текли слёзы. Рыбки не поплыли, а безжизненно качались на поверхности воды. Андрей закрыл кран.
– Обожемой! Что мы наделали! Как можно было постакить аквариум на огонь!? – продолжала причитать Катя. Она окончательно потеряла над собой контроль, её никогда нельзя было охарактеризовать словами «кровь с молоком», но тут она настолько побледнела против обычного, что, казалось, в тёмном помещении стало чуть светлее от её фосфоресцирующего лица, глаза начали практически вращаться в орбитах от паники:
– О боже мой! О БОЖЕ МОЙ! ОБОЖЕМОЙ! ОБОЖЕМОЙОБОЖЕМОЙ!!!
Она не сделала ничего такого уж страшного: не развязала ядерную войну, не материлась в кабинете своего отца в областной администрации и не выложила свои откровенные фоторафии в интернете, а всего лишь, отвлёкшись на одну проблему, упустила из виду другую.
Не выпуская из рук ковш с рыбками, она направилась в зал. Там она села на диван и поставила ковш рядом с собой. Андрей примостился рядом с ней.
Гнев и уныние охватили его. Несмотря на нетерпение, он был вынужден повременить с допросом, переждать всплеск Катиных эмоций в связи с гибелью Ромео и Джульетты.
Немного успокоившись, но всё ещё с влажными от слёз глазами она встала и подошла к пианино. Налила себе виски.
Андрей поднялся вслед за Катей, пересёк зал, подбросил дров в камин, прошёлся, твёрдо наступая на ковёр, остановился перед ней и, глядя на неё в упор, резко спросил:
– Так что с Капрановым? Как он оказался в твоей ванной?
Она держалась необычайно спокойно, будто измеряя всем своим видом силу потрясения Андрея.
– Не видишь, я пью.
Теряясь в догадках, Андрей тяжело дышал. Плеснув себе виски, сказал:
– Пей, и не замедляй разговор! Зачем ты грохнула его? Захотела отмутить Стройхолдинг? Вместе со своим бойфрендом Алексеем, который «недавно ушёл из твоей жизни», но, как оказалось, не успел далеко отойти?!
В этот момент весь вид Кати как бы вопрошал: «Почему бы тебе не заткнуться?»
Сократив расстояние между ней и собой до двух шагов, он продолжил допрос:
– Как ты могла? Со старикашкой? Который выглядит омерзительнее, чем операция на прямой кишке.
– Посмотри на себя, моралист хренов! – взорвалась она. – Обслуживаешь возрастную тётку за то, что она проводит твои платежи в казначействе!
Широко раскрывая глаза и делая мюзикхолльные жесты ладонями, он возразил:
– У нас с Вероникой чисто дружеские отношения.
– Рассказывай мне сказки, сам говорил, что «дружба между мужчиной и женщиной невозможна в принципе».
– А что «дружба между мужчиной и женщиной»… Но ты побила мою историю своей: твои утверждения насчёт Вероники голословны, тогда как у тебя в ванной голый труп, – он сделал жест рукой, показывая в сторону туалетов, как телеведущий, указывающий на призы в викторине.
– Да ты задолбал уже своим трупом! – вскричала она.
Он сказал примирительным тоном:
– Прости, Кать. Ревную тебя и к этому трупу, и к пока ещё живому Лёше, и даже к Полянскому.
С бледной и таинственной улыбкой Катя стала уверять Андрея, что,
– …Полянский был влюблён в меня, потому что… я делала прекрасные пресс-релизы.
Он прыснул, как какая-нибудь несмышлённая пигалица из телевизионного реалити-шоу:
– Делала… что?!
– Пресс-релизы.
Он сделал руками обтекающий жест и сказал:
– Ага, лизы… пресс-релизы …
– Даже если я посвящу тебя во все детали наших отношений, вряд ли ты сможешь постичь их глубину.
Андрей сделал глоток и посмотрел бокал на свет – из золотистого он стал тёмно-красным. Так же изменчиво было настроение Кати. Выражение её лица показывало, что продолжать расспросы бесполезно. Всё же, он попытался. Напряжённый драматический диалог в этом мрачном доме, освещаемом лишь пламенем свечей, продолжился. Обстановка в целом сообщала Андрею траурно-эротический настрой, и, посматривая вверх, в сторону Катиной спальни, он лелеял надежду всё-таки добраться до неё вместе с хозяйкой этой ночью.
Своим упорным нежеланием объяснить произошедшее Катя донельзя разожгла его любопытство. Он сгорал от нетерпения узнать, что случилось, но она, несмотря на его настойчивые расспросы, так и не приподняла, хотя бы немного, завесу тайны.
Разговорившись, он оживился, у него открылось второе дыхание, его взгляд, устремлённый на Катю, был полон любви и гнева, тоски и муки, и могучей, обжигающей страсти.
– Кать, давай всё забудем! Старикашка, хрен с ним, ну подумаешь, уронила работающий фен в воду, с кем не бывает. Труп можно сжечь, закопать в огороде, со Стройхолдингом тоже можно порешать вопрос. Давай уедем, сожжём мосты, отвернёмся ото всех, кроме нас двоих!
Он говорил с такой страстью, как будто в руках у него находится как минимум факел с олимпийским огнём, и не было никаких оснований не верить, что за каждое сказанное слово он несёт сумасшедшую ответственность.
– Тебе приходилось убивать людей? – внезапно спросила она.
– Нет! Но мне нравится, что ты смогла. Представляю, как обалдел старый пердун, когда его пронзило током. Вот скажи – вода закипела, дым пошёл? – Андрей продолжал горячиться, уже не сомневаясь, что ему удастся уговорить Катю отменить тайм-аут в их отношениях. – Давай уедем в Петербург! Решим вопрос со жмуром, я тут улажу кое-какие свои дела, и уедем!
– Нет, Андрей, спасибо за предложение, но я не могу принять твою помощь, и поехать с тобой в Питер тоже не смогу… пока…
Он быстро поднял взгляд и внимательно оглядел Катю. Поразили её глаза. Они то вспыхивали, как факел, то гасли, как ночной костёр: «нет, никакие уговоры не помогут!»
Глубокое молчание нарушал только треск пылающих головёшек в камине. В пустых бокалах отражались огни свечей.
– Нет, я не смогу… – повторила она.
Уловив колебания в её голосе, он поспешил привести ещё доводы:
– Ты рассчитываешь на своего бывшего бойфренда, Алексея, но у него уже своя жизнь – невеста, все дела. Ты цепляешься за прошлое, но его уже не вернуть. Всё это в высшей степени странно. Во время нашего первого свидания, в «Замке на песках», ты сказала: «у меня много друзей, в том числе противоположного пола, с которыми мне нужно общаться, и если я буду близка с каким-то мужчиной, то этот мужчина должен будет считаться с моими привычками»… и я принял твои условия, хотя до этого был шовинистом-собственником и не позволял своим девушкам иметь друзей-мужчин.
Она ответила холодным сосредоточенным молчанием. Оно несколько усмирило пыл разошедшегося Андрея.
– Я всегда держался дольше других. Все остальные уползали и прятались, а я оставался и говорил: «Эй, вечеринка продолжается!» Сейчас я понимаю, что когда-нибудь вечеринка закончится. И что тогда?
– Твоё обаяние таково, что ни один из инцидентов не нанёс тебе серьёзного урона, – сухо сказала она.
Андрей мельком взглянул на камин, отмечая угасающую красноту и блёклую рыжеватость углей, и продолжил более уверенным тоном:
