Раннее утро четверга.

Пошатнувшуюся репутацию восстанавливают в управлении полиции Паттайи

Электронные часы на втором этаже управления полиции Паттайи показывали 01:03. Под часами поблескивала бронзовая табличка с золотыми рельефными буквами того же размера, что цифры на часах. «Дар Сиа Дома» – гласила табличка.

Монтана широко зевнула – рот открылся, как пружинный капкан, обнажились здоровые розовые десны и белоснежные зубы. Так началась зевотная эпидемия, которая поразила сперва банду «Свиная голова», потом Ходжеса с Дювелом. Инфекция косила одного за другим – рты разевались, как у сомов перед белым мякишем. Иммунитета не хватило даже полицейским.

Алиса смотрела через плечо Монтане, набиравшей твит на айфоне. Ни Алиса, ни Тиффани зевотой не заразились. Тиффани развалилась на стуле. Глаза закрыты, туфли сброшены, корона съехала набок – королева заснула. Монтана перечитала свой последний твит, но пока не запостила. Начать или закончить его «нифигасе»? В универе учили: начинать и заканчивать предложение одним и тем же словом позволительно только Уильяму Шекспиру и Биллу Клинтону. В итоге «нифигасе» оказалось в начале. «Пусть люди сразу въезжают, че почем», – подумала Монтана.

«Нифигасе: уроды-морпехи, даже подружек завести не могут, а на тайский «БМВ» нассали».

Монтана запостила твит, зная, что Алиса его прочла.

– Этим ребятам не завести подружек, даже если их высадят на остров в компании ста незамужних женщин, – проговорила Монтана. – Только зря я с вами болтаю. Разве вы там не участвовали?

– Я пострадавшая.

Монтана наклонила голову набок:

– Простите. Вы наверняка пережили кошмар. Теперь психолог понадобится. Пусть уроды и за это заплатят. Травмы от сексуального насилия годами залечиваются. Некоторые не залечиваются вообще, так нам в колледже объясняли. Только взгляните на тех морпехов! Их хоть что-нибудь колышет? Не представляю, как они выберутся из этой заварушки. Впрочем, так им и надо.

Алиса пожала плечами, надула щеки и медленно выдохнула.

– Да, конечно, – проговорила Монтана, пожимая ей руку. – Вижу, как вам больно.

Лопес подался вперед, глазея на тайских копов, которые сообща налегали на тарелку клеклого риса с жареной курицей.

– Я ударил парня с накрашенными губами, – сказал Лопес одному из них, косясь на Пиво. – Вы когда-нибудь так делали?

Коп облизал большой палец, думая, что Лопес намекает на Тиффани.

– Даже среди тьмы-тьмущей на стоянке я увидел, что у него губы накрашены, – продолжал Лопес, кивая на Пиво. – Черт, когда ударил его, я руку подводкой для глаз испачкал. Ничего страшного, но такого, как он, морпехи настоящим мужчиной не считают. Только почему такая женщина тратит время с таким лузером? – Лопес показал на Тиффани. – Она же всем женщинам женщина.

Рассказ Лопеса о тайцах, участвовавших в инциденте на стоянке – так это называлось в отчете, – запутал полицию. Лопес говорил на языке, не похожем на английский, который учили копы. Ошибки в определении пола участников инцидента усиливали впечатление, что он выдает себя за невменяемого. Копы собрались у блюда со шкварками и кружка́ми ананаса, брали по кусочку и переводили друг другу то, что, вроде бы, сказал Лопес.

Монтана отложила айфон, посмотрела сперва на Ходжеса и Лэнни, потом на часы. Времени оставалось в обрез – еще немного, и их сочтут ушедшими в самоволку.

Ходжес сел поудобнее, наклонился и зашептал Дювелу:

– Что нам теперь делать?

По виду Ходжеса казалось, что отряд напоролся на засаду в глухом кабульском переулке, и теперь непонятно, откуда летят пули.

– Попробуйте договориться, – посоветовал Дювел, наблюдая, как коп окунает клеклый рис с курицей в мутный соус.

Ходжес был готов капитулировать. Тайцы имели преимущество и в живой силе, и в технике.

– Мы же вместе пробовали, да ничего не вышло.

Дювел покачал головой:

– Мы прорабатываем условия. Я представляю, что сейчас в мыслях у Пива.

Мировая между Пивом и Лопесом Ходжесу и в голову не приходила. Ходжес участвовал в настоящих сражениях, убивал и видел, как убивают. А вот чтобы мировой достигли люди с противоречиями, как у Лопеса с Пивом, не видел никогда. Это же все равно что просить Северный полюс слиться с Южным и надеяться, что магнитное поле планеты не изменится.

Манит, главный коп с мясистым лицом, продолжил допрос.

– Почему вы выбрали именно ту машину? На стоянке немало других машин, но вы остановились на «БМВ» хуна Пиво. Почему?

Лопес перехватил взгляд Алисы. Настал момент истины. Либо он сдаст ее, либо нет.

– Ненавижу немецкие тачки, вот почему. «Форды», «Бьюики», «Шевроле»… эти все родные, американские.

– «Шевроле» перекупил концерн «Вольво», – напомнил Ходжес, подавшись вперед.

– Ну и что? – Лопес пожал плечами. – Название-то американское.

– Примерно как фамилия Лопес, – съязвил Крюгер.

– Заткнись! – прошипел морпех и поднял средний палец.

Алиса подумала, что Лопес – малец смышленый.

– Вы непристойно обнажились перед этой женщиной, – проговорил Манит, кивнув на Алису.

– Я была в темных очках и ничего не видела, – вмешалась та.

– Вы и без темных очков его дружка не увидели бы, – не унимался Крюгер.

Арнольд ткнул его локтем.

– Проблем и так по горло, закрой пасть! – прошипел он и громко, во всеуслышание, добавил: – Отныне зовем Лопеса Шеви, в честь «Шевроле».

Только обстановка не располагала к шуткам и дурачеству.

– Арнольд, положение серьезное, – сказал Ходжес. – Все попадет в официальный рапорт.

Копы на время потеряли интерес к морпехам, сосредоточились на Пиве и целую вечность говорили с ним по-тайски. Члены отряда берегового патрулирования и морпехи не понимали ни слова. Монолог Манита длился три минуты двадцать восемь секунд.

Дювел наклонился вперед и перевел суть Ходжесу.

– Убогий уродец ненавидит немчуру больше, чем нас. Он проявил политическую нетерпимость к «БМВ». Ни с вами, ни с вашим отцом это никак не связано. Уродец даже не знал, что это ваша машина. Чего ждать от безмозглых пьяных матросов? Они раскаиваются. Гляньте на них – им бы скорее на корабль вернуться. Серьезные проблемы с американцами нам ни к чему. Какую сумму вы хотите в качестве компенсации? Мы изъяли пять сотен у урода, обоссавшего вашу машину. Возьмите деньги, и покончим с этим. Езжайте домой, пригласите свою девушку и друзей на ужин.

При переводе Дювел сгладил отдельные шероховатости, которые Манит, как главный полицейский, мог счесть провокационными.

– Дело в деньгах, – объявил Дювел. – В компенсации поруганного достоинства Пива. Мы почти договорились.

– То же самое вы твердили несколько часов назад, – отозвался Ходжес.

Увы, отец Пива поставил высокую планку и требовал огромных откупных. Сиа Дом наконец появился в участке и поддержал сына – застыл у него за спиной, положив руки ему на плечи. Пиво словно новой батарейкой зарядили, а ведь он уже почти согласился на пять сотен, только бы уехать домой. Сиа Дом смотрел на Тиффани и думал, какие большие у нее ступни. Все сделали, как надо, а про ноги не подумали.

С полицейскими Сиа Дом говорил строго, пару раз кивал на электронные часы с табличкой, гравированной его именем. Мол, либо компенсация в двести тысяч батов, либо большие проблемы. Он ведь и часы может забрать.

Никто всерьез не верил, что морпехи наскребут двести тысяч батов, а шансы раздобыть такую сумму равнялись нулю. В общем, классическая тупиковая ситуация из-за суммы выкупа. Поначалу разгневанный Сиа Дом не узнал Алису. Темные очки, бейсболка, черные брюки и майка – ничего общего с русскими девушками, фланирующими по Бич-роуд. Алиса медленно сняла бейсболку – белокурые волосы рассыпались по плечам – и очки.

– Алиса, это ты?

Копы посмотрели на Сиа Дома, потом на Алису. Приунывший Пиво глянул на членов банды «Свиная голова» в надежде на моральную поддержку, но Пиано и Банк сосредоточенно изучали свои ногти, словно пересчитывали их один за другим.

– Как хорошо, что вы здесь, Сиа Дом! – обрадовалась Алиса. – Уж вы-то проблему уладите. Тут недоразумение, одно большое недоразумение.

– Недоразумение? – Напрасно Сиа Дом искал ответ или объяснение в глазах сына. У Пива ответа не нашлось. – Почему никто не сказал, что тут недоразумение?

Вообще-то никто и слова сказать не успел: Сиа Дом ворвался в зал для допросов и потребовал компенсацию.

– Алиса, давай выйдем и поговорим. – О протоколе Сиа Дом не думал. Просить разрешения у копов? Еще чего! Он подарил часы, значит, может всё и всегда.

Алиса поднялась, обошла вокруг стола и остановилась у двери. Главный коп кивнул. Алиса улыбнулась Дювелу и кивнула на Тиффани.

– Когда проснется, Спящая Красавица поможет вам с Мораг.

Момент, вроде бы, отнюдь не исторический, но в управлении полиции Паттайи его запомнил каждый.

Ходжес закрутился, как волчок: посмотрел на Тиффани, посмотрел на Алису, потом потянулся к Дювелу:

– Кто такая Мораг?

– Поджер, – прошептал Дювел.

Мозгом своих гигантских костей он чувствовал: рано или поздно откроется, что на стоянку отеля его вызвала Алиса. С кончика носа у него медленно капал пот, и это в зале, где морпехи ежились под кондиционером.

Сиа Дом взял Алису под руку и повел по коридору мимо копов и подозреваемых. Старик брюзжал себе под нос о том, как связь с Тиффани портит Пиву жизнь, мол, случившееся – наглядный тому пример. Брюзжал он без тени смущения, хотя конкурс «Мисс Белый Сад» проводился в его собственном отеле и он лично раздавал призы и короны целому взводу катои.

– Ты же обещала придумать, как от нее избавиться, – проговорил Сиа Дом, пахнущий ячменем и хмелем. Старика вырвали из счастливого мирка пивоварни, где он смешивал ингредиенты в новом чане из нержавейки, вот он и бухтел. Священный ритуал пивоварения пришлось бросить, чтобы спасти сына от очередной неприятности с законом.

– Все идет по плану.

Сиа Дом покачал головой:

– Будь добра, объясни, потому что я таких планов не понимаю.

Старик остановился у окна, которое выходило на оживленную Бич-роуд и на залив. На темном фоне горизонта колыхались огоньки лодок креветочников.

– Они по-прежнему вместе. Тиффани теперь королева красоты, как мне убедить сына порвать с ней?

– У Пива не будет выбора.

Сиа Дом ждал подсказок и намеков, но понял, что Алиса не выпускает эмоции наружу. Впрочем, он не мог не отметить, что наружность у нее приятная и без эмоций.

– Ты не знаешь моего сына, – засмеялся старик.

– Мне достаточно знать Тиффани. Она его бросит.

Сиа Дому почудилось, что в большом, полном людей зале крикнули: «Бинго!»

– Тиффани бросит моего сына?

Такая перспектива при всей своей привлекательности оскорбляла здравомыслие Сиа Дома. Одно дело, если Пиво бросит Тиффани, но чтобы наоборот? Это самый настоящий нах хаек, плевок Пиву в лицо. Нет, не одному Пиву, но и Сиа Дому, и предкам – плевок на всю нить поколений.

– Мне не верится.

– Поверьте, – Алиса кивнула. – Случится это сегодня. А Минт… Видели, как ее оскорбило второе место? Она последует за Тиффани.

– Когда? – спросил Сиа Дом, выждав, пока пройдут два копа.

– Сегодня.

– Куда? – Каждый ответ Алисы будоражил Сиа Дома.

– За границу. Сперва вам нужно уладить конфликт между американцами и Пивом. У Лопеса есть пятьсот долларов. Скажите копам, что хорошо подумали и, как добропорядочный гражданин, просите отпустить американцев на корабль. Мол, это жест доброй воли. Вы добрый, благородный человек и зла ни на кого не держите.

Голосок в голове Сиа Дома зашептал, что каждое слово этой русской – чистой воды ложь, но другой голос, свободнее, доверительнее, к которому старик прислушивался в отношениях с красивыми женщинами, говорил, что Алиса прекрасно разбирается в людях.

Сиа Дом сопоставлял свою главную мантру «как это отразится на моей репутации?» с основой Алисиного плана и, опершись на подоконник, смотрел на месяц, который вставал над заливом.

– Не хочешь стать моей невесткой?

Алиса обвила его руку своей.

– Может, обойдемся без посредников и станем бизнес-партнерами?

«Она не китаянка, а рассуждает, как китаянка», – подумал Сиа Дом.

– О каком бизнесе речь? – спросил он вслух.

– О пивном.

Старик прищурился и посмотрел на свои руки.

– Это дело сугубо семейное, на получение прибыли не рассчитано.

– Рано или поздно все сводится к прибыли.

– Только не святое, – возразил Сиа Дом.

– Из святого получается самый прибыльный бизнес.

– Нет, пока я жив.

– К тому времени ваша нить поколений оборвется. Что происходит с собственностью храма после смерти последнего священника, последнего жреца?

Сиа Дом промолчал, переступая с ноги на ногу. Плюнуть бы в луну, которую застилают наползающие с моря тучи! В горле скопилось достаточно желчи, чтобы до нее доплюнуть. Сбить с неба, утопить в Сиамском заливе. Алиса донимала его так, что хотелось заткнуть ей рот, вопрос только, как.

– Я скажу вам, что происходит, – напирала Алиса. – Ушлые ребята продают ее за бесценок. Имей последний жрец мозги, как у китайцев, он распорядился бы всем при жизни и с максимальной выгодой. Прибыли хватило бы на новый культ мини-пивоварен.

Сиа Дом ухмыльнулся, схватил Алису за обе руки и встряхнул.

– Для начала разберись с Тиффани.

– Договорились, – кивнула Алиса.

Лэнни стал звездой, едва Монтана рассказала тайским копам, что он из той же кенийской деревни, что отец Барака Обамы, значит, они почти кузены. Через пару минут принесли поднос со свежими фруктами – апельсинами, манго, арбузами – в обрамлении белого лотоса. Младший коп на коленях пополз через зал и поставил поднос перед Лэнни. Вскоре принесли второй поднос с водой, бутылкой «Джонни Уокер Блэк Лейбл» и стаканами.

Монтана развлекала собравшихся историями о Лэнни, в основном, о своем видении его будущего. Лэнни быстро пойдет в гору и через пару лет будет адмиралом. Если бы не Верховный суд США, Лэнни командовал бы учениями в Паттайе. При чем тут Верховный суд, Монтана не объяснила. Разве так уж важна реальность? Что же до дурного осадка, который останется у Лэнни от Паттайи и отношения местных к нему и к его друзьям, так кенийцы вообще гиперчувствительны и ранимы. Монтанины прогнозы пугали Лэнни. Подобно историям о голодных призраках, они создавали отрицательное биополе, которое может вернуться, подкараулить, вырваться из-под ног.

Сиа Дом проскользнул в зал для допросов и помахал главному копу, которому не терпелось сообщить старику, что среди американцев затесался брат Обамы. Мол, действовать надо быстро, не то сидеть им всем в дерьме, точнее, до самой пенсии бродить по минным полям вдоль бирманской границы.

– Решение я принял из любви к вам и к полиции в целом, – начал Сиа Дом. – Как бы я ни обожал сына, нужно помочь друзьям. Если Лопес выплатит моему сыну пятьсот долларов, мы договоримся.

Дювелу показалось, что Манит сейчас поцелует Сиа Дому руку.

Лопес хлопнул в ладоши:

– Эй, это же все мои деньги!

– Нас отпустят на корабль. Соглашайся! – посоветовал Крюгер.

– Давай, братан! – подбодрил Арнольд.

Пока морпехи шумели и препирались из-за денег, Пиво качал головой, почуяв предательство. Что теперь делать? Сиа Дом уже огласил свой вердикт, так что для копов его мнение принципиально ничего не меняло.

– Лопес мне всю машину обоссал, – произнес Пиво чуть ли не шепотом. Похоже, он с собой разговаривал, а не пытался сорвать договоренность, достигнутую отцом.

Присутствующие его нытья словно не слышали – никто, кроме Тиффани. Красавица проснулась, думая, что фрукты и виски принесли, чтобы отпраздновать ее победу над пятьюдесятью двумя соперницами. Копы выстроились у стола перед Лэнни. Каждый держал в руке листок, каждый хотел получить автограф и сфотографироваться с Лэнни, пожимая ему руку.

Тиффани фыркнула, отвернулась и взяла кусок арбуза.

– Милый, что это они делают? – спросила она Пиво.

– Подмасливаются к сыну президента США.

– Так ведь у Обамы две дочери.

– Тот парень – его внебрачный сын.

– Все как в Таиланде, – проговорила Тиффани, отправляя арбуз в рот.

Копы вручили Пиву белый конверт с пятьюстами долларами. Пару минут ушло на то, чтобы собрать двадцатки и десятки, которые «разлетелись» по управлению, и вернуть в конверт. Сбор и перекачка денег напоминали старые фильмы про вампиров, когда отсосанная кровь течет обратно в вены жертв. Пиво пересчитал деньги. Дювел наблюдал за ним и думал, что подобное видит впервые. Рассказать кому – не поверят, так что лучше молчать.

Алиса подсела к Пиву:

– Можно мне поговорить с Тиффани?

– Конечно, – уныло ответил он.

– Как женщина с женщиной, – добавила Алиса и лишь потом сообразила, что сморозила глупость.

Сиа Дом, стоявший чуть поодаль, жестом подозвал сына, чтобы поприветствовать пять своих «лучших друзей» в Паттайе.

– Я сейчас, – сказал Пиво Тиффани.

Алиса дождалась, когда Пиво втянут в беседу с отцовскими друзьями.

– Минт сегодня очень расстроилась, – сказала она наконец.

– Я тоже думала, что она победит, – отозвалась Тиффани. – У нее же русский спонсор и так далее. Наверное, спонсор и подвел Минт. Я удивилась… Нет, честно говоря, нет! – Тиффани победоносно улыбнулась, и коп сфотографировал ее с кусочком арбуза, застрявшим между передними зубами.

«Победителю легко быть честным», – подумала Алиса.

– Я знакома с бойфрендом Минт. Она смирилась со вторым местом и хочет лично перед тобой извиниться. Она понимает, что сегодня вела себя отвратительно. Тогда Минт разнервничалась, а сейчас решила загладить вину. По словам Владимира, она мечтает, чтобы ты ее простила.

– Все в порядке. Передай, что я ее прощаю, – сказала Тиффани.

– Ей нужно услышать это от тебя лично.

– Завтра можно устроить совместный ланч, – предложила Тиффани, зевнув.

– Она хочет сегодня облегчить душу. Бремя-то страшное. Помоги ей, Тиффани!

– Уже поздновато.

– Сама будешь лучше спать, если вы сегодня помиритесь.

Рядом с Тиффани встал Дювел, вытянув руки по швам.

– У него попугаиха болеет, – начала Алиса.

– Попугай-ара, самочка, – уточнил Дювел. – То и дело в обморок падает.

На глазах у всех троих Ходжес повел Лэнни, Монтану и других морпехов к двери. Лопес оглянулся, перехватил Алисин взгляд и поднял средний палец.

– Сука! – прошептал он. – Выходи аккуратнее, чтобы твою красивую попку дверью не прихлопнуло.

«Парнишка – чудо!» – с восторгом подумала Алиса.

– Это он хотел купить Доктора Любовь? – спросил Дювел, кивая на Пиво.

– Сейчас он без денег, – сказала Алиса.

Про Мораг Пиво уже забыл: появились другие проблемы. По опыту в московской службе эскорта Алиса знала: лучший способ отвлечь мужчину от одной проблемы – создать другую, серьезнее.

– Как думаешь, Пиво разрешит нам взять его машину? – спросила Алиса, повернувшись к Тиффани.