Осознание того, что в последний раз еду в этом лифте, да и, вообще, сегодня был последний раз, когда я была счастлива и видела его, даже злого, начинает сотрясать моё тело. Ощущение потери самого дорогого, что у меня было, затуманивает разум, и я не могу дышать от этого. Не хочу. Мне так одиноко и мне так тяжело принять слова Лесли. Но она чертовски права, как бы я ни хотела… ни любила его, я не смогу дать ему наслаждение болью.

Он говорил… вчера говорил мне что-то важное, но я не помню, не могу напрячь свои извилины и воскресить в памяти, чтобы понять, как он чувствовал себя вчера.

Лифт открывается на первом этаже, и я, опустив голову, стараясь как можно быстрее пройти мимо девушек за стойкой, выхожу на прохладный воздух.

Не хочу уходить. Не. Хочу. Я хочу его, всего его. Я ведь так люблю его. Мне ведь так больно, но это ничто по сравнению с тем, что сейчас происходит со мной. Я не понимаю его, просто не понимаю, отчего он так завёлся. Почему такую малость, как моё желание защитить его, перевернул и выставил в совершенно отвратительном свете. Ведь всё было иначе, всё было не так.

Останавливаюсь уже за воротами, и неожиданная неприятная мысль пронзает мой разум.

А если Марк и наше соглашение стало лишь поводом, чтобы выгнать меня или же указать на моё место сабмиссива? Выбрать одно из двух. И он вчера увидел последствия того, что может быть из-за него, и испугался их? Ведь если я буду его сабмиссивом, то он должен будет защищать меня. А сейчас я ему никто просто девушка, которую он решил преследовать и трахнуть, обучить и изменить её характер. У него это получилось, прекрасно получилось. И все его слова, направленные против меня, не что иное, как его извращённое желание.

Я даже не знаю, откуда взялись эти слова в моей голове. Из-за Лесли или же из-за его глаз, которые шли вразрез с моим сном? Не понимаю, откуда это пришло, но внутри стало так душно, так тяжело дышать, что я стояла на тротуаре и хватала воздух ртом.

А если я не нужна ему? Если всё это его стиль поведения, как садиста? Если он специально разжёг войну между мной и отцом за него?

Судорожно пытаюсь найти другие слова в противовес этому, но их нет. Ничего нет, я не могу вспомнить. Голова раскалывается от стремления понять причину такой злости на меня, этих обвинений и нежелании услышать мою любовь, которая настолько глупа, что заставляет меня застонать и едва не рухнуть на тротуар. Но крепкие руки Майкла мигом подхватывают меня за талию, и я поднимаю взгляд на него, полный слёз и бешеного нежелания больше мыслить.

– Мисс Пейн, я доведу вас, всё хорошо, – с улыбкой уверяет он меня, просто поднимая меня над землёй и в два шага донося до «Рендж Ровера» и усаживая внутрь.

Я уже не могу удержать в себе слёз, которые бурным потоком вырвались из глаз. Столько напряжения и переживаний, столько опасной зависимости и любви, столько страха и паники. Во мне так много эмоций, что я больше не могу терпеть. Не умею держать себя в руках. Слишком много произошло за последние двадцать четыре часа для моего истерзанного тела, как и души.

Так много вариантов его отношения ко мне, но я не знаю наверняка ничего. Потому что он не открывается мне, только немного и тут же что-то происходит, я снова одна.

Все слова Лесли крутятся в голове, ещё больше втаптывая в грязь мою любовь и мои надежды. Закрываю лицо руками, которые в очередной раз отдаются болью и напоминают мне, что меня ждёт впереди, если не забуду его. Но как я могу? Как могу забыть самую лучшую и самую яркую вспышку в моей жизни? Эту комету, принёсшую мне настоящую жизнь, реальную жизнь и саму себя. Как я могу не любить его хотя бы за то, что он вчера был рядом? Что у меня было место… был тот самый защитник, и я доверяю ему. Он единственный, кого моё сердце всегда будет выбирать. Он единственный, ради кого я буду подвергаться опасности. Только вот я не знаю, насколько он оценит мои жертвы. Ведь сейчас он мне дал понять довольно ясно, что селит меня в эту квартиру, потому что всего лишь пожалел. Только вот любовь и жалость – это разные вещи, совершенно разные и далёкие друг от друга.

– Мисс Пейн, вам нужно успокоиться. Выпейте воды, – раздаётся голос Майкла, и он осторожно кладёт на мои колени бутылку.

Я, всхлипывая и продолжая находиться в истерическом затуманенном мире, открываю лицо и смотрю на мужчину, моментально отворачивающегося от меня.

– Вашу машину я отогнал в салон, он принадлежит мистеру Холду. Там её отмоют, да и вам сейчас не следует садиться за руль. Поэтому я в вашем распоряжении целый день, как и завтра, как и послезавтра. Пока вы сами не сможете держать руль, – произносит Майкл, заводя мотор и плавно начиная движение.

Вытираю пальцами влагу с лица и пытаюсь прекратить плакать, только вот я обессилена. Слишком боюсь всего сейчас. Мне очень больно и одиноко, мне нужен Ник. Я хочу упасть в его руки и просить его не обращаться со мной так. Немного довериться мне, как я доверяю ему. И даже не представляю, что мог написать такого Марк, что это его так задело.

Воспоминание о сообщении проносится в голове, и я отбрасываю от себя бутылку, и едва шевеля пальцами, открываю рюкзак, осматривая мои вещи, но не вижу свой «BlackBerry». Значит, он остался у Ника. Или же он просто его сломал. Только вот из-за чего? Что этот придурок мог написать? Что, вообще, происходит вокруг меня? Почему я ощущаю себя Алисой в гостях у красной королевы, именуемой моей судьбой, и она уже затачивает для меня остриё, чтобы отрубить голову?

Мои всхлипы прекращаются, и я откидываюсь на сиденье, смотря бессмысленно на серый город, который больше не кажется мне прекрасным, как раньше. В один миг я чувствую неимоверную усталость во всём теле и головную боль, одновременно с этим тошноту и тяжёлое сердце внутри.

Понимаю, что слабость моя вызвана потерей крови, сотрясением и сильнейшим стрессом, полученным за последние часы. Я понимаю, что для меня это очень сложно, принимать такие бури и справляться с ними. А самое страшное – ждать. В этот период ты словно подвешена над острыми скалами, и только у одного человека есть нож, чтобы освободить тебя или же разрезать верёвку.

Нахожу взглядом бутылку воды, катающуюся по сиденью, и беру её в руки. Чтобы перебороть чувство мути внутри, я делаю большой глоток и закрываю глаза. А ведь я бы никуда не поехала, осталась бы там, только бы он мне верил. Почему Лесли сказала, что он боится меня, ведь это Ник большой и сильный, а я слабая и маленькая. Он могучий и уверенный, а я сейчас словно тень от самой себя. Она просто ничего не понимает, и несла полную чушь. Она не знает всего, что происходит между нами, даже не предполагает, что он другой, нежели таким, какого она мне представила.

Медленно в голове появилась картинка, где я сижу в его руках, а он качает меня и говорит. Говорит так глубоко и чувственно, что я верю ему. Всегда буду верить ему. В него. А потом слова про его отца, его боль и нежелание видеть кровь на мне. Вот она эта надежда, и она испарилась в ночи из-за одного придурка, который постоянно лезет ко мне.

Но Лесли была права в одном, мне предстоит ждать, как и раньше. Мне кажется, что я всегда буду ждать именно его, а потом с новыми силами бороться, драться с демонами, которые нас окружили.

Пусто. Снова эта пустота, которую я ранее принимала за нормальную жизнь, очнулась в груди. Только вот сейчас для меня это неправильно. Эмоции. Его эмоции, и я живу. Как только его нет, то всё потухает, и я становлюсь обычной пешкой в руках всесильного незнакомца.

Я глубоко вздыхаю, хлюпая носом, и замечаю, что мы уже подъезжаем к университету. Я даже не знаю, который сейчас час, какой день недели, и, вообще, живу ли я. Моё тело устало, как и сердце, а с ними и душа.

Машина паркуется недалеко от входа, и Майкл выскакивает из автомобиля, распахивая передо мной дверь и помогая мне спуститься.

– Мисс Пейн, я буду ждать вас тут, – произносит он, и я отрицательно мотаю головой.

– Не нужно, спасибо вам, Майкл. Но это уже лишнее, я ни за что на свете не войду в ту квартиру. Лучше я вернусь домой, чем туда. Поэтому вам нет нужды терять своё время, ожидая меня, – отвечаю я.

– Мисс Пейн, не надо этого делать. Вам нельзя возвращаться, ваш отец может убить вас. Он чуть это не сделал, вы потеряли много крови. Как же вы ничего не видите? – Понизив голос, говорит он, а я вскидываю голову, раздражённо смотря на мужчину.

– Я всё вижу, это вы все обвиняете меня в чём-то вашими этими взглядами. Заверяете, что не оттуда… не из его мира, и мне нет места рядом с ним. Только вот гордость у меня есть, и если выбирать из двух зол меньшее, то это будет отец, там я хоть не потеряю последнего, что от меня осталось, – с болью говорю я и, разворачиваясь от мужчины, иду в сторону университета.

Мне хочется снова плакать от обиды, ведь каждый из них сегодня словесно ударил меня. Каждый его подчинённый и он сам. За что? Я ведь даже не имею понятия за что, потому что у меня нет телефона. Я ничего не знаю, я запуталась, и я потерялась в собственных иллюзиях. И теперь я искромсана внутри, ведь и Ник не понимает, насколько больно уколол меня своими словами. Он тоже не услышал меня. Каждый из нас разговаривал со стеной, которую мы выстроили друг против друга.

– Миша! Блять! Блять! Блять! – Раздаётся передо мной крик, и я вздрагиваю, поднимая голову на встревоженную Сару. И через пару минут рядом с ней появляется Амалия. И теперь они смотрят на меня, как на приведение, а я на них. Только вот устала, даже нет желания говорить или же рот раскрыть.

Отвожу взгляд от их лиц и обхожу девушек, двигаясь, словно в новой игре, по коридору, сталкиваясь с ребятами, идущими на меня. Но мои плечи придавливает к земле, а голова полна печали и равнодушного ответа ко всем раздражителям вокруг.

– Ну, уж нет! С нас довольно! Пошли! – Меня за руку хватает Амалия, и я вскрикиваю от боли, вырывая руку и жмурясь.

– О, боже, – выдыхаю я, хныкая и ожидая, когда болезненные пульсации пройдут.

– Что такое? – Спрашивает Сара, и я открываю глаза, смотря на уже перепуганных подруг.

– Пошли в библиотеку, – предлагаю я, и они кивают.

Почему-то стало очень тихо внутри, как будто на меня опустилось невероятное сонное покрывало, окутавшее каждую частичку тела и разума.

Мои мысли, недавно ещё кипящие от злости, обиды и непонимания, превратились в спокойные и мерные. Решение пришло так явно и моментально, что я слабо улыбнулась ему, продолжая идти в молчании до центральной библиотеки.

Легко. Стало легко и тяжело одновременно, и я опускаюсь на пол между стеллажами, и девушки располагаются напротив меня. Они ожидают от меня рассказа, но не могу… не хочу говорить об этом, а только осторожно закатываю рукава, показывая бинты.

– Ты совсем рехнулась?! Идиотка тупая! Тупая! Миша, я готова сама задушить тебя! Ты что… как ты могла так поступить? Суицид! – Кричит на меня Сара, и из её глаз текут слёзы, а я закрываю только глаза и качаю головой.

– Нет… подожди, сучка, я же тебе говорила, – медленно произносит Амалия, толкая в бок Сару, и она показывает ей средний палец, всхлипывая и размазывая по лицу тушь.

– Я говорила, что вчера её отец был невменяемым. Он приехал к нам и требовал вернуть ему дочь, потому что она вазу разбила и сбежала. Ещё он чуть ли не подрался с Марком, который как раз приехал, чтобы переговорить с отцом. Он начал защищать тебя, – девушка поворачивается ко мне, – и твой отец… боже, я такого ещё не видела. Мама так кричала, был такой ужас, он просто набросился на брата, пока папа не оттащил его от Марка и не выволок из дома. А ещё он кричал, что если Марк тебе поможет и не вернёт домой, то он из-под земли тебя достанет. Это он, да?

– Он, – тихо отвечаю я. – Мне очень стыдно за отца, Ами, прости, что наши проблемы стали достоянием общественности.

– И мой отец сказал ему, когда он приехал ко мне, и чуть не прибил меня, допытываясь, где ты, если подойдёт к нашему дому, то мы его посадим. Что с твоим отцом произошло? Он на психа похож был! Я вот и думала, что он достал тебя и ты решила… в общем, ты решила покончить с жизнью, – Сара снова начинает всхлипывать, а я облокачиваюсь о стеллаж, переваривая и с отвращением представляя вчерашнее появление отца везде, где было возможно.

– Где ты была? Куда ушла? Сильно он тебя? – Спрашивает Ами, а я только вздыхаю, взглядом пытаясь показать ей, что не хочу говорить об этом.

– Я в шоке, просто в шоке, Миша. Что у вас там происходит, раз твой отец стал таким? – Шепчет Сара.

– Реальность. Я увидела её, сравнила и выбрала свою жизнь, которая совершенно идёт не по сценарию отца. Он ненавидит его, а я не могу без него. Даже сейчас не могу, – отвечаю я.

– Ненавидит того, с кем ты встречаешься? – Уточняет Ами, и я киваю.

– Кто он? Неужели, ты снова связалась с ними? С этой компанией? – В ужасе спрашивает Сара, а я отрицательно мотаю головой.

– Нет. Он… это просто он. И я принимаю его нежелание открывать себя, понимаю и буду всегда понимать, что бы он ни сделал, что бы ни решил. Только вот сейчас мне так больно, что он не увидел этого. Не заметил, как я стала зависима от него, насколько глубоко его поцелуй остался в сердце, пусть даже и во сне. Кто он? Он моё всё. Он все мои мечты, неправильные и самые порочные. Он моё зеркало и моя стена. Он моё спасение. Он мой воздух, которого всегда будет мало. И сейчас я задыхаюсь, потому что твой тупой брат испортил всё, – я смотрю на Ами, а она удивлённо приподнимает брови.

– Я потеряла его, потому что он думает, что между мной и Марком что-то есть. Он не принял моих объяснений, что это только во благо и никак иначе. Он просто ушёл, наказал меня своими словами и недоверием. Но я заслужила, наверное, – на моих губах появляется горькая усмешка.

– Ты влюблена в него? – Спрашивает Сара.

– Да, и это болезнь. Только вот, Мишель, ты уверена, что он стоит всего того, что ты проходишь сейчас? Ведь это не шутки, это не игра, кто кого перетащит на свою сторону. Твой отец рвёт и мечет, и мне страшно, действительно стало страшно за твою жизнь. Мне показалось вчера, что он может убить, если найдёт тебя. И всему виной один мужчина. Войны устраиваются из-за женщины. И если он ушёл, значит, твои объяснения ему были ни к чему. Лишними. Не путай секс с любовью, даже хороший секс такого не стоит, – я смотрю на замолчавшую Ами, и вижу в её глазах промелькнувшую боль, словно она знает все мои страхи внутри и тоже переживала подобное.

– Да, это болезнь. Только вот секс, когда ты любишь, становится другим. Я буду помнить в каждой мельчайшей подробности наши ночи и дни, его глаза и улыбку. Ведь он так редко улыбается. Я буду вспоминать, как он обнимал меня, как целовал. И буду жить этими иллюзиями, потому что знаю… наверное, это звучит очень глупо, но я откуда-то знаю, что для меня другого мужчины не будет. Ни один не заменит его. Ни один не займёт его место в сердце и голове. Ни с одним я не буду на небесах. Гулять в облаках и падать на землю. Нет, с другим не будет шампанского в венах.

– Но он даже открыть себя всем не хочет, Мишель! Если бы он был настроен серьёзно, то давно бы защитил тебя от твоего отца, не допустил бы этого, поговорил с ним, в конце концов, – возмущается Ами.

– А почему он не хочет? – Удивляется Сара.

– Потому что он самовлюблённый кретин, а эта дура влюбилась в него, и уверена. Вот блять я уверена, что уже свесила косу с башни и ждёт своего принца, – фыркает Ами.

– Нет, вам этого не понять. Мы должны принимать решения друг друга. Ведь это его право открыто быть со мной или же скрывать это ото всех. Но это его решение, и я должна, как бы мне ни хотелось иного, должна смириться. Потому что я утонула в нём. Вы не представляете, как это больно и прекрасно. Эта смесь настолько взрывоопасна, что я боюсь, как бы меня ни разорвало от него. И он… вчера… вы бы видели его, он был готов убить отца, а я не дала ему это сделать. И он любил меня вчера, любил тихо и без слов, но эта его извращённая любовь дала мне силы пережить ночь. Только он спасает меня из кошмаров и уносит оттуда, заставляя верить в солнце, в счастье и будущее. Возможно, я придумываю его любовь, но его слова я не выдумала. И они были реальными, вчера он был полностью моим. Словно сердце отыскало свой ключ, который идеально подходит к нему. И отпирает тяжёлую дверь, за которой прячусь именно я. Но он другой, у него совершенно иные представления о прекрасном, иные вкусы, и сам он имеет неповторимый вкус. Он эксклюзивен, потому что только рядом с ним я дышу полной грудью. А сейчас я даже не знаю… он ушёл, сказал, что ему надо осмыслить всё. И по словам его домработницы, ничего хорошего у нас не выйдет. Но я верю, я как глупая дура всегда буду верить, потому, что вырвать эту любовь я не в силах.

– Ага, прекрасная любовь и поэтому ты плачешь, – кривится Ами, а я улыбаюсь, дотрагиваясь до щеки и стирая влагу.

– Нет, я плачу, потому что через слёзы выходят те эмоции, которые я не могу пережить. Если я не избавлюсь от них, то сойду с ума. И вы, девочки, не понимаете.

– Но…

– Нет, он ни в чём не виноват, тут полностью моя вина, – останавливаю я новый комментарий от Ами. – Ведь только сейчас, сидя здесь, понимаю, что я сделала. Я обидела его и уязвила, как мужчину. Он считает, что не верю в его силу, поэтому прикрыла наши отношения Марком. И я должна была сказать ему об этом, но вылетело из головы, потому что он в ней. Он и только он. Я не думала ни о чём, только о нём. И эта ложь обернулась против меня с двойной силой. Я увидела, какой мой отец на самом деле. И узнала, что мужчина, который рядом со мной, единственный человек во всём мире, ради которого я готова жертвовать всем. А сейчас мне остаётся только ждать, – вздыхаю я.

– Нет, я поверить не могу в то, что происходит. Мне кажется, что дальше грядёт что-то очень плохое, Миша. Будь осторожна, эта твоя скрытность выйдет боком тебе же. Я понимаю, когда влюблена, то ты никого и ничего не слышишь…

– Сара, неправильно. Я слышу вас, знаю и понимаю всё, буквально всё. Но сейчас просто устала, и я буду защищать его, потому что он этого достоин. Его никогда в жизни не защищали, было некому. А я буду, потому что его сложность – это моя загадка, которую я готова открывать. И пусть будет плохо, только после бури и дождя всегда выходит солнце. Я подожду его, я буду…

Замолкаю, потому что меня перебивает настойчивый звонок мобильного Ами, и она достаёт его, тут же одними губами называя имя брата.

– Да. Где ты был, придурок? Мама всю ночь проревела, идиот! Отец тоже был в панике! Ты…

Она прекращает свой поток брани, прислушиваясь к словам брата, и поднимает голову на меня.

– Да, она сейчас напротив меня.

– Хм, Мишель, Марк требует тебя, срочно, – говорит она, отчего я киваю, и она вкладывает телефон в мою руку.

Мне больно поднести и удерживать её рядом с ухом, поэтому я зажимаю телефон плечом.

– Да, Марк, – произношу я.

– Мишель! Мать твою! Я так испугался! Мне надо тебя увидеть, я буду у университета через двадцать минут. Никуда не уходи! Никуда! – Кричит он, а я кривлюсь на отдающуюся пульсацию в виске.

– Хорошо, – спокойно отвечаю и разжимаю плечо, телефон падает на ковровое покрытие рядом со мной.

– И что он хочет? – Недовольно спрашивает Сара.

– Встретиться.

– Хм, а ты не думаешь, что станет только хуже в твоих отношениях? Ты и так на волоске, и этот придурок стал причиной, – продолжает Сара.

– Вообще-то, этот придурок мой брат и он хороший, – зло шипит Ами.

– Ага, но это не мешает ему быть придурком…

– Заткнись, только я могу так его называть! Он хороший! Он говорил этому сумасшедшему, что Мишель достойна уважения от него, он защищал её. Он хороший парень, он просто очень одинок и у него болит сердце всегда и за всех. Потому что он замечательный! А ты ни хрена о нём не знаешь! – Уже повышает голос Ами.

– Расслабься, сучка, – хмыкает Сара, и я вижу, что другая готова врезать рыжей.

– Успокойтесь, я поговорю с ним. Нам надо решить всё, надо прекратить это. Не хочу, чтобы и Марк пострадал. Он и, правда, хороший, несколько переборщил со своими похождениями. Но он мужчина, ему это необходимо. И мне это надо, понимаете? Надо уверить его, что я в порядке, – примирительно произношу я.

– Да, но ты не в порядке, Миша! Посмотри на себя, на призрака похожа. Твои руки… боже, ужасно. Это не в порядке, это крайне не в порядке. И причина этому мужчины, лучше без них, – категорично заявляет Сара.

– И я хочу узнать, что он написал мне, – продолжаю я.

– А ты не знаешь? – Удивляется Ами.

– Нет, я даже не знаю, где мой мобильный, – качаю головой.

– Хочешь, поеду с тобой, – предлагает она.

– Нет, вам не следует влезать. Это мои ошибки, и придётся решать их только мне, а потом… не знаю, куда я пойду. Не могу вернуться домой.

– У меня будешь жить, – говорит Сара.

– Нет, у нас. Папа тебя защитит, он же видел, что твой больной. Да и сказал он, что ещё в Оттаве он изменился. Словно его подменили. Он сказал, что если так пойдёт дальше, то нам придётся прекратить общение с твоими родителями. Это вышло за границы, тем более драка с Марком, вообще, отца вывела из себя, – вставляет Ами.

– Нет, девочки, я что-нибудь придумаю. Не хочу подставлять вас больше. Мой отец… сама не понимаю, что с ним. Почему он так возненавидел его, почему так злится, почему ненавидит меня, почему стал таким. То, что я увидела вчера, было как страшный сон, в котором главная роль отдана мне, как жертве. И если бы не убежала, то не знаю, что было бы дальше. И сейчас я готова встретиться с Марком, готова к последствиям, а потом буду ждать, – с этими словами я поднимаюсь с места и поправляю рукава, закрывая свои бинты до пальцев.

Уверенно разворачиваясь, выхожу из-за стеллажей и спускаюсь по лестнице. Не могу больше думать и предлагать для себя варианты. Больше нет слов, чтобы объяснять что-то. Больше нет сил, чтобы защищать себя. Только идти, как в тумане, ощущая тошноту и тяжесть туч надо мной. Знать, что мой отец стал для всех чудовищем, которого необходимо изолировать. И я не могу даже предположить, что он сделает со мной, когда увидит меня. Да, я боюсь, страшно боюсь этой встречи, а спрятаться мне не за кем. Да больше и не буду прятаться.

Выхожу на улицу и иду к главным воротам, ожидая Марка. Холодный ветер пронизывает моё тело до сердца, но я стою, не ощущая ничего больше. С громким визгом передо мной останавливается спортивный «Мерседес» и оттуда выскакивает Марк, тут же обхватывая меня в крепкие объятия, от которых я издаю стон боли.

– Мишель, боже, девочка, ты в порядке. Поехали, быстро в машину, – говорит он, толкая меня в салон автомобиля, и я позволяю ему это.

Он садится за руль и резко стартует, а я судорожно вздыхаю, чувствуя до сих пор спазмы в руках.

– Что он сделал с тобой? Я тебе звонил! Блять всю грёбаную ночь пытался дозвониться! Где ты была? – Выкрикивает он вопросы.

– Давай посидим в каком-нибудь кафе, хочу только поговорить и выпить воды, потому что меня тошнит, – слабо подаю я голос.

– Хорошо, но потом поедем ко мне. Я переехал, – бросает он и сворачивает на оживлённую улицу.

Молчу, не зная, что ответить. Но присутствие этого парня отчего-то даёт мне силы и возможность дышать легче. Наверное, когда рядом с тобой мужчина, ты чувствуешь безопасность. Хотя с Люком я такого никогда не ощущала, да и не было возможности проверить его силу. Он всегда проиграет и Нику, и Марку в этом. Потому что нет стержня, который есть в этих представителях сильного пола.

Мы останавливаемся у незаметной кофейни, и Марк выходит из машины, предлагая мне руку. Но я не могу за неё взяться, потому что знаю, насколько мне будет больно. Я только качаю головой и кое-как выползаю из автомобиля, поправляя рюкзак на плече.

Мы в тишине садимся за дальний столик и делаем заказ. Он кофе, а я воду.

– Что с твоими руками? – Тихо спрашивает он, дотрагиваясь горячими пальцами до показавшихся бинтов.

– Упала так, – я поднимаю на него голову, а он хмурится, смотря на меня с паникой, и облизывает губы, явно нервничая и желая услышать продолжение.

– Отец… он ударил меня ремнём, и я упала на вазу. Она разбилась, поранилась… сильно поранилась, что пришлось накладывать швы, но я это не особо помню. Потому что мне вкололи обезболивающее и снотворное. Ами рассказала, что он набросился на тебя. Прошу за него прощения, не знаю, какой дьявол в него вселился, – продолжаю я.

– Ублюдок, – цедит Марк и хочет сказать что-то ещё, но перед нами ставят заказ, и он замолкает.

– Давай, я помогу тебе, – предлагает он, открывая уже бутылочку и наливая в бокал воду. Затем вставляет туда соломку и придвигает ко мне.

– Что там ещё произошло? Ты хоть представляешь, как я испугался за тебя? Когда сложил мозаику из его слов: ваза, кровь, мало получила, увидит – убьёт. То мне стало по-настоящему страшно за тебя. А ты не отвечала. Это всё случилось из-за нашего обмана? – Шепчет он.

– Не совсем, это случилось, потому, что он узнал, с кем я встречаюсь. А он его ненавидит. Он разозлился, потому что отцу предпочла его. И всегда буду ставить его на первое место. А теперь даже его у меня нет. Ты забрал его, – грустно отвечаю я.

– Ты всю ночь была у него? Почему не позвонила мне? Почему…

– Зачем? Зачем ты звонил мне, зачем написал сообщение? Что ты там написал? Почему забрал… разрушил нас? Что я тебе сделала плохого? – Перебиваю я и выливаю на него поток своей внутренней скорби, на что парень удивлённо приподнимает брови, а затем издаёт истеричный смешок.

– Разрушил? А было что рушить? Он использовал тебя, а ты дура, полная дура, позволила ему это с собой сделать. Стоит ли он этого? И где он сейчас, раз сбежал из-за конкурента? – Зло шипит Марк.

– Что ты написал? – Требовательно спрашиваю я.

– Не помню, – он вздыхает и запускает руку в волосы. – Писал всё, что приходило на ум. Потому что думал, что ты боишься меня. Но не предам тебя, никогда не предам. Я писал… просил прощения за свой отрыв, с которым меня поймали. Писал, что готов быть не только другом, но и большим, ведь между нами что-то пробежало тогда в клубе. Я чувствовал это, только испугался, и ты не отрицай. Я писал, что готов защищать тебя, уедем обратно в Оттаву, там будем жить. Спасу тебя от твоего больного отца и от призрака, который не отпускает тебя. Это я разрушил? Я помочь хотел так, как умею. Потому что не моя эта жизнь. Не моя. Не умею менять девушек, как бы ни старался. Хочу стабильности, и это я писал. И я готов тебе её предложить, – быстро говорит он, а я закрываю глаза, представляя, как это выглядело для Ника.

– Зачем? Мне не нужен никто, понимаешь? Только он, а он теперь видеть меня не хочет. Я потеряла его… себя… нас. Я всё потеряла, и готова бороться только за него и себя. Я больше не принадлежу себе, Марк. В клубе была расстроенная, а ты новый человек. И я ненавидела тебя, потому что отец хотел видеть нас вместе, а потом расслабилась. Ты похож на него… немного. Вот и сравнивала ощущения. Но не было того, что ты говоришь. Даже если и было, то не запомнила. А его… я помню каждую секунду рядом с ним.

– Только где он, Мишель? Почему не борется за тебя, как ты за него? Почему только ты осталась разгребать ваше говно, в которое, уверен, он втянул тебя? Ты получила от отца из-за него. Ты сбежала из дома из-за него. Твой отец настроен крайне решительно разорвать тебя. А тебе хоть бы хны, ты несёшь полную чушь, – мотает он головой.

– Я не знаю, где он. И ты виноват в этом, если бы ты это всё не написал… не придумал, то ничего бы не было. Я бы разобралась…

– Ага, разобралась. Ты девушка, тебе всего девятнадцать. С таким разбираются вдвоём, а не поодиночке. Ты сама себя обманываешь, только вот я всё же предлагаю тебе свою защиту, потому что иного выхода нет, Мишель. Нет его, я тоже участвовал в этом. Да, виноват. Да, влез, но лишь бы тебе не досталось. А что сделал он? Ничего. Вот твой хвалёный принц, которому ты нужна только, как секс развлечение. Почему вы, девушки, такие глупые, ничего не видите, ничего не хотите понимать? Мишель, послушай, – он подхватывает пальцами мою руку и накрывает её своей. – Поехали ко мне. Я разговаривал с отцом утром, он понял меня, принял мои желания. И я покупаю квартиру, там будем жить ты и я. Я достаточно зарабатываю, чтобы обеспечить тебя. Обещаю, что ты сможешь уйти тогда, когда захочешь. Только не позволяй…

Он замолкает и немного отклоняется. На лице Марка написано удивление, затем он сдвигает брови и возвращает свой взгляд на меня, совершенно сбитую с толка его словами и собственной болью от переживаний.

– А это не тот, который… да, точно он. Николас Холд, – произносит он. Внутри меня всё замирает и я, резко поворачивая голову, вижу, как Ник медленно, словно хищник проходит мимо столиков и достигает нашего.

Задерживая дыхание, смотрю на него с ужасом понимания, что это ещё хуже, чем было прежде. Ещё глубже я повязла в своих решениях. А он оценивает обстановку, задерживая взгляд на наших руках, и затем встречается со мной горящим взглядом, от которого всё холодеет внутри.

– Я предупреждал, крошка, и терпеть более не намерен. Пришло время познакомиться, Марк Ллойд, но для начала, убери от неё свои руки. Потому что эта девушка моя, – произносит он настолько чётко, что эти слова задерживаются в воздухе, а я издаю слабый стон.