– Ник, – откладывая приборы, поднимаю голову.

– Да? – Он с улыбкой отпивает чай, и я вбираю в себя больше воздуха, чтобы набраться смелости для просьбы.

– Ты мог бы… я не хочу ехать в больницу, там я лишняя. Но я переживаю за отца, и…

– Хочешь знать, как он себя чувствует, – заканчивает он за меня, и я киваю.

– У меня есть информация. Я звонил туда, и мне доложили, что твой отец пришёл в себя, чувствует себя, как человек, перенёсший операцию. Стабильно. Ему будут вкалывать препараты, поддерживающие результат операции. И он пробудет в клинике от пяти до десяти дней, в зависимости от его состояния, – чётко отвечает он, и я позволяю себе вскочить и подпрыгнуть к его стулу, плюхнуться на его колени и обнять.

– Спасибо тебе. Спасибо, что понял меня, – шепчу я, оставляя поцелуй на его щеке, покрытой щетиной.

– Ты должна знать, я хорошо понимаю тебя, Мишель. Я просто пытаюсь уберечь тебя от всего, с чем ты можешь столкнуться. Не имел права запрещать тебе, ты была права. Но я эгоист, наверное, потому что вот сейчас я рад, что ты здесь, – нежно произносит он. И я расцветаю, даже внутри меня всё наполняется красивым и ярким светом.

– Чем мы займёмся? Сегодня воскресенье, учёбы нет, как и у тебя работы, – интересуюсь я, приглаживая его волосы за ухом.

– У меня есть одна идея. Сейчас, – он поднимает меня с себя, встаёт и, разворачиваясь, быстрым шагом уходит.

Перевожу удивлённый взгляд на Шторма, лежащего рядом, и опускаюсь к нему, почёсывая его за ухом.

– Я счастлива, только ему не говори, а то испугается ещё, – хихикая, шепчу я, а собака довольно переворачивается на спину, прося новой порции ласки.

И со смехом начинаю играть со Штормом, пока он, заливисто лая, вскакивает и носится вокруг меня.

– Ты избалуешь его, Мишель, – укоризненный голос Ника раздаётся сбоку в тот момент, когда собака уже взобралась на меня, чтобы лизнуть.

– Шторм, отстань от неё. Она моя, – Ник пальцем указывает собаке на выход, но Шторму удаётся лизнуть мне щёку напоследок прежде, чем убежать.

Я, вытирая щёку, сажусь на пол, и замечаю у Ника в руках пакет.

– Вот. Ты так и не опробовала его. Сегодня солнце, а потом обещают снова дожди. Поэтому я подумал, что ты захочешь немного расслабиться в чёрно-белой гамме, – он достаёт из пакета фотоаппарат и вспышку, крутя в руках. И не знаю, как ещё больше можно любить его. Я не умею, но чувствую, что никогда не полюблю так другого мужчину.

– Но ты мне обещал, что если я приму этот подарок, то ты станешь моей моделью, – напоминаю, вставая на ноги.

– Да, – Ник издаёт обречённый вздох, и я смеюсь.

– Тогда я только за. Куда поедем? Сейчас? – Подскакивая к нему, беру в руки тяжёлый фотоаппарат, ощущая приятные волны возбуждения от предстоящего дня.

– Да, сейчас. Мы позавтракали, проспали всё на свете, поэтому можем ехать, – кивает он.

– Отлично, я только умоюсь, – говорю, передавая обратно ему фотоаппарат, и обхожу его, чуть ли не бегом несясь в ванную.

Больше не хочу думать о вчерашнем дне, об ужасном предложении матери, о своей семье. О ранах, которые теперь видны всем. Нет, только Ник и я, больше никого. Только наше время и у меня будут его личные фото, которые я обязательно распечатаю, чтобы потом показать нашим детям.

Замираю, вытирая лицо полотенцем, когда проносится эта мысль. Детям? Моментально в голову приходит иная мысль о месячных. Пока я подсчитываю срок, с ужасом понимая, что за весь период с момента укола у меня их даже не было. Всё внутри меня холодеет, а полотенце падает в раковину.

Я не могу быть беременна! Не могу! Я сделала укол, и срок его ещё не подошёл. В голову врезается встреча с дядей Райли, и я припоминаю, что он говорил, что они могут перестать терзать меня своей закономерностью.

Облегчённо вздохнув, но обещая себе, что проверюсь, из головы всё моментально вылетает, когда я выхожу из ванны.

Ник в это же время выходит из кабинета и останавливается, невидящим взглядом смотря на меня.

– Я готова, мы можем ехать, – говоря, подхожу к нему. Но что-то не так. Он хмурится, а его глаза, мои удивительные любимые глаза полны злости и решимости. И это пугает меня, миллион вариантов того, что могло случиться, проносится в голове, и я дотрагиваюсь до его плеча.

– Ник? Что произошло? – Тихо спрашиваю я. Он моргает и переводит взгляд на меня, уже ничего не передающий, а лишь холодный и острый.

– Мне надо съездить уладить одно дело. Я вернусь примерно через пару часов. Ты пока почитай про фотоаппарат, подумай, куда мы поедем. И я позвоню тебе, чтобы ты спустилась. Когда будешь выходить, нажми на красную кнопку рядом с лифтом. Это сигнализация, – быстро говорит он, шагая к лифту, а я чуть ли не бегу за ним.

– Ник! Скажи мне, – требую я, когда он застёгивает кардиган и оборачивается ко мне, нажимая на кнопку вызова лифта.

– Ничего, что касалось бы тебя. Дела, которые я должен уладить, и это не терпит отлагательства, – отвечает он.

– В офисе?

– Да, там. Райли не справляется и позвонил мне. Я недолго, не скучай, – он натянуто улыбается мне, заходя в лифт.

– Будь осторожен, – говорю это уже закрытым дверям, и вздыхаю, слыша, как рядом раздаётся цоканье.

– Вот я и напоролась на то, за что боролась, – усмехаюсь я. – Хотела быть с ним, и я в его квартире. Он заедет за мной, а я спущусь, нажав на кнопку. И это ведь очень реально, Шторм, но я чувствую, что что-то случилось странное и страшное… для меня. Как много секретов скрывает он, а?

Я присаживаюсь на корточки рядом с собакой и обнимаю её за шею.

– Как думаешь, я справлюсь? Когда-нибудь он сможет полюбить меня? Признаться в этом и…я как идиотка говорю с собакой, – хмыкаю я, отпуская Шторма.

Но у меня появилась возможность понять своё состояние, и я нахожу свою сумку, выуживая оттуда телефон. Углубившись в интернет-статью про последствия укола, я радуюсь, что отсутствие месячных всего лишь то, что должно быть. Хотя, радуюсь ли я? Не знаю. Да я никогда бы не подумала, что захочу стать матерью, родить детей. Но с ним. С Ником. Всё представляется в ином эфирном свете. Какой он будет отец? Я уверена, что он не повторит опыт своего. Ник другой, сильный и умеет контролировать свою агрессию.

Дети.

Открываю глаза, смотрю на залитую солнцем гостиную, и улыбаясь, представляю мелких карапузов рядом. И это становится настолько реально, что я замираю, наблюдая, как мужчина поднимает сына, так похожего на него и сажает себе на плечи, с громким радостным криком несясь мимо меня.

Ник прекрасен всегда и в любых обстоятельствах. И отцом он будет хорошим. Таким, которого мы с ним никогда не имели.

Телефон в руке вибрирует, и все видения исчезают. Я выныриваю из своих грёз и мотаю головой от таких глупостей. Светится сообщение на экране.

Ник: «Мишель, я внизу, жду тебя у центрального входа»

И я, как бешеная куропатка, ношусь по квартире, собирая вещи и со счастливым сердцем, нажимаю на красную кнопку, посылая воздушный поцелуй Шторму.

Да и пусть, что я выгляжу глупо, пока бегом лечу к знакомой машине, чуть ли не падая в неё под удивлённым взглядом Ника. Но я хочу быть такой, хочу немного веселья с ним. Смотреть на него, не задавать вопросы, и просто любить. Тихо, незаметно утопать в собственной любви к нему.

– Ты уверена, что это стоит того? – С сомнением спрашивает Ник, когда паром отходит от берега.

– Не говори мне… ты не был на островах, – догадываюсь я, и он кривится, отворачиваясь к воде.

– Но почему? – Ещё больше удивляюсь я.

– А зачем мне это надо? У меня есть собственный остров, – пожимает он плечами.

– Но это же… не знаю даже, как ты мог не ездить туда. Что, правда, никогда? – Уже смеясь, смотрю на хмурящегося мужчину.

– Нет. Чем меньше людей, тем лучше. И я предпочитаю… да я давно не ездил вот так, – он головой указывает на заполненный паром, а я закрываю рот рукой, чтобы громче не рассмеяться.

– Избалованный, ты, Холд, – хрюкаю я.

– Нет, я практичный и любящий тишину, – заявляет он, и я уже не могу сдержаться, утыкаюсь лбом в его плечо, обнимая этого невероятного мужчину за талию, и смеюсь.

– Ну, прекрати уже, Мишель, – возмущается он.

– Прости, – кусая нижнюю губу, чтобы не продолжать смеяться, я поднимаю на него голову.

В солнечном свете его глаза становятся похожими на бренди, самой высокой выдержки, опьяняя меня, и я затихаю, наслаждаясь этим видением. Не передать насколько это красиво, будто меня засасывает в этот водоворот и хочется рассмотреть ближе, ещё ближе, чтобы изучить каждую волну внутри.

– Крошка, – тихий голос Ника выводит меня из непонятного состояния, и я, моргая, концентрируюсь на его лице, которое в отличие от глаз бесстрастное, даже можно сказать, недовольное. Ему не нравится, что я пялюсь на него, как полная дура? Или же он понял всё, что чувствую?

– Прости, у тебя глаза красивые, я это когда-то говорила. Засмотрелась в них, мне даже показалось, что эта твоя цветная радужка, как живая двигается. Словно вселенная, знаешь? Такая же манящая к себе неизвестностью и удивительная, когда ты изучаешь её. Наверное, на солнце вспышки. Сегодня, вообще, день тёплый для начала апреля. Я так хочу лето, позагорать. Хотя вот ты загорел где-то, летал на острова или ещё куда-то? Ты какой отдых предпочитаешь: активный или пассивный? Я по-разному, но люблю плавать. Лечь на воду и лежать, так и загорается отлично, – настолько быстро выпаливаю слова, что воздуха не хватает, и я уже задыхаюсь, пытаясь отдышаться.

Ник жмурится, и его руки сильнее обхватывают мою талию, притягивая к себе. Он начинает хохотать в моё плечо, пока я густо краснею за свою нервозность. Вот и отличилась, вот и насладилась этим днём. Выставила себя полной свихнувшейся дурой.

– Ну, прекрати, – шепчу я, поджимая губы и пытаясь оттолкнуть его, но Ник не даёт мне этого, поднимая голову и продолжая улыбаться.

Мне нравится, когда он такой. Эти мимические морщинки у глаз, вообще, его лицо полностью преображается, когда он счастлив.

– Скажи, я тебе так сильно нравлюсь? – Он неожиданно становится серьёзным, и я отвожу взгляд от его лица, переводя его на воду.

– Если бы ты мне не нравился, то меня бы здесь не было. И я бы не стала ругаться со своей семьёй, защищая тебя и отстаивая своё желание быть рядом с тобой, – несколько резко отвечаю я, потому что обида, кольнувшая меня, не дала разумно повести себя. Как он может не видеть, что он мне не только сильно нравится, я люблю его?!

Всё ещё находясь под властью этой гремучей смеси, сбрасываю его руки с себя и, облокачиваясь ими о перила, смотрю перед собой. Мы молчим, я украдкой бросаю взгляд на него, замечая, что он нахмурился и о чём-то сосредоточенно думает.

– Ник, – вздыхаю и поворачиваюсь к нему, чтобы не портить этот день.

– Скажи мне ещё кое-что. Если бы я был самым ужасным человеком на планете, самым жестоким и… самым непостоянным, ты бы тоже здесь стояла? – Он, не поворачиваясь, задаёт вопрос, от которого я удивляюсь.

– Непостоянным? Это значит, что ты спишь сейчас не только со мной? – Возмущаюсь, когда до меня доходит смысл его слов.

– Нет, нет, ты не поняла меня. Трахаюсь я только с тобой. Непостоянным в плане мыслей, нелогичным в плане поступков, постоянно совершающим нелепые и грубые ошибки, – он поднимает голову, и я вижу, насколько ему важен мой ответ.

– Мысли у всех имеют свойство меняться в зависимости от ситуации, знаний и возраста. Это нормально. Нелогичные поступки – это самое распространённое у человечества. Поэтому тоже норма. И каждый человек совершает ошибки, главное, признать их и попытаться исправить. Если человек не хочет исправлять их, выходит, что он только болтун. А на самом деле ему плевать на последствия этих ошибок. Думаю, эти качества есть в любом мужчине, в ком-то больше, в ком-то меньше. И да, мой ответ – да. Я была бы здесь, даже если бы у тебя их было с переизбытком, – отвечаю и слышу его тяжёлый и одновременно облегчённый вздох.

– А что-то случилось? – Спрашиваю я.

– Нет, теперь уже это неважно. Я оступился, но сейчас понял, как мне поступить дальше. Ясно понял, спасибо, крошка. И мы уже подплываем, сегодня ты мой гид, – Ник улыбается, подхватывая сумку с фотоаппаратом, вешает на плечо, берёт меня за руку, и тащит к выходу.

Странное ощущение внутри не даёт мне насладиться тёплым днём и Ником, чувствующим себя не в своей тарелке, когда я прошу его встать к солнцу, или же облокотиться о дерево. Знаю, что это он делает для меня, ради меня. Но всё же… я не могу понять, кто подшёптывает мне, что грядёт тяжёлое время. Именно для меня тяжёлое, ведь сейчас мы так счастливы. Мы влюблены, как бы он этого ни отрицал, и как бы я ни боялась ему об этом сказать. Но мы ведём себя так, я как глупая дурочка, а он… он ещё более сдержан, чем раньше, но резкие перепады настроения, вроде быстрого поцелуя в щёку при просмотре кадров, или же его объятия, они говорят о том, что ему хорошо, как и мне. Так что же не так? Кто вселил в меня страх, от которого я не могу избавиться?

– Ну, Ник, пожалуйста, и обещаю, мы поедем в город ужинать, – я выпячиваю нижнюю губу, с мольбой смотря на него.

– Нет, Мишель, нет…

– Пожалуйста, одно фото со мной. Что тебе стоит? Я обещаю, что оставлю тебе его, если ты не разрешишь мне переслать его себе. Пожалуйста, Ник, я хочу запомнить это время таким. Тебя запомнить таким, я ни разу не слышала, чтобы ты так много смеялся за три часа, как над моими попытками залезть на дерево. Подари мне это, прошу тебя, – мне кажется, в каждое слово я вкладываю столько любви, и она достигает его. Он закрывает глаза и качает головой.

– Хорошо, одно фото. Ты и я, – предостерегает он меня от дальнейших просьб, и я как болванчик киваю, подскакивая к нему, и чмокая его в щёку.

– Спасибо, сейчас, – меняю на портретную съёмку и поворачиваю объектив к нам.

– Готов? – Спрашиваю я, чувствуя, как дрожит палец на кнопке.

– У меня не было выбора, ничего не могу поделать с реакцией на твои огромные глазища, крошка, – Ник обхватывает меня рукой за талию, прижимая к себе, и я смеюсь от такого комплимента. Палец соскальзывает с кнопки, издавая щелчок. И я расстроено вздыхаю.

– Но… я нечаянно, Ник! Ещё раз, – я поворачиваюсь к нему, но он качает головой.

– Я не фотографируюсь, Мишель. Мне нельзя. Чем меньше моих фотографий, тем лучше. Ты и так сделала сегодня невозможное. Достаточно, – он дотрагивается кончиком пальца до моего носа и, забирая у меня фотоаппарат, идёт к сумке, брошенной на лужайке.

Обидно, что я профукала такой шанс. Но мне больше ничего не оставалось, как плестись за Ником, которому, наоборот, эта ситуация казалась комичной. Мы сели на паром обратно и ехали на нём, молча, пока он обнимал меня сзади, и я наслаждалась его теплом.

Вчера ещё я думала, что лучше никогда не будет. И ошибалась. Наверное, судьба так не даёт нам расслабляться, чередуя лёгкое и трепетное время с эмоционально тяжёлым. Неожиданно ощущаю, как душа падает куда-то вниз, и Ник напрягается. Я не могу понять, в чём причина этого, но сердце колотится как бешеное, и я инстинктивно сжимаю руку Ника.

– Всё хорошо, – шепчу я, видя, как мы причаливаем.

– Что? – Переспрашивает Ник.

– Говорю, проголодалась, – вру я, поворачиваясь к нему.

– Наконец-то, я это услышал. А то мне казалось, ты никогда такого не испытываешь, – смеясь, он, берёт в руки сумку и ведёт меня в толпу, чтобы спуститься вниз.

– Куда хочешь? – Интересуется он, помогая мне сесть в машину, которая не осталась не замеченной.

– Мне всё равно, – пожимаю я плечами.

– Тогда ты не против, если мы поедем домой. Я уже отдал приказ Майклу съездить и купить нам ужин, – заводя мотор, говорит он.

– Нет, – смеюсь я, качая головой. – Но когда ты успел?

– Пока ты искала место, где мои волосы будут гармонировать с природой.

– И ведь нашла, – гордо заявляю я.

– Нашла. Ты очень профессионально скакала вокруг меня. Да и фотографии даже мне понравились, хотя я ненавижу, как выхожу на них. Может, подарю одну маме. На день рождения. Не задумывалась сделать карьеру?

– Это хобби, и таких вот недопрофессионалов огромное количество.

– Но ты-то одна такая. Если передумаешь, то я мог бы помочь тебе…

– Вот не надо этого, – отрезаю я.

– Мишель.

– Нет, Ник. Мало того, что я живу у тебя, ты меня кормишь, одеваешь, так ещё и карьеру купишь. Нет, я не проститутка и сплю с тобой…

– Рот закрыла, – перебивает он меня, и я замираю, давно не слыша от него такой грубости, смотрю, как он сворачивает на обочину.

– А теперь слушай меня внимательно. Ещё раз сравнишь наши отношения с проституцией – отлуплю и сильнее, чем в тот раз. Если я предлагаю тебе что-то, то, значит, я знаю, о чём говорю. Я это делаю не из желания благотворительности. Не собираюсь выбрасывать деньги на ветер, только чтобы потешить твоё эго и показать тебе, что и как я могу. Ты должна была узнать меня, что я не из этого числа мужчин. Я предлагаю тебе это, потому что уверен, у тебя будут клиенты, а я буду получать проценты, как твой инвестор, – чётко выговаривает он.

– И всё же, не надо. Прости, если обидела, но я вижу это иначе, – мотаю я головой.

– Зато я тебя вижу не так, как ты видишь себя. И пора тебе прекратить примерять на меня поступки твоего отца. Я не покупаю тебя и не продаю. Я отвечаю за тебя, забочусь о тебе, я… – он замолкает, и я перевожу заинтересованный взгляд на него, ожидая заветных слов. Но он сжимает губы, и его руки прокручиваются по рулю.

– Нам пора, я голоден, – бросает он, выруливая на дорогу, нажимая сильнее на газ и показывая мне все возможности «Ламборгини».

Кривлюсь от выговора Ника, но молчу, проглатывая обиду. Я знаю, что он не мой отец, знаю, что всё иначе. Но… но всё же… что-то не даёт мне свободно наслаждаться жизнью рядом с ним.