Выключаю мотор, доезжая до места назначения, которое ясно появилось в голове. И теперь понимаю, что так я точно осознаю всё. Всё узнаю. Выскочив из машины, хватаю рюкзак и перебегаю дорогу.

Делаю глубокий вдох перед высоким зеркальным зданием и решительно вхожу туда. Нет, не для себя, для него. И пусть я не получила от него ни весточки, но не могу остановиться и буду продолжать защищать его. Но для начала я хочу знать правду. Должна знать её, чтобы найти в себе силы переступить через гордость. Должна.

Подхожу к стойке, где на меня тут же поднимает голову женщина, приветливо мне улыбаясь.

– Мисс, вам помочь? – Услужливо спрашивает она.

– Да, мне срочно нужно встретиться с Райли Вудом, – киваю я.

– С мистером Вудом? – Удивляется она, и я снова киваю. – Вам назначено?

– Нет, но назовите ему моё имя – Мишель Пейн. Он найдёт время поговорить со мной.

– Боюсь, что…

– Пожалуйста, что вам стоить позвонить и проверить это? – Перебиваю я её, и она, вздохнув, берёт телефон, набирая внутренний номер.

Она отворачивается, видимо, объясняя моё появление, и я нервно оглядываюсь, хоть бы с ним здесь не встретиться. Пока рано, для меня рано.

– Мисс, вы были правы. Мистер Вуд ожидает вас. Оставьте нам ваш документ, подтверждающий личность, и я выдам вам пропуск, – говорит она, и я быстро нахожу в рюкзаке права, передавая ей.

– Вот. Хешвуд, проводи мисс Пейн к мистеру Вуду, – женщина подзывает охранника и кладёт на стойку пропуск.

– Спасибо, – мои руки дрожат, но я всё ещё уверена в себе и нём. Всё ещё… глупая.

Меня проводят на пятьдесят пятый этаж, и мужчина кивает девушке, поднявшейся с места при нашем появлении.

– Мисс Пейн? – Уточняет она.

– Да, это я.

– Пройдёмте, – она указывает на коридор, и я следую за ней, отмечая, как тихо тут, что даже тиканье часов можно расслышать в приёмной.

Она открывает передо мной дверь и пропускает в просторный офис, и я облегчённо вздыхаю, когда вижу знакомое хмурое лицо.

– Нас не беспокоить, – отдаёт указание Райли, поднимаясь с кресла.

– Хорошо, мистер Вуд, – девушка закрывает за собой дверь, а я продолжаю стоять, хотя такое облегчение, которое испытала при виде этого мужчины, сейчас выльется в моё безвольное падение на пол.

– Мишель, – видимо, по мне это стало сильно заметно, что Райли быстрым шагом выходит из-за стола и подходит ко мне, поддерживая за талию.

– Ты сейчас в обморок упадёшь, присядь. Воды? – Услужливо предлагает он, помогая мне дойти до дивана в углу, и опускает меня на него.

– Нет, спасибо. Сейчас я приду в себя, просто неслась по дорогам, как сумасшедшая. Столько эмоций, что меня тошнит уже от них, – кривлюсь я, глубоко вздыхая.

– Предположу, что случилось что-то крайне важное, раз ты пришла сюда и ко мне, – садится напротив меня на такой же диванчик.

– Да, хочу знать правду, Райли. Я имею право её знать, – начинаю я.

– Что ж, – он шумно вздыхает и отклоняется на спинку. – Попробую ответить.

– Ты до сих пор употребляешь наркотики? – Спрашиваю я, а лицо мужчины резко бледнеет, и он садится ровно. Его глаза распахиваются, и я вижу страх.

– Не скажу никому, я не болтунья, Райли. Только ответь. Он до сих пор связан с наркотиками, и ты до сих пор ими балуешься? – Уже не чувствуя себя так уверенно, как вначале, быстро говорю я.

– Он сказал тебе. Сказал тебе об этом! Чёрт! – он зло ударяет по дивану кулаком и поднимает на меня голову.

– Нет, я давно не употребляю. С университета забыл, что это такое. Кто тебе, вообще, сказал эту чушь, что Николас до сих пор в этом деле? Нет. Он, наоборот, борется против наркомании и алкоголизма. Он учредитель и глава комитета в нескольких центрах по излечению от этого. Он ненавидит то время, ненавидит! – Защищаясь, отвечает Райли, и я слабо улыбаюсь.

Да, он такой. Помогает всем, а себе помочь не хочет.

– Прости, но мне нужно это было знать. Я тебе объясню. Но у меня есть ещё несколько вопросов.

– Если они такие же идиотские, как этот, то лучше уходи. Я не желаю слушать этот бред про него. Я думал, что ты веришь ему, ведь он доверился тебе. Об этом он не рассказывал никому! И я…

– Подожди, не нападай на меня. У меня есть причина спрашивать об этом. Я была у отца, и мы поговорили. И боюсь, что дело дрянь, Райли. Но… прошу тебя, будь честен, потому что для меня… дня него… я это делаю только ради него, – сдавленно шепчу я.

– Ладно, давай, – кивает он, готовясь слушать меня.

И я нахожу человека, который молча, даёт мне высказаться, выплеснуть из себя весь страх, всё, что накопилось во мне за сегодня. Только за пару часов я получила сильнейший стресс, который сейчас отдаётся в слезе, скатившейся по щеке, и в недоверии, в новом лабиринте из чувств и правды. Даже забываю, как дышать, пока рассказываю о своём походе к отцу, а он слушает меня, серьёзно не перебивая. И когда замолкаю, наступает тишина, полная тишина, где мне кажется, можно услышать, как громко бьётся моё сердце в ожидании ответа.

– Ты уверена, что он не солгал тебе? – Нарушает гнетущую паузу Райли.

– Уверена. Сейчас ему и, правда, нет смысла лгать мне. Но я хочу услышать от тебя подтверждение или же, отрицание этого, – прочистив горло, произношу я.

– Николас не лечился в психиатрической клинике, его пыталась туда поместить мать, но дальше первого приёма дело не пошло. О том, что о нём нет информации – он подчищает своё прошлое. Начал это делать примерно с полгода назад, а за последние две недели вся его биография полностью изменена. Старого Николаса Холда не существует больше. Есть правильный сын, неженатый мужчина со стабильным заработком, окончивший университет Торонто. Вот и вся информация по нему сейчас. Что до настоящего времени и психотерапевта. Да, у него есть такой. Я настоял, потому что люблю его, он мой брат, даже если не по крови. Не мог больше смотреть, как он мучается, я думал, что это поможет ему. Но он не появляется там… два года. Поначалу ходил, высмеивал, а теперь совсем не посещает, но оплачивает услуги.

– А девушки? Он мне рассказал про троих. Двух он чуть не задушил, потому что они поцеловали его. А одну по неосторожности избил во время кошмаров, – вот эти слова больше всего приносят внутри печали и боли. Вот их я хочу искоренить из памяти и понять, кто есть кто.

Райли молчит, смотрит на меня как-то странно, что я ёжусь под его взглядом.

– Не могу поверить, что ты ушла от него, когда он так открылся. За что ты так с ним? За что предала его? – Неожиданно произносит он, а мои брови ползут вверх от удивления.

– Что? Он выгнал меня! Он сказал, чтобы я ушла из-за того, что я высказала своё мнение! И я здесь не по этой причине, хочу знать правду о том, что я спросила. Иначе будет плохо, поверь мне, будет очень плохо. А я хочу защитить его, поэтому ответь на мой вопрос, – зло цежу я слова. Неприятно осознать, что Ник говорил с ним обо мне, а со мной так и не соизволил.

– Всё, что ты тут наболтала и твой урод отец – неправда. Он не калечил до такого состояния, и я не знаю, что за девушка лежит в больнице. Это просто блеф или же твой папочка решил дальше издеваться над Николасом! Хотя, чему я удивляюсь? – Издевательски смеётся он.

Мои глаза от обиды из-за его слов наполняются слезами, и я поднимаюсь с дивана.

– Ты ничего не знаешь о моих чувствах. Ты не знаешь, как больно и как сильно я люблю его. Ты и понятия не имеешь, какая бывает ночь долгой, когда ты одна. Я отказалась ради него от всего. А он не захотел отказаться ради меня от прошлого. Что мне оставалось делать? Я дала ему время, но он так и не позвонил. Так и не появился. Даже не остановил меня, а толкнул в спину своими словами. И сейчас я рада, что это всё неправда. А я усомнилась, и знаешь, как это отвратительно? Нет, а усомнилась я, потому что доверия, полноценного доверия нет. Я боюсь его, боюсь всего, что связано с ним. Но вопреки этому страху иду к нему, пытаюсь… я пыталась. Но разве он оценил? Нет. И где он сейчас? Спокойно работает или же занимается своими делами, словно нас никогда не было? Скорее всего, и так. Ведь когда дело касается контроля над чувствами, то он в этом деле мастер. Только вот он контролирует их не для других, а для себя. Потому что трус. Потому что сам не может признаться в том, что я права. И лучше вот так издеваться надо мной, мучить меня, чем встретиться лицом к лицу. Я разочаровалась во всём, что касается любви. Поэтому не говори мне такое, не обвиняй меня в том, что это я его бросила. Потому что из-за него я осталась одна.

Смиряю ошеломлённого Райли взглядом и подхватываю свой рюкзак, вытирая пальцами глаза.

– Мишель, прости меня. Я…я был зол на тебя, потому что он… он сказал мне, что ты уехала от него и поехала к Марку. И он не работает, его нет в городе сейчас. Я не знаю, куда он поехал, не знаю, что с ним творится. Больше ничего не знаю о нём, он стал больше молчать, но и больше улыбаться. Я думал, что ты решила бросить его ради Марка, когда он рассказал тебе всё. Так я это понял из его слов, и уверен, что и он подумал, что ты так поступила, – в спину мне говорит он.

– Что? – Возмущаюсь я. – Мне ночевать негде по его вине! Мне жить негде, и мне нужен был друг! И у меня он есть. И это не причина, чтобы вот так преподносить всё. Это лишь отмазка, которую он любит находить, чтобы защитить себя. Только вот кто защитит меня? Был он, а теперь? Думаю, я хорошо выучила урок, и теперь буду защищать сама свои интересы. Я пришла сюда затем, чтобы понять многое и поняла. И сообщить тебе, что моего отца обманул кто-то, настроил против Ника, и он дал интервью в газету «Канадский вестник» со всей информацией про него. Останови это, но не смей трогать моего отца. Он всего лишь жертва, которой кто-то манипулирует. А всё началось с твоего друга. Как только он появился в моей жизни, он разрушил всё. Но видимо, я заслужила это. Потому что ничего с собой поделать не могу, я жду его. Как бы обидно мне ни было, как бы ни была уязвлена моя гордость, я как полная дура жду. Дальше ты сам. Я выполнила свою часть, и теперь тоже буду отдыхать, как он.

С этими словами разворачиваюсь и чуть ли не сношу дверь с петель, хлопая позади себя.

Злость и обида такие сильные и такие опасные враги сердца, не стоит списывать их со счетов в такие моменты. Они подставят тебя в самое уязвимое время, они проснутся и начнут накручивать всё больше и больше злости на того, кого ты любишь. И они всегда будут действовать против любви, но в то же время они рождаются благодаря ей. Они мёртвой хваткой вцепились в меня, не отпуская, пока лифт везёт меня на первый этаж. И мне хочется разбить что-то, выплеснуть куда-то энергию и покричать из-за несправедливых обвинений. Почему никто не видит, что я чувствую? Почему я остаюсь виноватой во всём и всегда? Почему меня никому не жаль? Почему я одна?

Не позволяю себе плакать, пока еду к университету. Нет, больше никаких слёз. Я больше не собираюсь его ждать, не собираюсь и точка. Он так легко поверил в то, что могу бросить его ради Марка, только вот он придумал это себе во благо, чтобы отбелить себя в глазах Райли. А меня выставить шлюхой, и это противно. Он сбежал, бросил меня и продолжает следить за мной. Но с меня хватит, просто хватит такого отношения. Я достойна честности, достойна любви, и достойна открытого разговора. Да, понимаю, что ему сложно. Но и мне нелегко сейчас. На меня как снег валятся проблемы, и это всё крутится вокруг него. И я жалею, боже, как жалею, что пошла с ним, что позволила себе утонуть и соблазниться его глазам. Ненавижу его! Просто до боли ненавижу любить его! Это извращённая и изуродованная любовь убивает меня.

Бросаю машину на другой от университета стороне улицы, потому что к полудню мест уже нет. И иду к главному входу, чтобы забыть всё, просто забыть и прекратить думать. Надо отвлечься, мне необходимо отвлечь себя от этих гнетущих мыслей.

– Миша, привет, – меня в щёку целует Сара, подскакивая ко мне с правой стороны.

– Привет, Мишель, прекрасно выглядишь, – в другую щёку меня целует Амалия, и я шокировано моргаю, отходя от секундной неожиданности такого приветствия.

– Привет, девочки, – улыбнувшись, отвечаю я.

– Какие планы? Мы тут подумали, как тебе вариант ночёвки? – Спрашивает Сара, пока мы идём по коридору.

– Ночёвки? – Переспрашиваю я.

– Ага, будем у этой рыжей мальчиков обсуждать…

– Но сначала игра! «Драконы», вперёд! – Сара поднимает руку вверх, громко крича лозунг, и его подхватывают проходящие мимо парни.

– Сегодня начало сезона, и мы планируем пойти, потом обосрать вечеринку и отправиться к ней, чтобы обсудить порнушку, – продолжает Амалия.

– Ты с нами? – Спрашивает Сара, когда мы останавливаемся у аудитории, где должны оставить Амалию.

Я смотрю на двух девушек, чувствуя, как все переживания немного отходят на задний план, и растворяюсь в разукрашенном к игре коридоре, в их улыбках и старой спокойной жизни.

– С удовольствием. Ни за что на свете не пропущу начало сезона, как и обсуждения членов, – отвечаю я, а девушки подмигивают друг другу, и мы прощаемся с Амалией.

– А теперь говори, как тебе ночь у Марка? – Спрашивает подруга нахмурившись.

– Это что, по новостям передают? Откуда ты знаешь о том, что я ночевала у него? – Изумляюсь я.

– Амалия сказала. Она приезжала к вам в семь утра, у неё ключи есть. И ты спала на диване, а Марк у себя, она оставила документы на квартиру и уехала, – говорит Сара.

– Но я не спала, – качаю я головой.

– Спала, сидя, но ты спала.

– Наверное, задремала. Я вчера ушла от него, и он не удержал меня. Говорить не хочу об этом, мне очень… просто отвратительно от своих мыслей и чем дальше я копаю, тем больше накручиваю себя. Самоанализ лишняя вещь, когда ты одинока. Да ещё и у отца была, там тоже проблемы, потом в офисе у Райли, тоже поругалась с ним. А теперь всё, прошу тебя, Сара, не спрашивай, по твоим глазам вижу, как тебе интересно. Но пока всё, я хочу отдохнуть, хочу почувствовать себя живой и молодой. Поэтому цель моего дня сегодня – сходить на игру, – чётко говорю я, поворачивая к подруге.

– Ладно, – медленно кивает она. – Но один вопрос: почему ты ушла от него, он обидел тебя?

– Нет, это я скорее обидела его. Я ушла, чтобы дать ему понять, что он хочет. И тешила себя надеждой, что это буду я. Но с каждым часом я не уверена в том, что напридумывала себе. Возможно, завтра будет легче. Но сейчас не могу выжить одна в этой темноте, которая не отпускает меня со вчерашнего дня, – говорю я, смотря на девушку.

– Идиот, да и пошёл мудак недоразвитый. Правильно, сегодня мы будем веселиться, – с улыбкой говорит Сара, подхватывая меня за руку, ведёт в аудиторию.

Чувствую, что её весёлость наигранная, она пытается приободрить меня. Но это не помогает, даже занятия не дают мне вольных раздумий. В голове только Ник. Только вопросы, которых так много с каждым часом, что голова уже раскалывается от этого.

– А вы верите в интуицию? – Мой вопрос отрывает обеих девушек за обедом от бурного обсуждения игры, и они поворачиваются в мою сторону.

– Вроде вещих снов? – Уточняет Амалия, и я мотаю головой.

– Нет, у вас было так, что вы чувствуете плохое. Внутри чувствуете, ваша душа как будто резко опускается вниз, к ногам, и вас окатывает ледяным душем. И оно не отпускает, хотя уже всё произошло. А ещё нервозность, страх этого самого плохого, он ходит за вами и нависает, – говорю я.

– Ты что, подалась в экстрасенсы? – Издаёт смешок Сара.

– Если бы, тогда бы я не думала об этом, а точно знала, как обойти стороной. Только вот что странно, вчера я чувствовала это и вот итог. Мы расстались. Но ведь всё, он где-то, а я тут одна. А эта тварь продолжает давить на меня, – я морщу нос, словно чувствую запах гнили вокруг меня.

– Может быть, погода? Она ужасная, ненавижу дожди, – предполагает Ами, и я понимаю, что бесполезно что-то объяснять, они не поймут меня.

– Забудьте, – отмахиваюсь от них, возвращаясь к своему салату, и продолжаю обедать.

Вокруг нас только и разговоры о вечере и о том, что у нас сильная команда. Команда, где играет Люк. Но удивительно то, что я даже его не видела. Хотя он любит быть в такие дни в центре внимания, вот Джексон, сидящий в другом конце зала, то и дело показывает всем свои мускулы и хвастается победой, которую они получат сегодня. Но друг его нет, и это тоже странно.

– Скорее пошли, нам Ами заняла места! – Кричит Сара, когда мы несёмся на поле после библиотеки и выполнения задания для сдачи.

Пока она бежит, я даже не прилагаю усилий, неспешно идя за ней. Мы входим на стадион, и чья-то ладонь ложится на моё плечо, что я вздрагиваю и поворачиваюсь.

– Ты пришла, – улыбается Люк, держа под мышкой шлем для игры.

– Привет, пришла, – пожимаю я плечами.

– Я рад, что ты тут. Я волнуюсь, тут совет попечителей и от моей игры зависит стипендия, – вздыхает он, взлохматив свои светлые волосы.

– У тебя всё получится, я верю в тебя. Играй, как обычно, – я невольно дотрагиваюсь до его плеча и мну его защиту под формой.

– Спасибо, Миша, спасибо тебе. То, что ты тут, это хороший знак, я буду играть для тебя, – улыбается он, и я отрываю свою руку от него, словно обожглась.

– Желаю победы. «Драконы», лучшие!

– Миша! А вот ты где! Привет, Люк, – появляется рядом запыхавшаяся Сара.

– Привет, я пошёл, – парень разворачивается и подходит к команде.

– Только не думай о том, что жалеешь о расставании с ним, – фыркает Сара, указывая на машущую нам Амалию.

– Мыслей таких не было. Ему просто нужна была поддержка, вот и всё, – раздражённо отвечаю я, протискиваясь сквозь студентов, чтобы дойти до наших мест.

Игра началась не так, как все ожидали. Мы проигрывали в первом тайме, и я влилась в поток улюлюканий и лозунгов. Я поймала себя на мысли, что было бы здорово, если бы Ник увидел, что можно веселиться и бесплатно. Мне бы хотелось, чтобы он стоял тут со мной, хотя это невыполнимо. Он вырос из этого возраста, а мне пришлось резко подтянуться до его уровня. И я забыла, насколько хорошо быть студенткой.

Весь стадион замер, потому что во втором тайме наши ребята начали забивать, и мы сравняли счёт. До конца игры оставались минуты, и мяч был у Люка.

– Не думай! Отключи голову! – Кричу ему, и как будто он услышал меня, повернув голову в нашу сторону, и побежал… побежал к нашим воротам.

– Боже! Что он делает? Придурок! – Визжит Амалия, закрывая глаза.

– Он не думает! Люк, давай! – Начинаю прыгать, понимая, что он решил сделать, пока за ним бегут противники.

Он резко разворачивается, и теперь летит в другом направлении, и последние секунды, громкие крики вокруг, и мы выигрываем, когда звучит контрольный звонок и Люк падает вместе с мячом на землю у ворот противника.

Счастье победы накрывает стадион, все обнимаются, словно мы выиграли мировой чемпионат. Начинается суматоха, из которого мы, смеясь, едва выходим живыми, направляясь в сторону центрального здания университета, где и пройдёт победная вечеринка.

Забыла, забыла обо всём рядом с Ником. О том, что я умею смеяться. О том, что я умею веселиться и развлекаться с друзьями. О том, что его нет рядом. Среди шума легче забывать о своих печалях, потому что он не даёт думать. Не даёт вернуться туда.

– Давай, выпьем ещё и поедем, – говорит Сара, вкладывая мне в руки бокал с алкоголем, что запрещено, но, как обычно и бывает, в пунш всегда добавляют водку.

– Нет, я хочу заехать домой, соберу вещи, переоденусь и уже поеду к тебе. Хорошо? – Возвращаю ей бокал, и она кивает.

– Тогда встретимся у меня, мы поедем на тачке Ами, когда она нацелуется с Джексоном, – подруга показывает, как её рвёт от этого, а я качаю головой, разворачиваясь и выходя из шумного зала.

– Миша, – меня на выходе из университета ловит Люк, и я останавливаюсь.

– Поздравляю, ты молодец, – говорю я.

– Я слышал тебя, это тебе спасибо. Миша, я так скучаю, – он неожиданно обнимает меня и сжимает в своих руках.

– Люк, не надо, – я упираюсь в его грудь руками, отталкивая от себя.

– Прости, просто я на эмоциях. И мне продлили ещё год, а следующий, думаю, уже буду оплачивать сам. Я скопил денег даже в случае проигрыша, – гордо заявляет он.

– Здорово.

– Не хочешь прогуляться? Просто походим, поболтаем, расскажем, что с нами произошло, пока мы не вместе были. Без каких-либо подтекстов, как друзья, – предлагает он.

– В другой раз, мне надо идти, – я делаю шаг, но он перекрывает мне дорогу.

– Ты счастлива? С ним ты счастлива? – Спрашивает он, а я вздыхаю.

– Да, Люк, я счастлива, и хочу, чтобы и ты был счастлив, – отвечаю я.

– Хорошо, Миша. Но знай, я всё же есть, и я дурак. Я так сожалею, что был идиотом, что не смог ничего сделать. И вот что вышло. Я не теряю надежды, – подмигивает он мне.

– Пока, Люк, – я всё же обхожу его, как слышу в спину.

– Этот тачдаун был для тебя, детка. Только для тебя.

– Идиот, – смеясь, иду к машине.

Теперь мне предстояло поехать домой, и это оказалась для меня сложнее, чем я думала. Я припарковалась на том же месте, где паркуюсь с шестнадцати. Оно пустует, как пустует и место в моём сердце, где была моя семья. Надеюсь, что Райли сможет выполнить то, о чём я его просила. А завтра поеду к отцу, чтобы сказать ему, как он был неправ. Пора бы ему заняться своим здоровьем, и солгу, что не подойду к Нику. Лучше так, чем он будет переживать ещё и об этом.

Открываю дверь, где ко мне выбегает Лидия, и её глаза наполняются слезами.

– Мишель, девочка моя, Мишель, – она подбегает ко мне и сжимает в своих руках, рыдая на моём плече.

– Привет, со мной всё хорошо, я за вещами, – поглаживая её по спине, отстраняюсь.

– Где ты живёшь? Как ты живёшь? Как здоровье? – Засыпает она меня вопросами, пока я поднимаюсь по лестнице.

– Нормально всё. Где они?

– Тейра у себя, твоя мама у подруги они идут на концерт какой-то, – отвечает она.

И я даже не удивлена, что мама продолжает свою великолепную светскую жизнь, когда семья рушится на глазах.

Собираю вещи в сумку, бросая туда всё необходимое на первое время, под постоянные восклицания Лидии.

– Но что ты будешь делать? Это же твой дом, – она бежит за мной, спускающейся обратно.

– Найду варианты, и их много. Нет, это перестало быть моим домом, – отвечаю я, поворачиваясь к ней.

– Но…

– Пора взрослеть, как я и пытаюсь всем кричать об этом. Только вот сама для этого ничего не делаю. Может быть, устроюсь на работу куда-нибудь. И это идея пришла только сейчас, я найду своё место, не волнуйся, Лидия. Пришло время самой руководить собой, до этого мной руководили мужчины. Но я сильная, я смогу, – заверяю её, сама веря в свои слова.

– Если тебе что-то понадобится, позвони мне.

– Хорошо, пока, – захлопывая за собой дверь, закрываю глаза и ощущаю внутри невероятный подъём и правильность своих решений. Я, наконец-то, сама для себя буду строить мосты, чтобы переплывать буйные реки.

– Миша, – тихий голос справа от меня застаёт меня врасплох, и я, вскрикивая от испуга, роняю сумку.

Мои глаза распахиваются, а сердце бежит как заведённое.

– Боже, Люк, ты напугал меня. Ты решил прогуляться рядом с нашей квартирой? – Глубоко вздохнув, я беру сумку и выпрямляюсь.

– Нет, я поехал за тобой, – качает он головой, держа руки за спиной.

– Ты что-то хотел? Мы вроде обо всём поговорили, – удивляюсь я его присутствию тут.

– Да, хотел, – он делает шаг ко мне, но я от него в сторону лифта.

– Давай поговорим на улице, – предлагаю, чувствуя, что что-то не то происходит.

– Здесь. Мне надо сказать это здесь. Я… когда я увидел тебя сегодня перед игрой, понял, насколько люблю тебя. И это не то, что приходит и уходит. Оно во мне. Я изменял тебе, признаю, что это моё эго, которое тупое, как и я. Я изменял, только чтобы доказать себе, что я не хуже тебя. Но сейчас… у меня никого нет, и я так скучаю по тебе, так хочу всё вернуть. Ты же несчастлива, я вижу, как ты похудела, ты выглядишь изнурённой и усталой. Так уходи от него, зачем ты себя мучаешь? – С запалом говорит он, наступая на меня.

– Эм, Люк, мы всё решили. И давай не будем, – я пытаюсь его остановить, но он уже прижимает меня к стене. – Я буду кричать.

– Я не причиню тебе боли, Миша. Только хочу защитить тебя, я ведь обещал. Ты просто неопытная, и ты встретила его. Такого богатого, такого необычного, и такого, непохожего на меня. Эта вся таинственность опасная. В ней водятся тарантулы. Поверь мне, я не могу так просто смотреть, как это всё происходит и с тобой. Понимаешь?

– Люк, ты несёшь бред…

– Нет, не бред. Я знаю о чём говорю, я многое узнал, пока работаю в этой корпорации. Я слышал много. И не такой глупый, каким меня считают. Прости, пожалуйста, прости меня за это, но я должен. Ты сама должна увидеть, кто такой Николас Холд, – с этими словами он прижимает мне к носу что-то ядрёно пахучее.

Я пытаюсь отбиваться от него, роняя сумку, ударяя его по груди. Но вбираю в себя отвратительную темноту, и силы покидают меня.

– Прости, но это лишь потому, что я люблю тебя, – последний смутный шёпот, который слышу перед тем, когда меня поглощает тьма.