Словно в бреду поднимаюсь по лестнице, не понимая, что происходит внутри меня. Всё вокруг кружится от переизбытка адреналина в крови.

Господи, как его много. Почему так ярко? Меня трясёт от всего, что увидела, я не знаю, куда мне идти, останавливаясь у лестницы, и чувствуя, что ноги предают меня подкашиваясь.

– Дорогая моя, сейчас я помогу тебе, – меня за талию обхватывают мужские руки, а затем меня поднимают на руки, и куда-то несут.

Но не могу сконцентрироваться на этом, всё ещё пребывая под властью увиденного. Картинки, они бегают перед глазами, смешиваясь с улыбкой нежных губ, с горячим шёпотом, с обещаниями, а затем сменяются свистом кнута и криками. Они такие громкие, они там… внутри меня. Они продолжают терзать меня изнутри.

Меня опускают на постель, поддерживая за плечи, и я пытаюсь дышать, поднимая голову на Роберта.

– Всё, всё уже закончилось, – успокаивает он меня, но я мотаю головой, срывая с себя его руки и обнимая себя, впиваясь в свою кожу ногтями. Хочется разодрать её, чтобы перебить сильнейшую боль внутри. Боже, как же это невыносимо. Это не отпускает меня, и я не знаю, как с этим справиться. Я не могу сидеть и вскакиваю, тут же падая обратно.

– Боже… боже… он убил её… убил, – шепчу я, срывая маску и трясущимися руками, зарываясь в волосы.

– Нет, не убил. Возьми, выпей, у тебя шок, – говорит Роберт, присаживаясь напротив меня на корточки, вкладывает в мою руку бокал с ароматом водки.

– Нельзя… нет… убил, – как в бреду шепчу я, мотая головой.

– Давай, – он уже подносит бокал к моему рту и заставляет открыть его, заливая в меня горячительный напиток, от которого я начинаю откашливаться.

Что-то внутри разрывается, и мне хочется закричать, закричать от боли внутри, от страха и от картины, которая стоит перед глазами.

– Она вошла в состояние сабспейса. Это лучше, чем оргазм. И знаешь ли ты отличие, между отношениями садист-мазохист и доминант-сабмиссив? – Спокойно интересуется Роберт, а я развожу руками.

– Да мне по хрен! Это уродство! Это отвратительно! Он отвратителен, как и это место! – Кричу я, начиная в голос плакать.

– А отличие в том, что он её не наказывал. Они были равны. Он любит причинять боль, а она принимать её. Это было добровольно как с его стороны, так и с её, – продолжает он как ни в чём не бывало.

– Какой урод сделал это место? Кто, вообще, готов за это всё платить? – Стону я, пока меня разрывает от эмоций.

– Владелец и Мастер, которому подчиняются все – Николас Холд, – это заявление повисает в воздухе, и я затихаю, шокировано поднимая голову, на улыбающегося мужчину.

– Что? – Переспрашиваю я.

– Владелец этого места, как и всей сети – Николас Холд. Он главный тут, Мастер и состоит в мировом сообществе доминантов. Они прописывают сессии, придумывают новые и новые изощрения. И ему все поклоняются. Быть в его нижних хотя бы раз – это успех в наших кругах, это тысячи долларов сверху за такой подарок ему. Он всегда оплачивает их услуги, ведь он получил наслаждение. Это его благодарность за синяки и гематомы, за переломы и порезы. Отступные, так сказать. А после сессий он отправляется в свою закрытую комнату, где его уже ожидает девушка, с которой он будет заниматься сексом. Сейчас он, скорее всего, уже там и напрочь не вспоминает о тебе, – каждое слово, вырезается на моём сердце, и мне становится трудно дышать.

Меня окатывает таким сильнейшим ледяным душем, что я издаю стон, как раненный зверь, терзаемый единственным опасным демоном. Всё, что было в прошлом рядом с ним, теперь кажется лишь сном. И я очнулась сейчас, увидев… узнав, что была полностью права.

– Боже, – шепчу я, скатываясь с постели и садясь на пол. Мне хочется исчезнуть, стереть из памяти всё, что связано с Ником. Он главный. Всё его! Его! Он тот самый человек, извращающий тут каждого и давший всем дом, в котором они могут продолжать терзать тела и души. Это ад. И я горю в нём, до костей горю и плавлюсь в своей фантазии о любви. Как же я была глупа, как же я так утопила саму себя? Когда всё вышло из-под контроля? Когда превратилось в ужасный нескончаемый кошмар?

– Ну, дорогая моя, не стоит так убиваться. Он этого не стоит, но поплачь, это облегчит состояние, – рядом со мной на пол опускается Роберт и обнимает меня за плечи, прижимая к себе.

Но слёз нет, ничего нет внутри, кроме пустоты. Я невидящим взглядом смотрю на дверь, которая скрыла меня от ужаса, творящегося здесь. Тишина стала мёртвой, как и всё во мне. И я позволяю мужчине гладить меня по спине, убаюкивать и что-то бормотать.

– Почему она… почему он выбрал её? – Шепчу я, и Роберт берёт меня за плечи, отстраняя от себя.

Поднимаю на него голову, и отчётливо вижу в его глазах жалость. От этого становится ещё хуже, чем раньше. Но больнее сделать невозможно, это предел. Это максимум моей эмоциональной боли. Я больше не могу, сил не хватает, даже чтобы мыслить.

– Я слишком много рассказал тебе и жалею, что показал это всё. Ужасно смотреть, как доверие больше не вернуть, и отвратительно понимать, что я причастен к этому всему. Моя милая девочка, жизнь не всегда прекрасна, но ошибки совершаем мы сами. У тебя нет человека, готового тебе подсказать, но теперь у тебя есть я, – качает головой Роберт, дотрагиваясь до моей щеки ладонью и поглаживая её. Ничего, ничего не происходит со мной. Даже отвращения нет, все чувства атрофировались.

– Почему? – Повторяю я вопрос, он вздыхает, убирая руку от моего лица, и встаёт, подавая мне руку.

Он усаживает меня обратно на постель и подходит к бутылке, стоящей на тумбочке рядом с кроватью.

– Потому что вчера в первой половине дня Лесли появилась здесь и устроила скандал. Мы все тут были, кроме Холда. Она кричала, обвиняла его в том, что больше Мастера не существует. Навела здесь балаган. Я и Вуд пытались успокоить её, но было ощущение, что она под чем-то. Она взбудоражила всех, ведь он лидер, на него ровняются, за ним следуют. А тут такие слова. Он приехал, на него ополчились все, люди решили выйти из клуба, требуя подтверждения его силы, начался ужас. И он сказал, что ничего не изменилось, он планировал сессию как раз с Лесли. И назначил день – сегодня. Это его обязанность и любовь, которая никуда не исчезнет. Люди успокоились, многие даже возненавидели Лесли за то, что выбила этот дар. Боюсь, теперь каждая вторая нижняя захочет так же. И он будет нарасхват. Вот такая гнилая правда для тебя, дорогая моя, – он выпивает залпом напиток, а я закрываю глаза от сказанного.

Поэтому он вчера уехал, поэтому был таким странным. И поэтому так легко отпустил меня, зная, что сегодня ему предстоит быть здесь. Чтобы не мешала, отмахнулся от меня как от навязчивой мухи, шумящей и не дающей жить спокойно. Но зачем тогда улыбался рядом со мной? Зачем ещё больше заставил полюбить его? Зачем так гнусно поступил со мной, продолжая цирк, раз знал, что это конец?

В моей голове складывается вся цепочка событий, и это забирает последние силы, приводя мой организм к истощению. Мне хочется убежать отсюда, уйти и спрятаться в других руках. Марка. Он поможет мне, поможет пережить это, даст возможность дышать и не травить себя пропитанным ложью воздухом. Садист моей любви, моего тела и моей души. Люблю ли я его сейчас? Да, чёрт возьми, да. Но когда отпустит? Когда станет легче? Я не знаю, больше ничего в этой гадкой жизни не знаю.

– Я хочу уйти. Где мы, вообще? – Открывая глаза, вздыхаю и поворачиваю голову к Роберту, странно смотрящему куда-то вперёд.

– Это тот самый этаж, где проходит отдых. Многие уединяются, чтобы после вот таких сессий, заняться сексом и выплеснуть эмоции. Комнаты, уверен, уже все заняты, – он моргает, переводя, на меня взгляд.

– Бордель какой-то. Всё тут пропитано гнилью, как и каждый присутствующий. И это нравится? Эта боль возбуждает? Эти рубцы и эта кровь? – Сквозь ком в горле говорю, вставая с постели, и стирая руками с себя ощущения, что я вся в грязи. Мне требуется очиститься, смыть это с себя. Эту гадость. Это болото из извращений и садизма. Я даже и думать не могла, что это будет настолько глубоко неприятно. Ведь то, что я читала, ароматные ландыши, по сравнению с реальностью.

– Да, это очень возбуждает. Возбуждает каждого из нас, – медленно говорит он, подходя ко мне. – Пока ты не понимаешь этого, но пройдёт время, и ты осознаешь, что тебя тянет сюда. Тянет в эту жизнь.

– Глупости, никогда мне этого не понять и не принять. Всё намного отвратнее, чем я могла вообразить себе. Всё так ужасно, и я не знаю, что делать дальше. Уведи меня, пожалуйста, я хочу домой. Я больше не могу стоять, не могу дышать, – с болью прошу я его, поднимая голову вверх, и моля о помощи всевышнего.

– Ну что ты, – его руки ложатся на мои плечи, и он сжимает их. – Тебе нужно успокоиться, и я тут для этого. Мы не враги с тобой, Миша. Мы едины теперь, и я ведь рядом. Я здесь, я с тобой. Я помогу тебе.

Он притягивает меня к себе, как куклу, безвольную и слабую, потому что рассудок где-то затерялся. А в голове полный бедлам. И я вздыхаю на его плече, закрывая глаза, позволяя боли полностью овладеть собой. Это невыносимо.

– Ты сейчас зла на него. Он предал твои чувства. Он заставил тебя пережить самое жуткое, что возможно. Обманывал тебя всё это время, издевался и, уверен, обсуждал это всё с другом. С Райли. Они оба смеялись над твоей глупостью. Но я настолько восхищён тобой, дорогая, так восхищён твоей храбростью, твоей верой в людей. Ты самая невероятная женщина, что я встречал. Самая чуткая и добрая, и ты ведь готова была его принять со всем этим. Но он нарушил своё же слово. Он нарушил свои же обещания даже в нашем мире. Он не оправдал доверия, но есть другие мужчины. И они ценят таких женщин, как ты. Всегда будут оберегать, и защищать от таких, как он. Ты ему не нужна, ему нужна боль, и он увидит её в твоих глазах. Но разве тебе хочется ещё унижаться перед ним? Хочется снова терпеть всё это? Он не стоит этого, Миша, совсем не стоит, – его низкий голос, словно дурманит голову, и я тону в своём отчаянии и его словах. Они так громко отдаются в голове, что она плывёт, отказывая всему живому.

Всхлипываю в его объятиях, пока его руки гладят мою спину, а сам он подталкивает меня куда-то.

– Не плачь, твои слёзы – это дар для него. Не позволяй ему видеть твою слабость, но мне можешь доверить её. Он недостоин, недостоин ни грамма твоей жалости и любви. Ни грамма… ни крупицы, – шепчет он и я чувствую, как меня куда-то кладут. На что-то мягкое, а в голове просто нет мыслей, она отключается, как и силы покидают тело.

Чужие руки проходят по моему лицу, гуляя по телу: по груди, по бедру. И я мотаю головой от этих прикосновений, пытаясь оторвать его руки от себя.

– Тише, дорогая моя, сокровище моё, тише. Ты спросила, возбуждает ли меня это? Безумно, но больше ты, такая ранимая, такая нежная, податливая в моих руках. Прекрасная, а как ты плачешь? Так искусно, так невероятно волшебно, – его пальцы подхватывают платье и поднимают его.

– Прекрати, – шепча, открываю глаза и вижу уже приглушённый свет вокруг, а не такой яркий, как раньше.

– Не могу, просто не могу. Я ведь не чудовище, как он. Я буду нежен, обещаю тебе, ведь ты этого достойна. Ты должна наказать его за предательство, отмстить ему. И я рад помочь тебе в этом, только улыбнись и скажи мне, что ты моя.

Туман в голове продолжает держать моё сознание в цепких лапах, но вот глаза, эти светло-голубые глаза, наполненные вожделением и опасным блеском, словно ударяют меня по голове.

– Отвали от меня, – я упираюсь в его грудь руками, но моей силы не хватает, чтобы бороться.

Он перехватывает мои руки, сжимая над головой.

– И это благодарность? Эта вся твоя благодарность за то, что я сделал для тебя, – зло цедит он.

– А что ты сделал? Ты такой же, как они! Отпусти меня! – Кричу я, брыкаясь ногами, но он резко хватает меня за талию, переворачивая на живот, что утыкаюсь носом в шёлковое постельное бельё.

– Я хотел по-хорошему! Видит Бог, хотел, но ты упрямая, а это мне не нравится, – он пытается поднять моё платье, чтобы оголить ноги, но я двигаю ими, как и всем телом, пытаясь вырваться из этих обманчивых лап.

– Помогите! – Кричу я во всё горло, что это заставляет меня закашлять, но слышу в ответ только смех. Отвратительный и жуткий смех, наполняющий душу страхом.

– Вряд ли кто-то поможет. Твоему любовнику наплевать на тебя, а все остальные так заняты собой, что примут твои вопли за желание продолжать. Ты не в том мире кричишь, это лишь подстёгивает продолжать. Ты молишь о большем, – он с силой прижимает моё тело к постели.

– Отпусти меня! Роберт, ты не такой! Отпусти меня! – Продолжаю я кричать, но двигаться не могу, он заблокировал тело, как и руки, достигая своей рукой до трусиков.

Он прижимается ко мне своим членом, который я чувствую сквозь ткань кожаных штанов. И это отзывается в теле отвращением, что тошнота подступает к горлу, и меня начинает мутить от алкоголя, выпитого ранее, от паники в груди.

– Чувствуешь, сука, чувствуешь, как ты меня возбуждаешь, – он делает движение вперёд, скользя по мне своим органом, от которого мне становится тошно.

– Хватит! Прошу тебя! Отпусти меня! Отпусти! Ник! – Кричу я, вновь борясь с ним, но его пальцы уже забираются под мои трусики, и он ощупывает меня.

– Ник! – Из глаз выкатываются слёзы от предчувствий изнасилования. От затравленной души во мне.

– Не поможет! Не поможет он! Только я рядом с тобой, – говорит он мне на ухо, и его губы касаются моей шеи, затем ниже.

Чувствую, как он немного приподнялся с меня, и в этот момент я молю, чтобы хватило сил. И я так резко двигаю ногами, что сбрасываю с себя его и успеваю перевернуться. Но мой крик тонет в шуме извне. А мужское тело снова подминает моё, блокируя руки и раздвигая ноги.

– Нет! Нет! Отвали! Ненавижу! Отвали! – Со злостью собираю слюну и плюю в его лицо, мужчина замирает, замахиваясь для удара.

Жмурюсь в страхе ощущений боли, но неожиданное освобождение от давящего тела, как и сильнейший грохот оглушает меня, что я замираю. Наступает тишина, и только кряхтение Роберта где-то далеко разрушают её.

Приоткрываю глаза, а затем, распахивая их, смотрю на оголённую спину со знакомыми звёздами.

Так, лёжа на постели с раскинутыми ногами и разорванным сверху платьем, повреждения которого я даже не замечаю, смотрю на того человека, который убил меня не дотрагиваясь.

Ник медленно оборачивается ко мне, и я сглатываю от страха. Мои губы начинают дрожать, не могу вымолвить ни слова.

Его глаза прожигают меня, и он разворачивается к мужчине, вставшему на ноги.

– Я предупреждал тебя, – сталь в голосе Ника, заставляет меня сжаться и отползти в противоположную сторону кровати.

– И что? Тебе мало того, что было внизу? – С насмешкой интересуется Роберт.

– Я говорил тебе, чтобы ты даже и шагу не подходил к ней, – продолжает Ник, наступая на мужчину, но он проворно отскакивает к тумбочке, а я двигаюсь к самому краю и, сползая по постели, опускаюсь на пол.

– Устроим драку, Холд? Ради проститутки, добровольно пришедшей сюда со мной? Она подписала контракт, по которому она моя на эту ночь. Поэтому избавь нас от своего присутствия. Даже ты, владелец всего этого, не можешь возразить. Нарушишь собственные правила? – Словно издеваясь, тянет Роберт.

– Я убью тебя за то, что ты прикоснулся к ней. Она моя, всегда моя, и будет моей, – Ник сжимает руки и идёт в сторону Роберта.

Он хватает бутылку водки и с силой разбивает её о стену, сжимая в руках острое горлышко, выбрасывая руку вперёд с гадкой улыбкой на губах.

– Нет! Ник, нет! – Кричу я, поняв, что это может стоить жизни ему. Что это всё какой-то безумный кошмар, в котором я очнулась. Я встаю на колени как раз в тот момент, когда Ник с рыком бросается на Роберта, и вижу, как стекло царапает плечо Ника.

Кричу от ужаса, не зная, что делать. Паника внутри всё сильнее, и я теряю рассудок, подбегая к мужчинам на полу. Я не могу понять, кто наносит кому удары. Ноги, руки, тела – всё, слилось в моих глазах в одно.

– Ник! Хватит! Прошу хватит! Хватит! – Крича, ближе подхожу к ним, но в меня летит часть бутылки, которая была у Роберта. Я успеваю отскочить и выбежать в коридор.

– Помогите! Пожалуйста, помогите! – Кричу я, что есть мочи. – Помогите!

Мой голос резко хрипит, но никого. Ни одна дверь не открывается, никто не выходит. И мне кажется, проходят часы с того момента, как я стою здесь одна в коридоре, а моё тело трясёт. Никакой помощи. Забегая обратно, вижу, как Ник с точностью наносит смертельные удары по окровавленному лицу Роберта.

– Ник! Хватит! Ты убьёшь его! Убьёшь! – Крича, хватаю его за руку. Но он с силой отшвыривает меня, что я лечу на пол, ударяясь затылком.

Громкий шум в голове, а в глазах бегают чёрные точки, как и яркие вспышки. Хватаюсь за голову, издавая стон, но ничего не прекращается. Окровавленный кулак наотмашь ударяет по противнику, и я отползаю на другую сторону, начиная рыдать в голос, и смотря на чужую смерть.

Не знаю, что делать. Никого нет! Никого нет, чтобы помочь! Чтобы остановить его! Не дать ему стать убийцей! Дышать так сложно, а сердце болит. Оно колет и обливается кровью, а меня трясёт.

– Теренс! – Крича, сжимаю голову руками. – Теренс!

Мой плач отдаётся в тишине, наступившей моментально. Мне кажется, я теряю сознание или же схожу с ума. Но внутри всё резко расслабляется, а я продолжаю повторять имя парня, который умер у меня на руках. Я сказала стоп-слово. Я ощутила власть этого слова, наделив его жизнью.