«Дождись меня», – единственное, что наутро обнаружила я на подушке вместо Николаса, это записка и ключ-карта. И вот уже восемь вечера, а его до сих пор нет. За это время съездила домой, взяла вещи, чтобы переодеться завтра и ноутбук с лекциями, выгуляла вместе с Кирком Шторма и Софи, теперь же спокойно сижу на диване в его кабинете и заучиваю экономические термины.

Отчего нет волнения? Возможно, наконец-то, поняла окончательно, что необходимо учиться терпению. Нику требуется одиночество и время, чтобы обдумать мои вчерашние слова. Я сама всколыхнула его раны изнутри, и он привык с ними разбираться один. Обижает ли это? Нет. Сейчас нет, потому что знаю, вернётся и нам предстоит вновь бороться за счастье. Для этого мы и встретились, чтобы научиться это делать. Страшно ли? Да, есть такое. Но и это будет побеждено. Наверное.

Шум раздаётся от двери, Шторм поднимается с пола, и я откладываю ноутбук. Тяжёлые шаги. Вставая, делаю глубокий вдох. Через несколько секунд в кабинет входит Николас.

– Привет, – мягко улыбаясь, рассматриваю этого сильного мужчину.

– Добрый вечер, Мишель, – кивая, медленно подходит ко мне, по пути потрепав собаку по морде.

– Прости, что пришлось уехать, – произносит он.

– Ничего. Я ждала тебя и хочу знать, что ты решил.

– Если отправлюсь туда, пойдёшь со мной? – Его глубокие серьёзные глаза настолько напряжены, что мне хочется снять с его плеч хотя бы часть ноши, что несёт с собой.

– Да, – уверенно отвечаю.

– Оттуда не будет дороги назад. Никогда. Ты навсегда станешь частью этого мира. Бежать оттуда не получится, – предупреждает Ник.

– И не собираюсь бежать. Я согласна только с тобой рядом.

– Ты готова это сделать сегодня?

– Сегодня? – Переспрашиваю, и он кивает.

– Да…

– Можно отложить это, – перебивая, предлагает он.

– Нет. Сегодня. Давай сделаем это сегодня.

– Хорошо. Тогда дай мне пять минут, я выберу тебе одежду, – говорит он и, разворачиваясь, выходит из кабинета.

Закрывая глаза, делаю ещё один глубокий вдох, чтобы успокоить внутри трепещущее сердце. Да, когда ты бываешь против всего, чего слишком сильно опасаешься. Но Николас другой, не такой, каким я себе его воображала после его признания связи с темой. Так и те люди могут быть глубокими и интересными. И, правда, разве должно меняться отношение к ним из-за предпочтений? Нет. Это их выбор, как и мой, отправиться в это место, чтобы остаться там навсегда вместе с ним.

– Мишель, всё готово, – сообщая, Ник возвращается, и я обращаю своё внимание на него.

– Хорошо, – улыбаясь ему, обхожу и хочу выйти из комнаты, как останавливает меня, хватая за руку. Перевожу на него взгляд.

– Только одно правило, которое ты должна пообещать выполнить, – произносит он.

– Какое?

– Если я скажу тебе: «уходи», – то ты без лишних слов разворачиваешься и быстрым шагом выходишь из клуба и садишься в машину. Поняла?

– Это пугает меня, – признаюсь я.

– Мера предосторожности. Люди могут повести себя неразумно по отношению к тебе и ко мне, когда мы там появимся. Я не могу читать их мысли, но имею представление о них. Лучше разработать несколько планов и один из них – уберечь тебя.

– Они могут меня избить? – С ужасом шепчу, вспоминая слова Мика.

– Нет. Никто не дотронется до тебя, для начала будут иметь дело со мной. Это всего лишь вариант, чтобы уберечь тебя от ненужных переживаний. Иди, – подталкивает меня к двери.

Сглатывая от нервного напряжения, которое он возродил во мне своими словами, направляюсь в гардеробную. Насколько опасно наше там появление? Возможно, Ник был прав, и этого не стоит делать. Но как же ему быть собой без места, которое он создал для себя? Это неотъемлемая его часть и это я понимаю.

Надев бежевое платье, скрывающее фигуру полностью до коленных чашечек, собираю волосы в хвост и, собираясь с силами сделать последний рывок, чтобы отрезать нам путь к расставанию, выхожу из комнаты.

Нахожу Николаса в гостиной, повернувшимся к окну, в тёмно-коричневой рубашке и джинсах. Оборачивается, расслышав цокот моих каблуков. Воздух вокруг нас настолько тяжёл, что дышать очень сложно. Я чувствую, как он волнуется, переживает и сам решается это сделать.

– Пойдём, – предлагает мне руку, за которую я хватаюсь и держусь так крепко, что, скорее всего, приношу ему боль. Но больше не издаёт ни звука, пока мы едем в лифте вниз на парковку и садимся в машину. Даже Майкл молчалив и хмур, явно недовольный нашей поездкой.

Нет, никуда не бежать больше. Разрывать всё, чтобы создавать новое. Для меня и для него. Вместе. А другое меня не волнует. Иного мужчину не хочу и не желаю познавать. Чем сложнее двигаться, тем в будущем будет легче понимать друг друга.

Машина останавливается у тёмного фасада дома, и Ник достаёт из пакета две маски. Без слов поворачиваюсь к нему спиной, и он надевает на меня необходимый атрибут бежевого цвета в тон платью. Затем на себя, и оборачивается ко мне.

– Ты обещаешь сделать то, о чём я просил тебя? – Спрашивает он.

– Да.

– Без вопросов. Без желания помочь мне. Без любых возмущений.

– Да.

– Хорошо. Майкл, ожидай нас или Мишель. Если появится одна, то ты знаешь, что делать, – сухо отдаёт пугающие меня распоряжения и открывает дверцу машины.

Тысячи картинок вспыхивают в моём воображении, пока мы медленно направляемся к зданию и поднимаемся по лестнице. Смогу ли я просто развернуться и уйти? Бросить его там одного? Должна. Обещала. Но всё же, надеюсь на что-то иное.

Сердце вторит громкому стуку в дверь так, что я вздрагиваю. Ник крепче сжимает мою руку. Сглатываю от этого, перенимая в себя его волнение. Окошко открывается.

– Что вам… Мастер, – последнее слово испуганно выдыхает охранник и тут же закрывает окно. Раздаётся быстрое открытие замков и перед нами распахивают дверь, открывая освещённое пространство.

– Мастер… глазам не верю. Входите. Добро пожаловать… – с придыханием, несвойственным мужчинам, произносит охранник, и Николас делает шаг, а я за ним. Дверь захлопывается.

– Добрый вечер, – голос Ника спокоен, но от него по моему телу пробегают мурашки.

Цокот каблуков и к нам выбегает девушка. Даже маска не может скрыть, насколько она бледнеет, узнавая Николаса.

– Мастер, с возвращением, – падает на колени, отчего я ближе придвигаюсь к Нику.

– Не стоит. Поднимись, – мягко произносит он и делает к ней два шага, а я за ним, как прилипшая к нему. Дотрагивается до волос девушки, поглаживая, и это неприятно укалывает моё сердце. Хотя разумом понимаю, что такое здесь норма, но всё же, ревность и эгоистичное чувство гадко сказываются во мне.

Девушка поднимается на ноги, с улыбкой смотрит на него, а глаза полны обожания. Даже меня никто не замечает.

– Сколько? – Спрашивает Николас.

– Семьдесят три. Соотношение чуть больше половины, – чётко отвечает она. Мне ничего не понятно, но Ник кивает ей.

– Хорошо.

Николас обходит её и тянет меня за собой в центральный зал. Мои ноги так дрожат от переизбытка адреналина, что издаю слабый стон, когда мы входим в помещение. Стоит гул голосов и музыки, но как только мы появляемся там, то они один за другим замолкают, превращаясь в шёпот.

– Мастер.

– Он тут.

– Кто с ним?

– Она…

– Та, что сделала это.

По телу проносится дрожь, когда все взгляды устремлены на нас. Страшно. До безумия. И Ник, видимо, осознаёт моё паническое состояние, мягко поглаживая подушечку ладони пальцем. Но не могу остановить потока напряжения, что создаётся в воздухе и ударяет по мне.

– Добрый вечер, господа, – громко произносит Ник.

– Мастер, вы вернулись? – Кто-то выкрикивает.

– Нет. Я пришёл к вам, чтобы, наконец-то, объясниться. Прошу прощения, друзья мои, что так резко и жестоко покинул вас. Но всему приходит конец. И мой тоже наступил. Сейчас у вас иной Мастер, и я его уважаю. Он для меня друг, брат, моя семья, как и вы. Отказаться от вас не могу, как бы ни желал этого. Прошу вас о разрешении вновь вступить в ваше сообщество, но не как Мастер, а как мужчина, который найдёт здесь друзей и единомышленников. Мы просим вас о возможности участвовать в вашей жизни. Мы просим о надежде изменить правила, тогда каждому из нас будет позволительно меняться ради одного человека. Наш мир должен приносить успокоение и единение. Так позвольте и нам присоединиться к вам. Мы, – Николас поворачивает ко мне голову, отчего я напряжённо улыбаюсь, – хотим остаться. Вместе. Я привёл к вам часть своей жизни, без которой, этого появления здесь не было бы. Хочу познакомить вас с моей девушкой, которая за короткое время помогла мне измениться и приняла меня таким, какой я есть. Она подарила мне надежду, что каждый из нас заслуживает, счастье и любовь. Она со мной. И мы ждём от вас ответа.

Он поворачивается к молчаливому залу. Никто не двигается, только ловлю взгляды за масками, от которых всё холодеет внутри. От напряжения даже глаза слезятся. Ведь его речь была так чувственна и проникновенна, что невозможно просто стоять, как делают это они. Николас отступает назад и прячет меня за свою спину. Всё внутри сжимается, когда оборачиваюсь и вижу позади других людей, видимо, собравшихся со всего клуба.

– Мастер, мы скучали без Вас. И для меня будет честью познакомиться с вашей девушкой. Но простите меня, вы останетесь всегда моим наставником и Мастером, хотя это не умаляет нашего нового Верхнего. – Выглядывая из-за них, опешив, смотрю на Кирка, склонившимся на колени перед нами, и произносящего эти слова. И что-то меняется. Это словно поток воздуха проносится по залу. В мгновение часть людей опускается на колени, бормоча какие-то слова. А другие, оставшиеся стоять, кланяются.

Затем начинается такой гул, шум, крики, толпа буквально отталкивает меня от Николаса, что непроизвольно отпускаю его руку. Меня относит куда-то к стене, и я сжимаюсь от страха, но наблюдаю, как люди хлопают, смеются, кто-то пожимает руку Николасу, кто-то обнимает его.

Делаю глубокий вдох, позволяя себе вдохнуть в себя аромат победы. Его приняли. Он дома. И это лучшее, что может быть для меня. Он счастлив. Улыбается, что-то отвечает, смеётся, и моё сердце наполняется нежностью к нему. Протискиваюсь мимо людей, которые вышли даже из ресторана, чтобы поприветствовать Николаса. Сама оказываюсь в пустом помещении, где остаётся только один человек.

– Привет, – улыбаясь, подхожу к барной стойке.

– Добрый вечер, Мишель, – кивает мне Мик. – Ты сделала это. Ты вернула Его.

– Он сделал всё сам, – смущаясь, опускаю голову.

– Нет. Это прекрасное доказательство твоей любви к нему, а его к тебе. Он официально сказал, что никогда больше не будет проводить показных сессий, никаких обучений и никаких Нижних, кроме тебя. Мастер изменил свои правила ради одного человека. Тебя. И это достойно уважения. Было сложно переступить через себя? – Интересуется Мик.

– И да, и нет. Эгоизм всё же, сказывается, ведь теперь на него смотрит столько девушек, так обожающе, – фыркая, поднимаю голову.

– Ревность куда возбуждающе, чем чужой взгляд. Что я могу предложить тебе за начало новой жизни и официальное вступление в наш «Дом наслаждений»? – Смеясь, указывает на бутылки за его спиной.

– Мик, заигрываешь с ней? – За спиной раздаётся суровый тон.

– Мастер, никоим образом, лишь скрашиваю ожидание, – с улыбкой отвечает парень, подошедшему к нам Николасу.

– Рад видеть тебя, – кивая, Ник обнимает меня за талию, ближе прижимая к себе.

– И я вас, Мастер, как и вашу Мишель. Что вы сегодня предпочтёте? – спрашивает он у него.

– Шампанское. Лучшее, что у тебя есть.

Ожидаю, что сейчас Мик разольёт нам по бокалам шипучий напиток, но он подхватывает бутылку и передаёт её Нику.

– Пойдём, – шепчет он, подталкивая меня к выходу, пока люди продолжают бурно обсуждать его появление. Они даже мне улыбаются, и я нервно отвечаю тем же.

– Куда? – Спрашиваю, когда мы выходим из зала, и он ведёт меня к лестнице.

– Осталось последнее, чтобы мы смогли двигаться дальше, – произносит он, поднимаясь по ступеням, а я за ним.

– Что? – Изумляясь, осматриваю коридор, который уже смутно помню. Многие двери, точнее, все открыты и здесь ни души.

Молча, продолжает идти, пока не останавливается у одной из комнат. Его.

– Мишель, – поворачиваясь ко мне, отпускает меня и глубоко вздыхает. – Это то место, которое запомнилось тебе и мне, как самое тяжёлое происшествие, что случилось между нами. Оно оставило в тебе след и страх, как и во мне.

– Николас, нет… я…

– Послушай, – перебивая, поднимает моё лицо к себе. А я испуганно бегаю глазами по его лицу. – Та ночь была полна боли и горечи, которую я отвергаю. Пришло время заменить эти воспоминания другими. Но чтобы это сделать, нам придётся пережить это вновь.

– Боже, ты хочешь… хочешь розги и эти иглы? Снова? – Шепчу, жмурясь от холодного потока острых шипов, что впиваются в моё сердце.

– Хочу ли? Нет. Но прошу тебя дать мне и себе возможность пережить ту ночь. Иначе. Теперь всё будет иначе. Прошу тебя о доверии, потому что тогда был полон злости на чувства, что ты открыла во мне. Сегодня же принимаю их и хочу наслаждаться. Только ты можешь решить это. Если нет, то мы уедем и никогда больше не заговорим об этом, – в мою руку вкладывает что-то холодное и, отпуская меня, отходит на шаг. Опуская голову, вижу, что это ключ, когда-то висевший на его шее в виде кулона. Но в эту минуту меня разрывает внутри от страха, от воспоминаний и любви. Мои мысли лихорадочно бегают в голове, пока не останавливаются на единственной, остающейся в разуме.

Делаю глубокий вдох и подношу ключ к замочной скважине. Поворачиваю его и резко распахиваю дверь. В молчании мы входим в тёмное пространство. Воспоминания перемешиваются с настоящим, пока Николас закрывает дверь и щёлкает чем-то, озаряя пространство в золотистый приглушённый свет. Оглядываю его, замечая знакомое приспособление, что когда-то причинило испепеляющую боль. Сглатываю.

– Всё будет иначе. Мы переступим через прощение, которое так и не появилось в нас, – мягко произносит Ник и поворачивает к себе, оставив где-то бутылку шампанского.

– Я простила, – тихо произношу.

– Нет. Как и я себя не простил. Мы откроем нечто новое для себя, и последний раз возьму в руки розги, чтобы перебить отчаяние и потери. Чтобы дать себе и тебе силы дышать глубже и быть вместе, – развязывая мою маску, отбрасывает в сторону.

– Боюсь, – признаюсь шёпотом.

– Обещаю тебе, что больше никаких страхов о боли, которой нечаянно могу причинить тебе. С этого момента никакого расставания, потому что отпускать тебя не могу и не желаю. Всё сделаю сам, а ты, главное, расслабься. Это – не наказание, а прими это как извинение за мою самонадеянность, непонимание и отрицание того, как сильно ты врезалась в моё сердце. Прими это, как принимаешь меня. И себя прими, если будешь ощущать нечто иное и даже возбуждающее. Мы заменим те воспоминания нашими. Вместе, – киваю на его слова, а по щеке скатывается слеза. Потому что действительно готова. Пришло время разобраться и с этим.

Николас снимает с меня платье и обувь, оставляя в одних трусиках. Подводит к стулу, где рядом лежат длинные иглы, которые навевают только ожидание сильнейшей боли.

– Расслабься. Можешь посмотреть, как я это делаю. Только раз и только с тобой, – нежно целует меня в шею и растирает неприятно пахнущее спиртом средство на руках. А я не могу, только закрываю глаза, слыша его действия.

Вздрагиваю от укола на коже.

– Тише, крошка, не напрягай спину. Так больнее, а я не хочу видеть слёзы от этого чувства. Если ты передумала, то скажи…

– Нет, – чуть ли не выкрикиваю, распахивая глаза, и ловлю его взгляд в отражении. – Нет. Я постараюсь расслабиться, ведь это делаешь ты.

Улыбаясь мне, берёт вторую иглу и в этот раз уже нет такого неприятного ощущения. Даже не чувствую их, наблюдая за Николасом.

– Часто ты это практиковал? – Тихо спрашиваю.

– Пока учился, да. А потом больше ни разу. Нижняя или рабыня приходит ко мне уже подготовленная. Но не ты, мне нравится смотреть на твою спину и слышать, как ты успокаиваешься от моего голоса, – его тембр наполнен нежностью и это вызывает улыбку.

Берёт в руки ленту и, завязывая её, образует шнуровку корсета, за которой всё же, подглядываю в одно из зеркал. Задерживаю дыхание, потому что сейчас неожиданно даже для себя нахожу извращённую красоту.

– Привяжу тебя, – произносит Ник и помогает мне подняться.

– Это делается для того, чтобы розги не попали по нежным участкам тела сильнее, чем должны и не принесли увечий, – объясняя, подводит меня к «козлу», на который я ложусь грудью.

– Двадцать пять ударов, – тихо произносит он, закрепляя мои руки внизу. Поворачиваю к нему голову, издавая судорожный вздох.

– Шампанское будет после. Попробуй сосредоточиться не на боли, а на ощущениях и ответах твоего тела. Стоп-слово остаётся прежним, – привязав меня, поворачивает голову к себе и всматривается в глаза.

– Я знаю, что делаю. Теперь точно. Не бойся, тебе ни за что не причиню страданий. Никогда. Мы тандем, и вся твоя грязная боль будет отражаться на мне, – прикасается к моим губам своими, оставляя горячий поцелуй.

Закрывая глаза, пытаюсь перебороть внутри дымку из воспоминаний прошлого. Обиду. Боль. Треснувшее сердце. Надлом. Сильнейший. О котором и, правда, до сих пор не забыла. Темнота и бессилие, в котором я находилась. Это…

– Чёрт, – мои мысли прерываются жгучим укусом на ягодице, сопровождающимся шипением, вырвавшимся изо рта. Даже не заметила, как Николас ударил меня.

– Два, – его голос сливается с очередным тонким следом, что остаётся на моей коже. В нижней части. Кусаю губу, а внутри всё трясёт от страха.

– Я что сказал тебе делать, Мишель? Расслабиться, – его холодный и властный голос перебивает все мысли о плохом в голове. И словно именно этого ждало тело, чтобы размякнуть и получить очередную порцию. Издаю стон. Не останавливается, а я только и успеваю хватать ртом кислород. Мотаю головой. А ягодицы горят, наполняя тело непонятной упругостью и образуя где-то внизу живота пружину.

– Девять, – всхлипывая, стискиваю зубы, когда розги опускаются на мою кожу. Несколько искорок пронзают её и впиваются в кровь. Перед глазами плывёт золотистый свет. Более мягкое прикосновение к пылающим ягодицам и даже приятное покалывание. Прислушиваюсь к телу, понимая, что оно всё становится одним сильнейшим сгустком ожидания. Оно возбуждается независимо от моего создания, которое сложно сейчас найти. Клитор пульсирует. От каждого свиста. Моего вскрика.

Распахиваю глаза, облизывая сухие губы, и ёрзаю. Дышать сложно, а удары продолжают сыпаться на меня, играя яркими и теперь более глубокими отголосками на теле. Боль пронизывает до кончиков волос, но терплю. Кусаю кожу, от очередной встречи розог и нижней части моих ягодиц, не могу лежать спокойно. Шум наполняет голову, но не так, как в тот раз. Кровь стучит в ушах, а вены на висках вздуваются от напряжения тела. Свист и снова удар. Дёргаюсь и издаю стон. Чувствую насколько тонкий след оставляют его действия. Каждая полоска ощущается ярко, и с этими видениями пульсирует не только клитор, но и моё естество. Судорожно сжимаясь и разжимаясь под новым ударом.

– О, Ник, – стону и мотаю головой, оказываясь в туманном и еле уловимом мире.

– Тише, – шепчет мне на ухо, убирая прилипшие пряди волос.

– Боже… не могу… – глотаю кислород и с ума схожу. Не понимаю, что происходит и где я. Прострация, какие-то странные отголоски золота по бокам глаз.

– Можешь. Ты очень сильная и слишком порочная, чтобы молить о пощаде, – усмешка в его голосе и могу подвигать руками, уже свободно свисающими вниз.

– Я… кажется… упаду, – чувствую каждый удар, горящий на ягодице. Он пылает, да так ярко наполняя моё тело фееричными ощущениями, а голову невозможными бессвязными мыслями. Не понимаю даже, что говорю.

– Падай. Со мной, – его пальцы грубо врываются в меня, и я издаю протяжный стон. Дёргаюсь и откидываю голову. По телу проносится сильнейшая дрожь, хотя и так меня мотает из стороны в сторону. Нет возможности лежать. Буквально по крови проносится сгусток сильнейшего адреналина.

– Давай, – его голос где-то далеко. Первые капли, падающие на меня, заставляют замереть. Распахнуть глаза и медленно прислушиваться к происходящему. Кажется, что время замирает, когда до моего носа доносится аромат алкоголя, а сам он безжалостно поливает ледяным душем мои ягодицы.

– Чёрт! – Крича, выгибаю спину, в которую сильнее впиваются иглы. Каждая полоска щиплет с невероятной силой, а пузырьки, лопающиеся на ней, вызывают нескончаемые волны, поднимающиеся от ног и сосредотачивающиеся внутри меня. Горю вся. Кричу и извиваюсь, скольжу по коже оголённой грудью.

– Ещё, – резко меня наполняет до сумасшествия своим членом Ник, разрывая тело. Оно продолжает испытывать небывалое ощущение боли и наслаждения.

– Ещё! Кричи! Давай, – хватая за волосы, насаживает на свой член. Моя израненная кожа встречается с его, и от этого меня буквально начинает трясти. Всю. До отключения сознания. До болезненных конвульсий, что сопровождаются сильнейшим выплеском энергии и моим криком.

– Молодец. Как ты сжимаешь меня… блять, крошка, – Николас подхватывает меня, ничего не соображающую и сотрясающуюся в сильнейшем оргазме, за талию приподнимая. А я стоять не могу, только удаётся вцепиться ногтями в его ягодицу, заставляя трахать ещё больше. Грубее. Сильнее.

– Глубже… прошу… ещё немного, – умоляя, сама подаюсь назад. Боль отходит куда-то далеко, наполняя тело новыми силами и эмоциями, чтобы сойти с ума и остаться такой навечно.

Секунда его быстрых фрикций, как молот двигается во мне. Всё горит настолько сильно, пузырьки продолжают танцевать на тонких полосках от ударов на моих ягодицах, что так резко и с чавкающими звуками касаются его паха. До максимума меня наполняет чаша из жажды свободы. Один крик. Его стон. Объятия крепче, и я разлетаюсь на мелкие кристаллы, взмывая выше и выше. Теряю связь с реальностью, слыша только его быстрое дыхание. Тела дрожат, а мы рождаем новый кислород, благодаря которому сможем дышать единым воздухом.

Меня поднимают на руки, пока внутри всё словно обновляется. Кладут на прохладные простыни на живот.

– От жизни к тебе, помнишь? – Узнаю голос Николаса сквозь дымку сознания. Улыбаясь, приоткрываю глаза. Не могу пошевелить ничем.

– За каждую слезу, – дёргаюсь, когда он вытаскивает иголку из моей спины и сразу же прикасается губами к этому месту.

– За каждую боль, – со следующими проделывает то же самое, приговаривая какое-то бормотание. Опускаясь от них к пояснице, я его уже не слышу. И сложно прийти в себя после такого оргазма.

Когда снимает с меня весь корсет, его пальцы прикасаются к моим ягодицам. Но и тут ничего не чувствую. Словно онемели, только приятное покалывание и прохлада, когда он растирает их. Восстанавливаю дыхание, и меня окутывает слабостью и усталостью. Хочется спать, и в то же время слишком много энергии бурлит в моей крови.

Николас возвращается и, ложась рядом, перетаскивает меня на своё плечо.

– Мишель, у меня для тебя кое-что есть, – шепчет он, и я распахиваю глаза шире, чтобы взглянуть на него.

– Что?

– Дай мне руку, – сам подхватывает моё левое запястье и что-то прохладное опоясывает его.

– Что это? – Моргая, пытаюсь унять прыгающее зрение.

– Браслет, – поясняя, он приподнимает свою правую руку, где блестит в свете золотистого света такой же, только несколько крупнее, чем у меня.

Приподнимаясь, кривлюсь от боли в ягодицах, но подношу руку к ближе к лицу. Тонкая пластинка, где по бокам выполнены узоры, а по центру написано что-то, но сложно разглядеть. Вновь возвращаюсь к узорам, и теперь мелкие камушки, составляющие круг, кажутся мне очень знакомыми. Татуировка. Они повторяют рисунок татуировки Николаса, которая означает его причастность к теме.

– Ты для меня больше, чем Нижняя. Больше, чем любая женщина, которую я знал. Ты подарила мне самого себя, и я благодарен тебе за это, крошка, – шепчет Николас, отрываюсь от браслета и поднимаю на него голову.

– Эти браслеты для меня символизируют тандем, которого сам боялся, – нежно дотрагивается до моей щеки. В глазах появляются слёзы, и я смаргиваю их.

– Больше не хочу существовать. Жить хочу, но только с тобой. Я странный, порой невыносимый и закрытый в себе. Не могу пообещать, что будет гладко. И в то же время могу заверить, что никогда не дам кому-то обидеть тебя и забрать у меня. Мишель, моя чувственная крошка, я не привык говорить слова любви. Но она отдана только тебе, и вряд ли это когда-то изменится. Только твои губы стали для меня единственными. Только твоя боль стала для меня оборотной медалью моего звания. Только ты. В моём разуме. В моих венах. В моём сердце. Ты моё дыхание. Моя, – кусаю губу, хотя слёзы так и катятся по лицу.

– И там написано именно это, – с улыбкой продолжает Николас, приподнимая мою руку с браслетом. – Моя. А я – твой. Твой Мастер. Твой партнёр. Твой садист. Твой мужчина. И мне приятно быть таким. Не плачь.

– Не могу. Я так люблю тебя, слишком сильно, чтобы не расчувствоваться от твоих слов, – всхлипывая, позволяю ему крепче обнять моё обнажённое и изнурённое тело. – И это от счастья, Ник. Оттого что ты подарил мне так много. Ты дал мне возможность узнать, что такое жить. И не доказал мне, что обычный. Даже больше, я ненавижу обычных людей, какой хотела быть. В плоскости нет ничего удивительного. И я утонула в тебе.

– Тогда будем тонуть вместе, чтобы разорвать этот мир и создать свой. Со своими правилами и табу. Только для нас. Отдохни, мазь пусть впитается, и поедем домой. Вместе, – целует меня в волосы, а я, наконец-то, могу вздохнуть так глубоко, чтобы пустить по своим венам вкус свободы и безудержного счастья.

Теперь мы будем едины до конца. Надеюсь, он никогда не наступит.