Эвелина Николаевна Нагорная

Налоговые споры: оценка доказательств в суде

 

Введение

Доказывание и его проблемы останутся актуальными до тех пор, пока существует разбирательство дел в судах. Но в определенные моменты существования государства и права актуальность доказывания возрастает [1] .

Известный юрист И.В. Решетникова связывает обострение необходимости исследования доказательственного права с развитием состязательности гражданского процесса [2] .

Что касается налоговых споров, то актуальность доказывания при их разрешении в настоящее время обусловлена принятием Налогового кодекса Российской Федерации (и постоянным его изменением), а также Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (АПК РФ) 2002 г., в котором появился раздел III «Производство в арбитражном суде первой инстанции по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений».

Тем самым впервые официально было признано наличие особенностей рассмотрения судебных дел, возникающих из публичных правоотношений, к которым, безусловно, относятся дела, возникающие из налоговых правоотношений. При этом судебно-арбитражной практикой было накоплено такое количество этих особенностей, что при принятии АПК РФ 2002 г. потребовалось включение целого раздела, регулирующего производство по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений.

Доказательственное право не может изучаться без практики его реализации. При этом главенствующую роль в развитии теории доказательственного права играет правоприменительная практика [3] .

В условиях возрастания роли договорных отношений, распада прежней правовой системы, наличия большого числа субъектов, находящихся в отношениях координации, судебная власть может сыграть в определенной мере роль интегрирующего начала. Суды путем прецедентного регулирования способны оказать позитивное воздействие на становление новой правовой системы, выработку единых общих правил поведения в конкретных фактических ситуациях [4] .

Одним из обстоятельств, подвигших И.В. Решетникову к написанию «Курса доказательственного права в российском гражданском судопроизводстве», является накопленный в науке материал о доказывании и доказательствах [5] . Автор настоящего исследования должен признать, что в науке имеется не так много материала о доказывании и доказательствах при разрешении арбитражными судами споров, вытекающих из налоговых правоотношений, хотя эти споры рассматриваются арбитражными судами уже более 10 лет с момента принятия Закона РФ «Об основах налоговой системы в Российской Федерации» 1991 г. и АПК РФ 1992 г.

Экономические отношения привели к развитию налогового законодательства и выделению в них института доказательств [6] .

Своеобразной вехой в этом процессе явилось принятие Постановления Конституционного Суда РФ (КС РФ) от 14 июля 2003 г. № 12-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 4, пункта 1 статьи 164, пунктов 1 и 4 статьи 165 Налогового кодекса Российской Федерации, статьи 11 Таможенного кодекса Российской Федерации и статьи 10 Закона Российской Федерации «О налоге на добавленную стоимость» в связи с запросами Арбитражного суда Липецкой области, жалобами ООО «Папирус», ОАО «Дальневосточное морское пароходство» и ООО «Коммерческая компания «Балис». Этот документ содержит ряд значимых правоположений. В частности, федеральный законодатель, принимая законы в области налогового регулирования, обязан исходить не только из публичных интересов государства, связанных с его экономической безопасностью, но и из частных интересов физических и юридических лиц как субъектов гражданских правоотношений и внешнеэкономической деятельности.

Другой важный вывод: нормы налогового законодательства должны быть гармонизированы с дискреционными нормами гражданского законодательства.

Данные правоположения окажут значительное влияние на формирование арбитражно-судебной практики в области доказывания, однако наиболее значимым в этой сфере правоприменения является вывод Конституционного Суда РФ о том, что на суд возложена обязанность содействовать лицам, участвующим в рассмотрении налогового спора, в получении необходимых доказательств от других лиц.

Юридическая общественность и предприниматели активно откликнулись на веяния времени, о чем свидетельствует выход в печать спецвыпуска на тему «Доказательства» приложения «Юрист» к газете «Экономика и жизнь» (ноябрь 2003 г., № 47 (9001)), в котором были опубликованы статьи судебных работников, адвокатов, ученых. Например, обосновывая необходимость введения суда присяжных в гражданский и арбитражный процесс, П. Астахов и К. Скловский ссылаются на то, что, поскольку арбитражные суды сосредоточили достаточно квалифицированные кадры и смогли создать функционирующую систему проверки правильности и единообразия применения законов, т. е. вопросов права, резко повысилось сегодня значение доказывания фактов [7] .

Таким образом, очевидно, что и ученые-юристы, и практикующие адвокаты, и высший орган судебной власти практически в один и тот же период пришли к выводу о значимости проблемы доказывания именно в настоящее время.

И.В. Решетникова отмечает, что доказательства – очень специфическое правовое явление: общие положения о доказательствах содержатся в нормах гражданского процессуального права, а вопросы доказывания по отдельным категориям гражданских дел в большинстве своем – в соответствующих отраслях материального права.

Создание процессуальных и материально-правовых начал ставит вопрос о месте доказательств в системе права [8] .

Доказывание по каждой категории дел сугубо специфично: есть свой предмет доказывания, особенности в распределении обязанности доказывания и допустимости доказательств [9] .

Целью настоящей работы является раскрытие всех этих составляющих доказывания по налоговым делам. Автор ставит перед собой задачу на стыке норм процессуального и материального права проследить особенности в распределении бремени доказывания по налоговым спорам, проанализировать специфику использования различных видов доказательств по данной категории дел. Вместе с тем И.В. Решетникова в своих исследованиях приходит к выводу о межотраслевом характере доказательственного права, что предоставляет возможность для применения аналогии [10] .

Именно межотраслевой характер доказательственного права, с одной стороны, определяет сложность избранной темы, а с другой стороны, позволяет осветить ее различные грани, на стыке которых возможно наиболее объемное понимание взаимодействия налогового права с другими отраслями материального права и арбитражным процессом при доказывании по налоговым спорам.

С введением в действие АПК РФ 2002 г. в него впервые на стадии подготовки дела к судебному разбирательству был включен такой этап, как предварительное судебное заседание, направленный именно на наиболее полное раскрытие доказательств еще на стадии подготовки дела к судебному разбирательству, для чего суд был наделен полномочиями разрешать ходатайства сторон, определять достаточность представленных доказательств, доводить до сведения сторон, какие доказательства имеются в деле, а стороны – правом представлять доказательства, заявлять ходатайства, излагать свои доводы по всем возникающим вопросам (ст. 136 АПК РФ).

Проблема доказывания самым тесным образом связана с наличием в российском гражданском процессе принципа состязательности, пределы действия которого различным образом были обозначены законодателем на разных этапах развития процессуального законодательства в принимаемых АПК РФ.

И.Е. Энгельман перечислил положения римского и общегерманского процесса, выражающие содержание состязательных начал в гражданском процессе.

1. Nemo judex sine actore. Нет истца, нет и суда, т. е. разбирательство по делу прекращается в тот момент, когда истец перестает об этом ходатайствовать.

2. Audiatur et altera pars. Да выслушают и противную сторону. Каждая сторона имеет равное право говорить и слушать в судебном заседании. Поскольку истец имеет первое слово, ответчику принадлежит последнее слово.

3. Ne prokedat judex ex officio. Судья не имеет служебных обязанностей, связанных с собиранием доказательств, а потому он не вправе собирать доказательства по своей инициативе и привлекать других лиц к участию в процессе.

4. Quod non est in actis est in mundo. Чего нет в деле, того нет и на свете. Это правило эпохи крайнего письменного формализма полезно с точки зрения фиксации всех необходимых сведений в протоколе судебного заседания.

5. Judex ne eat ultra petita partium. Суд не должен выходить за пределы требований сторон и, как следствие, не вправе присудить стороне более, чем она требовала.

6. Jura novit curia. Законы знает суд, т. е. суду лучше знать, какие законы следует применить по результатам рассмотрения заявленного спора независимо от факта наличия или отсутствия ссыпки на эти законы самих сторон. Если же сторона ссыпается на обычное право, то она обязана доказывать его наличие.

7. Sententa ferri debet secundum allegata et probata, non secundumconscientiam. Решение должно быть постановлено по представленным и доказанным обстоятельствам, а не по убеждению совести [11] .

Были ли восприняты, и если были, то с какой степенью полноты, эти положения российским арбитражным процессуальным законодательством, прослежено автором настоящей работы.

Заслуживает особого внимания Постановление Конституционного Суда РФ от 14 июля 2005 г. № 9-П по делу о проверке конституционности положений ст. 113 Налогового кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки Г.А. Поляковой и запросом Федерального арбитражного суда Московского округа, в котором Конституционный Суд РФ установил, что публично-правовая природа налоговых правонарушений и претерпевание негативных последствий их совершения предполагают, что по тагам делам требуется обнаружение, выявление налоговых правонарушений, собирание доказательств.

В данном документе Конституционный Суд РФ отметил, что законодатель ввел институт давности привлечения к налоговой ответственности за совершение налоговых правонарушений в целях достижения стабильности правопорядка, правовой определенности, устойчивости сложившейся системы правоотношений. При этом Конституционный Суд РФ подчеркнул, что введение срока давности юридически обеспечивает возможность сбора и закрепления доказательств правонарушения.

Давность привлечения к налоговой ответственности – институт, общий для правовых систем государств – участников Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Европейский Суд по правам человека рассматривает ее как право, предоставляемое законом лицу, совершившему налоговое правонарушение, не быть преследуемым по истечении определенного срока с момента совершения деяния, с тем чтобы достигалась правовая защищенность и не подвергалось посягательствам право на защиту, которое было бы скомпрометировано, если бы суды выносили решения, основываясь на неполной в силу истекшего времени доказательственной базе (Постановление от 22 июня 2000 г. по делу Коэм и другие против Бельгии).

В конвенциях Совета Европы обязанность платить законно установленные налоги и сборы специально не регламентируется. Отправные моменты для регулирования этих отношений сформулированы в ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 20 марта 1952 г. (СЕД № 9). В соответствии с п. 1 данной статьи каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности.

В пункте 2 специально оговаривается, что положения статьи не умаляют право государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов. К числу допустимых мер, в частности, относятся наложение ареста на имущество в связи с его продажей для покрытия задолженности по налогам или выполнения других финансовых обязательств, залог в пользу налоговых органов в обеспечение уплаты невыплаченных налогов или штрафов [12] .

Следует отметить, что обязанность платить законно установленные налоги и сборы была признана именно в практике Европейского Суда по правам человека. В решении по делу Дербю против Швеции от 23 октября 1990 г. Суд установил, что сфера действия п. 2 ст. 1 Протокола № 1 распространяется и на установление обязанности платить налоги [13] .

В практике Европейской комиссии и Европейского Суда по правам человека поднимался вопрос о том, распространяются ли гарантии ст. 6 Конвенции (право на справедливое судебное разбирательство) на споры в сфере налогообложения. Комиссия неоднократно подчеркивала, что ст. 6 не применяется в отношении подобных разбирательств. Однако впоследствии в одном из дел она не исключила возможность того, что судебное разбирательство, связанное с введением специального сбора, предполагало предъявление уголовного обвинения в соответствии с п. 1 ст. 6. Подобный подход нашел отражение и в практике Европейского Суда по правам человека [14] .

Таким образом, международная судебная практика подтверждает, что на споры в сфере административных правоотношений, в том числе налоговые, распространяется действие гарантии на справедливое судебное разбирательство, которая закреплена в ст. 46 Конституции РФ и п. 3 ст. 2 АПК РФ.

 

Глава I ЗНАЧЕНИЕ ПРАВОВЫХ ПРЕЗУМПЦИЙ В РАСПРЕДЕЛЕНИИ БРЕМЕНИ ДОКАЗЫВАНИЯ

 

§ 1. Презумпция незнания закона

В римском гражданском процессе вследствие недостаточности представленных доказательств часто прибегали к презумпциям.

В целом все презумпции в римском праве распадаются на три группы: презумпции, не допускающие против себя никаких доказательств; презумпции, которые чаще всего вводятся законом и считаются презумпциями до тех пор, пока против них не будут представлены доказательства; обыкновенные умозаключения от определенного факта к вероятному последствию [15] .

Общепринятое в гражданском процессе требование, чтобы истец доказал фактические обстоятельства, на которые он ссылается в обоснование своего иска, а ответчик – фактические обстоятельства выдвигаемых ими возражений, не имеет своего применения в отношении фактов общеизвестных и презумпций.

По английскому и французскому гражданскому процессуальному праву презумпциями юридическими (законными) являются предусмотренные правом (законом) предположения, в силу которых при наличии известных условий те или иные факты признаются установленными [16] .

В Англии и Франции проводится различие между юридическими презумпциями неопровержимыми, т. е. не подлежащими оспариванию, и презумпциями опровержимыми, подлежащими оспариванию, в отношении которых допускается представление доказательств для их опровержения (иначе – презумпциями условными).

Значение юридических презумпций в английском гражданском процессе не только в том, что юридические презумпции обязывают суд, поскольку они не будут оспорены, но и влекут также и изменения в распределении тяжести доказательств. Те, в чью пользу законные презумпции установлены, освобождаются от их доказывания [17] .

Презумпция является прежде всего приемом, посредством которого закон распределяет между сторонами бремя доказывания: презумпция указывает, на ком лежит бремя (т. е. необходимость) доказывания положения, противного презумпции [18] .

Все презумпции в российском праве могут быть опровергнуты [19] .

Правовые презумпции сдвигают бремя доказывания, освобождая одну из сторон от обязанности доказывать обстоятельства, на которые она ссылалась [20] . В целом процессуалисты единодушны во мнении о важном значении презумпций при решении вопроса о распределении обязанностей по доказыванию имеющих значение по делу фактов [21] .

Общеправовой презумпцией является применявшаяся в римском праве презумпция знания закона. Римляне говорили, что незнание закона, знание которого предполагается, не служит извинением для лица, нарушившего закон (ignorantia juris, quod quisque tenetur scire non excusat); другими словами, никто не может отговариваться незнанием закона (nemo ignorantia juris resucare potest). Эта презумпция широко используется в российском праве [22] .

По классификации английского гражданского процессуального права эта презумпция относится к юридически неопровержимым презумпциям [23] .

Необходимо обратить внимание на то, что эти правила применяются не только в процессе; ими определяются сами правоотношения сторон как таковые. Иными словами, они имеют материально-правовой характер [24] .

Применительно к налоговым спорам вопросы доказывания и доказательств определяются нормами не только АПК РФ, но и Налогового кодекса РФ (НК РФ).

Особенностью доказывания по налоговым спорам является установление доказательственных презумпций [25] .

Между тем в налоговом праве России существует норма, согласно которой обстоятельством, исключающим вину лица в совершении налогового правонарушения, признается выполнение налогоплательщиком или налоговым агентом письменных разъяснений по вопросам применения законодательства о налогах и сборах, данных финансовым органом или другим уполномоченным государственным органом или их должностными лицами в пределах их компетенции (поди. 3 п. 1 ст. 111 НК РФ).

Указанная норма права корреспондирует с поди. 4 п. 1 ст. 32 НК РФ, в соответствии с которым налоговые органы обязаны бесплатно информировать (в том числе в письменной форме) налогоплательщиков о законодательстве о налогах и сборах и принятых на их основании нормативных правовых актах, порядке исчисления и уплаты налогов и сборов.

Анализ этих норм свидетельствует о том, что законодатель, устанавливая их, не был ориентирован ни на неопровержимую общеправовую презумпцию, сформулированную еще римскими, а затем английскими учеными, ни на презумпцию российского права, закрепленную в том числе в ч. 2 ст. 15 Конституции РФ.

Впрочем, этому есть объяснение. До принятия НК РФ в 1999 г. в России существовало множество инструкций, принимаемых Государственной налоговой службой Российской Федерации и Министерством финансов Российской Федерации и регистрируемых Министерством юстиции Российской Федерации, которые регулировали порядок взимания тех или иных видов налогов, зачастую вольно трактуя положения законов об этих налогах.

В результате этого налогоплательщик оказывался перед выбором применения прямого указания закона или пункта инструкции Госналогслужбы России, толкующего норму права по-своему. От этого выбора зависело не только правильное исчисление налогов, но и привлечение налогоплательщика к ответственности за нарушение налогового законодательства.

Следует признать, что в условиях перехода страны к устойчивой рыночной экономике отступление в налоговом праве от понятия неопровержимости презумпции знания закона оправданно, что подтверждает судебная практика.

Так, открытое акционерное общество обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с иском к налоговой инспекции о признании частично недействительным ее решения об уплате налога на прибыль, налога на пользователей автомобильных дорог, налога на содержание жилищного фонда, пени за несвоевременную уплату налогов, а также о привлечении истца к ответственности в соответствии с п. 3 ст. 120 и п. 1 ст. 122 НК РФ.

Решением от 5 июля 2001 г. Арбитражный суд г. Москвы удовлетворил исковые требования истца, так как доходы от сдачи имущества в аренду не подлежат налогообложению.

В апелляционной инстанции решение суда не проверялось.

Судом кассационной инстанции было установлено, что решение суда в части признания недействительным решения инспекции в части взыскания недоимки по налогу на пользователей автомобильных дорог и налогу на содержание жилищного фонда и объектов социально-культурной сферы следует отменить, в иске истцу отказать по следующим основаниям.

Согласно ст. 606 Гражданского кодекса РФ (ГК РФ) по договору аренды (имущественного найма) арендодатель (наймодатель) обязуется предоставить арендатору (нанимателю) имущество за плату во временное владение и пользование или во временное пользование.

Из содержания приведенной нормы следует, что арендодатель предоставляет принадлежащее ему имущество арендатору во временное владение и пользование, получая при этом доход в виде платы за него. По договору возмездного оказания услуг исполнитель обязуется по заданию заказчика оказать услуги, а заказчик – оплатить эти услуги (ст. 779 ГК РФ). Данная норма фактически не исключает возможности распространения правил, касающихся этого договора, и на отношения, вытекающие из договора аренды имущества.

В соответствии со ст. 38 НК РФ операции по реализации товаров (работ, услуг) являются объектами налогообложения.

Выручка от реализации товаров, выполняемых работ и предоставляемых услуг является объектом обложения вышеназванными налогами, поэтому налоговый орган, установив ее наличие у истца от сдачи имущества в аренду, правомерно принял решение о необходимости включения ее в налогооблагаемую базу.

Аналогичную позицию занял Верховный Суд РФ (Решение от 24 февраля 1999 г. № ГКПИ 98-808,809) в отношении услуг по сдаче в аренду имущества при обложении налогом на добавленную стоимость (НДС).

Вместе с тем решение суда в части признания недействительным решения ответчика о взыскании налоговых санкций за неуплату данных налогов с дохода, полученного от сдачи имущества в аренду, было оставлено без изменения, поскольку при исчислении налоговой базы налогоплательщик руководствовался соответствующими инструкциями налоговых органов, что в силу подп. 3 п. 1 ст. 111 НК РФ является обстоятельством, исключающим вину лица в совершенном налоговом правонарушении. В частности, п. 21.3 Инструкции Госналогслужбы России от 15 мая 1995 г. № 30 «О порядке исчисления и уплаты налогов, поступающих в дорожные фонды» (с изм. и доп. от 27 марта 1997 г.) предусматривал исчисление налога на пользователей автомобильных дорог от арендной платы лишь организациями, уставной деятельностью которых является предоставление в аренду имущества [26] .

Таким образом, мы видим, что, в отличие от других отраслей права, в налоговом праве презумпция знания закона является опровержимой. Это означает, что налогоплательщик предполагается знающим налоговое законодательство, пока не докажет, что исполнял требования закона, руководствуясь письменными разъяснениями по вопросам его применения данным финансовым (в прежней редакции НК РФ – налоговым) либо другим компетентным органом.

Следовательно, бремя доказывания незнания закона возлагается на налогоплательщика, который должен представить суду соответствующие разъяснения.

Из текста поди. 3 п. 1 ст. 111 НК РФ следует, что эти разъяснения не обязательно даны конкретному налогоплательщику, а могли быть опубликованы, например, в периодической печати; эти разъяснения должны быть даны не любым органом, а лишь компетентным финансовым (в прежней редакции НК РФ – налоговым) либо каким-либо иным; эти разъяснения по смыслу и содержанию должны относиться к налоговым периодам, в которых совершено налоговое правонарушение; наконец, не имеет значения дата издания этих разъяснений.

Анализ данной нормы права не позволяет согласиться с высказыванием некоторых авторов о том, что если даже налогоплательщик не был введен в заблуждение уполномоченным государственным органом, то и в этом случае он не лишен возможности доказывать, что добросовестно заблуждался относительно истинного смысла закона [27] .

Пределы опровержения презумпции знания налогового закона ограничены выполнением налогоплательщиком разъяснений уполномоченного государственного органа.

В августе 2003 г. Организация экономического сотрудничества и развития выпустила Рекомендации по составлению хартии налогоплательщика, которые включают в том числе и ее примерный текст и в которых закреплено обязательство налогоплательщика вести себя добросовестно.

Презумпции добросовестности налогоплательщика будет посвящен следующий параграф. Здесь же хотелось бы отметить, что составной частью добросовестного поведения налогоплательщика согласно Рекомендациям является объяснение полной картины ситуации, когда налогоплательщик запрашивает налоговое разъяснение или выдачу индивидуального нормативного акта [28] .

Из данного правоположения можно сделать вывод, что если налогоплательщик недобросовестно выполняет указанную обязанность, приводя неполное описание возникшей ситуации, что может привести к неверному налоговому разъяснению, то такое разъяснение не подпадает под действие поди. 3 п. 1 ст. 111 НК РФ и не может служить обстоятельством, исключающим вину лица в совершении налогового правонарушения.

Таким образом, налогоплательщик, злоупотребивший своим правом на получение разъяснения налогового органа, лишается защиты, предоставляемой этим правом.

Практика применения данной нормы права повлекла ее дополнение. В соответствии с Федеральным законом от 27 июля 2006 г. № 137-ФЗ положение настоящего подпункта не применяется, в случае если указанные письменные разъяснения основаны на неполной или недостоверной информации, представленной налогоплательщиком (плательщиком сбора, налоговым агентом).

На основании разд. VIII Декларации прав налогоплательщика США налоговая служба освобождает от уплаты штрафов в соответствии с законом, если налогоплательщик смог доказать, что действовал разумно и добросовестно или полагался в своих действиях на неправильный совет служащего налоговой службы.

Налогоплательщик освобождается от уплаты процентов в случаях, когда они явились следствием ошибок или задержек, вызванных служащим налоговой службы [29] .

Следует отметить, что из формулы «Незнание законов не освобождает от ответственности» и ранее допускались определенные исключения, например в послереволюционный советский период развития страны [30] .

Стабильность развития любого государства, таким образом, придает презумпции знания закона силу неопровержимости. И наоборот, признаком незавершенности развития того или иного строя в государстве может служить опровержимость презумпции знания закона. Несовершенные общественные отношения регулируются несовершенным законодательством.

Правда, Налоговым кодексом РФ введена революционная для налогового законодательства норма о возможности признания в судебном порядке нормативных актов налоговых органов (ранее – положений инструкции Госналогслужбы России) не соответствующими закону (п. 2 ст. 138 НК РФ).

Данная норма права позволяет налогоплательщику руководствоваться исключительно законом, одновременно заявляя иск о признании того или иного положения инструкции Госналогслужбы России не соответствующим этому закону.

Указанное обстоятельство также создает условия для постепенного отказа в налоговом праве от отступления от понятия неопровержимости общеправовой презумпции, так как добросовестный налогоплательщик, зная налоговое законодательство, обязан руководствоваться именно законом, а не его официальным или неофициальным толкованием. Более того, защищая свои права, он может оспорить незаконное положение нормативного правового акта в суде.

По мнению Е.В. Васьковского, нельзя отговариваться не только незнанием закона, но и непониманием или неправильным пониманием его [31] .

Правоприменительная практика такой развитой страны мира, как Канада, не приемлет ссылок налогоплательщика на незнание закона. Так, по делу компания «Пиллар Ойлфилд Проджектс» против Королевы (неформальная процедура) № 93-674 (GST) Налоговый суд Канады (судья г-н Боуман) отметил следующее [32] : «Я согласен с представителем истца в том, что имеется некая несправедливость в том, что наказанию подвергается невинный налогоплательщик, который при расчете сумм, подлежащих уплате согласно новому сложному закону, совершил неумышленные ошибки, которые нельзя объяснить ни преступной халатностью, ни злонамеренностью. Простодушная честность, лежащая в основе непреднамеренных ошибок, не эквивалентна надлежащей добросовестности. Защита с помощью подобных аргументов требует доказательства того, что истец предпринял все возможные усилия с целью избежать ошибок». В удовлетворении иска налогоплательщика об оспаривании распоряжения налогового органа об уплате санкций за неуплату налога было отказано.

В то же время, разбирая правомерность начисления налога на товары и услуги (НТУ) по делу фирмы «Консолидейтид Канадиан Контрэкторс» против Королевы по неформальной процедуре, Налоговый суд Канады (судья г-н Боуман) отдельно остановился на начисленных налоговым органом санкциях и отметил, что в последнее время ему не приходилось сталкиваться с делами, в которых налогоплательщик проявил бы подобную добросовестность. Он сделал все, что было в его силах, чтобы обеспечить надлежащую уплату НТУ и его перечисление в бюджет. При этом он основывался на опубликованных бюллетенях и устных подтверждениях официальных представителей Министерства национального дохода [33] .

Более того, в опубликованных инструкциях Министерства доходов указывается, что отмена штрафов, предусмотренных ст. 281.1 Акта об акцизах, самим налоговым органом возможна, в том числе в силу получения неверной письменной информации от Министерства, задержек или ошибок в обработке документации со стороны Министерства [34] .

Таким образом, и налоговое право развитых стран Европы и Америки с устойчивой правоприменительной практикой позволяет освобождать налогоплательщика от ответственности в случае выполнения им разъяснений налоговых органов по вопросам применения налогового законодательства. В связи с этим следует говорить о специфике налогового права вообще как права, действующего в сфере публичных отношений, одной из сторон в которых выступает государственный орган. Поэтому если он дает разъяснения о применении налогового законодательства, то сторона налогового правоотношения, в качестве которой выступает налогоплательщик, не может нести отрицательные последствия ошибочных действий другой стороны данного правоотношения.

 

§ 2. Презумпция добросовестности налогоплательщика

2.1. Признаки добросовестного поведения налогоплательщика

Следующая законная презумпция, заимствованная российским законодательством из римского права, – презумпция добропорядочности – состояла в том, что всякий, пока не доказано иное, предполагается добропорядочным. Впервые в России понятие «добросовестный налогоплательщик» было закреплено правовым положением, сформулированным в Определении Конституционного Суда РФ по ходатайству Министерства Российской Федерации по налогам и сборам о разъяснении Постановления Конституционного Суда РФ от 12 октября 1998 г. по делу о проверке конституционности п. 3 ст. 11 Закона РФ от 27 декабря 1991 г. «Об основах налоговой системы в Российской Федерации».

В названном Определении указано, что по смыслу положения, содержащегося в п. 7 ст. 3 НК РФ, в сфере налоговых отношений действует презумпция добросовестности налогоплательщиков. Исходя из этой презумпции, в п. 3 мотивировочной части Постановления специально подчеркивается, что конституционные гарантии частной собственности нарушаются повторным списанием налогов в бюджет с расчетного счета только добросовестного налогоплательщика. Следовательно, на недобросовестных налогоплательщиков не распространяются те выводы, которые содержатся в его мотивировочной и резолютивной частях, и принудительное взыскание в установленном законом порядке с недобросовестных налогоплательщиков не поступивших в бюджет налогов не нарушает конституционные гарантии права частной собственности.

Вопрос о том, может ли считаться уплаченным списанный банком налог, реально не перечисленный в бюджет, при отсутствии соответствующих денежных средств на корреспондентском счете банка, если они были формально зачислены банком на счета налогоплательщика, а также при отсутствии денежных средств на расчетном счете налогоплательщика непосредственно, не был предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ. Вместе с тем закрепленный в Постановлении подход, допускающий распространение его правовой позиции только на добросовестных налогоплательщиков, предполагает обязанность налоговых органов доказывать обнаруживающуюся недобросовестность налогоплательщиков и банков в порядке, установленном Налоговым кодексом РФ. Из признания таких банков и налогоплательщиков недобросовестными вытекает, что на них не распространяется правовая позиция Конституционного Суда РФ, в соответствии с которой конституционная обязанность каждого налогоплательщика считается исполненной в момент списания банком с расчетного счета налогоплательщика средств в уплату налога, поскольку, по существу, они от исполнения данной обязанности уклонились.

В Постановлении указывается, что государство в лице своих налоговых и других органов должно осуществлять контроль за порядком исполнения банками публично-правовой функции по перечислению налоговых платежей в бюджет. В связи с этим в случае непоступления в бюджет соответствующих денежных средств для установления недобросовестности налогоплательщиков налоговые органы вправе в целях обеспечения баланса государственных и частных интересов осуществлять необходимую проверку и предъявлять в арбитражных судах требования, обеспечивающие поступление налогов в бюджет, включая иски о признании сделок недействительными и о взыскании в доход государства всего полученного по таким сделкам, как это предусмотрено в п. 11 ст. 7 Закона РФ от 21 марта 1991 г. № 943-1 «О налоговых органах Российской Федерации».

Из Определения Конституционного Суда от 25 июля 2001 г. следует, что презумпция добросовестности налогоплательщика предполагает перенесение бремени доказывания факта уплаты налога с налогоплательщика на налоговый орган.

В этом же Определении КС РФ констатирует, что отношения банка и его клиента, вытекающие из договора банковского счета и основанные на принципе разумности и добросовестности действий его участников, являются гражданскими правоотношениями, в рамках которых исполнение банком обязательств по зачислению поступающих на счет клиента денежных средств и их перечислению со счета, а также распоряжение клиентом находящимися на его счете денежными средствами, зачисленными банком в том числе при исполнении им собственных обязательств перед клиентом, могут осуществляться лишь при наличии на корреспондентском счете банка необходимых денежных средств.

Однако при этом Конституционный Суд РФ не остается до конца логичным, чтобы следовать норме права, содержащейся в ст. 316 ГК РФ, в соответствии с которой, если место исполнения не определено законом, иными правовыми актами или договором, не явствует из обычаев делового оборота или существа обязательства, исполнение должно быть произведено по денежному обязательству в месте жительства кредитора в момент возникновения обязательства, а если кредитором является юридическое лицо – в месте его нахождения в момент возникновения обязательства.

Таким образом, гражданское законодательство, которое и регулирует взаимоотношения сторон по договору банковского счета, дает однозначный ответ на вопрос о том, когда лицо считается лишенным частной собственности в виде денежных средств, а именно в момент их поступления кредитору, если иное не предусмотрено законодательством или договором.

Конституционный Суд РФ приходит к внутренне противоречивому выводу, что отношения, возникающие между налогоплательщиками и кредитными учреждениями при исполнении последними платежных поручений на списание налоговых платежей, являются налоговыми правоотношениями, а налогоплательщик считается лишенным частной собственности при этом с момента списания денежных средств с его расчетного счета.

Между тем применение ст. 316 ГК РФ в правоотношениях между налогоплательщиком и банком, клиентом которого он является, означало бы, что налог считается уплаченным в бюджет в момент зачисления денежных средств в бюджет на соответствующий счет, открытый по месту нахождения налоговой инспекции, на учете в которой состоит этот налогоплательщик.

В случае непоступления указанных сумм в бюджет перед налоговой инспекцией отвечать должен сам налогоплательщик.

Противоречит ли эта конструкция, положенная в основу судебно-арбитражной практики, которая была признана Конституционным Судом РФ в Постановлении от 12 октября 1998 г. не соответствующей Конституции РФ, презумпции добросовестности налогоплательщика?

Представляется, что нет, так как именно добросовестный налогоплательщик обязан в условиях рыночной экономны! выбирать стабильно работающий банк, обеспечивающий поступление снятых с расчетного счета налогоплательщика денежных средств в бюджет.

Судебно-арбитражная практика по спорам, касающимся поступления сумм налогов в бюджет, показывает, что, как правило, эти суммы были перечислены налогоплательщиками через проблемные банки, находящиеся на грани банкротства. Вряд ли таких налогоплательщиков можно причислить к добросовестным.

Между тем занятая Конституционным Судом РФ правовая позиция направила судебно-арбитражную практику в совершенно иное русло, о чем свидетельствует одно из дел, рассмотренных Федеральным арбитражным судом Московского округа.

Закрытое акционерное общество обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании недействительным решения налоговой инспекции от 26 ноября 2002 г. об отказе в отражении в лицевых счетах налогоплательщиков денежных средств, списанных с расчетных счетов налогоплательщиков, но не зачисленных на счета по учету доходов бюджетов.

Решением от 16 апреля 2003 г. заявление удовлетворено, поскольку налогоплательщиком соблюдены требования п. 2 ст. 45 НК РФ.

В апелляционной инстанции решение суда не проверялось.

Законность и обоснованность судебного акта проверена в порядке ст. 284 Арбитражного процессуального кодекса РФ в связи с кассационной жалобой инспекции, в которой налоговый орган ссылался на неправильное применение судом п. 2 ст. 45 НК РФ.

Заявитель в отзыве на кассационную жалобу возражал против заявленных требований по мотивам, изложенным в судебном акте, считая себя добросовестным налогоплательщиком.

Инспекция ссыпалась на то, что на момент предъявления ЗАО платежных поручений в АБ «Торибанк» на корреспондентском счете последнего не было достаточных денежных средств для перечисления налоговых платежей, списанных с расчетного счета налогоплательщика; поскольку банк исполняет платежные поручения клиентов в пределах сумм, числящихся на его корсчете, то при их отсутствии не происходит отчуждения денежных средств налогоплательщика, что влечет имитацию уплаты налогов в виде формального оформления платежей.

Согласно п. 3 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 12 октября 1998 г. № 24-П «По делу о проверке конституционности п. 3 ст. 11 Закона РФ от 27 декабря 1991 г. «Об основах налоговой системы в Российской Федерации» положение ст. 57 Конституции РФ предполагает, что конституционная обязанность налогоплательщика – юридического лица по уплате налога считается исполненной в день списания с его расчетного счета в кредитном учреждении денежных средств при наличии на этом счете достаточного денежного остатка.

Конституционная обязанность каждого налогоплательщика по уплате налогов должна считаться исполненной в тот момент, когда изъятие части его имущества, предназначенной для уплаты в бюджет в качестве налога, фактически произошло. Такое изъятие происходит в момент списания банком с расчетного счета налогоплательщика соответствующих средств в уплату налога. После списания с расчетного счета имущество налогоплательщика уже изъято, т. е. налог уплачен. Поэтому положение об уплате налога, содержащееся в ст. 57 Конституции РФ, должно пониматься как фактическое изъятие налога у налогоплательщика.

Далее Конституционный Суд РФ приходит к выводу, что следует признать неконституционным истолкование, предполагающее, что моментом исполнения обязанности налогоплательщика – юридического лица по уплате налога является момент поступления денежных средств в бюджет.

В пункте 1 постановляющей части названного Постановления КС РФ именно правоприменительная практика арбитражных судов, предусматривающая прекращение обязанности налогоплательщика – юридического лица по уплате налога лишь с момента поступления соответствующих сумм в бюджет, была признана не соответствующей Конституции РФ.

В связи с этим суд кассационной инстанции не может давать иное толкование п. 2 ст. 45 НК РФ, в соответствии с которым обязанность по уплате налога считается исполненной налогоплательщиком с момента предъявления в банк поручения на уплату соответствующего налога при наличии достаточного денежного остатка на счете налогоплательщика.

Инспекция ссылается на то, что согласно п. 2 мотивировочной части Определения Конституционного Суда РФ от 25 июля 2001 г. № 138-0, разъясняющего вышеназванное Постановление КС РФ, распоряжение клиентом находящимися на его расчетном счете денежными средствами может осуществляться лишь при наличии на корреспондентском счете банка необходимых денежных средств.

Однако в п. 3 мотивировочной части того же Определения КС РФ установлено, что вопрос о том, может ли считаться уплаченным списанный банком налог, реально не перечисленный в бюджет, при отсутствии соответствующих денежных средств на корреспондентском счете банка, относится к ситуации, когда эти средства с корреспондентского счета банка были формально зачислены банком на счета налогоплательщика. Ситуация, при которой списанный банком налог не перечисляется в бюджет при отсутствии денежных средств на корсчете банка в момент перечисления налога в бюджет, в данном Определении не описана.

Вместе с тем в п. 3 мотивировочной части указанного Определения КС РФ решение данного вопроса поставлено в зависимость от того, доказал ли налоговый орган недобросовестность налогоплательщика.

Поскольку по настоящему делу не доказана недобросовестность ЗАО, факт отсутствия денежных средств на корсчете АБ «Торибанк» сам по себе в силу прямого указания Конституционного Суда РФ не может быть истолкован судом кассационной инстанции на основании действующих норм гражданского права. При таких обстоятельствах оснований к отмене решения суда не имелось [35] .

Трудно не согласиться с выводами Конституционного Суда РФ, изложенными в Определении от 25 июля 2001 г., о том, что на налоговые органы возложена обязанность осуществлять контроль за исполнением налоговых обязательств в установленном порядке и проверять добросовестность налогоплательщиков, а в случаях выявления их недобросовестности обеспечивать охрану интересов государства.

Однако вызывают удивление способы, которые Конституционный Суд РФ предлагает налоговым органам использовать в этих целях в условиях рыночной экономики, предполагающей свободу договора, а именно систематически информировать налогоплательщиков о тех банках, к услугам которых для перечисления налоговых платежей прибегать не следует, и предъявлять к налогоплательщикам требования об отзыве своих расчетных документов на списание налогов.

Если четкое следование заложенному в п. 2 ст. 1 ГК РФ принципу свободного волеизъявления предпринимателей в установлении своих прав и обязанностей на основе договора как раз предполагает наличие презумпции добросовестности предпринимателей, то призыв к включению в эти правоотношения элемента администрирования свидетельствует об обратном – о недоверии к предпринимателю – налогоплательщику.

Изложенная в Постановлении Конституционного Суда РФ от 12 октября 1998 г. правовая позиция представляется еще более противоречивой после принятия им же Определения от 8 июня 2000 г. об отказе в принятии к рассмотрению жалобы ООО «Твин Холдинг Интернешнл» на нарушение конституционных прав и свобод применением положений ст. 31 и 126 Таможенного кодекса РФ.

В жалобе, поданной в Конституционный Суд РФ, ООО ссылалось на то, что по платежному поручению банк списал с расчетного счета ООО денежную сумму для перечисления в бюджет в уплату таможенных пошлин, налога на добавленную стоимость и акциза при пересечении импортным грузом границы России. Однако, поскольку указанные денежные средства банком в бюджет перечислены не были, таможенные органы отказали ООО в таможенном оформлении перевозки товара.

Конституционный Суд РФ в указанном Определении установил, что п. 2 ст. 45 НК РФ, определяющий обязанность налогоплательщика по уплате налога исполненной с момента предъявления в банк поручения на уплату соответствующего налога при наличии достаточного денежного остатка на счете налогоплательщика, к отношениям, возникающим при взимании всех таможенных платежей, не применяется.

Такая позиция Конституционного Суда РФ представляется непоследовательной, поскольку таможенные пошлины и таможенные сборы, налог на добавленную стоимость и акцизы по ст. 13 НК РФ относились в момент принятия Конституционным Судом РФ Определения от 8 июня 2000 г. к федеральным налогам.

Более того, Конституционный Суд РФ в этом Определении установил, что исполнение обязанности по уплате таможенных платежей не создает обязанности таможенного органа произвести таможенное оформление товара без поступления денежных средств на счет таможенного органа.

Таким образом, Конституционный Суд РФ в Определении от 8 июня 2000 г. признает, что налог не может считаться уплаченным без поступления денежных средств получателю налога, хотя бы его сумма была списана с расчетного счета налогоплательщика.

Обосновывая позицию по вопросу об уплате таможенных платежей, столь кардинально отличающуюся от позиции, высказанной им по вопросу об уплате налогов вообще в Постановлении от 12 октября 1998 г., Конституционный Суд РФ ссылается на специфику таможенного законодательства, которое направлено на защиту экономического суверенитета и экономической безопасности Российской Федерации.

Между тем в соответствии с п. 1 ст. 8 Конституции РФ в Российской Федерации гарантируется единство экономического пространства, которое обеспечивается со стороны государства принятием законодательной базы, в том числе налогового законодательства [36] .

В данном же случае Конституционный Суд РФ дает различное толкование одним и тем же принципиальным положениям налогового законодательства о моменте уплаты налога в зависимости от применения их к тем или иным видам налогов.

К тому же все налоги, формируя подавляющую часть бюджета, обеспечивают защиту экономического суверенитета и экономической безопасности Российской Федерации не в меньшей степени, чем таможенные платежи, являющиеся лишь одним из видов налогов.

Не случайно впоследствии таможенные платежи были исключены из перечня федеральных налогов, дабы снять противоречие, возникшее между толкованиями налогового законодательства, содержащимися в Постановлении Конституционного Суда РФ от 12 октября 1998 г. и в его Определении от 8 июня 2000 г.

Следует отметить, что не все практикующие юристы восприняли правоположение Конституционного Суда РФ о существовании презумпции добросовестности налогоплательщика.

К.А. Сасов отмечает, что принципы гражданского права существенно отличаются от принципов административного права. В связи с этим выведение презумпции добросовестности через презумпцию добросовестности участников гражданского оборота представляется неоправданным.

Далее К.А. Сасов приходит к выводу, что презумпция добросовестности не может признаваться законной презумпцией, так как, во-первых, не закреплена в нормах права, что создает угрозу ее произвольного применения на практике; во-вторых, данное понятие нельзя отнести к фактической презумпции, поскольку одни и те же обычно совершаемые налогоплательщиками действия оцениваются разными субъектами по-разному. Так, налогоплательщики считают, что неестественно для коммерческой организации, специально созданной для извлечения прибыли (п. 1 ст. 50 ГК РФ), стремление заключать сделки с наихудшими налоговыми последствиями и уплачивать налоги в максимальном размере. Другие правоприменители со стороны налоговых органов действия налогоплательщика, направленные на использование предоставленных ему законом прав, связанных с освобождением от уплаты налогов или с выбором наиболее выгодных для него форм предпринимательской деятельности и, соответственно, оптимального вида платежа, считают недобросовестными.

Этот же автор, признавая, что правовая природа данного феномена похожа на юридическую фикцию, тем не менее приходит к выводу, что для регулирования административно-правовых отношений недопустимо применение юридической фикции, позволяющей регулировать существующие правоотношения при имеющемся правовом пробеле нормами права, устанавливающими сходные правоотношения по аналогии [37] .

Между тем Конституционный Суд РФ правоположение о добросовестном налогоплательщике выводит из действующей нормы п. 7 ст. 3 НК РФ о том, что все неустранимые сомнения, противоречия и неясности актов законодательства о налогах и сборах толкуются в пользу налогоплательщика. Кроме того, в силу ст. 6 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» данное Конституционным Судом РФ истолкование положений п. 7 ст. 3 НК РФ является общеобязательным и исключает любое иное его истолкование в правоприменительной практике.

При этом следует прийти к выводу, что для исключения возникающих в юридической литературе споров в НК РФ необходимо ввести понятие «добросовестный налогоплательщик» с учетом выработанных судебно-арбитражной практикой критериев, закрепив как законную презумпцию добросовестности налогоплательщика.

Понятие добросовестности налогоплательщика не является изобретением российской правоприменительной практики.

В решении от 24 февраля 1994 г. Европейский Суд по правам человека в деле «Бенденун против Франции» признал, что государства – участники Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 20 марта 1952 г. могут наделять налоговые органы правом преследования и наказания недобросовестных налогоплательщиков, даже если дополнительная сумма налогов, взимаемых с данных лиц в качестве наказания, достаточно велика. Подобная система совместима с положениями ст. 6 Конвенции (право на справедливое судебное разбирательство) до тех пор, пока у налогоплательщика есть возможность оспорить решение, затрагивающее его интересы, в суде, где ему будут предоставлены гарантии, предусмотренные этой статьей [38] .

Мировая судебная практика знает ряд доктрин против уклонения налогообложения. С.В. Савсерис систематизирует судебные доктрины против уклонения налогообложения, существующие в разных странах [39] .

В странах с англосаксонской системой права (США, Канада, Великобритания) применяются следующие судебные доктрины.

Доктрина существа над формой. Концепция, лежащая в основе этой доктрины, состоит в том, что вытекающие из сделки юридические последствия определяются в большей степени ее существом, нежели формой. Если форма сделки не соответствует отношениям, которые фактически реализуются между сторонами сделки, то налоговые последствия определяются в соответствии с реально возникшими между сторонами отношениями (существо сделки).

Доктрина сделки по шагам. Она базируется на факте (действительно ли существует ряд сделок и действительно ли шаги-сделки в ряде сделок имеют деловую цель), который может быть установлен судом. Любые шаги в серии сделок, в которых нет хозяйственно-экономической или коммерческой цели, могут игнорироваться для налоговых целей.

Доктрина деловой цели. Согласно этой доктрине сделка может игнорироваться для налоговых целей, если в ней отсутствует деловая цель, если единственная или доминирующая причина заключения сделки – уклонение от налогообложения.

Доктрина игнорирования правосубъектной организации. Американские суды могут игнорировать корпорацию как отдельную облагаемую налогом организацию – субъект права, если использование такой корпорации не преследует настоящей деловой цели или если корпорация является фиктивной.Юридическое лицо игнорируется для целей налогообложения, а его налогооблагаемая прибыль фиктивно причисляется его учредителям.

Доктрина фиктивных и недействительных сделок. Под фиктивной понимается сделка, предназначенная для того, чтобы породить юридически законные права и обязанности, отличные от фактических прав и обязанностей сторон (аналог притворной сделки в законодательстве Российской Федерации). Недействительной считается сделка, которая не была совершена в соответствии с намерениями налогоплательщика (признак совершения мнимой сделки по ГК РФ).Очевидно, что все перечисленные судебные доктрины в значительной степени дублируют друг друга.В странах с континентальной системой права (Франция, Германия, Швейцария и др.) перечисленные судебные доктрины не используются, однако здесь действуют концепции притворных и мнимых сделок. Этот подход основан на положениях гражданского законодательства и во главу угла ставит юридическую, а не экономическую сущность сделок. Это значит, что для целей гражданского и налогового права принимается во внимание намерение сторон, если оно отличается от тех договоренностей, которые закреплены формально.Вторая доктрина, существующая во многих странах романо-германской системы права, – доктрина злоупотребления правом. Хотя налогоплательщики вправе организовать свои дела таким образом, чтобы получить максимальную налоговую экономию, доктрина злоупотребления правом позволяет налоговым органам пренебречь правовым содержанием сделки, если преобладающим мотивом налогоплательщика было уклонение от налогообложения и если сделка была искусственной или была совершена с нарушениями.Для воспрепятствования обходу налогов французские суды развили доктрину анормальных управленческих действий. Согласно этой концепции сделки, которые отклоняются от критерия добросовестности, могут быть признаны недействительными для целей налогообложения.Законодательной основой данной доктрины послужила ст. 164 Свода налоговых правил Франции, которая распространяет свое действие на притворные сделки и случаи злоупотребления правом.Следует отметить, что впоследствии Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ в Постановлении от 12 октября 2006 г. № 53 «Об оценке арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиком налоговой выгоды» воспринял опыт применения соответствующих норм права развитых стран мира и теорию налогового права, изложив указанные доктрины в названном Постановлении.Примером использования доктрины деловой цели служит следующее Постановление Президиума ВАС РФ [40] .Общество с ограниченной ответственностью (далее – общество) в феврале 2006 г. представило в Инспекцию Федеральной налоговой службы по городу Москве (далее – инспекция) уточненную налоговую декларацию по налогу на добавленную стоимость за октябрь 2005 г., в которой сумма налога, исчисленная к уменьшению, составила 4 188 749 руб. Данная сумма является разностью между 26 767 858 руб. налога на добавленную стоимость, исчисленного по операциям, подлежащим обложению налогом на добавленную стоимость (полученные обществом лизинговые платежи), и 30 956 607 руб. налоговых вычетов.По результатам камеральной проверки указанной декларации инспекция приняла решение от 15 мая 2006 г. № 1367 о привлечении общества к налоговой ответственности в виде взыскания 4 998 287 руб. штрафа, предусмотренного п. 1 ст. 122 НК РФ, за неполную уплату налога на добавленную стоимость, доначисления 24 991 435 руб. названного налога и начисления 1 789 387 руб. пеней.Доначисление указанной суммы налога вызвано исключением инспекцией 29 180 184 руб., уплаченных обществом поставщикам за приобретенное и переданное в лизинг имущество, из 30 956 607 руб. налоговых вычетов, заявленных им в налоговой декларации. Решение инспекции мотивировано тем, что предпринимательская деятельность общества направлена на умышленный уход от налогообложения с использованием лизинговых схем.Общество, не согласившись с этим решением, обратилось в Арбитражный суд города Москвы с заявлением о признании его недействительным.Решением Арбитражного суда города Москвы от 28 августа 2006 г. в удовлетворении требования отказано.Постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 16 марта 2007 г. решение оставлено без изменения.Федеральный арбитражный суд Московского округа постановлением от 24 мая 2007 г. названные судебные акты оставил без изменения.Суды пришли к выводу о том, что у общества отсутствует деловая цель предпринимательской деятельности, действия его направлены на систематическое (с декабря 2004 г. по декабрь 2005 г.) необоснованное возмещение сумм налога на добавленную стоимость из бюджета, а не на получение дохода от взаимоотношений с участниками гражданского оборота.В обоснование данного вывода суды сослались на следующие обстоятельства.Единственным источником оплаты приобретенных у общества с ограниченной ответственностью «ТСС НН» и открытого акционерного общества «СКВ ВТ «Искра» автотранспортных средств и иного оборудования, переданного в дальнейшем в лизинг федеральному государственному унитарному предприятию «Почта России» (далее – государственное предприятие), являются заемные денежные средства, полученные от единственного учредителя общества – открытого акционерного общества «РТК-Лизинг».Фактический доход общества не превышает 4 % (разность между 18 % получаемых лизинговых платежей и 14 %, выплачиваемых кредитору по договорам займа).С учетом инфляции, которая согласно ст. 1 Федерального закона от 26 декабря 2005 г. № 189-ФЗ «О федеральном бюджете на 2006 год» составит от 7 до 8,5 %, основной доход общества возникает не от лизинговых платежей, а от возмещения налога на добавленную стоимость.Поэтому, по мнению судов, общество не несет реальных затрат при оплате налога на добавленную стоимость поставщикам, его предпринимательская деятельность является убыточной. Формальное соблюдение обществом положений ст. 171 и 172 НК РФ, устанавливающих порядок и условия применения налоговых вычетов по налогу на добавленную стоимость, не влечет безусловного возмещения сумм этого налога из бюджета, поскольку в данном случае выявлена недобросовестность налогоплательщика по исполнению налоговых обязанностей.В заявлении, поданном в Высший Арбитражный Суд РФ, о пересмотре в порядке надзора решения Арбитражного суда города Москвы от 28 августа 2006 г., постановления Девятого арбитражного апелляционного суда от 16 марта 2007 г. и постановления Федерального арбитражного суда Московского округа от24 мая 2007 г. общество просит их отменить как нарушающие единообразие в толковании и применении судами положений гл. 21 НК РФ и Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 12 октября 2006 г. № 53 «Об оценке арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиком налоговой выгоды».Проверив обоснованность доводов, изложенных в заявлении, отзыве на него и выступлениях присутствующих в заседании представителей участвующих в деле лиц, Президиум считает, что оспариваемые судебные акты подлежат отмене, заявление общества – удовлетворению по следующим основаниям.Инспекцией на основе представленных обществом первичных документов его финансово-хозяйственной деятельности (договоров купли-продажи (поставки), договоров финансовой аренды (лизинга) транспортных средств и оборудования, договоров займа, паспортов транспортных средств, книги покупок, книги продаж, оборотно-сальдовой ведомости, счетов-фактур, выписок банка, платежных поручений, карточек счетов бухгалтерского учета) проведена камеральная проверка налоговой декларации общества за октябрь 2005 г., по результатам которой инспекция подтвердила факт приобретения обществом автотранспортных средств и оборудования с последующей передачей их в лизинг государственному предприятию.В бухгалтерском учете общество в соответствии с установленными правилами отражало приобретенные основные средства (автомобили и оборудование) на субсчете «Материальные ценности, переданные во временное пользование» счета 03 «Доходные вложения в материальные ценности», предназначенном для обобщения информации о наличии и движении вложений организации в приобретенные материальные ценности, предоставляемые организацией за плату во временное пользование с целью получения дохода. Суммы налога на добавленную стоимость, сопутствующие вложениям в приобретенные материальные ценности, учитывались на счете 68 бухгалтерского учета.В соответствии с п. 1 ст. 171 НК РФ налогоплательщик имеет право уменьшить общую сумму налога, исчисленную по операциям, признаваемым объектом налогообложения, на установленные данной статьей вычеты.

 

Вычетам подлежат суммы налога, предъявленные налогоплательщику и уплаченные им, в частности по товарам, приобретаемым для осуществления операций, признаваемых объектами налогообложения (п. 2 ст. 171 НК РФ).

В 2005 г. в силу п. 1 ст. 172 НК РФ налоговые вычеты, предусмотренные ст. 171 НК РФ, производились на основании счетов-фактур, выставленных продавцами при приобретении налогоплательщиками товаров (работ, услуг), документов, подтверждающих фактическую уплату сумм налога. При этом вычеты сумм налога, предъявленные продавцами налогоплательщику при приобретении основных средств, производятся в полном объеме после принятия на учет данных основных средств (абз. 3 п. 1 ст. 172 НК РФ).

Финансово-хозяйственные операции учтены обществом в бухгалтерском учете на основе первичных документов по правилам, установленным Инструкцией по применению Плана счетов бухгалтерского учета финансово-хозяйственной деятельности организаций, утвержденной приказом Министерства финансов РФ от 31 октября 2000 г. № 94н.

Статья 4 Федерального закона от 29 октября 1998 г. № 164-ФЗ «О финансовой аренде (лизинге)» предусматривает возможность для лизингодателя приобретать в ходе реализации договора лизинга в собственность имущество за счет привлеченных и (или) собственных средств.

Оплата расходов за поставленные товары за счет денежных средств, полученных в виде займа от учредителя, не лишает общество права отражать в декларации суммы налога в качестве налоговых вычетов.

Ведение обществом лизинговых операций с использованием заемных средств не свидетельствует об отсутствии в его предпринимательской деятельности деловой цели, что согласуется с правовой позицией, изложенной в Постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 12 октября 2006 г. № 53 «Об оценке арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиками налоговой выгоды»: обоснованность получения налоговой выгоды (уменьшение размера налоговой обязанности вследствие, в частности, получения налогового вычета) не может быть поставлена в зависимость от способов привлечения капитала для осуществления экономической деятельности (использование собственных, заемных средств, эмиссия ценных бумаг, увеличение уставного капитала и т. п.) или от эффективности использования капитала.

В 2005 г. основными факторами, определяющими право налогоплательщика на вычет сумм налога на добавленную стоимость по приобретенным для передачи в лизинг товарам, в том числе по основным средствам, являлись их производственное назначение, фактическое наличие у лизингополучателя, учет и оплата.

Общество приобретало имущество для осуществления операций, облагаемых налогом на добавленную стоимость. Данное имущество оплачено обществом денежными средствами в полном размере.

В налоговой декларации общество в соответствии с правилами, установленными гл. 21 НК РФ, отразило реальные хозяйственные операции, соответствующие действительному экономическому смыслу лизинга, повлекшие возможность применения им в конкретном налоговом периоде налоговых вычетов по налогу на добавленную стоимость в связи с оплатой поставщикам стоимости автотранспортных средств и иного оборудования, приобретенных для осуществления операций, признаваемых в силу ст. 146 НК РФ объектом обложения данным налогом.

Понятие добросовестности используется, например, в правоприменительной практике Канады. Если лицо может доказать, что оно проявило «надлежащую добросовестность», пытаясь действовать в соответствии с законодательством, то ответственность Налоговым судом Канады применяться не должна. Наложение административного взыскания без всякой возможности оправдаться, доказав надлежащую добросовестность, неприемлемо [41] .

Данные правоположения позволяют выявить основной признак, по которому налоговое право Канады отличает добросовестное поведение налогоплательщика от недобросовестного и который вполне может быть использован в российской правоприменительной практике при отсутствии законодательно закрепленного понятия «добросовестный налогоплательщик». Этот признак – попытка налогоплательщика действовать в соответствии с законодательством.

Однако правоположение о том, что налогоплательщик должен оправдаться, доказав надлежащую добросовестность, свидетельствует об отсутствии в налоговом праве Канады презумпции добросовестности налогоплательщика.

Далее в том же деле Налоговый суд Канады делает вывод, что надлежащая добросовестность означает нечто более, чем простодушная честность. Представленные по делу доказательства не свидетельствовали о том, что истец проявил надлежащую добросовестность; в данном случае необходимы положительные доказательства того, что он приложил все разумные усилия к тому, чтобы избежать ошибок.

Указанное правоположение также вполне применимо в российской судебной практике. Судебно-арбитражная практика свидетельствует о том, что, как правило, по делам о возмещении НДС налогоплательщики представляют полный пакет документов, предусмотренных ст. 165 НК РФ, т. е. действуют в соответствии с законом, однако суды отказывают в возмещении НДС, признавая налогоплательщиков недобросовестными.

Оценивая добросовестность налогоплательщика, Налоговый суд Канады далее в приведенном деле ссылается на ст. 285 Акта об акцизах Канады, предусматривающую санкции при условии, что налогоплательщик заведомо либо в силу преступной халатности сообщает ложные сведения в любом из многочисленных документов, которые требуется подавать согласно данному закону.

Названное правоположение также может быть использовано в российской правоприменительной практике при решении вопроса

о добросовестности налогоплательщика. Собственно, по сути оно близко к положению о фальсификации доказательств, закрепленному в ст. 161 АПК РФ.

Действительно, умышленное внесение в документ ложных сведений свидетельствует о его фальсификации самим налогоплательщиком, а преступная халатность последнего способствует этой фальсификации.

В деле Sault Ste. Marie, рассмотренном Верховным судом Канады, термины «надлежащая добросовестность» и «достаточная тщательность» употребляются в качестве синонимов [42] .

Данное правоположение также может быть использовано в правоприменительной практике России, например при оценке представленных налогоплательщиком доказательств того, что налогоплательщик проявил достаточную тщательность при оформлении документов, подтверждающих уплату налогов и ведение хозяйственной деятельности, служащей основой для исчисления налогооблагаемой базы.

При непредставлении надлежащим образом оформленных документов суд отклоняет заявление налогоплательщика о признании решения налогового органа недействительным.

Так, Постановлением Президиума ВАС РФ от 20 сентября 2011 г. были отменены судебные акты судов первой, апелляционной и кассационной инстанций в части признания недействительным решения Инспекции ФНС России № 34 о привлечении к налоговой ответственности в виде взыскания штрафа за неперечисление налога с дохода иностранной организации и начисления пени на сумму недоимки, закрытому акционерному обществу в удовлетворении этой части требований отказано.

Суды признали необоснованными выводы инспекции о нарушении обществом законодательства Российской Федерации о налогах и сборах и международного договора по вопросам налогообложения, поскольку доходы в виде процентов, выплачиваемые лицу с постоянным местопребыванием в США, не облагаются налогом в Российской Федерации.

В подтверждение местонахождения иностранной организации в Соединенных Штатах Америки судами был принят сертификат (регистрационное свидетельство) за подписью секретаря штата Вермонт и печатью этого штата, заверенный 15 мая 2000 г. нотариусом как подлинная копия записи, хранящейся в архиве Бюро Секретариата штата Вермонт. На указанном сертификате секретарем штата 16 мая 2000 г. проставлен апостиль, удостоверяющий действия нотариуса. Перевод названного документа на русский язык осуществлен переводчиком, подпись которого заверена 26 октября 2009 г. нотариусом Латвийской Республики.

При принятии Постановления Президиум ВАС РФ исходил из положений п. 1 ст. 312 НК РФ, в соответствии с которым при применении положений международных договоров Российской Федерации, на основании которых налоговый агент освобождается от удержания налога, иностранная организация должна представить налоговому агенту до даты выплаты дохода подтверждение того, что эта иностранная организация имеет постоянное местонахождение в государстве, с которым Российская Федерация имеет международный договор, регулирующий вопросы налогообложения. Указанное подтверждение должно быть заверено компетентным органом соответствующего иностранного государства.

Компетентными органами в Российской Федерации являются Министерство финансов Российской Федерации или его уполномоченный представитель, в Соединенных Штатах Америки – Министр финансов или его уполномоченный представитель. Компетентные органы договаривающихся государств обмениваются информацией, необходимой для применения положений договора об избежании двойного налогообложения (п. 1 ст. 3, ст. 25).

Министерством финансов РФ получена от компетентного органа США информация, касающаяся применения Договора об избежании двойного налогообложения, о правомочности Службы внутренних доходов подтверждать налоговое резидентство в США. В свою очередь, Минфин России довел указанную информацию до сведения Федеральной налоговой службы как органа, уполномоченного Минфином России осуществлять администрирование в области обмена налоговой информацией с иностранными государствами.

В этой связи Минфином России и ФНС России даны указания налоговым органам Российской Федерации принимать и использовать подтверждения резидентства налогоплательщиков, являющихся таковыми по законодательству США, выданные Службой внутренних доходов по установленной форме.

В данном же случае свидетельство о регистрации иностранной организации в штате Вермонт определяет ее юридический статус как хозяйствующего субъекта, зарегистрированного в США, однако не является надлежащим подтверждением постоянного местонахождения иностранной организации в США в смысле Договора об избежании двойного налогообложения, поскольку упомянутое свидетельство не было выдано соответствующим компетентным органом иностранного государства.

Несоблюдение условий освобождения от налогообложения доходов, выплаченных иностранной организации из источников в Российской Федерации, предусмотренных п. 1 ст. 312 НК РФ, обязывает общество как налогового агента произвести удержание суммы этого налога и ее перечисление в бюджет.

Следовательно, приведенные в решении Инспекции мотивы о нарушении обществом положений гл. 25 НК РФ являются обоснованными [43] .

Разумность и добросовестность действий налогоплательщика предполагаются в соответствии с разд. VIII Декларации прав налогоплательщика США. Если налогоплательщик аккуратно вел учет, не отказываясь от сотрудничества с налоговой службой, то при обращении в суд бремя доказывания ложится на налоговую службу [44] .

Презумпция добросовестности закреплена в Канадской декларации прав налогоплательщиков, согласно которой налогоплательщик имеет право на то, чтобы к нему относились как к добросовестному налогоплательщику, если нет доказательств обратного [45] .

Данное правоположение подтверждает, что презумпция добросовестности является опровержимой, поскольку не носит безусловного характера. Оно означает также то, что, пока налоговый орган не докажет противоположное, налогоплательщик считается добросовестным. И именно на налоговые органы возложено бремя доказывания недобросовестности налогоплательщика.

Вместе с тем Канадская декларация прав налогоплательщиков не дает понятия «добросовестный налогоплательщик». Поэтому целесообразно обратиться к Рекомендациям по составлению хартии налогоплательщика, выработанным Организацией экономического сотрудничества и развития в августе 2003 г. [46] , которые в разделе «Ваши обязательства» содержат обязательство налогоплательщика вести себя добросовестно. Оно означает следующее: предоставление полной и точной информации, когда она потребуется; декларирование всего подлежащего обложению дохода в декларации о подоходном налоге; требование только вычетов и льгот, на которые имеется право; ответы на вопросы полно, точно и честно; объяснение полной картины ситуации, когда налогоплательщик запрашивает налоговое разъяснение или выдачу индивидуального нормативного акта.

Далее в Рекомендациях по составлению хартии налогоплательщика раскрывается содержание обязательства предоставлять вовремя точную информацию, которое является составной частью добросовестного поведения налогоплательщика согласно Рекомендациям.

Данное обязательство включает наряду с обязательством представлять вовремя документы представление правильных деклараций и документов в установленные сроки; представление полной и точной информации к установленным датам; внимательную подготовку налоговых деклараций, документов и информации; своевременное уведомление налоговых органов относительно таких событий, как объединение, открытие бизнеса, изменение адреса, изменение места ведения бизнеса, прекращение бизнеса с требуемыми идентификационными данными налогоплательщика, чтобы налоговые органы могли администрировать налоговое законодательство должным образом, эффективно и действенно.

Столь подробное раскрытие понятия добросовестного поведения налогоплательщика позволяет прийти к выводу, что в случае несоблюдения одного из обязательств, которые на себя приняли налогоплательщики, присоединившись к соответствующей хартии, каждый конкретный налогоплательщик может быть признан недобросовестным. При этом максимально исключено произвольное толкование той или иной нормы налогового законодательства правоприменителем, в том числе судом.

Следовательно, налогоплательщик может быть признан недобросовестным, если не представляет полную и точную информацию в установленный срок, не декларирует весь подлежащий налогообложению доход, неправомерно пользуется льготным налогообложением и налоговыми вычетами, скрывает полную, точную и честную информацию, связанную с налогообложением и ведением бизнеса, искажает полную картину ситуации при направлении запроса в налоговые органы.

Недобросовестно пользуясь каждым из перечисленных полномочий, налогоплательщик лишается защиты, предоставляемой нормой права, регулирующей данное полномочие.

Аналогичное положение содержится в Декларации прав налогоплательщика США, которая лишает налогоплательщика права на возмещение судебных расходов, если налогоплательщик отказался представить налоговому органу всю информацию, необходимую для разрешения налогового спора [47] .

В § 1 настоящего раздела уже разбиралась ситуация, когда налогоплательщик, дающий неполное описание ситуации, обращаясь за разъяснением к налоговому органу, лишается права применения подп. 3 п. 1 ст. 111 НК РФ при решении вопроса об ответственности за совершение налогового правонарушения.

Использование льгот по налогам закреплено в ст. 56 НК РФ и включает предоставление отдельным категориям налогоплательщиков предусмотренных законодательством о налогах и с борах преимуществ по сравнению с другими налогоплательщиками, в том числе возможность не уплачивать налог либо уплачивать его в меньшем размере.

Изданного определения налоговых льгот следует, что уплата налога по налоговой ставке 0 % относится к льготному налогообложению, так как в таком случае налог фактически не уплачивается и его размер уменьшается до нуля.

Порядок подтверждения права на получение возмещения при налогообложении по налоговой ставке 0 % предусмотрен ст. 165 НК РФ и включает целый ряд условий, при которых возможно его применение.

В связи с этим заведомое несоблюдение указанных условий может свидетельствовать о недобросовестности налогоплательщика, который на этом основании лишается права пользования нулевой налоговой ставкой как злоупотребивший этим правом.

Примерами неправомерного применения налоговых вычетов недобросовестными налогоплательщиками может служить ряд дел, рассмотренных Федеральным арбитражным судом Московского округа с участием взаимосвязанных предприятий, которые, в частности, ссылались на то, что их учредителем являлась организация инвалидов «Сострадание», однако судебное исследование документов показало, что данная организация инвалидов к деятельности этих предприятий отношения не имеет, а ее имя было использовано третьими лицами с целью получения незаконных налоговых вычетов. В результате судебные акты нижестоящих судебных инстанций об удовлетворении требований налогоплательщиков о признании незаконным бездействия налоговой инспекции, выразившегося в невозмещении НДС, были отменены, несмотря на то что налогоплательщик представил полный пакет документов, подтверждающих налоговые вычеты [48] .

С. Г. Пепеляев предлагает обратить внимание на практику многих стран, где ключевые принципы взаимоотношений налогоплательщиков и налоговых органов объединены в декларации (хартии) прав налогоплательщиков, а также принять декларацию прав российского налогоплательщика в качестве основополагающего правового документа.

С этим предложением трудно не согласиться, поскольку тогда любые толкования норм законодательства будут возможны лишь при условии их соответствия этим принципам.

В настоящее время законодательство развивается непоследовательно, правоприменители не имеют четких ориентиров и ограничений [49] .

Действительно, казалось бы, норма п. 7 ст. 3 НК РФ однозначно должна толковаться в пользу налогоплательщика, так как устанавливает, что все неустранимые сомнения, противоречия и неясности актов законодательства о налогах и сборах толкуются в пользу налогоплательщика.

Однако Конституционный Суд РФ в Определении от 25 июля 2001 г. по ходатайству Министерства РФ по налогам и сборам о разъяснении Постановления Конституционного Суда РФ от 12 октября 1998 г. «По делу о проверке конституционности п. 3 ст. 11 Закона РФ «Об основах налоговой системы в Российской Федерации» истолковал вышеназванную норму права таким образом, что по смыслу положения, содержащегося в п. 7 ст. 3 НК РФ, на недобросовестных налогоплательщиков не распространяются те выводы, которые содержатся в мотивировочной и резолютивной частях названного Постановления КС РФ, и принудительное взыскание с недобросовестных налогоплательщиков не поступивших в бюджет налогов не нарушает конституционные гарантии права частной собственности.

Само понятие «добросовестный налогоплательщик» вполне соответствует международному праву, однако толкование п. 7 ст. 3 НК РФ, ограничивающее применение НК РФ к определенной категории налогоплательщиков, дано явно не в их пользу.

Если бы, как предлагает С.Г. Пепеляев, в России была принята декларация прав российского налогоплательщика, которая, как Канадская декларация прав налогоплательщиков, содержала бы норму о праве налогоплательщика на то, чтобы к нему относились как к добросовестному налогоплательщику, пока не доказано обратное, налоговые органы не смогли бы трактовать Определение Конституционного Суда РФ от 25 июля 2001 г. в том смысле, что они вообще не должны руководствоваться нормами права, когда имеют дело с недобросовестным налогоплательщиком.

Примером такого толкования служит дело, рассмотренное Федеральным арбитражным судом Московского округа [50] .

Общество с ограниченной ответственностью обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с исковым заявлением о признании недействительным решения налоговой инспекции о привлечении ООО к налоговой ответственности за совершение налогового правонарушения, предусмотренной п. 1 и 2 ст. 119, п. 3 ст. 122 и п. 1 ст. 126 НК РФ в части, касающейся взыскания с ООО налога на прибыль и пени по указанному налогу, а также налоговых санкций по налогу на имущество, налогу на прибыль предприятий и организаций.

Решением Арбитражного суда г. Москвы от 15 декабря 2004 г. заявленные требования удовлетворены частично: признано недействительным оспариваемое решение налогового органа в части доначисления налога на прибыль, соответствующих пени и применения штрафов по НДС, а также применения штрафа по ст. 126 НК РФ. Отказано в удовлетворении требований о признании недействительным решения инспекции в части привлечения к налоговой ответственности по налогу на имущество в виде штрафа по п. 3 ст. 122 НК РФ.

Постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 15 апреля 2005 г. решение суда первой инстанции изменено со ссылкой на нарушение судом норм материального права и несоответствие выводов суда обстоятельствам дела. При этом судом апелляционной инстанции признано недействительным решение налогового органа о привлечении ООО к налоговой ответственности в части применения налоговых санкций по ст. 126 НК РФ. В остальной части иска отказано.

Законность и обоснованность постановления апелляционной инстанции проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой налогоплательщика, в которой он просил постановление апелляционной инстанции отменить, оставить в силе решение суда первой инстанции.

Суды первой и апелляционной инстанций пришли к выводу, что штрафные санкции по п. 3 ст. 122 НК РФ за умышленную неуплату налога на имущество применены налоговым органом правомерно, поскольку налогоплательщик не мог не знать о необходимости уплаты налога на имущество за 2002–2003 гг., в связи с чем и не оспаривает правомерность доначисления налога на имущество. Судебными инстанциями также установлена правомерность привлечения к налоговой ответственности по налогу на имущество, поскольку декларации по налогу на имущество за 2002 г. и I–III кварталы 2003 г. в налоговый орган не представлялись, как и декларация по налогу на имущество за IV квартал 2003 г.

Как следовало из материалов дела, по договору купли-продажи нежилого помещения от 7 августа 1998 г. ООО приобрело у банка нежилое помещение за 500 тыс. руб. 10 декабря 2003 г. указанное нежилое помещение было продано ООО за 1,5 млн руб. третьемулицу. Согласно письму ООО денежные средства в размере 1,5 млн руб. перечислены покупателем платежным поручением от 11 декабря 2003 г. № 750.

Согласно свидетельству о государственной регистрации права на недвижимое имущество и сделок с ним сделка купли-продажи спорного нежилого помещения зарегистрирована 13 февраля 2004 г.

В соответствии с п. 3 ст. 271 НК РФ при исчислении облагаемой базы по налогу на прибыль по методу начисления датой реализации основных средств, переход права собственности на которые подлежит государственной регистрации, признается дата государственной регистрации перехода прав на указанное имущество, подтвержденной свидетельством о государственной регистрации прав.

Судом первой инстанции установлено, что в данном случае датой получения дохода является дата реализации недвижимого имущества, т. е. 13 февраля 2004 г., а не 15 декабря 2003 г. – дата составления акта передачи имущества. Руководствуясь названной нормой, а также положениями ст. 285 и 289 НК РФ, согласно которым налоговая декларация представляется не позднее 28 дней со дня окончания отчетного периода (в данном случае до 28 апреля 2004 г.), суд указал, что доход, полученный от реализации имущества, должен войти в налоговую базу по налогу на прибыль 2004 г., в связи с чем доначисление налога на прибыль за 2003 г., взыскание пени, штрафных санкций по ст. 119 и п. 3 ст. 122 НК РФ являются неправомерными.

Суд кассационной инстанции согласился с выводом суда апелляционной инстанции о необоснованности данного вывода по следующим основаниям.

Статьями 271 и 273 НК РФ установлены два метода признания доходов для целей налогообложения: метод начисления и кассовый метод.

Судебными инстанциями установлено, что налогоплательщиком налоговая декларация по налогу на прибыль за 2003 г. и приказ об учетной политике на 2003 г. не были представлены.

Определив, что ООО в 2003 г. применяло порядок признания доходов и расходов при исчислении налога на прибыль по методу начисления (реализации), суд первой инстанции исходил из того, что в предыдущие периоды согласно объяснениям главного бухгалтера применялся метод начисления.

Судом апелляционной инстанции установлено: из анализа предыдущих налоговых периодов следует, что на реализацию имущества распространяет свое действие ст. 273 НК РФ, так как согласно сопроводительным письмам к отчетам за 1999–2000 гг. ООО применялась учетная политика по поступлению средств на расчетный счет, т. е. кассовый метод, в связи с чем судом апелляционной инстанции сделан обоснованный вывод, что налогоплательщик в 2002–2003 гг. не применял порядок признания доходов и расходов при исчислении налога на прибыль по методу начисления и продолжал применять метод «по оплате» (кассовый метод). При этом доказательств применения в спорном периоде метода начисления в налоговый орган и в суд не представлено, в связи с чем возможен вывод только о том, что в соответствии с кассовым методом ООО получен доход в декабре 2003 г.

Согласно договору купли-продажи нежилого помещения от 7 августа 1998 г., заключенного между ООО и банком, установлен следующий порядок выкупа нежилого помещения: арендные платежи идут в зачет выкупной стоимости.

В силу ст. 272 НК РФ расходы при методе начисления признаются таковыми в том отчетном (налоговом) периоде, к которому они относятся, независимо от времени фактической выплаты денежных средств. Расходы признаются в том отчетном (налоговом) периоде, в котором эти расходы возникают исходя из условий сделки.

В соответствии с кассовым методом расходы признаются затратами после оплаты их фактической стоимости.

Из постановления суда апелляционной инстанции следовало, что обществом не доказано, что арендные платежи не включены в состав затрат в предыдущих периодах, в связи с чем данные затраты не могут быть повторно включены в состав расходов при исчислении налога на прибыль в рассматриваемом периоде.

Исходя из того что датой реализации нежилого имущества является дата поступления денежных средств по договору купли-продажи, кассационная инстанция пришла к выводу, что фактические обстоятельства приобретения и продажи нежилого помещения в своей совокупности подтверждают, что ООО умышленно не уплачивало налоги. Этот вывод правомерен, поскольку данные факты не могли быть установлены налоговым органом без произведенного органами МВД изъятия документов.

Из материалов дела следовало, что нежилое помещение, приобретенное по договору купли-продажи от 7 августа 1998 г. у банка, не было принято к учету активов в качестве основного средства и не отражено в последнем бухгалтерском балансе по состоянию на 1 октября 2001 г., представленном в налоговый орган.

Судом кассационной инстанции также принято во внимание то обстоятельство, что бухгалтерская отчетность за 2002–2003 гг. и I квартал 2004 г. налогоплательщиком не составлялась, налоговые декларации по тем налогам, которые ООО обязано было уплачивать, в налоговый орган не представлялись. Кроме того, операция по продаже нежилого помещения в бухгалтерской отчетности не отражена.

Таким образом, суд кассационной инстанции указал на правомерность оценки налоговым органом умышленной неуплаты налогов по п. 3 ст. 122 НК РФ.

При таких обстоятельствах оснований для отмены постановления апелляционной инстанции суд кассационной инстанции не усмотрел.

Из текста данного постановления видно, что судами апелляционной и кассационной инстанций воспринята позиция налоговых органов по поводу того, что на недобросовестного налогоплательщика не распространяются такие нормы налогового права, как презумпция невиновности налогоплательщика и порядок определения метода исчисления налога на прибыль, поскольку все выводы судов относительно умышленного совершения налогового правонарушения носят предположительный характер, бремя доказывания неблагоприятных для налогоплательщика обстоятельств возложено на самого налогоплательщика, сомнения в виновности налогоплательщика истолкованы в пользу налогового органа.

Решение и постановление судов первой и апелляционной инстанций в связи с этим подлежали отмене с передачей дела на новое рассмотрение для выяснения обстоятельства, имеющего существенное значение для рассмотрения спора, поскольку обе судебные инстанции исходили из доказанности факта пожара в помещениях, занимаемых ООО, в то время как надлежащих доказательств указанного обстоятельства в виде акта или с прян к и органа государственного пожарного надзора, справки следственных органов в материалах дела не имелось.

Утверждение апелляционного суда о том, что ООО имело возможность представить истребованные инспекцией документы, противоречило имеющимся в деле доказательствам. Согласно акту обследования от 19 мая 2004 г. у общества изъяты отделом ОРБ ГУНП ФСНЭНП МВД России документы в коробках без их описи, поэтому нельзя признать обоснованным довод инспекции, что затем именно эти документы были представлены инспекции органами МВД. При этом ООО утверждало, что истребованные документы представлены органами МВД, полученными от контрагентов общества.

Инспекцией в нарушение поди. 7 п. 1 ст. 31 НК РФ при отсутствии документов, учета доходов и расходов у налогоплательщика не определены суммы налогов, подлежащих внесению в бюджет, расчетным путем на основании имеющейся у нее информации о налогоплательщике, данных об иных аналогичных налогоплательщиках.

Неправильно применена судом апелляционной инстанции также норма п. 6 ст. 108 НК РФ, согласно которой неустранимые сомнения в виновности лица, привлекаемого к ответственности, толкуются в пользу этого лица, так как суд апелляционной инстанции все сомнения истолковал в пользу налогового органа.

Постановление суда апелляционной инстанции вынесено с нарушением норм налогового законодательства, регулирующих взимание налога на прибыль по части второй НК РФ.

Из п. 1 ст. 271 и п. 1 ст. 273 НК РФ следует, что метод начисления является основным методом исчисления доходов; кассовый метод применяется лишь при определенных условиях, установленных в п. 1 ст. 273 НК РФ, в то время как инспекцией не доказано наличие этих условий и того обстоятельства, что налогоплательщик воспользовался правом на применение кассового метода.

Инспекцией при проведении проверки не установлено, по какому методу определялся доход ООО в 2003 г., поэтому по налоговому законодательству все сомнения толкуются в пользу налогоплательщика, в связи с чем следовало принять во внимание объяснения общества о наличии у него учета доходов по методу начисления.

 

Поскольку свидетельство о государственной регистрации реализованной недвижимости оформлено 13 февраля 2004 г., суд первой инстанции в силу п. 3 ст. 271, п. 1 ст. 39 НК РФ пришел к правомерному выводу, что доход, подлежащий обложению налогом на прибыль от реализации недвижимого имущества, возник у общества в 2004, а не в 2003 г.

Нельзя признать правомерной ссылку инспекции на то, что договором определен иной срок перехода права собственности, поскольку условие о таком переходе не может противоречить закону.

Инспекция ссылалась на то, что на момент принятия ею решения ООО не делало ссылки на данные нормы права, поэтому на момент вынесения инспекцией решения оно является правильным. В соответствии со ст. 6 АПК РФ суд, обеспечивая законность при рассмотрении дел арбитражным судом правильным применением закона, самостоятельно определяет нормы права, которыми следует руководствоваться, независимо от ссылок на них той или иной стороны.

Суд апелляционной инстанции ссылался на ст. 10 Федерального закона от 6 августа 2001 г., однако в деле отсутствовали документы, подтверждающие применение ООО учетной политики в первом полугодии 2002 г. по оплате. Документы, на которые ссылалась апелляционная инстанция, относились к 1999–2000 гг.

Поскольку п. 1 ст. 273 НК РФ установлено право налогоплательщика на применение кассового метода только при условии, если выручка не превысила 1 млн руб., в то время как доход от сделки превысил данную сумму, у налогоплательщика отсутствовали законные основания перехода на кассовый метод учета независимо от соблюдения им порядка перехода с одного метода учета на другой.

Однако на недобросовестного налогоплательщика не распространяются лишь те нормы права, которыми он злоупотребил. Другие нормы налогового права на него распространяются. В противном случае наступает правовой произвол.

Высшим Арбитражным Судом РФ в Постановлении Пленума ВАС РФ № 53 от 12 октября 2006 г. «Об оценке арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиком налоговой выгоды» закреплена правовая позиция, в соответствии с которой признание судом налоговой выгоды необоснованной влечет отказ в удовлетворении требований налогоплательщика, связанных с ее получением. При этом судам следует иметь в виду, что признание налоговой выгоды необоснованной не должно затрагивать иные права налогоплательщика, предусмотренные законодательством о налогах и сборах (п. 11).

Содержащееся в Определении Конституционного Суда РФ от 25 июля 2001 г. правоположение о том, что на налоговые органы возложена обязанность осуществлять контроль за исполнением налоговых обязательств в установленном порядке и проверять добросовестность налогоплательщиков, стала трактоваться налоговыми органами, как показывает судебно-арбитражная практика, в том смысле, что налоговые инспекции в каждом случае проведения налоговой проверки обязаны доказать недобросовестность налогоплательщиков.

Таким образом, провозглашенная презумпция добросовестности налогоплательщика на практике превратилась в свою противоположность, поскольку содержащееся в Определении Конституционного Суда РФ от 25 июля 2001 г. правоположение об обязанности налоговых органов по доказыванию недобросовестности налогоплательщика давало почву для истолкования данного правоположения в том смысле, что в обязанности налоговых инспекций входит отыскание недостатков в оформлении документов, подтверждающих право налогоплательщика на налоговые вычеты.

Таким образом, цель осуществления контроля за исполнением налоговых обязательств была фактически подменена целью любыми формально законными методами воспрепятствовать налогоплательщикам получать возмещение НДС из бюджета.

Подобное толкование нормы права было бы исключено при наличии в России хартии налогоплательщика по примеру развитых стран мира, поскольку, как было показано выше, такая хартия нацеливает участников налоговых правоотношений на предоставление, с одной стороны, максимально открытой и честной информации о предпринимательской деятельности налогоплательщика, а с другой – на эффективное налоговое администрирование, что исключает излишне формальный подход к проверке документов налогоплательщика.

С точки зрения распределения бремени доказывания интересен подход к этому вопросу Министерства РФ по налогам и сборам, изложенный в письме МНС России от 9 октября 2000 г. № ВП-6-18/788@, разъясняющем действия налоговых инспекций в случаях, когда суммы денежных средств, списанные с расчетных счетов налогоплательщиков, фактически не поступили на счета по учету доходов бюджетов.

В соответствии с подп. «а» и «б» п. 1 настоящего письма у налогового органа для проведения контрольных мероприятий по факту непоступления денежных средств в бюджет должен быть документ в произвольной форме, подтверждающий факт списания денежных средств, заверенный банком, обслуживающим расчетный (корреспондентский) счет налогоплательщика, а также выписка банка по расчетному (корреспондентскому) счету налогоплательщика.

Помимо этого налоговый орган должен иметь выписки по корреспондентскому счету банка на момент зачисления на расчетный (корреспондентский) счет налогоплательщика денежных средств, копии договора банковского счета, с которого произведено списание денежных средств, подтверждение полномочий должностных лиц банка на заключение ими договора банковского счета, с которого произведено списание денежных средств (подп. «д» – «ж» п. 1 названного письма).

При этом согласно п. 1 данного письма документы, предусмотренные подп. «а» и «б» настоящего пункта, представляются налогоплательщиком. Документы, предусмотренные подп. «д» – «ж» настоящего пункта, – банком.

Таким образом, МНС России в указанном письме бремя доказывания факта списания денежных средств с расчетного счета налогоплательщика возлагает на последнего, предписывая ему представлять банковские документы, подтверждающие списание сумм налоговых платежей с расчетного счета организации.

Вместе с тем обязанность по доказыванию правомерности действий банка при зачислении денежных средств на счет налогоплательщика возлагается на банк, который должен доказать наличие на его корсчете достаточных денежных средств для их зачисления на расчетный счет налогоплательщика и надлежащих полномочий должностных лиц банка на заключение с налогоплательщиком договора банковского счета.

Таким образом, МНС России согласилось с позицией Конституционного Суда РФ о том, что налогоплательщик не обязан доказывать свою недобросовестность, поскольку презюмируется добросовестным.

Более того, в п. 2 этого же письма МНС России подробно описаны действия налоговой инспекции по доказыванию недобросовестности налогоплательщика при перечислении им налоговых платежей через проблемный банк.

Письмо МНС России от 9 октября 2000 г. № ВП-6-18/788@ еще раз подтверждает, что бремя доказывания уплаты налога в установленных размере и порядке возложено на налогоплательщика, в то время как бремя доказывания совершения налогоплательщиком правонарушения в виде неуплаты налога по причине недобросовестности налогоплательщика возложено на налоговый орган.

2.2. Недобросовестность как злоупотребление налогоплательщиком своими правами

Правовая позиция Конституционного Суда РФ о добросовестном налогоплательщике основана на презумпции римского права добропорядочности любого лица. В то же время нельзя забывать, что эта презумпция заимствована из частного римского права и перенесена в налоговое право, регулирующее публично-правовые отношения.

Возможно, в условиях перехода России к рыночным отношениям и построения правового государства это и оправданно, так же как отсутствие в данный период в российском налоговом праве презумпции знания закона.

Однако хотелось бы отметить, что в таких развитых странах, как Канада и Франция, действует презумпция правоты государства при исчислении налогооблагаемой базы.

В Англии юридически опровержимой презумпцией является презумпция, согласно которой признается правильность действий должностных лиц, выполняющих функции, относящиеся к кругу их полномочий [51] .

Имеются основания говорить о том, что введение принципов «презумпция правоты налогоплательщика» и «презумпция невиновности налогоплательщика» (п. 6 ст. 108 НК РФ) не в полной мере обеспечивает реализацию поставленных перед НК РФ задач [52] .

Анализ судебно-арбитражной практики показывает, что законная презумпция добросовестности налогоплательщика в определенный промежуток времени постепенно превратилась в свою противоположность.

Характерным примером изменившегося подхода к положению налогоплательщика в арбитражном процессе служит дело, рассмотренное Высшим Арбитражным Судом РФ в порядке надзора [53] .

В Постановлении от 6 июля 2004 г. № 2860/04 Президиум ВАС РФ пришел к выводу, что наличие у налогоплательщика документов, указанных в ст. 165 НК РФ, не является достаточным для подтверждения права на применение ставки 0 % по экспортной операции и возмещения налога на добавленную стоимость.

Президиум ВАС РФ, отменяя судебные акты судов трех инстанций об удовлетворении требований налогоплательщика об обязании возместить НДС и направляя дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции, дает указание суду проверить довод налоговой инспекции о непредставлении налогоплательщиком документов, связанных с хранением товара в Москве и его перевозкой из Москвы в Орел и из Орла за границу, а также о том, на каких автомобилях товар перемещался по России и был из нее вывезен.

Представление указанных документов не предусмотрено ст. 165 и 172 НК РФ.

Налоговым органом не приведено доводов, по которым он поставил под сомнение реальность перевозки и хранения товаров.

Таким образом. Президиум ВАС РФ переложил на налогоплательщика бремя доказывания его добросовестности и при вынесении постановления исходил из противоположной презумпции.

Высший Арбитражный Суд РФ нацеливал арбитражные суды, таким образом, на максимальный учет интересов бюджета при разрешении налоговых споров.

Налогоплательщиком по данному делу представлен полный пакет документов, предусмотренных ст. 165 НК РФ, для подтверждения правомерности применения налоговой заявки 0 %. Указанные документы в порядке гражданского или уголовного судопроизводства не признаны недействительными или сфальсифицированными, однако ВАС РФ понуждает арбитражный суд при исследовании достоверности доказательств по сути использовать несвойственные арбитражному процессу методы следственных органов.

Автор настоящей работы является принципиальным сторонником существующей в развитых странах презумпции правоты государства в налоговых правоотношениях, обеспечивающей их стабильность, однако в условиях современной России считает адекватной установленную законом, истолкованную Конституционным Судом РФ презумпцию добросовестности налогоплательщика, пока в России не исчезнут последние предпосылки возможности злоупотребления правом сильной стороны в этих правоотношениях, какой является государство в лице его органов.

Следует отметить, что с принятием Постановления Пленума ВАС РФ № 53 от 12 октября 2006 г. судебно-арбитражная практика постепенно начала возвращаться к ранее выработанным правовым позициям, в соответствии с которыми бремя доказывания недобросовестности налогоплательщика возлагается на налоговый орган.

Примером такого подхода служит Постановление Президиума ВАС РФ от 5 февраля 2008 г. № 11690/07.

Общество обратилось в Арбитражный суд города Москвы с заявлением о признании незаконными решения и требования инспекции, ссылаясь на обоснованное предъявление им к налоговому вычету 11 304 869 руб. налога.

Арбитражный суд города Москвы решением от 1 февраля 2007 г. признал незаконными решение инспекции от 28 марта 2006 г. в части доначисления налога к уплате и исключения из состава налоговых вычетов 5 778 913 руб. и требование инспекции от 10 мая 2006 г. об уплате налога.

Заявление общества, касающееся вычета налога, указанного в счетах-фактурах от 27 июля 2005 г. и от 9 августа 2005 г., оставлено судом первой инстанции без удовлетворения.

Постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 25 апреля 2007 г. решение суда первой инстанции оставлено без изменения.

Федеральный арбитражный суд Московского округа постановлением от 28 июня 2007 г. решение суда первой инстанции и постановление суда апелляционной инстанции оставил без изменения.

В заявлении, поданном в Высший Арбитражный Суд РФ, о пересмотре упомянутых судебных актов в порядке надзора общество просило их отменить в отношении отказа в удовлетворении части заявленного требования, ссылаясь на неправильное применение судами норм права.

Общество покупало на заемные средства оборудование и сдавало его в лизинг.

К налоговому вычету общество предъявляло налог, перечисленный продавцам оборудования.

Как следовало из счета-фактуры от 9 августа 2005 г., общество купило у закрытого акционерного общества «Машстройиндустрия» башенные краны и иную продукцию, уплатив поставщику 34 976 080 руб. 28 коп., в том числе 5 335 334 руб. 28 коп. налога, предъявленного впоследствии к налоговому вычету.

Факт перечисления поставщику обществом налога согласно данному счету-фактуре инспекцией признается.

В силу п. 1, 2 ст. 171 НК РФ налогоплательщик имеет право уменьшить общую сумму налога, исчисленную в соответствии со ст. 166 НК РФ, на суммы налога, предъявленные налогоплательщику при приобретении товаров (работ, услуг).

В обоснование вывода о неправомерности предъявления обществом к вычету налога, перечисленного поставщику по счету-фактуре от 9 августа 2005 г., суды указали на следующее: лица, принимавшие участие в расчетах, взаимозависимые; общество является излишним хозяйствующим звеном при осуществлении лизинговых операций; общество сдавало имущество в лизинг, устанавливая более высокую стоимость, чем стоимость, определенная поставщиком; расчеты осуществлялись с использованием счетов, открытых в одном банке.

Однако в судебных актах не приведено обоснование того, почему перечисленные обстоятельства свидетельствуют о стремлении общества к получению необоснованной налоговой выгоды.

В подтверждение вывода об отсутствии у общества права на вычет налога, указанного в счете-фактуре от 9 августа 2005 г., суды сослались также на отсутствие у него реальной возможности возвратить заемные средства, полученные по всем кредитным договорам. Между тем этот вывод сделан судами без анализа условий договоров займа и предусмотренных ими сроков возврата заемных средств.

В соответствии с п. 9 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 12 октября 2006 г. № 53 «Об оценке арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиком налоговой выгоды» установление судом наличия разумных экономических или иных причин (деловой цели) в действиях налогоплательщика осуществляется с учетом опенки обстоятельств, свидетельствующих о его намерениях получить экономический эффект в результате реальной предпринимательской или иной экономической деятельности.

В пункте 1 названного Постановления также отмечено: предполагается, что действия налогоплательщика, имеющие своим результатом получение налоговой выгоды, экономически оправданы, а сведения, содержащиеся в налоговой декларации и бухгалтерской отчетности, – достоверны. Представление налогоплательщиком в налоговый орган всех надлежащим образом оформленных документов, предусмотренных законодательством о налогах и сборах, в целях получения налоговой выгоды является основанием для ее получения, если налоговым органом не доказано, что сведения, содержащиеся в этих документах, неполны, недостоверны и (или) противоречивы.

Однако суды, отметив отсутствие у общества разумной деловой цели, не дали оценки его доводам о том, что на 1 июля 2006 г. балансовая (остаточная) стоимость переданного в лизинг имущества при увеличении числа лизингополучателей составила 520 250 000 руб. и превысила сумму всех заемных обязательств.

В соответствии с ч. 3 ст. 15 АПК РФ принимаемые арбитражным судом судебные акты должны быть законными, обоснованными и мотивированными.

Согласно ч. 4 ст. 170 АПК РФ в мотивировочной части решения должны быть указаны фактические и иные обстоятельства дела, установленные судом; доказательства, на которых основаны выводы суда об обстоятельствах дела, и доводы в пользу принятого решения; мотивы, по которым суд отверг те или иные доказательства, принял или отклонил приведенные в обоснование своих требований и возражений доводы лиц, участвующих в деле; законы и иные нормативные правовые акты, которыми руководствовался суд при принятии решения, и мотивы, по которым суд не применил законы и иные нормативные правовые акты, на которые ссылались лица, участвующие в деле. В мотивировочной части решения должны содержаться также обоснования принятого судом решения.

Между тем решение суда первой инстанции и постановления судов апелляционной и кассационной инстанций, вынесенные по настоящему делу, названным положениям АПК РФ не соответствуют.

Таким образом, обжалуемые судебные акты нарушают единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм права, поэтому в силу п. 1 ст. 304 АПК РФ подлежат частичной отмене.

Вместе с тем некоторые ученые-юристы усматривают отход Конституционного Суда РФ от высказанной им позиции о добросовестности налогоплательщика.

Так, Д.М. Щекин сравнивает правоположения, закрепленные в Определении Конституционного Суда РФ от 16 октября 2003 г. № 329-0, с правоположениями, изложенными в сообщении пресс-службы Конституционного Суда РФ об Определении от 8 апреля

2004 г. № 169-0.

Следует отметить, что в Определении КС РФ от 16 октября 2003 г. № 329-0 указано, что истолкование ст. 57 Конституции РФ в системной связи с другими положениями Конституции РФ не позволяет сделать вывод, что налогоплательщик несет ответственность за действия всех организаций, участвующих в многостадийном процессе уплаты и перечисления налогов в бюджет. По смыслу положения, содержащегося в п. 7 ст. 3 НК РФ, в сфере налоговых отношений действует презумпция добросовестности.

Правоприменительные органы не могут истолковывать понятие «добросовестные налогоплательщики» как возлагающиеся на налогоплательщиков дополнительные обязанности, не предусмотренные законодательством.

В сообщении пресс-службы Конституционного Суда РФ отмечается, что в известном смысле конституционное право, защищая публичный интерес, ограничивает частный интерес. Эти идеи выражаются в конституционном праве через принцип необходимости добросовестного осуществления своих субъективных прав (ч. 3 ст. 17 Конституции РФ).

Субъекты предпринимательской деятельности вправе применять в рамках свободы экономической деятельности различные гражданско-правовые средства (вексель, договор займа, уступку права требования, реорганизацию юридического лица и т. д.). Однако, осуществляя субъективные права, они должны учитывать, что при этом они могут выйти за рамки собственно частных отношений и затронуть сферу публичных (фискальных) интересов. И когда имеет место очевидное игнорирование этих интересов, может иметь место злоупотребление предоставленными субъективными правами.

Д.М. Щекин из данного сравнения делает вывод, что, как видно из сообщения пресс-службы Конституционного Суда РФ, недобросовестность налогоплательщика выражается в том, что он, осуществляя свои субъективные гражданские права, не учитывает (хотя должен) публичный (фискальный) интерес. И когда имеет место очевидное игнорирование публичного интереса при реализации налогоплательщиком своих гражданских прав, его действия недобросовестны.

Развивая эту позицию до логического конца, следует признать, что в современной России при осуществлении субъективного гражданского права действует конституционная обязанность учитывать публичный (фискальный) интерес, это, по сути, ведет к опубличиванию частного права (в то время как ст. 1 ГК РФ предусматривает, что гражданские права осуществляются в собственных интересах субъекта таких прав).

Таким образом, недобросовестность – это игнорирование при осуществлении гражданских прав фискального интереса государства [54] .

Как видно из Определения от 25 июля 2001 г., Конституционный Суд РФ приходит к выводу о наличии в российском налоговом праве презумпции добросовестности налогоплательщика, анализируя п. 7 ст. 3 НК РФ, согласно которому все неустранимые сомнения, противоречия и неясности актов законодательства о налогах и сборах толкуются в пользу налогоплательщика (плательщика сборов).

В ранее действовавшем налоговом законодательстве (Закон РФ «Об основах налоговой системы в Российской Федерации») подобная норма отсутствовала. Судьи арбитражных судов, сталкиваясь с пробелами закона, руководствовались принимаемыми Госналогслужбой России инструкциями по вопросам применения того или иного вида налогов, зачастую вольно толковавшими нормы налогового права.

Таким образом, можно сделать вывод, что по ранее действовавшему законодательству добропорядочным презюмировался налоговый орган, а не налогоплательщик, и все сомнения, противоречия и неясности актов законодательства о налогах и сборах толковались в пользу государства.

Правда, и ранее действовала норма, закрепленная в п. 2 ст. 11 АПК РФ 1995 г., согласно которой арбитражный суд, установив при рассмотрении дела несоответствие акта государственного органа, органа местного самоуправления, иного органа закону, в том числе издание его с превышением полномочий, принимает решение в соответствии с законом. Однако судебно-арбитражная практика исходила на деле из узкой трактовки этого положения закона применительно к ненормативному акту налогового органа, т. е. решению налоговой инспекции в отношении конкретного налогоплательщика.

С принятием же НК РФ арбитражному суду в силу его ст. 137, 138 стали подведомственны споры об обжаловании нормативных правовых актов налоговых органов по искам юридических лиц и граждан-предпринимателей.

В настоящее время сложилась довольно обширная практика по рассмотрению подобных дел арбитражными судами.

Принятие п. 7 ст. 3 НК РФ было вызвано пробелами и противоречиями налогового законодательства, а также присвоением налоговыми органами права расширительного толкования закона в свою пользу.

Вероятно, с развитием налогового законодательства и правосознания всех участников налоговых правоотношений Россия постепенно вступит на путь развитых стран мира, которые, соблюдая баланс частных и публичных интересов, тем не менее исходят из презумпции правоты государства в налоговых правоотношениях при исчислении налогооблагаемой базы.

Презумпция добросовестного налогоплательщика может, на наш взгляд, на современном этапе означать лишь перенесение на налоговый орган бремени доказывания совершения налогоплательщиком налогового правонарушения.

Вышеприведенный пример из судебно-арбитражной практики [55] свидетельствует о том, что практика идет именно по этому пути. Суд в данном деле, признавая неправильным исчисление налогоплательщиком налоговой базы по налогам на пользователей автомобильных дорог и на содержание жилищного фонда, тем не менее признал необоснованным привлечение налогоплательщика к ответственности за неуплату этих налогов, так как при исчислении налоговой базы налогоплательщик руководствовался соответствующими инструкциями налоговых органов.

Собственно, вышеназванная норма давно действовала в АПК РФ, введенном в действие с 1 июля 1995 г., и широко применялась в судебно-арбитражной практике при разрешении налоговых споров. В соответствии с п. 1 ст. 53 АПК РФ 1995 г. при рассмотрении споров о признании недействительными актов государственных органов обязанность доказывания обстоятельств, послуживших основанием для принятия указанных актов, возлагалась на орган, принявший акт. Однако и эта норма могла рассматриваться лишь во взаимодействии с общей нормой, закрепленной в том же п. 1ст.53АПКРФ 1995 г. согласно которому каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать те обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений.

Аналогичная норма «перекочевала» в ч. 1 ст. 65 АПК РФ 2002 г.

Такой подход подтверждается, вчастности, п. 2 Обзора судебной практика! применения законодательства о налоге на прибыль (информационное письмо Президиума ВАС РФ от 14 ноября 1997 г. № 22), в соответствии с которым при оценке правомерности отнесения на себестоимость затрат, связанных с производством и реализацией продукции, доказательства в подтверждение факта и размера этих затрат должен представлять именно налогоплательщик. Он же обязан доказать факт приобретения сырья и материалов.

Доказывание возлагается на того, кто утверждает, а не на того, кто отрицает [56] .

Этот вывод в еще большей степени относится к ситуации, когда налогоплательщиком заявляется льгота по тому или иному налогу. Иллюстрацией такого подхода может служить дело № КА-А41/7479-08 Федерального арбитражного суда Московского округа [57] .

Общество с ограниченной ответственностью обратилось в Арбитражный суд Московской области с заявлением о признании недействительным решения Инспекции ФНС России от 5 июля 2007 г. о привлечении общества к налоговой ответственности, предусмотренной п. 1 ст. 122 НК РФ, о начислении пени, об уплате недоимки по налогу на добавленную стоимость, об отказе в возмещении НДС по акту камеральной налоговой проверки налоговой декларации по НДС за декабрь 2004 г.

Решением от 20 мая 2008 г. Арбитражный суд Московской области отклонил требования общества, не основанные на представленных обществом доказательствах.

Законность судебного акта проверена в связи с кассационной жалобой общества, в которой заявитель не согласился с оценкой доказательств, проведенной судом первой инстанции.

Заявитель ссыпался на то, что не оказывал услуг по перевозке грузов, помещенных под таможенный режим экспорта, оказывая услуги по ввозу товаров на таможенную территорию Российской Федерации, для камеральной проверки представлялись только транспортные документы, свидетельствующие об оказании услуг по ввозу товаров на таможенную территорию Российской Федерации.

Между тем судом установлено, что в соответствии с представленным в инспекцию расчетом на вычет НДС по экспорту услуг по перевозке грузов в декабре 2004 г. доля, приходящаяся на НДС по экспорту услуг, составляет 97,5633 %. Указанный расчет подписан главным бухгалтером и утвержден генеральным директором с проставлением печати общества.

Также судом установлен факт представления налоговой декларации по налоговой ставке 0 % за декабрь 2004 г., скрепленной печатью и подписью генерального директора общества. В указанной декларации налогоплательщиком заполнены графы 1, 2, 5, в соответствии с которыми налоговая база от реализации работ (услуг) по сопровождению, транспортировке, погрузке и перегрузке экспортированных за пределы Российской Федерации товаров и импортированных в Российскую Федерацию, выполняемых российскими перевозчиками, и иные подобные работы (услуги), составляет 10 017 591 руб., сумма поданным операциям определена налогоплательщиком в размере 363 955 руб.

Согласно п. 9 ст. 165 НК РФ, действовавшему в спорном периоде, документы (их копии), указанные в п. 1–5 той же статьи, представляются налогоплательщиками для подтверждения обоснованности применения налоговой ставки 0 % при реализации товаров (работ, услуг), указанных в подп. 1—З и 8 п. 1 ст. 164 НК РФ, в срок не позднее 180 дней, считая с даты оформления региональными таможенными органами грузовой таможенной декларации на вывоз товаров в таможенном режиме экспорта или транзита (таможенной декларации на вывоз припасов в таможенном режиме перемещения припасов). По истечении 180 дней, считая с даты выпуска товаров региональными таможенными органами в режиме экспорта или транзита налогоплательщик не представил указанные документы (их копии), указанные операции по реализации товаров (выполнению работ, оказанию услуг) подлежат налогообложению по ставкам соответственно 10 % или 20 %. Если впоследствии налогоплательщик представляет в налоговые органы документы (их копии), обосновывающие применение налоговой ставки в размере 0 %, уплаченные суммы налога подлежат возврату налогоплательщику в порядке и на условиях, которые предусмотрены ст. 176 НК РФ.

В соответствии с п. 1 ст. 80 НК РФ налоговая декларация представляет собой письменное заявление налогоплательщика о полученных доходах и произведенных расходах, источниках доходов, налоговых льготах и исчисленной сумме налога и (или) иные данные, связанные с исчислением и уплатой налога.

В связи с этим утверждение налогоплательщика о том, что не налогоплательщик, а налоговый орган несет ответственность за правильность заполнения налоговой декларации, противоречит закону.

Заявитель ссылался на то, что в нарушение ч. 1 ст. 65 АПК РФ налоговый орган не доказал обстоятельств, послуживших основанием для принятия оспариваемого решения.

Между тем согласно ч. 1 ст. 65 АПК РФ каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать те обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований.

В связи с этим заявитель должен доказать те обстоятельства, на которые он ссылался как на основание своих требований о предоставлении ему льготы по НДС.

Указанная процессуальная обязанность налогоплательщика обусловлена поди. 3 п. 1 ст. 21 НК РФ, в соответствии с которым налогоплательщики имеют право использовать налоговые льготы при наличии оснований и в порядке, установленном законодательством о налогах и сборах. Таким образом, судебно-арбитражная практика исходит из того, что бремя доказывания при получении налоговой льготы возлагается на налогоплательщика, и если налоговый орган принимает решение об отказе в предоставлении налогоплательщику такой льготы, то именно налогоплательщик, а не налоговый орган должен обосновать свое право на получение льготы и незаконность отказа налогового органа от ее предоставления и применения ответственности за недоплату налога в случае неправомерного пользования льготой.

АПК РФ 2002 г. в ст. 65 практически дословно воспроизвел положения ст. 53 АПК РФ 1995 г., что свидетельствует о преемственности ныне действующего и ранее принятого АПК РФ.

Следует отметить, что переход бремени доказывания с одного субъекта доказывания на другого не означает, что такой переход носит необратимый характер. Так, суд не может игнорировать ссылку налогового органа при рассмотрении вопроса о недобросовестности налогоплательщика на то, что инспекцией приняты меры по розыску исчезнувшего контрагента налогоплательщика и направлен запрос в органы МВД.

 

На налогоплательщика в связи с этим переходит бремя доказывания добросовестного поведения и отсутствия сговора между налогоплательщиком и его продавцом на незаконное получение налога из бюджета. Однако, если в течение длительного времени ответ из МВД не поступает, при этом инспекцией не принимаются меры к его получению, следует признать, что налоговый орган не доказал недобросовестность налогоплательщика. Следовательно, с налогоплательщика снимается бремя доказывания собственной добросовестности и он в силу презумпции добросовестности признается добросовестным налогоплательщиком. Если при такой ситуации инспекция настаивает на недобросовестности налогоплательщика, она обязана представить иные доказательства помимо запроса в МВД [58] .

Та же ситуация складывается, если в отношении руководителя организации-налогоплательщика возбуждено уголовное дело по фактам неуплаты налогов.

Арбитражный суд в силу п. 1 ч. 1 ст. 143 АПК РФ обязан приостановить производство по делу в случае невозможности рассмотрения данного дела до разрешения другого дела, рассматриваемого судом общей юрисдикции. Если арбитражный суд придет к выводу, что он располагает полным набором доказательств, позволяющих рассмотреть дело, не приостанавливая его производство до окончания производства по уголовному делу, на налогоплательщика переходит бремя доказывания собственной добросовестности.

Однако, если производство по уголовному делу приостанавливается либо вообще прекращается, с налогоплательщика снимается эта обязанность и он в силу презумпции добросовестности налогоплательщика считается добросовестным, пока налоговый орган не представит новых доказательств его недобросовестности.

Действие презумпции добросовестности налогоплательщика, установленной в налоговом законодательстве, как было показано выше, при разрешении налогового спора в суде проявляется через применение судом норм процессуального права об обязанности доказывания, а также через применение ч. 2 ст. 41 АПК РФ, согласно которой лица, участвующие в деле, должны добросовестно пользоваться всеми принадлежащими им процессуальными правами. Злоупотребление процессуальными правами лицами, участвующими в деле, влечет для этих лиц предусмотренные АПК РФ неблагоприятные последствия.

Отсутствие в налоговом и процессуальном законодательстве понятия «злоупотребление правом» не только затрудняет, но и практически исключает его применение при рассмотрении судом споров, вытекающих из налоговых правоотношений.

Римский юрист Павел говорил буквально следующее: «Поступает против закона тот, кто совершает запрещенное законом; поступает в обход закона тот, кто, сохраняя слова закона, обходит его смысл» (Д. 1.3.29) [59] . Таким образом, понятие злоупотребления правом было сформулировано еще римскими юристами, иначе говоря: формальное соблюдение требований закона и одновременно извращение его логики для достижения противоправной цели.

Термин «злоупотребление правом» впервые введен ст. 10 ГК РФ, в соответствии с которой не допускается злоупотребление правом со стороны как граждан, так и юридических лиц. Однако и в этой статье ГК РФ не содержится исчерпывающего определения данного понятия.

Согласно п. 1 ст. 10 ГК РФ не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах. Из текста данной нормы права следует, что основным признаком наличия злоупотребления правом является намерение причинить вред другому лицу, однако злоупотребление правом возможно и в иных формах. Данная статья ГК РФ раскрывает ряд этих форм: использование гражданских прав в целях ограничения конкуренции, злоупотребление доминирующим положением на рынке, осуществление этих прав неразумно и недобросовестно. В соответствии с п. 2 ст. 10 ГК РФ в случае злоупотребления правом суд, арбитражный суд или третейский суд может отказать лицу в защите принадлежащего ему права.

Представляется, что этот общеправовой принцип должен быть включен в виде отдельной нормы в Налоговый кодекс РФ [60] .

Выше отмечалось, что Определением Конституционного Суда РФ по ходатайству Министерства РФ по налогам и сборам о разъяснении Постановления Конституционного Суда РФ от 12 октября 1998 г. «По делу о проверке конституционности п. 3 ст. 11 Закона Российской Федерации «Об основах налоговой системы в Российской Федерации» (в ред. от 25 июля 2001 г.) введено понятие «недобросовестный налогоплательщик».

Недобросовестность участников гражданских правоотношений в соответствии с п. 3 ст. 10 ГК РФ является признаком злоупотребления правом.

В связи с тем что недопущение злоупотребления правом является общеправовым принципом, его определение в НК РФ отсутствует, следует признать необходимым использование аналогии закона и применять в налоговых правоотношениях критерии злоупотребления правом, установленные ст. 10 ГК РФ и применяемые к налоговым правоотношениям с учетом правовой позиции, выработанной Конституционным Судом РФ в отношении понятия» недобросовестный налогоплательщик».

К налоговым правоотношениям применим не только критерий добросовестности участников этих правоотношений, но и положения о намерениях причинить вред, в данном случае не другому лицу, а бюджету, поскольку налоговый орган представляет не свой интерес в спорном правоотношении, а интересы бюджета. С этой точки зрения характерно рассмотренное Федеральным арбитражным судом Московского округл дело № КА-А40/2817-03, когда суд устанавливал не только факт недобросовестности налогоплательщика, но и факт причинения ущерба бюджету путем истребования от государства незаконного возмещения НДС. При этом бремя доказывания обоих фактов возложено на налоговый орган.

Общество с ограниченной ответственностью обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании незаконным решения Инспекции МНС России об отказе в возмещении налога на добавленную стоимость за июль 2001 г. в сумме 4 855 980 руб. и об уменьшении НДС на соответствующую сумму.

Решением от 18 декабря 2002 г. Арбитражный суд г. Москвы отказал в удовлетворении заявленного требования, признав налогоплательщика недобросовестным.

В апелляционной инстанции решение суда не проверялось.

Законность и обоснованность судебного акта проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой ООО, в которой заявитель ссылался на несоответствие выводов суда, содержащихся в решении, фактическим обстоятельствам дела и имеющимся в деле доказательствам.

Проверкой в суде кассационной инстанции установлено, что решение суда подлежало отмене с передачей дела на новое рассмотрение в первую инстанцию суда по следующим основаниям.

Согласно п. 2 ч. 4 ст. 170 АПК РФ в мотивировочной части решения должны быть указаны доказательства, на которых основаны выводы суда об обстоятельствах дела и доводы в пользу принятого решения; мотивы, по которым суд отверг те или иные доказательства, принял или отклонил приведенные в обоснование своих требований и возражений доводы лиц, участвующих в деле.

Суд пришел к выводу, что товар – 250 т ферротитана – не покидал территорию Республики Узбекистан, на основании пояснений, данных суду представителями заявителя.

Между тем в кассационной жалобе и в заседании суда кассационной инстанции заявитель опроверг вывод суда, в связи с чем при новом разрешении спора суду в целях подтверждения своего вывода необходимо исследовать письменные доказательства, относящиеся к факту перемещения товара с территории Республики Узбекистан.

Заявитель в кассационной жалобе ссылался на то, что представил суду выписку по счету с 21 декабря 2000 г. по 25 декабря 2001 г., свидетельствующую о проведении им в данный период хозяйственных операций.

Поскольку суд, делая вывод об отсутствии в 2001 г. хозяйственной деятельности общества, не привел мотивов, по которым отверг представленное заявителем доказательство и отклонил соответствующий довод общества, при новом рассмотрении дела суду необходимо дать оценку данному доказательству и доводу заявителя.

Суд, анализируя заключенные участниками расчетных операций сделки, пришел к выводу, что их целью являлись не приобретение и реализация товара, а незаконное истребование от государства 4 855 980 руб.

В связи с этим суду при новом разрешении спора необходимо обосновать свой вывод ссылками на нормы гражданского права, регулирующего признание сделок недействительными, совершенными с целью, противной основам правопорядка, мнимой и притворной сделок, для чего решить вопрос о необходимости привлечения к участию в деле всех сторон по сделкам.

Суд ссылался на постановление первого заместителя прокурора ЦАО г. Москвы от 22 ноября 2002 г., касающееся возбуждения уголовного дела в отношении руководителя заявителя, в связи с чем при новом разрешении спора суду необходимо установить, имеется ли со стороны налогового органа заявление о фальсификации доказательств в соответствии со ст. 161 АПК РФ [61] .

В настоящее время Президиумом ВАС РФ выработаны обязательные к применению правовые позиции, которые, с одной стороны, значительно упростили разрешение споров, связанных с получением налогоплательщиками необоснованной налоговой выгоды, а с другой стороны, формализуют подходы судов к оценке представленных сторонами доказательств, что может свидетельствовать об отходе правоприменительной практики от следования при разрешении арбитражных споров принципам материальной истины и препятствовать установлению обстоятельств, подтверждающих или опровергающих доводы сторон о злоупотреблении правом при получении налогоплательщиком налоговой выгоды.

Согласно правовой позиции ВАС РФ, изложенной в Постановлении Президиума от 25 мая 2010 г. № 15658/09, при реальности произведенного сторонами исполнения по сделке, то обстоятельство, что эта сделка и документы, подтверждающие ее исполнение, от имени контрагента налогоплательщика оформлены за подписью лица, отрицающего их подписание и наличие у него полномочий руководителя (со ссылкой на недостоверность регистрации сведений о нем как о руководителе в едином государственном реестре юридических лиц), само по себе не является безусловным и достаточным доказательством, свидетельствующим о получении налогоплательщиком необоснованной налоговой выгоды.

При установлении указанного обстоятельства и недоказанности факта непоставки товара, невыполнения спорных работ в применении налогового вычета по НДС, а также в признании расходов, понесенных в связи с оплатой данного товара (работ), может быть отказано при условии, если налоговым органом будет доказано, что налогоплательщик действовал без должной осмотрительности и исходя из условий и обстоятельств совершения и исполнения соответствующей сделки он знал или должен был знать об указании контрагентом недостоверных сведений или о подложности представленных документов виду их подписания лицом, не являющимся руководителем контрагента, или о том, что в качестве контрагента по договору было указано лицо, не осуществляющее реальной предпринимательской деятельности и не декларирующее свои налоговые обязанности в связи со сделками, оформляемыми от ее имени [62] .

В другом Постановлении [63] Президиум ВАС РФ изложил следующую обязательную к применению правовую позицию.

В случае реальности хозяйственных операций вывод о недостоверности (противоречивости) счетов-фактур, подписанных не лицами, значащимися в учредительных документах поставщиков в качестве руководителей этих обществ, не может самостоятельно, в отсутствие иных фактов и обстоятельств, рассматриваться в качестве основания для признания налоговой выгоды необоснованной. Обязанность по составлению счетов-фактур, служащих основанием для применения налогового вычета налогоплательщиком – покупателем товаров (работ, услуг), и отражению в них сведений, определенных ст. 169 НК РФ, возлагается на продавца. Следовательно, при соблюдении контрагентом указанных требований по оформлению необходимых документов оснований для вывода о недостоверности либо противоречивости сведений, содержащихся в упомянутых счетах-фактурах, не имеется, если не установлены обстоятельства, свидетельствующие о том, что налогоплательщик знал либо должен был знать о предоставлении продавцом недостоверных либо противоречивых сведений.

С.Д. Радченко спрашивает: отказ в защите права по мотиву злоупотребления им – это право суда или его обязанность? По смыслу текста п. 2 ст. 10 ГК РФ суд может отказать лицу в защите принадлежащего ему права [64] . Однако, по мнению А.В. Хвощинского, не следует рассматривать п. 2 ст. 10, в котором установлено, что злоупотребление правом влечет для суда лишь возможность отказа в защите права, которое было ненадлежащим образом осуществлено, как расширение дискреционных полномочий суда. Мы можем сделать вывод, что положение п. 2 ст. 10 следует толковать следующим образом: при наличии условий, допускающих квалификацию действий (бездействия) стороны как злоупотребление правом, суд должен отказать лицу в защите его права [65] .

Во всяком случае, при рассмотрении налоговых споров, относящихся к категории административных, суд именно обязан отказать налогоплательщику или налоговому органу в защите его права, установив злоупотребление этим правом, поскольку независимо от того, кто из сторон в налоговом споре злоупотребил правом, имеет место нарушение публичного интереса.

Если имеет место злоупотребление правом со стороны налогоплательщика (например, когда налогоплательщик, заявляя требование о возмещении НДС из бюджета, заключает сделки, направленные не на извлечение прибыли, а исключительно на получение налога из бюджета), публичному интересу может быть нанесен ущерб путем изъятия из бюджета суммы налога, которая в бюджет никогда не вносилась. Если имеет место злоупотребление правом со стороны налогового органа (например, когда инспекция при отсутствии оснований назначает выездную налоговую проверку при наличии судебного решения не в ее пользу о признании недействительным решения инспекции по результатам камеральной проверки уплаты того же налога за тот же период), публичному интересу наносится ущерб путем умышленного нарушения конституционного принципа законности деятельности органов государственной власти самими этими органами, призванными контролировать соблюдение закона в сфере налоговых правоотношений. В любом из приведенных случаев суд, чтобы не допустить нанесения вреда публичному интересу, обязан отказать лицу, допустившему злоупотребление правом, в защите этого права.

С.Д. Радченко приходит к выводу, что поскольку защита субъективного гражданского права осуществляется путем предъявления иска, то по мотиву злоупотребления правом невозможно отказать в удовлетворении заявления по делам неискового производства [66] .

Между тем форма неискового производства появилась лишь с принятием АПК РФ 2002 г. До этого времени в силу прямого указания, содержащегося в п. 2 ст. 138 НК РФ, судебное обжалование актов налоговых органов, действий или бездействия их должностных лиц организациями и индивидуальными предпринимателями производилось путем подачи искового заявления в арбитражный суд.

Регулирование налоговых правоотношений, установление прав и обязанностей их участников, а следовательно, и возможность злоупотребления этими правами возникли задолго до появления неисковой формы их защиты. Выбор процессуальной формы защиты нарушенного права не может влиять на существо материального правоотношения.

Напротив, последнее определило рождение неисковой формы судопроизводства как наиболее приемлемой для рассмотрения споров, возникающих из административных правоотношений.

Если принять точку зрения, что недобросовестность налогоплательщика является признаком злоупотребления правом, то становится лишенным смысла предложение Д.М. Щекина в борьбе с уклонением от уплаты налогов внести поправки в закон при выявлении налоговых лазеек, поскольку, по его мнению, при защите публичного интереса критерий добросовестности налогоплательщика – это наихудший способ защиты такого интереса в современных условиях по сравнению с механизмом внесения изменений в действующее законодательство [67] . Однако какие бы изменения ни были внесены в налоговое законодательство с целью закрыть налоговые лазейки, это никак не исключает возможность при формальном соблюдении измененного к лучшему закона одновременно извращать его логику для достижения противоправной цели. Поэтому представляется неизбежным введение в налоговое законодательство понятий недобросовестного налогоплательщика и злоупотребления им налоговым правом в целях соблюдения баланса частного и публичного интересов.

Например, налогоплательщик может представить полный пакет документов, предусмотренных ст. 165 НК РФ для подтверждения права налогоплательщика на применение налоговой ставки 0 %, в том числе выписку банка из лицевого счета о поступлении валютной выручки.

Можно сколь угодно расширять законодательный перечень документов, подтверждающих данное право налогоплательщика, «выявляя налоговые лазейки», однако это никак не исключает ситуации, когда при расчетах за отгруженную на экспорт продукцию используется особая схема банковских расчетов: в один и тот же день банк, обслуживающий целый ряд российских поставщиков – перекупщиков экспортируемого товара, переводит одну и туже сумму с одного расчетного счета на другой под видом расчетов между ними за указанный товар, затем эта сумма перечисляется на счет иностранного покупателя данного товара под видом возврата займа и возвращается российскому налогоплательщику-экспортеру уже под видом валютной выручки. Внешне налоговое и банковское законодательство соблюдено, однако, только применив понятия недобросовестного поведения налогоплательщика и злоупотребления им правом на возмещение НДС из бюджета при отсутствии реальных затрат по уплате налога, можно соблюсти баланс частного и публичного интересов, обосновав невозможность в такой ситуации возместить НДС, хотя бы налогоплательщиком и были представлены все предусмотренные ст. 165 НК РФ документы.

Проблема злоупотребления правом как общеправовая проблема тесно связана со злоупотреблением процессуальным правом. Под злоупотреблением процессуальными правами следует понимать осуществление их лицами, участвующими в деле, для достижения целей, несогласных с целью судебного процесса – правильным и скорым разрешением дел. Таким образом, в случае если лицо, участвующее в деле, совершает какое-либо процессуальное действие не с этой целью, а для достижения каких-либо посторонних целей, оно выходит за пределы действительного содержания своего права, т. е. злоупотребляет им» [68] .

Целью процесса является защита реально существующих прав и охраняемых интересов. Злоупотреблением правом на предъявление иска является предъявление иска в том случае, когда поведение ответчика «не дает повода для предъявления иска» [69] .

Злоупотребление правом на иск имеет место в тех случаях, когда истец вовлекает ответчика в процесс, не преследуя при этом какого-либо законного интереса. Это происходит тогда, когда иск подается без определенных правовых или фактических оснований или же когда истец весьма неопределенно указывает на допущенные нарушения [70] .

Проблема злоупотребления процессуальными правами встает перед арбитражным судом уже на стадии принятия заявления налогоплательщика о признании, например, незаконным бездействия налогового органа. В 2003–2004 гг. Арбитражный суд г. Москвы буквально захлестнула волна таких заявлений, причем заявителями выступали налогоплательщики, находящиеся далеко за пределами г. Москвы, обратившиеся с заявлениями к МНС России о признании незаконным его бездействия.

Так, ОАО «Омолонская золоторудная компания» обратилась в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании незаконным бездействия МНС России в отношении жалобы на решение Межрайонной инспекции МНС России № 1 по Магаданской области от 17 июля 2003 г. № С-10-24/36-32-299-5821 и об обязании Министерства отменить указанное решение.

Определением от 30 октября 2003 г. Арбитражный суд г. Москвы возвратил заявление и приложенные к нему документы заявителю, признав, что обжалование бездействия министерства, расположенного в г. Москве, и указание его в качестве единственного ответчика вызвано желанием заявителя искусственно изменить подсудность спора, с тем чтобы дело рассматривалось в Арбитражном суде г. Москвы.

Заявление оформлено и подписано представителем заявителя – адвокатом, находящимся в г. Москве.

По делу об оспаривании решения государственного органа должно отвечать лицо, принявшее решение, в данном случае – Межрайонная инспекция МНС России № 1 по Магаданской области. В соответствии с установленным ст. 35 АПК РФ правилом общей территориальной подсудности заявление должно быть предъявлено в арбитражный суд субъекта Российской Федерации по месту нахождения ответчика, т. е. в Арбитражный суд Магаданской области.

Суд посчитал, что действия заявителя, направленные на создание ситуации искусственного изменения подсудности, являются злоупотреблением процессуальным правом – предъявление иска (заявления) в тот суд, к подсудности которого отнесено рассмотрение дела Арбитражным процессуальным кодексом РФ [71] . Суд кассационной инстанции, в который было обжаловано определение суда о возвращении заявления, должен был определить, вправе ли суд на стадии принятия заявления решать вопрос о злоупотреблении процессуальными правами.

Норма о злоупотреблении процессуальными правами впервые включена в ст. 41 АПК РФ 2002 г., регулирующую права и обязанности лиц, участвующих в деле, и входящую в гл. 5 «Лица, участвующие в деле, и иные участники арбитражного процесса», которая, в свою очередь, включена в разд. I «Общие положения», что свидетельствует о том, что данные положения применяются на всех стадиях арбитражного процесса, в том числе и на стадии принятия заявления, с учетом особенностей, присущих судопроизводству на данной стадии. Согласно ч. 2 ст. 41 АПК РФ злоупотребление процессуальными правами лицами, участвующими в деле, влечет для этих лиц предусмотренные АПК РФ неблагоприятные последствия.

Вряд ли законодатель, вводя данную норму права в АПК РФ, имел в виду ограниченное ее применение (например, наложение судебного штрафа). Злоупотребление правом означает, что лицо осуществляет принадлежащее ему право, формально соблюдая все требования закона, однако цели использования данного права либо вообще не совпадают с существом права, либо выходят за его пределы. Следовательно, неблагоприятными последствиями злоупотребления процессуальными правами будут последствия в виде отказа суда совершать те действия, предусмотренные АПК РФ, которые суд обязан был бы совершить, если бы лицо действовало в полном соответствии с содержанием права.

Следовательно, суд при наличии оснований считать, что лицо злоупотребляет правом, должен всякий раз выявлять действительную волю законодателя при принятии нормы закона, сопоставляя ее с волей лица, воспользовавшегося своим правом.

Неблагоприятным последствием для лица, злоупотребляющего правом обращения в суд с заявлением о признании незаконным бездействия налогового органа, будет возврат заявления, как это предусмотрено ст. 129 АПК РФ.

Согласно п. 1 ст. 138 НК РФ акты налоговых органов, действия или бездействие их должностных лиц могут быть обжалованы в вышестоящий налоговый орган (вышестоящему должностному лицу) или в суд. Подача жалобы в вышестоящий налоговый орган (вышестоящему должностному лицу) не исключает права на одновременную или последующую подачу аналогичной жалобы в суд.

Таким образом, ОАО «Омолонская золоторудная компания» была вправе подать жалобу на бездействие Межрайонной инспекции по Магаданской области в Арбитражный суд Магаданской области и МНС России, тем самым реализовав свое право на защиту от незаконного, по его мнению, бездействия Межрайонной инспекции по Магаданской области. А вот подача еще и заявления в Арбитражный суд г. Москвы об обжаловании бездействия МНС России, выражающегося в непринятии министерством решения об отмене решения Межрайонной инспекции по Магаданской области и обязании МНС России принять соответствующее решение, является излишним действием и в связи с этим – злоупотреблением процессуальным правом, так как действия заявителя не соответствуют защите реально существующего права.

Действительно, если Арбитражный суд Магаданской области признает бездействие Межрайонной инспекции по Магаданской области незаконным, право налогоплательщика будет восстановлено независимо от действий МНС России, поэтому становится лишенным разумного смысла требование налогоплательщика при наличии такого решения суда еще и обязывать МНС России отменить решение нижестоящей инспекции.

Кроме того, злоупотребление правом в такой форме серьезно влияет на ход арбитражного процесса, поскольку действия заявителя по возбуждению судебного процесса не по месту своей налоговой регистрации в г. Магадане, а в г. Москве значительно затягивают судебный процесс, осложняют процедуру предъявления доказательств.

Таким образом, мы видим, что действия заявителя в данном случае полностью соответствуют признакам злоупотребления правом, как они были обозначены в трудах вышеназванных ученых-юристов: эти действия совершены для достижения посторонних целей, выходят за пределы действительного содержания права, препятствуют скорому разрешению дела. Постановлением от 17 марта 2004 г. № КА-А40/207-04 определение Арбитражного суда г. Москвы по делу № А40-45247/03-99-197 было оставлено без изменения [72] .

Достаточно широкий простор для злоупотребления процессуальным правом при разрешении налоговых споров дает институт отказа от иска. Не случайно АПК РФ предписывает арбитражному суду в ч. 5 ст. 49 АПК РФ не принимать отказ истца от иска, если это противоречит закону или нарушает права других лиц, и рассматривать спор по существу. При рассмотрении налоговых дел отказ налогоплательщика от заявленных требований может нарушать интересы бюджета, который в арбитражном суде представляет налоговый орган. Характерным примером такого рода злоупотребления процессуальным правом служит следующее дело, рассмотренное Федеральным арбитражным судом Московского округа [73] .

ООО «Дельта» обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением к ИФНС России о признании недействительным решения налогового органа от 20 июля 2004 г., а также об обязании возместить из бюджета путем возврата НДС за март 2004 г. и о возложении обязанности по исполнению решения на руководителя ИФНС России.

Решением суда от 15 августа 2005 г., оставленным без изменения постановлением от 24 октября 2005 г. Девятого арбитражного апелляционного суда, в удовлетворении заявленных требований отказано в связи с недобросовестностью налогоплательщика.

Законность и обоснованность судебных актов проверены в порядке ст. 284 АПК РФ по кассационной жалобе ООО «Дельта», в которой заявитель просил решение и постановление отменить, ссылаясь на нарушение судом норм процессуального права, несоответствие выводов суда фактическим обстоятельствам дела, недоказанность недобросовестности в действиях общества.

ООО «Дельта» заявило ходатайство об отказе от иска. Представитель налогового органа возражал против заявленного ходатайства и просил отказать в его удовлетворении.

В соответствии с ч. 2 ст. 49 АПК РФ в редакции, действовавшей в спорном периоде, истец вправе при рассмотрении дела в арбитражном суде любой инстанции до принятия судебного акта, которым заканчивается рассмотрение дела в суде соответствующей инстанции, отказаться от иска полностью или частично.

Согласно ч. 5 ст. 49 АПК РФ арбитражный суд не принимает отказ истца от иска, если это противоречит закону или нарушает права других лиц.

Представитель заявителя не смог пояснить в заседании суда кассационной инстанции, в связи с чем обществом заявлено ходатайство об отказе от иска.

В случае если дальнейший исход дела не представляет интереса для заявителя, он вправе был подать ходатайство об отказе от кассационной жалобы. Однако такое ходатайство обществом не заявлено, и представитель заявителя пояснил, что ООО «Дельта» не имеет намерений отказаться от кассационной жалобы. Таким образом, действия заявителя по одновременной подаче кассационной жалобы и заявления об отказе от иска свидетельствуют о злоупотреблении правом, предоставленным стороне ст. 49 АПК РФ.

Учитывая мнение представителя налогового органа, возражавшего против удовлетворения ходатайства, поскольку вступившими в законную силу судебными актами по настоящему делу установлена недобросовестность общества, с учетом положений ч. 1 ст. 41,ч. 5 ст. 49, ст. 159, 184 АПК РФ, суд определил в удовлетворении ходатайства ООО «Дельта» об отказе от иска отказать.

Согласно грузовой таможенной декларации (ГТД) и авианакладным на экспорт вывозились двигатели турбинные для вертолетов и запасные части к двигателям производства ОАО «УЗГА», г. Ульяновск.

Согласно ответу на запрос ОАО «Уральский завод гражданской авиации» от 12 апреля 2005 г. № 879/3 завод производителем данного товара не является, а занимается только ремонтом двигателей.

При этом исходя из сведений, содержащихся в письме ОАО «Уральский завод гражданской авиации», двигатель ТВЗ-117ВМ № 7087882100015 не мог быть отгружен в адрес ООО «Дельта» 25 декабря 2003 г., как это указано в товарной накладной, представленной заявителем, поскольку в это время находился на заводе.

Таким образом, судом установлен факт ненадлежащего декларирования товара и недостоверность сведений о товаре, отраженных в ГТД.

При изложенных обстоятельствах за пределы таможенной территории Российской Федерации вывезен неустановленный товар, в связи с чем письмо авиакомпании «Эйр Франс» от 8 сентября 2004 г. № FY-01 -0904 не может служить надлежащим доказательством факта экспорта.

Кроме того, судом установлено, что представленные заявителем платежные поручения на оплату товара, приобретенного у ООО «Универсал Климат», не соотносятся со счетами-фактурами, выставленными поставщиком, так как в назначении платежа в платежных поручениях указано, что денежные средства перечисляются ООО «Линан» на покупку векселей за ООО «Универсал Климат».

Вместе с тем п. 4.1 договора от 20 октября 2003 г. № 20/10/03 предусмотрено, что покупатель производит оплату партии товара банковским переводом на расчетный счет продавца; других взаиморасчетов данный договор не предусматривает.

 

Доводы кассационной жалобы со ссыпкой на вступившие в законную силу решения Арбитражного суда г. Москвы по делам № А40-60969/04-57-515, А40-60967/04-8-297, которыми было отказано в удовлетворении заявлений ИФНС России о признании недействительными контракта и договора комиссии, являются необоснованными, поскольку обстоятельства недобросовестности ООО «Дельта», приведенные в настоящем споре, по вышеуказанным делам судом не исследовались и не нашли отражения в судебных актах.

При изложенных обстоятельствах оснований для отмены судебных актов, предусмотренных ст. 286, 288 АПК РФ, не имелось.

По настоящему делу суды первой и апелляционной инстанций установили наличие недобросовестности в действиях налогоплательщика. Не согласившись с принятыми судебными актами, в том числе и в отношении выводов о недобросовестности, налогоплательщик обжаловал судебные акты в суд кассационной инстанции, однако сразу при открытии судебного заседания заявил ходатайство об отказе от заявленных требований. Удовлетворение этого ходатайства в суде кассационной инстанции привело бы к отмене решения и постановления судов первой и апелляционной инстанций, установивших обстоятельства, связанные с недобросовестностью налогоплательщика. В связи с этим следует прийти к выводу, что заявление указанного ходатайства на самом деле преследовало цель не отказа от заявленных требований под тяжестью имеющихся доказательств, а отмены силами кассационной инстанции законных судебных актов, установивших существование невыгодных налогоплательщику фактов. В связи с этим суд кассационной инстанции пришел к обоснованному выводу: подменяя цель применения предусмотренного законом права, заявитель тем самым злоупотребляет процессуальным правом, которое на этом основании не подлежит судебной защите.

Представляется закономерным, по всей видимости, с учетом судебно-арбитражной практики, принятие новой редакции ч. 2 ст. 49 АПК РФ (в ред. Федерального закона от 27 июля 2010 г. № 228-ФЗ), в соответствии с которой за истцом сохранено право на отказ от иска только в суде первой инстанции или в арбитражном суде апелляционной инстанции.

Здесь следует учитывать выработанные российскими учеными-юристами подходы к пониманию истоков диспозитивного начала, которые необходимо искать не в специфике субъективных гражданских прав, а в самой природе юрисдикционной деятельности по защите субъективных прав, безотносительно к тому, носят эти права ярко выраженный частный характер или имеют публично-правовую направленность. Главное, чтобы указанные права и интересы не находились между собой в непримиримом противоречии. Если же таковое все-таки наступает, то к разрешению проблемной ситуации должны подключаться другие принципы, прежде всего принцип законности [74] .

Термин «добросовестность» в п. 2 ст. 6 ГК РФ употреблен также в ряду с терминами «разумность» и «справедливость». В связи с этим трудно согласиться с Д.Б. Абушенко, который отвергает довод Циммельмана о том, что при наличии пробела в законодательстве, встречаясь с фактическим составом, судья в итоге все же принимает определенное решение, руководствуясь принципом справедливости [75] . Понятия разумности и справедливости носят временной характер и должны применяться сообразно существующим в современном обществе соответствующим представлениям о разумности и справедливости, что, однако, не исключает, а, наоборот, подразумевает накопленный цивилизованным обществом лучший опыт поведения разумного и справедливого члена такого общества.

Помня высказывание римского юриста Павла: «Поступает против закона тот, кто совершает запрещенное законом; поступает в обход закона тот, кто, сохраняя слова закона, обходит его смысл» (Д. 1.3.29), – трудно согласиться с мнением другого юриста о том, что налоговыми правами нельзя злоупотребить, поскольку они предоставлены налогоплательщику именно для того, чтобы он смог защититься от государства [76] .

Любой закон, принятый в любой отрасли права, в том числе и налогового, возможно применить в обход его смысла, поэтому злоупотребление правом возможно в любой отрасли права, в том числе и в налоговом праве.

Далее С.В. Савсерис продолжает: «Назвать использование налогового права исключительно в частных интересах злоупотреблением означает лишить налогоплательщика этого права и защиты» [77] . Таким образом, сам автор вскрывает природу злоупотребления правом в налоговых правоотношениях: использование налогового права не в целях соблюдения налогового законодательства, а исключительно в частных интересах, что противоречит принципу соблюдения баланса частных и публичных интересов.

Использование налогового права исключительно в частных интересах означает не что иное, как обход налогового законодательства, предоставившего налогоплательщику права, как отмечает данный автор, для защиты от государства, а не для их использования в частных интересах.

С.В. Савсерис, обосновывая свою позицию, анализирует соотношение ст. 17, 18, 34, 35, 45, 57 Конституции РФ.

За редким исключением заключаемые договоры соответствуют требованиям законодательства. Поэтому, реализуя свое субъективное гражданское право на заключение любого договора, не запрещенного законом, налогоплательщик никакую норму права не нарушает.

Нам могут возразить, продолжает С.В. Савсерис, что существует норма прямого действия Конституции РФ о том, что каждый обязан платить законно установленные налоги и сборы. Заключая договоры, позволяющие минимизировать налоговые последствия, налогоплательщик нарушает запрет уклонения от уплаты налогов, установленный ст. 57 Конституции РФ. Обязанность по уплате законно установленного налога является ограничением права собственности налогоплательщика, которое гарантируется каждому ст. 35 Конституции РФ. Кроме того, налог ограничивает право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности (ст. 34 Конституции РФ).

Поскольку ст. 45 каждому предоставлено право защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом, С. В. Савсерис приходит к выводу, что любые законные действия налогоплательщика, направленные на минимизацию налоговых платежей, не могут быть предосудительными. Кроме того, при возникновении вопроса о том, что первично: право на защиту собственности или обязанность по уплате налога, – следует обратиться к норме ст. 18 Конституции РФ, в соответствии с которой права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием [78] .

Между тем права и свободы человека и гражданина на основании ч. 3 ст. 55 Конституции РФ могут быть ограничены федеральным законом в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов другихлиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. В связи с этим нельзя согласиться с выводом С.В. Савсериса о том, что ст. 57 Конституции РФ ни в коем случае не может ограничивать возможность использования налогоплательщиком субъективных гражданских прав так, как это ему наиболее выгодно с точки зрения налоговых последствий [79] . Если допустить, что выбор налогоплательщиком законной формы и способа ведения бизнеса должен учитывать интересы бюджета и государства как третьих лиц, то в каждом случае налогоплательщик должен был бы заключать сделки, которые выгодны не ему, а казне. Иными словами, необходимо было бы максимизировать налоговые платежи, поскольку только в этом случае учитываются интересы бюджета наиболее полно [80] .

Следует согласиться с данным автором, что абсурдность такого вывода очевидна [81] .

Однако добросовестность налогоплательщика заключается не в том, чтобы в ущерб своим предпринимательским интересам заключать сделки, выгодные не ему, а казне.

Добросовестность налогоплательщика заключается в том, чтобы цель этих сделок соответствовала п. 1 ст. 2 ГК РФ и была направлена на получение прибыли от пользования именно своим имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг, а не нарешение задач, далеких от обычного предпринимательства (например, исключительно на получение возмещения НДС из бюджета при постоянном отсутствии прибыли).

Примером злоупотребления правом может служить дело, рассмотренное Арбитражным судом г. Москвы. Открытое акционерное общество оспаривало решение Межрегиональной инспекции ФНС России по крупнейшим налогоплательщикам, настаивая на правомерном включении в состав расходов затрат по управлению организацией в размере 122 056 500 руб. Действительно, согласно поди. 18 п. 1 ст. 264 НК РФ к прочим расходам, связанным с производством и реализацией, относятся расходы на управление организацией или отдельными ее подразделениями, а также расходы на приобретение услуг по управлению организацией или отдельными подразделениями.

Однако в соответствии с п. 1 ст. 252 НК РФ полученные доходы уменьшаются на сумму произведенных расходов, только если эти расходы обоснованы и документально подтверждены. Под обоснованными расходами понимаются экономически оправданные затраты, оценка которых выражена в денежной форме.

Судом было установлено, что управление ОАО привело к получению убытка, в то время как нефтяная отрасль в 2002 г. в Российской Федерации являлась прибыльной, в связи с чем суд пришел к правомерному выводу, что расходы по управлению обществом в 2002 г. в размере 122 056 500 руб. являлись необоснованными и экономически неоправданными [82] .

В данном случае налогоплательщик действовал в рамках закона, который позволял ему относить на расходы затраты по управлению организацией, внешне не нарушая требования НК РФ. Вместе с тем предпринимательская деятельность организации предполагает получение прибыли, что и должно обеспечиваться управлением этой организацией. Следовательно, получение убытка в условиях нормальной экономической обстановка! свидетельствует о направленности управления обществом не на извлечение прибыли, а на уменьшение налогооблагаемой базы на значительный, экономически необоснованный размер расходов по управлению ОАО. Тем самым извращается смысл закона, направленного на учет нормальных затрат предпринимателя при осуществлении производственной деятельности, и в этом проявляется злоупотребление правом.

Если же согласиться с С.В. Савсерисом в том, что при обнаружении использования налогоплательщиком «во зло» государству какого-либо права, предоставленного налоговым законодательством, нет необходимости изобретать такие сложные правовые конструкции, как злоупотребление правом, достаточно лишить налогоплательщика этого права [83] , тогда надо исключить из НК РФ норму об отнесении к расходам затрат по управлению организацией. Такое решение вопроса является явно экономически необоснованным и нарушающим права добросовестных налогоплательщиков.

Д.В. Винницкий выделяет два типа злоупотребления правами со стороны налогоплательщиков: злоупотребление субъективными правами, вытекающими из положений частного права; злоупотребление собственно субъективными налоговыми правами [84] . Можно предположить, что злоупотребление первого типа будет иметь место, если налогоплательщик в ущерб интересам государства злоупотребит принадлежащим ему гражданским правом, например правом на заключение какого-либо договора. Соответственно налогоплательщика можно будет обвинить в злоупотреблении второго типа, если он в ущерб казне употребит неподобающим образом одно из своих прав, например право на использование налоговых льгот.

Для того чтобы свести заключение о возможности сведения категории добросовестности налогоплательщика к злоупотреблению правом, необходимо показать, что хотя бы один из двух вариантов злоупотреблений в налоговых отношениях может быть обоснован. Такое злоупотребление правами с точки зрения конституциональных и общеправовых принципов должно представляться как заслуживающее применения неблагоприятных налоговых последствий. В противном случае необходимо сделать вывод, что выявленное злоупотребление правом не может быть определяющим и влиять на налоговые обязательства [85] .

Понятие добросовестности сторон в том или ином правоотношении, на взгляд С.В. Савсериса, имеет межотраслевой характер. Действительно, согласно п. 2 ст. 6 ГК РФ при невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости. Хотя данная норма права принадлежит гражданскому законодательству, использованный при ее создании подход законодателя равным образом применим в любом, в том числе налоговом, законодательстве в силу своей универсальности. Требование универсальности находится в одном ряду с требованием руководствоваться общими началами и смыслом данной отрасли права. Следовательно, если поведение лица противоречит общим началам и смыслу данной отрасли права, оно не может считаться добросовестным.

Основные начала законодательства о налогах и сборах перечислены в ст. 3 НК РФ.

Согласно п. 1 ст. 3 НК РФ каждое лицо должно уплачивать законно установленные налоги и сборы. Значит, если лицо тем или иным образом уклоняется от уплаты налогов, оно не может считаться добросовестным налогоплательщиком. Конституционный Суд РФ при принятии Определения от 25 июля 2001 г., которым было введено понятие «добросовестный налогоплательщик», исходил именно из п. 7 ст. 3 НК РФ, согласно которому все неустранимые сомнения, противоречия и неясности актов законодательства о налогах и сборах толкуются в пользу налогоплательщика (плательщика сборов).

2.3. Злоупотребление налоговым органом своими правами

Действия налоговых органов не должны противоречить основным началам законодательства о налогах и сборах, закрепленных в ст. 3 НК РФ. В соответствии си. 1,2 этой статьи законодательство о налогах и сборах основывается на признании всеобщности и равенства налогообложения. Налоги и сборы не могут иметь дискриминационный характер и различно применяться исходя из социальных, расовых, национальных, религиозных и иных подобных критериев. Не допускается устанавливать дифференцированные ставки налогов и сборов, налоговые льготы в зависимости от формы собственности, гражданства физических лиц или места происхождения капитала.

Руководствуясь данными основными началами законодательства о налогах и сборах, Федеральный арбитражный суд Московского округа определил правовую позицию при решении споров о взыскании с малых предпринимателей действовавшего в недавнем прошлом в Москве налога с продаж.

Предприниматель, осуществляющий свою деятельность без образования юридического лица, Надежда Константиновна Коршунова обратилась в Арбитражный суд г. Москвы с иском к налоговой инспекции об обязании возвратить из бюджета ошибочно перечисленный налог с продаж в сумме 206 668 руб.

Решением от 31 августа 2001 г., оставленным без изменения постановлением от 6 ноября 2001 г. апелляционной инстанции, Арбитражный суд г. Москвы удовлетворил исковые требования истца, подтвержденные материалами дела.

Законность и обоснованность судебных актов проверены в связи с кассационной жалобой Инспекции МНС России, в которой ответчик ссылался на то, что применение упрощенной системы налогообложения для малых предпринимателей означает замену уплаты только подоходного налога на уплату стоимости патента.

Постановлением Конституционного Суда РФ от 30 января 2001 г. признаны не соответствующими Конституции РФ положения ч. 1, 2, 3 и 4 п. 3 ст. 20 Закона РФ «Об основах налоговой системы в Российской Федерации» как не обеспечивающие необходимую полноту и определенность регулирования налога с продаж, что порождает возможность его произвольного истолкования законодателями субъектов Российской Федерации. Положения нормативных актов в Российской Федерации, воспроизводящие или содержащие такие же положения, какие этим же Постановлением признаны не соответствующими Конституции РФ, должны быть приведены в соответствие с Конституцией РФ.

В связи с этим следует признать, что соответствующие положения Закона г. Москвы «О налоге с продаж» как воспроизводящие неконституционные нормы права не могут применяться судом.

Из названного Постановления Конституционного Суда РФ видно, что положения Закона, регулирующие порядок взимания налога с продаж, признаны неконституционными в силу их неопределенности.

Все неустранимые сомнения, противоречия и неясности актов законодательства о налогах и сборах толкуются в пользу налогоплательщика (плательщика сборов) (п. 7 ст. 3 НК РФ). Следовательно, при наличии указанного Постановления Конституционного Суда РФ арбитражный суд обязан все неопределенные положения Закона г. Москвы «О налоге с продаж» истолковать в пользу налогоплательщика.

Утверждение ответчика о том, что по Закону г. Москвы «О налоге с продаж» налог с продаж не взимается с организаций, но взимается с индивидуальных предпринимателей, перешедших на упрощенную систему налогообложения, не может быть положено в основу решения суда как нарушающее п. 2 ст. 3 «Основные начала законодательства о налогах и сборах» НК РФ.

Согласно данной норме права налоги и сборы не могут иметь дискриминационный характер и различно применяться исходя из социальных, расовых, национальных, религиозных и иных подобных критериев. Не допускается устанавливать дифференцированные ставки налогов и сборов, налоговые льготы в зависимости от формы собственности, гражданства физических лиц или места происхождения капитала.

Ответчик ссылался на то, что на основании названного Постановления Конституционного Суда РФ указанные положения Закона должны быть приведены в соответствие с Конституцией РФ и утрачивают силу не позднее 1 января 2002 г.

Указанное положение Постановления Конституционного Суда РФ означает, что данные нормы Закона утрачивают силу ранее 1 января 2002 г.

В соответствии со ст. 79 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» (вред. Федерального конституционного закона от 15 декабря 2001 г. № 4-ФКЗ), в случае если решением Конституционного Суда РФ нормативный акт признан не соответствующим Конституции РФ, до принятия нового нормативного акта непосредственно применяется Конституция РФ. В связи с этим Федеральный арбитражный суд Московского округа полагал возможным не принимать во внимание ссылку ответчика на вынесенное до 15 декабря 2001 г. Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 9 октября 2001 г. по конкретному делу № 1321/01, поскольку обязан непосредственно применить Конституцию РФ, ее ст. 19 (ч. 1), 55 (ч. 3), 57. Следовательно, оснований к отмене судебных актов не имелось [86] .

Также как и налогоплательщик, налоговый орган может злоупотреблять не только материальными, но и процессуальными правами.

В соответствии с п. 6, 10 ст. 78 НК РФ сумма излишне уплаченного налога подлежит возврату по письменному заявлению налогоплательщика в течение одного месяца со дня получения налоговым органом такого заявления. В случае если возврат суммы излишне уплаченного налога осуществляется с нарушением установленного срока, налоговым органом на сумму излишне уплаченного налога, которая не возвращена в установленный срок, начисляются проценты, подлежащие уплате налогоплательщику, за каждый день нарушения срока возврата.

Налоговые органы, нарушающие сроки возврата налогов с целью уменьшения размера взыскиваемых с них процентов, вместо того чтобы ускорить возврат налогов, пытаются использовать предоставленное им АПК РФ право на кассационное обжалование судебных актов судов первой и апелляционной инстанций об обязании инспекций возвратить налоги и выплатить проценты. Одновременно налоговые органы заявляют ходатайства о приостановлении этих судебных актов, при этом полагая, что за время приостановления использования судебного решения проценты начисляться не должны [87] .

Между тем из текста Налогового кодекса РФ видно, что приостановление исполнения судебного акта не указано в качестве основания для неисчисления процентов, которые начисляются за каждый день нарушения срока возврата налога с момента нарушения указанного срока.

Таким образом, начало и порядок исчисления процентов закон связывает с фактом нарушения налоговым органом срока возврата налога, а не с принятием судом решения о признании бездействия налогового органа незаконным. Поэтому приостановление исполнения судебного решения не может влиять на начисление процентов за нарушение налоговым органом срока возврата налога.

Налицо использование налоговой инспекцией, подающей кассационную жалобу и ходатайство о приостановлении решения суда, указанных прав не по их прямому назначению, а с целью снизить размер процентов, не исполняя свою прямую обязанность по возврату незаконно удерживаемого налога, т. е. злоупотребление процессуальным правом.

Вообще институт производства по пересмотру судебных актов арбитражных судов нередко используется налоговыми органами вопреки смыслу, придаваемому ему законодателем. Не является исключением пересмотр вступивших в законную силу судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам.

В п. 1 ч. 1 и п. 1 ч. 2 ст. 311 АПК РФ дано определение вновь открывшихся обстоятельств как существенных для дела обстоятельств, которые не были и не могли быть известны заявителю. Чаще всего в качестве таких обстоятельств называются документы, которые получены инспекциями за пределами сроков налоговых проверок либо в результате несогласованных действий налоговых органов различных уровней, например при нарушении сроков встречных налоговых проверок или задержки ответа из вышестоящего налогового органа [88] . Между тем такие документы не только могли, но и должны быть получены налоговой инспекцией в силу возложенной на нее НК РФ обязанностью по проведению налоговых проверок. В этих целях в силу ст. 89 НК РФ вышестоящий налоговый орган может увеличить продолжительность выездной налоговой проверки до трех месяцев.

Не выполняя в установленный срок возложенные на него законом обязанности по проведению контрольных мероприятий, налоговый орган обращается в суд с заявлением о пересмотре судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам, пытаясь таким образом восполнить недоработки налоговых проверок, искусственно увеличив их сроки во много раз.

Здесь также налицо злоупотребление процессуальным правом на подачу заявления о пересмотре решения по вновь открывшимся обстоятельствам, поскольку цель обжалования незаконного судебного акта на деле подменяется целью восполнить промахи ненадлежащим образом проведенной налоговой проверки.

Вместе с тем не может быть признано злоупотреблением процессуальным правом заявление налоговым органом ходатайства о приостановлении производства по делу об обязании налоговой инспекции возместить «экспортный» НДС до разрешения спора о признании внешнеторгового контракта недействительным.

Так, по делу, рассмотренному Федеральным арбитражным судом Московского округа [89] , кассационная инстанция пришла к выводу, что довод налогоплательщика о злоупотреблении инспекцией своими процессуальными правами в такой ситуации является необоснованным по следующим основаниям.

В соответствии с подп. 1 п. 1 ст. 165 НК РФ представление контракта налогоплательщика с иностранным лицом на поставку товаров является обязательным условием наряду с представлением выписки банка, таможенной декларации, транспортных документов, дающим право на получение возмещения НДС при налогообложении по налоговой ставке 0 %, без соблюдения которого налогоплательщик теряет это право.

Признание оспариваемого контракта недействительным влечет невозможность представления его в пакете документов, предусмотренном ст. 165 НК РФ, что приведет к неподтверждению факта экспорта.

Список доказательств обоснованности применения налоговой ставки 0 % по НДС по экспортным операциям, приведенный в ст. 165 НК РФ, является исчерпывающим, не может быть сокращен по усмотрению сторон и не может подтверждаться другими доказательствами, включая экспортный контракт.

Налоговые инспекции, отказывая налогоплательщику в возмещении НДС, зачастую ссылаются на его неуплату в бюджет контрагентами налогоплательщика. Поскольку арбитражными судами по преимуществу занята правовая позиция, исходящая из того, что в Налоговом кодексе РФ отсутствует такое условие возмещения НДС, как его уплата в бюджет контрагентами налогоплательщика, налоговые органы стали исходить из того, что сама по себе неуплата налога в бюджет контрагентами налогоплательщика свидетельствует о недобросовестности последнего.

Между тем подобная позиция означает не что иное, как переход правоприменителя с презумпции добросовестности налогоплательщика на прямо противоположную презумпцию его недобросовестности, обязывающую налогоплательщика не только представить требуемые ст. 171, 172, 165 НК РФ документы для подтверждения права на налоговые вычеты и возмещение НДС, но и доказать, что, заключая хозяйственные договоры, он руководствовался целями извлечения прибыли законными способами, а не возмещения налога за счет бюджета.

Данная позиция содержит элементы злоупотребления правом со стороны налогового органа, поскольку в подобных ситуациях инспекции, как правило, ссылаются на неполучение ответов из налоговых органов, в которых состоят на налоговом учете контрагенты налогоплательщика, а также на то, что этими налоговыми органами не проводятся встречные проверки его контрагентов [90] .

Подобная позиция означает не что иное, как возложение на налогоплательщика налоговым органом отрицательных последствий бездействия других налоговых инспекций, которые не дают ответов на запросы налогового органа, где состоит на учете налогоплательщик, и не проводят встречных проверок контрагентов налогоплательщика по запросу указанного налогового органа.

Д.М. Щекин, анализируя Постановление Конституционного Суда РФ от 16 июля 2004 г. № 14-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений части второй статьи 89 Налогового кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан А.Д. Егорова и Н.В. Чуева», пришел к выводу, что в данном Постановлении Конституционный Суд РФ распространил концепцию злоупотребления правом не только на налогоплательщика, но и на налоговые органы [91] .

Конституционный Суд РФ в данном Постановлении отметил следующее. Налоговый кодекс РФ исходит из недопустимости причинения неправомерного вреда при проведении налогового контроля (ст. 35 и 103). Если, осуществляя его, налоговые органы руководствуются целями и мотивами, противоречащими действующему правопорядку, налоговый контроль в таких случаях может превратиться из необходимого инструмента налоговой политики в инструмент подавления экономической самостоятельности и инициативы, чрезмерного ограничения свободы предпринимательства и права собственности, что в силу ст. 34 (ч. 1), 35 (ч. 1–3) и 55 (ч. 3) Конституции РФ недопустимо. Превышение налоговыми органами (их должностными лицами) своих полномочий либо использование их вопреки законной цели и охраняемым правам и интересам граждан, организаций, государства и общества несовместимо с принципами правового государства, в котором осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц (ст. 1, ч. 1; ст. 17, ч. 3 Конституции РФ).

Судья A.Л. Кононов в Особом мнении по данному Постановлению Конституционного Суда РФ высказывался еще более определенно. Опираясь на противоречивость оспариваемого положения ст. 89 НК РФ, налоговые органы при проведении выездных налоговых проверок самочинно ввели в практику приостановление проверки в отношении данного налогоплательщика, ссылаясь на необходимость проведения встречных проверок и иные обстоятельства. Термин «приостановление» был легализован в Инструкции Министерства Российской Федерации по налогам и сборам от 10 апреля 2000 г. № 60 «О порядке составления акта выездной налоговой проверки и производства по делу о нарушениях законодательства о налогах и сборах». В то же время ни ст. 89 НК РФ, ни иные положения налогового законодательства не содержат указаний на полномочие налоговых органов приостанавливать проведение выездных проверок, произвольно продлевая тем самым установленные ограничения их продолжительности.

Часть 2 ст. 4 НК РФ определяет нормативные акты Министерства Российской Федерации по налогам и сборам как обязательные лишь для своих подразделений и не относит их к актам законодательства по налогам и сборам. Между тем приостановление выездных налоговых проверок существенным образом затрагивает интересы налогоплательщиков.

В ряде судебных решений, в том числе в делах заявителей по настоящему делу, факты приостановления налоговых проверок не рассматриваются как нарушение закона, поскольку налоговое законодательство не содержит подобных запретов. Такой аргумент, однако, нельзя признать правомерным в сфере регулирования публичных правовых отношений. Из конституционных основ правового демократического государства (ч. 1 ст. 1 Конституции РФ) вытекает связанность исполнительной власти правом и законом, ответственность и предсказуемость ее деятельности, возможной лишь при условии, что полномочия органов управления основаны на законе. Поэтому в отличие от принципа диспозитивности, лежащего в основе частноправовых отношений, определение полномочий государственных органов в сфере публичного права не допускает их собственного усмотрения и должно регулироваться на основе принципа «Дозволено только то, что разрешено законом», являющегося необходимой гарантией против произвола и злоупотребления властью. В соответствии со ст. 55 (ч. 3) Конституции РФ всякое ограничение конституционных прав и свобод возможно только на основании федерального закона.

Характерно, что в Постановлении Конституционного Суда РФ вообще не упоминается о практике приостановления налоговых проверок, которая является основным мотивом в жалобах заявителей. Такая позиция избавляет от необходимости оценки законной компетенции налоговых органов, анализ которой неминуемо приводит к негативным выводам. Однако Конституционный Суд РФ пошел еще дальше, предоставив, по сути, налоговым органам полный карт-бланш в определении сроков и продолжительности выездной налоговой проверки и вовсе избавив их даже от формальности приостановительного акта. В поисках конституционного смысла Конституционный Суд РФ без всякого на то основания отменил для рассматриваемого случая общий порядок календарного исчисления сроков, установленных ст. 6.1 НК РФ, и пришел к отождествлению сроков проведения выездной налоговой проверки только и исключительно с суммой периодов нахождения проверяющего на территории налогоплательщика. В эти сроки, по его мнению, не должны засчитываться периоды проведения встречных проверок и периоды оформления результатов проверки. А почему, собственно, не должны, если очевидно, что встречные проверки и оформление результатов – это сущностные составляющие налоговой проверки? Между тем законодатель явно не отождествляет понятия «сроки налоговой проверки» и «период нахождения налогового органа на территории налогоплательщика», когда устанавливает, что срок проведения проверки включает время фактического нахождения проверяющих на территории проверяемого. Ясно же, что сроки проведения проверки шире времени фактического нахождения. В противном случае эта оговорка не имела бы смысла.

 

Интерпретация продолжительности выездной налоговой проверки как суммы периодов нахождения налогового органа на территории налогоплательщика совершенно неприемлема как по своему содержанию, так и по целям и правовым последствиям. Такое толкование есть, по сути, оправдание произвола, поскольку позволяет налоговым органам многократно и в любое время прерывать течение сроков проверки и возобновлять их по собственному усмотрению практически бесконечно, прикрывая тем самым нерасторопность налоговых служб и возможность злоупотребления с их стороны. Кто и как будет хронометрировать их действия? Декларируемый баланс частных и публичных интересов здесь явно не складывается. Налогоплательщик фактически лишается законных гарантий стабильности и определенности своего положения, постоянно находясь во власти налогового органа, под прессом подозрения и угрозы применения ответственности.

Слабым утешением в этой ситуации представляется весь пассаж о возможности судебной защиты, так как суды лишаются формально определенной законодательной основы для решения при отсутствии объективных критериев опенки усмотрения налоговых органов и чрезмерности периода проверки.

Таким образом, признаками злоупотребления правом со стороны налогового органа являются присвоение налоговыми органами полномочий, прямо не предусмотренных законом (судья Конституционного Суда РФ A.Л. Кононов определяет это как злоупотребление властью), руководство целями и мотивами, противоречащими действующему правопорядку.

Другим видом злоупотребления процессуальным правом со стороны недобросовестного налогового органа является обжалование им определения об отказе налогоплательщику в принятии обеспечительных мер в виде запрещения ответчику совершать определенные действия и приостановления взыскания доначисленного налога по оспариваемому налогоплательщиком документу, взыскание по которому производится в бесспорном порядке.

Казалось бы, налоговую инспекцию должно устраивать определение суда об отказе в принятии обеспечительных мер, однако, обжалуя данное определение суда, она фактически затягивает разрешение спора, поскольку дело вместе с жалобой направляется в суд вышестоящей инстанции, что препятствует скорейшему разрешению спора судом первой инстанции. Учитывая, что дело может рассматриваться как в апелляционной, так и в кассационной инстанции (при этом необходимо иметь в виду не только сроки рассмотрения жалоб, но и сроки, предоставляемые законом на обжалование судебных актов), можно предположить, что разрешение спора по существу затянется на полгода.

При наличии слабой правовой позиции налогового органа по делу он намеренно затягивает принятие неблагоприятного для него решения суда об обязании возместить НДС из бюджета, размер которого зачастую превышает доначисленный по другим основаниям налог, взыскание которого приостановлено в порядке принятия обеспечительных мер.

В связи с этим в АПК РФ необходимо внести изменения, препятствующие неоднозначному толкованию ч. 2 ст. 41 АПК РФ, согласно которой злоупотребление процессуальными правами лицами, участвующими в деле, влечет для этих лиц предусмотренные этим кодексом неблагоприятные последствия.

Данная норма права должна звучать следующим образом: «Злоупотребление процессуальными правами лицами, участвующими в деле, влечет для этих лиц неблагоприятные последствия в виде отказа в использовании этого права».

В таком случае суд апелляционной или кассационной инстанции при подаче жалобы налоговым органом на определение об отказе налогоплательщику в принятии обеспечительных мер должен будет возвратить ее применительно к п. 1 ч. 1 ст. 264 пп. 1 ч. 1 ст. 281 АПК РФ как поданную лицом, не имеющим права на обжалование данного судебного акта.

В описанной ситуации налицо все признаки злоупотребления налоговым органом правом на обжалование судебного акта: эти действия совершены для достижения посторонних целей, выходят за пределы действительного содержания права и препятствуют скорому разрешению спора.

Устанавливая круг правомочий сторон в процессе, законодатель учитывает недопустимость злоупотребления со стороны истца или ответчика своими правами, нарушения в результате совершения тех или иных процессуальных действий прав и интересов других лиц, а также действующего законодательства. Здесь нельзя не указать на связь функциональной роли диспозитивного начала с его социальной ценностью: диспозитивное начало позволяет оптимально (с точки зрения как государства, так и субъективно заинтересованного лица) распределять процессуальные средства эффективной защиты сторонами в суде своих нарушенных прав и интересов. Таким образом, закрепляя те или иные проявления принципа диспозитивности, законодатель должен стремиться направить активность сторон в правовое русло, увязать эту активность с целями гражданского и арбитражного судопроизводства. Только в этом случае частный интерес конкретного лица в защите своего права не будет расходиться с публичным интересом в вынесении законного и обоснованного судебного акта [92] .

В связи с этим А. Г. Плешанов приходит к выводу, что активность суда представляет собой не исключение из принципа диспозитивности и не специфический дополнительный элемент содержания этого принципа, характерный только для российской правовой системы, а ограничение принципа диспозитивности, детерминированное необходимостью защиты в гражданском и арбитражном судопроизводстве публичного интереса. Поэтому усиление диспозитивного начала имеет свои пределы и должно уравновешиваться развитием публично-правовых начал в той мере, в какой это обусловлено необходимостью защиты публичных интересов, круг которых необходимо определять исходя из приоритетных направлений деятельности государства, закрепленных в действующей Конституции РФ [93] .

Нижеприведенное дело, рассмотренное Федеральным арбитражным судом Московского округа, служит еще одной иллюстрацией возможности злоупотребления правом в процессе доказывания.

Общество с ограниченной ответственностью обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании недействительным решения налоговой инспекции о привлечении к налоговой ответственности за совершение налогового правонарушения, предусмотренного п. 1 ст. 122 НК РФ, о перечислении налога на добавленную стоимость за сентябрь 2004 г., а также о признании недействительными требований инспекции от 9 декабря 2004 г. об уплате налоговой санкции и от 9 декабря 2004 г. об уплате налога.

Решением от 9 марта 2005 г. Арбитражного суда г. Москвы, оставленным без изменения постановлением от 24 мая 2005 г. Девятого арбитражного апелляционного суда, заявление ООО удовлетворено, поскольку оно представило полный пакет документов, подтверждающих право на применение налоговых вычетов.

Законность и обоснованность судебных актов проверены в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции ФНС России, в которой налоговый орган ссылался на представление налогоплательщиком ненадлежаще оформленных документов.

Оснований для отмены судебных актов судом кассационной инстанции не было установлено.

Как усматривалось из материалов дела, оспариваемое решение о привлечении к налоговой ответственности вынесено инспекцией только на основании неправильного указания в налоговой декларации суммы НДС с полученных авансов со ссылкой не на конкретные документы, а на номера строк налоговой декларации.

При этом каких-либо документов в соответствии со ст. 88 НК РФ налоговым органом у налогоплательщика не запрашивалось, в связи с чем не был принят во внимание довод инспекции о том, что данные документы представлены обществом только в судебное заседание.

Не был принят во внимание также довод инспекции о том, что суд не отложил судебное разбирательство по ходатайству инспекции для изучения указанных документов, поскольку почтовой квитанцией подтверждалось их направление в инспекцию 30 декабря 2004 г., т. е. за три месяца до судебного заседания. Кроме того, дело повторно рассматривалось в суде апелляционной инстанции на основании тех же документов, в связи с чем инспекция имела возможность возразить против представленных налогоплательщиком документов.

Утверждение инспекции о том, что указанные документы ей не направлялись, так как их вес по почтовой квитанции составил 0,24 г, противоречил имеющейся в деле почтовой квитанции, в которой вес определен не 0,24 г, а 0,24 кг [94] .

Действительно, согласно ч. 4 ст. 65 АПК РФ лица, участвующие в деле, вправе ссылаться только на те доказательства, с которыми другие лица, участвующие в деле, были ознакомлены заблаговременно. Гарантией соблюдения сторонами по делу и судом данной нормы права служат положения ч. 1 ст. 41 АПК РФ, в которой закреплено право лиц, участвующих в деле, знакомиться с материалами дела и доказательствами, представленными другими лицами, участвующими в деле, до начала судебного разбирательства, участвовать в исследовании доказательств.

Вместе с тем лица, участвующие в деле, в силу ч. 2 ст. 41 АПК РФ не должны злоупотреблять предоставленными им правами. В противном случае гарантии соблюдения этого права перестают действовать.

В данном случае злоупотребление правом на ознакомление с доказательствами повлекло отклонение ходатайства налогового органа об отложении дела для их изучения.

В результате налоговая инспекция, исключив себя из процесса доказывания, получила отрицательный для себя результат его рассмотрения в виде признания недействительными принятых инспекцией ненормативных правовых актов.

2.4. Признаки судебного произвола и границы судебного усмотрения при рассмотрении налоговых споров

В разделе II настоящей работы будет обоснована точка зрения о том, что наряду с налогоплательщиком и налоговым органом арбитражный суд является субъектом доказывания по налоговому спору, из чего следует вывод, что суд как субъект доказывания может злоупотреблять правом.

Д.Б. Абушенко, цитируя римского юриста Павла, приходит к выводу, что совершаемое судом процессуальное действие, которое, находясь в формальных рамках закона, по сути, вступает в противоречие с его смыслом, является судебным произволом [95] .

В связи с этим, по нашему мнению, судебный произвол есть нечто иное, как злоупотребление судом своими процессуальными правами.

Д. Б. Абушенко отделяет судебный произвол от случаев нарушения судом законодательных конструкций, что является собственно правонарушениями, не подпадающими под судебный произвол как таковой.

Для выявления судебного произвола Д.Б. Абушенко предлагает в качестве одной из составляющих судебного усмотрения собственно сами обстоятельства, которым было придано юридическое значение [96] .

По мнению А. Барака, судья действует неразумно, если он игнорирует конкретное дело и сосредоточивается лишь на всеобщей норме. Нельзя забывать, что она существует только для того, чтобы решать специфические дела [97] .

Возможность усмотрения арбитражного суда, разрешающего налоговый спор, возникает, например, при применении ст. 112 НК РФ, не определяющей конкретный круг обстоятельств, которые судом могут быть признаны смягчающими ответственность, т. е. не устанавливает конкретные юридические обстоятельства, входящие в предмет доказывания по такому спору.

Судебной практикой к разряду смягчающих ответственность обстоятельств отнесены следующие: тяжелое финансовое положение налогоплательщика и большая задолженность по выплате заработной платы, неблагоприятная обстановка в трудовом коллективе, отсутствие собственных оборотных средств, угроза стабильности финансово-хозяйственной деятельности налогоплательщика, большой размер финансовых санкций, наличие дебиторской задолженности, в том числе муниципальных образований и бюджетных организаций, перед налогоплательщиком, выполнение работ на государственных объектах стратегического назначения, в которых доля заказчиков, финансируемых из федерального бюджета, составляет 93 % от объема выполненных работ, а оплата производилась в размере только 30 %, в результате чего образовалась дебиторская задолженность, недофинансирование из федерального бюджета, совершение правонарушения впервые, направление значительных средств на переобучение летного состава, осуществление капитальных вложений при отсутствии прибыли, сельскохозяйственная направленность деятельности налогоплательщика [98] , отсутствие достаточного денежного остатка в связи с сезонным спросом на продукцию предприятия, незначительный пропуск организацией срока представления сведений об открытии счета в банке [99] .

Как видно, круг обстоятельств, отнесенных судебно-арбитражной практикой к смягчающим ответственность, весьма обширен и неоднороден. Однако некоторые тенденции все же можно выявить.

Так, суды учитывают тяжелое финансовое положение налогоплательщика, несоразмерность финансовых санкций причиненному государству неуплатой налогов ущербу (большой размер финансовых санкций), наличие у налогоплательщика значительной задолженности перед работниками или контрагентами, специфику деятельности предприятия (в отраслях сельского хозяйства и авиации, пришедших в упадок во время перестройки), сезонный характер работ, незначительность пропущенного налогоплательщиком срока для совершения предусмотренных законом действий.

Обращает на себя внимание то, что суды относят к смягчающим ответственность обстоятельствам факты, не зависящие от воли налогоплательщика, что свидетельствует об отсутствии противоправности в намерениях налогоплательщика при неуплате им налога.

К разряду таких фактов можно отнести в том числе и общее состояние дел в ряде отраслей хозяйства, о чем говорилось выше, и наличие дебиторской задолженности перед налогоплательщиком у муниципальных образований, бюджетных организаций, предприятий стратегического назначения, истребование которой представляется достаточно проблематичным в силу их недофинансирования.

Вместе с тем такие обстоятельства, как неблагоприятная обстановка в коллективе, осуществление капитальных вложений при отсутствии прибыли, свидетельствуют скорее об отсутствии разумного руководства предприятием, чем о наличии объективных обстоятельств, которые вне зависимости от воли налогоплательщика помешали ему уплатить налоги в установленных законом размере и сроки.

В связи с этим представляется, что, несмотря на отсутствие в НК РФ перечня смягчающих ответственность обстоятельств, он не может быть произвольным и ограничивается фактами, не зависящими от воли налогоплательщика и свидетельствующими об отсутствии противоправности в намерениях налогоплательщика при неуплате им налога. Действия, которые заведомо приведут к неуплате налогов и не вызваны объективными причинами, не могут быть отнесены к смягчающим ответственность обстоятельствам.

К смягчающим ответственность обстоятельствам могут быть отнесены факты, свидетельствующие о несоразмерности размера санкций совершенному правонарушению и причиненному им вреду.

Так, ряд статей НК РФ устанавливает ответственность за нарушение налогоплательщиком сроков, предусмотренных налоговым законодательством для совершения тех или иных обязательных действий: нарушение налогоплательщиком срока подачи заявления о постановке на учет в налоговом органе (ст. 116 НК РФ), ведение деятельности без постановки на учет в налоговом органе (ст. 117 НК РФ), нарушение срока представления сведений об открытии и закрытии счета в банке (ст. 118 НК РФ), непредставление налоговой декларации (ст. 119 НК), непредставление налоговому органу сведений, необходимых для осуществления налогового контроля (ст. 126 НК РФ).

Установленные законом сроки призваны способствовать осуществлению налогового контроля. Значительное нарушение этих сроков может нанести значительный ущерб публичным интересам.

Например, ведение деятельности организацией или индивидуальным предпринимателем без постановы! на учет в налоговом органе более трех месяцев (п. 2 ст. 117 НК РФ) может повлечь уклонение от уплаты налогов в значительных размерах, что нанесет серьезный урон публичным интересам и причинит ущерб казне.

Вместе с тем представление налоговой декларации с задержкой в один день против установленного срока (п. 1 ст. 119 НК РФ) не сумеет нанести серьезного ущерба публичным интересам и не приведет к ослаблению налогового контроля, поэтому может быть признано смягчающим ответственность обстоятельством.

Применение в такой ситуации штрафа в размере 5 % суммы налога, подлежащей уплате на основе этой декларации, за каждый полный или неполный месяц со дня, установленного для ее представления, когда сумма налога составляет несколько миллионов рублей, вряд ли следует считать соразмерным совершенному налогоплательщиком пропуску срока представления налоговой декларации в один день.

Судебным произволом при применении подп. 3 п. 1 ст. 112 НК РФ может быть отнесение к кругу обстоятельств, смягчающих ответственность, таких, которые по своей сути не могут влиять на решение вопроса о тяжести совершенного налогового правонарушения.

Так, налогоплательщик, привлекаемый к ответственности по ст. 118 НК РФ за нарушение срока представления сведений об открытии и закрытии счета в банке, может ссылаться на то, что такие сведения были представлены налоговому органу банком, поэтому непредставление сведений самим налогоплательщиком не нанесло ущерба публичным интересам, так как не повлияло на возможность осуществления налогового контроля.

Между тем ответственность по ст. 118 НК РФ наступает независимо от наличия каких-либо условий за один лишь факт нарушения самим налогоплательщиком срока представления в налоговый орган информации об открытии или закрытии счета в банке.

Поэтому принятие судом факта сообщения налоговому органу непосредственно банком о закрытии или открытии счета налогоплательщика в качестве смягчающего его ответственность обстоятельства следует считать судебным произволом.

В другом случае налогоплательщик, привлекаемый к ответственности по ст. 119 НК РФ за непредставление в установленный законодательством о налогах и сборах срок налоговой декларации в налоговый орган по месту учета, может ссылаться на то, что он не должен был уплачивать данный налог. Однако ответственность по ст. 119 НК РФ наступает за сам факт непредставления декларации, независимо от наличия у налогоплательщика обязанности по уплате того или иного налога.

Президиум ВАС РФ в п. 13 информационного письма от 17 марта 2003 г. № 71 «Обзор практика! разрешения арбитражными судами дел, связанных с применением отдельных положений части первой Налогового кодекса Российской Федерации» установил, что уплата суммы исчисленного налога в установленный законодательством о налогах и сборах срок сама по себе не освобождает налогоплательщика от ответственности за несвоевременное представление налоговой декларации, предусмотренной ст. 119 НК РФ.

Свою позицию ВАС РФ обосновал тем, что обязанность налогоплательщика уплачивать законно установленные налоги закреплена поди. 1 п. 1 ст. 23 НК РФ, а ответственность за ее неисполнение – ст. 122 НК РФ. В случае если налогоплательщик не уплатил налог, он не привлекается к указанной ответственности.

Статьей 119 НК РФ установлена ответственность за неисполнение иной обязанности – по представлению в соответствующих случаях налоговой декларации. Эта обязанность закреплена поди. 4 п. 1 ст. 23 НК РФ.

Если требование предъявлено о взыскании штрафа за неисполнение обязанности по представлению налоговой декларации, своевременное исполнение налогоплательщиком другой обязанности (по уплате налога) не имеет правового значения для решения вопроса об обоснованности данного требования.

Таким образом, ВАС РФ четко разграничил два вида ответственности – за неуплату налога и за несвоевременное представление налоговой декларации. Несовершение одного вида правонарушения – неуплата налога – не означает, что не было совершено другое правонарушение – несвоевременное представление налоговой декларации. Поэтому несовершение одного вида налогового правонарушения не может служить смягчающим обстоятельством при решении вопроса о привлечении налогоплательщика к ответственности за другое правонарушение. Противоположный подход означал бы наличие судебного произвола.

В связи с этим включение судом в круг обстоятельств, смягчающих ответственность по ст. 119 НК РФ, факта отсутствия у налогоплательщика обязанности по уплате налога следует рассматривать как судебный произвол.

Проведенный анализ показал, что подконтрольность судебного усмотрения в арбитражном процессе в части установления юридически значимых фактов носит абсолютный характер.

Тем не менее Д.Б. Абушенко признает наличие проблем подконтрольности судебного усмотрения, иначе говоря – проблемы легального судебного контроля (со стороны вышестоящих судебных инстанций) правоприменительных актов, принятых на основании допускаемого законодателем усмотрения [100] .

Приведенные выше проблемы применения ст. 118, 119 НК РФ свидетельствуют о том, что судами дано неправильное истолкование закона, и это является основанием для изменения или отмены решения, постановления арбитражного суда первой и апелляционной инстанций в соответствии с п. 3 ч. 2 ст. 288 АПК РФ.

Одновременно можно отметить, что при этом судом нижестоящей инстанции сделаны выводы, не соответствующие фактическим обстоятельствам дела, поскольку суд пришел к выводу о возможности смягчения ответственности за налоговое правонарушение, установив обстоятельства, которые не могли служить основанием подобного вывода. Такой судебный акт подлежит отмене в соответствии с ч. 1 ст. 288 АПК РФ.

В связи с этим нельзя согласиться с выводами Д.Б. Абушенко о том, что судебная деятельность, состоящая в принятии правоприменительных актов по усмотрению, по своей сути исключает возможность контроля, однако следует согласиться с его утверждением, что именно законодатель должен определить для себя, что более важно: либо исключительная предсказуемость судопроизводства (и с ней – определенная стабильность отношений, регулируемых правом), либо возможность в ряде случаев учитывать имеющуюся специфику дела [101] .

Представляется, что судебная власть с этой целью как самостоятельная ветвь власти должна быть наделена возможностью усмотрения с учетом контроля со стороны вышестоящей судебной инстанции, позволяющего отделить судебное усмотрение от судебного произвола.

А. Барак подчеркивал: «Чтобы быть разумным, судейское усмотрение должно быть последовательным. Только таким образом усмотрение будет встроено в правовую систему как таковую и станет ее неотъемлемой частью. Судья не вправе осуществлять свое усмотрение определенным образом в одном деле и иным образом в другом деле, если эти два дела подобны друг другу. Разумное осуществление судейского усмотрения требует, чтобы в подобных делах оно осуществлялось подобным образом. Это фундаментальное требование справедливости, определяющее границы разумности судейского усмотрения» [102] .

Данный критерий позволяет осуществлять судебный контроль вышестоящей судебной инстанцией за решениями суда нижестоящей судебной инстанции, содержащими элементы судейского усмотрения. Этому способствует включенная в АПК РФ 2002 г. норма права, устанавливающая полномочие Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ изменить или отменить судебные акты, если они нарушают единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм права.

Проблема судебного произвола может встать при применении судом ч. 6 ст. 13 АПК РФ, согласно которой, в случаях если спорные отношения прямо не урегулированы федеральным законом и другими нормативными правовыми актами или соглашением сторон и отсутствует применимый к ним обычай делового оборота, к таким соглашениям, если это не противоречит их существу, арбитражные суды применяют нормы права, регулирующие сходные отношения (аналогия закона), а при отсутствии таких норм рассматривают дела, исходя из общих начал и смысла федеральных законов и иных нормативных правовых актов (аналогия права).

Судебный произвол может иметь место, когда пробел обнаруживается не в праве, а в ищущем права: не право нуждается в пополнении своих норм, а применяющий нуждается в пополнении своих знаний [103] .

Например, налоговый орган может ссылаться на необходимость применения аналогии закона – норм, регулирующих уплату налога на прибыль, при рассмотрении спора, касающегося взыскания налога на добавленную стоимость.

Конституционный Суд РФ в Определении от 8 апреля 2004 г. № 153-0 «Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Арбитражного суда Челябинской области о проверке конституционности пункта 4 статьи 176 Налогового кодекса Российской Федерации» особо указал, что порядок обложения налогом на добавленную стоимость по ставке 0 % в значительной степени обособлен законодателем от общего порядка налогообложения, что исключает возможность их произвольного сочетания. Этим обстоятельством обусловлен и особый порядок возмещения сумм налоговых вычетов в отношении операций, облагаемых по ставке 0 %.

Тем более с осторожностью необходимо подходить к возможности применения аналогии закона при налогообложении другим видом налога, чтобы избежать возможности судебного произвола.

Судебная власть никогда не действует с целью исполнить волю судьи, но всегда с целью исполнить волю парламента, или, иными словами, волю права [104] .

А. Барак особо подчеркивает фундаментальную истину о том, что судья творит право в рамках права, а не вне его. Тем самым он стремится укрепить общественное доверие к судебной власти [105] .

Рассматривая проблему соотношения судебного усмотрения и судебного произвола в гражданском и арбитражном процессах, Д.Б. Абушенко отдельно выделил вопросы мотивации, которой руководствовался суд при принятии судебного акта [106] . Он на основании анализа гражданского и арбитражного процессуального законодательства приходит к выводу о существовании трех видов мотивов, которыми руководствуется суд при вынесении решения: справедливость, разумность, целесообразность, – определяя взаимосвязь мотива справедливости с нравственными установками, целесообразность как полную противоположность мотиву справедливости, содержащую в основе своей материальный критерий – соотносимость с какой-либо имущественной целью, и разумность как нечто среднее между двумя упомянутыми мотивами (нравственная оценка здесь накладывается на разумно понимаемый имущественный интерес [107] ).

Между тем Платон, давая определение справедливости, писал, что, когда люди поступали несправедливо и страдали от несправедливости, тогда они, раз уж нет сил избежать одной крайности и придерживаться другой, нашли целесообразным договориться друг с другом, чтобы и не творить несправедливости, и не страдать от нее.

Отсюда взяли свое начало законодательство и взаимный договор. Установления закона и получили имя законных и справедливых – вот каково происхождение и сущность справедливости [108] .

Таким образом, Платон фактически приравнял понимание справедливости к требованиям, установленным законом: что законно, то и справедливо.

Требование справедливого публичного судебного разбирательства в установленный законом срок независимым и беспристрастным судом содержится в п. 3 ст. 2 АПК РФ, определяющем задачи судопроизводства в арбитражных судах и относящемся ко всем процессуальным действиям арбитражных судов России.

Что касается критерия разумности, то он впервые прямо упомянут в ч. 2 ст. 110 АПК РФ 2002 г., согласно которой расходы на оплату услуг представителя, понесенные лицом, в пользу которого принят судебный акт, взыскиваются арбитражным судом с другого лица, участвующего в деле, в разумных пределах.

Поскольку понятия «разумные пределы» в АПК РФ не содержится, судебной практикой должны быть выработаны подходы к применению данной нормы права, что дает основания для возникновения судебного произвола.

Данная проблема достаточно остро стоит при разрешении налоговых споров, поскольку в соответствии с ч. 1 ст. 110 АПК РФ судебные расходы, понесенные лицами, участвующими в деле, в пользу которых принят судебный акт, взыскиваются арбитражным судом со стороны, т. е. с налоговой инспекции в случае ее проигрыша, а не из федерального бюджета.

Декларация прав налогоплательщика США исходит из того, что, если суд принимает позицию налогоплательщика по большинству пунктов дела и находит, что позиция налогового органа была в значительной степени необоснованна, налогоплательщик имеет право на получение возмещения расходов налогоплательщика, понесенных в связи с административным и судебным разбирательством дела. Налогоплательщик теряет такое право, если не старался разрешить дело в административном порядке, в том числе посредством внутренней процедуры обжалования, и отказался представить налоговому органу всю информацию, необходимую для разрешения данного дела [109] .

Таким образом, одним из условий отказа налогоплательщику во взыскании с налогового органа судебных расходов в США является пренебрежение налогоплательщиком процедурой административного рассмотрения налогового спора в рамках Налогового управления США, несмотря на то что такой процесс не является обязательным по закону [110] .

Другим условием отказа во взыскании судебных расходов названо непредставление налогоплательщиком налоговому органу необходимой для разрешения налогового спора информации.

Анализ указанных условий позволяет прийти к выводу, что американский налогоплательщик несет отрицательные последствия непринятия мер по урегулированию спора в досудебном порядке.

Аналогичная норма содержится в ч. 1 ст. 111 АПК РФ, согласно которой, в случае если спор возник вследствие нарушения лицом, участвующим в деле, претензионного или иного досудебного порядка урегулирования спора, предусмотренного федеральным законом или договором, в том числе нарушения срока представления ответа на претензию, оставление претензии без ответа, арбитражный суд относит на это лицо судебные расходы независимо от результатов рассмотрения дела. Однако в российском налоговом законодательстве отсутствует норма, закрепляющая обязательный досудебный порядок урегулирования всех споров налогоплательщика с налоговым органом, поэтому правило, закрепленное в ч. 1 ст. 111 АПК РФ, в данной ситуации применимо с ограничениями.

Здесь также неприменимо положение ч. 2 ст. 111 АПК РФ, согласно которой арбитражный суд вправе отнести все судебные расходы по делу на лицо, злоупотребляющее своими процессуальными правами или не выполняющее своих процессуальных обязанностей, если это привело к срыву судебного заседания, затягиванию судебного процесса, воспрепятствованию рассмотрения дела и принятию законного и обоснованного судебного акта.

 

Анализ данной нормы права свидетельствует о том, что содержащиеся в ней положения регулируют взаимоотношения сторон, возникающие уже в ходе рассмотрения дела в суде, поскольку в указанной норме права законодатель предусмотрел последствия ненадлежащего распоряжения сторонами именно процессуальными правами и исполнения процессуальных обязанностей, их влияния на ход судебного заседания, судебный процесс и принятие судом судебного акта.

Нижеприведенное дело, рассмотренное Федеральным арбитражным судом Московского округа, свидетельствует о подходах, постепенно вырабатываемых судебно-арбитражной практикой по данному вопросу.

Общество с ограниченной ответственностью обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании незаконным бездействия налоговой инспекции, выраженного в невозмещении налога на добавленную стоимость, об обязании инспекции возвратить из федерального бюджета налог на добавленную стоимость в сумме 194 866 руб. 96 коп. и взыскать расходы на оплату услуг представителя в размере 18 000 руб.

Решением от 14 декабря 2004 г. Арбитражного суда г. Москвы заявление общества удовлетворено, поскольку им представлен полный пакет документов в подтверждение права на применение налоговой ставки 0 % и доказательства несения расходов на оплату услуг представителя в заявленном размере.

В апелляционной инстанции решение суда не проверялось.

Законность и обоснованность судебного акта проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой инспекции, в которой налоговый орган просил отменить решение суда в части взыскания расходов на оплату услуг представителей и направить дело на новое рассмотрение для оценки разумности пределов взысканных расходов.

Согласно ч. 2 ст. 110 АПК РФ расходы на оплату услуг представителя, понесенные лицом, в пользу которого принят судебный акт, взыскиваются арбитражным судом с другого лица, участвующего в деле, в разумных пределах.

Поскольку в законе не определены критерии разумных пределов, суд на основании ч. 1 ст. 71 АПК РФ оценивал имеющиеся в деле доказательства понесенных сторонами судебных расходов по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном исследовании доказательств.

Судом первой инстанции дана оценка имеющимся в деле доказательствам, проведен анализ действий представителя ООО, размера судебных расходов, количества часов, затраченных на проведенные мероприятия, на основании соглашений об оказании юридической помощи.

При этом судом обоснованно не применено постановление Правительства РФ от 4 июля 2003 г. № 400 «О размере оплаты труда адвоката, участвующего в качестве защитника в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия, прокурора или суда», поскольку указанное Постановление касается оплаты услуг адвоката в уголовном процессе, в то время как из имеющихся в деле данных о расценках услуг адвокатов видно, что оплата за услуги адвоката в арбитражном процессе увеличивается на 50 % по сравнению с действующими расценками по оплате услуг адвоката в судах общей юрисдикции.

Нельзя признать обоснованной ссылку инспекции на расценки одного из адвокатских бюро «ЮКС», так как эти расценки установлены только в одной юридической фирме, в то время как все другие фирмы имеют большие расценки. Кроме того, по объяснению представителя ООО в заседании суда кассационной инстанции расценки адвокатского бюро «ЮКС» относятся только к устной консультации по телефону.

Согласно п. 2 ч. 1 ст. 287 АПК РФ по результатам рассмотрения кассационной жалобы арбитражный суд кассационной инстанции вправе отменить или изменить решение суда первой инстанции и (или) постановление суда апелляционной инстанции полностью или в части и, не передавая дело на новое рассмотрение, принять новый судебный акт, если фактические обстоятельства, имеющие значение для дела, установлены арбитражным судом первой и апелляционной инстанций на основании полного и всестороннего исследования имеющихся в деле доказательств, но этим судом неправильно применена норма права.

Судом фактические обстоятельства, имеющие значение для дела, установлены на основании полного и всестороннего исследования имеющихся в деле доказательств, правильно применены нормы права, поэтому законных оснований для отмены решения суда и передачи дела на новое рассмотрение не имеется.

Поскольку норма о возмещении услуг представителя содержится в АПК РФ, нельзя признать обоснованной ссылку инспекции на НК РФ как основание для отказа в возмещении судебных расходов (постановление ФАС МО от 14 июня 2005 г. № КА-А40/4851-05-П).

Анализ данного постановления ФАС МО показывает, что арбитражные суды не склонны применять постановление Правительства РФ, регулирующее размер оплаты труда адвокатов в уголовном процессе, не считая его разумным применительно к размеру оплаты услуг представителя в арбитражном суде, требующих, помимо юридических, еще и специальных познаний в области экономны! налогов, бухгалтерии.

В данном случае суд кассационной инстанции не стал вдаваться в переоценку обстоятельств по делу, поскольку судом первой инстанции была дана оценка имеющимся в деле доказательствам, проведен анализ действий представителя налогоплательщика, количества часов, затраченных на проведенные мероприятия, соглашений об оказании юридической помощи.

Однако постановлением Федерального арбитражного суда Московского округа [111] решение первой и постановление апелляционной инстанций были отменены, размер судебных расходов с 8765 руб. 56 коп. был снижен до 1000 руб. Кассационный суд при этом исходил из того, что налогоплательщиком оспорено решение налогового органа, которым с налогоплательщика в общей сложности взыскано около 20 тыс. руб.: 13 781 руб. налога, 3578 руб. пени, 2756 руб. штрафа. В связи с этим кассационная инстанция посчитала несоразмерным спорной сумме размер оплаты услуг представителя в сумме 8765 руб. 56 коп.

Таким образом, сравнение двух указанных судебных актов показывает, что судебное усмотрение при определении размера оплаты услуг представителя базируется на сложности рассмотренного судом спора и размере имущественного интереса по делу.

Принимая постановление от 3 декабря 2004 г., Федеральный арбитражный суд Московского округа при анализе вопроса о взысканных с инспекции судебных расходов исходил из того, что помимо представления интересов налогоплательщика в судебном заседании его представитель осуществлял подготовку ходатайств о принятии обеспечительных мер, о возобновлении производства по делу [112] .

По другому делу [113] Федеральным арбитражным судом Московского округа помимо объема оказанных услуг, характера спора, подлежащих представлению документов определен еще один критерий разумности расходов представителя стороны по делу, а именно неоднократность рассмотрения аналогичных споров в арбитражных судах, по которым выработалась в связи с этим сложившаяся судебно-арбитражная практика, поэтому вместо требуемых 90 тыс. руб. за оказанные услуги в судах первой, апелляционной и кассационной инстанций с инспекции было взыскано в общей сложности 8 тыс. руб.

Вместе с тем при решении вопроса о разумных пределах взыскания судебных расходов суды должны учитывать все обстоятельства по делу, не ограничиваясь только одним из указанных критериев разумности судебных расходов, а применяя их в совокупности, о чем свидетельствует нижеприведенное дело [114] .

Закрытое акционерное общество обратилось в Арбитражный суд Московской области с заявлением о взыскании с Межрайонной инспекции судебных расходов по делу в сумме 81 000 руб.

Определением от 11 сентября 2009 г. Арбитражного суда Московской области заявление удовлетворено, поскольку общество документально подтвердило разумность судебных расходов на оплату услуг представителя.

Постановлением от 26 ноября 2009 г. Десятого арбитражного апелляционного суда определение суда от 11 сентября 2009 г. изменено, с Межрайонной инспекции взыскано 40 000 руб. В удовлетворении остальной части требований отказано в силу чрезмерности заявленной обществом суммы расходов в размере 81 000 руб.

Суд кассационной инстанции, отменяя постановление апелляционной инстанции и оставляя в силе определение суда первой инстанции, исходил из следующего.

В соответствии с п. 3 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 5 декабря 2007 г. № 121 «Обзор судебной практики по вопросам, связанным с распределением между сторонами судебных расходов на оплату услуг адвокатов и иных лиц, выступающих в качестве представителей в арбитражных судах» лицо, требующее возмещения расходов на оплату услуг представителя, доказывает их размер и факт выплаты, другая сторона вправе доказывать их чрезмерность.

Суды первой и апелляционной инстанций, исследовав материалы дела, пришли к выводу о том, что общество подтвердило в полном объеме оплату услуг представителя по договору.

Вместе с тем, удовлетворяя частично заявление общества, суд апелляционной инстанции исходил из того, что представителем налогового органа в материалы дела представлены копии восьми решений Арбитражного суда Московской области с участием тех же сторон, которые имеют однотипный характер, в связи с чем суд пришел к выводу, что рассматриваемый спор не представлял особой сложности, не требовал больших временных затрат для подготовки дела и составления документов, поэтому расходы, подлежащие взысканию с инспекции в пользу общества, являются чрезмерными и подлежат уменьшению до 40 000 руб.

Указанный вывод противоречил установленным судом первой инстанции обстоятельствам и материалам дела.

Только четыре из восьми судебных актов были вынесены до принятия решения по рассматриваемому делу, при этом по указанным делам рассматривались схожие с настоящим делом доводы в отношении отказа в возмещении НДС, которые касались внесения исправлений в счета-фактуры, выставленные контрагентами общества. Однако в данном деле обществом также обжаловался необоснованный отказ в применении налоговой ставки 0 % по НДС по реализации товаров (работ, услуг) в связи с несвоевременным представлением пакета документов (по истечении 90 дней), предусмотренного Положением о порядке взимания косвенных налогов и механизме контроля за их уплатой при перемещении товаров между Российской Федерацией и Республикой Беларусь, поэтому судами при рассмотрении дела по существу были исследованы документы, подтверждающие обоснованность применения ставки налога 0 %.

В связи с этим суд первой инстанции установил, что настоящее дело является достаточно сложным и содержит большой объем доказательств.

Постановлением Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 20 мая 2008 г. № 18118/07 [115] , принятым по делу №А40-61144/04-111-588

Арбитражного суда г. Москвы, по которому налоговым органом заявлялся довод о рассмотрении арбитражными судами около двадцати налоговых споров, связанных с отказом в возмещении налогоплательщику НДС, в обоснование которых приводились аналогичные доводы, в связи с чем подготовка правовой позиции по делу не требовала больших временных затрат, установлено следующее.

Согласно ч. 2 ст. 110 АПК РФ судебные расходы на оплату услуг представителя, понесенные лицом, в пользу которого принят судебный акт, взыскиваются арбитражным судом с другого лица, участвующего в деле, в разумных пределах. По этим же правилам распределяются судебные расходы в связи с рассмотрением апелляционной, кассационной жалобы (ч. 5 ст. 110 АПК РФ).

Вместе с тем, следуя правовой позиции Конституционного Суда РФ, изложенной в Определении от 21 декабря 2004 г. № 454-0, реализация права по уменьшению суммы расходов судом возможна лишь в том случае, если он признает эти расходы чрезмерными в силу кои креп I их обстоятельств дела.

Обязанность суда взыскивать расходы на оплату услуг представителя в разумных пределах является одним из предусмотренных законом правовых способов, направленных против необоснованного завышения размера оплаты услуг представителя и тем самым – на реализацию требования ст. 17 (ч. 3) Конституции РФ. Именно поэтому в ч. 2 ст. 110 АПК РФ речь идет, по существу, об обязанности суда установить баланс между правами лиц, участвующих в деле.

Вынося мотивированное решение об изменении размера сумм, взыскиваемых в возмещение соответствующих расходов, суд не вправе уменьшать их произвольно, тем более если другая сторона не заявляет возражения и не представляет доказательств чрезмерности взыскиваемых с нее расходов.

Заявляя о необходимости уменьшения размера подлежащих к взысканию расходов по оплате услуг адвоката, налоговый орган должен представить суду доказательства чрезмерности понесенных налогоплательщиком расходов с учетом сложившейся в регионе стоимости оплаты услуг адвоката, а также сведений статистических органов о ценах на рынке юридических услуг.

В отсутствие таких доказательств суд вправе по собственной инициативе возместить расходы в разумных, по его мнению, пределах лишь при условии явного превышения разумных пределов заявленным требованиям.

Если данных, позволяющих суду прийти к подобному выводу, не имеется, а налогоплательщик представляет доказательства разумности понесенных им расходов, уменьшение судами суммы заявленного требования следует признать необоснованным.

В соответствии с п. 20 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 13 августа 2004 г. № 82 «О некоторых вопросах применения Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации» при определении разумных пределов расходов на оплату услуг представителя могут приниматься во внимание, в частности: время, которое мог бы затратить на подготовку материалов квалифицированный специалист; сложившаяся в регионе стоимость оплаты услуг адвокатов; имеющиеся сведения статистических органов о ценах на рынке юридических услуг; продолжительность рассмотрения и сложность дела.

Судом первой инстанции установлено, что в обоснование разумности понесенных расходов обществом представлена информация о ценах на рынке юридических услуг. Между тем налоговым органом в материалы дела не представлено доказательств чрезмерности понесенных налогоплательщиком расходов с учетом сложившейся в регионе стоимости оплаты услуг адвоката, а также сведений статистических органов о ценах на рынке юридических услуг.

Рассуждая о конкуренции мотивов при судебном усмотрении, Д.Б. Абушенко считает, что в отношениях, складывающихся между субъектами, целью деятельности которых является обеспечение государственного интереса, в том числе налоговыми органами, на первый план должны выходить те мотивы, которые наиболее полно учитывают имущественный интерес. Данный автор в указанных правоотношениях на первое место выдвигает целесообразность, относя справедливость на последнее место [116] .

Во всяком случае, в ст. 3 НК РФ, регулирующей основные начала законодательства о налогах и сборах, к таковым относятся как обязанность каждого лица уплачивать законно установленные налоги и сборы, так и положения о толковании всех неустранимых сомнений, противоречий и неясностей актов законодательства о налогах и сборах в пользу налогоплательщика (плательщика сборов).

К основным началам законодательства о налогах и сборах в силу ст. 3 НК РФ относится также положение о том, что налоги и сборы не могут иметь дискриминационный характер и различно применяться исходя из социальных, расовых, национальных, религиозных и иных подобных критериев.

Таким образом, государство, регулируя налоговые правоотношения, руководствуется как целесообразностью, устанавливая обязанность каждого платить налоги, так и справедливостью, устанавливая вышеперечисленные принципы уплаты налогов. Поэтому вряд ли суду следует быть «святее папы римского» и при разрешении налоговых споров отдавать преимущество мотиву целесообразности. В этой ситуации наиболее продуктивным является подход, избранный самим законодателем в ст. 3 НК РФ, равным образом руководствовавшимся и целесообразностью, и справедливостью, что послужит гарантией исключения судебного произвола.

Более того, с введением в АПК РФ 2002 г. нормы о взыскании расходов на оплату услуг представителя в разумных пределах следует говорить о том, что, разрешая вопрос о взыскании судебных расходов с налоговой инспекции при рассмотрении налогового дела, суд должен руководствоваться мотивом разумности.

Справедливость (описываемая как «естественная» или «искусственная»), публичная политика, общее благо, устойчивые убеждения человечества, идеалы сообщества – все это способы описания в сущности одного и того же. Это то, ради осуществления чего учреждены суды и на чем в конечном счете основываются их решения. Следовательно, каждый судья должен принимать во внимание соображения публичной политика! когда он выбирает между разными вариантами.

Судья должен признавать тот факт, что при осуществлении своей судебной функции ему следует взвешивать соображения публичной политика! которые суть нечто иное, как соображения справедливости или уравновешивания конфликтующих интересов. Он должен основываться на прошлом. Он должен признавать настоящее. Он должен готовить инструменты для разрешения проблем в будущем. Жизнь находится в постоянном движении. Также и право. Судья должен находить баланс между стабильностью и движением [117] .

По мнению А. Барака, сами судьи должны уметь адекватно понять свою обязанность взвешивать соображения общественной пользы. Эта обязанность неизбежна [118] .

Судебный произвол возможен при применении ст. 283 АПК РФ, предоставляющей суду право по ходатайству лиц, участвующих в деле, приостановить исполнение судебных актов, принятых арбитражным судом первой и апелляционной инстанций, при условии, если заявитель обосновал невозможность или затруднительность поворота исполнения.

Налоговые инспекции практически по каждому налоговому делу, обращаясь в суд кассационной инстанции, просят о приостановлении судебных актов.

Когда речь идет об имущественном споре и налоговый орган обязывается судом к возвращению из бюджета определенных сумм налогов, подобная просьба вполне оправданна, так как бюджет может лишиться значительных налоговых платежей, если налогоплательщик окажется недобросовестным.

Вместе с тем, если налогоплательщик обратился в суд с заявлением о признании недействительным решения налоговой инспекции и судом это заявление удовлетворено, у суда кассационной инстанции, как правило, отсутствует право на приостановление исполнения судебного акта, поскольку затруднительно представить, какой ущерб бюджету может быть нанесен, в случае когда судебный акт о признании решения налогового органа недействительным будет отменен.

Данное рассуждение верно и в том случае, когда судом вынесено решение об обязании налоговой инспекции в соответствии со ст. 78 НК РФ произвести зачет суммы излишне уплаченного налога в счет предстоящих платежей налогов, поскольку как сам подобный судебный акт, так и отмена кассационной инстанцией такого решения суда первой или апелляционной инстанции не приведет к возврату из бюджета каких-либо сумм и не нанесет в связи с этим ущерба бюджету.

Приостановление исполнения кассационной инстанцией таких судебных актов судов первой и апелляционной инстанций переходит грань судебного усмотрения, превращаясь в судебный произвол.

Поднимая проблему презумпции добросовестности налогоплательщика, невозможно не проанализировать Постановление Конституционного Суда РФ от 14 июля 2005 г. № 9-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 113 Налогового кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки Г.А. Поляковой и запросом Федерального арбитражного суда Московского округа», в котором Конституционный Суд РФ установил, что оспариваемые положения ст. 113 НК РФ о сроке давности привлечения к налоговой ответственности не могут истолковываться как предполагающие, что установленный ими срок давности распространяется равным образом как на тех налогоплательщиков, которые соблюдают свои обязанности при осуществлении налогового контроля, так и на тех, которые такому контролю противодействуют.

По существу, Конституционный Суд РФ исключил распространение такой важной гарантии привлечения налогоплательщика к налоговой ответственности, как давность преследования налогоплательщика государством за совершенное им правонарушение, на недобросовестного налогоплательщика, противодействующего проведению налоговой проверки.

Следует отметить некоторое сходство подобной позиции Конституционного Суда РФ и правовой позиции Налогового суда Канады по делу Максима Юо против Ее Величества Королевы. В решении от 23 марта 2000 г. суд указал следующее.

Адвокат ответчика подчеркнул, что в соответствии со ст. 152 (4) Акта о подоходном налоге Канады от 1971 г. годы с 1989 по 1992 не должны были бы рассматриваться за давностью лет. Однако истец сам признал, что никак не учитывал прибыль от видеопокера в своих доходах. На этом основании министерство имело право произвести новое начисление налогов на истца за указанные годы. В любом случае г-н Юо уничтожал расписки и в этом смысле сам нес ответственность за создавшуюся ситуацию…

Что касается тех лет, по которым был пересмотрен начисленный налог, то, хотя начисление налога за эти годы уже не подлежало пересмотру в рамках обычных правил, министерство имело право на такое решение в силу сознательного искажения фактов истцом [119] .

Согласно подпараграфу 152 (4) (a) (i) [120] Акта о подоходном налоге Канады от 1971 г. министерство имеет право провести переначисление налогов на плательщика независимо от предусмотренного законом «нормального» срока давности или за год, в случае которого закон не предусматривает начисления налогов, если столкнется с мошенничеством или неверным заполнением декларации [121] .

Правда, не стоит забывать о том, что данная правовая позиция действует в стране с высокоразвитой правовой культурой.

Достаточно отметить, что до Налогового суда Канады в 1999 г. дошло лишь 4000 споров из 80 000 после рассмотрения их в Агентстве по налогам Канады [122] , в маленькой Голландии в год разрешается 300 тыс. налоговых споров, но в суд из них попадает лишь 5 %, во Франции из 2 млн таких же споров, а в Германии – из 5 до суда доходит 1 % [123] , в США отдел обжалования разрешает мирным путем около 86 % представленных ему дел в год [124] , в то время как действовавшее до реорганизации МНС России фактически сняло с себя ответственность за законность проведения налоговых проверок и переложило ее на плечи судов, издав письмо от 9 октября 2000 г. № ВП-6-18/788@.

В данном письме МНС России дало указания нижестоящим налоговым инспекциям: при получении налоговым органом решений (постановлений) арбитражных судов, обязывающих налоговый орган признать обязанность по уплате налога исполненной, произвести отражение в лицевых счетах, осуществить зачет либо возврат сумм денежных средств, налоговому органу надлежит обжаловать данные решения с использованием перечисленных в настоящем письме оснований.

В настоящее время ситуация коренным образом изменилась в связи с принятием п. 5 ст. 101-2 НК РФ, согласно которому решение о привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения или решение об отказе в привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения может быть обжаловано в судебном порядке только после обжалования этого решения в вышестоящим налоговом органе.

Самое же важное отличие правовой позиции Налогового суда Канады от правовой позиции, занятой Конституционным Судом РФ в Постановлении от 14 июля 2005 г. № 9-П, состоит в том, что в Канаде отступление от сроков давности касается лишь взыскания налоговых платежей как таковых, в то время как в России закреплено правоположение о том, что лицо может быть привлечено к ответственности независимо от истечения срока давности привлечения к налоговой ответственности.

При этом Конституционный Суд РФ в указанном Постановлении четко разграничивает неблагоприятные последствия для налогоплательщика от неуплаты налога на определенные виды.

В целях обеспечения исполнения налогоплательщиками конституционной обязанности платить налоги и возмещения ущерба, понесенного казной в случае ее неисполнения, федеральный законодатель на основании ст. 57, 71 (п. «в», «ж», «з», «о»), 72 (п. «б», «и» ч. 1), 75 (ч. 3) и 76 (ч. 1 и 2) Конституции РФ устанавливает систему налогов, взимаемых в бюджет, и общие принципы налогообложения, а также предусматривает меры государственного принуждения, которые могут быть как правовосстановительными, обеспечивающими исполнение налогоплательщиком его конституционной обязанности (погашение недоимка! и возмещение ущерба от несвоевременной и неполной уплаты налога – пеня), так и штрафными, возлагающими на нарушителей в качестве меры ответственности дополнительные выплаты.

Таким образом, если в Канаде недобросовестные действия налогоплательщика означают лишь то, что он обязан возместить государству ущерб в виде неуплаченных налогов, т. е. отдать казне принадлежащее имущество, то в России недобросовестный налогоплательщик будет подвергнут наказанию в виде лишения принадлежащего ему имущества от уплаты налоговых санкций независимо от истечения срока давности привлечения к налоговой ответственности.

Видимо, в связи с возложением на налогоплательщика в России вдвойне отрицательных последствий от его недобросовестных действий российские арбитражные суды заняли отличную от Налогового суда Канады позицию, в соответствии с которой на налогоплательщика распространяются установленные НК РФ сроки, даже если налогоплательщик признан недобросовестным.

Так, ЗАО обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с иском с учетом изменения требований к налоговой инспекции о признании незаконными действий инспекции по повторному взысканию налога и пени, об обязании инспекции возвратить налог в сумме 16 678 руб. и пени в размере 424 268 руб. 31 коп. с процентами в сумме 44 710 руб. 66 коп.

Решением от 12 мая 2005 г. Арбитражного суда г. Москвы, оставленным без изменения постановлением от 25 июля 2005 г. Девятого арбитражного апелляционного суда, признано незаконным действие инспекции по взысканию 97 440 руб. 46 коп.

Инспекция обязана возвратить обществу 97 440 руб. 56 коп., в том числе пеню в сумме 80 762 руб. 56 коп. и налог в размере 16 678 руб., за пропуском сроков, установленных ст. 46, 70 НК РФ. В остальной части иска отказано, так как материалами дела не подтверждается, что в августе – сентябре 2001 г. ЕСН и пеня за его неуплату в бюджет уплачивались.

Законность и обоснованность судебных актов проверены в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции ФНС России, в которой налоговый орган просил отменить судебные акты в части удовлетворенных требований и ссылался на недобросовестность налогоплательщика.

В соответствии с п. 6 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 17 марта 2003 г. № 71 «Обзор практики разрешения арбитражными судами дел, связанных с применением отдельных положений части первой Налогового кодекса Российской Федерации» пропуск налоговым органом срока направления требования об уплате налога, установленного ст. 70 НК РФ, не влечет изменения порядка исчисления срока на принудительное взыскание налога и пени, однако суд обязан при рассмотрении налогового спора применить пресекательный срок, установленный п. 3 ст. 48 НК РФ. В указанном пункте информационного письма определен порядок исчисления сроков, установленных ст. 70 НК РФ, при нарушении их налоговым органом.

Судами первой и апелляционной инстанций установлено, что о недобросовестности налогоплательщика при предъявлении им в банк платежных поручений № 340–343, 345 от 1 августа 2001 г., № 365, 370 от 15 августа 2001 г., № 394, 396–401 от 4 сентября 2001 г. на уплату налогов инспекции стало известно не позднее 30 октября 2002 г., когда инспекцией было принято решение № 15 об отказе в отражении в лицевом счете общества денежных средств, списанных с расчетного счета налогоплательщика, но не зачисленных на счета по учету доходов бюджета в размере 1 807 507 руб. 88 коп. Следовательно, срок для направления требования об уплате налога следует исчислять с 30 октября 2002 г.

Однако требования об уплате налогов направлены налогоплательщику лишь 3 марта 2004 г., инкассовые поручения об их взыскании выставлены инспекцией 15 апреля 2004 г., т. е. по истечении почти полутора лет со дня принятия решения инспекции от 30 октября 2002 г., в то время как в соответствии с п. 3 ст. 46 НК РФ решение о взыскании, принятое после истечения установленного кодексом срока, считается недействительным и исполнению не подлежит.

В связи с этим суды первой и апелляционной инстанций пришли к обоснованному выводу, что взыскание в апреле 2004 г. сумм по инкассовым поручениям от 15 апреля 2004 г. № 639–643 произведено с нарушением порядка и сроков, установленных ст. 70, 46 НК РФ, и на этом основании данные действия инспекции признаны незаконными, поэтому требования общества по возврату ему взысканных с него 97 440 руб. 56 коп. по указанным инкассовым поручениям удовлетворены.

Инспекция ссылалась на то, что к недобросовестным налогоплательщикам не применяется ст. 45 НК РФ, однако это не означает, что не применяются порядок и сроки согласно ст. 70, 46 НК РФ, установленные для бесспорного взыскания налогов и пени.

Доказательств того, что налогоплательщик чинил препятствия в осуществлении налоговым органом мероприятий по взысканию не поступивших в бюджет налогов, не имелось, что было подтверждено Инспекцией в заседании суда кассационной инстанции.

Кроме того, в материалах дела имелось письмо Внешкредитбанка № 01-649 в адрес налогоплательщика на его запрос от 10 августа 2001 г., в котором банк сообщал, что платежные поручения общества на сумму 1 166 649 руб. 88 коп. признаны банком и будут исполнены незамедлительно при первой же возможности. Учитывая наметившиеся положительные тенденции с денежными ресурсами, банк гарантирует погашение имеющейся задолженности по платежам ЗАО, несмотря на временные трудности.

При таких обстоятельствах оснований к отмене судебных актов в обжалуемой части не имелось [125] .

Приведенная правовая позиция Налогового суда Канады раскрывает, какие действия налогоплательщика могут повлиять на неприменение давностного срока при взыскании налогов. В деле Максима Юо против Ее Величества Королевы это были активные умышленные действия налогоплательщика в виде уничтожения документов, подтверждающих размер доходов, отсутствие налогового учета этих доходов, сознательного искажения обстоятельств, имеющих значение для дела. Акт о подоходном налоге Канады от 1971 г. предусматривает в качестве оснований переначисления налогов мошенничество или неверное заполнение декларации.

 

В вышеприведенном деле российского суда не только отсутствовали мошеннические действия налогоплательщика, но и сам налоговый орган подтвердил, что налогоплательщик не чинил препятствий в осуществлении инспекцией мероприятий по взысканию налогов, а обслуживающий его банк подтверждал гарантии по перечислению в бюджет списанных с расчетного счета налогоплательщика денежных средств в уплату налогов.

Конституционный Суд РФ в Постановлении от 14 июля 2005 г. № 9-П перечисляет, что может пониматься под неправомерными действиями налогоплательщика: это отказ от предоставления запрашиваемых при проведении налоговой проверки документов или непредставление их в установленные сроки, препятствующие нормальному ходу налоговой проверки, что могло сделать невозможным привлечение к ответственности в связи с истечением срока давности.

Таким образом, не сами по себе отказ от представления документов или непредставление их в установленные сроки могут быть признаны судом неправомерными действиями, влекущими привлечение к налоговой ответственности вне зависимости от истечения срока давности, а только такие действия (бездействие) налогоплательщика, которые могли сделать невозможным привлечение к ответственности в связи с истечением срока давности.

Конституционный Суд РФ в этом же Постановлении указывает, что пропуск сроков давности мог быть допущен по вине налогоплательщика, не представившего необходимые документы в срок и противодействовавшего проведению налоговой проверки. Этот тезис позволяет прийти к выводу, что не только несвоевременное представление необходимых документов, но и одновременно совершение других действий, препятствующих проведению налоговой проверки, может привести к восстановлению срока давности.

Однако данный тезис противоречит предыдущему тезису названного Постановления Конституционного Суда РФ о том, что сами по себе отказ от представления документов или их непредставление в установленный срок могут привести к восстановлению срока давности.

Подобное противоречие приведет либо к разной судебной практике в зависимости от понимания тем или иным судьей этих тезисов Постановления Конституционного Суда РФ при их сопоставлении и толковании, либо с учетом перехода судебно-арбитражной практики от презумпции добросовестности налогоплательщика к ее противоположности к более узкому и жесткому пониманию текста Постановления, а именно достаточно лишь отказа налогоплательщика от представления запрашиваемых документов или непредставления их в установленные сроки для восстановления давностного срока, и при этом не требуется совершения налогоплательщиком каких-либо иных действий, противодействующих проведению налоговой проверки.

Далее Конституционный Суд РФ в названном Постановлении разъясняет, что суд вправе, не ограничиваясь одной лишь констатацией пропуска срока давности привлечения налогоплательщика к ответственности, проверить, имели ли место неправомерные действия со стороны налогоплательщика, препятствующие нормальному ходу контрольных мероприятий и направленные на их затягивание во времени.

Анализ данного тезиса позволяет прийти к выводу, что соответствующие действия налогоплательщика должны быть направлены на затягивание проверки, т. е. совершены умышленно.

Во всяком случае, во всех трех тезисах Постановления от 14 июля 2005 г. № 9-П речь идет о том, что недостаточно только совершения неправомерных действий налогоплательщиком для восстановления срока давности. Необходимо, чтобы эти действия, во-первых, препятствовали нормальному ходу налоговой проверки, а во-вторых, могли сделать невозможным привлечение к ответственности в связи с истечением срока давности.

Отдельно следует остановиться на выводе Конституционного Суда РФ о том, что непредставление документов должно препятствовать именно нормальному ходу налоговой проверки. Слово «нормальный» в контексте постановления высшего судебного органа должно быть равнозначно понятию «законный». Это означает, что не любое требование налоговым органом документов является нормальным и не любой отказ налогоплательщика от их представления является незаконным, а лишь те, что основаны на требованиях НК РФ.

Иными словами, если налоговым органом запрошены документы, предусмотренные НК РФ для проведения налоговой проверки, и именно такие документы не представлены налогоплательщиком, только в этом случае можно ставить вопрос о восстановлении срока давности.

Если же налоговым органом запрошены документы сверх перечня, предусмотренного НК РФ, и именно эти документы не представлены налогоплательщиком, суд не вправе восстанавливать давностный срок.

Непредставление документов в установленные сроки должно было сделать невозможным привлечение к ответственности в связи с истечением срока давности. Не любое нарушение этих сроков, например на несколько дней, а именно такое нарушение, которое привело к истечению срока давности, должно расцениваться как основание для восстановления срока давности.

Таким образом, при разрешении налоговых споров суду каждый раз необходимо сопоставлять длительность задержки представления запрошенных документов с длительностью пропущенного налоговым органом срока давности привлечения налогоплательщика к налоговой ответственности.

Вышеприведенный анализ российской судебно-арбитражной практики позволяет прийти к выводу, что в России, не относящейся к странам с англосаксонской системой права, при отсутствии законодательно закрепленных в НК РФ понятий «добросовестный налогоплательщик» и «злоупотребление правом», тем не менее широко применяются все доктрины против уклонения от налогообложения: доктрина существа над формой, доктрина сделки по шагам, доктрина деловой цели, доктрина игнорирования правосубъектной организации, доктрина фиктивных и недействительных сделок.

Начало этому процессу было положено Определением Конституционного Суда РФ от 25 июля 2001 г., в котором впервые появилось понятие «недобросовестный налогоплательщик», отсутствующее в налоговом законодательстве. Очень интересен следующий документ – Официальная позиция Секретариата Конституционного Суда РФ от 11 октября 2004 г. «Об Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 8 апреля 2004 г. № 169-0», согласно которой правоприменители не могут ограничиваться только установлением факта уплаты НДС с помощью заемных средств. При обнаружении признаков фиктивности сделок, направленности их на уход от налогов, согласованности действий поставщиков и налогоплательщиков, предъявляющих НДС к возмещению, необходимо выявлять, нет ли в поведении налогоплательщика признаков недобросовестного поведения. Внешним признаком такого поведения может служить, в частности, причинно-следственная зависимость между бездействием поставщика, не уплатившего НДС в бюджет, и требованиями налогоплательщика о возмещении из бюджета средств НДС. Оценка добросовестности налогоплательщика предполагает оценку заключенных им сделок, их действительности, особенно в тех случаях, когда они не имеют разумной деловой цели.

Заключенные сделки должны не только формально не противоречить законодательству, но и не вступать в противоречие с общими запретами недопустимости недобросовестного осуществления прав налогоплательщиком. Принцип добросовестности в таком случае может использоваться правоприменителями в качестве критерия при разрешении налоговых споров.

В одном только этом Определении Конституционного Суда РФ мы видим смешение доктрины существа над формой, доктрины сделки по шагам, доктрины деловой цели, доктрины фиктивных и недействительных сделок.

В связи с этим либо в российской теории права необходимо честно признать существование судебного прецедента и признаков наряду с континентальной системой права англосаксонской системы права, либо в целях нормализации правоприменительной практики и предупреждения судебного произвола внести изменения в НК РФ, определив такие понятия, как «добросовестный налогоплательщик» и «злоупотребление правом».

В противном случае суд присваивает себе не основанные на законе полномочия по игнорированию не признанных в установленном порядке недействительными сделок, актов органов государственной власти (например, оформленных надлежащим образом таможенными органами грузовых таможенных деклараций, свидетельств о государственной регистрации организаций), по неприменению действующих норм налогового законодательства (например, о сроках давности).

Тем самым налогоплательщик ограничивается в использовании предусмотренных законом средств доказывания, при том что бремя доказывания добросовестности переходит именно на налогоплательщика, который одновременно лишается такой возможности при игнорировании судом не признанных недействительными документов.

Справедливости ради следует отметить, что в самом российском законодательстве заложены основы возможности применения ряда вышеперечисленных доктрин.

Статьями 169, 170 ГК РФ предусмотрено полномочие суда считать ничтожными сделки, совершенные с целью, заведомо противной основам правопорядка, а также мнимые и притворные сделки. Это означает, что, даже если такие сделки не были признаны в отдельном судебном производстве недействительными, суд при разрешении налогового спора, установив их ничтожность, не принимает указанные сделки во внимание.

Данные положения гражданского законодательства весьма сходны с доктринами фиктивных и недействительных сделок, а также с доктриной существа над формой.

Нормы гражданского права о недействительности сделок корреспондируются с нормами налогового законодательства, закрепленными в подп. 3 п. 2 ст. 45 НК РФ, позволяющими налоговым органам изменять юридическую квалификацию сделок, заключенных налогоплательщиком с третьими лицами, а также юридическую квалификацию статуса и характера деятельности налогоплательщика.

Единственным ограничением такой переквалификации является невозможность в случае такой переквалификации взыскивать налог с организации в бесспорном порядке.

Это означает, что налоговый орган, считающий необходимым произвести такую переквалификацию, должен обратиться в суд, если налогоплательщик в добровольном порядке не желает уплатить доначисленный налог.

Обращение в суд в указанном случае возможно либо с иском о признании сделки недействительной, либо с заявлением о взыскании налоговых платежей в порядке гл. 26 АПК РФ. Если же в суд обращается налогоплательщик с заявлением о признании недействительным решения налоговой инспекции, то последняя вправе заявить в судебном заседании о необходимости изменения квалификации сделки.

Означает ли это, что суд в рамках рассмотрения дел о взыскании налоговых платежей или о признании ненормативного правового акта налогового органа недействительным вправе в налоговых целях по ходатайству налоговой инспекции самостоятельно изменить квалификацию сделки?

Представляется, что нет, поскольку налоговое законодательство не может применяться без учета норм других отраслей права. Данный вывод подтверждается п. 1 ст. 11 НК РФ, согласно которому институты, понятия и термины гражданского, семейного и других отраслей законодательства Российской Федерации, используемые в НК РФ, применяются в том значении, в каком они используются в этих отраслях законодательства, если иное не предусмотрено Кодексом.

Институт недействительности сделок закреплен в § 2 гл. 9 ГК РФ.

Как было указано выше, ничтожными суд может признать лишь сделки, совершенные с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, либо мнимые и притворные сделки. Во всех других случаях (имеются в виду случаи, относящиеся кдеятельности юридических лиц), например при заключении сделки юридическим лицом, не имеющим лицензии (ст. 173 ГК РФ), суд не вправе менять квалификацию сделки, так как гражданским законодательством предусмотрена возможность признания такой сделки недействительной лишь по иску государственного органа, осуществляющего контроль за деятельностью юридического лица.

Право суда в рамках вышеназванных дел на переквалификацию сделки вытекает из п. 2 ст. 170 ГК РФ о ничтожности притворной сделки, совершенной с целью прикрыть другую сделку, поскольку данная норма права позволяет к сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа сделки применять относящиеся к ней правила. Таким образом, даже если при разрешении спора о признании незаконным решения налоговой инспекции суд придет к выводу о ничтожности притворной сделки, он обязан применить в такой ситуации нормы права, регулирующие сделку, которую стороны имели в виду.

Бремя доказывания ничтожности сделок, заключенных налогоплательщиком, возлагается на налоговые органы, поскольку из п. 2 ст. 45 НК РФ следует, что именно налоговый орган при взыскании налога является инициатором переквалификации сделок, заключенных налогоплательщиком с третьими лицами.

Представляется, что данной логикой можно руководствоваться и при решении вопроса о праве налоговых органов на изменение юридической квалификации статуса и характера деятельности налогоплательщика.

Действительно, изменение юридической квалификации статуса юридического лица может означать не что иное, как его ликвидацию, которая в силу п. 2 ст. 61 ГК РФ возможна в принудительном порядке только по решению суда. Гели же речь идет о признании недействительной государственной регистрации юридического лица или индивидуального предпринимателя, то она также в силу п. 2 ст. 61 ГК РФ осуществляется по решению суда.

Требование о ликвидации юридического лица может быть предъявлено в суд государственным органом, которому право на предъявление такого требования предоставлено законом (п. 3 ст. 61 ГК РФ). Такое право налоговым органам предоставлено п. 11 ст. 7 Закона РФ «О налоговых органах Российской Федерации».

Основания предъявления соответствующих исков перечислены в п. 2 ст. 61 ГК РФ: допущенные при создании юридического лица грубые нарушения закона, если эти нарушения носят неустранимый характер; в случае осуществления деятельности без надлежащего разрешения (лицензии) либо деятельности, запрещенной законом, либо с нарушениями Конституции РФ, либо с иными неоднократными или грубыми нарушениями закона или иных правовых актов.

Складывающаяся судебно-арбитражная практика свидетельствует о том, что российские арбитражные суды фактически осваивают существующие в англосаксонской системе права перечисленные выше доктрины.

Так, по делу, рассмотренному Федеральным арбитражным судом Московского округа, ЗАО «Лизинговая компания «МИАС» обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании недействительным решения Инспекции ФИС России от 6 октября 2004 г. об отказе в применении налогового вычета по налогу на добавленную стоимость за февраль 2001 г. по материалам камеральной налоговой проверки.

Решением от 14 апреля 2005 г. Арбитражного суда г. Москвы, оставленным без изменения постановлением от 29 августа 2005 г. Девятого арбитражного апелляционного суда, заявление общества удовлетворено, поскольку им представлен полный пакет документов, подтверждающий право на налоговый вычет и погашение займа.

Законность и обоснованность судебных актов проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции ФНС России № 6 по г. Москве, в которой налоговый орган ссылался на отсутствие реального характера затрат при осуществлении деятельности налогоплательщика.

Согласно Официальной позиции Секретариата Конституционного Суда РФ от 11 октября 2004 г. «Об Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 8 апреля 2004 г. № 169-0» правоприменители не могут ограничиваться только установлением факта уплаты НДС с помощью заемных средств. При обнаружении признаков фиктивности сделок, направленности их на уход от налогов, согласованности действий поставщиков и налогоплательщиков, предъявляющих НДС к возмещению, необходимо выявлять, нет ли в поведении налогоплательщика признаков недобросовестности. Внешним признаком такого поведения может служить, в частности, причинно-следственная зависимость между бездействием поставщика, не уплатившего НДС в бюджет, и требованиями налогоплательщика о возмещении из бюджета средств НДС. Оценка добросовестности налогоплательщика предполагает оценку заключенных им сделок, их действительности, особенно в тех случаях, когда они не имеют разумной деловой цели.

Судами первой и апелляционной инстанций не была дана оценка довода инспекции о том, что заем погашен также из заемных средств по договору от 9 октября 2000 г. № 039L/10, не погашенных в настоящее время и не подлежащих погашению в будущем, исходя из убыточности деятельности налогоплательщика на протяжении всего срока существования организации, а также довода о частичном погашении договора займа только из дохода от курсовой разницы в размере 1,2 % от суммы займа, о продлении срока договора займа до октября 2005 г. – сентября 2006 г., в то время как сумма займа составляет 2 млн долл.

В связи с этим судебные акты были отменены, дело передано на новое рассмотрение в Арбитражный суд г. Москвы для оценки указанных доводов налогового органа.

При новом разрешении спора суду одновременно было необходимо дать оценку довода инспекции о мнимых сделках по лизингу.

Решением от 21 декабря 2005 г. требования общества удовлетворены, поскольку установленные судом обстоятельства не свидетельствуют о его недобросовестности.

В апелляционной инстанции решение суда не проверялось.

Законность и обоснованность судебного акта проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции ФНС России, в которой налоговый орган ссылался на недобросовестность налогоплательщика.

Судом первой инстанции установлены факты расчета за услуги заемными денежными средствами, полученными по договору № 039L/10, заключенному на сумму 2 млн долл., и погашение договора займа в размере 476 000 долл. также из заемных средств.

Одновременно судом установлено, что срок погашения по договору займа № 039L/10 с октября 2002 г. – августа 2003 г. продлен до октября 2005 г. – сентября 2006 г.

Указанное обстоятельство свидетельствует об отсутствии у налогоплательщика возможности своевременно погасить заем.

Судом на основании имеющихся в деле документов установлена убыточность деятельности налогоплательщика за весь период его существования. Налогоплательщик, получив по договору займа № 039L/10 2 млн долл., направил их на приобретение ценных бумаг, которые затем реализовал и вырученные денежные средства также направил на погашение того же договора займа № 039L/10.

В связи с этим следует признать обоснованным расчет налоговой инспекции, подтверждающий, что налогоплательщику потребуется для погашения суммы займа 42 846,67 месяцев, т. е. заем погашению не подлежит.

Судом установлено, что оборудование, являющееся объектом лизинга, находится на заводе-изготовителе в Великобритании. Обществом представлены документы, объясняющие причину задержки передачи оборудования – отсутствие возможности его установки. Договор лизинга № 001 ЗАО «Лизинговая компания «МИАС» в качестве лизингодателя заключен с некоммерческим культурным учреждением кинотеатр «КИНОТЕАТР ЗД» как лизингополучателем в отношении кино-, видеооборудования 29 марта 2001 г. Срок действия договора поставки № 11/04-01 от 11 апреля 2003 г., заключенного через два года с ООО «Профессиональное звуковое оборудование», в соответствии с которым последнее обязуется поставить кино-, видеооборудование, а ЗАО «Лизинговая компания «МИАС» – принять и оплатить оборудование для передачи его в лизинг некоммерческому культурному учреждению кинотеатр «КИНОТЕАТР ЗД», был сторонами продлен.

Указанные обстоятельства свидетельствуют об отсутствии разумной деловой цели заключенных налогоплательщиком договоров лизинга № 001 и поставки № 11/04-01 при отсутствии реальной возможности эксплуатации оборудования [126] .

Решение суда первой инстанции было отменено, заявление общества отклонено.

В данном постановлении Федеральный арбитражный суд Московского округа, очевидно, использовал положения доктрины деловой цели, и хотя в нем не упоминается о мнимом характере заключенных налогоплательщиком сделок, однако изложенные в постановлении обстоятельства позволяют прийти к выводу, что оформленные обществом договор лизинга и договор поставки заключены лишь для вида, без намерения создать соответствующие им правовые последствия в виде поставки оборудования и передачи его в лизинг. Деловая цель договоров была подменена целью незаконного возмещения НДС.

Поэтому признание этих сделок ничтожными соответствовало бы российскому гражданскому законодательству (ст. 170 ГК РФ) и выглядело бы вполне логичным в рамках рассмотренного дела.

Между тем суд не пошел по этому пути, ограничившись признанием налогоплательщика недобросовестным и констатацией отсутствия разумной деловой цели заключенных налогоплательщиком сделок, что повлекло для налогоплательщика отрицательные налоговые последствия, однако не привело к отрицательным последствиям для него как субъекта гражданско-правовых отношений.

Действительно, признание договоров лизинга и поставка! ничтожными в дальнейшем могло бы осложнить существование организации как субъекта гражданско-правовых отношений, в то время как организация впоследствии могла исполнить заключенные ею договоры, получив причитающиеся ей платежи.

Таким образом, введение в российское налоговое законодательство перечисленных выше доктрин не только не ущемит права предпринимателей, но и упорядочит применение указанных доктрин арбитражными судами, ограничит их полномочия установлением отрицательных последствий исключительно в налоговой сфере без вторжения в сферу гражданско-правовых отношений и разрушения договорных отношений.

В настоящее время Высшим Арбитражным Судом РФ принято Постановление Пленума от 10 апреля 2008 г. № 22 «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с применением статьи 169 Гражданского кодекса Российской Федерации», которым ограничено право налоговых органов на обращение в суд с исками о признании сделок недействительными на основании ст. 169 ГК РФ, поскольку требование налогового органа о применении предусмотренных ст. 169 Кодекса последствий недействительности сделки, обосновываемое тем, что данная сделка совершена с целью уклонения от уплаты налогов, выходит за рамки полномочий налогового органа, так как взыскание в доход Российской Федерации всего полученного (причитавшегося) по сделке не является мерой, направленной на обеспечение поступления в бюджет налогов.

ВАС РФ в п. 6 названного Постановления приходит к выводу о том, что для обеспечения поступления в бюджет налогов в полном объеме налоговый орган вправе, руководствуясь ст. 170 ГК РФ, предъявить требование о признании совершенных налогоплательщиком сделок недействительными как сделок, совершенных лишь для вида, без намерения создать соответствующие им правовые последствия (мнимых), либо с целью прикрыть другую сделку (притворных), поскольку удовлетворение этого требования может способствовать реализации соответствующей задачи.

Судебно-арбитражная практика применения Постановления ВАС РФ должна выработать подходы к разрешению соответствующих споров. В целях же разрешения налоговых споров важным является правовая позиция, закрепленная в п. 7 данного Постановления: если суд на основании оценки доказательств, представленных налоговым органом и налогоплательщиком, придет к выводу

о том, что налогоплательщик для целей налогообложения не учел операции либо учел операции не в соответствии с их действительным экономическим смыслом, суд определяет объем прав и обязанностей налогоплательщика, исходя из подлинного экономического содержания данной операции или совокупности операций в их взаимосвязи.

 

§ 3. Иные правовые презумпции

3.1. Презумпция законности действий налоговых органов

В развитых странах Европы и Америки действует юридически опровержимая презумпция правоты государства, согласно которой признается правильность действий должностных лиц, выполняющих функции, относящиеся к кругу их полномочий [127] .

Согласно ч. 2 ст. 15 Конституции РФ органы государственной власти, органы местного самоуправления, должностные лица, граждане и их объединения обязаны соблюдать Конституцию РФ и законы.

В соответствии со ст. 115 Конституции РФ Правительство РФ издает обязательные к исполнению постановления и распоряжения на основании Конституции РФ, федеральных законов, нормативных указов Президента РФ, обеспечивает их исполнение.

Указанные нормы права свидетельствуют о том, что в России, как и в других развитых странах мира, предусмотрена презумпция законности действия государства и должностных лиц.

Вместестемвч. 2ст. 46 Конституции РФ, в ст. 138 НК РФ, ст. 198 АПК РФ закреплено право обжалования в суд действий (или бездействия) органов государственной власти, в том числе налоговых органов, должностных лиц, из чего можно сделать вывод, что действующая в России законная презумпция правоты государства является опровержимой.

В связи с этим налогоплательщик должен доказать незаконность действий налоговых органов при проведении налоговых проверок, а не ограничиваться простой декларацией своей добросовестности и заявлением о несогласии с решением налоговой инспекции.

Налоговое право Канады, являющейся одной из развитых стран мира, исходит из презумпции правоты налоговых органов.

Начисления налогов, проведенные министерством, основаны на определенных предпосылках (Bayridge Estates Ltd. v. M.N.R.,

59 D.T.C. 1098 (Ex. ct.), стр. 1101), и первоначальное бремя «разрушения» этих предпосылок возлагается на налогоплательщика (Johnston V. Minister of National Revenue, [1948] S.C.R. 486; Kennedyv. M.N.R., 73 D.T. С 5359 (F.C.A.), стр. 5361).

В случаях, когда предположения министерства опровергаются истцом, бремя оспаривания доказательств, на первый взгляд представляющихся убедительными, перелагается на министерство, которое обязано доказать истинность своих предположений: Magilb Development Corp. v. The Qoeen, 87 D.T.C. 5012 (F.C.T.D.), стр. 5018.

В случае, когда бремя доказательства перелагается на министерство, которое, в свою очередь, не представляет никаких дополнительных доказательств, налогоплательщик имеет право на выигрыш по своему делу [128] .

Казалось бы, данная правовая позиция не согласуется с ч. 5 ст. 200 АПК РФ, в соответствии с которой обязанность доказывания соответствия оспариваемого ненормативного правового акта закону или иному нормативному правовому акту, а также обстоятельств, послуживших основанием для принятия оспариваемого акта, возлагается на орган или лицо, которые приняли акт.

Однако уже на стадии подачи заявления налогоплательщик в соответствии с ч. 2 ст. 199 АПК РФ должен приложить к заявлению документы, подтверждающие обстоятельства, на которых он основывает свои требования.

Анализ судебно-арбитражной практики показывает, что именно в заявлениях налогоплательщиков указываются обстоятельства налоговых споров, перечисляются и прилагаются к заявлениям документы, подтверждающие эти обстоятельства.

Однако и в Канаде презумпция правильности действий налоговых органов не означает отсутствие у них обязанности доказать обоснованность произведенных ими начислений налогов.

Эта презумпция, однако, обязывает Корону (государство) раскрыть предпосылки, чтобы дать налогоплательщику возможность ознакомиться с сутью дела. Если Корона не раскрывает предпосылок, из которых исходило министерство при начислении налогов, на нее возлагается бремя доказательства [129] .

В связи с этим можно прийти к выводу, что презумпция правоты государства в Канаде означает наличие у налогоплательщика обязанности уплатить начисленный налоговым органом налог, а при несогласии с этим начислением в административном и судебном порядках оспорить решение налогового органа, представив доказательства его незаконности.

Проведенный в настоящей работе анализ налогового и процессуального законодательства России показал, что данная правовая презумпция в полной мере действует и в России.

Таким образом, ни действие презумпции правоты государства, ни действие презумпции добросовестности налогоплательщика не означает освобождения налоговых органов, с одной стороны, и налогоплательщиков – с другой, от обязанности доказывания обстоятельств, на которых те и другие основывают свои требования и возражения.

Во всяком случае, в деле фирмы «Консолидейтид Канадиан Контрэкторс» против Королевы, рассмотренном Налоговым судом Канады по неформальной процедуре 7 мая 1997 г., указано следующее: «Ответчик утверждает, что истец пренебрег своими обязанностями по сбору и передаче в казну достаточных сумм НТУ (налог на товары и услуги) и, соответственно, должен уплатить дополнительный налог, проценты и штрафы.

Реакция ответчика на извещение о поданной жалобе совершенно бессодержательна и имеет мало отношения к существу иска. В заявлении ответчика содержится список цифр и разделов Акта об акцизах, однако не указывается его собственная позиция.

Налогоплательщики, которые обращаются с жалобами в наш суд, имеют право получить достаточно четкие разъяснения оснований для начисления налога и требующихся от них мер. Поступивший ответ представляет собой отписку. Истец, канадский налогоплательщик, заслуживает более внимательного отношения. Иск по данному делу удовлетворен» [130] .

Таким образом, и в Канаде презумпция правомерности действий налоговых органов не означает, что они бездоказательно могут заявить о необходимости уплатить налог.

Такое заявление требует обоснования.

По налоговому праву Канады в определенных обстоятельствах знание истинных фактов по делу принадлежит не налогоплательщику. Подобное знание может принадлежать исключительно Короне. В случаях, когда это знание недоступно налогоплательщику ни из какого первичного источника, к которому он может обратиться, бремя доказательства возлагается на Корону.

Смысл возложения бремени доказательства на министерство в данном случае состоит в том, что последствия применения ряда положений закона по существу носят характер наказания [131] .

Указанная правовая позиция Налогового суда Канады помогает понять природу положения, содержащегося в ч. 5 ст. 200 АПК РФ, в соответствии с которой законодатель именно на государственный орган возложил обязанность по доказыванию обстоятельств, послуживших основанием для принятия оспариваемого решения.

Действительно, подавляющее большинство оспариваемых российскими налогоплательщиками решений налоговых инспекций содержат положения о привлечении налогоплательщиков к налоговой ответственности в виде взыскания штрафных санкций.

В силу п. 6 ст. 108 НК РФ обязанность по доказыванию обстоятельств, свидетельствующих о факте налогового правонарушения и виновности лица в его совершении, возлагается на налоговые органы.

Таким образом, в данном случае нормы материального права корреспондируются с нормами процессуального права, и их можно толковать в том смысле, что на налоговый орган возложено бремя доказывания правомерности привлечения налогоплательщика к налоговой ответственности, т. е. его наказания.

Что же касается правомерности исчисления налоговой базы, то бремя доказывания обстоятельств ее исчисления возлагается на налогоплательщика.

В Конституции РФ существует норма, согласно которой суд, установив при рассмотрении дела несоответствие акта государственного или иного органа закону, принимает решение в соответствии с законом (ч. 2 ст. 120 Конституции РФ).

Видимо, данная норма права позволяет ряду авторов прийти к выводу, что в России действует презумпция неправоты государства, в том числе в налоговых правоотношениях.

Как указывал А.Т. Боннер, обязанность доказывания по административным спорам всегда лежит на органе государственного управления [132] .

Действительно, в случае, когда суд, разрешая спор между налогоплательщиком и налоговым органом, например о возмещении налога на добавленную стоимость, установит несоответствие закону решения налоговой инспекции об отказе в возмещении НДС, то в силу ч. 2 ст. 120 Конституции РФ суд принимает решение о возмещении налога, руководствуясь законом, независимо от того, отменено ли названное решение инспекции вышестоящим налоговым органом или судом.

Однако указанная норма права подтверждает лишь то, что существующая в России презумпция законности действий налоговых органов является юридически опровержимой, как и в других развитых странах мира, поскольку при разрешении любого налогового спора налогоплательщик обязан доказать наличие оснований для признания решения налоговой инспекции недействительным как не отвечающего закону.

Здесь, правда, следует отметить непоследовательность законодателя и Конституционного Суда РФ, провозгласивших презумпцию добросовестности налогоплательщика, которая входит при определенных обстоятельствах в столкновение с презумпцией законности действий налоговых органов, что при возникновении налогового спора приводит к трудностям в распределении бремени доказывания в ситуации, когда оба субъекта правоотношения предполагаются действующими добросовестно.

Ниже будут подробно рассмотрены особенности распределения бремени доказывания между всеми субъектами доказывания по налоговому спору на каждой стадии арбитражного процесса по различным видам налоговых споров. Здесь же хотелось бы отметить, что в такой ситуации значительно возрастает роль суда, который обязан взвешенно подойти к распределению бремени доказывания по каждому налоговому спору.

Согласно п. 3 ст. 33 НК РФ должностные лица обязаны корректно и внимательно относиться к налогоплательщикам, их представителям и иным участникам налоговых правоотношений, не унижать их честь и достоинство. Взаимоотношения участников налогового процесса должны отличать взаимное доверие, уважение и в некоторой степени сотрудничество. Без внутреннего убеждения налогоплательщика в том, что налоги и отношение к нему налоговых органов честны и справедливы, добровольное законопослушание представляется маловероятным, что влечет в лучшем случае увеличение затрат на администрирование и принудительное взыскание налогов, в худшем – их непоступление в казну [133] .

Автор настоящей работы считает, что действующая в налоговом законодательстве презумпция добросовестности налогоплательщика не исключает злоупотребления правом с его стороны. Равным образом этот вывод можно отнести и к налоговому органу.

Ниже приводится рассмотренное Федеральным арбитражным судом Московского округа дело, которое иллюстрирует данный вывод.

Общество с ограниченной ответственностью обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании недействительными решений налоговой инспекции № 3386, 3389, 3390, 3391, 3392 от 23 сентября 2004 г. о приостановлении всех расходных операций по расчетному счету общества.

Решением от 21 декабря 2004 г. Арбитражный суд г. Москвы удовлетворил требования заявителя, поскольку на момент принятия инспекцией оспариваемых решений имелись судебные акты о признании законным применения обществом налоговой ставки 0 % за март, апрель, июнь, июль 2003 г.

В апелляционной инстанции решение суда не проверялось.

Законность и обоснованность судебного акта проверены в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции ФНС России, в которой налоговый орган ссылался на то, что на момент выставления требования об уплате налога и пени № 2576 от 3 июня 2004 г. решение налогового органа № 24–27/ОКП-З не было признано недействительными.

Судом первой инстанции установлено, что инспекцией оформлено требование № 2576 об уплате налога по состоянию на 3 июня 2004 г. по налогу на добавленную стоимость, в котором основанием взимания налога указаны решения № 24, 25, 26, 27/ОКП-З от

1 июня 2004 г., которыми обществу отказано в подтверждении права на применение налоговой ставки 0 % соответственно за март, апрель, июнь, июль 2003 г.

Решениями Арбитражного суда г. Москвы по делам № А40-29253/03-98-333 от 10 сентября 2003 г., № А40-32678/03-107-374 от 15 октября 2003 г., № А40-41617/03-107-458 от 27 ноября 2003 г., № А40-47155/03-126-462 от 13 января 2004 г. признано незаконным бездействие инспекции, и она обязана возместить обществу НДС за спорные периоды с начисленными процентами.

Согласно ч. 1 ст. 16 АПК РФ вступившие в законную силу судебные акты Арбитражного суда являются обязательными для органов государственной власти, органов местного самоуправления, иных органов, организаций, должностных лиц и граждан и подлежат исполнению на всей территории Российской Федерации.

Однако налоговым органом решения Арбитражного суда не исполнены, в карточку лицевого счета плательщика НДС исправления не внесены, что и вызвало отражение в лицевом счете недоимки по НДС, которую инспекция внесла в требование № 2576 об уплате налога по состоянию на 3 июня 2004 г.

При этом инспекция ссылалась на то, что решения инспекции № 24,25,26,27/ОКП-З, послужившие основанием выставления требования № 2576, не признаны недействительными.

Суд кассационной инстанции исходил из того, что, несмотря на наличие судебных актов, которыми установлено отсутствие недоимки по спорным налоговым периодам, инспекция вынесла решения № 24, 25, 26, 27/ОКП-З от 1 июня 2004 г. о наличии недоимки по материалам камеральных проверок.

Указанные действия инспекции суд кассационной инстанции рассматривал как злоупотребление правом на проведение налоговых проверок в установленном законом порядке, предусмотренном подп. 2 п. 1 ст. 31 НК РФ, которое в силу этого защите не подлежит по аналогии си. 1, 2 ст. 10 ГК РФ.

При таких обстоятельствах оснований к отмене решения суда не имелось [134] .

В.В. Стрельников связывает правовую квалификацию злоупотребления правом налоговым органом с квалификацией действий должностных лиц как злоупотребление полномочиями (ст. 285 УК РФ), полагая, что, поскольку выявить и доказать порок в действиях органа власти не просто, если прямого правонарушения нет, то без доказательств причиненного вреда, который при этом должен быть возмещен, и причинной связи нельзя установить факт злоупотребления правом [135] .

Между тем вышеприведенное дело, рассмотренное Федеральным арбитражным судом Московского округл, свидетельствует о том, что для выявления факта злоупотребления правом налоговым органом не обязательно наличие имущественного вреда, причиненного налогоплательщику.

Достаточно установить, что налоговый орган, действуя в рамках НК РФ, руководствовался целями, отличными от тех, которые предполагал законодатель, устанавливая то или иное полномочие налогового органа.

В данном случае налоговая инспекция, принимая решение о доначислении налога, воспользовалась правом на взыскание недоимки по налогам, установленным подп. 9 п. 1 ст. 31 НК РФ. Однако наличие такого права у налогового органа обусловлено, в свою очередь, наличием недоимка! у налогоплательщика.

По настоящему делу налоговой инспекции было очевидно, что недоимка у налогоплательщика отсутствует, так как указанный факт был установлен судебными актами. Тем не менее инспекция приняла повторное решение о взыскании недоимка! по тому мотиву, что она значилась по лицевому счету налогоплательщика. Налицо использование права налогового органа в противоречие с целями, которыми руководствовался законодатель, наделяя налоговые органы правом на взыскание недоимка! с целью предотвращения ущерба бюджета от недоплаты налогов. При этом реального ущерба налогоплательщик не понес, так как недоимка взыскана не была, однако злоупотребление правом налоговым органом суд установил.

Поднимая проблему действия в налоговом праве презумпции добросовестности налогоплательщика, невозможно обойти вниманием вопрос о добросовестности действий налоговых органов. В данной работе автор останавливается на вопросе о презумпции законности действий государства, но, также как и наличие презумпции добросовестности налогоплательщика не исключает недобросовестного поведения отдельных налогоплательщиков, так и действие презумпции правоты государства не исключает недобросовестности поведения отдельных работников налоговых органов при проведении ими налоговых проверок. Также как презумпция добросовестности налогоплательщика предполагает обязанность налоговой инспекции доказать факты недобросовестного поведения организации, так и презумпция законности действий государственных органов означает обязанность налогоплательщика доказать обратное.

Вышеприведенное дело, рассмотренное Федеральным арбитражным судом Московского округл, характеризует заведомо недобросовестные действия инспекции. Как видно из данного дела, недобросовестные действия налогового органа в виде злоупотребления правом, также как и недобросовестные действия налогоплательщика, ведут к отказу в защите принадлежащего лицу права.

Возражения против добросовестного поведения налоговых органов присущи процедуре рассмотрения налоговых дел развитыми странами мира. Так, по делам Жинетт Лашапель-Матье, Эварист Матье, Кармель Бутэн против Ее Величества Королевы, рассмотренным 27 февраля 2001 г. Налоговым судом Канады, последний отметил следующее. Что касается надлежащей добросовестности действий министерства, то приведенные факты не дают оснований в этом сомневаться. В самом деле перерасчет налогов был произведен непосредственно после вынесенного решения суда в отношении Конфорбеля.

В любом случае даже недостаток добросовестности при расчете налогов не освобождает от обязанности их уплаты в смысле Акта о подоходном налоге Канады от 1971 г., в соответствии с решением Федерального апелляционного суда в деле Ginsberg с. Canada [1996]3C.E334 [136] .

Как видно из текста данного решения Налогового суда Канады, даже при наличии доказательств недостаточной добросовестности действий налоговых органов суд исходил из презумпции законности их действий.

Представляется, что и российскими арбитражными судами занята такая же позиция, поскольку дела, по которым налоговой инспекции отказано в защите ее права по причине ее недобросовестных действий, носят единичный характер.

Как отмечалось выше, в Канаде в отношении предпосылок министерства действует презумпция правильности. Судья Каттанах, передавая в Верховный Суд Канады дело Johnson v. M.N.R. для решения вопроса о справедливости тезиса «Всякий подобный факт, обнаруженный или предполагаемый налоговыми органами, должен приниматься в том виде, в котором он сформулирован этими органами, если только он не обжалован истцом», писал, что налогоплательщик может оспаривать предположения министерства [137] .

3.2. Применение оснований освобождения от доказывания при разрешении налоговых споров

К презумпциям, не допускающим против себя никаких доказательств, когда при определенных обстоятельствах нельзя оспаривать какие-либо факты или заявления, по своей природе близки основания освобождения от доказывания, как они определены в ст. 69 АПК РФ. К ним относятся: обстоятельства, установленные вступившим в законную силу решением арбитражного суда по ранее рассмотренному делу, в котором участвуют те же лица; обстоятельства, установленные вступившим в законную силу решением суда общей юрисдикции по гражданскому делу, имеющие отношение к лицам, участвующим в деле; установленные вступившим в законную силу приговором суда по уголовному делу; обстоятельства, касающиеся наличия или отсутствия определенных действий и лиц, их совершивших.

В силу подп. 1 п. 1 ст. 143 АПК РФ арбитражный суд обязан приостановить производство по делу в случае невозможности рассмотрения данного дела до разрешения другого дела, рассматриваемого Конституционным Судом РФ, конституционным (уставным) судом субъекта Российской Федерации, судом общей юрисдикции, арбитражным судом. Правда, судебно-арбитражная практика по налоговым спорам чаще всего сталкивается с необходимостью применения решений арбитражного суда, которыми признаются недействительными ненормативные акты налоговых органов. Рассматривая заявления налоговых инспекций о взыскании штрафных санкций с юридических лиц и граждан-предпринимателей на основании указанных актов налоговых органов, арбитражные суды обязаны учитывать обстоятельства, установленные решениями арбитражных судов по делам о признании этих актов недействительными.

Здесь необходимо отметить, что сам по себе факт признания недействительности решения налогового органа либо отказ в подобном иске еще не означают предопределенности решения по иску о взыскании налоговых санкций.

Дело в том что зачастую, признавая недействительным решение налоговой инспекции по причине неправильного применения закона, суд не исследует вопрос об обоснованности размера штрафных санкций с учетом всех относящихся к спору расчетных документов налогоплательщика, а также наличия переплат по налогам.

Возможен и такой вариант развития событий, когда по заявлению налогоплательщика решение налогового органа не будет признано недействительным, однако при рассмотрении спора о взыскании штрафных санкций на основании этого решения суд придет к выводу о незаконности ненормативного акта налогового органа. В соответствии с ч. 2 ст. 120 Конституции РФ суд не только вправе, но и обязан, установив при рассмотрении дела несоответствие акта государственного органа, органа местного самоуправления, иного органа закону, в том числе издание его с превышением полномочий, принять решение в соответствии с законом.

Г.В. Дегтерева приводит пример из судебно-арбитражной практика!. Так, по одному из дел, рассмотренных Арбитражным судом Удмуртской Республики, был удовлетворен иск налогового органа о взыскании санкций с указанием в мотивировке того, что вина и факт правонарушения подтверждены представленными доказательствами.

Налогоплательщик каких-либо возражений, дополнительных документов, опровергающих данные акта проверки, в суд не представил. Через год этот же налогоплательщик обращается в суд с иском о признании недействительным решения налогового органа, по которому уже было произведено взыскание налоговых санкций. При этом в обоснование своей позиции он приложил ряд бухгалтерских документов, которые не представлялись ни налоговому органу в ходе проверки, ни суду. Суду пришлось отказать в иске со ссылкой на преюдициальность предыдущего решения (ч. 2 ст. 58 АПК РФ 1995 г.).

Далее Г.В. Дегтерева отмечает, что рядом судей высказывалась иная точка зрения, связанная с необходимостью при установлении обстоятельств оценивать первичные документы. Возникшие разногласия делают необходимым теоретическое обоснование понятия обстоятельств по налоговому спору и применения норм ст. 58 АПК РФ 1995 г. [138]

Представляется, что не само по себе решение арбитражного суда по делу о признании решения налогового органа недействительным служит доказательством в деле о взыскании налоговых санкций, а лишь сведения, на основании которых арбитражный суд установил наличие или отсутствие конкретных обстоятельств, связанных с принятием ненормативного акта налоговой инспекции.

 

3.3. Презумпция невиновности налогоплательщика в совершении налогового правонарушения

В российском налоговом праве в отличие от российского гражданского права действует законная презумпция невиновности лица в совершении налогового правонарушения, пока его виновность не будет доказана налоговым органом.

Неустранимые сомнения в виновности лица, привлекаемого к ответственности, толкуются в пользу этого лица (п. 6 ст. 108 НК РФ).

При исследовании вышеназванного рода презумпций представляет интерес анализ подп. 1 п. 1 ст. 111 НК РФ, в соответствии с которым обстоятельством, исключающим вину лица в совершении налогового правонарушения, признается совершение деяния, содержащего признаки налогового правонарушения, вследствие стихийного бедствия или других чрезвычайных и непреодолимых обстоятельств (указанные обстоятельства устанавливаются наличием общеизвестных фактов, публикаций в средствах массовой информации и иными способами, не нуждающимися в специальных средствах доказывания).

Сравнительный анализ подп. 1 и 2 п. 1 ст. 111 НК РФ свидетельствует о том, что если доказательствами отсутствия вины налогоплательщика – физического лица служат любые документы, подтверждающие нахождение его в момент совершения нарушения в состоянии, не позволяющем отдавать себе отчет в своих действиях или руководить ими вследствие болезненного состояния (например, листок нетрудоспособности), то доказательствами отсутствия вины налогоплательщика – юридического лица могут служить лишь общеизвестные факты, публикации в средствах массовой информации и т. п.

Таким образом, юридическое лицо, ссылаясь на болезнь своего должностного лица, может в силу п. 1 ст. 112 НК РФ претендовать лишь на учет судом обстоятельств, смягчающих ответственность за совершение налогового правонарушения, но не на полное освобождение его от такой ответственности.

Аналогичный подход был закреплен в Кодексе Российской Федерации об административных правонарушениях (КоАП РФ) и подтвержден практикой ВАС РФ по следующему делу.

Общество с ограниченной ответственностью обратилось в Арбитражный суд Иркутской области с заявлением о признании незаконным постановления налоговой инспекции от 9 октября 2002 г. № 25-28-37 о привлечении к административной ответственности в виде взыскания штрафа и его отмене.

Решением суда первой инстанции от 28 ноября 2002 г. в удовлетворении заявления отказано. Постановлением суда апелляционной инстанции от 4 февраля 2003 г. решение оставлено без изменения. Федеральный арбитражный суд Восточно-Сибирского округа постановлением от 13 мая 2003 г. указанные судебные акты оставил в силе.

В заявлении о пересмотре в порядке надзора решения суда первой и постановлений судов апелляционной и кассационной инстанций, поданном в Высший Арбитражный Суд РФ, ООО просило отменить их. По мнению заявителя, применение административной ответственности к юридическому лицу допустимо лишь при условии доказанности не только самого факта совершения правонарушения, но и вины юридического лица.

Проверив обоснованность доводов, содержащихся в заявлении и отзыве на него, Президиум посчитал, что оспариваемые судебные акты следует оставить без изменения, а заявление ООО – без удовлетворения по следующим основаниям.

В ходе проверки налоговым органом установлен факт осуществления наличных денежных расчетов при продаже товара в киоске, принадлежащем ООО, без применения контрольно-кассовой машины, зафиксированный актом от 19 сентября 2002 г. № 25-28-43/юл и актом проверки наличных денежных средств кассы без даты и номера.

По результатам проверки инспекцией составлены протоколы об административных правонарушениях от 3 октября 2002 г. № 25-28-65 в отношении ООО и № 25-28-66 – в отношении руководителя ООО, на основании которых оспариваемым постановлением общество привлечено к административной ответственности, предусмотренной ст. 14.5 КоАП РФ в виде взыскания штрафа.

Отказывая ООО в удовлетворении заявления, суды исходили из следующего: допущенные работником общества противоправные виновные действия (бездействие) не освобождают само общество от административной ответственности, так как все торговые операции, осуществляемые в торговой точке ООО, проводятся от его имени.

Следовательно, принимая на работу продавца, общество несет ответственность за неприменение им контрольно-кассовой машины.

Указанные выводы соответствуют законодательству и материалам дела.

Согласно ч. 2 ст. 2.1 КоАП РФ юридическое лицо признается виновным в совершении административного правонарушения, если будет установлено, что у него имелась возможность для соблюдения правил и норм, за нарушение которых Кодексом предусмотрена административная ответственность, однако данным лицом не были приняты все зависящие от него меры по их соблюдению.

В силу ст. 1 и 2 Закона РФ от 18 июня 1993 г. № 5215-1 «О применении контрольно-кассовых машин при осуществлении денежных расчетов с населением» (с изм. и доп.), действовавшего в период совершения правонарушения, все предприятия, организации, учреждения и предприниматели были обязаны применять контрольнокассовые машины при осуществлении денежных расчетов при продаже товаров или оказании услуг.

Аналогичная обязанность установлена также ст. 2 Федерального закона от 22 мая 2003 г. № 54-ФЗ «О применении контрольно-кассовой техники при осуществлении наличных денежных расчетов и (или) расчетов с использованием платежных карт».

Установленный факт правонарушения свидетельствует о том, что обществом не были приняты все зависящие от него меры по применению контрольно-кассовых машин, поскольку им не было обеспечено соблюдение требований Закона № 5215-1, поэтому суды, руководствуясь ч. 2 ст. 2.1 КоАП РФ, обоснованно признали общество виновным в совершении правонарушения.

Таким образом, оспариваемые судебные акты приняты с учетом обстоятельств дела, с правильным применением норм права, поэтому подлежали оставлению без изменения [139] .

Редакция ст. 2.1 КоАП РФ, подкрепленная судебно-арбитражной практикой, свидетельствует о том, что законодательные и судебные органы независимо от упоминания в административном праве о вине правонарушителя фактически пошли по пути объективного вменения, если речь заходит о правонарушении, совершенном юридическим лицом, что представляется правильным, поскольку вина есть не что иное, как психическое отношение лица к совершенному им деянию. Юридическое лицо в отличие от физического лишено психического отношения к тому или иному действию [140] .

Арбитражным судом исследуются вопросы, связанные с наличием объективной стороны правонарушения и определением надлежащего субъекта. Что же касается установления в действиях юридического лица субъективной стороны правонарушения (вины), то это обстоятельство исследуется условно, что отнюдь не свидетельствует о низкой квалификации судей, а, напротив, говорит о недостаточно высоком качестве нормативной базы. Поэтому арбитражные суды вынуждены применять так называемую оценочную теорию вины, суть которой сводится к пониманию вины как «упрека» суда по отношению к поведению правонарушителя [141] .

В связи с этим следует признать мертворожденной норму права, закрепленную в п. 4 ст. 110 НК РФ, согласно которой вина организации в совершении налогового правонарушения определяется в зависимости от вины ее должностных лиц либо ее представителей, действия (бездействие) которых обусловили совершение данного налогового правонарушения. В противном случае любая болезнь бухгалтера предприятия послужила бы основанием освобождения предприятия от ответственности за совершение налогового правонарушения.

Повышенная ответственность юридического лица по сравнению с физическим лицом вполне оправданна, поскольку физическое лицо действует лично и не может переложить свои обязанности на других лиц с той же степенью свободы, как это имеет возможность сделать лицо юридическое, в штате которого находится целый ряд работников.

Следовательно, бремя доказывания отсутствия у организации возможности соблюдения налогового законодательства возложено на саму организацию.

Подобный подход российского законодателя, закрепленный в КоАП РФ, близок к правовым позициям Верховного Суда Канады. В деле Sault Ste. Marie Верховный Суд признал существование трех категорий правонарушений. Первая включает правонарушения, в которых обвинитель обязан доказать наличие злого умысла. Эта категория охватывает уголовные преступления «в истинном смысле». Вторая включает правонарушения, влекущие жесткую ответственность, когда необходимости доказывать злой умысел не имеется, однако обвиняемый имеет право на защиту по мотивам надлежащей добросовестности. К данной категории относятся административные правонарушения (против общественного благосостояния), за исключением тех случаев, когда в законодательстве употребляются выражения типа «намеренно» или «умышленно», и правонарушение тем самым относится к категории, где требуется доказать злой умысел. Третья категория состоит из правонарушений, влекущих абсолютную ответственность, когда у обвиняемого не имеется возможности доказать свою добросовестность. К правонарушениям, влекущим абсолютную ответственность, относятся те, в отношении которых законодатель четко определяет возникновение вины в результате доказательства простого совершения запрещенного действия [142] .

К середине XIX в. суды Англии начали рассматривать требование прецедентного права об установлении mens геа (злого умысла) в уголовных делах в качестве препятствия для эффективного отправления правосудия в случае мелких нарушений общественного порядка. В результате судами была разработана концепция преступлений против общественного благосостояния, в которых ответственность была абсолютной, а Корона (государство) освобождалась от обязанности доказывать требовавшийся элемент умысла в отношении обвиняемого. В связи с этой новой категорией правонарушений Короне достаточно было установить, что обвиняемый совершил запрещенное действие.

Намерения были благими, однако фактически закон перешел от одной крайности к другой. Хотя Корона освободилась от бремени доказательства, обвиняемый полностью утратил возможность защиты.

Со временем, однако, в некоторых юрисдикциях, применяющих прецедентное право, прежде всего в Австралии, возникло движение за компромиссный подход. В результате было юридически признано понятие правонарушений, влекущих «жесткую» ответственность, когда обвиняемый в нарушении общественного благосостояния получил возможность защищаться по мотивам надлежащей добросовестности или достаточной тщательности. Введение данной третьей категории правонарушений способствовало повышению гибкости законов за счет их определенности. В вопросе проведения различий между правонарушениями, требующими наличия злого умысла, правонарушениями строгой ответственности и правонарушениями абсолютной ответственности до сих пор нет полной юридической ясности [143] .

К.А. Сасов соотносит действие презумпции невиновности налогоплательщика с положениями ст. 49 Конституции РФ, согласно которой каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда.

Поскольку уголовный процесс, в котором презумпция невиновности служит основополагающим принципом, близок к процессу административного производства, разновидностью которого является процедура привлечения к налоговой ответственности, такое перенесение представляется вполне оправданным и корректным [144] .

Положения ст. 106 НК РФ вполне соотносятся с правовыми позициями Налогового суда Канады, в соответствии с которыми намерение сделать санкции абсолютно бесспорными противоречило бы принципу, подчеркнутому судьей Диксоном в деле Sault Ste. Marie: невиновные, как правило, не должны подвергаться наказанию [145] . В то же время следует отметить, что в деле компании «Пиллар Ойлфилд Проджектс» против Королевы (неформальная процедура) № 93-674 (GST) Налоговым судом Канады не был принят во внимание довод компании о том, что ее вина в неуплате налога на товар и услуги отсутствует, так как ее ошибки были совершены из-за новизны НТУ и сложности соответствующего нового закона. В удовлетворении иска налогоплательщика об оспаривании распоряжения налогового органа об уплате санкций за неуплату налога было отказано [146] . Таким образом, санкции были взысканы только по причине совершения противоправного действия независимо от отношения к нему со стороны фирмы.

Однако следует отметить, что в деле фирмы «Консолидейтид Канадиан Контрэкторс» против Королевы, рассмотренному по неформальной процедуре Налоговым судом Канады (судья Боуман) 7 мая 1997 г., отмечено следующее: «Я уже полностью выразил свое мнение о механическом и автоматическом применении финансовых санкций во всех случаях, где расчеты налоговых органов отличаются от расчетов налогоплательщика. Я продолжаю относиться к этой практике с отвращением, как выразился судья Сопинка в деле R.V. Desonsa, [1992] 2 S.C.R. 994 (стр. 957). В нашей правовой системе попросту нет оправдания тому, чтобы подвергать наказанию образцовых налогоплательщиков, которые сумели доказать безупречность своих действий» [147] .

Данное правоположение позволяет прийти к выводу, что понятие вины налогоплательщика в правоприменительной практике Канады тесно увязано с понятием добросовестности налогоплательщика, которая, в свою очередь, подразумевает его правомерное поведение.

Большинство плательщиков, использовавших в Налоговом суде защиту по мотивам надлежащей добросовестности, не имели успеха, как и в деле Pillar Oilfield [148] .

Представляется, что наличие в российском налоговом законодательстве презумпции невиновности налогоплательщика подтверждается и существованием в НК РФ поди. 7 п. 1 ст. 31, устанавливающего право налоговых органов определять суммы налогов, подлежащие внесению налогоплательщиками в бюджет, расчетным путем на основании имеющейся у них информации о налогоплательщике, а также данных об иных аналогичных налогоплательщиках в случаях отказа налогоплательщика допустить должностных лиц налогового органа к осмотру производственных, складских, торговых и иных помещений и территорий, используемых налогоплательщиком для извлечения дохода либо связанных с содержанием объектов налогообложения, непредставления в течение более двух месяцев налоговому органу необходимых для расчета налогов документов, отсутствия учета доходов и расходов, учета объектов налогообложения или ведения учета с нарушением установленного порядка, приведшего к невозможности исчислить налоги.

В противном случае законодатель не возложил бы бремя доказывания размера налогооблагаемой базы налогоплательщика на налоговый орган, ограничившись указанием на то, что в вышеперечисленных случаях налогооблагаемая база определяется со всего объема выручки на основании истребованных у банков в соответствии с подп. 11 п. 1 ст. 31 НК РФ платежных поручений налогоплательщика, которые не отражают его затрат на производство товаров (работ, услуг).

Следует отметить, что налоговые инспекции толкуют подп. 7 п. 1 ст. 31 НК РФ в том смысле, что перечисленные в нем полномочия могут использоваться по усмотрению налоговых органов, и если они не обнаружат аналогичных налогоплательщиков, то вправе не применять подп. 7 п. 1 ст. 31 НК РФ. Судебно-арбитражная практика не восприняла подобной позиции налоговых органов.

В главе настоящей работы, посвященной законности способов получения доказательств по налоговым спорам, приводится дело Федерального арбитражного суда Московского округа № КА-А40/ 5024-01 [149] , анализ которого позволяет прийти в том числе и к выводу, что права, предоставленные налоговому органу Налоговым кодексом в подп. 7 п. 1 ст. 31, одновременно являются его обязанностями, неисполнение которых приводит к невозможности вообще взыскать налог с налогоплательщика. Подобное толкование закона представляется правильным даже с точки зрения закономерностей развития процессуального права таких экономически развитых стран, как Англия и США, которое постепенно отходило от строгого следования правилу о наилучшем доказательстве, позволяя тяжущимся не представлять подлинных документов, если они не в состоянии их представить вследствие того, что документы оказались уничтоженными или утраченными [150] .

Действительно, если возможно установить размер налогооблагаемой базы аналогичного налогоплательщика, следует прийти к выводу, что у другого налогоплательщика, добросовестно занимающегося тем же видом деятельности в сходных экономических условиях, размер налогооблагаемой базы с большой долей вероятности предполагается таким же.

Принять решение исключительно по одним косвенным доказательствам применительно к большинству гражданских споров нельзя. Однако в налоговом споре это допустимо, что прямо предусмотрено подп. 7 п. 1 ст. 31 НК РФ, который дает право налоговому органу в случаях, предусмотренных данной нормой, определить налог расчетным путем, исходя из информации о налогоплательщике и аналогичных налогоплательщиках [151] .

С принятием Федерального закона от 4 ноября 2005 г. № 137-ФЗ «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу некоторых положений законодательных актов Российской Федерации в связи с осуществлением мер по совершенствованию административных процедур регулирования споров» законодатель вступил на путь постепенного отхода от презумпции невиновности налогоплательщика в совершенном налоговом правонарушении. В соответствии со ст. 103.1 НК РФ в редакции названного Федерального закона налоговые органы получили право взыскания налоговых санкций без обращения в суд, если сумма штрафа, налагаемого на индивидуального предпринимателя, не превышает 5 тыс. руб. по каждому неуплаченному налогу за налоговый период и (или) иному нарушению законодательства о налогах и сборах, на организацию – 50 тыс. руб. по каждому неуплаченному налогу за налоговый период и (или) иному нарушению законодательства о налогах и сборах. Правда, п. 4 ст. 103.1 НК РФ предусмотрено, что в случае обжалования решения о взыскании налоговой санкции в вышестоящий налоговый орган (вышестоящему должностному лицу) исполнение указанного решения приостанавливается, а в случае обжалования этого решения в арбитражный суд его исполнение может быть приостановлено в порядке, установленном арбитражным процессуальным законодательством Российской Федерации.

Между тем норма права, закрепленная в п. 4 ст. 103.1 НК РФ, не влияет на изменение бремени доказывания по спорам о взыскании налоговых санкций, произошедшее в связи с принятием Федерального закона № 137-ФЗ.

Действительно, раньше действовал п. 6 ст. 108 НК РФ, в соответствии с которым лицо считалось невиновным в совершении налогового правонарушения, пока его виновность не будет установлена вступившим в законную силу решением суда. Лицо, привлекаемое к ответственности, не было обязано доказывать свою невиновность в совершении налогового правонарушения. Обязанность по доказыванию обстоятельств, свидетельствующих о факте налогового правонарушения и виновности лица в его совершении, возлагалась на налоговые органы. В настоящее время п. 6 ст. 108 НК РФ продолжает действовать. Однако положение об установлении виновности лица в совершении налогового правонарушения исключительно судом утратило свое значение, когда налоговые органы получили право на взыскание налоговой санкции без подтверждения вины налогоплательщика в судебном порядке.

С принятием Федерального закона № 137-ФЗ из п. 6 ст. 108 НК РФ исключено положение о том, что лицо считается невиновным в совершении налогового правонарушения, пока его виновность не будет установлена вступившим в законную силу решением суда.

Согласно ч. 1 ст. 49 Конституции РФ каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. Таким образом, для признания лица виновным Конституцией РФ установлено два условия: доказанность вины и установление этого обстоятельства приговором суда. Причем оба эти условия должны соблюдаться одновременно.

Ранее редакция п. 6 ст. 108 НК РФ была максимально приближена к тексту ч. 1 ст. 49 Конституции РФ. Согласно п. 6 ст. 108 НК РФ лицо считалось невиновным в совершении налогового правонарушения, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу решением суда. В настоящее время с принятием Федерального закона № 137-Ф3 согласно п. 6 ст. 108 НК РФ лицо считается невиновным в совершении налогового правонарушения, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке. Таким образом, из текста Закона исключено одно из важнейших условий, установленных Конституцией РФ, при соблюдении которого лицо может быть признано виновным: наличие соответствующего судебного решения. В связи с этим в будущем может встать вопрос о конституционности данной нормы права.

Значительно поколеблены также правовые позиции, согласно которым лицо, привлекаемое к ответственности, не обязано доказывать свою невиновность в совершении налогового правонарушения, а обязанность по доказыванию обстоятельств, свидетельствующих о факте налогового правонарушения и виновности лица в его совершении, возлагаются на налоговый орган.

Действительно, для того чтобы обратиться в суд за взысканием с налогоплательщика налоговой санкции, ранее налоговому органу следовало мотивировать соответствующее решение. С принятием Федерального закона от 4 ноября 2005 г. № 137-Ф3 первоначальное бремя доказывания обстоятельств налогового спора в суде оказалось возложенным на налогоплательщика, поскольку в противном случае он будет лишен возможности получить положительное решение суда по делу об обжаловании решения инспекции о принудительном взыскании налоговой санкции.

Принимая Федеральный закон № 137-Ф3, законодатель исходил из необходимости разгрузки судей, поэтому следует предположить, что споры о взыскании налоговых санкций в предусмотренных ст. 103.1 НК РФ пределах составляют подавляющее большинство судебных споров данной категории. Следовательно, с изменением бремени доказывания по таким спорам следует прийти к выводу, что фактически презумпция невиновности налогоплательщика в налоговом правонарушении вытеснена из правоприменительной практики с принятием Федерального закона № 137-Ф3.

Конституционный Суд РФ в Постановлении от 17 декабря 1996 г. № 20-П «По делу о проверке конституционности пунктов 2 и 3 части первой статьи 11 Закона Российской Федерации от 24 июня 1993 года «О федеральных органах налоговой полиции» высказал правовую позицию, согласно которой налогоплательщик не вправе распоряжаться по своему усмотрению той частью своего имущества, которая в виде определенной денежной суммы подлежит взносу в казну, и обязан регулярно перечислять эту сумму в пользу государства, так как иначе были бы нарушены права и охраняемые законом интересы других лиц, а также государства. Взыскание налога не может расцениваться как произвольное лишение собственника его имущества, оно представляет собой законное изъятие части имущества, вытекающее из конституционной публично-правовой обязанности.

Иного рода меры, предусмотренные данными статьями, а именно взыскание всей суммы сокрытого или заниженного дохода (прибыли), а также различного рода штрафов, по своему существу выходят за рамки налогового обязательства как такового. Они носят не восстановительный, а карательный характер и являются наказанием за налоговое правонарушение.

При производстве по делу о налоговом правонарушении подлежат доказыванию как сам факт совершения такого правонарушения, так и степень вины налогоплательщика.

При наличии налогового правонарушения орган налоговой полиции был вправе принять решение о взыскании штрафа с юридического лица. Это решение в установленном порядке может быть обжаловано юридическим лицом в вышестоящий налоговый орган и (или) в суд. В случае такого обжалования взыскание штрафа не может производиться в бесспорном порядке, а должно быть приостановлено до вынесения судом решения по жалобе налогоплательщика.

В связи с изложенной правовой позицией Конституционный Суд РФ признал не соответствующим Конституции РФ, ее ст. 35 (ч. 3), 45 и 46 (ч. 1 и 2), бесспорный порядок взыскания штрафов в случае несогласия налогоплательщика с решением органа налоговой полиции, поскольку никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда.

Из сказанного можно сделать вывод, что в Постановлении от 17 декабря 1996 г. № 20-П Конституционный Суд РФ высказался таким образом, что бесспорный порядок взыскания штрафов является неконституционным, если наличествует несогласие налогоплательщика с решением налогового органа и налогоплательщик не может обжаловать такое решение в вышестоящий налоговый орган и (или) в суд. Следовательно, если налогоплательщик наделен таким правом, норма о бесспорном порядке взыскания штрафов не будет являться превышением конституционно допустимого ограничения права на лишение имущества только по решению суда.

В связи с этим следует признать поспешным вывод ряда юристов о несоответствии Федерального закона № 137-ФЗ правовым позициям Конституционного Суда РФ [152] , поскольку названный Закон предусматривает как право обжалования налогоплательщиком соответствующего решения налогового органа в вышестоящий налоговый орган или в суд, так и приостановление исполнения этого решения соответственно вышестоящим налоговым органом или судом.

Правовая позиция о допустимости изъятия имущества при наличии гарантии последующего судебного контроля выражена Конституционным Судом РФ в Постановлении от 20 мая 1997 г. «По делу о проверке конституционности п. 4 и 6 ст. 242 и ст. 280 Таможенного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Новгородского областного суда».

Более того, в Постановлении от 12 мая 1998 г. № 14-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений абзаца шестого статьи 6 и абзаца второго части первой статьи 7 Закона Российской Федерации от 18 июня 1993 г. «О применении контрольно-кассовых машин при осуществлении денежных расчетов с населением» в связи с запросом Дмитровского районного суда Московской области и жалобами граждан» Конституционный Суд РФ высказался еще определенней, установив следующее.

Из статьи 118 (ч. 2) Конституции РФ, согласно которой судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства, вытекает, что судопроизводство по делам, связанным с рассмотрением деяний, предусмотренных оспариваемыми положениями, должно быть административным судопроизводством независимо оттого, осуществляется оно судом общей юрисдикции или арбитражным судом. Следовательно, таковым же, т. е. административным, будет при этом и предварительное производство, равно как и производство, в случаях когда принятие решения по существу принадлежит органам исполнительной власти, наделенным соответствующими полномочиями.

В силу специфики административных правонарушений, не относящихся к преступлениям, и административных мер взыскания, для того чтобы не была парализована система правосудия, законодатель вправе возложить на налоговые органы производство по делам, связанным с наложением штрафа за неприменение контрольно-кассовых машин, осуществляемое в административном порядке. Поскольку налоговые правонарушения являются разновидностью административных правонарушений, следует прийти к выводу, что названные правовые позиции Конституционного Суда РФ в полной мере относятся и к процедуре наложения налоговых санкций налоговыми органами.

Определением от 4 февраля 1999 г. № 17-0 по жалобе общества с ограниченной ответственностью «Национальный коммерческий банк» на нарушение конституционных прав граждан пунктами 2 и

3 части первой статьи 11 Закона Российской Федерации «О федеральных органах налоговой полиции» Конституционный Суд РФ подтвердил правовую позицию о том, что налоговые органы полномочны налагать штрафы на предприятия, а также на физических лиц, виновных в нарушении Закона РФ «О применении контрольно-кассовых машин при осуществлении денежных расчетов с населением». При этом взыскание штрафов с физических лиц производится в судебном порядке, взыскание штрафов с юридических лиц не может осуществляться в бесспорном порядке без их согласия.

А.И. Бутурлин, анализируя Постановление Конституционного Суда РФ от 11 марта 1998 г. № 8-П «По делу о проверке конституционности статьи 266 Таможенного кодекса Российской Федерации, части второй статьи 85 и статьи 222 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях в связи с жалобами граждан М.М. Гаглоевой и А.Б. Пестрякова», приходит к выводу, что последующее судебное решение не является достаточным с точки зрения обеспечения судебных гарантий права собственности, ибо одна только возможность такого обжалования не исключает лишение собственности и без судебного решения [153] .

Между тем в указанном Постановлении Конституционный Суд РФ анализирует неконституционность такой специфической меры административной ответственности, как конфискация товаров и транспортных средств, назначаемой без судебного решения.

Конституционный Суд РФ при этом отмечает, что только с вынесением соответствующего судебного решения конфискация может рассматриваться как мера юридической ответственности, влекущая утрату собственником его имущества.

Во всех других вышеназванных постановлениях и определениях, принятых по вопросам взыскания именно штрафов, Конституционный Суд РФ выражает правовую позицию о допустимости изъятия имущества при наличии гарантии последующего судебного контроля. Правда, правоположение Конституционного Суда РФ о том, что взыскание штрафов с юридических лиц не может осуществляться в бесспорном порядке без их согласия, несколько отличается от правовой позиции Конституционного Суда РФ, изложенной в Постановлении от 17 декабря 1996 г. № 20-П, воспроизводящей ситуацию, когда налогоплательщик, не согласный с решением налогового органа о взыскании штрафа, обжалует его в вышестоящий налоговый орган или в суд.

В последнем случае несогласие налогоплательщика выражается в активной форме путем обжалования решения налоговой инспекции вышестоящему налоговому органу или в суд. Первый же вариант предполагает молчаливое несогласие налогоплательщика; не получив его согласия на взыскание штрафа в бесспорном порядке, налоговый орган в этом случае должен обращаться в суд с иском о взыскании налоговой санкции.

 

Таким образом, правовые позиции Конституционного Суда РФ позволяют обосновать как действовавший ранее порядок взыскания налоговых санкций, так и порядок, введенный Федеральным законом № 137-ФЗ.

В целях настоящей работы важным представляется вопрос об изменении бремени доказывания с изменением порядка взыскания налоговых санкций. Если раньше доказывание в суде начиналось с обязанности налогового органа обосновать факт совершения налогового правонарушения и вину налогоплательщика в его совершении, то с принятием Федерального закона № 137-ФЗ от 4 ноября 2005 г. доказывание по делу о налоговом правонарушении начинается в суде с обязанности налогоплательщика доказать отсутствие факта налогового правонарушения и своей вины в его совершении.

Следует отметить, что с принятием Федерального закона от 27 июля 2006 г. № 137-ФЗ ст. 103.1 НК РФ утратила силу с 1 января 2007 г., однако действовавшее ранее положение о том, что вина лица в совершении налогового правонарушения должна быть установлена вступившим в законную силу решением суда, так и не было возвращено в п. 6 ст. 108 НК РФ, что может свидетельствовать о сохранении на законодательном уровне наметившейся тенденции к постепенному отходу от презумпции невиновности налогоплательщика в совершенном налоговом правонарушении.

В связи с этим еще большее значение приобретает правоприменительная судебно-арбитражная практика по толкованию п. 6 ст. 108 НК РФ, согласно которой лицо считается невиновным в совершении налогового правонарушения, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке.

3.4. Другие законные и фактические презумпции

Наличие той или иной законной презумпции предполагает четкое распределение бремени доказывания. Неправильное определение судом наличия юридической презумпции влечет и неверное возложение обязанности по доказыванию на сторону по делу.

Ниже приводятся два арбитражных дела, которые ярко иллюстрируют этот вывод.

Межрайонной инспекцией ФНС России проведена выездная налоговая проверка индивидуального предпринимателя по вопросам правильности исчисления в том числе единого сельскохозяйственного налога за период с 1 января 2005 г. по 31 декабря 2007 г.

Как установлено решением от 3 марта 2009 г. Арбитражного суда Республики Татарстан, постановлением от 15 мая 2009 г. Одиннадцатого арбитражного апелляционного суда, оставленными в силе постановлением от 20 августа 2009 г. Федерального арбитражного суда Поволжского округа, между предпринимателем и его контрагентами, в том числе фермерскими хозяйствами, потребительским кооперативом, птицефабрикой, племзаводом, элеваторами, заключены договоры на выращивание маслосемян рапса, предметом которых являлось со стороны предпринимателя обеспечение сельскохозяйственной деятельности контрагентов, а именно: обеспечение контрагентов инкрустированными семенами рапса, по возможности обеспечение необходимыми материалами, горюче-смазочными материалами и другим, а также обеспечение своевременной приемки урожая – масла семян рапса; со стороны контрагентов – принятие от заказчика инкрустированных семян рапса, посев их для выращивания маслосемян рапса, соблюдение технологии выращивания маслосемян рапса, сдача выращенного урожая маслосемян рапса, пригодных для промышленной переработка! в полном объеме заказчику. Договорами предусмотрено, что выращенный урожай на склад предпринимателя доставляется хозяйствами собственным транспортом.

Факт получения предпринимателем доставленных контрагентами маслосемян подтверждался товарными накладными, встречные обязательства по договорам предприниматель исполнил, обеспечив своевременную приемку маслосемян от контрагентов по ценам, указанным в товарных накладных.

С учетом названных обстоятельств суды пришли к выводу о том, что производство сельскохозяйственного сырья – маслосемян рапса – было осуществлено самим заявителем совместно с его контрагентами и впоследствии реализовано предпринимателю для дальнейшей переработки, следовательно, предприниматель являлся сельскохозяйственным товаропроизводителем и имел право на уплату единого сельскохозяйственного налога.

Однако указанные выше обстоятельства не являются достаточным основанием для признания предпринимателя сельскохозяйственным товаропроизводителем в целях гл. 26.1 НК РФ, поскольку согласно п. 1 ст. 346.2 НК РФ (в редакции, действовавшей в рассматриваемый период) налогоплательщиками единого сельскохозяйственного налога признаются организации и индивидуальные предприниматели, являющиеся сельскохозяйственными товаропроизводителями и перешедшие на уплату единого сельскохозяйственного налога в порядке, установленном гл. 26.1 НК РФ.

В соответствии с п. 2 ст. 346.2 сельскохозяйственными товаропроизводителями признаются организации и индивидуальные предприниматели, производящие сельскохозяйственную продукцию, осуществляющие ее первичную и последующую (промышленную) переработку (в том числе на арендованных основных средствах) и реализующие эту продукцию, при условии, что в общем доходе от реализации товаров (работ, услуг) таких организаций или индивидуальных предпринимателей доля от реализации произведенной ими сельскохозяйственной продукции, включая продукцию ее первичной переработки, произведенную ими из сельскохозяйственного сырья собственного производства, составляет не менее 70 %.

Налогоплательщика! самостоятельно не производящие сельскохозяйственную продукцию, а лишь осуществляющие ее первичную и последующую (промышленную) переработку из сельскохозяйственного сырья несобственного производства (вне зависимости от доли дохода от реализации такой продукции в общем объеме полученных ими доходов от реализации товаров (работ, услуг), не вправе применять систему налогообложения для сельскохозяйственных товаропроизводителей, поскольку таковыми в смысле гл. 26.1 НК РФ не являются.

Поэтому для отнесения налогоплательщика к категории сельскохозяйственного товаропроизводителя в целях гл. 26.1 НК РФ имеет значение не просто факт производства им сельскохозяйственной продукции, а то обстоятельство, что доля дохода от реализации произведенной им сельскохозяйственной продукции, включая продукцию ее первичной переработки, произведенную им из сельскохозяйственного сырья собственного производства, составляет не менее 70 % от общего дохода от реализации товаров (работ, услуг), в том числе и от дохода от реализации продукции первичной переработки, произведенной им из сельскохозяйственного сырья несобственного производства.

В связи с изложенным Президиум ВАС РФ Постановлением от 23 марта 2010 г. отменил судебные акты судов нижестоящих инстанций, дело направил на новое рассмотрение в Арбитражный суд Республики Татарстан, обратив внимание на то, что право на применение специального налогового режима в виде единого сельскохозяйственного налога должен обосновать налогоплательщик [154] .

По другому делу закрытое акционерное общество обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании частично недействительным решения Межрегиональной инспекции ФНС России по крупнейшим налогоплательщикам о привлечении к ответственности за нарушение законодательства о налогах и сборах по акту выездной налоговой проверки за период с 1 января 2005 г. по 31 декабря 2006 г.

Решением от 21 января 2009 г. Арбитражного суда г. Москвы, оставленным без изменения постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда, заявление удовлетворено частично.

Суд кассационной инстанции, оставляя без изменения судебные акты по данному делу, исходил из следующего.

Налоговый орган пришел к выводу о том, что общество занижало выручку от реализации, применяя цены, которые более чем на 20 % отклонялись от установленной договорной цены 0,015 долл. за минуту пропуска трафика. По утверждению налогового органа, общество безосновательно не взимало плату за завершение вызова по сети ОАО «Центральный Телеграф» с января 2005 г. по июнь 2006 г., необоснованно осуществляло расчеты только в адрес ОАО «Центральный Телеграф». Договор в нарушение положений отраслевого законодательства не предусматривал расчетов за пропущенный трафик в рамках услуги завершения вызова на сеть ОАО «Центральный Телеграф».

Судами первой и апелляционной инстанций установлено, что рыночная цена пропуска трафика инспекцией не определена, инспекцией не установлена идентичность услуг по пропуску трафика до собственных абонентов общества с учетом того, что услуга по пропуску трафика не представлялась отдельно от других услуг, оказываемых сторонами друг другу по договорам присоединения и межсетевого взаимодействия, которые носят комплексный характер; в отношениях заявителя и ОАО «Центральный Телеграф» отсутствуют квалифицирующие признаки безвозмездных договоров.

Инспекция ссылалась на то, что ни заявителем, ни судом не было установлено вариантов расчета и определения рыночной цены по договорам оказания услуг трафика.

Однако согласно п. 1 ст. 40 НК РФ для целей налогообложения принимается цена товаров, работ или услуг, указанная сторонами сделки. Пока не доказано обратное, предполагается, что эта цена соответствует уровню рыночных цен.

В связи с этим только в случаях, предусмотренных п. 2 ст. 40 НК РФ, в том числе при отклонении более чем на 20 % в сторону повышения от уровня цен, применяемых налогоплательщиком по идентичным услугам, именно на налоговый орган, а не на налогоплательщика или суд возложено бремя доказывания несоответствия цены сделки уровню рыночных цен [155] .

Сравнительный анализ двух этих дел показывает, что суд в первом случае неправильно исходил из существования законной презумпции наличия статуса сельскохозяйственного товаропроизводителя улица по факту производства им сельскохозяйственной продукции и в связи с этим необоснованно освободил налогоплательщика от обязанности доказывания условий, позволяющих отнести налогоплательщика к категории сельскохозяйственного производителя. Напротив, во втором случае судом правильно определено наличие законной презумпции действия рыночной цены товаров (работ, услуг), указанной сторонами сделки, для целей налогообложения и в связи с этим верно возложено на налоговый орган бремя опровержения данной юридической презумпции.

А.Б. Иванов отмечает, что в ряде стран по налоговым спорам презумпция невиновности не действует. В России она есть, в том числе и в Налоговом кодексе. В нем же есть и исключения: если речь идет о налоге на прибыль, то бремя доказывания размера расходов, уменьшающих налоговую базу, возлагается на налогоплательщика. Значит ли это, что у нас презумпция невиновности «с исключениями»? Нужно ли от нее отказываться? А.Б. Иванов не уверен, полагая, что в ряде случаев правильнее было бы перераспределять бремя доказывания тех или иных обстоятельств, влияющих на налогообложение [156] .

Он поднимает проблему перехода бремени доказывания по различным категориям налоговых споров в зависимости от тех обстоятельств, которые подлежат доказыванию.

Так, он считает, что бремя доказывания правильности исчисления налоговой базы возложено на налогоплательщика, ссылаясь на возложение бремени доказывания размера расходов, уменьшающих налоговую базу, на налогоплательщика.

Вместе с тем переложение бремени доказывания на ту или иную сторону налогового правоотношения не доказывает и не опровергает факта существования в налоговом праве презумпции невиновности. Несение расходов налогоплательщиком не свидетельствует о его виновности, а лишь опосредует ведение им нормальной хозяйственной деятельности, которая предполагает как получение дохода, так и несение определенных видов расходов, связанных с получением этого дохода, например расходов, связанных с изготовлением, хранением и доставкой товаров, с оплатой труда и т. д. (п. 1,2 ст. 253 НК РФ).

В соответствии с п. 1 ст. 252 НК РФ в целях настоящей главы налогоплательщик уменьшает полученные доходы на сумму произведенных расходов. Расходами признаются обоснованные и документально подтвержденные затраты, осуществленные (понесенные) налогоплательщиком. Под обоснованными расходами понимаются экономически оправданные затраты, оценка которых выражена в денежной форме. Из текста данной нормы права следует, что с введением в действие гл. 25 «Налог на прибыль организаций» в часть вторую НК РФ закреплена законная презумпция обоснованных расходов налогоплательщика.

Вместе с тем указанная законная презумпция является опровержимой, поскольку предполагает не только обозначить состав расходов, перечень которых приведен в ст. 253 НК РФ, в денежной форме, но и обосновать их экономическую справедливость.

Так, согласно подп. 18 п. 1 ст. 264 НК РФ к прочим расходам, связанным с производством и реализацией, относятся расходы на управление организацией или отдельными ее подразделениями, а также расходы на приобретение услуг по управлению организацией или ее отдельными подразделениями. Однако можно ли все заявленные организацией расходы на управление организацией считать заведомо экономически оправданными, независимо от результатов управленческих действий? Положительный ответ на этот вопрос означал бы, что при любых затратах на управленческую деятельность независимо от последствий такой деятельности, даже если они привели к банкротству организации, расходы по ее ведению все равно включались бы в себестоимость продукции.

Судебная практика пошла по иному пути [157] . Так, в судах Московского региона был рассмотрен ряд дел с участием нефтедобывающих организаций, значительный объем расходов которых составляли расходы по их управлению. Между тем судами было установлено, что управление этими нефтедобывающими организациями привело к получению убытка, в то время как нефтяная отрасль в 2002 г. в Российской Федерации являлась прибыльной. В связи с этим суды пришли к правомерному выводу, что расходы по управлению этими организациями являются необоснованными и экономически неоправданными.

Таким образом, не любые расходы, даже если они связаны с производственной деятельностью организации, могут быть признаны обоснованными и экономически оправданными. Налоговый орган может опровергнуть обоснованность затрат налогоплательщика, именно на налоговый орган возложено бремя доказывания их необоснованности. Задача налогоплательщика – представить документы, подтверждающие факт несения расходов, их размер. В случае если налоговый орган представит доказательства необоснованности расходов налогоплательщика, на последнего переходит бремя доказывания их экономической оправданности.

В приведенном примере представляется затруднительным опровержение вывода налоговых инспекций об отсутствии экономической оправданности управленческих расходов нефтяных компаний. Такие доказательства не были представлены налогоплательщиками.

Указанный вывод вполне согласуется с п. 49 ст. 270 НК РФ, на основании которого при определении налоговой базы не учитываются наряду с перечисленными в настоящей статье расходами иные расходы, не соответствующие критериям, указанным в п. 1 ст. 252 НК РФ, т. е. критериям обоснованности и экономической оправданности.

Как указывалось выше, в римском праве существовали наряду с законными презумпциями и обыкновенные умозаключения от определенного факта к вероятному последствию. По классификации английского гражданского процесса одновременно с юридическими презумпциями существовали фактические презумпции. В качестве примера фактических презумпций Nokes приводит презумпцию продолжающихся фактических обстоятельств, заключающуюся в том, что из установленного наличия в известное время определенных фактических обстоятельств делается вывод, что этот состав фактических обстоятельств будет продолжаться и далее при отсутствии доказательств противного. При этом в отличие от юридических презумпций в отношении презумпций фактических изменение в распределении тяжести доказательств не является непременным, хотя и может иметь место [158] .

Если законные презумпции – это предположения, прямо или косвенно закрепленные в нормах права и имеющие поэтому юридическое значение [159] , то фактические презумпции не закреплены в нормах права и не имеют обязательного характера, являясь обобщениями житейского опыта [160] . К фактическим презумпциям, используемым в судебно-арбитражной практике, можно отнести, в частности, предположение о том, что все расходы на оплату юридических и информационных услуг, произведенные налогоплательщиком, связаны с производством и реализацией им товаров (работ, услуг) (поди. 14 п. 1 ст. 264 НК РФ).

Данное предположение, хотя и не закреплено в налоговом законодательстве, основано не только на житейском опыте, но и на имеющейся в п. 3 ст. 10 ГК РФ презумпции разумности действий и добросовестности участников гражданских правоотношений. В связи с этим, если налогоплательщик представил арбитражному суду договор на оказание юридических или информационных услуг, платежные поручения об их оплате, у суда отсутствуют основания предполагать, что эти услуги не связаны с производством и реализацией налогоплательщиком своих товаров (работ, услуг).

Бремя опровержения этой фактической презумпции возложено на налоговый орган, который, как свидетельствует судебно-арбитражная практика, как правило, ссылается на то, что использование информационных услуг не дало положительного результата в деятельности налогоплательщика. Например, между налогоплательщиком и организацией, оказывающей информационные услуги, был заключен договор о сборе информации в отношении целого ряда потенциальных покупателей продукции, производимой налогоплательщиком. Однако договоры поставки были заключены лишь с некоторыми из этих покупателей.

Налоговый орган при этом исходит из того, что, коль скоро результаты договора об оказании информационных услуг не в полной мере были использованы налогоплательщиком, произведенные по нему расходы также не могут быть в полном объеме отнесены к прочим расходам, связанным с производством и реализацией. Между тем суды в подобной ситуации, как правило, принимают точку зрения налогоплательщика, исходя из того, что отрицательный результат – это тоже результат, поскольку полученная по договору информация позволила налогоплательщику из всего объема потенциальных покупателей его продукции выбрать наиболее выгодных контрагентов и отказаться от намерения заключить сделки с сомнительными клиентами.

Таким образом, фактические презумпции, используемые при разрешении налоговых споров, относятся к опровержимым презумпциям. В описанном случае бремя опровержения фактической презумпции возлагается на налоговый орган.

 

Глава II РАСПРЕДЕЛЕНИЕ БРЕМЕНИ ДОКАЗЫВАНИЯ ПО НАЛОГОВЫМ СПОРАМ МЕЖДУ СУБЪЕКТАМИ ДОКАЗЫВАНИЯ

 

§ 1. Суд – субъект доказывания по налоговым спорам

В § 2 гл. I настоящей работы уже упоминалось Решение от 24 февраля 1994 г. Европейского Суда по правам человека в деле «Бенденун против Франции», в котором Суд признал, что государства – участники Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 20 марта 1952 г. могут наделять налоговые органы правом преследования и наказания недобросовестных налогоплательщиков, даже если дополнительная сумма налогов, взимаемых с данных лиц в качестве наказания, достаточно велика. Подобная система совместима с положениями ст. 6 Конвенции (право на справедливое судебное разбирательство) до тех пор, пока у налогоплательщика есть возможность оспорить решение, затрагивающее его интересы, в суде, где ему будут предоставлены гарантии, предусмотренные этой статьей [161] . В связи с этим представляется особенно важным анализ подходов, выработанных судебно-арбитражной практикой России при применении норм АПК РФ арбитражными судами, разрешающими налоговые споры.

Данное правоположение, выработанное Европейским судом, подчеркивает роль суда в установлении справедливых налоговых правоотношений в стране, разделяющей принципы Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Активное участие суда в определении предмета доказывания и распределении бремени доказывания Г.А. Жилин относит к необходимым условиям для всестороннего и полного исследования фактических обстоятельств [162] . Однако в среде юристов существует и другая позиция, согласно которой суды подменяют налоговые органы, выполняя не свойственные им функции налогового контроля, когда налоговый орган по надуманной причине вынуждает налогоплательщика обратиться в суд за защитой, а суд, вместо того чтобы наказать налоговые органы, халатно относится к своим обязанностям, начинает по существу разбираться в ситуации [163] .

В.Ф. Яковлев условно называет роль суда, активно участвующего в сборе доказательств, инквизиционной. Другой путь собирания доказательств по делу характеризуется состязательностью. В практике арбитражного судопроизводства идет сближение этих двух направлений. Арбитражному суду в большей степени импонирует подлинная состязательность [164] .

Закрепление в АПК РФ элементов активности арбитражного суда в сборе доказательств по делу объясняется целью обеспечения справедливого решения, особенно в условиях явного имущественного неравенства участников спорного правоотношения [165] .

На то, что активная роль суда не исключается в состязательном процессе, указывал еще К. Малышев: «…фактический материал для решения доставляется сторонами в законных формах процесса, а не разыскивается судом. Вместе с тем суд может указывать тяжущимся на недостаток доказательств по существенным фактам дела и предлагать им пополнить этот недостаток, если хотят» [166] .

И.Г. Арсенов исходит из того, что является правильным вывод суда о недоказанности, неустановленности существенного обстоятельства дела, если это обстоятельство действительно было включено в предмет доказывания, суд предложил сторонам доказать данное обстоятельство, но соответствующие доказательства не представлены [167] . Таким образом, данный автор обязательным условием вывода о недоказанности какого-либо обстоятельства определяет не только непредставление сторонами подтверждающих это обстоятельство доказательств, но и действие суда в виде предложения сторонам представить соответствующие доказательства.

И.Н. Лукьянова, анализируя понятие доказательств, определенных российскими учеными-процессуалистами, останавливается на роли арбитражного суда в доказывании [168] .

В современной юридической литературе сделаны попытки по-новому подойти к определению цели доказывания в условиях состязательного процесса. А.Т. Боннер, формулируя принцип объективной (судебной) истины, указывает на то, что установление истины как цель гражданского судопроизводства остается неизменной, но существенно изменились методы установления истины в суде [169] . В.В. Ярков говорит о принципе юридической истины, в соответствии с которым «арбитражный суд разрешает дело на основании представленных сторонами доказательств, не вмешивается в процесс доказывания, а лишь определяет, какие факты и какая сторона должна доказать, т. е. распределяет между ними обязанности по доказыванию» [170] . Ю.А. Веденеев использует понятие состязательно-следственного стандарта доказывания, под которым понимается модель процессуальной деятельности, позволяющая рассматривать цели, задачи, принципы арбитражного процесса, права и обязанности участников процесса в их взаимосвязи [171] .

И.В. Решетникова отмечает, что «доказательственное право, взращенное на принципах активности суда и объективной истины, должно быть концептуально пересмотрено в соответствии с переходом российского судопроизводства к состязательности» [172] .

В теории современного арбитражного процессуального права понятие доказательства исследовалось несколькими авторами. В.В. Молчанов судебные доказательства в арбитражном процессе определяет как «сведения о фактах, способные подтвердить наличие или отсутствие обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения дела, выраженные в предусмотренных законом средствах доказывания», отмечая, что понятие судебного доказательства включает два тесно взаимосвязанных элемента: фактические данные как содержание доказательства и средства доказывания как процессуальная форма [173] . И.В. Решетникова рассматривает доказательства в арбитражном судопроизводстве как сведения об обстоятельствах, имеющих значение для разрешения дела, полученные в установленном законом порядке и указанными средствами доказывания [174] . А.Г. Коваленко считает, что судебные доказательства – это средства установления истины по делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения дела, полученные в предусмотренном законом порядке [175] .

Наиболее полно понятие доказательств в современном арбитражном и гражданском процессуальном праве определил М.К. Треушников: «Судебными доказательствами являются фактические данные (сведения), обладающие свойством относимости, способные прямо или косвенно подтвердить имеющие значение для правильного разрешения судебного дела факты, выраженные в предусмотренной законом процессуальной форме (средствах доказывания), полученные и исследованные в строго установленном процессуальным законом порядке» [176] .

Приведенные выше понятия доказательства в арбитражном процессе, сформулированные И.В. Решетниковой, В.В. Молчановым, М.К. Треушниковым, после вступления в силу АПК РФ 1995 г. обладают общей чертой. Авторы не включают в понятие доказательства указание на роль арбитражного суда в доказывании, несмотря на то что такое указание сохранялось в АПК РФ 1995 г. Доказательства уже не определяются как средства, с помощью которых арбитражный суд устанавливает обстоятельства, имеющие значение для рассмотрения дела. Во всех рассматриваемых понятиях доказательства отсутствует указание на субъекты доказывания.

Возможно, авторы, справедливо полагая, что порядок получения и исследования доказательств, установленный процессуальным законом, включает решение вопроса о том, кто должен представлять и исследовать доказательства, не считают необходимым особо указывать субъекты представления и исследования доказательств в самом определении доказательства [177] . Однако и в АПК РФ 2002 г. сохранилось понятие доказательств по делу как полученных в предусмотренном настоящим Кодексом и другими федеральными законами порядке сведениях о фактах, на основании которых арбитражный суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования и возражения лиц, участвующих в деле, а также иных обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения дела (ст. 64 АПК РФ).

Таким образом, и в настоящее время законодатель придает суду важное значение в процессе доказывания, прямо называя его одним из элементов понятия доказательств наряду с лицами, участвующими в деле.

Подобный подход законодателя позволяет прийти к выводу, что в современном арбитражном процессе по-прежнему сохраняется значение суда как активного участника в процессе доказывания, основной функцией которого является установление наличия или отсутствия тех или иных обстоятельств по делу. При этом следует иметь в виду, что по определению, приведенному в ст. 64 АПК РФ, суд устанавливает не только те обстоятельства, которые обосновывают требования и возражения лиц, участвующих в деле, но и иные обстоятельства, имеющие значение для правильного рассмотрения дела, что подчеркивает самостоятельную роль суда в установлении юридически значимых обстоятельств по делу, а не только тех, на которые ссылаются лица, участвующие в деле.

Вместе с тем законодатель вводит в понятие доказательств такой элемент, как обстоятельства, обосновывающие требования и возражения лиц, участвующих в деле, что свидетельствует о действии в современном арбитражном процессе принципов состязательности и диспозитивности.

Наличие в понятии доказательств обоих названных элементов может означать, что в настоящее время арбитражный суд находится на переходном этапе, когда действие принципа объективной истины постепенно заменяется действием в арбитражном процессе принципа юридической истины. Длительность этого процесса сейчас предсказать трудно, возможно, он не имеет завершения, и в России сформируется некий баланс, золотая середина, позволяющая мирно сосуществовать обоим этим принципам, сплавленным в один принцип материальной истины, как ее определял В.А. Рязановский, т. е. соответствие решения норме права (правомерность) и действительным обстоятельствам дела [178] .

Независимо от того, исследовал арбитражный суд представленные сторонами доказательства или нет, они все равно являются судебными доказательствами при условии соблюдения процессуальной формы и порядка их получения; представленные сторонами сведения об обстоятельствах дела приобретают статус судебных доказательств в момент их представления лицами, участвующими в деле, арбитражному суду. Однако от усмотрения арбитражного суда зависит удовлетворение ходатайств лиц, участвующих в деле, о приобщении к делу дополнительных доказательств, об истребовании доказательств у других лиц, о вызове свидетелей. Такие ходатайства могут быть отклонены на том основании, что уже имеющиеся в деле доказательства достаточны для разрешения дела по существу либо что сведения, содержащиеся в документах, предметах или известные свидетелю и названные в соответствующем ходатайстве, не относятся к рассматриваемому делу. Согласно ч. 2 ст. 76 АПК РФ 2002 г. вещественные доказательства приобщаются к делу определением арбитражного суда. Экспертиза назначается также определением суда. В таких случаях сведения, о представлении или получении которых ходатайствует сторона, приобретут статус судебных доказательств только в момент их представления в суд на основании определения арбитражного суда об удовлетворении ходатайства [179] .

Более того, как указано выше в настоящем параграфе, законодатель наделил суд правом самостоятельно устанавливать обстоятельства, имеющие значение для дела, что не всегда обусловлено волеизъявлением сторон по представлению доказательств в арбитражный суд.

Е.В. Ткаченко отмечает, что все элементы системы средств доказывания имеют определенную процессуальную форму и находятся во взаимодействии, в связи с чем под системой средств доказывания в арбитражном процессе следует понимать ограниченную определенной процессуальной формой целостную совокупность средств доказывания, взаимодействующих путем подтверждения, дополнения, противоречия и заменяемости в целях установления истины по рассматриваемому делу. Далее, поскольку на основании данных ему полномочий арбитражный суд осуществляет управление системой средств доказывания, можно утверждать, что в доказательственных полномочиях наиболее ярко проявляется управленческая деятельность арбитражного суда по отношению к участникам процесса. Здесь следует обратить внимание на то обстоятельство, что новый АПК РФ не содержит правовой нормы, предоставляющей арбитражному суду право по своей инициативе истребовать доказательства от организаций и граждан, не участвующих в рассматриваемом деле, за исключением дел, возникающих из административных и иных публичных правоотношений. В части 5 ст. 66 АПК РФ прямо подчеркивается, что в случае непредставления органами государственной власти и местного самоуправления и иными органами и их должностными лицами доказательств по делам публичного характер;) арбитражный суд самостоятельно их истребует [180] .

 

По мнению данного автора, разделяющего точку зрения Б. Завидова, возможность расширения судом совокупности средств доказывания по сравнению с представленным ему кругом доказательств в рамках, установленных законом, является неотъемлемым правом суда, и нелогично лишать данного права арбитражный суд, указывая лишь некоторые исключения [181] .

В связи с этим нужно прежде всего выделить присущую арбитражному процессу взаимосвязь обязанности доказывания с принципами состязательности и равноправия сторон в процессе. Как указывает М. К. Треушников, правовую природу обязанностей по доказыванию и правил их распределения необходимо рассматривать в совокупности с действием основных принципов гражданского процессуального права [182] . С одной стороны, утвержденный в качестве основополагающего принцип состязательности значительно приближает российское судопроизводство, в том числе арбитражное, к принципам, подтвержденным мировой практикой, и дает арбитражному суду дополнительные возможности для беспристрастного объективного правосудия. С другой же стороны, передачу активной роли по собиранию и представлению доказательств сторонам, по существу, можно расценивать как предоставление арбитражному суду права при каких-либо обстоятельствах отказаться от поисков истины [183] .

Некоторые юристы-практики восприняли введение принципа состязательности в арбитражный процесс как право суда принимать решение на основании более убедительных доводов одной из сторон, устанавливая лишь формальную правоту этой стороны [184] . Однако еще в ходе правовой реформы 1864 г. в России подчеркивалось, что состязательность судопроизводства и активная роль суда едины. «… Правило состязательности нельзя доводить до крайности, – писал в конце XIX в. русский процессуалист К.И. Малышев. – Суд имеет право разъяснять дело себе сам» [185] . В начале XX столетия Т.М. Яблочков указывал: «Суд не может быть стеснен в суждении о достоверности и правильности представляемых сторонами доказательств» [186] . Е.В. Васьковский также указывал на необходимость добавления к принципу состязательности «некоторой дозы следственного начала», т. е. организации судопроизводства не по следственному, а по так называемому инструкционному принципу [187] .

С возрастанием в современных условиях роли суда как органа власти арбитражный суд, безусловно, вправе и обязан вмешиваться в процесс доказывания по рассматриваемому делу, «в формирование окончательных выводов еще на подходе к ним» [188] . В противном случае «судьям могут быть предъявлены каждой из сторон доводы, основанные на нелепостях. Вся трудность для судей состоит лишь в раскрытии того, какие из них наиболее нелепы» [189] . Как отметил М.К. Треушников, действующий в настоящее время процессуальный закон предусматривает определенную долю активности суда в установлении предмета доказывания [190] . Этим правом суд должен располагать «не для оказания помощи той или иной стороне, а для обеспечения оптимальных условий собственной деятельности» [191] .

Поскольку арбитражный суд не может самостоятельно собирать доказательства по делу, он создает необходимые условия для всестороннего и полного исследования обстоятельств дела и предоставляет сторонам, участвующим в арбитражном процессе, право на защиту нарушенных прав и законных интересов. Правомерно, что, отводя арбитражному суду пассивную роль в процессе, законодатель тем не менее требует вынесения законного решения, косвенным путем понуждает арбитражный суд принимать меры к получению дополнительных доказательств [192] .

Рассматривая проблему бремени доказывания при разрешении налоговых споров, нельзя обойти молчанием тему пределов активности суда при сборе и исследовании доказательств по делу. Анализ судебно-арбитражной практики показывает, что налоговые органы занимают противоречивую позицию по данному вопросу в зависимости от предполагаемого исхода дела в результате сбора судом дополнительных доказательств.

В соответствии с ч. 1 ст. 65 АПК РФ каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать те обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений. В силу этой нормы права бремя доказывания совершения налогоплательщиком налогового правонарушения возлагается на налоговый орган, который обязан обосновать обстоятельства совершения этого правонарушения. Данный вывод подтверждается вторым предложением ч. 1 ст. 65 АПК РФ, согласно которому при рассмотрении споров о признании недействительными актов государственных органов, органов местного самоуправления и иных органов обязанность доказывания обстоятельств, послуживших основанием для принятия указанных актов, возлагается на орган, принявший акт. В связи с этим следует прийти к выводу, что именно налоговый орган, а не суд должен доказать обстоятельства совершения налогоплательщиком налогового правонарушения, послужившего основанием для принятия решения о привлечении налогоплательщика к ответственности.

Указанная процессуальная норма права вполне согласуется с материальной нормой права, содержащейся в ст. 100 НК РФ, в соответствии с которой в акте выездной налоговой проверки должны быть указаны документально подтвержденные факты налоговых правонарушений. Таким образом, налоговая инспекция должна представить суду акт выездной налоговой проверки с описанием всех обстоятельств правонарушения и доводов, по которым налоговый орган пришел к выводу, что определенными документами доказаны эти обстоятельства.

Вместе с тем в Налоговом кодексе существовал пробел относительно составления такого же акта при проведении не выездной, а камеральной налоговой проверки.

Представляется неудачной попытка Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ восполнить этот пробел путем толкования имеющихся в НК РФ норм права. Из пункта 37 Постановления Пленума ВАС РФ от 28 февраля 2001 г. № 5 «О некоторых вопросах применения части первой Налогового кодекса Российской Федерации» следует, что при проведении камеральной проверки составления акта не требуется. Вместе с тем в п. 1 ст. 115 НК РФ, в редакции Федерального закона от 9 июля 1999 г. № 154-ФЗ, названы два условия привлечения налогоплательщика к ответственности: факт обнаружения налогового правонарушения и составление соответствующего акта.

Обязанность налогового органа по составлению акта, подтверждающего факт совершения налогового правонарушения, была предусмотрена лишь ст. 100, 101.1 НК РФ по результатам выездной налоговой проверки налогоплательщиков и при совершении нарушений лицами, не являющимися налогоплательщиками. Во всех остальных случаях такой обязанности у налоговой инспекции не имелось, что представляется нарушением прав налогоплательщика, который только из акта может узнать об объективной стороне вменяемого ему налогового правонарушения, о доказательствах, которыми располагает налоговый орган, и о мотивах, по которым последний пришел к выводу о вине налогоплательщика в данном конкретном случае.

Противоположный подход, изложенный в Постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 28 февраля 2001 г. № 5, на практике приводил к тому, что на суд по существу возлагалась не свойственная ему функция самостоятельно установить факт налогового правонарушения и собрать связанные с ним доказательства. Таким образом, Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ возложил не на налоговый орган, а на суд бремя доказывания совершения налогоплательщиком налогового правонарушения, что не может быть признано соответствующим процессуальному законодательству.

Конституционный Суд РФ в Определении по жалобе открытого акционерного общества «Востоксибэлектросетьстрой» на нарушение конституционных прав и свобод положениями частей третьей и четвертой статьи 88, пункта 1 статьи 101 Налогового кодекса Российской Федерации и части 4 статьи 200 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации от 12 июля 2006 г. № 267-0 закрепил правоположение о том, что как название, так и содержание ст. 101 НК РФ, регламентирующей процедуру привлечения налогоплательщика к налоговой ответственности, свидетельствуют о том, что ее положения распространяются на производство по делам о правонарушениях, выявленных в ходе как выездных, так и камеральных налоговых проверок.

Впоследствии в ст. 88 НК РФ Федеральным законом от 27 июля 2006 г. № 137-ФЗ была введена норма права, в соответствии с которой должностные лица налогового органа обязаны составить акт проверки в порядке, предусмотренном ст. 100 НК РФ, в случае установления факта совершения налогового правонарушения или иного нарушения законодательства о налогах и сборах.

Вместе с тем суд не вправе устраниться от выяснения всех обстоятельств по делу.

Активная роль суда при разрешении спора обусловлена действующим процессуальным законодательством. В соответствии со ст. 4 АПК РФ на суд возложена задача защиты нарушенных прав и законных интересов сторон по делу. М.Г. Авдюков приходит к выводу, что нормы, предусматривающие соответствующие правомочия суда, совершение судом ряда процессуальных действий по собственной инициативе, выводятся из требований принципов законности и объективной истины [193] .

Статья 135 АПК РФ не только дает суду право, но и обязывает проявлять инициативу для выполнения возложенных на суд ст. 4 АПК РФ задач, для чего суд рассматривает вопрос о привлечении к участию в деле другого ответчика или третьего лица, предлагает лицам, участвующим в деле, другим организациям, их должностным лицам исполнить определенные действия, в том числе представить документы и сведения, имеющие значение для разрешения спора, вызывает свидетелей, рассматривает вопрос о назначении экспертизы, направляет другим арбитражным судам судебные поручения, принимает меры к примирению сторон. Судья совершает и иные действия, направленные на обеспечение правильного и своевременного разрешения спора.

К.С. Юдельсон полагал, что рассматривать помощь суда сторонам в осуществлении их прав как ограничение принципа диспозитивности значит грубо фальсифицировать теорию советского процесса [194] .

Вопрос о круге субъектов, на которых распространяется действие начала диспозитивности, относится к числу дискуссионных в теории гражданского процессуального права. Согласно первой точке зрения к числу таких субъектов относятся только стороны. В соответствии со второй точкой зрения к ним относится, в частности, суд [195] .

Здесь, правда, следует отметить, что АПК РФ 1995 г., следуя идее чистой состязательности, в ст. 66 («Назначение экспертизы») закреплял право суда назначать экспертизу лишь по ходатайству лица, участвующего в деле, что было расценено М. К. Треушниковым как определенная крайность [196] . В настоящее время ч. 1 ст. 82 АПК РФ 2002 г. предусмотрено, что экспертиза назначается судом по ходатайству лица, участвующего в деле, или с согласия лиц, участвующих в деле. Отдельно упомянуто, что по своей инициативе арбитражный суд может назначить экспертизу, в случае если ее назначение предписано законом или предусмотрено договором либо необходимо для проверки заявления о фальсификации доказательств, а также если необходимо проведение дополнительной или повторной экспертизы.

Отсутствие необходимой активности суда первой инстанции влечет серьезные последствия в виде отмены решения суда вышестоящей судебной инстанцией. Неполное выяснение обстоятельств, имеющих значение для дела, прямо названо в п. 1 ч. 1 ст. 270 АПК РФ в качестве основания для изменения или отмены апелляционным судом решения суда первой инстанции.

При таких условиях решение, вынесенное по имеющимся документам, неизбежно будет основано на недостаточно исследованных доказательствах, а потому подлежит отмене в апелляционной или последующих судебных инстанциях. Следовательно, до законодательного введения реальной состязательности, обеспеченной необходимыми процедурами, отмена принципа активности арбитражного суда в сборе доказательств по делу преждевременна [197] . Если орган публичной власти нарушает право, обязанностью именно суда является приказать такому органу власти исполнять требования права [198] .

Однако зачастую налоговые инспекции возражают против использования судом предоставленных ему полномочий, ссылаясь на то, что тот или иной документ не был представлен инспекции при проведении его налоговой проверки.

С этой точки зрения показательно следующее дело, рассмотренное Федеральным арбитражным судом Московского округа [199] .

Общество с ограниченной ответственностью обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с иском к налоговой инспекции об обязании возместить из бюджета сумму налога на добавленную стоимость по экспорту за II квартал 2000 г. в размере 185 922 руб.

Решением от 24 августа 2001 г., оставленным без изменения постановлением от 18 октября 2001 г. апелляционной инстанции, Арбитражный суд г. Москвы удовлетворил требования общества, подтвержденные материалами дела.

Законность и обоснованность судебных актов проверены в связи с кассационной жалобой инспекции, в которой ответчик ссылался на то, что вывод суда о представлении обществом надлежащих доказательств в подтверждение права на льготное налогообложение не соответствует обстоятельствам дела.

Как усматривалось из материалов дела, налогоплательщиком представлен полный пакет документов, подтверждающий право на льготное налогообложение и предусмотренный действующими в спорном налоговом периоде нормативными правовыми актами.

Суд кассационной инстанции, оставляя судебные акты без изменения, указал следующее.

Согласно АПК РФ арбитражный суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном и объективном исследовании имеющихся в деле доказательств.

В связи с этим нельзя признать обоснованным довод ответчика о том, что суд был не вправе принимать и оценивать в качестве доказательства отгрузки на экспорт ткани, полученной от российского поставщика, заключение ЗАО «Отраслевой центр по стандартизации, метрологии и сертификации в текстильной и легкой промышленности», которое не было представлено налоговому органу при проведении проверки.

В то же время, если акт налоговой проверки не соответствует требованиям ст. 100, а решение – ст. 101 НК РФ, налоговые инспекции упрекают суд за недостаточную активность в установлении истины по делу.

Так, по делу № КА-А41/8349-01 [200] налоговая инспекция обратилась в Арбитражный суд Московской области с иском к ООО о взыскании 53 284,26 руб. штрафных санкций в соответствии с п. 1 ст. 122 НК РФ по решению инспекции от 20 апреля 2001 г. на основании акта выездной налоговой проверки за 1998 г.

Решением от 22 октября 2001 г. Арбитражный суд Московской области отклонил исковые требования истца, принявшего решение с нарушением требований ст. 101 НК РФ.

Законность решения суда проверена в связи с кассационной жалобой инспекции, в которой инспекция ссылалась на то, что судом не истребованы доказательства, необходимые для рассмотрения дела.

Как усматривалось из материалов дела и установлено судом первой инстанции, актом налоговой проверки и решением инспекции зафиксировано занижение налога на прибыль в сумме 217 794,84 руб. и налога на добавленную стоимость в размере 106 351,83 руб., в то же время штрафные санкции начислены соответственно 42 609 руб. и 10 674 руб., что не соответствует 20 % неуплаченных сумм налогов.

Таким образом, суд пришел к обоснованному выводу о нарушении инспекцией требований ст. 101 НК РФ, предъявляемых к принимаемому налоговым органом решению о привлечении налогоплательщика к ответственности, в то время как в соответствии с АПК РФ обязанность доказывания обстоятельств, в том числе и размера санкций, послуживших основанием для принятия актов государственных органов, возлагается на орган, принявший акт.

Тем не менее суд первой инстанции в определениях от 5 сентября 2001 г. и от 8 октября 2001 г. обязывал инспекцию представить необходимые документы в подтверждение выводов акта налоговой проверки, развернутый расчет налоговых санкций, уточнить и обосновать свои требования.

В связи с этим нельзя признать обоснованным утверждение налогового органа о том, что судом не использованы в полной мере полномочия, предусмотренные законом, для установления необходимых обстоятельств по делу, поэтому оснований к отмене решения суда не имелось.

Сравнительный анализ двух описанных выше дел свидетельствует о том, что в обоих случаях – если доказательственная база в досудебном порядке не обеспечена налогоплательщиком либо налоговым органом – суд не только вправе, но и обязан занять активную позицию, помогая сторонам в сборе доказательств по делу. Вместе с тем, с одной стороны, пределы активности суда ограничены рамками процессуального законодательства, действием в арбитражном процессе принципов диспозитивности и состязательности, предполагающих активную роль самих сторон по делу в сборе доказательств и распоряжении своими процессуальными правами; с другой стороны, активная позиция суда ограничена презумпцией добросовестности налогоплательщика.

Последнее предполагает перенесение акцента в оценке активной роли суда в сторону помощи налогоплательщику в сборе доказательств и ограничение активности суда при привлечении налогоплательщика к ответственности налоговым органом в случае невыполнения им требований ст. 101 НК РФ.

Иными словами, суд не вправе принимать на себя бремя доказывания, хотя бы и частично, совершения налогоплательщиком налогового правонарушения. Данный вывод подкрепляется положением, содержащимся в п. 14 ст. 101 НК РФ, дающим суду право признавать недействительным решение налогового органа, если оно принято с нарушением порядка, установленного ст. 101 НК РФ.

Таким образом, суд обязан оказать содействие обеим сторонам в налоговом споре в сборе доказательств, но не вправе заменять собой налоговый орган, задачей которого является установление обстоятельств совершения налоговых правонарушений.

Вместе с тем в 2004 г. все более заметной становится тенденция перехода арбитражного суда с позиций материальной истины на позиции формальной истины, или, что является более правильным, занятие арбитражным судом противоречивой позиции по проблеме доказывания по налоговым спорам. Так, в Постановлении от 5 октября 2004 г. № 4909/04 [201] Президиум ВАС РФ отметил следующее. Суды всех инстанций не приняли во внимание, что если налогоплательщик в процессе рассмотрения арбитражным судом заявления налогового органа о взыскании с него недоимки по налогу на доходы физических лиц указывает на наличие у него права на налоговые вычеты, то это обстоятельство нуждается в проверке независимо от предварительного обращения налогоплательщика с соответствующим заявлением в налоговый орган. Данное Постановление нацеливало арбитражные суды на установление всех обстоятельств по делу независимо от того, были или нет представлены соответствующие документы налоговому органу.

Следующее дело, рассмотренное судами Московского округа, свидетельствует об устойчивой судебно-арбитражной практике, характеризующей данный подход к проблеме доказывания по налоговым спорам.

Закрытое акционерное общество обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании недействительными решений налоговой инспекции от 20 января 2004 г. № 2749 об уплате налога на добавленную стоимость и от 20 января 2004 г. № 9 об отказе в применении ставки 0 %, в возмещении НДС за сентябрь 2003 г. при экспорте товаров, а также об обязании инспекции возместить НДС в размере 73 123 руб. путем зачета в счет текущих платежей.

Решением от 12 апреля 2004 г., оставленным без изменения постановлением апелляционной инстанции от 13 июля 2004 г., Арбитражный суд г. Москвы удовлетворил заявленные требования, поскольку заявителем представлен полный пакет документов в подтверждение применения налоговой ставки 0 %.

Законность и обоснованность судебных актов проверены в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой инспекции, в которой налоговый орган ссылался на представление налогоплательщиком надлежаще оформленных документов только в Арбитражный суд г. Москвы.

Согласно п. 29 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 28 февраля 2001 г. № 5 «О некоторых вопросах применения части первой Налогового кодекса Российской Федерации» суд обязан принять и оценить документы и иные доказательства, представленные налогоплательщиком в обоснование своих возражений по акту выездной налоговой проверки, независимо от того, представлялись ли эти документы налогоплательщиком налоговому органу в сроки, определенные п. 5 ст. 100 НК РФ.

В силу ст. 13 Федерального конституционного закона от 28 апреля 1995 г. № 1-ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации» постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ обязательны для арбитражных судов в Российской Федерации.

Поскольку Постановлением Пленума ВАС РФ установлена обязанность арбитражного суда принять и оценить документы, представленные налогоплательщиком не только в ходе налоговой проверки, но и непосредственно в судебное заседание, что соответствует принципу материальной истины, закрепленному в ч. 1 ст. 71 АПК РФ, нельзя принять во внимание довод инспекции о том, что дополнительное соглашение к договору о переходе покупателя в другой банк, CMR, с необходимыми отметками таможенного органа, платежные поручения, счета были представлены только в Арбитражный суд г. Москвы и поэтому не должны им учитываться при решении вопроса о правомерности принятых инспекцией актов.

Указанный довод инспекции противоречит правовой позиции Конституционного Суда РФ, закрепленной в п. 2.2 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 14 июля

2003 г. № 12-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 4, пункта 1 статьи 164, пунктов 1 и 4 статьи 165 Налогового кодекса Российской Федерации, статьи 11 Таможенного кодекса Российской Федерации и статьи 10 Закона Российской Федерации «О налоге на добавленную стоимость» в связи с запросами Арбитражного суда Липецкой области, жалобами ООО «Папирус», ОАО «Дальневосточное морское пароходство» и ООО «Коммерческая компания «Балис», согласно которому, как указывал КС РФ в ряде постановлений, в случаях когда суды при рассмотрении дела не исследуют по существу его фактические обстоятельства, ограничиваясь только установлением формальных условий применения нормы, право на судебную защиту, предусмотренное ст. 46 (ч. 1) Конституции РФ, оказывается существенно ущемленным.

Кассационной инстанцией также был учтен тот факт, что в нарушение ст. 88 НК РФ инспекцией при выявлении ошибок или противоречий в представленных документах не сообщено об этом налогоплательщику с требованием внести соответствующие изменения, представить дополнительные документы, подтверждающие правильность исчисления налогов, а спор был доведен до разрешения в арбитражном суде.

Одновременно суд кассационной инстанции исходил из того обстоятельства, что согласно поди. 2 п. 1 ст. 165 НК РФ налогоплательщик обязывается представить выписку банка, подтверждающую фактическое поступление выручки от иностранного лица – покупателя экспортного товара, что обществом выполнено. При этом закон не содержит требования о том, что выручка должна поступить с определенного счета инопокупателя.

Представления счетов ст. 172 НК РФ не требуется. Заявлений о фальсификации доказательств налоговым органом не сделано.

В соответствии с ч. 2, 4 ст. 71 АПК РФ арбитражный суд оценивает взаимную связь доказательств в их совокупности наряду с другими доказательствами.

В связи с этим при наличии доказательств, подтверждающих, что наименования грузополучателя и покупателя совпадают, суд правомерно принял в качестве надлежащего доказательства счет-фактуру № 928, в которой не указан грузополучатель. При таких обстоятельствах оснований к отмене судебных актов не имелось [202] .

Однако в Постановлении от 6 июля 2004 г. № 1200/04 Президиум ВАС РФ занял противоположную позицию [203] . В этом документе Президиум ВАС РФ указал, что поскольку обществом заявлялось требование о признании решения налоговой инспекции недействительным, то оценка законности этого решения должна осуществляться судом, исходя из документов, которые на момент его вынесения были представлены в налоговую инспекцию обществом в целях подтверждения прав на налоговую ставку 0 % и налоговые вычеты по экспортным операциям. В частности, не могут свидетельствовать о незаконности решения налоговой инспекции накладные, приложенные обществом к отзыву на заявление о пересмотре судебных актов в порядке надзора, направленному в Высший Арбитражный Суд РФ.

Правда, в последнем случае речь идет не о выездной, а о камеральной проверке.

Однако, на взгляд автора, указанное обстоятельство не должно определять различия в подходах правоприменителя к решению одного и того же вопроса в оценке доказательств, только исходя из различных видов налоговой проверки, хотя бы потому, что и в том и в другом случаях применяются одни и те же нормы процессуального права о доказательствах и доказывании.

Нормы материального права также не дают оснований для иного, чем в п. 29 Постановления Пленума ВАС РФ № 5, толкования полномочий арбитражного суда по оценке доказательств при разрешении налоговых споров.

При проведении выездной налоговой проверки у налогоплательщика имеется значительно больше гарантий по соблюдению его прав налоговым органом и возможностей еще до суда урегулировать спорные вопросы, чем при проведении камеральной проверка!. По результатам выездной налоговой проверки, в отличие от камеральной (до 1 января 2007 г.), в силу ст. 100 НК РФ составляется акт по установленной форме, в котором подробно излагаются установленные в ходе проверки факты. При этом налогоплательщик вправе не только представить письменные возражения по акту, но и приложить к возражениям соответствующие документы. По результатам камеральной проверки налогоплательщик был лишен такой возможности.

Мнение налоговой инспекции о представленных им документах он узнавал зачастую лишь из вынесенного ею решения. При этом одновременно он привлекался к налоговой ответственности, а налоговый орган в нарушение ст. 88 НК РФ не требовал от налогоплательщика, прежде чем принять неблагоприятное для него решение, внесения исправлений в документы в случае выявления в них ошибок или противоречий.

Такие нарушения со стороны налоговых органов носили массовый характер, о чем свидетельствует обширная судебно-арбитражная практика [204] .

Если при этом налогоплательщик был лишен возможности восполнить доказательственную базу еще и в суде, то можно говорить о прямом нарушении права на судебную защиту.

В связи с этим Конституционный Суд РФ в вышеназванном Определении от 12 июля 2006 г. № 267-0 высказался таким образом, что, в случаях когда суды при рассмотрении дела не исследуют по существу его фактические обстоятельства, а ограничиваются только установлением формальных условий применения нормы, право на судебную защиту, закрепленное ст. 46 (ч. 1) Конституции РФ, оказывается существенно ущемленным.

Затем Пленум ВАС РФ принял Постановление от 18 декабря 2007 г. № 65 «О некоторых процессуальных вопросах, возникающих при рассмотрении арбитражными судами заявлений налогоплательщиков, связанных с защитой права на возмещение налога на добавленную стоимость по операциям, облагаемым названным налогом по ставке 0 процентов», в котором дал толкование нормам налогового права, определяющим внесудебную процедуру возмещения НДС и применяемым арбитражными судами при разрешении налоговых споров, пунктом 5 которого предусмотрено право налогового органа представить аргументированные возражения против возмещения, даже если в решении налогового органа не приведены конкретные мотивы отказа, а также в случае представления налогоплательщиком непосредственно в суд документов, истребованных налоговым органом, когда причины непредставления этих документов в налоговый орган признаны уважительными.

Вопрос о возможности представления налогоплательщиком в суд новых документов важен потому, что это право налогоплательщика должно соотноситься с правом налогового органа на представление в суд дополнительных документов в обоснование оспариваемого решения. Арбитражные суды оценивают доказательства обоснованности возникновения налоговой выгоды у налогоплательщика при рассмотрении в арбитражном суде налогового спора, и налоговым органом могут быть представлены в суд доказательства необоснованного возникновения у налогоплательщика налоговой выгоды [205] .

Так, по делу, рассмотренному Арбитражным судом города Москвы, было удовлетворено заявление общества с ограниченной ответственностью о признании недействительным решения инспекции об отказе в привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения, поскольку судом установлено, что предусмотренные ст. 171, 172НКРФ документы, запрошенные по требованию инспекции, не полученному налогоплательщиком по уважительной причине, представлены заявителем в суд и в налоговый орган в период рассмотрения арбитражного дела, при этом каких-либо возражений по представленным в подтверждение налоговых вычетов документам инспекцией в суде не заявлено [206] .

Следует согласиться с тем, что представляется недостаточным безоговорочное следование некоторых авторов идее чистой состязательности по образцу западных моделей, учитывая все факторы экономической и культурно-правовой действительности.

Развитые формы права требуют развитой личности. И наоборот, развитые формы права в определенной степени тождественны развитым демократическим институтам общества.

Поэтому законодатель попреки радикальным призывам к полному следованию чистой состязательной модели судопроизводства придерживается рационального взгляда, оставляя в процессе не консервативные элементы, якобы сдерживающие состязательность, а действительно рациональные элементы, направленные на обеспечение реального, подлинного равенства сторон в процессе [207] .

Арбитражный суд в процессуальном плане не занимает позицию наблюдателя, а способствует сторонам в порядке, предусмотренном арбитражным процессуальным законодательством, в собирании и представлении доказательств, поскольку субъектами арбитражного процесса могут быть и граждане, не всегда имеющие возможность пользоваться помощью адвокатов [208] . В связи с этим трудно согласиться с той позицией, что по несложным делам любая сторона в состоянии представить шаблонный пакет документов; по сложным делам активная позиция арбитражного суда, определяющая направление сбора и исследования доказательств по делу, еще в большей степени является неуместной и непозволительной, если речь идет о реальной состязательности. Играя активную роль в сборе доказательств по собственной инициативе, арбитражный суд неминуемо утрачивает свою основную роль беспристрастного арбитра, неизбежно действует в интересах той или другой стороны [209] .

 

В нормах, регламентирующих порядок производства по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений, закреплены особенности реализации принципа состязательности. Здесь закон учитывает изначальное неравенство субъектов таких правоотношений, когда одним из участников является государство в лице его органов или организаций, а другим – частное лицо (гражданин или организация).

Государство как наиболее сильная сторона в процессе обладает большими возможностями для защиты своих прав и законных интересов. Поэтому в указанной сфере суд должен реализовать свои властные функции, проявлять инициативу с целью защиты более слабой стороны в процессе. Таким образом, можно выделить два элемента, составляющих концепцию состязательности в Арбитражном процессуальном кодексе РФ: активная деятельность участвующих в деле лиц по отстаиванию своей позиции в арбитражном процессе и активность суда по управлению и руководству процессом [210] .

Здесь мы подходим к проблеме определения субъектов доказывания в арбитражном процессе при разрешении налоговых споров, а именно является ли арбитражный суд субъектом доказывания и какая часть бремени доказывания может возлагаться на суд.

По мнению С.В. Курылева, под доказыванием подразумевается деятельность, имеющая цель убедить суд в истинности рассматриваемых им фактов (сведений) [211] .

С.С. Алексеев, М.К. Треушников, К.С. Юдельсон понимают под судебным доказыванием деятельность субъектов процесса по установлению при помощи указанных законом процессуальных средств и способов объективной истинности наличия или отсутствия фактов, необходимых для разрешения спора между сторонами [212] .

Доказывание в арбитражном процессе – это логико-практическая деятельность лиц, участвующих в деле, и суда по установлению наличия или отсутствия обстоятельств, имеющих важное значение для правильного разрешения дела [213] .

Таким образом, в зависимости от определения доказывания ученые-юристы либо относят суд к субъектам доказывания, либо исключают его из таковых.

А.А. Власов, Б.Д. Завидов, О.Б. Гусев с осторожностью указывают, что, несмотря на то что арбитражный суд первой инстанции имеет определенные правомочия по сбору доказательств, он все-таки при определенных условиях не наделен правом сбора таких доказательств по собственной инициативе [214] .

К.С. Юдельсон полагает, что суд в гражданском процессе является субъектом доказывания фактов, положенных в основу решения, и субъектом обязанности по доказыванию [215] . А.Ф. Клейнман придерживается прямо противоположной позиции [216] .

Между тем с принятием АПК РФ 2002 г. можно с уверенностью сказать о том, что при рассмотрении дел, возникающих из административных и иных публичных, в том числе налоговых, правоотношений, суд следует отнести к субъектам доказывания. Так, согласно ч. 6 ст. 200 АПК РФ в случае непредставления органом или лицом, которые приняли оспариваемый акт, решение или совершили оспариваемые действия (бездействие), доказательств, необходимых для рассмотрения дела и принятия решения, арбитражный суд может истребовать их по своей инициативе. Аналогичная норма содержится в ч. 5 ст. 215 АПК РФ «Судебное разбирательство по делам о взыскании обязательных платежей и санкций».

Таким образом, если при применении ранее действовавшего АПК РФ 1995 г. суд, проявляя инициативу при сборе доказательств, должен был обосновывать ее путем сравнительного толкования размещенных в разных главах норм права, то в настоящее время в АПК РФ имеется прямая запись о праве суда истребовать необходимые доказательства по своей инициативе при рассмотрении дел, возникающих из административных и иных публичных правоотношений.

Г.А. Жилин полагает, что участие суда в формировании доказательственной базы для подтверждения юридических фактов, входящих в предмет доказывания, сводится к праву суда предложить сторонам и другим лицам, участвующим в деле, представить дополнительные доказательства, в оказании им содействия при наличии соответствующего ходатайства в собирании дополнительных доказательств, если их представление для названных субъектов процесса оказалось затруднительно. Однако при уклонении стороны от обязанности по доказыванию необходимые доказательства могут быть не выявлены и юридические факты, имеющие значение для дела, не будут доказаны.

В результате дело будет разрешено вопреки фактическим обстоятельствам, имевшим место в действительности, поскольку по вине стороны они не стали предметом исследования и опенки при разрешении дела [217] .

Вряд ли такой подход оправдан при разрешении налоговых споров.

Согласно ч. 2 ст. 66 АПК РФ арбитражный суд вправе предложить лицам, участвующим в деле, представить дополнительные доказательства, необходимые для выяснения обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения дела и принятия законного и обоснованного решения.

И.Г. Арсенов в связи с этим приходит к выводу, что такое полномочие появляется у суда именно тогда, когда из-за отсутствия доказательств какие-то обстоятельства, составляющие предмет доказывания, не установлены и это препятствует правильному рассмотрению дела. Содержание предмета доказывания – фактические обстоятельства дела – является, таким образом, критерием, определяющим пределы активности суда в получении судебных доказательств в арбитражном процессе. Это означает, что при рассмотрении спора по существу суд обязан принять меры для установления действительных обстоятельств дела. Вместе с тем непредставление в состязательном процессе кем-то из лиц, участвующих в деле, дополнительных доказательств не должно препятствовать принятию решения, приводить к бесконечному отложению дела. В таком случае суд обязан сделать выводы об обстоятельствах дела на основании оценки доказательств, имеющихся в наличии [218] .

С принятием АПК РФ 2002 г. роль суда в административных спорах стала более активной. Суд может обязать госорган представить тот или иной документ, прислать своего представителя на судебное заседание и т. д. [219] .

В связи с этим представляется не бесспорным утверждение И. В. Решетниковой о том, что развитие состязательности устранило суд из числа основных субъектов соблюдения доказательств по делу [220] .

Правда, здесь следует отметить, что с развитием арбитражно-процессуального законодательства взгляды этого автора претерпели серьезное изменение. В публикации, помещенной в спецвыпуске, посвященном теме «Доказательства», в еженедельнике «Экономика и жизнь» – «Юрист» И.В. Решетникова отмечает: «В целом можно говорить, что процедура доказывания в новом процессуальном законодательстве выстроена на уровне современного мирового процессуального законодательства на основе состязательности процесса, но неизбежно отличается от доказывания в зарубежном процессе.

Основное кардинальное отличие российского доказывания от английского и американского состоит в стандарте доказывания. В странах состязательного процесса суд выносит решение, когда одна сторона более вероятно, чем другая, доказала факты своей правовой позиции, т. е. от суда не требуется установления истины по делу. Российский процесс по-прежнему ориентирован на то, что суд должен установить все юридически значимые обстоятельства дела, обосновывая их достаточными доказательствами.

Раньше закон требовал установления объективной истины по делу, теперь такого требования нет, но фактически ничего не изменилось. Неизменность российского законодательства в подходе к стандарту доказывания продиктована, скорее всего, традиционностью нашего представления о законности и обоснованности судебных актов, активностью суда в процессе доказывания» [221] .

Тот же автор еще в 2000 г. пришел к выводу, что субъектами гражданского процессуального доказывания являются: суд, лица, участвующие в деле, и представитель.

При этом автор исходил из того, что субъекты доказывания – это не все лица, участвующие в данном процессе, а только те из них, кто использует доказательства для достижения цели доказывания. Свидетели, эксперты, будучи участниками процесса доказывания, оказывают помощь в достижении данной цели, не неся обязанности доказать какие-либо обстоятельства по делу.

Субъекты доказывания отличаются не просто обязанностью участвовать в судопроизводстве, а обязанностью доказывать определенные обстоятельства, имеющие значение для дела. Такие лица обладают либо материально-правовой (стороны, третьи лица), либо процессуально-правовой заинтересованностью в исходе дела (суд должен верно разрешать спор, представители, прокурор, органы и лица, участвующие в защиту интересов других лиц, доказывают правовую позицию в интересах того лица, чьи права они защищают в гражданском судопроизводстве) [222] .

Какая же роль отводится суду, разрешающему налоговый спор, при распределении бремени доказывания?

Согласно ч. 1 ст. 65 АПК РФ каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений. Каждое лицо, участвующее в деле, должно раскрыть доказательства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений, перед другими лицами, участвующими в деле (ч. 3 ст. 65 АПК РФ).

Из текста закона следует, что как налогоплательщик, так и налоговый орган обязаны доказать обстоятельства, на которые они ссылаются как на основание своих требований и возражений, и раскрыть друг перед другом соответствующие доказательства.

Поскольку в соответствии со ст. 52, 54 НК РФ налогоплательщики самостоятельно исчисляют налоговую базу по итогам каждого налогового периода на основе данных регистров бухгалтерского учета и (или) на основе иных документально подтвержденных данных об объектах, подлежащих налогообложению либо связанных с налогообложением, а также самостоятельно исчисляют сумму налога, то именно налогоплательщики должны представить доказательства, подтверждающие состав объектов налогообложения, объем налогооблагаемой базы и размер сумм налогов, подлежащих уплате.

Если в порядке налогового контроля налоговый орган проводит налоговую проверку налогоплательщика, то по ее результатам на основании п. 7, 8 ст. 101 НК РФ инспекция может принять решение о привлечении налогоплательщика к налоговой ответственности за совершение налогового правонарушения, в котором излагаются обстоятельства совершенного правонарушения, документы и иные сведения, которые подтверждают указанные обстоятельства. Следовательно, в этом случае налоговый орган должен представить доказательства совершенного налогоплательщиком налогового правонарушения. На него переходит бремя доказывания обстоятельств, связанных с этим правонарушением, и представления иных документов и сведений, нежели были предложены налогоплательщиком в обоснование правильности исчисления налоговой базы и налога.

Указанный вывод о распределении бремени доказывания между сторонами налогового правоотношения подтверждается процессуальным законодательством. В соответствии с ч. 1 ст. 65 АПК РФ обязанность доказывания обстоятельств, послуживших основанием для принятия государственными органами, должностными лицами оспариваемых актов, решений, совершения действий (бездействия), возлагается на соответствующие орган или должностное лицо.

Данное положение следует применять в координации с ч. 5 ст. 200 АПК РФ, согласно которой обязанность доказывания соответствия оспариваемого ненормативного правового акта закону или иному нормативному правовому акту, законности принятия оспариваемого решения, совершения оспариваемых действий (бездействия) возлагается на орган или лицо, которые приняли акт, решение или совершили действия (бездействие).

Из сопоставления указанных норм права следует, что при принятии налоговым органом решения о применении к налогоплательщику ответственности за налоговое правонарушение обязанность доказывания неправомерного поведения налогоплательщика возлагается на налоговый орган. Если же предъявленных налоговым органом доказательств, необходимых для рассмотрения дела и принятия решения судом, недостаточно, то в силу ч. 6 ст. 200 и ч. 5 ст. 215 АПК РФ арбитражный суд может истребовать их по своей инициативе.

Таким образом, бремя доказывания переходит к суду. Правда, здесь стоит оговориться. Как было сказано выше, суд не вправе принимать на себя бремя доказывания совершения налогоплательщиком налогового правонарушения. Активность суда ограничивается содействием обеим сторонам в сборе доказательств и установлением истины по делу. Суд как субъект доказывания должен быть и является объективным, поскольку не имеет материально-правовой заинтересованности в исходе дела. Он приходит к выводу на основе исследования доказательств и выносит решение, даже если у судьи «не лежит к нему душа» [223] .

Таким образом, до настоящего времени остается актуальным утверждение Л.Ф. Лесницкой о том, что суд не только исследует и оценивает представленные доказательства, но и проявляет инициативу в их собирании [224] .

При этом если исходящая от лиц, участвующих в деле, и их представителей оценка доказательств является рекомендательной, то оценка доказательств судом носит властный характер [225] . Власть суда, не принадлежащая ни машине, ни оружию, в конечном счете покоится на моральной санкции устойчивого общественного доверия [226] .

Из положения о том, что суд по налоговым спорам является субъектом доказывания, следует и еще один важный вывод: при наличии оснований полагать, что налогоплательщик действует недобросовестно, суд не может занимать безучастную позицию, и, если налоговый орган доказательно утверждает о недобросовестности налогоплательщика, суд обязан оказать содействие налоговому органу в сборе недостающих доказательств.

Таким основанием может являться заявление о фальсификации доказательств.

Судебно-арбитражная практика свидетельствует о том, что при рассмотрении дел, связанных с возмещением налога на добавленную стоимость при экспорте товаров, налоговые инспекции зачастую ссылаются на то, что представленные организациями документы фиксируют хозяйственные операции, не имевшие места в действительности, например по оформленной таможенными органами грузовой таможенной декларации груз в действительности не пересекал таможенной границы Российской Федерации.

Представляется, что в такой ситуации суд как субъект доказывания обязан выяснить у налогового органа его волю на обращение в суд с заявлением о фальсификации доказательств в соответствии со ст. 161 АПК РФ, разъяснить уголовно-правовые последствия такого заявления, исключить оспариваемое доказательство с согласия лица, его представившего, из числа доказательств по делу, проверить обоснованность заявления о фальсификации доказательства, если лицо, представившее это доказательство, заявило возражения относительно его исключения из числа доказательств по делу, в том числе назначить экспертизу, истребовать другие доказательства, решить вопрос о приостановлении производства по делу до разрешения дела в порядке уголовного судопроизводства на основании п. 1 ч. 1 ст. 143 АПК РФ.

Даже если такое заявление по каким-либо причинам не сделано в суде первой или апелляционной инстанций, суд кассационной инстанции, исходя из обязанности арбитражного суда по доказыванию по налоговым спорам, должен выяснить волю налогового органа, при наличии оснований, на применение положений ст. 161 АПК РФ и передать дело на новое рассмотрение в соответствующий суд, если придет к выводу об обоснованности заявления о фальсификации доказательств.

При отсутствии в суде кассационной инстанции протокола судебного заседания и исходя из принципа инстанционности, предполагающего последовательное разрешение спора в суде каждой инстанции, суд кассационной инстанции не может самостоятельно решить вопрос о принятии заявления о фальсификации доказательств и его рассмотрении по правилам ст. 161 АПК РФ. Вместе с тем, если налоговый орган ссылается на недостоверность доказательства, однако отказывается сделать заявление о его фальсификации, суд должен исходить из достоверности данного доказательства и добросовестности налогоплательщика.

Следующий пример из судебно-арбитражной практика! достаточно ярко иллюстрирует этот вывод.

Решением от 8 декабря 2006 г. Арбитражного суда города Москвы удовлетворено заявление общества с ограниченной ответственностью о признании недействительным решения Инспекции ФИС России о необоснованном применении налоговой ставки 0 %, поскольку оно представило полный пакет документов в подтверждение права на применение налоговой ставки 0 % и налоговых вычетов.

Суд кассационной инстанции, оставляя судебный акт первой инстанции без изменения, исходил из того, что статьей 165 НК РФ установлен перечень документов, которые налогоплательщик должен в обязательном порядке представить в налоговый орган.

Судом первой инстанции установлено, что предусмотренные законом документы, в том числе грузовая таможенная декларация с необходимыми отметками, налогоплательщиком в инспекцию представлены. Инспекцией при этом не сделано заявления об их фальсификации.

В связи с этим ответ таможни об отсутствии в электронной базе данных сведений о вывозе товаров не может опровергать обстоятельства, установленные предусмотренными законом доказательствами, и может свидетельствовать о ведении электронной базы таможенным органом [227] .

Судом первой инстанции дана подробная оценка всей совокупности имеющихся в деле документов, подтверждающих факт поступления экспортной выручки от иностранного покупателя в счет исполнения контракта № СА/001, в связи с чем у суда кассационной инстанции в силу пределов полномочий, установленных п. 2,3 ч. 1 ст. 287 АПК РФ, отсутствовали основания давать иную оценку содержащимся в деле доказательствам.

Согласно ч. 1 ст. 161 АПК РФ, если лицо, участвующее в деле, обратится в арбитражный суд с заявлением в письменной форме о фальсификации доказательства, представленного другим лицом, участвующим в деле, суд:

1) разъясняет уголовно-правовые последствия такого заявления;

2) исключает оспариваемое доказательство с согласия лица, его представившего, из числа доказательств по делу;

3) проверяет обоснованность заявления о фальсификации доказательства, если лицо, представившее это доказательство, заявило возражения относительно его исключения из числа доказательств по делу.

В этом случае арбитражный суд принимает предусмотренные федеральным законом меры для проверки достоверности заявления о фальсификации доказательства, в том числе назначает экспертизу, истребует другие доказательства или принимает иные меры.

Поскольку судом первой инстанции установлено, что налоговым органом не делается заявление о фальсификации доказательств, у суда отсутствовали основания принимать по настоящему делу меры, предусмотренные ст. 161 АПК РФ, с целью дальнейшей проверки достоверности представленных налогоплательщиком документов.

При таких обстоятельствах оснований к отмене судебных актов не имелось.

Таким образом, презумпцией добросовестности налогоплательщика, действующей в налоговом праве, ограничена активная роль суда в арбитражном процессе. Возложение законодателем на суд бремени доказывания по спорам, вытекающим из административных и иных публичных правоотношений, свидетельствует о действии в арбитражном процессе по этим делам принципа материальной истины.

Бремя доказывания не лишает налогоплательщика права опровергнуть представленные доказательства. Поэтому тактика «молчания», аргументированная тем, что налогоплательщик «ничего не должен доказывать», предпринимаемая рядом налоговых адвокатов, не оправданна [228] .

Важным для российского процесса заимствованием из римского гражданского процесса, действовавшего в период существования легисакционного и формулярного процессов, является то, что судья не связан никакими предписаниями в оценке доказательств [229] . Арбитражный суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств. Никакие доказательства не имеют для арбитражного суда заранее установленной силы (ч. 5 ст. 71 АПК РФ). Право свободной оценки доказательств, принадлежавшее судье еще со времен Диоклетиана, было впервые ограничено императором Константином с переходом к экстраординарному процессу [230] . Законодатель перестает доверять умению судьи, что свидетельствует об упадке уровня научной деятельности. В частности, это проявилось в установлении формальной теории доказательств в процессе, а также в издании законов, предписывающих судьям обращаться к императору за разъяснением возникающих при применении норм права сомнений [231] .

К сожалению, в настоящее время в среде юристов, далеких от судебной деятельности, заметна тенденция отхода от традиций римского гражданского процесса.

Они полагают, что суд не должен по внутреннему субъективному убеждению оценивать доказательства. Он должен признавать и оценивать доказательства в соответствии с законодательством, по установленным в нем процессуальным правилам. По мнению этих юристов, дело богини правосудия – беспристрастно оценивать, в какой чаше весов больше признанных доказательств, и отдавать предпочтение той стороне, которая представила свое дело более доказательственно [232] .

Представляется, что такой подход прежде всего нарушит принцип доступности правосудия, так как «представить свое дело более доказательственно» может, конечно, только более богатая сторона по делу, имеющая возможность нанять высокооплачиваемого адвоката, который умеет использовать пробелы и неясности процессуальных правил, с тем чтобы добиться непризнания судом доказательств не искушенной в юриспруденции более слабой стороны по мотиву наличия тех или иных процедурных нарушений. Принцип состязательности, доведенный до крайности, приводит к господству бессердечного формализма, при котором в судьях укореняется убеждение, что их назначение состоит лишь в установлении формальной истины; бедный и невежественный становится жертвою искусного соперника [233] . Внутреннее убеждение – это не безотчетное впечатление [234] .

Д.Б. Абушенко приходит к выводу, что логика, конечно же, присутствует при свободной оценке судом доказательств, но сами логические механизмы начинают использоваться уже после того, как правоприменителем интуитивно сделан вывод о доказательственной силе того или иного доказательства. Какими логическими приемами должен оперировать суд, придавая большую силу одному доказательству в противовес другому: если, скажем, это прием X, то почему отвергается логический прием Y? В действительности оценка по внутреннему убеждению как раз противостоит формально-логической оценке.

Субъективная уверенность в достоверности того или иного доказательства в данном случае первична и, по сути, выступает имплицитной основой последующего формально-логического обоснования [235] .

Более обоснованной как вытекающая из требований закона представляется позиция И.Г. Арсенова. Данный автор, определяя пределы активности суда в получении доказательств, исходит из предмета доказывания, установленного нормами материального права [236] .

Указанный подход, на наш взгляд, можно распространить и на пределы свободы оценки судом представленных сторонами доказательств, которая ограничена предметом доказывания и логика которой отталкивается именно от предмета доказывания.

Последний же ни в коей мере не основан на интуиции и субъективной уверенности суда, а определен логикой закона.

«Никому еще в голову не приходило желания ввести в употребление закон потому только, что он закон. Не в том состоит обязанность присяжных, чтобы механически пересчитывать доказательства и поверить им без дальнейших рассуждений; нет! Их нужно рассмотреть и проверить их достоверность. Лучше оставить безнаказанным виновного, чем осудить невиновного» (Цицерон) [237] .

Иллюстрацией верности такого подхода к проблеме судейского усмотрения, проверенного веками, особенно в административном судопроизводстве, где наиболее важен вопрос о правильном применении ответственности, может послужить следующее дело, рассмотренное Федеральным арбитражным судом Московского округа.

Решением от 3 мая 2005 г. Арбитражного суда города Москвы, оставленным без изменения постановлением от 10 июля 2006 г. Девятого арбитражного апелляционного суда, удовлетворено требование Инспекции ФИС России о взыскании с общества с ограниченной ответственностью штрафа в размере 4 563 602 руб. 18 коп. на основании ст. 123 НК РФ за неперечисление налога на доходы физических лиц.

Судом кассационной инстанции были отменены указанные судебные акты, дело передано на новое рассмотрение в Арбитражный суд города Москвы.

При этом суд кассационной инстанции исходил из того, что в соответствии с п. 3 ст. 14 НК РФ при наличии хотя бы одного смягчающего ответственность обстоятельства размер штрафа подлежит уменьшению не меньше чем в два раза по сравнению с размером, установленным соответствующей статьей гл. 16 Кодекса за совершение налогового правонарушения.

Право определять соразмерность санкций конкретному правонарушению с учетом обстоятельств его совершения, степени вины и последствиям действий (бездействия) предоставлено суду положениями п. 4 ст. 112 НК РФ.

Согласно правовой позиции, изложенной в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 15 июля

1999 г. № 11-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений Закона РСФСР «Об основах налоговой службы РСФСР» и Законов Российской Федерации «Об основах налоговой системы Российской Федерации» и «О федеральных органах налоговой полиции» санкции штрафного характера, исходя из общих принципов права, должны отвечать вытекающим из

Конституции Российской Федерации требованиям справедливости и соразмерности.

Принцип соразмерности, выражающий требования справедливости, предполагает установление публично-правовой ответственности лишь за виновное деяние и ее дифференциацию в зависимости от тяжести содеянного, размера и характера причиненного ущерба, степени вины правонарушителя и иных существенных обстоятельств, обусловливающих индивидуализацию при применении взыскания. Указанные принципы привлечения к ответственности в равной степени относятся к физическим и юридическим лицам.

Указанные требования закона судами не соблюдены, не проверены доводы общества относительно смягчающих обстоятельств, в то время как общество в апелляционной жалобе ссылалось на полное погашение задолженности перед бюджетом по НДФЛ, что нашло отражение в решении инспекции, на наличие тяжелого финансового положения налогоплательщика [238] .

Указанное дело служит еще одним подтверждением верности высказывания Аристотеля о том, что неудовлетворительность буквы формального закона должна преодолеваться правдой суда – справедливостью [239] . Постепенно воцарившаяся в Средние века в Европе и во многом опиравшаяся на авторитет и силу клерикализма инквизиционная судебная система, предпочитавшая руководствоваться прямыми указаниями закона, все более широко воспринимает доктрину формальной истины.

Последняя, отводя справедливости роль Золушки, требует системы формальных доказательств [240] .

Конституционный Суд РФ в Постановлении от 14 июля 2003 г. № 12-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 4, пункта 1 статьи 164, пунктов 1 и 4 статьи 165 Налогового кодекса Российской Федерации, статьи 11 Таможенного кодекса Российской Федерации и статьи 10 Закона Российской Федерации «О налоге на добавленную стоимость» в связи с запросами Арбитражного суда Липецкой области, жалобами ООО «Папирус», ОАО «Дальневосточное морское пароходство» и ООО «Коммерческая компания «Балис» пришел к выводу, что не только коносамент, прямо поименованный в подп. 4 п. 1 ст. 165 НК РФ в качестве доказательства подтверждения вывоза товаров за пределы таможенной территории Российской Федерации судами через морские порты, но и иные товаро-сопроводительные документы, предусмотренные Кодексом торгового мореплавания Российской Федерации, могут подтверждать морскую перевозку грузов. Тем самым Конституционный Суд РФ подтвердил право суда на свободную оценку любого относящегося к делу доказательства.

В этом же Постановлении Конституционный Суд РФ исходит из того, что арбитражный суд, если он признает обоснованным довод перевозчика о невозможности получения копии декларации, должен учитывать требования ст. 135 АПК РФ, предусматривающей обязанность суда содействовать лицам, участвующим в деле, в получении необходимых доказательств.

Названным Постановлением подтверждается вывод, что суд является субъектом доказывания по налоговому спору, коль скоро на него возлагается обязанность по сбору доказательств. Здесь, правда, следует обратить внимание на то, что тем самым Конституционный Суд РФ ориентирует налогоплательщиков на обращение с любым спором в судебные органы, в то время как в НК РФ прописана обязательная процедура подтверждения права налогоплательщика на получение возмещения при налогообложении по налоговой ставке 0 % при обращении именно в налоговые органы.

Это свидетельствует о цели законодателя ориентировать стороны на разрешение налогового спора в налоговой инспекции, не доводя дело до судебного разбирательства.

Эта тенденция полностью соответствует основным положениям налогового права развитых стран мира. Так, по налоговому праву Канады установлена процедура внутренней апелляции, в соответствии с которой налоговый спор, прежде чем попасть в Налоговый суд Канады, рассматривается в обязательном порядке Агентством по таможенным и налоговым платежам Канады. Это позволило снизить количество споров, поступавших в Налоговый суд Канады, с 80 тыс. в 1999 г. до 4 тыс. [241] . В России на протяжении ряда лет сохраняется прямо противоположная тенденция. Так, если, по данным основных показателей работы арбитражных судов в РФ в 2001 г., споров, связанных с применением налогового законодательства, было рассмотрено свыше 188 тыс., то уже в 2002 г. эта цифра составила 207 485. Число споров, возникающих из административных правоотношений, возросло на 3,2 % по отношению к 2001 г., в то время как количество налоговых дел – на 10,3 % [242] .

Подобное положение вещей настоятельно требует совершенствования в первую очередь налогового законодательства, введения в него по образцу ведущих стран мира процедуры внутренней апелляции, переложения на налоговые органы, а не на суды первоначальной тщательной проверки документации, представляемой налогоплательщиками, урегулирования возникающих разногласий. И только наличие спора, неразрешимого в рамках системы налоговой службы, должно являться основанием для обращения в суд, как это, собственно, и предусмотрено в ст. 1 АПК РФ.

 

Свою позицию Конституционный Суд РФ подкрепляет ссылкой на Постановление Президиума ВАС РФ от 21 января 2003 г. № 9915/02. Действительно, в нем содержится запись о том, что при наличии обоснованности довода пароходства о сложности получения копий деклараций суду следует исходить из положений АПК РФ, предусматривающих обязанность суда содействовать лицам, участвующим в деле, в получении необходимых доказательств по делу от других лиц.

Однако под этими доказательствами понимаются не иные документы, предусмотренные ГК РФ или Кодексом торгового мореплавания Российской Федерации, как полагает Конституционный Суд РФ в Постановлении от 14 июля 2003 г., а только те документы, которые поименованы в ст. 165 НК РФ.

«Поскольку Кодекс устанавливает необходимость обоснования права на указанную ставку налога и налоговые вычеты строго определенными документами, вывод суда о возможности непредставления пароходством заполненных деклараций или их копий и замены их иными документами противоречит закону» [243] .

Таким образом, в п. 2.2 мотивировочной части Постановления от 14 июля 2003 г. декларируется обязанность федерального законодателя при принятии закона исходить не только из публичных интересов государства, но и частных интересов субъектов предпринимательской деятельности, гармонизировать нормы таможенного и налогового законодательства с нормами гражданского законодательства. Однако обе высшие судебные инстанции в конце концов фактически пришли к выводу, что существующая дисгармония между публично-правовыми и частноправовыми нормами должна восполняться судебно-арбитражной практикой, инициативой судей.

Представляется, что существующая проблема должна разрешаться прежде всего федеральным законодателем путем совершенствования таможенного и налогового законодательства. Это позволит налогоплательщику уже на стадии обращения в налоговую инспекцию представить полный пакет документов в подтверждение права на применение налоговой ставки 0 %, не вынуждая его проходить все судебные инстанции в ожидании реального возмещения НДС.

Ведь ни для кого не секрет существование хотя и не зарегистрированного в Минюсте России, но тщательно исполняемого налоговыми инспекциями письма МНС России от 9 октября 2000 г. № ВП-6-18/788@ «О порядке применения приказа МНС России от 18 августа 2000 г. № БГ-3-18/297 и приказа МНС России от 6 октября 2000 г. № БГ-3-18/351», в п. 2 которого Министерство указывает, что при получении налоговым органом решений (постановлений) арбитражных судов, обязывающих налоговый орган признать обязанность по уплате налога исполненной, произвести отражение в лицевых счетах, осуществлять зачет либо возврат сумм денежных средств, налоговому органу надлежит обжаловать данные решения в установленном АПК РФ порядке [244] .

Здесь следует согласиться с И.В. Решетниковой, которая замечает, что доказывание и тип процесса взаимосвязаны настолько, что рудименты следственного типа доказывания в состязательном гражданском процессе неизбежно приведут к сбоям в осуществлении правосудия [245] . В науке гражданского (а равно уголовного) процессуального права в качестве элементов доказывания (с теми или иными отличиями) называют определение предмета доказывания, собирание, представление, исследование и оценку доказательств [246] .

Предыдущий анализ деятельности суда, разрешающего налоговый спор, показал, что все названные элементы доказывания присущи данной деятельности арбитражного суда, что также является подтверждением вывода о том, что арбитражный суд является субъектом доказывания по налоговому спору.

К предмету доказывания в первую очередь относятся юридические факты, названные налогоплательщиком в качестве основания заявленных требований, а также юридические факты, указанные налоговым органом (должностным лицом) в качестве основания возражений против заявленных требований. Вместе с тем стороны могут ошибаться в своих ссылках на факты. Учитывая публично-правовой характер налоговых правоотношений, круг фактов, включаемых в предмет доказывания по данным делам, должен определять суд [247] .

И.Л. Петрухин в качестве условия отнесения того или иного лица к субъектам доказывания называет ответственность за доказывание [248] . Арбитражный суд, рассматривающий спор, вытекающий из налоговых правоотношений, полностью отвечает данному условию. Суд определяет предмет доказывания, распределяет и сам несет бремя доказывания, исследует и производит оценку доказательств, осуществляет руководство процессом и отвечает за принятие законного и обоснованного решения, которое в противном случае будет отменено.

Вместе с тем трудно согласиться с мнением Е.В. Ткаченко о дополнении ст. 66 АПК РФ фразой «Суд имеет право истребовать по своей инициативе доказательства от организаций и граждан, не участвующих в судопроизводстве, в случаях когда это необходимо в целях вынесения законного и обоснованного решения по делу», что будет по существу означать закрепление концепции некоторой активности и большей самостоятельности суда в арбитражном процессе» [249] .

Наделение суда такими полномочиями по всем без исключения категориям споров будет означать отступление от принципа состязательности, действующего в арбитражном процессе, что вполне логично при рассмотрении дел, затрагивающих публичный интерес, и не согласуется с основными началами гражданского законодательства, предполагающими равенство участников гражданских правоотношений, недопустимость произвольного вмешательства в частные дела (п. 1 ст. 1 ГК РФ).

Е.В. Ткаченко приходит к выводу, что в настоящее время право суда истребовать доказательственные материалы, в том числе и письменные средства доказывания, скорее всего, преобразуется в судебную обязанность изыскивать эти доказательства, поскольку речь идет о защите интересов государства в области налоговых правоотношений, что нарушит, как уже отмечалось выше, баланс принципов состязательности и равноправия сторон. Арбитражный суд вынужден будет реализовывать следственные полномочия и выполнять, по сути, работу налоговых органов [250] .

Аналогичной позиции придерживался И.А. Приходько: «… суду предоставляется возможность (которая в практике вполне может трансформироваться и в обязанность) собирать доказательства за органы исполнительной власти, т. е. выполнять их функцию.

Совершенно ясно, что в данном случае возлагаемая на суд мера активности не имеет никакого отношения к созданию неких процессуальных механизмов, призванных компенсировать неравенство участников спорного материально-правового отношения. В создании таких процессуальных механизмов нет никакой надобности, вполне достаточно установления одинаковых правил [251] .

Государственная власть, предлагая себя в услуги по осуществлению субъективных гражданских прав, преследует свой личный высокий интерес публично-правовой природы, а именно она этим устраняет другие пути (например, самопомощь) к осуществлению частных интересов, лежащих в основе гражданских прав, пути, которые могли бы причинить ущерб правовому порядку, охраняемому государственной властью [252] .

Каждое гражданское дело только до тех пор представляет собой безусловно частный интерес отдельных лиц, пока не вынесено оно в суд – учреждение государственно-общественное; с этого же момента в него уже входит новый элемент – осуществление задачи правосудия в отдельном лишь конкретном случае. Судьи как представители, выразители и органы этого интереса не могут и не должны быть обречены на обидное положение автоматов; иначе они были бы не органами государства, а орудием более сильной или сведущей стороны в процессе, что, конечно, уже само по себе устраняло бы осуществление самой идеи и потребности государственного правосудия [253] .

Таким образом, еще правоведы дореволюционной России отмечали наличие государственного, публично-правового интереса в деле защиты гражданских прав.

М.А. Гурвич полагает, что суд, осуществляя правосудие, выполняет свою обязанность перед государством, а не перед сторонами [254] . К.И. Комиссаров был не согласен с данным утверждением [255] . В настоящее время в обществе происходит смена ориентиров, когда постепенно физические и юридические лица становятся равноценными с государством субъектами права [256] . В принятом в 2002 г. АПК РФ, в гл. 22, посвященной особенностям рассмотрения дел, возникающих из административных и иных публичных правоотношений, появилась революционная по своему значению ст. 190, в соответствии с которой экономические споры, возникающие из данного вида правоотношений, могут быть урегулированы сторонами путем заключения соглашения или с использованием других примирительных процедур, если иное не установлено федеральным законом. Появление этой нормы права в АПК РФ свидетельствует о том, что основной задачей арбитражного суда постепенно становится не установление объективной истины, а максимально быстрое разрешение экономического спора между сторонами с использованием всех процедур, предоставляемых АПК РФ.

По сравнению с советским периодом орган, обязанный прежде всего соблюдать интересы государства, арбитражный суд все больше приобретает черты третейского суда, которому стороны доверяют и который ими выбран для разрешения их спора. Этот процесс становится наиболее очевидным именно при разрешении административных споров, когда арбитражный суд, как было показано выше, является самостоятельным субъектом доказывания, однако, несмотря на возложенную на него обязанность, прежде всего нацелен на разрешение возникшего спора, в том числе и с использованием примирительных процедур.

Указанное право, предоставленное законодателем сторонам в споре, вытекающем из публичного правоотношения, подтверждает сделанные еще в советском периоде выводы отдельных авторов о принципе диспозитивности гражданского процессуального права как отражении диспозитивного характера вообще всех субъективных материальных прав, а не только гражданских [257] . Неотъемлемым свойством любого субъективного права является свобода распоряжения этим правом. Советские граждане свободно распоряжаются принадлежащими им субъективными правами – гражданскими, трудовыми и T.n. [258] .

В связи с этим А. Г. Плешанов приходит к выводу, что диспозитивность выделяется наукой в качестве принципа отраслей права, которые не могут быть отнесены ни исключительно к сфере частного, ни исключительно к сфере публичного права и характеризуется созданием элементов первого и второго. Элементы диспозитивности существуют и в производстве по делам, возникающим из публично-правовых отношений, что позволяет снять противоречие между представлением о правовой природе принципа диспозитивности как исключительно частноправового феномена и юридической природе тех органов, чья деятельность составляет сферу регулирующего воздействия данного правового начала (органы частного правоприменения и органы публичного правоприменения). Диспозитивное начало позволяет достичь определенного уровня гармонизации интересов личности и общества в гражданском и арбитражном процессах, способствует установлению оптимального соотношения инициативы и активности сторон и суда в гражданском и арбитражном судопроизводстве [259] .

 

§ 2. Значение сторон при доказывании по налоговым спорам

При исследовании доказывания в арбитражном процессе большое значение имеет вопрос о том, в какой момент сведения, представленные лицами, участвующими в деле, становятся судебными доказательствами. В части 1 ст. 64 АПК РФ 2002 г. судебными доказательствами названы сведения, на основании которых арбитражный суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения дела. Таким образом, к доказательствам относятся только те средства доказывания, которые были исследованы арбитражным судом [260] .

Между тем закрепленные в АПК РФ основания для изменения или отмены судебных актов нижестоящих инстанций опровергают указанный вывод. Действительно, в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 270 АПК РФ апелляционная инстанция отменяет решение арбитражного суда первой инстанции из-за недоказанности имеющих значение для дела обстоятельств, которые суд считал установленными. Основанием для изменения или отмены решения, постановления арбитражных судов первой и апелляционной инстанций в суде кассационной инстанции является согласно ч. 1 ст. 288 АПК РФ несоответствие выводов суда, содержащихся в решении, постановлении, не только фактическим обстоятельствам дела, установленным арбитражными судами первой и апелляционной инстанций, но и имеющимся в деле доказательствам. И только в ст. 304 АПК РФ, регулирующей основания для изменения или отмены в порядке надзора судебных актов, вступивших в законную силу, отсутствует право суда надзорной инстанции отменить судебный акт нижестоящей судебной инстанции, если арбитражный суд не исследовал средства доказывания, имеющиеся в деле.

Таким образом, независимо от того, исследовал арбитражный суд представленные сторонами сведения об обстоятельствах дела или нет, такие сведения являются судебными доказательствами при условии, что их процессуальная форма и процессуальный порядок их получения соответствуют требованиям закона. Следовательно, представленные сторонами сведения об обстоятельствах дела приобретают статус судебных доказательств в момент их представления лицами, участвующими в деле, арбитражному суду.

Итак, приобретение сведениями об обстоятельствах дела статуса судебных доказательств прежде всего зависит от воли представляющих их лиц, участвующих в деле.

Арбитражный суд не вправе отказать в принятии документов и предметов, приложенных к исковому заявлению или отзыву на исковое заявление в качестве письменных или вещественных доказательств [261] .

Такой подход законодателя подчеркивает первостепенное значение сторон в процессе доказывания и доказывает действие в арбитражном процессе принципов состязательности и диспозитивности. Деятельность тяжущихся, имеющая целью убедить суд в истинности их утверждений и заявлений, называется доказыванием, а те средства, с помощью которых производится доказывание, носят название доказательств.

Доказыванию подлежат фактические обстоятельства дела. «Бремя доказывания» – технический термин, по определению Е.В. Васьковского, неравнозначащий термину «обязанность доказывания»: такой обязанности не существует, ибо вообще у сторон нет процессуальных обязанностей; стороны вольны не совершать никаких процессуальных действий. Но так как сторона, желающая выиграть дело, должна доказать обстоятельства, на которых она основывает свои требования или возражения, то и говорят, что на ней лежит бремя доказывания этих обстоятельств. Таким образом, под бременем доказывания понимается необходимость для данной стороны установить обстоятельства, невыясненность которых может повлечь невыгодные для нее последствия [262] .

Такого же мнения придерживался М.А. Гурвич, считая, что об обязанности что-либо совершить или воздержаться от какого-либо действия в точном смысле этого понятия говорят только в тех случаях, когда исполнение этой обязанности можно потребовать, а при неисполнении принудить к нему. Следовательно, об обязанности в полном смысле этого понятия здесь говорить нельзя. В понятиях «бремя» и «должен» в применении к доказыванию речь идет о необходимости для стороны, на которой лежит бремя доказывания, доказать соответствующие факты; иначе на нее лягут невыгодные последствия того, что данное обстоятельство не будет ею доказано. Для истца эти последствия выразятся в признании необоснованным его требований, для ответчика – его возражений [263] .

И.В. Решетникова идет еще дальше, полагая, что уклонение лица от этой обязанности не препятствует рассмотрению и разрешению дела, но для самого лица могут наступить неблагоприятные последствия. Это не отрицает, а, наоборот, подчеркивает наличие обязанности доказывания [264] .

Справедливо ли это утверждение в отношении сторон по налоговому спору?

Недаром в современной правовой литературе ставятся вопросы: «Во-первых, должен ли суд занимать позицию независимого рефери, стоящего над остальными участниками процесса, либо активно вмешиваться вход процесса, во-вторых, обязанность доказывания – это право или бремя, возложенное на стороны?» [265] .

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что и в АПК РФ 1995 г., и уже в АПК РФ 2002 г. говорится об обязанности доказывания. Именно так названы ст. 53 АПК РФ 1995 г. и ст. 65 АПК РФ 2002 г.

Более того, если для всех споров, рассматриваемых в арбитражном суде, установлено, что каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений, то для споров, возникающих из административных отношений, к которым Конституционный Суд РФ отнес налоговые споры, на государственные органы, органы местного самоуправления, иные органы, должностных лиц возложена уже обязанность доказать обстоятельства, послужившие основанием принятия административных актов, совершения действий (бездействия).

И в статье 54 АПК РФ 1995 г., и в ст. 66 АПК РФ 2002 г. в случае неисполнения обязанности представить истребуемое судом доказательство по причинам, признанным судом неуважительными, установлен судебный штраф, который по АПК РФ 2002 г. может быть наложен повторно в случае неисполнения определения суда о наложении судебного штрафа и установления срока, в течение которого должно быть представлено истребуемое доказательство.

Таким образом, анализ арбитражного процессуального законодательства позволяет прийти к выводу, что при рассмотрении арбитражных дел и, в частности, дел, возникающих из административных и иных публичных правоотношений, бремя доказывания предполагает не просто необходимость, а именно обязанность доказывания фактических обстоятельств по делу. Это подтверждается также ст. 194, 200,215, включенными в разд. III «Производство в арбитражном суде первой инстанции по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений», в которых установлена именно обязанность доказывания по данным категориям дел.

Для налоговых споров процессуальная обязанность каждой из сторон доказать обстоятельства, на которые она ссылается, наполняется материально-правовым смыслом, поскольку она корреспондирует с соответствующей обязанностью, закрепленной в НК РФ. Так, налогоплательщик самостоятельно исчисляет налоговую базу, о чем свидетельствуют нормы права, закрепленные в ст. 52, 54 НК РФ, в соответствии с которыми налогоплательщики исчисляют налоговую базу на основе данных своего бухгалтерского учета и самостоятельно исчисляют сумму налога, подлежащую уплате. Следовательно, бремя доказывания при возникновении спора о правильности исчисления налоговой базы и суммы налога возложено на налогоплательщика, располагающего всеми первичными бухгалтерскими документами, позволяющими ему беспрепятственно рассчитать налоговую базу и причитающийся к уплате налог. При неисполнении обязанности по исчислению налоговой базы и налога налоговый орган в силу подп. 9 п. 1 ст. 31 НК РФ взыскивает с налогоплательщика недоимки, пени и штрафы.

Таким образом, за несоблюдение обязанности по доказыванию характеристик налоговой базы и размера налога налогоплательщик не только может быть подвержен наложению судебного штрафа, но и будет обязан уплатить недоимки и пени в размере, рассчитанном уже налоговым органом, который может быть отличным от размера, определенного самим налогоплательщиком, а также подвергнут взысканию штрафных санкций за совершение налоговых правонарушений. Указанный вывод подтверждается также подп. ln. 1 и п. 5 ст. 23 НК РФ, согласно которым налогоплательщики обязаны уплачивать законно установленные налоги, а за невыполнение или ненадлежащее выполнение возложенных на них обязанностей несут ответственность согласно законодательству Российской Федерации.

Это подтверждается и позицией Конституционного Суда РФ, изложенной им в Постановлении от 14 июля 2005 г. № 9-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 113 Налогового кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки Г.А. Поляковой и запросом Федерального арбитражного суда Московского округа», в соответствии с которой необходимо учитывать, что система налогообложения основывается на информации о доходах, представляемой прежде всего самим налогоплательщиком.

Интересна в связи с этим и правовая позиция Налогового суда Канады. Причина, по которой бремя доказательства возлагается на налогоплательщиков, состоит в том, что они являются лицами, которым чаще всего известны факты, имеющие отношение к делу. Эта точка зрения изложена судьей Даффом в деле Anderson Logging Co. v. The King. В отношении расследования фактов истец находится в том же положении, что и любой другой истец. Он обязан показать, что оспариваемое начисление налога не должно было иметь места, т. е. продемонстрировать факты, на основе которых можно либо сделать положительный вывод, что произведенное начисление не отвечает требованиям налогового законодательства, либо убедиться в том, что произведенное начисление слишком сомнительно, чтобы возлагать обязательства на налогоплательщика [266] .

Вместе с тем судебной практикой установлены случаи, когда бремя доказывания размера налоговой базы переходит с налогоплательщика на налоговый орган. Это происходит тогда, когда налогоплательщиком представляются доказательства правомерности исчисления налоговой базы, однако налоговая инспекция настаивает на существовании недоимка! и тогда в силу ч. 4 ст. 215 АПК РФ обязанность доказывания обстоятельств, послуживших основанием для взыскания обязательных платежей, возлагается на налоговый орган.

Если же спор касается признания недействительным ненормативного акта, принятого налоговым органом, то вступает в силу ч. 1 ст. 65 АПК РФ, в соответствии с которой обязанность доказывания обстоятельств, послуживших основанием для принятия государственными органами оспариваемых актов, решений возлагается на соответствующий орган.

Указанные положения не отменяют обязанности налогоплательщика по доказыванию обстоятельств, связанных с исчислением налоговой базы, однако при определенных условиях могут служить основанием перехода бремени доказывания с налогоплательщика на налоговый орган. Пример тому – дело Арбитражного суда г. Москвы № А40-35619/02-115-383 [267] .

Открытое акционерное общество «Завод железобетонных изделий-21» обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании недействительным требования налоговой инспекции по состоянию на 30 октября 2000 г. № 2670 об уплате налога.

Решением от 27 сентября 2004 г. Арбитражного суда г. Москвы, оставленным без изменения постановлением от 8 декабря 2004 г. Девятого арбитражного апелляционного суда, требование налогового органа признано недействительным в полном объеме как оформленное с нарушением действующего законодательства.

Законность и обоснованность судебных актов проверены в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции ФНС России, в которой налоговый орган ссыпался на недоказанность размера недоимка! по налогу на пользователей автомобильных дорог.

ОАО в отзыве на кассационную жалобу и в заседании суда кассационной инстанции возражало против кассационной жалобы инспекции, поскольку налоговый орган не доказал размер недоимки по данному налогу на момент выставления требования.

Согласно п. 4 ст. 69 НК РФ требование об уплате налога должно содержать сведения о сумме задолженности по налогу, размере пеней, начисленных на момент направления требования, сроке уплаты налога, установленного законодательством о налогах и сборах, сроке исполнения требования, а также мерах по взысканию налога и обеспечению исполнения обязанности по уплате налога, которые применяются в случае неисполнения требования налогоплательщиком. Во всех случаях требование должно содержать подробные данные об основаниях взимания налога, а также ссыпку на положения закона о налогах, которые устанавливают обязанность налогоплательщика уплатить налог.

В нарушение названной нормы права требование № 2670 не содержало сведений о сроках, за которые начислен налог на пользователей автомобильных дорог и пеня.

Судами первой и апелляционной инстанций установлено, что выставление требования № 2670 вызвано утратой силы со 2 июня 2000 г. распоряжения премьера правительства Москвы от 25 декабря 1998 г. № 1457-РП о реструктуризации задолженности по платежам в городской бюджет АООТ «Жилсервисстрой» (правопреемник ОАО «ЖБИ-21») в связи с невыполнением этой организацией условий представления отсрочки (рассрочка!) налоговых платежей, предусмотренных постановлением правительства Москвы от 23 июня 1998 г. № 486 «О порядке реструктуризации задолженности по платежам в городской бюджет г. Москвы».

Нельзя признать обоснованным довод инспекции о том, что бремя доказывания размера недоимки по частично погашенной реструктурированной задолженности возложено только на налогоплательщика, поскольку судом установлено, что первичные бухгалтерские документы, относящиеся к периоду реструктуризации, утрачены налогоплательщиком, в том числе и в связи с их изъятием органами налоговой полиции, в то время как в соответствии с ч. 1 ст. 65 и ч. 5 ст. 200 АПК РФ обязанность доказывания обстоятельств, послуживших основанием для принятия государственными органами оспариваемых актов, возлагается на соответствующий орган.

Вывод судов о том, что налоговым органом не доказан размер недоимки по указанному налогу и пени, подтверждался также судебными актами Арбитражного суда г. Москвы по делам № А40-25765/01-33-273 и № А40-35616/02-108-297, которыми установлены различные суммы недоимки по данному налогу и пени в спорные периоды.

В описанной по данному делу ситуации и налогоплательщик, и суд были лишены возможности доказать размер налоговой базы по налогу на пользователей автомобильных дорог в связи с утратой бухгалтерских документов, в том числе и по вине государственных органов. Суд при этом не мог истребовать утраченные документы. В связи с этим бремя доказывания перешло на налоговый орган, признавший наличие у налогоплательщика недоимки, поскольку в силу подп. 7 п. 1 ст. 31 НК РФ налоговый орган имеет возможность определять суммы налогов расчетным путем на основании данных об иных аналогичных налогоплательщиках.

Поскольку налоговым органом не было проявлено должной инициативы по установлению размера недоимка! путем использования данных о других аналогичных налогоплательщиках, бремя доказывания перешло с налогоплательщика и суда на налоговый орган, требование к которому о признании принятого им ненормативного акта недействительным было удовлетворено, так как налоговый орган не доказал обоснованности выставленного им требования об уплате налога.

Таким образом, и на налоговый орган возложена именно обязанность доказывания обстоятельств по делу. Эта обязанность напрямую закреплена не только в ч. 4 ст. 215 АПК РФ, регулирующей судебное разбирательство по делам о взыскании обязательных платежей. Так же как и в случае с налогоплательщиком, обязанность налогового органа по доказыванию имеет материально-правовой характер. В силу подп. 2 п. 1 ст. 32, подп. 9 п. 1 ст. 31 и п. 3 ст. 35 НК РФ налоговые органы обязаны осуществлять контроль за соблюдением законодательства о налогах и сборах, по результатам которого вправе взыскивать недоимка! и пени, и при этом несут ответственность за неправомерные действия или бездействие.

Почему же законодатель предусмотрел для сторон административного, в данном случае – налогового, спора не только необходимость, но и обязанность доказывания обстоятельств по делу?

Обязанность каждого платить законно установленные налоги и сборы является конституционно-правовой обязанностью, предусмотренной ст. 57 Конституции РФ.

Законодательство о налогах и сборах регулирует властные отношения по установлению, введению и взиманию налогов и сборов в Российской Федерации (ст. 2 НК РФ).

Арбитражным процессуальным кодексом РФ налоговые споры отнесены к делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений (разд. III АПК РФ). Как административный или иной властный, основанный на подчинении одной стороны другой, определен характер налоговых отношений в п. 3 ст. 2 ГК РФ.

Именно публично-правовым характером правоотношений между налогоплательщиком и налоговым органом продиктована необходимость законодательно возложить на обе стороны этих правоотношений обязанность доказывания фактических обстоятельств по делу, возникающему из данных правоотношений.

Действительно, если для стороны в гражданско-правовом отношении отказ от доказывания соответствующих фактов повлечет невыгодные только для нее последствия [268] , то отказ от доказывания стороны в налоговом правоотношении влечет невыгодные общественные последствия в виде непоступления в бюджет налоговых платежей в установленном размере.

А. Барак отмечает, что, даже когда правила доказывания позволяют расширить фактические рамки, они не всегда используются полностью. Фактическая база зависит от сторон, их способностей, их талантов. Есть факты, которые стороны не представляют суду, даже если имеют право это делать. Иногда стороны воздерживаются от представления соответствующей базы для осуществления судейского усмотрения, так как не заинтересованы в решении, которое может явиться его результатом. В состязательном процессе именно стороны определяют масштабы конфликта, именно они представляют доказательственную основу для его разрешения. В результате суду может быть открыт;! лишь частичная картина, которая в недостаточной степени отражает интересы третьих сторон и общества в целом [269] .

Представляется, что данный вывод верен лишь для дел, вытекающих из гражданских правоотношений, основанных в силу п. 1 ст. 2 ГК РФ на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности их участников, поскольку именно в гражданских правоотношениях стороны самостоятельно определяют масштабы конфликта, в отличие от публичных правоотношений, основанных в соответствии с п. 3 ст. 2 ГК РФ на административном или ином властном подчинении одной стороны другой. Собственно, и А. Барак отмечает, что при описанном им подходе к доказыванию открывающаяся суду картина в недостаточной степени отражает интересы третьих сторон или общества в целом.

Как указывалось ранее, доказывание возлагается на того, кто утверждает, а не на того, кто отрицает [270] . В § 2 гл. I подробно разбирался вопрос о распределении бремени доказывания при заявлении налогоплательщиком налоговой льготы по тому или иному налогу, приводился пример из судебно-арбитражной практики, когда суд исходил из процессуальной обязанности каждого лица, участвующего в деле, доказать те обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований, а также из корреспонденции процессуальной обязанности с подп. 3 п. 1 ст. 21 НК РФ, в соответствии с которым налогоплательщики имеют право использовать налоговые льготы при наличии оснований и в порядке, установленном законодательством о налогах и сборах.

 

Таким образом, судебно-арбитражная практика исходит из того, что бремя доказывания при получении налоговой льготы возлагается на налогоплательщика, и если налоговый орган принимает решение об отказе в предоставлении налогоплательщику такой льготы, то именно налогоплательщик, а не налоговый орган должен обосновать свое право на получение льготы и незаконность отказа налогового органа от ее предоставления и применения ответственности за неуплату налога в случае неправомерного пользования льготой.

В связи с этим трудно согласиться с выводом В.Ф. Яковлева о распределении бремени доказывания по административно-правовым спорам, не основанным на анализе каждого вида этих споров.

В.Ф. Яковлев полагает, что с принятием АПК РФ 2002 г. теперь государственный орган обязан доказать как наличие фактических обстоятельств, так и законность решения госоргана, являющегося предметом оспаривания в суде. Другой же стороне достаточно доказать, что таким решением нарушаются ее законные права и интересы [271] .

Между тем ученые-юристы, специально занимающиеся проблемами доказывания, также приходят к выводу, что общие положения о доказательствах содержатся в нормах гражданского процессуального права, а вопросы доказывания по отдельным категориям дел в большинстве своем – в соответствующих отраслях материального права [272] .

Соотнесение же процессуальных норм с материально-правовыми нормами, содержащимися в НК РФ, опровергает приведенный вывод В.Ф. Яковлева.

Данное утверждение также противоречит презумпции правомерности публичного акта, которая существовала в дореволюционной России и которая неотъемлема от правового государства, каким по ст. 1 Конституции РФ является Россия.

Европейский Суд по правам человека со временем пришел к выводу, что гарантии ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 20 марта 1952 г. (право на справедливое судебное разбирательство) распространяются на споры в сфере налогообложения. В деле «Хентрих против Франции» заявительница полагала, что налоговый орган и суды общей юрисдикции не обеспечили соблюдение права на справедливое разбирательство ее дела, поскольку она не могла эффективно оспаривать позицию властей и привести доказательства того, что действовала добросовестно и уплатила надлежащую цену за участок земли. По ее мнению, при рассмотрении дела был нарушен принцип «равенства исходных условий».

В решении от 22 сентября 1994 г. Суд указал, что одним из требований справедливого судебного разбирательства является равенство исходных условий. Данный принцип предполагает, что любая сторона должна иметь возможность изложить свои аргументы и что она не может быть поставлена в неблагоприятное положение по отношению к своему оппоненту. При рассмотрении данного дела по существу суд позволил налоговым органам в обоснование своей позиции ограничиться ссылкой на то, что использование права преимущественной покупки было обусловлено слишком низкой ценой, обозначенной в договоре. Эта аргументация являлась слишком простой и общей, чтобы позволить заявительнице представить обоснованные возражения. Кроме того, суд не дал ей возможности доказать, что согласованная в договоре цена соответствовала реальной рыночной стоимости земельного участка. С учетом данных обстоятельств Европейский Суд по правам человека установил факт нарушения п. 1 ст. 6 Конвенции [273] .

Данная правовая позиция Европейского Суда позволяет прийти к выводу, что налоговому органу недостаточно одного заявления о совершенном налогоплательщиком правонарушении, необходимо доказать подобное заявление, после чего на налогоплательщика переходит бремя доказывания отсутствия факта совершения налогового правонарушения. В противном случае такого перехода не происходит. В связи с этим следует признать, что ч. 5 ст. 200 АПК РФ об обязанности доказывания соответствия оспариваемого ненормативного правового акта закону или иному нормативному правовому акту, а также обстоятельств, послуживших основанием для принятия оспариваемого акта, вполне соответствует правоположению, установленному Европейским судом, о равенстве исходных условий.

Принцип равенства исходных условий, применение которого имело место в решении Европейского Суда по налоговому спору, подтверждает, что в процессе доказывания как у налогового органа перед налогоплательщиком, так и у налогоплательщика не имеется никаких преимуществ перед налоговым органом. И налоговый орган, и налогоплательщик должны доказать обстоятельства, на которые они ссылаются как на основание своих требований и возражений.

Если представитель одной стороны не оспаривает доводы другой стороны, то он становится ее невольным, непрошеным и ненужным помощником, поскольку проблем, связанных с оспариванием обстоятельств дела, существует великое множество: они связаны с устанавливаемыми юридическими фактами, применимым правом, доказанностью [274] .

Так, в ситуации, когда налоговый орган заявляет о недобросовестности налогоплательщика, арбитражный суд должен проверить обоснованность такого заявления. Однако если налоговый орган, на который возложено бремя доказывания недобросовестности налогоплательщика, не исполнит свою обязанность по доказыванию, не проявив должной инициативы, суд, дабы не нарушить баланс частного и публичного интереса, будет ограничен в проявлении инициативы доказывания безынициативного налогового органа.

Примером такого подхода суда к доказыванию по налоговому спору служит следующее дело [275] .

Закрытое акционерное общество «Российская корона» обратилось в Арбитражный суд Московской области с иском к налоговой инспекции об обязании зачесть налог на добавленную стоимость в сумме 27 883 333 руб. за март 2002 г. в счет погашения текущих и будущих платежей федерального уровня.

Решением от 21 августа 2002 г., оставленным без изменения постановлением апелляционной инстанции от 16 октября 2002 г., Арбитражный суд Московской области удовлетворил исковые требования ЗАО, поскольку налогоплательщик представил полный пакет документов, необходимых для возмещения НДС.

Законность и обоснованность судебных актов проверены в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой инспекции, в которой налоговый орган ссылался на отсутствие фактической реализации приобретенного обществом оборудования.

Постановлением от 11 декабря 2002 г. Федеральный арбитражный суд Московского округа отменил решение и постановление суда, дело передал на новое рассмотрение для исследования фактов приобретения и реализации товара.

Решением от 28 января 2003 г., оставленным без изменения постановлением апелляционной инстанции от 18 апреля 2003 г., Арбитражный суд Московской области удовлетворил исковые требования ЗАО, поскольку последнее уплатило поставщику оборудования спорную сумму НДС.

Законность и обоснованность судебных актов проверены в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции МНС России, в которой налоговый орган ссылался на недобросовестность налогоплательщика.

Постановлением от 10 июля 2003 г. Федеральный арбитражный суд Московского округа отменил состоявшиеся судебные акты и передал дело на новое рассмотрение в первую инстанцию Арбитражного суда Московской области для проверки заявления инспекции о недобросовестности налогоплательщика и решения вопроса о применении ст. 161 АПК РФ.

Решением от 6 сентября 2004 г. Арбитражного суда Московской области, оставленным без изменения постановлением от 22 декабря 2004 г. Десятого арбитражного апелляционного суда, исковые требования ЗАО удовлетворены, поскольку инспекцией не доказана недобросовестность налогоплательщика.

Законность и обоснованность судебных актов проверены в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции, в которой налоговый орган ссылался на недобросовестность налогоплательщика.

В соответствии с п. 3 мотивировочной части Определения Конституционного Суда РФ от 25 июля 2001 г. № 138-0 по ходатайству Министерства Российской Федерации по налогам и сборам о разъяснении Постановления Конституционного Суда РФ от 12 октября 1998 г. по делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 11 Закона РФ «Об основах налоговой системы в Российской Федерации» налоговые органы обязаны доказывать обнаружившуюся недобросовестность налогоплательщиков.

Судами первой и апелляционной инстанций при новом разрешении спора установлено, что постановлением от 6 января 2004 г. Павлово-Посадского городского суда Московской области прекращено уголовное дело в отношении директора общества, обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 199 УК РФ, в связи с отсутствием в его действиях состава преступления.

Инспекции отказано в иске о признании недействительными сделок купли-продажи технологического оборудования от 7 февраля 2002 г., купли-продажи ценных бумаг (векселей) от 5 марта 2002 г. (дело № А41-К1-13719/03 Арбитражного суда Московской области).

Судебные акты суда общей юрисдикции и арбитражного суда не обжалованы налоговым органом.

Суд кассационной инстанции дважды направлял настоящее дело на новое рассмотрение в Арбитражный суд Московской области для рассмотрения доводов налоговой инспекции о недобросовестности налогоплательщика. Однако инспекцией не сделано заявления о фальсификации доказательств.

В связи с изложенным следует признать противоречащим материалам дела довод инспекции о том, что ими подтверждается недобросовестность налогоплательщика, в том числе материалами оперативно-розыскных мероприятий УФСНП, документами, связанными с оплатой и получением технологического оборудования. При таких обстоятельствах суд признал, что налоговым органом не доказана недобросовестность налогоплательщика и в связи с этим оснований для отмены судебных актов не имелось.

В данном случае опять необходимо обратиться к Постановлению Конституционного Суда РФ от 14 июля 2003 г. № 12-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 4, пункта 1 статьи 164, пунктов 1 и 4 статьи 165 Налогового кодекса Российской Федерации, статьи 11 Таможенного кодекса Российской Федерации и статьи 10 Закона Российской Федерации «О налоге на добавленную стоимость» в связи с запросами Арбитражного суда Липецкой области, жалобами ООО «Папирус», ОАО «Дальневосточное морское пароходство» и ООО «Коммерческая компания «Балис». В статье «Подтверждение права на возмещение экспортного НДС» [276] автор Э.Н. Нагорная указывает, что Конституционный Суд РФ в п. 2.1 мотивировочной части Постановления разбирает ситуацию, когда у организаций, оказывающих услуги по транспортировке перевозимых через таможенную границу Российской Федерации товаров, таможенные декларации (их копии), представление которых требуется согласно подп. 3 п. 4 ст. 165 НК РФ, имеются не во всех случаях. Это влечет возникновение споров между налоговыми органами и налогоплательщиками в связи с необходимостью подтверждения права на получение возмещения суммы НДС с применением налоговой ставки 0 %.

Конституционный Суд РФ исходит из того, что арбитражный суд, если он признает обоснованным довод перевозчика о невозможности получения копии декларации, должен учитывать требования ст. 135 АПК РФ, предусматривающей обязанность суда содействовать лицам, участвующим в деле, в получении необходимых доказательств по делу от других лиц.

Между тем анализ процессуальных и материальных норм права, содержащийся в настоящем параграфе, показывает, что именно на налогоплательщика возложено бремя доказывания обстоятельств, связанных с налоговой базой и правом на применение налоговых льгот.

Выход видится в том, что в ст. 165 НК РФ должен содержаться перечень лишь тех документов, которыми обязан обладать налогоплательщик на момент обращения в налоговый орган за получением налогового вычета, в силу того что он как экспортер осуществляет те или иные действия, в подтверждение совершения которых уполномоченные организации выдают ему соответствующие документы. В этот перечень не могут входить документы, которыми экспортер изначально не обладает и которые могут быть получены им только после вмешательства судебных органов. Иначе нарушается основополагающий принцип, изложенный применительно к арбитражному процессу в ч. 1 ст. 65 АПК РФ, согласно которому каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений. Поэтому перевозчик должен доказать экспортный характер оказываемых им услуг, что подтверждается оформлением международных перевозочных документов, но не грузовых таможенных деклараций, которые перевозчику не вручаются.

Впоследствии законодателем были учтены правоположения, закрепленные в названном Постановлении Конституционного Суда РФ, и Федеральным законом от 22 июля 2005 г. № 119-ФЗ в подп. 3 п. 4 ст. 165 НК РФ внесены изменения, в соответствии с которыми таможенная декларация (ее копия) представляется в случае перемещения товаров трубопроводным транспортом или по линиям электропередачи, оказания услуг, непосредственно связанных с перевозкой (транспортировкой) товаров, помещенных под таможенный режим международного таможенного транзита.

И хотя окончательно проблема налогоплательщиков, связанная с необходимостью представления таможенной декларации, не была решена, круг налогоплательщиков, обязанных ее представлять, значительно сузился.

Как было сказано в предыдущем параграфе, в науке процессуального права в качестве элементов доказывания называют определение предмета доказывания, собирание, представление, исследование и оценку доказательств [277] . И.Л. Петрухин вообще считает субъектами доказывания только тех, кто ответственен за Hero [278] .

Содержащийся в данном параграфе анализ норм процессуального и материального права показывает, что стороны в налоговом споре – налогоплательщик и налоговый орган – в полной мере соответствуют этим требованиям. Действительно, именно стороны первоначально, прежде чем дело будет возбуждено в суде, определяют предмет доказывания возникшего налогового спора, собирают доказательства, а затем представляют их в суд, участвуя в их исследовании и оценке, перед тем как к их оценке в судебном акте приступит суд.

И.Г. Арсенов отмечает существенную особенность формирования предмета доказывания в состязательном процессе, связанную с тем, что между сторонами и судом разделены обязанности по доказыванию и применению норм материального и процессуального права для урегулирования спорного правоотношения. Стороны в силу ст. 9, 65 АПК РФ должны доказать те или иные обстоятельства, чтобы подтвердить свои доводы и возражения, поэтому данные обстоятельства являются исходной базой формирования предмета доказывания. Однако обязанность по правильному разрешению спора, применению тех или иных норм материального права возложена на суд. Для этого суд вынужден принимать меры по восполнению предмета доказывания, предлагать сторонам доказать иные существенные обстоятельства дела, тем самым включая их (обстоятельства) в предмет доказывания. Поэтому процесс формирования предмета доказывания приобретает характер взаимодействия. Предмет доказывания, таким образом, формируется в результате взаимно обусловленных действий сторон и суда, но окончательное определение круга фактических обстоятельств, составляющих предмет доказывания, возлагается на правоприменителя, т. е. на суд [279] .

При отсутствии каких-либо доказательств, подтверждающих обстоятельства, на которых основаны заявленные требования, исковое заявление в силу ст. 125, 126,128 АПК РФ оставляется судом без движения и заявителю предлагается в установленный срок устранить недостатка! представив конкретные доказательства. Наличие данных норм говорит о детализации процесса доказывания при подаче иска [280] .

И именно на стороны возложена ответственность за доказывание, так как согласно ч. 1 ст. 65 АПК РФ каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать те обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений, а в случае уклонения лица от этой обязанности для него могут наступить неблагоприятные последствия в виде решения, вынесенного не в его пользу.

Есть мнение, что обязанность доказывания не подкреплена санкцией, а обеспечивается только интересом получить благоприятное решение [281] . Эта точка зрения отражает ведущийся в науке гражданского процессуального права спор о том, является ли обязанность по доказыванию юридической по своей природе [282] . Другие авторы исходят из того, что само по себе неблагоприятное решение является санкцией правовой нормы [283] .

Содержащийся в данном параграфе сравнительный анализ норм, закрепленных в ст. 65, 66, 194, 200, 215 АПК РФ, свидетельствует о том, что обязанность по доказыванию при разрешении судом налоговых споров носит юридический характер, иначе бы с ней не корреспондировали нормы права, уполномочивающие суд использовать властные функции, в результате использования которых наступают неблагоприятные последствия в отношении стороны, не исполняющей эту обязанность. Последующий анализ норм права, содержащихся в разд. II, III, VI АПК РФ, также подтверждает этот вывод.

Впервые в АПК РФ 2002 г. появилась запись о том, что неисполнение процессуальных обязанностей лицами, участвующими в деле, влечет для этих лиц предусмотренные Кодексом последствия (ч. 3 ст. 41 АПК РФ), а злоупотребление процессуальными правами лицами, участвующими в деле, – неблагоприятные последствия (ч. 2 ст. 41 АПК РФ).

Часть 1 ст. 41 АПК РФ 2002 г., как и ч. 1 ст. 33 АПК РФ 1995 г., содержит перечень прав и обязанностей лиц, участвующих в деле. Большинство из них касаются доказывания, а именно: представлять доказательства и знакомиться с доказательствами, представленными другими лицами, участвующими в деле, до начала судебного разбирательства; участвовать в исследовании доказательств; заявлять ходатайства, давать объяснения арбитражному суду, приводить свои доводы по всем возникающим в ходе рассмотрения дела вопросам; возражать против доводов других лиц, участвующих в деле.

Так же как и АПК РФ 1995 г., АПК РФ 2002 г. обязывает стороны добросовестно пользоваться принадлежащими им процессуальными правами.

Однако, в отличие от ст. 33 АПК РФ 1995 г., ст. 41 АПК РФ 2002 г. содержит санкции за нарушение этих положений в виде неблагоприятных последствий за злоупотребление процессуальными правами, о чем подробно изложено в § 1 гл. I настоящей работы, а также за неисполнение процессуальных обязанностей в виде последствий, предусмотренных АПК РФ, например наложения судебного штрафа.

При разрешении налоговых споров перед арбитражными судами зачастую встает вопрос о возможности установления обстоятельств и приобщения к материалам дела документов, которые не были предметом налоговой проверки. Налогоплательщики при этом ссылаются на то, что решение налоговой инспекции должно быть признано недействительным, поскольку она, отказывая, например, в возмещении НДС, не сослалась на ряд документов, которые затем были представлены суду, и тем самым на стадии вынесения ею решения не обосновала вывод об отсутствии у налогоплательщика права на возмещение НДС.

Интересно, что в соответствии с правовыми позициями Налогового суда Канады Корона имеет право не ограничиваться предпосылками, из которых Министерство исходило при начислении налогов. У Короны имеется возможность приводить фактические доводы, которые отличаются от фактов, обнаруженных Министерством на стадии проверки [284] .

Представляется, что и российское процессуальное законодательство дает основания действовать суду таким же образом.

Ситуация с приобщением к делу новых документов, которые не были предметом налоговой проверки, является зеркальной, когда на этом настаивает уже налогоплательщик, который по тем или иным обстоятельствам не представил эти документы в период проведения налоговой проверки. Налоговые инспекции, как правило, возражают против приобщения таких документов. Между тем согласно п. 29 Постановления Пленума Высшего Арбитражного РФ от 28 февраля 2001 г. № 5 «О некоторых вопросах применения части первой Налогового кодекса Российской Федерации» суд обязан принять и оценить документы и иные доказательства, представленные налогоплательщиком в обоснование своих возражений по акту выездной налоговой проверки, независимо от того, представлялись ли эти документы налогоплательщиком налоговому органу в сроки, определенные п. 5 ст. 100 НК РФ.

В силу ст. 13 Федерального конституционного закона от 28 апреля 1995 г. № 1-ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации» постановления Пленума ВАС РФ обязательны для арбитражных судов в Российской Федерации.

Поскольку указанным Постановлением установлена обязанность арбитражного суда принять и оценить документы, представленные налогоплательщиком не только в ходе налоговой проверки, но и непосредственно в судебное заседание, что соответствует принципу материальной истины, закрепленному в ч. 1 ст. 71 АПК РФ, суды нижестоящих инстанций обязаны принять представленные им документы, которые не были предметом проверки налоговых инспекций.

Указанная позиция налоговых органов противоречит правовой позиции Конституционного Суда РФ, закрепленной в п. 2.2 мотивировочной части Постановления КС РФ от 14 июля 2003 г. № 12-П, согласно которому (об этом КС РФ указывал в ряде других постановлений), в случаях когда суды при рассмотрении дела не исследуют по существу его фактические обстоятельства, ограничиваясь только установлением формальных условий применения нормы, право на судебную защиту, предусмотренное ст. 46 (ч. 1) Конституции РФ, оказывается существенно ущемленным.

Следует также учитывать тот факт, что в нарушение ст. 88 НК РФ инспекциями при выявлении ошибок или противоречий в представленных документах, как правило, не сообщается об этом налогоплательщикам с требованием внести соответствующие изменения, представить дополнительные документы, подтверждающие правильность исчисления налогов, а спор доводится до разрешения в арбитражном суде.

Анализ норм процессуального права позволяет прийти к выводу о существовании в арбитражном процессе материальной истины, и именно ее наличием диктуется процесс доказывания по налоговому спору. Действительно, согласно ч. 1 ст. 71 АПК РФ арбитражный суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств. Если организация процесса (гражданского, уголовного или административного) в положительном праве того или иного государства лишает суд возможности установить материальную истину и ограничивает задачи суда достижением истины формальной, значит, в этом государстве неправильно организовано правосудие и процесс требует серьезной реформы [285] .

Собственно, Конституционный Суд РФ в названном Постановлении со ссылкой на ряд других своих постановлений фактически направляет административное судопроизводство по пути следования материальной истине, отмечая следующее: когда суды при рассмотрении дела не исследуют по существу фактические обстоятельства, ограничиваясь только установлением формальных условий применения нормы, право на судебную защиту, предусмотренное ст. 46 (ч. 1) Конституции РФ, оказывается существенно ущемленным.

Ссылка в данном Постановлении на ряд других постановлений Конституционного Суда РФ расширяет значение принятия Конституционным Судом РФ постановления, распространяя закрепленные в нем правовые позиции на все административное судопроизводство. В связи с этим пока не введен обязательный досудебный (претензионный) порядок разрешения налоговых споров, суды не вправе отказывать налогоплательщику в приобщении к материалам дела документов, которые не были представлены в налоговую инспекцию. Так, суды не могут отказывать налогоплательщику в возмещении НДС только на том основании, что он представил исправленные счета-фактуры не в налоговую инспекцию, а в суд [286] .

Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 18 декабря 2007 г. № 65, по существу, представляет собой обобщение судебно-арбитражной практики по рассмотрению споров, связанных с применением гл. 21 НК РФ по операциям, облагаемым по налоговой ставке 0 %.

В соответствии с п. 3 Постановления в случае выявления факта несоблюдения налогоплательщиком упомянутой в п. 2 настоящего Постановления процедуры (в том числе признания неуважительными причин непредставления налогоплательщиком необходимых документов в налоговый орган) при рассмотрении его заявления о признании незаконным решения налогового органа об отказе в возмещении НДС (бездействия налогового органа) суд отказывает в удовлетворении такого заявления, имея в виду, что законность подобного решения (бездействия) оценивается судом, исходя из обстоятельств, существовавших на момент принятия налоговым органом оспариваемого решения (в период бездействия). Если указанные обстоятельства выявлены судом при рассмотрении заявления налогоплательщика о возмещении НДС, суд применительно к п. 2 ст. 148 АПК РФ оставляет данное заявление без рассмотрения. Соответствующие судебные акты принимаются судом и в том случае, когда налогоплательщик без уважительных причин представил все необходимые документы непосредственно в суд, минуя налоговый орган. При этом налогоплательщик вправе обратиться (повторно обратиться) в налоговый орган, выполнив надлежащим образом требования гл. 21 НК РФ.

В случае несогласия с принятым налоговым органом решением налогоплательщик также может обжаловать это решение в судебном порядке.

Фактически указанным пунктом Постановления № 65 введена обязательная досудебная процедура рассмотрения налоговых споров, хотя в силу ст. 7 Федерального закона от 27 июля 2006 г. № 137-ФЗ только с 1 января 2009 г. применяется п. 5 ст. 101.2 НК РФ, согласно которому решение о привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения или решение об отказе в привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения может быть обжаловано в судебном порядке только после обжалования этого решения в вышестоящем налоговом органе.

При этом следует иметь в виду, что обязательная досудебная процедура введена законом только для обжалования решений о привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения или решений об отказе в привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения. Если же решение инспекции принято, например, об отказе в возврате или зачете налога, о взыскании налога за счет имущества, то обязательная досудебная процедура оспаривания таких решений не установлена.

Законодателю необходимо проявить последовательность в указанном вопросе и ввести в полном объеме процедуру досудебного урегулирования налоговых споров, поскольку логичное объяснение такого изъятия найти трудно.

Автор является сторонником введения такой процедуры, поскольку в соответствии со ст. 1 АПК РФ арбитражные суды осуществляют правосудие путем разрешения экономических споров, но никак не являются отделением налоговой инспекции для рассмотрения в очередной раз многократно повторяющихся доводов налогового органа и налогоплательщика, по которым уже сложилась устойчивая судебно-арбитражная практика.

Арбитражные суды загружены заявлениями налогоплательщиков, содержащими однотипные доводы, которым уже неоднократно давалась правовая оценка. В результате арбитражные суды утрачивают свою основную функцию – рассматривать именно спорные вопросы, анализировать противоречивые положения налогового законодательства, восполнять в пределах своих полномочий пробелы налогового законодательства.

Обнадеживает, что даже в среде налогоплательщиков понемногу появилось понимание этой проблемы, судя по последним публикациям в специализированных журналах.

Так, в журнале «Налоговед» (№ 5 за 2008 г.) опубликована статья А.В. Белоусова [287] о правилах и стадиях судопроизводства в Налоговом суде США, в которой приводятся данные о том, что многие исследователи отмечают, что при большой загруженности американских судов лишь небольшое количество дел доходит до судебного разбирательства по существу. Большинство из них разрешается на подготовительной стадии. Если у американского адвоката 5 % имеющихся у него в производстве дел доходит до судебного разбирательства, это считается большим процентом.

Более того, по материалам Российско-Американского судейского партнерства (1999 г.) одним из условий отказа налогоплательщику во взыскании с налогового органа судебных расходов в США является пренебрежение налогоплательщиком процедурой административного рассмотрения налогового спора в рамках Налогового управления США. То есть в США соблюдение досудебной процедуры расценивается вовсе не как ущемление прав налогоплательщика, а, наоборот, как серьезный просчет в работе налогового адвоката.

До Налогового суда Канады в 1999 г. дошло лишь 4000 споров из 80 000 после рассмотрения их в Агентстве по налогам Канады, в маленькой Голландии в год разрешается 300 тыс. налоговых споров, но в суд из них попадает лишь 5 %, во Франции – из 2 млн таких же споров, а в Германии – из 5 млн до суда доходит 1 % (это данные из сообщения зам. уполномоченного Агентства по налогам Канады в 2000 г. на семинаре судей в ВАС РФ и доклада советника Президента РФ на заседании Совета при Президенте РФ по вопросам совершенствования правосудия в 2006 г.).

Таким образом, положения Постановления Пленума № 65 следуют в правовом русле развитых стран мира и уже направили суды по пути соблюдения досудебной процедуры урегулирования налоговых споров.

Согласно п. 2 Постановления Пленума ВАС РФ от 18 декабря 2007 г. № 65 административная (внесудебная) процедура не может считаться соблюденной налогоплательщиком, если им не выполнено требование налогового органа, предъявленное на основании п. 8 ст. 88 НК РФ, о представлении документов, подтверждающих правомерность применения налоговых вычетов. При этом следует учитывать, что представление документов, имеющих незначительные дефекты формы или содержания, в целях настоящего разъяснения не может рассматриваться как непредставление этих документов. При возникновении спора значительность таких дефектов оценивается судом.

Представляется, что данное правоположение в исключительных случаях может распространяться судами и на документы, предоставляемые по ст. 165 НК РФ.

Так, инспекция может ссыпаться на то, что налогоплательщик представил ей копии грузовых таможенных деклараций с неотпечатанной оборотной стороной, т. е. фактически без отметки таможенного органа о вывозе товара.

 

Однако, если только по одной декларации налогоплательщик представляет несколько сот ГТД, представление двух из них без отпечатанной оборотной стороны возможно счесть незначительным дефектом, при том что налоговый орган не запрашивает эти ГТД в рамках налоговых проверок и они были представлены в суд в подлиннике со всеми необходимыми реквизитами.

Таким образом, дела подобного рода являются делами оценки доказательств, и именно налогоплательщик должен приложить максимум усилий, чтобы доказать суду незначительность дефектов формы или содержания документов и добросовестность и законопослушность налогоплательщика при выполнении требований налогового органа.

Здесь важен акцент на добросовестное и законопослушное поведение налогоплательщика в данном случае. Потому что в ряде случаев, правда, они достаточно редки, но встречаются в судебно-арбитражной практике, налогоплательщика! на вопрос суда, почему они не представили в инспекцию истребованные документы, отвечают, что у них отсутствует обязанность по представлению документов, и это является их правом, а не обязанностью. В таких случаях налогоплательщик должен для себя решить, насколько целесообразно проявлять излишний формализм при досудебном урегулировании спора, и быть готовым обосновать суду, что представление этих документов не требуется для подтверждения правомерности налоговых вычетов, при том что в соответствии с п. 5 Постановления Пленума № 65 суд должен исследовать возражения налогового органа, не только приведенные по результатам камеральной проверки, но и дополнительно представленные в ходе судебного разбирательства.

В соответствии с п. 2 Постановления Пленума ВАС РФ от 18 декабря 2007 г. № 65 в исключительных случаях суд может признать административную (внесудебную) процедуру возмещения НДС соблюденной, если установит, что правомерно истребованные у налогоплательщика налоговым органом документы представлены налогоплательщиком непосредственно в суд по уважительным причинам (например, по причине изъятия у налогоплательщика соответствующих документов полномочным государственным органом или должностным лицом).

Так, если возникает такая ситуация, когда налогоплательщик не может представить инспекции документы, изъятые у него в связи с возбуждением уголовного дела, суд при рассмотрении дела вправе исходить из того, что налоговый орган располагает копиями необходимых документов, подлинники которых находятся в материалах уголовного дела.

Согласно п. 7 Постановления Пленума ВАС РФ № 65, если налогоплательщик предъявил только самостоятельное требование о возмещении НДС, суд проверяет законность и обоснованность мотивов отказа, изложенных в решении налогового органа (при наличии такового), а также возражений против возмещения, представленных налоговым органом непосредственно в суд, и по результатам исследования принимает решение об удовлетворении либо об отказе в удовлетворении требования налогоплательщика. При непредставлении налоговым органом каких-либо возражений против возмещения (в том числе непосредственно в суд) суд принимает решение об удовлетворении требования налогоплательщика.

В ряде публикаций указанное правоположение расценено как нарушение принципов равенства сторон в процессе, защиты слабой стороны, состязательности, так как налоговый орган может представлять дополнительные доводы и доказательства непосредственно в судебное заседание, что лишает налогоплательщика возможности заранее подготовить свои возражения; баланса публичных и частных интересов, так как поощряет налоговые органы к уклонению от проведения камеральных проверок [288] .

Вряд ли можно согласиться с такой позицией.

В пункте Постановлении Пленума № 65 установлено, что, если налогоплательщик по уважительным причинам не представил в инспекцию истребованные документы, суд может признать административную процедуру возмещения НДС соблюденной.

Таким образом, налогоплательщик в данном случае вправе представить необходимые документы непосредственно в суд, и уже налоговый орган лишен возможности заранее подготовить свои возражения.

И в том и в другом случае на суд возлагается дополнительная нагрузка по оценке доказательств, с которыми в первом случае мог быть не знаком налогоплательщик, а во втором случае – налоговый орган.

Этот вывод подтверждается также п. 3 Постановления Пленума № 65, в соответствии с которым налогоплательщик вправе повторно обратиться в налоговый орган за возмещением НДС, выполнив требования гл. 21 НК РФ, даже если при первоначальном обращении в инспекцию и в суд он не представил необходимых документов. При этом инспекция может оценить эти документы только при повторном обращении налогоплательщика к ней и в суд.

Об этом же свидетельствует п. 5 Постановления Пленума № 65, в соответствии с которым суд вправе рассматривать требование налогоплательщика о признании незаконным бездействия налогового органа, а также непосредственно представленные им в суд документы, если причины их непредставления в налоговый орган признаны уважительными.

Таким образом, даже при отсутствии решения налогового органа суду предоставлено право оценивать бездействие инспекции и документы налогоплательщика, которые представлены им в суд и не получили правовой оценки налогового органа.

Первой задачей налогового законодательства, судя по конструкции ст. 2 НК РФ, определяющей отношения, регулируемые законодательством о налогах и сборах, является регулирование отношений по установлению, введению и взиманию налогов, и лишь затем законодатель ставит задачу регулирования отношений, возникающих в процессе осуществления налогового контроля и привлечения к ответственности за совершение налогового правонарушения. Как видим, основной функцией налоговых органов является взимание налогов, а не наложение штрафных санкций на налогоплательщиков.

Следовательно, и суды должны исходить из объективного установления обстоятельств, связанных с правомерным исчислением налогооблагаемой базы, что предполагает оценку всех имеющихся на момент рассмотрения дела в суде доказательств, позволяющих достоверно определить размер подлежащих уплате в бюджет налогов, а не растрачивать предоставленные суду властные полномочия на отыскание причин непринятия дополнительно собранных налогоплательщиком документов и его наказания.

Данный тезис еще раз подтверждает вывод, что суд не должен проявлять инициативу в сборе доказательств, подтверждающих совершение налогоплательщиком налогового правонарушения. Если же признать, что налогоплательщик имеет право на представление в суд дополнительно документов, которые не были предметом налоговой проверки, то в силу положения ст. 8 АПК РФ о равноправии сторон мы должны прийти к выводу о наличии такого же права у налогового органа.

Представляет интерес подход Налогового суда Канады к вопросу об оценке доказательства, которое не было представлено налогоплательщиком во время проведения налоговой проверки, по делу «Фрэнсис Бадаан против Ее Величества Королевы» [289] .

«Вещественное доказательство… представляется подлинным. Удивительно, что перед слушаниями с ним не ознакомили налогового инспектора, проводившего проверку. Этот документ, однако, добавляет еще 25 тыс. долл. к сумме в 50 тыс… Речь идет попросту о слишком больших суммах.

Инспектор налогового ведомства заявил, что, если бы он был знаком с этим документом во время налоговой проверки, он мог бы исключить упомянутую сумму из недекларированного дохода. Эта позиция не вызывала бы возражений, если бы полученная сумма явно представляла собой подарок или исходила из иного необлагаемого источника. В точной природе этого платежа, однако, нельзя быть уверенным. Определить ее должен был сам истец, но он этого не сделал. Таким образом, в отношении 1991 г. постановляю, что начисление налогов на истца было произведено в соответствии с фактами и Актом о подоходном налоге Канады».

Из приведенного текста решения Налогового суда Канады следует, что судом не было принято во внимание новое доказательство, не представленное в ходе налоговой проверки, в силу его недостоверности.

Возвращаясь к анализу Постановления Конституционного Суда РФ от 14 июля 2005 г. № 9-П, следует отметить, что не само по себе непредставление документов для проверки или непредставление их в установленные сроки, а именно отказ от их представления или непредставление их в установленные сроки по запросу налогового органа может повлечь восстановление давностного срока. Это означает, что если не было запроса налогового органа о представлении документов, то не может и ставиться вопрос о восстановлении срока, несмотря на то что в ходе проведения контрольных мероприятий налогоплательщик не представил какой-либо документ, даже если его представление предусмотрено НК РФ. Значит, если налогоплательщиком подана налоговая декларация и налоговый орган не запросил у него документацию в подтверждение внесенных в декларацию сведений, впоследствии налоговый орган лишен возможности ставить вопрос о восстановлении пропущенного срока давности. Такие же последствия наступают, если налогоплательщиком вообще не подавалась налоговая декларация.

Таким образом, можно прийти к выводу, что Конституционный Суд РФ, несмотря на лишение налогоплательщиков гарантии непривлечения к ответственности по истечении срока давности, все же не снял с налогового органа обязанности проявлять инициативу в своевременном проведении контрольных мероприятий, не переложив на налогоплательщика бремя доказывания совершения им же налогового правонарушения.

Проявление инициативы в постановке вопроса о пропуске срока давности по уважительной причине и возложение бремени доказывания этого обстоятельства на налоговый орган подтверждается тезисом Конституционного Суда РФ о том, что суд вправе проверить, имели ли место неправомерные действия со стороны налогоплательщика по ходатайству налогового органа. Из чего можно сделать вывод, что суд не вправе проявлять инициативу в постановке вопроса о восстановлении пропущенного налоговым органом срока давности.

Важным представляется также, что в Постановлении от 14 июля 2005 г. № 9-П Конституционный Суд РФ упоминает лишь о праве, а не обязанности суда решать вопрос о восстановлении срока давности, что еще раз говорит, что в данном вопросе субъектом доказывания является не суд или налогоплательщик, а сам налоговый орган, пожелавший поставить вопрос о восстановлении срока давности.

В соответствии с ч. 2 ст. 27 АПК РФ арбитражные суды разрешают экономические споры и рассматривают иные дела с участием не только организаций, являющихся юридическими лицами, но и граждан, осуществляющих предпринимательскую деятельность без образования юридического лица и имеющих статус индивидуального предпринимателя, приобретенный в установленном законом порядке (индивидуальные предприниматели).

Рассмотрение налоговых дел с участием индивидуальных предпринимателей имеет целый ряд особенностей. Согласно ст. 106 НК РФ налоговым правонарушением признается виновно совершенное противоправное (в нарушение законодательства о налогах и сборах) деяние (действие или бездействие) налогоплательщика, налогового агента и иных лиц, за которое Кодексом установлена ответственность. В связи с этим в предмет доказывания по спору, связанному с применением налоговой ответственности, входит вина налогоплательщика.

Вина – это психическое отношение лица к совершенному им деянию, поэтому о значении вины юридического лица в совершении налогового правонарушения можно говорить лишь через призму подхода законодателя, закрепленного в Кодексе РФ об административных правонарушениях. Согласно п. 2 ст. 2.1 КоАП РФ юридическое лицо признается виновным в совершении административного правонарушения, если будет установлено, что у него имелась возможность для соблюдения правил и норм, за нарушение которых КоАП РФ или законами субъекта Российской Федерации предусмотрена административная ответственность, но данным лицом не были приняты все зависящие от него меры по их соблюдению. Из текста данной нормы права следует, что для привлечения юридического лица к административной ответственности, одним из видов которой является налоговая ответственность, достаточно установления самого факта совершения противоправного деяния. Налоговый орган не должен устанавливать, каким образом тот или иной работник организации относился к совершенному им правонарушению. Достаточно доказать, что у юридического лица имелась возможность для соблюдения установленных правил. Одновременно налогоплательщик – юридическое лицо должен доказать противоположное, если считает, что данное правонарушение было совершено по причинам, от него не зависящим.

Судебно-арбитражная практика пошла именно по этому пути, о чем свидетельствует нижеприведенное дело, рассмотренное Высшим Арбитражным Судом РФ, определившим правовые позиции в отношении применения ответственности за нарушение Федерального закона «О применении контрольно-кассовой техники при осуществлении наличных денежных расчетов и (или) расчетов с использованием платежных карт».

Общество с ограниченной ответственностью «Компания «Автолайн» обратилось в Арбитражный суд Московской области с заявлением о признании незаконным и отмене постановления Межрайонной инспекции (далее – инспекция, налоговый орган) от 3 июля 2003 г. о привлечении общества к административной ответственности в соответствии со ст. 14.5 КоАП РФ.

Решением суда первой инстанции от 2 февраля 2004 г. заявленные требования удовлетворены. Федеральный арбитражный суд Московского округа постановлением от 31 марта 2004 г. оставил решение суда первой инстанции без изменения.

В заявлении о пересмотре в порядке надзора решения суда первой инстанции и постановления суда кассационной инстанции, поданном в Высший Арбитражный Суд РФ, инспекция просила отменить названные судебные акты как принятые с нарушением действующего законодательства. По ее мнению, вина ООО в совершении административного правонарушения, предусмотренного ст. 14.5 КоАП РФ, подтверждена материалами дела.

Проверив обоснованность доводов, изложенных в заявлении и в выступлениях присутствующих в заседании представителей сторон, Президиум посчитал, что оспариваемые судебные акты подлежат отмене с принятием нового судебного акта об отказе обществу в удовлетворении заявленных требований по следующим основаниям.

Налоговым органом в результате проверки выявлены неприменение контрольно-кассовой техники при получении оплаты за проезд водителем общества, осуществляющим перевозку пассажиров, а также невыдача при таких обстоятельствах бланков строгой отчетности.

Постановлением инспекции от 3 июля 2003 г., вынесенным на основании протокола об административном правонарушении от 20 июня 2003 г., ООО привлечено к административной ответственности в соответствии со ст. 14.5 КоАП РФ в виде взыскания штрафа.

Удовлетворяя заявленные обществом требования, судебные инстанции исходили из того, что оснований для привлечения его к административной ответственности не имеется, так как налоговым органом не доказана его вина, поскольку неприменение контрольно-кассовой техники и невыдача при таких обстоятельствах документов строгой отчетности произошли вследствие ненадлежащего исполнения трудовых обязанностей работником общества – водителем.

Между тем судебными инстанциями не учтено, что п. 1 ст. 2 Федерального закона от 22 мая 2003 г. № 54-ФЗ «О применении контрольно-кассовой техники при осуществлении наличных денежных расчетов и (или) расчетов с использованием платежных карт» на всех юридических лиц и индивидуальных предпринимателей возложена обязанность при осуществлении денежных расчетов применять контрольно-кассовую технику.

Согласно п. 2 ст. 2 Закона организации и индивидуальные предприниматели в соответствии с порядком, определенным Правительством РФ, в случае оказания услуг населению могут осуществлять наличные денежные расчеты без применения контрольно-кассовой техники при условии выдачи соответствующих бланков строгой отчетности.

Поскольку в силу приведенной нормы неприменение контрольно-кассовой техники допускается лишь при условии выдачи клиентам документов строгой отчетности, в случае невыдачи указанных документов соответствующие организации и индивидуальные предприниматели несут ответственность за осуществление наличных денежных расчетов без применения контрольно-кассовой машины.

Факт невыдачи водителем проездных билетов установлен и обществом не оспаривался, что свидетельствует о необеспечении последним соблюдения требований названного Закона.

При этом надо отметить, что неисполнение юридическим лицом требований Закона № 54-ФЗ при осуществлении наличных денежных расчетов вследствие ненадлежащего исполнения трудовых обязанностей его работником не является обстоятельством, освобождающим само юридическое лицо от ответственности за административное правонарушение по ст. 14.5 КоАП РФ. Таким образом, в данном случае общество правомерно привлечено к ответственности за неприменение контрольно-кассовой техники, и правовых оснований для удовлетворения заявленных им требований не имелось [290] .

Совсем иное дело – разрешение налогового спора с участием индивидуального предпринимателя, личность которого физически неотделима от него как от субъекта налоговых правоотношений. Несмотря на провозглашенный в ст. 3 НК РФ принцип равенства налогообложения для всех участников налоговых правоотношений, они, вступая в процессуальные правоотношения при обращении в арбитражный суд, наделяются определенными преимуществами как наиболее слабая сторона в процессе.

Так, если согласно ранее действовавшей редакции ч. 4, 5 ст. 59 АПК РФ дела организаций вели в арбитражном суде их органы, а представителями могли выступать руководители или лица, состоящие в штате этих организаций, либо адвокаты, то в соответствии с ч. 1, 3 ст. 59 АПК РФ граждане вправе вести свои дела лично, а их представителями могли выступать не только адвокаты, но и иные оказывающие юридическую помощь лица. Данная норма права была направлена на снижение судебных издержек для индивидуальных предпринимателей.

Правда, Постановлением Конституционного Суда РФ от 16 июля 2004 г. № 15 – П «По делу о проверке конституционности части 5 статьи 59 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросами Государственного собрания – Курултая Республики Башкортостан, Губернатора Ярославской области, Арбитражного суда Красноярского края, жалобами ряда организаций и граждан» ч. 5 ст. 59 АПК РФ признана не соответствующей Конституции РФ в той мере, в какой она исключает для выбранных организациями лиц, оказывающих юридическую помощь, возможность выступать в арбитражном суде в качестве представителей, если они не относятся к числу адвокатов или лиц, состоящих в штате этих организаций. В настоящее время данная норма права утратила силу. Однако намерения законодателя при принятии указанной нормы права в системной связи с ч. 1, 3 ст. 59 АПК РФ были очевидны.

Иллюстрацией особого подхода арбитражного суда к разрешению налоговых споров, в которой одной из сторон выступают индивидуальные предприниматели, служит следующее дело, рассмотренное Высшим Арбитражным Судом РФ.

Налоговая инспекция обратилась в Арбитражный суд Республики Адыгея с исковым требованием о взыскании с индивидуального предпринимателя Л.Ф. Пак 5000 руб. штрафа за нарушение срока постановки на учет в налоговом органе в соответствии с п. 1 ст. 116 НК РФ.

Решением от 23 июня 2000 г. исковое требование удовлетворено.

В протесте заместителя Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ предлагается решение отменить, дело направить на новое рассмотрение. Президиум посчитал, что протест подлежит удовлетворению по следующим основаниям.

Как видно из материалов дела, Л.Ф. Пак была зарегистрирована 30 августа 1999 г. Администрацией Тахтамукайского района Республики Адыгея в качестве индивидуального предпринимателя. В нарушение ст. 83 НК РФ ею не было подано заявление в Инспекцию о постановке на налоговый учет.

Инспекция 5 апреля 2000 г. составила акт о нарушении предпринимателем указанной обязанности и 14 апреля 2000 г. вынесла постановление о применении налоговых санкций в виде взыскания 5000 руб. штрафа.

Арбитражный суд, удовлетворяя исковое требование, исходил из доказанности обстоятельств совершения предпринимателем налогового правонарушения. Однако судом не было учтено следующее.

Налоговая инспекция во исполнение положений ст. 82 НК РФ применительно к учету налогоплательщиков осуществляет сбор информации о налогоплательщике, его доходах и причинах совершения налогового правонарушения, что позволяет суду при рассмотрении исковых требований о применении налоговых санкций сделать вывод о наличии правонарушения, за которое НК РФ предусмотрена ответственность, установить наличие или отсутствие обстоятельств, исключающих привлечение налогоплательщика к налоговой ответственности, или обстоятельств, смягчающих и отягчающих эту ответственность.

Налоговый контроль осуществляется в формах, предусмотренных указанной статьей, т. е., в частности, посредством получения объяснений налогоплательщика, налоговых проверок. В материалах дела отсутствовали сведения о проведении инспекцией каких-либо мероприятий налогового контроля в отношении ответчика.

В представленных в надзорную инстанцию пояснениях Л.Ф. Пак утверждала, что предпринимательскую деятельность она не осуществляла ввиду преклонного возраста и неудовлетворительного состояния здоровья. Единственным источником ее дохода является пенсия.

В связи с изложенным для удовлетворения требования инспекции о взыскании с предпринимателя штрафа в указанном размере представляется недостаточным только констатация факта правонарушения без учета личности налогоплательщика и иных обстоятельств.

Арбитражному суду указанные обстоятельства не были известны и соответственно не исследованы, поскольку инспекция до обращения в суд не истребовала необходимое в данном случае объяснение налогоплательщика.

Таким образом, судебный акт принят по неполно выясненным обстоятельствам дела, в силу чего подлежал отмене, дело – направлению на новое рассмотрение.

При новом рассмотрении спора суду было необходимо помимо указанного оценить соразмерность взыскиваемого штрафа тяжести совершенного правонарушения в соответствии с п. 1 ст. 112 и проверить соблюдение инспекцией установленного п. 1 ст. 115 НК РФ предельного срока для обращения налогового органа в суд с иском о взыскании суммы налоговой санкции [291] .

Приведенное дело, рассмотренное Высшим Арбитражным Судом РФ, не только иллюстрирует особенности рассмотрения налогового спора с участием индивидуального предпринимателя, но и особо выделяет в предмете доказывания по такого рода делам обстоятельства, связанные с личностью предпринимателя, возлагая на налоговый орган и суд бремя доказывания отсутствия вины индивидуального предпринимателя в совершенном налоговом правонарушении.

В соответствии с п. 6 ст. 108 НК РФ обязанность по доказыванию обстоятельств, свидетельствующих о виновности лица в его совершении, возлагается на налоговые органы. В случае если налоговый спор, не разрешенный в налоговой инспекции, оказывается в арбитражном суде, обязанность по доказыванию обстоятельств, связанных с виной правонарушителя – индивидуального предпринимателя, обременяется дополнительно обязанностью налогового органа и суда доказать невиновность предпринимателя в совершенном им налоговом правонарушении.

Таким образом, если ранее мы приходили к выводу о влиянии материального права на процесс доказывания по налоговому спору, то в данном случае следует прийти к выводу о влиянии арбитражного процессуального права на применение норм материального закона при разрешении налогового спора арбитражным судом.

Вместе с тем нельзя не отметить взаимное влияние норм материального и процессуального права на процесс доказывания по налоговому спору. Непосредственно п. 2 ст. 11 НК РФ индивидуальные предприниматели отнесены к физическим лицам, что, в свою очередь, обусловливает особое к ним отношение суда при рассмотрении налогового спора. Даже зарегистрировавшись в установленном порядке в качестве индивидуального предпринимателя, осуществляющего деятельность без образования юридического лица, гражданин не перестает оставаться физическим лицом, на успешность предпринимательской деятельности которого непосредственное влияние оказывают состояние его здоровья, семейное положение, личностные характеристики, без установления которых невозможно справедливо разрешить спор в суде.

Особенности налогообложения малого бизнеса, в том числе в вопросе о применении ответственности, характерны и для такой развитой страны мира, как Канада. В деле Федерального апелляционного суда Канады «Фирма «Консолидейтид Канадиан Контрэкторс» против Королевы» отмечено, что наказания, назначаемые по ст. 280 Акта об акцизах Канады для малых бизнесов, были весьма суровыми. Беглый обзор рассмотренных дел показывает, что эти штрафы варьируются от 400 до 95 000 долл., обычно составляя от 5 тыс. до 20 тыс. долл. В частности, при этом возникает значительный финансовый риск для мелких бизнесов, обладающих лишь ограниченным доступом к квалифицированным консультациям, необходимым для четкого выполнения требований Акта об акцизах [292] .

 

§ 3. Переход бремени доказывания на различных стадиях процесса

3.1. Доказывание в суде первой инстанции

Нормы, закрепленные в АПК РФ, позволяют проследить переход бремени доказывания от истца к ответчику при рассмотрении арбитражного дела, в том числе и возникшего из налоговых правоотношений.

Согласно п. 3 ст. 126 АПК РФ истец должен приложить к исковому заявлению уже на стадии предъявления иска документы, подтверждающие обстоятельства, на которых он основывает свои требования. На этой стадии для истца также наступают неблагоприятные последствия в виде оставления заявления без движения, если арбитражный суд установит при рассмотрении вопроса о принятии искового заявления к производству нарушение требований ст. 125 и 126 АПК РФ, в том числе и п. 3 ст. 126 АПК РФ (ч. 1 ст. 128 АПК РФ).

В случае если не устранены обстоятельства, послужившие основаниями для оставления искового заявления без движения, в срок, установленный в определении суда, арбитражный суд в соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 129 АПК РФ возвращает исковое заявление: таким образом, уже на стадии предъявления иска в случае нарушения истцом обязанности по доказыванию на него возлагаются неблагоприятные последствия вплоть до возвращения искового заявления. Возникает ли у ответчика на этой стадии обязанность по доказыванию?

Согласно ч. 1 ст. 131 АПК РФ ответчик направляет или представляет в арбитражный суд отзыв на исковое заявление с приложением документов, которые подтверждают возражения относительно иска. Если в отношении истца за несовершение им на данной стадии предусмотренных законом действий по доказыванию АПК РФ прямо установлены неблагоприятные последствия, то в отношении ответчика подобные последствия не наступают. Поэтому на этой стадии некорректно говорить об обязанности ответчика по доказыванию.

В статье 41 АПК РФ, устанавливающей права и обязанности лиц, участвующих в деле, подчеркивается, что еще до начала судебного разбирательства лица, участвующие в деле, имеют право представлять доказательства и знакомиться с доказательствами, представленными другими лицами, участвующими в деле. Роль суда как субъекта доказывания на указанной стадии ограничена властно-организационными функциями.

Суд не определяет предмет доказывания, не решает вопроса о сборе и исследовании доказательств и тем более их оценке. Суд только проверяет соблюдение истцом обязанности по доказыванию и реагирует на ее несоблюдение предусмотренными законом способами в виде оставления заявления без движения либо возвращения искового заявления.

Ниже приводится арбитражное дело, свидетельствующее о неправильном распределении судом первой инстанции бремени доказывания на данной стадии.

Налоговая инспекция обратилась в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о взыскании с закрытого акционерного общества «МОС ИДИЛЬ» штрафа в размере 39 руб. за совершение налогового правонарушения, предусмотренного п. 1 ст. 122 НК РФ.

Определением от 18 марта 2003 г. Арбитражный суд г. Москвы оставил заявление инспекции без движения со ссылкой на п. 4 ст. 126, ст. 128 АПК РФ до 5 апреля 2003 г., поскольку инспекцией к исковому заявлению не приложена копия свидетельства о государственной регистрации в качестве юридического лица ЗАО «МОС ИДИЛЬ».

Определением от 15 апреля 2003 г. Арбитражный суд г. Москвы продлил срок оставления заявления инспекции без движения до 20 апреля 2003 г. Так как инспекцией не были выполнены указания Арбитражного суда, данные в определении от 18 марта 2003 г., а именно не представлена в суд копия свидетельства о государственной регистрации ответчика, Арбитражный суд определением от 23 апреля 2003 г. возвратил заявление инспекции на основании п. 4 ч. 1 ст. 129 АПК РФ.

Постановлением апелляционной инстанции от 7 июля 2003 г. Арбитражный суд г. Москвы определение от 23 апреля 2003 г. оставил без изменения.

Законность и обоснованность судебных актов проверены в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции МНС России, в которой налоговый орган просил судебные акты отменить, дело передать на рассмотрение в суд первой инстанции, ссылаясь на то, что инспекцией не были своевременно выполнены указания Арбитражного суда о представлении копии свидетельства о государственной регистрации ЗАО «МОС ИДИЛЬ», данные в определении Арбитражного суда от 18 марта 2003 г., по уважительным причинам, а также на то, что копия определения от 18 марта 2003 г. не была получена инспекцией, а копия определения от 15 апреля 2003 г. была получена после истечения указанного в этом Определении от 15 апреля 2003 г. срока для устранения недостатков, послуживших основанием для оставления заявления инспекции без движения.

Из статьи 126 АПК РФ следует, что к исковому заявлению прилагается копия свидетельства о государственной регистрации в качестве юридического лица или индивидуального предпринимателя истца, а не ответчика, поэтому у суда отсутствовали основания на стадии принятия искового заявления к производству требовать у истца копию свидетельства о государственной регистрации ответчика ЗАО «МОС ИДИЛЬ» Московской регистрационной палатой. Кроме того, в материалах дела отсутствовали доказательства получения инспекцией определения от 18 марта 2003 г.

При таких обстоятельствах судебные акты следовало отменить, заявление инспекции о взыскании с общества штрафа передать в первую инстанцию Арбитражного суда для рассмотрения по существу заявленных требований [293] .

Правильность занятой Федеральным арбитражным судом Московского округа позиции подтверждается Постановлением Президиума ВАС РФ от 8 июля 2004 г. № 3016/03 [294] . ВАС РФ отменил Определение суда первой инстанции об оставлении заявления компании о признании незаконным бездействия Минфина и МНС России без движения в связи с необходимостью представления дополнительных документов, подтверждающих обстоятельства, на которых заявитель основывал свои требования, а также определение о возвращении данного заявления компании. ВАС РФ указал на то, что непредставление заявителем части документов не могло служить основанием для возвращения судом заявления, поскольку в соответствии со ст. 135 АПК РФ лишь на стадии подготовки дела к судебному разбирательству суд предлагает при необходимости представить дополнительные доказательства в определенный срок и оказывает содействие сторонам в истребовании доказательств, находящихся у третьих лиц. Следовательно, налицо нарушение доступности правосудия и связанного с ним права на справедливое судебное разбирательство.

Изложенные примеры из судебно-арбитражной практики свидетельствуют о том, что ни законодатель, ни вышестоящие судебные инстанции не поощряют суд первой инстанции на стадии принятия искового заявления проявлять активность в сборе, исследовании и оценке доказательств, но направляют суд по пути следования принципам чистой состязательности и диспозитивности, практически исключая суд из числа субъектов доказывания, поскольку активность суда на данной стадии приводит к нарушению другого важного принципа гражданского процесса – доступности правосудия.

Оставление искового заявления без движения, в связи с тем что не приложены доказательства, подтверждающие обстоятельства, на которых истец основывает свои требования (и последующее возвращение искового заявления по ст. 129 АПК РФ), возможно, если к исковому заявлению не приложены именно конкретные документы, необходимость которых прямо вытекает из существа обстоятельств, на которых истец основывает свои требования. Документы, которые по своей сути являются дополнительными (например, подтверждают обстоятельства, непосредственно изложенные в других конкретных документах) и которые к тому же могут находиться у третьих лиц, могут быть представлены суду в процессе разбирательства дела. Их отсутствие не должно препятствовать движению дела и являться основанием для оставления иска без движения и возможного в последующем возврата заявления [295] .

В данном случае любое сомнение суда в полноте представленных документов должно разрешаться в пользу истца, поскольку у суда на следующих стадиях имеются широкие возможности проявить активность в сборе доказательств и применить неблагоприятные последствия к стороне, не исполнившей обязанности по доказыванию.

На следующей стадии производства в арбитражном суде первой инстанции – подготовки дела к судебному разбирательству (гл. 14 разд. II АПК РФ) – обязанность по доказыванию между субъектами доказывания распределяется следующим образом.

Позиция суда становится более активной. В соответствии с ч. 1 ст. 133 АПК РФ арбитражный суд первой инстанции после принятия заявления к производству выносит определение о подготовке дела к судебному разбирательству и указывает действия, которые надлежит совершить лицам, участвующим в деле.

Закон прямо указывает в качестве задач подготовки дела к судебному разбирательству определение характера спорного правоотношения, обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения дела, оказание содействия лицам, участвующим в деле, в представлении необходимых доказательств (ч. 1 ст. 133 АПК РФ).

В этих целях судья совершает действия, предусмотренные ст. 135 АПК РФ: вызывает стороны и проводит с ними собеседование для выяснения обстоятельств, касающихся существа заявленных требований и возражений, предлагает раскрыть доказательства, их подтверждающие, и представить при необходимости дополнительные доказательства; истребует по ходатайству сторон, а в случаях, предусмотренных этим Кодексом, по своей инициативе необходимые доказательства, разрешает вопросы о назначении экспертизы, вызове в судебное заседание экспертов, свидетелей, необходимости осмотра на месте письменных и вещественных доказательств; по ходатайству сторон разрешает вопросы об обеспечении доказательств, направляет судебные поручения.

Таким образом, уже на стадии подготовки дела к судебному разбирательству суд действует в полной мере как субъект доказывания, определяя предмет доказывания, способствуя сбору и представлению доказательств, а в случаях, предусмотренных АПК РФ, сам собирает необходимые доказательства. Последнее полномочие суда, а также его действия, направленные на раскрытие доказательств и представление дополнительных доказательств, свидетельствуют о том, что уже на данной стадии производится предварительная оценка судом доказательств.

Все эти выводы верны и для предварительного судебного заседания, впервые включенного в АПК РФ 2002 г. и направленного на более полное раскрытие доказательств еще на стадии подготовки дела к судебному разбирательству (ст. 136 АПК РФ).

Действительно, арбитражный суд в предварительном судебном заседании разрешает ходатайства сторон, определяет достаточность представленных доказательств. Здесь же, в предварительном судебном заседании, бремя доказывания с суда вновь переходит на стороны, которые в соответствии с ч. 3 ст. 136 АПК РФ представляют доказательства, заявляют ходатайства.

Таким образом, с одной стороны, этот институт совершенствует принцип состязательности, а с другой – не ограничивает активную доказательственную деятельность суда, так как в отличие от англо-американского права лица, участвующие в деле, вправе ссылаться только на те доказательства, с которыми другие лица, участвующие в деле, были заблаговременно ознакомлены, но сам момент ознакомления не сопровождается какими-либо запретами и может осуществляться в любое время [296] .

Здесь наибольший интерес представляет гл. 19 разд. II АПК РФ. Только еще открыв судебное заседание, суд принимает меры по обеспечению процесса доказывания. В соответствии с п. 6 ч. 2 ст. 153 АПК РФ судья удаляет из зала судебного заседания явившихся свидетелей до начала их допроса.

Судья определяет с учетом мнений лиц, участвующих в деле, последовательность проведения процессуальных действий (п. 8 ч. 2 ст. 153АПКРФ). Как правило, судебное разбирательство начинается с заслушивания объяснений истца. Это вполне естественно, поскольку действует известная формула: nemo judex sine actore – нет истца, нет судьи.

Именно истец несет первоначально бремя доказывания. Затем суд, как правило, заслушивает объяснения ответчика.

В ходе заслушивания объяснений лиц, участвующих в деле, суд в соответствии со ст. 162 АПК РФ должен непосредственно исследовать письменные и вещественные доказательства по делу, на которые ссылается та или иная сторона. Лицо, участвующее в деле, вправе давать арбитражному суду пояснения о представленных им доказательствах и доказательствах, истребованных судом по его ходатайству. При этом суд не занимает пассивной позиции. Он в соответствии с ч. 5 ст. 158 АПК РФ может отложить судебное разбирательство при удовлетворении ходатайства стороны об отложении судебного разбирательства в связи с необходимостью представления ею дополнительных доказательств, при совершении иных процессуальных действий.

«Господствующая доктрина о состязательном начале путает всю теорию гражданского процесса, извращает судебную практику и тормозит правильное движение процессуального законодательства. Отождествив состязательное начало с пассивностью суда в процессе, доктрина низвела его до полной бессодержательности, из живого принципа превратила в совершенно мертвую формулу. Процесс есть совместная деятельность, взаимодействие суда и сторон; никакими усилиями мысли ее нельзя превратить в одностороннюю деятельность только сторон, которую пассивно созерцал бы суд» [297] .

«Если все это предоставлено самим сторонам, – отмечал профессор Е.А. Нефедьев в речи, произнесенной 5 ноября 1895 г. в торжественном собрании Императорского Казанского университета, – то соответствие решения действительной истине (или, как выражаются немецкие юристы, – материальной истине) будет делом случая: тяжущийся, при всем стремлении выяснить дело, может не быть в состоянии этого сделать по неумению вести процесс. Таким образом, если, с одной стороны, решение вопроса о существовании права не может быть поставлено в полную зависимость от умения сторон вести дело, то, с другой добывание фактов, подтверждающих право, не может быть предоставлено исключительно суду: деятельность последнего в этом отношении должна до некоторой степени основываться на воле сторон» [298] .

В странах с традиционно состязательным процессом (Англия, США, Канада) суд выполняет роль рефери в теннисном матче: следит за сторонами, наносящими удары по мячу через сетку, просто называя счет и результат, обеспечивая соблюдение правил [299] .

Ряд авторов, говоря о восстановлении классического содержания принципов диспозитивности и состязательности путем отказа от жесткого судебного контроля за распределительными действиями сторон и освобождения суда от несвойственной ему обязанности по сбору доказательств, тем не менее считают, что по просьбе сторон суд должен оказывать им содействие в собирании доказательств [300] .

Об активной роли суда в области доказывания говорится в комментарии к АПК РФ 1995 г.: «Одна из специфических черт законодательства о судопроизводстве состоит в том, что процессуальные нормы, наделяя суд определенными полномочиями, нередко одновременно прямо или косвенно обязывают его эти полномочия реализовывать. С учетом задач и принципов арбитражного правосудия именно так следует применять нормы АПК, где речь идет о праве суда предписывать заинтересованным лицам доставить дополнительную информацию» [301] .

Д.А. Фурсов, исходя из изменившейся роли принципа состязательности, пишет, что «при любых условиях арбитражные суды и суды общей юрисдикции могут только направлять и дополнять деятельность тяжущихся сторон, но не подменять их деятельность и не проводить следственный принцип деятельности в строгом соответствии с его назначением» [302] .

Высший Арбитражный Суд РФ нацеливает арбитражные суды на необходимость занимать активную позицию, способствующую максимальному сбору сторонами доказательств, о чем свидетельствует п. 35 информационного письма Президиума ВАС РФ от 13 августа 2004 г. № 82 «О некоторых вопросах применения Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации». Так, доказательства, не раскрытые лицами, участвующими в деле, до начала судебного заседания, представленные на стадии исследования доказательств, должны быть исследованы арбитражным судом первой инстанции независимо от причин, по которым нарушен порядок раскрытия доказательств.

Причины, по которым ранее не были раскрыты доказательства, могут быть учтены арбитражным судом при распределении судебных расходов (ч. 2 ст. 111 АПК РФ).

Такой подход подтверждает следование арбитражными судами принципу материальной истины, который отдает преимущество установлению объективной истины даже путем отступления от правил, установленных АПК РФ. Ведь по общему правилу каждое лицо, участвующее в деле, в соответствии с ч. 3 ст. 65 АПК РФ должно раскрыть доказательства до начала судебного заседания.

Здесь следует согласиться с мнением Е.В. Ткаченко о том, что, хотя в настоящее время содержание принципа состязательности претерпевает значительные изменения и в деле сбора доказательств большая активность передается сторонам, необходимо прямо также закрепить в законе право арбитражного суда по своей инициативе непосредственно истребовать дополнительные доказательства, если применение штрафных санкций ни к чему не привело, а рассмотрение дела на основании имеющихся доказательств не представляется возможным [303] .

Арбитражный суд, принимая на себя бремя доказывания, может не только истребовать дополнительные письменные доказательства, но и по своей инициативе, используя полномочия, предоставленные ему ч. 1 ст. 82, ч. 2 ст. 88 АПК РФ, назначить экспертизу, вызвать эксперта, свидетелей. Причем эти действия суд может совершить не только на стадии судебного разбирательства, но, как было показано выше, и на стадии подготовки дела к судебному разбирательству.

На стадии судебного разбирательства суд в соответствии с ч. 2, 3 ст. 162 АПК РФ воспроизводит аудио– и видеозаписи, оглашает соглашения лиц, участвующих в деле, о достигнутых договоренностях по обстоятельствам дела, по их заявлению принимает предусмотренные законом меры для проверки достоверности заявления о фальсификации доказательства на основании ст. 161 АПК РФ, выясняет у лиц, участвующих в деле, не желают ли они чем-либо дополнить материалы дела, после чего объявляет исследование доказательств законченным (ч. 1 ст. 164 АПК РФ). Затем в соответствии со ст. 164 АПК РФ суд переходит к прениям, слагая с себя бремя доказывания, поскольку стороны, выступая в прениях, обосновывают свою позицию по делу.

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что законодатель в ч. 3 ст. 164 АПК РФ тщательно прописал очередность выступления лиц, участвующих в деле, отдав приоритет истцу или прокурору, представителю государственного органа, органа местного самоуправления и иного органа, обратившимся в суд в порядке ст. 52, 53 АПК РФ, что полностью соотносится с переходом бремени доказывания в ходе процесса от истца к ответчику. Впрочем, в случае если арбитражный суд во время или после судебных прений признает необходимым выяснить дополнительные обстоятельства или исследовать новые доказательства, суд вновь принимает на себя бремя доказывания и возобновляет исследование доказательств на основании ч. 1 ст. 165 АПК РФ.

Следующей стадией после окончания рассмотрения дела по существу является принятие решения (гл. 20 АПК РФ). Согласно ч. 1 ст. 168 АПК РФ при принятии решения арбитражный суд оценивает доказательства и доводы, приведенные лицами, участвующими в деле, в обоснование своих требований и возражений; определяет, какие обстоятельства, имеющие значение для дела, установлены и какие нет.

Даже на этом этапе оценки доказательств арбитражный суд вправе занять активную позицию по делу: признав при принятии решения необходимым дополнительно исследовать доказательства или продолжить выяснение обстоятельств, имеющих значение для дела, суд возобновляет судебное разбирательство (ч. 3 ст. 168 АПК РФ).

В соответствии си. 1, 2 ч. 4 ст. 170 АПК РФ в первую очередь в мотивировочной части решения должны быть указаны фактические и иные обстоятельства дела, установленные арбитражным судом; доказательства, на которых основаны выводы суда об обстоятельствах дела и доводы в пользу принятого решения, мотивы, по которым суд отверг те или иные доказательства, принял или отклонил приведенные в обоснование своих требований и возражений доводы лиц, участвующих в деле.

Ключевое значение опенки доказательств судом как элемента доказывания подтверждается тем, что в числе первых оснований для изменения или отмены решения суда первой инстанции апелляционным судом названы неполное выяснение обстоятельств, имеющих значение для дела, недоказанность имеющих значение для дела обстоятельств, которые суд считал установленными, несоответствие выводов, изложенных в решении, обстоятельствам дела (п. 1, 2, 3 ч. 1 ст. 270 АПК РФ).

В числе первого основания для изменения или отмены кассационным судом решения, постановления арбитражного суда первой и апелляционной инстанций названо в ч. 1 ст. 288 АПК РФ несоответствие выводов суда, содержащихся в решении, постановлении, фактическим обстоятельствам дела, установленным арбитражным судом первой и апелляционной инстанций, и имеющимся в деле доказательствам.

На стадии принятия решения стороны, естественно, исключены из непосредственного процесса доказывания. Это подчеркивается положением о тайне совещания судей при принятии решения (ч. Зет. 167 АПК РФ).

М. К. Треушников выделяет такой вид оценки доказательств, как контрольная оценка доказательств, которая проводится вышестоящими судами при рассмотрении дел в апелляционном, кассационном и надзорном порядках [304] .

И. В. Решетникова приходит к выводу, что наиболее полное доказывание имеет место в суде первой инстанции. Но и на других стадиях гражданского судопроизводства оно не теряет своей актуальности. Прежде всего это связано с возможностью пересмотра решений суда, вынесенных с нарушением правил о доказательствах.

В качестве оснований к отмене решений суда первой инстанции выступают:

неправильное определение юридически значимых доказательств;

недоказанность обстоятельств, имеющих значение для дела, которые суд считает установленными;

несоответствие выводов суда, изложенных в решении, обстоятельствам дела.

И.В. Решетникова говорит о наличии доказывания в вышестоящей судебной инстанции в проверочной форме [305] .

Тяжесть доказывания в полной мере ложится на суд первой инстанции.

Неисполнение данной обязанности судом влечет, как указано выше, изменение или отмену его решения судами вышестоящих судебных инстанций.

 

3.2. Пределы доказывания в апелляционной инстанции

Деятельность субъектов доказывания не заканчивается рассмотрением дела в суде первой инстанции. Уже на стадии подачи апелляционной жалобы лицо, подающее жалобу, должно указать в ней свои требования и основания, по которым обжалуется решение, со ссылкой на обстоятельства дела и имеющиеся в деле доказательства (п. 4 ч. 2 ст. 260 АПК РФ). На этой стадии также применима формула: nemo judex sine actore – нет истца, нет судьи. Только если в первой инстанции она применяется в буквальном смысле, то в апелляционной инстанции она означает активное действие той стороны по делу, которая не согласна с решением суда первой инстанции, будь то истец или ответчик.

Несоблюдение требований, установленных ст. 260 АПК РФ, влечет оставление апелляционной жалобы без движения (ч. 1 ст. 263 АПК РФ), а в случае неустранения обстоятельств, послуживших основанием для оставления жалобы без движения, – ее возвращение в соответствии с п. 5 ч. 1 ст. 264 АПК РФ.

Эти последствия несоблюдения обязанности по доказыванию аналогичны неблагоприятным последствиям за сходные действия истца на стадии подачи искового заявления. И также, как на стадии предъявления иска, другая сторона направляет отзыв, но уже не на исковое заявление, а на апелляционную жалобу с приложением документов, подтверждающих возражения относительно жалобы (ч. 1 ст. 262 АПК РФ). При этом сходным образом данная сторона не несет ответственности за несовершение этого действия, как и ответчик на указанной стадии, что свидетельствует об отсутствии обязанности по доказыванию в этом случае.

Суд апелляционной инстанции на этой стадии, так же как и суд первой инстанции, фактически не действует как субъект доказывания, ограничиваясь решением процедурных вопросов принятия апелляционной жалобы к своему производству и контролируя соблюдение обязанности по доказыванию лицом, подавшим жалобу, путем оставления жалобы без движения либо ее возвращения.

Согласно ч. 1 ст. 266 АПК РФ арбитражный суд апелляционной инстанции рассматривает дело в судебном заседании коллегиальным составом судей по правилам рассмотрения дела арбитражным судом первой инстанции с особенностями, предусмотренными гл. 34. При этом в соответствии с ч. 1 ст. 268 АПК РФ суд апелляционной инстанции повторно рассматривает дело. Из чего можно сделать вывод, что в основном для рассмотрения дела в апелляционной инстанции верны выводы в отношении процедуры доказывания, которые были сделаны при анализе процесса доказывания в первой инстанции.

На данной стадии представляет интерес анализ именно особенностей процедуры доказывания, присущих рассмотрению дела в суде апелляционной инстанции. В первую очередь эти особенности закреплены в ст. 268 АПК РФ, регулирующей пределы рассмотрения дела в апелляционной инстанции. Хотя апелляционный суд и рассматривает дело повторно, однако это рассмотрение в соответствии с ч. 1 ст. 268 АПК РФ производится не только по имеющимся, но и по дополнительно представленным доказательствам. Правда, вч. 2 ст. 268 АПК РФ содержится оговорка о том, что дополнительные доказательства принимаются арбитражным судом апелляционной инстанции, если лицо, участвующее в деле, обосновало невозможность их представления в суд первой инстанции по причинам, не зависящим от него, и суд признает эти причины уважительными.

Следовательно, на данной стадии бремя доказывания переходит на сторону, дополнительно представившую доказательства, которая помимо прочего должна обосновать невозможность их представления в суд первой инстанции и уважительность причин их непредставления. Однако учитывая, что задачами судопроизводства в соответствии со ст. 2 АПК РФ являются защита нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов лиц, осуществляющих предпринимательскую и иную экономическую деятельность, обеспечение доступности правосудия, представляется, что активность суда должна быть направлена на решение именно этих задач путем рассмотрения спора по существу, а не на выяснение вопросов, имеющих второстепенное значение.

Из этого можно заключить, что дополнительные доказательства не принимаются апелляционной инстанцией в основном при наличии злоупотребления лицом своим правом [306] . Верность данного подхода подтверждается также содержащимися в ч. 2 ст. 268 АПК РФ положениями о том, что документы, представленные для обоснования возражений относительно апелляционной жалобы в соответствии со ст. 262 АПК РФ, принимаются и рассматриваются арбитражным судом апелляционной инстанции по существу.

Таким образом, законодатель нацеливает апелляционную инстанцию преимущественно на разрешение спора по существу, а не на выяснение уважительности причин непредставления доказательств в первую инстанцию.

Таким же образом можно трактовать ч. 3 ст. 268 АПК РФ, в которой суду апелляционной инстанции запрещено отказывать в удовлетворении ходатайств о вызове новых свидетелей, проведении экспертизы, приобщении к делу или об истребовании письменных и вещественных доказательств, в исследовании или истребовании которых им было отказано судом первой инстанции только на том основании, что эти ходатайства не были удовлетворены судом первой инстанции [307] .

Верность этого суждения подкрепляется положением ч. 6.1 ст. 268 АПК РФ, согласно которому при отмене решения по безусловным основаниям арбитражный суд апелляционной инстанции рассматривает дело по правилам, установленным Кодексом для рассмотрения дела в арбитражном суде первой инстанции. Данная норма права стирает последнее различие между процедурой рассмотрения дела и доказывания в судах первой и апелляционной инстанций.

Подобный подход современного законодателя основан на традициях дореволюционной российской юридической школы, которая рассматривала апелляцию как способ перерешения дела, как продолжение процесса первой инстанции, решение которой признавалось неокончательным именно в том смысле, что оно могло вторично пересматриваться по существу [308] .

Активность апелляционного суда как субъекта доказывания на данной стадии ограничена ч. 4 ст. 268 АПК РФ, согласно которой обстоятельства дела, которые признаны, удостоверены лицами, участвующими в деле, в порядке, установленном ст. 70 АПК РФ, и приняты арбитражным судом первой инстанции, не проверяются арбитражным судом апелляционной инстанции. Данная норма свидетельствует о том, что на современном этапе развития российского процессуального законодательства законодатель постепенно отходит от строгого следования принципу материальной истины, намечая дальнейший переход к закреплению принципа истины формальной. В связи с этим нельзя в полной мере согласиться с суждением И.В. Решетниковой о том, что с принятием АПК РФ 2002 г. фактически ничего не изменилось и суд по-прежнему должен устанавливать объективную истину по делу [309] . Ведь согласно ч. 5 ст. 70 АПК РФ обстоятельства, признанные и удостоверенные сторонами в порядке, установленном настоящей статьей, в случае их принятия арбитражным судом не проверяются им в ходе дальнейшего производства по делу.

На стадии принятия постановления суд апелляционной инстанции действует в полной мере как субъект доказывания. Значение доказывания очевидно хотя бы потому, что в числе первых оснований для изменения или отмены решения арбитражного суда первой инстанции согласно п. 1–3 ч. 1 ст. 270 АПК РФ названы неполное выяснение обстоятельств, имеющих значение для дела, недоказанность обстоятельств дела, несоответствие выводов, изложенных в решении, обстоятельствам дела. Суд апелляционной инстанции не только оценивает собранные по делу доказательства, но и обязан занять активную позицию, если установит, что собранных по делу доказательств недостаточно, а обстоятельства, имеющие значение для дела, выяснены неполно.

Однако активность суда как субъекта доказывания на стадии апелляционного разбирательства дела значительно урезана по сравнению с полномочиями суда первой инстанции. Если судья первой инстанции, зная, что его решение будет отменено при условии, что он не соберет достаточно доказательств по делу или не установит всех значимых для дела обстоятельств, может в этих целях на стадиях подготовки дела к судебному разбирательству и рассмотрении дела истребовать дополнительные доказательства, назначить экспертизу, вызвать свидетелей, в том числе и по своей инициативе, то суд апелляционной инстанции практически лишен инициативы в сборе дополнительных доказательств.

Бремя доказывания в апелляционной инстанции в основном возложено на стороны по делу. Действительно, в соответствии с ч. 1–3 ст. 268 АПК РФ апелляционный суд оценивает лишь имеющиеся и дополнительно представленные сторонами доказательства, оказывая содействие сторонам в вызове новых свидетелей, проведении экспертизы, истребовании письменных и вещественных доказательств только в том случае, если судом первой инстанции было отказано в их исследовании или истребовании.

Правда, существуют исключения из общего правила. Об одном из них указывалось выше. Оно урегулировано ч. 6.1 ст. 268 АПК РФ, согласно которой при отмене решения по основаниям, предусмотренным в ч. 4 настоящей статьи, арбитражный суд апелляционной инстанции рассматривает дело по правилам, установленным Кодексом для рассмотрения дела в арбитражном суде первой инстанции. Это вполне закономерно. Ведь если дело рассмотрено арбитражным судом в незаконном составе, в отсутствие кого-либо из участвующих в деле лиц, не извещенных надлежащим образом о времени и месте судебного заседания, с нарушением правил о языке, решение принято о правах и обязанностях тех лиц, не привлеченных к участию в деле, не подписано кем-либо из судей либо подписано не теми судьями, которые указаны в решении, отсутствует протокол судебного заседания либо он подписан ненадлежащими лицами, нарушено правило о тайне совещания судей при принятии решения (п. 1–7 ч. 4 ст. 270 АПК РФ), невозможно говорить о законных судебном разбирательстве и решении суда первой инстанции как таковых. Их отсутствие диктует необходимость разбирательства по делу с самого начала.

Действующая в российской системе арбитражных судов апелляционная инстанция функционально представляет собой аналог полной апелляции, закрепленной в законодательстве Франции и Италии, когда лица, участвующие в деле, имеют право представлять на рассмотрение новые доказательства, а суд не вправе передать дело на новое рассмотрение в первую инстанцию, так как должен вынести решение сам [310] . И это также вызывает необходимость максимально использовать правила о доказывании, установленные для суда первой инстанции, в случае отмены его решения в суде апелляционной инстанции по безусловным основаниям. Очевидно, исключается стадия подготовки дела к судебному разбирательству, в том числе и предварительное судебное заседание, поскольку апелляционная жалоба уже принята и производство по жалобе возбуждено. Однако все остальные правила, установленные для суда первой инстанции, в том числе и в отношении инициативы суда как субъекта доказывания, должны действовать.

На взгляд автора, существует и еще одно исключение из общих правил доказывания, действующих в апелляционном суде и очерчивающих пределы его активности на данной стадии судебного процесса. Это исключение касается заявления о фальсификации доказательств.

Поскольку процесс доказывания проходит и на стадии апелляционного разбирательства по делу, такое заявление возможно и на этой стадии.

В этом случае бремя доказывания от сторон по делу переходит к суду, так как в соответствии с п. 3 ч. 1 ст. 161 АПК РФ, если лицо, представившее спорное доказательство, заявило возражения относительно его исключения из числа доказательств по делу, арбитражный суд в целях проверки достоверности заявления о фальсификации доказательства назначает экспертизу, истребует другие доказательства или принимает иные меры.

Д.А. Фурсов отмечает, что нарушение арбитражным судом апелляционной инстанции правила о принятии дополнительных доказательств только в случае обоснования стороной невозможности их представления в суде первой инстанции не является основанием к отмене состоявшегося постановления суда апелляционной инстанции. Выполнение арбитражным судом апелляционной инстанции требования процессуального закона в части отказа заявителю в удовлетворении ходатайства о принятии к рассмотрению дополнительно представленных документов в качестве доказательств по делу, которые сторона имела возможность представить арбитражному суду первой инстанции, напротив, может повлечь отмену постановления в кассационной инстанции, поскольку кассационная инстанция проверяет не только правильность применения норм материального и процессуального права, но и обоснованность состоявшихся судебных актов [311] .

Этот же автор считает, что вероятность совпадения истины объективной с истиной формальной будет высокой, если возможные упущения сторон компенсировать беспрепятственным представлением дополнительных документов в любую судебную инстанцию [312] .

Вместе с тем ряд авторов исходят из того, что ограничение доказательственной деятельности арбитражных судов вполне допустимо в работе вышестоящих судебных инстанций. С этой точки зрения необходимо обратить внимание на развитие института доказывания и доказательств в рамках апелляции.

В настоящее время дополнительные доказательства принимаются судом только в том случае, если заявитель обосновал невозможность их представления в суде первой инстанции по не зависящим от него причинам.

Прослеживается глубокая взаимосвязь нововведенного правила с нормой, возлагающей на участвующих в деле лиц обязанность доказать обстоятельства, обосновывающие их требования и возражения. При невыполнении этих обязанностей вместо предусматривавшихся АПК РФ 1992 г. штрафных санкций для участвующих в деле лиц будут наступать правовые последствия, ранее указанные в ч. 1 ст. 155 АПК РФ 1995 г. и вновь воспроизведенные в ч. 2 ст. 268 АПК РФ 2002 г. Исходя из того, что штрафные санкции не соответствуют природе арбитражных процессуальных отношений и на практике малоэффективны, Е.В. Ткаченко считает сохранение подобного положения обоснованным и практически реализуемым [313] .

Основаниями для удовлетворения ходатайства о дополнении дела новыми доказательствами могут являться следующие случаи: 1) доказательства существовали в момент рассмотрения дела в суде первой инстанции, но участвующее в деле лицо не знало и не могло знать об их существовании; 2) доказательства существовали на момент рассмотрения дела в суде первой инстанции, и участвующее в деле лицо знало об этом, но по не зависящим от него причинам не могло представить их в суд; 3) доказательства появились после принятия решения судом первой инстанции; 4) представленные лицом доказательства были ошибочно исключены судом первой инстанции из судебного разбирательства; 5) суд первой инстанции необоснованно отказал лицу в исследовании доказательств, которые могли иметь значение для правильного разрешения спора (необоснованно отказал в удовлетворении ходатайства о проведении экспертизы, о вызове свидетеля, о направлении судебного поручения и т. д.) [314] .

В.М. Шерстюк приходит к выводу, что ограничение права лиц, участвующих в деле, представлять в апелляционную инстанцию дополнительные доказательства имеет большое значение для укрепления процессуальной дисциплины и гарантии реализации принципа состязательности в арбитражном судопроизводстве [315] .

На стадии принятия постановления исключительно апелляционному суду принадлежит право оценки доказательств. Именно суд апелляционной инстанции в соответствии с п. 12, 13 ч. 2 ст. 271 АПК РФ в своем постановлении указывает обстоятельства дела, которые он установил; доказательства, на которых основаны его выводы об этих обстоятельствах; мотивы, по которым он отклонил те или иные доказательства, на которые ссылались лица, участвующие в деле, а также мотивы, по которым суд апелляционной инстанции не согласился с выводами суда первой инстанции, если его решение отменено.

Анализ ч.1,3 ст. 266 АПК РФ позволяет прийти к выводу, что арбитражный суд апелляционной инстанции рассматривает дело в судебном заседании по правилам рассмотрения дела арбитражным судом первой инстанции. И только если в гл. 34 «Производство в арбитражном суде апелляционной инстанции» установлены особенности рассмотрения дела в апелляционной инстанции, то применяются эти особенности и не применяются правила, которые напрямую запрещено применять в суде апелляционной инстанции. Содержится также и запрет общего характера не применять правила, установленные АПК РФ только для рассмотрения дела в арбитражном суде первой инстанции.

Поскольку процесс доказывания продолжается в суде апелляционной инстанции, представляется, что здесь действуют правила ст. 164 АПК РФ о судебных прениях и ст. 165 АПК РФ о возобновлении исследования доказательств в случае возникновения такой необходимости.

3.3. Продолжение доказывания в суде кассационной инстанции

Сравнение полномочий судов апелляционной и кассационной инстанций

Так же как и в апелляционной инстанции, производство по делу в суде кассационной инстанции начинается с подачи жалобы лицом, участвующим в деле. При этом, как и при подаче апелляционной жалобы, в кассационной жалобе в соответствии с п. 4, 5 ч. 2 ст. 277 АПК РФ должны быть указаны требования лица, подающего жалобу, со ссылкой не только на законы или иные нормативные правовые акты, но и на обстоятельства дела и имеющиеся в деле доказательства, а также перечень прилагаемых к жалобе документов.

Таким образом, на стадии подачи кассационной жалобы, также как и при подаче апелляционной жалобы, улица, подающего жалобу (исковое заявление), возникает обязанность по доказыванию, неисполнение которой в силу ч. 1 ст. 280 АПК РФ влечет оставление жалобы (искового заявления) без движения, а затем и ее возвращение (п. 4 ч. 1 ст. 281 АПК РФ).

Указанные положения Кодекса должны поставить точку в длительных спорах о том, что проверяет суд кассационной инстанции – только законность судебных актов или еще и их обоснованность [316] .

Между тем и с принятием нового АПК РФ 2002 г. некоторые авторы полагают, что функции кассационной инстанции ограничены проверкой законности судебных актов судов нижестоящих инстанций без проверки их обоснованности, как это было закреплено в ст. 174 АПК РФ 1995 г. Хотя и они, обращаясь к дореволюционным традициям, отмечают, что Сенат как кассационный суд проверял правильность применения судами закона к обстоятельствам, установленным обжалуемым судебным решением [317] .

Также как и на стадии предъявления иска и подачи апелляционной жалобы, лицо, участвующее в деле, согласно ч. 1 ст. 279 АПК РФ направляет отзыв на кассационную жалобу с приложением документов, подтверждающих возражения относительно жалобы, тем самым принимая на себя бремя доказывания по делу. Однако, так же как и в судах первой и апелляционной инстанций, данное лицо не несет ответственности при неисполнении этого правомочия, что свидетельствует об отсутствии у него обязанности по доказыванию на данной стадии.

Сходным образом урегулирован в Кодексе порядок рассмотрения дела арбитражным судом кассационной инстанции, который, как и суд апелляционной инстанции, в соответствии со ст. 284 АПК РФ, рассматривает дело по правилам его рассмотрения арбитражным судом первой инстанции с особенностями, установленными в настоящей главе. При этом правила, установленные только для рассмотрения дела в арбитражном суде первой инстанции, не применяются при рассмотрении дела в арбитражном суде кассационной инстанции. Применительно к рассматриваемой теме это должно означать, что, также как и суд апелляционной инстанции, кассационный суд ограничен в проявлении своей активности как субъект доказывания.

В кассационном суде отсутствует стадия подготовки дела к судебному разбирательству, в том числе и предварительное судебное заседание. При этом активность суда кассационной инстанции ограничена еще в большей степени, чем активность апелляционного суда. Пределы рассмотрения дела арбитражным судом апелляционной инстанции, установленные в ст. 268 АПК РФ, позволяют ему рассматривать дело по дополнительно представленным доказательствам. Подобная запись отсутствует в ст. 286 АПК РФ, регулирующей пределы рассмотрения дела в арбитражном суде кассационной инстанции. Однако, как было указано выше, еще на стадии подачи кассационной жалобы другая сторона вправе в соответствии с ч. 1 ст. 279 АПК РФ вместе с отзывом на кассационную жалобу представить в суд документы, подтверждающие возражения относительно жалобы.

Эта норма корреспондирует с нормой ч. 1 ст. 286 АПК РФ, регулирующей пределы рассмотрения дела в арбитражном суде кассационной инстанции и гласящей, что арбитражный суд кассационной инстанции при рассмотрении дела исходит не только из доводов, содержащихся в кассационной жалобе, но и из доводов, содержащихся в возражениях относительно жалобы. При этом никаких запретов относительно принятия документов, приложенных к отзыву, в гл. 35 «Производство в арбитражном суде кассационной инстанции» не имеется.

Эта норма вполне соотносится с ч. 3 ст. 65 АПК РФ, согласно которой каждое лицо, участвующее в деле, должно ряс крип, доказательства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений, перед другими лицами, участвующими в деле, до начала судебного заседания, если иное не установлено АПК РФ. В то же время и не существует указания, аналогичного указанию, содержащемуся в ч. 1 ст. 268 АПК РФ, о рассмотрении дела в порядке кассационного производства не только по имеющимся в деле, но и по дополнительно представленным доказательствам. Анализ полномочий арбитражного суда кассационной инстанции (ст. 287 АПК РФ) позволяет прийти к выводу, что в случае предъявления в суд кассационной инстанции таких документов суд, лишенный права рассмотрения дела по дополнительным доказательствам, вправе использовать полномочие, закрепленное п. 3 ч. 1 ст. 287 АПК РФ, – отменить или изменить решение суда первой инстанции и (или) постановление суда апелляционной инстанции и направить дело на новое рассмотрение в соответствующий арбитражный суд, если выводы, содержащиеся в обжалуемых решении, постановлении, не соответствуют установленным по делу фактическим обстоятельствам или имеющимся в деле доказательствам.

Здесь мы опять возвращаемся к старому спору о пределах рассмотрения дела в арбитражном суде кассационной инстанции, о расширении его права на принятие нового решения, в том числе и на основании дополнительно представленных доказательств [318] .

Вместе с тем существует и другая точка зрения: предоставление кассации права на принятие нового решения означает, что она при определенных обстоятельствах вправе разрешать спор по существу. Следовательно, принимая новое решение, арбитражный суд кассационной инстанции берет на себя осуществление функций нижестоящих судов, из чего делается вывод, что следующим шагом, направленным на реализацию в процессуальной деятельности суда кассационной инстанции принципа чистой кассации, является отмена права на принятие нового решения, предусмотренного нормой п. 2 ч. 1 ст. 287 АПК РФ [319] .

В отличие от АПК РФ 1995 г., весьма скупо очертившего границы полномочий кассационной инстанции, что позволяло разным авторам различным образом восполнить эту скупость законодателя, АПК РФ 2002 г. более четко очертил пределы рассмотрения дела в арбитражном суде кассационной инстанции. Вышеназванная норма позволяет отрицательно ответить на вопрос: вправе ли суд кассационной инстанции принять новое решение на основе дополнительных доказательств? К такому выводу автор приходит, также анализируя ч. 2 ст. 284 АПК РФ, регулирующую порядок рассмотрения дела арбитражным судом кассационной инстанции более жестко, чем аналогичная норма, устанавливающая порядок рассмотрения дела арбитражным судом апелляционной инстанции (ст. 266 АПК РФ). Если в ч. 3 ст. 266 АПК РФ закреплено, что в суде апелляционной инстанции не применяются правила, установленные Кодексом только для рассмотрения дела в арбитражном суде первой инстанции, то из ч. 2 ст. 284 АПК РФ следует, что лишь в случае если в гл. 35 «Производство в арбитражном суде кассационной инстанции» предусмотрено применение правил рассмотрения дела в суде первой инстанции, только тогда возможно их применение. Поскольку в гл. 35 АПК РФ не установлено право кассационного суда принимать новое решение по дополнительно представленным документам, значит, такое полномочие у кассационной инстанции отсутствует.

Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ в Постановлении от 9 ноября 2004 г. № 9515/04 провел подробный анализ полномочий кассационной инстанции по оценке доказательств [320] . В данном деле Федеральный арбитражный суд Северо-Западного округл самостоятельно установил принадлежность спорного здания другому лицу, не привлеченному к участию в деле. Однако судебный акт окружного суда был отменен Высшим Арбитражным Судом РФ по причине выхода кассационного суда за пределы своих полномочий не потому, что кассационная инстанция самостоятельно установила обстоятельства по делу, а в связи с тем, что при этом Федеральный арбитражный суд Северо-Западного округа оценил доказательства, представленные дополнительно в кассационную инстанцию в подтверждение перехода прав на здание к новому собственнику, которые не были предметом рассмотрения суда первой инстанции. Во всяком случае, из данного Постановления Президиума ВАС РФ можно сделать вывод, что кассационный суд не вправе самостоятельно устанавливать значимые для дела обстоятельства на основании новых доказательств, которые не были представлены в суд первой инстанции.

Вместе с тем законодатель наделил кассационный суд полномочием принять новый судебный акт в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 287 АПК РФ, если фактические обстоятельства, имеющие значение для дела, установлены судом первой и апелляционной инстанций на основании полного и всестороннего исследования имеющихся в деле доказательств, но этим судом неправильно применена норма права.

Таким образом, при наличии дополнительных документов, которые могут привести к принятию нового решения, либо при принятии кассационной инстанцией нового судебного акта на основании правильно установленных судом первой и апелляционной инстанций фактических обстоятельств по делу суд кассационной инстанции как субъект доказывания ограничен той оценкой доказательств, которую им дал суд первой и апелляционной инстанций.

Л.Ф. Лесницкая пишет: «Обязанность суда второй инстанции проверять фактические обстоятельства дела не означает, что стирается грань между судом первой и второй инстанций. Суд, рассматривающий дело в качестве первой инстанции, сам устанавливает на основе оценки доказательств существование тех или иных фактов, имеющих значение для дела; исследование фактической стороны дела ему необходимо для того, чтобы разрешить по существу спор между сторонами, т. е. разрешить вопрос о том, кому принадлежит спорное право. Для суда второй инстанции проверка выводов суда первой инстанции о фактической стороне дела преследует другую цель и необходима для решения вопроса об обоснованности или необоснованности судебного решения, а не для разрешения дела по существу» [321] .

М.К. Юков вообще полагал, что недопустимо исследовать в кассационной инстанции новые доказательства, переоценивать доказательства, правда, признавая за кассацией право отправить дело на новое рассмотрение, в случае если выводы суда не соответствуют материалам дела [322] . Как показано выше, частично эти идеи вошли в АПК РФ 2002 г. И.В. Харламова отмечает, что «проверка законности обжалованных судебных актов арбитражного суда первой и апелляционной инстанций по действующему закону, в отличие от предыдущего, не производится в полном объеме. Правильность применения норм материального и процессуального права при рассмотрении дела и принятии обжалуемого акта устанавливается исходя из тех доводов, которые содержатся в кассационной жалобе и возражениях на кассационную жалобу» [323] .

В связи с этим Е.В. Ткаченко приходит к выводу, что доказательственные ограничения теперь существуют и в кассационной инстанции. Аналогичные коррективы в состязательность арбитражного процесса вносит и ст. 287 АПК РФ. Согласно данной статье федеральный арбитражный суд округа вправе отменить или изменить судебные акты первой и апелляционной инстанций, если сочтет выводы не соответствующими установленным по делу фактическим обстоятельствам или имеющимся доказательствам, и передать дело на новое рассмотрение [324] . Как подчеркивают Т.К. Андреева и А.Г. Зайцева, это нововведение следует отличать от полномочия, которое было ранее зафиксировано в ч. 3 ст. 175 АПК РФ 1995 г., позволявшей отменять решение полностью или в части с передачей дела на новое рассмотрение, если правоприменительный акт был недостаточно обоснованным [325] . Последнее действие означало, что суд округа мог переоценить использованные другими инстанциями доказательства, не согласиться с принятыми в состязательном плане решениями и вернуть дело на новое рассмотрение, предписав определенные действия, в том числе связанные со сбором доказательств [326] .

Вместе с тем трудно согласиться с выводом об отсутствии у кассации полномочий переоценки доказательств в связи с принятием АПК РФ 2002 г.

Об этом свидетельствует системный анализ ч. 3 ст. 286, п. 2 ч. 1 ст. 287, ч. 1 ст. 288, п. 13 ч. 2 ст. 289 АПК РФ, которые позволяют суду кассационной инстанции проверять, соответствуют ли выводы арбитражного суда первой и апелляционной инстанций фактическим обстоятельствам дела и имеющимся в деле доказательствам, и предписывают в случае такого несоответствия отменять судебные акты нижестоящих судебных инстанций, в том числе принимая новый судебный акт. В этом случае суд кассационной инстанции действует как полноценный субъект доказывания.

Вместе с тем согласно п. 2 ч. 1 ст. 287 АПК РФ по результатам рассмотрения кассационной жалобы арбитражный суд кассационной инстанции вправе отменить или изменить решение суда первой инстанции и (или) постановление суда апелляционной инстанции полностью или в части и, не передавая дело на новое рассмотрение, принять новый судебный акт, если фактические обстоятельства, имеющие значение для дела, установлены арбитражным судом первой и апелляционной инстанций на основании полного и всестороннего исследования имеющихся в деле доказательств, но этим судом неправильно применена норма права. Следовательно, если судами первой и апелляционной инстанций установлены фактические обстоятельства, имеющие значение для дела, на основании полного и всестороннего исследования имеющихся в деле доказательств, правильно применены нормы налогового законодательства, у суда кассационной инстанции отсутствуют основания для отмены судебных актов нижестоящих инстанций в связи с переоценкой имеющихся в деле доказательств либо сомнения в правильности такой оценки.

 

Так, при рассмотрении спора о возмещении НДС в связи с экспортом товара суды первой и апелляционной инстанций в силу указаний поди. 1,2 п. 1 ст. 165 НК РФ обязаны оценить выписку банка, подтверждающую фактическое поступление выручки от иностранного лица – покупателя указанного товара по определенному контракту. Между тем, как правило, в выписках банка отсутствуют ссылки на заключенный между сторонами внешнеторговый контракт, в связи с чем налоговые органы отвергают указанные выписки в качестве надлежащих доказательств по такого рода спорам.

Налогоплательщики в целях подтверждения того обстоятельства, что выручка поступила в счет именно того контракта, который заключен у налогоплательщика с иностранным лицом – покупателем товара, представляют СВИФТ-сообщения, платежные поручения, иные банковские документы, содержащие ссылки на внешнеторговый контракт, а суды в совокупности оценивают эти документы, признавая их в качестве доказательств, подтверждающих поступление валютной выручки по экспортному контракту, заключенному с иностранным покупателем товара. Поскольку в такой ситуации суды первой и апелляционной инстанций устанавливают фактические обстоятельства, связанные с поступлением валютной выручки от иностранного лица – покупателя товара, на основании полного и всестороннего исследования банковских выписок, СВИФТ-сообщений, платежных поручений, при этом судами правильно применяются подп. 1,2 п. 1 ст. 165 НК РФ, у суда кассационной инстанции в силу пределов полномочий, установленных п. 2 ч. 1 ст. 287 АПК РФ, не имеется законных оснований к переоценке установленных судами первой и апелляционной инстанций обстоятельств.

Однако федеральный арбитражный окружной суд, будучи судом, не может быть вовсе лишен свойственного именно суду права свободной оценки доказательств. Более того, в некоторых ситуациях он обязан осуществить такую оценку, о чем свидетельствует дело, рассмотренное Президиумом ВАС РФ [327] .

Общество с ограниченной ответственностью «Спал» обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании недействительным решения налоговой инспекции от 4 февраля 2004 г. № 38/10, которым ООО отказано в возмещении 97 533 333 руб. налога на добавленную стоимость, заявленных в декларации за октябрь 2003 г., и требованием обязать инспекцию возместить указанную сумму из федерального бюджета.

Решением Арбитражного суда г. Москвы от 3 ноября 2004 г. в удовлетворении заявленных требований отказано со ссылкой на то, что представленные истцом документы не подтверждают наличия обстоятельств, с которыми законодательство о налогах и сборах связывает право налогоплательщика на возмещение налога на добавленную стоимость.

Постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 28 января 2005 г. решение суда отменено, решение инспекции признано недействительным и на нее возложена обязанность возвратить из федерального бюджета требуемую сумму налога на добавленную стоимость, поскольку представленные налогоплательщиком документы соответствуют ст. 165 НК РФ и не вызывают сомнений в их достоверности.

Федеральный арбитражный суд Московского округа постановлением от 5 мая 2005 г. оставил постановление суда апелляционной инстанции без изменения.

В заявлении, поданном в Высший Арбитражный Суд РФ, о пересмотре в порядке надзора постановлений судов апелляционной и кассационной инстанций инспекция просила их отменить, ссылаясь на нарушение единообразия в толковании и применении арбитражными судами норм права.

Проверив обоснованность доводов, изложенных в заявлении, отзыве на него и выступлениях присутствующих в заседании представителей участвующих в деле лиц, Президиум посчитал, что оспариваемые судебные акты подлежат отмене по следующим основаниям.

При реализации товаров на экспорт сумма налога на добавленную стоимость, исчисленная согласно ст. 166 НК РФ, уменьшается на сумму налоговых вычетов, установленных ст. 171 НК РФ. В частности, вычетам подлежат суммы налога, предъявленные налогоплательщику и уплаченные им при приобретении товаров (работ, услуг) на территории Российской Федерации.

Согласно п. 2 ст. 173 НК РФ, в случае если в налоговом периоде сумма налоговых вычетов превышает сумму налога на добавленную стоимость, исчисленную в соответствии со ст. 166 НК РФ, положительная разница между суммой налоговых вычетов и суммой налога, исчисленной по операциям, признаваемым объектом обложения налогом на добавленную стоимость, подлежит возмещению в порядке и на условиях, которые предусмотрены ст. 176 НК РФ.

Возмещение сумм налога возможно только при условии представления налоговому органу отдельной налоговой декларации (по налогу на добавленную стоимость по налоговой ставке 0 %) и документов по перечню, содержащемуся в ст. 165 НК РФ. Причем представленные документы в совокупности должны с достоверностью подтверждать реальность экспортной операции и наличие иных обстоятельств, с которыми НК РФ связывает право налогоплательщика на возмещение из бюджета сумм налога на добавленную стоимость.

Налоговый орган в ходе налоговой проверки при необходимости вправе истребовать у налогоплательщика дополнительные сведения и документы, получить соответствующие объяснения.

Общество «Сиал» вместе с отдельной налоговой декларацией за октябрь 2003 г. представило: контракты от 14 марта 2003 г. № 1403/03-01 и № 1403/03-02, заключенные обществом «Сиал» с иностранной компанией «ЕС Trading S.A.» (Британские Виргинские острова), на продажу 100 000 т дизельного топлива; документы в подтверждение зачисления на счет заявителя в банке средств по экспортному контракту; копии грузовых таможенных деклараций; копии маршрутных телеграмм, актов приема (сдачи) нефтепродуктов.

По результатам проверки представленных документов инспекцией принято решение от 4 февраля 2004 г. № 38/10 об отказе в возмещении 97 533 333 руб. налога на добавленную стоимость в связи с тем, что отсутствует документальное подтверждение реальной уплаты налога поставщику, а также иных обстоятельств, с которыми Кодекс связывает право налогоплательщика на применение налоговой ставки 0 %.

Дизельное топливо, реализованное обществом «Спал» иностранной компании «ЕС Trading S.A.» (Британские Виргинские острова), приобретено у ООО «Эпсилон».

Общество «Сиал» 23 октября 2003 г. уплатило ООО «Эпсилон» за топливо 585 000 000 руб., включая налог на добавленную стоимость, за счет беспроцентного займа, полученного от ООО «Паритетъ» по договору от 23 октября 2003 г. № 558/15-ПР, которое, в свою очередь, получило эту сумму от ЗАО «Акционерный коммерческий банк «Транскапиталбанк» по кредитному договору от 23 октября 2003 г. № 1170–2003/к. В тот же день указанная сумма со счета ООО «Эпсилон» вернулась на счет ООО «Паритетъ», а затем на счет Транскапиталбанка.

Движение денежных средств по счетам названных организаций, являющихся клиентами Транскапиталбанка, в том числе по выдаче кредита и его возврату в течение одного операционного дня, свидетельствует об отсутствии реальных собственных затрат общества «Сиал» на уплату поставщику налога на добавленную стоимость.

Поскольку ООО «Эпсилон» не являлось производителем товара, инспекцией были проведены встречные проверки, в результате которых установлено, что дизельное топливо приобреталось по цепочке поставщиков: от открытого акционерного общества «Юго-Запад транснефтепродукт» обществу с ограниченной ответственностью «Елстрой», от общества «Елстрой» обществу «Эпсилон», от общества «Эпсилон» обществу «Сиал».

Как установлено судами, ООО «Эпсилон» передало дизельное топливо обществу «Сиал» за несколько дней до его получения от общества «Елстрой». Общество «Елстрой» получило топливо от общества «Юго-Запад транснефтепродукт» через несколько дней после того, как передало его обществу «Эпсилон». Эти обстоятельства свидетельствуют о создании заявителем видимости приобретения дизельного топлива у общества «Эпсилон».

При этом ООО «Елстрой» продало обществу «Эпсилон» дизельное топливо за 5851 руб. за тонну, а общество «Эпсилон» обществу «Спал» – за 5852 руб. за тонну. Таким образом, для общества «Эпсилон» доход от реализации топлива составил 1 руб. за тонну, что противоречит экономической цели гражданско-правовой сделки по получению прибыли (с учетом необходимости оплаты труда работников, уплаты страховых взносов и налогов, а также иных расходов, связанных с деятельностью организации).

Дизельное топливо приобреталось на основании договора товарного кредита (с учетом Соглашения от 1 октября 2003 г. о новации). После совершения расчетов общество «Эпсилон» и общество «Елстрой» ликвидированы, долг общества «Эпсилон» по возврату топлива обществу «Елстрой» и долг общества «Елстрой» по возврату топлива обществу «Юго-Запад нефтепродукт» переведен на общество «Экстра», однако последним возврат топлива не произведен.

Суд первой инстанции пришел к правильному выводу, что система расчетов между участниками данных отношений, в том числе между обществом «Сиал» и обществом «Эпсилон», а также передача товара по цепочке поставщиков не имеют экономического смысла и предприняты с единственной целью создания видимости хозяйственных операций для обоснования возмещения обществом «Сиал» суммы налога на добавленную стоимость. Следовательно, у судов апелляционной и кассационной инстанций не имелось оснований для отмены решения суда первой инстанции, которое соответствует законодательству и не противоречит сложившейся судебной практике.

При таких обстоятельствах оспариваемые судебные акты на основании п. 1 ст. 304 АПК РФ подлежали отмене как нарушающие единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм права. В данной правовой ситуации суд кассационной инстанции оказался перед выбором: какую оценку имеющихся в деле доказательств предпочесть – которая дана судом первой или судом апелляционной инстанции. Такой выбор кассация делает всегда, используя полномочия, предоставленные ей п. 5 ч. 1 ст. 287 АПК РФ об оставлении в силе одного из ранее принятых по делу решений или постановлений.

Подобный выбор невозможен без повторной самостоятельной опенки судом кассационной инстанции имеющихся в деле доказательств и установления фактических обстоятельств по делу. Если предположить, что дело рассмотрено только в суде первой инстанции, решение которого незаконно, суд кассационной инстанции при принятии нового решения должен руководствоваться п. 2 ч. 1 ст. 287 АПК РФ, исходя из оценки доказательств и установления фактических обстоятельств судом первой инстанции. Но если дело рассмотрено в обеих инстанциях, которые по-разному установили фактические обстоятельства по делу и различно оценили содержащиеся в деле доказательства, суд кассационной инстанции не вправе произвольно отдавать предпочтение тому или другому судебному акту. Только самостоятельно оценив доказательства по делу и установив значимые для дела обстоятельства, кассационная инстанция сможет установить, какая из приведенных судами обеих инстанций оценок является обоснованной и законной.

Отсутствие активной позиции суда кассационной инстанции по оценке доказательств в вышеописанном случае, невыполнение им обязанности субъекта доказывания привели к отмене судебного акта, принятого Федеральным арбитражным судом Московского округа.

И.Г. Арсенов придает особое значение институту доказывания, полагая, что пределы кассационного контроля обоснованности судебных актов заключаются в обязательной проверке правильности определения судом нижестоящей инстанции предмета доказывания – круга обстоятельств, подлежащих установлению для разрешения спора в соответствии с нормами материального права. Без определения предмета доказывания на стадии разрешения спора нельзя правильно применить нормы материального права для урегулирования спорного правоотношения, по существу, становится невозможной защита нарушенного права. Соответственно, суд кассационной инстанции не сможет проверить правильность применения норм материального права, осуществить проверку законности обжалованного судебного акта. Из этого следует, что полномочия арбитражного суда по проверке правильности определения предмета доказывания не ограничены доводами кассационной жалобы. В любом случае обжалования в кассационном порядке судебных актов, принятых по существу спора, такая проверка должна осуществляться полностью [328] .

Как следует из смысла ст. 284 АПК РФ, для суда кассационной инстанции в арбитражном процессе не предусмотрено какого-либо особенного способа взаимодействия с судебными доказательствами. Суд вышестоящей инстанции также должен оценивать доказательства по делу, поскольку иного способа проверки правильности их оценки не существует. Суд кассационной инстанции, оценивая доказательства, должен убедиться в правильности их оценки судом нижестоящей инстанции.

В состязательном арбитражном процессе в силу ст. 9, 65 АПК РФ обязанность по доказыванию обстоятельств дела возложена на лиц, участвующих в деле, поэтому и в кассационной инстанции согласно ст. 284 АПК РФ действует правило, обязывающее лицо, участвующее в деле, доказать, что какое-то существенное обстоятельство дела установлено неправильно или не доказано. В противном случае отсутствуют основания для реализации полномочий по проверке правильности установления существенных обстоятельств дела, и тогда суд кассационной инстанции принимает обстоятельства дела такими, какими они указаны в обжалованном акте. Соответственно, реализация полномочий кассации по оценке судебных доказательств допускается тогда, когда это необходимо для проверки правильности установления существенных обстоятельств дела.

Из всего этого следует, что суд кассационной инстанции в арбитражном процессе без соответствующих доводов лиц, участвующих в деле, не может и не должен по своей инициативе проверять правильность установления существенных обстоятельств дела и оценивать имеющиеся в деле судебные доказательства. Только в этом смысле справедливо суждение о том, что суд кассационной инстанции в арбитражном процессе не может переоценивать обстоятельства дела, должен принимать их такими, какими они установлены судом первой или апелляционной инстанции. Если же в кассационной жалобе заявитель оспаривает правильность установления каких-либо обстоятельств дела, суд кассационной инстанции должен проверить эти доводы и оценить правильность установления обстоятельств дела судом первой или апелляционной инстанции [329] .

В § 2 разд. I приводилось дело, рассмотренное Федеральным арбитражным судом Московского округа [330] . Судом первой инстанции были полно и всесторонне оценены имеющиеся в деле доказательства, правильно установлены обстоятельства, связанные с заключением налогоплательщиком гражданско-правовых договоров, с расчетами по ним, при этом суд первой инстанции сделал выводы об отсутствии в действиях налогоплательщика признаков недобросовестности и признал недействительным решение налоговой инспекции об отказе в применении налогового вычета по НДС.

Постановлением № КА-А40/1911-06-П Федеральный арбитражный суд Московского округа, отметив, что судом первой инстанции на основании полного и всестороннего исследования имеющихся в деле доказательств установлены фактические обстоятельства, имеющие значение для дела, тем не менее отменил решение Арбитражного суда г. Москвы, признав налогоплательщика недобросовестным и отклонив его требование о признании решения налогового органа недействительным, не передавая дело на новое рассмотрение. При этом суд кассационной инстанции указал следующее.

Согласно п. 2 ч. 1 ст. 287 АПК РФ по результатам рассмотрения кассационной жалобы суд кассационной инстанции вправе отменить или изменить решение суда первой инстанции и (или) постановление суда апелляционной инстанции полностью или в части и, не передавая дело на новое рассмотрение, принять новый судебный акт, если фактические обстоятельства, имеющие значение для дела, установлены арбитражным судом первой и апелляционной инстанций на основании полного и всестороннего исследования имеющихся в деле доказательств, но этим судом неправильно применена норма права либо законность решения, постановления арбитражного суда первой и апелляционной инстанций повторно проверяется арбитражным судом кассационной инстанции при отсутствии оснований, предусмотренных п. Зч. 1 настоящей статьи.

Поскольку дело повторно рассматривалось судом кассационной инстанции, при этом судом первой инстанции фактические обстоятельства, имеющие значение для дела, установлены на основании полного и всестороннего исследования имеющихся в деле доказательств, но неправильно применено Определение Конституционного Суда РФ от 8 апреля 2004 г. № 169-0, суд кассационной инстанции пришел к выводу об отмене решения суда первой инстанции и отклонению заявления общества о признании решения инспекции недействительным. Следует отметить, что хотя суд кассационной инстанции применил п. 2 ч. 1 ст. 287 АПК РФ, сославшись на неправильное применение судом первой инстанции правовой позиции Конституционного Суда РФ о признаках недобросовестности налогоплательщика, изложенной в Определении от 8 апреля 2004 г. № 169-0, однако на самом деле судом кассационной инстанции сделаны выводы о недобросовестности налогоплательщика, прямо противоположные выводам суда первой инстанции о добросовестном поведении налогоплательщика.

В такой ситуации суд кассационной инстанции должен был руководствоваться п. 3 ч. 1 ст. 287 АПК РФ, согласно которому по результатам рассмотрения кассационной жалобы арбитражный суд кассационной инстанции вправе отменить или изменить решение суда первой инстанции и (или) постановления суда апелляционной инстанции полностью или в части и направить дело на новое рассмотрение в соответствующий арбитражный суд, решение, постановление которого отменены или изменены, если выводы, содержащиеся в обжалуемых решении, постановлении, не соответствуют установленным по делу фактическим обстоятельствам или имеющимся в деле доказательствам.

Поскольку дело дважды рассматривалось в суде первой инстанции, повторно поступило в суд кассационной инстанции, направление его в очередной раз в суд первой инстанции означало бы не что иное, как судебную волокиту.

В связи с этим автор настоящей работы приходит к выводу о необходимости внесения изменений в п. 2 ч. 1 ст. 287 АПК РФ и установления права суда кассационной инстанции при повторной проверке законности судебного акта на отмену судебного акта суда нижестоящей судебной инстанции и принятие нового судебного акта, если фактические обстоятельства, имеющие значение для дела, установлены арбитражными судами первой и апелляционной инстанций на основании полного и всестороннего исследования имеющихся в деле доказательств, но выводы судов первой и апелляционной инстанций не соответствуют установленным по делу фактическим обстоятельствам или имеющимся в деле доказательствам. Наделение кассационного суда таким полномочием не будет никоим образом означать вмешательства в деятельность нижестоящих инстанций и наделения суда кассационной инстанции не свойственными ему функциями, поскольку в описанной ситуации суд кассационной инстанции самостоятельно не оценивает доказательства по делу и не устанавливает фактических обстоятельств, используя фактический материал, оцененный судами первой и апелляционной инстанций.

Г. М. Резник, анализируя процедуру оценки судьей доказательств в уголовном процессе, отмечает следующее. Оценивая доказательства с точки зрения их допустимости, судья руководствуется нормами уголовно-процессуального закона, устанавливающими исчерпывающий круг источников доказательств и подробно регламентирующими правила их получения и закрепления. При определении допустимости имеет место подведение признаков, характеризующих процессуальную форму доказательства, под нормы уголовно-процессуального права, т. е. вопрос разрешается путем применения права к факту, а не по внутреннему убеждению субъекта [331] .

Думается, решение о допустимости конкретного доказательства, принятое вышестоящей судебной инстанцией, отменяющей приговор и направляющей дело на новое рассмотрение, должно иметь преюдициально обязывающую силу, если ситуация полностью разъяснена вышестоящей инстанцией, за исключением случаев, когда при новом рассмотрении дела для решения вопроса о допустимости необходимо что-то исследовать [332] .

Право кассационного суда устанавливать фактические обстоятельства по делу, т. е. действовать в полной мере в качестве субъекта доказывания, ограничено в ч. 2 ст. 287 АПК РФ только в том случае, когда дело передается на новое рассмотрение. В отличие от арбитражного суда апелляционной инстанции, который действует как полная апелляция и не вправе передать дело на новое рассмотрение при представлении новых доказательств, арбитражный суд кассационной инстанции представляет собой неполную апелляцию, предполагающую возможность вернуть дело в суд первой или апелляционной инстанции на новое рассмотрение.

Правильное применение норм материального права, как считает Л.Ф. Лесницкая, возможно только тогда, когда суд применяет норму права не формально, а учитывая все конкретные особенности данного случая, и лишь после выяснения фактической стороны дела можно переходить к юридической квалификации фактических взаимоотношений сторон. Между фактической и правовой сторонами решений существует тесная связь, и, следовательно, она существует и между понятиями незаконности и необоснованности решений. Поскольку сам закон содержит требование обоснованности судебного решения, постольку несоблюдение этого требования означает в то же время и нарушение закона.

Если незаконность решения понимать в таком широком плане, тогда любое необоснованное решение будет одновременно и незаконным [333] .

Законодатель, следуя по пути максимального сближения функций судов апелляционной и кассационной инстанций при осуществлении ими доказывания, в конечном счете придет к необходимости создания единой апелляционной инстанции в виде либо полной, либо неполной апелляции.

Судебно-арбитражная практика отвечает также положительно на вопрос о возможности оценки в суде кассационной инстанции дополнительно представленных доказательств, если имеется реальная возможность, не передавая дело на новое рассмотрение, подтвердить принятые по делу судебные акты.

Так, постановлением от 6 июля 2011 г. Федеральный арбитражный суд Московского округа оставил без изменения решение от 15 ноября 2010 г. Арбитражного суда города Москвы и постановление от 22 февраля 2011 г. Девятого арбитражного апелляционного суда, которыми удовлетворено заявление закрытого акционерного общества о признании частично недействительным решения инспекции ФНС России от 31 декабря 2009 г. о привлечении налогоплательщика к ответственности за совершение налогового правонарушения, вынесенного по результатам выездной налоговой проверки за период с 1 января 2006 г. по 31 декабря 2008 г.

Налоговый орган ссылался на нереальность хозяйственных операций общества и его контрагента – ООО «Гарант Ресурс», недобросовестность данной организации, непроявление заявителем должной осмотрительности при выборе этого контрагента. Инспекция приложила к кассационной жалобе документированную информацию по УФК Новгородской области, сопроводительные письма УФК, сопроводительные письма УВД.

Суд кассационной инстанции в силу пределов полномочий, предусмотренных ст. 286 АПК РФ, не нашел оснований для приобщения вышеназванных документов к материалам дела.

Однако из текста постановления Федерального арбитражного суда Московского округа видно, что, несмотря на отказ суда кассационной инстанции приобщить указанные документы к материалам дела, им по результатам обозрения дана оценка, поскольку наряду с имеющимися в деле доказательствами эти документы не опровергали, что работы на объекте УФК Республики Калмыкия были выполнены силами ООО «Ресурс Гарант», в связи с чем налогоплательщик обоснованно включил расходы по работам данного контрагента в расчет налогооблагаемой базы по налогу на прибыль организаций и применил налоговые вычеты [334] .

Таким образом, судебная практика свидетельствует о том, что если принятие дополнительных документов лишь восполняет круг доказательств, положенных в основу правильного вывода суда первой и апелляционной инстанций и это представляется очевидным в суде кассационной инстанции, то последняя самостоятельно оценивает указанные документы. В остальных случаях дело подлежит передаче на новое рассмотрение [335] . Такой подход диктуется действием в суде принципа процессуальной экономии, требующего достижения большего результата с возможно меньшей затратой труда, выражением чего является быстрота производства и простота его [336] . Но в первую очередь такой подход определен действием в арбитражном суде принципа материальной истины, который диктует суду максимально полное установление обстоятельств по делу, что невозможно без опенки всех собранных и дополнительно представленных доказательств.

Однако указанный вывод касается не любого вида доказательств. М.А. Гурвич полагал, что в кассационную инстанцию в качестве новых доказательств могут быть представлены только письменные доказательства, однако стороны не вправе требовать допроса новых свидетелей, производства новой экспертизы или осмотра вещественных доказательств. Такого же мнения придерживался и С.Н. Абрамов [337] .

К.С. Юдельсон полагал возможным представлять в суд второй инстанции письменные показания свидетелей [338] .

В настоящее время следует согласиться с первой точкой зрения, поскольку в кассационном суде отсутствует протокол судебного заседания, и именно в нем в соответствии с ч. 1, п. 5 ч. 2 ст. 155 АПК РФ указываются показания свидетелей, пояснения экспертов по своим заключениям, сведения об их предупреждении об уголовной ответственности. Суд кассационной инстанции, если он приходит к выводу о необходимости использования в процессе доказывания именно этих видов доказательств, вправе использовать полномочие, предоставленное ему п. 3 ч. 1 ст. 287 АПК РФ, по отмене судебного акта и направлению дела на новое рассмотрение, если выводы, содержащиеся в судебном акте, не соответствуют установленным по делу фактическим обстоятельствам или имеющимся в деле доказательствам. Это же полномочие суд кассационной инстанции использует, если сторона по делу делает заявление о фальсификации доказательств, поскольку согласно ч. 2 ст. 161 АПК РФ результаты рассмотрения заявления о фальсификации доказательства арбитражный суд отражает в протоколе судебного заседания, который в кассационной инстанции не ведется, в то время как в протоколе должны быть отражены все те действия, которые должен совершить суд в соответствии с ч. 1 ст. 161 АПК РФ: разъяснить уголовно-правовые последствия такого заявления, исключить оспариваемое доказательство из числа доказательств по делу с согласия представившего его лица, назначить экспертизу. Судебно-арбитражная практика подтверждает право суда кассационной инстанции не оставлять без внимания такое заявление, даже если оно не было сделано в судах первой и апелляционной инстанций.

Данный вывод следует из того, что арбитражный суд по налоговым спорам является субъектом доказывания, играющим значительно более активную роль в процессе доказывания, чем суд, разрешающий спор, вытекающий из гражданско-правовых отношений. На суде, разрешающем налоговый спор, лежит обязанность по доказыванию, и в силу этой обязанности суд на стадии рассмотрения дела в первой и апелляционной инстанциях должен сам проявить инициативу в выяснении наличия оснований для заявления по ст. 161 АПК РФ. Невыполнение этой обязанности означает, что судебные акты содержат выводы, не соответствующие фактическим обстоятельствам дела и имеющимся в деле доказательствам, и это является основанием для отмены судебных актов по ч. 1 ст. 288 АПК РФ.

Вместе с тем, Президиум ВАС РФ занял противоположную позицию, о чем свидетельствует Постановление от 16 декабря 2008 г.

По данному делу решением Арбитражного суда города Москвы от 30 октября 2007 г., оставленным без изменения постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 30 января 2008 г., удовлетворено заявление общества с ограниченной ответственностью о признании недействительными решений Инспекции ФНС России от 6 июля 2007 г. № 88 и № 89.

Федеральный арбитражный суд Московского округа постановлением от 5 июня 2008 г. состоявшиеся судебные акты отменил, дело направил на новое рассмотрение в Арбитражный суд города Москвы лишь на том основании, что инспекция обратилась в суд кассационной инстанции с заявлением о фальсификации доказательств в отношении счетов-фактур, выставленных контрагентами общества.

Отменяя постановление суда кассационной инстанции, Президиум ВАС РФ указал, что арбитражный суд кассационной инстанции не наделен полномочиями по оценке и исследованию фактических обстоятельств дела, выявленных в ходе его рассмотрения по существу, а также по исследованию ранее не представлявшихся доказательств. В связи с этим заявление о фальсификации доказательств, поданное участвующим в деле лицом только на стадии кассационного производства, не может быть удовлетворено судом кассационной инстанции, а обращение в арбитражный суд с таким заявлением – служить основанием для изменения или отмены судебных актов первой и апелляционной инстанций, предусмотренным ст. 288 АПК РФ.

В соответствии со ст. 309 и п. 2 ч. 2 ст. 311 АПК РФ фальсификация доказательства, установленная вступившим в законную силу приговором суда, является основанием для пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам судебного акта, вступившего в законную силу [339] .

Однако, невозможность игнорировать заявление о фальсификации доказательств в суде кассационной инстанции диктуется действием в арбитражном процессе принципа материальной истины, в связи с чем суд кассационной инстанции не вправе уклониться от принятия такого заявления, поскольку оно коренным образом меняет всю картину установленных по делу обстоятельств и перераспределяет бремя доказывания между субъектами доказывания. Статья 161 АПК РФ содержит существенное препятствие для заявления о фальсификации доказательств в суде кассационной инстанции, так как согласно ч. 2 ст. 161 АПК РФ результаты рассмотрения заявления о фальсификации доказательств арбитражный суд отражает в протоколе судебного заседания, в то время как в кассационной инстанции протокол судебного заседания не ведется.

 

Это не означает, что суд кассационной инстанции не вправе принимать заявление о фальсификации доказательств, поскольку в соответствии с ч. 2 ст. 161 АПК РФ в протоколе судебного заседания отражается не сам факт подачи подобного заявления, а результаты его рассмотрения. Получив такое заявление, суд кассационной инстанции должен отменить судебные акты судов первой и апелляционной инстанций и направить дело на новое рассмотрение в соответствующую инстанцию на основании п. 3 ч. 1 ст. 287 АПК РФ [340] .

Правильность такого подхода подтверждается положениями ч. 2 ст. 287 АПК РФ о том, что арбитражный суд, рассматривающий дело в кассационной инстанции, не вправе устанавливать или считать доказанными обстоятельства, которые не были установлены в решении или постановлении, предрешать вопросы о достоверности или недостоверности того или иного доказательства.

Если суд кассационной инстанции будет самостоятельно рассматривать заявление о фальсификации доказательств, он выйдет за пределы рассмотрения дела, очерченные законодателем для суда кассационной инстанции в ч. 2 ст. 287 АПК РФ.

Перспектива рассмотрения заявления о фальсификации доказательств может означать необходимость установления новых обстоятельств по делу, которые не были отражены в решении или постановлении судов первой и апелляционной инстанций.

Приняв заявление о фальсификации доказательств, отменив судебные акты судов нижестоящих инстанций и передав дело на новое рассмотрение, суд кассационной инстанции, не нарушая принципа материальной истины, останется в пределах, установленных АПК РФ для судов кассационной инстанции. Более того, принятие кассационной инстанцией заявления о фальсификации доказательств является не только правом, но и обязанностью кассационного суда, поскольку одной из задач судопроизводства в арбитражных судах в силу п. 4 ст. 2 АПК РФ является укрепление законности и предупреждение правонарушений в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, и именно проверка законности решений, постановлений, принятых арбитражными судами первой и апелляционной инстанций, является одной из функций суда кассационной инстанции.

В случае если кассационный суд отклонит ходатайство о принятии заявления о фальсификации доказательств, следует признать, что судом кассационной инстанции не выполнена задача по укреплению законности, стоящая перед арбитражным судом, и функция, свойственная собственно кассационному суду, – проверка законности судебных актов.

Между тем, правовая позиция, изложенная в вышеназванном Постановлении Президиума ВАС РФ от 16 декабря 2008 г., свидетельствует о дальнейшем отходе арбитражного суда от следования принципам материальной истины и постепенном переходе к соблюдению истины формальной.

Заявление о фальсификации доказательства в силу ст. 161 АПК РФ может быть обусловлено не только приговором суда общей юрисдикции, поскольку арбитражный суд для проверки такого заявления может исключить оспариваемое доказательство с согласия лица, его представившего, из числа доказательств по делу; назначить экспертизу; истребовать другие доказательства; принять иные меры.

Анализ ч. 2, 4, 5 ст. 164 АПК РФ позволяет прийти к выводу, что в суде кассационной инстанции не применяются правила, установленные для суда первой инстанции относительно права сторон выступать в прениях и с репликами, когда стороны обосновывают свою позицию ссылками на обстоятельства по делу и доказательства.

Сущность этих стадий процесса напрямую связана с рассмотрением дела по существу, в то время как основной задачей кассационного суда исходя из положений ч. 1 ст. 286 АПК РФ является проверка законности судебных актов суда первой и апелляционной инстанций.

В то же время проведенный в настоящей работе анализ рассмотрения дела в судах различных проверяющих инстанций показал, что вряд ли можно говорить о наличии в них доказывания лишь в проверочной форме, как полагает И.В. Решетникова [341] . Даже в суде кассационной инстанции возможна самостоятельная оценка доказательств при определенных обстоятельствах.

Так, по делу № КА-А40/11149-03, рассмотренному Федеральным арбитражным судом Московского округа, общество с ограниченной ответственностью обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с иском к налоговой инспекции о признании недействительным ее решения от 1 апреля 2003 г. № 3 о привлечении общества к налоговой ответственности, предусмотренной п. 1 ст. 122 НК РФ, а также о перечислении налога на имущество за 2002 г.

Решением от 2 июля 2003 г., оставленным без изменения постановлением апелляционной инстанции от 23 сентября 2003 г., Арбитражный суд г. Москвы удовлетворил исковые требования общества, имеющего право пользоваться льготным налогообложением как предприятие, в котором инвалиды составляют не менее 50 % от общего числа работников.

Законность судебных актов проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции, в которой налоговый орган ссылался на неправильный подсчет доли работающих в обществе инвалидов.

Согласно п. «и» ст. 4 действовавшего в спорный период Закона РФ «О налоге на имущество предприятий» данным налогом не облагается имущество общественных организаций инвалидов, а также других предприятий, учреждений и организаций, в которых инвалиды составляют не менее 50 % от общего числа работников.

МНС России утвердило Методические рекомендации для использования в практической работе при осуществлении контроля за правомерностью использования налогоплательщиками льгот по налогу на имущество предприятий (приложение к письму МНС России от 11 марта 2001 г. № ВТ-6-04/197@), в соответствии с п. 13 которых под общим числом работников понимается среднесписочная численность работников организации, исчисленная за тот же период, за который составляется расчет налога на имущество предприятий, при этом перерасчет по налогу за предыдущие отчетные периоды не производится.

Обществом в материалы дела представлены табели учета использования рабочего времени за спорный период, расчет среднесписочной численности работников общества, составленный им в соответствии с требованиями Инструкции, утвержденной постановлением Госкомстата России от 7 декабря 1998 г. № 121, из которого следует, что обществом соблюдено условие о доле инвалидов, необходимое для использования налоговой льготы.

В то же время ни в оспариваемом решении Инспекции от 14 мая 2003 г. № 13, ни в судах первой, апелляционной и кассационной инстанций налоговым органом не приведено конкретного расчета среднесписочной численности работников общества в соответствии с требованиями МНС России, который бы подтвердил довод Инспекции о том, что число инвалидов составило менее 50 % от общего числа работников.

Инспекция утверждала, что бухгалтер Н.Ю. Нестерова была зачислена в штат общества в ноябре 2002 г., что в соответствии с п. 13 Методических рекомендаций исключает перерасчет налога за предыдущие отчетные периоды 2002 г.

Доводы налогового органа о том, что судом не удовлетворены его ходатайства об истребовании дополнительных документов, не соответствовали протоколам судебных заседаний.

Кроме того, на момент рассмотрения дела в апелляционной инстанции 23 сентября 2003 г. в инспекции имелись письма Управления социальной защиты населения р-на «Преображенское» Восточного административного округа г. Москвы от 16 июля 2003 г. № 1943/01 и Департамента социальной защиты населения Администрации Владимирской области от 1 сентября 2003 г. № ДСЗН 13-830, которые налоговый орган представил только в суд кассационной инстанции.

Из протокола от 23 сентября 2003 г. апелляционной инстанции видно, что представитель инспекции в судебном заседании отказался от заявления о фальсификации штатного расписания общества, в связи с чем суд кассационной инстанции не принял во внимание утверждение налогового органа в кассационной жалобе о фиктивности основания требований общества.

Поскольку трудовые соглашения с инвалидами H.H. Наквасиной и С.А. Пряхиным не признаны в установленном порядке недействительными, нельзя принять во внимание ссылку инспекции на то, что данные работника! являясь инвалидами, не могли исполнять трудовые обязанности. Сведений о возбуждении соответствующего уголовного дела не имеется. По этой же причине не принята во внимание ссылка на то, что в настоящее время указанные лица проживают вне г. Москвы.

Из вышеуказанного письма Управления социальной защиты населения р-на «Преображенское» Восточного административного округл г. Москвы № 1943/01 следовало, что пенсионное дело С. А. Пряхина направлено по месту жительства из г. Москвы с 1 декабря 2002 г., в связи с чем на основании п. 13 Методических рекомендаций перерасчет по налогу за предыдущие отчетные периоды 2002 г. не производится.

Письмо Департамента социальной защиты населения Администрации Владимирской области № ДСЗН 13-830 вообще не содержало даты выезда H.H. Наквасиной в 2002 г. во Владимирскую область. При таких обстоятельствах оснований к отмене судебных актов не имелось [342] .

Вынесенное по этому делу постановление ФАС МО показывает пути разрешения ряда проблем судом кассационной инстанции.

Во-первых, при рассмотрении дел суд кассационной инстанции, установив, что судом первой и апелляционной инстанций, по существу, правильно разрешен налоговый спор, принял и самостоятельно оценил представленные налоговым органом дополнительные доказательства – письма Управления социальной защиты населения и Департамента социальной защиты населения, которые лишь расширили доказательственную базу в подтверждение правильности выводов суда первой и апелляционной инстанций относительно наличия в штате организации числа работающих инвалидов. Тем самым суд кассационной инстанции, соблюдая принцип процессуальной экономии, не отправил дело на новое рассмотрение, для того чтобы суд нижестоящей инстанции повторил свое решение, лишь расширив доказательственную базу. Вместе с тем суд кассационной инстанции развеял все сомнения налоговой инспекции относительно возможности переоценки обстоятельств по делу с учетом дополнительно представленных доказательств.

Во-вторых, суд кассационной инстанции не принял во внимание утверждение налогового органа о фиктивности основания требований общества, поскольку в нижестоящей инстанции налоговый орган не только не принял мер, предусмотренных ст. 161 АПК РФ, но и отказался в апелляционной инстанции от заявления о фальсификации штатного расписания организации. Таким образом, если сторона по делу безмотивно отказывается от сделанного в суде первой и апелляционной инстанций заявления о фальсификации доказательств, у суда кассационной инстанции отсутствуют основания для проявления активности и направления дела на новое рассмотрение в случае такого заявления в кассации, поскольку судом нижестоящей инстанции уже были приняты меры для проверки доказательств в соответствии со ст. 161 АПК РФ, однако сама сторона, сделавшая такое заявление, отказалась от доведения предусмотренных законом мер до логического конца.

В-третьих, суд кассационной инстанции учел, что налогоплательщик исполнил свою обязанность по доказыванию права на налоговую льготу путем составления обоснованного расчета среднесписочной численности работников общества, в то время как налоговый орган не составил контррасчета и тем самым не выполнил свою обязанность по опровержению права налогоплательщика применить льготное налогообложение.

Как и материальное право, процессуальное законодательство предусматривает баланс частного и общественного интересов, что должно находить отражение в нормах, закрепляющих пределы кассационного пересмотра и соответствующие полномочия кассационной инстанции [343] .

АПК РФ 2002 г. введена новая норма о признании стороной обстоятельств, на которых другая сторона основывает свои требования или возражения, последствием чего является освобождение другой стороны от необходимости доказывания таких обстоятельств (ч. 3 ст. 70 АПК РФ).

Имеются случаи, когда сторона по делу в суде первой инстанции пользуется полномочием, предоставленным ч. 3 ст. 70 АПК РФ, признавая то или иное обстоятельство, освобождая другую сторону от необходимости доказывания этого обстоятельства, что заносится в протокол судебного заседания и удостоверяется подписями сторон. Однако при обжаловании судебного акта первой инстанции сторона, ранее признававшая данное обстоятельство, уже в суде кассационной инстанции начинает его оспаривать. Так, по делу, рассмотренному Федеральным арбитражным судом Московского округл [344] , кассационная инстанция указала следующее.

Закрытое акционерное общество «Квинтер Люкс» обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением, с учетом изменения требований о признании незаконным решения налоговой не пеки и и об отказе в возмещении налога на добавленную стоимость в размере 192 158 руб. за ноябрь 2001 г., об обязании Инспекции возместить обществу налог на добавленную стоимость в размере 192 158 руб. за ноябрь 2001 г. в связи с экспортом товара и об обязании возместить проценты в размере 27 126 руб. 30 коп., начисленные на сумму НДС в связи с нарушением Инспекцией установленного п. 4 ст. 176 НК РФ срока возмещения НДС за ноябрь 2001 г.

Решением от 22 апреля 2003 г. Арбитражный суд г. Москвы удовлетворил требования общества в полном объеме, поскольку налогоплательщик подтвердил обоснованность применения налоговой ставки 0 % по налогу на добавленную стоимость за ноябрь 2001 г. в установленном ст. 165 НК РФ порядке, в связи с чем имеет право на возмещение из бюджета указанной суммы в соответствии со ст. 176 НК РФ и процентов, начисленных на подлежащую возврату сумму НДС.

Постановлением апелляционной инстанции от 1 июля 2003 г. Арбитражный суд г. Москвы отменил решение от 22 апреля 2003 г. в части возмещения процентов в размере 27 126 руб. 30 коп.

Законность и обоснованность судебных актов проверены в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции МНС России, в которой налоговый орган просил решение и постановление апелляционной инстанции в части обязания инспекции возместить НДС в размере 198 158 руб. отменить, поскольку на момент принятия оспариваемого решения налогового органа обществом в инспекцию представлены не все документы, предусмотренные ст. 165 НК РФ. Кроме того, в представленных документах, в том числе счете-фактуре, имеются несоответствия в указанных в них сведениях.

Налоговый орган считал, что представленный налогоплательщиком счет-фактура от 1 ноября 2001 г. № 20 не соответствует требованиям подп. 4 п. 5 ст. 169 НК РФ, поскольку в счете-фактуре указан адрес поставщика – ЗАО «Региональная промышленная компания», отличный от указанного в договоре адреса ЗАО «Региональная промышленная компания», также в счете-фактуре нет номера платежно-расчетного документа при имеющейся предоплате по договору поставки. Кроме того, инспекция в кассационной жалобе возражала против размера заявленной в соответствии со счетом-фактурой к возмещению суммы НДС.

Между тем из материалов дела следовало, что налоговому органу представлены документы, подтверждающие приобретение товара у ЗАО «Региональная торгово-промышленная компания» по договору от 7 сентября 2001 г. № 3, оплату товара, в том числе НДС, за рассматриваемый период в размере 192 158 руб.

В связи с наличием возражений инспекции по сумме НДС, заявленной к возмещению за рассматриваемый период, и в целях исключения повторного предъявления одних и тех же сумм НДС к возмещению за разные периоды судом первой инстанции назначена сверка сторонами сумм НДС, уплаченных ЗАО «Квинтер Люкс» поставщику.

Как следовало из протокола судебного заседания от 22 апреля 2003 г., представитель инспекции пояснил, что с учетом представленных обществом в налоговый орган документов и объяснений сумма НДС, указанная в декларации за ноябрь 2001 г., подтверждена в полном объеме.

В соответствии с ч. 3, 4 ст. 70 АПК РФ признание стороной обстоятельств, на которых другая сторона основывает свои требования или возражения, освобождает другую сторону от необходимости доказывания таких обстоятельств. Доводы инспекции относительно счета-фактуры не приняты судом кассационной инстанции. При таких обстоятельствах оснований к отмене или изменению судебных актов не имелось.

Таким образом, суд кассационной инстанции отказался от переоценки обстоятельств уплаты суммы НДС налогоплательщиком, поскольку эти обстоятельства были признаны инспекцией в суде первой инстанции. При этом суд кассационной инстанции сослался не только на ч. 3 ст. 70 АПК РФ, но и на ч. 4 ст. 70 АПК РФ, согласно которой арбитражный суд не принимает признание стороной обстоятельств, если располагает доказательствами, дающими основание полагать, что признание такой стороной указанных обстоятельств совершено в целях сокрытия определенных фактов или под влиянием обмана, насилия, угрозы, заблуждения. Таким образом, если сторона в суде кассационной инстанции заявит о том, что признание ею обстоятельств совершено под влиянием обмана, насилия, угрозы, заблуждения, или кассационная инстанция установит, что признание обстоятельств совершено в целях сокрытия определенных фактов, суд кассационной инстанции не должен принимать признание стороной соответствующих обстоятельств, в связи с чем на сторону, с которой было снято бремя доказывания фактом признания обстоятельств, вновь переходит бремя доказывания указанных обстоятельств. Если это невозможно в суде кассационной инстанции в силу пределов полномочий, установленных для рассмотрения дела в данной инстанции, окружной суд передает дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции, отменив решение суда первой инстанции.

Представляется, что таким же образом должен действовать и суд апелляционной инстанции, с той лишь разницей, что он, в отличие от кассационного суда, не вправе передавать дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции и обязан сам установить наличие или отсутствие обстоятельств, перечисленных в ч. 4 ст. 70 АПК РФ.

И.Г. Арсенов исходит из того, что при отсутствии в кассационной жалобе соответствующих доводов у суда кассационной инстанции не имеется оснований для проверки по своей инициативе правильности установления, доказанности признанного сторонами обстоятельства [345] .

3.4. Особенности перехода бремени доказывания при рассмотрении определенных категорий дел, предусмотренных разделом III АПК РФ

Согласно ч. 1 ст. 197 АПК РФ дела об оспаривании затрагивающих права и законные интересы лиц в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности ненормативных правовых актов, решений и действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления, иных органов, должностных лиц, в том числе судебных приставов-исполнителей, рассматриваются арбитражным судом по общим правилам искового производства, предусмотренным АПК РФ, с особенностями, установленными в гл. 24. Таким образом, при разрешении данной категории дел в большинстве своем действуют положения о рассмотрении споров, предусмотренных разд. II АПК РФ «Производство в арбитражном суде первой инстанции. Исковое производство», в том числе и касающиеся доказывания. Исключение составляют особенности, которые прямо предусмотрены в гл. 24 АПК РФ.

Одна из таких особенностей предусмотрена в ч. 3 ст. 200 АПК РФ и касается права суда признать обязательной явку в судебное заседание представителей налоговых органов, их должностных лиц. Явка этих лиц в судебное заседание является обязательной.

Это явствует из полномочия суда наложить на неявившееся лицо судебный штраф.

Указанные лица могут представить суду такой вид доказательств, как свои объяснения об известных им обстоятельствах, имеющих значение для дела, а также письменные и вещественные доказательства. Таким образом, еще на стадии принятия заявления об оспаривании акта налогового органа, его решения, действия (бездействия) бремя доказывания по данной категории дел переходит от заявителя на арбитражный суд.

В предмет доказывания по названным спорам входит проверка наличия у органа или лица, которые приняли оспариваемый акт, решение или совершили действие (бездействие), соответствующих полномочий. В соответствии с ч. 4 ст. 200 АПК РФ указанные обстоятельства устанавливает именно суд, из чего можно сделать следующий вывод: каждое лицо должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений, однако если налоговый орган по каким-либо причинам не исполняет этой обязанности по доказыванию, бремя доказывания переходит на суд.

Еще на стадии подачи заявления заявитель в силу п. 3, 4 ч. 1 ст. 199 АПК РФ должен указать в заявлении на нарушение своих прав и законных интересов, законы и иные нормативные правовые акты, которым, по его мнению, не соответствуют оспариваемый акт, решение и действие (бездействие). Однако это не снимает с суда обязанности при рассмотрении дела в соответствии с ч. 4 ст. 200 АПК РФ установить, нарушают ли оспариваемый акт, решение и действия (бездействие) права и законные интересы заявителя в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, а также установить соответствие закону или иному нормативному правовому акту оспариваемого ненормативного акта, решения, действий (бездействия) налогового органа. Если в силу п. 4 ч. 1 ст. 199 АПК РФ заявитель доказывает, что акт, действия (бездействие) налогового органа не соответствуют закону, то обязанность доказывания соответствия акта, действий (бездействия) закону на основании ч. 5 ст. 200 АПК РФ лежит на налоговом органе.

В соответствии с ч. 5 ст. 200 АПК РФ на налоговом органе также лежит обязанность доказывания обстоятельств, послуживших основанием для принятия оспариваемого акта, совершения оспариваемых действий (бездействия), например факт неуплаты налога.

Однако это не означает отсутствия у заявителя обязанности доказать обстоятельства, на которые он ссылался, возражая против доводов налогового органа, например то, что в действительности налог уплачен в установленном размере.

Этот вывод подтверждается также обязанностью заявителя еще на стадии подачи заявления в соответствии с ч. 1 ст. 199 АПК РФ соблюсти требования п. 10 ч. 2 ст. 125 АПК РФ об указании перечня прилагаемых документов, что предполагает необходимость приложения к заявлению документов, обосновывающих позицию заявителя.

Доказывание своей правовой позиции по делу строится на представлении и исследовании доказательств, подтверждающих соответствующие требования (или возражения). Но это не исключает представления доказательств, опровергающих возражения (требования) противоположной стороны, ибо в итоге это доказывает правоту собственной позиции [346] . В противном случае для стороны, пренебрегающей своей обязанностью по доказыванию, наступают неблагоприятные последствия, примером чему служит следующее дело рассмотренное Федеральным арбитражным судом Московского округа.

ОАО Авиакомпания «Авиаэнерго» обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании недействительным требования налоговой инспекции № 1853 об уплате налога по состоянию на 15 декабря 2002 г.

Решением от 5 июня 2003 г., оставленным без изменения постановлением апелляционной инстанции от 16 сентября 2003 г… Арбитражный суд г. Москвы удовлетворил требования заявителя, так как оспариваемое требование выставлено с нарушением установленного порядка.

Законность судебных актов проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции МНС России № 2, в которой налоговый орган ссылался на то, что требование № 1853 и совокупность имеющихся в деле доказательств позволяют установить обстоятельства дела, однако судом приняты судебные акты по неисследованным материалам.

Проверкой в суде кассационной инстанции установлено, что судебные акты следовало отменить, дело передать на новое рассмотрение в первую инстанцию суда по следующим основаниям.

Суд пришел к выводу, что актом сверки расчетов по состоянию на 15 февраля 2001 г., составленным налогоплательщиком и Инспекцией № 5, в которой ранее общество состояло на налоговом учете, подтверждается наличие переплаты по налогам, в связи с чем у Инспекции № 2, в которую общество впоследствии перешло на налоговый учет, отсутствовали основания включать в оспариваемое требование пени по налогу на пользователей автомобильных дорог, единому социальному налогу, налогу на прибыль предприятий и организаций, налогу на прибыль от посреднических операций.

Однако в нарушение ч. 4 ст. 170 и ч. 2 ст. 271 АПК РФ судом не приведено мотивов, по которым суд отверг имеющийся в деле акт Инспекции № 5, в котором по состоянию на 14 мая 2002 г. значилась задолженность по пене 4 188 112 руб. 79 коп. за период 1997–2002 гг., включенной в требование № 1853 с учетом ее увеличения по состоянию на 15 декабря 2002 г.

При новом разрешении спора суду было необходимо дать оценку указанному акту, при необходимости обязав налогоплательщика представить имеющиеся у него налоговые декларации и платежные поручения об уплате налогов за спорный период с целью проверки правильности исчисления размера пени.

Утверждение налогоплательщика о том, что обязанность по доказыванию правильности исчисления сумм налогов возложена на налоговый орган, противоречит ст. 52, 54 НК РФ, в соответствии с которыми налогоплательщик самостоятельно исчисляет сумму налога, налоговую базу, налоговые льготы [347] .

Дело № КА-А40/17403-10 Федерального арбитражного суда Московского округа свидетельствует о том, что такие же неблагоприятные последствия наступают для налогового органа, если он не исполняет обязанности по доказыванию.

Общество с ограниченной ответственностью обратилось в Арбитражный суд города Москвы с заявлением о признании недействительным вынесенного по результатам проведения выездной налоговой проверки за период 2006–2008 гг. решения Инспекции ФНС России о привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения в части начисления налога на прибыль и налога на добавленную стоимость, соответствующих сумм пени и штрафа.

Решением от 24 августа 2010 г. Арбитражного суда города Москвы в удовлетворении заявленных требований отказано в связи с получением обществом необоснованной налоговой выгоды.

Постановлением от 3 ноября 2010 г. Девятого арбитражного апелляционного суда решение суда первой инстанции отменено, признано недействительным решение налогового органа в оспариваемой части. При этом суд апелляционной инстанции исходил из документального подтверждения обществом расходов и применения налоговых вычетов, реальности хозяйственных операций заявителя со своими контрагентами, проявления должной осмотрительности при их выборе.

Инспекция в обоснование доводов о подписании документов от имени контрагентов заявителя неустановленными лицами к кассационной жалобе приложила банковскую карточку с образцами подписей руководителя и бухгалтера контрагентов, письмо нотариуса, не свидетельствовавшей подлинности подписей на указанной банковской карточке, заявление о государственной регистрации одного из контрагентов, письмо нотариуса, который не удостоверял подлинность подписи на этом заявлении генерального директора этого контрагента.

Суд кассационной инстанции, оставляя без изменения постановление апелляционной инстанции, исходил из того, что согласно указанным документам они получены до рассмотрения настоящего дела судом апелляционной инстанции, между тем, налоговым органом в суд апелляционной инстанции не представлялись. Поэтому суд кассационной инстанции в силу установленных ч. 2 ст. 287 АПК РФ пределов полномочий не может давать оценку в соответствии со ст. 71 АПК РФ указанным документам, которые не представлялись в суд апелляционной инстанции, не исследовались и не оценивались им [348] .

Вместе с тем в случае непредставления налоговым органом доказательств, необходимых для рассмотрения дела и принятия решения, арбитражный суд может истребовать их по своей инициативе. Ранее уже были подробно проанализированы случаи, когда суд может воспользоваться данным правом и на него переходит бремя доказывания (например, при установлении недобросовестности налогоплательщика) и, напротив, когда активность суда в доказывании может быть признана избыточной (в частности, при нарушении налоговым органом обязанности по установлению налоговых правонарушений при исчислении налогов налогоплательщиком).

Если истец не обязан доказывать достоверность собственных доказательств, если суд не обязан собирать доказательства, но должен вынести решение на основе достоверных доказательств, то мы приходим к абсурдному выводу: стороны доказывают только основания требований и возражений, в итоге приводят противоречивые доказательства, а суд неизвестно по каким причинам должен вынести решение в пользу одной из сторон [349] .

По обязанности доказывания производство рассматриваемой категории дел отличается от искового производства [350] . При рассмотрении в судах данной категории споров с наибольшей очевидностью выступают на первый план обязанность налоговых органов по доказыванию совершения налогоплательщиком налогового правонарушения и отсутствие такой обязанности у налогоплательщика и суда.

Во-первых, это прямо закреплено в норме процессуального права – ч. 5 ст. 200 АПК РФ, в соответствии с которой обязанность доказывания соответствия оспариваемого ненормативного акта закону и обстоятельств, послуживших основанием для его принятия, возлагается на соответствующий, в том числе налоговый, орган. Во-вторых, процессуальная норма права соотносится с материальными нормами права.

По установившейся практике налоговые инспекции отказывают налогоплательщикам в возмещении НДС при подаче ими налоговых деклараций, доначисляют недоимку по налогу и привлекают к налоговой ответственности за неполную уплату НДС только по тому основанию, что налогоплательщики одновременно с налоговыми декларациями не представляют документы, предусмотренные ст. 172 НК РФ, т. е. счета-фактуры, платежные поручения, выписки банка и другие документы, подтверждающие право на налоговые вычеты. Между тем ст. 80 НК РФ не предусмотрено представления с налоговой декларацией в налоговый орган каких-либо документов, подтверждающих внесенные в нее сведения.

Статья 172 НК РФ, на которую ссылаются налоговые органы, регулирует порядок применения самим налогоплательщиком налоговых вычетов, а не представления документов в налоговую инспекцию. В связи с этим отказ инспекций в возмещении НДС только по причине непредставления налоговому органу вышеперечисленных документов не соответствует закону. Поэтому такие решения инспекций следует признать недействительными.

 

Данная позиция в противоречие правовой позиции, изложенной в Определении Конституционного Суда РФ от 25 июля 2001 г. № 138-0 о презумпции добросовестности налогоплательщика, исходит из предположения недобросовестности налогоплательщиков, которые должны подвергаться камеральным налоговым проверкам независимо от требований закона и указанных в законе оснований.

Согласно ст. 88 НК РФ при проведении камеральной проверки налоговый орган вправе истребовать у налогоплательщика дополнительные сведения, получить объяснения и документы, подтверждающие правильность исчисления и своевременность уплаты налогов.

Поскольку при возникновении у налогового органа необходимости проведения камеральной налоговой проверки отсутствует иная норма права, позволяющая налоговому органу истребовать у налогоплательщика документы, подтверждающие правильность применения им налоговых вычетов, налоговый орган был обязан использовать указанное полномочие по истребованию необходимых документов, не доводя спор до разрешения в судебном порядке [351] .

Подобное толкование ст. 88 НК РФ содержится и в п. 4 разд. 1 письма Управления МНС России по г. Москве от 30 ноября 2001 г. № 14–15/55133 «Обзор результатов рассмотрения жалоб на решения налоговых органов, действия (бездействие) их должностных лиц за III квартал 2001 года».

В таких ситуациях налоговые органы должны представлять доказательства направления запроса об истребовании необходимых для проведения камеральной налоговой проверки документов.

Если требование налогоплательщика касается только признания недействительным решения инспекции об отказе в возмещении НДС, единственным основанием принятия которого является непредставление документов, подтверждающих право на налоговые вычеты, следует признать необоснованным утверждение налоговых органов о том, что в данной правовой ситуации на суд будет возложено бремя проведения налоговой проверки.

Изложенная правовая позиция налоговых органов свидетельствует о том, что они необоснованно переносят на налогоплательщика бремя доказывания совершения им налогового правонарушения в виде неуплаты налога, в то время как ни нормами процессуального, ни нормами материального права на налогоплательщика не возложена обязанность по представлению доказательств уплаты НДС, в случае когда налоговым органом фактически не проводилась камеральная налоговая проверка, и отказ в возмещении НДС произведен не потому, что у налогоплательщика отсутствуют соответствующие доказательства, а только потому, что они не были представлены в инспекцию одновременно с налоговой декларацией.

Подобная позиция налоговых органов представляется противоречащей не только закону, но и здравому смыслу. Действительно, если тысячи налогоплательщиков, состоящих на налоговом учете в конкретной инспекции, начнут ежемесячно направлять ей многочисленные документы, подтверждающие ведение хозяйственных операций, особенно крупнейшие налогоплательщики, такой налоговый орган из контрольного превращается в мощнейшую архивную организацию.

Так, мы видим, как необоснованный перенос бремени доказывания с налогового органа на налогоплательщика по конкретной категории налоговых споров мог породить абсурдную ситуацию в правоприменительной практике.

В связи с этим законодатель внес изменения в ст. 88 НК РФ, на основании п. 8 которой налоговый орган вправе истребовать у налогоплательщика документы, подтверждающие в соответствии со ст. 172 НК РФ правомерность применения налоговых вычетов (в ред. Федерального закона от 27 июля 2006 г. № 137-ФЗ).

Впоследствии Пленум ВАС РФ в Постановлении от 18 декабря 2007 г. № 65 (п. 2) закрепил правовую позицию о том, что административная (внесудебная) процедура не может считаться соблюденной налогоплательщиком, если им не выполнено требование налогового органа, предъявленное на основании п. 8 ст. 88 НК РФ, о представлении документов, подтверждающих правомерность применения налоговых вычетов.

Таким образом, ВАС РФ перераспределил бремя доказывания по налоговым спорам между налоговым органом и налогоплательщиком, возложив на последнего обязанность по представлению в инспекцию доказательств правомерности налоговых вычетов только в случае сомнения в их обоснованности и наличии соответствующего запроса налогового органа.

Особую категорию споров составляют прямо не названные в АПК РФ споры об обязании налогового органа возместить налогоплательщику налог на добавленную стоимость. Президиум ВАС РФ в информационном письме от 24 июля 2003 г. № 73 «О некоторых вопросах применения частей 1 и 2 статьи 182 и части 7 статьи 201 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации» изложил правовую позицию о том, что, если фактической целью заявителя является взыскание (возмещение) из бюджета денежных средств, не выплачиваемых ему вследствие неправомерного (по мнению заявителя) бездействия конкретного государственного органа (должностного лица), такого рода интерес носит имущественный характер независимо от того, как он защищается – путем предъявления в суд требования о взыскании (возмещении) соответствующих денежных средств либо посредством предъявления требований о признании незаконным бездействия конкретного государственного органа (должностного лица). Данная правовая позиция позволила арбитражным судам прийти к выводу, что иски налогоплательщиков об обязании налоговых органов возвратить суммы налогов из бюджета не относятся к спорам, рассматриваемым в порядке разд. III АПК РФ, т. е. к административным спорам.

Между тем анализ норм процессуального права позволяет прийти к выводу, что дела, возникающие из налоговых правоотношений, являются делами, возникающими из публичных правоотношений, и при рассмотрении указанной категории дел применяется разд. III «Производство в арбитражном суде первой инстанции по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений».

Требование налогоплательщика об обязании налогового органа возместить НДС возникает из незаконного бездействия инспекции. Разрешение данного спора невозможно без предварительной оценки законности либо незаконности бездействия налогового органа. Поэтому при разрешении настоящего спора применяется гл. 24 АПК РФ «Рассмотрение дел об оспаривании ненормативных правовых актов, решений и действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления, иных органов, должностных лиц».

То обстоятельство, что это требование носит имущественный характер, не меняет публичного характера возникших между сторонами правоотношений, о чем свидетельствует п. 3 ст. 2 ГК РФ, согласно которому к имущественным отношениям, основанным на административном или ином властном подчинении одной стороны другой, в том числе к налоговым и другим финансовым и административным отношениям, гражданское законодательство не применяется, если иное не предусмотрено законодательством.

В связи с этим не применяется и трехгодичный срок исковой давности, установленный ст. 196 ГК РФ, что зачастую допускается судами.

В соответствии с подп. 2 п. 1 ст. 8 ГК РФ гражданские права и обязанности возникают из актов государственных органов, которые предусмотрены законом в качестве оснований возникновения гражданских прав и обязанностей.

Однако по настоящей категории споров акты налоговых органов служат основанием возникновения не гражданских прав и обязанностей, предполагающих равенство, автономию воли и имущественную самостоятельность участников правоотношений, а налоговых обязанностей, связанных с предусмотренным законом обязательством налогоплательщика уплатить налог в установленных порядке и размере.

Статьей 29 АПК РФ определено, что арбитражные суды рассматривают в порядке административного судопроизводства возникающие из административных и иных публичных правоотношений экономические споры и иные дела, связанные с осуществлением организациями и гражданами предпринимательской и иной экономической деятельности.

Выбор организацией способа защиты своих прав путем подачи иска или заявления не может влиять на характер материальных правоотношений, который и определяет процессуальный порядок рассмотрения возникшего между сторонами спора.

В связи с тем, что суды установили практику прекращения производства по делу в случае пропуска налогоплательщиками трехмесячного срока, установленного ч. 4 ст. 198 АПК РФ для обращения с заявлениями в суд по спорам, возникающим из административных правоотношений, налогоплательщики ссылаются на неконституционность нормы, предусматривающей трехмесячный срок подачи заявления в порядке ст. 198 АПК РФ. Однако указанный срок не носит пресекательного характера и подлежит восстановлению, если пропущен по уважительной причине, что свидетельствует о гарантиях доступа к правосудию. Президиум ВАС РФ занял следующую правовую позицию по данному вопросу [352] .

В течение 2002 г. предприниматель являлась плательщиком единого налога на вмененный доход, вследствие чего уплачивать единый социальный налог обязанности не имела (Федеральный закон от 24 июля 2002 г. № 104-ФЗ).

Предпринимателем 13 марта 2003 г. и 16 июля 2003 г. поданы заявления в Инспекцию Министерства Российской Федерации по налогам и сборам о возврате излишне уплаченных налогов.

Инспекцией 12 ноября 2003 г. возвращены предпринимателю на расчетный счет в отделении Сбербанка России 21 902 руб. 95 коп. Поскольку возврат излишне уплаченных налогов произведен с нарушением месячного срока, установленного п. 9 ст. 78 НК РФ, предприниматель обратилась в Арбитражный суд г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области и просила признать незаконным бездействие должностных лиц Инспекции по возврату излишне уплаченных налогов и взыскать 2019 руб. 62 коп. процентов за несвоевременный возврат излишне уплаченных налогов, а также 150 руб. реально понесенного расхода по выдаче справки отделением банка о получении на расчетный счет денежных средств.

Предпринимателем также заявлено ходатайство о восстановлении пропущенного срока, установленного ч. 4 ст. 198 АПК РФ.

Определением суда первой инстанции Арбитражного суда г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 5 ноября 2004 г. в удовлетворении ходатайства о восстановлении пропущенного срока на обжалование действий (бездействия) должностных лиц инспекции отказано, производство по делу прекращено на основании п. 1 ч. 1 ст. 150 АПК РФ.

Прекращая производство по делу, суд первой инстанции исходил из того, что в соответствии с ч. 1 ст. 198 АПК РФ граждане, организации и иные лица вправе обратиться в арбитражный суд с заявлением о признании незаконными решений, действий (бездействия) государственных органов и должностных лиц, если полагают, что решение, действия (бездействие) не соответствуют закону или иному нормативному правовому акту и нарушают их права и законные интересы в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности.

При этом согласно ч. 4 ст. 198 АПК РФ заявление может быть подано в арбитражный суд в течение трех месяцев со дня, когда гражданину, организации стало известно о нарушении их прав и законных интересов, если иное не установлено федеральным законом. Пропущенный по уважительной причине срок подачи заявления может быть восстановлен судом.

Суд первой инстанции счел, что предприниматель обратилась в Арбитражный суд по истечении указанного срока, а оснований для удовлетворения ходатайства о восстановлении пропущенного срока на подачу заявления не нашел, поэтому производство по делу прекратил со ссылкой на п. 1 ч. 1 ст. 150 АПК РФ.

Постановлением Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 24 января 2005 г. Определение суда первой инстанции оставлено без изменения. Федеральный арбитражный суд Северо-Западного округа постановлением от 28 апреля 2005 г. названные судебные акты оставил без изменения.

В заявлении, поданном в Высший Арбитражный Суд РФ, о пересмотре в порядке надзора Определения суда первой и постановлений судов апелляционной и кассационной инстанций предприниматель, ссылаясь на неправильное толкование судами положений Кодекса, просил отменить названные судебные акты.

Проверив обоснованность доводов, изложенных в заявлении, отзыве на него и выступлениях присутствующих в заседании представителей инспекции, Президиум посчитал, что оспариваемые судебные акты подлежат отмене с направлением дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции по следующим основаниям.

Порядок рассмотрения дел об оспаривании ненормативных правовых актов, решений, действий государственных органов, органов местного самоуправления, иных органов и должностных лиц установлен гл. 24 АПК РФ.

В соответствии с ч. 4 ст. 198 АПК РФ заявление о признании ненормативных правовых актов недействительными, решений, действий (бездействия) незаконными может быть подано в арбитражный суд в течение трех месяцев со дня, когда гражданину, организации стало известно о нарушении их прав и законных интересов, если иное не установлено федеральным законом. Пропущенный по уважительной причине срок подачи заявления может быть восстановлен судом.

Как следует из содержания ст. 129 АПК РФ, пропуск заявителем срока для обращения в суд не является для суда основанием для возвращения заявления. Статья 150 АПК РФ также не содержит в качестве основания для прекращения производства по делу пропуск срока для обращения в суд или отказ в удовлетворении ходатайства о восстановлении срока, установленного ч. 4 ст. 198 АПК РФ. В связи с этим суду надлежит выяснять причины пропуска срока в предварительном судебном заседании или в судебном заседании. Отсутствие причин к восстановлению срока может являться основанием для отказа в удовлетворении заявления.

Таким образом, в данном случае судом первой инстанции ошибочно вынесено определение о прекращении производства по делу со ссылкой на п. 1 ч. 1 ст. 150 АПК РФ.

Помимо требования о признании незаконным бездействия должностных лиц инспекции по невозврату излишне уплаченных налогов, заявлены требования о взыскании процентов и реально понесенного расхода, однако и эти требования отнесены судами к требованиям об оспаривании ненормативных правовых актов, решений, действий (бездействия) государственных органов.

При этом суд кассационной инстанции, поддерживая позицию судов первой и апелляционной инстанций, указал, что начисление процентов на сумму несвоевременно возвращенного налога является в соответствии с п. 3 ч. 5 ст. 201 АПК РФ устранением последствий бездействия налогового органа и, следовательно, к таким требованиям обоснованно применен трехмесячный срок на обжалование.

Данная позиция судов является ошибочной. Согласно ч. 1 ст. 189 АПК РФ дела, возникающие из административных и иных публичных правоотношений, рассматриваются по общим правилам искового производства, предусмотренным АПК РФ, с особенностями, установленными в разд. III АПК РФ, если иные правила административного судопроизводства не предусмотрены федеральным законом.

Требования о взыскании процентов за несвоевременный возврат налоговых платежей и о возмещении расходов, вызванных неправильными действиями налогового органа, хотя и вытекают из публичных правоотношений, однако носят имущественный характер и не подпадают под категорию дел, рассматриваемых по правилам гл. 24 АПК РФ, в том числе с применением ст. 198 АПК РФ.

С учетом того что в разд. III АПК РФ не установлены особенности рассмотрения требований о взыскании процентов и связанного с этим возмещения расходов и исходя из положений ст. 189 АПК РФ указанные требования должны рассматриваться по правилам искового производства. Следовательно, правило о трехмесячном сроке на подачу заявления, установленное ч. 4 ст. 198 АПК РФ, не распространяется на подачу заявления, содержащего требование о взыскании процентов и возмещении расходов.

Обязанность налогоплательщика по доказыванию при применении им налоговых вычетов по налогу на добавленную стоимость была подтверждена Конституционным Судом РФ в Определении от 15 февраля 2005 г. № 93-0 «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы общества с ограниченной ответственностью «Тайга-Экс» на нарушение конституционных прав и свобод положениями пункта 2 статьи 169, абзаца второго пункта 1 и пункта 6 статьи 172 и абзаца третьего пункта 4 статьи 176 Налогового кодекса Российской Федерации».

Заявитель в своей жалобе утверждал, что абз. 2 п. 1 ст. 172 НК РФ, обязывающий налогоплательщика подтверждать вычет сумм налога на добавленную стоимость соответствующими первичными документами, оформляемыми при совершении хозяйственных операций, не определяет, о каких конкретно документах в данной норме идет речь и кто должен иметь такие документы, между тем как название ст. 172 НК РФ – «Порядок применения налоговых вычетов», так и буквальный смысл абз. 2 ее п. 1 позволяют сделать однозначный вывод: обязанность подтверждать правомерность и обоснованность налоговых вычетов первичной документацией лежит на налогоплательщике – покупателе товаров (работ, услуг), поскольку именно он выступает субъектом, применяющим при исчислении итоговой суммы налога, подлежащей уплате в бюджет, вычет сумм налога, начисленных поставщиками.

Тем самым Конституционный Суд РФ подтвердил, что при разрешении налоговых споров действует общее правило о том, что каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений (ч. 1 ст. 65 АПК РФ). Поскольку именно налогоплательщик ссылается на обоснованное применение им налоговых вычетов, он должен доказать это обстоятельство путем представления документов, которыми располагает, в частности счетов-фактур и платежных поручений, независимо от категории спора: обязании налоговой инспекции возместить НДС или о признании недействительным решения инспекции об отказе в возмещении налога, т. е. носит ли спор имущественный характер или в чистом виде является спором об оспаривании ненормативного правового акта налогового органа.

Следующая категория дел, составляющая немалую часть споров, рассматриваемых арбитражным судом, – это дела о взыскании обязательных платежей и санкций (гл. 26 АПК РФ). Предъявление исков о взыскании с налогоплательщика или налогового агента причитающейся к уплате суммы налога прямо предусмотрено в п. 3 ст. 46 и п. 2 ст. 48 НК РФ, налоговых санкций – ст. 104 НК РФ. Что касается исков, предусмотренных п. 3 ст. 46 и п. 2 ст. 48 НК РФ, то здесь действуют общие правила о распределении бремени доказывания, поскольку невыполнение обязанности по уплате налога презюмируется представленными налогоплательщиком налоговыми декларациями и пропуском сроков, установленных законом для их уплаты. Доказать обратное (ошибки, допущенные при составлении расчетов, фактическое перечисление денежных сумм при соблюдении требований п. 2 ст. 45 НК РФ) предстоит налогоплательщику [353] .

Действительно, согласно ч. 1 ст. 212 АПК РФ дела о взыскании с лиц, осуществляющих предпринимательскую и иную экономическую деятельность, обязательных платежей и санкций, предусмотренных законом, рассматриваются арбитражным судом по общим правилам искового производства, предусмотренным настоящим Кодексом, с особенностями, установленными в настоящей главе.

Такой законодательный подход в среде ученых-процессуалистов вызвал неоднозначную реакцию. Так, В.М. Шерстюк пишет, что в разд. III Кодекса неосновательно включена гл. 26, регулирующая порядок разрешения названных коллизий, «ибо эти дела являются делами искового производства» [354] . Другие авторы, напротив, положительно восприняли новеллу о выделении дел, связанных со взысканием обязательных платежей и санкций, в автономную главу [355] .

По мнению Е.В. Ткаченко, положительное решение вопроса о выделении отдельной главы в рамках производства по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений, связано с тем, что налоговое законодательство в последнее время претерпело значительные изменения. Принятие и введение в действие Налогового кодекса РФ в конце 90-х годов прошлого века инициировали рост налоговых дел. Налоговые органы стали более инициативны при реализации функции налогообложения как физических, так и юридических лиц. Другими словами, материальное законодательство сделало определенный шаг вперед, тогда как прежний АПК РФ 1995 г. не учитывал некоторые аспекты произошедших изменений в области налоговых правоотношений, сегодня материальный закон нашел собственную реализацию через процессуальные механизмы, созданные специально в целях урегулирования различных правовых ситуаций, создающихся в сфере действия налогового права [356] .

Помимо общих требований, предъявляемых ст. 125 АПК РФ к форме и содержанию искового заявления, законодатель предписывает налоговому органу уже на стадии подачи соответствующего заявления документально доказать факт направления налогоплательщику требования об уплате взыскиваемого платежа в установленном порядке (п. 3 ч. 1, ч. 2 ст. 214 АПК РФ).

Указанное положение процессуального закона корреспондирует с нормами материального права – ст. 69, 70, п. 3 ст. 46 НК РФ (требование об уплате налога и сбора), ст. 104 НК РФ (предложение налогоплательщику добровольно уплатить налоговые санкции).

Так же как и по делам об оспаривании актов налоговых органов, их действий (бездействия), по рассматриваемой категории дел арбитражный суд в соответствии с ч. 3 ст. 215 АПК РФ может признать обязательной явку в судебное заседание лиц, участвующих в деле, вызвать их в судебное заседание для дачи объяснений, а в случае неявки наложить судебный штраф. Однако если при разрешении споров об оспаривании актов налоговых органов, их действий (бездействия) суд может признать обязательной явку представителей налогового органа, то по делам о взыскании обязательных платежей и санкций судом может быть признана обязательной явка не только представителей налогового органа, но и другого лица, участвующего в деле, т. е. налогоплательщика.

Такая разница в законодательном урегулировании двух разных видов споров подтверждает вывод о том, что по делам о взыскании обязательных платежей бремя доказывания распределяется по общим правилам искового производства, в отличие от дел об оспаривании актов налоговых органов, их действий (бездействия), при рассмотрении которых основным обязанным лицом по доказыванию является налоговый орган.

Вместе с тем, объединив в одну главу АПК РФ нормы права, регулирующие процедуру рассмотрения дел о взыскании как обязательных платежей, так и санкций, законодатель не учел положений материального права. В соответствии с ч. 5 ст. 200 АПК РФ основная обязанность по доказыванию по делам о признании недействительными решений налоговых органов возлагается на эти органы, несмотря на то что в споре они выступают ответчиками. Та же ситуация и по искам о признании недействительными действий (бездействия) должностных лиц налоговых органов. Статья 108 НК РФ обязанность доказать вину налогоплательщика и факт налогового правонарушения по искам о взыскании налоговых санкций также возлагает на налоговый орган, хотя по таким делам он выступает истцом. Отсутствие корреспондирования в данном случае норм материального и процессуального права диктует необходимость либо выделения положений о рассмотрении дел о взыскании санкций в отдельную главу АПК РФ, либо о включении их в гл. 24 АПК РФ «Рассмотрение дел об оспаривании ненормативных правовых актов, решений и действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления, иных органов, должностных лиц» как имеющую сходный режим доказывания с рассматриваемой категорией дел.

Согласно ч. 4 ст. 215 АПК РФ обязанность доказывания обстоятельств, послуживших основанием для взыскания обязательных платежей и санкций, возлагается на заявителя, как и по делам об оспаривании актов налоговых органов, их действий (бездействия). Однако, так же как и по этим делам, с налогоплательщика не снимается обязанность доказать свои возражения против доводов налогового органа. И, так же как по делам об оспаривании актов, действий (бездействия) налоговых органов, в случае непредставления налоговым органом необходимых доказательств бремя доказывания в силу ч. 5 ст. 215 АПК РФ переходит на суд, поскольку и та и другая категория дел носит публичный характер, предполагающий прямую заинтересованность государства в их правильном разрешении. Именно суд в соответствии с ч. 6 ст. 215 АПК РФ при рассмотрении дел о взыскании обязательных платежей и санкций, так же как и по делам об оспаривании актов, действий (бездействия) налоговых органов, устанавливает полномочия органа, обратившегося с требованием о взыскании. Одновременно суд устанавливает основания взыскания суммы задолженности, правильность расчета и размер взыскиваемой суммы.

 

Глава III ИСПОЛЬЗОВАНИЕ РАЗЛИЧНЫХ ВИДОВ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ПРИ ДОКАЗЫВАНИИ ПО НАЛОГОВЫМ СПОРАМ

 

§ 1. Общие требования ко всем видам доказательств

1.1. Относимость и допустимость, фальсификация доказательств

Нормы о доказательствах общего характера содержатся в административном праве и иных отраслях материального права по причине отсутствия соответствующей процессуальной отрасли права (например, административного процессуального права) [357] .

Правда, с принятием АПК РФ 2002 г. отчасти данный пробел восполнен положениями разд. III «Производство в арбитражном суде первой инстанции по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений». Однако понятия доказательств, средств доказывания регулируются нормами гл. 7 АПК РФ «Доказательства и доказывание», общими для всех категорий споров, а не только налоговых. Вместе с тем предмет доказывания, оценка доказательств наряду с гл. 7 регулируются и разд. III АПК РФ.

В связи с отсутствием соответствующей отрасли процессуального права в настоящее время суду невозможно обойтись без обращения к нормам Налогового кодекса РФ, носящим процессуальный характер.

Наиболее часто в арбитражном суде рассматриваются дела, возникающие из налоговых правоотношений, об оспаривании ненормативных правовых актов, решений и действий (бездействия) налоговых органов, а также о взыскании обязательных платежей и санкций.

В соответствии с ч. 4 ст. 200 АПК РФ при рассмотрении дел об оспаривании ненормативных правовых актов, решений и действий (бездействия) налоговых органов арбитражный суд должен установить их соответствие закону или иному нормативному правовому акту, наличие полномочий у налогового органа на принятие того или иного акта, совершение действия, а также установить, нарушают ли оспариваемый акт, решение, действие (бездействие) права и законные интересы заявителя в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности.

Частью 5 ст. 200 и частью 4 ст. 215 АПК РФ на налоговый орган возложена обязанность доказывания соответствия оспариваемого акта, решения, действия (бездействия) законодательству, наличия у налогового органа надлежащих полномочий, а также обстоятельств, послуживших основанием для принятия оспариваемого акта, решения, совершения действий (бездействия), взыскания обязательных платежей и санкций.

Вместе с тем в гл. 14 части первой НК РФ содержится целый ряд норм права, посвященных участию свидетеля в налоговой проверке, осмотру, истребованию и выемке документов и предметов, проведению экспертизы; в гл. 19 – норм права, устанавливающих право и порядок обжалования актов налоговых органов и действий или бездействия их должностных лиц. В части второй НК РФ закреплены особенности определения налоговой базы по отдельным видам налогов.

В делах рассматриваемой категории используются те же средства доказывания, что и в исковом производстве. Вместе с тем письменные доказательства являются основным способом доказывания. В качестве вещественных доказательств могут выступать только документы бухгалтерского и налогового учета, имеющие следы подчисток или исправлений. Показания свидетелей и судебная экспертиза используются крайне редко [358] .

По общему правилу, не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона (ч. 3 ст. 64 АПК РФ 2002 г.).

По спорам, вытекающим из налоговых правоотношений, особое значение имеет законность способа получения доказательств, представляемых налоговыми органами, в силу того что эти доказательства представляются контролирующими государственными органами и они должны быть положены в основу вывода о правомерности привлечения лица к ответственности.

Так, Федеральный арбитражный суд Уральского округа, оставляя без изменения решение суда первой инстанции и отказывая в признании незаконным решения инспекции, исходил из следующего. Судом установлено, что инспекцией допущено нарушение производства по делу о налоговом правонарушении (уведомление о рассмотрении материалов проверки получено предпринимателем после назначенного срока; материалы проверки рассмотрены в более поздние сроки без дополнительного извещения предпринимателя). Однако оценив характер допущенного нарушения, суд не признал указанное нарушение существенным нарушением прав предпринимателя и обстоятельством, влекущим безусловное признание оспариваемого решения недействительным.

Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ Постановлением от 12 февраля 2008 г. отменил состоявшиеся судебные акты и признал незаконным решение инспекции, указав, что в соответствии с п. 14 ст. 101 НК РФ необеспечение лицу, в отношении которого проводится налоговая проверка, возможности участвовать в процессе рассмотрения ее материалов лично и (или) через своего представителя, является основанием для признания решения инспекции незаконным [359] .

Анализ названного Постановления суда показывает, что судом проведена параллель между понятием допустимости доказательств, как оно определено в ч. 3 ст. 64 АПК РФ, и понятием допустимости доказательств, приведенным в ст. 68 АПК РФ.

Действительно, в общепринятом смысле понятие допустимости доказательств дано в ст. 68 АПК РФ: обстоятельства дела, которые согласно закону или иным нормативным правовым актам должны быть подтверждены определенными доказательствами, не могут подтверждаться иными доказательствами.

Процессуальная новелла, закрепленная ч. 3 ст. 64 АПК РФ, воспроизводит ч. 2 ст. 50 Конституции РФ. Это позволяет заключить, что полученные с нарушением федеральных законов сведения вообще нельзя именовать доказательствами. Квалификация любого материала как доказательственного предполагает его последующую проверку и оценку.

Противоправно собранная информация такой обработке подвергаться не должна [360] .

Как видим, с введением новеллы, закрепленной в ч. 2 ст. 50 Конституции РФ, понятие допустимости доказательств расширилось. Обстоятельства дела, подтвержденные доказательствами, полученными с нарушением федерального закона, не могут считаться установленными, и, следовательно, такие доказательства не могут признаваться допустимыми.

Отличие судебных доказательств от несудебных определяется тем, что доказательства судебные имеют сугубо процессуальную форму, называемую средствами доказывания: письменные, вещественные доказательства, показания свидетелей и т. д. И приобретает содержание доказательства свою процессуальную форму, только в случае если оно получено в предусмотренном АПК и другими федеральными законами порядке, о чем сказано в ч. 1 ст. 64 АПК РФ. Не будут соблюдены установленные законом правила – доказательство не приобретает статус судебного [361] .

Если судья признает следственное действие незаконным, все доказательства, полученные в его ходе, признаются недопустимыми в соответствии со ст. 75 УПК РФ, т. е. лишаются доказательственной силы [362] . Данное правило в литературе со ссылкой на американскую доктрину называют «плоды отравленного дерева» [363] .

Хотя приведенное суждение сделано применительно к допустимости доказательств в уголовном процессе, оно вполне востребованно в рамках настоящей работы, поскольку опирается на правило общего характера о недопустимости использования в судебном процессе «плодов отравленного дерева».

Исследуя вопрос о допустимости доказательств при разрешении налоговых споров, нельзя не остановиться на вопросе относимости доказательств, которая предполагает, что арбитражный суд принимает только те доказательства, которые имеют отношение к рассматриваемому делу (ч. 1 ст. 67 АПК РФ 2002 г.).

При раскрытии этой темы невозможно обойтись без широкого привлечения судебно-арбитражной практика!.

Согласно ранее действовавшей редакции п. 2 ст. 4 НК РФ Министерство РФ по налогам и сборам, Министерство финансов РФ, Государственный таможенный комитет РФ, органы государственных внебюджетных фондов издавали обязательные для своих подразделений приказы, инструкции и методические указания по вопросам, связанным с налогообложением и сборами, которые не относятся к актам законодательства о налогах и сборах.

Министерство РФ по налогам и сборам, его управления широко использовали предоставленные им данной нормой полномочия, издавая различные методические рекомендации и письма по вопросам применения налогового законодательства. Это приводило к тому, что при разрешении конкретного спора налоговые инспекции со ссылкой на указанные разъяснения вышестоящих налоговых органов требовали от налогоплательщиков представления сначала им, а затем и в суд при возникновении спора разного рода документов в подтверждение уплаты налогов либо пользования льготным нал огоо бложением.

Так, по делу Федерального арбитражного суда Московского округл № КА-А40/7060-01 ООО обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с иском к налоговой инспекции об обязании вынести решение об освобождении общества от исполнения обязанностей налогоплательщика, связанных с начислением и уплатой налога на добавленную стоимость на 12 последовательных календарных месяцев начиная с 1 апреля 2001 г.

Решением от 2 августа 2001 г., оставленным без изменения постановлением от 4 октября 2001 г. апелляционной инстанции. Арбитражный суд г. Москвы удовлетворил исковые требования ООО, представившего инспекции все необходимые для получения соответствующего освобождения документы.

Законность судебных актов была проверена в связи с кассационной жалобой инспекции, в которой налоговый орган ссылался на то, что обществом представлены не все документы, установленные приказами МНС России от 20 декабря 2000 г. № БГ-3-03/447 и от 29 января 2001 г. № БГ-3-03/23.

В соответствии си. 1, 3,4 ст. 145 НК РФ в редакции, действовавшей в спорный период, организации и индивидуальные предприниматели имеют право на освобождение от исполнения обязанностей налогоплательщика, связанных с исчислением и уплатой налога, если за три предшествующих последовательных календарных месяца сумма выручки от реализации товаров (работ, услуг) этих организаций или индивидуальных предпринимателей без учета НДС и налога с продаж не превысила в совокупности 1 млн руб. Лица, претендующие на освобождение от исполнения обязанностей налогоплательщика, должны представить соответствующее письменное заявление и документы, подтверждающие право на такое освобождение, в налоговый орган по месту своего учета. Форма заявления на освобождение от исполнения обязанностей налогоплательщика утверждается Министерством РФ по налогам и сборам.

Из текста Закона следует, что налогоплательщик, претендующий на освобождение от исполнения соответствующих обязанностей, должен обосновать, в частности, размер суммы НДС, уплаченной своим поставщикам, а также суммы НДС, включенной в цену реализации товара. Такими документами могут быть, в частности, платежные поручения либо счета-фактуры.

Судом первой и апелляционной инстанций установлено, что названные документы, а также декларации обществом в налоговый орган были представлены.

При наличии незаверенных копий части документов инспекция имела возможность с 18 апреля 2001 г. (дата подачи заявления налогоплательщика) до момента принятия судом решения от 2 августа 2001 г. проверить представленные налогоплательщиком сведения.

Налоговый орган ссылался на то, что обществом в нарушение вышеназванных приказов МНС России не представлена справка налогового органа об отсутствии задолженности по налогам и сборам. Между тем законом не предусмотрена обязанность налогоплательщика представлять такую справку при подаче заявления об освобождении от исполнения обязанностей налогоплательщика.

Законом МНС России предоставлено право лишь на утверждение формы соответствующего заявления, но не на установление исчерпывающего перечня документов, которые подтверждают обоснованность такого заявления.

При таких обстоятельствах оснований к отмене судебных актов не имелось [364] .

Здесь же следует отметить, что впоследствии положения приказа МНС России от 29 января 2001 г. № БГ-3-03/23 были признаны не соответствующими закону Федеральным арбитражным судом Московского округа [365] .

Таким образом, только законом либо соответствующим закону нормативным правовым актом могут устанавливаться доказательства, которые признаются судом относимыми к настоящему спору.

Ни письма налоговых органов, прошедшие государственную регистрацию, но не отвечающие требованиям закона, ни тем более их письма, не прошедшие такой регистрации, не могут расширить перечень документов, которые требуются от налогоплательщика по закону для обоснования правильности исчисления налоговой базы и применения налоговых льгот.

Налоговые органы, требуя от налогоплательщиков дополнительные документы, как правило, ссылаются на подп. 1 п. 1 ст. 31 НК РФ, регулирующий права налоговых органов. Между тем и данная норма права предоставляет налоговому органу право требовать от налогоплательщика или налогового агента не любые доказательства, а лишь документы по формам, установленным государственными органами и органами местного самоуправления, служащие основаниями для исчисления и уплаты (удержания и перечисления) налогов, а также документы, подтверждающие правильность исчисления и своевременность уплаты (удержания и перечисления) налогов.

Сведения о фактах, содержащиеся в документе, оцениваются субъектом доказывания с учетом того, насколько данный документ самостоятельно или в совокупности с другими документами способен (способны) установить обстоятельства, имеющие значение для дела. Кроме того, оценка доказательства с точки зрения относимости состоит в выяснении его связи с обстоятельствами дела и другими доказательствами. Доказательство признается относящимся к делу, если оно само по себе или в совокупности с другими доказательствами подтверждает, опровергает или ставит под сомнение вывод о существовании обстоятельств, составляющих предмет доказывания [366] .

Следовательно, относимость документов, выступающих в качестве доказательств, проявляется и в наличии их связи с другими доказательствами по делу – протоколами осмотра, обыска, выемки, допроса, актами ревизий и документальных проверок, заключением эксперта, вещественными доказательствами и др.

Определяя относимость того или иного документа к доказываемому факту, следователь обязан проанализировать, существует ли между содержанием документа – самостоятельного доказательства или содержанием, внешним видом, местом обнаружения документа – вещественного доказательства и обстоятельствами, входящими в предмет доказывания, объективная связь, являющаяся одним из проявлений философского закона всеобщей связи и взаимозависимости явлений природы и общества, и нет ли здесь случайного совпадения [367] , имея в виду, что «…вездесущая гипотеза случайности является альтернативой к любому другому виду объяснения» [368] .

Оценка доказательств не является этапом, логически завершающим процесс доказывания. Она осуществляется на протяжении всей доказательственной деятельности, т. е. собирание и проверка доказательств постоянно сопровождаются их оценкой. Кроме того, на наш взгляд, оценка документов, но не доказательств (поскольку они пока таковыми еще не являются) с точки зрения относимости их к делу производится следователем (иным субъектом доказывания) и до собирания последних. Приступая к расследованию налогового преступления, следователь, опираясь на личный опыт расследования дел данной категории, может заранее определить, какие документы могут иметь отношение к данному делу.

Только целенаправленный подход к определению относимости документов к искомому факту позволяет следователю при производстве следственных и иных процессуальных действий отделять все документы, имеющие непосредственное значение для расследуемого дела, от посторонних, не имеющих отношения к нему [369] .

Вместе с тем Д.В. Зеленский отмечал, что связанные с допустимостью другие характеристики доказательств, в частности относимость, устанавливаются в ходе уголовного процесса, но после того, как доказательство допущено в сферу уголовного судопроизводства. Допустимость является первым и необходимым условием функционирования доказательства в судопроизводстве, его обязательной характеристикой. Недопустимые доказательства не могут быть относимыми, вернее, сам процесс определения последних становится беспредметным [370] .

Таким образом, суд, являясь, как и следователь по уголовному делу, субъектом доказывания по налоговому спору, прежде чем перейти к установлению допустимости того или иного доказательства, выявляет его относимость к рассматриваемому делу. Более того, приступая к разрешению спора, судья может заранее определить, какие документы могут иметь отношение к данному делу, не растрачивая внимания на документы, не имеющие к нему отношения.

Важным является также вывод Д. Б. Игнатьева о том, что относимость документов, выступающих в качестве доказательств, проявляется и в наличии их связи с другими доказательствами по делу. Следовательно, суд, решая вопрос об относимости того или иного доказательства, не только определяет это свойство доказательства как присущее одному этому доказательству, но и отыскивает его связь с другими доказательствами.

Практическое значение правила относимости заключается в том, чтобы избежать обременения дела не имеющими к нему отношения сведениями, т. е. сведениями, которые не находятся в логической связи с доказываемыми фактами. Правило относимости направлено на обеспечение разрешения дела с наименьшими затратами времени и сил.

М. К. Треушников отмечает, что «относимость доказательств – мера, определяющая вовлечение в гражданский процесс по конкретному делу только нужных и достаточных доказательств» [371] .

И.Н. Лукьянова [372] отмечает, что называть доказательствами сведения, которые не отвечают правилу относимости, не совсем корректно. Статья 64 АПК РФ 2002 г. определяет доказательства по делу как сведения, на основании которых арбитражный суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования и возражения лиц, участвующих в деле, а также иных обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения спора. Таким образом, сведения, которые не могут подтвердить наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования и возражения лиц, участвующих в деле, а также иных обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения спора, не могут называться доказательствами в рассматриваемом деле, т. е. не приобретают статуса судебного доказательства. Сведения, не отвечающие правилу относимости, не могут использоваться в качестве судебных доказательств в рассматриваемом деле, так как они не имеют логической связи с обстоятельствами дела, т. е. не являются даже логическими доказательствами обстоятельств дела. Суд вправе отвергнуть не относимые к делу сведения и отказать в их рассмотрении.

Анализ ст. 67 АПК РФ 2002 г. позволяет сделать вывод, что норма об относимости доказательств адресована арбитражному суду: «Арбитражный суд принимает только те доказательства, которые имеют отношение к рассматриваемому делу». Арбитражный суд решает вопрос о том, являются ли сведения относимыми и принимаются ли они в качестве судебных доказательств.

А.К. Сергун считает, что в ст. 53 ГПК РСФСР 1964 г. было установлено «право суда отобрать только относящиеся к делу доказательства» [373] . Представляется, что действия по оценке сведений с точки зрения относимости составляют обязанность арбитражного суда. Арбитражный суд обязан оценивать представляемые сторонами сведения с точки зрения их относимости. Оценивая таким образом сведения, суд руководствуется собственным усмотрением. Решение вопроса об относимости представленных сторонами сведений к рассматриваемому делу принимается судом на основании логической деятельности, которая не может быть урегулирована процессуальным законом.

Невозможно установить точные условия, когда сведения можно считать относимыми.

Поэтому суд по собственному усмотрению вправе признать сведения относимыми или не относимыми; вопрос об относимости разрешается судом при рассмотрении ходатайства о приобщении доказательств к материалам дела. Признав сведения относимыми, суд обязан принять эти сведения в качестве судебных доказательств. Доказательства, которые приложены к исковому заявлению или отзыву на иск, оцениваются судом с точки зрения относимости на стадии подготовки к судебному заседанию после формирования предмета доказывания. Так как задачами подготовки дела к судебному разбирательству в соответствии с ч. 1 ст. 133 АПК РФ 2002 г. является определение обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения дела, и оказание лицам, участвующим в деле, содействия в представлении необходимых доказательств, оценка относимости доказательств в основном осуществляется именно на этой стадии, в том числе во время предварительного заседания. При уточнении предмета доказывания может быть изменена оценка относимости доказательств. Гели же суд признает сведения не имеющими отношения к делу, он обязан не принимать их в качестве доказательств. Таким образом, оценка представляемых сторонами сведений с точки зрения их относимости является обязанностью арбитражного суда, а не правом [374] .

В юридической литературе существуют различные взгляды на относимость доказательств. И.М. Резниченко считает, что относимость является не более чем условием допущения доказательств в процессе, поскольку вопросы относимости доказательств решаются до исследования их судом [375] . Как правило, обязывающее суд выяснить и исследовать относящиеся к делу факты и обстоятельства, рассматривают относимость Д.М. Чечот [376] и А.К. Сергун [377] . По мнению М.К. Треушникова, «относимость доказательств есть не только их свойство, но и правило поведения суда, в силу которого он принимает, истребует, исследует только доказательства, способные подтвердить факты, имеющие значение по делу, необходимые и в то же время достаточные для вынесения обоснованного решения» [378] . В.В. Молчанов полагает, что «относимость может рассматриваться не только как объективное свойство доказательства, но и как правило, адресованное суду» [379] .

Однако документ как доказательство должен обладать не только свойством относимости, но быть еще и допустимым, «т. е. находиться в той процессуальной форме, которая создавала бы твердую уверенность в том, что обнаружение и закрепление данного доказательства проведены с соблюдением предусмотренных законом условий, что данное средство информации предусмотрено законом как надлежащее средство для получения тех или иных выводов по делу» [380] .

Таким образом, если относимость документов как доказательств определяется в основном через их содержание, то вопрос об их допустимости решается с точки зрения соблюдения процессуальной формы вовлечения их в сферу уголовного судопроизводства.

Уголовно-процессуальный закон, регламентируя правила собирания и опенки доказательств, устанавливает тем самым критерии для определения их допустимости, поскольку соблюдение указанных правил не без основания рассматривается как важнейшая гарантия соблюдения прав и свобод человека и гражданина, обеспечения интересов личности в сфере осуществления судебной власти, гарантия законности справедливого решения по делу [381] .

Значение допустимости состоит в том, что посредством ее установления исключаются из системы уголовного судопроизводства доказательства, достоверность которых выявить затруднительно или невозможно. Следовательно, допустимость играет роль барьера, препятствующего проникновению в систему доказывания данных, не являющихся доказательствами в процессуальном значении этого слова [382] .

Д.Б. Игнатьев полагает, что, поскольку оценка доказательств относится сугубо к мыслительной деятельности, подробно регламентировать которую гораздо сложнее, нежели регулировать производство следственных и иных процессуальных действий в части собирания и проверки доказательств, затруднительно дать законодательное определение допустимости доказательств [383] .

Однако в теории уголовного процесса выработаны различные понятия допустимости доказательств, а также подходы к ее определению.

По мнению одних ученых, необходимо говорить о допустимости не фактических данных, а источников таковых. Так, М.С. Строгович считает, что допустимость доказательства – это его способность как источника сведений о факте быть средством установления этого факта [384] . Ф.Н. Фаткулин считает, что под допустимостью источника доказательств понимают признанную законодателем пригодность (приемлемость) данного источника служить средством процессуального доказывани [385] . С точки зрения M.Л. Якуба, более широкое понимание условий допустимости доказательств повлечет смешение понятия достоверности доказательств и их допустимости [386] .

Связывать допустимость доказательства только с законностью его источника правильно лишь отчасти, поскольку в понятие допустимости доказательства обязательно должно входить требование и о законности условий и способов его получения. В связи с этим можно согласиться с мнением авторов, определяющих понятие допустимости доказательства не только с точки зрения законности его источника, но и через соблюдение установленного порядка проведения процессуального действия, направленного на его собирание и закрепление [387] .

Допустимость есть пригодность доказательств с точки зрения законности источников, методов и приемов получения сведений [388] . Допустимость доказательств – признак, который относится как к содержанию, так и к форме доказательств и свидетельствует о соблюдении всех требований закона, связанных с их получением и фиксацией [389] . Под допустимостью доказательств понимается такое свойство доказательств, которое характеризует их с точки зрения законности источника, способов получения и закрепления фактических данных правомочными на то лицами [390] .

В юридической литературе обоснованно выделяют следующие требования, предъявляемые к допустимости доказательств (критерии допустимости; правила, определяющие допустимость):

1) доказательство должно быть получено в ходе процессуального действия субъектом, правомочным на его производство;

2) фактические данные, составляющие содержание доказательства, должны быть получены из надлежащего источника;

3) доказательство должно быть получено с соблюдением надлежащей правовой процедуры;

4) доказательство не должно быть получено с помощью недопустимого доказательства;

5) доказательство должно содержать сведения, происхождение которых известно, и оно может быть проверено [391] .

Вместе с тем, как было показано выше, арбитражное процессуальное законодательство содержит определение допустимости доказательств. Согласно ст. 68 АПК РФ обстоятельства дела, которые согласно закону должны быть подтверждены определенными доказательствами, не могут подтверждаться в арбитражном суде иными доказательствами.

Представляется, что данное определение позволяет шире трактовать допустимость доказательства с точки зрения соблюдения не только процессуального закона при его получении процессуальном закреплении, но и материального права, предусматривающего определенный круг документов, с помощью которых могут устанавливаться те или иные обстоятельства, имеющие значение для дела.

Допустимость судебных доказательств существенно ограничивает использование сведений об обстоятельствах дела в процессе судебного доказывания. Целью такого ограничения, по мнению одних авторов, является обеспечение гарантий достоверности получаемой и используемой судом информации об искомых фактах [392] . По мнению других, процессуальное значение правил допустимости сводится к тому, чтобы обеспечить процесс наиболее полными и надежными доказательствами [393] . Кроме того, установление правил допустимости гарантирует лицам, участвующим в деле, предсказуемость судебного процесса, а следовательно, способствует упрочению стабильности гражданского оборота [394] .

В дореволюционном гражданском процессуальном праве целью установления разных ограничений судебных доказательств считалось ограничение усмотрения судей, а также гарантия права свободного распоряжения сторонами своими частными интересами в процессе, так как достижение истины, как считалось, достигается в публичном состязании сторон [395] . В советской науке арбитражного и гражданского процесса установление правил допустимости рассматривалось как обеспечение достоверных доказательств, с тем чтобы гарантировать установление истины по судебным делам, а упрочению гражданского оборота придавалось подчиненное значение по сравнению с установлением объективной истины [396] . К.И. Малышев указывал, что в установлении правил допустимости «важен вопрос о мере. Нельзя приносить реальную истину в жертву формализму, но невозможно также и ставить все дело правосудия и все права граждан в зависимость от произвола и личного усмотрения судей. Юридическая теория доказательств… должна развить разумные условия и ограничения доказательств, которые бы гарантировали этой материальной истине по возможности широкий и открытый доступ к сознанию суда, но вместе с тем охраняли бы ее от произвола и злоупотреблений» [397] .

Представляется, что точка зрения дореволюционных процессуалистов более точно соответствует принципам современного арбитражного процесса. В арбитражном судебном процессе, одним из основных принципов которого является диспозитивное начало, поиск истины не должен превалировать над гарантиями прав лиц, участвующих в деле, иначе ограничение государством прав и свобод граждан переступит пределы, установленные в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства [398] .

В науке арбитражного и гражданского процессуального права допустимость судебных доказательств рассматривается в широком и узком смысле [399] . Некоторые авторы указывают на общее и специальные (частные) правила допустимости [400] .

Общее правило допустимости доказательств в арбитражном процессе состоит в том, что в процессе доказывания могут использоваться только средства доказывания, предусмотренные законом. Представляется, что в современном арбитражном процессе применимость общего правила допустимости приобрела спорный характер. Такой вывод можно сделать в связи с тем, что АПК РФ 2002 г. фактически устанавливает неограниченный перечень средств доказывания: объяснения лиц, участвующих в деле, письменные, вещественные доказательства, показания свидетелей и заключения экспертов, аудио– и видеозаписи, иные документы и материалы. Статья 89 «Иные документы и материалы» не содержит определения этого средства доказывания, а лишь устанавливает, что иные документы и материалы допускаются в качестве доказательства, если содержат сведения об обстоятельствах, имеющих значение для правильного рассмотрения дела. Иные документы и материалы могут содержать сведения, зафиксированные как в письменной, так и в иной форме. К ним могут относиться материалы фото– и киносъемки, аудио– и видеозаписи и иные носители информации, полученные, истребованные или представленные в порядке, установленном АПК РФ 2002 г. Фактически в качестве иных документов и материалов могут быть представлены любые носители информации, содержащие сведения в любой форме. Невозможно предвидеть, какие способы фиксации информации появятся в будущем. Поэтому законодатель преследовал цель сделать возможным представление в качестве судебных доказательств сведений, полученных с помощью новейших технических средств, без специального указания на них в процессуальном законе.

 

Однако порядок исследования определен ч. 2 ст. 162 АПК РФ 2002 г. только для аудио– и видеозаписей. Таким образом, принятие документов и иных материалов в качестве судебных доказательств, а также порядок их исследования оставлены на ничем не ограниченное усмотрение арбитражного суда. Любые сведения, не отвечающие признакам вещественных, письменных доказательств, показаний свидетелей, объяснений сторон или заключения эксперта, могут быть приняты судом как иные документы и материалы и исследованы по его усмотрению. Установление неограниченного перечня средств доказывания, порядок исследования которых не определен законом, можно рассматривать как шаг назад в развитии института доказательств, так как при этом утрачивается практическая цель установления общего правила допустимости. Между тем введение законом иных документов и материалов можно было бы расценивать как свидетельство развития института доказательств при условии установления критериев их допустимости и порядка их исследования.

Специальные правила допустимости, в отличие от общего правила, представляют собой установленные законодательством требования, которые ограничивают использование конкретных средств доказывания, или требования, которые предписывают обязательное использование конкретных средств доказывания при установлении определенных фактических обстоятельств дела [401] .

Специальное правило допустимости применяется только тогда, когда речь идет об обстоятельствах, достоверность которых по правилам той или иной отрасли материального права должна быть установлена только определенными средствами доказывания.

Необходимо иметь в виду, что законодатель может установить повышенные требования к оформлению определенного вида документов. Поэтому, чтобы считаться допустимыми доказательствами, эти документы не только должны быть оформлены в соответствии с общими требованиями Федерального закона от 21 ноября 1996 г. № 129-ФЗ «О бухгалтерском учете», предъявляемыми ко всем без исключения документам, но и отвечать указанным повышенным требованиям закона.

Согласно п. 4,5 ст. 9 Федерального закона «О бухгалтерском учете» первичный учетный документ должен быть составлен в момент совершения операции, а если это не представляется возможным, – непосредственно после ее окончания. Внесение исправлений в кассовые и банковские документы не допускается. Из текста данной нормы права следует, что ко всем без исключения документам Закон предъявляет требование об их составлении в момент совершения операции или непосредственно после ее окончания.

При этом к кассовым и банковским документам Законом предъявляются повышенные требования, налагающие запрет на их исправление, в отличие, например, от счетов-фактур, исправление которых прямо предусмотрено п. 29 Правил ведения журналов учета полученных и выставленных счетов-фактур, книг покупок и книг продаж при расчетах по налогу на добавленную стоимость, утвержденных постановлением Правительства РФ от 2 декабря 2000 г. № 914.

В связи с этим суд не вправе признать допустимыми доказательствами квитанции к приходным кассовым ордерам, которые были составлены налогоплательщиком не в момент совершения кассовых операций или непосредственно после их окончания, а спустя значительное время по их завершении, т. е. оформлены заново, именно с учетом законодательно закрепленного запрета на внесение исправлений в кассовые документы, что свидетельствует о предъявлении законодателем повышенных требований к оформлению данного рода документов.

Допустимость доказывания определенного обстоятельства только указанным в законе доказательством означает, что такое доказательство будет обладать доказательной силой до тех пор, пока не будет доказана несостоятельность такого доказательства. Таким образом, достоверность такого доказательства презюмируется. Обстоятельство, подтверждаемое таким единственно допустимым доказательством, считается доказанным до тех пор, пока противоположная сторона не докажет несостоятельность самого доказательства. Если обстоятельство, на котором основан иск, должно быть подтверждено определенным доказательством, целью доказывания другой стороны в процессе является не просто представление доказательств, обосновывающих ее возражения об отсутствии этого обстоятельства, а представление доказательств недостоверности доказательства, являющегося единственно допустимым [402] .

Так, закрытое акционерное общество обратилось в Арбитражный суд города Москвы с заявлением о признании недействительным решения инспекции ФНС России от 29 октября 2008 г. о привлечении кналоговой ответственности, предусмотренной п. 1 ст. 122 НКРФ, о начислении пени, об уплате недоимка! по НДС по акту выездной налоговой проверки за период с 1 января 2005 г. по 31 декабря 2006 г. [403] .

Решением от 22 июля 2009 г. Арбитражного суда города Москвы заявление отклонено, поскольку налогоплательщик неправомерно воспользовался налоговой льготой.

Постановлением от 12 октября 2009 г. Девятого арбитражного апелляционного суда решение суда первой инстанции отменено, заявление удовлетворено, так как налогоплательщик обоснованно применил льготное налогообложение, предусмотренное подп. 10 п. 3 ст. 149 НК РФ, в соответствии с которым не подлежит налогообложению (освобождается от налогообложения) на территории Российской Федерации реализация необработанных алмазов обрабатывающим предприятиям всех форм собственности.

Федеральный арбитражный суд Московского округл постановлением от 3 февраля 2010 г. оставил без изменения постановление апелляционной инстанции, которой установлено, что общество заключило договоры купли-продажи необработанных природных алмазов с ООО «Саттори», которое было поставлено на специальный учет в качестве организации, осуществляющей операции с драгоценными металлами и драгоценными камнями с основным видом деятельности – обработка алмазов (код по классификатору ОКВЭД – 36.22.3), что подтверждалось свидетельством о постановке на специальный учет, выданным Российской государственной пробирной палатой, и картой постановки на специальный учет в государственной инспекции пробирного надзора Российской государственной пробирной палаты.

Судом апелляционной инстанции также установлено, что сделки, совершенные обществом с ООО «Саттори», зарегистрированы Гохраном России, который подтвердил, что представленные обществом документы свидетельствуют требованиям Инструкции о порядке учета сделок, совершаемых с необработанными драгоценными камнями, утвержденной приказом Минфина России от 4 октября 2001 г. № 81н; сделка с необработанными камнями учтена в журнале учета сделок, совершаемых с необработанными драгоценными камнями между российскими перерабатывающими организациями.

Федеральным законом «О драгоценных металлах и драгоценных камнях» предусмотрен специальный учет организаций, осуществляющих операции с драгоценными камнями, а также периодический государственный контроль за производством, извлечением, переработкой, использованием, хранением и учетом драгоценных металлов и драгоценных камней во всех организациях, осуществляющих указанную деятельность.

В связи с этим вышеназванные документы в соответствии с требованиями указанного закона подтверждают, что ООО «Саттори» является обрабатывающим предприятием.

Инспекция ссыпалась на то, что допустимыми доказательствами в данном случае будут являться показания генерального директора ООО «Саттори», подтверждающие, что у ООО «Саттори» не имеется необходимых условий в силу отсутствия управленческого или технического персонала, основных средств для достижения результатов соответствующей экономической деятельности, поскольку свидетельские показания предусмотрены в ст. 88 АПК РФ как один из видов доказательств по делу.

Однако такая трактовка понятия допустимого доказательства охватывает лишь его процессуальный аспект без учета материальной составляющей, поэтому принятие такого доказательства судом означало бы соблюдение процессуального закона в ущерб нормам материального права. В связи с этим суд обоснованно не принял во внимание представленные инспекцией показания свидетеля, притом что налогоплательщиком, помимо предусмотренных Федеральным законом «О драгоценных металлах и драгоценных камнях» документов, представлены акты приема-передач алмазного сырья от ООО «Саттори» заявителю, акты выдачи ценностей, ведомости комплектации алмазов.

Статьей 92 НК РФ предусмотрено право налоговых органов на проведение осмотра территорий помещений налогоплательщика, документов и предметов как в рамках выездной налоговой проверки, так и при осуществлении иных действий налогового контроля.

Эти действия, по существу, близки к содержанию действий арбитражного суда, предусмотренных ст. 78, 79 АПК РФ, – осмотр и исследование письменных и вещественных доказательств по месту их нахождения. При этом осмотр как налоговыми органами, так и арбитражным судом осуществляется с участием заинтересованных лиц, при необходимости – специалистов, с проведением фото– и киносъемки, видеозаписи. К осмотру, проводимому налоговым органом, предъявляются дополнительные требования о его производстве в присутствии понятых.

Невыполнение налоговым органом действий по проведению осмотра в ряде случаев может поставить под сомнение допустимость конкретного доказательства по делу.

Согласно ч. 1 ст. 78 АПК РФ арбитражный суд может провести осмотр и исследование письменных и вещественных доказательств по месту их нахождения в случае невозможности или затруднительности доставки в суд.

Представляется, что законодатель, принимая ст. 92 НК РФ, также имел в виду проведение осмотра налоговой инспекцией в случае невозможности или затруднительности доставки доказательств по месту нахождения налогового органа, только если действия инспекции не связаны с проведением выездной налоговой проверки.

К числу средств доказывания, которые могут быть осмотрены и исследованы в местах их нахождения, относятся, как показывает практика, прежде всего вещественные и в меньшей мере письменные доказательства. Остальные источники информации поступают непосредственно на заседание суда, ведущееся в постоянно занимаемом им помещении. Не подлежащие доставке в суд материальные объекты – это земельные участки, здания, сооружения, иные недвижимые вещи (ст. 130 ГК РФ). Не исключено отнесение к таким объектам и движимого имущества. Применительно к письменным доказательствам целесообразность выезда суда на место зависит от ряда факторов: количества материалов, необходимости их отбора по правилам относимости и допустимости, невозможности изъятия на длительное время книг регистрации текущих операций и документов, перманентно используемых в деловой жизни, и т. п. [404] .

В связи с этим можно прийти к выводу, что средства доказывания, которые должны быть исследованы налоговым органом путем осмотра, но не были ему подвергнуты, не могут признаваться допустимыми доказательствами. Нижеприведенное дело иллюстрирует это [405] .

Закрытое акционерное общество обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании недействительными решений Инспекции ФНС России об отказе в правомерности применения налоговой ставки 0 %.

Суд кассационной инстанции, оставляя без изменения решение суда первой инстанции об удовлетворении требований общества, отметил следующее.

Довод налогового органа о том, что налогоплательщиком представлены счета-фактуры, оформленные с нарушением требований ст. 169 НК РФ (а именно неверно указан адрес покупателя, грузополучателя), не является основанием для отказа в возмещении налога, поскольку указанный в представленных счетах-фактурах, экспортном контракте и договорах, заключенных с поставщиками, адрес: 125195, г. Москва, ул. Фестивальная, д. 7, пом. 3, является юридическим адресом налогоплательщика, о чем общество уведомило инспекцию письмом от 2 февраля 2005 г. № 8 с отметкой налогового органа о получении 2 февраля 2005 г.

Утверждение инспекции о том, что фактическое местонахождение налогоплательщика по названному адресу не установлено, противоречит имеющимся в материалах дела договору аренды нежилого помещения от 3 января 2005 г. № 10–05 и сообщению от 26 января 2005 г. № 1-05.

Доказательств проведения осмотра местонахождения налогоплательщика не представлено. Утверждение инспекции, что само по себе указание в ее решении о неизвестном местонахождении общества является надлежащим доказательством указанного обстоятельства, противоречит ст. 92 НК РФ, регулирующей порядок проведения осмотра.

В.К. Пучинский отмечает, что полная невозможность или неоправданная затруднительность представления доказательств на заседание суда необязательно должны иметь следствием выезд суда к месту их обнаружения. Как известно, законодательство, практика, доктрина допускают использование доказательств, которые производны от первоначальных или даже от других производных. Это открывает путь для замены, например поездки суда для обзора недвижимого объекта вызовом для допроса в качестве свидетеля гражданина, знакомого с таким объектом. Для изучения обширной документации можно направить эксперта или аудитора [406] .

В описанном выше случае инспекция с целью подтверждения своего довода об отсутствии налогоплательщика по указанному им адресу могла заявить ходатайство о вызове в качестве свидетелей лиц, которые могли подтвердить данное обстоятельство.

Поскольку инспекцией этого сделано не было, суд пришел к обоснованному выводу о недоказанности утверждения налогового органа о местонахождении налогоплательщика.

Вышеприведенное дело [407] служит иллюстрацией еще одной важной проблемы, возникающей при анализе вопроса о бремени доказывания по налоговым спорам.

По общему правилу налогоплательщик самостоятельно исчисляет налоговую базу.

Об этом свидетельствуют нормы права, закрепленные в ст. 52, 54 НК РФ, в соответствии с которыми налогоплательщики исчисляют налоговую базу на основе данных своего бухгалтерского учета и самостоятельно рассчитывают сумму налога, подлежащую уплате.

Таким образом, бремя доказывания при возникновении спора о правильности исчисления налоговой базы и суммы налога возложено на налогоплательщика, располагающего всеми первичными бухгалтерскими документами, позволяющими ему беспрепятственно рассчитать налоговую базу и причитающийся к уплате налог.

В то же время законодатель поместил в Налоговый кодекс РФ норму подп. 7 п. 1 ст. 31, согласно которой налоговые органы вправе определять суммы налогов, подлежащих внесению налогоплательщиками в бюджет (внебюджетные фонды), расчетным путем на основании имеющейся у них информации о налогоплательщике, а также данных об иных аналогичных налогоплательщиках в случаях отказа налогоплательщика допустить должностных лиц налогового органа к осмотру (обследованию) производственных, складских, торговых и иных помещений и территорий, используемых налогоплательщиком для извлечения дохода либо связанных с содержанием объектов налогообложения, непредставления в течение более двух месяцев налоговому органу необходимых для расчета налогов документов, отсутствия учета доходов и расходов, учета объектов налогообложения или ведения учета с нарушением установленного порядка, приведшего к невозможности исчислить налоги.

По всей вероятности, это полномочие налоговых органов основано на ст. 57 Конституции РФ, предусматривающей обязанность каждого платить законно установленные налоги и сборы. И коль скоро эта обязанность не выполняется налогоплательщиком, контролирующий государственный орган самостоятельно исчисляет подлежащие уплате налоги в целях соблюдения интересов бюджета.

Представляется, что в такой ситуации арбитражные суды обоснованно толкуют данное право налогового органа одновременно и как его обязанность именно в качестве контролирующего органа, перелагая бремя доказывания наличия в подобных случаях налоговой базы с налогоплательщика на налоговый орган.

Если же налоговой инспекцией при этом не соблюдены условия подп. 7 п. 1 ст. 31 НК РФ, суммы налогов рассчитаны произвольно, без учета информации о данном налогоплательщике, с привлечением данных о других налогоплательщиках, которые не могут быть признаны аналогичными, суд отклоняет требования налогового органа о взыскании этих сумм налогов. В таком случае произведенный налоговой инспекцией расчет следует признать составленным с нарушением Налогового кодекса и, следовательно, недопустимым доказательством.

Еще одним примером признания судом недопустимыми доказательствами представленных инспекцией материалов может служить следующее дело Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа [408] .

Закрытое акционерное общество обратилось в арбитражный суд с иском о признании частично недействительным решения налоговой инспекции от 25 июня 2001 г. о привлечении к ответственности по ст. 122 НК РФ в виде штрафа в сумме 17 337 руб. по налогу на пользователей автомобильных дорог и в сумме 103 214 руб. по налогу с продаж.

Решением суда от 3 сентября 2001 г. исковые требования удовлетворены.

Постановлением апелляционной инстанции от 1 ноября 2001 г. решение суда оставлено без изменения.

В кассационной жалобе ее податель просил отменить принятые судебные акты, считая их неправомерными, поскольку судом неправильно применены нормы материального права. Законность обжалуемых решения и Постановления проверена в кассационном порядке.

Из материалов дела следовало, что на основании решения заместителя руководителя инспекции от 20 марта 2001 г. указанным налоговым органом совместно с Управлением ФСНП по Санкт-Петербургу проведена выездная налоговая проверка ЗАО в части правильности исчисления и своевременности уплаты налога с продаж с августа 1999 г. по декабрь 2000 г. и налога на пользователей автодорог за 1999 г. – 9 месяцев 2000 г., оформленная актом от 29 мая 2001 г. По результатам рассмотрения материалов выездной налоговой проверки Инспекцией 25 июня 2001 г. вынесено решение о привлечении ЗАО к ответственности за совершение налогового правонарушения в соответствии с п. 1 ст. 122 НК РФ в виде штрафа в размере 20 % от неуплаченных сумм налогов в территориальный дорожный фонд в сумме 17 337 руб., налога с продаж в размере 103 214 руб. ЗАО предложено перечислить неуплаченные суммы налогов: 516 069 руб. налога с продаж, 86 684 руб. налога на пользователей автомобильных дорог.

Решение обосновано тем, что инспекцией договоры добровольного медицинского страхования между физическими лицами и СЗФ ОАО «РЕСО-Гарантия», на основании которых ЗАО оказывало медицинские услуги, приняты как притворные сделки.

Налоговый орган считал установленным получение ЗАО от физических лиц в счет оплаты медицинских услуг денежных средств на общую сумму 9 420 811 руб. Исходя из суммы выручки от реализации медицинских услуг, отраженной истцом в рамках договора с СЗФ ОАО «РЕСО-Гарантия», Инспекция определила занижение ЗАО налоговой базы по налогу на пользователей автомобильных дорог в сумме 3 467 373 руб. Признавая реализацию ЗАО платных медицинских услуг за наличный расчет, инспекция исчислила последнему налог с продаж.

Из материалов дела усматривалось, что вывод о получении обществом денежных средств от физических лиц в счет оплаты медицинских услуг инспекция делает, исходя из объяснений клиентов и работников ЗАО.

Судом правомерно установлено, что представленные суду 10 объяснений указанных лиц получены не в ходе проведения выездной налоговой проверки, а гораздо раньше – в январе – феврале 2001 г. либо на них вообще не указана дата.

В нарушение требований ст. 90 НК РФ физические лица, на объяснения которых сделана ссылка в оспариваемом решении, не допрошены в качестве свидетелей с предупреждением об ответственности за отказ или уклонение от дачи показаний.

В оспариваемом решении и акте выездной налоговой проверка! также сделана ссылка на акт выездной налоговой проверки СЗФ ОАО «РЕСО-Гарантия» от 2 февраля 2001 г.

В нарушение ч. 2 ст. 87 НК РФ информация о деятельности налогоплательщика, связанной с иными лицами, в частности с СЗФ ОАО «РЕСО-Гарантия», получена не в процессе проведения проверки ЗАО.

Страховые полисы, счета-фактуры, отчеты ЗАО, получение страховых взносов компанией, оплата услуг общества подтверждают оказание страховых услуг страховой компанией и оказание услуг истцом.

В соответствии с п. 1 ст. 53АПКРФ 1995 г. при рассмотрении споров о признании недействительными актов государственных органов обязанность доказывания обстоятельств, послуживших основанием для принятия указанных актов, возлагается на орган, принявший акт.

Судом первой и апелляционной инстанций сделан правомерный вывод о том, что доказательств, бесспорно свидетельствующих о совершении обществом вменяемых ему налоговых правонарушений, не представлено. Таким образом, судом первой и апелляционной инстанций правильно применены нормы материального и процессуального права, доводы кассационной жалобы несостоятельны, оснований для удовлетворения жалобы нет.

Можно согласиться с Д.Б. Игнатьевым в том, что любое нарушение или отступление от предписаний закона (даже самое незначительное) о собирании и закреплении доказательств неизбежно приводит к их недопустимости. Доказательства, полученные с нарушением закона, неизбежно признаются не имеющими юридической силы [409] .

В связи с этим суд не вправе признавать допустимость доказательства в зависимости от того, насколько то или иное нарушение требований закона повлияло или могло повлиять на достоверность доказательства, является ли нарушение закона при этом существенным или несущественным.

Фактические данные, полученные с любым нарушением закона, не могут считаться доказательствами по уголовному делу, а следовательно, использоваться для обоснования обвинения либо доказывания обстоятельств, перечисленных в Уголовном кодексе [410] .

Данный вывод с полным основанием можно отнести к судопроизводству в арбитражном суде. Фактические данные, полученные с любым нарушением закона, не могут считаться доказательствами по арбитражному делу и использоваться для доказывания обстоятельств по спорам, подведомственным арбитражным судам. Тем более этот вывод важен относительно разрешения налоговых споров, возникающих из публичных правоотношений, в которых одной из сторон выступает государственный орган, исходящий в своих действиях из презумпции законности.

В связи с этим следует признать отступлением от данного правила положения п. 6 ст. 101 НК РФ (в ред. до 1 января 2007 г.), согласно которому несоблюдение должностными лицами налоговых органов требований настоящей статьи может являться основанием для отмены решения налогового органа вышестоящим налоговым органом или судом.

Изложение данной нормы права предоставляло суду возможность не принимать во внимание несоблюдение должностными лицами налоговых органов требований ст. 101 НК РФ при решении вопроса о действительности принятых ими ненормативных правовых актов. Следовательно, суд вправе принять в качестве доказательства акт налоговой проверки, даже если в нарушение п. 1 ст. 101 НК РФ (в ред. до 1 января 2007 г.) письменные объяснения или возражения по акту налоговой проверки рассмотрены в отсутствие извещенных должностных лиц или представителей налогоплательщика либо если инспекция вообще не известит налогоплательщика о времени и месте рассмотрения материалов налоговой проверки.

Суд также мог не принять во внимание нарушение п. 3 ст. 101 НК РФ (в ред. до 1 января 2007 г.), в соответствии с которым в решении о привлечении налогоплательщика к ответственности за совершение налогового правонарушения излагаются обстоятельства совершенного налогоплательщиком налогового правонарушения, как они установлены проведенной проверкой, документы и иные сведения, которые подтверждают указанные обстоятельства, доводы, приводимые налогоплательщиком в свою защиту, и результаты проверки этих доводов, статьи Налогового кодекса РФ, на основании которых лицо привлекается к налоговой ответственности.

Следовательно, в решении налоговой инспекции могло отсутствовать описание обстоятельств совершенного налогового правонарушения, могли не приводиться доводы налогоплательщика, результаты их проверки, ссылки на нормы права, и, несмотря на это, суд вправе расценивать это решение налогового органа в качестве надлежащего доказательства совершенного налогового правонарушения.

Суд также вправе не принять во внимание требования п. 5 ст. 101 НК РФ (в ред. до 1 января 2007 г.), обязывающего налоговый орган вручить налогоплательщику копию решения под расписку, иным способом или направить заказным письмом по почте.

Доказательства в арбитражном процессе нередко являются противоречивыми: информационное содержание одного элемента доказательства относительно некоторого факта не соответствует информационному содержанию другого элемента, и задача арбитражного суда – разрешить спор, сопоставив все имеющиеся фактические сведения по делу. Во многих случаях установление определенного факта по рассматриваемому делу может быть произведено на основании различного рода средств доказывания. При невозможности применить какое-то одно средство доказывания в арбитражном процессе используется другое, исключая те случаи, в которых заменяемость средств доказывания ограничена правилом допустимости доказательств согласно ст. 68 АПК РФ [411] . М.А. Фокина приходит к выводу, что правило допустимости доказательств нельзя в рамках гражданского либо арбитражного процесса рассматривать упрощенно, указанное правило включает такие положения, как:

а) соблюдение установленных различными отраслями права предписаний о запрещении использовать определенные средства доказывания или предписаний о необходимости подтверждения фактических данных только определенными средствами доказывания;

б) наличие субъектного состава лиц, которые занимаются доказательственной деятельностью; в) присутствие надлежащего источника фактических данных; г) соблюдение процессуального порядка собирания, представления и исследования доказательственного материала; д) соблюдение законности методики формирования и тактика! исследования определенных средств доказывания [412] .

В современном гражданском процессе Англии существует тенденция считать допустимыми все относимые доказательства, доверяя судье оценивать доказательства, что нашло отражение в Civil Evidence Act 1995 [413] .

Следовательно, излишняя детализация условий, при которых доказательства в российском налоговом законодательстве признаются допустимыми, свидетельствует о все растущем недоверии судье, ограничении его права на свободную оценку доказательств.

Об этом свидетельствуют, в частности, внесенные в ст. 165 НКРФ изменения (в ред. Федерального закона от 22 июля 2005 г. № 119-ФЗ), тщательным образом прописавшие все нюансы, относящиеся к представляемым налогоплательщиком документам в подтверждение экспорта товаров, несмотря на то что гражданским и таможенным законодательством достаточно подробно регулируется порядок оформления этих документов.

Как бы законодатель ни определял относимость доказательств, относимо то доказательство, которое имеет значение для дела. Допустимость доказательств может искусственно ограничивать использование относимых доказательств в суде. На допустимости доказательств отражаются потребности и приоритеты сегодняшнего дня.

Так, требование соблюсти процессуальный порядок получения доказательств не позволяет использовать в качестве таковых сведения, полученные с нарушением действующего законодательства [414] .

В связи с этим в сфере налоговых правоотношений требования к допустимости доказательств были значительно ослаблены по сравнению с конституционно установленными требованиями недопущения при осуществлении правосудия использования доказательств, полученных с нарушением федерального закона (ч. 2 ст. 50 Конституции РФ).

Как вышестоящему налоговому органу, так и суду было предоставлено право признавать допустимым доказательство, полученное с нарушением федерального закона, если несоблюдение должностными лицами налоговых органов требований ст. 101 НК РФ будет признано несущественным.

Такое положение свидетельствовало о том, что действовавшие приоритеты были направлены на поддержание преимущества публичного интереса над частным, на обеспечение собираемости налогов даже в ущерб четкому следованию предписаниям налогового законодательства.

Данная норма права (п. 6 ст. 101 НК РФ, вред, до 1 января 2007 г.) могла служить источником сомнения в презумпции правоты государства и правомерности действий государственных органов.

В связи с этим представляется актуальным вывод Е.В. Ткаченко о необходимости учитывать концепцию скрытой допустимости, поскольку при нарушении правил действующего законодательства, устанавливающих оформление хозяйственных сделок между организациями и гражданами-предпринимателями определенным способом, возникают негативные последствия, связанные с допустимостью доказательств в арбитражном процессе. Речь идет о ситуациях, когда определенные обстоятельства могут подтверждаться только, например, транспортными накладными, счетами, штемпелями таможни, актами и т. д., но это положение точно не определено в нормативных актах.

Другими словами, скрытая допустимость чаще всего возникает в связи с хозяйственным характером отношений между лицами, участвующими в арбитражных делах, когда законодательство не всегда отчетливо формулирует запрещения по поводу допустимости определенных документов или, наоборот, предписания по использованию строго определенных документов, но эти запрещения или предписания вытекают из смысла всего нормативного акта, который раскрывается уже практикой арбитража [415] .

Законодатель в определенной мере исправил сложившуюся ситуацию и внес изменения в ст. 101 НК РФ, приняв Федеральный закон от 27 июля 2006 г. № 137-Ф3.

В настоящее время действует п. 14 ст. 101 НК РФ, который полностью повторяет ранее действовавшую редакцию п. бет. 101 Кодекса, дополненную серьезным правоположением о том, что нарушение существенных условий процедуры рассмотрения материалов налоговой проверки является основанием для отмены вышестоящим налоговым органом или судом решения налогового органа о привлечении к налоговой ответственности за совершение налогового правонарушения или решения об отказе в привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения.

Законодатель не установил перечень таких существенных условий процедуры рассмотрения материалов налоговой проверки, однако указал направление, в котором должна складываться судебная практика. В соответствии с п. 14 ст. 101 НК РФ основаниями для отмены указанного решения налогового органа могут являться также нарушения процедуры рассмотрения материалов налоговой проверки, если только такие нарушения привели или могли привести к принятию неправомерного решения.

 

Следует предположить, что отсутствие в решении изложения обстоятельств совершенного правонарушения со ссылкой на соответствующие документы будет отнесено судебно-арбитражной практикой к числу нарушений, которые могли привести к принятию неправомерного решения.

Во всяком случае, законодатель четко определил одно из существенных условий процедуры рассмотрения материалов налоговой проверки, нарушение которого, безусловно, является основанием отмены решения налогового органа, а именно обеспечение возможности лица, в отношении которого проводилась проверка, участвовать в процессе рассмотрения материалов налоговой проверки лично и (или) через своего представителя и обеспечение возможности налогоплательщика представлять объяснения.

Собственно, законодателем в данном случае учтена соответствующая правовая позиция, закрепленная в Определении Конституционного Суда РФ от 12 июля 2006 г. № 267-0.

Проблема допустимости доказательств возникает при применении ст. 165 НК РФ, устанавливающей перечень документов, которые должен представить налогоплательщик налоговому органу для подтверждения права на получение возмещения при налогообложении по налоговой ставке 0 %.

Налоговые органы полагают, что этот перечень исчерпывающий и расширительному толкованию не подлежит. При этом они ссылаются на ст. 68 АПК РФ, считая, что только перечисленными в ст. 165 НК РФ доказательствами может подтверждаться право на применение налогоплательщиками налоговой ставки 0 %. Между тем налоговыми органами не учтено, во-первых, то обстоятельство, что приведенный в ст. 165 НК РФ пакет документов должен представляться в налоговый орган.

При обращении заявителя в арбитражный суд начинают действовать нормы не только НК РФ, но и АПК РФ. Статьей 68 АПК РФ установлено, что определенные доказательства, подтверждающие обстоятельства данной категории дел, предусматриваются законом. При этом АПК РФ не ограничивает круг этих доказательств одной какой-либо отраслью права, в данном случае – налогового.

При решении вопроса о праве на налоговую ставку 0 % невозможно ограничиться применением только налогового законодательства, поскольку обстоятельства, которые необходимо установить при этом суду, касаются оплаты товара иностранным покупателем, пересечения грузом таможенной границы Российской

Федерации, что регулируется соответственно гражданским и таможенным законодательством.

Следовательно, если указанные обстоятельства могут быть подтверждены согласно гражданскому и таможенному законодательству иными, помимо перечисленных в ст. 165 НК РФ, документами, значит, они в силу ст. 68 АПК РФ являются допустимыми.

Данный вывод подтверждается Постановлением Конституционного Суда РФ от 14 июля 2005 г. № 12-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 4, пункта 1 статьи 164, пунктов 1 и 4 статьи 165 Налогового кодекса Российской Федерации, статьи 11 Таможенного кодекса Российской Федерации и статьи 10 Закона Российской Федерации «О налоге на добавленную стоимость» в связи с запросами Арбитражного суда Липецкой области, жалобами ООО «Папирус», ОАО «Дальневосточное морское пароходство» и ООО «Коммерческая компания «Балис».

Конституционный Суд РФ пришел к выводу, что не только коносамент, прямо поименованный в поди. 4 п. 1 ст. 165 НК РФ в качестве доказательства подтверждения вывоза товаров за пределы таможенной территории Российской Федерации судами через морские порты, но и иные товаросопроводительные документы, предусмотренные Кодексом торгового мореплавания РФ, могут подтверждать морскую перевозку грузов.

Конституционный Суд РФ отмечает, что, поскольку общая норма абзаца первого подп. 4 п. 1 ст. 165 НК РФ исходит из необходимости подтверждения вывоза товаров за пределы таможенной территории Российской Федерации копиями именно товаросопроводительных документов, исключение из их числа таких товаросопроводительных документов, как морские накладные, погрузочные билеты, не позволяет налогоплательщикам, которые представляют налоговым органам эти документы (в отличие от налогоплательщиков, представляющих коносаменты), реализовать предоставленное им налоговым законодательством право на применение ставки 0 % по НДС. Такое истолкование положений ст. 165 НК РФ приводит к неравенству налогообложения и тем самым к нарушению одного из принципов законодательства о налогах и сборах, которое исходя из ст. 19 (ч. 1) Конституции РФ основывается на всеобщности и равенстве налогообложения (п. 1 ст. 3 НК РФ).

Погрузочный билет, применяемый в практике паромных перевозок в качестве документа, подтверждающего прием груза, как содержащий ту же информацию, которая содержится в коносаменте, и допускаемый в качестве доказательства при рассмотрении гражданско-правовых споров, связанных с договорами перевозки грузов, обладает доказательственным значением и в сфере налоговых отношений, что не противоречит ст. 68 АПК РФ, в силу которой обстоятельства дела, которые согласно закону должны быть подтверждены определенными доказательствами, не могут подтверждаться в арбитражном суде иными доказательствами.

Здесь необходимо вернуться к выводу И.В. Решетниковой о том, что допустимость доказательств ограничивает их относимость в зависимости от приоритетов сегодняшнего дня [416] .

Анализ ст. 165 НК РФ отчетливо показывает, что законодатель, принимая часть вторую НК РФ, исходил из максимальной формализации процесса доказывания права налогоплательщика на применение налоговой ставки 0 %, поскольку процедура возмещения НДС зачастую наталкивается на недобросовестность налогоплательщика.

Однако при разработке АПК РФ 2002 г. законодатель был максимально ориентирован на защиту нарушенных или оспариваемых прав предпринимателей с использованием всех современных инструментов правового государства. Согласно ч. 2, 4, 5 ст. 71 АПК РФ арбитражный суд оценивает относимость, допустимость, достоверность каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности. Каждое доказательство подлежит оценке арбитражным судом наряду с другими доказательствами. Никакие доказательства не имеют для арбитражного суда заранее установленной силы.

Принимая Гражданский кодекс РФ, законодатель исходил из того, что гражданские права могут быть ограничены на основании федерального закона и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, правизаконных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (п. 2 ст. 1 ГК РФ).

Налицо несогласованность норм, содержащихся в различных отраслях права.

На это обращено внимание в вышеназванном Постановлении Конституционного Суда РФ, где отмечено, что федеральный законодатель, принимая законы, обязан исходить не только из публичных интересов государства, связанных с его экономической безопасностью, но и из частных интересов физических и юридических лиц как субъектов гражданских правоотношений и внешнеэкономической деятельности. Данная правовая позиция должна учитываться и в сфере налоговых правоотношений. Нормы налогового законодательства должны быть гармонизированы с дискреционными нормами гражданского законодательства.

Указанная проблема может быть проиллюстрирована следующими делами, рассмотренными Федеральным арбитражным судом Московского округа.

Открытое акционерное общество обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с исковым заявлением о признании недействительным решения Инспекции МНС России от 8 мая 2003 г. об отказе в возмещении сумм налога на добавленную стоимость за январь 2003 г.

Решением от 29 августа 2003 г., оставленным без изменения постановлением от 28 октября 2003 г. апелляционной инстанции, Арбитражный суд г. Москвы удовлетворил требования общества, подтвердившего документально право применить налоговую ставку 0 % по налогу на добавленную стоимость за январь 2003 г.

Законность и обоснованность судебных актов проверены в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции МНС России, в которой налоговый орган просил судебные акты отменить, в удовлетворении требований общества отказать, ссылаясь на непредставление им международной транспортной накладной с отметками таможенного органа, осуществившего выпуск товара, в комплекте документов по контракту от 23 апреля 2002 г.

Подпунктом 1 п. 1 ст. 164 НК РФ установлено, что налогообложение производится по ставке 0 % при реализации товаров, помещаемых под таможенный режим экспорта, при условии их фактического вывоза за пределы таможенной территории Российской Федерации и представления в налоговые органы документов, предусмотренных ст. 165 НК РФ.

Согласно ст. 97 Таможенного кодекса РФ от 18 июня 1993 г. № 5221-1, действовавшего в период спорных правоотношений, экспорт товаров – таможенный режим, при котором товары вывозятся за пределы таможенной территории Российской Федерации. Следовательно, признаком экспорта товаров, дающим право на применение налоговой ставки 0 % по НДС, является фактическое пересечение грузом границы Российской Федерации.

Налоговым кодексом РФ определено, что предприятие-экспортер с целью реализации своего права применить налоговую ставку 0 % по НДС обязано представить соответствующим налоговым органам доказательства, подтверждающие фактический вывоз товара за пределы таможенной территории Российской Федерации.

Как усматривалось из материалов дела и установлено судом первой и апелляционной инстанций, по грузовым таможенным декларациям товар был отправлен в Казахстан путем почтовой пересылки через Московскую южную таможню.

Порядок перемещения товаров в международных почтовых отправлениях определен Всемирной почтовой конвенцией, заключенной 14 сентября 1994 г. в Сеуле (вступила в силу для России 19 апреля 1996 г.), Правилами оказания услуг почтовой связи, утвержденными постановлением Правительства РФ от 26 сентября 2000 г. № 725, а также временно, до издания нормативного правового акта, утверждающего правила таможенного контроля и таможенного оформления товаров, пересылаемых через таможенную границу Российской Федерации в международных почтовых отправлениях, письмом Государственного таможенного комитета России от 16 декабря 2002 г. № 01–06/49798.

В соответствии с п. 20 названных Правил оказания услуг почтовой связи международное почтовое отправление – почтовое отправление, принимаемое для пересылки за пределы Российской Федерации, поступающее на ее территорию из иностранного государства или следующее транзитом.

Согласно п. 92 и 93 Правил регистрируемые международные почтовые отправления независимо от их количества сдаются юридическими лицами на объекты федеральной почтовой связи по списку установленной формы с приложением в соответствии с Руководством по приему международных почтовых отправлений необходимого количества таможенных деклараций и сопроводительного бланка к каждой посылке.

В связи с этим довод налогового органа о том, что отсутствует копия международной транспортной накладной с отметками таможенного органа, не мог быть принят кассационной инстанцией. В материалах дела имеются почтовые документы (списки по международной форме Ф 103-М), содержащие данные, указанные в графах № 14, 18, 21, 44 грузовых таможенных деклараций с отметками Московской южной таможни «Выпуск разрешен», заверенными подписями и личными номерными печатями должностных лиц таможенного органа.

Приказом Московской южной таможни от 12 марта 2001 г. № 181 «О таможенном контроле и оформлении международных почтовых отправлений» также не предусмотрено проставление таможенным органом отметок в ГТД «Товар вывезен полностью», как этого требует налоговый орган.

При таких обстоятельствах оснований к отмене или изменению судебных актов не имелось [417] .

По другому делу ЗАО «Компания БИФО» обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с иском к Инспекции Министерства Российской Федерации по налогам и сборам о признании недействительным решения налогового органа от 1 декабря 2003 г. об отказе в привлечении ЗАО «Компания БИФО» к налоговой ответственности ввиду отсутствия налогового правонарушения. Названным решением также уменьшен размер НДС из федерального бюджета по декларации по ставке 0 % за декабрь 2002 г.

Решением суда от 7 апреля 2004 г., оставленным без изменения постановлением апелляционной инстанции от 31 мая 2004 г., заявленные требования удовлетворены. При этом суд пришел к выводу о несоответствии решения налогового органа положениям НК РФ.

Законность судебных актов проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой инспекции, в которой налоговый орган просил судебные акты отменить, в удовлетворении требований обществу отказать, ссылаясь на то, что поскольку действующим законодательством не предусмотрен порядок вывоза товара в таможенном режиме экспорта в ручной клади, то подлежит применению по аналогии п. 1 ст. 165 НК РФ.

Как следовало из материалов дела, ЗАО 20 января 2003 г. представило в налоговый орган налоговую декларацию по налоговой ставке 0 % с приложением документов, предусмотренных ст. 165 НК РФ, и документов, подтверждающих налоговые вычеты.

Оспариваемым решением налоговый орган признал необоснованным применение нулевой ставки и уменьшил возмещение налога на добавленную стоимость.

Согласно ст. 97 действовавшего в спорном периоде Таможенного кодекса РФ под экспортом товаров понимается таможенный режим, при котором товары вывозятся за пределы таможенной территории Российской Федерации без обязательства об их ввозе на эту территорию. Основным признаком экспорта товаров, дающим право для применения налогоплательщиком налоговой ставки 0 % и налоговых вычетов, является фактическое пересечение грузом границы Российской Федерации, т. е. товар считается реализованным на экспорт, если он вывезен за пределы Российской Федерации.

Факт экспорта товара подтверждался представленными налогоплательщиком копией ГТД с отметками Шереметьевской таможни «Выпуск разрешен» и «Товар вывезен»; копией договора купли-продажи, заключенного между Компанией БИФО (Россия, Москва) и Флоридским университетом (Генесвиль, Флорида, США) с целью приобретения последним хронографа оптоэлектронного; выписками банка с 21 декабря 2000 г. по 28 августа 2001 г. и по 18 декабря 2002 г.

Довод налогового органа о непредставлении товаросопроводительных документов с отметками пограничных таможенных органов, подтверждающих вывоз товара за пределы таможенной территории Российской Федерации, обусловлен тем, что Налоговый кодекс РФ не регулирует условия вывоза товара ручной кладью, что имело место в данном случае. Это противоречит правовой позиции Конституционного Суда РФ, изложенной им в Постановлении «По делу о проверке конституционности положений статьи 4, пункта 1 статьи 164, пунктов 1 и 4 статьи 165 Налогового кодекса Российской Федерации, статьи 11 Таможенного кодекса Российской Федерации и статьи 10 Закона Российской Федерации «О налоге на добавленную стоимость» в связи с запросами Арбитражного суда Липецкой области, жалобами ООО «Папирус», ОАО «Дальневосточное морское пароходство» и ООО «Коммерческая компания «Балис». В соответствии с подп. 2.2 мотивировочной части этого документа нормы налогового законодательства должны быть гармонизированы с дискреционными нормами гражданского законодательства, которое предусматривает возможность использования других, помимо установленных в ст. 165 НК РФ, документов, подтверждающих право на применение налоговой ставки 0 %.

Согласно ст. 105 Воздушного кодекса РФ от 19 марта 1997 г. № 60-ФЗ к перевозочным документам при воздушной перевозке пассажиров и груза относятся билет, багажная квитанция и грузовая накладная.

Таким образом, судом первой и апелляционной инстанций правомерно признаны допустимыми такие доказательства, как авиационные билеты, акт таможенного досмотра и таможенная декларация с отметками таможенных органов, поскольку в соответствии с требованиями ст. 105 Воздушного кодекса РФ авиационная грузовая накладная (иные товаросопроводительные документы) не оформляется и не выдается, так как была осуществлена пассажирская перевозка груза. Товар перевозился в салоне самолета сотрудником ЗАО «Компания БИФО» В.Б. Лебедевым, что подтверждалось актом таможенного досмотра, приказом № 3-ком от 18 ноября 2002 г., копией авиабилетов.

Суд кассационной инстанции посчитал вывод суда первой и апелляционной инстанций о подтверждении факта экспорта товара правомерным.

Руководствуясь ст. 284–289 АПК РФ, суд постановил: решение от 7 апреля 2004 г. и постановление апелляционной инстанции от 31 мая 2004 г. по делу оставить без изменения [418] .

Как видно из приведенных арбитражных дел, говоря о допустимости доказательств, нельзя обойти проблему соотношения налогового и гражданского законодательства.

Согласно п. 3 ст. 2 ГК РФ к имущественным отношениям, основанным на административном или ином властном подчинении одной стороны другой, в том числе к налоговым и другим финансовым и административным отношениям, гражданское законодательство не применяется, если иное не предусмотрено законодательством.

Данная норма права позволяет сторонам в налоговом споре зачастую ссылаться на законодательный запрет применения гражданского права при рассмотрении налоговых дел.

Между тем п. 3 ст. 2 ГК РФ устанавливает запрет применения гражданского законодательства к налоговым правоотношениям, носящим имущественный характер, в частности при взыскании налогов за счет имущества налогоплательщика, при решении вопросов об обязании налоговых органов возместить налог на добавленную стоимость из федерального бюджета. Однако названная норма права не содержит запрета на применение гражданского законодательства при оценке доказательств, фигурирующих в налоговых спорах.

Действительно, при оценке договора, заключенного между покупателем и поставщиком, невозможно обойтись без применения общих положений о договоре и норм, регулирующих отдельные виды договоров в ГК РФ, хотя бы спор касался возмещения НДС из федерального бюджета.

Предположим, отказывая в возмещении НДС, налоговый орган ссылается на то, что договор поставки не заключен в установленном порядке. Анализ указанного обстоятельства невозможен без применения гл. 28 ГК РФ о заключении договора.

При этом налоговые органы зачастую ссылаются на отсутствие договора как такового – единого документа, подписанного обеими сторонами, забывая о том, что в соответствии с п. 2 ст. 434 ГК РФ договор в письменной форме может быть заключен путем не только составления одного документа, подписанного сторонами, но и обмена документами посредством почтовой, телеграфной, телетайпной, телефонной, электронной или иной связи.

Более того, согласно п. 3 ст. 438 ГК РФ совершение лицом, получившим оферту, в срок, установленный для ее акцепта, действий по выполнению указанных в ней условий договора (отгрузка товаров, предоставление услуг, выполнение работ, уплата соответствующей суммы и т. п.) считается акцептом, что, в свою очередь, в соответствии с п. 3 ст. 434 ГК РФ подтверждает соблюдение письменной формы договора.

Применение в данном случае гражданского законодательства, регулирующего договорные отношения, не противоречит ст. 68 АПК РФ, устанавливающей, что обстоятельства дела, которые согласно закону должны быть подтверждены определенными доказательствами, не могут подтверждаться в арбитражном суде иными доказательствами.

Договорные отношения должны быть подтверждены наличием договора между сторонами, а правомерность его заключения в той или иной форме может быть установлена лишь с учетом применения ст. 434 ГК РФ.

Таким образом, гражданское законодательство применяется при оценке доказательств, используемых при разрешении в арбитражном суде налоговых споров. При этом не нарушается запрет, установленный п. 3 ст. 2 ГК РФ на применение гражданского законодательства к имущественным отношениям, возникающим в налоговой сфере, поскольку с точки зрения гражданского права оцениваются договорные отношения, возникающие между субъектами предпринимательской деятельности, а не налоговые правоотношения, существующие между налогоплательщиком и налоговым органом.

Так, гражданское законодательство не применяется в сфере налоговых правоотношений, оно применяется лишь при оценке доказательств, например договоров, которые могут быть использованы при разрешении налоговых споров.

Статьей 165 НК РФ установлен исчерпывающий перечень документов, которые налогоплательщик обязан представить в подтверждение права на получение возмещения при налогообложении по налоговой ставке 0 %. С одной стороны, это означает, что ни налоговый орган, ни суд не вправе требовать представления дополнительных доказательств в подтверждение указанного обстоятельства сверх предусмотренного законом перечня, что следует и из Постановления Конституционного Суда РФ от 14 июля 2005 г.

С другой стороны, суд не вправе отказать налогоплательщику в применении налоговой ставки 0 %, если он наряду с документами, предусмотренными ст. 165 НК РФ, представляет и другие документы, не поименованные в настоящей норме права, представление которых обусловлено сложившимися между субъектами хозяйственной деятельности договорными отношениями.

Данный вывод следует проиллюстрировать следующим примером из судебно-арбитражной практики.

Общество с ограниченной ответственностью обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании незаконным решения налоговой инспекции от 20 февраля 2004 г. об отказе в удовлетворении заявления о налогообложении налогом на добавленную стоимость по налоговой ставке 0 % при реализации услуг, предусмотренных поди. 2 п. 1 ст. 164 НК РФ, и отказе в возмещении НДС за октябрь 2003 г. Одновременно заявлено требование об обязании инспекции возместить в форме зачета НДС в размере 29 468 руб.

Решением от 26 июля 2004 г. Арбитражный суд г. Москвы удовлетворил заявление общества, представившего полный пакет документов в подтверждение права на применение налоговой ставки 0 %.

Постановлением от 11 ноября 2004 г. Девятый арбитражный апелляционный суд отменил решение суда первой инстанции и отклонил требования ООО, поскольку оно не имело права на применение налоговой ставки 0 %, так как осуществляло ряд услуг по договорам комиссии.

Законность постановления апелляционной инстанции проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой ООО, в которой заявитель ссылался на неправильное применение Девятым арбитражным апелляционным судом подп. 2 п. 1 ст. 164 НК РФ.

В соответствии с п. 4 ст. 165 НК РФ при реализации работ (услуг), предусмотренных подп. 2 и 3 п. 1 ст. 164 НК РФ, для подтверждения обоснованности применения налоговой ставки 0 % в налоговые органы представляются контракт налогоплательщика с иностранным или российским лицом на выполнение соответствующих услуг, выписка банка о поступлении экспортной выручки, таможенная декларация, копии транспортных, товаросопроводительных и (или) иных документов, подтверждающих вывоз товаров за пределы таможенной территории Российской Федерации.

Судом первой инстанции установлено, что налогоплательщиком представлен полный пакет документов, предусмотренных п. 4 ст. 165 НК РФ.

В связи с этим не имелось законных оснований к отказу обществу в применении налоговой ставки 0 %.

Суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что ООО не является субъектом права применения налоговой ставки 0 % по п. 4 ст. 165 НК РФ на том основании, что этим пунктом не предусмотрено представление договора комиссии на выполнение транспортно-экспедиционных услуг.

Однако в ст. 165 НК РФ определен перечень необходимых документов, которые налогоплательщик должен представить для подтверждения права на применение налоговой ставки 0 % (данные требования обществом выполнены), а не субъект права применения налоговой ставки 0 %.

Субъекты права применения налоговой ставки 0 % установлены в п. 1 ст. 164 НК РФ, в силу подп. 2 которого общество относится к данным субъектам права, поскольку осуществляет транспортно-экспедиционные услуги по договору от 28 августа 2002 г. № ЮЭТ/Э-13/2002 транспортной экспедиции, заключенному с ООО «ЮКОС Экспорт Трейд».

Представление налогоплательщиком дополнительных документов, в частности договора комиссии, в подтверждение права применения налоговой ставки 0 % не является основанием к отказу в применении данной ставки, поскольку в соответствии с п. 2.2 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 14 июля 2003 г. № 12-П федеральный законодатель обязан исходить не только из публичных интересов государства, связанных с его экономической безопасностью, но и из частных интересов юридических лиц как субъектов гражданских правоотношений и внешнеэкономической деятельности. Данная правовая позиция должна учитываться в сфере налоговых правоотношений. Нормы налогового законодательства должны быть гармонизированы с дискреционными нормами гражданского законодательства.

Осуществление части услуг транспортной экспедиции силами сторонних организаций прямо предусмотрено ст. 805 Гражданского кодекса РФ.

Согласно ч. 1, 2, 4, 5 ст. 71 АПК РФ арбитражный суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств. Арбитражный суд оценивает относимость, допустимость, достоверность каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности.

Каждое доказательство подлежит оценке арбитражным судом наряду с другими доказательствами. Никакие доказательства не имеют для арбитражного суда заранее установленной силы.

Судом первой инстанции дана оценка доказательствам, представленным в подтверждение осуществления услуг транспортной экспедиции, установлена взаимосвязь представленных документов, которые восполняли отсутствие ряда сведений в актах приема-сдачи выполненных работ.

Доказательств применения налоговой ставки 0 % контрагентами общества инспекцией не представлено.

Суд кассационной инстанции исходил также из того, что Постановление апелляционной инстанции противоречило сложившейся судебно-арбитражной практике: постановлениям Федерального арбитражного суда Московского округа от 13 января 2004 г. № КА-А40/10898-03, от 10 июня 2004 г. № КА-А40/4546-04, от 15 марта 2004 г. № КА-А40/1626-04, постановлению Федерального арбитражного суда Северо-Западного округл от 18 июня 2004 г. № А56-20147/03.

Инспекция ссылалась на то, что судебно-арбитражная практика судов кассационной инстанции не является судебно-арбитражной практикой, к которой могут быть отнесены только постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ.

Согласно п. 1 ст. 304 АПК РФ судебные акты арбитражных судов, вступившие в законную силу, подлежат изменению или отмене, если при рассмотрении дела в порядке надзора Президиум ВАС РФ установит, что оспариваемый судебный акт нарушает единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм права.

Из текста данной нормы права видно, что Высший Арбитражный Суд РФ оценивает судебно-арбитражную практику арбитражных судов, а не только судебно-арбитражную практику Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ.

При таких обстоятельствах постановление апелляционной инстанции было отменено, решение суда первой инстанции оставлено в силе [419] .

Следует учитывать, что при проверке допустимости и относимости доказательств требуется индивидуальный подход к каждому делу, недопустимо небрежное ознакомление арбитражного суда с материалами дела с целью определения категории экономического спора и истребования стандартного набора доказательств [420] .

Нормы арбитражного процессуального закона должны быть взаимосвязаны с отдельными нормами материального права, которые предопределяют во многом процессуальную деятельность [421] .

Признание доказательственного права как межотраслевого института представляет возможность для применения аналогии.

И.В. Решетникова отмечает, что ГПК РФ вводит подробное регулирование допустимости сведений, полученных с помощью компьютера, в качестве доказательств.

Но административное, таможенное право аналогичной регламентации не содержат.

Неофициально, т. е. без ссылки на нормы ГПК РФ, административные и таможенные органы будут использовать эти правила [422] .

Признание доказательственного права межотраслевым институтом позволяет с полным правом при применении подп. 2 п. 1 ст. 165 НК РФ со ссылкой на ч. 1 ст. 75 АПК и нормы банковского законодательства использовать в качестве письменных доказательств банковские выписки, выполненные с использованием компьютера, против чего обычно возражают налоговые органы.

Вместе с тем представляет интерес другой аспект проблемы.

На основании требований гражданского законодательства определенные обстоятельства подтверждаются совокупностью соответствующих документов. Однако по налоговому законодательству для подтверждения этих же обстоятельств налогоплательщику необходимо представить не всю совокупность документов, предусмотренных гражданским законодательством, а лишь часть из них.

В частности, правила перевозы! грузов в международном железнодорожном грузовом сообщении регулируются Соглашением, введенным в действие с 1 ноября 1951 г., по ст. 7 которого заключение договора перевозки подтверждается накладной, состоящей из нескольких листов: оригинала накладной, дорожной ведомости, дубликата накладной, листа выдачи груза, листа уведомления о прибытии груза.

Однако на основании подп. 4 п. 1 ст. 165 НК РФ налоговый орган вправе в целях подтверждения права на применение налоговой ставки 0 % требовать только один из транспортных, товаросопроводительных или иных документов с отметками пограничных таможенных органов, подтверждающих вывоз товаров за пределы территории Российской Федерации. И этот один документ будет являться достаточным доказательством вывоза товара за пределы России в целях налогового контроля, несмотря на то что по гражданскому законодательству для подтверждения заключения договора международной перевозки груза необходим целый пакет документов.

Различный подход законодателя к частноправовым и публично-правовым отношениям объясняется, видимо, тем, что гарантией осуществления фактического экспорта товара помимо представления транспортных документов как таковых является возложение на налогоплательщика обязанности проставить на любом документе, подтверждающем заключение договора перевозки, отметки пограничного таможенного органа о вывозе товара, а также обязанности представить грузовую таможенную декларацию с такой же отметкой.

 

В связи с этим отказ налогового органа в возмещении НДС по мотиву непредставления всего пакета перевозочных документов следует признать не соответствующим налоговому законодательству.

Вместе с тем налоговый орган в силу ст. 88 НК РФ вправе в случае выявления ошибок в заполнении документов или противоречий между сведениями, содержащимися в представленных документах, а также с целью проверки правильности исчисления и уплаты налога истребовать у налогоплательщика дополнительные сведения и документы.

Если налогоплательщик не представит по запросу инспекции дополнительные документы и ошибки и противоречивые сведения в связи с этим не будут устранены, налоговый орган, несмотря на формальное соблюдение требований ст. 165 НК РФ, вправе отказать налогоплательщику в возмещении НДС за ненадлежащим оформлением документов.

Однако это не лишает права налогоплательщика на обращение в суд с иском о возмещении НДС, поскольку в настоящее время не существует обязательного досудебного порядка урегулирования налоговых споров между налогоплательщиком и налоговым органом. В суде налогоплательщик может представить недостающие документы, а суд обязан оценить их в силу п. 29 Постановления Пленума ВАС РФ от 28 февраля 2001 г. № 5 «О некоторых вопросах применения части первой Налогового кодекса Российской Федерации», в соответствии с которым суд обязан принять и оценить документы и иные доказательства, представленные налогоплательщиком в обоснование своих возражений по акту налоговой проверки, независимо от того, представлялись ли эти документы налогоплательщиком налоговому органу.

Представляется, что, даже если такой порядок будет введен, налогоплательщик не может быть лишен права на обращение в суд, поскольку иное означало бы лишение права на судебную защиту и на ограничение допуска к правосудию.

Только суд в силу ст. 71 АПК РФ вправе оценить относимость, допустимость, достоверность доказательств в отдельности и в совокупности.

В последнее время в судебно-арбитражной практике заметна тенденция судов отказываться от оценки документов, которые по тем или иным причинам не были представлены налоговому органу налогоплательщиком или не были предметом оценки налоговой инспекцией при проведении налоговой проверки (как выездной, так и камеральной). Между тем в настоящей работе уже приводилась ссылка на п. 29 Постановления Пленума ВАС РФ от 28 февраля 2001 г. № 5 «О некоторых вопросах применения части первой Налогового кодекса Российской Федерации».

ВАС РФ отошел при разрешении конкретного дела от ранее занятой им правовой позиции. Так, Президиум ВАС РФ в Постановлении от 21 сентября 2005 г. [423] № 4152/05 отметил, что на момент вынесения инспекцией решения налогоплательщиком были представлены документы, подтверждающие ввоз импортируемого товара на таможенную территорию Российской Федерации и вывоз экспортируемого товара за пределы таможенной территории Российской Федерации, однако на документах, представленных налогоплательщиком в инспекцию, отсутствовали предусмотренные нормативными актами отметки таможенных органов.

В связи с этим Президиум ВАС РФ оставил без изменения постановление Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа, который указал, что инспекция правомерно отказала налогоплательщику в применении налоговой ставки 0 % по НДС и возмещении из федерального бюджета указанного налога.

Таким образом, ВАС РФ самостоятельно установил такой критерий отнесения доказательства к допустимым, как предварительное представление его в налоговый орган, лишив суд возможности принять в качестве надлежащего доказательства импорта и экспорта товаров грузовые таможенные декларации, международные товарно-транспортные накладные, на которых отметки пограничного таможенного органа, подтверждающие ввоз и вывоз товаров, были проставлены после проведения камеральной налоговой проверки при представлении документов в суд.

Более того, ВАС РФ в названном Постановлении рассмотрел ситуацию отказа таможенных органов в проставлении соответствующих отметок, который, по мнению ВАС РФ, мог быть оспорен налогоплательщиком в судебном порядке.

Подобная правовая позиция не только способствует появлению новых судебных дел при известной загруженности арбитражных судов административными спорами, но и поощряет государственные органы не исполнять возложенные на них функции в установленные сроки, возлагая на налогоплательщика отрицательные последствия такого неисполнения в виде неполучения возмещения НДС и затягивания решения спорного вопроса.

По мнению автора, при доказанности неисполнения таможенным органом обязанности по проставлению соответствующих отметок в грузовых таможенных декларациях и товарно-транспортных накладных на налогоплательщика не могут быть возложены отрицательные последствия неисполнения государственным органом возложенных на него обязанностей.

При установлении таких обстоятельств по делу и при отсутствии оснований сомневаться в реальности импорта и экспорта товаров налоговый орган и суд обязаны принять документы без таких отметок, поскольку налогоплательщик исполнил обязанность по доказыванию фактов импорта и экспорта товаров. Если у инспекции при этом имеются сомнения в реальном пересечении грузом таможенной границы Российской Федерации, на нее переходит бремя доказывания по опровержению представленных налогоплательщиком доказательств, так как инспекция, являясь государственным органом, имеет больше возможностей для выяснения у другого государственного органа, каковым является таможня, причин неисполнения ею обязанностей по проставлению соответствующих отметок на документах налогоплательщика.

Между тем и вышеназванное Постановление Президиума ВАС РФ содержит неоднозначные выводы относительно доказательств по налоговому спору. Президиум ВАС РФ в данном случае не ограничивается однозначным выводом о том, что налоговый орган вправе отказать налогоплательщику в применении налоговой ставки 0 % по НДС в случае отсутствия на документах, представленных налогоплательщиком, соответствующих отметок таможенных органов.

Президиум ВАС РФ отмечает, что после подачи налоговой декларации у налогоплательщика не было препятствий для получения в установленном порядке отметок таможенных органов на документах, перечисленных в п. 4 ст. 165 НК РФ, для их представления в налоговый орган. Однако налогоплательщик не воспользовался возможностью оформить согласно требованиям российского законодательства и в установленные сроки представить в налоговый орган документы, подтверждающие его право на обложение НДС по ставке 0 % и возмещение НДС из федерального бюджета.

При этом Президиум ВАС РФ устанавливает право налогоплательщика на обжалование в судебном порядке отказа Инспекции в принятии надлежащим образом оформленных документов.

Таким образом, даже в данном Постановлении Президиума ВАС РФ подчеркивается право налогоплательщика дополнительно представить в налоговую инспекцию исправленные документы и обязанность налогового органа принять эти исправленные документы.

Возможно, такой подход объясняется категорией спора по настоящему делу – возмещение экспортного НДС, которой в последнее время налоговыми органами уделяется повышенное внимание, в связи с тем что сумма возмещенного из бюджета НДС практически сравнялась с суммой налога, поступившего в бюджет.

Во всяком случае, указанная правовая позиция в той или иной мере может быть обоснована нормами материального права, а именно ст. 165 НК РФ, в которой содержится исчерпывающий перечень документов, которые налогоплательщик обязан представить в налоговую инспекцию для обоснования права применения налоговой ставки 0 %, из чего делается вывод, что если какой-либо из этих документов не был представлен в налоговый орган, то он не может оцениваться судом.

Это противоречит процессуальному законодательству – ст. 71 АПК РФ о свободной оценке любого представленного суду доказательства.

Выше, в § 2 гл. II настоящей работы, автор подробно анализировал Постановление Пленума ВАС РФ от 18 декабря 2007 г. № 65 «О некоторых процессуальных вопросах, возникающих при рассмотрении арбитражными судами заявлений налогоплательщиков, связанных с защитой права на возмещение налога на добавленную стоимость по операциям, облагаемым названным налогом по ставке 0 процентов», которым, по существу, введена досудебная процедура рассмотрения соответствующей категории налоговых споров, применение которой должно стабилизировать судебно-арбитражную практику разрешения данных налоговых дел.

Но если вышеназванная правовая позиция, занятая Высшим Арбитражным Судом РФ, как было сказано, объясняется своеобразием рассмотренной категории спора и существующей нормой материального права (ст. 165 НК РФ), то использование данной правовой позиции при разрешении других категорий налоговых споров не основано ни на нормах материального, процессуального права, ни на п. 29 Постановления Пленума ВАС РФ от 28 февраля 2001 г. № 5, содержащем толкование применения АПК РФ при разрешении налоговых споров.

В суд, например, может быть представлена переписка между налоговым органом и другими органами власти относительно предмета спора по налогу на прибыль, даже если ссылка на эту переписку отсутствовала в акте налоговой проверки. Действительно, такой запрет отсутствует в Налоговом кодексе РФ, регулирующем взимание налога на прибыль.

Статья 71 АПК РФ предоставляет арбитражному суду полную свободу в оценке доказательств по своему внутреннему убеждению, ограниченному только рамками относимости, допустимости и достоверности доказательств. Во всяком случае, то обстоятельство, что на то или иное доказательство не имеется ссылки в акте выездной налоговой проверки и решении инспекции, не лишает его доказательственной силы, поскольку ст. 67, 68 АПК РФ не содержат такого условия признания доказательства относимым и допустимым, как предварительное его представление государственному органу.

Если переписка между властными органами имеет отношение к спорному налогу на прибыль, она в силу ч. 1 ст. 67 АПК РФ должна быть принята арбитражным судом.

Единственным ограничением является указанное в ч. 2 ст. 67 АПК РФ: если поступившие в суд документы содержат ходатайство о поддержке лиц, участвующих в деле, или оценку их деятельности либо не имеют отношения к установлению обстоятельств по делу.

Статья 68 АПК РФ ограничивает возможность суда принять и оценить только те доказательства, которые указаны в законе как подтверждающие то или иное обстоятельство.

Но ни в ст. 68 АПК РФ, ни в НК РФ не содержится такого условия признания доказательства допустимым, как предварительное его представление государственному, в данном случае налоговому, органу.

В соответствии си. 1 ст. 304 АПК РФ оспариваемый судебный акт отменяется Президиумом ВАС РФ, если нарушает единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм права. В связи с этим арбитражные суды обязаны применять правовую позицию, изложенную в вышеприведенном Постановлении Президиума ВАС РФ, иначе принятые ими судебные акты будут отменены как нарушающие единообразие в толковании и применении норм права, которые были истолкованы в данном Постановлении Президиума ВАС РФ.

При этом нельзя не обратить внимания на то, что указанная правовая позиция не согласуется с нормами процессуального и налогового законодательства по вышеназванным мотивам. Подобная правовая позиция была бы в какой-то мере оправданна, если бы законодатель ввел обязательный предварительный порядок рассмотрения налогового спора вышестоящим налоговым органом, прежде чем он попадет на разрешение арбитражному суду, по аналогии с процедурой внутренней апелляции, существующей в Канаде.

Выше, в § 2 гл. II, приводилась ссылка на рассмотренное Налоговым судом Канады дело «Фрэнсис Бадаан против Ее Величества Королевы» [424] , при разрешении которого суд не принял в качестве достоверного доказательства документ, не представленный налоговому инспектору во время проверки. Однако указанный документ не был принят судом в качестве надлежащего доказательства не потому, что он не представлялся в период налоговой проверки, а потому, что он с достоверностью не подтверждал, что полученная налогоплательщиком сумма явно представляет собой подарок или исходит из иного необлагаемого источника.

Таким образом, даже при наличии законодательно установленной процедуры внутренней апелляции, какая существует в Канаде, суд обладает правом на принятие и оценку доказательства, даже если оно не было представлено налоговому органу во время проведения налоговой проверки.

Единственным препятствием этому является недостоверность такого доказательства, однако его недостоверность не носит заведомого характера, а устанавливается опять же судом. Иначе говоря, непредставление того или иного документа в период проведения налоговой проверки может серьезно повлиять на признание судом этого документа недостоверным доказательством при наличии других сомнений в его достоверности.

В последнее время очень остро встал вопрос о возмещении налогоплательщикам-экспортерам из бюджета налога на добавленную

стоимость либо о применении ими в связи с экспортом нулевой налоговой ставки по правилам части второй Налогового кодекса РФ.

По данным налоговой полиции, объем собираемых налогов имеет тенденцию к уравниванию с объемом возмещаемого из бюджета налога на добавленную стоимость.

Если в 1999 г. в бюджет поступило 150 млрд руб. доходов от взимания НДС, а возмещено 40 млрд руб. НДС, то в 2000 г. эти цифры составили соответственно уже 113 и 98 млрд руб. [425] .

Таким образом, считающийся самым легкособираемым налогом налог на добавленную стоимость перестает наполнять бюджет.

Вместе с тем судебные органы не могут руководствоваться исключительно требованиями целесообразности при разрешении такого рода споров и принимать недопустимые доказательства.

В судебно-арбитражной практике по данным делам налоговые органы зачастую ссыпаются на подложность представляемых налогоплательщиками в подтверждение экспорта товаров (работ, услуг) документов: это и внешнеторговые контракты, и грузовые таможенные декларации, и банковские и товарно-транспортные документы.

Судебная практика большинства российских судов исходит из того, что выводы о подложности документов должны основываться на приговоре суда, а не на переписке различных государственных, например таможенных, органов, данных их ведомственных экспертов.

При подобной ситуации эти доказательства следует признать недопустимыми, так как сведения об их подложности получены с нарушением федерального закона, а именно Уголовного кодекса РФ, в соответствии с которым может быть установлено наличие таких составов преступления, как использование заведомо подложных документов, изготовление поддельных штампов, печатей, бланков.

Иной подход к оценке подобных доказательств, полученных вне рамок уголовного дела, без соблюдения необходимых процедур, может означать только переложение функций следственных и иных правоохранительных органов на плечи арбитражных судов.

Видимо, судебная практика была учтена законодателем, который в АПК РФ 2002 г. включил ст. 161 о заявлении о фальсификации доказательств. В соответствии с данной нормой права заявление о фальсификации доказательств влечет обязанность суда по разъяснению уголовно-правовых последствий такого заявления. При этом возможны различные последствия такого заявления в зависимости от поведения другой стороны по делу.

Если лицо, представившее подобное доказательство, согласно на исключение этого доказательства из общего объема доказательств по делу, то суд исключает оспариваемое доказательство из числа доказательств по делу. В противном случае, если лицо, представившее это доказательство, заявило возражения относительно его исключения из числа доказательств по делу, суд проверяет обоснованность заявления о фальсификации доказательства. В этом случае суд должен либо назначить экспертизу, либо истребовать другие доказательства, либо принять иные меры. Такими мерами, в частности, может быть приостановление производства по делу до разрешения другого дела, рассматриваемого судом общей юрисдикции в порядке уголовного судопроизводства (п. 1 ч. 1 ст. 143 АПК РФ 2002 г.).

Таким образом, АПК РФ 2002 г. упорядочил поведение лиц, участвующих в деле, которые заявляют о подложности того или иного документа.

В настоящее время налоговые органы только на стадии рассмотрения дела в суде первой и апелляционной инстанций вправе обратиться в арбитражный суд с заявлением в письменной форме о фальсификации доказательств, поскольку суд кассационной инстанции ограничен в установлении обстоятельств по делу, он не вправе исключать то или иное доказательство из числа доказательств по делу, назначать экспертизу, истребовать другие доказательства, вести протокол судебного заседания, в котором на основании ч. 2 ст. 161 АПК РФ 2002 г. только и отражаются результаты рассмотрения заявления о фальсификации доказательства.

Налоговые органы, прежде чем заявить о подложности того или иного документа, должны ясно представлять последствия такого заявления, в том числе и уголовно-правовые (п. 1 ч. 1 ст. 161 АПК РФ

2002 г.), последствия несения бюджетом расходов по экспертизе, которую обязан назначить суд для проверки соответствующего заявления, взыскания процентов за нарушение срока возврата излишне уплаченного налога (п. 10 ст. 78 НК РФ) либо срока возврата сумм в порядке ст. 176 НК РФ.

Обязанность суда реагировать на подобное заявление обусловлена публично-правовым характером налоговых споров, а также непосредственной связью заявления о фальсификации доказательств с сомнением в их достоверности [426] .

Норма права, позволяющая делать заявление о фальсификации доказательства, не является новостью в российском гражданском процессе. Аналогичная норма существовала в Уставе гражданского судопроизводства 1864 г. (ст. 543, 545), которым были установлены схожие последствия такого заявления.

Поскольку в ч. 1 ст. 161 АПК РФ отсутствует перечень действий, которые должен произвести суд, проверяя достоверность заявления о фальсификации доказательства, можно обратиться к опыту применения дореволюционного российского законодательства.

Эта проверка состояла в сличении заподозренного акта с другими документами, преимущественно публичными или признанными за подлинные обеими сторонами, в допросе свидетелей, участвовавших в составлении акта или указанных сторонами, в приглашении сведущих людей (экспертов) для сличения почерка и подписей. При этом суд мог дать спору о подлоге двоякое направление: в порядке уголовного судопроизводства или в порядке гражданского; в первом случае дело о подлоге рассматривалось уголовным судом, гражданский же суд приостанавливает у себя все производство до разрешения вопроса о подложности акта уголовным судом [427] .

Здесь следует отметить, что согласно ст. 562 УГС 1864 г. за возбуждение неосновательного спора о подлоге тяжущийся подвергался штрафу.

Такая норма могла бы быть включена в ст. 161 АПК РФ 2002 г. как гарантия от необоснованных заявлений о фальсификации доказательств.

Зачастую ранее налоговые инспекции, используя возможности органов Федеральной службы налоговой полиции до их ликвидации, получали от них копии документов, относящихся к хозяйственной деятельности налогоплательщиков. Вместе с тем последние представляют суду подлинники этих же документов, содержащие отличные от копий данные.

Безусловно, судом отдается предпочтение подлинным документам. Если есть подлинник, то экспертиза ксерокопии не нужна. Экспертиза, выполненная по ксерокопии документа, считается недопустимым доказательством [428] .

Здесь следует вспомнить правило о наилучшем доказательстве, существовавшее в процессуальном праве Англии и США и гласившее, что доказательства должны представляться в суд в том виде и через посредство тех источников, которые дают наилучшие допускаемые обстоятельствами дела гарантии их достоверности.

В течение XVIII столетия правило о наилучшем доказательстве применялось в английском суде особенно строго; в частности, в силу этого правила исключалась возможность представления письменных доказательств, которые не являлись бы подлинными и первоначальными, а носили бы характер производный [429] .

Таким образом, в описанной выше ситуации суды следуют исторически сложившейся процессуальной традиции.

В АПК РФ 2002 г. включена норма, содержащаяся в ч. 6 ст. 71, согласно которой арбитражный суд не может считать доказанным факт, подтверждаемый только копией документа или иного письменного доказательства, если утрачен или не передан в суд оригинал документа, а копии этого документа, представленные лицами, участвующими в деле, не тождественны между собой и невозможно установить подлинное содержание первоисточника с помощью других доказательств. Это свидетельствует о том, что российский арбитражный процесс воспринимает классические черты европейского процессуального права, в данном случае – правило о наилучшем доказательстве. Это позволит России безболезненно войти в общеевропейское экономическое пространство, а если иметь в виду ближайшие перспективы, то будет способствовать притоку иностранных инвестиций в российскую экономику: ведь европейские и российские суды начинают говорить на понятном друг другу процессуальном языке.

Требования, предъявляемые к доказательствам гл. 7 АПК РФ, вполне соответствуют требованиям, установленным нормами права ведущих стран мира. Так, канадским Актом о доказательствах установлено, что доказательства принимаются во внимание лишь в том случае, если имеют отношение к существу дела, что соответствует ст. 67 АПК РФ об относимости доказательств. Канадское право учитывает надежность доказательств, которая зависит от достоверности доказательств. Достоверность того или иного доказательства может зависеть от целого ряда факторов, в том числе осведомленности и квалификации источника, наличия противоположных или подтверждающих доказательств, независимости источника информации и, наконец, от правдоподобности утверждаемого факта в контексте дела.

Как правило, документы считаются более надежным доказательством, чем устные показания.

Доказательства, которые могут служить основой для одного-единственного вывода, являются более надежными, чем доказательства, которые дают основания для более чем одного фактического вывода [430] .

В статье 71 АПК РФ также содержится требование о достоверности доказательства, однако не дано столь обширного толкования его определения.

Правда, даются общие направления, что суд должен оценивать взаимную связь доказательств в их совокупности наряду с другими доказательствами.

Российское арбитражное законодательство могло бы воспринять правовые нормы Канады о надежности доказательства, и это значительно облегчит деятельность судьи по оценке доказательств и обоснованию своего решения по конкретному делу.

Действительно, решение суда будет вызывать большее доверие, если в нем не только перечислены и сравнены доказательства, но и указано, что сведения, содержащиеся в документе, признаны более надежным доказательством, чем свидетельские показания; документ отвергнут судом, так как давал основания для более чем одного фактического вывода; показания конкретного свидетеля не приняты по причине его недостаточной осведомленности; доказательство, представленное стороной по делу, выглядит неправдоподобным в контексте дела.

 

1.2. Свобода суда в оценке доказательств

Рассуждая о юридических фикциях в налоговом праве, Д. М. Щецин [431] приходит к выводу, что законодатель в целях борьбы с уклонением от уплаты налога на добавленную стоимость, лжеэкспортом и преодоления трудностей в установлении и доказывании этих обстоятельств пошел не по пути совершенствования средств налогового и иного контроля, а по пути формализации правовых норм, что осложнило реализацию прав добросовестных налогоплательщиков, имеет негативные правовые и экономические последствия, в том числе возмещение НДС через судебную систему.

Действительно, для того чтобы подтвердить право на получение возмещения НДС при экспорте товаров, необходимо представить ряд документов по перечню, установленному п. 1 ст. 165 НК РФ: контракт налогоплательщика с иностранным лицом, выписку банка, подтверждающую поступление выручки от иностранного лица, грузовую таможенную декларацию с отметками российских таможенных органов и копии транспортных, товаросопроводительных и (или) иных документов с отметками таможенных органов.

Д.М. Щекин полагает, что в НК РФ целесообразно было бы закрепить правило о том, что налогоплательщик может подтверждать свое право на налоговые льготы, используя любые доказательства [432] .

Вряд ли с этим можно безоговорочно согласиться. Дело даже не только в том, что подобным положением в первую очередь воспользуются недобросовестные налогоплательщики. Такое положение позволит налоговым органам до бесконечности расширять доказательственную базу, требуя все новых документов в подтверждение фактической реализации товара на экспорт.

Об этом свидетельствует судебно-арбитражная практика.

Так, торговая компания обратилась в Арбитражный суд города Москвы с заявлением о признании недействительным решения Инспекции ФИС России от 30 июня 2008 г. о привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения в части доначисления единого налога, уплачиваемого в связи с применением упрощенной системы налогообложения, начисления пени, штрафа.

Решением Арбитражного суда города Москвы от 14 ноября 2008 г., оставленным без изменения постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 15 января 2009 г., заявленные требования удовлетворены, поскольку компания документально подтвердила понесенные расходы.

Инспекция в обоснование довода о том, что расходы компании по приобретению товаров не подтверждены в соответствии с требованиями ст. 252 НК РФ, ссылалась на то, что заявителем не представлены товарно-транспортные накладные по форме 1-Т.

Федеральный арбитражный суд Московского округл, оставляя без изменения состоявшиеся судебные акты, исходил из положений п. 2 ст. 9 Федерального закона от 21 ноября 1996 г. № 129-ФЗ «О бухгалтерском учете», согласно которому первичные учетные документы принимаются к учету, если они составлены по форме, содержащейся в альбомах унифицированных форм первичной учетной документации.

В альбоме унифицированных форм первичной учетной документации по учету торговых операций, утвержденном постановлением Госкомстата России от 25 декабря 1998 г. № 132 «Об утверждении унифицированных форм первичной учетной документации по учету торговых операций», имеется такой первичный учетный документ, как товарная накладная формы ТОРГ-12. Эта накладная применяется для оформления продажи (отпуска) товарно-материальных ценностей сторонней организации и составляется в двух экземплярах. Первый экземпляр остается в организации, сдающей товарно-материальные ценности, и является основанием для их списания. Второй экземпляр передается сторонней организации и служит основанием для оприходования этих ценностей.

Судами было установлено, что представленные заявителем товарные накладные по форме ТОРГ-12, содержащие сведения о грузоотправителе, грузополучателе, поставщике, плательщике, основании платежа, наименовании товара, его количестве и цене, а также указание на должности лиц, отпустивших и принявших товар, их подписи, тем самым подтверждали факт отгрузки товара, принятия его к перевозке.

Поскольку постановлением Госкомстата России от 25 декабря 1998 г. № 132 наличие товарно-транспортной накладной по учету торговых операций не предусматривается, непредставление торговой компанией товарно-транспортных накладных в подтверждение факта транспортировки приобретенного товара правомерно не было расценено судами как отсутствие доказательственной базы несения компанией расходов при исчислении единого налога [433] .

Этот пример из судебно-арбитражной практика! свидетельствует о том, что именно узкий перечень документов, предусмотренный нормативными правовыми актами, позволяет суду пресечь расширительное толкование налоговыми органами требований, предъявляемых к объему доказательств, необходимых для подтверждения правильности исчисления налогооблагаемой базы. Таким образом, если налогоплательщик представит предусмотренные нормативными правовыми актами в подтверждение правильности исчисления налогооблагаемой базы получения документы, оформленные надлежащим образом, бремя доказывания того, что фактические расходы не имели места, переходит на налоговый орган.

Судебно-арбитражная практика показывает, что, как правило, налоговые инспекции пытаются найти недостатки в оформлении представленных налогоплательщиком документов.

Если бы судебная практика исходила из теории формальных доказательств, как полагает Д.М. Щекин, любой недостаток в оформлении указанных документов лишал бы их доказательственной силы. Однако этого не происходит, поскольку в суде любая норма материального права, в том числе и налогового, «оживает» лишь через применение судом нормы процессуальной. И если Налоговый кодекс РФ устанавливает жесткий перечень доказательств, которые могут подтверждать факт экспорта товара, то Арбитражный процессуальный кодекс РФ устанавливает правила оценки этих доказательств, которые в равной степени обязательны для суда, как и требования НК РФ.

Так, по делу № КА-А40/9187-02 [434] общество с ограниченной ответственностью обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с иском к налоговой инспекции о признании частично недействительными ее решения от 13 марта 2002 г. об отказе в возмещении налога на добавленную стоимость за май 2001 г. и об уменьшении суммы НДС на 193 000 руб., а также об обязании инспекции возместить путем возврата указанную сумму НДС и проценты в размере 17 424 руб. из бюджета.

Решением от 29 августа 2002 г., оставленным без изменения постановлением апелляционной инстанции от 5 ноября 2002 г., исковые требования в части взыскания процентов отклонены, в остальной части исковые требования удовлетворены, поскольку обществом доказан факт экспорта товаров.

Законность судебных актов проверена в порядке ст. 284 Арбитражного процессуального кодекса РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции МНС России, в которой налоговый орган ссылался на то, что на одной из представленных CMR № 8LA0189704 отсутствует отметка пограничного таможенного органа о вывозе товара за пределы территории Российской Федерации.

Как усматривалось из материалов дела и установлено судом первой и апелляционной инстанций, налогоплательщиком в подтверждение права на получение возмещения при налогообложении по налоговой ставке 0 % представлены все документы по перечню, установленному подп. 1–4 п. 1 ст. 165 НК РФ.

Согласно ч. 1–5 ст. 71 АПК РФ арбитражный суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств. Арбитражный суд оценивает относимость, допустимость, достоверность каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности.

Доказательство признается арбитражным судом достоверным, если в результате его проверки и исследования выясняется, что содержащиеся в нем сведения соответствуют действительности. Каждое доказательство подлежит оценке арбитражным судом наряду с другими доказательствами. Никакие доказательства не имеют для арбитражного суда заранее установленной силы.

В решении и постановлении суда первой и апелляционной инстанций указано, что все представленные ООО по установленному Налоговым кодексом РФ перечню документы оценивались в их совокупности. При этом судом учтено, что наряду с CMR, на недостатки в оформлении которой ссылалась инспекция, обществом представлена ГТД со штампом Себежской таможни «Товар вывезен». Кроме того, в CMR наряду с отметками Московской южной таможни «Выпуск разрешен» и Себежской таможни «Товар поступил» имеются оттиски штампа и круглой печати иностранного грузополучателя, подтверждающие пересечение таможенной границы Российской Федерации.

В заседании суда кассационной инстанции представитель инспекции пояснил, что в инспекции отсутствуют противоположные данные. В связи с этим суд кассационной инстанции посчитал, что судом первой и апелляционной инстанций в результате исследования всех имеющихся в деле доказательств в их взаимной связи и совокупности, в том числе CMR наряду с ГТД, дана обоснованная оценка тому обстоятельству, что груз по спорной CMR реально пересек таможенную границу Российской Федерации. Поэтому само по себе отсутствие на CMR отметки Себежской таможни о вывозе товара в данном коп креп Юм случае не может иметь для арбитражного суда заранее установленной силы при наличии иных доказательств, подтверждающих фактический вывоз товара.

При таких обстоятельствах оснований к отмене судебных актов не имелось.

Из приведенного примера мы видим, что применение НК РФ и АПК РФ в совокупности смягчает излишнюю формализацию требований материального права к доказательствам экспорта товара. Именно предоставление суду процессуальным законом права свободной оценки доказательств позволяет найти компромисс между противоположными учениями об истине материальной и формальной, не идти на поводу у недобросовестного налогоплательщика, безукоризненно оформившего лжеэкспорт, и в то же время не заходить излишне далеко, требуя все новых и новых доказательств реального вывоза товара за границу Российской Федерации.

Свобода в оценке доказательств, предоставляемая суду АПК РФ, правило о том, что никакие доказательства не имеют для арбитражного суда заранее установленной силы, дают основание полагать, что арбитражный суд вправе выйти за пределы перечня, установленного НК РФ, оценив любое иное доказательство, если в совокупности с другими доказательствами оно в достаточной мере подтверждает экспорт товаров.

Так, по делу № КА-А40/2279-01 общество с ограниченной ответственностью обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с иском к налоговой инспекции об обязании возместить сумму налога на добавленную стоимость за II–IV кварталы 1999 г. и I квартал 2000 г. в сумме 3 370 274 руб. 63 коп.

Решением от 5 февраля 2001 г. Арбитражный суд г. Москвы удовлетворил исковые требования истца, подтвержденные материалами дела.

В апелляционной инстанции решение суда не проверялось.

Законность судебного акта проверена в связи с кассационной жалобой Инспекции МНС России, в которой налоговый орган ссылался на то, что имеющимися в деле документами не подтверждается поступление валютной выручки по контрактам, заключенным обществом с инопокупателями.

Судом первой инстанции на основании анализа всего объема содержащихся в деле документов, предусмотренных п. 22 действовавшей в спорный период Инструкции Госналогслужбы России от 11 октября 1995 г. № 39 «О порядке исчисления и уплаты налога на добавленную стоимость», сделан вывод, что количество продукции, полученное ООО от российских поставщиков и оплаченное им с учетом налога на добавленную стоимость, было отгружено на экспорт и оплачено инопокупателями.

Указанные обстоятельства подтверждались также фактами сдачи в архив Международного московского банка досье по оформленным истцом паспортам сделки, поскольку в соответствии с подп. 1.1, 1.2, 1.3,1.4, 5.1 Инструкции банка России № 86-И и ГТК России от 13 октября 1999 г. № 01–23/26541 «О порядке осуществления валютного контроля за поступлением в Российскую Федерацию выручки от экспорта товаров» в порядке банковского контроля за поступлением выручки досье по паспорту сделки сдается в архив банка лишь при наличии ведомости, содержащей сведения об операциях по контракту, и учетной карточка! таможенно-банковского контроля, содержащей сведения об экспортируемом по контракту товаре из грузовой таможенной декларации, а также сведения о поступлениях выручки.

По этой же причине не принят во внимание довод ответчика о ненадлежащем оформлении контрактов. Кроме того, последние в установленном порядке не признаны недействительными.

При таких обстоятельствах не имелось оснований к отмене судебного акта [435] .

В настоящее время Конституционный Суд РФ подтвердил правильность избранной арбитражным судом позиции, приняв Постановление от 14 июля 2003 г. № 12-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 4, пункта 1 статьи 164, пунктов 1 и 4 статьи 165 Налогового кодекса Российской Федерации, статьи 11 Таможенного кодекса Российской Федерации и статьи 10 Закона Российской Федерации «О налоге на добавленную стоимость» в связи с запросами Арбитражного суда Липецкой области, жалобами ООО «Папирус», ОАО «Дальневосточное морское пароходство» и ООО «Коммерческая компания «Балис», положения которого подробно разобраны выше.

Налогоплательщики, ссылаясь на данное Постановление, зачастую полагают, что совокупность любых документов может подтверждать факт экспорта товаров, например совокупность грузовых таможенных деклараций, писем таможни о вывозе груза и писем иностранного получателя товара, товарно-транспортных накладных, составленных руководством грузоотправителя, может заменить требующиеся по закону документы, подтверждающие факт вывоза товара за пределы таможенной территории Российской Федерации.

Между тем в п. 2.1 и 2.2 мотивировочной части названного Постановления Конституционным Судом РФ анализируется правовая ситуация, когда у налогоплательщика в силу указаний нормативных правовых актов не во всех случаях имеются требуемые Налоговым кодексом документы, но им представляются иные, предусмотренные гражданским законодательством доказательства экспорта груза.

Все перечисленные выше в совокупности документы не могут заменить транспортного, товаросопроводительного или иного документа с отметкой пограничного таможенного органа, подтверждающего вывоз товаров за пределы территории Российской Федерации, как это предусмотрено подп. 4 п. 1 ст. 165 НК РФ, поскольку по гражданскому и международному законодательству именно транспортные документы являются допустимыми доказательствами перевозки грузов. При перевозке груза воздушным, железнодорожным или автомобильным транспортом такими доказательствами являются соответственно авианакладная, железнодорожная накладная или CMR.

Что касается товаросопроводительного или иного документа, указанных в подп. 4 п. 1 ст. 165 НК РФ, то сами по себе они не являются документами, подтверждающими перевозку грузов, однако законодатель приравнял их к таким документам, включив в Налоговый кодекс РФ, при условии наличия в них отметок пограничных таможенных органов, подтверждающих вывоз товаров за пределы территории Российской Федерации.

Вероятно, именно по этой причине Президиум ВАС РФ в Постановлении от 6 июля 2004 г. № 1200/04 [436] занял жесткую позицию в отношении наличия подобных отметок в документах, указанных в подп. 4 п. 1 ст. 165 НК РФ.

Налогоплательщик, желающий доказать факт перевозки груза через таможенную границу Российской Федерации, обязан представить любой из перечисленных в подп. 4 п. 1 ст. 165 НК РФ документов либо представить доказательства того, что таможенные органы отказались проставить на них соответствующие отметки.

Даже если налогоплательщик в соответствии с п. А.8 Международных правил толкования торговых терминов «Инкотермс» 1990 г. передал транспортные документы покупателю, у него остаются товаросопроводительные документы, на которых таможенный орган вправе проставить отметку о вывозе товара.

Таким образом, свобода опенки судом доказательств по налоговому спору ограничена соблюдением требования о допустимости доказательств.

Доказательства, не поименованные в налоговой или иной отрасли права как подтверждающие обстоятельства, имеющие существенное значение для разрешения налогового спора, не могут быть приняты арбитражным судом в качестве адекватной замены доказательству, прямо указанному в законе.

К такому же выводу следует прийти, анализируя подп. 2 п. 1 ст. 165 НК РФ, предусматривающий в качестве документа, подтверждающего поступление выручки от иностранного лица – покупателя на счет налогоплательщика в российском банке, выписку банка.

Выше разбиралась ситуация, когда суд, не имея возможности по выписке банка установить поступление экспортной выручки в счет конкретного контракта, вправе оценить дополнительно представленные документы, например СВИФТ-сообщения.

Однако возникает вопрос: может ли иной документ заменить выписку банка в целях подтверждения фактического поступления выручки от инопокупателя?

Конституционный Суд РФ в Постановлении от 14 июля 2003 г. № 12-П именно связанностью налоговых органов законом объяснил установление в ст. 165 НК РФ подробного перечня документов, необходимых для подтверждения обоснованности применения ставки 0 % по НДС. Тем самым избранный законодателем вариант детального урегулирования порядка реализации права налогоплательщиков на применение этой ставки в Налоговом кодексе РФ соответствует Конституции РФ, а обязательность представления всех входящих в установленный перечень документов, вытекающая из смысла положений п. 1 и 4 ст. 165 НК РФ, не нарушает конституционные права налогоплательщиков.

Таким образом, перечисленный в подп. 1–4 п. 1 ст. 165 НК РФ перечень документов является необходимым минимумом доказательств, которые налогоплательщик должен представить в подтверждение права на получение возмещения НДС при налогообложении по налоговой ставке 0 %. Заменить их могут лишь те документы, которые по гражданскому законодательству подтверждают имеющие значение для разрешения данной категории дел обстоятельства. Если же такими документами налогоплательщик не располагает, он обязан представить те документы, которые прямо указаны в ст. 165 НК РФ, а в случае их непредставления суд не вправе считать установленным обстоятельство, с которым Налоговый кодекс РФ связывает право налогоплательщика на применение налоговой ставки 0 %.

Примером такого подхода служит Постановление Президиума ВАС РФ от 7 декабря 2004 г. № 8911/04 [437] .

В силу общего правила, предусмотренного подп. 2 п. 1 ст. 165 НК РФ, выписка банка или ее копия (далее – выписка банка), подтверждающая фактическое поступление выручки от иностранного лица – покупателя товара на счет налогоплательщика в российском банке, является одним из тех обязательных документов, которые подлежат представлению налогоплательщиком в налоговые органы для подтверждения обоснованности применения налоговой ставки 0 % и налоговых вычетов при реализации товаров, названных в п. 1 ст. 164 НК РФ.

Согласно данной норме в случае, если контрактом предусмотрен расчет наличными денежными средствами, налогоплательщик представляет в налоговые органы выписку банка (копию выписки), подтверждающую внесение налогоплательщиком полученных сумм на его счет в российском банке, а также копии приходных кассовых ордеров, подтверждающие фактическое получение выручки от иностранного лица – покупателя товаров (припасов).

Следовательно, для налогоплательщика, получившего оплату за экспортированный товар наличными рублями, зачисление денег на счет в российском банке и представление в налоговые органы наряду с приходным кассовым ордером соответствующей выписки банка относятся к числу обязательных условий применения налоговой ставки 0 % и налоговых вычетов по налогу на добавленную стоимость.

Названная выписка выдается банком и в данном случае удостоверяет совершение банковской операции – зачисление определенной суммы денег на кои крепили счет налогоплательщика, открытый в этом банке. Приходный кассовый ордер оформляется на прием наличных денежных средств в кассу получающим их лицом – самим налогоплательщиком. Упомянутые документы составляются разными лицами, свидетельствуют о различных по своему характеру денежных операциях и не являются взаимозаменяемыми.

По данному делу налогоплательщик не представлял в налоговую Инспекцию выписку банка о зачислении денежных средств на счет, поскольку заключил дополнительное соглашение к внешнеэкономическому контракту о возможности расчетов наличными деньгами без переоформления паспорта сделки, содержащего условие о безналичных расчетах за экспортированный товар, а затем принял платеж от иностранного покупателя наличными рублями и использовал их на собственные нужды без внесения в банк.

Следовательно, налоговая инспекция, суды первой и апелляционной инстанций правомерно исходили из того, что кооперативом не подтверждено право на получение возмещения налога на добавленную стоимость в соответствии с требованиями ст. 165 НК РФ.

Вместе с тем, исходя из презумпции добросовестности налогоплательщика, суд не имеет права привлекать по собственной инициативе иные доказательства в опровержение фактического экспорта товара либо требовать их представления обеими сторонами.

Об этом свидетельствует судебно-арбитражная практика [438] .

Закрытое акционерное общество обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с иском к налоговой инспекции о признании недействительными ее решений от 16 мая 2001 г., от 14 июня 2001 г., от 17 июля 2001 г., от 17 августа 2001 г., от 18 сентября 2001 г., от 19 октября 2001 г. об отказе в возмещении налога на добавленную стоимость по экспортным операциям и об обязании инспекции возместить сумму НДС в размере 10 566 778 руб. за первое полугодие 2001 г. путем зачета в счет текущих платежей по НДС.

Решением от 23 июля 2002 г., оставленным без изменения постановлением апелляционной инстанции от 21 октября 2002 г., исковые требования удовлетворены, поскольку материалами дела подтверждается факт экспорта товаров.

Законность судебных актов проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой инспекции, в которой налоговый орган ссылался на представление не всех документов, подтверждающих право на возмещение НДС.

Согласно п. 3 ст. 172 НК РФ вычеты сумм налога, предусмотренных его ст. 171, в отношении операций по реализации товаров (работ, услуг), указанных в п. 1 ст. 164 Кодекса, производятся только при представлении в налоговые органы соответствующих документов, предусмотренных ст. 165 Кодекса.

Поскольку ст. 165 НК РФ не предусмотрено отметок получателя товара на транспортных документах, у налогового органа отсутствуют законные основания требовать представления налогоплательщиком CMR с такими отметками.

При таких обстоятельствах оснований к отмене судебных актов не имелось.

И лишь в одном случае суд может отступить от общего правила – когда сторона делает заявление о фальсификации доказательств (ст. 161 АПК РФ), т. е. когда добросовестность налогоплательщика подвергается сомнению.

Статья 1 Протокола № 1 (1952 г.) к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. предполагает соблюдение государством при ограничении или ином вмешательстве в право собственности требования разумного баланса публичного и частного интересов. Данное требование является одним из центральных принципов, лежащих в основе Европейской конвенции по правам человека.

Национальный суд, рассматривая дело, всегда должен учитывать обе стороны правоотношения: требования публичного интереса, общества в целом и права частных лиц. Задача суда – сопоставлять требования общества с интересами конкретного лица, находить компромисс, не допуская ситуации, когда требования публичного интереса полностью подавляют частный интерес и, наоборот, когда публичные интересы вообще не учитываются судом. Желательно, чтобы судебное решение отражало конкуренцию интересов, оценку баланса и объясняло, почему судья принял решение в пользу частных или публичных интересов.

На каждом судье лежит очень большая ответственность, так как оценивать справедливость соотношения интересов приходится ему, а четких правил для определения данного соотношения не существует.

Отечественная практика показывает, что в некоторых случаях суды принимают решения, исходя из формальных требований закона, не вникая в сущность правоотношения. Поэтому создается ситуация, при которой нарушается баланс интересов, выносится решение, учитывающее только публичные или только частные интересы.

Можно предположить, что Европейский Суд по правам человека будет критиковать подобные решения, соответственно, выносить неблагоприятные для Российской Федерации решения [439] .

Согласно п. 1, 2 ст. 169 НК РФ счет-фактура является документом, служащим основанием для принятия предъявленных сумм налога к вычету или возмещению в порядке, предусмотренном настоящей главой. Счета-фактуры, составленные и выставленные с нарушением порядка, установленного п. 5 и 6 настоящей статьи, не могут являться основанием для принятия предъявленных покупателю продавцом сумм налога к вычету или возмещению.

Из сопоставления норм права, закрепленных в Налоговом кодексе РФ и постановлении Правительства РФ от 29 июля 1996 г. № 914, видно, что законодатель, формулируя нормы материального права, не соотносил их с нормами права процессуального. Ведь согласно ч. 1 ст. 65 АПК РФ каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений.

Обстоятельства, связанные с реальным приобретением товара и его оплатой, доказывает налогоплательщик, претендующий на вычет или возмещение из бюджета оплаченного им покупателю НДС в составе стоимости товара, поскольку именно налогоплательщик в силу ст. 171 НК РФ имеет право уменьшить общую сумму налога на налоговые вычеты.

Однако счет-фактура на этот товар оформляется не налогоплательщиком, а лицом, продающим ему товар. И хотя в соответствии с ч. 1 ст. 66 АПК РФ доказательства представляются лицами, участвующими в деле, нормами материального права неблагоприятные последствия нарушения третьим лицом в оформлении доказательств возложены на налогоплательщика, который не может отвечать за действия другой организации.

Представляется, что приведенные нормы материального права должны быть скорректированы в сторону их корреспонденции с нормами процессуального права.

Налогоплательщик не должен отвечать за действия сторонней организации.

Конституционный Суд РФ уже сделал попытку такой корреспонденции с принятием Определения от 2 октября 2003 г. № 384-0 «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы ООО «Дизайн-груп-па «Интерьер флора» на нарушение конституционных прав и свобод пунктом 3 статьи 161 Налогового кодекса Российской Федерации».

В данном Определении разбирается ситуация, когда при оказании органами государственной власти и управления определенного рода услуг, в отличие от частных лиц, счета-фактуры не выписываются, из чего делается вывод, что счет-фактура не является единственным документом для предоставления налогоплательщику вычетов по НДС. Налоговые вычеты в данном случае могут предоставляться и на основании иных документов, подтверждающих уплату НДС.

В любом случае налогоплательщик, установив недостатки в оформлении продавцом счета-фактуры, вправе потребовать от последнего их устранения, а налоговый орган обязан принять исправленный счет-фактуру в качестве доказательства наличия у налогоплательщика права на вычет или возмещение НДС.

Вместе с тем следует отметить, что 15 февраля 2005 г. Конституционный Суд РФ вынес Определение № 93-0 «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы общества с ограниченной ответственностью «Тайга-Экс» на нарушение конституционных прав и свобод положениями пункта 2 статьи 169, абзаца второго пункта 1 и пункта 6 статьи 172 и абзаца третьего пункта 4 статьи 176 Налогового кодекса Российской Федерации», в котором изложил следующую правовую позицию.

По смыслу данной нормы соответствие счета-фактуры требованиям, установленным п. 5 и 6 ст. 169 НК РФ, позволяет определить контрагентов по сделке (ее субъекты), их адреса, объект сделки (товары, работы, услуги), количество (объем) поставляемых (отгруженных) товаров (работ, услуг), цену товара (работ, услуг), а также сумму начисленного налога, уплачиваемую налогоплательщиком и принимаемую им далее к вычету. Таким образом, требование п. 2 ст. 169 НК РФ, согласно которому налогоплательщик в качестве основания налогового вычета может представить только полноценный счет-фактуру, содержащий все требуемые сведения, и не вправе предъявлять к вычету сумму налога, начисленную по дефектному счету-фактуре, сведения в котором отражены неверно или неполно, направлено на создание условий, позволяющих оценить правомерность налогового вычета и пресечь ситуации, связанные с необоснованным возмещением (зачетом или возвратом) сумм налога из бюджета. Кроме того, в п. 2 ст. 169 НК РФ закреплено правило, согласно которому отражение каких-либо дополнительных сведений, не входящих в предусмотренный п. 5 и 6 данной статьи закрытый перечень, не может являться обязательным условием для принятия начисленных и уплаченных сумм налога к вычету.

Следовательно, названные законоположения не запрещают принимать к вычету суммы налога на добавленную стоимость, исчисление и оформление которых соответствуют всем необходимым для осуществления налогового контроля требованиям, а потому не могут рассматриваться как ограничивающие конституционные права и свободы заявителя, что в силу Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» является основанием для отказа в принятии его жалобы к рассмотрению.

Таким образом, Конституционный Суд РФ отказал заявителю в признании п. 2 ст. 169 НК РФ неконституционным, тем самым переложив на налогоплательщика отрицательные последствия неправильного заполнения продавцом счета-фактуры, на оформление которого у покупателя-налогоплательщика не имеется достаточно влияния, особенно если продавец и покупатель находятся в разных городах, отдаленных в условиях России друг от друга на значительное расстояние, что препятствует, а иногда и делает практически невозможным исправление счетов-фактур. На налогоплательщика в связи с этим возлагается бремя доказывания существенных обстоятельств с помощью доказательств, на оформление которых налогоплательщику затруднительно оказать должное влияние.

 

Рядом арбитражных судов был воспринят подобный формальный подход.

Так, в постановлении от 18 декабря 2002 г. № А19-6433/01-33-32-Ф02-3672/02-С1 Федеральный арбитражный суд Восточно-Сибирского округа, установив, что в счет-фактуре продавца указан его недостоверный идентификационный номер, отменил судебные акты суда первой и апелляционной инстанций о признании решения налоговой инспекции об отказе в возмещении НДС недействительным. При этом окружной суд пришел к выводу, что обязанность отслеживания правильности заполнения счетов-фактур лежит на покупателе товаров, а неисполнение названной обязанности влечет отказ в принятии к вычету сумм налога, предъявленных покупателю продавцом [440] .

Однако по преимуществу судебно-арбитражная практика идет по другому пути: недостающие в счете-фактуре сведения могут быть восполнены иными доказательствами, поскольку при разрешении налогового спора суду при исследовании всех обстоятельств по делу становятся очевидными реальность хозяйственной операции и оплата товара покупателем поставщику.

Бездумное следование формальной истине может привести к столкновению нормы налогового и других отраслей материального права при разрешении конкретного налогового спора.

Так, общество с ограниченной ответственностью обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с исковым заявлением о признании незаконным решения Инспекции ФНС России от 29 апреля 2005 г., которым налогоплательщику доначислен налог на добавленную стоимость за август 2004 г. в размере 70 692 199 руб. 000 привлечено к налоговой ответственности за неуплату НДС, предусмотренной п. 1 ст. 122 НК РФ, в виде штрафа в размере 12 433 922 руб., налогоплательщику предложено уплатить сумму налога и штрафных санкций.

Решением Арбитражного суда г. Москвы от 27 июля 2005 г. требования частично удовлетворены. В апелляционной инстанции дело не рассматривалось.

Законность судебного акта проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой налогового органа, в которой он просил решение суда первой инстанции отменить, в удовлетворении требований отказать полностью, поскольку счета-фактуры, полученные от поставщиков, заполнены с нарушением порядка оформления, установленного ст. 169 НК РФ.

Из текста обжалуемого судебного акта следует, что судом исследовались представленные счета-фактуры, платежные поручения, книги продаж и книги покупок за август 2004 г., которым дана надлежащая правовая оценка. При этом суд установил следующее.

Довод налогового органа об отсутствии в счетах-фактурах адресов воинских частей не является основанием для отказа в возмещении НДС, поскольку в силу ст. 5 Закона РФ от 21 июля 1993 г. № 5485-1 «О государственной тайне» сведения о дислокации, действительных наименованиях, организационной структуре и численности войск составляют государственную тайну. Следует отметить, что в счетах-фактурах были указаны номера воинских частей, что позволяло при необходимости проверить факт получения ими приобретенного налогоплательщиком товара и место доставки.

При таких обстоятельствах оснований для отмены судебного акта в обжалуемой части не имелось [441] .

Выше исследовался вопрос о руководстве российским судом материальной, а не формальной истиной, что не позволяет суду только по мотиву незаполнения какой-либо графы счета-фактуры и при условии восполнения этого пробела другими документами отказывать добросовестному налогоплательщику в возмещении НДС. Указанный подход вполне согласуется с действующими нормами как материального, так и процессуального права.

Действительно, в соответствии си. 1, 2 ст. 169 НК РФ счет-фактура является документом, служащим основанием для принятия сумм налога к вычету или возмещению, а составленный с нарушениями требований закона счет-фактура не может являться таким основанием.

Принятие предъявленных покупателю продавцом сумм налога к вычету осуществляется в силу п. 1 ст. 171 НК РФ самим налогоплательщиком, а возмещение НДС в силу ст. 176 НК РФ – налоговым органом, и на этой стадии данные субъекты налогового правоотношения ограничены в праве соответственно налогового вычета и возмещения.

Однако когда спор перемещается в суд, последний, используя свои полномочия, предоставленные ему процессуальным законодательством (ст. 71 АПК РФ), вправе оценить представленные сторонами доказательства в их совокупности, проверив достоверность счета-фактуры в сравнении с другими доказательствами.

Главным требованием к этим другим доказательствам будет требование о допустимости этих доказательств. Они должны с не меньшей доказательственной силой, чем счет-фактура, восполнять сведения, которые отсутствуют в счете-фактуре. Пункт 5 ст. 169 НК РФ содержит исчерпывающий перечень таких сведений.

Согласно подп. 1 п. 5 ст. 169 НК РФ в счете-фактуре должны быть указаны номер и дата выписки счета-фактуры, что может быть подтверждено книгой продаж продавца и журналами выставленных и полученных счетов-фактур.

Наименование, адрес и идентификационные номера налогоплательщика и покупателя (подп. 2 п. 5 ст. 169 НК РФ) подтверждаются их учредительными документами и свидетельствами о постановке на налоговый учет.

Наименование и адрес грузоотправителя и грузополучателя, наименование поставляемых товаров, описание выполненных работ, оказанных услуг и единица измерения, количество поставляемых товаров (работ, услуг), цена за единицу измерения и стоимость товаров (подп. 3, 5–8, 12 п. 5 ст. 169 НК РФ) могут подтверждаться заключенным продавцом и покупателем договором и товарно-транспортными накладными.

Суммы акциза по подакцизным товарам, налоговая ставка, сумма налога (подп. 9—11 п. 5 ст. 169 НК РФ) легко определяются исходя из положений Налогового кодекса РФ о налоговых ставках и стоимости отгруженных товаров (выполненных работ, оказанных услуг).

Страна происхождения товара, номер грузовой таможенной декларации в отношении товаров, страной происхождения которых не является Российская Федерация (подп. 13, 14 п. 5 ст. 169 НК РФ), могут быть установлены грузовой таможенной декларацией и международной товарно-транспортной накладной.

Определенные сложности представляет восполнение данных о номере платежно-расчетного документа в случае получения авансовых или иных платежей в счет предстоящих поставок товаров (выполнения работ, оказания услуг) (подп. 4 п. 5 ст. 169 НК РФ), поскольку вряд ли является реальным сопоставление платежных и товарно-сопроводительных документов по всему объему отгруженного в разное время товара.

Вместе с тем действующие нормативные правовые акты предоставляют налогоплательщику право воспользоваться возможностью внесения исправлений в счет-фактуру, предоставленной п. 29 Правил ведения журналов учета полученных и выставленных счетов-фактур, книг покупок и книг продаж при расчетах по налогу на добавленную стоимость, утвержденных постановлением Правительства РФ от 2 декабря 2000 г. № 914.

Этой же возможностью налогоплательщик вправе воспользоваться, чтобы соблюсти требования п. 6 ст. 169 НК РФ о подписании счета-фактуры руководителем и главным бухгалтером организации либо иными должностными лицами, уполномоченными на то соответствующим приказом, о заверении счета-фактуры печатью организации.

Судебно-арбитражная практика показывает, что налоговые органы исходят из того, что исправленный счет-фактура не может быть принят в качестве основания налогового вычета. Однако подобная позиция противоречит п. 29 вышеназванных Правил. Такой запрет отсутствует в ст. 169 НК РФ, регулирующей порядок оформления счета-фактуры.

Налоговые органы при этом ссылаются на то, что налогоплательщик должен представить заново правильно оформленный счет-фактуру. Однако такой подход противоречит принципу непосредственного отражения каждой хозяйственной операции в бухгалтерском учете. Два счета-фактуры в отношении одной хозяйственной операции не могут существовать одновременно, тем более что один из них будет выписан не в момент совершения этой операции, а значительно позднее.

Конечно, сказанное не означает, что в выставленном счете-фактуре вообще может не содержаться ни одной заполненной графы. Как правило, недочеты касаются оформления какой-либо одной из граф, например не указан идентификационный номер налогоплательщика или вместо фактического адреса грузополучателя указан его юридический адрес.

В связи с принципиально занятой налоговыми органами позицией непринятия в качестве надлежащего доказательства счета-фактуры с отдельными недочетами или исправлениями, а также в связи с переходом в последнее время практики налоговых органов при проведении налоговых проверок с доктрины добросовестного налогоплательщика на презумпцию недобросовестного налогоплательщика необходимо принять изменения ст. 169 НК РФ, в том числе путем внесения в нее дополнения о том, что споры между налогоплательщиком и налоговым органом в отношении правильности оформления счета-фактуры разрешаются арбитражным судом.

Переложение законодателем и Конституционным Судом РФ на налогоплательщика отрицательных последствий неправильного заполнения продавцом счета-фактуры вызывает внутреннее сопротивление судей, которое выражается в том, что суд, вместо того чтобы напрямую применять п. 1, 2 ст. 169 НК РФ, начинает рассуждать о добросовестном поведении налогоплательщика и, если полагает, что между продавцом и покупателем отсутствовал сговор, направленный на незаконное возмещение НДС, вне зависимости от правильного заполнения счета-фактуры продавцом принимает решение о возмещении налога покупателю [442] .

Однако в данном случае не применяется Определение Конституционного Суда РФ от 25 июля 2001 г. № 138-0 «По ходатайству Министерства Российской Федерации по налогам и сборам о разъяснении Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 12 октября 1998 года по делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 11 Закона Российской Федерации «Об основах налоговой системы в Российской Федерации» в отношении недобросовестного налогоплательщика, а подлежат применению п. 1,2 ст. 169 НК РФ, которыми вне зависимости от добросовестного поведения налогоплательщика именно на него возложены последствия неправильного оформления счетов-фактур поставщиком.

Если при оформлении счета-фактуры выяснится, что он оформлен с невосполнимыми нарушениями, например руководитель организации-продавца отрицает при допросе в качестве свидетеля в суде подписание счета-фактуры, то суд, руководствуясь п. 1,2 ст. 169 НК РФ, должен отказать покупателю в возмещении налога, поскольку счет-фактура, не подписанный руководителем или уполномоченным им лицом, не может являться основанием для принятия сумм налога к возмещению.

Характерно, что в той же ст. 169 НК РФ содержится норма права, которая четко ограничивает пределы бремени доказывания налогоплательщика по делам о возмещении налога на добавленную стоимость. Согласно подп. 13 и 14 п. 5 ст. 169 НК РФ в счете-фактуре должны быть указаны страна происхождения товара и номер грузовой таможенной декларации. Далее в п. 5 ст. 169 НК РФ законодатель определяет, что сведения, предусмотренные подп. 13 и 14 настоящего пункта, указываются в отношении товаров, страной происхождения которых не является Российская Федерация.

Налогоплательщик, реализующий данные товары, несет ответственность только за соответствие указанных сведений в предъявляемых им самим счетах-фактурах сведениям, содержащимся в полученных им от продавца счетах-фактурах и товаросопроводительных документах.

Из данной нормы права следует, что налогоплательщик должен доказать только соответствие данных о стране происхождения товара и номере грузовой таможенной декларации, которые он указывает в счете-фактуре и товаросопроводительной накладной, выставленных им самим при продаже товара, тем сведениям, которые он получил из счета-фактуры и товаросопроводительной накладной, выставленных ему предыдущим продавцом товара. Следовательно, на него не может быть возложено бремя доказывания идентичности соответствующих сведений, указанных им в собственном счете-фактуре и товаросопроводительной накладной, сведениям о реальном происхождении товара и действительном номере грузовой таможенной декларации. Поэтому если налоговый орган, используя оперативную информацию, установил, что в действительности товар произведен в другой стране и поставлен по другой грузовой таможенной декларации, он не вправе отказать налогоплательщику в возмещении НДС на этом основании, поскольку налогоплательщик в силу закона не несет ответственности за заполнение этих сведений продавцом импортного товара.

Такая ответственность может наступить, только если налоговым органом будет доказано наличие сговора между налогоплательщиком и продавцом импортного товара относительно реализации контрафактной продукции.

Таким образом, мы видим, что в самой ст. 169 НК РФ содержатся противоречивые подходы к сходным ситуациям, когда продавец указывает неверные сведения в выставленном им налогоплательщику счете-фактуре. Разница заключается лишь в том, где произведен товар.

Если товар произведен в России, то действует общая норма права, закрепленная в п. 2 ст. 169 НК РФ, согласно которой налогоплательщик теряет право на вычет и возмещение НДС в случае нарушения продавцом порядка заполнения счета-фактуры.

Если товар произведен за пределами Российской Федерации, то действует норма права, содержащаяся в п. 5 ст. 169 НК РФ, в соответствии с которой налогоплательщик не отвечает за правильность оформления продавцом счета-фактуры относительно страны происхождения товара и номера грузовой таможенной декларации.

В первом случае на налогоплательщика возлагается бремя доказывания реальности происхождения товара, в последнем случае с него снимается это бремя.

Так, если налоговый орган, указывая на недобросовестность налогоплательщика, ссылается на справки компетентных органов о том, что в России определенный товар не производится в заявленных налогоплательщиком объемах, налогоплательщик не имеет перевозочных средств и складских помещений для обеспечения реализации этого товара, налогоплательщик должен опровергнуть представленные налоговым органом доказательства его недобросовестности.

Указанное противоречие, содержащееся в ст. 169 НК РФ, еще раз подтверждает необходимость изменения ст. 169 НК РФ, которая возлагает на налогоплательщика бремя доказывания правильности заполнения счета-фактуры продавцом. В этом случае добросовестному налогоплательщику достаточно было бы доказать, что сведения, внесенные им в счет-фактуру при реализации товара, соответствуют сведениям, которые указаны в счете-фактуре, выставленном налогоплательщику предыдущим продавцом товара.

Такой подход реально работает на презумпцию добросовестности налогоплательщика. В такой ситуации налоговый орган был бы обязан доказывать вышеуказанные обстоятельства в рамках возбужденного уголовного дела, поскольку приводимые им аргументы далеки от арбитражного процесса, но вполне вписываются в рамки расследования уголовного дела. В противном случае налоговый орган обязан сделать заявление о фальсификации доказательств, что, впрочем, не исключает в силу ст. 161 АПК РФ в дальнейшем возбуждения уголовного дела.

Однако, как было указано ранее, в настоящее время Президиум ВАС РФ пошел по пути толкования положений ст. 169 АПК РФ, приняв постановления от 25 мая 2010 г. № 15658/09, от 20 апреля 2010 г. № 18162/09 и закрепив правовые позиции о реальности хозяйственных операций и проявлении налогоплательщиком должной осмотрительности при выборе контрагента [443] .

Не исключено, что эта корректировка судебно-арбитражной практики породила идею введения уголовной ответственности за создание фирм-«однодневок» и участие в них, что, по мнению ведущих ученых-юристов, не снимает возникающих в связи с этим проблем, сложность которых не соответствует тем средствам, выбранным для их решения.

Обычно предполагается, что «однодневки» создаются на имена бомжей, на потерянные или украденные паспорта, но это отражает только часть действительности. Сегодня, наверное, каждая серьезная компания имеет при себе несколько таких созданных про запас фирм. Не на имя бомжа, не на имя человека, который умер и паспорт которого удалось получить, а созданных либо родственниками руководителя фирмы, либо ее менеджерами, которым собственника! компании доверяют. Найти что-то противозаконное на этой стадии практически невозможно. Эти фирмы не действуют, пока не потребуется вывести активы, совершить какой-то перевод денег для их отмывания и т. д. Но пока они в замороженном состоянии, формальных оснований ликвидировать их с помощью этого Закона нет [444] .

В связи с этим A.Л. Маковский предлагает ориентироваться на операции фирмы: если она не совершает в течение длительного периода никаких операций по счету, если предоставляет в налоговый орган нулевой отчет либо вообще его не представляет, от нее надо очищать рынок и оборот. Увеличение уставного капитала было бы более эффективной мерой, чем уголовная ответственность, не требующей никаких затрат, поскольку уставный капитал – это, как отмечает A.A. Иванов, входной билет на рынок, свидетельство серьезности намерений. Этот Закон эффективным не будет, хлопот дополнительных будет много, прежде всего для следственных органов, для оперативников [445] .

Именно по этому пути шла длительное время складывающаяся судебно-арбитражная практика [446] .

Нередки в судебно-арбитражной практике и случаи, когда баланс интересов при разрешении публично-правового спора нарушается в пользу частного интереса.

Как правило, это дела, в которых необходимо применение ст. 161 АПК РФ о фальсификации доказательств, когда требуемый законодательством перечень документов в подтверждение правильности уплаченного налога представлен, однако их достоверность подвергается сомнению, о чем свидетельствует нижеприведенное дело [447] .

ООО «АБС Евроконсалтинг» обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании незаконным бездействия налоговой инспекции по несвоевременному возмещению налога на добавленную стоимость и требовании обязать инспекцию возместить НДС в размере 8 078 839 руб. 66 коп. за IV квартал 1999 г. по экспортной операции.

Решением от 24 сентября 2003 г., оставленным без изменения постановлением апелляционной инстанции от 1 декабря 2003 г… Арбитражный суд г. Москвы удовлетворил требования общества, представившего полный пакет документов в подтверждение права на налоговую льготу.

Законность судебных актов проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции МНС России, в которой налоговый орган ссылался на недобросовестность налогоплательщика и невозможность исполнить решение суда.

ООО в отзыве на кассационную жалобу и в заседании суда кассационной инстанции ссылалось на то, что тексты апелляционной и кассационной жалоб идентичны, никаких новых доводов налоговым органом не представлено.

Судом первой и апелляционной инстанций на основании счета-фактуры и платежного поручения установлено фактическое исполнение сделки купли-продажи турбин, заключенной налогоплательщиком с российским продавцом.

Между тем в заседании суда кассационной инстанции инспекцией представлены доказательства обращения в Арбитражный суд г. Москвы и принятия последним к рассмотрению искового заявления от 3 декабря 2003 г. № 14–24/15423 о признании недействительным договора от 17 ноября 1999 г. № 01–36/11, заключенного между ООО «АБС Евроконсалтинг» и ООО «Висконти Л» с целью, заведомо противной основам правопорядка, незаконного возмещения из бюджета НДС, поскольку фактически турбины никогда не производились.

Одновременно в заседании суда кассационной инстанции представитель налогового органа пояснил, что в случае признания договора недействительным им будет сделано заявление о фальсификации доказательств, поскольку непроизведенные турбины на экспорт не отгружались.

В связи с этим судебные акты следовало отменить, дело передать на новое рассмотрение в первую инстанцию суда для решения вопроса с учетом указанных доводов инспекции, а также о приостановлении производства по настоящему делу до рассмотрения арбитражным судом дела № А40-53580/03-42-480 о признании договора недействительным.

Понятно, что в подобных ситуациях недобросовестные налогоплательщики возражают против инициативы суда, направленной на выяснение достоверности представленных доказательств. Однако имеются случаи, когда налоговые органы возражают против активной роли суда по установлению добросовестного поведения налогоплательщика.

Так, по делу № КА-А40/95-04 ЗАО «Технопол» обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с исковым заявлением о признании недействительным требования налоговой инспекции от 1 апреля 2003 г. № 96-Н об уплате налога на общую сумму задолженности 325 155 руб. 51 коп.

Решением от 26 августа 2003 г., оставленным без изменения постановлением апелляционной инстанции от 23 октября 2003 г., Арбитражный суд г. Москвы удовлетворил требования общества, добросовестно исполнившего обязанность по уплате налогов.

Законность судебных актов проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции МНС России, в которой налоговый орган просил отменить судебные акты, ссылаясь на то, что спорные суммы налогов в бюджет не поступили, в связи с чем нельзя признать обязанность налогоплательщика по уплате налогов исполненной. Инспекция также указала на то, что Арбитражный суд в нарушение ч. 2 ст. 167, ч. 1 ст. 168 АПК РФ рассмотрел вопрос о добросовестности общества, не относящийся к предмету спора.

ЗАО в отзыве на кассационную жалобу и в судебном заседании кассационной инстанции возражало против удовлетворения требований инспекции по мотивам, изложенным в судебных актах.

В кассационной жалобе инспекция со ссылкой на письмо Центрального банка РФ от 14 августа 2003 г. № 51-19-13/12485 утверждала, что платежные поручения на списание спорных сумм налогов обществом не выставлялись.

Однако, как усматривалось из материалов дела и установлено судом первой и апелляционной инстанций, денежные средства из расчетного счета общества на налоговые платежи перечислены платежными поручениями от 2 сентября 1998 г. № 432–435, от 6 ноября 1998 г. № 469, 493–495. Согласно выпискам банка из расчетного счета общества от 2 сентября 1998 г., 6 ноября 1998 г., 3 сентября 1998 г., 29 сентября 1998 г., 23 октября 1998 г. списаны денежные средства по указанным платежным поручениям, при этом, как следует из перечисленных выписок банка, остаток денежных средств на расчетном счете ЗАО на соответствующие даты выставления платежных поручений был достаточным для исполнения всех платежных поручений, выставленных в этот период. В соответствии с договором № 002 на расчетное и кассовое обслуживание расчетные операции с использованием счета ЗАО в АКБ «Мосбизнесбанк» производились начиная с 25 ноября 1996 г., т. е. в течение двух лет до выставления платежных поручений на списание спорных сумм недоимки по налогам.

Таким образом, довод инспекции о том, что обществом не выставлялись платежные поручения на списание спорных сумм налогов, нельзя признать обоснованным.

Из письма Центрального банка РФ от 14 августа 2003 г. № 51-19-13/12485 усматривалось, что спорные суммы налогов по платежным поручениям, указанным в письме инспекции, с корреспондентского счета № 30101810300000000312 ОАО «Мосбизнесбанк» не списывались.

Однако Конституционный Суд РФ в Определении от 25 июля 2001 г. № 138-0 «По ходатайству Министерства Российской Федерации по налогам и сборам о разъяснении Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 12 октября 1998 года по делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 11 Закона Российской Федерации «Об основах налоговой системы в Российской Федерации» указал, что конституционная обязанность каждого налогоплательщика считается исполненной в момент списания банком средств в уплату налога с расчетного счета налогоплательщика, а не с корреспондентского счета банка, как полагает инспекция.

Кроме того, согласно письму Центрального банка РФ от 14 августа 2003 г. № 51-19-13/12485 отделение № 1 Московского главного территориального управления ЦБ РФ сведениями о счетах клиентов ОАО «Мосбизнесбанк» не располагает. При этом из справки АКБ «Мосбизнесбанк» следует, что АКБ «Мосбизнесбанк» денежные средства, перечисленные по платежным поручениям на уплату спорных сумм налогов, занесены АКБ «Мосбизнесбанк» в картотеку и находятся в ожидании очередности платежа.

В кассационной жалобе инспекция указала, что обязанность ЗАО по уплате налогов не может быть признана исполненной, поскольку денежные средства не поступили в бюджет.

По мнению инспекции, Постановление Конституционного Суда РФ от 12 октября 1998 г. № 24-П, которым положение п. 3 ст. 11 Закона РФ от 27 декабря 1991 г. № 2118-1 «Об основах налоговой системы в Российской Федерации» с учетом смысла, придаваемого ему сложившейся правоприменительной практикой, как предусматривающее прекращение обязанности налогоплательщика – юридического лица по уплате налога лишь с момента поступления сумм налогов в бюджет признано не соответствующим Конституции РФ, не имеет обратной силы. В связи с этим инспекция со ссылкой на ст. 79 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1 – ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» полагала, что оспариваемое требование об уплате недоимка! по налогам, возникшей до 12 октября 1998 г., выставлено правомерно.

В пункте 4 Постановления от 16 июня 1998 г. № 19-П «По делу о толковании отдельных положений статей 125, 126 и 127 Конституции Российской Федерации» Конституционный Суд РФ указал, что постановления КС РФ являются окончательными, не могут быть пересмотрены другими органами или преодолены путем повторного принятия отвергнутого неконституционного акта, а также обязывают всех правоприменителей, включая другие суды, действовать в соответствии с правовыми позициями Конституционного Суда РФ.

В связи с этим у арбитражного суда при рассмотрении настоящего дела не имелось оснований не принимать во внимание правовую позицию Конституционного Суда РФ, изложенную в Постановлении от 12 октября 1998 г. № 24-П.

В соответствии со ст. 70 НК РФ требование об уплате налога должно быть направлено налогоплательщику не позднее трех месяцев после наступления срока уплаты налога, если иное не предусмотрено данным Кодексом.

Поскольку требование от 1 апреля 2003 г. № 96-Н об уплате налогов выставлено инспекцией по истечении установленного законом срока, довод инспекции о том, что данное требование выставлено правомерно, так как недоимка списана со счета общества по платежным поручениям до 12 октября 1998 г., не мог быть принят во внимание.

В силу ч. 2 ст. 165 АПК РФ обстоятельства, имеющие значение для правильного рассмотрения дела, определяются арбитражным судом на основании требований и возражений лиц, участвующих в деле, в соответствии с подлежащими применению нормами материального права.

В Определении от 25 июля 2001 г. № 138-0 Конституционный Суд РФ указал, что вопрос о том, может ли считаться уплаченным списанный банком налог, реально не перечисленный в бюджет, при отсутствии соответствующих денежных средств на корреспондентском счете банка, если они были формально зачислены банком на счета налогоплательщика, а также при отсутствии денежных средств на расчетом счете налогоплательщика непосредственно, не был предметом рассмотрения Конституционного Суда. Вместе с тем закрепленный в Постановлении от 12 октября 1998 г. № 24-П подход, допускающий распространение его правовой позиции только на добросовестных налогоплательщиков, предполагает обязанность налоговых органов доказывать обнаруживающуюся недобросовестность налогоплательщиков и банков в порядке, установленном Налоговым кодексом РФ.

Из указанного выше следует, что установление обстоятельств, касающихся добросовестности налогоплательщика при исполнении обязанности по уплате налогов, является обязательным при рассмотрении настоящего спора. Таким образом, довод инспекции о том, что суд вышел за рамки предмета спора, следует признать необоснованным.

Поскольку инспекцией ни в первую, ни в апелляционную инстанцию не представлено доказательств недобросовестности общества, суд пришел к обоснованному выводу, что обязанность по уплате спорных сумм налогов исполнена, в связи с чем требование инспекции об уплате налогов следовало признать недействительным.

При таких обстоятельствах оснований к отмене или изменению судебных актов не имелось [448] .

Ранее автор настоящей работы ссыпался на то, что активная роль суда в разрешении налогового спора ограничена презумпцией добросовестности налогоплательщика.

Поскольку в приведенном деле сам налогоплательщик настаивал на установлении обстоятельств, связанных с добросовестным исполнением им налоговых обязательств, и оценке соответствующих доказательств, судом проявлена разумная активность в целях соблюдения баланса публичных и частных интересов.

 

1.3. Признание обстоятельств

Арбитражным процессуальным кодексом 2002 г. воспринято положение английского, американского и французского процессуального права о признании [449] , что свидетельствует о дальнейшем сближении российского процессуального законодательства с процессуальным правом стран Европы и США.

Включение в АПК РФ 2002 г. ст. 70 об освобождении от доказывания обстоятельств, признанных сторонами, вполне согласуется с канадским Актом о доказательствах, регулирующим судебное разбирательство в такой развитой стране мира, как Канада.

К базовым принципам, управляющим применимостью и качеством предъявляемых доказательств, относится признание фактов: если одна из сторон процесса однозначно признает факты, о наличии которых утверждает другая сторона, то эти факты не нуждаются в доказательстве во время слушаний [450] .

Согласно ч. 2 ст. 70 АПК РФ признанные сторонами в результате достигнутого между ними соглашения обстоятельства принимаются арбитражным судом в качестве фактов, не требующих дальнейшего доказывания. При этом такое соглашение может быть достигнуто как в судебном заседании, так и вне его. Главное, чтобы это соглашение было удостоверено заявлениями сторон в письменной форме и занесено в протокол судебного заседания.

Признание стороной обстоятельств, на которых другая сторона основывает свои требования и возражения, освобождает другую сторону от необходимости доказывания таких обстоятельств (ч. 3 ст. 70 АПК РФ).

Признание факта связано с распределением обязанности доказывания. Признание стороной факта, на котором другая сторона основывает свои требования или возражения, освобождает последнюю от необходимости его доказать [451] .

К таким обстоятельствам по налоговым спорам могут, в частности, относиться обстоятельства, связанные с уплатой налогов и сборов. Например, если налоговый орган признает факт уплаты налогоплательщиком определенного вида налога в соответствующем размере, это освобождает налогоплательщика от необходимости представлять суду такие документы, как платежные поручения и выписка банка из своего расчетного счета, поскольку в соответствии с п. 3 ст. 45 НК РФ обязанность по уплате налога считается исполненной с момента предъявления в банк поручения на уплату налога при наличии достаточного денежного остатка на счете налогоплательщика.

Впрочем, арбитражный суд не принимает признание стороной обстоятельств, если располагает доказательствами, дающими основания полагать, что признание этой стороной указанных обстоятельств совершено в целях сокрытия определенных фактов или под влиянием обмана, насилия, угрозы, заблуждения. В этом случае данные обстоятельства подлежат доказыванию на общих основаниях (ч.4 ст. 70 АПК РФ).

В случае с фактом уплаты налога это обстоятельство легко проверяется по данным лицевого счета налогоплательщика, ведущегося в каждой налоговой инспекции.

Если же обстоятельства признаны, удостоверены сторонами в установленном порядке и приняты арбитражным судом, суд их уже не проверяет в ходе дальнейшего производства по делу.

Иллюстрацией применения этой новой для арбитражного процесса нормы служит следующее дело, рассмотренное Федеральным арбитражным судом Московского округа.

Решением от 31 августа 2004 г. Арбитражного суда Московской области на налоговую инспекцию возложена обязанность возвратить ЖСК из бюджета излишне взысканные 491 285 руб. 07 коп.

В части требований о взыскании процентов и пени судом принят отказ ЖСК от иска и производство по делу в этой части прекращено. В апелляционной инстанции дело не рассматривалось.

Законность принятого решения проверена в порядке ст. 286 АПК РФ в связи с кассационной жалобой ИМНС России, в которой ставился вопрос о его отмене в связи с неправильным применением норм материального и процессуального права.

Судом установлено, что сторонами составлен акт сверки от 26 мая 2004 г. взысканных с ЖСК НДС и пени за период 2000–2004 гг.

В протоколе судебного заседания от 24 августа 2004 г. представители сторон подтвердили факты, изложенные в акте сверки, что удостоверили своими подписями.

Согласно ч. 2 ст. 70 АПК РФ признанные сторонами в результате достигнутого между ними соглашения обстоятельства принимаются арбитражным судом в качестве фактов, не требующих дальнейшего доказывания. Таким образом, положения ч. 2 ст. 70 АПК РФ применены судом при рассмотрении спора правомерно.

Являлся необоснованным и бездоказательным довод жалобы о наличии у ЖСК недоимки по НДС. О наличии недоимки инспекция при рассмотрении спора не заявляла, никаких доказательств этого не представляла. В кассационной жалобе налоговый орган также не ссылался на наличие каких-либо доказательств в подтверждение своего довода и никаких доказательств не представлял.

С учетом изложенного судом сделан правильный, основанный на п. 1, 7 ст. 79 НК РФ вывод, что взысканные средства подлежат возврату. Судом правильно применены нормы материального права, выводы суда соответствуют фактическим обстоятельствам и представленным доказательствам. Нарушений норм процессуального права не установлено [452] .

В судебно-арбитражной практике возник вопрос о роли признания обстоятельств при последующем рассмотрении дела в вышестоящих судебных инстанциях: насколько, например, для кассационной инстанции обязательно признание стороной обстоятельств, на которых другая сторона основывает свои требования или возражения.

Не столь уж редки случаи, когда в апелляционной или кассационной инстанции одна из сторон подвергает сомнению обстоятельства, признанные ею в суде первой инстанции.

Часть 4 ст. 70 АПК РФ подсказывает ответ на этот вопрос: арбитражный суд не принимает признание стороной обстоятельств, если располагает доказательствами, дающими основание полагать, что признание такой стороной указанных обстоятельств совершено в целях сокрытия определенных фактов или под влиянием обмана, насилия, угрозы, заблуждения.

В равной мере данное утверждение может быть применено в вышестоящей судебной инстанции.

Если в суде апелляционной или кассационной инстанции одна из сторон представит доказательства, дающие основание полагать, что признание обстоятельств совершено в целях сокрытия определенных фактов или под влиянием обмана, насилия, угрозы, заблуждения, то каждая из названных инстанций обязана оценить представленные доказательства в пределах имеющихся у нее полномочий.

Апелляционная инстанция вправе принять новое решение, если признание касается существенных для разрешения спора обстоятельств.

Кассационная инстанция в данном случае лишена такой возможности хотя бы потому, что в соответствии с ч. 4 ст. 70 АПК РФ факт непринятия признания отражается в протоколе судебного заседания, который в кассационном суде не ведется. В этом случае кассационная инстанция обязана отменить судебный акт и направить дело на новое рассмотрение в соответствующий арбитражный суд, поскольку в силу ч. 2 ст. 287 АПК РФ она не вправе устанавливать или считать доказанными обстоятельства, которые не были установлены в решении или постановлении.

Подобные ситуации возникают при разрешении, в частности, споров, связанных с возмещением налога на добавленную стоимость при экспорте товаров, когда только при рассмотрении дела в кассационной инстанции налоговый орган получает доказательства подложности документов, представленных недобросовестным налогоплательщиком в подтверждение факта экспорта товара. В таком случае, даже если в суде первой инстанции имело место признание налоговой инспекцией того или иного обстоятельства, связанного с экспортом продукции, суд кассационной инстанции не может оставить в силе судебный акт суда нижестоящей инстанции.

Часть 4 ст. 70 АПК РФ при таких обстоятельствах корреспондирует со ст. 161 АПК РФ о фальсификации доказательств, поскольку признание налоговым органом обстоятельств совершено под влиянием обмана.

В соответствии с Федеральными правилами гражданского процесса в США признание подлинности документов или достоверности фактических обстоятельств имеет юридическое значение только для данного судебного дела и не может быть использовано против стороны, сделавшей признание в каком-либо другом судебном процессе [453] .

Между тем согласно ч. 2 ст. 69 АПК РФ обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным актом арбитражного суда по ранее рассмотренному делу, не доказываются вновь при рассмотрении арбитражным судом другого дела, в котором участвуют те же лица.

Таким образом, если, предположим, по делу о признании недействительным решения налогового органа будет достигнуто соглашение между сторонами по факту уплаты налога в бюджет и это обстоятельство будет принято арбитражным судом в качестве факта, не требующего дальнейшего доказывания, будет ли указанное обстоятельство устанавливаться вновь при рассмотрении арбитражным судом другого дела об обязании налоговой инспекции зачесть данную сумму налога в счет предстоящих налоговых платежей?

Для ответа на этот вопрос обратимся к трудам ученых-процессуалистов дореволюционной России.

Еще по Уставу гражданского судопроизводства 1864 г. было возможно судебное признание – подтверждение тяжущимися во время производства дела какого-либо обстоятельства, относящегося к этому делу и служащего укреплению прав противной стороны.

Наряду с судебным существовало и внесудебное признание. Существенная разница между ними проявляется в том отношении, что судебное признание стороны представляет собой факт, непосредственно воспринимаемый судом, так как оно делается устно в заседании или письменно в состязательной бумаге, адресованной в суд. Напротив, внесудебное признание не воспринимается судом непосредственно, а доходит до него в форме документа, не предназначавшегося для него, например частной переписки.

Поэтому внесудебное признание не имеет значения самостоятельного доказательства и должно быть обсуждаемо по правилам, установленным для письменных доказательств [454] .

Российский дореволюционный ученый-процессуалист Е.В. Васькове кий к внесудебному признанию относит ситуацию, когда «тяжущийся во время производства одного дела подтвердит факт, выгодный для противной стороны в другом деле», поскольку судебное признание должно касаться какого-либо обстоятельства, относящегося именно к разбираемому делу, поэтому по отношению к данному делу это будет внесудебным признанием, хотя оно и сделано на суде [455] .

Таким образом, если по делу о признании недействительным решения налогового органа будет достигнуто соглашение между сторонами по факту уплаты налога в бюджет и это обстоятельство будет принято арбитражным судом в качестве факта, не требующего дальнейшего доказывания, указанное обстоятельство при рассмотрении другого дела об обязании налоговой инспекции зачесть данную сумму налога в счет предстоящих налоговых платежей не будет носить преюдициального характера и должно обсуждаться судом наряду с другими письменными доказательствами.

Действительно, анализ положения ч. 2 и 3 ст. 69 АПК РФ говорит, что основаниями освобождения от доказывания служат лишь обстоятельства, установленные судебным актом суда общей юрисдикции или арбитражного суда по другому делу.

Обстоятельства же, признанные сторонами, нельзя считать установленными судом, поскольку согласно ч. 5 ст. 70 АПК РФ указанные обстоятельства в случае их принятия арбитражным судом не проверяются им в ходе дальнейшего производства по делу.

Установление обстоятельств по делу в соответствии со ст. 162 АПК РФ предполагает исследование доказательств судом непосредственно: ознакомление с письменными доказательствами, осмотр вещественных доказательств, заслушивание объяснения лиц, участвующих в деле, показаний свидетелей, заключений экспертов.

Оценка доказательств на основании ст. 71 АПК РФ производится судом при всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств. При этом суд проверяет достоверность доказательства, т. е. соответствие содержащихся в нем сведений действительности. Каждое доказательство оценивается судом не само по себе, а наряду с другими доказательствами.

Ничего этого не происходит при принятии судом в качестве фактов, не требующих дальнейшего доказывания, признанных сторонами обстоятельств. Суд вообще не проверяет их в ходе дальнейшего производства по делу. Эти обстоятельства не подлежат доказыванию на общих основаниях.

Единственным исключением из данного правила является случай, когда признание совершено в целях сокрытия определенных фактов или под влиянием обмана, насилия, угрозы, заблуждения (ч.4 ст. 70 АПК РФ).

Таким образом, поскольку вышеназванные обстоятельства не доказываются в суде на общих основаниях, они не могут считаться установленными судом и в связи с этим являться основанием освобождения от доказывания по другому делу, в котором участвуют те же лица.

На этом основании трудно согласиться с утверждением А.Г. Плешанова о том, что, когда признание направлено на отдельные фактические обстоятельства, оно должно расцениваться как доказательство, показание сделавшей признание стороны о существовании определенного факта, которое освобождает ссылающуюся на этот факт сторону от обязанности его доказывать, и суд такое показание стороны должен оценивать так, как это он делает в любом случае восприятия доказательства, имеющегося в деле [456] .

Здесь, правда, необходимо отметить, что согласно п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2003 г. № 23 «О судебном решении» о признании стороной обстоятельств, на которых другая сторона основывает свои требования или возражения, указывается в мотивировочной части решения одновременно с выводами суда об установлении этих обстоятельств.

Подобное толкование нормы о признании обстоятельств лишает ее рационального смысла, поскольку суть признания обстоятельств заключается в освобождении противоположной стороны и суда от доказывания, расширении пределов применения в суде принципа состязательности, в то время как Пленум Верховного Суда РФ обязывает суд вопреки воле сторон продолжать процедуру доказывания.

Здесь следует согласиться с мнением Д.А. Фурсова о том, что длительный период существования в арбитражном и гражданском процессе принципа активной помощи суда в защите права, безраздельного господства объективной истины привел к деформации профессионального сознания участников процесса, включая судей.

Признание стороной любого факта или искового требования непременно проверяется на предмет их соответствия обстоятельствам дела и собранным по делу доказательствам.

При таких условиях добросовестное поведение сторон не облегчает судопроизводство и не освобождает суд от необходимости исследования материалов дела в общеустановленном порядке.

Между тем подобная привычная позиция не соответствует действующему в арбитражном и гражданском процессах принципу диспозитивности и связанному с ним диспозитивному характеру субъективных гражданских прав.

Признание стороной по делу юридических фактов, на которых другая сторона основывает свои требования или возражения, освобождает от необходимости в дальнейшем доказывании и судебной оценке доказательств, представленных в обоснование признанных фактов. Суду необходимо лишь проявить в достаточной мере обстоятельность и убедиться в точности позиции стороны по признаваемым фактам, проверить отсутствие обстоятельств, которые бы привели признающую сторону к признанию фактов под влиянием заблуждения, обмана, угрозы или насилия [457] .

Д.Б. Абушенко признание лицом, участвующим в деле, фактов, на которых другое лицо основывает свои требования или возражения, относит к отголоскам господствовавшей в Средние века теории законных доказательств, в соответствии с которой по имевшейся классификации доказательства делились на совершенные, прибавочные, половинные и т. д. Соответственно выигрывал тот, на чьей стороне оказывалось более «квалифицированное» доказательство. При формальном равенстве предпочтение отдавалось одним видам доказательств перед другими. Такой подход, безусловно, исключал какую-либо свободу правоприменителя.

Свой вывод Д.Б. Абушенко подкрепляет ссылкой на дореволюционное российское процессуальное законодательство, регулировавшее правила о присяге: «Когда в установленный срок присяга выполнена, то… факт, подтвержденный присягою, обращается в истинный, бесспорный и не может быть опровергнут никакими доказательствами» [458] .

Между тем, A.Л. Боровиковский, комментируя Устав гражданского судопроизводства, писал: «…признание имеет то значение, что суд обязан считать то обстоятельство, о котором сделано признание, доказанным и не требующим дальнейших разъяснений. Признание ответчиком… какого-либо спорного обстоятельства в деле хотя и не влечет еще за собою немедленного обвинения ответчика в иске, но тем не менее, смотря по обстоятельствам дела, суд может и на основании признания ответчиком только одного обстоятельства в деле присудить с него взыскание, хотя бы ответчик по каким-либо соображениям и не признавал себя обязанным платить это взыскание» [459] .

Представляется, что введенная в АПК РФ 2002 г. норма права о признании стороной обстоятельств не является отголоском прошлого, а, напротив, направлена на усиление состязательности современного арбитражного процесса, воспринимая лучшие традиции состязательного дореволюционного российского процесса.

Во-первых, в отличие от неопровержимости факта, подтвержденного присягой, признанные стороной обстоятельства в соответствии с ч. 3 ст. 70 АПК РФ не принимаются судом, если такое признание совершено в целях сокрытия определенных фактов или под влиянием обмана, насилия, угрозы, заблуждения (ч. 4 ст. 70 АПК РФ).

С одной стороны, неопровержимость факта, подтвержденного присягой, свидетельствует о высоком уровне правосознания участников дореволюционного процесса, которые, как предполагал законодатель, под присягой не могли давать ложные пояснения. С другой стороны, возможность современного российского арбитражного суда отвергнуть признанные стороной факты свидетельствует

о поощрении законодателем активности суда при установлении им противоправного поведения сторон по делу.

Согласно ч. 4 ст. 70 АПК РФ в этом случае данные обстоятельства подлежат доказыванию на общих основаниях, т. е. бремя доказывания остается на стороне, выдвинувшей свои требования и возражения, которые она должна доказать, если хочет получить положительное для себя решение.

Данная норма права свидетельствует о том, что законодатель в соответствии с принципами состязательности и диспозитивности отдал на усмотрение сторон распоряжение правом передачи бремени доказывания, если такое распоряжение не нарушает принципа законности.

Президиум ВАС РФ высказался по этому поводу в п. 14 информационного письма от 22 декабря 2005 г. № 99 «Об отдельных вопросах практики применения Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации», определив, что из ч. 2 ст. 70 АПК РФ не следует, что стороны или одна из сторон лишены возможности в судебном заседании, в котором исследуются доказательства по делу, сообщить суду (до объявления председательствующим в арбитражном суде первой инстанции рассмотрения дела по существу законченным) о том, что соглашение о признании обстоятельств является ошибочным. Это сообщение, а также ранее подписанное сторонами соглашение о признании обстоятельств оцениваются судом наряду с другими доказательствами исходя из положений ст. 71 АПК РФ.

Представляется, что приведенное толкование ст. 70 АПК РФ снижает значимость новеллы об освобождении от доказывания обстоятельств, признанных сторонами, и противоречит ч. 5 ст. 70 АПК РФ, согласно которой обстоятельства, признанные сторонами в порядке, установленном настоящей статьей, в случае их принятия арбитражным судом не проверяются им в ходе дальнейшего производства по делу.

Арбитражный суд в силу ч. 4 ст. 70 АПК РФ может не принять признание стороной обстоятельств, только если располагает доказательствами, дающими основания полагать, что признание стороной обстоятельств совершено в целях сокрытия каких-либо фактов либо под влиянием обмана, насилия, угрозы, заблуждения, в то время как из п. 14 названного информационного письма следует, что арбитражный суд может не принять признание стороной обстоятельств и в том случае, если хотя бы одна из сторон сделает заявление об ошибочности соответствующего соглашения. Вместе с тем положения п. 14 позволяют прийти к выводу, что, коль скоро до объявления судом первой инстанции рассмотрения дела по существу законченным стороны не дезавуировали свое соглашение, оно становится обязательным для сторон и может быть опровергнуто уже на стадии апелляционного или кассационного производства по основаниям, установленным ч. 4 ст. 70 АПК РФ.

 

§ 2. Письменные доказательства

Представляет интерес взгляд на проблему распределения бремени доказывания при использовании тех или иных видов доказательств.

Письменные доказательства, безусловно, являются основным видом доказательств, используемых при разрешении налоговых споров.

Хотя в делах, связанных с обжалованием решений и действий налоговых органов, используются те же средства доказывания, что и в исковом производстве, однако и здесь письменные доказательства являются основным способом доказывания [460] .

Так, по канадскому Акту о доказательствах документы представляют собой убедительный вид доказательств, поскольку считается,

что они «говорят сами за себя» и тем самым отличаются крайней надежностью [461] .

В АПК РФ 2002 г., в отличие от ранее действовавших АПК, впервые дано определение письменных доказательств. В соответствии с ч. 1 ст. 75 АПК РФ письменными доказательствами являются содержащие сведения об обстоятельствах, имеющих значение для дела, документы, выполненные в форме цифровой, графической записи или иным способом, позволяющим установить достоверность документа.

Данное определение основано на выводах, содержащихся в трудах ученых-юристов.

К.С. Юдельсон определял письменные доказательства как предметы, в которых отражены данные, имеющие значение для дела, при помощи определенных знаков [462] .

В этой же статье АПК РФ приведен примерный перечень письменных доказательств: это договоры, акты, справки, деловая корреспонденция, протоколы судебных заседаний, протоколы совершения отдельных процессуальных действий и приложения к ним.

При проведении и камеральной, и выездной налоговых проверок налоговыми инспекциями анализируются практически все перечисленные в ст. 75 АПК РФ документы: и заключенные налогоплательщиком хозяйственные договоры, и различные акты государственных органов, например о государственной регистрации организации, и разного рода справки, деловая переписка.

При возникновении спора в суде обязанность по представлению этих доказательств возлагается на налогоплательщика, обладающего перечисленными документами.

В свою очередь, налоговый орган обязан представить суду акт выездной налоговой проверки, оформленный им в соответствии с требованиями ст. 100 НК РФ, и принятое по нему на основании ст. 101 НК РФ решение руководителя (заместителя руководителя) налоговой инспекции, которые являются основными доказательствами по делам, возникающим из налоговых правоотношений.

В любом случае и документы, представляемые налогоплательщиком, и документы, представляемые налоговым органом, должны содержать сведения об обстоятельствах, имеющих значение для дела.

Здесь очевидно взаимовлияние норм материального и процессуального права при распределении бремени доказывания между налогоплательщиком и налоговым органом.

В соответствии с п. 6 ст. 108 НК РФ обязанность по доказыванию обстоятельств, свидетельствующих о факте налогового правонарушения, возлагается на налоговый орган.

С этой нормой материального права корреспондирует норма, содержащаяся в ч. 1 ст. 65 АПК РФ, об обязанности доказывания государственным органом обстоятельств, послуживших основанием для принятия им оспариваемого акта, решения. Поскольку сведения о таких обстоятельствах изложены именно в акте налоговой проверки и решении налоговой инспекции, на последнюю и возлагается обязанность по представлению данных акта и решения.

Правда, стоит заметить, что налогоплательщик, предъявляя иск о признании акта недействительным, решения незаконным, прилагает к исковому заявлению текст акта налоговой проверки и решения налогового органа, как того требует ч. 2 ст. 199 АПК РФ.

Однако это требование касается лишь текста оспариваемого акта, решения, но не документа как такового, поскольку официально оформленным документом налогоплательщик, предъявляя иск, может и не располагать в силу ряда причин, например из-за невручения ему копии данного документа.

Между тем при разрешении спора о законности акта органа государственной власти суду важно располагать не только текстом этого акта, но и его подлинником либо надлежащей копией, поскольку по принятой классификации письменных доказательств по субъекту, от которого исходит документ, и по содержанию акты государственных органов относятся к официальным распорядительным документам. Вследствие этого они должны обладать определенными реквизитами, соответствовать компетенции органа, их издавшего, носить распорядительный характер [463] .

Только располагая подлинником или копией акта государственного органа, суд может установить, обладает ли акт всеми этими признаками. В противном случае суд не только удовлетворяет иск о признании акта недействительным, но и прекращает производство по делу по п. 1 ч. 1 ст. 150 АПК РФ, если акт не подписан руководителем либо заместителем руководителя государственного органа.

Важность такого письменного доказательства, как акт выездной налоговой проверки, была подтверждена в Постановлении Конституционного Суда РФ от 14 июля 2005 г. № 9-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 113 Налогового кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки Г.А. Поляковой и запросом Федерального арбитражного суда Московского округл».

Конституционный Суд РФ указал, что акт выездной налоговой проверки, в ходе которой обнаружено налоговое правонарушение, являясь итоговым актом налогового контроля, в то же время, поскольку в нем обосновывается факт правонарушения и наличие в деянии лица признаков состава правонарушения, указывается норма налогового законодательства, определяющая конкретный вид налогового правонарушения, диспозицию правонарушающего деяния и соответствующую санкцию, выступает и в качестве правоприменительного акта, которым, по существу, возбуждается преследование за совершение налогового правонарушения, т. е. начинается процесс привлечения к ответственности за совершение налогового правонарушения.

Несоблюдение должностными лицами налоговых органов требований Налогового кодекса РФ при проведении выездной налоговой проверки может в соответствии с п. 14 ст. 101 Кодекса, в редакции Федерального закона от 27 июля 2006 г. № 137-ФЗ (ранее – п. 6 ст. 101 Кодекса), являться основанием для отмены решения налогового органа вышестоящим налоговым органом или судом, о чем свидетельствует нижеприведенное дело, рассмотренное Федеральным арбитражным судом Московского округа.

Налоговая инспекция обратилась в Арбитражный суд г. Москвы с иском к закрытому акционерному обществу о взыскании 145 300 руб. налоговых санкций в соответствии с п. 1 ст. 122 НК РФ за неуплату налога на прибыль и налога на добавленную стоимость на основании решения инспекции от 5 февраля 2001 г. по акту выездной налоговой проверки № 10/ОВПЮЛ-2 с 1 января 1997 г. по 31 декабря 1999 г.

Решением от 18 июля 2001 г., оставленным без изменения постановлением от 23 октября 2001 г. апелляционной инстанции. Арбитражный суд г. Москвы отклонил исковые требования истца, не подтвержденные актом налоговой проверки.

Законность судебных актов проверена в связи с кассационной жалобой Инспекции МНС России, в которой истец ссылался на то, что его требования подтверждаются представленными на обозрение суда материалами.

Согласно п. 2 ст. 8 действовавшего в спорном периоде Закона РФ «О налоге на добавленную стоимость» датой совершения оборота считается день поступления средств за товары (работы, услуги) на счета в учреждения банков, а при расчетах наличными деньгами – день поступления выручки в кассу. Для предприятий, которым разрешено определять срок реализации по отгрузке товаров (выполнению работ, услуг), датой совершения оборота считается их отгрузка (выполнение) и предъявление покупателям расчетных документов.

Актом налоговой проверки установлено, что денежные средства за реализованный ответчиком товар ему не поступили и образовалась дебиторская задолженность. Однако налоговым органом не установлено, было ли разрешено ответчику определять срок реализации по отгрузке товаров (работ, услуг).

Таким образом, налоговым органом не установлено наличие у ответчика налогооблагаемого оборота, являющегося условием начисления налога на добавленную стоимость в соответствии с п. 1 ст. 4 Закона, в связи с чем у истца не имелось оснований для привлечения ответчика к ответственности за неуплату НДС.

Поскольку в нарушение ст. 101 НК РФ в акте выездной налоговой проверки не указаны документально подтвержденные факты налоговых правонарушений, выявленные в ходе проверки относительно обстоятельств кредиторской задолженности ответчика, суд пришел к обоснованному выводу, что налоговый орган не доказал данных фактов налоговых правонарушений.

Ответчик ссылался на то, что представил необходимые документы на обозрение суда, однако в соответствии с АПК РФ не суд, а налоговый орган обязан доказывать обстоятельства, послужившие основанием для принятия решения о привлечении налогоплательщика к ответственности за совершенное им правонарушение.

При таких обстоятельствах оснований к отмене судебных актов не имелось [464] .

Законодатель, в отличие от ранее действовавшей редакции п. 6 ст. 101 НК РФ, в соответствии с которым несоблюдение налоговым органом требований ст. 101 НК РФ могло являться основанием для отмены решения налогового органа, ограничил свободу суда в оценке правомерности действий налоговой инспекции с введением критерия существенных условий процедуры рассмотрения материалов налоговой проверки, нарушение которых в любом случае является основанием отмены решения налогового органа, в частности обеспечение возможности лица, в отношении которого проводилась проверка, участвовать в процессе рассмотрения материалов налоговой проверки лично и (или) через своего представителя и обеспечение возможности налогоплательщика представить объяснения.

Суды первой и апелляционной инстанций в последнее время склоняются к более формальному применению п. 14 ст. 101 НК РФ. Так, в постановлении Девятого арбитражного апелляционного суда от 12 октября 2009 г. по делу Арбитражного суда города Москвы № А40-95760/08-116-293 апелляционный суд, поддерживая решение суда первой инстанции о признании недействительным одного из пунктов оспариваемого решения налогового органа, ссылался не только на неправильно установленные инспекцией при проведении налоговой проверки обстоятельства, но и на то, что при вынесении решения по настоящему эпизоду налоговый орган допустил существенные нарушения процедуры рассмотрения материалов налоговой проверки, выразившиеся в указании при вынесении решения новых претензий, о которых заявителю не могло быть известно на стадии рассмотрения материалов проверки. Установив в решении новое обстоятельство для доначисления налога, налоговый орган не уведомил об этом заявителя и принял решение, минуя обязательную стадию отражения данного обстоятельства в акте проверки, в результате чего заявитель был лишен права представить свои возражения относительно новых установленных инспекцией фактов [465] .

Вместе с тем неправильный по существу ненормативный акт налогового органа не может считаться законным даже и при соблюдении процедуры его оформления.

Иллюстрацией данного вывода служит следующее дело, рассмотренное Федеральным арбитражным судом Московского округа.

Общество с ограниченной ответственностью обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании недействительным требования налоговой инспекции от 15 декабря 2003 г. № 113 об уплате налога на прибыль.

Решением от 9 июня 2004 г. Арбитражный суд г. Москвы отказал в удовлетворении заявления ООО, поскольку оспариваемое требование, несмотря на нарушение срока его выставления, оформлено в соответствии с требованиями ст. 69 НК РФ.

Постановлением от 22 сентября 2004 г. Девятый арбитражный апелляционный суд отменил решение суда первой инстанции и удовлетворил заявление ООО, так как сумма недоимка! начисленная по оспариваемому требованию, определена налоговым органом с нарушением Закона РФ «О налоге на прибыль предприятий и организаций», в соответствии с п. 5 ст. 6 которого для предприятий и организаций, получивших в предыдущем году по данным годового бухгалтерского отчета убыток, освобождается от уплаты налога часть прибыли, направленная на его покрытие, в течение последующих пяти лет.

Законность постановления апелляционной инстанции проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой инспекции, в которой налоговый орган ссылался на нарушение судом апелляционной инстанции пределов своих полномочий при рассмотрении дела.

Как усматривалось из материалов дела и установлено судами первой и апелляционной инстанций, оспариваемое требование инспекции выставлено на основании ее решения от 28 октября 2003 г. № 202 о доначислении налога на прибыль и содержало требование об уплате данного налога и сведения о задолженности по состоянию на 28 ноября 2003 г. в размере 2 338 920 руб. В связи с этим при разрешении настоящего спора без исследования вопроса о законности решения от 28 октября 2003 г. № 202 и начислении недоимки невозможно решить вопрос о законности требования от 15 декабря 2003 г. № 113. Поэтому суд апелляционной инстанции правомерно рассмотрел вопрос о законности требования № 113 с точки зрения не только соответствия закону порядка его выставления, но и обоснованности содержащихся в нем данных.

Поскольку постановление апелляционной инстанцией принято с учетом правовой позиции, изложенной в Постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 15 июня 2004 г. № 2429/04, оснований для его отмены не имеется, при том что представитель инспекции в заседании суда кассационной инстанции не смог пояснить, согласен ли он с применением судом апелляционной инстанции норм материального права.

Неправильный по существу ненормативный акт налогового органа не может считаться законным при соблюдении процедуры его оформления, как полагала инспекция. Инспекция, считая, что суд апелляционной инстанции вышел за пределы предоставленных ему полномочий, ссылается на ч. 7 ст. 268 АПК РФ, согласно которой новые требования, которые не были предметом рассмотрения в арбитражном суде первой инстанции, не принимаются и не рассматриваются арбитражным судом апелляционной инстанции.

Суд кассационной инстанции посчитал необоснованной данную ссылку, поскольку новые требования заявителем в суде апелляционной инстанции не заявлены: и в первой, и в апелляционной инстанциях требование было одно – о признании требования инспекции от 15 декабря 2003 г. № 113 недействительным.

То обстоятельство, что суд первой инстанции, отказывая заявителю в удовлетворении его заявления, не проверил законность требования № 113 на предмет его соответствия Закону о налоге на прибыль, не означает, что апелляционная инстанция также не должна была производить такую проверку, поскольку в соответствии с ч. 1 ст. 268 АПК РФ при рассмотрении дела в порядке апелляционного производства арбитражный суд повторно рассматривает дело.

При таких обстоятельствах оснований для отмены постановления апелляционной инстанции не имелось [466] .

Представляется, что презумпция правомерности публичного акта существовала еще в дореволюционной России. Анализируя возможность заявления сомнения в подлинности акта, Е.В. Васьковский писал: «Само собою понятно, что такое требование не может быть заявлено по отношению к публичным актам, так как в их пользу законом установлено предположение подлинности». И далее: «Содержание публичных актов не разрешается опровергать ни домашними актами, которые могут быть принимаемы судом во внимание лишь постольку, поскольку они дополняют или развивают содержание публичных актов, ни показания свидетелей. Так как это правило установлено ввиду особого доверия, которого заслуживают по своему официальному положению лица, совершающие публичные акты, то оно должно быть понимаемо не в том смысле, будто все изложенное в публичном акте безусловно верно и не подлежит оспариванию, а в том, что домашние документы и свидетельские показания не допускаются в опровержение таких фактических обстоятельств, которые засвидетельствованы облеченным публичным доверием лицом на основании личного удостоверения в их справедливости» [467] .

Публичные письменные доказательства выделялись из письменных доказательств и другими дореволюционными учеными-юристами. Е.А. Нефедьев относил к таким документам документы, совершенные при участии лиц официальных или самими судебными лицами, с соблюдением указанных в законе формальностей [468] . Их доказательственная сила определялась официальным характером свидетельства, т. е. предположением, что должностные лица и учреждения государства не имеют интереса давать ложные показания, что они показывают правду по долгу присяги и службы [469] .

Советские ученые-процессуалисты поддерживали традицию выделения среди письменных доказательств публичных письменных доказательств, наделяя ненормативные акты государственных органов более высокой степенью достоверности [470] .

В отношении содержания официальных письменных доказательств допускалось действие презумпции достоверности при условии, если выполнены все требования закона о порядке их принятия, составления и выдачи. Высказывалось мнение, что при исследовании таких доказательств суду, чтобы убедиться в достоверности содержащихся в нем сведений, достаточно установить, что документ исходит от полномочного органа или должностного лица, издан в пределах их компетенции, соблюдены все требования относительно формы. Проверка соответствия содержания таких документов действительным обстоятельствам дела при исследовании таких письменных доказательств не осуществлялась. Оспаривание таких документов допускалось только в строго установленных законом случаях и порядке [471] .

Собственно, такой подход полностью соответствовал правовым позициям дореволюционных ученых-процессуалистов, выделявших три условия, необходимых для признания документа публичным: 1) он должен быть совершен или по крайней мере засвидетельствован правительственным учреждением, единоличным органом власти или уполномоченным на это официальным лицом (нотариусом, консулом и т. п.); 2) указанные органы власти или лица действовали в пределах предоставленной им законом компетенции; 3) они соблюдали установленный законом порядок [472] .

Публичные акты в дореволюционном процессе наделялись презумпцией достоверности [473] , что было закреплено в ст. 457 Устава гражданского судопроизводства, т. е. акты, совершенные при участии публичной власти, предполагались подлинными, пока это предположение не будет разрушено иными достоверными доказательствами, достоверность публичных актов не требовала доказывания.

Презумпция достоверности публичных актов действует в развитых зарубежных странах. В английском праве публичным (public document) является документ, совершенный лицом при исполнении служебной обязанности выяснить истину о чем-либо и зафиксировать полученные сведения так, чтобы публика могла ссылаться на них.

Предполагается, что содержание такого документа является подлинным. Публичный документ допустим как доказательство подлинности его содержания, если он касается публичных интересов (под публичным интересом понимается интерес всего общества или части общества), он был совершен государственным служащим при исполнении обязанности выяснить что-либо и зафиксировать полученный результат и был предназначен для публичного обращения или обозрения [474] . В немецком праве к публичным письменным доказательствам (oeffentliche Urkunden) относят документы, которые получены от официальных ведомств в пределах их компетенции, либо документы, полученные в предписанной законом форме от официальных лиц, наделенных соответствующими полномочиями, касающимися круга их деятельности. Публичные документы являются полными доказательствами (ч. 1 ст. 415 ГПК ФРГ), т. е. доказательствами, в правдивости которых суд полностью убежден [475] .

В современном российском арбитражном процессе отсутствует законодательно закрепленное понятие публичного документа и тем более презумпции его достоверности.

Правда, в информационном письме Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 18 января 2001 г. № 58 «Обзор практики разрешения арбитражными судами споров, связанных с защитой иностранных инвесторов» указано, что арбитражный суд Российской Федерации принимает в качестве доказательств официальные иностранные документы при условии их легализации дипломатическими или консульскими службами Российской Федерации в том иностранном государстве, где документы изготовлены. Иностранные официальные документы при отсутствии на них легализации, осуществленной дипломатическими или консульскими службами, не могут рассматриваться как допустимые доказательства по делу. Однако и в указанном информационном письме отсутствует определение официальных иностранных документов.

Следует отметить, что и в настоящее время в российском арбитражном процессуальном законодательстве имеются предпосылки, позволяющие выделить законодательно определенные признаки официального документа.

В главе 24 АПК РФ закреплены особенности рассмотрения дел об оспаривании ненормативных правовых актов, решений государственных органов, органов местного самоуправления, иных органов, должностных лиц, что позволяет прийти к выводу, что документы, исходящие из перечисленных органов, выделены законодателем в особую категорию как имеющие признаки официальных документов.

Официальный характер этим письменным доказательствам придает именно то обстоятельство, что они происходят из государственных органов, предприятий, организаций, учреждений, должностных лиц или специально управомоченных лиц в связи с осуществлением ими своей компетенции [476] .

Действительно, в соответствии с ч. 4 ст. 200 АПК РФ при рассмотрении дел об оспаривании указанных ненормативных правовых актов арбитражный суд устанавливает их соответствие закону или иному нормативному правовому акту, наличие полномочий у органа или лица, которые приняли оспариваемый акт.

Таким образом, законодатель установил определенную совокупность признаков, которыми должны обладать данные средства доказывания. Исходя от уполномоченных государственных органов, общественных организаций, должностных лиц и т. д., официальные документы должны соответствовать компетенции выдавшей их организации или должностного лица либо требованиям, установленным законом для совершения тех или иных юридических действий, обладать определенными реквизитами [477] .

Далее, анализируя Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 25 мая 2000 г. № 19 «О внесении изменений и дополнений в некоторые Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации», работы ученых-правоведов [478] , Е.В. Ткаченко дает следующее определение правового акта: «Правовой акт – это письменный документ, принятый управомоченным субъектом права (государственным органом, органом местного самоуправления, институтами прямой демократии), имеющий официальный характер и обязательную силу, выражающий властные веления и направленный на регулирование общественных отношений» [479] .

Гаагская конвенция от 5 октября 1961 г., в которой участвует Россия [480] , рассматривает в качестве официальных документов:

a) документы, исходящие от органа или должностного лица, подчиняющихся юрисдикции государства, включая документы, исходящие от прокуратуры, секретаря суда или судебного исполнителя;

b) административные документы;

c) нотариальные акты;

d) официальные пометы! такие, как отметки о регистрации; визы, подтверждающие определенную дату; заверения подписи на документе, не засвидетельствованном у нотариуса.

Вместе с тем Конвенция не распространяется на:

а) документы, совершенные дипломатическими или консульскими агентами;

б) административные документы, имеющие прямое отношение к коммерческой или таможенной операции [481] .

Таким образом, современный российский арбитражный процесс в данном отношении находится вне русла развития существующих тенденций процессуального права развитых стран мира и международного права.

Здесь следует согласиться с мнением И.Н. Лукьяновой о том, что с точки зрения интересов гражданского оборота наделение определенных документов особой доказательной силой следует считать целесообразным. Для создания определенных документов, имеющих большое значение в публичном или гражданском обороте, государством предусмотрен особый порядок, который регулируется нормативными актами (акты государственных органов и органов местного самоуправления, должностных лиц, изданные в рамках их компетенции, нотариально удостоверяемые документы, документы, подтверждающие государственную регистрацию определенных фактов, и т. п.). Такой особый порядок создания документов установлен в целях гарантии достоверности документов. При оценке таких документов, представленных в качестве доказательств в арбитражном процессе, их достоверность проверяется наряду с другими доказательствами. В результате в суде не принимаются во внимание гарантии достоверности этих документов, обеспечиваемые специально установленными государством мерами. Таким образом, теряется смысл предпринятых государством мер по созданию гарантий достоверности документа. Введение особого порядка исследования и оценки официальных (публичных) документов в арбитражном процессе возможно, так как при создании этих документов предпринимаются определенные меры для гарантии достоверности их содержания. Необходимыми условиями для применения особого порядка опенки официальных документов в арбитражном процессе является законодательное закрепление критериев официальных документов или их перечня, а также особого порядка их опенки (презумпции достоверности таких документов полностью или в определенной части) [482] .

Следует также согласиться с теми учеными-правоведами, которые предлагают говорить о предустановленности письменных доказательств в зависимости от качества публичности их составителя, соблюдения процедуры их составления и регистрации, последующего хранения и др. [483] . Это реально снизит нагрузку на судебную систему и увеличит предсказуемость правоприменительных актов судебных инстанций [484] .

В противном случае в судебно-арбитражной практике может закрепиться тенденция, когда суды игнорируют наличие, например, государственной регистрации юридического лица только на том основании, что в рамках проведения налоговой проверки налоговый орган получил объяснения лица, указанного в качестве руководителя организации, о том, что это лицо не имеет отношения к данной организации.

При законодательном закреплении презумпции достоверности публичного акта в АПК РФ развитие подобной тенденции в судебно-арбитражной практике было бы невозможно.

Корни возникновения правового нигилизма кроются, видимо, в появлении в АПК РФ 2002 г. раздела III, впервые объединившего нормы о праве юридических и физических лиц на оспаривание как нормативных, так и ненормативных правовых актов, принятых государственными органами. Однако наличие такого права у юридических и физических лиц никак не опровергает презумпции правоты государства, о чем автор настоящей работы писал выше, а лишь является процессуальной гарантией провозглашенного в Конституции РФ права на судебное обжалование публичного акта, который лицо считает незаконным.

В целях пресечения наметившейся в судебно-арбитражной практике тенденции правового нигилизма в АПК РФ необходимо включить нормы, аналогичные положениям Гаагской конвенции об официальных документах, признав в качестве таковых документы, исходящие от государственного органа или должностного лица, административные документы, нотариальные акты, т. е. все те документы, которые затрагивают публичные интересы, закрепив за ними в законодательном порядке презумпцию достоверности. Это значительно облегчило бы судам решение вопросов о переходе бремени доказывания по налоговым спорам и доказательствах, которые могли бы признаваться допустимыми для опровержения презумпции достоверности официального документа.

Так, для опровержения достоверности акта государственной регистрации юридического лица было бы недостаточно одного только объяснения лица, значащегося его руководителем, но отрицающего причастность к его созданию. В таком случае обязательно было бы судебное признание свидетельства о регистрации организации недействительным либо возбуждение соответствующего уголовного дела.

Впрочем, законодательная база дает основания и в настоящее время не идти по пути правового нигилизма, однако отсутствие четкой процессуальной регламентации оценки публичных документов как доказательств в АПК РФ препятствует этому процессу.

Вместе с тем согласно ст. 63 ГК РФ юридическое лицо считается ликвидированным с момента исключения его из Государственного реестра юридических лиц. Следовательно, до этого момента оно считается действующим и зарегистрированным в том порядке и с теми участниками, которые указаны в его учредительных документах. Поэтому объяснения его руководителя не могут опровергнуть факт регистрации организации, а могут послужить лишь основанием применения судом ст. 161 АПК РФ о фальсификации доказательства и начале процедуры проверки законности создания организации вплоть до возбуждения уголовного дела.

Таким образом, процесс опровержения налоговым органом факта надлежащей регистрации налогоплательщика не заканчивается объяснением руководителя налогоплательщика, а продолжается, т. е. налоговый орган должен либо обратиться в суд с отдельным требованием о признании свидетельства о регистрации недействительным, либо сделать заявление о фальсификации доказательств, либо инициировать возбуждение уголовного дела.

В соответствии с Гаагской конвенцией ее действие не распространяется на административные документы, имеющие прямое отношение к коммерческой или таможенной операции. Данное положение может быть заимствовано российским процессуальным законодательством, поскольку уже в настоящее время с помощью заложенных в нем механизмов возможна процедура оценки названных документов в соответствии с положениями Гаагской конвенции об официальных документах.

Действительно, согласно гл. 24 АПК РФ лицо имеет право на оспаривание ненормативных правовых актов, затрагивающих права и законные интересы лиц именно в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности.

Вместе с тем на основании ч. 2 ст. 120 Конституции РФ суд, установив при рассмотрении дела несоответствие акта государственного или иного органа закону, принимает решение в соответствии с законом. Следовательно, суд при установлении незаконности ненормативного правового акта должен принимать решение исходя из требований закона и фактических обстоятельств дела, несмотря на наличие такого акта в сфере экономической деятельности. При этом суд оценивает данные акты в том же порядке, что и другие письменные доказательства, не наделяя их особой силой официальных документов. Суд исследует правомочия лица или органа, издавших документ, соблюдение порядка издания документа, соответствие содержания документа действительным обстоятельствам дела.

 

И в связи с этим следует признать, что содержащиеся в названных документах сведения могут быть опровергнуты другими имеющимися в деле доказательствами. При этом лицу не обязательно обращаться с отдельным иском в суд о признании, в частности, решения налогового органа об установлении налогового правонарушения или грузовой таможенной декларации недействительными, или делать заявление о фальсификации доказательств, или инициировать возбуждение уголовного дела, как это необходимо в случае, когда лицо заявляет о незаконности свидетельства о регистрации организации.

Так же обстоит дело, когда речь идет о документе, исходящем из организации.

В течение последнего десятилетия существенно изменился субъектный состав участников гражданского оборота. До 1990 г. основными действующими лицами в гражданском обороте были государственные организации, предприятия, учреждения и государство могло определять порядок издания документов этими субъектами. В настоящее время соблюдение правил составления документов контролируется государством только в небольшом количестве субъектов гражданского права.

Регулирование государством порядка формирования документов остальными участниками гражданского оборота носит крайне ограниченный характер. Издавая письменные документы, участники гражданского оборота руководствуются, как правило, локальными актами или обычаями делового оборота в несравнимо большем объеме, чем требованиями нормативных актов. В связи с этим письменные документы, изготовленные юридическими лицами, в настоящее время не обладают какими-либо дополнительными гарантиями достоверности по сравнению с документами граждан и, следовательно, должны исследоваться в том же порядке, что и документы граждан [485] .

Из этого следует, что для признания, в частности, счета-фактуры, составленного с нарушением действующих правил, налоговому органу нет необходимости обращаться с иском о признании счета-фактуры недействительным. Данный документ, как указывалось выше, должен быть оценен с точки зрения полномочий подписавших его лиц (руководителя и главного бухгалтера), соблюдения порядка его составления (проверка наличия требуемых реквизитов, например наименования грузополучателя), соответствия содержания действительным обстоятельствам дела. Так же как и другие документы, счет-фактура может быть признан недостоверным с помощью других имеющихся в деле доказательств.

Такой подход соответствует Постановлению Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 29 декабря 1998 г. № 3234/98, который указал, что коммерческие письма фирм не являются официальными документами в смысле Гаагской конвенции [486] .

Равным образом этот вывод можно отнести ко всем коммерческим документам организаций в смысле доказывания по спорам в сфере предпринимательской деятельности.

Вместе с тем, до тех пор пока АПК РФ не будет дополнен положениями об официальных документах, изложенные выше рассуждения можно обосновать лишь путем толкования действующих норм материального и процессуального права, а не прямыми ссылками на статьи АПК РФ.

Тем более в правовом государстве, каким по ст. 1 Конституции РФ является современная Россия, действует презумпция законности правового акта. Этот тезис подкрепляется ст. 15 Конституции РФ, в которой закреплено, что органы государственной власти, органы местного самоуправления, должностные лица обязаны соблюдать Конституцию РФ и законы.

И из статьи 53 АПК РФ 1995 г., и из ст. 65 АПК РФ 2002 г. не вытекает презумпция незаконности акта государственного органа, так как первичная обязанность доказать противоречие этого акта закону возлагается на истца. Налогоплательщик, оспаривая акт налогового органа, обязан в своем иске доводами опровергнуть законность обжалуемого акта. И только после опровержения презумпции законности акта налогового органа бремя доказывания обоснованности принятия такого акта возлагается на налоговый орган в соответствии со ст. 53 АПК РФ 1995 r. [487] . «Раз изданный административный акт презюмируется законным, обоснованным и целесообразным» [488] .

В связи с этим представляется интересным подход Налогового суда Канады к оценке сведений, содержащихся в официальных документах. При рассмотрении дела Нейл Барри Мак-Фэдиен против Ее Величества Королевы Налоговый суд Канады поставил вопрос о том, можно ли на основании положений Конвенции между Канадой и Японией о подоходном налоге считать налогоплательщика резидентом Японии.

Налогоплательщик должен был доказать, что он подлежал настолько всеобъемлющему налогообложению, насколько этого требует Япония. Этого ему сделать не удалось. Он смог представить лишь сертификат резидентства, выданный ему официальными органами Японии. Однако данный сертификат являлся слабым доказательством и не имел никакого веса. Налогоплательщик сам подготовил сертификат, и суду не было предъявлено никаких доказательств, что при выдаче данного документа официальные органы Японии были в полной мере осведомлены о конкретных обстоятельствах налогоплательщика. На основании всех приведенных выше причин налогоплательщик являлся резидентом Канады. Соответственно подтвержден расчет сумм налогообложения, произведенный министром национальных доходов [489] .

Таким образом, несмотря на наличие официального документа, выданного органами власти Японии, Налоговый суд Канады при решении вопроса о налогообложении налогоплательщика исходил не из данных, содержащихся в этом официальном документе, а из фактических обстоятельств по делу, установленных судом и касающихся фактов пребывания налогоплательщика в командировке в Японии, наличия банковских счетов в Канаде, хранения мебели в Канаде и других фактов, подтверждающих сохранение тесных связей с Канадой.

В Канаде действует презумпция правоты налоговых органов [490] , суд отдает ей предпочтение перед презумпцией правоты государства как такового, Япония это или Канада.

Правовая позиция арбитражных судов России, исходящая из презумпции правоты государственных органов, к какой бы категории они ни относились (налоговые или любые другие государственные органы), представляется более логичной. Арбитражный суд считает оформленный государственными органами документ действующим, пока он не будет признан недействительным в установленном законом порядке.

Выше говорилось о том, что если на налоговом органе лежит обязанность представить оспариваемые акт и решение, то на налогоплательщике – обязанность по представлению договоров, справок, деловой корреспонденции, иных документов, характеризующих хозяйственную деятельность организации, поскольку именно последняя располагает этими документами.

Данный вывод полностью согласуется с положением ч. 1 ст. 65 АПК РФ о том, что каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений, а также с положениями норм материального права, в частности ст. 52, 53 НК РФ, в соответствии с которыми налогоплательщик самостоятельно исчисляет сумму налога, налоговую базу, исходя из стоимостной, физической и иных характеристик объекта налогообложения, что подтверждается вышеперечисленными документами.

Указанными документами обладает именно налогоплательщик, поэтому именно он должен представить их налоговому органу для проверки и суду в случае возникновения спора.

Вместе с тем в судебно-арбитражной практике имели место случаи, когда документация налогоплательщика изымалась органами налоговой полиции, в связи с чем налогоплательщик лишался возможности ее представления в суд. Конечно, в этих случаях, независимо от того, на ком лежит обязанность по доказыванию, обязанность по представлению этих документов переходит на налоговый орган, по запросу которого налоговая полиция могла представить ему копии изъятых документов. Одновременно суд в силу обязанности по доказыванию в налоговом споре должен был, со своей стороны, принять меры к получению необходимых сведений у органов налоговой полиции.

Однако подобное положение является исключением из общего правила, по которому обязанность по представлению названных видов письменных доказательств возложена на налогоплательщика.

Здесь следует отметить, что в ряде случаев арбитражные суды возлагали на налоговый орган обязанность по представлению данных документов, ссылаясь на установленную АПК РФ обязанность государственных органов по доказыванию обстоятельств, послуживших основанием для принятия ими оспариваемых актов. Однако на налоговый орган возложена обязанность по доказыванию совершения налогоплательщиком налогового правонарушения, а не правильности исчисления налоговой базы и суммы налога, обязанность по доказыванию которых лежит на налогоплательщике. Очевидно, что правильное распределение судом бремени доказывания между сторонами по делу определяет и правомерность истребования от них судом тех или иных доказательств. Договоры указаны в ч. 1 ст. 75 АПК РФ в качестве одного из первых видов письменных доказательств.

С этой нормой процессуального права корреспондируют нормы материального права. Так, представление внешнеторгового контракта прямо указано в подп. 1 п. 1 ст. 165 НК РФ в качестве обязательного условия подтверждения права на получение возмещения НДС при налогообложении по налоговой ставке 0 %. Для целей налогообложения в соответствии с п. 1 ст. 40 НК РФ принимается цена товаров, работ или услуг, указанная сторонами сделки.

С точки зрения проблемы доказывания представляет интерес вопрос о последствиях для налогообложения признания сделки недействительной.

Поскольку внешнеторговый контракт назван в подп. 1 п. 1 ст. 165 НК РФ в качестве обязательного документа, представляемого при реализации экспортируемых товаров (работ, услуг) для подтверждения обоснованности применения налоговой ставки 0 %, признание его недействительным повлечет отказ налогоплательщику в пользовании льготным налогообложением.

Указанный вывод подтверждается Постановлением Конституционного Суда РФ от 14 июля 2003 г. № 12-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 4, пункта 1 статьи 164, пунктов I и 4 статьи 165 Налогового кодекса Российской Федерации, статьи II Таможенного кодекса Российской Федерации и статьи 10 Закона Российской Федерации «О налоге на добавленную стоимость» в связи с запросами Арбитражного суда Липецкой области, жалобами ООО «Папирус», ОАО «Дальневосточное морское пароходство» и ООО «Коммерческая компания «Балис», в котором Конституционный Суд РФ объяснил именно связанностью налоговых органов законом установление в ст. 165 НК РФ подробного перечня документов, необходимых для подтверждения обоснованности применения ставки 0 % по налогу на добавленную стоимость. Тем самым избранный законодателем вариант детального урегулирования порядка реализации права налогоплательщиков на применение этой ставки непосредственно в Налоговом кодексе РФ соответствует Конституции РФ, а обязательность представления всех входящих в установленный перечень документов, вытекающая из смысла положений п. 1 и 4 ст. 165 НК РФ, не нарушает конституционные права налогоплательщиков.

Федеральный законодатель, обладающий достаточно широким усмотрением в определении перечня документов, представление которых необходимо для подтверждения обоснованности применения ставки 0 % по НДС при реализации товаров, вывезенных (ввезенных) в таможенном режиме экспорта, как и соответствующих работ (услуг), включил в него документы, предусмотренные нормами как частного права, для которого характерны общедозволительный метод регулирования, диспозитивность, так и нормами публичного права. Документы, предусмотренные нормами публичного права, отличаются незаменимостью, исключительностью, строгой формальной определенностью.

Именно в силу того, что указанные в ст. 165 НК РФ документы носят характер незаменимых доказательств, признание внешнеторгового контракта, входящего в перечень этих документов, недействительным влечет отказ в применении налоговой ставки 0 %.

Бремя доказывания недействительности экспортного контракта возлагается на налоговый орган, который должен обратиться в суд с соответствующим иском (если только сделка не является ничтожной), поскольку именно налоговый орган осуществляет контроль за правильностью исчисления и уплаты налогов.

Если ответчик заявляет о злоупотреблении правом со стороны истца, то для защиты прав ответчика нет необходимости признавать сделку недействительной – суду достаточно применить ст. 10 ГК РФ и отказать в иске [491] .

Указанный вывод по своей сущности весьма близок к доктрине фиктивных и недействительных сделок, существующей в США, в соответствии с которой под фиктивной понимается сделка, предназначенная для того, чтобы породить юридически законные права и обязанности, отличные от фактических прав и обязанностей сторон.

Недействительной считается сделка, которая не была совершена в соответствии с намерениями налогоплательщика.

Данный вывод также можно соотнести с доктриной деловой цели, существующей в США и предполагающей, что сделка может игнорироваться для налоговых целей, если в ней отсутствует деловая цель, если единственная или доминирующая причина заключения сделки – уклонение от налогообложения [492] . Если принять эту точку зрения, то налоговый орган вправе не обращаться в суд с иском о признании сделки недействительной, ему достаточно доказать, что налогоплательщик злоупотребил правом заключения гражданско-правовой сделки с целью ухода от налогов.

А.Г. Плешанов к числу активных полномочий суда, связанных с рассмотрением незаявленного требования, отнес полномочия давать оценку сделке или не применять акт государственного органа, противоречащий законодательству, независимо от того, предъявлялись ли требования о признании сделки или акта недействительными. Здесь активность суда представляет собой не исключение из принципа диспозитивности, а ограничение принципа диспозитивности, детерминированное необходимостью защиты в гражданском и арбитражном судопроизводстве публичного интереса [493] .

Если доктрина фиктивных и недействительных сделок сходна с существующим в российском гражданском праве институтом мнимых и притворных сделок, для признания которых недействительными нет необходимости обращаться в суд, поскольку в силу ст. 170, 171 ГК РФ они ничтожны, то доктрина деловой цели не подразумевает в любом случае ничтожности сделки, заключенной при отсутствии деловой цели с единственной целью уклонения от налогообложения.

С принятием части первой Налогового кодекса РФ возникла проблема, связанная с правом налоговых органов на обращение в суд с исками о признании сделок, заключенных налогоплательщиками, недействительными. Так, ст. 31 НК РФ, устанавливающая права налоговых органов, не содержит права на предъявление таких исков. Однако Конституционный Суд РФ Определением от 25 июля 2001 г. № 138-0 подтвердил право налоговых органов при установлении недобросовестности налогоплательщика предъявлять в арбитражные суды иски о признании сделок недействительными и о взыскании в доход государства всего полученного по таким сделкам. Данное право налоговых органов ранее было предусмотрено п. 11 ст. 7 Закона РФ от 21 марта 1991 г. № 943-1 «О налоговых органах Российской Федерации», согласно которому налоговым органам предоставляется право предъявлять в суде и арбитражном суде иски о признании сделок недействительными и взыскании в доход государства всего полученного по таким сделкам.

Сформулировав право налоговых органов на предъявление исков о признании сделок недействительными. Конституционный Суд РФ фактически воспроизвел норму права, содержащуюся в ст. 169 ГК РФ, согласно которой сделка, совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, ничтожна. При наличии умысла у обеих сторон такой сделки – в случае исполнения сделки обеими сторонами – в доход Российской Федерации взыскивается все полученное ими по сделке, а в случае исполнения сделки одной стороной с другой стороны взыскивается в доход Российской Федерации все полученное ею и все причитавшееся с нее первой стороне в возмещение полученного.

Таким образом, Конституционный Суд РФ подтвердил право налоговых органов предъявлять иски о признании сделок недействительными, если они совершены умышленно с целью, противной основам правопорядка.

Основы правопорядка – это установленные государством основополагающие нормы об общественном, экономическом и социальном устройстве общества, направленные на соблюдение и уважение такого устройства, обеспечение соблюдения правовых предписаний и защиту прав и свобод граждан, регулируемые не только нормами гражданского права, которые при заключении и исполнении договора могут быть и не нарушены, но и Конституцией РФ, ее ст. 57, согласно которой последний обязан платить законно установленные налоги и сборы.

Следовательно, если суд установит, что заключенная организациями сделка направлена на уклонение от уплаты налогов и неуплата налогов является ее целью, такая сделка должна быть признана ничтожной как заведомо противная основам правопорядка.

В качестве примера может быть приведено дело, рассмотренное Федеральным арбитражным судом Уральского округа [494] .

Прокурор Республики Башкортостан обратился в Арбитражный суд Республики Башкортостан с иском к ОАО «Уфанефтехим», ОАО «Уфимский НПЗ», ОАО «Ново-Уфимский НПЗ», ООО «Корус-Байконур», третье лицо – налоговая инспекция по Орджоникидзевскому р-ну г. Уфы, о признании недействительными договоров аренды сооружений от 20 февраля 2001 г. и взыскании в доход государства с названных акционерных обществ всего полученного по сделкам.

Решением Арбитражного суда от 26 июля 2002 г. в удовлетворении иска отказано.

Постановлением апелляционной инстанции того же суда от 26 сентября 2002 г. решение оставлено без изменения.

Прокурор Республики Башкортостан с решением и постановлением не согласился, в кассационной жалобе просил их отменить, иск удовлетворить, ссылаясь на неправильное применение судами ст. 169 и 170 ГК РФ.

Проверив в порядке ст. 274, 284,286 АПК РФ законность судебных актов, суд кассационной инстанции пришел к следующим выводам.

Как видно из материалов дела, ООО «Корус-Байконур» (зарегистрировано в г. Байконуре) заключило договоры аренды сооружений от 20 февраля 2001 г. с упомянутыми акционерными обществами для производства автомобильного топлива.

Фактически весь производственный цикл осуществлялся силами арендодателей – нефтеперерабатывающими предприятиями.

По мнению прокурора, указанные договоры заключены с целью использования льготного налогообложения ООО «Корус-Байконур», освобождения его от уплаты акцизов и соответственно невключения в объект налогообложения акцизами оборотов по производству нефтепродуктов нефтеперерабатывающими предприятиями.

Отказывая в иске, арбитражный суд пришел к выводу, что спорные договоры заключены в рамках действующего законодательства, основы правопорядка и нравственности не нарушены. Однако арбитражный суд не учел, что в силу ст. 169 ГК РФ сделка, совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка и нравственности, ничтожна. Этой же статьей предусмотрены последствия недействительности такой сделки.

Согласно ст. 57 Конституции РФ, ст. 3 НК РФ каждый обязан платить законно установленные налоги и сборы. Из материалов дела усматривалось, что заключение спорных договоров аренды преследовало цель неуплаты налогов нефтеперерабатывающими предприятиями, которыми фактически производились нефтепродукты. Данная цель нарушает основы установленного правопорядка, следовательно, спорные договоры аренды являются ничтожными сделками.

При таких обстоятельствах исковые требования были удовлетворены и с нефтеперерабатывающих предприятий взысканы в доход государства полученные по ничтожным сделкам суммы арендной платы. Судебные акты первой и апелляционной инстанций отменены.

Установив в Определении от 25 июля 2001 г. № 138-0 право налоговых органов при наличии недобросовестности налогоплательщика предъявлять в арбитражные суды иски о признании сделок недействительными и о взыскании в доход государства всего полученного по таким сделкам, Конституционный Суд РФ тем самым ограничил право налоговых органов на предъявление исков о признании сделок недействительными условиями ст. 169 ГК РФ. Такой же вывод следует из формулировки п. 11 ст. 7 Закона РФ «О налоговых органах Российской Федерации». В связи с этим налоговые органы вправе обращаться в арбитражные суды не с любыми исками о признании сделок, заключенных юридическими лицами, недействительными, а только с исками о признании недействительными тех сделок, которые заключены с целью, заведомо противной основам правопорядка и нравственности (ст. 169 ГК РФ), и направлены на уход от уплаты налогов.

Поэтому не подлежит удовлетворению иск налоговой инспекции о признании недействительным, например, договора аренды, если инспекцией не обосновано, каким образом заключение этого договора сказалось на налогообложении заключивших этот договор организаций.

Вторым важным условием, при наличии которого суд вправе удовлетворить иск налогового органа о признании сделки недействительной по ст. 169 ГК РФ, является наличие у налогоплательщика умысла на уход от налогообложения. Об этом свидетельствует слово «заведомо», содержащееся в тексте ст. 169 ГК РФ и относящееся к цели совершения сделки. Об этом также свидетельствует имеющееся в ч. 2 и 3 настоящей статьи упоминание законодателем об умысле либо одной, либо обеих сторон в сделке.

Следовательно, условием признания сделки недействительной по ст. 169 ГК РФ является виновное поведение налогоплательщика в форме умысла. Любая другая форма вины исключает возможность удовлетворения иска налогового органа о признании сделки недействительной по ст. 169 ГК РФ.

Указанный вывод находится в русле судебной практики такой развитой европейской страны, как Великобритания. Суд по делам касательно уплаты НДС и пошлин г. Лондона (Третья палата) в решении по объединенным делам «Оптиджен Лтд» (Optigen Ltd ) (дело С-354/03), «Фулкрум Электронике Лтд» (Fulcrum Electronics Ltd) (дело С-355/03), «Бонд Хауз Системе Лтд» (Bond House Systems Ltd) (дело С-484/03) против Национального управления таможенных и акцизных сборов Великобритании от 12 января 2006 г. установил следующие обстоятельства.

В соответствии с судебными запросами на разъяснения в рассматриваемый период времени «Оптиджен», «Фулкрум», «Бонд Хауз» преимущественно осуществляли деятельность по приобретению процессоров у компаний, зарегистрированных в Великобритании, и продавали их покупателям, зарегистрированным в другом государстве – члене ЕС.

В соответствии с запросом на разъяснения рассматриваемые операции составляли часть цепочки поставок, которая включала (о чем заявители – участники основного судебного производства не знали) торговую организацию, не уплатившую налог, т. е. которая имеет задолженность по уплате НДС и исчезает, не погасив ее перед налоговыми органами, или торговую организацию, использующую «украденный» НДС-номер, т. е. которая использует НДС-номер, принадлежащий другому лицу. Таким образом, по мнению Управления, указанные операции образуют «карусельную» схему мошенничества.

При рассмотрении указанных дел суд пришел к следующим выводам.

Операции, аналогичные рассматриваемым, которые сами по себе не имеют отношения к мошенничеству при уплате НДС, образуют реализацию товаров и услуг налогоплательщиком, действующим в качестве такового, и экономическую деятельность, независимо от намерения торговой организации, отличной от рассматриваемого налогоплательщика, которая участвует в той же цепочке поставок, и/или вероятности мошеннического характера другой операции, в цепочке, имевшей место до или после совершения таким налога-плательщиком операции, о чем последняя не знала и/или не имела возможности узнать.

Не затрагивает права совершающего такие операции налогоплательщика на вычет сумм входящего НДС и тот факт, что в цепочке поставок, частью которой являются такие операции, другая операция – предшествующая или последующая – имеет отношение к мошенничеству при уплате НДС, о чем такой налогоплательщик не знал и/или не имел возможности узнать.

Вопрос о том, уплачен ли в казну НДС по предшествующей или последующей операции по реализации рассматриваемых товаров конечному потребителю, не имеет отношения к вопросу о праве налогоплательщика на вычет сумм входящего НДС (см. по этому вопросу решение Суда по делу С-395/02: Транспортные услуги (Transport Service) [2004] ЗЭАС 1-1991, п. 26). Суд также последовательно постановлял, что согласно фундаментальному принципу, который лежит в основе единой системы обложения НДС и который закреплен в статье 2 Первой и Шестой Директив Совета 77/388/ЕЭС от 17 мая 1977 г. о гармонизации законодательств государств – членов ЕС в части налогов с оборота – Единая система обложения налогом на добавленную стоимость: единообразные принципы начисления, в редакции Директивы Совета 95/7/ЕС от 10 апреля 1995 г., НДС облагается каждая операция в сфере производства и дистрибуции, после вычета суммы НДС, начисленной непосредственно на различные составляющие себестоимости (см.: дело С-98/98: Мидлэнд Банк (Midland Bank) [2000] ЗЭАС 1-4177, п. 29; дело Зита Модес (Zita Modes), п. 37).

Таким образом, судебная практика Великобритании исходит из того, что, если налогоплательщик не знал и (или) не мог знать о недобросовестности других организаций, участвующих в реализации товара, а также если совершаемая налогоплательщиком операция не имеет сама по себе отношения к мошенничеству, налогоплательщик не может быть лишен права на вычет НДС.

Нередки случаи, когда налоговые органы, отказываясь возмещать налогоплательщику НДС из бюджета, ссылаются на отсутствие у одной из сторон в договоре лицензии на осуществление того или иного вида деятельности. Между тем гражданское законодательство (ст. 173 ГК РФ) относит сделки, совершенные лицом, не имеющим лицензии на занятие соответствующей деятельностью, к оспоримым.

Признание таких сделок недействительными возможно лишь при доказанности факта, что другая сторона знала или заведомо должна была знать о ее незаконности. В связи с этим на налоговом органе лежит обязанность доказать, что другая сторона сделки знала или должна была заведомо знать об отсутствии лицензии на занятие соответствующей деятельностью у другой стороны по договору. Если таких доказательств налоговый орган не представит, суд должен отказать ему в иске о признании договора недействительным.

При этом остается неразрешенным вопрос о праве налогового органа вообще предъявлять иск о признании недействительной сделки на основании ст. 173 ГК РФ. С одной стороны, в ст. 173 ГК РФ прямо установлено право государственного органа, осуществляющего контроль за деятельностью юридического лица, предъявлять иск о признании недействительной сделки, совершенной юридическим лицом, не имеющим лицензии на занятие соответствующей деятельностью. Налоговые органы, осуществляющие налоговый контроль за деятельностью организаций, таким образом, вправе предъявить иск о признании сделки недействительной в порядке ст. 173 ГК РФ.

С другой стороны, Конституционный Суд РФ в Определении от 25 июля 2001 г. № 138-0 установил право налоговых органов предъявлять иски о признании сделок недействительными и взыскании всего полученного по таким сделкам в доход государства, что соответствует требованиям ст. 169 ГК РФ о признании недействительной сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка. При этом в Налоговом кодексе РФ не закреплено право налоговых органов предъявлять иски о признании сделок налогоплательщиков недействительными.

Видимо, ответ содержится в том, что, признавая право налоговых органов предъявлять иски о признании недействительными сделок, совершенных с целью, противной основам правопорядка, Конституционный Суд РФ имел в виду только те случаи, когда налогоплательщики действуют недобросовестно (правоположение о наличии у налоговых органов такого права высказано Конституционным Судом РФ в Определении от 25 июля 2001 г. № 138 – О, впервые установившем понятие «недобросовестный налогоплательщик»).

Статья 173 ГК РФ предусматривает такие случаи, когда у налогоплательщика отсутствует умысел на заключение сделки с целью ухода от налогов и договор с юридическим лицом, не имеющим лицензии, заключается хотя и в условиях, когда другая сторона знала или заведомо должна была знать о незаконности сделки, однако стороны при заключении сделки не преследовали цели ухода от налогов.

В связи с этим следует прийти к выводу о наличии у налоговых органов права наряду с правом предъявлять иски о признании сделок недействительными в порядке ст. 169 ГК РФ предъявлять иски о признании сделок недействительными на основании ст. 173 ГК РФ.

Если о недействительности сделки по причине отсутствия лицензии налоговая инспекция заявит при рассмотрении дела о признании решения инспекции об отказе в возмещении НДС недействительным, суд должен отклонить такой довод налогового органа, поскольку сделка, заключенная при отсутствии лицензии, являлась в силу ст. 173 ГК РФ оспоримой, а не ничтожной, поэтому недостаточно одного лишь заявления о ее недействительности, как это возможно при наличии признаков ничтожной сделки.

Налоговый орган в целях обоснования своего вывода о недействительности такой сделки должен обратиться в суд с отдельным требованием о признании ее недействительной.

Вместе с тем, если налогоплательщик заявляет требование об освобождении его от налогообложения по ст. 149 НК РФ, в частности при оказании медицинских услуг или услуг по перевозке пассажиров, именно на налогоплательщика возлагается бремя доказывания наличия у него соответствующей лицензии, поскольку согласно п. 6 ст. 149 НК РФ перечисленные в настоящей статье операции не подлежат налогообложению (освобождаются от налогообложения) при наличии у налогоплательщиков, осуществляющих эти операции, соответствующих лицензий на осуществление деятельности, лицензируемой в соответствии с законодательством Российской Федерации.

Независимо от признания сделки, например о перевозке пассажиров, недействительной налогоплательщик в силу прямого указания закона лишается права на освобождение от налогообложения по ст. 149 НК РФ, и суд должен отклонить требование налогоплательщика о признании недействительным решения налоговой инспекции о взыскании штрафа за неуплату налога и о доначислении налога по данной операции.

 

Таким образом, не всегда признание сделки недействительной влияет на доказательственную базу по налоговым спорам.

Вместе с тем следует иметь в виду, что в настоящее время, как уже указывалось выше, Высшим Арбитражным Судом РФ принято Постановление Пленума от 10 апреля 2008 г. № 22 «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с применением статьи 169 Гражданского кодекса Российской Федерации», которым ограничено право налоговых органов на обращение в суд с исками о признании сделок недействительными на основании ст. 169 ГК РФ, поскольку требование налогового органа о применении предусмотренных ст. 169 Кодекса последствий недействительности сделки, обосновываемое тем, что данная сделка совершена с целью уклонения от уплаты налогов, выходит за рамки полномочий налогового органа.

Выше в настоящей работе обосновывалось право налоговых органов предъявлять иски о признании сделок недействительными, если они совершены умышленно с целью, противной основам правопорядка, к которым в силу ст. 57 Конституции РФ относится обязанность платить законно установленные налоги и сборы.

Пленум ВАС РФ в настоящем Постановлении, обосновывая вышеназванный вывод, ссылается на то, что взыскание в доход Российской Федерации всего полученного по сделке не является мерой, направленной на обеспечение поступления в бюджет налогов.

Вероятно, ВАС РФ исходит из того, что данная мера является несопоставимой с размером причиненного бюджету ущерба неуплатой суммы налога как таковой.

Не случайно далее в п. 6 названного Постановления ВАС РФ разъясняет, что для обеспечения поступления в бюджет налогов в полном объеме налоговый орган вправе, руководствуясь ст. 170 ГК РФ, предъявить требование о признании совершенных налогоплательщиком сделок недействительными как сделок, совершенных лишь для вида, без намерения создать соответствующие им правовые последствия (мнимых), либо с целью при крип, другую сделку (притворных).

Именно в данном пункте Постановления Пленум ВАС РФ мотивирует свой вывод об ограничении права налоговых органов предъявлять иски о признании сделок недействительными тем обстоятельством, что удовлетворение требований налоговых органов, основанных на ст. 170 ГК РФ, может способствовать реализации соответствующей задачи.

Зачастую налоговые инспекции, отказывая в возмещении экспортного НДС, Ссыпаются на недействительность договоров поставки, заключенных налогоплательщиками с российскими поставщиками, в частности по причине заключения сделки неуполномоченным лицом.

Вместе с тем согласно п. 2 ст. 183 ГК РФ последующее одобрение сделки представляемым создает, изменяет и прекращает для него гражданские права и обязанности по данной сделке с момента ее совершения. Поэтому, если в последующем руководство поставщика какими-либо действиями (отгрузками в счет заключенного договора, перепиской и др.) одобрит сделку, она будет считаться заключенной, даже если налоговый орган докажет отсутствие полномочий у заключившего ее лица действовать от имени поставщика на момент ее заключения. Бремя доказывания действительности такой сделки переходит на налогоплательщика, который должен представить доказательства одобрения заключенного договора.

Даже если договоры поставки будут признаны недействительными по решениям арбитражного суда, это не означает автоматического наступления неблагоприятных последствий в сфере налогообложения.

В соответствии с п. 1 ст. 172 НК РФ налоговые вычеты производятся на основании документов, подтверждающих фактическую уплату сумм налога.

Между тем недействительность сделки, являющейся основанием для совершения платежа, не влечет недействительности расчетной операции, проведенной согласно договору банковского счета. Условие фактической оплаты товаров поставщиков, установленное налоговым законодательством для правомерного исчисления НДС, в данном случае считается соблюденным независимо от признания договора поставки недействительным [495] .

Таким образом, налогоплательщику в данной правовой ситуации достаточно доказать факт оплаты товара российскому поставщику, для того чтобы получить право на налоговый вычет по НДС.

Из подпункта 3 п. 2 ст. 45 НК РФ следует, что налоговые органы в целях налогообложения вправе изменить юридическую квалификацию сделок, заключенных налогоплательщиками с третьими лицами.

Статьей 170 ГК РФ предусмотрена возможность считать ничтожной мнимую сделку, совершенную лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия. Пунктом 2 этой же статьи предусмотрена возможность переквалификации притворной сделки, т. е. сделки, которая совершена с целью прикрыть другую сделку.

Такая притворная сделка считается ничтожной, однако к ней применяются правила, относящиеся к сделке, которую стороны действительно имели в виду.

При рассмотрении налоговых дел иногда встает вопрос о возможности изменения квалификации не только гражданско-правовых договоров, но и договоров, вытекающих из трудовых и иных отношений. В частности, этот вопрос приобретает значение при расчете налогооблагаемой базы по налогу на прибыль, когда в соответствии с подп. 38, 39 п. 1 ст. 264 НК РФ налогоплательщик заявляет об учете расходов в виде средств, направленных на цели, обеспечивающие социальную защиту работающих в организации инвалидов.

В таких ситуациях налоговые инспекции проверяют заключенные организацией с инвалидами трудовые договоры и могут ссылаться на их недействительность по тем или иным причинам либо на применение к этим договорам норм гражданского законодательства.

Вправе ли суд в этих ситуациях по аналогии применять положения ст. 170 ГК РФ? Представляется, что нет.

Согласно п. 3 ст. 2 ГК РФ к имущественным отношениям, основанным на административном или ином властном подчинении одной стороны другой, в том числе к налоговым и другим финансовым и административным отношениям, гражданское законодательство не применяется, если иное не предусмотрено законодательством.

Критерием разграничения является в данном случае метод регулирования, присущий разным отраслям права [496] .

Под методом правового регулирования в большинстве научных работ понимается способ воздействия государства через нормы права на регулируемые ими волевые общественные отношения [497] .

Общепризнанно, что метод правового регулирования не избирается государством произвольно, а обусловливается в конечном счете предметом правового регулирования, т. е. особенностями тех общественных отношений, которые для данной отрасли права составляют предмет правового регулирования [498] .

Анализ ст. 5, 15, 21, 56, 57, 68, 189, 190, гл. 13, 60, 61 Трудового кодекса РФ (ТК РФ) показывает, что метод регулирования, присущий трудовому праву, имеет существенные отличия от метода регулирования, присущего гражданскому праву. Нормы трудового права, содержащиеся в иных законах, должны соответствовать Кодексу. В случае противоречий между ТК РФ и иными федеральными законами, содержащими нормы трудового права, применяется Кодекс. Если вновь принятый федеральный закон противоречит Кодексу, то этот федеральный закон применяется при условии внесения соответствующих изменений и дополнений в Кодекс (ст. 5 ТК РФ).

Таким образом, из текста ст. 5 ТК РФ видно, что законодатель именно данному Кодексу отдает преимущество перед другими федеральными законами, содержащими нормы трудового права. Тем более является проблематичным применение аналогии гражданского законодательства при решении вопроса о законности трудового договора.

В соответствии со ст. 15, 21,56,57,189,190 ТК РФ трудовые отношения основаны не только на соглашении между работником и работодателем, но и на подчинении работника правилам внутреннего трудового распорядка, соблюдении трудовой дисциплины, что свидетельствует о наличии элементов властного подчинения одной стороны соглашения другой, в отличие от гражданских правоотношений, основанных на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности их участников. Прием на работу, например, оформляется приказом (распоряжением) работодателя (ст. 68 ТК РФ).

При этом не стоит забывать, что п. 3 ст. 2 ГК РФ установлено ограничение применения гражданского законодательства именно к такого рода отношениям, основанным на любом властном подчинении одной стороны другой. Поэтому, коль скоро трудовые отношения носят элементы властного подчинения одной стороны другой, не приходится говорить о безусловном применении гражданского законодательства, в том числе ст. 170 ГК РФ, к трудовым отношениям.

При формировании трудовых отношений большое значение придается представительному органу работников организации и коллективному договору, что совершенно несвойственно гражданским правоотношениям.

Главами 60, 61 ТК РФ предусмотрен особый порядок рассмотрения трудовых споров с созданием комиссий по трудовым спорам, что не установлено для разрешения гражданских споров.

Прекращение трудового договора происходит в строго оговоренных Трудовым кодексом РФ случаях на основании гл. 13. Условия трудового договора могут быть изменены только по соглашению сторон и в письменной форме по основаниям ст. 57 ТК РФ.

Можно обратиться к ст. 83, 84 ТК РФ, регулирующим прекращение трудового договора по обстоятельствам, не зависящим от воли сторон, или вследствие нарушения установленных настоящим Кодексом или иным федеральным законом обязательных правил при заключении трудового договора. Данные нормы права предметно наиболее приближены к нормам права, содержащимся в ст. 169, 170 ГК РФ, регулирующим прекращение гражданско-правового договора вследствие нарушения закона.

В отличие от ст. 169, 170 ГК РФ, содержащих достаточно общие условия признания сделок ничтожными, которые могут охватывать широкий спектр взаимоотношений сторон сделки, где главным становится выявление их действительной воли при совершении сделки, ст. 83, 84 ТК РФ содержат исчерпывающий перечень конкретных обстоятельств, при которых трудовой договор подлежит прекращению, например отсутствие соответствующего документа об образовании. В любом случае такое обстоятельство должно быть предусмотрено федеральным законом.

Проведенный сравнительный анализ норм гражданского и трудового права показывает, что налоговый орган или суд при разрешении налогового спора не вправе в целях налогового законодательства считать заключенный трудовой договор ничтожным или давать ему иную квалификацию по аналогии со ст. 169, 170 ГК РФ.

Что касается изменения юридической квалификации договоров, вытекающих из иных отношений, не относящихся к гражданско-правовым отношениям, суд должен в каждом конкретном случае выявлять метод регулирования, присущий отрасли права, регулирующей данные отношения, сравнивая этот метод с методом, присущим гражданскому праву, для того чтобы прийти к правильному выводу о возможности применения норм гражданского законодательства по аналогии.

Таким образом, налоговому органу недостаточно заявить суду о ничтожности или притворности, в частности трудового договора, в налоговых целях. Такой договор должен быть прекращен в установленном Трудовым кодексом РФ порядке, что является гарантией от произвольного, не основанного на нормах трудового права расторжения договора.

Впервые в АПК РФ 2002 г. отдельно упоминается о документах, полученных посредством факсимильной, электронной или иной связи, а также о документах, подписанных электронной цифровой подписью или иным аналогом собственноручной подписи. В части 3 ст. 75 АПК РФ указано, что данные документы допускаются в качестве письменных доказательств в случаях и в порядке, которые установлены федеральным законом, иным нормативным правовым актом или договором.

Указанное требование процессуального законодательства носит достаточно общий и, кроме того, отсылочный характер.

Между тем встает вопрос о достоверности информации, содержащейся в документах, полученных с помощью электронной техники.

Оценить достоверность доказательств значит определить их правильность, соответствие полученных сведений о фактах действительности [499] .

И.В. Решетникова в качестве ориентира в разрешении данной проблемы предлагает использовать английское законодательство, а именно Закон о доказательствах по гражданским делам 1968 г., который содержит требования, предъявляемые к компьютерным доказательствам (правило 6084).

Эти требования заключаются в следующем:

документ выдан компьютером тогда, когда тот использовался постоянно для накопления и обработки информации в любом виде деятельности, выполняемой в тот же временной период;

в этот период информация поступала на компьютер в обычном порядке;

в течение большей части этого времени компьютер работал должным образом, а если он не работал или вообще не использовался в момент записи, это не могло повлиять на воспроизведение документа или точность его содержания;

сведения в документе отражают информацию, поступившую в компьютер обычным порядком, или получены из этой информации [500] .

И.Н. Лукьянова отмечает, что электронный документ может быть распечатан в любом количестве экземпляров, каждый из которых будет тождествен всем остальным [501] .

Это не означает, что все бумажные экземпляры этого электронного документа являются оригиналами, как, например, оригинальные экземпляры коносамента. Электронный документ обладает юридической силой при соблюдении установленных законом требований вне зависимости от того, будет ли он когда-либо изготовлен на бумажном носителе. Этим он отличается от обычного документа на бумажном носителе, подготовленного с помощью компьютера, но распечатанного и собственноручно подписанного. Когда документ передается посредством электронной связи, передается не материальный носитель с письменным содержанием, а только содержание документа путем передачи специальных сигналов. Более верный, отвечающий современным условиям электронного документооборота подход к определению подлинника электронного документа закреплен в ст. 9 Типового закона об электронной торговле Комиссии ООН по праву международной торговли [502] (далее – Типовой закон), согласно которому запрещается при любых процессуальных действиях применять положения норм доказательственного права таким образом, чтобы отрицать допустимость электронного документа в качестве доказательства на том основании, что оно не представлено в его подлинной форме. В то же время ст. 8 Типового закона предлагает следующие критерии подлинности информации, содержащейся в электронном документе:

«1. Если законодательство требует, чтобы информация представлялась или сохранялась в ее подлинной форме, это требование считается выполненным с помощью сообщения данных, если: а) имеются надежные доказательства целостности информации с момента, когда она была впервые подготовлена в ее окончательной форме в виде сообщения данных или в каком-либо ином виде, и Ь) при необходимости предъявления информации, эта информация может быть продемонстрирована лицу, которому она должна быть предъявлена…» Новизна подхода Типового закона состоит в том, что он не предлагает считать подлинным какой-то определенный экземпляр документа, а предлагает выработать критерии, с помощью которых можно было бы определить, является ли информация, содержащаяся в электронном документе, подлинной: 1) целостность информации электронного документа должна подтверждаться достаточными доказательствами; 2) должна существовать возможность демонстрации информации в необходимых случаях.

При этом критерием оценки целостности электронного документа ст. 8 Типового закона предлагает считать сохранение информации в полном и неизменном виде, без учета добавления любых дополнений и любых изменений, происходящих в обычном процессе передачи, хранения и демонстрации. Надежность доказательств целостности информации в соответствии с той же ст. 8 Типового закона должна оцениваться с учетом цели, для которой информация была подготовлена, и всех соответствующих обстоятельств. Такой же подход к определению подлинности электронного сообщения воспринят в ст. 7 проекта Единых правил по электронным подписям, принятого 3-й сессией Рабочей группы по электронной торговле ЮН-СИТРАЛ (14–25 декабря 2000 г., Нью-Йорк) [503] .

Такой подход к компьютерным доказательствам, основанный на знании технологических процессов, позволяет судам получить достоверную информацию для исследования, оградить себя от сфабрикованных компьютерных данных [504] .

Проблема письменных доказательств, полученных с помощью электронной техники, постоянно встает перед арбитражными судами при разрешении налоговых споров.

М. К. Треушников полагает, что истоки допустимости средств доказывания лежат за пределами гражданского процесса, имеют производный от норм материального права характер [505] .

Согласно подп. 2 п. 1 ст. 165 НК РФ при реализации товаров на экспорт в числе прочих документов в налоговый орган представляется выписка банка, подтверждающая фактическое поступление выручки от иностранного лица – покупателя указанного товара на счет налогоплательщика в российском банке.

В соответствии с п. 2.1 ч. III Правил ведения бухгалтерского учета в кредитных организациях, расположенных на территории Российской Федерации, утвержденных приказом Банка России от 18 июня 1997 г. № 02-263, выписки банка из лицевых счетов, распечатанные с использованием средств вычислительной техники, выдаются клиентам без штампов и подписей работников кредитной организации.

Однако налоговые органы, получая от налогоплательщиков оформленные в соответствии с требованиями указанных Правил выписки банков из лицевых счетов, не принимают их в качестве надлежащих доказательств, требуя заверить их печатью банка и подписями его руководящих лиц.

ВАС РФ поддержал данное утверждение налоговых органов и отменил судебные акты судов нижестоящих инстанций, удовлетворивших требование налогоплательщика о возмещении суммы НДС из бюджета по тому основанию, что налогоплательщиком представлен весь пакет документов, предусмотренных действующим законодательством, в том числе выписка банка, подтверждающая фактическое поступление выручки от иностранного покупателя товара на счет налогоплательщика в российском банке [506] .

Между тем оформляемые в соответствии с банковскими Правилами выписки банка из лицевого счета полностью удовлетворяют вышеназванным условиям, перечисленным в английском Законе о доказательствах по гражданским делам 1968 г., поэтому не имеется оснований сомневаться в их достоверности.

На налогоплательщика при отсутствии заявления о фальсификации доказательств не должно возлагаться дополнительное бремя доказывания факта получения валютной выручки с требованием дооформления банковских документов в порядке, не предусмотренном Правилами ведения бухгалтерского учета в кредитных организациях, расположенных на территории Российской Федерации.

В то же время при разрешении налоговых споров не должно быть формального подхода к оценке письменных доказательств.

Выписка банка из лицевого счета в силу действующих банковских Правил обычно не содержит ссылок на наименование иностранного лица – покупателя товара и реквизиты внешнеторгового контракта. В связи с этим налогоплательщики представляют в налоговые органы и в суд такие обезличенные выписки, считая выполненными требования Налогового кодекса РФ и обязанности по доказыванию факта поступления валютной выручки.

Однако с этим нельзя согласиться. Закон требует от налогоплательщика представления не просто выписки банка о поступлении какой-то суммы на счет налогоплательщика, а документа, подтверждающего поступление выручки от иностранного лица – покупателя экспортного товара.

Здесь налицо несогласованность норм налогового и банковского законодательства, которое не предъявляет к выпискам банков требований указывать в них сведения о контракте и иностранном плательщике.

В связи с этим в подп. 2 п. 1 ст. 165 НК РФ необходимо внести изменение, изложив его в следующей редакции: «Выписка банка и другие банковские документы, подтверждающие фактическое поступление выручки от иностранного лица – покупателя указанного товара на счет налогоплательщика в российском банке».

Как показывает судебно-арбитражная практика [507] , такими документами являются СВИФТ-послания, содержащие сведения о наименовании иностранного плательщика, его расчетных реквизитах, дате и номере внешнеторгового контракта, что позволяет полностью идентифицировать поступившую на счет организации сумму как валютную выручку, полученную по внешнеторговому контракту.

Указанные сведения могут быть подтверждены справками банков, обслуживающих как иностранных покупателей, так и российских налогоплательщиков.

Таким образом, обязанность налогоплательщика подтвердить факт поступления на его счет валютной выручки не исчерпывается представлением выписки банка из лицевого счета. Пока суду не будут представлены доказательства фактического поступления выручки от иностранного лица – покупателя экспортируемого товара на счет налогоплательщика в российском банке, эта обязанность не может считаться исполненной.

Законодатель в настоящее время опережает ход научной мысли.

Из текста ч. 1 ст. 75 АПК РФ следует, что сам по себе способ исполнения документа в форме цифровой графической записи или иной форме позволяет установить достоверность документа, для того чтобы он считался письменным доказательством.

Между тем некоторыми учеными-юристами не воспринимается новая форма исполнения документа с использованием новейших достижений научно-технического прогресса.

Предлагается ввести термин «дуализм доказательств», когда одно доказательство признается допустимым к использованию только вместе с другим доказательством-подтверждением исходя из того, что сами по себе электронные письма, факсимильные сообщения не свидетельствуют достоверность своего происхождения, из чего делается вывод, что если стороне необходимо использовать в гражданском процессе в качестве доказательств сведения, имеющиеся в электронном варианте, она должна подтвердить их достоверность другими сведениями из самостоятельного источника доказательств – заключением эксперта.

В подтверждение данного вывода приводится пример из практики суда общей юрисдикции, когда суд отказал в иске к телекомпании о возмещении морального вреда, причиненного несовершеннолетней распространением в телепрограмме сведений о совершении в отношении ее преступления. Суд отказался принять в качестве доказательства видеозапись без ее экспертного исследования, стоимость которого родители девочки не могли оплатить [508] .

Таким образом, суд общей юрисдикции отказал в защите нарушенного права в результате отказа использовать доказательство, дозволенное процессуальным законодательством, законность способа получения которого прямо предусмотрена в законе.

Также как и случай с доказательствами, полученными с использованием компьютера, данный пример из судебной практики диктует необходимость законодательного закрепления условий, определяющих достоверность доказательств, полученных в форме цифровой, графической записи и иным способом, поименованных в ч. 1 ст. 75 АПК РФ, в целях предупреждения случаев необоснованного их исключения из числа доказательств по делу только потому, что суд не готов воспринимать достижения научно-технического прогресса.

Вместе с тем подход, состоящий в детальном перечислении всех критериев, которым должен отвечать носитель информации, невообразимо утяжелил бы закон. К тому же законодатель (с учетом современного развития техники и объективной невозможности оперативно реагировать на запросы судебной практики) далеко не всегда успевал бы своевременно отслеживать возникновение новых носителей информации и упреждающим образом устанавливать специальные правила, которые в достаточной мере обеспечат возможность извлечения именно достоверной информации [509] .

Современный уровень развития техники позволяет подделывать кино-, фото-, аудио– или видеодокументы таким образом, что определить подделку не всегда можно даже с помощью экспертизы. Однако это не должно рассматриваться как повод для введения к порядку представления и исследования этих письменных доказательств требований, более строгих по сравнению с требованиями к порядку представления и исследования традиционных письменных доказательств. Традиционные, выполненные от руки письменные доказательства также могут быть подделаны столь искусно, что экспертиза не позволит выявить подделку, но это не является препятствием для их использования в качестве письменного доказательства. Следовательно, возможность подделки письменных доказательств, полученных с помощью технических средств, не является достаточным аргументом для установления более жестких ограничений для использования аудио-, видеозаписей, кино– и фотодокументов в качестве доказательств [510] .

Д. Б. Игнатьев отмечает, что документ должен отвечать определенным требованиям и иметь соответствующие реквизиты, в числе которых наличие подписи уполномоченного лица. Однако если документ оформлен в электронном виде, то о физической подписи не может быть и речи, так как он не может быть подписан обычным образом. На помощь приходит электронная цифровая подпись (ЭЦП) [511] . В пункте 2 ст. 160 ГК РФ указано, что использование при совершении сделок ЭЦП допускается в случаях и порядке, которые предусмотрены законом, иными правовыми актами или соглашением сторон. ГК РФ в п. 3 ст. 847 говорит также следующее: «Договором может быть предусмотрено удостоверение прав распоряжения денежными суммами, находящимися на счете, электронными средствами платежа и другими документами с использованием в них аналогов собственноручной подписи (пункт 2 статьи 160), кодов, паролей и иных средств, подтверждающих, что распоряжение дано уполномоченным на то лицом». Таким образом, ЭЦП позволяет установить подлинность, целостность и авторство документа, одновременно являясь аналогом подписи уполномоченного лица [512] .

ЭЦП представляет собой набор байтов, которые являются результатом работы программы генерации цифровой подписи; ЭЦП обладает следующими свойствами: воспроизводима только одним лицом, а подлинность ее может быть установлена многими; она неразрывно связана с конкретным документом и только с ним; жестко увязывает в единое целое содержание документа и секретный ключ подписывающего и делает невозможным изменение документа без нарушения подлинности этой подписи [513] .

Федеральный закон от 20 февраля 1995 г. № 24-ФЗ «Об информации, информатизации и защите информации» в п. 3 ст. 5 также уделяет внимание ЭЦП: «Юридическая сила документа, хранимого, обрабатываемого и передаваемого с помощью автоматизированных информационных и телекоммуникационных систем, может подтверждаться электронной цифровой подписью. Юридическая сила ЭЦП признается при наличии в автоматизированной информационной системе программно-технических средств, обеспечивающих идентификацию подписи, и соблюдении установленного режима их использования».

Для обеспечения целостности и достоверности сообщений, обращающихся в системе Центрального банка, приказом ЦБ РФ от 21 сентября 1993 г. № 02-159 был введен в действие стандарт Центрального банка РФ «Подпись цифровая электронная».

Увеличение масштабов использования систем электронного документооборота в коммерческой деятельности свидетельствует об очевидном преимуществе последнего перед традиционным документооборотом на бумажных носителях. Благодаря электронному документообороту (ЭДО) существенно возрастает скорость передачи и обработки информации, значительно сокращается пространство, необходимое для хранения документации.

Поскольку применение ЭДО в России стало реальностью, закономерно поставить вопрос об определении правового статуса электронного документа и, следовательно, использовать его в качестве доказательства.

Электронный документ – это набор данных, записанных в компьютерном виде, для которых выполнено следующее условие: существует признанная участниками ЭДО или утвержденная компетентным органом процедура, позволяющая однозначно преобразовать эти данные в документ традиционного режима. Признание указанной процедуры должно быть подтверждено участниками системы ЭДО посредством традиционного (письменного) документа либо такая процедура должна быть санкционирована уполномоченным государственным органом [514] .

Государственный арбитраж СССР еще 29 июня 1979 г. принял инструктивные указания № И-1-4 «Об использовании в качестве доказательств по арбитражным делам документов, подготовленных с помощью электронно-вычислительной техники». В соответствии с этим актом данные, содержащиеся в машинном носителе информации, могут быть использованы в качестве доказательств по арбитражному делу. Для этого они должны быть преобразованы в форму, пригодную для обычного восприятия и хранения в деле.

ГОСТ 6.10.4-84 «Придание юридической силы документам на машинном носителе» (введен в действие Постановлением Госстандарта СССР от 9 октября 1984 г. № 3549) посвящен требованиям, установленным к составу и содержанию реквизитов, придающих им юридическую силу на машинном носителе и машинограмме, создаваемым средствами вычислительной техники.

В письме Высшего Арбитражного Суда РФ от 19 августа 1994 г. № С1-7/ОП-587 «Об отдельных рекомендациях, принятых на совещаниях по судебно-арбитражной практике» отмечено следующее: в договоре между сторонами об использовании во взаимоотношениях между ними документов в электронной форме должна быть предусмотрена процедура согласования возможных разногласий. В процедуре указан порядок согласования разногласий и сторона, на которой лежит бремя доказывания тех или иных фактов и достоверности подписи. С учетом этой процедуры арбитражный суд должен проверить достоверность представленных сторонами доказательств. В случае отсутствия в договоре между сторонами процедуры согласования разногласий и порядка доказывания подлинности документов арбитражный суд вправе не принимать в качестве доказательств документы, подписанные ЭЦП.

Письмо Высшего Арбитражного Суда РФ от 7 июня 1995 г. № С1-7/03-316 также посвящено данной проблеме. В нем говорится, что юридическая сила документа, хранимого, обрабатываемого и передаваемого с помощью автоматизированных информационных и телекоммуникационных систем, может подтверждаться ЭЦП.

Юридическая сила ЭЦП признается при наличии в автоматизированной информационной системе программно-технических средств, обеспечивающих идентификацию подписи, и при соблюдении установленного режима их использования. Право удостоверять идентичность электронной цифровой подписи осуществляется на основании лицензии.

 

Следует иметь в виду, что при соблюдении указанных условий, в том числе при подтверждении юридической силы документа электронной цифровой подписью, этот документ может признаваться в качестве доказательства по делу, рассматриваемому арбитражным судом.

При этом необходимо отметить, что согласно п. 1.5 вышеназванного ГОСТ 6.10.4-84 документ на машинном носителе и машинограмма приобретают юридическую силу после выполнения требований настоящего стандарта и подписания сопроводительного письма.

Такое положение может фактически перечеркнуть доказательственную силу документа на машинном носителе. Поэтому в справке к ГОСТ 6.10.4-84 отмечено, что при применении документа рекомендуется дополнительная проверка его статуса с учетом действующего законодательства Российской Федерации.

Исходя из сказанного, необходимо отметить, что законодатель фактически приравнял электронные документы, в которых присутствует ЭЦП, к письменной документации, что ускорит товарооборот и повысит рациональность информационных ресурсов. Это, безусловно, отразится на деятельности судебных арбитражных инстанций в ходе изучения доказательственного материала.

Заметим, что электронные сообщения, в том числе с ЭЦП, представленные в качестве письменных доказательств, так же как и иные доказательства, не имеют для арбитражного суда заранее установленной силы, но и не могут быть лишены доказательственной силы на том лишь основании, что они являются электронными сообщениями [515] .

Несогласованность и противоречия в нормативных актах представляют собой реальные правовые препятствия развитию современных средств передачи данных в сфере правового регулирования коммерческой деятельности. В целом можно констатировать, что неурегулированность в должной степени действующим законодательством вопросов электронного документооборота приводит к продолжению существования громоздких систем электронно-бумажного документооборота, в которых электронные документы легализуются с помощью бумажных.

В большинстве российских подзаконных актов в настоящее время сохранены прямые требования, предписывающие использование традиционных бумажных документов, целесообразность которых объясняется только тем, что бумажный документ может быть прочитан и невооруженным глазом, а сообщения, передаваемые при помощи электронной связи, – лишь после распечатки на бумаге или воспроизведения на экране компьютера [516] . Ряд исследователей считают целесообразным законодательно ввести указание на то, что подзаконные акты не должны устанавливать для пользователей систем электронной передачи данных более жестких стандартов надежности (и связанных с ними расходов), чем те, которые действуют в сфере обращения бумажных документов [517] .

Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что, с одной стороны, в ч. 3 ст. 75 АПК РФ документы, полученные посредством факсимильной, электронной или иной связи, документы, подписанные ЭЦП или иным аналогом собственноручной подписи, отнесены к письменным доказательствам. Вместе с тем в ч. 2 ст. 64 АПК РФ письменные доказательства выделены в отдельный вид доказательств, в отличие от иных документов и материалов, упомянутых в ч. 2 ст. 64 АПК РФ.

Такая непоследовательность законодателя позволяет некоторым ученым-юристам относить электронный документ к иным документам, придавая им одновременно статус письменного доказательства.

Так, Д.Б. Игнатьев отмечает, что, поскольку применение электронного документооборота в России стало реальностью, закономерно определить правовой статус электронного документа, который может быть использован в качестве доказательства.

Гражданский кодекс РФ и Федеральный закон «Об информации, информатизации и защите информации» признают возможность использования ЭЦП для удостоверения электронных документов, а процедура создания бумажных копий придает последним одинаковую юридическую силу с подлинником. Поэтому вряд ли есть основание возражать, что электронные документы подпадают под понятие «письменные доказательства», т. е. их следует отнести к таким источникам доказательств, как иные документы.

В конкретных случаях электронные документы могут выполнять роль вещественных доказательств, а также выступать в качестве доказательства, сочетающего как признаки документа, так и признаки вещественного доказательства.

Следовательно, понятие «иные документы» – доказательства – значительно шире, чем оно обозначено в действующем УПК РФ [518] .

Указанное противоречие можно снять, только если предположить, что, до тех пор пока информация находится в базе компьютера, она носит характер иного документа. Ее можно считать с монитора, приобщить к материалам судебного дела в виде дискеты.

В том случае, когда информация распечатывается на бумажном носителе, она приобретает характер письменного доказательства, полученного посредством электронной связи. Именно в связи с этим ряд ученых-юристов приходят к выводу о дуализме доказательств, когда одно доказательство признается допустимым к использованию только вместе с другим доказательством-подтверждением [519] .

Однако электронный документ может существовать и отдельно от бумажного носителя, пока находится в базе компьютера либо перенесен на дискету, что лишает вывод о дуализме электронных документов какого-либо основания и придает ему статус отдельного вида доказательств, относящихся к иным доказательствам.

В связи с этим ч. 3 ст. 75 АПК РФ требует переработка!. Необходимо уточнить, что к письменным документам, полученным посредством электронной связи, относятся документы на бумажном носителе.

В настоящее время данные, содержащиеся на техническом носителе информации (например, на перфокарте, перфоленте, магнитной ленте, дискете, лазерном диске CD и т. д.), могут использоваться в качестве доказательств только в случаях, когда они преобразованы в форму, пригодную для обычного восприятия и хранения в деле [520] .

Это прямо предписывалось п. 9 инструктивных указаний Госарбитража СССР от 29 июня 1979 г. № И-1-4 «Об использовании в качестве доказательств документов, представленных с помощью электронно-вычислительной техники». Для сравнения: в американском праве предложен специальный термин для подобных случаев «human generated computer evidence», т. е. созданное человеком компьютерное доказательство, что, с одной стороны, подчеркивает, что доказательство создано человеком, а с другой – оно было обработано и сохранено компьютером в соответствии с инструкциями, содержащимися в программном обеспечении [521] .

Н.В. Матеров отмечает, что роль протоколов судебных заседаний как письменных доказательств пока недооценивается [522] , что в настоящее время представляется совершенно необоснованным.

В настоящей работе подробно разбирается вопрос о возросшем значении свидетельских показаний и о признании фактов, которые в обязательном порядке заносятся в протокол судебного заседания в соответствии с п. 10 ч. 2 ст. 155 и ч. 3 ст. 70 АПК РФ. Более того, факт признания сторонами обстоятельств не только заносится в протокол судебного заседания, но и удостоверяется подписями сторон. Следовательно, если не будет выполнено данное требование закона, можно прийти к выводу, что признание фактов не состоялось, поскольку указанное обстоятельство не подтверждается оформленным надлежащим образом доказательством.

Таким образом, мы видим, как с введением в АПК РФ 2002 г. нового положения о факте признания сторонами обстоятельств возросла роль протокола судебного заседания как письменного доказательства.

Что касается показаний свидетелей, то в протокол судебного заседания заносятся не только их показания, но и сведения о предупреждении свидетелей за дачу заведомо ложных показаний и отказ от дачи показаний (п. 5 ч. 2 ст. 155 АПК РФ).

Следовательно, если в протокол судебного заседания не будут внесены сведения о предупреждении свидетелей об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, свидетельские показания теряют свое доказательственное значение.

Как видим, ненадлежащее оформление одного вида доказательств может лишить доказательной силы другие виды доказательств.

Значение письменных доказательств, их сохранности налогоплательщиком многократно увеличилось с принятием Конституционным Судом РФ Постановления от 14 июля 2005 г. № 9-П, в котором Конституционный Суд РФ отметил следующее.

В соответствии с ч. 1 ст. 87 НК РФ (в ред. до 1 января 2008 г.) налоговой проверкой (как камеральной, так и выездной) могут быть охвачены только три календарных года деятельности налогоплательщика, непосредственно предшествующие году проведения проверки. С данным положением корреспондирует подп. 8 п. 1 ст. 23 НК РФ, предусматривающий обязанность налогоплательщика в течение четырех лет обеспечивать сохранность данных бухгалтерского учета и других документов, необходимых для исчисления и уплаты налогов, а также документов, подтверждающих полученные доходы, произведенные расходы и уплаченные (удержанные) налоги.

Поскольку с истечением продолжительности времени становится невозможным надлежащее установление факта неуплаты налога, а также иных необходимых данных, связанных с выявлением налогового правонарушения (при том, что штрафные санкции, определяемые в процентах от объема налоговой недоимки, могут достигать значительных размеров), установление законодателем предельных сроков глубины налоговой проверки и хранения отчетной документации служит прежде всего целям соблюдения конституционного запрета на произвольное ограничение имущественных прав налогоплательщика (ст. 35; ст. 55, ч. 3; ст. 57 Конституции РФ). Кроме того, не может быть доказана виновность лица в совершении правонарушающих деяний в рамках производства, возбужденного при отсутствии необходимой доказательственной базы.

Эти выводы Конституционного Суда РФ представляют особую важность с учетом того, что Постановлением № 9-П КС РФ фактически отменил такую значимую гарантию привлечения налогоплательщика к налоговой ответственности, как срок давности к ее привлечению.

В связи с этим может встать вопрос: если налогоплательщиком утрачены документы бухгалтерского и налогового учета и отчетности, которые он обязан был сохранить в течение четырех лет, не переходит ли на него бремя доказывания отсутствия вины в совершении налогового правонарушения?

Представляется, что приведенный тезис Конституционного Суда РФ не может поколебать закрепленного в п. 6 ст. 108 НК РФ базового принципа об обязанности налоговых органов по доказыванию обстоятельств, свидетельствующих о факте налогового правонарушения и виновности лица в его совершении.

Действительно, один только факт утраты необходимой документации свидетельствует о виновности лица в ее утрате, но не о виновности в неуплате налога.

Если же налоговый орган считает, что налогоплательщиком совершено налоговое правонарушение, он вправе использовать полномочие, закрепленное в подп. 7 п. 1 ст. 31 НК РФ, и определить суммы налогов, подлежащие внесению в бюджет, расчетным путем на основании данных об иных аналогичных налогоплательщиках.

Таким образом, в любом случае бремя доказывания совершения налогоплательщиком налогового правонарушения остается на налоговом органе, не переходя к налогоплательщику, допустившему в течение 4-летнего срока хранения документов их утрату.

Налогоплательщик, с должной заботой относящийся к сохранности документации, в дальнейшем может быть избавлен от судебного разбирательства в связи с постановкой вопроса о восстановлении срока давности по причине непредставления истребованных налоговым органом документов.

В связи с принятием Конституционным Судом РФ Постановления № 9-П перед судебными органами может встать следующая проблема: налогоплательщик в ряде случаев будет лишен возможности представления документов из-за их утраты. Может ли налоговый орган в этом случае ставить вопрос о восстановлении пропущенного срока давности?

Представляется, что налоговая инспекция должна будет доказать неправомерность отказа налогоплательщика от представления истребованных документов, например, из-за умышленного их уничтожения или удержания. В противном случае о неправомерности отказа налогоплательщика от представления документов говорить не приходится.

Впрочем, не исключено, что судебно-арбитражная практика, с учетом перехода от презумпции добросовестности налогоплательщика к ее противоположности, может пойти по пути признания неправомерной утраты документов в любом случае, даже при отсутствии умысла, из одной лишь неосторожности налогоплательщика.

 

§ 3. Свидетельские показания. Заключение эксперта

В целом арбитражный процесс отличается стабильной письменной формой, поскольку решающую роль в судьбе заявленного иска играют надлежащим образом оформленные документы. Объяснения, как правило, нужны для разъяснения связи одного документа с другими документами, для изложения итоговой правовой оценки представленных документов.

Крайне редко возникает возможность опровержения свидетельскими показаниями фактов, зафиксированных в надлежащим образом оформленных документах. Столь же редко при отсутствии документов свидетельские показания могут признаваться достаточными доказательствами по делу [523] .

Свидетельские показания в качестве доказательства по налоговому спору ранее нечасто встречались в судебно-арбитражной практике России. Даже то обстоятельство, что ст. 88 АПК РФ о свидетельских показаниях помещена почти в самом конце гл. 7 «Доказательства и доказывание» АПК РФ, подтверждает то, что законодатель не придает свидетельским показаниям первоочередного значения при рассмотрении арбитражных дел. Это и понятно, так как при разрешении экономических споров, составляющих основной предмет деятельности арбитражных судов, решающее значение имеют письменные доказательства в виде договоров, актов, справок, деловой корреспонденции.

Некоторые авторы объясняют крайне редкое использование показаний свидетелей тем, что чаще всего в данных делах основанием спора является различное толкование сторонами норм налогового законодательства, на чем стороны строят свои доводы в суде [524] .

Вместе с тем нельзя говорить о том, что свидетельские показания вообще не используются при разрешении налоговых споров. Об этом свидетельствует дело № КА-А40/6751-02 Федерального арбитражного суда Московского округ;! [525] .

Общество с ограниченной ответственностью «ДЖИН 2001» обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с иском к налоговой инспекции о признании недействительным ее решения от 27 марта 2002 г. о привлечении к налоговой ответственности на основании п. 1 ст. 126 НК РФ и уплате 17 950 руб. штрафных санкций.

Решением от 4 июня 2002 г., оставленным без изменения постановлением от 6 августа 2002 г. апелляционной инстанции, Арбитражный суд г. Москвы удовлетворил исковые требования ООО за отсутствием вины в совершении правонарушения, так как общество не получало требование от 18 февраля 2002 г. № 1 о представлении необходимых для проведения выездной налоговой проверки документов не позднее 22 февраля 2002 г.

Законность судебных актов проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой инспекции, в которой налоговый орган ссылался на отказ руководителя ООО от получения требования от 18 февраля 2002 г. № 1.

Как усматривалось из материалов дела, в требовании № 1 имелась запись, заверенная администратором ТК «Кондор» P.C. Сурдиным и работником Отдела внутренних дел Люберецкого горисполкома Московской обл. Л.И. Родажневич, о том, что представитель ООО «ДЖИН 2001» от подписи в получении требования отказался.

Апелляционная инстанция, отвергая указанную запись, ссылалась на то, что из нее не усматривается должности отказавшегося от подписи лица.

Между тем требование № 1 адресовано ООО «ДЖИН 2001», что предполагает направление требования руководителю общества. Кроме того, при наличии сомнений суд был вправе опросить в качестве свидетелей вышеназванных лиц, в присутствии которых произведен отказ от получения требования.

Поскольку судом этого процессуального действия произведено не было, судебные акты постановлением Федерального арбитражного суда Московского округа от 10 октября 2002 г. были отменены, дело передано на новое рассмотрение в первую инстанцию суда с целью получения свидетельских показаний указанных лиц.

Даже сам подход арбитражного суда первой и апелляционной инстанций, не попытавшегося выяснить путем опроса свидетелей, действительно ли имел место отказ должностного лица общества от получения требования, свидетельствует о том, что суд вообще не придал правового значения получению доказательств по делу с привлечением свидетельских показаний.

Однако при новом рассмотрении дела решением от 7 марта 2003 г. исковые требования были удовлетворены, поскольку свидетельскими показаниями не подтверждался факт совершения налогоплательщиком налогового правонарушения.

Постановлением апелляционной инстанции от 14 мая 2003 г. решение суда первой инстанции отменено, в иске обществу отказано, поскольку протоколом, составленным налоговым инспектором, подтвержден факт отказа руководителя ООО от получения решения о проведении налоговой проверки и требования о представлении документов.

Законность и обоснованность постановления апелляционной инстанции вновь были проверены в Федеральном арбитражном суде Московского округа в связи с кассационной жалобой ООО «ДЖИН 2001», в которой общество ссылалось на то, что свидетельскими показаниями опровергается факт совершения им налогового правонарушения.

Суд кассационной инстанции во вновь принятом постановлении по данному делу указал на следующее.

В соответствии с ч. 2 ст. 289 АПК РФ указания арбитражного суда кассационной инстанции, изложенные в его постановлении об отмене решения, постановления суда первой, апелляционной инстанций обязательны для арбитражного суда, вновь рассматривающего данное дело.

В связи с этим суд первой инстанции правомерно принял решение на основании свидетельских показаний лиц, присутствовавших при вручении руководителю ООО требования о представлении документов, необходимых для проведения налоговой проверки, на что было указано в постановлении Федерального арбитражного суда Московского округл от 10 октября 2002 г. при направлении дела на новое рассмотрение в первую инстанцию суда.

Согласно п. 1 ст. 93 НК РФ должностное лицо налогового органа, проводящее налоговую проверку, вправе истребовать у проверяемого налогоплательщика, плательщика сбора, налогового агента необходимые для проверки документы. Лицо, которому адресовано требование о представлении документов, обязано направить или выдать их налоговому органу в пятидневный срок.

Свидетельскими показаниями Н.Б. Кошевовой, младшего оперуполномоченного 8-го отдела Управления по ЦАО УФСНП РФ по г. Москве Д.В. Сорокина подтверждается, что директор общества Р.Б. Зубенко после предъявления соответствующего требования представил папки с документами с предложением их изучения, однако проверяющие отказались от просмотра документов по причине отсутствия условий для этого в помещении магазина.

В связи с этим нельзя признать соответствующим имеющимся в деле свидетельским показаниям вывод апелляционной инстанции о том, что документы не были представлены налоговому органу.

В материалах дела имелся договор от 24 мая 2001 г. № 24 и план-схема арендуемой торговой точки, которыми подтверждается наличие в магазине условий для изучения представленных проверяющим документов.

Согласно п. 6 ст. 108 НК РФ лицо считается невиновным в совершении налогового правонарушения, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке. Лицо, привлекаемое к ответственности, не обязано доказывать свою невиновность в совершении налогового правонарушения. Обязанность по доказыванию обстоятельств, свидетельствующих о факте налогового правонарушения и виновности лица в его совершении, возлагается на налоговые органы. Неустранимые сомнения в виновности лица, привлекаемого к ответственности, толкуются в пользу этого лица.

В связи с этим сомнения относительно факта отказа руководителя общества в получении соответствующего требования должны в силу закона толковаться в пользу налогоплательщика, поскольку свидетельскими показаниями Н.Б. Кошевовой и Д.В. Сорокина подтверждалось, что в присутствии понятых Р.Б. Зубенко не отказывался от получения требования.

При таких обстоятельствах Постановление апелляционной инстанции было отменено, решение суда первой инстанции оставлено в силе.

В самом тексте закона законодатель невольно отдает преимущество письменной форме арбитражного процесса перед устной, когда в ч. 3 ст. 88 АПК РФ закрепляет положение о том, что по предложению суда свидетель может изложить показания, данные устно, в письменной форме, которые приобщаются к материалам дела (хотя устное изложение свидетельских показаний составляет важное условие их непосредственного восприятия судом [526] ). По Уставу гражданского судопроизводства 1864 г. свидетель должен был давать показание устно (ст. 398).

В дореволюционной России свидетельским показаниям в гражданском процессе придавалось несравнимо большее значение, чем в современном арбитражном процессе.

Об этом свидетельствует даже то обстоятельство, что в АПК РФ 2002 г. этому виду доказательств посвящена всего одна ст. 88 АПК, в то время как в Уставе гражданского судопроизводства 1864 г. – целый ряд статей, в которых тщательно проработан порядок вызова, устранения и допроса свидетелей.

Если по п. 7 ч. 2 ст. 155 АПК РФ достаточно предупреждения свидетелей об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний и отказ от дачи показаний, то по ст. 395 УГС перед допросом свидетели приводились к присяге по обряду своего вероисповедания. Причем порядок привода к присяге не был определен в УГС.

Поэтому суд должен был применять по аналогии правила Устава уголовного судопроизводства. Согласно этим правилам свидетели православного исповедания приводились к присяге непременно священником, а прочие свидетели – духовным лицом их вероисповедания; если же такого лица не было в помещении, где заседал суд, то председателем суда. Но в последнем случае тяжущиеся могли настаивать на приглашении духовного лица, если таковое имелось в месте нахождения суда.

И лишь для лиц, принадлежащих к вероисповеданиям и сектам, не приемлющим присяги, последняя заменялась обещанием показать правду [527] .

Более того, в отличие от современного гражданского процесса дореволюционный гражданский процесс допускал отвод свидетеля со стороны тяжущихся, если они имели основания полагать, что его показание будет пристрастно. В разряд подлежащих отводу лиц равно относились и отлученные от церкви по приговору суда, и лишенные всех прав состояния или права быть свидетелями [528] .

Таким образом, мы видим, что в отличие от современного дореволюционным законодателем возможность выступать свидетелем по гражданскому делу расценивалась не только как обязанность, но и как общественно значимое право.

Значимость свидетельских показаний в действующем Налоговом суде такой развитой страны мира, как Канада, подтверждается тем, что свидетели приносят присягу (обычно на Библии, а по желанию свидетеля – путем торжественного заявления) [529] .

Впрочем, действующие положения АПК РФ вполне соответствуют судебной практике ведущих стран мира, касающейся свидетельских показаний.

Так, в деле Максима Юо против Ее Величества Королевы [530] Налоговый суд Канады указал следующее.

Все позиции ответчика полностью подтверждаются свидетельскими показаниями сотрудников министерства и работников Вильтрока. Все свидетели давали независимые показания в отсутствие других свидетелей. Истец был в курсе того, какие доказательства будут приведены ответчиком.

В соответствии со ст. 88, 153 АПК РФ суд удаляет из зала судебного заседания явившихся свидетелей до начала их допроса, а лицо, ходатайствующее о вызове свидетеля, обязано указать, какие обстоятельства, имеющие значение для дела, может подтвердить свидетель.

И.В. Решетникова главным отличием объяснений сторон от свидетельских показаний называет заинтересованность первых в исходе дела и юридическую незаинтересованность свидетелей, не являющихся субъектами спорных материально-правовых отношений.

Вместе с тем не исключается иная заинтересованность свидетеля, поскольку свидетелями могут выступать, например, сослуживцы. Именно поэтому в процедуру допроса свидетеля включается выяснение его отношений со сторонами [531] .

И хотя, как видно, современный законодатель не придает решающего значения свидетельским показаниям в арбитражном процессе, они используются, когда необходимо допросить лицо, участвовавшее в составлении документа, исследуемого судом как письменное доказательство, либо в создании или изменении предмета, исследуемого судом как вещественное доказательство.

При разрешении налоговых споров свидетельские показания могут быть использованы, когда налогоплательщиком нарушен срок постановки на учет в налоговом органе (ст. 116 НК РФ), ведется деятельность без постановы! на учет в налоговом органе (ст.117НКРФ). В последнем случае свидетельскими показаниями может устанавливаться срок, в течение которого ведется такая деятельность, поскольку от его продолжительности зависит размер взыскиваемых санкций.

Свидетельскими показаниями также может быть установлено нарушение налогоплательщиком предусмотренного Налоговым кодексом срока представления в налоговый орган информации об открытии или закрытии им счета в каком-либо банке (ст. 118 НК РФ).

11 ум кто Vi 2 ст. 23 НК РФ предусмотрена обязанность налогоплательщика в семидневный срок сообщить в налоговый орган об открытии или закрытии счетов. И хотя момент открытия или закрытия счета определяется в договоре банковского счета, т. е.

подтверждается письменным доказательством, свидетельскими показаниями по таким делам может быть, в частности, подтверждена реальная дата передачи соответствующей документации в налоговую инспекцию, если такая документация не направлялась по почте и сторонами представляются письменные доказательства содержащие различные даты передачи и получения соответствующей информации.

Равным образом данное рассуждение применимо и к случаям, когда в налоговую инспекцию налогоплательщиком передаются заявление о постановке на учет в налоговом органе (ст. 116 НК РФ), налоговая декларация (ст. 119 НК РФ), документы, а также сведения о налогоплательщике (ст. 126 НК РФ).

Свидетельскими показаниями может подтверждаться уважительность причин неявки либо уклонения от явки лица, вызываемого по делу о налоговом правонарушении в качестве свидетеля (ст. 128 НК РФ), отказа эксперта, переводчика или специалиста от участия в проведении налоговой проверки (ст. 129 НК РФ).

Применительно к остальным видам налоговых правонарушений, установленных в гл. 16 НК РФ (грубое нарушение правил учета доходов и расходов и объектов налогообложения – ст. 120, неуплата или неполная уплата сумм налога – ст. 122, невыполнение налоговым агентом обязанности по удержанию и (или) перечислению налогов – ст. 123 НК РФ, несоблюдение порядка владения, пользования и (или) распоряжения имуществом – ст. 125), использование свидетельских показаний представляется проблематичным, поскольку доказывание их совершения предполагает наличие письменных доказательств.

То же представляется верным в отношении нарушений банком обязанностей, предусмотренных законодательством о налогах и сборах (гл. 18 НК РФ).

Как видно, для значительного числа составов правонарушений предполагается использование такого вида доказательств, как свидетельские показания. Более того, участию свидетеля в мероприятиях по проведению налогового контроля посвящена отдельная ст. 90 НК РФ. Ее наличие в Налоговом кодексе РФ позволяет говорить о наполнении материального закона процессуальными элементами, но не в смысле судебного процесса, а в смысле административной процедуры, которая в настоящее время отсутствует в обобщенном кодифицированном виде в российском законодательстве и которая устанавливала бы общие правила для принятия решений всеми без исключения государственными органами.

Как следует из ч. 1 ст. 88 АПК РФ, в качестве свидетеля вызывается лицо, которое может подтвердить обстоятельства, имеющие значение для дела.

Аналогичное требование включено в п. 1 ст. 90 НК РФ, согласно которому в качестве свидетеля для дачи показаний может быть вызвано любое физическое лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для осуществления налогового контроля.

В отличие от АПК РФ в НК РФ прописаны ограничения в отношении лиц, которые могут допрашиваться в качестве свидетеля. Не могут допрашиваться в качестве свидетеля лица, которые в силу малолетнего возраста, своих физических или психических недостатков не способны правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для осуществления налогового контроля (подп. 1 п. 2 ст. 90 НК РФ).

Налоговым кодексом РФ восприняты ограничения, которые традиционно существовали в процессуальном законодательстве России и являлись основаниями к устранению свидетелей судом. К категориям лиц, которые закон не дозволял подвергать допросу, относились дети до 7 лет, глухие, немые, глухонемые, если они не умеют объясняться знаками и неграмотны, душевнобольные, признанные официально умалишенными или находящиеся по распоряжению надлежащей власти на излечении вследствие расстройства умственных способностей [532] .

Согласно подп. 2 п. 2 ст. 90 НК РФ не могут допрашиваться в качестве свидетеля также лица, которые получили информацию, необходимую для проведения налогового контроля, в связи с исполнением ими своих профессиональных обязанностей и подобные сведения относятся к профессиональной тайне этих лиц, в частности адвокат, аудитор.

Подобное ограничение существовало и в УГС. В соответствии с п. 5 ст. 373 тяжущаяся сторона была вправе заявить отвод поверенному противной стороны.

Показания свидетеля в соответствии с п. 4 ст. 90 НК РФ могут быть получены по месту его пребывания, если он вследствие болезни, старости, инвалидности не в состоянии явиться в налоговый орган, а по усмотрению должностного лица налогового органа – и в других случаях.

Аналогичные положения существовали в УГС (п. 4 ст. 386), когда на дому могли допрашиваться свидетели, которые не могли явиться в суд по дряхлости, тяжкой болезни и другим причинам.

Как видно, нормы ст. 90 НК РФ, будучи включенными в материальный закон, во многом восприняли традиции дореволюционного российского гражданского процесса, что, безусловно, является гарантией соблюдения прав налогоплательщиков при проведении налогового контроля.

 

Существующие пробелы в АПК РФ в отношении свидетельских показаний могут быть восполнены применением по аналогии уголовного процессуального законодательства, на возможность чего в гражданском процессе указывал Е.В. Васьковский [533] , а также положений ст. 90 НК РФ при разрешении налоговых споров в суде, поскольку эти положения во многом восприняли традиции дореволюционного российского гражданского процесса.

Следует сказать о том, что в положении свидетеля при проведении налоговой проверки и положении свидетеля при рассмотрении налогового спора в арбитражном суде существует и сходство.

Показания того и другого заносятся в протокол (п. 1 ст. 90 НК РФ и ч. 1 ст. 155 АПК РФ), и тот и другой предупреждаются об ответственности за отказ от дачи показаний либо за дачу заведомо ложных показаний, о чем делается отметка в протоколе (п. 5 ст. 90 НК РФ, п. 5 ч. 2 ст. 155 АПК РФ), и тот и другой несут установленную законом ответственность за дачу заведомо ложных показаний и отказ от дачи показаний (ст. 128 НК РФ, п. 5 ч. 2 ст. 155 АПК РФ). Правда, в первом случае ответственность предусмотрена Налоговым кодексом РФ, а во втором – Уголовным.

За неявку или уклонение от янки без уважительных причин лица, вызываемого по делу о налоговом правонарушении, за неправомерный отказ свидетеля от дачи показаний и дачу заведомо ложных показаний в Налоговом кодексе РФ предусмотрен самостоятельный вид ответственности – взыскание штрафных санкций (ст. 128 НК РФ).

Почему же при достаточной законодательной (имеется в виду Налоговый кодекс РФ) проработке института свидетелей и наличии немалого количества составов правонарушений, при установлении которых могут быть использованы показания свидетелей, данный вид доказательств ранее практически не использовался сторонами в налоговом споре?

Можно лишь предположить, что для арбитражного процесса, как это было показано выше, обращение к свидетельским показаниям традиционно не имеет преимущественного значения, а для налогового права данный институт является новым, введенным лишь с принятием Налогового кодекса РФ с 1 января 1999 г.

Более активное использование этого института налоговыми органами позволит регулировать поведение налогоплательщиков, допускающих нарушения в сфере налоговых правоотношений, в сторону соблюдения ими установленных законом правил.

Что же касается налогоплательщиков, то, прибегая к свидетельским показаниям, они помогут суду с наибольшей полнотой установить отсутствие неправомерного поведения с их стороны.

Широкое применение свидетельские показания могут получить в связи со включением в АПК РФ ст. 161 о заявлении о фальсификации доказательств, поскольку для проверки такого заявления арбитражный суд может опросить свидетелей, участвовавших в составлении документов или указанных сторонами.

Возможность проверки в подобной ситуации с использованием именно свидетельских показаний была предусмотрена Уставом гражданского судопроизводства 1864 г. [534] .

Ниже приводится дело, показывающее возможности применения свидетельских показаний при рассмотрении налогового спора в арбитражном суде.

ООО «Элвирт» обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с иском к налоговой инспекции об обязании возместить из бюджета налог на добавленную стоимость в сумме 35 681 981 руб. за сентябрь 2002 г.

Решением от 13 августа 2003 г., оставленным без изменения Постановлением апелляционной инстанции от 16 августа 2004 г., Арбитражный суд г. Москвы удовлетворил требования общества на основании ст. 69 АПК РФ.

Законность судебных актов проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции, в которой налоговый орган ссылался на недобросовестность налогоплательщика.

Проверкой в суде кассационной инстанции установлено, что судебные акты подлежали отмене с передачей дела на новое рассмотрение в Арбитражный суд г. Москвы по следующим основаниям.

Согласно официальной позиции Секретариата Конституционного Суда РФ от 11 октября 2004 г. «Об Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 8 апреля 2004 г. № 169-0» при обнаружении направленности сделок на уход от налогов, согласованности действий поставщиков и налогоплательщиков, предъявляющих НДС к возмещению, необходимо выявлять, нет ли в поведении налогоплательщика признаков недобросовестного поведения.

ООО «Элвирт» ссылалось на то, что решением Арбитражного суда г. Москвы от 3 сентября 2003 г. по делу № А40-25729/03-10-302 по иску Инспекции к ООО «Элвирт» и ООО «АСПО-ИНТ» о признании недействительным договора подряда от 1 июля 2002 г. № 2/П установлено, что ООО «АСПО-ИНТ» заключило договор субподряда с ООО «Лотрейк» и договор о совместной деятельности с ООО «Барест», которые фактически производили детские игрушки; на указанное решение суда имеется ссылка в решении и постановлении Федерального арбитражного суда Московского округа по делу № А40-11497/03-116-176 Арбитражного суда г. Москвы по иску общества к инспекции о признании недействительным ее решения о привлечении общества к налоговой ответственности на основании п. 2 ст. 120 НК РФ.

В связи с этим суд первой и апелляционной инстанций при разрешении настоящего спора о возмещении НДС пришел к выводу, что данные обстоятельства не доказываются вновь в силу ч. 2 ст. 69 АПК РФ.

Однако при рассмотрении вышеназванных дел не исследовался вопрос о фактическом производстве игрушек силами субподрядчиков ООО «Лотрейк» и ООО «Барест», в то время как по бухгалтерскому балансу подрядчика ООО «АСПО-ИНТ» на 1 октября 2002 г. у данной организации отсутствуют здания, машины, оборудование, сырье, материалы.

Вместе с тем суд кассационной инстанции не мог признать обоснованным содержащийся в кассационной жалобе довод о том, что объяснениями А.М. Некрашевича, Е.А. Козловой, данными налоговому органу, подтверждается, что ими не создавались вышеназванные организации.

В апелляционной и кассационной инстанциях при рассмотрении дела Арбитражного суда г. Москвы № А40-11497/03-116-176 представители инспекции пояснили, что не находят оснований для вызова указанных лиц в арбитражный суд в качестве свидетелей.

При рассмотрении настоящей кассационной жалобы представитель инспекции также отрицал необходимость вызова А.М. Некрашевича и Е.А. Козловой в качестве свидетелей.

Вместе с тем в соответствии со ст. 68 АПК РФ обстоятельства дела, которые согласно закону должны быть подтверждены определенными доказательствами, не могут подтверждаться в арбитражном суде иными доказательствами.

Согласно п. 2 ст. 51 ГК РФ юридическое лицо считается созданным с момента его государственной регистрации. В статье 61 ГК РФ перечислены документы, служащие доказательством ликвидации юридического лица. В названных нормах права объяснения каких-либо лиц не перечислены, в то время как вышеуказанные организации зарегистрированы в установленном порядке.

Решениями Арбитражного суда г. Москвы по делам № А40-7426/03-119-51 и А40-7423/03-17-114 инспекции отказано в удовлетворении исковых требований о признании недействительной регистрации партнеров ООО «Элвирт» – ООО «Уникс-К» и ООО «АСПО-ИНТ». При рассмотрении указанных дел суду представлены объяснения тех же граждан, носящие противоположный характер.

В связи с этим инспекция для подтверждения своего довода о том, что А.М. Некрашевичем и Е.А. Козловой не создавались ООО «АСПО-ИНТ» и ООО «Уникс-К», не подписывались договоры, заключенные с налогоплательщиком, должна заявить ходатайство о вызове указанных лиц в качестве свидетелей в судебное заседание либо сделать заявление о фальсификации доказательств, которое позволит суду назначить экспертизу имеющихся в деле документов, разъяснить уголовно-правовые последствия такого заявления, исключить оспариваемые доказательства из числа доказательств по делу в соответствии с порядком, установленным ст. 161 АПК РФ.

Следует признать неправомерным утверждение представителя инспекции, изложенное в заседании суда кассационной инстанции, о том, что допрос свидетелей в судебном заседании не имеет правового значения.

В соответствии с п. 7 ч. 2 ст. 153 АПК РФ суд в судебном заседании предупреждает свидетелей об уголовной ответственности непосредственно перед их допросом за дачу заведомо ложных показаний и отказ от дачи показаний, что является гарантией дачи свидетелями правдивых показаний. При опросе лиц налоговыми органами у последних отсутствуют подобные полномочия [535] .

Таким образом, при наличии заявления о фальсификации доказательств обстоятельства дела, которые согласно закону должны быть подтверждены определенными доказательствами, могут опровергаться в арбитражном суде свидетельскими показаниями.

Указанный вывод приобретает особое значение в условиях, когда судебно-арбитражная практика, как было показано в § 2 гл. I настоящей работы, постепенно отходила от признания презумпции добросовестности налогоплательщика, подталкивая суды при отсутствии допроса свидетелей в судебном порядке и заявления о фальсификации доказательств, а только при наличии их опроса в налоговой инспекции приходить к выводу об опровержении обстоятельств, которые согласно закону подтверждаются определенными доказательствами, например когда речь идет о наличии или отсутствии факта регистрации юридического лица.

Только в суде свидетель предупреждается об уголовной ответственности за дачу ложных показаний, налоговый инспектор таких полномочий не имеет, поэтому только допрос свидетеля в суде под страхом привлечения к уголовной ответственности служит надлежащей гарантией получения от него правдивой информации и только такие показания могут служить серьезным опровержением документов, прошедших государственную регистрацию.

Анализ указанного дела позволяет прийти к выводу, что современным арбитражным процессом воспринята традиция дореволюционного гражданского судопроизводства, позволяющая в ситуации, когда поставлена под сомнение правдивость сведений, содержащихся в письменных доказательствах, прибегать к показаниям свидетелей. Более того, этим показаниям может быть придано решающее значение по сравнению с письменными доказательствами, прошедшими государственную регистрацию (свидетельствами о государственной регистрации юридических лиц), в случае если стороной по делу будет сделано заявление о фальсификации доказательств.

Вместе с тем у суда не имеется оснований сомневаться в достоверности свидетельских показаний, полученных в ходе расследования уголовного дела, поскольку при этом свидетель также предупреждается об уголовной ответственности за дачу ложных показаний в соответствии со ст. 164 УПК РФ.

Например, по делу Арбитражного суда г. Москвы № А40-21050/ 04-76-263 [536] ООО «ФРУКТОМА» обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании недействительным решения налоговой инспекции от 15 апреля 2004 г. № 120 о привлечении общества к налоговой ответственности за совершение налогового правонарушения, предусмотренной п. 1 ст. 122 НК РФ, об уплате налога на добавленную стоимость, пени за несвоевременную уплату налога по материалам камеральной проверки налоговой декларации по НДС за январь 2004 г.

Решением от 24 августа 2004 г. Арбитражного суда г. Москвы, оставленным без изменения постановлением от 6 декабря 2004 г. Девятого арбитражного апелляционного суда, заявление общества отклонено, поскольку им представлены недостоверные доказательства в подтверждение права на налоговый вычет.

Законность судебных актов проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой ООО «ФРУКТОМА», в которой заявитель ссылался на то, что Инспекцией не доказана его недобросовестность.

Согласно п. 6 ст. 169 НК РФ счет-фактура подписывается руководителем и главным бухгалтером организации либо иными лицами, уполномоченными на то приказом (иным распорядительным документом) по организации или доверенностью от имени организации.

Как усматривалось из материалов дела и установлено судами первой и апелляционной инстанций, счета-фактуры подписаны руководителем продавца – ООО «АСТАРТА» А.В. Тещинским, одновременно подписавшим счета-фактуры и как главный бухгалтер.

В соответствии с письменным заявлением А.В. Тещинского он не является руководителем и бухгалтером ООО «АСТАРТА» и никакого отношения к данной фирме не имеет.

Указанное обстоятельство подтверждалось справкой начальника Отдела по налоговым правонарушениям УВД Юго-Восточного административного округа г. Москвы от 15 апреля 2004 г. № 380 и постановлением о производстве выемки следователя 4-го отдела Следственной части СУ при УВД ЮВАО г. Москвы от 27 октября 2004 г. по уголовному делу, возбужденному в отношении неустановленных руководителей ООО «АСТАРТА» по п. «б» ч. 2 ст. 199 УК РФ. Из указанных документов следовало, что в рамках настоящего уголовного дела А.В. Тещинский был допрошен и сообщил, что никогда в названной фирме не работал, никакой финансово-хозяйственной документации не подписывал и не имеет к указанной фирме никакого отношения.

Оснований сомневаться в указанных сведениях, полученных в рамках расследования уголовного дела, у суда кассационной инстанции не имелось. Ходатайства о вызове А.В. Тещинского в качестве свидетеля в суд первой инстанции общество не заявляло.

Согласно п. 2 ст. 169 НК РФ счета-фактуры, составленные и выставленные с нарушением порядка, установленного п. 5 и 6 настоящей статьи, не могут являться основанием для принятия предъявленных покупателю продавцом сумм налога к вычету или возмещению.

Как было установлено судами первой и апелляционной инстанций, счета-фактуры, выставленные ООО «АСТАРТА», не подписаны руководителем и главным бухгалтером продавца, поэтому суды обоснованно не приняли их в качестве оснований вычета НДС.

Одновременно суд кассационной инстанции исходил из ч. 3 ст. 71 АПК РФ, согласно которой доказательство признается арбитражным судом достоверным, если в результате его проверки и исследования выясняется, что содержащиеся в нем сведения соответствуют действительности.

В данном случае счета-фактуры не отвечали требованиям достоверности доказательств.

Суд кассационной инстанции посчитал также основанным на материалах дела вывод судов первой и апелляционной инстанций о том, что бухгалтерским балансом ООО «АСТАРТА» на 1 января 2004 г. не подтверждается наличие у организации склада либо его аренда, в то время как по договору купли-продажи от 23 октября 2003 г. № 031023, заключенному ООО «АСТАРТА» в качестве продавца с ООО «ФРУКТОМА» (покупатель), приемка товара осуществляется на складе продавца.

Указанные обстоятельства позволили судам прийти к обоснованному выводу об отсутствии у общества достоверных доказательств, подтверждающих его право на применение налоговых вычетов.

При таких обстоятельствах оснований к отмене судебных актов не имелось.

Безусловно, сам факт допроса лица в качестве свидетеля органами внутренних дел в рамках расследования уголовного дела не лишает суд права получить у данного лица свидетельские показания в заседании арбитражного суда. Однако анализ указанного арбитражного дела показывает, что при отсутствии ходатайства налогоплательщика о вызове необходимого лица в суд в качестве свидетеля и при наличии сведений о его допросе при расследовании уголовного дела бремя доказывания переходит с суда на налогоплательщика, который не проявил должной активности при опровержении доказательств, представленных налоговым органом в подтверждение ненадлежащего оформления счетов-фактур.

Проявление судом инициативы в вызове свидетеля в данной ситуации представляется излишним, нарушающим баланс частных и публичных интересов действием, «игрой на поле» налогоплательщика, не проявившего должной активности в процессе доказывания по налоговому спору.

Анализ судебно-арбитражной практики последнего времени показывает увеличивающееся значение свидетельских показаний при разрешении налоговых споров.

Это вызвано тем, что фактически налоговые органы при проведении проверок исходят из презумпции недобросовестности налогоплательщика. Об этом свидетельствует судебно-арбитражная практика по спорам, касающимся возмещения налога на добавленную стоимость, когда налоговые органы, отказывая налогоплательщикам в возмещении налога, ссылаются на их недобросовестность. Массовый характер таких ссылок подтверждает, что налоговые органы в своей деятельности руководствуются презумпцией недобросовестности налогоплательщика.

При этом налоговые органы признают, что налогоплательщики представляют полный пакет документов, предусмотренных ст. 165 НК РФ, а именно: внешнеторговый контракт, выписку банка, подтверждающую фактическое поступление выручки от иностранного покупателя, грузовую таможенную декларацию, транспортные, товаросопроводительные документы. Однако налоговые органы ссылаются лишь на формальное соблюдение налогоплательщиками требований налогового законодательства, которые представляют документы, не отражающие реально совершаемые операции.

Например, налоговые органы утверждают, что внешнеторговый контракт со стороны налогоплательщика подписан неизвестным лицом, поскольку руководитель налогоплательщика при проведении налоговой проверки дал объяснения о регистрации организации на его имя по утерянному паспорту. С одной стороны, суд, руководствуясь ст. 68 АПК РФ о допустимости доказательств, может отклонить довод налогового органа, сославшись на то, что, пока учредительные документы организации не признаны в установленном порядке недействительными, внешнеторговый контракт считается подписанным надлежащим лицом. С другой стороны, суд, дабы исключить формальный подход к разрешению спора и необоснованное получение денежных средств из бюджета недобросовестным налогоплательщиком, вправе допросить руководителя организации в качестве свидетеля, руководствуясь ч. 2 ст. 88 АПК РФ.

Объяснения, данные им при проведении налоговой проверки, без предупреждения об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, не могут считаться допустимыми доказательствами подписания договора ненадлежащим лицом.

Показания лица, данные в ходе судебного разбирательства в качестве свидетеля, приобретают иную доказательную силу, поскольку в соответствии с п. 7 ч. 2 ст. 153 АПК РФ суд предупреждает свидетелей непосредственно перед их допросом об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний; судебная процедура гарантирует устранение давления на свидетеля представителями сторон, что не исключено при получении объяснений налоговым инспектором при проведении им налоговой проверки.

Налоговые органы при разрешении споров в арбитражных судах зачастую ссылаются на объяснения работников налогоплательщиков, их должностных лиц, полученные в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий.

В соответствии со ст. 1 Закона РФ от 13 марта 1992 г. № 2506-1 «Об оперативно-розыскной деятельности» (с посл. изм. и доп.) (далее – Закон об ОРД) оперативно-розыскная деятельность – вид деятельности, осуществляемой гласно и негласно оперативными подразделениями государственных органов, уполномоченных на то законом, в пределах их полномочий посредством проведения оперативно-розыскных мероприятий в целях защиты жизни, здоровья, прав и свобод человека и гражданина, собственности, обеспечения безопасности общества и государства от преступных посягательств. В статье 6 данного Закона предусмотрены следующие оперативно-розыскные мероприятия: опрос граждан; наведение справок; сбор образцов для сравнительного исследования; проверочная закупка;

исследование предметов и документов; наблюдение; отождествление личности; обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств; контроль почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений; прослушивание телефонных переговоров; снятие информации с технических каналов связи; оперативное внедрение; контролируемая поставка; оперативный эксперимент.

По делам о налоговых преступлениях основаниями проведения оперативно-розыскных мероприятий являются: наличие возбужденного уголовного дела; ставшие известными органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, сведения о подготавливаемом, совершаемом или совершенном противоправном деянии, содержащем признаки налогового преступления, а также о лицах, его подготавливающих, совершающих или совершивших (если нет достаточных данных для решения вопроса о возбуждении уголовного дела), лицах, скрывающихся от суда или уклоняющихся от уголовного наказания; поручения следователя, органа дознания, указания прокурора или определения суда по уголовным делам, находящимся в их производстве; запросы других органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность; постановление о применении мер безопасности в отношении защищаемых лиц, осуществляемых уполномоченными на то государственными органами в порядке, предусмотренном законодательством Российской Федерации; запросы международных правоохранительных организаций и правоохранительных органов иностранных государств в соответствии с международными договорами России.

В соответствии с ч. 1 ст. 10 Закона об ОРД результаты оперативно-розыскной деятельности могут использоваться в доказывании по уголовным делам в соответствии с положениями уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, регламентирующими собирание, проверку и оценку доказательств.

Процессуальные действия являются единственными способами собирания документов-доказательств, и закон среди них не упоминает оперативно-розыскные мероприятия. Как правильно отмечает И. Демидов, «не устанавливая порядок производства оперативно-розыскных действий, процессуальный закон тем самым не признает их самостоятельными способами собирания доказательств, первоначальным этапом процессуального доказывания» [537] .

Действительно, проанализировав вышеизложенные положения, можно сделать вывод, что оперативно-розыскные мероприятия не обладают обособленностью, не имеют самостоятельного значения в доказывании, а направлены на обслуживание и успешное решение задач уголовного процесса. В связи с этим возникает вопрос о том, каким образом документ, полученный оперативным путем, содержащий сведения о налоговом преступлении, дающий возможность установить обстоятельства его совершения и выявить виновных, способен войти в сферу уголовного судопроизводства и стать доказательством по делу [538] .

Единственной возможностью превращения документа, полученного посредством оперативно-розыскных мероприятий в доказательство, является процессуальный путь вхождения этого документа в уголовное судопроизводство. В качестве способов вхождения указанного документа в уголовный процесс могут служить: представление оперативным работником соответствующего документа следователю; составление официального протокола следственного осмотра; допрос в качестве свидетеля оперативного работника по обстоятельствам, которые ему известны по службе, и др.

Именно при помощи данных процессуальных действий лица, ведущие уголовное судопроизводство, могут получать, проверять и использовать указанные выше документы как доказательства.

До тех пор пока процессуальный путь не использован, документы, полученные в результате оперативно-розыскных мероприятий, имеют лишь ориентирующее значение для построения следственных версий, определения направления расследования, подготовки и проведения процессуальных действий, обнаружения необходимых источников информации и т. д. [539] .

Эта же проблема возникает при рассмотрении налогового дела арбитражным судом, когда налоговый орган в доказательство своего утверждения, в частности о подписании договора ненадлежащим лицом, представляет копии протоколов опроса работников и должностных лиц организации, считая эти протоколы достаточными доказательствами указанного обстоятельства.

Между тем при опросе в ходе оперативно-розыскных мероприятий указанные лица не предупреждаются об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний.

В лучшем случае в таком протоколе содержится ссылка на ст. 51 Конституции РФ, в соответствии с которой никто не обязан свидетельствовать против себя и близких родственников.

В связи с этим следует прийти к выводу, близкому по сути вышеназванному выводу Д.Б. Игнатьева о том, что опрос как форма оперативно-розыскных мероприятий не имеет значения самостоятельного доказательства по делу до тех пор, пока не будет подтвержден свидетельскими показаниями, полученными в судебном заседании при условии предупреждения опрашиваемого лица об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Более того, представляется, что суд при рассмотрении налогового спора не только вправе, но и обязан в такой ситуации допросить свидетелей, используя полномочия, предоставленные ему ч. 5 ст. 66 и ч. 6 ст. 200 АПК РФ, в соответствии с которыми арбитражный суд по делам, возникающим из административных и иных публичных отношений, истребует доказательства от государственных органов по своей инициативе в случае непредставления этими органами соответствующих доказательств.

В данном случае хотя налоговый орган и представляет объяснения руководителей организации, полученные им в ходе налоговых проверок, но, как указано выше, они не могут обеспечить объективного установления обстоятельств по делу.

При этом если в ч. 6 ст. 200 АПК РФ содержится запись о том, что арбитражный суд может истребовать доказательства по своей инициативе, то конструкция ч. 5 ст. 66 АПК РФ нацеливает арбитражный суд на обязательное истребование доказательств по инициативе суда, поскольку в ч. 5 ст. 66 АПК РФ отсутствует слово «может».

То, что в данных нормах права речь идет об истребовании доказательств, скорее всего, не препятствует их применению в отношении свидетельских показаний, так как свидетельские показания являются одним из видов доказательств. Кроме того, такой вывод соответствует ч. 2 ст. 88 АПК РФ, согласно которой арбитражный суд по своей инициативе может вызвать в качестве свидетеля лицо, участвовавшее в составлении документа, исследуемого судом как письменное доказательство.

Здесь мы видим, как бремя доказывания переходит с налогового органа на суд, что еще раз подтверждает правовое положение суда как субъекта доказывания при рассмотрении споров, вытекающих из налоговых правоотношений.

Если руководитель в судебном заседании подтвердит свои полномочия на учреждение фирмы и подписание договора, у суда не останется сомнений при наличии полного пакета документов, предусмотренных ст. 165 НК РФ, в праве налогоплательщика на получение возмещения налога на добавленную стоимость из бюджета.

Если же в ходе судебного разбирательства руководитель организации подтвердит данные им в налоговой инспекции объяснения о регистрации организации на его имя по утерянному паспорту, суд вправе выяснить у представителя налогового органа волю на обращение в суд с заявлением о фальсификации внешнеторгового контракта в порядке ст. 161 АПК РФ с вытекающими отсюда последствиями, предусмотренными данной нормой права.

Может ли суд в случае отказа представителя налоговой инспекции делать заявление о фальсификации доказательств признать такое доказательство недостоверным? Как указывалось выше, допустимым доказательством подписания договора полномочным руководителем в силу требований гражданского законодательства являются учредительные документы, подтверждающие полномочия данного лица. Таким образом, до тех пор, пока учредительные документы или договор не будут признаны недействительными, суд не может отвергать договор как ненадлежащее доказательство.

Вместе с тем согласно ч. Зет. 71 АПК РФ доказательство признается арбитражным судом достоверным, если в результате его проверки и исследования выясняется, что содержащиеся в нем сведения соответствуют действительности. В связи с этим при наличии свидетельских показаний, опровергающих факт подписания договора полномочным руководителем организации, а также других доказательств, подтверждающих указанное обстоятельство и иные обстоятельства, свидетельствующие о недобросовестном поведении налогоплательщика, представляется, что суд вправе отвергнуть такой договор как недостоверное доказательство и отказать в возмещении налога на добавленную стоимость.

Этот вывод, основанный на анализе норм процессуального законодательства, вполне согласуется с нормами материального права, а именно гражданского права о признании сделок, не соответствующих закону, ничтожными, что не требует отдельного обращения с иском в суд о признании сделки недействительной.

Таким образом, мы видим, что свидетельские показания при разрешении налогового спора приобретают в случае установления недобросовестного поведения налогоплательщика решающее значение в процессе оценки доказательств.

Эти выводы в полной мере относятся не только к договору, но и к другим видам письменных доказательств. В частности, в судебно-арбитражной практике нередки ссылки налоговых органов на подписание счетов-фактур, служащих в силу ст. 169 НК РФ основанием для принятия предъявленных сумм налога на добавленную стоимость к вычету или возмещению, неполномочными лицами. Такие ссылки налоговые органы также основывают на объяснениях должностных лиц налогоплательщика.

Эти объяснения также подлежат проверке в суде путем вызова давших их лиц в судебное заседание и опроса их в качестве свидетелей.

Сказанное подтверждает, что с помощью свидетельских показаний, относящихся к личным доказательствам, налоговые органы могут опровергнуть сведения, содержащиеся в письменных доказательствах, однако этот вывод относится не ко всем видам письменных доказательств.

Как и дореволюционное законодательство, современное российское процессуальное законодательство не позволяет опровергать свидетельскими показаниями сведения, содержащиеся в официальных государственных актах. Действительно, ч. 3 ст. 71 АПК РФ позволяет признать недостоверным любое доказательство, если в результате его проверки и исследования выясняется, что содержащиеся в нем сведения не соответствуют действительности.

Проведенный выше анализ показал, что суд вправе признать недостоверным договор или счет-фактуру, как и любое письменное доказательство, если руководитель организации даст свидетельские показания, опровергающие подписание им названных документов, несмотря на то что учредительные документы, зарегистрированные учреждением юстиции, в которых фигурирует этот руководитель, не признаны недействительными.

Однако в рамках рассмотрения налогового спора суд не вправе решить вопрос о действительности учредительных документов налогоплательщика или его контрагента по договору только на основании свидетельских показаний, поскольку это противоречило бы нормам материального права, а именно гражданского законодательства, о том, что юридическое лицо считается ликвидированным с момента исключения его из Государственного реестра юридических лиц.

 

Здесь мы видим, как применение норм процессуального права, позволяющего суду признавать то или иное доказательство недостоверным, ограничивается действием норм материального права, что еще раз свидетельствует о тесной взаимосвязи и взаимовлиянии норм материального и процессуального права при оценке судом доказательств по делу.

Суд при этом приостанавливал производство по делу, если при рассмотрении налогового спора выяснялось, что налоговым органом предъявлен иск о признании учредительных документов контрагента налогоплательщика недействительными на основании ч. 2 ст. 143 АПК РФ.

Последствием признания учредительных документов недействительными может быть отказ налогоплательщику в возмещении налога на добавленную стоимость.

Согласно п. 2 ст. 169 НК РФ счета-фактуры, составленные и выставленные с нарушением порядка, установленного п. 5 и 6 настоящей статьи, не могут являться основанием для принятия предъявленных покупателю продавцом сумм налога к вычету или возмещению. В соответствии с требованиями п. 6 ст. 169 НК РФ счет-фактура подписывается руководителем и главным бухгалтером организации. Следовательно, если выясняется, что счет-фактура подписан не руководителем и главным бухгалтером организации-продавца, а неизвестным лицом, то этот счет-фактура не может являться основанием для принятия сумм налога к вычету или возмещению.

Суд также обязан приостановить производство по делу на основании п. 1 ч. 1 ст. 143 АПК РФ, если при рассмотрении налогового спора выяснится, что предъявлен иск о признании внешнеторгового контракта как подписанного ненадлежащим лицом недействительным, поскольку спор о возмещении налога на добавленную стоимость невозможно рассмотреть до разрешения дела о признании внешнеэкономической сделки недействительной, так как в силу подп. 1 п. 1 ст. 165 НК РФ представление контракта является одним из обязательных условий применения налоговой ставки 0 %. Если контракт будет признан недействительным, налогоплательщик лишается права на применение налоговой ставки 0 %, поскольку не будет соблюдено одно из основных условий пользования таким правом.

Таким образом, мы видим, как свидетельские показания могут изменить ход разрешения налогового спора и, несмотря на представление всех документов, подтверждающих право на применение налоговой ставки 0 % и возмещение НДС, привести к отказу в его возмещении.

Возрастание роли свидетельских показаний в последнее время при разрешении налоговых споров ведет к постепенному переходу правоприменителя от презумпции добросовестности налогоплательщика к презумпции его недобросовестности (например, в Канаде, исходящей из презумпции правоты налоговых органов, свидетели являются важнейшим источником доказательств в большинстве дел, связанных с налоговыми апелляциями).

Если документы не признаны противной стороной, то их подлинность должна подтверждаться свидетелем [540] .

Вместе с тем возрастание роли свидетеля в арбитражном процессе не должно восприниматься как наступление на права налогоплательщика, надлежащим образом оформившего документы, достоверность которых может быть опровергнута показаниями свидетелей.

Так, Федеральный арбитражный суд Московского округа дважды пересматривал судебные акты по делу № А40-31837/04-127-343 Арбитражного суда г. Москвы, направив первоначально дело на новое рассмотрение в Арбитражный суд г. Москвы, в том числе и с целью допроса в качестве свидетеля руководителя контрагента налогоплательщика Е.В. Арчакова, отрицавшего свое отношение к этой организации – ООО «Антеро Оптим» в ходе получения от него объяснений при проведении выездной налоговой проверки. При повторном разрешении спора судом первой инстанции установлено, что стороны по делу заявили об отсутствии необходимости вызова в качестве свидетеля Е.В. Арчакова, в связи с чем суд кассационной инстанции, повторно рассматривая дело, признал необоснованной ссылку Инспекции на его утверждение, что он не имеет отношения к ООО «Антеро Оптим».

Правовой статус указанных организаций подтверждался их учредительными документами [541] .

Таким образом, если объяснения свидетеля, полученные налоговым органом в ходе выездной налоговой проверки, не нашли подтверждения при опросе этого свидетеля в судебном заседании, указанные объяснения не могут опровергнуть сведения, содержащиеся в официальных, в данном случае учредительных, документах.

Действительно, сведения, содержащиеся в учредительных документах организации, в том числе сведения о ее руководителе, проходят государственную регистрацию, они фиксируются в свидетельстве о государственной регистрации и простое их отрицание лицом, не предупрежденным об уголовной ответственности за дачу ложных показаний, при отсутствии других доказательств, подтверждающих это отрицание, не может служить единственным опровержением сведений, достоверность которых была зарегистрирована государственным органом.

Не редкость, когда свидетель, опрошенный в рамках проведения налоговой проверки, в последующем отказывается от своих объяснений [542] .

Именно в этих случаях суду необходимо проявить инициативу, приняв на себя бремя доказывания по налоговому спору, вызвать такое лицо в судебное заседание в качестве свидетеля и допросить об известных ему обстоятельствах с предупреждением об уголовной ответственности.

Ниже приводится арбитражное дело, которое показывает, что в ряде случаев суд не только вправе, но и обязан принять на себя бремя доказывания по налоговому спору, вызвав свидетеля в судебное заседание.

ООО обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с иском к налоговой инспекции об обязании принять решение о возмещении налога на добавленную стоимость по налоговой декларации по НДС по налоговой ставке 0 % за сентябрь 2003 г. и совершить действия по возврату НДС в размере 11 843 101 руб.

Решением от 20 июля 2004 г. Арбитражного суда г. Москвы, оставленным без изменения постановлением от 15 декабря 2004 г. Девятого арбитражного апелляционного суда, требования общества отклонены, поскольку им представлены ненадлежащие доказательства в подтверждение правомерности применения налоговой ставки 0 %.

Законность судебных актов проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой ООО, в которой общество ссылалось на то, что выводы суда не основаны на имеющихся в деле доказательствах.

Проверкой в суде кассационной инстанции установлено, что судебные акты следовало отменить, дело передать на новое рассмотрение в первую инстанцию по следующим основаниям.

Суды исходили из объяснений, данных налоговой инспекции, генерального директора и учредителя ООО Д.Ю. Комова о том, что он не имеет отношения к обществу и все сделки по экспорту, заключенные с иностранными организациями, являются мошенничеством. Однако в жалобе, адресованной в Прокуратуру Южного округа г. Москвы, Д.Ю. Комов просил привлечь дознавателя к уголовной ответственности, поскольку бумаги, представленные дознавателем, подписаны Д.Ю. Комовым под принуждением.

В связи с этим суду при новом разрешении спора необходимо было допросить Д.Ю. Комова в качестве свидетеля с предупреждением об уголовной ответственности за дачу ложных показаний в соответствии с п. 7 ч. 2 ст. 153 АПК РФ [543] .

Именно то обстоятельство, что арбитражный суд в силу ч. 1 ст. 71 АПК РФ свободен в оценке доказательств по делу, позволяет ему принимать и оценивать объяснения свидетелей, даже если они получены налоговой инспекцией не непосредственно в ходе налоговой проверки, а после нее, поскольку последнее обстоятельство не лишает суд права допросить этих свидетелей в соответствии со ст. 88 АПК РФ.

Действительно, если вступить на путь, к которому в последнее время склоняется судебно-арбитражная практика, и отвергать любое доказательство, которое не было предметом налоговой проверки, можно прийти к абсурдному выводу: если, предположим, руководитель организации не был допрошен налоговой инспекцией в качестве свидетеля во время налоговой проверки, арбитражный суд лишается права на его допрос в судебном заседании, что прямо противоречит ст. 88 АПК РФ, в соответствии с которой арбитражный суд может вызвать лицо в качестве свидетеля как по ходатайству лица, участвующего в деле, так и по собственной инициативе.

Если же суд не пользуется своим полномочием о вызове того или иного лица в качестве свидетеля для выяснения обстоятельств составления конкретного документа и при этом участвующие в деле лица не делают заявления о фальсификации доказательств, у суда отсутствуют предусмотренные законом основания не принимать в качестве достоверного доказательства предоставляемый сторонами документ и считать его подложным.

Следует учитывать наличие законодательного запрета на использование свидетельских показаний.

Так, согласно п. 1 ст. 162 ГК РФ несоблюдение простой письменной формы сделки лишает стороны права в случае спора ссылаться в подтверждение сделки и ее условий на свидетельские показания, но не лишает их права приводить письменные и другие доказательства.

И.Н. Лукьянова, анализируя данную норму ГК РФ, считает, что только стороны сделки лишены права использовать свидетельские показания в подтверждение сделки и ее условий [544] .

Следовательно, если в арбитражный суд обратится налоговый орган с иском о признании недействительным договора, заключенного налогоплательщиком, как противоречащего налоговому законодательству, при доказывании факта заключения договора и его содержания налоговый орган вправе использовать свидетельские показания в качестве доказательства.

Существует еще один вид личных доказательств – заключение эксперта. Различные ученые по-разному классифицируют судебные доказательства, в зависимости от чего относят заключение эксперта либо к личным [545] , либо к смешанным [546] , либо к письменным доказательствам [547] . (Не будем анализировать классификации доказательств, это не относится к цели нашего исследования.) Так, в Канаде показания эксперта относят к разновидностям свидетельских показаний [548] .

В соответствии с ч. 1 ст. 82 АПК РФ экспертиза назначается судом для разъяснения возникающих при рассмотрении дела вопросов, требующих специальных знаний.

Следует заметить, что в судебно-арбитражной практике по налоговым спорам не так часто встречается данный вид доказательств. Можно предположить, что это вызвано необходимостью нести значительные расходы на проведение экспертизы, в то время как одной из сторон в публичном споре выступает государственный орган, который проигрывает в судах немалое количество дел. В 2001 г. было удовлетворено 67 % заявлений об обжаловании решений налоговых органов [549] , в связи с чем на него могут быть отнесены такие расходы.

Инициатива проведения экспертизы в соответствии с ч. 1 ст. 82 АПК РФ может исходить как от любой из сторон по делу, так и от суда. В последнем случае необходимо согласие лиц, участвующих в деле; либо предписание закона или договора; либо назначение экспертизы обусловлено заявлением о фальсификации доказательств или проведением дополнительной или повторной экспертизы.

В зависимости от перехода бремени доказывания ходатайство о проведении экспертизы может исходить как от налогоплательщика, так и от налогового органа, а также от суда. При этом арбитражный суд на основании ч. 1 ст. 82 АПК РФ назначает экспертизу в случае необходимости разъяснения возникающих при рассмотрении дела вопросов, требующих специальных знаний, из чего можно сделать вывод, что суд не вправе самостоятельно устанавливать фактические обстоятельства по делу, когда они могут быть установлены лишь с привлечением специалистов, обладающих специальными знаниями в той или иной сфере.

В обобщенном виде можно определить, что под специальными познаниями в гражданском и арбитражном процессах понимаются такие знания, которые находятся за пределами правовых знаний, общеизвестных обобщений, вытекающих из опыта людей [550] .

По определению А.А. Эйсмана, специальные познания не относятся к числу общеизвестных, общедоступных, имеющих массовое распространение, т. е. тех, которыми профессионально владеет лишь узкий круг специалистов [551] .

Ниже приводится дело, рассмотренное Арбитражным судом г. Москвы, который в объемном решении для обоснования своих выводов приводил химические формулы, тщательно анализировал процесс производства очищенного природного газа, в то время как эти знания не относятся ни к правовым, ни к общеизвестным, в связи с чем суд был не вправе устанавливать фактические обстоятельства по делу без привлечения экспертов.

В связи с этим Федеральный арбитражный суд Московского округа отменил судебные акты нижестоящих инстанций по следующим основаниям [552] .

ООО «Астраханьгазпром» обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании частично недействительным решения Межрегиональной инспекции от 22 июня 2004 г. № 55/53-02 в части взыскания налога на добычу полезных ископаемых в размере 2 264 756 820 руб., пени в размере 602 871 893 руб. 31 коп., штрафа в размере 452 951 364 руб. по акту выездной налоговой проверки № 34/53-03 от 21 мая 2004 г. с 1 января 2002 г. по 31 декабря 2003 г.

Решением от 21 октября 2004 г. Арбитражного суда г. Москвы, оставленным без изменения Постановлением от 31 декабря 2004 г. Девятого арбитражного апелляционного суда, заявление общества удовлетворено, поскольку оно обоснованно рассчитывало НДПИ с объема добычи газа сепарации и нестабильного газового конденсата.

Законность судебных актов проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Межрегиональной инспекции ФНС России по крупнейшим налогоплательщикам, в которой налоговый орган ссылался на то, что налогообложению подлежал объем добываемого сухого отбензиненного газа и стабильного газового конденсата.

Проверкой в суде кассационной инстанции установлено, что судебные акты следовало отменить, дело передать на новое рассмотрение по следующим основаниям.

В соответствии с п. 1 ст. 336 НК РФ объектом обложения налогом на добычу полезных ископаемых признаются полезные ископаемые, добытые из недр на территории Российской Федерации на участке недр, предоставленном налогоплательщику в пользование в соответствии с законодательством Российской Федерации. Согласно подп. 3 п. 2 ст. 337 НК РФ видом добытого полезного ископаемого является газовый конденсат из всех видов месторождений углеводородного сырья.

По лицензии на право пользования недрами ООО как владелец лицензии обеспечивает добычу газа и конденсата без конкретизации, какой именно газ и какой вид газового конденсата им добываются.

Как указано выше, стороны по делу по-разному определяли объект налогообложения общества, по-разному трактовали понятие «очистка природного газа» (налогоплательщик, в отличие от налоговой инспекции, относил ее к переработке).

Согласно ч. 1 ст. 82 АПК РФ для разъяснения возникающих при рассмотрении дела вопросов, требующих специальных знаний, арбитражный суд назначает экспертизу по ходатайству лица, участвующего в деле, или с согласия лиц, участвующих в деле.

В материалах дела содержится экспертное заключение Российского государственного университета нефти и газа им. И.М. Губкина по вопросам классификации минерального сырья, добываемого на Астраханском газоконденсатном месторождении, № 210 от 14 мая 2003 г., вынесенное по определению Арбитражного суда Волгоградской области от 14 марта 2003 г.

Суд первой инстанции ссылался на наличие указанного экспертного заключения, однако не дал ему оценки, в то время как на стр. 5 заключения содержался вывод, что продукция скважин газоконденсатных месторождений, не содержащих сероводорода, подвергается сепарации, газовый конденсат проходит стабилизацию и такая схема подготовки переработкой не является, так как она не предусматривает химических превращений. Также в п. 7 заключения говорилось, что очистка природного газа от примесей, имеющая место при его добыче, не является переработкой, поскольку не предусматривает химических превращений. Пункт 9 заключения содержал вывод, что в ООО «Астраханьгазпром» природный газ не подвергается химической переработке для получения других продуктов и веществ, а направляется промышленным и бытовым потребителям, из чего следует, что в ООО «Астраханьгазпром» не имеется промышленной переработки природного газа в другие виды продукции.

Общество ссылалось на то, что выводы экспертов на стр. 5 и в п. 7 заключения относятся к продукции скважин газоконденсатных месторождений, не содержащих сероводород, в то время как особенностью минерального сырья АГКМ является наличие большого количества сероводорода и двуокиси углерода, что вызывает необходимость дополнительной очистки на специальной промышленной установке (п. 3 заключения).

В связи с этим при новом разрешении спора суду необходимо было определить, содержится ли в данном экспертном заключении ответ на вопрос, является ли производимая АГКМ дополнительная очистка промышленной переработкой, являются ли сухой отбензиненный газ и стабильный газовый конденсат, получаемый на АГПЗ, углеводородным сырьем.

При невозможности установить юридически значимые обстоятельства на основании данного экспертного заключения суду необходимо было назначить судебную экспертизу по настоящему делу, поставив перед экспертами указанные вопросы, а также другие вопросы, которые имеют значение для разрешения спора и которые будут указаны сторонами по делу.

Необходимость назначения экспертизы в арбитражном суде может быть вызвана заявлением налогового органа о несоответствии подписей должностного лица, например главного бухгалтера, на различных документах.

Так, Федеральный арбитражный суд Московского округа в постановлении № КА-А40/9794-04 установил следующее.

Довод инспекции о том, что подпись главного бухгалтера на счете-фактуре от 6 мая 2003 г. № П-1178 не соответствует подписи на квитанции к приходно-кассовому ордеру от 6 мая 2003 г. № 000315, обоснованно отклонен судом первой инстанции, так как данные документы исходят от контрагента – ЗАО «Экспресс-Дельта» и налогоплательщик не может нести ответственности за его действия.

Кроме того, установление соответствия подписей на различных документах требует специальных знаний, что согласно ч. 1 ст. 82 АПК РФ вызывает необходимость проведения экспертизы. Однако налоговый орган не заявлял такого ходатайства и в материалах дела экспертное заключение по данному вопросу отсутствует, в связи с чем указанный довод судом не принимается [553] .

Анализ судебно-арбитражной практики показывает, что при решении вопроса о вызове свидетелей суд практически в любом случае обязан воспользоваться своим полномочием по вызову свидетелей, в отличие от права назначения экспертизы.

Развитие судебно-арбитражной практика! вполне соответствует арбитражному процессуальному законодательству.

Действительно, инициатива суда по назначению экспертизы ограничена в соответствии с ч. 1 ст. 82 АПК РФ предписанием закона или договора, наличием заявления о фальсификации доказательств либо необходимостью проведения дополнительной или повторной экспертизы.

Налоговый кодекс РФ не содержит предписания об обязательном назначении экспертизы. Согласно п. 1 ст. 95 НК РФ в необходимых случаях для участия в проведении конкретных действий по осуществлению налогового контроля, в том числе при проведении выездных налоговых проверок, на договорной основе может быть привлечен эксперт. Экспертиза назначается в случае, если для разъяснения возникающих вопросов требуются специальные познания в науке, искусстве, технике или ремесле.

Из текста данной нормы права видно, что налоговый орган еще на стадии проведения любой (камеральной или выездной) налоговой проверки обладает значительными возможностями по проведению экспертизы с целью разъяснения вопросов, требующих специальных познаний. Тем самым законодатель именно на него возложил первоначально бремя доказывания по спорным вопросам налогообложения в случае их возникновения в областях науки, искусства, техники или ремесла.

В связи с этим бремя доказывания по указанным вопросам не может быть возложено на налогоплательщика. Оно переходит на суд как на субъект доказывания, только если налоговый орган не воспользовался своим правом, закрепленным в ст. 95 НК РФ, и суд не может самостоятельно решить вопрос, требующий специальных знаний. Однако в этом случае в силу ч. 1 ст. 82 АПК РФ необходимо ходатайство лица, участвующего в деле, если отсутствуют вышеперечисленные условия, возлагающие на суд полномочие проявить инициативу в проведении экспертизы (предписания закона или договора; наличие заявления о фальсификации доказательств, необходимости проведения дополнительной или повторной экспертизы).

Трудно предположить ситуацию, когда подобное ходатайство будет исходить от налогоплательщика. Ему достаточно представить пакет документов, предусмотренных Налоговым кодексом РФ, для подтверждения правильности исчисления налогооблагаемой базы. Если у налогового органа возникнут сомнения в их достоверности, именно на нем лежит бремя их опровержения, для чего налоговый орган вправе заявить ходатайство о назначении экспертизы, если не провел ее самостоятельно во время налоговой проверки.

И только при наличии вышеперечисленных условий суд вправе проявить инициативу в продолжении доказывания путем назначения экспертизы.

 

Заключение

Проведенный в настоящей работе анализ действующего налогового законодательства, практики Конституционного Суда РФ и судебно-арбитражной практики позволяет прийти к выводу, что в российском налоговом праве действует законная опровержимая презумпция добросовестности налогоплательщиков и налоговых органов, т. е. обоих субъектов налоговых правоотношений.

Шарль Монтескье полагает, что применительно к судебной власти принцип добросовестности – это прежде всего метод, позволяющий судье обеспечить гармонию, баланс частных и публичных интересов [554] .

Закон ставит своей целью не благоденствие одного какого-нибудь слоя населения, но благо всего государства. То убеждением, то силой обеспечивает он сплоченность всех граждан, делая так, чтобы они были друг другу взаимно полезны в той мере, в какой они вообще могут быть полезны для всего общества [555] .

В частном римском праве действовала законная презумпция добропорядочности.

Разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются в соответствии с п. 3 ст. 10 ГК РФ.

Статьей 57 Конституции РФ установлена обязанность каждого платить законно установленные налоги и сборы, поэтому, несмотря на отсутствие в Налоговом кодексе РФ прямо закрепленной презумпции добросовестности налогоплательщика, она следует из Основного закона России.

В настоящей работе также обоснован вывод о действии в налоговом праве законной опровержимой презумпции законности актов налоговых органов.

Одновременно, отталкиваясь от учений известных философов права и базовых положений римского права, автор провел анализ взаимодействия норм налогового и гражданского законодательства при разрешении налоговых споров в рамках арбитражного процесса, который позволяет прийти к выводу, что презумпция добросовестности участников правоотношений является общеправовой презумпцией, выходя за рамки налогового права как такового.

В связи с этим представляются бесперспективными утверждения ряда юристов об отсутствии в налоговом праве презумпции добросовестности налогоплательщика за отсутствием ее законодательного закрепления. Законодатель должен закрепить в Налоговом кодексе РФ понятие «добросовестный налогоплательщик» с учетом критериев, выработанных судебно-арбитражной практикой, исходя из презумпции добросовестности налогоплательщика.

 

Список литературы

1. Абрамов С.Н. Гражданский процесс. М., 1948.

2. Абрамов С.Н. Развитие института обжалования решений в советском гражданском процессе //Ученые записки Московского юридического института. 1948. Вып. IV.

3. Абушенко Д. Б. Судебное усмотрение в гражданском и арбитражном процессе. М., 2002.

4. Авдеенко Н.И. Механизм и пределы регулирующего воздействия гражданско-процессуального права. Л., 1969.

5. Авдюков М.Г. Принцип законности в гражданском судопроизводстве. М., 1970.

6. Азаревич Д.И. Правда в гражданском процессе // Журнал гражданского и уголовного права. 1888. Кн. 1.

7. Александров Н.Г. Глава 1 // Советское трудовое право: учебник/под ред. Н.Г. Александрова. М.: Юридическая литература, 1972.

8. Алексеев В.Б. Оценка доказательств в стадии надзорного производства. М., 1971.

9. Алексеев С.С. Общая теория права. М., 1982.

10. Алексеев С.С. Общая теория социалистического права. Вып. 1. Свердловск, 1963.

11. Алексеев С.С. Социальная ценность права в советском обществе. М., 1971.

12. Алферов В.Ю., Громов H.A., Францифиров Ю.В. Критерий использования доказательств и результатов ОРД при доказывании по уголовному делу // Следователь. 2000. № 1.

13. Амосов С.М. Бремя доказывания в арбитражном процессе // Российская юстиция. 1998. № 5.

14. Амосов С.М. Обязанности по доказыванию в арбитражном процессе //Хозяйство и право. 1999. № 8.

15. Андреева Т.К., Зайцева А.Г. О новеллах нового Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации // Вестник ВАС РФ. 2002. № 10.

16. Андреева Т.К., Зайцева А.Г. Принцип состязательности в новом Арбитражном процессуальном кодексе Российской Федерации // Вестник ВАС РФ. 2002. № 12. С. 66.

17. Анисимов В. Пора вводить институт апелляции // Советская юстиция. 1993. № 8.

18. Анохин B.C. Арбитражный процесс: учебное пособие. Воронеж, 1997.

19. Анохин B.C., Завидов Б.Д., Сергеев В.И. Защита договорных обязательств. М.: Инфра-М, 1998.

20. Анохин В. Проблемы арбитражного суда и процесса //Хозяйство и право. 1997. № 4.

21. Антимонов Б.С., Герзон C.Л. Обжалование и пересмотр решения по гражданским делам. М., 1947.

22. Аппакова Т.А. Проблемы административной ответственности юридических лиц // Вестник ВАС РФ. 2003. № 1.

23. Арсеньев В.Д. Основы теории доказательств в советском уголовном процессе. Иркутск, 1970.

24. Арсенов И.Г. Арбитражный процесс. Проблемы кассационного пересмотра. М., 2004.

25. АрхиповА. Правдива ли ложь? // Спецвыпуск Судебного приложения «Юрист» к еженедельнику «Экономика и жизнь». 2003. № 47 (9001).

26. Афанасьев С.Ф. Специфика судебного познания в гражданском процессе // Вестник Саратовской государственной академии права. 1996. № 1.

27. Бабаев В.К. Общая теория права. Курс лекций / под ред. В.К. Бабаева. Н. Новгород, 1993.

28. Бабаев В.К. Презумпции в советском праве. Горький, 1974.

29. Бабаев В.К. Презумпции в советском праве: дис…. канд. юрид. наук. Свердловск, 1969.

30. Бабаев В.К. Советское право как логическая система: учебное пособ. М., 1978.

31. Барак А. Судейское усмотрение. М., 1999.

32. Барканов A.C. Коллизионные вопросы публичного и частного права в налогообложении // Налоговые споры. Теория и практика. 2005. № 5.

33. Барон Ю. Система римского гражданского права. СПб., 1908.

34. Белинский Е.Б. Вопросы вины в налоговом законодательстве // Государство и право. 1996. № 6. С. 55.

35. Белоусов A.B. Правила и стадии судопроизводства в Налоговом Суде США// Налоговед. 2008. № 5.

36. Березина Н.В. Проблемы судебной защиты прав, свобод и интересов граждан в сфере публично-правовых отношений // Теоретические и прикладные проблемы реформы гражданской юрисдикции. Екатеринбург, 1998.

37. Боннер А.Т. Некоторые особенности доказывания по делам, возникающим из административно-правовых отношений // Вопросы советского государства и права. Сб. науч. трудов. Иркутск, 1965.

38. Боннер А.Т. Правило допустимости доказательств в гражданском процессе: необходимость или анахронизм? //Государство и право. 1990. № 10.

39. Боннер А.Т. Глава 2 //Гражданское процессуальное право: учебник / под ред. М.С. Шакарян. М., 1998.

40. Борисова Е.А. Апелляция в гражданском и арбитражном процессе. М., 1997.

41. Боровиковский A.Л. Устав гражданского судопроизводства. С объяснениями по решениям Гражданского кассационного департамента Правительствующего Сената. СПб., 1883.

42. Братусь С.Н. Предмет и система советского гражданского права. М., 1963.

43. Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. Т. 60. М., 1992.

44. Брызгалин A.B. Презумпция невиновности в налоговых отношениях: сущность и вопросы практического применения //Хозяйство и право. 1999. № 9. С. 61.

45. Бутнев В.В. Характер обязанности по доказыванию в гражданском судопроизводстве и арбитражном процессе. Теория и практика установления истины в правоприменительной деятельности. Иркутск, 1985.

46. Бутурлин А.И. Добро пожаловать в Конституционный Суд Российской Федерации // Ваш налоговый адвокат. 2005. № 6 (36).

47. Ванеева Л.A. Обязанность доказывания в гражданском процессе. Актуальные проблемы теории юридических доказательств. Иркутск, 1994.

48. Ванеева Л.А. Принцип диспозитивности советского гражданского процессуального права // Вопросы развития и защиты прав граждан. Калинин, 1977.

49. Ванеева Л.A. Судебное признание в науке советского гражданского процессуального права: автореф. дис…. канд. юрид. наук. Л., 1969.

50. Васьковский Е.В. Курс гражданского процесса. Т. 1. М., 1913.

51. Васьковский Е.В. Руководство к толкованию и применению законов. М.: Юридическое бюро «Городец», 1997.

52. Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. М., 1914.

53. Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. М., 1917.

54. Васьковский Е.В. Учение о толковании и применении гражданских законов. Одесса, 1901.

55. Вахитов P.P. Хартия налогоплательщика улучшает взаимопонимание сторон в налоговых отношениях // Налоговед. 2005. № 4.

56. Веденеев Ю.А. Доказывание в арбитражном процессе Российской Федерации: проблемы теории и практики (на примере доказывания в спорах по имущественному страхованию): автореф. дис…. канд. юрид. наук. М., 1999.

57. Веденеев Е.Ю. Роль презумпций в гражданском праве, арбитражном и гражданском судопроизводстве // Государство и право. 1998. № 2. С. 47.

58. Винницкий Д.В. Принцип добросовестности и злоупотребление правом в сфере налогообложения // Право и экономика. 2003. № 1.

59. Власов A.A. Должен ли суд нести ответственность за доказывание? // Современное право. 2001. № 1. С. 30–34.

60. Власов A.A. Субъекты доказывания. Глава 1 в книге «Особенности доказывания в судопроизводстве». М.: Экзамен, 2002.

61. Власов A.A., Гусев О.Б., Завидов Б.Д., Некрасов С.А., Лукьянова И.Н. Особенности доказывания в судопроизводстве. М.: Экзамен, 2002.

62. Власов A.A., Завидов Б.Д., Гусев О.Б. Отдельные аспекты доказывания в современном арбитражном процессе // Арбитражный и гражданский процесс. Изд. группа «Юрист». 2002. № 2. С. 17–21.

63. Воложанин В.П. К вопросу о юридических предположениях в советском гражданском праве и процессе //Вопросы советского гражданского права и процесса. М., 1995.

64. Воложанин В.П. Юридические предположения в советском гражданском праве и процессе: дис…. канд. юрид. наук. Свердловск, 1953.

65. Воробьев А.А., Воробьев А. Б. Арбитражный судвЛондоне. Сравнительно-правовое исследование. М., 2000.

66. Гарибян А. Электронная цифровая подпись: правовые аспекты // Российская юстиция. 1996. № 11.

67. Герасименко С.А. Защита прав налогоплательщика в арбитражном суде. Практикум акционирования. Вып. 5. М., 1994. С. 10.

68. Голунский С. О вероятности и достоверности в уголовном суде. Проблемы уголовной политики. Кн. 4. М., 1937.

69. ГольмстенА.Х. Программа по русскому гражданскому судопроизводству. Пг., 1915.

70. Гольмстен А.Х. Учебник русского гражданского судопроизводства. СПб., 1907.

71. Гольмстен А.Х. Учебник русского гражданского судопроизводства. СПб., 1913.

72. ГомьенД., Харрис Д., ЗваакЛ. Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: право и практика. М., 1998.

73. Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Элькинд П.С. Проблемы доказательств в советском уголовном процессе. Воронеж, 1978.

74. Горшенев В.М. Нетипичные нормативные предписания в праве // Советское государство и право. 1978. № 3. С. 113.

75. Горшенев В.М. Норма права и иные нормативные обобщения в структуре советского права. Проблемы эффективности правового регулирования. Куйбышев, 1978. С. 11.

76. Гредескул Н.А К оценке теории состязательного начала в гражданском процессе // Журнал Петербургского общества. 1898. Кн. 2.

77. Григорьев Е. Правовые аспекты ведения электронного бизнеса. М., 2000.

78. Громов Н.А, Лисоволенко В.В., Колдин В.А. Письменные доказательства в арбитражном суде // Вестник ВАС РФ. 2002. № 7. С. 121–125.

79. Грось ЛЛ. Научно-практическое исследование влияния норм материального права на разрешение процессуально-правовых проблем в гражданском и арбитражном процессе. Хабаровск, 1999.

80. Губин А.М. Институт кассационного пересмотра в арбитражном процессе: актуальные проблемы теории и практики: автореф. дис… канд. юрид. наук. М., 2004.

81. Губин А.М. Основные направления реформирования кассационного судопроизводства // Законодательство. 2003. № 11.

82. Гукасян Р. Проблема интереса в советском гражданском процессуальном праве. Саратов, 1970.

83. Гурвич М.А Доказательственные презумпции в советском гражданском процессе // Советская юстиция. 1968. № 12. С. 9.

84. Гурвич М.А. К вопросу о предмете науки советского гражданского процессуального права //Ученые записки ВИЮН. Вып. 4. М., 1955.

85. Гурвич М.А. Лекции по советскому гражданскому процессу. М., 1950.

86. Гурвич М.А. Право на иск. М.-Л.: Издательство Академии наук СССР, 1949.

87. Давлетов A.A. Основы уголовно-процессуального познания. Свердловск: Издательство УрГУ, 1991.

88. Данилов Р. В., Химичева О.В. Допустимость доказательств в уголовном процессе. (По материалам уголовных дел о преступлениях, совершенных организованными группами.) М., 1998.

89. Дегтерева Г.В. Доказывание и доказательства по налоговому спору//Арбитражная практика. 2002. № 2. С. 32–38.

90. Демидов И. Оперативно-розыскная деятельность и уголовный процесс // Законность. 1993. № 8.

91. Дернбург Г. Пандекты. Общая часть. М., 1906. Т. 1.

92. Дормидонтов Г.Ф. Классификация явлений юридического быта, относимых к случаям применения фикций. Казань, 1895.

93. Ермакова Е.П. Концепция роли суда в доказывании по гражданским делам в современном российском праве и праве зарубежных государств // Юрист. 1999. № 12. С. 23, 24.

94. Жестков С.В. Особенности налогообложения групп предприятий // Ваш налоговый адвокат. Вып. 1. М., 1997. С. 52–61.

95. Жилин Г.А. Цели гражданского судопроизводства и их реализация в суде первой инстанции. М., 2000.

96. Жуйков В.М. О новеллах в гражданском процессуальном праве. М., 1996.

97. Завидов Б. О некоторых противоречиях арбитражного процессуального законодательства //Хозяйство и право. 1997. № 9.

98. Зачастнова С.К. Судебный прецедент: проблема правоприменения. М., 2002.

99. Зайцев И.М. Понятие необходимых доказательств в гражданском судопроизводстве. Актуальные проблемы теории юридических доказательств. Иркутск, 1984.

100. Zander М.А. Matter of Justice: The legal system in Ferment. N.Y., 1989.

101. Засурский Л.H. Принципы римского гражданского и уголовного процесса. Харьков, 1874.

102. Зеленский Д.В. Проблема допустимости доказательств в российском уголовном процессе: дис… канд. юрид. наук. КубГУ. Краснодар, 1995.

103. Золотых В.В. Проверка допустимости доказательств в уголовном процессе. Ростов-н/Д, 1999.

104. Зубович М.М. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации: Научно-практический комментарий. Ч. 1. Иркутск, 1995.

105. Иванов А.Б. Главный арбитр // Итоги. 2005. 15 августа.

106. Иванов Н. Допустимость компьютерных доказательств в процессуальном праве России и США //Адвокат. 2000. № 5.

107. Иванов О.В. Судебные доказательства в гражданском процессе: Курс лекций. Вып. 1. Иркутск, 1974.

108. Иванов О., Шеметова H., Бро Ю. Доказательства в арбитражном процессе //Хозяйство и право. 1978. № 2.

109. Игнатьев Д.Б. Документы как доказательства по делам о налоговых преступлениях: дис… канд. юрид. наук. Российская государственная библиотека. 2003 (электронный текст).

110. Иоффе О.С., Шаргородский М.Д. Вопросы теории права. М., 1961. С. 262.

111. Исаенкова О. Нерешенные вопросы доказательств // Спецвыпуск Судебного приложения «Юрист» к еженедельнику «Экономика и жизнь». 2003. № 47 (9001).

112. Исаков В.Б. Фактический состав в механизме правового регулирования. Саратов, 1980.

113. Каган Е.В. Особенности рассмотрения арбитражными судами дел об оспаривании решения налогового органа о взыскании недоимки: автореф. дис… канд. юрид. наук. М., 2003.

114. Каминская В.И. Учение о правовых презумпциях в уголовном процессе. M.-Л., 1948.

115. Карнеева Л.М. Доказательства и доказывание в уголовном процессе. М., 1994.

116. Качур Н.Ф. Презумпции в советском семейном праве: дис… канд. юрид. наук. Свердловск, 1982.

117. Кейлин А.Д. Судоустройство и гражданский процесс капиталистических государств. Ч. 2. М.: Внешторгиздат, 1958.

118. Кипнис Н.М. Допустимость доказательств в уголовном судопроизводстве. М., 1995.

119. Кипнис Н. Институт допустимости доказательств в УПК РФ // Спецвыпуск Судебного приложения «Юрист» к еженедельнику «Экономика и жизнь». № 47 (9001).

120. Клейн Н.И. Концепция развития арбитражного процессуального законодательства. Концепции развития российского законодательства. М., 1998.

121. Клейн Н.И. Основные направления развития арбитражного процессуального законодательства // Законодательство и экономика. 1998. № 12.

122. КлейнманА.Ф. Основные вопросы теории доказательств в советском гражданском процессе. M.-Л., 1950.

123. Коваленко А.Г. Институт доказывания в гражданском и арбитражном судопроизводстве. М.: Норма, 2002.

124. Коваленко А.Г. Исследование средств доказывания в гражданском судопроизводстве. Саратов, 1989.

125. Ковачев Д.А. Механизм правотворчества социалистического государства. М., 1977.

126. Коломыцев В.И. Письменные доказательства по гражданским делам. М., 1978.

127. Комиссаров К.И. Задачи судебного надзора в сфере гражданского судопроизводства. Свердловск, 1971.

128. Корнаухов М.В. Заимствование цивилистических категорий как зарождение доктрины недобросовестности налогоплательщика // Налоговые споры. Теория и практика. 2005. № 5.

129. Косовец А.А. Правовое регулирование электронного документооборота. Вестник Московского университета // Право. 1997. № 4. С. 46.

130. Курылев С.В. Доказывание и его место в процессе познания // Труды Иркутского госуниверситета. Т. 13. Иркутск, 1955.

131. Курылев С.В. Основы теории доказывания в советском правосудии. Минск, 1969.

132. Лабутичев И.В. Ответственность налогоплательщика за нарушение правил представления документов в налоговые органы // Финансовые и бухгалтерские консультации. 1999. № 6. С. 25.

133. Левенталь Я.Б. К вопросу о презумпциях в советском гражданском процессе // Советское государство и право. 1949. № 6. С. 55.

134. Лесницкая Л.Ф. Пересмотр решения суда в кассационном порядке. М., 1974.

135. Лесницкая Л.Ф. Судебные доказательства. Советский гражданский процесс / под ред. Р.Ф. Каллистратовой. М., 1984.

136. Лесницкая Л.Ф., Клейн Н.И. Концепция развития гражданского процессуального законодательства. Правовая реформа: Концепция развития российского законодательства. М.: Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, 1998.

137. Лилуашвили Т.А. Предмет и бремя доказывания в советском гражданском процессе. Тбилиси, 1957.

138. Лилуашвили Т.А. Предмет доказывания и распределение бремени между сторонами в советском гражданском процессе: автореф. дис… канд. юрид. наук. М., 1961.

139. Логинов П.В. Глава VIII //Арбитражный процесс: учебник / под ред. М.К. Треушникова. М., 1994.

140. Лукьянова И.Н. Доказательства в арбитражном процессе: автореф. дис…. канд. юрид. наук. Ин-т гос. и права РАН. 2003. Российская государственная библиотека (электронный ресурс).

141. Лупинская П. Основания и порядок принятия решений о недопустимости доказательств// Российская юстиция. 1994. № 11.

142. Маковский Л.М. Даже в отношениях между предпринимателями свобода договора не может быть безграничной //Вестник Федерального арбитражного суда Московского округа. 2011. № 4.

143. Малышев К. Курс гражданского судопроизводства. СПб., 1874.

144. Малышев К. Курс гражданского судопроизводства. Т. 1. СПб., 1876.

145. Марат Ж.П. План уголовного законодательства. М., 1951.

146. Маслов A.A., Шаповалов С.Ю. Взыскание налогов. Разрешение спорных ситуаций. Арбитражная практика. М., 2003.

147. Матеров Н.В. Протокол судебного заседания как письменное доказательство в арбитражном процессе (по результатам анализа судебных дел) // Вестник ВАС РФ. 2004. № 9.

148. Матюшин Б.Т. Общие вопросы оценки доказательств в судопроизводстве. Хабаровск, 1987.

149. Матюшин Б. Оценка допустимости доказательств в законодательстве и судебной практике // Советская юстиция. 1978. № 24.

150. Медведев А. Аргументы налогоплательщиков при оспаривании решений налоговых органов в арбитражных судах //Хозяйство и право. 1998. № 5.

151. Мельников A.A. Правовые проблемы положения личности в советском гражданском процессе: автореф. дис… докт. юрид. наук. М., 1970.

152. Миньковский Г.М. Допустимость доказательств//Теория доказательств в советском уголовном процессе. 2-е изд., доп. / под ред. Н.В. Жогина. М., 1973.

153. Мирошникова В.А. Комментарий к Конституции РФ. М.: Ассоциация авторов и издателей «Тандем», 1999.

154. Молчанов В.В. Глава 8 «Доказывание и доказательства» //Арбитражный процесс: учебник. М., 1997.

155. Молчанов В.В. Письменные доказательства. Арбитражный процесс: Учебник / под ред. М.К. Треушникова. М., 1998.

156. Молчанов В. Доказательства в АПК, или Тень графа Блудова // Спецвыпуск Судебного приложения «Юрист» к еженедельнику «Экономика и жизнь». 2003. № 47 (9001).

157. Монтескье Ш. О духе законов. Избранные произведения. М.: Политиздат, 1995.

158. Муромцев С. О консерватизме римской юриспруденции. М., 1875.

159. Мухин М.С. Ответчик – налоговая полиция. СПб., 1997.

160. Мэн Г.С. Древнее право. СПб., 1873.

161. Нагорная Э.Н. Документы как доказательства // Спецвыпуск Судебного приложения «Юрист» к еженедельнику «Экономика и жизнь». 2003. № 47 (9001).

162. Нагорная Э.Н. Налоговые споры. Соотношение гражданского и налогового законодательства. М., 2003.

163. Нагорная Э.Н. Подтверждение права на возмещение экспортного НДС // Налоговые споры. Теория и практика. № 10. Октябрь.

164. Нагорная Э.Н. Применение положений о недействительности сделок при разрешении налоговых споров // Налоговые споры. Теория и практика. 2005. № 5.

165. Нагорная Э.Н. Производство в кассационной инстанции арбитражного суда. М., 2000.

166. Нагорная Э.Н. Производство в кассационной инстанции арбитражного суда. Сравнительный комментарий Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации. М., 2003.

167. Нагорная Э.Н. О существенных нарушениях процедуры налоговой проверки //Журнал налогового права. 20Ю.№ 11.

168. Нерсесянц B.C. Политические учения Древней Греции. М.: Наука, 1979.

169. Нефедьев Е.А. Основные начала гражданского судопроизводства. Казань, 1895.

170. Нефедьев Е.А. Учебник русского гражданского судопроизводства. Вып. III. М., 1906.

171. Нешатаева Т.Н. Международный гражданский процесс. М., 2001.

172. Никитин С.В. Механизм установления достоверности письменных доказательств в гражданском процессе. Вопросы государства, права и социального управления. Свердловск, 1983.

173. Nokes. An Introduction to Evidence. По Кейлину А.Д. Судоустройство и гражданский процесс капиталистических государств. Часть 2. М.: Внешторгиздат, 1958.

174. Ойгензихт В.А. Презумпции в советском гражданском праве. Душанбе, 1976.

175. Орлова Л.М. Права сторон в гражданском процессе. Минск, 1973.

176. Оршанский И. О законных предположениях и их значении // Журнал гражданского и уголовного права. Кн. 4. СПб., 1874.

177. Осетрова Н.И. Основные правила налогообложения и необходимость их уточнения // Налоговый вестник. 2001. № 3.

178. Гражданский процесс: Учебник для вузов / под ред. Ю.К. Осипова. М., 1995.

179. Осипов Ю.К. К вопросу о соотношении судебного познания и судебного доказывания. Сб. уч. тр. Свердловского юридического института. Вып. 7. Свердловск, 1967.

180. Осипов Ю.К. Судебные доказательства. Советское гражданское процессуальное право. М.: Юридическая литература, 1965.

181. Панько К.К. Фикции в уголовном праве и правоприменении. Воронеж, 1998.

182. Пепеляев С.Г. Вина как обязательный признак налогового правонарушения // Финансовые и бухгалтерские консультации. 1999. № 6. С. 13.

183. Пепеляев С.Г. Налоговая инспекция предъявила иск. М., 1994.

184. Пепеляев С.Г. Нужна стратегия развития налогового администрирования // Налоговед. 2005. № 4.

185. Перетерский И.С. Дигесты Юстиниана. Избранные фрагменты. М., 1984.

186. Платон. Собрание сочинений. Т. 3. М.: Мысль, 1994.

187. Плешанов А.Г. Диспозитивное начало в сфере гражданской юрисдикции: проблемы теории и практики. М., 2002.

188. Илюхина М.А., Решетникова И.В. Доказывание в судебной практике по гражданским делам. Екатеринбург, 1997.

189. Пойда Д. Математика и правдоподобные рассуждения. М., 1957.

190. Покровский И.А. История римского права. 4-е изд. Рига, 1918.

191. Полянский H.H. К вопросу о презумпции невиновности в советском уголовном процессе // Советское государство и право. 1949. № 9. С. 63.

192. Приходько И. Применение правил о представительстве и некоторые процессуальные презумпции // Хозяйство и право. 2003. № 2.

193. Прохоров А.Г. Принцип допустимости средств доказывания в советском гражданском процессуальном праве: автореф. дис…. канд. юрид. наук. Свердловск, 1979.

194. Пухта Г.Ф. Курс римского гражданского права. Т. 1. М., 1874.

195. Пучинский В.К. Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации. М.: Юридическая фирма «Контракт», 1995.

196. Пучинский В.К. Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / под ред. В.Ф. Яковлева, М.К. Юкова. М., 1997.

197. Радченко С.Д. Последствия злоупотребления правом //Вопросы правоприменения. 2005. № 5.

198. РарогА.И., Грачева Ю.В. Законодательная техника как средство ограничения судейского усмотрения // Государство и право. 2002. № 11.

199. Резник Г.М. Внутреннее убеждение при оценке доказательств. М.: Юридическая литература, 1977.

200. Резниченко И.М. Внутреннее судейское убеждение и правовые чувства. Теория и практика установления истины в правоприменительной деятельности. Иркутск, 1985.

201. Резниченко И.М. Психологические вопросы подготовки судебного разбирательства гражданских дел. Владивосток, 1983.

202. Резниченко И.М. Установление достоверности и силы доказательств по гражданским делам. Уч. зап. Дальневосточного университета. 1969.

203. Решетникова И.В. Доказывание и доказательства в арбитражном процессе. Арбитражный процесс / под ред. В.В. Яркова. М., 1998.

204. Решетникова И.В. Доказательственное право Англии и США. М.: Городец, 1999.

205. Решетникова И.В. Курс доказательственного права в российском гражданском судопроизводстве. М.: Норма (Издательская группа «Норма-Инфра-М»), 2000.

206. Решетникова И.В. Предмет и система науки гражданского процессуального права. Гражданский процесс / под ред. Ю.К. Осипова. М., 1995.

207. Решетникова И.В. Доказательственное право в гражданском судопроизводстве. Екатеринбург, 1997.

208. Решетникова И.В. Унификация доказывания – процесс неизбежный // Экономика и жизнь – Юрист. 2003. № 47 (9001).

209. Решетникова И.В. Глава 6 //Арбитражный процесс: учебник/ под ред. В.В. Яркова. М., 1998.

210. Рогожин Н. Не представил – не доказал? // Спецвыпуск Судебного приложения «Юрист» к еженедельнику «Экономика и жизнь».

2003. № 47 (9001).

211. Российская Е.Р. Судебная экспертиза в уголовном, гражданском, арбитражном процессе. М.: Право и закон, 1996.

212. Рябченко Л. Изъяны практики // Спецвыпуск Судебного приложения «Юрист» к еженедельнику «Экономика и жизнь». 2003. № 47 (9001).

213. Рязановский В.А. Единство процесса. М.: Юридическое бюро «Городец», 1996.

214. Рыжаков А.П. Постатейный комментарий кАПКРФ. М.: ИН «Юрист», 2000.

215. Савсерис С.В. Недобросовестность налогоплательщика как судебная доктрина против уклонения от налогообложения // Налоговед. 2005. № 9.

216. Савсерис С.В. Понятия недобросовестности и злоупотребления правом неприменимы к налоговым правоотношениям // Налоговед. 2005. № 6.

217. Савченко Ю.М. Реализация права на судебную защиту при обжаловании решений и действий налоговых органов и их должностных лиц: автореф. дис… канд. юрид. наук. СПб., 2001.

218. Садиков О.Н. Комментарий к гл. 1 // Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой. М., 1998.

219. Салогубова Е.В. Римский гражданский процесс. М.: Юридическое бюро «Городец», 1997.

220. Сасов К.А. Сравнительный анализ презумпций невиновности и добросовестности налогоплательщика // Налоговед. 2005. № 12.

221. Сахнова Т.В. Гражданское процессуальное право России //Государство и право. 1999. № 12.

222. Сахнова Т.В. Экспертиза в суде по гражданским делам. М.: БЕК, 1997.

223. Семенов В.М. Доказательства. Гражданское судопроизводство. Свердловск, 1974.

224. Сергун А.К. Глава II в учебнике «Гражданское процессуальное право России» / под ред. М.С. Шакарян. М., 1998.

225. Сергун А.К. Судебные доказательства. Гражданское процессуальное право России / под ред. М.С. Шакарян. М.: Былина, 1998.

226. Сметанников А.Е. Проблемы принятия нового судебного акта в апелляционной инстанции арбитражного суда // Вестник ВАС РФ.

2004. № 1.

227. Состязательное правосудие. Труды научно-практической лаборатории / под ред. С.А. Пашина, Л.М. Карнозовой. Ч. 2. Вып. 1. М., 1996.

228. Советское гражданское процессуальное право / под ред. К.С. Юдельсона. М.: Юридическая литература, 1965.

229. СпасовичВ. Обзор решений Гражданского кассационного департамента Правительствующего Сената по вопросам гражданского и торгового права за вторую половину 1871 г. и первую половину 1872 г. // Журнал гражданского и уголовного права. Кн. 2. СПб., 1873. Март.

230. Стрельников В.В. Налоговые органы злоупотребляют правом// Налоговед. 2005. № 4.

231. Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1. М., 1968.

232. Строгович М.С. Учение о материальной истине в уголовном процессе. M.-Л., 1947.

233. Строгович М.С. Материальная истина и судебные доказательства в советском уголовном процессе. М., 1955.

234. Строгович М.С. Природа советского уголовного процесса и принцип состязательности. М., 1939.

235. Тадевосян B.C. К вопросу об установлении материальной истины в советском процессе // Советское государство и право. 1948. № 6. С. 70.

236. Тараненко В.Ф. Принципы диспозитивности и состязательности в гражданском процессе. М., 1990.

237. Тарбагаева Е.Б. Юридические предположения в гражданском процессе (исковое производство): дис…. канд. юрид. наук. Л., 1983.

238. Теория доказательств в советском уголовном процессе / под ред. Н.В. Жогина. М.: Юридическая литература, 1973.

239. Ткаченко Е.В. Письменные доказательства по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений в арбитражном процессе: дис…. канд. юрид. наук. Саратовская государственная академия права. Саратов, 2004. Российская государственная библиотека (электронный текст).

240. Тилле A.A. Презумпция знания законов// Правоведение. 1969. № 3. С. 6.

241. Треушников М.К. Допустимость доказательств по уголовным и гражданским делам. Актуальные проблемы в теории юридических доказательств. Иркутск, 1984.

242. Треушников М.К. Доказательства и доказывание в советском гражданском процессе. М., 1982.

243. Треушников М.К. Допустимость доказательств и установление объективной истины в советском гражданском процессе // Вестник МГУ. Серия «Право». 1973. № 4.

244. Треушников М.К. Судебные доказательства. М., 1997.

245. Треушников М.К. Судебные доказательства. М., 1999.

246. Треушников М.К. Судебные доказательства. М., 2004.

 

247. Основные принципы гражданского процесса / под ред. М.К. Треушникова, 3. Чешки. М., 1991.

248. Трубников П.Я. Судебное разбирательство гражданских дел отдельных категорий. М.: Былина.

249. Трусов А.И. Основы теории судебных доказательств. М., 1960.

250. Туманова Л.В. Рассмотрение судами дел, возникающих из публично-правовых отношений. Тверь, 1998.

251. Туткевич Д.В. О достижении материальной правды //Журнал Министерства юстиции. 1897. № 2.

252. Уильз У. Опыт теории косвенных улик. М., 1864.

253. Уилшир А.М. Уголовный процесс. М., 1947.

254. Ульянова Л.T. Понятие и свойства доказательств. Уголовный процесс / под ред. К.Ф. Гуценко. М., 1977.

255. Фаткулин Ф.Н. Общие проблемы процессуального доказывания. Казань, 1976.

256. Фокина М.А. Теория и практика доказывания в состязательном гражданском судопроизводстве. СПб., 1999.

257. Фрейганг И. Английское доказательственное право //Ученые записки МЮИ. 1939. Вып. 1.

258. Фурсов Д.А. Предмет, система и основные принципы арбитражного процессуального права (проблемы теории и практики). М., 1999.

259. Фурсов Д.А. Процессуальный режим деятельности арбитражного суда первой инстанции. М., 1997.

260. Харламова И.В. Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / под ред. Г.А. Жилина. М., 2003.

261. Хвостов В.М. История римского права. 7-е изд. М., 1919.

262. Хвостов В.М. Система римского права: Учебник. М., 1996.

263. Хвощинский A.B. Подборка и комментарий правовых позиций Высшего Арбитражного Суда РФ и Федерального арбитражного суда Московского округа по применению положений ст. 10 ГК РФ о злоупотреблении правом // Коллегия. 2001. Т. 1. № 2.

264. Христов Н. Апелляция или вторая инстанция? // Социалистическое право. 1968. № 6.

265. Цветков И.В. О методах доказывания занижения дохода в налоговых спорах// Ваш налоговый адвокат. М.: ИД «ФБК-Пресс», 2001. № 1 (15). С. 93–97.

266. Цветков И.В. Практические аспекты деятельности юриста по защите прав налогоплательщика в судебном порядке. М., 2000.

267. Цветков И.В. Процессуальные особенности дел по налоговым спорам // Вестник ВАС РФ. 1999. № 6.

268. Цыганков Э.М. Утрата прав и правосудия в ходе налоговых реформ // Ваш налоговый адвокат. 2005. № 6 (36).

269. Чечот Д.М. Судебные доказательства. Гражданский процесс / под ред. В.А. Мусина, H.A. Чечиной, Д.М. Чечота. М., 1996.

270. Чечот Д.М. Глава XI в учебнике «Гражданский процесс» / под ред. В.А. Мусина, H.A. Чечиной, Д.М. Чечота. М., 1999.

271. Чувилев А., Лобанов А. О порядке признания судом недопустимости доказательств по уголовному делу // Российская юстиция. 1996. № 11.

272. Шебанова H.A. Злоупотребление процессуальными правами // Арбитражная практика. 2002. № 5 (14).

273. ШейферС.А. О понятии и цели доказывания в уголовном процессе //Государство и право. 1996. № 9. С. 65.

274. Шерстюк В.М. Комментарий к АПК РФ. Общие положения // Хозяйство и право. 1995. № 11.

275. Шерстюк В.М. Новые положения проекта третьего АПК РФ. М.: Городец, 2001.

276. Шерстюк В.М. Новые положения Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации. М., 1996.

277. Шерстюк В.М. Новые положения третьего Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации. М., 2003.

278. Шерстюк В.М. О применении норм АПК РФ 2002 г. //Арбитражная практика. 2003. № 7.

279. Шершеневич Г.Ф. Общая теория права: учебное пособие (по изданию 1910–1912 гг.). Т. 2. М., 1995.

280. Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.). М., 1995.

281. Шишкин С.А. Состязательность в судебном механизме защиты гражданских прав. М., 1996.

282. Шишкин С.А. Состязательность в гражданском и арбитражном судопроизводстве. М., 1997.

283. Штейнберг А. Предположения как доказательства в гражданском процессе // Советская юстиция. 1940. № 13. С. 13.

284. Штутин Я.Л. Предмет доказывания в советском гражданском процессе. М., 1963.

285. Щеглов В.Н. К вопросу о понятии доказывания в советском гражданском процессе. Труды Томского государственного университета. Т. 137. Серия юридическая. Томск, 1957.

286. Щекин Д.М. Добросовестность экспортера//Налоговед. 2005. № 9.

287. Щекин Д.М. О балансе публичного, квазипубличного и частного интересов в практике КС РФ // Налоговед. 2005. № 8.

288. Щекин Д.М. Юридические презумпции в налоговом праве. М.: М3 «Пресс», 2002.

289. Эйсман А.А. Заключение эксперта. М., 1967.

290. Экимов А.И. Категории истины и справедливости в деятельности органов правосудия (теоретико-методологические проблемы). Актуальные проблемы теории юридических доказательств. Иркутск, 1984.

291. Энгельман И.Е. Курс русского гражданского судопроизводства. Юрьев, 1912.

292. Юдельсон К.С. Проблема доказывания в советском гражданском процессе. М., 1951.

293. Юдельсон К.С. Судебные доказательства и практика их использования в советском гражданском процессе. М., 1956.

294. Юдельсон К.С. Субъекты доказывания в советском гражданском процессе // Уч. зап. Свердловского юридического института. Т. 2. Свердловск, 1947.

295. Гражданский процесс / под общ. ред. К.С. Юдельсона. М., 1972.

296. Юков М.К. Современные проблемы развития арбитражно-процессуального законодательства. Арбитражный и гражданский процесс. М., 1999. № 2.

297. Юков М.К., Пучинский В.К., Шерстюк В.М. О проекте Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации // Вестник ВАС РФ. 1994. № 11.

298. Яблочков Т.М. Учебник русского гражданского судопроизводства. Ярославль, 1910.

299. Яковлев В.Ф. Отраслевая дифференциация и межотраслевая интеграция как основа системы законодательства // Правоведение. 1975. № 1.

300. Яковлев В.Ф. Выступление на совещании представителей советов судей РФ в Президент-отеле (г. Москва) 16–20 июня 2003 г. // Вестник ВАС РФ. 2003. № 9. С. 6.

301. Яковлев В. Договор – главный регулятор в сфере экономики // Советская юстиция. 1993. № 19.

302. Доклад Председателя ВАС РФ В.Ф. Яковлева на совещании представителей арбитражных судов 18 февраля 2002 г. об итогах работы арбитражных судов в 2001 г. и о задачах по реализации судебной реформы и Федеральной целевой программы развития судебной системы России в 2002–2006 гг. // Вестник ВАС РФ. 2002. № 4.

303. Якуб M.Л. Проблема оценки доказательств в советском уголовном процессе // Вестник МГУ. 1974. № 6.

304. Яновский Б.О. О возможности второй инстанции перерешать споры на основании своих новых фактических выводов // Правна мисъл. 1965. № 6.

305. Ярков В.В. Глава 3 // Арбитражный процесс: учебник / под ред. В.В. Яркова. М., 1998.

306. Ярков В.В. Юридические факты в механизме реализации норм гражданского процессуального права. Екатеринбург, 1992.

307. Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь.

308. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации. Практика применения. Пособие для судей арбитражных судов. М., 2005.

309. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй / Отв. ред. О.Н. Садиков. М., 1996.

310. Общая теория государства и права. Л.: Изд-во ЛГУ, 1961.

311. Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / под ред. М.С. Шакарян. М., 2003.

312. Арбитражный процесс / под ред. P.E. Гукасяна, В.Ф. Тараненко. М., 1996.

313. Арбитражный процесс: Учебник / под ред. М.К. Треушникова. М.: Спарк, 1997.

314. Российско-Американское судейское партнерство. Материалы. Сравнительная практика рассмотрения споров, вытекающих из налоговых и иных административных правонарушений. М., 1999.

315. Комментарий к ГПК РСФСР / под ред. М.К. Треушникова. М., 1996.

 

Примечания

1

См.: Решетникова И.В. Курс доказательственного права в российском гражданском судопроизводстве. М.: Норма (Издательская группа «Норма-Инфра-М»), 2000. С. 7.

2

См.: Там же.

3

См.: Там же. С. 52, 53.

4

См.: Ярков В.В. Юридические факты в механизме реализации норм гражданского процессуального права. Екатеринбург, 1992. С. 173, 174.

5

См.: Решетникова И.В. Указ. соч. С. 7, 8.

6

См.: Там же. С. 51.

7

См.: Астахов П., Скловский К. Лекарство от коррупции // Российская газета. 2003. № 196(3310).

8

См.: Решетникова И.В. Указ. соч. С. 10.

9

См.: Там же. С. 18.

10

См.: Решетникова И.В. Указ. соч. С. 45.

11

См.: Энгельман И.Е. Курс русского гражданского судопроизводства. Юрьев, 1912. С. 195–199.

12

См.: Помьен Д., Харрис Д., ЗваакЛ. Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: право и практика. М., 1998. С. 420, 421.

13

Eur. Court. H.R. Darby v. Sweden Judgment of 23 October 1990. Series A. № 187; Стандарты Совета Европы в области прав человека применительно к положениям Конституции Российской Федерации. Избранные права. М., 2002. С. 426.

14

Eur. Commission. H.R. Application 12670/87, H.V. Sweden. Decision of 10 March 1988. Стандарты Совета Европы в области прав человека применительно к положениям Конституции Российской Федерации. Избранные права. М., 2002. С. 429.

15

См.: Салогубова Е.В. Римский гражданский процесс. М.: Городец, 1997. С. 112–114.

16

См.: Кейлин А.Д. Судоустройство и гражданский процесс капиталистических государств. Часть 2-я. М.: Внешторгиздат, 1958. С. 248, 249.

17

См.: Кейлин А.Д. Указ. соч. С. 252–254.

18

См.: Гурвич М.А. Лекции по советскому гражданскому процессу. М., 1950. С. 104, 105.

19

См.: Решетникова И.В. Указ. соч. С. 163.

20

См.: Плюхина М.А., Решетникова И.В. Доказывание в судебной практике по гражданским делам. Екатеринбург, 1997. С. 33.

21

См.: Лилуашвили Т.А. Предмет доказывания и распределение бремени между сторонами в советском гражданском процессе: Автореф. дис… канд. юрид. наук. М., 1961. С. 14; Курылев С.В. Основы теории доказывания в советском правосудии. Минск, 1969. С. 126; Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу. М., 1996. С. 84;Треушников М.К. Судебные доказательства. М., 1997. С. 70; Шишкин С.А. Состязательность в гражданском и арбитражном судопроизводстве. М., 1997. С. 168; Туманова Л.В. Рассмотрение судами дел, возникающих из публично-правовых отношений. Тверь, 1998. С. 70.

22

См.: Салогубова Е.В. Указ. соч. С. 112–114.

23

См.: Nokes. An Introduction to Evidence. C. 54. По Кейлину А.Д. Указ. соч. С. 350.

24

См.: Гурвич М.А. Указ. соч. С. 107.

25

См.: Дегтерева Г. В. Доказывание и доказательства по налоговому спору // Арбитражная практика. 2002. № 2. С. 32.

26

См.: Дело № КА-А40/5186-01 //Архив ФАС МО.

27

См.: Щекин Д.М. Юридические презумпции в налоговом праве. М.: М3 «Пресс», 2002. С. 126.

28

См.: Налоговед. 2005. № 4. С. 65, 68.

29

См.: Российско-Американское судейское партнерство. Материалы. Сравнительная практика рассмотрения споров, вытекающих из налоговых и иных административных правонарушений. М., 1999. С. 28.

30

См.: Щекин Д.М. Указ. соч. С. 118.

31

См.: Васьковский Е.В. Учение о толковании и применении гражданских законов. Одесса, 1901. С. 19, 20.

32

Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. Октябрь. 2001.

33

См.: Дело № 96-2117 (GST)I // Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь. С. 6.

34

См.: Дело Федерального апелляционного суда Канады №А-445-97. Фирма «Консолидейтид Канадиан Контрэкторс» против Королевы // Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь. С. 17, 18.

35

См.: Дело № КА-А40/4805-03//Архив ФАС МО.

36

См.: Мирошникова В.А. Комментарий к Конституции РФ. М.: Ассоциация авторов и издателей «Тандем», 1999. С. 15.

37

См.: Сасов К.А. Сравнительный анализ презумпций невиновности и добросовестности налогоплательщика // Налоговед. 2005. № 12. С. 7, 10–12.

38

См.: Eur. Court. H.R. Bendenoun v. France, Judgment of 24 February 1994. Series A. № 284. Стандарты Совета Европы в области прав человека применительно к положениям Конституции Российской Федерации. Избранные права. М., 2002. С. 429.

39

См.: Савсерис С.В. Недобросовестность налогоплательщика как судебная доктрина против уклонения от налогообложения // Налоговед. 2005. № 9. С. 6–8, 14–16.

40

Постановление Президиума ВАС РФ от 11 декабря 2007 г. № 8734/07 // Архив ФАС МО.

41

См.: Дело Налогового суда Канады компания «Пиллар Ойлфилд Проджектс» против Королевы (неформальная процедура) № 93-674 (GST) // Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь.

42

См.: Дело Федерального апелляционного суда Канады № А-445-97 // Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь. С. 7.

43

См.: Постановление Президиума ВАС РФ № 5317/11 от 20 сентября 2011 г. //Архив ФАС МО.

44

См.: Российско-Американское судейское партнерство. Материалы. Сравнительная практика рассмотрения споров, вытекающих из налоговых и иных административных правонарушений. М., 1999. С. 28, 29.

45

См.: Налоговед. 2005. № 4. С. 72.

46

См.: Налоговед. 2005. № 4. С. 65, 68, 69.

47

См.: Российско-Американское судейское партнерство. Материалы. Сравнительная практика рассмотрения споров, вытекающих из налоговых и иных административных правонарушений. М., 1999. С. 29.

48

См.: Постановления ФАС МО от 29 октября 2003 г. № КА-А40/8272-03, от

23 декабря 2003 г. № КА-А40/10331-03 //Архив ФАС МО.

49

См.: Пепеляев С.Г. Нужна стратегия развития налогового администрирования // Налоговед. 2005. № 4. С. 2, 3.

50

См.: Постановление ФАС МО от 5 июля 2005 г. № КА-А40/5017-05 // Архив ФАС МО.

51

См.: Кейлин А.Д. Судоустройство и гражданский процесс капиталистических государств. Ч. 2. М.: Внешторгиздат, 1958. С. 252.

52

См.: Осетрова Н.И. Основные правила налогообложения и необходимость их уточнения // Налоговый вестник. 2001. № 3. С. 141.

53

См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 6 июля 2004 г. № 2860/04 // Архив ФАС МО.

54

См.: ЩекинД.М. Добросовестность экспортера//Налоговед. 2005. № 9. С. 37–39.

55

См.: Дело № КА-А40/5186-01 //Архив ФАС МО.

56

См.: Перетерский И.С. Дигесты Юстиниана. Избранные фрагменты. М., 1984. С. 361.

57

См.: Дело № КА-A41/7479-08// Архив ФАС МО.

58

См.: Постановление ФАС МО от 26 августа 2005 г. № КА-А41/8052-05 // Архив ФАС МО.

59

Цит. по: Абушенко Д.Б. Судебное усмотрение в гражданском и арбитражном процессе. М., 2002. С. 145.

60

См.: Нагорная Э.Н. Налоговые споры. Соотношение гражданского и налогового законодательства. М., 2003. С. 15.

61

См.: Постановление ФАС МО № КА-А40/2817-03//Архив ФАС МО.

62

См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 25 мая 2010 г. № 15658/09// Архив ФАС МО.

63

См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 20 апреля 20Юг. № 18162/09// Архив ФАС МО.

64

См.: Радченко С.Д. Последствия злоупотребления правом //Вопросы правоприменения. 2005. № 5. С. 73.

65

См.: Хвощинский A.B. Подборка и комментарий правовых позиций Высшего Арбитражного Суда РФ и Федерального арбитражного суда Московского округа по применению положений ст. 10 ГК РФ о злоупотреблении правом // Коллегия. 2001. Т. 1. № 2. С. 33.

66

См.: Радченко С.Д. Указ. соч. С. 73.

67

См.: Щекин Д.М. О балансе публичного, квазипубличного и частного интересов в практике КС РФ // Налоговед. 2005. № 8. С. 13.

68

См.: Васьковский Е.В. Курс гражданского процесса. Т. 1. М., 1913. С. 669, 676, 677.

69

См.: Гурвич М.А. Право на иск. М.-Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1949. С. 122, 127.

70

См.: Шебанова H.A. Злоупотребление процессуальными правами // Арбитражная практика. 2002. № 5 (14). С. 49, 50.

71

См.: Дело № А40-45247/03-99-197 Арбитражного суда г. Москвы // Архив ФАС МО.

72

См.: Постановление ФАС МО от 17 марта 2004 г. № КА-А40/207-04 // Архив ФАС МО.

73

См.: Постановление от 29 декабря 2005 г. № КА-А40/12618-05 // Архив ФАС МО.

74

См.: ПлешановА.Г. Диспозитивное начало в сфере гражданской юрисдикции: проблемы теории и практики. М., 2002. С. 54.

75

Цит. по: Шершеневич Г.Ф. Общая теория права: учебное пособие (по изд. 1910–1912 гг.). М., 1995. Т. 2. С. 313; Абушенко Д.Б. Судебное усмотрение в гражданском и арбитражном процессе. М., 2002. С. 106.

76

См.: Савсерис С.В. Понятия недобросовестности и злоупотребления правом не применимы к налоговым правоотношениям // Налоговед. 2005. № 6. С. 15.

77

Там же.

78

См.: Савсерис С.В. Указ. соч. С. 12, 13.

79

См.: Там же.

80

См.: Там же. С. 14.

81

См.: Там же.

82

См.: Дело № А40-64943/04-108-387 Арбитражного суда г. Москвы // Архив ФАС МО.

83

См.: Савсерис С.В. Указ. соч. С. 14.

84

См.: Винницкий Д.В. Принцип добросовестности и злоупотребление правом в сфере налогообложения // Право и экономика. 2003. № 1.

85

См.: Савсерис С.В. Указ. соч. С. 10, 11.

86

См.: Постановление ФАС МО от 23 января 2002 г. № КА-А40/8230-01 // Архив ФАС МО.

87

См., например: Постановление ФАС МО от 25 мая 2005 г № КА-А40/4172-05 // Архив ФАС МО.

88

См.: Постановление ФАС МО от 23 ноября 2005 г. № КА-А40/11325-05, Определение ФАС МО от 29 июня 2005 г. № КА-А40/3650-04-Н // Архив ФАС МО.

89

См.: Постановление ФАС МО от 23 июня 2005 г. № КА-А40/5507-05 // Архив ФАС МО.

90

См.: Дело № А41 – К2-24928/04 Федерального арбитражного суда Московской области // Архив ФАС МО.

91

См.: Щекин Д.М. О балансе публичного, квазипубличного и частного интересов в практике КС РФ // Налоговед. 2005. № 7. С. 15.

92

См.: Плешанов А.Г. Диспозитивное начало в сфере гражданской юрисдикции: проблемы теории и практики. М., 2002. С. 70, 71.

93

См.: Плешанов А.Г. Указ. соч. С. 308, 310.

94

См.: Постановление от 13 сентября 2005 г. № КА-А40/8740-05 // Архив ФАС МО.

95

См.: Абушенко Д.Б. Судебное усмотрение в гражданском и арбитражном процессе. М., 2002. С. 145.

96

См.: Там же.

97

См.: Барак А. Судейское усмотрение. М., 1999. С. 216.

98

По материалам постановлений ФАС ВСО от 26 февраля 2004 г. № А19-16129/03-5-Ф02-445/04-С1, ФАС СЗО от 29 октября 2004 г. № А13-2777/03-15, ФАС ЗСО от 20 октября 2004 г. № Ф04-7544/2004 (5672-А81 -14); постановление ФАС ВСО от 9 июня 2004 г. № АЗЗ-19520/0Э-СЗ-Ф02-2006/04-С1. Ежемесячные Обзоры судебной практики по налоговым спорам за апрель 2004 г., январь 2005 г., декабрь 2004 г., сентябрь 2004 г. Пепеляев, Голыдблат и партнеры. Налоги и право, интеллектуальная собственность.

99

См.: Постановления ФАС МО от 17 ноября 2004 г. № КА-А41/10555-04, от 26 января 2005 г. № КА-А40/13335-04, от 5 сентября 2005 г. № КА-А40/8447-05// Архив ФАС МО.

100

См.: Абушенко Д.Б. Указ. соч. С. 153, 157.

101

См.: Абушенко Д.Б. Указ. соч. С. 156, 159.

102

Барак А. Указ. соч. С. 220, 221.

103

Цит. по: Шершеневич Г.Ф. Общая теория права: учебное пособие (по изданию 1910–1912 гг.). Т. 2. М., 1995. С. 312.

104

См.: Барак А. Указ. соч. С. 289.

105

См.: Там же.

106

См.: Абушенко Д.Б. Указ. соч. С. 153, 154.

107

См.: Там же. С. 73, 74.

108

См.: Платон. Собр. соч. Т. 3. М.: Мысль, 1994. С. 118.

109

См.: Российско-Американскоесудейское партнерство. Материалы. Сравнительная практика рассмотрения споров, вытекающих из налоговых и иных административных правонарушений. М., 1999. С. 29.

110

См.: Там же. С. 21.

111

См.: Постановление ФАС МО от 5 мая 2005 г. № КА-А40/3303-05 // Архив ФАС МО.

112

См.: Постановление ФАС МО от 3 декабря 2004 г. № КА-А40/11304-04 // Архив ФАС МО.

113

См.: Постановление ФАС МО от 17 января 2005 г. № КА-А40/12837-04.

114

См.: Постановление ФАС МО от 11 февраля 2010 г. №КА-А41/15572-09.

115

См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 20 мая 2008 г. № 18118/07// Архив ФАС МО.

116

См.: Абушенко Д.Б. Указ. соч. С. 79.

117

См.: Барак А. Указ. соч. С. 189, 190.

118

См.: Там же.

119

См.: Дело № 98-253 (IT)I Налогового суда Канады «Максим Юо против Ее Величества Королевы» // Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. Октябрь, 2001. С. 13.

120

Имеется в виду Акт о подоходном налоге Канады от 1971 г.

121

Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. С. 12–19.

122

Сообщение зам. уполномоченного Агентства по налогам Канады Л. Гобе 20 мая 2000 г. на семинаре судей в ВАС РФ.

123

Доклад советника Президента РФ Яковлева В.Ф. на заседании Совета при Президенте РФ по вопросам совершенствования правосудия // Российская газета. № 48 (4014). 2006. 10 марта. С. 18.

124

См.: Российско-Американскоесудейское партнерство. Материалы. Сравнительная практика рассмотрения споров, вытекающих из налоговых и иных административных правонарушений. М., 1999. С. 21.

125

См.: Постановление ФАС МО от 7 ноября 2005 г. № КА-А40/10926-05 // Архив ФАС МО.

126

См.: Постановление ФАС МО № КА-А40/1911-06-П //Архив ФАС МО.

127

См.: Кейлин А.Д. Судоустройство и гражданский процесс капиталистических государств. Ч. 2. М.: Внешторгиздат, 1958. С. 252.

128

См.: Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь. С 9, 10, 19.

129

См.: Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь. С. 12, 19.

130

Дело № 96-2117 (GST)I // Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. Октябрь, 2001. С. 3, 6.

131

См.: Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь. Раде 11 of 19.

132

См.: Боннер А.Т. Некоторые особенности доказывания по делам, возникающим из административно-правовых отношений // Вопросы советского государства и права: Сб. науч. труд. Иркутск, 1965. С. 44.

133

См.: Вахитов P.P. Хартия налогоплательщика улучшает взаимопонимание сторон в налоговых отношениях // Налоговед. 2005. № 4. С. 63.

134

См.: Постановление ФАС МО от 23 марта 2005 г. № КА-А40/2024-05 // Архив ФАС МО.

135

См.: Стрельников В.В. Налоговые органы злоупотребляют правом // Налоговед. 2005. № 4. С. 12, 13, 15.

136

См.: Дела Налогового суда Канады № 97-1245 (IT)G, 1999-121 (IT)G, 1999-122 (IT)G // Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь. С. 16.

137

Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь. С. 2, 12, 19.

138

См.: Дегтерева Г.В. Доказывание и доказательства по налоговому спору// Арбитражная практика. 2002. № 2. С. 33.

139

См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 9 декабря 2003 г. № 10964/03// СПС «Гарант».

140

Об этом см. § 2 гл. II настоящей работы.

141

См.: АппаковаТ.А. Проблемы административной юридических лиц// Вестник ВАС РФ. 2003. № 1. С. 131.

142

См.: Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь. С. 8, 9.

143

См.: Дело Федерального апелляционного суда Канады №А-445-97. Фирма «Консолидейтид Канадиан Контрэкторс» против Королевы // Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь. С. 7.

144

См.: Сасов К.А. Сравнительный анализ презумпций невиновности и добросовестности налогоплательщика // Налоговед. 2005. № 12. С. 7.

145

См.: Дело Налогового суда Канады компания «Пиллар Ойлфилд Проджектс» против Королевы (неформальная процедура) № 93-674(GST)//Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь.

146

См.: Дело Налогового суда Канады компания «Пиллар Ойлфилд Проджектс» против Королевы (неформальная процедура) № 93-674(GST)//Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь.

147

См.: Дело № 96-2117 (GST)I //Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь. С. 6.

148

См.: Дело Федерального апелляционного суда Канады № А-445-97. Фирма «Консолидейтид Канадиан Контрэкторс» против Королевы // Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь. С. 16.

149

См.: Дело № КА-А40/5024-01 //Архив ФАС МО.

150

См.: Кейлин А. Указ. соч. С. 199–201.

151

См.: Дегтерева Г.В. Указ. соч. С. 34.

152

См.: Цыганков Э.М. Утрата прав и правосудия в ходе налоговых реформ // Ваш налоговый адвокат. 2005. № 6 (36). С. 64; Бутурлин А.И. Добро пожаловать в Конституционный Суд Российской Федерации //Там же. С. 66.

153

Бутурлин А.И. Добро пожаловать в Конституционный Суд Российской Федерации // Ваш налоговый адвокат. 2005. № 6 (36). С. 66.

154

См.: Постановление Президиума ВАС РФот23 марта 2010 г. № 16377/09// Архив ФАС МО.

155

См.: Постановление ФАС МО от 30 июля 2009 г. № КА-А40/6945-09//Архив ФАС МО.

156

См.: Иванов А. Главный арбитр // Итоги. 2005. 5 августа. № 27.

157

См.: Постановление ФАС МО от 21 ноября 2005 г. № КА-А40/11239-05 // Архив ФАС МО.

158

Nokes. An Introduction to Evidence. По Кейлину А.Д. Судоустройство и гражданский процесс капиталистических государств. Ч. 2. М.: Внешторгиздат, 1958. С. 253, 350.

159

См.: Бабаев В.К. Презумпции в советском праве. Горький, 1974. С. 69.

160

См.: Щекин Д.М. Юридические презумпции в налоговом праве. М.: М3 «Пресс», 2002. С. 62.

161

Eur. Court. H. R. Bendenoun v. France, Judgment of 24 February 1994. Series A. № 284. Стандарты Совета Европы в области прав человека применительно к положениям Конституции Российской Федерации. Избранные права. М., 2002. С. 429.

162

См.: Жилин Г.А. Цели гражданского судопроизводства и их реализация в суде первой инстанции. М., 2000. С. 299.

163

См.: Маслов A.A., Шаповалове. Ю. Взыскание налогов. Разрешение спорных ситуаций. Арбитражная практика. М., 2003. С. 6.

164

См.: Яковлев В. Договор – главный регулятор в сфере экономики // Советская юстиция. 1993. № 19. С. 4–6.

165

См.: Юков М.К., Пучинский В.К., Шерстюк В.М. О проекте Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации // Вестник ВАС РФ. 1994. № 11. С. 107–116.

166

Малышев К. Курс гражданского судопроизводства. СПб., 1876. Цит. по: Хрестоматия по гражданскому процессу / под ред. М.К. Треушникова. М.: Городец, 1996. С. 65, 66.

167

См.: Арсенов И.Г. Арбитражный процесс. Проблемы кассационного пересмотра. М., 2004. С. 155.

168

См.: Лукьянова И.Н. Доказательства в арбитражном процессе: дис… канд. юрид. наук. Ин-т гос. и права РАН. М., 2003. Из фондов Российской государственной библиотеки. С. 24.

169

См.: Гражданское процессуальное право: учебник/ под ред. М.С. Шакарян. Гл. 2. М., 1998. С. 56.

170

Ярков В.В. Арбитражный процесс: Учебник. М., 1998. С. 56.

171

См.: Веденеев Ю.А. Доказывание в арбитражном процессе Российской Федерации: проблемы теории и практики (на примере доказывания в спорах по имущественному страхованию): автореф. дис…. канд. юрид. наук. М., 1999. С. 11–13.

172

Решетникова И.В. Доказательственное право Англии и США. М., 1999.

С. 37.

173

См.: Арбитражный процесс: учебник/ под ред. М.К. Треушникова. Гл. 8. «Доказывание и доказательства» М., 1997. С. 92–93.

174

См.: Арбитражный процесс: учебник / под ред. В.В. Яркова. Гл. 6. М., 1998. С. 123.

175

См.: КоваленкоА.Г. Институт доказывания в гражданском и арбитражном судопроизводстве. М., 2002. С. 76.

176

Треушников М.К. Судебные доказательства. М., 1997. С. 75.

177

См.: Лукьянова И.Н. Указ. соч. С. 26.

178

См.: Рязановский В.А. Единство процесса. М., 1996. С. 31.

179

См.: Лукьянова И.Н. Указ. соч. С. 33.

180

См.: Ткаченко Е. В. Письменные доказательства по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений в арбитражном процессе: дис… канд. юрид. наук. Саратовская государственная академия права. Саратов, 2004. Российская государственная библиотека (электронный текст). С. 28.

181

См.: Завидов Б. О некоторых противоречиях арбитражного процессуального законодательства//Хозяйство и право. 1997. № 9. С. 127.

182

См.: Треушников М.К. Указ. соч. С. 50.

183

См.: Ткаченко Е.В. Указ. соч. С. 34.

184

См.: Анохин В. Проблемы арбитражного суда и процесса // Хозяйство и право. 1997. № 4. С. 174.

185

Малышев К. Указ. соч. С. 279.

186

Яблочков Т.М. Учебник русского гражданского судопроизводства. Ярославль, 1910. С. 66.

187

Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. М., 1917. С. 76.

188

См.: Амосов С.М. Обязанности по доказыванию в арбитражном процессе //Хозяйство и право. 1999. № 8. С. 49; Арбитражный процесс / под ред. М.К. Треушникова. М., 1997. С. 88 (автор главы – В.В. Молчанов).

189

Вольтер Ф. Избранные произведения по уголовному процессу. М., 1956. С. 162, 163.

190

См.: Треушников М.К. Указ. соч. С. 57.

191

Фурсов Д.А. Процессуальный режим деятельности арбитражного суда первой инстанции. М., 1997. С. 53.

192

См.: Анохин В. Указ. соч. С. 174.

193

См.: Авдюков М.Г. Принцип законности в гражданском судопроизводстве. М., 1970. С. 119.

194

См.: Юдельсон К.С. Проблема доказывания в советском гражданском процессе. М., 1951. С. 69.

195

См.: Плешанов А. Г. Диспозитивное начало в сфере гражданской юрисдикции: проблемы теории и практики. М., 2002. С. 173; Авдеенко Н.И. Механизм и пределы регулирующего воздействия гражданско-процессуального права. Л., 1969. С. 54; Гукасян Р. Проблема интереса в советском гражданском процессуальном праве. Саратов, 1970. С. 67; Орлова Л.М. Права сторон в гражданском процессе. Минск, 1973. С. 37; Ванеева Л.А. Принцип диспозитивности советского гражданского процессуального права// Вопросы развития и защиты прав граждан. Калинин, 1977. С. 105.

196

См.: Треушников М.К. Указ. соч. С. 40.

197

См.: Фурсов Д.А. Указ. соч. С. 52, 53.

198

См.: Барак А. Судейское усмотрение. М., 1999. С. 240.

199

См.: Дело № КА-А40/7660-01 // Архив ФАС МО.

200

См.: Дело № КА-А41/8349-01 //Архив ФАС МО.

201

Архив ФАС МО.

202

Постановление ФАС МО № КА-А40/10106-04 от 3 ноября 2004 г. // Архив ФАС МО.

203

Архив ФАС МО.

204

См.: Постановления ФАС МО № КА-А40/5698-02, № КА-А40/6372-02, № КА-А40/9025-03, № КА-А40/8877-03, № КА-А40/11225-03, № КА-А40/2228-04, № КА-А40/10604-04, № КА-А40/10316-04, № КА-А40/10190-04, № КА-А40/7288-04 и др. //Архив ФАС МО.

205

См.: Слоневская А.Ю. Обзор постановлений Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации по делам о применении налоговой ставки 0 % по налогу на добавленную стоимость по экспортным операциям // Арбитражные споры. 2008. № 3.

206

См.: Постановление ФАС МО от 18 мая 2009 г. №КА-А40/3039-09// Архив ФАС МО.

207

См.: Коваленко А.Г. Указ. соч. С. 57, 58.

208

См.: Рогожин Н. Не представил – не доказал? // Спецвыпуск Судебного приложения «Юрист» к еженедельнику «Экономика и жизнь». 2003. № 47 (9001).

209

См.: Фурсов Д.А. Указ. соч. С. 68, 69.

210

См.: Андреева Т.К., Зайцева А.Г. Принцип состязательности в новом Арбитражном процессуальном кодексе Российской Федерации // Вестник ВАС РФ. 2002. № 12. С. 68.

211

См.: Курылев С.В. Доказывание и его место в процессе познания //Труды Иркутского госуниверситета. Иркутск, 1955. С. 65.

212

См.: Юдельсон К.С. Указ. соч. С. 33; Алексеев С.С. Общая теория права. Т. 2. 1982. С. 336; Треушников М.К. Указ. соч. С. 105.

213

См.: Арбитражный процесс: Учебник / под ред. М.К. Треушникова. М., 1997. С. 88.

214

См.: Власов A.A., Завидов Б.Д., Гусев О.Б. Отдельные аспекты доказывания в современном арбитражном процессе // Арбитражный и гражданский процесс. ИГ «Юрист». 2002. № 2. С. 18.

215

См.: Юдельсон К.С. Субъекты доказывания в советском гражданском процессе //Уч. зап. Свердловского юридического института. Т. 11. Свердловск, 1947. С. 119, 120.

216

См.: Клейнман А.Ф. Основные вопросы теории доказательств в советском гражданском процессе. М.-Л., 1950. С. 40.

217

См.: Жилин Г.А. Указ. соч. С. 299, 300.

218

См.: Арсенов И.Г. Указ. соч. С. 120, 121.

219

См.: Выступление Председателя ВАС РФ В.Ф. Яковлева на совещании представителей советов судей РФ в Президент-отеле (г. Москва) 16–20 июня 2003 г. // Вестник ВАС РФ. 2003. № 9. С. 6.

220

См.: Решетникова И.В. Курс доказательственного права в российском гражданском судопроизводстве. М.: Изд-во «Норма» (Издательская группа «Норма-Инфра-М»), 2000. С. 2.

221

Решетникова И.В. Унификация доказывания – процесс неизбежный // Экономика и жизнь – Юрист. 2003. № 47 (9001).

222

См.: Решетникова И.В. Указ. Соч. С. 94, 95.

223

Решетникова И.В. Указ. Соч. С. 78.

224

См.: Лесницкая Л.Ф. Судебные доказательства. Советский гражданский процесс / под ред. РФ. Каллистратовой. М., 1984. С. 75.

225

См.: Матюшин Б.Т. Общие судопроизводстве. Хабаровск, 1987. С. 9.

226

См.: Барак А. Указ. соч. С. 252.

227

См.: Дело № КА-А40/2954-07 // Архив ФАС МО.

228

См.: Дегтерева Г.В. Доказывание и доказательства по налоговому спору// Арбитражная практика. 2002. № 2. С. 32.

229

См.: Покровский И.А. История римского права. 4-е изд. Рига, 1918. С. 157.

230

См.: Салогубова Е.В. Римский гражданский процесс. М.: Юридическое бюро «Городец», 1997. С. 115.

231

См.: Хвостов В.М. История римского права. 7-е изд. М., 1919. С. 379, 380.

232

См.: Воробьев A.A., Воробьев А.Б. Арбитражный суд в Лондоне. Сравнительно-правовое исследование. М., 2000. С. 93.

233

См.: Брокгауз Ф.А., Эфрон И.А. Энциклопедический словарь. Т. 60. М., 1992. С. 927, 928.

234

См.: Гражданский процесс: Учебник для вузов / под ред. Ю.К. Осипова. М., 1995. С. 180.

235

См.: Абушенко Д.Б. Судебное усмотрение в гражданском и арбитражном процессе. М., 2002. С. 140, 141.

236

См.: Арсенов И.Г. Указ. соч. С. 120, 121.

237

См.: Засурский Л.Н. Принципы римского гражданского и уголовного процесса. Харьков, 1874. С. 365.

238

См.: Постановление № КА-А40/10181 -06// Архив ФАС МО.

239

См.: Нерсесянц B.C. Политические учения Древней Греции. М.: Наука, 1979. С. 12.

240

См.: Коваленко А.Г. Указ. соч. С. 11.

241

Доклад заместителя уполномоченного Агентства по таможенным и налоговым платежам Канады Л. Гобе в ВАС РФ 25 мая 2000 г. в рамках Российско-Канадского судейского партнерства.

242

Статистические показатели работы арбитражных судов Российской Федерации в 2002 г.

243

Постановление Президиума ВАС РФ от 21 января 2003 г. № 9915/02 // Вестник ВАС РФ. 2003. № 6. С. 19.

244

НагорнаяЭ.Н. Подтверждение права на возмещение экспортного НДС// Налоговые споры. Теория и практика. № 10. Октябрь. С. 41 (СПС «Гарант 5.1»),

245

Решетникова И.В. Указ. соч. С. 65.

246

См.: Там же. С. 82.

247

См.: Савченко Ю.М. Реализация права на судебную защиту при обжаловании решений и действий налоговых органов и их должностных лиц: автореф. дис…. канд. юрид. наук. СПб., 2001. С. 17, 18.

248

См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе / под ред. Н.В. Когина. М.: Юридическая литература, 1973. С. 494.

249

Ткаченко Е.В. Указ. соч. С. 158.

250

См.: Ткаченко Е.В. Указ. соч. С. 158.

251

См.: Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / под ред. Г.А. Жилина. М., 2003. С. 553 (автор комментария главы – И.А. Приходько).

252

См.: Азаревич Д.И. Правда в гражданском процессе //Журнал гражданского и уголовного права. 1888. Кн. 1. С. 2.

253

См.: Туткевич Д.В. О достижении материальной правды //Журнал Министерства юстиции. 1897. № 2. С. 47.

254

См.: Гурвич М.А. К вопросу о предмете науки советского гражданского процессуального права //Ученые записки ВИЮН: в 4 кн. М., 1955. С. 52, 53.

255

См.: Комиссаров К.И. Задачи судебного надзора в сфере гражданского судопроизводства. Свердловск, 1971. С. 8, 9.

256

См.: Решетникова И.В. Указ. соч. С. 27.

257

См.: Плешанов А.Г. Указ. соч. С. 48.

258

См.: Гуреев П. Защита личных и имущественных прав. М., 1964. С. 10.

259

См.: Плешанов А.Г. Указ. соч. С. 48, 53, 54, 58.

260

См.: Лукьянова И.Н. Доказательства в арбитражном процессе: дис… канд. юрид. наук. Ин-т гос. и права РАН. М., 2003. Из фондов Российской государственной библиотеки. С. 32.

261

См.: Лукьянова И.Н. Указ. соч. С. 33.

262

См.: Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. М., 1917. С. 233.

263

См.: Гурвич М.А. Лекции по советскому гражданскому процессу. М., 1950. С. 106.

264

См.: Решетникова И.В. Указ. соч. С. 87.

265

Амосов С.М. Обязанности по доказыванию в арбитражном процессе // Хозяйство и право. 1999. № 8. С. 48.

266

См.: Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь. С. 10, 11, 19.

267

См.: Постановление ФАС МО от 17 марта 2005 г. № КА-А40/1698-05-П // Архив ФАС МО.

268

См.: Васьковский Е.В. Указ. соч. С. 106

269

См.: Барак А. Судейское усмотрение. М., 1999. С. 236, 237.

270

См.: Перетерский И.С. Дигесты Юстиниана. Избранные фрагменты. М., 1984. С. 361.

271

Выступление Председателя ВАС РФ В.Ф. Яковлева на совещании председателей советов судей РФ в Президент-отеле (г. Москва). 16–20 июня 2003 г. // Вестник ВАС РФ. 2003. № 9. С. 6.

272

См.: Решетникова И.В. Указ. соч. С. 10; Треушников М.К. Допустимость доказательств по уголовным и гражданским делам. Актуальные проблемы в теории юридических доказательств. Иркутск, 1984. С. 107.

273

См.: Стандарты Совета Европы в области прав человека применительно к положениям Конституции Российской Федерации. Избранные права. М., 2002. С. 429, 430.

274

См.: Строгович М.С. Природа советского уголовного процесса и принцип состязательности. М., 1939. С. 149, 150.

275

См.: Постановление ФАС МО от 21 марта 2005 г. № КА-А41/1682-05-П// Архив ФАС МО.

276

См.: Налоговые споры. Теория и практика. 2003. № 10. С. 41.

277

См.: Решетникова И.В. Указ. соч. С. 82.

278

См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе / под ред. Н.В. Жогина. М.: Юридическая литература, 1973. С. 494.

279

См.: Арсенов И.Г. Арбитражный процесс. Проблемы пересмотра. М., 2004. С. 122, 123; Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / под ред. В.Ф. Яковлева, М.К. Юкова. М., 1997. С. 17.

280

См.: Рогожин Н. Не представил – не доказал? // Спецвыпуск Судебного приложения «Юрист» к еженедельнику «Экономика и жизнь». 2003. № 47 (9001).

281

См.: Комментарий к ГПК РСФСР / под ред. М.К. Треушникова. М., 1996. С. 83.

282

См.: Абрамов С.Н. Гражданский процесс. М., 1948. С. 199; Ванеева Л.A. Обязанность доказывания в гражданском процессе. Актуальные проблемы теории юридических доказательств. Иркутск, 1994. С. 59, 60; Гурвич М.А. Лекции по советскому гражданскому процессу. М., 1950. С. 106; ЛилуашвилиТ.А. Предмет и бремя доказывания в советском гражданском процессе. Тбилиси, 1957. С. 39–43; Юдельсон К.С. Проблема доказывания в советском гражданском процессе. М., 1951. С. 107, 108.

283

См.: Бутнев В.В. Характер обязанности по доказыванию в гражданском судопроизводстве и арбитражном процессе. Теория и практика установления истины в правоприменительной деятельности. Иркутск, 1985. С. 58.

284

См.: Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь. С. 12, 19.

285

См.: Рязановский В.А. Единство процесса. М.: Юридическое бюро «Городец», 1996. С. 33.

286

См.: Постановление ФАС МО от 30 июня 2005 г. № КА-А40/5800-05-П // Архив ФАС МО.

287

См.: Белоусов А.В. Правила и стадии судопроизводства в Налоговом суде США // Налоговед. 2008. № 5.

288

См.: Брызгалин В.В. «Новый» порядок рассмотрения дел о возмещении НДС // Налоговые споры. 2008. № 3. С. 22–30.

289

См.: Дело № 1999-733 (IT)G // Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь. С. 11.

290

См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 23 ноября 2004 г. № 8688/04.

291

См.: Постановление Президиума ВАС РФот1 феврапя2002 г. № 6106/01 // Архив ФАС МО.

292

См.: Дело № А-445-97// Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь. С. 2, 5.

293

См.: Дело № КА-А40/8110-03//Архив ФАС МО.

294

Гредескул H.A. К оценке теории состязательного начала в гражданском процессе //Журнал Петербургского общества. 1898. Кн. 2. С. 99.

295

См.: Рогожин Н. Не представил – не доказал? // Спецвыпуск Судебного приложения «Юрист» к еженедельнику «Экономика и жизнь». 2003. № 47 (9001).

296

См.: Ткаченко Е.В. Письменные доказательства по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений в арбитражном процессе: дис… канд. юрид. наук. Саратовская государственная академия права. Саратов, 2004. Российская государственная библиотека (электронный текст). С. 14.

297

Гредескул H.A. К оценке теории состязательного начала в гражданском процессе //Журнал Петербургского общества. 1898. Кн. 2. С. 99.

298

Нефедьев Е.А. Основные начала гражданского судопроизводства. 1895. С. 35, 40.

299

См.: Zander М.А. Matter of Justice: The legal system in Ferment. N.Y, 1989. P. 140.

300

См.: Лесницкая Л.Ф., Клейн H.И. Концепция развития гражданского процессуального законодательства. Правовая реформа: Концепция развития российского законодательства. М.: Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, 1998. С. 166.

301

Пучинский В.К. Комментарий кАрбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / под ред. В.Ф. Яковлева, М.К. Юкова. М., 1997. С. 121.

302

Фурсов Д.А. Предмет, система и основные принципы арбитражного процессуального права: проблемы теории и практики. М., 1999. С. 430.

303

См.: Ткаченко Е.В. Указ. соч. С. 29.

304

См.: Треушников М.К. Судебные доказательства. М., 1997. С. 165.

305

См.: Решетникова И.В. Указ. соч. С. 203–205.

306

См.: Нагорная Э.Н. Производство в кассационной инстанции арбитражного суда. Сравнительный комментарий Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации. М., 2003. С. 93.

307

См.: Там же. С. 94.

308

См.: Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. М., 1917. С. 272; Гольмстен А.Х. Учебник русского гражданского судопроизводства. СПб., 1907. С. 362; Малышев К.И. Курс гражданского судопроизводства. Ч. II. С. 207.

309

См.: Решетникова И.В. Унификация доказывания – процесс неизбежный // Спецвыпуск Судебного приложения «Юрист» к еженедельнику «Экономика и жизнь». 2003. № 47 (9001).

310

См.: Борисова Е.А. Апелляция в гражданском и арбитражном процессе. М., 1997.С.52, 111, 112.

311

См.: Фурсов Д.А. Процессуальный режим деятельности арбитражного суда первой инстанции. М., 1997. С. 52.

312

См.: Фурсов Д.А. Предмет, система и основные принципы арбитражного процессуального права (проблемы теории и практики). М., 1999. С. 382.

313

См.: Ткаченко Е.В. Письменные доказательства по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений в арбитражном процессе: дис…. канд. юрид. наук. Саратовская государственная академия права. Саратов, 2004. Российская государственная библиотека (электронный текст). С. 29–31.

314

См.: Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / под ред. М.С. Шакарян. М., 2003. С. 359.

315

См.: Шерстюк В.М. Новые положения Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации. М., 1996. С. 82.

316

Сравнительный комментарий Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации. М., 2003. С. 46.

317

См.: Губин А.М. Институт кассационного пересмотра в арбитражном процессе: актуальные проблемы теории и практики: автореф. дис… канд. юрид. наук. М., 2004. С. 12, 16, 17.

318

Сравнительный комментарий Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации. М., 2003. С. 58–60; Нефедьев Е.А. Учебник русского гражданского судопроизводства. М., 1906. Вып. III. С. 281; Христов Н. Апелляция или вторая инстанция? // Социологическое право. 1968. № 6. С. 20–29; Яновский Б.О. О возможности второй инстанции перерешать споры на основании своих новых фактических выводов // Правна мисъл. 1965. № 6. С. 110, 111.

319

См.: Губин А.М. Указ. соч. С. 20.

320

Архив ФАС МО.

321

Лесницкая Л.Ф. Пересмотр решения суда в кассационном порядке. М., 1974. С. 8.

322

См.: Юков М.К. Современные проблемы развития арбитражно-процессуального законодательства // Арбитражный и гражданский процесс. 1999. № 2. С. 4.

323

Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / под ред. Г.А. Жилина. М., 2003. С. 731 (автор главы – И.В. Харламова).

324

См.: Ткаченко Е. В. Письменные доказательства по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений в арбитражном процессе: дис… канд. юрид. наук. Саратовская государственная академия права. Саратов, 2004. Российская государственная библиотека (электронный текст). С. 31.

325

См.: Андреева Т. К., ЗайцеваА.Г. О новеллах нового Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации //Вестник ВАС РФ. 2002. № 10. С. 13.

326

См.: Шерстюк В.М. Новые положения Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации. М., 1996. С. 90; Амосов С.М. Бремя доказывания в арбитражном процессе// Российская юстиция. 1998. № 5. С. 21; Завидов Б. О некоторых противоречиях арбитражного процессуального законодательства//Хозяйство и право. 1997. № 9. С. 128.

327

См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 23 ноября 2005 г. № 7088/05 // Архив ФАС МО.

328

См.: Арсенов И.Г. Арбитражный процесс. Проблемы кассационного пересмотра. М., 2004. С. 130.

329

См.: Арсенов И.Г. Указ. соч. С. 127, 128, 131, 132.

330

См.: Постановление ФАС МО № КА-А40/1911-06-П //Архив ФАС МО.

331

См.: Резник Г.М. Внутреннее убеждение при оценке доказательств. М.: Юридическая литература, 1977. С. 19.

332

См.: Кипнис Н. Институт допустимости доказательств в УПК РФ // Спецвыпуск Судебного приложения «Юрист» к еженедельнику «Экономика и жизнь». № 47(9001).

333

См.: Лесницкая Л.Ф. Указ. соч. М., 1974. С. 158–162.

334

См.: Дело № КА-А40/5476-11 // Архив ФАС МО.

335

См.: Нагорная Э.Н. Производство в кассационной инстанции арбитражного суда. Сравнительный комментарий Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации. М., 2003. С. 58.

336

См.: Рязановский В.А. Единство процесса. М.: Юридическое бюро «Городец», 1996. С. 48.

337

См.: Гурвич М.А. Лекции по советскому гражданскому процессу. М.: Всесоюзный юридический институт, 1950. С. 187; Абрамов С.Н. Развитие института обжалования решений в советском гражданском процессе. Ученые записки Московского юридического института. 1948. Вып. IV. С. 85.

338

См.: Юдельсон К.С. Субъекты доказывания в советском гражданском процессе //Уч. зап. Свердловского юридического института. Свердловск, 1947. Т. 2. С. 121.

339

См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 16 декабря 2008 г. № 10204/08 //Архив ФАС МО.

340

См.: Постановление от 21 июня 2005 г. № КА-А40/5279-05-П // Архив ФАС МО.

341

См.: Решетникова И.В. Указ. соч… С. 205.

342

См.: Дело № КА-А40/11149-03 //Архив ФАС МО.

343

См.: Арсенов И.Г. Указ. соч. С. 99.

344

См.: Постановление ФАС МО от 23 октября 2003 г. № КА-А40/8019-03 // Архив ФАС МО.

345

См.: Арсенов И.Г. Указ. соч. С. 129.

346

См.: Решетникова И.В. Указ. соч. С. 155, 156.

347

См.: Дело № КА-А40/10270-03 //Архив ФАС МО.

348

См.: Дело № КА-А40/17403-10 // Архив ФАС МО.

349

См.: Основные принципы гражданского процесса / под ред. М.К. Треушникова, З. Чешки. М., 1991. С. 59.

350

См.: Савченко Ю.М. Реализация права на судебную защиту при обжаловании решений и действий налоговых органов и их должностных лиц: автореф. дис… канд. юрид. наук. СПб., 2001. С. 18.

351

См.: Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 8 июня 2005 г. № КА-А40/4692-05; постановления Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 28 июня 2004 г. № Ф04/3550-1125/А45-2004, от 24 ноября 2004 г. № Ф04-8221/2004 (6426-А45-34), от 29 ноября 2004 г. № Ф04-8277/2004 (6511-А45-23); постановления Федерального арбитражного суда Московского округа от 1 декабря 2004 г. № КА-А40/11234-04, от 6 декабря 2004 г. № КА-А40/11342-04, от 16 декабря 2004 г. № КА-А40/10696-04; постановления Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 22 декабря 2004 г. № А56-9836/04, от 31 января 2005 г. № А56-17605/04 // Архив ФАС МО.

352

См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 31 января 2006 г. № 9316/05// Архив ФАС МО.

353

См.: Дегтерева Г.В. Доказывание и доказательства по налоговому спору// Арбитражная практика. 2002. № 2. С. 32.

354

Шерстюк В. М. Новые положения третьего Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации. М., 2003. С. 157.

355

См.: Андреева Т.К., Зайцева А.Г. О новеллах Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации // Вестник ВАС РФ. 2002. № 10. С. 8—10.

356

См.: Ткаченко Е.В. Письменные доказательства по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений в арбитражном процессе: дис…. канд. юрид. наук. Саратовская государственная академия права. Саратов, 2004. Российская государственная библиотека (электронный текст). С. 143–145.

357

См.: Решетникова И.В. Курс доказательственного права в российском гражданском судопроизводстве. М.: Норма (Издательская группа «Норма-Инфра-М»), 2000. С. 36, 37.

358

См.: Савченко Ю.М. Реализация права на судебную защиту при обжаловании решений и действий налоговых органов и их должностных лиц: автореф. дис… канд. юрид. наук. СПб., 2001. С. 18.

359

См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 12 февраля 2008 г. № 12566/07//Архив ФАС МО.

360

См.: Пучинский В.К. Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации. М.: Юридическая фирма «Контракт», 1995. С. 112.

361

Молчанов В. Доказательства в АПК, или Тень графа Блудова // Спецвыпуск Судебного приложения «Юрист» к еженедельнику «Экономика и жизнь». 2003. № 47(9001).

362

Кипнис Н. Институт допустимости доказательств в УПК РФ // Спецвыпуск Судебного приложения «Юрист» к еженедельнику «Экономика и жизнь». 2003. № 47(9001).

363

Чувилев А., Лобанов А. О порядке признания судом недопустимости доказательств по уголовному делу // Российская юстиция. 1996. № 11. С. 49.

364

См.: Дело № КА-А40/7060-01 //Архив ФАС МО.

365

См.: Там же.

366

См.: Громов H.A., Францифиров Ю.В., Алферов В.Ю. Критерий использования доказательств и результатов ОРД при доказывании по уголовному делу// Следователь. 2000. № 1. С. 20.

367

См.: Игнатьев Д.Б. Документы как доказательства по делам о налоговых преступлениях: дис… канд. юрид. наук. КубГУ. Российская государственная библиотека. 2003 (электронный текст). С. 129.

368

Пойда Д. Математика и правдоподобные рассуждения. М., 1957. С. 352.

369

См.: Игнатьев Д.Б. Указ. соч. С. 130.

370

См.: Зеленский Д.В. Проблема допустимости доказательств в российском уголовном процессе: дис…. канд. юрид. наук. КубГУ. Краснодар, 1995. С. 26, 27.

371

Треушников М.К. Судебные доказательства. М., 1997. С. 121.

372

См.: Лукьянова И.Н. Доказательства в арбитражном процессе: дис… канд. юрид. наук. Ин-т государства и права РАН. М., 2003. Из фондов Российской государственной библиотеки. С. 63.

373

Гражданское процессуальное право России: учебник/под ред. М. С. Шакарян. Гл. 11. М., 1998. С. 189.

374

См.: Лукьянова И.Н. Указ. соч. С. 63–65.

375

См.: Резниченко И. М. Установление достоверности и силы доказательств по гражданским делам //Уч. зап. Дальневосточного университета. Т. 32. Владивосток, 1969. С. 105.

376

См.: Гражданский процесс: учебник / под ред. В.А. Мусина, Д.М. Чечота, H.A. Чечиной. Гл. XI. М., 1999. С. 190.

377

См.: Гражданское процессуальное право России: учебник / под ред. М.С. Шакарян. Гл. 11. М., 1998. С. 189.

378

Треушников М.К. Указ. соч. М., 1997. С. 124.

379

Арбитражный процесс: учебник. Гл. 8. М., 1997. С. 95.

380

Алексеев В.Б. Оценка доказательств в стадии надзорного производства. М., 1971. С. 49.

381

См.: Игнатьев Д.Б. Указ. соч. С. 132.

382

См.: Зеленский Д.В. Указ. соч. С. 27.

383

См.: Игнатьев Д.Б. Указ. соч. С. 133.

384

См.: Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1. М., 1968. С. 392, 393.

385

См.: Фаткулин Ф.Н. Общие проблемы процессуального доказывания. Казань, 1976. С. 121.

386

См.: Якуб М.Л. Проблема оценки доказательств в советском уголовном процессе//Вестник МГУ. 1974. № 6. С. 18.

387

См.: Игнатьев Д.Б. Указ. соч. С. 133, 134.

388

См.: Миньковский Г.М. Допустимость доказательств //Теория доказательств в советском уголовном процессе. / под ред. Н.В. Жогина. 2-е изд., доп. М., 1973. С. 229.

389

См.: Карнеева Л.М. Доказательства и доказывание в уголовном процессе. М., 1994. С. 24.

390

См.: Ульянова Л.Т. Понятие и свойства доказательств //Уголовный процесс / под ред. К.Ф. Гуценко. М., 1997. С. 111.

391

См.: Золотых В. В. Проверка допустимости доказательств в уголовном процессе. Ростов-н/Д, 1999. С. 58;ХимичеваО.В., Данилов РВ. Допустимость доказательств в уголовном процессе. (По материалам уголовных дел о преступлениях, совершенных организованными группами.) М., 1998. С. 12, 13; Кипнис Н.М. Допустимость доказательств в уголовном судопроизводстве. М., 1995. С. 27.

392

См.: Арбитражный процесс: учебник/под ред. М.К.Треушникова. гл. VIII. М., 1994. С. 126.

393

См.: Гражданское процессуальное право России: учебник / под ред. М.С. Шакарян. Гл. 11. М., 1998. С. 191.

394

См.: Лукьянова И.Н. Указ. соч. С. 50.

395

См.: Малышев К.И. Курс гражданского судопроизводства. Т. 1. СПб., 1874. С. 282.

396

См.: Прохоров А.Г. Принцип допустимости средств доказывания в советском гражданском процессуальном праве: автореф. дис… канд. юр. наук. Свердловск, 1979. С. 8.

397

Малышев К.И. Указ. соч. С. 282.

398

См.: Лукьянова И.Н. Указ. соч. С. 51.

399

См.: Матюшин Б. Оценка допустимости доказательств в законодательстве и судебной практике // Советская юстиция. 1978. № 24. С. 5; Иванов О., Шеметова H., Бро Ю. Доказательства в арбитражном процессе //Хозяйство и право. 1978. № 2. С. 47.

400

См.: Иванов О. В. Судебные доказательства в гражданском процессе: Курс лекций. Вып. 1. Иркутск, 1974. С. 32, 33; Логинов П.В. Указ. соч. С. 126, 127; Решетникова И.В. Указ. соч. С. 147.

401

См.: Лукьянова И.Н. Указ. соч. С. 52, 53.

402

См.: Лукьянова И.Н. Указ. соч. С. 54.

403

См.: Постановление ФАС МО от 3 февраля 2010 г. № КА-А40/14938-09 // Архив ФАС МО.

404

См.: Пучинский В.К. Комментарий к гл. 6 Комментария к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации. М., 1995. С. 121.

405

См.: Постановление ФАС МО от 31 января 2006 г. № КА-А40/14200-05 // Архив ФАС МО.

406

См.: Пучинский В.К. Указ. соч. М., 1995. С. 122.

407

См.: Дело № КА-А40/5024-01 //Архив ФАС МО.

408

См.: Постановление ФАС СЗО от 15 января 2002 г. № А56-18890/01 // СПС «Гарант 5.2».

409

См.: Игнатьев Д.Б. Указ. соч. С. 205.

410

См.: Там же.

411

См.: Ткаченко Е.В. Письменные доказательства по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений в арбитражном процессе: дис… канд. юрид. наук. Саратовская государственная академия права. Саратов, 2004. Российская государственная библиотека (электронный текст). С. 27.

412

См.: Фокина М.А. Теория и практика доказывания в состязательном гражданском судопроизводстве. СПб., 1999. С. 218.

413

См.: Лукьянова И.Н. Указ. соч. С. 160.

414

См.: Решетникова И.В. Указ. соч. С. 41.

415

См.: Ткаченко Е.В. Указ. соч. С. 59.

416

См.: Решетникова И.В. Указ. соч. С. 41.

417

См.: Постановление ФАС МО от 13 февраля 2004 г. № КА-А40/362-04 // Архив ФАС МО.

418

См.: Постановление ФАС МО от 19 августа 2004 г. № КА-А40/7082-04 // Архив ФАС МО.

419

См.: Постановление ФАС МО от 26 января 2005 г. № КА-А40/13239-04 // Архив ФАС МО.

420

См.: Зубович М.М. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации: Научно-практический комментарий. Ч. 1. Иркутск, 1995. С. 9, 10.

421

См.: ГросьЛ.Л. Научно-практическое исследование влияния норм материального права на разрешение процессуально-правовых проблем в гражданском и арбитражном процессе. Хабаровск, 1999. С. 26–45.

422

См.: Решетникова И.В. Указ. соч. С. 45.

423

Архив ФАС МО.

424

См.: Дело № 1999-733 (IT)G // Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь. С. 11.

425

См.: Материалы Российской научно-практической конференции «Проблемы возврата из бюджета косвенных налогов» (13 ноября 2001 г., г. Москва. Из выступления И.Н. Соловьева, ФСНП России).

426

См.: АрхиповА. Правдива ли ложь?// Спецвыпуск Судебного приложения «Юрист» к еженедельнику «Экономика и жизнь». 2003. № 47 (9001).

427

См.: Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. М., 1917. С. 260, 261.

428

См.: РябченкоЛ. Изъяны практики //Спецвыпуск Судебного приложения «Юрист» к еженедельнику «Экономика и жизнь». 2003. № 47 (9001).

429

См.: Кейлин А.Д. Судоустройство и гражданский процесс капиталистических государств. Часть вторая. М.: Внешторгиздат, 1958. С. 198, 199.

430

См.: Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь. С. 15, 19.

431

См.: Щекин Д.М. Юридические презумпции в налоговом праве. М.: М3 «Пресс», 2002. С. 56, 57.

432

См.: Там же. С. 237.

433

См.: Постановление ФАС МО от 29 апреля 2009 г. № КА-А40/3226-08 // Архив ФАС МО.

434

Дело № КА-А40/9187-02 //Архив ФАС МО.

435

См.: Дело № КА-А40/2279-01 //Архив ФАС МО.

436

Архив ФАС МО.

437

Архив ФАС МО.

438

См.: Дело № КА-А40/8651 -02//Архив ФАС МО.

439

См.: Нешатаева Т.Н. Международный гражданский процесс. М., 2001. С. 202–204.

440

СПС «Гарант».

441

См.: Постановление ФАС МО от 30 декабря 1995 г. № КА-А40/12954-05 // Архив ФАС МО.

442

См.: Постановление ФАС МО от 13 октября 2005 г. № КА-А40/9770-05 // Архив ФАС МО.

443

См.: Постановления Президиума ВАС РФ от 25 мая 2010 г. № 15658/09, от 20 апреля 2010 г. № 18162/09 //Архив ФАС МО.

444

См.: Маковский А.Л.Дажевотношенияхмеждупредпринимателямисвобода договора не может быть безграничной // Вестник Федерального арбитражного суда Московского округа. 2011. № 4. С. 16.

445

Там же. С. 16, 17.

446

См.: Обзоры судебной практики по налоговым спорам, ежемесячные выпуски ООО «Пепеляев Групп»: постановления ФАС ПО от 8 июня 2009 г. № А72-7592/2008 (июль 2009 г.), ФАС ЗСО от 20 августа 2009 г. № Ф04-4936/2009 (12814-А27-27) (сентябрь 2009 г.), ФАС МО от 17 августа 2009 г. № КА-А40/7667-09 (октябрь 2009 г.), ФАС УО от 31 августа 2009 г. № Ф09-2408/09-СЗ (октябрь 2009 г.), ФАС МО от 23 октября 2009 г. № КА-А40/8947-09 (декабрь 2010 г.), ФАС ВВО от 14 октября 2009 г. № А29-5718/2008 (декабрь 2010 г.), ФАС ВСО от 17 сентября 2009 г. № А19-1501/09 (ноябрь 2009 г.), ФАС МО от 13 октября 2009 г. № КА-А40/10661-09 (ноябрь 2009 г.), ФАС УО от 9 декабря 2009 г. по делу № А50-676/2009 ((январь 2010 г.), ФАС ЗСО от 29 декабря 2009 г. по делу № А46-14429/2009 (январь 2010 г.), ФАС МО от 18 декабря 2009 г. по делу № А40-64256/09-33-436 (январь 2010 г.), ФАС МО от 16 апреля 2010 г. по делу № А40-54129/09-4-330 (апрель 2010 г.), Определение ВАС РФ от 7 августа 2009 г. № ВАС-7294/09 (август 2009 г.).

447

См.: Дело № КА-А40/204-04-П //Архив ФАС МО.

448

См.: Дело № КА-А40/95-04//Архив ФАС МО.

449

См.: Кейлин А.Д. Судоустройство и гражданский процесс капиталистических государств. Ч. 2. М.: Внешторгиздат, 1958. С. 240.

450

См.: Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь. С. 16, 19.

451

См.: Решетникова И.В. Курс доказательственного права в российском гражданском судопроизводстве. М.: Норма (Издательская группа «Норма-Инфра-М»), 2000. С. 165.

452

См.: Постановление ФАС МО от 27 декабря 2004 г. № КА-А41/12313-04// Архив ФАС МО.

453

См.: Кейлин А.Д. Указ. соч. С. 246, 247.

454

Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. М., 1917. С. 243, 244.

455

См.: Там же. С. 246.

456

См.: Плешанов А.Г. Диспозитивное начало в сфере гражданской юрисдикции: проблемы теории и практики. М., 2002. С. 205.

457

См.: Фурсов Д.А. Предмет, система и основные принципы арбитражного процессуального права (проблемы теории и практики). М., 1999. С. 444, 445.

458

Гольмстен А.Х. Учебник русского гражданского судопроизводства. СПб., 1913. С. 204.

459

Устав гражданского судопроизводства. С объяснениями по решениям Гражданского кассационного департамента Правительствующего Сената / сост. A.Л. Боровиковский. СПб., 1883. С. 420.

460

См.: Савченко Ю.М. Реализация права на судебную защиту при обжаловании решений и действий налоговых органов и их должностных лиц: автореф. дис… канд. юрид. наук. СПб., 2001. С. 18.

461

См.: Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь. С. 16, 19.

462

См.: Юдельсон К.С. Судебные доказательства и практика их использования в советском гражданском процессе. М., 1956. С. 195.

463

См.: Решетникова И.В. Курс доказательственного права в российском гражданском судопроизводстве. М.: Норма (Издательская группа «Норма-Инфра-М»), 2000. С. 172, 173.

464

См.: Постановление ФАС МО от 3 января 2002 г. № КА-А40/7743-01 // Архив ФАС МО.

465

См.: Нагорная Э.Н. О существенных нарушениях процедуры налоговой проверки //Журнал российского права. 2010. № 11. С. 98.

466

См.: Постановление ФАС МО № КА-А40/12369-04//Архив ФАС МО.

467

Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. М., 1917. С. 260, 263.

468

См.: Нефедьев Е.А. Учебник русского гражданского судопроизводства. М., 1909. С. 222, 223.

469

См.: Малышев К.И. Курс гражданского судопроизводства. Т. 1. СПб., 1874. С. 289.

470

См.: Якимов П. Письменные доказательства в практике арбитража. М., 1959. С. 42; Гурвич М.А. Лекции по советскому гражданскому процессу. М., 1950. С. 131, 134; Калпин А.Г. Письменные доказательства в судебной практике по гражданским делам: автореф. дис… канд. юрид. наук. М., 1966. С. 10.

471

См.: Гурвич М.А. Указ. соч. С. 131, 134; Калпин А.Г. Указ. соч. С. 10.

472

См.: Васьковский Е.В. Указ. соч. С. 353.

473

См.: Объяснительная записка к проекту новой редакции Устава гражданского судопроизводства. Т. 1. СПб., 1900. С. 235; Энгельман И. Курс русского гражданского судопроизводства. Юрьев, 1912. С. 336.

474

См.: Keane A. The modern law of Evidence. Abingdon. Oxon. 1985. P. 209, 211.

475

См.: Давтян А.Г. Гражданское процессуальное право Германии. М., 2000. С. 107, 118.

476

См.: Арбитражный процесс/под ред. М.К.Треушникова. М., 2003. С. 208–219.

477

См.: Ткаченко Е.В. Письменные доказательства по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений в арбитражном процессе: дис… канд. юрид. наук. Саратовская государственная академия права. Саратов, 2004. Российская государственная библиотека (электронный текст). С. 51.

478

См.: Жуйков В.М. Судебная защита прав граждан и юридических лиц. М., 1997. С. 20; Носенко М.С. Оспаривание нормативных правовых актов в судах общей юрисдикции: Автореф. дис… канд. юрид. наук. М., 2001. С. 6.

479

Ткаченко Е.В. Указ. соч. С. 87.

480

См.: Постановление ВС СССР от 17 апреля 1991 г. № 2119-1 «О присоединении Союза Советских Социалистических Республик к Гаагской конвенции 1961 года, отменяющей требование легализации иностранных официальных документов» // Ведомости Верховного Совета СССР. 1991. № 17. Ст. 496.

481

См.: Бюллетень международных договоров. 1993. № 6.

482

См.: Лукьянова И.Н. Доказательства в арбитражном процессе: дис… канд. юрид. наук. Институт государства и права РАН. М., 2003. Из фондов Российской государственной библиотеки. С. 113, 114.

483

См.: Медведев И.Г. Письменные доказательства в гражданском процессе России и Франции: Автореф. дис…. канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2003. С. 15.

484

См.: Ткаченко Е.В. Указ. соч. С. 61.

485

См.: Лукьянова И.Н. Указ. соч. С. 112.

486

См.: Вестник ВАС РФ. 1999. № 3.

487

См.: Щекин Д.М. Юридические презумпции в налоговом праве. М.: МЗ «Пресс», 2002. С. 136.

488

Березина Н.В. Проблемы судебной защиты прав, свобод и интересов граждан в сфере публично-правовых отношений. Теоретические и прикладные проблемы реформы гражданской юрисдикции. Екатеринбург, 1998. С. 170.

489

См.: Дело № 97-2037 (IT)G Налогового суда Канады // Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь. С. 21–23.

490

См.: Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь. С. 9, 19.

491

См.: Радченко С.Д. Последствия злоупотребления правом // Вопросы правоприменения. 2005. № 5. С. 80.

492

См.: Савсерис С.В. Недобросовестность налогоплательщика как судебная доктрина против уклонения от налогообложения // Налоговед. 2005. № 9. С. 6–8, 14–16.

493

См.: Плешанов А.Г. Диспозитивное начало в сфере гражданской юрисдикции: проблемы теории и практики. М., 2002. С. 67, 308.

494

См.: Постановление ФАС Уральского округа от 10 декабря 2002 г. по делу № Ф09-1307/02-ГК // Архив ФАС МО.

495

См.: Нагорная Э.Н. Применение положений о недействительности сделок при разрешении налоговых споров // Налоговые споры. Теория и практика. 2005. № 5. С. 8, 9.

496

См.: Садиков О.Н. Комментарий к гл. 1 // Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой. М., 1998. С. 9.

497

См.: Алексееве. С. Общая теория социалистического права. Вып. 1. Свердловск, 1963. С. 64; Братусь С.Н. Предмет и система советского гражданского права. С. 50; Общая теория государства и права. М.: Изд-во МГУ, 1961. С. 475.

498

См.: Советское трудовое право: учебник / под ред. Н.Г. Александрова. Гл. 1. М.: Юридическая литература, 1972. С. 38, 39.

499

См.: Основные принципы гражданского процесса/ под ред. М.К. Треушникова, 3. Чешки. М., 1991. С. 59.

500

См.: Решетникова И.В. Доказательственное право Англии и США. М.: Городец, 1999. С. 198.

501

См.: Лукьянова И.Н. Указ. соч. С. 92.

502

См.: Типовой закон об электронной торговле Комиссии ООН ЮНСИТРАЛ рекомендован Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН А/51/628 от 30 января 1997 г. //www.uncitral.org

503

www.russianlaw.net

504

См.: Решетникова И.В. Указ. соч. С. 174.

505

См.: Треушников М.К. Допустимость доказательств по уголовным и гражданским делам. Актуальные проблемы в теории юридических доказательств. Иркутск, 1984. С. 107.

506

См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 27 апреля 2002 г. № 4320/01 // Архив ФАС МО.

507

См.: Дела № КА-А40/3625-03, КА-А40/4399-03, КА-А40/7664-03, КА-А40/7717-03, КА-А40/7802-03, КА-А40/7797-03, КА-А40/7949-03-П, КА-А40/7942-03, КА-А40/6217-03// Архив ФАС МО.

508

См.: Исаенкова О. Нерешенные вопросы доказательств // Спецвыпуск Судебного приложения «Юрист» к еженедельнику «Экономика и жизнь». № 47 (9001).

509

См.: Абушенко Д.Б. Судебное усмотрение в гражданском и арбитражном процессе. М., 2002. С. 134, 135.

510

См.: Лукьянова И.Н. Указ. соч. С. 81.

511

См.: Игнатьев Д.Б. Документы как доказательства по делам о налоговых преступлениях: дис… канд. юрид. наук. Российская государственная библиотека. 2003 (электронный текст). С. 25–28.

512

См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй / Отв. ред. О.Н. Садиков. М., 1996. С. 420.

513

См.: Гарибян А. Электронная цифровая подпись: правовые аспекты //Российская юстиция. 1996. № 11. С. 12.

514

См.: КосовецА.А. Правовое регулирование электронного документооборота // Вестник Московского университета. Серия «Право». 1997. № 4. С. 53.

515

См.: Ткаченко Е.В. Указ. соч. С. 80.

516

См.: Там же. С. 83.

517

См.: Григорьев Е. Правовые аспекты ведения электронного бизнеса. М., 2000. С. 50.

518

См.: Игнатьев Д.Б. Указ. соч. С. 202.

519

См.: Исаенкова О. Указ. соч. № 47 (9001).

520

См.: Арбитражный процесс / под ред. P.E. Гукасяна, В.Ф. Тараненко. М., 1996. С. 105.

521

См.: Иванов Н. Допустимость компьютерных доказательств в процессуальном праве России и США// Адвокат. 2000. № 5. С. 23.

522

См.: Матеров Н.В. Протокол судебного заседания как письменное доказательство в арбитражном процессе (по результатам анализа судебных дел) // Вестник ВАС РФ. 2004. № 9. С. 150.

523

См.: Фурсов Д.А. Процессуальный режим деятельности арбитражного суда первой инстанции. М., 1997. С. 56.

524

См.: Савченко Ю.М. Реализация права на судебную защиту при обжаловании решений и действий налоговых органов и их должностных лиц: автореф. дис… канд. юрид. наук. СПб., 2001. С. 18.

525

Архив ФАС МО.

526

См.: Гурвич М.А. Лекции по советскому гражданскому процессу. М., 1950. С. 126.

527

См.: Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. М., 1917. С. 252.

528

См.: Там же. С. 251, 252.

529

См.: Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь. С. 17, 19.

530

См.: Дело № 98-253 (IT)I Налогового суда Канады //Семинар судей Налогового Суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. С. 12.

531

См.: Решетникова И.В. Курс доказательственного права в российском гражданском судопроизводстве. М.: Норма (Издательская группа «Норма-Инфра-М»), 2000. С. 164, 167.

532

См.: Васьковский Е.В. Указ. соч. С. 251.

533

См.: Там же. С. 252.

534

См.: Васьковский Е.В. Указ. соч. С. 260, 261.

535

См.: Постановление № КА-А40/11236-04// Архив ФАС МО.

536

См.: Постановление ФАС МО от 21 марта 2005 г. № КА-А40/1928-05 // Архив ФАС МО.

537

Демидов И. Оперативно-розыскная деятельность и уголовный процесс // Законность. 1993. № 8. С. 35.

538

См.: Игнатьев Д.Б. Документы как доказательства по делам о налоговых преступлениях: дис… канд. юрид. наук. Российская государственная библиотека. 2003 (электронный текст). С. 177.

539

См.: Там же. С. 181.

540

См.: Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь. С. 15, 16, 19.

541

См.: Постановление ФАС МО от 6 октября 2005 г. № КА-А40/9488-05-П // Архив ФАС МО.

542

См.: Постановление ФАС МО от 9 декабря 2005 г. № КА-А40/12162-05// Архив ФАС МО.

543

См.: Постановление ФАС МО от 13 апреля 2005 г. № КА-А40/1596-05 // Архив ФАС МО.

544

См.: Лукьянова И.Н. Доказательства в арбитражном процессе: дис… канд. юрид. наук. Ин-т гос. и права РАН. М., 2003. Из фондов Российской государственной библиотеки. С. 176.

545

См.: Гражданский процесс / под общ. ред. К.С. Юдельсона. М., 1972. С. 180; Треушников М.К. Судебные доказательства. М., 2004. С. 98.

546

См.: Курылев С.В. Основы теории доказывания в советском правосудии. Минск, 1969. С. 177–179.

547

См.: Юдельсон К.С. Судебные доказательства и практика их использования в советском гражданском процессе. М., 1956. С. 195; Коломыцев В.И. Письменные доказательства по гражданским делам. М., 1978. С. 10.

548

См.: Семинар судей Налогового суда Канады и Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. Октябрь. С. 15–19.

549

См.: Доклад Председателя ВАС РФ В.Ф. Яковлева на совещании председателей арбитражных судов 18 февраля 2002 г. об итогах работы арбитражных судов в 2001 г. и о задачах по реализации судебной реформы и Федеральной целевой программы развития судебной системы России в 2002–2006 гг. // Вестник ВАС РФ. 2002. № 4. С. 9.

550

См.: Треушников М.К. Судебные доказательства. М., 2004. С. 193.

551

См.: Эйсман A.A. Заключение эксперта. М., 1967. С. 91.

552

См.: Постановление ФАС МО № КА-А40/2385-05 от 4 апреля 2005 г. // Архив ФАС МО.

553

См.: Постановление ФАС МО от 1 ноября 2004 г. № КА-А40/9794-04 // Архив ФАС МО.

554

См.: Монтескье Ш. О духе законов. Избранные произведения. М.: Политиздат, 1995. С. 225.

555

См.: Платон. Собрание сочинений. Т. 3. М.: Мысль, 1994. С. 301.