Райская птица пролетает в высоте. Затем ещё одна – надо мной, похожая как две капли воды на свою сестру. Неземная и будто зовущая за собой.

Я лежу на траве и смотрю в глубокое сине-сапфировое небо, время от времени закрывая глаза. Погружаясь в приятный полусон. Дышать легко. Помогает морской бриз. Иногда он ослабевает, и тогда на смену ветру приходят запахи летнего луга.

Солнце начинает припекать. Я перекатываюсь по траве в сторону тени. Помнится, её отбрасывала пальма. Открывать глаза больше не хочется. Воображение рисует едва ли не лучшую картину, чем есть в реальности. По крайней мере, солнце не слепит глаза.

Память нашёптывает, что вокруг – невысокая трава и стройные тонкие пальмы. Спокойное море, должно быть, проглядывает сквозь траву и листву деревьев. Фантазия придаёт водной глади почти сказочные черты: её цвет меняется на более светлый, лазурный, хотя настоящие лазуритовые острова далеко отсюда. Минимум, десять суток на быстроходном фрегате.

Расслышав тихий шелест и приглушённое мяуканье, я осторожно поворачиваюсь на бок. Оказалось, совсем близко проходит дикая кошка – этакий леопард в миниатюре. Видимо, я лежал здесь давно и настолько тихо, что зверёк не заметил чужака. Или рядом играют котята, а мяуканье должно помочь матери найти их.

Направление ветра меняется, и теперь поток воздуха идёт от меня к кошке. Она замирает. Поворачивает мордочку в мою сторону. Длинные чуткие уши уловили дыхание человека. Наши взгляды встречаются.

Внимательные тёмно-синие глаза лесного зверя уставились на меня. Мы смотрели друг на друга. Не мигая. Мне захотелось сказать, что я не сделаю ничего плохого. Ни ей, ни котятам. Захотелось сообщить, что они здесь не проходили, и лучше поискать в другом месте. И в какой-то момент появилась уверенность в том, что это удалось – я услышан.

Кошка моргнула, свернула в пышные кусты, но передо мной ещё долго стоял ровный тёмно-синий цвет. Взгляд, наполненный странной внутренней силой. Образ загадочного свободного существа, с которым можно общаться без слов.

Я ложусь на спину. Погружаюсь обратно, в сон, а потом меня будто выносит наверх. Я понимаю, что тоненькое мяуканье вернулось. Это моя домашняя кошка. Её усики щекочут мои щёки, а влажный носик касается подбородка.

Открываю глаза. Судя по всему, кошка проголодалась, и вышла во двор за хозяином.

Значит, я спал. Очень-очень долго. Сон был тяжёлым, жутким до безумия. Я начал понемногу вспоминать его, и быстро понял, что не хочу этого. Не хочу помнить существа без дома и имени, не заметившего, как стало опустевшим панцирем.

Я постарался забыть то, что выглядело кошмарным беспросветным сном.

Мы с кошкой вернулись домой, где она, наконец, утолила голод. Из сада вернулась моя Ка. Она давно не обижалась на то, что я зову её так. Ей даже начинало нравиться.

Я предложил покататься на яхте в море. Она согласилась.

Мы плавали целый день, но далеко в море не заходили. О дальних водах и островах поговаривают разное… К тому же нам всегда хватало родины, так похожей на мечту.

Уже ночью мы вернулись в устье реки, что протекала через остров. И этот момент я запомнил особенно хорошо.

Мы плыли по чернеющей воде. На её поверхности, на мелкой и частой ряби, играли блики лунного света, похожие на звёзды. Мы словно плыли внутри сказки, которую некто тайно нашёптывал на ухо. Лёгкая яхта покачивалась, будто на чьих-то руках. Блестящие звёзды оживляли ночное небо. Деревья, клонящие ветви к воде, тихо шелестели листвой.

После полуночи волнение усилилось, и мы поплыли уже не по лунной ряби, а по всполохам серебряного света, что переплетался с обсидиановой темнотой. Мерцания окружали яхту, и от их красоты можно было сойти с ума. Ка сидела на краю борта, опустив ноги в клубящиеся потоки сияния и сумрака.

На поверхности реки формировалась лунная дорожка: она точно приглашала к себе, покачиваясь на волнах. И там, где дорожка подходила к линии берега, отражался причал. Отражение напоминало настоящую пристань, но окружалось мерцанием неземного света. Мы свернули в его сторону.