Есть час, когда спадает день, миг пепельного предостереженья, свет, словно рыба, бьёт хвостом, сухая влага сумерек стекает с башен: и я решаю — именно сегодня я должен в одиночку пройти по этим улицам — покинув стрежень Горького, растаять, стать привиденьем, проникнуть в старую Москву, брести по ветхим переулкам, между домиками, чьи окна в деревянных рамках, искусно вырезанных ножницами неба, крестьянскими руками, вот розовый, вот жёлтый, младенчески-зелёный и синий, как глаза у ангела, да — ангельские домики, взошедшие, как овощи, на славном поле: старая Москва с церквушками и куполами, похожими на золотые бёдра, древнейший дым, взмывающий от красных труб и телевизионных антенн.