Что они делают там внизу? Похоже, что очень заняты и варятся в своих занятиях. Там внизу, там внизу, там вдали, порой они слишком шумят; отсюда мне плохо видно: я не различаю деталей, не вижу их ртов, их улыбок, их рваных ботинок. Но почему они не приходят? Куда они денутся без меня? Я здесь! Вот он, я! В мыслях я чемпион по лыжам и боксу, по гонкам с препятствиями, по чёрным крыльям, я — палач, я — священник, я — полководец в великих сражениях. Нет, ни за что на свете, не оставляйте меня! Не уходите! У меня есть часы, у меня есть пуля, у меня проект финансовой партизанской войны, я способен на всё, я вам общий отец, проклятые сыновья. Что случилось? Вы забыли меня? Отсюда сверху я вижу, как они медлительны без моих ног, как нерешительны без моих советов, как неловко они двигаются по мостовой. Они ничего не знают о солнце, не знакомы с порохом, должны научиться, как быть детьми, как завоёвывать, всходить на вершины, выпускать журналы, истреблять блох, читать карты и открывать острова. Всё кончилось. Они ушли по своим улицам к своим войнам, к своему равнодушию, к своим постелям. Я остался — застрял в зубах одиночества кусочком разжёванного мяса, древней-предревней костью какого-то вымершего зверя. Не имеете права! Я требую моего зонального управления, моих контор, звания, заслуженного в полку или добытого на футбольном поле, я не хочу быть в тени. Мои пересохшие губы жаждут света, а пьют они только тень.