Сигнал бедствия высшего приоритета был получен «Энтерпрайзом» за пять дней до запланированной встречи корабля со звездолетом «Потемкин». Кирк оказался перед непростым выбором: проигнорировать зов о помощи и встретиться с «Потемкиным» в точно назначенное время, или отозваться на зов о помощи, рискуя опоздать. Груз, который он должен был передать на «Потемкин», был первостепенной важности. Он состоял из продовольствия, в котором отчаянно нуждались на опустошаемой голодом планете, обращающейся вокруг звезды Каплана, где, согласно доходившим сведениям, погибало до трех сотен жителей в день, в то время как прочие ожидали, что вот-вот наступит их черед. Кирк никогда не был в такой ситуации и надеялся, что никогда и не окажется. Как Звездный Флот и Федерация умудрились так запустить ситуацию – было выше его понимания.

Тем не менее, он решил рискнуть назначенным рандеву и приказал мистеру Райли рассчитать новый курс, который должен был привести «Энтерпрайз» к исходной точке сигнала о помощи. Даже Маккой, от которого Кирк ожидал, что он начнет возмущаться и протестовать против его действий, признал логику уклонения от первоначального курса. Если повезет, они смогут разобраться с ситуацией, требующей оказания помощи, и при этом вовремя прийти в точку встречи.

Спок крутанулся в своем кресле и посмотрел на капитана, который терпеливо ожидал у ограждения рядом с научной консолью.

– Данные сенсоров подтверждены, капитан. Сигнал о помощи исходит с Реневы III, колонии по добыче дилития на периферии пространства Федерации.

– Есть данные по Реневе, которые помогли бы нам прояснить сигнал о помощи, мистер Спок?

Спок снова повернулся к своему компьютеру.

– Отрицательно, капитан. Однако, Ренева III расположена практически на границе между Федерацией и Гегемонией Раагзиин.

– И, стало быть, беспокоиться не о чем, – сказал Кирк с сомнением в голосе.

Спок на миг задумался над словами капитана. Хотя он был знаком с Джимом Кирком сравнительно недолгое время, он уже имел достаточно контактов с людьми, чтобы научиться различать те утверждения, что означали именно то, чем казались, от тех, что подразумевали нечто иное. Бывало, – и совершено противоположное, что не раз сбивало Спока с толку. Нелогично, но по существу, подумал Спок, и сказал:

– Гегемония Раагзиин, хоть и открытая несколько лет назад, оставалась в добровольной изоляции на протяжении большей части своей «космической» стадии развития. Нарушить эту политику именной сейчас, когда не существует угрозы их культуре, кажется как маловероятным, так и нелогичным.

– А не посещала ли, часом, вашу вулканскую голову незатейливая мысль о том, что не всякое создание во вселенной логично, мистер Спок? – вопросил Маккой со своего места за капитанским крестом. – Возможно, вам следовало бы несколько понизить планку запросов для некоторых разумных существ.

– Об этом я уже некоторое время осведомлен, доктор, – сказал Спок, глядя на него. – Однако уверен, что в вашем случае снижение планки не поможет.

Кирк улыбнулся, затем продолжил:

– Но, Спок, насколько я помню, когда японцы атаковали Перл Харбор, они были посреди переговоров с Соединенными Штатами Америки.

– Это так, капитан. Но из того, что я читал о раагзиин, можно сделать вывод, что для них имеет большое значение понятия о чести. Не думаю, что им свойственно предпринять действия такого характера. Хотя мои знания об их культуре и верованиях довольно ограничены.

– Вы имеете в виду, что можете и ошибиться, – на лице Маккоя, который двинулся по направлению к Кирку, показалась тень улыбки.

– Никто, в том числе и я, доктор, не застрахован от ошибок, – ответил Спок.

– Ага. Что же, Джим больше меня поднаторел в истории, так что пусть поправит меня, если я ошибусь; но, насколько я помню, для японцев понятие о чести тоже имело большое значение.

– И по-прежнему имеет, доктор, – сказал Сулу со своего места

рулевого.

– Я и не пытался утверждать обратное, лейтенант, – сказал Маккой. –

Я просто хотел сказать, что в стаде не без паршивой овцы. Раагзиин могут быть весьма почтенным народом, но отдельные индивидуумы…

– Вы определенно осветили проблему с нужной точки, доктор, – заметил Спок и, заметив, как Маккой расплылся в улыбке, добавил, – Что же, возможность прогресса есть всегда.

Двумя часами спустя Кирк собрал своих старших офицеров в комнате совещаний.

– Итак, леди и джентльмены, – начал он. – У нас приблизительно двадцать часов до того, как мы прибудем на Реневу III. Вы все уже ознакомились с ситуацией, – с тем, что нам на данный момент известно, так что перейдем прямо к делу. Мистер Спок?

Спок обвел взглядом сидевших за столом офицеров. Затем он сказал:

– Капитан попросил меня собрать все доступные данные, касающиеся раагзиин, так, чтобы, если нам все же придется столкнуться с ними в системе Реневы, мы знали, чего нам ждать. – Он сделал секундную паузу, затем продолжил: – Как я уже проинформировал капитана, их культура была открыта несколько лет назад независимым кораблем-разведчиком. С тех пор, с ними контактировали неоднократно, и посол Федерации отправился на их основную планету, для того, чтобы упрочить связи с раагзиин. Они – очень скрытная раса и в большинстве случаев предпочитают быть сами по себе. Своего посла они направили к нам совсем недавно. Что до их внешнего вида, они удивительно похожи на людей, что заставило ученых из некоторых научных кругов полагать, что они – ветвь человеческой расы. Но они уникальны тем, что находят свой внешний вид настолько отталкивающим, что прилагают массу усилий, чтобы его скрыть. Открыть свое лицо кому-либо для них означает выказать покорность. Это равнозначно признанию того, что вы относитесь к низшим существам, – что вы не более чем животное. Те, кто имеют средства, затрачивают значительные суммы своих денег на то, чтобы быть обезображенными.

Спок уловил взгляд Кирка и добавил:

– Полагаю, капитан, Раагзиин – не единственные, кто ведет себя в такой манере и не принимает все так, как есть. Верно ли мое утверждение, что люди также проявляли большую заботу о том, как они должны выглядеть, вплоть до того, что использовали пластическую хирургию и различные трансплантаты?

– Да. Тут вы правы, мистер Спок. Но люди не доводили дело до того, чтобы обезображивать себя или считать того, кто этого не сделал, низшим существом или животным, – возразил Маккой.

– Полагаю, это явление того же порядка, что вдыхание ядовитого дыма с риском получить рак легких, – которое считалось правильным. И к тем, кто этого не делал, относились с некоторым презрением.

Маккой собрался было ответить и на это, но Кирк вмешался:

– Джентльмены, мы здесь не для того, чтобы воевать друг с другом. Спок, пожалуйста, продолжайте.

Спок кивнул:

– Известно также, что они редко сдаются в плен, предпочитая драться до смерти, поскольку не в их обычае сдаваться, пока есть силы на борьбу.

– Похоже, серьезные ребята, – сказал Скотт.

– По всей видимости, – да, – согласился Спок.

Одиннадцатью часами позже «Энтерпрайз» вышел на орбиту Реневы III. Кирк объявил по кораблю желтую тревогу, не желая рисковать в случае конфронтации с боевым кораблем Раагзиин. Но, с того момента, как они вошли в звездную систему, стало ясно, что поблизости нет ни одного корабля.

Ренева III была ледяной планетой. Ее бело-голубая поверхность заполнила видовой экран, когда «Энтерпрайз» вышел на ее орбиту. Кирк не стал медлить с приказами: Спок тут же занялся сенсорным сканированием окружающего пространства и поверхности планеты; Ухура начала вызывать колонию, чтобы ответственный за нее рассказал им, в чем конкретно состоит их проблема. Кирк твердо намерен был прибыть на назначенную встречу вовремя и не хотел зря тратить те три дня, что у них были, – и так они могли здесь столкнуться чем-нибудь серьезным и потерять время.

– Что у вас, мистер Спок? Нашли что-нибудь необычное?

Спок оторвался от кожуха визуального контроля.

– Боюсь, сейчас наши сенсоры малопригодны для сканирования поверхности, капитан. Атмосфера наполнена разрядами магнитного шторма, который, по всей видимости, еще какое-то время не стихнет. Я, тем не менее, продолжаю сканирование.

Кирк выругался себе под нос, и повернулся к Ухуре, которая как раз подняла глаза от коммуникационной панели.

– Главный инженер Крофорд на связи, капитан.

– Спасибо, лейтенант. Давайте его. – Кирк обернулся к видовому экрану, на котором, заменив собой привычный космический вид, появилось грубоватое лицо пожилого, крепко сбитого мужчины. Как только Кирк увидел его, стало ясно, что у них тут действительно неладно. На лбу Крофорда блестели бисеринки пота, а глаза его, казалось, сфокусировались на чем-то отдаленном и ужасном, том, что было видно только ему.

Кирк отмел ненужные сейчас мысли.

– Я – капитан Джеймс Ти Кирк, звездолет «Энтерпрайз». Вы послали сигнал бедствия высшего приоритета, мистер Крофорд. В чем проблема?

– «Энтерпрайз». – На губах главного инженера обозначилась тень улыбки, и Кирку показалось, что инженер сейчас заплачет.

И эта мысль тут же обернулась реальностью: по грязному лицу Крофорда вдруг потекли слезы. Он то ли засмеялся, то ли всхлипнул, и улыбка его обозначилась яснее. Надтреснутым голосом он произнес: «Спасибо».

– Капитан, – сказал Спок непривычно напряженным голосом, – на колонию напали.

Кирк бросил взгляд на Спока, затем снова обернулся к лицу на экране.

– Инженер Крофорд, если вы будете так любезны и дадите нам ваши координаты, мы немедленно направим вниз спасательную партию.

Крофорд, казалось, повозился с каким-то оборудованием за пределами экрана; когда он снова поднял глаза, лицо его было более спокойным и уверенным.

– Я только что передал их вам, капитан. Но у нас еще есть небольшое поселение в нескольких сотнях километров отсюда, и на них тоже напали…

– Давайте все по очереди, инженер, – перебил его Кирк. – Подождите немножко. Мы снова свяжемся с вами через пару минут.

Лицо Крофорда исчезло с экрана, на котором снова засветились звезды. Кирк поднялся и подошел к научной консоли.

– Координаты получены и записаны, капитан, – объявил Спок.

– Тогда двинулись, – Кирк повернулся к Ухуре и сказал: – лейтенант, скажите Маккою, чтобы взял с собой еще пару медиков, и чтобы у них было все необходимое для оказания экстренной помощи. Скажите, что мы со Споком ждем их во второй транспортаторной.

Кирк прошел к турболифту, затем сказал офицеру по науке:

– Мистер Спок, передайте эти координаты на транспортатор.

– Уже сделано, капитан, – сказал Спок, двинувшись вслед за Кирком.

Широко улыбнувшись, Кирк вошел в турболифт.

– Мистер Спок, что бы я без вас делал?…

– Полагаю, взяли бы другого офицера по науке, – ответил Спок, когда двери турболифта закрылись за ним.

Шесть фигур, мерцая, сформировались посреди бесплодной поверхности Реневы III. Бесплодной и пустынной, если не считать одного или двух крошечных поселений, в каждом их которых проживало несколько дюжин колонистов. То, в котором оказались Кирк, Спок и Маккой, оказалось сильно разрушено. Спок достал трикодер и начал сканирование, в то время как в нескольких метрах от них материализовались еще четыре фигуры.

– Слабые признаки жизненных форм в этом направлении, капитан, – сказал он, указывая в сторону большой груды расколотого камня, и одного или пары сравнительно хорошо сохранившихся зданий.

Кирк, Маккой и медперсонал последовали за ним по унылой местности к двум зданиям. Вокруг них, куда ни погляди, вздымались на сотни метров огромные ледяные пики, и Кирк не мог найти ни клочка земли, который не был бы покрыт снегом и льдом.

Маккой передернул плечами.

– Чертовски морозит, – сказал он.

Спок кивнул и направился к большему из двух неразрушенных зданий, заметив:

– Тут я вынужден согласиться с вами, доктор. Если кому придется достаточно долго пробыть на улице без надлежащей защиты, – он, скорее всего, замерзнет до смерти.

– Ну и дурацкую же планету кто-то выбрал для жизни, – проворчал Маккой, уставясь на бледный свет, еле пробивавшийся сквозь белый туман и обозначавший солнце.

– Конечно, не каждый это выберет, это особенные люди, – согласился Кирк.

Группа высадки осторожно пробралась в здание. Непривычно сумеречный свет еле-еле освещал комнату. Она была довольно большой и содержала множество компьютеров и терминалов.

– Это, должно быть, центр коммуникаций и контроля, – пробормотал Кирк, двинувшись в сторону ближайшего терминала.

– Джим, я думаю, мы сначала должны поискать раненых, – прежде, чем…

Кирк кивнул Маккою, затем повернулся к Споку:

– Оставайся здесь и попробуй отыскать сенсоры. Думаю, они будут здесь более пригодны, чем наши там, наверху. Установи местонахождение того, другого поселения, о котором говорил Крофорд, и попробуй также отыскать жизненные формы здесь, поблизости.

Спок прошел к компьютерным терминалам, в то время как Кирк, Маккой и медики направились в сторону тех слабых сигналов жизненной формы, которые фиксировались трикодером Маккоя.

Через десять минут они нашли главного инженера Крофорда, который лежал без сознания в комнате связи.

«Журнал капитана, звездная дата 3485.3. Большинство рабочих подняты с поверхности Реневы III на борт «Энтерпрайза», где их поместили в лазарет. Доктор Маккой докладывает, что состояние их варьируется от удовлетворительного до средней тяжести. Однако, он заверил меня, что ни один из них не находится в настоящий момент в смертельной опасности. Пятнадцать человек по-прежнему числятся пропавшими, и я распорядился отрядить шаттл для помощи в поиске этих людей. Имеется риск, что магнитный шторм может вызвать неполадки оборудования шаттла, но я полагаю, что это – единственный способ, который позволит нам быстро завершить нашу спасательную операцию и прибыть вовремя на назначенную встречу. Кроме того, ввиду усиления магнитного шторма, наши сенсоры стали практически бесполезны, как и те сенсоры, что установлены в поселении и помогли отыскать большинство рабочих. Значит, остаются только сенсоры шаттла, – их можно использовать, если задействовать в непосредственной близости от пропавших людей. Когда пройдут два или три стандартных дня разыскивать придется уже останки колонистов.

Тем временем, я ожидаю результатов поиска в главном контрольно-коммуникационном центре, который мы превратили в головную базу спасательной операции».

Кирк, смотревший на иззубренную белую гряду, заметил, что пошел снег. Пушистые белые хлопья ложились на землю, – мягкое покрывало прикрыло жесткую ледяную корку

Крофорд подтвердил его подозрения, что на колонию напали раагзиин. Они забрали приблизительно шестьдесят четыре тысячи тонн дилитиевых кристаллов, и затем разрушили два поселения фазерным огнем с орбиты. Хотя сенсоры «Энтерпрайза» по-прежнему не отмечали других кораблей в этой области, Кирк приказал Скотту поддерживать боевую готовность. Если бы Раагзиин вернулись, «Энтерпрайзу» пришлось бы не только защищаться самому, но и защищать пять шаттлов, используемых для в поиске пропавших колонистов.

А Спок и Маккой – на одном из этих шаттлов, – подумал он.

Повернувшись к лейтенанту, сидевшему за коммуникационной консолью, с которой они поддерживали связь с координирующим поиск головным шаттлом, на борту которого находились Спок и Маккой, он спросил:

– Обнаружены еще колонисты?

Лесли поднял на него глаза и покачал головой.

– С тех пор, как нашли тех шестерых, – нет, сэр. Десять колонистов по-прежнему где-то там.

И наши шаттлы, подумал Кирк. Почему он позволил Маккою

участвовать в поиске – он не знал. Почему в нем должен был участвовать Спок – было понятно. Сенсоры шаттла, на которые сильно влиял магнитный шторм, могли уловить лишь слабый след жизненной формы. Если не вести ежесекундное наблюдение за аппаратурой, можно было легко пропустить нужные показания. Спок, находившийся в головном шаттле, настроил аппаратуру таким образом, что показания сенсоров с других шаттлов сразу поступали к нему. А вероятность того, что Спок упустит что-нибудь, была исчезающе мала. Но вот Маккой… Единственной причиной, по которой он тоже был там, было то, что он оказался так настойчив. Он убедительно доказал, что весь его персонал был достаточно опытен, чтобы справится в лазарете без него, и заявил, что будет более полезен при поиске недостающих шестнадцати человек. И он, Джим Кирк, сдался. Вообще-то, это не была такая уж плохая идея. При обнаружении человека в критическом состоянии, никто не смог бы помочь лучше Маккоя. Но все эти доводы не означали, что Джим будет меньше беспокоиться.

Снова повернувшись к Лесли, он сказал:

– Я поднимаюсь на «Энтерпрайз», лейтенант. Если будет что-нибудь новое, дайте мне знать немедленно.

Он связался со Скоттом и, несколькими секундами спустя, ощутил знакомое покалывание транспортации.

Интерьер здания на Реневе сменился знакомым окружением транспортаторной комнаты, в которой стоял улыбающийся Скотт.

– Мистер Скотт, – тоже улыбнулся Кирк. – что за особая честь? Ведь вы могли послать сюда одного из ваших техников, они тоже умеют творить чудеса.

– А что? – Скотт принял обиженный вид. – Мне нравится творить маленькие чудеса самому.

– Ладно, только не разучитесь творить большие, – сказал Кирк, выходя из транспортаторной. Он направился в лазарет.

Когда Кирк вошел в лазарет, Крофорд по-прежнему лежал в той кровати, куда его положили, когда только подняли на борт. Экран прикроватного монитора был включен, и Крофорд что-то с интересом читал.

– Мистер Крофорд, – сказал Кирк, подойдя к кровати, – Если вы не возражаете, я бы хотел задать вам еще несколько вопросов о нападении на колонию.

– Ради бога, капитан, – сказал Крофорд звучным, уверенным голосом. Он выключил монитор и посмотрел на Кирка. – Это – самое меньшее, что я могу сделать для вас, после того, что вы для нас сделали, – продолжил он, указывая широким жестом на лазарет.

Он действительно куда лучше выглядит, чем когда мы нашли его, – подумал Кирк.

– Согласно вашему докладу, раагзиин забрали около шестидесяти четырех тысяч тонн дилития, прежде чем разрушили ваши поселения, – сказал он.

– Верно, – кивнул Крофорд.

– Судя по нашим данным, раагзиин – весьма достойная раса, и такие действия идут в разрез с их обычаями и убеждениями. Не говорили ли они что-нибудь о том, действовали ли они с позволения их правительства или нет или, например, – почему они пошли на нападение с целью забрать дилитий?

– Они не сказали ничего о том, по чьим указаниям они действовали, или почему они осуществили нападение, капитан, – ответил Крофорд. – Но ни для кого не является тайной, что родная планета раагзиин – не слишком богатый мир. Возможно, они посчитали, что им следует принести в жертву некоторые идеалы для поддержания реноме космической расы.

Кирк включил монитор возле кровати Крофорда и вызвал реестр с данными о количестве кристаллов, которые, судя по докладам, были добыты на Реневе III. Когда информация, которую он запросил, появилась на экране, он посмотрел на главного инженера и сказал:

– Остаются девяносто три тысячи тонны дилития, инженер.

Крофорд кивнул и поднял глаза на Кирка, отвечая на его непроизнесенный вопрос:

– Мы спрятали их в пещерах в различных местах на поверхности планеты. Наши сенсоры засекли корабль раагзиин, когда он вошел в систему. Именно тогда мы послали сигнал о помощи, и спрятали дилитий. Я не думаю, что они заподозрили, что у нас были еще кристаллы. Они ушли как раз перед тем, как вы вошли в планетную систему.

– И магнитный шторм скрыл дилитий как от их сенсоров, так и от наших, – задумчиво сказал Кирк.

Крофорд кивнул.

– Что же, наши транспортные емкости в настоящий момент полны. Боюсь, что дилитий придется пока оставить там, где он спрятан, – сказал Кирк.

Главный инженер улыбнулся.

– Он там будет в неприкосновенности, да и вряд ли кто за ним вернется, как вы думаете? Думаю, сейчас нет нужды спешить.

– Надеюсь.

Оказавшись, наконец, один в своей каюте, он, уступая давно одолевавшей его усталости, прилег на кровать. Последние два дня были насыщены лихорадочной деятельностью: организация и координирование поиска, беспокойство по поводу угрозы со стороны раагзиин, плюс напряжение из-за ограниченного времени, которое у них имелось на поиски пропавших рабочих. Он надеялся, что они все же разыщут оставшихся десятерых.

Он, должно быть, задремал и был внезапно разбужен гудком интеркома. Он медленно поднялся и включил интерком.

– Кирк, – сказал он. – Что у вас?

– Экстренное сообщение с планеты, – ответила Ухура.

– Давайте его сюда. – Лицо Ухуры на экране сменилось статикой, затем плохо различимыми чертами лица лейтенанта Лесли.

– Докладывайте, – Кирк старался говорить ровно и спокойно.

– Капитан, сэр… – ответил Лесли дрожащим голосом. Затем он взял себя в руки и сказал: – Я был на связи с ведущим шаттлом, сэр. Мистер Спок доложил о сбое в работе ионизатора, затем связь исчезла.

Настала мертвая тишина. Если ионизатор шаттла вышел из строя… Кирк даже не хотел додумывать эту мысль.

– Вы взяли их последние координаты? – Спокойно, – сказал он себе. Без паники. От тебя ждут руководства.

– Да, капитан.

– Передайте их на все шаттлы. Прикажите двум ближайшим направится в эту точку. Остальные пусть продолжают поиск, как запланировано. – Кирк поколебался. Отдал ли он верный приказ? Он добавил: – Я спущусь через две минуты.

«Журнал капитана, звездная дата 3491.2. Я… обеспокоен. После того, как с головного шаттла, на борту которого находились мой первый офицер, главный врач корабля и один из пилотов, доложили о неисправности ионизатора, шаттл больше не выходил на связь. В целях обнаружения пропавшего судна были задействованы сенсоры звездолета, но в условиях магнитного шторма это не принесло результатов. Не большего успеха достигли и остальные шаттлы, хотя утешительно отметить, что обнаружены еще трое из десяти недостающих жителей колонии. У нас есть семь часов на поиски оставшихся рабочих и нашего пропавшего шаттла, после чего мы будем вынуждены уйти с Реневы III, – чтобы успеть в назначенное время на встречу с «Потемкиным». Но больше всего меня беспокоит, как долго они смогут оставаться в живых на поверхности, пока их не найдут».

Кирк молча сидел в капитанском кресле и смотрел на звезды на экране. Он не мог представить, как он будет жить без Спока и Маккоя.

«Что бы я без вас делал?» – спросил он Спока совсем недавно.

«Взяли бы другого офицера по науке», – был ответ.

Черт возьми, Спок! – подумал Кирк. Ты же не просто мой первый офицер. Ты мой друг. Как можно заменить друга?.

А Боунз… Какого черта я разрешил тебе лететь на этом шаттле? Если бы я только… Он одернул себя.

Нет смысла вот так сидеть и думать, что не надо было делать. Сделай что-нибудь полезное. Ты запихал своих друзей в эту заваруху, теперь думай, как их вытащить.

Повернувшись к энсину, который работал на научной консоли Спока, он сказал:

– Энсин… э-э… –

Черт, опять забыл имя. Хотя этот энсин только что перевелся к ним. Он появился на борту несколько недель назад, когда они зашли на Звездную Базу 6, чтобы ответить на сигнал, предположительно отправленный бывшим капитаном «Энтерпрайза» Кристофером Пайком. Только позже выяснилось, что запрос о помощи послал Спок…

Спок.

– … Павел Чехов, сэр, – прервал мысли Кирка энсин, в голосе которого отчетливо звучал русский акцент.

– Мистер Чехов. Есть что-нибудь на сенсорах? – Этот вопрос он задавал несколько минут назад офицеру, которого только что сменил Чехов. Но что он еще мог сделать?…

– Искажения очень сильны, чтобы можно было сказать что-нибудь определенное, сэр, – ответил Чехов, затем снова склонился к кожуху сенсорного визуального контроля.

Успокойся, – сказал себе Кирк, возвращаясь взглядом к звездам на экране. С ними все будет в порядке. Должно быть…

Маккой вздрогнул, приходя в себя, и почувствовал, что лежит лицом в снегу. Его тело совершенно закоченело, хотя он чувствовал теплоту крови, стекавшей по его правой ноге. Он попытался приподняться, но нашел, что движение слишком болезненно. Так что он снова замер и лежал так некоторое время, пытаясь разобраться, насколько серьезно он ранен.

Через несколько секунд холода и тишины он снова открыл глаза. Первое, что он увидел, был поблескивающий рваный металл на свежевыпавшем снегу. Помятый корпус шаттла лежал неподалеку, у основания высокого холма, зарывшись наполовину в снег во время крушения.

А Спок?…

Вулканец неподвижно лежал в пяти или шести метрах от него, и, с того места, где находился Маккой, ему видно было расплывшееся зеленое пятно на лбу Спока.

– Спок! – закричал Маккой изо всех сил.

Ответа не было.

– Спок!

Вулканец шевельнулся, но не открыл глаза.

Маккой огляделся в поисках своей медицинской сумки, которую всегда брал с собой, покидая корабль, но ее не было видно. Однако он заметил метрах в двух от себя медицинский трикодер.

Приподнявшись на локтях, он переждал приступ головокружения, затем медленно пополз в сторону трикодера, подтягиваясь на руках. Мимоходом он окинул взглядом окружающий вид. Вокруг был только лед, снег и холмы.

А шаттл к тому же белый, так что заметить его практически невозможно, – мрачно подумал Маккой.

Через некоторое время, которое показалось Маккою вечностью, он, наконец, добрался до трикодера, обернулся в сторону Спока и включил прибор, чтобы просканировать первого офицера.

У Спока было интенсивное кровотечение из раны на голове и от внутренних повреждений. Сердце его билось неровно, и другие показатели, которые побежали по экрану медицинского трикодера, Маккою тоже совершенно не понравились.

Ну, хоть жив, – подумал Маккой, затем просканировал себя и рассмотрел результаты.

У него был перелом трех ребер, сильное кровотечение из раны на ноге и внутреннее – в брюшную полость. И невыносимая головная боль.

Не слишком замечательный диагноз, – подумал Маккой, – но спасибо за снег, – если бы не он, могло быть и хуже.

Маккой, двигаясь очень медленно, подполз к Споку и перевернул его на спину.

– Спок! Ты как?…

Спок ответил – еле слышно, но выдержанно сухим тоном:

– Это нелогичный вопрос, доктор. Позволив себе вольность просканировать меня, вы, естественно, уже знаете ответ.

Никак не отозвавшись на это замечание, Маккой еще раз провел трикодером над Споком, чтобы снять более точные показания.

Наконец, он убрал трикодер и сказал:

– Спок, ты не в том состоянии, чтобы тебе можно было двигаться, да и я тоже.

– Если мы останемся на месте, доктор, мы вскоре оба будем не в том состоянии, которое можно назвать живым, – отозвался Спок. – Оставьте меня на несколько минут одного. Тем временем, проверьте, в каком состоянии пилот, и посмотрите, можно ли задействовать коммуникатор шаттла.

Маккой поколебался, затем, – очень медленно – попытался встать. Минуты через две борьбы с головокружением и болью, он оказался на ногах. Он повернулся в направлении разбитого шаттла и очень осторожно двинулся вперед, шагая так, будто только учился ходить. Черт тебя подери, если ты упадешь, – сказал он себе.

Тогда, вероятно, ты уже не сможешь встать.

Ему понадобилось на удивление немного времени, чтобы добраться до обломков, которые прежде были шаттлом, и заглянуть в рваную дыру в его борту. Половины крыши тоже не было, – должно быть, ее оторвало, когда шаттл, накренившись, врезался в основание холма.

Споку и мне чертовски повезло, что нас выбросило наружу, – невесело подумал он, и тут же спросил себя, повезло ли точно так же пилоту, хотя, при том, что он находился в передней части шаттла, это было маловероятно.

Он получил ответ на этот вопрос, обнаружив тело пилота, которое безвольно свесилось на контрольную панель перед ним. Панель, на которой лежала голова пилота, была залита кровью, которая стекала на пол шаттла. Маккою не нужен был медицинский трикодер, чтобы понять, что у пилота сломана шея. Это было ясно по углу поворота головы относительно туловища.

Маккой пробрался в передний левый угол шаттла к коммуникационной консоли. Через несколько минут бесплодных усилий он сдался. Магнитный шторм, по всей видимости, по-прежнему влиял на связь. Либо это, либо оборудование пострадало во время аварии. Маккой двинулся в заднюю часть шаттла в поисках пары термо-одеял и пищевых пайков, которые всегда хранились на шаттлах на случай чрезвычайных обстоятельств. Он разыскал их в небольшом хранилище, встроенном в пол, и взял одно термо-одеяло для Спока и одно для себя. Потом прихватил столько пайков, сколько мог унести, и выбрался наружу, где Спок по-прежнему лежал в снегу.

Глаза вулканца были закрыты, и один взгляд на трикодер ясно показал, что состояние Спока быстро ухудшается.

– Спок! – заорал Маккой прямо в ухо вулканцу. – А ну очнись!

Вулканец на отреагировал.

– Спок!

Спок снова зашевелился и открыл глаза. Не говоря ни слова, он толкнулся руками и сел. Затем, через несколько секунд, с выражением глубокой концентрации на лице, Спок встал.

Маккой немедленно запротестовал:

– Спок, тебе нельзя никуда идти. Теперь я – врач, и ты сделаешь, как я…

– Как мистер Шеперд? – спросил Спок хорошо контролируемым голосом, очевидно, он справился с болью или убрал ее подальше, чтобы она не мешала.

Маккой поколебался, затем сказал:

– Он мертв, Спок. И ты тоже умрешь, если не будешь оставаться в покое.

– Я готов к переходу, доктор Маккой, – сказал Спок, с едва различимым оттенком раздражения в голосе. – В отличие от вас, людей, я способен подчинить боль своему контролю…

– Это не означает, что вы можете взять под контроль то количество своей зеленой крови, которую вы теряете каждую минуту, – заспорил Маккой.

– С вашим медицинским опытом и некоторой… удачей, я уверен, вы способны будете разрешить эту незначительную проблему, – сказал Спок, причем по мелькнувшему на его лице выражению можно было подумать, что его что-то забавляет.

– Ну, даже если так, мы сейчас черт знает где. Куда вы предлагаете идти?

Спок поднял глаза на бледное солнце и сказал:

– Насколько я припоминаю, в момент аварии мы находились в двадцати километрах к югу от того поселения, о котором говорил главный инженер Крофорд. Имея термо-одеяла и пищевые пайки, мы сможем пройти это расстояние.

– Почему бы не остаться здесь? – спросил Маккой. – Мы можем укрыться в шаттле, и именно в этом районе нас будут искать.

– Доктор, – сказал Спок со вздохом, – Шаттл пострадал настолько, что представляет теперь не лучшее укрытие, чем то место, на котором я стою. Это во-первых. Во-вторых, магнитный шторм искажает показания сенсоров, так что шансы отыскать нас сводятся к вероятности обнаружения пресловутой иголки в стоге сена. Наконец, в третьих, «Энтерпрайз» будет вынужден покинуть планету через приблизительно пять часов, и в этом случае нам тоже невыгодно оставаться здесь. Единственный логический образ действий – двигаться в сторону места, которое предоставит нам укрытие и лучшие возможности связи, так что у нас будет больше шансов выжить.

– Ну, я все равно думаю, что вам нельзя никуда идти. И мне тоже, – упрямо сказал Маккой.

– Тогда у меня не останется иного выхода кроме как нести вас.

Капитан Джеймс Ти Кирк, задав очередной вопрос Чехову насчет показаний сенсоров, выключил интерком. Он чувствовал себя совершенно беспомощным, – чувство, которое ему не случалось испытывать давным-давно. С таким звездолетом за спиной, он всегда мог сделать хоть что-нибудь. Но сейчас, когда сенсоры были бесполезны, и оставалось только пять часов на поиски его друзей, чувство беспомощности завладело им. Все рабочие были найдены, что означало, что четыре шаттла, находившиеся на планете, могли теперь помочь в поисках пропавшего судна. И все равно они ничего не могли обнаружить.

Встав из-за стола, Кирк направился к двери, когда послышалось знакомое жужжание звонка.

– Войдите. – Он старался говорить спокойно и твердо.

Дверь, слегка зашипев, скользнула в сторону, и в каюту неуверенно шагнул лейтенант Кевин Райли.

– Капитан, – сказал он, нервничая. – Могу я с вами поговорить?

– Конечно, – сказал Кирк, указав на стул, и снова сел за стол.

Райли остался стоять.

– Капитан… Я некоторое время думал об этом, сэр, и пришел просить вас о переводе.

Сказав это, Райли уставился в пол.

Вот черт, подумал Кирк. Сначала Дженис, теперь – Райли. Может, дело во мне?…

Со времени инцидента с Кодосом Палачом прошли уже месяцы. Конечно, это не из-за того, что тогда случилось.

Кирк решил попробовать другой подход:

– На какой корабль вы хотите перевестись, мистер Райли?

Райли поколебался, затем сказал:

– Я не хочу переводиться на другой корабль, сэр. Я хочу работать в Академии.

Кирк был ошеломлен. Он ожидал чего угодно, но Академия!…

Кирк уставился в стол и повторил:

– В Академии.

Последовала долгая пауза, в течение которой Райли пытался понять, почему его запрос так подействовал на капитана, которым он так долго восхищался.

– Я понимаю, я выбрал не лучшее время…

– Академия! – снова сказал Кирк, затем встал и посмотрел Райли прямо в глаза. – Вы хоть понимаете, что говорите, мистер Райли?

Райли не ответил, только переступил с ноги на ногу.

– У вас все задатки превосходного офицера. Вы прекрасно выполняете ваши обязанности. Какого черта, что с вами такое произошло, что вам захотелось осесть в Академии?

Райли снова не ответил.

– Послушайте, два моих офицера пропали где-то там, на планете, мистер Райли. Я не хочу потерять их, хотя это может произойти. Я не хочу терять никого из своих офицеров.

Глядя Райли в лицо, Кирк вдруг подумал, – а знает ли навигатор о пропавшем шаттле. Об этом не трезвонили, и, насколько было известно Кирку, в курсе были только несколько офицеров. Возможно, Райли и не знал, что они потеряли шаттл, что у них совсем не оставалось времени… Кирк сделал паузу, затем подошел ближе к ирландцу.

– Какую должность они вам предложили?

– Инструктора по навигации, сэр, – ответил Райли, голос его так же выдавал его чувства, как и лицо.

Кирку в голову вдруг пришла мысль. Он спросил:

– Лейтенант, это имеет отношение к Лане Шемри?

Райли промолчал. Он снова уставился в пол с явным намерением хранить молчание.

Кирк сказал более мягким тоном:

– Мистер Райли, я хочу, чтобы вы подумали об этом. То есть, хорошенько подумали. Я не подпишу ваш перевод, – по крайней мере, пока. Если вы позднее не оставите этой идеи, тогда я подумаю об этом. Но сейчас, ваш запрос о переводе отклонен.

Райли не стал спорить. Он просто повернулся и вышел.

Он с этим справится, подумал Кирк. Парень слишком умен, чтобы позволить одной ошибке разрушить блестящую карьеру. Ему, Кирку, приходилось терять людей под его командой. В первый раз это было особенно тяжело. Но он справлялся с этим.

И Райли тоже справится.

Лазарет был переполнен ранеными, которые страдали в основном от обморожений и сильных простуд, у некоторых было воспаление легких. Но Кристина Чэпэл не сомневалась, что они справятся даже в самых худших случаях. Медицинский персонал на «Энтерпрайзе» был самым профессиональным, с каким она когда-либо работала. Рабочие и их семьи были в хороших руках.

Она вышла из самой обширной из их помещений для раненых, и вошла в кабинет доктора Маккоя, чтобы проверить поступившие данные о состоянии последней группы пострадавших, только что поднятой с планеты. Состояние их не внушало особых опасений. Но мистер Спок и доктор Маккой по-прежнему были где-то там. И судя по тому, что Чэпэл слышала о поверхности планеты, если их не найдут быстро, шансы их будут невысоки.

Доктор Маккой был ей как отец. Она знала, что это звучит смешно, но все равно, так ей всегда казалось. А Спок…

Она чувствовала себя лишь наполовину живой после трагического эпизода на Экзо-III, когда «Энтерпрайз» обнаружил ее жениха, Роджера Корби, существовавшего в теле андроида. Он убил себя, когда провалился его пугающий план заменить людей андроидами. Часть ее умерла тогда вместе с ним, и она скрывалась от своей боли, задавив эмоции, угрожавшие полностью завладеть ей. Она считала это единственным способом, который мог помочь ей продолжать работать на должном уровне, – и вообще продолжать жить. Однако Леонард Маккой именно отечески поговорил с ней, доказав, что, подавляя свои эмоции, она не решала проблему, а создавала себе новую. Он даже пустился в откровенности, рассказав, что, когда он был моложе, он тоже подавлял свои эмоции. И это в какой-то мере повлияло на то, что его брак распался.

Он также привел в качестве примера Спока. Спок отрицал часть того, чем он был, а делать это означало никогда не достигнуть внутреннего мира и счастья. Маккой говорил с ней горячо, но не грубо, и она мало-помалу поняла, что он был прав.

И еще она осознала, что теперь понимает Спока совсем не так, как его понимал Леонард Маккой. Она чувствовала то, что, как она воображала, испытывал Спок, – одиночество, потребность в скрытности, и осознание того факта, что чувства все же существуют, неважно, как глубоко в душе они погребены.

Сначала она просто увлеклась Споком, толком не понимая – почему. Теперь же она чувствовала, что она начинает влюбляться в него, но на этот раз ей была известна причина. Она знала, что он чувствует, и знала об его одиночестве. А теперь, когда Леонард и Спок оба пропали, ей было так же плохо, как после того, как погиб Роджер. Или даже хуже.

Кристина внезапно поняла, что ее лицо стало мокрым от слез, и быстро обернулась к зеркалу, чтобы привести себя в порядок.

Но мысли о Споке никуда не девались, когда она покинула кабинет, чтобы помогать рабочим и их близким.

«Журнал капитана, звездная дата 3534.7. Наше время почти истекло. Через час «Энтерпрайзу» придется оставить поиск пропавшего шаттла и его трех пассажиров и направится в точку встречи. Сулу и я останемся на планете, вместе с четырьмя шаттлами, которые по-прежнему ведут поиск, а мистер Скотт примет командование кораблем и обеспечит передачу груза звездолету «Потемкин».

– Но, кап’тан… – начал было Скотт, но Кирк сразу оборвал его.

– Никаких протестов, Скотти. У вас приказ.

Скотти с сомнением посмотрел на командира.

– Кап’тан, вы останетесь одни на планете на целых два дня, и, если эти раагзиин вернутся…

– Они получили то, за чем пришли. Сомневаюсь, что они вернутся, – сказал Кирк, и присоединился к Сулу и двум офицерам охраны на транспортаторной платформе.

– А если еще какой-нибудь шаттл потеряется в процессе поисков? – спросил Скотт.

– Магнитный шторм стихает, мистер Скотт. С ними все будет в порядке. В любом случае, я принял решение, и от него не отступлюсь.

– Да, сэр, – проворчал Скотт, двигая реле транспортатора. – Кто бы сомневался. Удачи, кап’тан.

– Спасибо, Скотти. Отправляйте.

Мерцающая россыпь вспышек окутала четыре фигуры на платформе транспортатора, и они исчезли.

Кирк, Сулу и два офицера охраны оказались приблизительно в той точке, куда Кирк, Спок, Маккой и медкоманда спустились накануне. Кирк немедленно прошел в контрольный центр, где лейтенант Карен Палмер, коммуникационный офицер, держала связь с четырьмя шаттлами.

– Как дела, лейтенант? – спросил Кирк, не в силах скрыть тревогу.

– Пока не слишком удачно, капитан. – Она не сказала «простите», – это было написано у нее на лице.

Кирк ободряюще кивнул ей, затем повернулся к Сулу и офицерам охраны:

– «Энтерпрайз» вернется только через два дня, так что мы здесь пока поживем. Располагайтесь удобнее.

Офицеры охраны кивнули и прошли к ряду компьютерных консолей. Сулу подошел к Кирку и озабоченно посмотрел на него.

– Капитан, как вы думаете, какие шансы у мистера Спока и доктора Маккоя остаться в живых?

Вот именно об этом Кирк и думать не хотел.

– Чтобы ответить на этот вопрос, нам нужен мистер Спок, лейтенант, – сказал он и отвернулся.

«Полагаю, взяли бы другого офицера по науке», – слова Спока не выходили у него из головы.

Маккой замотался в термо-одеяло с головой, оставив только просвет, через который он мог видеть туманную белизну прямо перед собой. Он уже давным-давно потерял всякое чувство направления и понятия не имел, откуда они пришли и в какую сторону направлялись.

Если Спок ошибся с направлением… – подумал было он, но быстро отбросил эту мысль, не желая ее додумывать.

В нескольких шагах перед собой он видел ссутулившуюся фигуру вулканца, медленно бредущего вперед. Маккою удалось остановить ему наружное кровотечение, и приостановить внутреннее, но он знал, что Спок испытывает сильную боль, хотел он это признавать или нет. Но Спок продолжал идти вперед, не произнеся ни слова за последние три часа.

В самом начале их перехода нога Маккоя причиняла ему много страданий, и Спок настоял на мелдинге, что позволило ему сначала немного облегчить боль Маккоя, и, в конечном счете, почти что свести ее на нет. Маккой был признателен ему за то, что Спок готов был взять на себя его боль вместе со своей собственной, и теперь чувствовал некоторые угрызения совести из-за того, как он изводил Спока раньше. Спок заявил, что истинной причиной, по которой он осуществил мелдинг, являлось то, что в противном случае скорость передвижения Маккоя сильно бы их задерживала, но у доктора было такое чувство, что Спок просто хотел ему помочь, так, что, если бы ему, Маккою, пришлось умереть в этом суровом месте, он бы умер мирно и настолько спокойно, насколько позволяли обстоятельства. Это наполнило его сердце непривычно теплым чувством, хотя признаваться в этом он не собирался.

В третий раз за последние полчаса Маккой спросил Спока, не могли бы они остановиться передохнуть на минуту.

– Отрицательно, доктор, – ответил Спок, не отрывая взгляда от лежащей перед ними равнины. – Это было бы самоубийственным поступком. При остановке, соблазн остаться на месте может оказаться слишком велик. Кроме того, чем скорее мы достигнем поселения, тем скорее мы будем в безопасности.

– Но, согласно вашим подсчетам, «Энтерпрайз» к этому времени давно уже ушел с орбиты, – заспорил Маккой.

– Это так. Однако, у нас больше шансов выжить в поселении, чем здесь.

Маккой некоторое время молчал. Потом он заговорил снова, спокойным и даже небрежным тоном:

– Спок, похоже, у нас есть время. Так что, почему бы вам не рассказать немного о себе?

– Это, к примеру, о чем, доктор? – бесстрастно сказал Спок.

– Ну, скажем, о настоящей причине, по которой вы отказываетесь признавать свою человеческую половину.

– Мы уже это обсуждали, доктор. Бессчетное число раз, как мне припоминается, – в голосе Спока послышалось едва заметное раздражение.

– Ну, сделай мне приятное, Спок.

Спок приподнял бровь, но ничего не сказал.

Они шли еще в течение часа, – молча, не считая нескольких попыток Маккоя снова поднять вопрос об отдыхе. Спок, наконец, уступил, – больше для того, чтобы Маккой замолчал, чем чтобы дать ногам отдых.

Вскрыв один из пяти оставшихся пакетов с пищевыми пайками, Спок разделил содержимое с Маккоем.

– Могли бы положить туда что-нибудь повкуснее, как ты думаешь? – проворчал Маккой, разделываясь с пищей.

– Тогда на случай аварии ничего бы не осталось, – заявил Спок, оставив Маккоя сомневаться, была ли это попытка пошутить со стороны вулканца, или нет.

– Вы ничего не ответили на тот мой вопрос, – сказал ему Маккой, указав рукой в направлении, откуда они пришли сюда.

– Я не хотел, – сказал Спок.

– Почему?

– Потому что это неминуемо привело бы к тому же самому результату, которым оканчивались все предыдущие споры, которые мы имели по этому самому поводу.

– Ну, может, на этот раз вы смогли бы быть правдивым, обсуждая этот самый повод.

– Я говорил правду и прежде.

– Вы признаете, что вы испытываете эмоции? – спросил Маккой.

Спок немного помолчал. Когда он заговорил, голос его был совершенно спокоен:

– Доктор, я вулканец.

– Вы наполовину человек, мистер Спок. Об этом факте вы постоянно забываете, или же не хотите признать его.

Маккой позволил себе озорную улыбку, затем, чувствуя удовлетворение оттого, что мог сейчас без помех развязать старый спор, который Джим Кирк частенько обрывал, сказал:

– Может статься, Спок, вы в конце концов не так уж и отличаетесь от этих раагзиин. Вы не хотите примириться с тем, какой вы есть. А, раз у вас это засело в голове, очевидно, что вы вполне человек, поскольку, согласно вашему же убеждению, нежелание примириться с тем, что есть, – это наша, нелогичная, человеческая черта.

– Да, в моей наследственности есть человеческая составляющая, поскольку моя мать – землянка, но я вырос на Вулкане и, следовательно, я – вулканец, – сказал Спок, защищаясь.

– Но даже у вулканцев есть эмоции, – заявил Маккой.

Спок решил подойти к проблеме с другой стороны.

– Что вы имеете против логики, доктор? Вы, похоже, редко ею пользуетесь.

Маккой уклонился от ответа на этот вопрос, предложив выступать в путь. В начале их перехода он хотел ввести Споку обезболивающее, но получил отказ.

– Вулканцы могут контролировать боль, не прибегая к помощи медикаментов, благодарю вас, доктор, – сказал тогда Спок и тронулся в путь.

Но Маккой не переставал беспокоиться об ухудшении состояния первого офицера. Они оба потеряли много крови, как от наружных ран, так и от внутренних повреждений. Маккой чувствовал сильную слабость и бездумно брел следом за Споком. Но он знал, что кровопотеря Спока еще больше, и это знание не успокаивало. Он попробовал списать эту свою заботу на счет естественного беспокойства главного офицера по медицине по поводу раненого члена команды звездолета «Энтерпрайз», но в глубине души он знал, что это чувство – другого порядка.

Спок, шедший перед ним, внезапно остановился, так что Маккой чуть не налетел на него.

Просканировав область перед ними с помощью трикодера, Спок оглянулся на доктора:

– Трещина, доктор. Пожалуйста, идите за мной след в след.

Они двинулись в обход занесенной снегом пропасти, тщательно следя за тем, чтобы находиться от нее на должном расстоянии. Через несколько минут они обогнули ее и продолжили свой путь.

– Вы действительно думаете, что теперь Джим уже точно ушел? – спросил Маккой, желая услышать «Нет», но при этом зная, какой будет ответ.

– У «Энтерпрайза» миссия, которую он должен выполнить. Капитан понимает, что тысячи жизней зависят от доставки нашего груза на планету Каплана. Как бы ему ни хотелось остаться, я уверен, он посчитает, что нужды большинства перевешивают нужды немногих, – ответил Спок.

Они молча продолжали идти вперед. Через двадцать метров Маккой упал, зарывшись головой в снег.

Спок поднял его и продолжал идти, удостоверившись сначала, что доктор как следует укутан одеялом.

Джима Кирка разбудил звук разряда фазера. Через секунду он был на ногах, двумя быстрыми шагами пересек крошечную комнатку, в которой он спал, и оказался у двери в коридор. В руке у него как-то сам собой оказался фазер; он, прижимаясь к стене, бросил быстрый взгляд через плечо, а затем уставился в глубь коридора, в ту сторону, с которой послышался разряд. Там была дверь в основное помещение, в которой размещались Карен Палмер, и сенсоры, и коммуникационное оборудование. Дверь была закрыта. Мертвая тишина действовала на нервы, и он встряхнулся, прикидывая, что ему следует делать и с чем он может сейчас столкнуться.

Не вернулись ли, в конце концов, раагзиин? И где сейчас были Сулу, Галлоуэй и Нгуни?

Он медленно двинулся по коридору, не отводя глаз от двери в главное помещение и держа фазер наготове. Он был меньше чем в десяти метрах от двери, когда она открылась и из нее выскочили две фигуры, с головой закутанные в длинные тканевые полотнища, с оружием в руках. Кирку удалось избежать энергетического луча, перекатившись назад, в результате этого маневра он оказался на четвереньках возле стены коридора. Прицелившись в одну из странным образом закутанных гуманоидных фигур, Кирк выстрелил. Луч его фазера ударил существо точно в центр груди, в результате чего оно молча рухнуло на пол. Но оглушить другого он не успел. В тот момент, когда луч фазера Кирка достиг первого нападающего, второй гуманоид вскинул свое оружие и выстрелил в него. Кирк без чувств свалился у стены коридора.

Следующее, что он ощутил, был мощный удар в челюсть, прокатившийся волной боли по всей голове. Он попытался открыть глаза, но ослепительный свет не давал разглядеть, где он находится или кто только что ударил его.

– Встать! – сказал какой-то придушенный голос со странным акцентом, который он не мог распознать.

Кирк перекатился по кушетке, на которой он лежал, и попробовал приподняться. Как только он это сделал, чья-то сильная рука схватила его за шею и швырнула о переборку на другой стороне помещения, в котором он находился.

– Очнись, ты, собака! – заорал все тот же голос.

Кирк, держась за разбитую челюсть, снова попытался взглянуть на своего мучителя. На этот раз яркий свет не помешал ему увидеть обладателя придушенного голоса. Это была мускулистая фигура высотой около двух метров. Иной информации от разглядывания фигуры получить было невозможно, поскольку она была закутана в плотную, грубую материю темного цвета, которая придавала гуманоиду угрожающий вид. Голова его была укрыта тем же материалом. Только его глаза и рот были закрыты чем-то другим. Рот был прикрыт металлической решеткой, через которую Кирк мог разглядеть тонкие, жестокие губы, которые были обезображены шрамами, а в одном уголке вздулись и имели синеватый оттенок. Глаза гуманоида прикрывала подобная же решетка, больше, впрочем, похожая на визор, чем на решетку. Сквозь этот визор пронзительно горели два глаза, беспощадные и презрительные. Сомнений не было: раагзиин вернулись.

– Поднимайся на ноги! Командир ждет. – Чтобы придать больший вес своему требованию, существо двинулось к оглушенному капитану.

Кирку удалось, хоть и с трудом, подняться на ноги, придерживаясь за

перегородку, об которую его ударили.

– Я встал, – пробормотал Кирк, не желая, чтобы его снова приложили об стену или палубу.

Раагзиин, однако, не остановился. Он снова схватил его за шею и потащил к двери. Дверь, зашипев, открылась. Точно как на «Энтерпрайзе», – мельком подумал Кирк.

Прежде, чем позволить Кирку ступить в коридор, раагзиин вытащил большой кусок ткани и замотал его вокруг головы капитана. Кирк сразу начал задыхаться, но раагзиин, похоже, не было дела до того, что его пленник находился на грани потери сознания. Он с силой вытолкнул его в коридор.

Они прошли по нескольким коридорам и три раза поднялись на лифтах, – это все, что Кирк мог понять, поскольку видеть он ничего не видел. Он не пытался сопротивляться, понимая, что это бесполезно. Раагзин держал его мертвой хваткой, и, даже если бы ему удалось вырваться, куда бы он девался? Кроме того, ему не хотелось злить конкретно этого раагзиин. По крайней мере, пока он не придумает, как сравнять их шансы.

Наконец, они остановились, и Кирк снова услышал, как зашипела дверь. Раагзиин толкнул его, по прежнему ничего не видящего, вперед.

– Рул, – послышался звучный, властный голос откуда-то спереди, – Сними с него шейларк. Пусть животное живет, как ему нравится. Оно только позорит себя этим.

Голос был резким и жестоким. Однако в нем слышалось нечто разумное. То, чего никак не различить в голосе Рула, подумал про себя Кирк.

Кусок материи сняли у него с головы, и он глубоко вдохнул. Чем он дышал последние десять минут, было непонятно, и теперь он изо вех сил пытался сохранить равновесие, борясь с головокружением.

– Добро пожаловать в мою скромную обитель, человек, – услышал он снова самоуверенный голос, и поднял глаза, чтобы посмотреть на его владельца.

Он с удивлением увидел фигуру с непокрытой головой, двинувшуюся навстречу ему из затемненного угла помещения, в которое его втолкнули, – капитанской каюты, предположил он.

– Я – командир Сакал, – представился раагзиин. Только когда он выступил на середину комнаты, Кирк понял, почему это существо не носило так называемый шейларк. Командир был так ужасно и изощренно изуродован, что на какой-то миг Кирк даже почувствовал тошноту. Глубокие разрезы покрывали все лицо раагзиин, и было похоже, что значительные куски кожи и плоти были вырезаны из его лица, а раны затем оставлены безо всякого медицинского ухода. Но даже не сам факт намеренного уродования лица шокировал Кирка, а тщательность и аккуратность того, как это было сделано. Он думал, что краткая характеристика расы раагзиин, приведенная Споком, подготовила его к такому зрелищу, но оказаться с ним лицом к лицу было совсем другим делом.

– Садись, капитан, – сказал Сакал, указывая Кирку на стул перед столом, за которым он сидел, когда Кирк вошел в комнату.

Кирк не двинулся с места. Вместо этого он вызывающе уставился на Сакала, который снова отошел к столу.

– Полагаю, человеческий термин для данного случая – «пожалуйста», – сказал Сакал с угрозой в голосе. Это не было просьбой.

– Почему вы захватили меня? И что вы сделали с моими людьми, которые были со мной на поверхности планеты? – спросил Кирк, по прежнему не двигаясь.

Сакал не ответил. Он взглянул через плечо пленника на Рула, который немедленно ухватил Кирка за шею своей мощной, покрытой шрамами рукой и сжимал ее до тех пор, пока Кирк не застонал от боли. Тогда Рул, не ослабляя захвата, подтащил Кирка к стулу, который стоял перед столом и бросил его на стул.

– Ты будешь отвечать на мои вопросы, капитан, а не я – на твои, – спокойно сказал Сакал. – Что ты делал на планете? И где твой корабль?

Кирк не ответил.

– Ты не более чем бесполезное животное на борту этого корабля, капитан, – медленно заговорил Сакал. – Так что, если ты откажешься со мной сотрудничать, я тебя просто усыплю.

– Что вам нужно? – спросил Кирк сквозь сжатые зубы, осторожно ощупывая шею.

Сакал некоторое время смотрел в стол, явно стараясь не выйти из себя. Наконец, он поднял на Кирка взгляд, полный гнева. Однако ему удалось заговорить бесстрастным голосом:

– Ты не задаешь никаких вопросов, капитан. Я говорю, а ты слушаешь. Я говорю тебе только то, что я хочу сказать, и не более того.

Он совершенно справился с собой, расслабился и откинулся на спинку кресла, изучая гладкое, без шрамов, лицо Кирка.

– Вы, люди, странные существа, капитан. Вы считаете, что вы хороши такими, какие вы есть. Никакого стремления к изменению. Никаких высших образцов. – Сакал улыбнулся, затем продолжал, с оттенком насмешки в голосе, – И поэтому вы животные, капитан. Вы достигли высшей точки своего развития. И только посмотрите на себя. Безобразные и мягкотелые, как кожа ребенка.

Кирк, рискуя снова навлечь на себя захват Рула, сказал:

– У нас есть высшие образцы, Сакал. Но нас заботит не столько внешний облик, сколько то, что внутри нас. Настоящая красота – внутри, командир, и именно ее мы и стараемся развить.

Сакал, похоже, нисколько не оскорбился высказыванием Кирка. Напротив, казалось, возражение обрадовало его, и он сказал, как говорят тому, кто вряд ли обладает разумом:

– Ты не представляешь собой ничего ценного, капитан, внутри ли, или снаружи. Ты просто животное. – Он на минуту замолчал, затем усмешка медленно проступила на его изборожденном шрамами лице. – Возможно, тебе понравиться, если тебя немного цивилизовать, – сказал он, проведя рукой по краям разрезов на губах и подбородке.

Сулу смотрел через проем тесной камеры, в которую его поместили вместе с Карен Палмер и двумя офицерами охраны. Через мерцание силового поля он мог видеть лишь здоровую фигуру стража раагзиин.

Пока что никто не взял на себя труд нанести им визит или просто о чем-нибудь информировать. Все, что он помнил, – как распахнулась главная дверь здания, в котором они разместились, и в нее ворвались четыре закутанные по глаза фигуры, оглушив с помощью оружия сначала охранников, и затем их с Карен. Ему было известно, что четыре шаттла, занятые поиском, были принуждены опуститься на землю под угрозой оружия боевых шаттлов раагзиин. Шаттлы «Энтерпрайза», участвовавшие в спасательной операции, не несли на борту оружия или защитных установок. Поэтому они оказались беззащитными перед атакой раагзиин. Те, кто уцелел при посадке, были подняты на звездолет раагзиин, так же, как Сулу и бывшие с ним офицеры, но где их держат – он не знал. Как не знал и того, что случилось с капитаном.

Мысли его были прерваны тем, что скользнула в сторону дверь в комнату, в которую выходил проем камеры, и появилась еще одна закутанная фигура. Раагзиин подошел к стражу и произнес несколько слов, приглушаемых решеткой, которой был прикрыт его рот, затем посмотрел на Сулу. Страж кивнул, затем повернулся и двинулся к камере. Другой раагзиин вынул неизвестное Сулу оружие, похожее на то, которым их оглушили на Реневе, и встал напротив камеры, держа его в руке, готовый использовать его, если кто-нибудь из пленников попытается бежать. Страж повернул переключатель на стене, и силовое поле исчезло. К этому времени лейтенант Палмер и оба офицера охраны стояли рядом с Сулу, вызывающе глядя на двух раагзиин.

Страж шагнул вперед, схватил Палмер за запястье и вытащил ее из камеры, так сжав ее руку, что второй офицер «Энтерпрайза» по связи вскрикнула от боли. Не ослабляя хватку, страж снова повернул переключатель на стене, и силовое поле восстановилось. Сулу и два других офицера снова были заперты в камере и неспособны предпринять что-нибудь.

– Позвольте представить вас Нагамлу, нашему Главному Цивилизатору, – сказал Сакал, и издал смешок на свою собственную шутку.

Хирург-раагзиин с усмешкой посмотрел на Кирка, затем на Сакала. Сначала Кирк подумал, что гротескная деформация лица этого раагзиин – результат генетического нарушения. Затем он внезапно понял, что лицо хирурга изменено хирургическим способом, и именно с его помощью приобрело тот облик, на который Кирк смотрел сейчас. Это открытие снова заставило его испытать приступ тошноты. Часть его лба выступала вперед, как будто эта часть черепа росла дольше, чем другие. То же можно было сказать об его подбородке. Так же, как лицо командира Сакала, лицо хирурга было изрезано шрамами. Но это было еще не все. Левое ухо раагзиин начисто отсутствовало.

– Прививаете себе болезнь Паджета? – спросил Кирк.

Сакал кивнул и подошел к Нагамлу, который добавил:

– Контролируемо.

Командир звездолета раагзиин, улыбнувшись, сказал:

– И вы, дорогой капитан, сейчас испытаете это на себе.

КОНЕЦ 1 ЧАСТИ