Сидя за рулем, Билли прислушивался к приглушенным ударам и выкрикам в багажнике «Кадиллака». Кулаки, ноги, возможно, локти и колени, даже голова бесцельно и бессмысленно бились о внутреннюю обшивку. Хорошо еще, машина – хлам. Будь модель получше, стоило бы забеспокоиться. Билли повертел ручку радио и включил скучную рок-музыку, лишь бы не слышать шум. Вот оно как – даже от музыки бывает польза.

Машина остановилась во дворе, где ждали Вроблески с Акимом – давно спевшаяся разношерстная пара клоунов. Билли открыл замок багажника, из которого медленно вылезла доктор Кэрол Фермор. Лишенная объекта для вымещения негодования, она стояла спокойно, стараясь всем своим видом излучать достоинство. Доктор обвела взглядом троих мужчин, заглянув каждому в глаза. Возможно, привыкла так делать на работе – испытывать и ставить диагноз вприглядку – или старалась запомнить внешность обидчиков на будущее, когда можно будет поквитаться. Билли Мур опустил глаза.

– Кто вы такие? – спросила Кэрол Фермор. – Что вам надо? Чем, вы полагаете, закончится ваша выходка?

– Слишком много вопросов, – заметил Вроблески.

– Я уважаемый специалист. У меня есть муж и дети. Начнутся поиски. Такие, как я, не исчезают просто так.

Вроблески рассеянно погладил себя по голове.

– Еще как исчезают. И даже люди получше вас.

Он подал незаметный знак Акиму, показывая, что разговор ему наскучил и женщину пора уводить. Пленница пошла за Акимом с недовольным видом, но не сопротивлялась. Возможно, это было как-то связано со шприцем, который тот прятал в ладони. Вроблески вынул из кармана конверт с деньгами и протянул Билли, однако водитель отвернулся, глубоко засунув руки в карманы, нарушая стильность нового костюма.

– Они мне ни к чему.

– Как это? Решил работать задаром?

– Нет, мистер Вроблески. Отнесите последнюю доставку на мой счет. С меня, пожалуй, хватит.

– Нашел другую работу?

– Ну… да. Пытаюсь раскрутить свою стоянку. В любом случае я не тот, кто вам нужен.

– Тебе не кажется, что мне лучше об этом судить?

Билли промолчал. Только последний дурак станет открыто сомневаться в суждениях такого человека, как Вроблески.

– Ничего страшного, – сказал тот. – Я понимаю твое состояние. Ты сбит с толку. Силишься понять, что происходит. Причиню ли я этим женщинам вред? Как долго я буду держать их у себя? Ты хочешь знать, что за херня на этих картах.

Билли действительно хотел все это знать, но вовремя спохватился – понимание того, что затевал Вроблески, могло оказаться куда опаснее блуждания в потемках.

– Что ж, я мог бы рассказать, Билли. Но тогда придется тебя убить.

Вроблески не улыбнулся и не усмехнулся. Билли успокоил себя мыслью, что хорошую остроту всегда произносят с невозмутимым видом, пусть даже эта конкретная шутка ничуть не разрядила обстановку.

– Билли, таких работодателей, как я, еще поискать. Но и я не могу позволить тебе крутить носом и выбирать – работать или не работать. Я никому этого не позволяю. Ты работаешь на меня, а не на себя.

Как и прежде, Билли подмывало спросить, почему он выбрал именно его, однако время таких вопросов давно прошло. Возможно, за выбором стояли основательные причины, а возможно, простой каприз, но однажды сделав его, Вроблески гнул свою линию.

– И все-таки я не сволочь. Сделай еще один заход, и на этом все. Так тебя устроит? Привезешь последнюю женщину с татуировкой и сам себе господин. Справедливо?

Вопрос не требовал ответа, да и возрази Билли что-нибудь, это ровным счетом ничего не изменило бы.

– Хорошо, – ответил он, – еще одну, и всё.

Он поверил своим собственным словам не больше, чем словам Вроблески.