Кэбот осмотрелся.

— Я хочу мяса, — заявил он.

Лёгкий бриз, дувший со стороны озера, шевелил его волосы.

Это движение воздуха не было результатом работы неких вентиляторов. Здесь вступали в силу законы физики, связанные с разностью температур внутренних поверхностей цилиндра.

Дело в том, что мир цилиндра в целом очень похож на мир природы. Здесь имеют место естественные процессы газообмена, есть своё чередование дня и ночи, разнообразные сезоны с их характерными температурами и погодой. Однако для большей части поверхности этого мира, была характерна подобная парку природа, с невысокими холмами, лугами и лесами. Всё сельское хозяйство, за исключением озеленения и цветоводства, и промышленность, не считая для некоторых традиционных кузниц и мастерских, были удалены во вспомогательные цилиндры, специализирующиеся на сельском хозяйстве и промышленном производстве. Большинство кюров вообще никогда не покидали жилого цилиндра.

Кэбот перевёл взгляд вниз, на то, что лежало у его ног на песке и слегка корчилось. Чтобы успокоить, Кэбот аккуратно поставил на это ногу. Этим объектом, кстати, была рабыня. Едва она перестала дёргаться, мужчина убрал ногу с её живота.

Этим утром он не дал ей разрешения надеть тунику. Немного песка с его босой ноги осталось на животе девушки.

Рот рабыни, распростёртой у его ног, больше не был заткнут кляпом, но руки и ноги по-прежнему оставались связанными. Рабынь часто связывают, заковывают в кандалы, сажают на цепь или закрепляют каким либо иным способом. Конечно, существует большое разнообразие методов связывания рабыни, но все их роднит то, что рабыня оказывается абсолютно беспомощной и не имеющей сомнений относительно факта того, что она — связанная рабыня.

Рабыня смотрела вверх на своего господина. Она была напугана и заметно встревожена. Снова подёргав руками и ногами, девушка смогла добиться лишь того, что удостоверилась в том, что никоим образом не может уменьшить, облегчить или смягчить совершенство наложенных на неё пут.

— Я вызвала ваше неудовольствие? — наконец, спросила она.

— Нет, — ответил её хозяин.

— Но я беспомощно связана, — пожаловалась Лита.

— Это потому, что Ты — рабыня, — пожал он плечами.

— Да, Господин, — пролепетала девушка.

Кэбот прилёг рядом с ней на песок, и Лита, отчаянно извиваясь, немедленно придвинулась и прижалась к нему всем телом.

Затем она медленно сползла вниз и поцеловала его в бедро.

— Могу я признаться вам кое в чём, Господин? — спросила рабыня.

— Если хочешь, — пожал он плечами.

— Мне нравится быть беспомощно связанной, — прошептала девушка.

— Это потому, что Ты — рабыня, — повторил её владелец.

— Да, Господин, — согласилась она. — В такие моменты я особенно остро ощущаю, что мною владеют, что надо мной доминируют, что я полностью зависима от вашего милосердия, что я беспомощно и бескомпромиссно ваша, что я безоговорочно принадлежу вам.

Рабовладельцы, кстати, очень часто ласкают своих беспомощно связанных рабынь, доводя их до экстаза. Очевидно, это развлекает и нравится им.

— Попробуй освободить себя, — приказал ей Тэрл.

— Господин прекрасно знает, что я не смогу этого сделать, — заметила Лита.

— Попробуй, — потребовал её хозяин.

Некоторое время девушка извивалась и боролась, но вскоре расслабилась.

— Я не могу освободиться, — признала рабыня. — Я надёжно связана.

— Это верно, — усмехнулся мужчина.

— Да, Господин.

Среди умений, которые преподаются молодым гореанам, кстати, связывание рабынь занимает не последнее место. Предполагается, что это то, что должен уметь каждый гореанский мужчина.

— Рабынь, — сообщил ей Кэбот, — иногда привязывают к столбу и используют в качестве приманки.

Девушка вздрогнула.

— Вот Ты хотела бы оказаться в такой ситуации? — осведомился её хозяин.

— Нет, Господин, — дрожащим голосом ответила она.

— Но по большому счёту тебе нечего бояться — успокоил её Кэбот. — Для таких целей могут использовать кувшинную девку или девку чайника-и-циновки, но никак не двухтарсковую кейджеру.

— Я надеюсь, что стану девушкой за которую не жалко двух тарсков, — сказала Лита.

— Ты уже такая, — заверил её Тэрл. — Можешь не сомневаться.

— Спасибо, Господин, — сказала она.

— С завтрашнего дня, — сообщил он, — я думаю, что начну водить тебя на поводке.

Девушка удивлённо посмотрела не него.

— Красивых рабынь часто водят на поводке, — пояснил мужчина. — Рабовладельцы в городах, посещая рынки, деловые центры и прочие общественные места, зачастую берут с собой своих девок, взяв на поводок.

— Как собак? — уточнила рабыня.

— В принципе, идея, конечно, та же самая, — ответил он.

— Я уже хочу на поводок, — заявила бывшая мисс Пим.

— Конечно, — улыбнулся Кэбот, — ведь Ты же рабыня. Нисколько не сомневаюсь, что твоим поклонникам с Земли доставило бы удовольствие увидеть тебя на гореанской улице, одетой в рабские тряпки, то есть практически обнаженной, в ошейнике и на поводке.

— Несомненно, — согласилась брюнетка.

— Также я могу научить тебя, как правильно становиться на колени и целовать плеть.

— Кое-чему из этого меня уже обучили в цилиндре, — сообщила рабыня.

— Это — красивый символический акт, — сказал Кэбот. — Что Ты чувствовала при этом?

— Сначала я была напугана, — призналась она, — но потом, когда я начала лучше понимать значение происходящего, того, почему я стояла на коленях и целовала плеть, это ошеломило меня, возбудило, разогрело мой живот до самых его глубин.

— Замечательно, — похвалил Кэбот.

— Вскоре, — добавила рабыня, — сама жаждала совершить это действие.

— Это хорошо, — кивнул её владелец.

— Кроме того, — сказала она, — я думаю, что сделала это приемлемо, робко, нежно, уважительно, с надеждой, страхом и признанием моего рабского статуса и законности моего подчинения власти мужчин.

— И это продолжало будоражить и волновать тебя, не так ли? — поинтересовался мужчина.

— О да, Господин, — протянула Лита, — и я даже не могу передать словами насколько. Да Господин!

— Отлично, — сказал он. — И в конечном итоге Ты сможешь научиться делать это жалобно, просительно, умоляюще, сопровождая это нежными звуками, так что видящий это мужчина может обезуметь от страсти.

— И при этом мои руки будут связаны или скованны за спиной? — спросила рабыня.

— Вполне возможно, — кивнул Тэрл. — И тебе предстоит улучшить свои навыки, изучив медленное использование рабского языка и губ.

— Это уже сейчас волнует меня, — призналась Лита. — Во время моего обучения в цилиндре, даже от намёка на такие мысли, я слабела настолько, что не могла подняться с колен.

— Есть много вариантов поцелуев плети, — продолжил Кэбот свою лекцию, — нежные и любовные, кроткие и благодарные, похотливые и страстные, умоляющие и кричаще о потребностях.

— Да, Господин, — прошептала Лита. — Да!

— Во все действия рабыни, даже в столь простые действие, как поцелуи, вовлечены определённые навыки.

— Может быть, Господин возьмётся научить меня всему этому? — поинтересовалась рабыня.

— Несомненно, тем более, что это повысит твою цену, — ответил Тэрл.

— О, Господин! — протестующе протянула она.

— Кстати, — усмехнулся её хозяин, — такие навыки рабыни, как умение красиво целовать плеть, спасли многих девушек от поцелуя этой самой плети.

— Да, Господин, — улыбнулась Лита. — Я могу это понять.

Существует, кстати, множество путей, которыми девушки пытаются умиротворить своих владельцев. Зачастую это не больше, чем принятие перед ним позы демонстрирующей её, как его рабыню. Можно, встав на колени, в раскаянии опустить голову к его ногам, или лечь ниц и вымаливать прощение губами и языком, или поставить его ногу себе на голову, или приползти к нему на четвереньках, принеся его плеть в своих зубах и так далее.

— Господин, — позвала девушка.

— Что? — откликнулся он.

— Я возбуждена, я не могу терпеть.

— Ты можешь выражаться яснее? — осведомился её владелец.

— Возьмите меня, — попросила она. — Возьмите меня, пожалуйста!

— Это звучит как-то по-земному, — заметил Тэрл.

— Тогда используйте меня, Господин, — попросила она тогда. — Пожалуйста, используйте меня! Я прошу этого!

— Я так понимаю, — сказал мужчина, — Ты просишь о том, чтобы тебя использовали как рабыню.

— Да, Господин!

— Ты просишь об изнасиловании рабыни?

— Как можно изнасиловать рабыню, Господин? — спросила Лита. — Рабыня — собственность, животное. Она принадлежит господину.

— В юридическом смысле, — усмехнулся Кэбот, — Ты права. Рабыню невозможно изнасиловать, не больше чем можно было бы изнасиловать верра или тарска.

— А что, если рабыня не захотела бы?

— То же самое, — пожал он плечами. — Не больше, чем верр или тарск.

— Но что, если её схватил бы кто-то другой, не её хозяин?

— То же самое, — повторил Тэрл. — Не больше, чем верр или тарск. Но в этом случае рабовладелец, если он возражает, то может принять меры, например, взыскать монету за использование девушки или даже убив вора.

— Вора? — удивилась рабыня.

— Конечно, — кивнул мужчина. — Разве он не воспользовался чьей-либо собственностью без разрешения, разве он не украл это использование?

— Но свободную женщину изнасиловать можно?

— Разумеется, — признал он, — но наказание за это может быть печальным, особенно если они делят Домашний Камень.

— Домашний Камень? — переспросила девушка. — А что это, Господин?

— Ты — рабыня и, следовательно, не можешь иметь такового, — отрезал её хозяин. — Не стоит тебе даже проявлять интерес к этому вопросу.

— Хорошо, Господин.

— Свободные женщины, конечно, могут быть изнасилованы, — вернулся он к теме, — налетчиками, воинами других городов, работорговцами и просто бандитами. На Горе в целом женщин рассматривают как добычу. А изнасилование таких женщин обычно не больше, чем прелюдия к их порабощению.

— Насколько должны они быть оскорблены и опозорены, подвергаясь такому использованию, будучи свободными.

— Однако после такого использования, — усмехнулся Кэбот, — они обычно сами отчаянно стремятся в ошейник.

Девушка на это ничего не ответила.

— Возможно, — продолжил он, — это потому, что впоследствии они, униженные и опозоренные, больше не расценивают себя достойными принятия чести и славы свободной женщины.

— О! — воскликнула девушка. — Нисколько, Господин.

— О-о? — вопросительно протянул Кэбот.

— Нет, — улыбнулась она, — всё дело в том, что они, несомненно, впервые в жизни оказались в руках мужчины подобно рабыням.

— Интересно, — кивнул Кэбот.

— И они познают не только тяжесть и ужас неволи, но и её содержательность, её суровую значимость и её тайные удовольствия, о которых они едва смеют говорить с мужчиной, и её радости, её неописуемые радости.

— Скорее, как мне кажется, тут работает совокупность того и другого, — предположил мужчина.

— Это верно, Господин, — согласилась с ним его рабыня.

— Конечно, их ощущение своей неволи, по крайней мере, на начальном этапе, должны быть двойственными.

— Несомненно, — кивнула Лита, — но только вначале. Позже, после того, как они изучат то, чем это должна быть женщина и рабыня, они уже не обменяют свои ошейники на всё достоинство, славу и свободу мира.

— Я понял, что Ты имеешь в виду, — сказал Тэрл.

— Они находят своё значение и радость у ног господина.

— Как рабыни, — добавил он, — как Ты, например.

— Да, Господин, — улыбнулась Лита.

Она была прекрасна, лежа около него, связанная по рукам и ногам.

— Относительно более общего смысла изнасилования рабыни, — снова вернулся он к прежней теме, — оставив за скобками законность этого и тому подобные вопросы, это выражение, как мне кажется, описывает бесправность рабыни и её подчинённость к малейшим прихотям рабовладельца. Также, она весьма часто может быть просто использована для удовольствия мужчины, так сказать, в одностороннем порядке. Таким образом, значение выражения может быть метафорически расширено, чтобы отразить беспомощность, беззащитность и безропотность рабыни, как и то, что она абсолютно уязвима, и не имеет права высказать хоть слово против того использования, которому она будет подвергнута.

— Я понимаю, Господин, — кивнула Лита.

— Впрочем, я думаю, что этот термин также ясно отражает что-то вроде резкости, и жестокости, с которыми с ней могут обращаться.

— Я понимаю это, как то, что рабыня не может играть в игры свободной женщины, — сказала Лита.

— Совершенно верно, — подтвердил Кэбот.

— У неё нет ни контроля, ни влияния на характер своего использования.

— Правильно, — кивнул её владелец.

— Вероятно, мужчины порой могут потерять терпение из-за игр и притворства свободной женщины, — предположила рабыня.

— Бывает, — согласился Кэбот.

— Игры и притворство не доступны рабыне, — отметила Лита.

— Однозначно нет, — подтвердил мужчина.

— Порой мне кажется, что Господин весьма терпелив ко мне, — предположила девушка.

— Так и есть, — признал он. — Не будь я таким, Ты была бы уже не единожды порота. Но, продолжая наш разговор о термине «изнасилование рабыни», следует отметить, что у него имеется и более широкий смысл, подразумевающий, что всякое использование рабыни, являются в некотором смысле насилием над рабыней, поскольку совершается оно не по её желанию, но исключительно по желанию рабовладельца.

— Да, Господин, — сказала рабыня, — и именно поэтому она зачастую вынуждена выпрашивать этого.

— Правильно, — кивнул Кэбот.

— Насколько жестоки рабовладельцы, — вздохнула она. — Вы вынуждаете нас нуждаться в собственном изнасиловании, отчаянно просить о нём, а затем отказываете в предоставлении этого!

— Таковы методы рабовладельцев, — развёл руками её хозяин.

— И страдание для рабыни!

— Возможно, — не стал отрицать Кэбот.

— Но обычно этот термин используется, — заметила Лита, — подразумевая бескомпромиссное, категорическое использование, не так ли?

— Именно так, — согласился Кэбот.

— Будучи свободной, я не слишком хорошо относилась к мужчинам, — вспомнила она.

— Это прерогатива свободной женщины, — признал Кэбот.

— И теперь я более не обладаю этой прерогативой, — улыбнулась бывшая мисс Пим.

— Конечно, не обладаешь, — подтвердил он. — Теперь Ты будешь служить мужчинам, отчаянно стремиться доставить им удовольствие, и, как рабыня, будешь прилагать к этому все свои способности.

— Да, Господин, — вздохнула девушка. — Конечно, за мою жизнь я сделала достаточно того, за что меня стоило бы наказать.

— Ерунда, — отмахнулся Тэрл.

— И имею в виду мои проступки в бытность свободной женщиной, — пояснила она.

— Нет, — заверил её мужчина. — Это теперь в прошлом.

— Но я уверена, что иногда рабовладелец будет мстить за себя рабыне, которая когда-то, будучи свободной женщиной вызвала его неудовольствие.

— Возможно, — согласился Кэбот.

— Возможно, она ужасно относилась к нему, игнорировала его попытки завязать дружбу, насмехалась над ухаживаниями, развлекалась за его счёт, высмеивала, унижала его и так далее.

— В таком случае, — усмехнулся Кэбот, — он, несомненно, проследил бы, чтобы она в совершенстве изучила свой ошейник.

— Это хорошо, Господин, — сказала Лита.

— А затем с его стороны было бы правильно продать её, — подытожил Тэрл.

— Ох, я надеюсь, что нет! — прошептала рабыня.

— Он сделает с нею, всё что ему захочется.

— Конечно, Господин, — согласилась она.

— В любом случае, — сказал Кэбот, — пока он держит её в своих руках, она будет чувствовать себя не больше, чем его бессмысленным объектом для получения удовольствия.

— Хорошо! — прошептала Лита.

— «Хорошо»? — переспросил Кэбот.

— Разумеется, — кивнула она, — и разве не была бы она иногда подвергнута….

— Чему? — уточнил Кэбот, после недолгого молчания.

— Тому о чём Господин рассказывал прежде, — покраснев, намекнула Лита.

— Категорическому использованию, изнасилованию рабыни, в наиболее распространённом смысле этого термина, не так ли?

— Да, — ответила она.

— Конечно, — заверил её Кэбот, — и скорее всего, довольно часто.

— Иногда Вы тоже будете обращаться со мной именно так, не правда ли, Господин? — поинтересовалась Лита.

— Возможно, — улыбнулся её хозяин.

— Как Вы говорили прежде? — уточнила девушка, — в одностороннем порядке, безжалостно, не обращая внимания на мои желания вообще, но на основе только вашего собственного желания и удовольствия, используя меня без малейшего беспокойства или милосердия.

— Говори, — приказал мужчина.

— Я хочу быть взятой, — сказала она, — безжалостно, грубо, как та кто я есть, как простой, беспомощный, бессмысленный инструмент вашего удовольствия, как рабыня.

— Ты просишь изнасиловать тебя как рабыню?

— Да и насколько это возможно бескомпромиссно и односторонне!

— Это так важно для тебя?

— Да, — ответил бывшая мисс Пим. — Я хочу этого. Я хочу этого!

— Я могу это понять, — улыбнулся Кэбот.

— Это подходит мне, не так ли, поскольку я — рабыня?

— Да, — не мог не признать Кэбот.

— Научите меня тому, что я — рабыня, Господин, — попросила Лита.

— Ты понимаешь, что после этого, такое может быть, и будет сделано с тобой всякий раз, когда мне захочется?

— Да, Господин!

— Отлично, — кивнул Кэбот и наклонился, чтобы развязать узел на её лодыжках.