— Тэрл! Тэрл! — воскликнула она. — Где Вы были? У меня всё тело болит! Освободите меня, немедленно!

Она очаровательно смотрелась в клетке, нагая и в ошейнике, стоя на коленях, чуть склонившись вперёд, вцепившись руками в прутья. Это была крошечная, транспортировочная клетка, с решётками с четырёх сторон, так что рабыню можно было хорошо рассмотреть. Пол и потолок клетки представляли собой стальные листы в четверть дюйма толщиной. Прутья были что-то около трёх восьмых дюйма диаметром, вполне достаточно, чтобы удержать женщину. Сама клетка представляла собой куб со стороной примерно ярд, и рабыня внутри не могла распрямить тело полностью, даже маленькое, очаровательно красивое женское тело.

Девушка сердито тряхнула прутья.

— Наконец-то Вы пришли за мной, — сказала она. — Вы должны были быть здесь ещё несколько дней назад. Освободите меня!

Она даже не замечала, что другие рабыни, которых было несколько, таких же как она, голых, в ошейниках, стоявшие на коленях в клетках, немедленно опустили головы к полу, приняв положение первого почтения. Они понимали, что находились в присутствии свободного мужчины.

Кэбот повернулся и ушёл.

— Вернитесь! — закричала она вслед, тряся прутья. — Возвратитесь!

Но он ушёл.

* * *

Празднества были запланированы на несколько дней.

Большая часть музыки для Кэбота была потеряна, поскольку услышать он мог немногое, а то, что услышал, лежало вне его чувства прекрасного.

А вот воинские танцы оказались более впечатляющими, особенно гибкость кюров, о которой, как выяснилось, он до настоящего времени имел весьма слабое понятие.

Разумеется, ему были знакомы воинские танцы Гора, которые используются не столько для публичных шоу, сколько для обучения пехоты, поворотам и перестроениям, наступлению и отходу, синхронному подъёму и опусканию копий, ритмичным ударам клинков по щитам, печатанью ног, сверканию света на шлемах и копьях. На равнинной местности ничто не могло устоять перед тяжестью тысячи копий различной длины, выставленных перед строем, катящихся вперёд под напором тысяч кричащих мужчин. На пересеченной местности эффективнее были другие построения, меньших размеров, скоординированные группы мужчин, которые по знакам штандартов или рожков, могли отделиться от других групп или присоединиться к ним, отступить в тыл, быть заменёнными свежими группами и так далее. Такие группы, например, можно было разделить из тактических соображений, чтобы приспособиться к особенностям ландшафта и сражения, а затем, когда необходимо, легко, как по волшебству, объединить в единый строй. Они не походили на большую цепь, чьи звенья, разорванные холмами или узкими проходами, превращались в обособленные бессвязные сегменты, со щелями и промежутками между ними. Командующие обычно подходят к выбору поля для предстоящего сражения с особой тщательностью.

Воинские танцы, предположительно помогали в поддержании интервалов. В фактическом сражении, в крупных построениях, присутствует почти неизбежный дрейф вправо, поскольку солдаты пытаются получить некоторое прикрытие щитов бойцов стоящих по правую руку от них. Как следствие, и это характерно для каждого построения, в процессе сражения следует помнить о слабости левого фланга, и опасаться охвата с этой стороны. Правое крыло каждого построения почти неизменно является более сильным, а левое — почти всегда оказывается в опасности. Командующие обычно возглавляют правый фланг. Помимо вопросов морали, демонстрации навыков, обучения, духа и прочих нюансов, военные танцы, с их акцентом на порядок и симметрию, призваны компенсировать дрейф вправо в больших построениях. В реальном сражении, конечно, учитывая неразбериху и давку, удары и шум, крики и стоны, кровь и смерть, редко можно избежать смещения вправо.

В тарновой кавалерии, как мне объяснили, тоже есть подобные упражнения и маневры, и часто бой барабанов координирует удары огромных крыльев. Хотя я никогда не видел этого, но мне говорили, что это удивительно красивое зрелище, когда сотни птиц с всадниками на их спинах, поднимаются и опускаются, кружат, рассредоточиваются и концентрируются, и так далее.

Пиры шумели ночи напролёт.

Не раз охрипших гладиаторов вынуждены были разнимать, когда они бросались друг на друга.

Как-то раз мимо Кэбота просвистел нож и вошёл глубоко в стену за его спиной. Где-то в зале находился Флавион, он знал это, но не знал где именно. Тэрл решил, что нож, скорее всего, предназначался для другого, или, возможно, был брошен ради развлечения или бравады в отметину на стене.

Вероятно, он пил слишком много.

Однажды он с удивлением обнаружил, что его обслуживает кюрская женщина в ошейнике. Доминант стоял позади неё, поигрывая плетью в руке.

На ней не было обычной кюрской сбруи.

И хотя с точки зрения Кэбота, в своей лоснящейся, умасленной и надушенной шубе, она была как скрыта как всегда, с точки зрения кюра она была голой. По её застенчивости, с какой она прислуживала человеку, Кэбот отлично понял, что она осознавала себя нагой рабыней.

Что до Кэбота, то он предпочитал человеческих женщин, торопливо обслуживавших, и людей, и кюров.

«Как красивы человеческие женщины, — думал он. — Неудивительно, что мужчины делают их рабынями».

Лорд Арцесила сидел на возвышении, во главе ста столов, вместе с Зарендаргаром, Гренделем, Статием, Архоном и Цестифоном. Его обслуживала одна из рабынь Цестифона. Теперь не ней был ошейник, и он прекрасно смотрелся на её шее.

Ошейник значительно увеличивает красоту женщины, как чисто эстетически, так и с точки зрения своего значения.

Цестифон выбрал знак для своих женщин, и теперь лепесток цветка отмечал их ошейники. Так что ни у кого не было сомнений относительно того, кому она принадлежала.

Когда девушка повернулась боком, Кэбот отметил, что высоко на её левом бедре красовалась привлекательная отметина. Существует много улучшений, которыми цивилизация может признать и выразить примитивные факты природы.

Некоторые рабыни, которые прежде составляли контингент Цилиндра Удовольствию, танцевали под музыку, обеспеченную мужчинами Пейсистрата. Люди были довольны зрелищем. Некоторым из рабынь выделили танцевальный шёлк, так что их груди были подняты хальтерами, животы обнажены, а шёлковые юбки, сидевшие низко на бёдрах, циркулировали вокруг их украшенных браслетами лодыжек.

«Как это усиливает эффект танца, — подумал Кэбот, — и как легко это удалить».

По жесту Пейсистрата его Коринна выскочила вперёд и принялась извиваться перед Кэботом. Этим вечером Пейсистрат предпочёл отказать ей в одежде. Девушка была опытна и танцевала замечательно. Кэбот был доволен и бросил ей кусочек горячего, жирного мяса, которое тут же с благодарностью подобрала и закружилась дальше.

Кэбот махнул рабыне, чтобы та встала подле него на колени и опустила голову, чтобы он мог вытереть руки о её длинные волосы.

— Господин, — выдохнула она, осмелившись поднять на него глаза.

«Насколько же они переполнены потребностями, — подумал Кэбот. — Как глубоко в нашей власти оказались они, с тех пор как в их животах запылали рабские огни. Вот и замечательно. Это самый приятный способ привести их к нашим ногам».

Девушка жалобно заскулила.

Некоторые уже сейчас служили на животе или на спине, стеная, извиваясь, вскрикивая, умоляя о большем, на подушках разбросанных на полу зала. Другие стояли на коленях, опустив головы, в ожидании своей очереди.

— Господин, пожалуйста, Господин! — взмолилась девушка.

— Попроси другого, — отмахнулся от неё Кэбот и покинул зал.

* * *

— Я понимаю, что Вы были очень заняты, Тэрл, — сказала рабыня, выглядывая сквозь прутья решётки.

Он не ответил ей.

— Возможно, в прошлый раз я говорила излишне нетерпеливо и непосредственно, — признала она. — Я понимаю, что Вы — командующий, что Вы были важны во время войны, когда на вас лежало много обязанностей, которым Вы должны были уделять всё своё внимание, но теперь-то Вы вернулись.

Пол клетки был мокрым, как и её колени, которыми она опиралась на пол. Одна из рабынь-уборщиц плеснула внутрь клетки ведро воды, чтобы смыть с пола отходы и позже убрать их вместе с опилками, которыми был посыпан пол конюшни. С одной стороны, там, где заключённая могла дотянуться, просунув руку сквозь прутья, стояла маленькая миска, с кусочками фруктов и коркой хлеба. На соседнем столбе висел влажный надутый бурдюк, рядом с которым с гвоздя свисала маленькая металлическая кружка, достаточно маленькая, чтобы пройти между прутьев решётки.

— Конечно, я понимаю, что являюсь рабыней, — кивнула она. — Соответственно на меня должны предъявить права. Но теперь я готова быть освобожденной. Я полагаю, что Вы проследите за этим и скоро.

Кэбот окинул взглядом другие клетки, в которых их хорошенькие обитательницы замерли в первом положении почтения. Они действительно понимали себя рабынями находящимися в присутствии свободного человека.

— Тэрл, — позвала она. — Пожалуйста, Тэрл!

Но он уже развернулся и уходил.

— Вернитесь! — крикнула девушка ему вслед. — Вернитесь, Тэрл!

Она посмотрела на других рабынь и увидела, что они уже приняли удобные для них позы. Некоторые с любопытством глазели на неё.

* * *

— Отлично сделано, — прокомментировал Флавион и, не дождавшись реакции Кэбота, добавил: — Да, отлично сделано.

Затем Флавион вежливо поклонился и ушёл.

В рассматриваемом Стальном Мире, так же как и на Горе, большинство празднеств подразумевало большое количество соревнований и конкурсов того или иного вида. Обычно в программу входили бег, метание копья, борьба и так далее.

Хотя до недавнего времени стрельба из лука не входила в культуру этого Мира, но на этот раз она была включена на равных с другими состязаниями. Кэбот преуспел в этом, заняв в общем зачёте второе место. А вот Лорд Грендель не стал принимать участие в этих соревнованиях. Уровень его мастерства в данном виде воинского искусства, как уже было отмечено ранее, был весьма высок, однако он отказался привлекать к данному факту внимание, возможно будучи несколько смущенным им, и конечно полагая, что топор был для кюра более подходящим оружием.

Победителем с соревновании лучников стал один из людей Пейсистрата, первоначально входивший в касту Крестьян. Родом он был из деревни Рарир.

Кэбот, однако, также был весьма квалифицирован в этом. По рассказам, он мог потягаться в стрельбе из лука с большинством крестьян. Впрочем, его излюбленным оружием, как и следовал ожидать от члена его касты, были меч и копьё. Причём мечом он владел, по слухам, ловко, изящно и смертоносно.

На Горе, как мне рассказывали, поэзия различных видов, литературные изыски, музыкальные композиции, общие пляски, постановки и даже песенные драмы тоже являются элементами состязаний.

Мимоходом можно было бы упомянуть, что Лорд Грендель победил в соревнованиях связанных с использованием топора. Это, как Вы, несомненно, знаете, оружие среди кюров обладающее высокой репутацией. Он популярен также и среди людей, насколько я понимаю, в некоторых регионах Гора, особенно на севере в Торвальдслэнде.

Лорд Грендель, кстати, смог с первого броска расколоть столб, метнув топором с пятнадцати кюрских шагов, что приблизительно равно двадцати человеческим.

Арбалет и энергетическое оружие не были включены в программу состязаний. Предполагалось, что для использования такого оружия, пусть опасного и эффективного, не требовалось особого умения и квалификации, так что не было и смысла устраивать соревнования. Что касается арбалета, то автору такой подход кажется ошибочным. Автор считает, что после определенного момента умение обращаться с арбалетом становится столь же уважаемым и редким, как владение большим луком. Предубеждение против арбалета, как кажется автору, в значительной степени связано с тем фактом, что это оружие, по очевидным причинам, очень уважаемо убийцами.

* * *

Когда Кэбот посетил тесную рабскую клетку в следующий раз, брюнетка стояла на коленях так же, как другие рабыни, в первом положении почтения, прижав ладони к полу и опустив головы между ними.

— Я так понимаю, именно в такой позе Вы хотите видеть меня, — съязвила она.

Но когда она подняла голову, его уже не было.

— Это твой господин? — поинтересовалась одна из рабынь.

— Не надо думать обо мне как о рабыне, — бросила брюнетка.

— Мне кажется, что на тебе рабский ошейник, — заметила та же рабыня.

— На ней точно рабский ошейник, — усмехнулась другая.

— Так что, — прыснула смехом третья, — ничто нам не мешает предполагать, что Ты — рабыня.

— Немногие из свободных женщин носят рабские ошейники, — сказала четвёртая.

— Попробуй выползти из своей клетки, свободная женщина, — засмеялась первая.

— Возможно, в некотором смысле, я — рабыня, — признала брюнетка.

— Ты, или рабыня, или не рабыня, — заметила вторая.

— И для нас очевидно, что Ты — рабыня, — заявила первая.

— Причём полностью, — добавила третья.

— Абсолютно, — сказала вторая.

— Тотально, — заключила четвёртая.

— Да, Ты — рабыня, — вынесла окончательный вердикт первая. — Рабыня, и только рабыня.

— Он из другого мира, — сообщила брюнетка, — так же, как и я. Он не станет думать обо мне как о рабыне. Он не может думать обо мне так.

— Разве это не Тэрл Кэбот? — уточнила первая из её соседок.

— Он с Гора? — осведомилась вторая.

— Прежде с Земли, — ответила брюнетка.

— Но теперь Гора, — поправила первая из рабынь.

— Да, — вынуждена была согласиться брюнетка, — теперь с Гора.

— А Ты — женщина, не так ли? — спросила вторая рабыня.

— А разве это не очевидно? — съязвила брюнетка.

— И на тебе ошейник.

— Да, — признала брюнетка.

— Тогда, бойся, — сказала третья рабыня.

— Почему он не заявил на тебя свои права? — поинтересовалась вторая.

— Я не знаю, — пожала плечами брюнетка.

— Так может, он собирается продать тебя, — предположила первая.

— Нет! — испуганно вскрикнула брюнетка, схватившись за прутья.

— Я бы, на его место, тебя продала, — заявила четвёртая.

— Продать, меня? — запнулась брюнетка.

— Конечно, — кивнула та же рабыня.

— Только кто захотел бы тебя купить? — усмехнулась вторая.

— Никто, — отрезала первая.

— Если только после хорошей порки, — добавила третья, заставив брюнетку побледнеть.

— Что Ты сделала? — полюбопытствовала первая рабыня.

— Должно быть, Ты вызвала к него недовольство, — предположила вторая.

— Точно, именно в этом всё дело! — воскликнула первая. — Она — рабыня, которая вызвала недовольство у своего господина!

— Она говорила с ним не так, как посмела бы говорить рабыня, — вспомнила третья.

— Мы все слышали её!

— Она обращалась к нему по имени, пачкая его губами рабыни!

— Что Ты сделала? — повторила свой прежний вопрос первая рабыня.

— Я покинула лагерь без разрешения, — призналась брюнетка.

— За это, возможно, тебе грозило избиение, — заключила рабыня, — но едва ли тебя стали бы держать этой клетке.

— Я убежала! — выдавила из себя брюнетка.

Вслед за этим признанием повисла гробовая тишина. Рабыни, кто с недоверием, кто в шоке уставились друг на дружку. Они были явно напуганы. Затем взгляды всех присутствующих скрестились на брюнетке, которая теперь была напугана не меньше их. Возможно, именно в этот момент до брюнетки начал доходить характер того, что она совершила, как и то, что она была той, кому подобные поступки не были позволены.

— И теперь тебя поймали! — заключила первая из рабынь, рассматривая брюнетку сквозь прутья своей собственной клетки.

— Да, меня поймали! — призналась брюнетка и, бросившись на пол клетки, свернулась калачиком и зарыдала: — Меня поймали.

«Что если он, действительно, теперь с Гора? — думала она, лёжа в клетке. — И что если я, действительно, должна быть рабыней?»

Её начала колотить крупная дрожь.

— Меня поймали, — прошептала девушка, испуганно глядя сквозь прутья. — Меня поймали!

* * *

— Я собираюсь заявить свои права на рабыню, — сообщил Кэбот Лорду Гренделю.

— Но до конца празднеств ещё несколько дней, — заметил тот. — Есть время попировать.

— Я собираюсь прогуляться в лес, — сказал Кэбот. — Хочу найти наш старый лагерь, из которого мы начали свой путь к дворцу.

— Кажется, я понимаю, — усмехнулся Лорд Грендель.

— И не надо делать секрета из моего ухода, — предупредил Кэбот, — как и из цели моего путешествия.

— И какова же, предположительно, должна быть причина твоей прогулки в этот раз?

— У прогулки, — пожал плечами Кэбот, — может быть не одна причина.

— Но какова, — не отставал Грендель, — будет та причина, которая будет лежать на поверхности, ясная для всех?

— Увести рабыню в лес, подальше от цивилизации, и делать с ней всё, что мне захочется, — ответил Кэбот.

— В общем, сделать так, чтобы она узнала, что она — рабыня?

— Именно.

— Не думаю, что я хотел бы оказаться на её месте, — хмыкнул Лорд Грендель.

— Когда я закончу с ней, — пообещал Кэбот, — она будет знать, кто она.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — кивнул Лорд Грендель.