— Как Вы находите своё теперешнее жильё? — осведомился мужчина.

Комната или, наверное, скорее это можно было назвать апартаментами, оказались довольно большими, удобными, привлекательными и хорошо оборудованными. Обстановка в комнате не слишком сильно отличалась от той, к которой она привыкла в своём прежнем мире, ковёр на полу, два мягких кресла, маленький столик, сундук у стены, для одежды, безделушек и прочих мелочей. Наверное, она предпочла бы, чтобы спальня была отделена, всё же её не радовал тот факт, что её кровать бросалась в глаза любому, кто бы ни вошёл в комнату, но, в любом случае, от её желания этот факт никоим образом не зависел. На стенах не было никаких картин или гобеленов, которые могли бы бать ей хоть какое-то представление относительно характера того, что за среда обитания ожидала её вне стен этой комнаты. Ещё здесь было большое зеркало, в котором женщина могла видеть, хотя, не сказать, что её радовало то, что она там видела, своё миниатюрное, хилое, сморщенное, постаревшее, усталое тело. Кстати, все предметы мебели, включая кровать, были закреплены на месте, так что она, при всём своём желании, не могла изменить их положение. Таким образом, было невозможно, например, попытаться забаррикадировать дверь, защитив тем самым приватность её жизни, или придвинуть что-либо к стене и попытаться добраться до узкого окна, расположенного высоко в стене, несколько выше её роста, чтобы выглянуть наружу. В итоге, всё, что она могла разглядеть через это окно, это — небо и случайные облака днём, а ночью лишь темноту и звезды, что было для неё совершенно не информативно, учитывая её слабые познания в астрономии. Более информативным, возможно, был тот факт, что окно было зарешечено. Эта деталь казалась несколько не сочетавшейся с приятным, дружелюбным, комфортным характером комнаты, тем не менее, на её взгляд, об этом стоило упомянуть. Дверь в комнате была только одна, тяжёлая, сколоченная из толстых тёмных досок. Как ни странно, но на внутренней её стороне не имелось ручки, хотя на той стороне была. Это она рассмотрела, когда дверь открывалась, обычно за тем, чтобы впустить внутрь кого-либо из вежливых молодых леди, казавшихся пожилой женщине невероятно красивыми. Эти девушки, одетые в длинные строгие платья, приносили ей еду и питье. Ещё она обратила внимание на то, что коридор по ту сторону двери, резко контрастируя с приятной обстановкой комнаты, выглядел довольно мрачно. Стены и пол были выложены из грубого камня. Коридор выглядел сырым, тёмным и мрачным, если не сказать зловещим. Девушек сопровождал мужчина, всегда остававшийся снаружи, кто это был, она не знала, может портье, а может охранник, но именно он впускал их внутрь, как и отдавал команду на выход. По большей части этот человек оставался в тени, но можно было рассмотреть, что одет он в некую короткую одежду и высокие закрывавшие голень спереди сандалии. Выражение его лица, в тот момент, когда оно, как-то раз появилось из тени, напугало её до дрожи в коленях. Что-то в нём заставило её почувствовать себя необычайно уязвимой и женственной. Молодые особы ничего не рассказывали пожилой женщине о том мире, что открывался за дверью, в конечном итоге, всё их общение сводилось к долгим, по несколько часов, интенсивным урокам языка, название которого она даже не знала. Всего девушек было пять. К счастью, две из них говорили на английском, но одна с французским акцентом, а другая с немецким. Остальные три леди, как она поняла, английского языка вообще не знали, и она так и не смогла выпытать, какой именно язык был для них родным, но небезосновательно подозревала, что они являлись уроженками этой, новой для неё планеты. Было очевидно, что изучаемый язык не содержал слов и понятий, описывавших сотни самых распространенных предметов её прежнего мира, таких как автомобили или радио. С другой стороны в нём имелось множество слов для орудий, объектов, артефактов, предметов одежды, растений, съестных припасов и так далее, с которыми она была незнакома. Это заставляло её подозревать, что природа мира, лежавшего за пределами вне пределов её досягаемости, вне пределов её текущего горизонта, горизонта, ограниченного четырьмя стенами, участком неба, видимым через недостижимое окно и куском мрачного коридора за дверью, будет сильно отличаться от всего, что было ей привычно. Безусловно, её самые смелые, широкие, честолюбивые предположения и догадки, приходившие ей в голову при тех обстоятельствах, ничем не смогли подготовить её к реальности ожидавшей её снаружи. Они не могли даже начать царапать подножие высокой, величественной стены, за которой раскинулся целый мир. На тот момент реалии того мира лежали просто вне её кругозора. Молодые особы всегда ходили босыми, а их строгие платья, хотя и были длиной до середины икр, но рукавов не имели. Сама женщина была одета несколько лучше их, возможно, это было сделано из учёта её возраста. Её платье было длиннее, доставая до лодыжек, пошито из более качественного материала, имело высокий скромный ворот, почти до шеи, а кроме того имело длинные рукава. Также, в отличие от её симпатичных посетительниц, она носила мягкие, удобные, украшенные вышивкой тапочки. Но была у них и, по крайней мере, одна общая черта. И они, и пожилая женщина на своих левых щиколотках носили плотно прилегавшие к коже, запертые браслеты. Все, и она и её посетительницы, были, что называется, окольцованы. Причём на ней был тот же самый ножной браслет, обнаружение которого на своём теле столь смутило её ещё в момент первого пробуждения, ещё в своём прежнем мире. Браслеты на лодыжках её хорошеньких посетительниц были различными по характеру и внешнему виду, но было нетрудно заметить, что все они были прочными и запертыми. Однако хотя её одеяние было по-своему прекрасным и скромным, оставалась одна деталь, весьма обеспокоившая её. Ей не предоставили никакого нижнего белья или колготок. Терзаемая любопытством и, признаться, слегка обеспокоенная этим предполагаемым упущением в наборе выданной ей одежды, по прошествии первых нескольких дней, она попыталась ненавязчиво и аккуратно поинтересоваться, была ли разрешена её посетительницам эта тривиальная скромность, в которой ей, несомненно, из-за некой оплошности, отказали. Когда до двух молодых леди, знавших английский, наконец, дошёл смысл её вопроса, они весело рассмеялись, а когда они, пересмеиваясь, перевели это своим компаньонкам, то те, сначала удивлённо уставились друг на друга, а потом захлопали в ладоши от удовольствия и прыснули смехом, очевидно предположив, что пожилая женщина решила немного пошутить.

— Комната превосходна, — ответила она молодому человеку, который, впрочем, молодым только выглядел.

Они сидели в двух мягких креслах лицом друг к другу.

— Понимаю, что всё это время Вы провели в закрытом помещении, — сказал он, — но возможно Вы заметили разницу в воздухе.

Женщина кивнула. Возможно, здешняя атмосфера была более насыщена кислородом, чем это имело место в её прежнем мире. Или быть может, что не менее вероятно, она просто не была настолько загрязнена и отравлена, как воздух на Земле. Как резко оживило это её чувства! Наверное, когда её прежняя планета была молода, подумалось ей, на ней должно быть дышалось примерно так же, и воздух походил на этот.

— Еда вас удовлетворяет? — продолжил он опрос.

— Да, — заверила его пожилая женщина.

Пища, приносимая ей, была простой, но очень вкусной. А ещё она была свежей, не сублимированной, не хранившейся в течение многих дней или недель в морозилке, а по-настоящему свежей. Насколько она могла судить, продукты были собраны не раньше утра того дня, когда ей их приносили. Иногда складывалось впечатление, что на них ещё не успели просохнуть капли росы. Кроме того, она не сомневалась в том, что фрукты и овощи не были пропитаны консервантами или покрыты ядами, препятствовавшими поражению насекомыми. По крайней мере, у них не было никаких посторонних запахов и привкусов, вроде химикатов или несвежести. Хлеб, судя по всему, покинул печь не больше часа назад. Правда, из питья ей давали только воду, но эта вода казалось такой, как будто её только что набрали в неком тайном источнике, затерянном в глухом лесу, или быть может, её принёс пастух, зачерпнув из горного ручья.

— А различие в силе тяжести Вы всё ещё ощущаете? — спросил мужчина.

— Больше нет, — ответила женщина. — Это было очень заметно в начале. Теперь же я практически не замечаю этого.

— Это хорошо, — кивнул он, вставая с кресла.

— А когда меня собираются возвратить на Землю? — поинтересовалась она.

— Какими были первые слова, которым вас научили говорить в этом мире? — спросил мужчина.

— Ла кейджера, — сообщила пожилая женщина. — Правда, мне так и не объяснили, что это означает.

— Скажите их чётко, — попросил он.

— Ла кейджера, — повторила женщина. — А что это означает?

— Это — последний раз, когда я навещаю вас в этой комнате, — поставил её в известность мужчина, не обращая внимания на её вопрос. — Ваше лечение начнётся с минуты на минуту. После его начала, по мере его прогресса, уже вас будут приводить ко мне.

— Звучит довольно высокомерно, — заметила она.

— Не высокомерно, а подходяще, — хмыкнул молодой человек.

— Каков будет характер этого лечения? — не удержалась она от вопроса.

— Скоро узнаете, — ушёл он ответа.

— А в чём его цель? — спросила пожилая женщина.

— Скоро узнаете, — повторил он.

— А сколько времени потребуется? — не отставала она.

— У всех по-разному, — всё же снизошёл до ответа мужчина. — Но потребуется как минимум несколько дней. Такие процессы занимают приличное время. Впрочем, большую часть времени, пока будет проходить процесс изменений, Вы будете без сознания. Так будет лучше. Кстати, я решил, что в вашем конкретном случае, что мы разделим весь процесс на четыре основные фазы, каждая из которых для вас будет ясно разграничена, как вам в назидание, так и мне для развлечения. Разумеется, такое разделение несколько произвольно.

— Мне по-прежнему кажется, что Вы безумец! — заявила женщина.

— Лучше, давайте будем надеяться, что пройдёт успешно, — усмехнулся он. — Иногда ведь, бывают и неудачи.

Его признание заставило пожилую женщину вздрогнуть.

— Смотрите в зеркало, очень внимательно смотрите, — посоветовал ей мужчина, и она уставилась на своё отражение. — Быть может это последний раз, когда Вы видите себя.

— Я не понимаю, — задрожала пожилая женщина.

— А в этом и нет никакой необходимости, — заверил её он.

— Пожалуйста, останьтесь! Не уходите! — попросила она, глядя на него через зеркало.

Но он уже подошёл к выходу и, открыв дверь, позвал мужчину стоявшего снаружи, а сам покинул комнату. Как только он ушёл, в дверном проёме появился другой мужчина, которого она прежде ни разу не видела. Он был одет в одежду зелёного цвета и держал в руке небольшой кейс, по-видимому, с инструментами.

Пожилая женщина немедленно повернулась к нему. На её лице застыло испуганное выражение.

— Поза инъекции, — скомандовал вошедший.